Образ

Тяжёл ночных раздумий воз. 
Взор вновь унынием нагружен.
В соломе переменных звезд
позёмкою змеится стужа.
И тошно ночи созерцанье,
и логики слабеет строй,
когда все тракты подсознанья
трактирной кажутся дырой;
а мир вмещается в стакане,
замешивая чувств коктейль,
а в пене, между целований,
в толчее звёздочек-людей,
соломинками завивают
огней сияющую нить
и лучик льда в резном бокале
не возражает солнцем быть...

Тепло, комфортно и уютно
на дне полупрозрачных дыр,
и кажется порой, так трудно
покинуть крашеный сортир.
Но есть, поверьте, есть и горы,
где наши образы живут
без сна оков, в полях просторных,
не ведая, что есть уют.

К чему он, если всё пространство -
владенье их от звёзд до гор?!
Где места нет для душной страсти
есть у любви иной простор.
И нежность чистотой сверкает,
где свеч нежгучие огни
любовью лечат и ласкают,
где смыслом высшим полны дни...
Но если же душа не свергла
в раскаянье своих грехов,
то слава светлая померкнет
навеки для душновиков.
Да я и сам не раз во гневе
свой образ адским жёг огнём
и видел словно печи - небо,
и алую звезду на нём.
И слышал пьяный хор цыганский,
где дом, приземистый как ларь.
Там врат его ночные краски
забрызгала... не киноварь...
Нет...
В доме том,над чашей с кровью,
в цепях закован не монах,
не воин с волею суровой -
малыш там в режущих шипах.


љ Copyright: Александр Ставцев, 2006
Свидетельство о публикации Љ1602150394