Её губы шептали: "Напиши мне, напиши мне, напиши мне".
Её руки дрожали: "Не пиши ему, не пиши ему, не пиши ему".
Её сердце просило: "Позвони мне, позвони мне, позвони мне".
Её голова молила: "Не звони ему, не звони ему, не звони ему".
Её тело стонало: "Обними меня, обними меня, обними меня".
Её мысли твердили: "Не прикасайся к нему, не прикасайся к нему, не прикасайся к нему".
Её чувства искрили: "Прости меня, прости меня, прости меня".
Её гордость томила: "Не прощай ему, не прощай ему, не прощай ему".
Её жизнь советовала: "Доверяй, люби, надейся".
Её судьба учила: "Проверяй, влюбляй, не дожидайся".
Её грезы являли слабость, нежность, ранимость.
Её быт внушал силу, твердость, решимость.
Её противоречия - её боль, и она порой разрывается неопределённостью в тоске:
Быть с ним, переступая через себя...
Оставаться прежней собой, лишаясь покоя без него...
И застывает на пороге выбора, и груз выбора нажимает ножницы времени, что разрезает полотно их будущего на отдельные картины красок. А значит, что зачастую отсутствие решения становится решением, которое всегда в пользу обыденного.
И всё бы ничего, но порой, когда глубинная тоска становится особенно невыносимой, она вновь замечает, что непроизвольно:
Её губы шепчут: "Напиши мне, напиши мне, напиши мне".
Её руки дрожат: "Не пиши ему, не пиши ему , не пиши ему"...
![[]](/img/s/stefan_o_g/eegubysheptali/img_5863.jpg)