Двое спускаются в долину: женщина средних лет в длинном красном платье с рыжими волосами, забранными в хвост. У нее голубые глаза и выбеленное по старой моде лицо. Она идет уверенно. Никогда невозможно сказать, какое у нее настроение, словно бы маска взирает на всякого, кто отважится взглянуть на "королеву", не опустив глаз.
Рядом с ней идет мужчина в зеленом сюртуке. Сколько ему лет, точно определить очень сложно, он из той породы людей, которые застывают в определенном возрасте и после этого не слишком меняются. Его шаги напротив не столь уверенны. Он, нет, еще не волнуется, но что-то предчувствует. Жесты также выдают его с головой. Может создаться впечатление, что грядет какое-то событие, важное для одного и совершенно рутинное для другой. Дойдя до половины склона, мужчина останавливается, хотя не видно никаких признаков того, чтобы он устал или даже слегка запыхался. Женщина принуждена сделать то же.
- Чего мы ждем? Мы можем сегодня опоздать, - довольно низким голосом без всякого проявления эмоций говорит она.
- Мы не опоздаем, - слегка растягивая слова, отвечает он, - Посмотри: отсюда прекрасный вид на долину. Наверняка их еще нет.
Женщина достает старинный прибор, похожий на подзорную трубу, некоторое время изучает долину и согласно кивает головой:
- Однако, все равно стоило бы поторопиться, - заканчивает спор она, как обычно, подводя его итог, оставляя за собой последнее слово. В их отношениях происходит так уже, как минимум, тысячу лет, то есть с того момента, как они, эти отношения, начались. Постояв еще минут пять в бесплодных попытках унять дрожь в коленях, мужчина продолжает свой путь. Она же не следует за ним, что-то привлекает ее внимание на противоположном холме. Женщина вновь прильнула к окуляру своего странного прибора. Словно бы что-то высмотрев, успокоилась и без видимых проблем догнала мужчину. Далее они спускаются молча.
**
Лодка идет тяжело, работать веслами им обоим уже надоело. Рыжеволосый мужчина ожидает встречи с сестрой с каким-то первобытным страхом. Молоденькая черноволосая девушка наоборот не выражает никаких эмоций, она совершенно спокойна. Девушка очень молода, но ни тени беззаботности не видно ни на ее лице, ни в ее поведении. Не заметно также, чтобы она была утомлена жизнью. Такое впечатление, что жизнь ее совершенно не задевает, как бы проходя мимо перед взором или же где-то далеко от нее. Но ни в том, ни в другом случае эмоционального сопереживания существование у юной леди не вызывает, равно как и отторжения эмоций.
- Может быть, все же стоило взять лошадь? - говорит она.
- Ты же помнишь, что случилось в последний раз С Э-ТИ-МИ. Лучше будет, если мы срежем путь рекой, пусть даже это нам и обещает несколько неприятных часов. Зато мы сами себе хозяева и можем быть уверены, что прибудем к месту игры вовремя.
Она не спорит. Она вообще никогда ни с кем не спорит и поэтому никогда не признает своей неправоты, поскольку любой спор завершается тем, что какой-то стороне приходится признать, либо частично, либо полностью, что она не права, а гарантии выигрыша нет даже для высших. Если же ты в спор не вступаешь, ты всегда можешь остаться правым. Так рассуждает девушка. Уже, как минимум, тысячу лет. С тех пор, как они каждый год выбирают реку. С тех пор, как они каждый год в означенный день и час собираются для игры. С тех пор, как у них двоих есть что-то общее, не похожее на дружбу, но и в равной степени не походящее и на любовь. Скорее, некий общий интерес.
**
К вечеру обе пары добираются до места. Долина словно бы покинута, даже птицы не пролетают над ней. Но в то же время, деревья, цветы, река - все это абсолютно не выглядит убитым. Еще не появился тот, кто убивает лес, реку и травы. Его нога еще не ступала на эти земли.
Рыжеволосая женщина не удостаивает приветствия ни своего брата, ни пришедшую с ним девушку. Она раскладывает на земле небольшую карту материка, испещренную различными пометками, представляющую собой гибрид шахматной доски и топонимического инструмента. Меридианы, отмеченные на карте, имеют странные и непонятные обозначения, да и число градусов совершенно не поддается логике. По крайней мере с первого взгляда: 750 может следовать сразу за 500, а 25 - стоять перед 50.
- Времени мало. - говорит она.
- К чему так торопиться? - глаза черноволосой девушки смеются притворным ехидством, - мы еще успеем вас обыграть!
- Что-то происходит не так! - произносит мужчина в зеленом сюртуке. Он говорит это каждый раз. Как и много лет перед тем, он встает и вопрошает словно бы не своих соперников по игре, а само Небо:
- Почему мы разделены? Почему каждая пара представляет собой противоположность? Почему каждый дуэт представляет собой несклеевшиеся осколки двух семей? Почему бы нам не объединиться в команды, если уж не по родственному, то хотя бы по принципу сходности?
Как и каждый раз, эта тирада не получает никакого ответа - ни положительного, ни отрицательного. Мужчина садится и достает из небольшой плетеной корзинки фигуры, расставляя их на импровизированной карте-доске. То же самое делает девушка, сидящая напротив него. Рыжеволосая женщина Аркана делает первый ход, и игра начинается.
Налетает ветер, волны подхватывают утлый плот и бросают его на камни. В то же время за тысячи километров отшельник видит откровение во сне. Нея - так зовут черноволосую девушку - делает ответный ход, практически не задумываясь. В пустыне проливается долгожданный дождь. Следующие несколько ходов соперники играют друг с другом в кошки-мышки. И вот - первая потеря: Аркана сделала ход, не задумываясь, подражая Нееной манере. Сколько бы она не тренировалась, просчитывать варианты так же быстро, как черноволосая бестия, не выходит. Племя туземцев пригвоздило к дереву низвергнутого вождя. Поль, в свою очередь, ошибается вслед за партнершей, и Халь лишает их еще одной важной фигуры. В одном из бедных кварталов двенадцатилетняя девочка лишается невинности. Аркана бросает гневный взгляд на партнера. Когда-то они были слаженной командой, когда-то их объединяла не только игра и воспоминания. Но сейчас Аркана не позволяет себе думать об этом, ее прямо таки убивает спокойная уверенность Неи. На очередной ход Арканы та отвечает без видимых умственных усилий. Халь мается. Нет, его уже давно не угнетает роль пажа, он просто скучает. Когда они вдвоем сидят у камина, во время любовных игр и во время казавшихся раньше невероятно привлекательными дальних путешествий. Аркана победоносно вскидывает руку - она нашла брешь в обороне противника. Материк будет принадлежать им, больше не придется ютиться на краю света. Ход сделан. Лава извергается из жерла вулкана. Лавина срывается с вершин гор. Нея впервые задумывается. И тут Халь делает ход.
- Какого черта?! Это не по правилам! - Аркана и Поль испепеляют взглядом противников. Черноволосая девушка с ловкостью фокусника достает словно бы из воздуха видавший виды папирус. Все четверо склоняются над ним.
- Как видишь, никакого нарушения правил нет!
- Да уж. - рыжеволосая женщина принуждена согласиться. Она делает следующий ход. Старшая дочка найона влюбляется в простолюдина. Нея отвечает молниеносно. Где-то разгорается локальная война между вчерашними союзниками.
- Опять не по правилам! - кричит Поль, срываясь на фальцет, и тянет на себя угол карты. Нея, Халь и Аркана пытаются удержать поле от разрушения. Доска разрывается словно бы по невидимым швам. В руках у Поля остается кусочек, напоминающий сердце. Аркана держит в каждой руке по небольшой частичке. У Неи и Халя в руках остаются две бОльшие части. Все четверо понимают, что только что свершилось. Они расходятся теперь уже не парами - по одному в четыре разные стороны. Вскоре об игре напоминают лишь рассыпанные по траве диковинные фигуры. Тяжелые мысли посещают Халя:
- Что мы наделали? Пангея мертва. Каждый из материков-осколков не способен будет прокормить людей, живущих на нем. Мы заставляем их погрязнуть в войнах за жалкие остатки благ, опуститься до уровня дикарей и в конце концов погибнуть в страшных мучениях. Он бросает свой кусок карты на землю, но тут же, спохватившись, поднимает его.
- Быть может, удастся сохранить жизнь хотя бы животным? - с болью в голосе произносит он, глядя в небо.
Маска слетела с лица и души Арканы:
- Мы почти выиграли, все должно было принадлежать нам. Все, а не эти жалкие ошметки. Мысль о том, что никаких "нас" больше нет, отрезвляет женщину. Нет пангеи, игры, отношений с Полем - ничто больше не имеет смысла.
Поль который раз прокручивает в голове речь, сказанную много часов назад. - Нужно было найти те самые слова!
- Это была забавная игра! - думает Нея, уверенными шагами приближаясь к горной гряде.