(Посвящается человеку, который хотел видеть во мне оптимиста. Совпадение имен - лишь случайность).
Его сердце хотело остановиться. Он смотрел вниз: на яркие огни машин, на далекие дома и свет в их окнах, в темное небо без единой звезды. Он смотрел на свое глупое лицо сквозь свои мысли. Просто тупик. С детства уяснив формулировку: из тупика выход лишь один - дорога назад, он предпочел сброситься с обрыва. Стоя на высоте около сотни метров над городом, он думал о том, чего ему удалось достичь в этой скудной и печальной жизни. Возможно, он уже достиг всего, на что был способен. Его миссия выполнена. Он построил дом, посадил дерево, пытался вырастить сына.
Огни машин казались столь далекими, они неслись с огромной скоростью по дороге, они знали, куда несутся, но возможно и не подозревали, что любая дорога ведет в глухой тупик. В этом тупике и стоял Владимир. Тупик привел его на эту высоту и заставил смотреть то вниз, то наверх: на небо без звезд...
... - Я думаю, я уйду. Навсегда. Ты прости меня, ладно...
...В ответ была лишь тишина...
Обрывок разговора со своей бывшей женой врезался в его память. После того, как их ребенок умер, они стали чужими. Казалось, они - это два старика, проживших длинную и нудную жизнь. Владимир терял интерес к работе... и потерял ее. Он потерял интерес к своим друзьям... и они забыли про его маленькую жизнь. Он потерял и любовь жены, лишившись этой чертовой работы, за которую платили большие деньги. Он оставил себе воспоминание о маленьких ручонках сына. Ради них ему хотелось жить, но Владимир прекрасно понимал, что постепенно их очертания исчезнут из его памяти. Он мысленно представил себе, как мутнеет картинка: сначала он забудет, на каком пальчике была родинка, а на каком шрам от пореза стеклом; он забудет о линиях на ручонках и в конце концов они просто растворятся в его памяти и его жизни. Он не хотел этого. Как не хотел и возвращать что-то, понимая, что вернуться - значит вновь придти к этому же моменту.
... - Назад я не пойду. Остается идти вперед, а вперед - значит вниз.
Он сел на колени, сжав свои руки в кулаки, так, что ногти впивались в его кожу, и стиснул до боли зубы. Он не прекращал смотреть на огни машин. Безумные и ничтожные. Глупые и счастливые. Счастливые, пока не доедут до тупика, к которому так стремительно летят. Владимир встал, слегка пошатываясь, подошел к самому краю обрыва.
"Даже нет страха. Видимо, так и должно быть...?
... Он долго стоял на краю. Внимательно всматривался в далекую дорогу. Ему на секунду показалось, что он что-то упустил. Что из тупика есть иной выход: можно не только идти назад, но выползти наверх, пробурить стену и пойти по новой дороге. Пойти медленно, не торопясь, создавая свою новую жизнь и тихонько забывая о маленьких ручонках... Он ведь еще молод, хотя и кажется, что дряхлый старик.
"А что, если это очередная ошибка? Это поспешное решение о тупике и невозможности движения вперед? Что, если просто спуститься вниз и пойти по этой самой дороге. Куда она заведет меня? В тупик? Естественно, но в другой! А когда? Лишь бы еще не скоро очутиться на краю обрыва. Я вернусь сюда, обрыв, когда почувствую вновь, что дальше пути нет... Возможно, я чему-то научился у тебя... Новому. Всему новому. Спасибо...?
... Его похоронили около двадцати лет назад, в возрасте 90 лет. Он прожил длинную и счастливую жизнь, никогда не возвращаясь на Его обрыв. Однако в конце своей жизни он попросил свою дочь похоронить его "в месте, где он нашел новый путь к новому тупику?. Она выполнила желание отца, а ее мать написала этот очерк, который нашел вечный покой на загробном камне.