Мария Андреевна была одной из самых счастливых женщин на свете. И вышла то она замуж по любви, и Бог дал ей троих детей - мальчика и двух девочек. Муж - знаменитый писатель не изменяет ей, оберегает и лелеет, и дом у неё, если не полная чаша, то и не пустая. Пусть они кругом в долгах, но жизнь сейчас такая: многие живут в долг. Ведь хочется всего и сразу, а средства на данный момент ограничены.
Мария Андреевна чувствовала себя не только хозяйкой и матерью, но и любовницей. Она умела раззадорить мужа в постели, не смотря на то, что он почти всегда летал где-то в облаках, сочиняя свои романы, и возвратить его на землю было нелегко.
Фёдор, как быстро заводился, так же быстро у него раскручивалась пружина, и он вскакивал с постели и бежал к письменному столу, и писал, писал, писал. Сначала Мария Андреевна думала, что он описывает любовные игры, но Фёдор в своих романах, не смотря на солидный возраст и молодую жену, проявлял себя, как непорочный юноша.
Ещё больше муж удивил Марию Андреевну, когда однажды подсмотрела, как он занимается онанизмом. Кровь бросилась в лицо, когда увидела это безобразие.
"Неужели я не удовлетворяю его?" - с обидой подумала она.
"Вполне может быть такое. Он быстро достигает экстаза и кончает, а мне приходится ещё работать над собой, чтобы получить удовлетворение, когда он засыпает или уходит в кабинет".
После того случая Мария Андреевна попыталась изобразить экстаз стонами, выкриками, но оказалась плохой актрисой. Этим она только напугала мужа, который спросил её: не заболела ли? - и попросил сдерживать себя, чтобы не разбудить детей.
Впрочем, то, что Фёдор был человеком неординарным и со странностями, как и все гении, Мария Андреевна признавала, но привыкнуть к этому не могла. Особенно её тревожили его эпилептические припадки, всё чаще повторяющиеся в последнее время.
Недавно, отправившись на вечернюю прогулку, он исчез на трое суток, а потом, внезапно вернувшись в больничном халате, синяках, пропахший дымом нёс какую-то чепуху про припадок, тюремный лазарет и психиатрическую больницу. Мария Андреевна тогда испугалась, что мужа убили разбойники, но в полиции её успокоили: в городе уже почти год никто никого не убивал: не за что было. На вопрос: не мог ли он попасть в психиатрическую больницу? - ей ответили, что она ещё не построена.
Жандармский полковник, насмешливо глядя на взволнованную Марию Андреевну и внимательно ощупывая взглядом её шикарную фигуру, вежливо пообещал:
- Мы поищем вашего мужа, но думаю, вскоре он появится сам. Мне почему-то кажется, что он исследует маргинальные стороны нашей жизни. Писатели без этого не могут творить. Им нужна встряска, страсти и всё такое.
После ныряния в неизвестность Фёдор Михайлович день и ночь сидел за письменным столом и творил новый роман "Сёстры Алмазовы". Иногда он зазывал в кабинет жену и, посадив её на колени, словно Рембрандт Саксию, смотрел ей в глаза, как будто хотел проникнуть в душу, и нежно целовал в губы.
Марии Андреевне казалось, что он видит не её, а совсем другую женщину, которая появлялась в зрачках его глаз, надсмехаясь над ней. Нет, она не подозревала мужа в тайной измене, лишь пыталась загасить чувство тревоги за своё вынужденное целомудрие в последнее время.
Мария Андреевна Гагарина была дамой-эмансипе, женщиной, надевшей на себя одежду благопристойности, чтобы скрыть лицемерие. Наследница древнего, но обедневшего дворянского рода, она рано потеряла родителей, и воспитывалась бабкой, женщиной своенравной и своевольной. Властная старуха поместила внучку в пансион благородных девиц, где та научилась скрывать от окружающих свободные мысли и неблагопристойные поступки. Вырвавшись на свободу после давно ожидаемой, но всё же внезапной кончины покровительницы и кормилицы, Мария Андреевна решила осуществить тайную мечту - поступить в университет на юридический факультет, и тем самым уравнять себя с заносчивыми мужчинами. Бабка оставила ей пожизненный пансион в размере, небольшом, но достаточном, чтобы не думать о куске хлеба.
В студенческой среде, кипящей от идей различного толка, она присоединилась к группе радикально настроенной молодёжи, радеющей за свободу личности. Перепутав свободу личности и освобождение от гнёта самодержавия народных масс, новоявленные революционеры горели желанием завтра же покончить с произволом власти, погрязшей в коррупции. Отмена крепостного права, инициированное самодержцем, вовсе их не удовлетворила, а, наоборот, активизировала к дальнейшим шагам по разрушению государственной машины. Пассионарии восприняли либерализацию народной жизни, как слабость ненавистного им государства. В прокуренных, не отапливаемых мансардах, где ютились лидеры оппозиции, перебиваясь с хлеба на квас, кипели настоящие страсти, как политические, так и любовные.
Однажды Мария Андреевна припозднилась и согласилась остаться до утра у молодого человека с горящими глазами и чёрными, как смоль, длинными космами волос.
Как получилось, что они оказались в одной постели, она до сих пор не может понять.
Может быть, потому что кровать была одна. Может быть, потому что холодные сквозняки гуляли по мансарде, проникая в щели прохудившейся крыши. Но, скорее всего, виновато прокисшее вино, предложенное хозяином, и время, требующее немедленного разрешения сексуальных проблем.
На следующий день, студентка, потерявшая девственность, исповедовалась в церкви, получила отпущение греха, но не обрела душевного покоя до тех пор, пока не проявились месячные.
После потери девственности Мария Андреевна потеряла интерес к политике, переключившись на литературу. В те времена крутых общественных перемен, в конце концов приведших Российскую державу к социалистическому катаклизму, политика была теснейшим образом связана с литературой. Ведь недаром говорят, что в России писатель больше, чем писатель, по сути дела высказывая на языке тавтологии горькую правду о том, что в России невозможно стать даже мало-мальски заметным писателем, если не ввязаться в политические баталии. Фёдор Михайлов не избежал общей участи и не раз громился оппонентами, с которыми якшалась Мария Ивановна, как реакционер и пособник самодержавия, чем и привлёк к себе внимание девушки, ищущей смысла жизни.
Тот факт, что пассионарий, неожиданно лишивший её девственности, люто ненавидел писателя Фёдора Михайлова, сыграл не последнюю роль в таком же неожиданном романе и последовавшем затем женитьбе великого писателя, в общем-то, на ничем не примечательной девушке, жаждущей проявить себя в обществе.
Мария Андреевна стала посещать литературные вечера в богатых аристократических салонах и дешёвых демократических кафе. К своему удивлению Фёдора Михайлова она встречала и там, и там. Везде он вёл себя одинаково, как пришелец из другого мира, посланный на Землю пробормотать истины.
Пришелец на встречах сидел смурной, всё время кашлял и как-то странно закатывал глаза, как будто сейчас упадёт в обморок. Говорили, что у него развивается чахотка и мучает падучая, и скоро он навсегда уедет в Италию, где его здоровью способствует мягкий климат, особенно, морской воздух.
Русские писатели и художники любили отдыхать в Италии, где воздух проникнут не только солёными брызгами Адриатического моря, но и флюидами художественного творчества. На самом деле Италия предоставляла убежище от материальной и душевной разрухи, постоянно царившей в российском обществе. Здесь интересы государства всегда преобладали над интересами личности, по крайней мере, власть так оправдывала вечную нищету основной массы граждан и беззаконие, лишавшего их права голоса.
Тот, кто пытался осушить российское болото, долго не выдерживал физического и душевного напряжения, и бюрократическая малярия подрывала его здоровье.
Фёдор Михайлов, действительно, хотел бы отбыть в Италию, но финансовые проблемы не позволяли ему этого сделать. Он только что приступил к написанию романа "Сёстры Алмазовы" и должен был в непрерывном режиме приносить книгоиздателю написанные главы, чтобы жалкими гонорарами отбиваться от наиболее назойливых кредиторов.
Мария Андреевна увлеклась образами и идеями романа "Сёстры Алмазовы", о которых последнее время любил поговорить писатель. Он нуждался в обсуждении своих литературных замыслов, но рядом не было никого. С первой женой он разошёлся, а друзья требовали как денежных, так и душевных затрат, которые Фёдор Михайлович не мог себе позволить. Ей казалось, что образ одной из сестёр, Даши, безумно влюблённой в молодого мерзавца, игрока казино, постоянно требующего у неё денег под видом пожертвований на благотворительную деятельность, списывается с неё, уж очень он напоминал пассионария, лишившего её девственности. Она даже набралась смелости посоветовать писателю включить в роман сцену на мансарде, в которой она приняла участие, чтобы подчеркнуть всю гнусность личности отрицательного героя.
Фёдор Михайлович с удивлением посмотрел на смелую девушку и закашлялся, так она ему понравилась - сказалось долгое воздержание и накопившееся желание обрести близкого друга, с которым можно делиться и мыслями, и чувствами. Как раз в это время он нуждался в секретаре: ухудшение здоровья требовало помощи в ведении дел с издательствами и редактировании рукописей. Узнав, что смелая девушка учится в университете, да ещё на юридическом факультете, он без колебаний предложил ей место возле себя. Заметную роль в сближении сыграла и её шикарная фигура, и искра безумия в глазах, говорящих, что она готова на любые жертвы ради великого писателя.
Окончательное падение Марии Андреевны в объятия Фёдора Михайловича совершилось не сразу, а с постепенным переходом от словесных намёков к поглаживаю рук, от невинных поцелуев в щёчку в знак благодарности до страстных поцелуев, лишавших дыхания. Постель погасила зачатки бурной страсти, так как писатель оказался слабым сексуальным партнёром, значительно уступавшим ненасытному пассионарию.
Мария Андреевна, не смотря на увлечение литературой, стала всё чаще и чаще вспоминать своё революционное прошлое, насыщенное болтовнёй о методах борьбы за освобождение народа от пут самодержавия, не успевшей перерасти в безумный революционный террор, так любимый разночинной интеллигенцией, возомнившей себя единственной силой, способной двинуть историю к светлому будущему.
Наши мысли - это путеводитель по жизни. Если продолжительное время думать о чём-то, это обязательно свершится, как правило, не в той форме, как мы себе представляли и даже ни с тем содержанием, но это уже не так важно, поскольку изменить своё мнение о случившемся для нас ничего не стоит.
Так получилось и у Марии Андреевны. На одной из литературных встреч в дурном кафе с ещё более дурным кофе она увидела бывшего милого друга. Он пришёл не один. Рядом с ним извивалась высокая девица, по-видимому, пытающаяся обратить внимание окружающих на свою тощую фигуру. Она пыталась курить, закинув ногу на ногу, но хозяин кафе что-то шепнул ей на ухо, и папироска была брезгливо брошена в чашку с недопитым кофе, где зашипела, как маленькая змея.
Почему-то его соседство с вульгарной девицей задело Марию Андреевну. "Из борделя что ли!?" - разозлилась она.
В конце вечера поклонники и поклонницы таланта Фёдора Михайлова окружили его плотной толпой с просьбой дать автограф. Пока толпа читателей, во что бы то ни стало желающих заполучить росчерк великого писателя на своей никчемной жизни, не рассосалась, Мария Андреевна подошла к чернявому революционеру и вступила с ним в разговор, по её мнению ничего не значащий.
- Вы не желаете взять автограф у Фёдора Михайлова? - начала она.- Подойдите ко мне после того, как все разойдутся. Я познакомлю вас с ним.
- Спасибо! Буду очень признателен! - равнодушно ответил пассионарий, внимательно её разглядывая.
- Вы его жена или любовница? - неожиданно, нарушая все приличия, спросил он.
Мария Андреевна подумала, что милый друг её не узнал, поэтому так равнодушен и задаёт вопросы, ответы на которые знает любой человек, мало-мальски интересующийся литературной жизнью.
- Жена, - растерянно произнесла она.
- Дети есть? - продолжил допрос наглец.
- Нет, - отчаянно замотала головой Мария Андреевна, пытаясь выбраться из мелкоячеистой сети вопросов, накидываемых на неё.
- Что так? Импотент? Онанист? - улыбнулся знакомец.
- Вы многое себе позволяете! - стряхнула с себя наваждение Мария Андреевна.
- Будет время - загляни в гости на мансарду. Я до сих пор там живу. Нужда, знаешь ли. Нам есть что вспомнить.
Пассионарий резко встал и, не попрощавшись, быстро вышел из кафе.
Неприятный разговор, состоявшийся в кафе, по логике поведения воспитанного человека требовал одного - вычеркнуть из памяти! К сожалению, женщина устроена так, что не может простить высокомерное к ней отношение. Ей нужно или отомстить обидчику, или заставить его раскаяться.
Мария Андреевна, воспользовавшись отъездом мужа по делам издательства в Москву, посетила заветную мансарду. Отомстить ей не удалось, да и извинений она не дождалась. Всё повторилось точь-в-точь, как это произошло в первый раз: бурная сходка друзей единомышленников с вечера. Вино, постель и разочарование по утру, смешанное со страхом забеременеть по случаю.
Но в этот раз не помогло ни отпущение грехов, ни просьба к Богоматери не допустить беременности, ни клятвы самой себе: вырвать из сердца подлеца, если встреча с ним останется без последствий.
Фёдор Михайлов искренне обрадовался, когда жена сообщила ему, что скоро их ждёт пополнение. Он радовался исполнению желания иметь как можно больше преемников литературного наследия, а если повезёт - и продолжателей его дела. В глубине души он жаждал бессмертия, хотя не задумывался, зачем ему это надо.