|
|
||
В среду прием у доктора Рикса заканчивается в четыре. Еще полчаса уходит на то, чтобы привести в порядок инструменты, полить цветы и собрать в папки бумаги со стола, сам Рикс следить за порядком на своем рабочем месте даже не пытается. Ничего. Получается довольно удачно - я успеваю на автобус, тот, который подъезжает к остановке без десяти пять. А сегодня я покинула кабинет и вовсе в четверть пятого. Совсем рядом с остановкой - газетный прилавок, и тут же старик-продавец разложил книжицы в дешевых бумажных переплетах. Чаще всего я такие и читаю, а бывает, что и покупаю их именно тут. Я с сомнением вертела в руках пухлый томик Джорджетт Хейер с намалеванной на обложке девицей аристократического вида, когда какой-то ненормальный шмель вскользь саданул меня в висок, я дернулась, отчего моя замечательная бретонская кепка полетела на землю и закатилась под прилавок с книгами. Я нырнула за ней, но бретонка оказалась проворней, она забилась в дальний угол, и мне ее было не достать. Если бы у меня в руках был зонтик... Через какое-то время продавец с той стороны прилавка присоединился к моим поискам. Ему было бы удобней до нее дотянуться, но поясница старика сопротивлялась, и на то, чтобы завладеть головным убором, нам потребовалось не меньше минуты или даже двух. - Мисс, у вас кровь... - старик пальцем левой руки показал на мою щеку, а правой протянул мне кепку. - Там, внизу гвозди торчат, - извиняясь, кивнул он на свой прилавок. - Вы уж простите. - Нет-нет, ничего. - Из сумочки я достала платок и зеркальце. На щеку капля крови скатилась из царапины на виске. Шмель? Что за ерунда! Из-за поворота просигналил автобус. "Что за ерунда!" - повторяла я про себя, сидя сзади на автобусном сидении, прижимая платок к виску и разглядывая дырочку на том месте своей кепки, куда ударил "сумасшедший шмель". То, что в меня совсем недавно стреляли и не убили только каким-то чудом, доходило до моего сознания как-то не сразу и постепенно. Наверно, поэтому я и не закричала. А спустя остановку или две сообразила, что моя шустрая кепка, скорее всего, спасла меня от еще одного выстрела убийцы. Я же сразу нырнула за ней под прилавок, а стрелок мог подумать, что достиг своей цели, и я там, под прилавком, лежу с пробитой головой, а под ногами деда-газетчика из моей крови понемногу собирается густая, липкая лужа. Бр-р-р! Ужас какой! Нет, это не дело - в такое невеселое время отпускать на волю свое воображение. Лучше подумать. Подумать своей пока еще целой головой. Подумать... А куда я еду? Домой? А тот, который стрелял, он ждал, когда я появлюсь на остановке? А теперь... Теперь, может быть, он ждет меня на остановке перед домом? Или у подъезда? Я встала и побежала к открывшимся дверям. Оказалось, до дома не доехала кварталов пять. Сразу заскочила в знакомое кафе, к столикам не пошла, пристроилась у входа, рядом с телефонным автоматом. На улице, за стеклянной дверью, привычно вышагивали прохожие, никто не метался по тротуару, не заглядывал в лица и не размахивал оружием. Обернулась. Ни бармену, ни посетителям не было до меня никакого дела. Тогда я потянулась и взялась за потрепанную и распухшую, видимо, когда-то подмоченную телефонную книгу. Кому я могла позвонить? Родителям в Висконсин? Или Эду, с которым второй месяц как окончательно разругалась? Нет уж, лучше лежать на асфальте с растрепанной прической и невидящими глазами смотреть в небо, чем снова... К черту Эда! Вот! Вот, что мне нужно! Частный детектив! Почему не полиция? Ну... Я представила себе щекастого детину в фуражке и темных очках, дубинка, наручники, висящие на ремне, на форменной рубашке бляха и следы от пота, и еще эти усы навсегда опущенные книзу. Нет, пятна пота можно вычеркнуть, в конце апреля в Нью-Йорке... Ага, Сэмюэл Янг, и всего в нескольких шагах здесь же по Лафайет авеню. В книжках, которые продает старик, там, рядом с остановкой, такие хмурые и чуточку небритые детективы в два счета выводят на чистую воду негодяев и спасают незнакомок. Все сходится: я с ним незнакома, значит к нему и следует обратиться. К кому же еще? Детектив оказался кряжистым, приветливым и чисто выбритым дядькой лет сорока. Как по мне, этот тип совершенно не годился для борьбы с преступным миром вообще и для спасения несчастных девиц в частности. Однако отступать было поздно. Мистер Янг предложил мне кофе или воды, посмотрел проницательными глазами неопределенного цвета на мою царапину, усадил меня в кресло, порылся в ящике стола, достал блокнот, поощрительно кивнул в мою сторону и поправил заметно ослабший узел своего галстука. Словом, сделал все, что от него требовалось. Просто взять и уйти я уже не могла. Выслушав коротенькую повесть о недавних событиях на остановке, детектив для начала попросил меня рассказать о себе. Эта история оказалась ненамного длиннее. - Ага, медицинская сестра, доктор Рикс, - записал он в блокноте. - А, скажите, может быть... - сыщик повертел в пальцах карандаш. - Может быть, в последнее время с вами произошло что-нибудь необычное? Или... Совершенно случайно, вы не узнали о чем-нибудь?.. Возможно, вы не придали значения какой-то важной информации? Я задумалась, то есть только собралась это сделать, как сразу вспомнила о письме. Не придала значения? Я посчитала его глупой шуткой своей подруги, с которой мы вместе снимаем квартиру. Смущало только то, что письмо было написано явно мужским почерком. - Письмо, - неуверенно объявила я мистеру Янгу и открыла сумочку. Конверт я обнаружила в почтовом ящике сегодня утром, хотя он мог пролежать там уже не один день, счета и рекламные буклеты мы с Рейчел обычно вынимаем только в конце месяца. А накануне мы с Рейчел слегка повздорили... Хотя "повздорили" - неверное слово. Обычно это выглядит так - мы с подругой по очереди подкалываем и надуваемся друг на дружку. А спор вышел из-за моего рассказа о пациенте доктора Рикса и о том, что мне, скорее всего, на несколько месяцев придется переселиться в особняк мистера Бутчера. Дэвид Бутчер наблюдается у нас уже много лет, а осенью доктор обнаружил у него рак печени. Сейчас каждое утро, по дороге на работу, я заезжаю к мистеру Бутчеру только чтобы сделать укол, но если состояние больного ухудшится, то мне придется постоянно находиться при нем. Так говорит доктор Рикс. А Рейчел решила, что я ей морочу голову, а на самом деле мы помирились с Эдом, и я переезжаю к нему. Ну что за бред! В общем, мы с подругой немного поспорили, а потом достали из холодильника упаковку мороженного и... А сегодня утром я нашла в ящике письмо. На конверте - адрес и мое имя, а внутри всего несколько строчек, в которых мистер Бутчер сообщает, что только что составил завещание, и по этому завещанию все денежные средства, которые на момент его смерти будут находиться на его банковском счету, перейдут ко мне. Вот я и решила, что Рейчел могла додуматься до такой "шутки". - Уже кое-что, - сыщик отложил в сторону письмо, которое перед этим осторожно, с помощью пинцета, извлек из конверта. - Только боюсь, вам все же придется обратиться в полицию. - Это обязательно? - Я умоляюще посмотрела на детектива. Впрочем, наверно, это не мое. Я имею в виду искусство глядеть умоляюще, то, которым владеют все без исключения собаки и, за малым исключением, красотки, попавшие в беду. Наверно, я и есть это самое малое исключение, или я еще не осознала, что действительно попала в беду? - Обязательно, юная леди, - сожаление в глазах сыщика было таким же не слишком настоящим, как и моя мольба. - Видите ли, если завтра вас все-таки застрелят, из-за этой бумаги или по какой-нибудь другой причине, то я тут же лишусь лицензии, как только в полиции узнают о вашем визите ко мне. - А что будет, если я обращусь в полицию? - Я невинно похлопала ресницами. - Перво-наперво вас попросят изложить все в письменном виде. Потом вы прокатитесь до злополучной остановки на полицейской машине и там битый час будете вынуждены слушать, как сквозь зубы ругаются те бедолаги, которых сержант отправил искать стреляную гильзу, пулю, или хотя бы след от пули. А после вас попросят не покидать город, что, скорее всего, порадует убийцу, если только он решил взяться за вас серьезно. - Выходит, что пока мне не прострелят что-нибудь поважнее шляпки, - я повертела в руках бретонку, - никто моим спасением заниматься не станет? - Кстати, разрешите полюбопытствовать, - мистер Янг протянул руку к моему израненному головному убору. - Так я и думал, - разглядывая на просвет отверстие от пули, пробормотал сыщик. - В вас не из пистолета стреляли. При таком небольшом калибре для верности пистолет стоило бы приставить прямо к голове, если говорить о твердом намерении убить вас. И уж при таких обстоятельствах звук от выстрела вы бы непременно услышали. Стреляли из винтовки. А знаете что, давайте-ка мы с вами избавим полицию от необходимости осматривать место происшествия. Мой детектив пристроил форд на парковке, как раз напротив остановки. Я сказала - "Мой детектив", потому что вручила-таки ему двадцатку в качестве аванса за собственное предполагаемое спасение. Правда, после этого в кошельке у меня осталось два доллара с мелочью, но мистер Янг заверил меня, что "о полной сумме гонорара говорить рано, там видно будет". Ни пули, ни гильзы, вообще ничего такого мы не нашли, но сыщик на глазах удивленного газетного торговца попросил меня встать точно так же, как я стояла, когда... когда неизвестный негодяй испортил мою кепку. Я встала. Янг походил вокруг, словно кинорежиссер, осматривающий будущую сцену, разве только пальцы не складывал рамочкой, и заявил, что стреляли с той самой парковки, на которой он оставил машину. - Ярдов сорок или пятьдесят. Плохо. - Почему плохо? - Я в самом деле не поняла, что в этом плохого. - Плохо, потому что с такого расстояния из хорошей винтовки может попасть и очень посредственный стрелок. А самую малость промахнуться, так, как это произошло в вашем случае, способен даже опытный снайпер. И хуже всего то, что при таком довольно значительном расстоянии речь уже не может идти о дурацком розыгрыше или о таком же дурацком желании только напугать. Вас хотели убить, это яснее ясного. И вот еще что, будет лучше, если эту ночь вы проведете в отеле, там, где убийца не догадается вас искать. - Нет, исключено! - Я замотала головой. - Рейчел... - Ладно, по крайней мере замок и дверь вашей квартиры надежны? - А... м-м... - Понятно, - вздохнул сыщик и сдвинул свою шляпу на затылок. - Тогда предлагаю прямо сейчас прогуляться и нанести визит мистеру Бутчеру. Ведь я верно понял, он живет где-то неподалеку? О наружности старух, которым автор отчего-то симпатизирует, в книгах нередко говорится, что черты их лица хранили следы былой красоты. О стариках ничего подобного вам не скажут. В лучшем случае писатель станет что-то невнятно толковать о породе и аристократической внешности. Ну, не знаю, Дэвид Бутчер, несомненно, был красавцем. Был им лет сорок тому назад. Сейчас от былого великолепия остались совершенно седая, но так и не поредевшая шевелюра и безупречная, уверенная осанка. Еще, пожалуй, глаза - холодные, голубые, хотя и чуть подернутые старческой мутью. - Милая девочка, я сожалею о случившемся, - старик вздохнул и покачал головой после того, как выслушал мой внезапно сбивчивый рассказ о происшествии на остановке. Да, странно, сыщику я все выложила легко и просто, как по писанному, а тут меня даже в жар бросило. - Прошу прощения. Не знаю, будет ли уместен мой вопрос... - принялся плести дипломатические кружева детектив, но Бутчер только кивнул ему, а ответил, обращаясь ко мне: - О состоянии моего здоровья вы осведомлены почти в той же мере, что и доктор Рикс, и понимаете, что скрывать мне теперь нечего и незачем. Я мог бы сказать, что мистер Рикс, рекомендуя вас в качестве сиделки, уверял меня в ваших исключительных профессиональных и человеческих качествах. Я мог бы это сказать, тем более что так оно и было. Рикс ручался, что из вас получился бы замечательный врач. Я решил, что эти деньги позволят вам получить образование и, в конце концов, стать врачом. И это тоже правда. К сожалению, у меня есть еще одна правда. И эта правда - мой сын. О сыне Дэвида Бутчера я до того ничего не слышала. Слышала о дочери, и даже видела платиновую блондинку, лет на пять постарше меня и на два дюйма выше ростом. Ей, как оказалось, по завещанию отходила основная часть наследства - дом и какие-то акции. Детектив тут же поинтересовался стоимостью частей. "Чтобы иметь представление, насколько стрелявший заинтересован в смерти моей клиентки", - пояснил он свое любопытство. Мишель Эванс, дочь Бутчера, носившая фамилию матери, становилась обладательницей имущества стоимостью больше миллиона долларов, на мою же долю оставалось около ста тысяч, но зато живыми деньгами. Джеймс Бутчер приходился Мишель сводным братом и ничего не получал согласно завещанию отца. О причинах такого несправедливого решения старик говорить наотрез отказался. Тогда мистер Янг спросил о том, кто знал о содержании завещания и о письме, которое было мне отправлено. О письме и о завещании знала Мишель, но она очень дружна с братом, потому наверняка и Джеймсу об этом тут же стало известно. Детектив продолжал задавать вопросы, а я думала, как бы повежливей и половчее прямо сейчас отказаться от этих тысяч. Пусть бы старик пожертвовал их какому-нибудь фонду по защите чего-нибудь или по борьбе с чем-то. - А нет ли у кого из ваших знакомых винтовки примерно двадцать второго калибра? - Ни с того ни с сего взял быка за рога Янг. - У меня есть такой карабин, ремингтон под двести двадцать третий патрон, - ничуть не смутившись, кивнул Бутчер. - А... - Пойдемте, покажу. - Старик поднялся из кресла, не дожидаясь, пока сыщик выразит словами вопрос или просьбу. Хоть меня и не звали с собой, я увязалась следом. Чего я испугалась? Мне казалось, что как только я останусь одна, из-за портьеры шагнет... Кто? Джеймс Бутчер? Ружье, о котором шла речь, хранилось за обычной дверью обычного шкафа в соседней комнате, не то в кабинете, не то в гостиной. Ну, может быть, шкаф был только чуточку необычным, потому что оружие покоилось на специально вырезанном для него ложе. - Нет-нет, разрешите мне, - детектив предупредил желание Бутчера взять карабин в руки. - Пожалуйста, - пожал плечами старик. Обернув пальцы носовым платком, Янг подцепил оружие за такое железное колечко, которое бывает у всего, что стреляет, вокруг спускового крючка. Кивком спросив разрешение у хозяина, сыщик водрузил ружье на стол. Тут же в руке детектива появилась лупа, но прежде чем воспользоваться своим профессиональным инструментом, мистер Янг понюхал ствол и не то прочистил горло, не то разразился каким-то сложным междометием: - Гх-м-м ф-ф... А ведь стреляли из этого карабина, мистер Бутчер. Я хочу сказать, что стрелявший не потрудился вычистить оружие. Что вы на это скажете? - Скажу, что негодяй не имел возможности его вычистить. На чистку ушло бы не меньше часа, а карабин нужно было вернуть на место немедленно. - Почему немедленно? - тут же спросил сыщик, наконец взявшийся методично рассматривать в лупу приклад ружья. - Потому что я обычно читаю до половины шестого, максимум до шести часов. Читаю я во дворе, а после этого возвращаюсь в дом. - А ведь я не говорил, в котором часу стреляли в мою клиентку. - Янг оторвал взгляд от лупы, которая уже переползла на ствол. - Ну-ну, это очевидно. Утром, когда наша с вами знакомая заезжала сюда, чтобы сделать мне укол, все было в порядке. На службе у мистера Рикса ей опасность грозить не могла, а если бы нападение произошло по дороге от моего дома до кабинета доктора, то Рикс обязательно мне позвонил бы и предупредил о том, что завтра укол сделает кто-то другой. Следовательно... - Бутчер развел руками. Сыщик бросил на меня взгляд, а я кивнула, в том смысле, что да, так бы оно и было. - Хорошо. - Сыщик вновь взялся за лупу. - Тогда, наверное, вы можете сказать, кто имел возможность незаметно взять карабин, а потом вернуть его на место? Да, это при том, что теперь можно считать несомненной связь покушения и вашего решения относительно завещания. - Да, пожалуй, что так.- Бутчер помрачнел и со вздохом опустился в кресло. - Постоянно кроме меня здесь живет Анна -- экономка, прислуга, горничная. На ней все хозяйство в этом доме. Но она не могла в вас стрелять, моя дорогая. - Старик вскинул седые брови и заглянул мне в глаза. - Нет, не могла. Все это время она прибиралась на втором этаже, там библиотека и две гостевые комнаты. Анна убирала там, и я все время слышал шум пылесоса. Кстати, видимо, вскоре одна из этих комнат будет в вашем распоряжении. - Снова взгляд в мою сторону. - И поверьте, - теперь глаза Бутчера обратились на сыщика, - я могу на слух отличить просто ровный шум работающего пылесоса, от завываний этой штуки, когда ею чистят ковры и другое прочее. Так что, нет. Анна не могла... - Мистер Бутчер, я не ошибусь, если предположу, что оружие из шкафа злоумышленник мог позаимствовать заранее? Допустим, вчера? - Сыщик закончил осмотр ружья, в ожидании ответа глянул на Бутчера, потом неожиданно несколько раз по-собачьи втянул носом воздух и наморщил лоб. - Вы правы, я не заглядывал в шкаф по меньшей мере уже неделю. - Мне показалось, что губы старика едва тронула невеселая улыбка. - Не могу понять... Запах... Это какие-то духи? Мы с мистером Бутчером одновременно непонимающе глянули на сыщика. - Духи? - О чем вы? - Запах. Понюхайте сами, - предложил детектив, мотнув головой в сторону ружья. Снова действуя синхронно, мы со стариком наклонились над столом, чуть не столкнувшись лбами. Бутчер только кивнул и отстранился, вновь устраиваясь в своем кресле. Я вдохнула еще раз. Аромат был знакомый. Только не думайте, что вот так запросто можно распознать духи. С парфюмом из Европы это абсолютно невозможно. Верхние и средние ноты не задерживаются на ткани, а то, что осталось и попало с платка на ружье, потом смешалось с запахом сгоревшего пороха... С американскими духами проще, их аромат монотонный, но и он постепенно теряет тона. В случае с дамскими ароматами марку трудно определить, хотя бы еще и потому что женских духов стараниями парфюмеров выпускается, наверное, в тысячу раз больше, чем мужских. Но аромат был мужской. Ваниль, сандал, мускус, и едва угадывались полынь и бергамот. - Фараон, - объявила я о своем вердикте. - В каком смысле? - удивленно поднял брови мой детектив. - Вы имеете в виду полицию? - Нет, - в свою очередь опешила я. - Одеколон называется "Фараон". Мои родители, дома, в Милуоки, владеют небольшим магазинчиком. То есть магазином занимается мама. Папа всю жизнь проработал автомехаником, и сейчас тоже ремонтирует машины, а руки и одежда его не знают никаких других ароматов, кроме запаха бензина, машинного масла. Но мама... Сперва в ее заведении продавалась разная галантерейная мелочь, однако в углу на прилавке всегда стояли флаконы с туалетной водой, а рядом - тюбики с кремами и какие-то баночки. Потом постепенно перчатки, игральные карты, носовые платки, расчески и нитки с иголками куда-то сгинули, а их место за стеклянными дверцами полок и шкафчиков захватили Роша, Эсти Лаудер, Арден и Эйвон. Невероятно элегантные, волшебные и прямо-таки притягивающие к себе флакончики стоили немалых денег, и мне было строжайше запрещено даже касаться их. Но были же еще и покупатели! Рядом с каждой, даже самой крохотной бутылочкой лежали маленькие, тонко нарезанные полоски бумажных салфеток. Покупателям позволялось капать из флаконов на салфетки и вдыхать аромат. Пока покупатели выбирали, я сидела в засаде, спрятавшись за прилавком. Это была настоящая охота за ароматами. Салфетки со свежими следами духов -- вот что было моей добычей. Для меня хорошим был тот покупатель, что перепробует не меньше десятка ароматов, прежде чем развернется и уйдет из магазина хотя бы и без покупки. И каков прок с того посетителя, что просто показывает маме на нужный ему флакон, даже не понюхает товар, за который готов отдать целых три с половиной доллара? Покупатели... больше, конечно, покупательницы нюхали, помахивали бумажками в воздухе, отстранялись и вновь приникали носами к салфеткам, а потом бросали бумажные полоски на прилавок и в конце концов уходили. Тогда я выскакивала из-под прилавка... Иной раз к обеду у меня набиралось несколько десятков заветных бумажных полосок. Однако уже к вечеру добыча теряла свои волшебные свойства, и многие салфетки становились похожими одна на другую. - Отпечатков пальцев на оружии нет, запах одеколона... Получается, что преступник стер следы... м-м... допустим, носовым платком, а платок... Любопытно. - Я ждала, что при этих словах сыщик удовлетворенно потрет руки. Он и потер, только прежде достав из кармана свой платок. Потом снова сунул платок в карман, а руки поднес к лицу, принюхался, хмыкнул и качнул головой. Мы еще какое-то время беседовали с Бутчером, вернее мистер Янг беседовал, а я, как загипнотизированная, разглядывала ружье, из которого меня чуть не убили. - ...вы не против? - Кажется, теперь старик обращался ко мне. - Что, простите? - Я говорю, что хотел бы оплатить счет мистера Янга, когда он выполнит свою работу. - Нет-нет. - Пока дело не выглядит слишком запутанным, - встал на защиту уже полученной от меня двадцатки детектив. - Но я думаю, что мы можем вернуться к этому разговору, если возникнут трудности. Наконец, я заверила мистера Бутчера, что завтра утром как обычно, в половину девятого заеду, чтобы сделать укол, и мы попрощались с хозяином дома. На следующий день, соблюдая все предосторожности, на которых настаивал мистер Янг, я появилась в его конторе сразу после ланча. Уйти с работы на три с половиной часа раньше - было одной из этих предосторожностей. Хотя это и стоило мне обещания выйти в воскресенье, чтобы весь день дежурить у телефона, я не расстроилась. До воскресенья еще уйма времени, а если меня все-таки застрелят, единственное, что сможет сделать доктор Рикс с моим обещанием, это вставить его в рамочку и повесить на стену рядом со своими дипломами. - Вот вы вчера назвали марку одеколона - "Фараон", так? - едва поздоровавшись, принялся допытываться сыщик. - Да, - я не стала отказываться от показаний. - Вы сомневаетесь в остроте моего обоняния? Не сомневайтесь. Мистер Бутчер использует "Карон". Можете позвонить и спросить, так ли это? А вы... Вы после бритья, часа два тому назад, освежили свои щеки древним "4711". - Хорошо-хорошо, - детектив шутливо поднял руки. - Вы по прежнему настаиваете на том, что желаете всюду меня сопровождать? Поверьте, в смысле безопасности выигрыша от этого точно не будет. - Я почувствую "Фараона". Мистер Янг усмехнулся и выразился в том смысле, что вряд ли мне удастся почувствовать запах мужского одеколона во время визита к Мишель Эванс. Сыщик за прошедший вечер навел о ней справки и даже договорился о встрече. Впрочем, справки мистер Янг постарался навести обо всех возможных свидетелях и подозреваемых. И начал детектив с самого мистера Бутчера. Дэвид Бутчер родился в 1903... Получается что-то вроде статьи в энциклопедии. Получил юридическое образование и даже успел проработать два или три года в компании своего отца. Во время Великой депрессии компания разорилась. В сороковых и начале пятидесятых по неофициальным данным занимался доведением до банкротства мелких и средних предприятий по заказу конкурентов. Собственно, на этом и заработал по меньшей мере три миллиона долларов. В 1953 году организовал собственную компанию. Спустя три года закрыл ее и с тех пор живет на доходы от ценных бумаг. Дважды состоял в браке. Вторая жена погибла в автокатастрофе. Имеет сына и дочь. Дочери Бутчера действительно было двадцать семь лет, то есть выходило, что она старше меня на... Да, она была старше меня, и к тому же владела собственным делом - бухгалтерской фирмой. От Бутчера сыщик знал, что у Мишель есть бойфренд или даже жених, кажется, биржевой маклер, которого, не знаю, из-за его профессии или еще из-за чего другого, старик не слишком-то одобряет. Другое дело, что с дочерью Бутчер никогда не спорит, она, наверное, единственный человек на этом свете, которого несчастный пациент доктора Рикса по-настоящему любит. Бутчер даже готов мириться с ее привязанностью к старшему брату, о котором сам и говорить-то не хочет. Почему зашла речь о молодом человеке Мишель Эванс? Во-первых, потому что Том Акерс, так его зовут, мужчина, то есть может пользоваться "Фароном". А во-вторых, потому что гипотетически он мог сделать дубликат или взять на время у Мишель сам ключ от дома ее отца. Не в пользу таких подозрений говорит то, что Акерс никогда не бывал в доме Бутчера, и вряд ли имеет четкое представление о том, где хранится оружие, и что это за оружие вообще. То есть, как сказал сыщик: "Если бы винтовка вдруг оказалась дробовиком, это стало бы большим сюрпризом для стрелка. К тому же мотив..." - и мистер Янг скептически поморщился. Я согласилась с ним, разве только не пустила на свое лицо морщины. Еще одним "гипотетическим" подозреваемым мог быть водитель мистера Бутчера. За эту версию может говорить только то, что у парня был ключ от гаража. А через гараж можно попасть в дом. Водителя мистер Бутчер нанял две недели тому назад, когда доктор запретил ему самому садиться за руль. В этот день у парня как раз был выходной, и, может быть, стоило проверить его алиби, но опять же, у водителя не было мотива стрелять в меня, и вообще, я в глаза не видела водителя Бутчера. Кроме всего прочего, про ружье парень тоже ничего не знал. Анну, экономку Бутчера, мы из подозреваемых исключили еще раньше. Остался Джеймс Бутчер. И, кажется, более очевидного кандидата в стрелки отыскать будет трудно. Полученные сыщиком сведения о Джеймсе были весьма интригующими. Начать с того... хотя этим можно было бы закончить. Но не суть. Джеймс Бутчер в настоящее время зарабатывал себе на кусок хлеба игрой в карты. Глядя на мои широко раскрытые глаза, мистер Янг пояснил, что, действительно, в штате Нью-Йорк, как и в большинстве штатов, азартные игры запрещены законом. В то же время в частном порядке, допустим, в закрытом клубе джентльмены из общества всегда могут развлечься за карточным столом. О крупных ставках речь, как правило, не идет, но, с другой стороны, состоятельный человек иногда может себе позволить проиграть за вечер две-три тысячи долларов. Но если вы думаете, что эти самые две-три тысячи достаются Джеймсу Бутчеру, то вы ошибаетесь. Тот, кто заинтересован в более или менее постоянном заработке, выигрывает понемногу, но у разных партнеров. И, напротив, изредка он может и даже должен проигрывать довольно крупные суммы. Суть в том, что крупный проигрыш запоминается, а на мелкие выигрыши партнеры внимания не обращают. Для людей профессии Бутчера-младшего важно быть вхожими в общество и не поддаваться соблазну крупного выигрыша, только и всего. Это "вполне респектабельное" занятие Джеймса может только отчасти объяснить нежелание Бутчера старшего говорить о своем отпрыске. Зато история пятнадцатилетней давности, вероятно, исчерпывающе объясняет неприязненное отношение отца к сыну. Бутчер-младший уже третий год учился в университете, когда его арестовали по делу о торговле наркотиками. Парню грозило по меньшей мере десять лет тюрьмы. Однако отец нанял знаменитого адвоката, который смог доказать присяжным, что молодой человек не имел ни малейшего понятия, что находилось в тех посылках, которые он время от времени доставлял из Нью-Йорка своим товарищам в университетский кампус. Как говорят, сам процесс доказательства отсутствия преступного умысла в действиях сына обошелся его отцу в немалую сумму. А кроме того, присяжных в невиновности своего подзащитного адвокату убедить удалось, а убедить в том же самом Бутчера-старшего не смог никто. - Это не так! Джей тогда был еще совсем мальчишкой! Он не знал. А отец не верит, что "можно быть таким болваном". Папа каждого меряет по себе. - Мишель потянулась за сигаретами. - Мне кажется... - Что вам кажется? - Мишель щелкнула зажигалкой и порывисто затянулась. - Мне кажется, что вы не можете выбрать. - Я, невежливо отвернувшись лицом к оконному стеклу, наблюдала как на улице мистер Янг, не спеша, обходит вокруг свой автомобиль, постукивая носком туфли по колесам. С самого начала встреча с Мишель Эванс не задалась. Сыщик насел на нее с вопросами, а Мишель, впрочем, не запираясь, односложно отвечала, но... Все ее слова могли быть самой искренней правдой, но слова эти приходилось вытягивать, что называется, клещами. Пока мистер Янг мучил Мишель, я испросила у нее разрешения посмотреть книги на полке. Обожаю рассматривать чужие книги. Книги могут рассказать о читающем их человеке больше, чем знакомые, и даже довольно-таки близкие знакомые. Есть у меня такое убеждение. Иногда, правда, это не работает. Например, Рейчел читает только модные журналы... На полке я нашла томик Энтони Бёрджесса, этот его "Заводной апельсин". Примерно на середине книга была заложена фотокарточкой -- лохматый молодой человек широко улыбался и подмигивал в объектив. - Вам понравилось? - я перебила детектива с его очередным вопросом. - Знаете, не смогла прочесть. Показалось, что меня хотят напугать этой довольно причудливой фантазией. А на самом деле остается только впечатление гнусности и глупости. Мишель неожиданно мягко мне улыбнулась. Тогда я еще более неожиданно и для себя, и для моего сыщика взяла мистера Янга под локоть и со словами какого-то невнятного извинения выставила детектива за дверь. Извините нас, мисс Эванс. Вчера я в самом деле страшно перепугалась. И сейчас боюсь, но теперь мне это кажется каким-то сном. Мистер Янг, он же считает, что должен разгадать загадку... - А вы? - Я? Не знаю. Нет. Не хочу. Я бы хотела, чтобы этого всего не было. Если бы можно было перемотать пленку назад, как в кино. Понимаете, про вашего брата мистер Бутчер вчера отказался говорить. А мистер Янг навел справки... - Это не так! Джей тогда был еще совсем мальчишкой! Он не знал. А отец не верит, что "можно быть таким болваном". Папа каждого меряет по себе. - Мне кажется... - Что вам кажется? - Мне кажется, что вы не хотите выбирать. Выбирать между отцом и братом. - Мне не нравится "Заводной апельсин". Джей считает его забавным и поучительным. А я... Я пытаюсь понять. И выбирать не хочу. Да, мне совершенно ясно, что отец презирает моего брата, а Джей был бы готов тут же забыть об отце, если бы... Отец любил мою маму и меня... У него больше никого не осталось. Да и не было никогда, наверное. И я не могу не любить своего отца. Но Джей мне дорог. Джей - тот, кто меня понимает, тот, кому я могу довериться во всем. Даже... - Простите меня, Мишель! Вы разрешите вас так называть? Конечно, я не смогу принять наследство от мистера Бутчера. Но все же, скажите, почему он решил оставить мне эти деньги? Должна же быть для этого причина, какая-то более... Я хочу сказать, что так не бывает, и, насколько я могу судить, мистер Бутчер не тот человек, который под влиянием одного только своего настроения может принять столь серьезное решение. - Это просто, - моя собеседница грустно улыбнулась. - Отцу не слишком нравится дело, которым я занимаюсь. Он знает, что дом и ценные бумаги, полученные в наследство, я продавать не стану, а деньги... Деньги я могла бы вложить в развитие своего бизнеса, а то и того хуже -- помочь этими деньгами Джею. Хотя Джей никогда не просил и не брал у меня денег, даже в самые трудные времена. Я была бы готова подписать какую-нибудь бумагу об отказе от наследства. Какую? Наверняка юристы знают какую именно. Уверена, после этого меня бы тут же исключили из списка предполагаемых жертв. А кого бы включили? И как-то оно... Мистер Бутчер решил бы, что я испугалась. Ну и что? Я действительно испугалась. И мистер Янг... Он, наверно, привык доводить дело до конца. Мишель, кажется, на эти деньги если и не наплевать, то, уж во всяком случае, портить себе жизнь из-за них или отнимать эту жизнь у кого другого она не стала бы. Поговорю с ее братом, и все. А что? Если он нормальный... Неужели я не почувствую ненормального, который взял и чуть меня не убил? Поговорю с этим Джеем, и все, и точка! - Поговорили? - Так себе вопрос, его и риторическим можно было назвать с натяжкой. Сыщик галантно придержал дверь, я забралась в машину и кивнула, скорее, благодарно, нежели утвердительно. - Мистер Янг, извините меня... - Понятно. - Сыщик завел мотор. - Вы уверены в том, что мисс Эванс в вас стрелять не могла, - взгляд в упор на мой, смею надеяться, упрямый и гордый профиль. Да уж, вернее сказать, на растерянный и унылый. Я кинула, не повернув головы. - Извините, - еще раз проблеяла я. Сыщик только отмахнулся. - Но вы, по крайней мере, понимаете, что ничего еще не кончилось, и вам грозит та же самая опасность? - Понимаю. Только я решила не принимать эти деньги. Не хочу, чтобы меня использовали как... В общем, откажусь от денег, и все. - Ну и зря. Сумма приличная. Мне ведь не послышалось, вы говорили, что хотели бы стать врачом? - Вам я этого не говорила. Это мои родители мечтали, чтобы я стала врачом. Мечтали страстно и заразительно. Вот я и заразилась. Тоже загорелась желанием. Разница была том, что мама надеялась на какое-то чудо. А папа не возражал и молчал. Наверно, он не хотел расстраивать нас с мамой. Ведь с самого начала было ясно, что денег на такое дорогое образование нашей семье не скопить. Не скопить ни за десять лет, ни за двадцать, да и за... Разве что кто-нибудь из моих внуков мог бы рассчитывать на такую сумму. А потом мама подумала, что если врачом будет муж ее дочери, то и в этом случае мечту можно посчитать сбывшейся. Ну, или почти сбывшейся. Я так не считала, тем более что в будущие мужья мамой мне был назначен Клайв Дэвидсон. Он закончил колледж и собирался сдавать экзамен в медицинскую школу. А я просто собрала чемодан и уехала. Ох, как я разругалась с родителями! Потом, когда папа отыскал меня в Нью-Йорке, я не на шутку испугалась за них обоих. Папа выглядел осунувшимся, а лицо его потемнело. И я вернулась в Милуоки. Но вернулась всего на два дня, чтобы поговорить, помириться и успокоить маму. Я уже поступила на курсы медсестер, и с тех пор... А если бы не поступила, то, наверно, могла бы вернуться домой насовсем, и даже Клайв... Нет. Я бы потом все равно сбежала. - Конечно, это вам решать, - будто бы читая мои мысли, качнул головой сыщик. Наконец, машина тронулась. - Если вы все еще надеетесь обойтись без полиции, то нам обязательно нужно найти этого вашего стрелка. Я согласно кивнула, молча, ни словом не возразив. - Подозреваемых у нас осталось всего ничего. Водителя и парня мисс Эванс можно смело вычеркивать из списка уже хотя бы из-за отсутствия мотива и доступа к оружию. Но, кроме того, они не смогли бы так скоро вас выследить и организовать покушение. Нет, это невозможно. Остаются брат с сестрой и Анна, служанка мистера Бутчера. Анну можно было бы заподозрить, но как быть с шумом пылесоса? Значит, брат и сестра? И при этом сестру вы подозревать отказываетесь? - Да, отказываюсь. - Хорошо. Теперь вам осталось оправдать ее брата, чтобы... Лохматый парень с фотографии был и вправду лохмат. Его подстриженные темные волосы были короче тех, которые остались запечатленными на карточке, зато м-м... как бы сказать... упорядоченность прически сейчас была значительно меньше. - Мы вас разбудили? - сообразила я, забыв поздороваться. - Это так заметно? - пробормотал хозяин скромной квартирки, если только в Ист-Сайде квартиры бывают скромными. Нет, квартирка была и в самом деле крохотной. Джеймс Бутчер посторонился, пропуская нас в прихожую, заглянул в зеркало на дверце платяного шкафа и хмыкнул. За двадцать минут Джей успел причесаться, сварить кофе, предложить его нам, пожать плечами в ответ на наш дружный отказ, морщась, сам выпить сваренное, и выслушать краткую историю моих злоключений в пересказе мистера Янга. - Выходит, мне досталась роль главного подозреваемого? - Джей озадаченно потер пальцами едва заметную щетину на подбородке. - Нет, необязательно. Если у вас есть алиби... - Сыщик ободряюще улыбнулся. - Во сколько, вы говорите? В четыре? - Да, с четырех до пяти. - Боюсь, что... Нет. Видите ли, я в это время только встаю с постели. Вечером мне нужна ясная голова для... Впрочем, вы, наверно, уже успели пообщаться с отцом? - Да, и с мистером Бутчером, и с мисс Эванс. - А при чем тут Мошка? - Простите? - не понял Янг, продолжающий так же, как прежде благожелательно улыбаться. - Мишель, - смущенно поправился Джеймс. - Эта история с наследством ее никак не касается. Ведь она, насколько я знаю, и так должна получить большую часть. - А что вы скажете об Анне? - Незаметно настойчивое любопытство оттеснило доброжелательность сыщика на второй план. - Об Анне? - Я имею в виду экономку мистера Бутчера. - Да-да, я понял, но... Ах, вы, наверно, думаете, что Анна могла претендовать... Или полагаете, что она приревновала моего отца. Нет. Уверяю вас! - Раз уж вы говорите, - мистер Янг задумчиво поглядел на свои ладони, заметил на них пятна, видимо, какого-то автомобильного происхождения и попросил разрешения у хозяина квартиры воспользоваться умывальником. - Это не просто мои слова. - Джей перевел взгляд со спины мистера Янга на мое лицо. - Ваш приятель утверждает, что в вас стреляли... Со скольки? С пятидесяти ярдов? На таком расстоянии Анна вас не смогла бы и разглядеть. Дело в том, что уже лет пять она страдает от катаракты. Это, как говорится, медицинский факт. Со стороны ванной комнаты я услышала покашливание, и повернулась на звук. В дверях стоял мистер Янг и делал вид, что рассматривает темно-коричневый флакон на котором, я это знала, рублеными золотыми буквами было написано: "Фараон". Ничего особенного в этот момент не случилось, на меня не снизошло вдруг озарение, не вспыхнула молнией поразительная догадка, не сложилась с громким щелчком какая-то там картинка. Я поняла, что была права, только и всего. - Все. - Я убрала шприц в контейнер. - Доктор просил напомнить, что ждет вас сегодня в два часа. - Я очень старалась, чтобы голос оставался ровным и спокойным, а прежде чем сделать укол, мне пришлось медленно досчитать про себя аж до восьми, чтобы унять дрожь в руках. - Да-да, я помню. Но, милая моя, вы так напряжены. Что-то случилось? То есть простите! - Мистер Бутчер взмахнул рукой. - Я хотел сказать: произошло что-то еще? А мистер Янг, ему удалось напасть на след? - Да, - я выдержала паузу, пытаясь побороть нерешительность. - Да, на след напасть удалось, и нет, ничего не случилось, и, думаю, теперь не случится. - Вот как! - встрепенулся старик. - Мистер Янг прижал негодяя к стенке? - Не совсем. - Опять эта глупая пауза, но если ничего не сказать в ответ... - Видите ли, мистер Бутчер, "негодяя" будет прижать не так просто. Да, он стрелял в меня и хотел убить, однако он не боится электрического стула или какого-то жалкого пожизненного заключения. Единственное, чего он боится... - Я умолкла. Боже, как мне хотелось развернуться и выбежать из комнаты! - Продолжайте, - Бутчер стал похож на экзаменатора. Он поощрительно кивнул, как бы соглашаясь с ответом прилежной, но застенчивой студентки. - Продолжайте. Вы взялись за серьезное дело, а такие дела надо всегда доводить до конца. - Да, конечно. - Я кивнула и, собравшись с духом, посмотрела в спокойные светлые глаза мистера Бутчера. Удивительно, но в ответном взгляде старика я почувствовала... уважение? Или это было лишь отсутствие той снисходительности, с которой он смотрел на всех вокруг? - Человек, собиравшийся меня застрелить, боится потерять только одно... Одну... Свою дочь. Если она узнает... - у меня перехватило горло, и не закашляться мне удалось только ценой неимоверного усилия. - Спасибо вам, дорогая, - прервал мои мучения Бутчер. - Скажите доктору Риксу, что я все помню и обязательно приду ровно в два. На крыльце бутчеровского браунстоуна меня встретило апрельское солнце, яркое и беззаботное. Ага, легко оставаться беззаботным, когда в тебя не палят из ружей почем зря, и не оставляют в наследство бешеные деньги. То, что в меня стрелял сам старик Бутчер, я поняла чуть ли не сразу. Слишком уж явный след вел к его сыну, и слишком наивным выглядел мотив преступления. Наивным. А как тогда отнестись к мотиву Бутчера-старшего? Неужели он так ненавидит собственного сына? Наверное, нет. Не любит, презирает - скорее всего. И мешает, Джеймс мешает старику, мешает его отношениям с дочерью. Так почему бы мальчишку не убрать с доски? Убрать, как лишнюю фигуру. Так, как Дэвид Бутчер поступал с теми, кто мешал ему заниматься бизнесом лет пятнадцать-двадцать тому назад? Это ведь несложно, это должно было сработать. Но мое упрямство... Или кроме упрямства было что-то еще? Интуиция? Да, моя интуиция потрудилась на славу. Но чуть позже, после того, как основную работу проделало обоняние. Винтовка не могла сохранить такой узнаваемый аромат. То есть могла, но только в том случае, если ее всего час или два назад протерли платком только что смоченным в одеколоне. Именно так - только что смоченным! В этом я убеждена абсолютно. Впрочем, если бы пуля попала в цель... В мою голову. В этом случае мнением жертвы в полиции не захотели, да и не смогли бы поинтересоваться. И пожизненное заключение светило бы уже Джею, а не его отцу. Мистер Янг, правда, утверждает, что можно провести экспертизу и обнаружить следы сгоревшего пороха на обивке кресел или потолка в машине Бутчера-старшего. В самом деле, стрелял старик наверняка из салона своего автомобиля. Ружье - слишком заметная штука, чтобы разгуливать с ним по городу, и не таясь брать на мушку прохожих. Но кому придет в голову делать какую-то экспертизу, когда под рукой уже есть подозреваемый? С такими мыслями я неспешно добрела до места происшествия, до прилавка с книгами и газетами, невольно оглянулась по сторонам, потом одернула себя и как ни в чем не бывало потянулась к своим любимым карманным томикам в бумажных переплетах. Взяла наугад. Хейли, "Окончательный диагноз". Я хмыкнула и перевела взгляд на бумажку с цифрами - ценой, выведенной нетвердой рукой престарелого продавца.
|