- Очнулся что ли? Или это сон? - заторможено зашевелилась мысль.
Голова раскалывалась, саднило спину, а руки... Руки за спиной в наручниках. Я их не видел, только ощущал боль в запястьях, натёртых металлом. Ныло подвывихнутое плечо, не открывался рот. Кругом чёрная темень.
Наконец, дошло, что на глазах непроницаемая повязка, а губы заклеены скотчем. Валялся я на грубой соломе, едкие ости жгли шею, набившись за воротник.
Постепенно начала возвращаться память.
- Вдарь ему прикладом по башке! - последнее, что я слышал перед тем, как провалился в бессознание.
- А, ведь, он, скотина, русский, - подумал я, с трудом повернувшись на бок и замотал головой, пытаясь вытряхнуть колющие соломины, - чечены говорят между собой на своём языке.
Потом, вдруг, в памяти что то вспыхнуло:
- Да это же тот самый, командир ментов!
Сразу стало ясно, почему они нас схватили. Когда нашей группе спецназа поручили вылазку, чтобы освободить попавших в плен армейского подполковника и журналистку, то этот майор-оборотень присутствовал тоже при выдаче задания, его менты должны были отвлечь боевиков, чтобы мы просочились в район.
Наша группа, три человека, успешно преодолела ущелье; наверху, из расщелины, в которой мы лежали, был виден аул, в котором, по данным разведки, были заключены пленники. Эта расщелина была единственно возможным путём проникновения в аул с этой стороны, мы вслушивались, ожидая гранатных взрывов и автоматного стрёкота с другой стороны, милицейский отряд должен был отвлечь чеченцев боем, выманить их подальше на тропу, ведущую в аул с другой стороны, тогда бы мы сделали рывок.
Вдруг, раздался хлопок и на нас, словно с неба, свалилась тяжёлая, к тому же липкая, всё обволакивающая сеть. Я попытался повернуть ствол автомата в направлении хлопка, но тут же запутался в сети ещё больше.
- Вот сволочи! Нашей же сеточкой! - зло прошипел Костя. Это был последний вскрик возмущения, сетка у всех слепила, даже, губы.
Потом я услышал это:
- Вдарь ему прикладом по башке!
- М-м-му! - услышал я рядом глухой стон.
- Костя! - понял я. Не узнать стон командира группы, моего друга, с которым мы вместе спали и дневали вот уже несколько месяцев, я не мог.
- Приходит тоже в себя. И рот у него тоже заклеен. По мычанию ясно.
Именно Костя внушил нам, что занятия по биокомпьютеру, на которых нас учили видеть не глазами, а непосредственно мозгом и управлять своим сознанием - не забавная блажь, а необходимое качество, которое может пригодиться нам, бойцам спецназа в непредсказуемой обстановке. Наверно в меня от природы были заложены данные, мои результаты по освоению методики оказались заметно лучше, чем у товарищей.
- Так! - сосредоточился я, - как нас там учили?
Сначала в области затылка засветился солнечный шарик, потом он запульсировал и переместился к макушке, всё расширяясь и расширяясь, потом в моём мозгу, не перед глазами, а именно в мозгу, вернее в пространстве, близко рядом с макушкой, возник светлый экран, на котором я увидел всю обстановку.
Мы, все трое лежали, скованные наручниками, в грязном полуподвальном сарае, в который проникал свет из единственного, высоко расположенного оконца. Костя шевелился на соломе рядом со мной, Стась лежал без движения чуть подальше.
- Так! Как там учили?
Я совершил волевое усилие и моё мозговое вИдение оторвалось от головы и переместилось вверх, откуда, со стороны, я увидел себя бедного.
- Господи, что за рожа! - передёрнуло меня. Всё мое лицо было исполосовано красными рубцами в сеточку.
- Ясно, отодрали липкую сетку вместе с мясом! - понял я. - Так, руки в наручниках и ещё привязаны верёвкой за скобку в стене. Ну что ж, нет худа без добра.
Теперь сверхсознанию предстояло выполнить задачу посложнее.
- У меня получится! - внушил я себе. - Недаром сам полковник, командир спецназа, узнав о моих успехах по методике, пригласил к себе, чтобы я покопался своим вИдением в его больной печёнке. Я не только покопался, но, увидев в жёлчном протоке камешки, напрягся и выгнал их наружу в кишечник, полковник только ойкнул раз. По этому случаю он достал из сейфа настоящий "Наполеон" и, восторженно расспросив меня о занятиях по биокомпьютеру, стал ходить туда сам, хотя всегда у него времени было в обрез.
- Кисти моих рук расслабляются, - внушал я себе. - Становятся мягкими... желеобразными, как медуза... сжимаются в ширине и вытягиваются в длину...
Я видел на виртуальном экране, как они, сначала безвольно расплывшись, начали менять свою форму. Я потянул левую руку, прицепленную к скобке, пытаясь протянуть кисть сквозь жерло наручника, но он застрял на казанках и не поддавался.
- Косточки в кисти плотно сдвигаются друг к другу... - продолжал я внушать. Видимо это потребовало большой энергии, вся она переключилась на выполнение заданной операции, экран биокомпьютера сначала стал из светлого синим, а потом погас.
Но тут же я почувствовал, как рука протиснулась сквозь наручник и освободилась.
Первым делом я сдёрнул повязку с глаз, от перерасхода энергии внутреннее зрение выключилось совсем.
Я не стал пока разлеплять скотч на ртах ни у себя, ни у товарищей, опасаясь нечаянно выдать нас разговором возможной охране за дверью сарая.
Ноги спутаны не были, я поднялся, заправив наручники, которые болтались на одной руке, в карман брюк, чтобы не брякали и, подойдя к командиру, снял повязку с его глаз.
Он понял сразу всё.
- Молодец! - прочитал я в его глазах. Тут он кивнул головой в сторону Стася. Я подошёл к тому. Он не приходил в сознание, голова его была рассечена, видимо, ему вдарили покрепче. Я порылся рукой в карманах, ища шприц с антидонтом.
- Нет! Сволочи очистили их полностью, пакетика экспресс-помощи я не обнаружил.
Пришлось прибегнуть к дыханию рот в рот, и Стась застонал, открыв глаза, но пытаясь, приподнять голову, тут же уронил её на солому.
- Ладно, главное живой! - вздохнул я с облегчением.
Мой наручник пригодился. Его острые края, недавно с болью впивавшиеся в тело, быстро перерезали обе верёвки пленников, и командир, с моей помощью, тоже поднялся на ноги. Мы прислушались, что там за дверью. Костя мотнул головой, я понял его и содрал скотч с наших ртов.
- Там никого нет! - негромко сказал он - я тоже включал компьютер.
- Видел через стену? - спросил я, хотя и так было понятно.
- Думаешь ты один такой умник? - пошутил Костя. - Но наручники мне не снять, не получится, как у тебя. Помнишь, на занятиях этот фокус показал только ты?
- Что, командир, будем прорываться. Ноги то у всех, - спросил я.
- Не у всех! - взглянул Костя на Стася. - Не ходок он. Да и оба мы с ним в наручниках, мордобой не устроить, в случае чего.
По мордобою Костя был великий специалист. Безоружный, с выбитым из рук автоматом, он, однажды, уложил четверых вооружённых чеченов и, завладев их оружием, всех взял в плен.
- Вот что! - сказал командир. - Дверь выбить - не проблема. Выйди в разведку, может быть что подвернётся, чтобы железки сбить.
Командир подошёл к двери, присмотрелся и вдарил ногой под нижний косяк. Но косяк оказался стойким.
Тут же забрехала собака. Мы замерли в ожидании.
- Что ты, Акбар? - послышалось на чеченском. Все спецназовцы давно усвоили вражеский язык. Мы замерли. Было слышно, как чеченец затопал к двери сарая. Мы с командиром рухнули на солому, как будто и не подымались. Чеченец подошёл к двери, побрякал замком, хотел приоткрыть край двери, чтобы взглянуть, не открывая замка, но, через узкую щёлку со свету в темноту было плохо видно, и он снял замок. Но в сарай заходить не стал, а разглядывал нас снаружи, придерживая дверь и наставив автомат с выпяченной трубкой глушителя.
- Есть два способа обмануть врага, - вспомнил я слова полковника на общей учёбе, - один притвориться, что неживой и подпустить поближе, второй мобилизовать себя и быстро преодолеть дистанцию до врага.
- Что выбрать? Есть риск, что он успеет захлопнуть дверь, если броситься на него и подымет шум. Но и заходить в сарай он не собирается, а дверь потом, без большого шума, не выбьешь.
Обе мысли моментально пронеслись в голове, а моё тело, разжавшись как пружина, уже летело навстречу чеченцу, чуть опустил тот автомат, собираясь захлопнуть дверь. Он успел лишь издать глухой утробный звук горлом, насмерть пережатым моей железной хваткой. Теперь в моих руках оказался автомат врага, и первым делом я полоснул короткой глухой очередью по овчарке, которая, взвизгнув, рухнула на землю.
Я забежал за угол сарая, готовый отразить атаку из дома, расположенного метрах в тридцати от сарая.
Но оттуда, на крыльцо никто не выходил.
Я затащил бездыханного бородача в сарай, от него несло алкоголем, связал ему руки верёвкой и заклеил рот скотчем, содранным раньше с себя.
- Ужрались скоты! - сказал командир. - Ну мы с этой вонью здесь побудем, попытайся узнать, что там в домике.
Я прикрыл дверь сарая и по-пластунски, через открытую дверцу в палисаднике, переместился до крыльца домика. Попробовал вновь включить в мозгу биокомпьютер, но получил только серый экран с мушками, как в телевизоре, когда отключается станция. Для возобновления энергии следовало произвести прокачку головы, но это делается в вертикальной стойке, а вставать было опасно, поэтому я подтянулся руками за деревянный подоконник и осторожно заглянул в окно.
За столом сидели, вернее разлеглись на креслах, три фигуры. Два бородатых чеченца, которые курили анашу, и предатель майор с фужером в руке. Было велико желание порушить их всех сразу из автомата, но сквозь стекло можно было расслышать пьяный разговор собутыльников, и я прислушался.
- Ты, н-и-и думай, что мало, - говорил чеченец, по-видимому старший, обращаясь к майору, - штука эта на мелкие расходы, завтра тебе в Дубай на счёт пять переведут.
- Спасибо, Русбек, знаешь ведь как рискую!
- Ты молодец, Валентин! Тебе Адамши велел привет передать.
- Пусть в банк и передаст!
- Передаст, передаст! Тибе ещё за подполковника с девкой положено.
- Нэт! Менять будем на Джамбалута. И девку и подполковника.
- Где они у вас? - спросил оборотень.
- Здесь, здесь! Видишь вон саклю на горке? - показал он рукой в окно, за которым хоронился я. Я едва успел отмотнуть голову, чтобы не встретиться взглядом с чеченцем.
- Слушай, Валентин, продолжал старший, - поговори с офицером, молчит, а нам надо, чтобы он сам сообщил по мобильнику вашим, что жив.
- Ты что подставить меня хочешь? Он потом расскажет.
- Что, Валентин, я дурак что ли? Мы его заставим сначала убить пару русских, из этих.
- Ладно. Подожди, я ещё попить хочу.
- Пей, пей, дорогой! Арабский коньяк лучше французского. Сейчас я тебе лучший кусок отрежу!
Мне страшно захотелось есть, казалось запах копчёного мяса на столе проникал сквозь стекло.
- Сколько у нас времени, пока они будут насыщаться? Действовать надо быстро и пальбу не устраивать, чёрт знает чем она кончится!
Я пошарил глазами по двору.
- Отлично! То что надо, - прихватил я топор, прислонённый к поленнице дров, и опять по-пластунски вернулся в сарай.
Командир понял обстановку с полуслова. Стась стонал в полузабытьи.
Однако разбить оковы топором было невозможно, руки за спиной были плотно прижаты к туловищу, не давая места для размаха.
- Так не выйдет, - сказал Костя, - к тому же будет шум.
Он выдвинул руки как можно дальше назад и приказал:
- Стреляй одиночными! Тут пол мягкий - не срикошетит.
Я прицелился и со второй пули пробил браслет между наручниками.
Однако, прочная сталь не поддавалась на разгиб. Я встал, поднял руки вверх и попросил у космоса энергии. В экстремальной ситуации сверхсознание забурлило всеми нейронами. Я физически ощущал энергетический вихрь, ввёртывающийся в мою голову через темя и направил его весь к рукам. Теперь я мог, наверно, переломить ими подкову и справился с браслетом без труда.
- Что с этим ублюдком, командир? - тряхнул я на плече ремень автомата.
- Не скоро очухается, пусть живёт! - глянул Костя на чечена. - Сними с него шкуру!
Я снял с бородача толстую куртку, которую мы осторожно подвели под Стася. Теперь мы могли его транспортировать.
Быстро завернув с ношей за сарай, мы устремились в ближайшую складку горной местности, где положили Стася на землю, на возвышение, и подложили ему под плечи куртку, чтобы руки не поджимались под весом тела.
- Ты оставайся с ним, я пойду к сакле, - сказал командир.
Стась открыл глаза:
- Ребята, идите вместе... мне нормально... подожду... - медленно с паузами произнёс он.
- Ладно! - решил Костя, - вместе быстрей управимся.
Нас в спецназе долго обучали психологи, что в трудной ситуации надо думать только о непосредственной опасности, а не прокручивать заведомо страхи и произвести установку на обязательный успех.
- Мысль материальна! - любил повторять психолог, - чего ждёте - то и будет.
Сакля, указанная чеченским главарём, одиноко чернела на вершине холма, спутать её с другими строениями в ауле было невозможно, но издалека, присмотревшись, мы заметили около неё опять огромную кавказскую овчарку. Она наверняка подняла бы лай, устрой мы перебежку. Также проблематично было снять её автоматом с дальней дистанции.
- Ну что, командир? - сказал я, - пойду творить чудеса сверхсознания, постереги моё бренное тело.
- Валяй! - разрешил Костя.
На занятиях инструктор, между прочим, с профессорским званием, внушал нам, что вершиной сверхсознания является отделение его от тела и перемещение в пространстве в заданную точку. Тело при этом, временно освобождённое от сознания, безвольной куклой дожидается возвращения хозяина. Но никто из нас на учёбе не мог добиться такого состояния. Лично мне больше всего мешал страх наблюдения своего безжизненно обмякшего тела.
- Ничего! - сказал профессор, - в экстремальной ситуации вы забудете про это.
Так и вышло. Начиная с момента броска через дверь на бородача, время спрессовалась для меня в один момент без всяких перерывов.
Я совершал много разных действий, но, казалось, что это единое быстрое действие, как будто свистящий затяжной прыжок без раскрытия парашюта, а внизу стреляющие по тебе враги, и надо в падении успевать ещё увернуться от этих пуль, не задумываясь меняя положение тела. На таких тренировках, конечно с холостыми зарядами, мы научились "нырковому" эффекту.
Охотники знают, что нырок чувствует спрессованный воздух впереди заряда и успевает нырнуть под воду.
Но главное, отстегнув сознание от тела, сейчас я ничуть не был обеспокоен состоянием своей "куклы", надо всем господствовала мысль - выполнить задачу. Скорей, скорей!
В полёте моё сознание, выпорхнув из тела, видело насквозь всё, что творилось в сакле и около неё. В помещении обедают за столом два чеченца, отец и сын, мне не надо было додумываться об этом, биокомпьютер точно знал, что это отец и сын. Чуть в стороне, за отдельным столиком закусывала жена хозяина, как положено у строгих ваххабитов. Два автомата висели над мужчинами на стенке.
Отфиксировав оборонные резервы сакли, биокомпьютер засканировал в поисках пленников. Они выявились в голбце - яме , вырытой прямо под половицами пола в кухне помещения. В тесном пространстве, на табуретках, сидели рядом мужчина и женщина. Они были в наручниках, на руках и на ногах, которые, скорее, можно было назвать кандалами, так как соединялись цепями, ограничивающими движения, но позволяющими принять пищу. Мужчина курил, стараясь не сильно втягиваться и выдыхать вверх, женщина сложила руки на коленях и дремала. Она была необыкновенно красива, той обострённой красотой, которая развивается от недоедания.
У сверхсознания, как и у бога, нет инструмента, кроме рук человеческих. Первым делом, надо было нейтрализовать собаку. Она не могла ощущать присутствие моей сконцентрированной плазмы сознания, как не имеющей запаха, но встревожено завыла. Учёные давно знают, что животные чувствуют и, даже, видят бестелесные сущности: домовых, леших и прочих криттеров параллельного мира.
Собачий вой насторожил хозяев, они отложили ложки, но особой тревоги не проявили, пёс не лаял, как положено при приближении людей.
- Наверно жрать просит, - сказал отец, - жена дай Мату печёнку, пусть покормит.
Я знал, что охранную собаку положено кормить только мужчинам.
Молодой вышел во двор и кинул собаке мясо. Но пёс заскулил, что его неправильно поняли, и устремил морду вверх, в сторону от куска.
- Ты что, заболел? - подошёл чеченец поближе и начал осматривать собачью морду.
- Час пробил! - приказал я себе и сосредоточил всю силу внушения. Мат облапил морду пса огромными ладонями и ... свернул ему шею. У несчастного животного вырвался только предсмертный хрип. Потом мОлодец в растерянности разжал руки и замер над телом собаки, не понимая, что он сотворил.
Я быстро вернул сознание в своё тело, в двух словах объяснил командиру обстановку, и мы устроили перебежки, выбрав сторону двора, прикрытую строениями.
Теперь над трупом пса стояли все трое, а сын пытался объясниться с отцом, яростно жестикулируя. Автоматов при них не было.
- Все на землю, руки за спину! - заорал Костя голосом, который наводил, порой, страх и на нас, попривыкшим к зычному рыку командира. В руках у него был автомат, реквизированный у меня.
Старший хозяин дёрнулся, было, к двери в помещение, но получив очередь по ногам, свалился с проклятиями на землю. Жена и сын упали послушно сразу, от неожиданности. Я заскочил на момент в комнату, прихватил со стены оба автомата и кинжал со стола, а в сенях сорвал с гвоздя ремённый круг вожжей.
Теперь противники были связаны, а мы хорошо вооружены.
- Где ключи от кандалов? - грозно спросил командир у старшего.
- Какой кандалы? - попробовал притвориться на русском языке хозяин.
- Ну ты! - сказал я. - Будешь ваньку играть - ещё получишь пулю. Мы знаем всё.
- Ванку, ванку! - запричитал старший, - ключ в кувшин на кухня.
Я открыл крышку подземного колодца. Оттуда вдарил спёртый запах застоявшегося воздуха.
- Это свои! Павел, Лена! - крикнул я, нам сообщили их имена.
- Здесь мы! - радостно отозвался подполковник.
Я спустился в подвал, где с трудом мог разместиться ещё один человек. Журналистка зарыдала и повесилась мне на шею, обвив её цепью.
- Ну что ты, что ты? - зачастил Павел. - Ни разу за месяц не плакала.
- Прорвалось! - поднесла Лена кулачки к глазам. - Ничего, сейчас справлюсь.
Я помог подняться им на поверхность, где отстегнул кандалы. Павел тут же привычно вцепился в автомат, когда смекнул про лишний боекомплект.
Всю троицу, связав их вместе их кандалами, мы опустили в голбец и закрыли крышку.
- Вынь там тряпку в крышка, - взмолился младший.
Я посмотрел на командира. Наши пленники сидели в подвале с закрытым отверстием.
- Вынь! - приказал он. - Уходим!
Но, едва мы выглянули из двора, как заметили плотную сеть чеченцев, спешивших на гору к сакле. Их было больше десятка, и продвигались они перебежками, падая, время от времени, на землю, ощерившись дулами автоматов.
- Всё они поняли, командир! - сказал я, - пожалели мы бородача.
- Прорвёмся! - заявил Костя тоном, не вызывающим сомнения.
- Двинули вправо! Потом повернём.
Вправо мы могли бы уйти через основную тропу, её чеченцы пока не успели перерезать, но я сразу понял, что имел ввиду командир, надо было забрать из укрытия Стася и возвращаться к своим через ущелье, которым пришли сюда.
Однако, сейчас мы быстро, отстреливаясь короткими очередями от чеченцев, больше для того, чтобы они видели, что мы хорошо вооружены и не наглели с преследованием, устремились к тропе.
Манёвр удался. Чеченцы поняли, что мы хотим ретироваться по ней и разделились на две группы, вторая пошла в обход холма, стремясь достичь тропы раньше нас.
Как только мы исчезли из вида за невысоким гребнем, то резко сменили направление налево, где вновь попали в поле зрения чеченцев и стали опять постреливать в их сторону, но время выиграли.
Стась, слава богу, находился на месте, видимо у чеченцев не было больше поблизости собак, чтобы идти по нашим следам, или они сразу кинулись к сакле по наводке бородача, который слышал наши разговоры.
- Как вы попали в плен? -спросил Костя подполковника.
- Сам удивляюсь, нам с Леной надо было только пересечь местность, пару километров, чтобы добраться до передового отряда.
- Вот, хотела на передовую, - вздохнула Лена.
- Потом, где-то, на середине пути они нас окружили. Автоматчика нашего убили, взяли Лену на прицел, мне пришлось бросить оружие.
- Ну всё понятно, это сволочь, майор-мент.
- Кто? - спросил подполковник.
- Жигалин, он сегодня был в цепи с чеченцами.
- Вот, сука! Он мне давно не нравился. Но фактов не было.
- В нашей дерьмократической стране даже фактам не верят - всех отсуживают за деньги, - изрёк философски Костя.
- Знаю! С такими сволочами мы расправляемся без суда и следствия, было дело! - скрежетнул подполковник зубами, - лишь бы попался.
Из-за пригорка послышались автоматные трели.
- Подходят, - сказал Костя. - Надо уходить, их много.
- Капитан, у меня личный счёт за месяц страха, идите я прикрою, - сказал Павел.
- Не положено, подполковник, у меня приказ - доставить вас в целостности и сохранности. Я буду прикрывать.
- Товарищ командир! - обратился я к Косте официально, - личные счёты у всех нас; уходите, на тебе ответственность за всю операцию, а я постараюсь включить вихревую защиту. Помнишь, у меня получалось?
Костя подумал.
- Давай, пробуй сынок! - согласился он. Сынком меня командир, шутя, называл часто, хотя и был старше всего на четыре года. Но в этот раз я ощутил, что он оставляет меня, на самом деле, как родного сына.
В сакле мы реквизировали наш же мобильник. Костя раньше успел соединиться с командованием и доложить обстановку - обещали выслать в помощь отряд.
- Держи мобилу! - сказал Костя. - И сообщай по ситуации - что и как.
При подходе пустим три зелёных ракеты, если что, отступай в их направлении.
Группа удалилась. Чеченцы, передвигаясь по-пластунски, показались на гребне пригорка.
Я вспомнил лекцию профессора:
- Во всей нашей жизни энергией управляют вихри, что на Земле, что во внутриатомном пространстве, что в космосе. Они собирают её в огромных количествах. Но совсем немного надо энергии, чтобы организовать вихрь. Главное, чтобы начальное устремление было весьма упорядочено по вихревому формату. Тогда катализатором мощного вихря может служить человеческая мысль. Создайте вихревое движение сначала в мозгу, потом переместите его на выход из третьей чакры, чуть выше пупка и направьте усилием воли в заданное место.
Этим, как раз, я сейчас и занялся. Сначала не получалось. Но, когда ненависть к предателю-майору, погубителю душ своих соплеменников, вдарила мне в голову и сопряглась с учением профессора, то я заметил, что на гребне пригорка, куда я мысленно направил вихрь, заклубилось облако тёмной пыли, которое, постепенно забирая энергию, уже от внешней среды, превратилось в настоящий смерч, который стал приподнимать и разбрасывать тела преследователей.
- Вот вам, сволочи! - то ли прокричал я, то ли вспыхнул ассоциативный импульс в моём мозгу, только я точно знал, что мне не страшна эта нечисть, и я справлюсь с ней.
Однако, бородач, которого раньше пленили мы, и самый могучий и тяжёлый из всех нападающих, не взмыл в воздух и, приподнявшись, выхватил гранату, целясь в меня.
- Брось гранату себе под ноги! - приказал мысленно я, не сомневаясь, что он исполнит мой приказ, в этот момент я упивался властью над пространством.
С диким воплем, преодолевая естественный инстинкт против самоуничтожения, богатырь бросил гранату под себя, взорвав всех окружающих. Взрыв был очень сильный, похоже граната оказалась противотанковой, меня тоже отбросило в сторону, разметав и автомат, и мобильник.
Потом всё стихло. Вихрь улетел в сторону, мне только было видно, как оно клубился вдалеке под самое небо, противники не подавали признаков жизни.
Я приподнялся и, тут же опустился на колени, из-за резкой боли, где-то в районе живота. Я разорвал рубашку, из моего пупка струилась кровь. Сначала я подумал, что меня тоже достал осколок гранаты, но, потом понял. Бешеная энергия, которую я материализовал, разорвала мой пупок.
Я лежал и истекал кровью, сознание работало чуть-чуть.
- Эй! - услышал я хриплый голос.
Я с трудом повернул голову на клик. Метрах в пяти от меня лежал предатель-майор. Он как то уцелел, но, похоже, был обездвижен. Между нами, ближе к майору валялся мой мобильник.
- Эй! - повторил майор. - Я тебя помню.
- Я тебя тоже, скотина, - выругался я.
- Ты обучался биокомпьютеру? - спросил майор.
Я молчал.
- Я, ведь, тоже обучался, в другой группе. Но ты показал чудеса.
- Сколько наших душ ты предал?
- Мы все давно преданы верхами. За что ты воюешь?
- За то, за что должен и ты. За Родину.
- Что дала тебе Родина? Тебе даже "боевые" не платят.
В этом отщепенец был прав. "Боевые", в последний раз, нам выдали полгода назад.
- А знаешь откуда у чеченов все эти гранаты, автоматы, стреляющие сетки, которой вас накрыли? Это генеральский бизнес, и "боевые" они поделили, и терракты провоцируют, чтобы не прекратился бизнес на войне, вот и спроси, сколько они душ предали.
- Значит тебя генералы развратили?
- Генералов самих развратили, кто повыше. Обокрали страну на сотни миллиардов. Просто они ближе к ним, поэтому всё видят. А вы, как слепые котята. За идею гробитесь. Какая у тебя идея?
- Я русский, и этим всё сказано.
- А чечены не люди? Почему им не дают жить, как они хотят?
- Ты что, таким умным себя считаешь? Сама Чечня тут ни причём. Их арабы подначивают. Чтобы потом на нас пойти.
- А здесь ты прав. Эмираты самая богатая страна, после Штатов, так что зря американы разбомбили этих бедняков: Афган, Ирак. Мусульманские деньги - все в эмиратах. Пока их не грохнут, всё время будет война. А их не грохнут.
- И ты пользуешься их деньгами в Дубае.
- А знаешь, самая древняя библия написана на арабском. От неё и Коран пошёл и Христианское Писание. Она одна верная, так в ней написано, что мир, всё-равно, будет мусульманским, в конце концов.
- Это почему?
- Создатель управляет людьми через Слово. Через слова включает файлы в мозгу человека и включает заданные функции. А смысл слов проясняется, если их написать по-арабски. Вот когда все люди усвоят арабский смысл слов, тогда и будут жить по Господу. А до этого будет идти нескончаемая война.
- Что, Господу угодно убивать людей?
- Господу это всё равно, он заботится не о бренных телах, а о спасении вечных душ.
- Ты ещё надеешься спасти свою душу?
Телефон, лежавший между нами, зазвонил.
- Мне звонят, - понял я, но дотянуться до мобильника не мог.
Вдруг тот начал медленно передвигаться по земле, пока не очутился в руках майора.
- Включил, биокомпьютер, сволочь, - догадался я. У меня не было сил противодействовать ему таким же образом.
Майор послушал телефон, потом набрал номер и отдал какую-то шифрованную команду. Улыбнулся удовлетворённо и вновь обратился ко мне:
- Твои не успеют, скоро сюда придут мои люди и убьют тебя. Мне нельзя оставлять тебя в живых, сам понимаешь.
Я понял. Сначала его (наши!) люди убьют меня, как врага, по приказу командира, чтобы я не успел сообщить им, кто настоящий враг.
Я откинулся на спину и попытался изо всех сил внушить прекращение кровотечения из своего живота. Но эти мысленные операции во внутренних органах, которые раньше с успехом удавались мне с другими, сейчас не привели ни к какому результату. Я продолжал истекать кровью, но отметил, что силы покинули и майора, звонил телефон, кого вызывали теперь - меня или его, узнать было невозможно, мобильник бессильно валялся рядом с ним, похоже арабский философ впал в беспамятство.
- А зря! У меня было, что ему ответить. Я читал статью военного переводчика-арабиста Вашкевича: "Системные языки мозга". Там, наряду с арабским языком, приоритетным для понимания первозданного смысла слов считается русский язык. Исторически русские в древности жили на землях нынешней Сирии и Палестины, и, согласно нумерологии Создателя, являлись страной N1, первоосновой создания ислама, древнейшей из религий. Всё, что записано и в Коране, и в последующих Христианских писаниях - всё от славянского духа. И быть ему спасителем человечества, когда явится Откровение Господне, после чего все люди будут жить в полной гармонии и согласии друг с другом, без войн, убийств и стяжательства.
И заложил Творец единство Бога и всех верований и придёт это понимание.
Я знал, за что я воюю.
Что-то странное произошло с моей головой. В ней словно выключился быстрый бег времени, сопровождавший меня до сих пор, и оно, наоборот, потекло томительно медленно. Я знал, что такое состояние свидетельствует об отключении защитных ресурсов организма и о его бессилии перед сложившейся обстановкой, когда остаётся только ждать.