Ночь держала в дрожащих руках парк. Мимо тусклых сонливых звёзд зловеще-стремительно проносились непричёсанные тучи. Угрюмые лохматые отары в панике бежали на восток. Налетая друг на друга, тучи-овцы становились на дыбы, будто необъезженные жеребцы.
Удивлённо-осуждающе склонила набок обрубленную серпом голову зябнущая Селена, с иронией наблюдала вакханалию, устроенную ветром и тучами - с осуждающей иронией.
А древний осенний парк стонал неуклюжими клёнами и скрежетал кряжистыми дубами. Вздымаясь с утрамбованных песчаных дорожек, с увядших цветочных клумб, с пожухлой травы, сумасшедший шаманский танец плясала листва. Порывами налетал куражистый ветер и в отчаянно-весёлом вихре смешивал кленовые, липовые и дубовые листья, спирально закручивал их в пёстрый и причудливый калейдоскоп.
Прошло несколько минут, и осенний парк уже безумствовал - свистел, стонал, рыдал, пытался вместе с корнями деревьев сорваться с прибрежного кургана. А ночь дрожащими руками пыталась удержать его и успокоить.
Спрятав лицо от ветра в воротник широкого чёрного плаща, по парку шёл высокий плечистый мужчина. Безумству ветра он противопоставил широкий шаг и наклон мощного торса вперёд. Здоровяк, несмотря на непогоду, был без головного убора. Длинные волосы его, подхваченные ветром, полчищами змей Горгоны, устремились к редким блеклым звёздам, в тусклом свете которых зловеще отсвечивали красные зрачки путника, отчего он выглядел на столько жутко, что замертво опадали на землю, столкнувшись с ним, кленовые и дубовые листья.
Добродушная ночь узкими лёгкими пальцами коснулась его волос, чтобы пригладить их и умиротворить путника. Но змеи Горгоны набрасывались на неё и шипели.
Чёрный плащ вдруг громко, как пастушьим бичом, хлопнул полами. Человек в плаще свернул с гравийной дорожки налево - подставил широкую спину в конец рассвирепевшему ветру, брызжущему от злости мелкой слюной дождя. И перед идущим открылся величественный, но уже подвергшийся разрушению замок. Острые игольчатые шпили замка шестью клинками дырявили тяжёлые животы беременных туч. И, наверное, поэтому из них проливались на землю редкие крупные капли, как капли густой крови из раны.
Широкий, осыпающийся ров вокруг замка чернел тягучей, как ртуть, водой. Перекинутый через ров мост был шаток и выщерблен неумолимым временем. Тяжёлые цепи моста сплошь усыпаны чёрными ночью бородавками ржавчины. И высокие металлические перила покрылись ржавой коростой.
Идущий в чёрном плаще ступил огромным, с тупым носом ботинком на мост. Старые, начавшие трухляветь доски заскрипели, застонали под ним, грозя осыпаться, но идущий не обращал на это никакого внимания, вздымая коваными каблуками древесную труху.
Фасад угрюмого старинного замка - серая высокая стена с нахлобученной поверх, как кепи, черепичной крышей. Под самым козырьком на стене тускло светилось три окна. Этими не спящими окнами замок ждал идущего в чёрном плаще - в широком чёрном плаще с поднятым высоким воротником.
Ворота во двор замка были щедро распахнуты. Перед замком - довольно широкая площадь, выложенная отполированными гранитными камнями. Посреди площади плахой на лобном месте торчал круглый и плоский колодец, сложенный из дикого камня. Над колодцем нависал длинношеий журавль. Он напоминал виселицу, на которой большой головой болталась деревянная бадья.
По граниту площади, по кладке колодца и по старой бадье тупыми барабанщиками стучали капли дождя. Исключая шум дождя, было угрюмо-тихо и пустынно, как на заброшенном людской памятью кладбище. По двору замка едва приметными тенями блуждали души почивших за многие столетия жителей Фентрии. И даже бесстрашный ветер боялся заглядывать в этот двор.
Под тускло мерцающими окнами непроницаемо молчала массивная кованая дверь. Идущий в чёрном плаще уверенно приблизился к ней и без сомнений дёрнул за тяжёлое медное кольцо. Он дёрнул за кольцо со всей своей чудовищной силой. Казалось, дверь вылетит из стены вместе с дубовыми косяками. Но кованая дверь даже не шелохнулась - не задрожала. Не скрипнула. Пришедший медленно, с хладнокровным достоинством вытащил из кармана широкого плаща огромный, с голову ребёнка, кулак и приложился им, как кувалдой, к броне двери. Сочный гул пронёсся по двору, басовитым эхом прыгая от крепостных стен к стенам замка. Вздрогнули древние толстые стены, испуганно задребезжали не спящие окна.
Наконец, нехотя, с раздирающим нервные узлы скрежетом отворилась наружу дверь. И странное дело: дверной проём был зияюще пуст. Никто не встречал пришедшего, словно кованая дверь отворилась сама по себе или по мановению волшебной палочки. Пришедший в чёрном плаще, не обращая внимания на темноту, уверенно шёл по коридору замка. Эхо гулко, устрашающе дублировало его шаги. В середине длинного коридора пришедший отворил ещё одну дверь.
За дверью открылся просторный и высокий - в три человеческих роста - холл с закопчёнными стенами и потолками. В правом углу помещения жарко горел огромный, похожий на сказочное чудовище камин. Свет его пламени причудливыми, фантастическими бликами облизывал каменные стены.
Пришедший снял широкий чёрный плащ, небрежно бросил его на спинку массивного и высокого дубового кресла, подошёл к камину и с наслаждением засунул в красное зево озябшие руки. В зыбких от сполохов огня сумерках показалось, что руки пришедшего задымились - так густо повалил пар с рукавов серого, похожего на кольчугу свитера.
Несколько минут пришедший в сером свитере грел руки, потирая огромными дланями, будто растирал ими спелые колоски ржи. Наконец, его правая рука ухватилась за увесистую головню и, словно леща с подсечкой, выудила её из камина. С головнёй в вытянутой руке пришедший пошёл вдоль стен холла, зажигая масло в светильниках. Выкованные из меди светильники в виде черепков смеющихся бесов позеленели от времени.
После этого пришедший в сером свитере, похожем на кольчугу, сел за большой прямоугольный стол с дубовой столешницей, нашарил на столе колокольчик, который спрятался, как мышка в норе, в его огромном, покрытом рыжими волосами кулаке.
Через минуту на приглушённо-тупой звон в комнату вошла женщина здоровой, аппетитной полноты в белом халате, одетом на голое тело. Круглолицая, курносая, с добрыми серыми глазами женщина сделала игриво-почтительный реверанс. Короткий халатик при этом скользнул вверх по крепким загорелым бёдрам. Волнительно обнажились морщинки между бёдрами и ягодицами. Но суровое широкоскулое лицо пришедшего не дрогнуло ни одной мышцей. Он поднял правую руку и щёлкнул тремя пальцами - большим по среднему и указательному.
Женщина в белом халате, обиженно сложив в бантик полные губы, удалилась. Пришедший в сером свитере вытряхнул из большого спичечного коробка длинную спичку, чиркнул ею по ребру коробка и, не торопясь, зажёг пять восковых свечей на массивном медном канделябре. Тяжело и глубоко вздохнув, сел в кресло, придвинул к себе лежавший на углу стола толстый фолиант и начал листать его, отыскивая нужное место. Свечи, горевшие слева, зловеще высвечивали его крупное лицо - мясистый нос и широкие скулы. Остановившись над одной из страниц, он стал читать. Размеренно шевелились его полные влажные губы.
"На рассвете в Висбур прискакал гонец - в пыльном изодранном плаще и испачканных жёлтой глиной сапогах. Соскочил с взмыленного вороного жеребца и повалился на землю, приминая коленями молодую сочную траву. Восседая на переносном позолоченном троне, король - молодой, гибкий, порывистый - плохо скрывал своё волнение. Он терпеливо и в то же время требовательно вглядывался в серое лицо гонца - полосатое от потёков пота. Король ждал, когда соберётся с силами, восстановит своё дыхание гонец, скакавший всю ночь от Заоблачных гор к Висбуру - резиденции короля. Без малого, гонец преодолел восемьдесят фентрийских вёрст, каждая из которых равнялась тысяче шагов двухметрового человека. Король с раздражением прихлопнул на своём высоком, крутом лбу комара, чем помог гонцу быстрее прийти в чувство.
Гонец поднял на короля покорные, но ликующие синие глаза и хрипло-торжественно сказал:
- Победа, мой король! Уссулы все, до единого, сброшены в пропасть!
- А пленные? А пленные, которых в толстых оковах мы должны провести по улицам Висбура? - спросил король.
Гонец понурил голову, в волнении стряхнул пыль с бирюзового плаща.
- Увы, мой король! Ни один из них не сдался в плен. Прижатые к краю пропасти, они добровольно прыгали в неё, насмерть разбиваясь о скалы.
- А раненые? Должны быть раненые!
- Их сбросили в пропасть сами уссулы...
- Какое гордое и мужественное племя! - сказал король. - Тем более значительна наша виктория"!
На этом запись в книге обрывалась, и пришедший в сером свитере захлопнул фолиант.
И в это же время через боковую дверь в холл вошла женщина в белом халате. Перед собой она не без труда несла большой круглый поднос. Вместе с ней в комнату ворвались головокружительные аппетитные запахи. Пахло мясом, жареным с луком и чесноком, душистым перцем и тмином. Пришедший в свитере, похожем на кольчугу, в нетерпении облизнул полные губы, выдавая этим свой недюжинный аппетит.
Женщина со вздохом облегчения, будто двухпудовую гирю, водрузила поднос на край стола. На подносе дымился поджаристый до золотисто-коричневой корочки телячий окорок, плотно обложенный по периметру подноса спелыми томатами, петрушкой и укропом. Кроме этого, на подносе лежали большой, круглый каравай хлеба и пучок спаржи, стояли - объёмный керамический графин, наполненный красным вином, и пузатый серебряный бокал, украшенный причудливыми вензелями-змейками.
Она на шаг отступила от стола. Повернувшись спиной к Фентрикюшу, кокетливо отставила зад - круглый и ядрёно-упругий. С едва заметным интересом кюш взглянул на него из-под кустистых бровей и, как бы нехотя, традиции ради несильно приложился к ягодице женщины широкой дланью.
- Ступай, Мага! - сочный, негромкий его бас отозвался слабым эхом среди каменных стен. - Кликни мне Чёрного Хэма!
Мага, кокетливо виляя бёдрами, удалились. Фентрикюш отодвинул фолиант далеко в сторону. Выдвинул из стола ящик, выложил из него столовые приборы: длинный нож с широким лезвием, похожий на кинжал, и трезубец столовой вилки. Прицелившись, он воткнул трезубец в окорок.
Шумно, с хрустом двигались его желваки. Он старательно, как жерновами, пережёвывал большие куски мяса, которые отрезал ножом от окорока, а хлеб откусывал прямо от каравая.
2.
Через парадную дверь в комнату, в которой ужинал Фентрикюш, энергично вошёл Чёрный Хэм. Помощник кюша упругостью своего сухопарого тела напоминал стек, поставленный в вертикальное положение. Всегда чисто выбритый, включая голову с острой макушкой, всегда подтянутый, строго и аккуратно одетый. Чёрный Хэм импонировал Фентрикюшу. Пожалуй, он был лучшим Чёрным за последние полвека. Единственный недостаток помощника кюша - полное отсутствие воображения и чувства юмора, но всё это тот компенсировал удивительной исполнительностью и педантичностью. Фентрикюш не мог вспомнить случая, когда бы Хэм не выполнил его поручения.
Чёрный Хэм сделал несколько чётких шагов к столу, по-военному, будто был командиром кюшевских гвардейцев, вытянулся в струнку и устремил на сосредоточенно жующего Фентрикюша подобострастный взгляд. Светло-голубые, почти стального цвета глаза, тонкие брови, чувственные губы, чуть вздёрнутый маленький нос. С таким лицом Хэм больше подходил на роль придворного музыканта. Но это впечатление было обманчивым. Как Чёрный он славился своей строгостью и жестокостью. Порой даже Фентрикюш внутренне его побаивался, хотя был уверен, что нет слуги преданнее.
- Докладываю, Великий кюш: сегодняшний день в Фентрии прошёл спокойно! - без запинки отрапортовал Чёрный Хэм.
На Фентрикюша это не произвело никакого впечатления, и в светлых холодных глазах помощника промелькнула тревога. Обычно кюш отвечал ему:
- Ну и слава Великому Духу!
И приглашал разделить вечернюю трапезу. Чёрный - единственный из слуг, кто удостаивался такой чести. На этот раз Фентрикюш, отрезав очередной кусок телятины, не поспешил отправить его в рот, а как-то странно, строго-укоризненно посмотрел на Хэма.
- Придётся тебе, Хэм, поменять свой чёрный элегантный костюм на розовый! - Язвительно усмехнувшись, он ещё раз пристально посмотрел на помощника.
Чёрный Хэм обмяк. Куда подевались его уверенность и достоинство! Всем существом своим он превратился в недоумение. Было отчего: в розовом костюме ходил обслуживающий кюша и его гарем тупоумный и трусливый кастрат Бун.
- Почему, кюш? Разве я не служу тебе верой и правдой?
- Правдой?! - Фентрикюш вгрызся крепкими зубами в телятину.
Возникшая пауза показалась Хэму угрожающей. Облизнув пересохшие от волнения губы, он пытался найти причину столь странного поведения кюша. Однако отсутствие воображения мешало ему сделать это. У него хватило ума додуматься до того, что кто-нибудь из слуг замка нанаветничал на него. Кто? Рыжий Рочер? Нет, он слишком легкомысленен и беспечен. У Рочера есть уютная должность, он не может завидовать Чёрному. Бун? Кастрата с трудом выносит Фентрикюш и вряд ли будет прислушиваться к его словам. Кухарка Мага? Эта может. Из чувства мести. Некоторое время назад она пыталась соблазнить Хэма. Но верность у Чёрного в крови. Он готов умереть за Фентрикюша. Наверное. И никогда не изменит своей любовнице, с которой жил уже десять лет. Может быть. Если кто-то мог оговорить его, то, несомненно, это сделала кухарка!
- Что, перепугался, Хэм? Чувствует лысое высочество свою вину? - с ехидцей спросил Фентрикюш и засунул в рот очередной кусок телятины.
Чёрный Хэм в панике опять заставил работать свой мозг, в котором большинство извилин были прямыми. Фентрикюш наслаждался, наблюдая за мыслительными мучениями своего верного, но чересчур прямолинейного слуги.
"Какая вина? Почему вина?" - терзал себя сомнениями помощник кюша.
Мага не могла наговорить на большую вину. Кюш очень хорошо знал Чёрного, чтобы поверить убогой женщине. Тут что-то совсем другое...
И вдруг мерзкий знобящий холодок пробежал по спинным позвонкам Хэма. Неужели кто-нибудь мог видеть, как он неделю назад вечером он кормил волков в подземелье? Чёрного всегда смущала почти бронированная дверь, которой заканчивался вольер волков. Дверь, запертая на пять замков. Даже библиотеку, которой кюш дорожил, как ничем другим, он запирал на три замка.
Что хранилось за дверью в конце вольера? Какие сокровища? В конце концов, это мерзкое чувство - любопытство неделю назад всё-таки одолело Хэма. Пока голодные волки с ожесточением разрывали телячий окорок, он на цыпочках подошёл к двери и приложил к ней ухо. Не надолго. И в какую-то секунду ему показалось, что он услышал кашель. Человеческий кашель. Хотя... Это могло ему показаться. Но ведь кюш строго-настрого запретил ему ходить дальше волчьих клеток.
Прожевав мясо, Фентрикюш запил его несколькими глубокими глотками вина и посмотрел на помощника уже доброжелательнее.
- Отсутствие юмора, мой лысый друг, весьма солидный недостаток!
- Ты меня разыгрывал, Великий кюш! - Хэм облегчённо вздохнул.
- Отнюдь! - Фентрикюш большим платком вытер губы и вспотевшее лицо. - Почему ты во время докладов умалчиваешь о безобразиях, творящихся в Фентрии?
Да, он, Чёрный, умалчивает о всех нехороших явлениях, потому что этого хотел сам кюш. Хэм подыгрывал его желаниям на протяжении пяти лет. Ещё шесть лет назад Хэм в своих дкладах резал правду матку, но однажды в день, когда в Фентрии случилось очень много преступлений: убийств, краж, изнасилований, грабежей, Фентрикюш, едва сдерживая себя от негодования, резко остановил Чёрного:
- Зачем ты портишь мне настроение на ночь глядя?! Фентрийцы, пятьдесят лет назад поднявши бунт, требовали свободы. Я им её дал. Пусть теперь хлебают полными ложками! К тому же, у меня есть Чёрный - посредник между кюшем и народом. Вот и занимайся этим!
- Один? С разъярённой толпой, с убийцами? - недоумевал Хэм.
- Отчего же... Я дам под твою команду двух лучших охранников и двадцать отборных гвардейцев. И ты останешься Чёрным до тех пор, пока в Фентрии будет порядок!
Хэм отлично понимал, что означало для него не быть Чёрным. Даже резервация была бы для него раем. Но у провинившихся Чёрных путь один - крематорий. Слишком много Чёрные знают, а владеющие тайнами кюша - опасные люди. Всякое случалось в Фентрии, за полвека демократии пышными букетами расцвели пороки, но с того памятного дня Хэм всегда докладывал кюшу:
- Сегодняшний день в Фентрии прошёл спокойно!
И Фентрикюш удовлетворялся этим. Но сегодня... Что сегодня произошло с правителем Фентрии? Какая муха его укусила? И всё же Чёрный Хэм решил гнуть свою линию до конца.
- Сегодняшний день в Фентрии прошёл спокойно!
Разгневанный Фентрикюш вскочил из-за стола.
- Спокойно?! В Кидии крестьяне забросали камнями ростовщика. В Ветии убили винодела, который поставлял в замок вино. В Висбуре какой-то балаганщик охаивал кюша! Этого мало?
- Ладно!.. - Вздохнув, Фентрикюш вернул свой крепкий зад стулу. - Сказать по справедливости - ты не ешь свой хлеб даром. Но ситуация в Фентрии начала выходить из-под нашего контроля!
- Я с гвардейцами с утра до вечера мотаюсь от города к городу, отселения к селению. Не справляются суды, переполнены тюрьмы!.. - Разволновавшись, Хэм начал заикаться.
- Успокойся, Хэм! Остановил его Фентрикюш. - Фентрийцы - хамы. Они оказались недостойными свободной жизни. Но я пока ничего менять не буду. Пока они на коленях не приползут к замку и не попросят меня вновь надеть королевскую корону и властвовать над ними. Чем больше беспорядков, тем скорее это случится. Садись за стол, лысый чёрт! Осталось достаточно вина и мяса, чтобы насытиться такому тщедушному существу, как ты!
Пока Чёрный ужинал, с опаской и недоверием поглядывая на властителя, Фентрикюш, ковыряясь в зубах зубочисткой, о чём-то сосредоточенно размышлял. На его высоком и широком лбу в одну собрались три горизонтальные морщины.
- Вот что ты завтра сделаешь, Хэм... Выпустишь из тюрьмы всех преступников, кроме убийц.
- Но, кюш... Верховный Суд Фентрии не позволит мне сделать этого!
- Позволит! Я внимательно изучил их дурацкие демократические законы. В одном из них сказано, что в одной камере не может содержаться больше четырёх заключённых. Сколько в них содержится на данный момент?
- От пятнадцати до двадцати! - Хэм насытился небольшим куском телятины и пятью глотками вина. Аккуратно вытер губы голубым платком.
- Ну вот! Ты обязан исполнять законы, изданные Высшим Советом Фентрии. Ты по их дурацкой Конституции - второе лицо в иерархи исполнительной власти. Тебе и карты в руки!
- Хорошо! - без колебаний согласился Чёрный Хэм. - И балаганщика тоже выпустить? По их дурацким законам за оскорбление Фентрикюша я имею право препроводить его в зону замка и отдать под твой суд.
- Нет, нет! Не стоит делать из него страдальца и героя фентрийского народа. Вспомни бездарного художника, который рисовал на меня карикатуры в стиле ню. Сколько нашлось его последователей, ещё более бездарных? Десятки! И теперь этому художнику приписывают подвиги, каковых и в помине не было!
- Пусть балаганщик продолжает хаять тебя? Его шутки не так уж безобидны.
- Ты прав. Смех над кюшем опаснее ненависти к нему. - Фентрикюш почесал пальцами висок. - Балаганщика надо отпустить. Но... Он должен лишиться жизни. Завтра. Обыкновенный несчастный случай.
- Но как? - Чёрный Хэм поднялся из-за стола и сова вытянулся в струнку.
- Ты же Чёрный! Ты должен обеспечивать безопасность кюша и всей Фентрии! - сказал Фентрикюш и усмехнулся. - Впрочем... Ты слишком прямолинеен, чтобы провести эту тонкую операцию. Я дам тебе пяток карикатур на меня. Подбери гвардейца посмышлёнее и подошли его к балаганщику с одной карикатурой. Как, кстати, зовут балаганщика?
- Тё.
- Так вот... Пусть избранный тобой гвардеец назначит этому Тё встречу у реки в безлюдном месте под предлогом передачи остальных карикатур. Ты с двумя охранниками расположись в засаде. Я думаю, что вам четверым по силам утопить балаганщика. Обставь дело так, будто он утонул по собственной воле. Не мешало бы, чтобы переодетый гвардеец, должный передать балаганщику карикатуры, щедро угостил его вином.
- А если гвардеец кому-нибудь когда-нибудь проговорится?
- После дела захватишь этого гвардейца в замок, якобы для получения награды. А сам напишешь анонимный донос на него. Шагнув в печь крематория, я думаю, он будет молчать до скончания веков! Всё, Хэм! Завтра у тебя нелёгкий день! - Фентрикюш взял в руку колокольчик, позвонил. - Надеюсь, твои охранники не выдадут тайны? Ведь ты сам распорядился вырезать им языки?
Фентрикюш громко, но как-то невесело расхохотался. От этого зловещего хохота по спине Чёрного Хэма пробежал неприятный холодок.
В дверях Чёрный столкнулся с запыхавшейся Магой. Наверняка, звонок колокольчика застал её у дверей гарема. Любила кухарка подслушивать через замочную скважину шумы лесбийских игр неудовлетворённых наложниц гарема.
- Мага! Позови мне Рочера! - приказал Фентрикюш.
3.
Мага, злорадно скривив пухлые губы, постучала в дверь комнаты - семнадцатой по счёту, крайней по правую сторону длинного и узкого коридора. Коридор длиною в добрых шестьдесят шагов освещался двумя канделябрами по две свечи в каждом. Этого света было достаточно лишь для того, чтобы не сталкивались лбами идущие друг другу навстречу, или чтобы без ошибки отыскать нужную дверь, помеченную номером или силуэтом какого-то зверя.
Дверь, в которую постучала Мага, была с ярко-рыжей головой лисы на фоне причудливо сплетённых линий, нанесённых охрой и суриком. Словно сошлись в сатанинском танце жёлтые и бурые гадюки. К этим гадюкам бесстрашно приложила изящное ушко Мага. Но ничего особенного не услышала, так - мышиная возня, мягкие шорохи, шёпот с присвистом, шуршание шагов по граниту.
Наконец, щёлкнули, проскрипели запоры, заскрежетала, открываясь, дверь. И в её проёме возникла ярко-рыжая, как у лисицы на двери, голова Рочера. Его бессовестно-зелёные глаза были недовольно изумлены.
- Хватит с Изной кувыркаться! - без обиняков сказала Мага. - Кюш за тобой послал...
- В срочном порядке? - Рочер не удержал тяжёлую дверь, и она, приоткрывшись больше положенного, открыла часть его обнажённого торса.
- Хотя бы рейтузы натянул, похабник! - Мага прыснула в кулак. - По-моему, не очень. Какую-то заумную книгу изучает!
- Сколько бездельников в этом благословенном банке! - Рочер, снова спрятавшись за дверь, облегчённо вздохнул. - Одному мне покоя нет!
- Опять спектакль с актами сорвали? - Кухарка злорадно усмехнулась.
- Ступай, ступай, коровье вымя! Ишь, язык распустила! Закрою дня на три в каземате, небось, поумнеешь! - без злобы пригрозил Рочер.
- А кто моими поварятами командовать будет?! Кто Великого кюша накормит? Не твоя ли белоручка Изна, которое одно умеет, что задницей вертеть да твоим штурвалом управлять! - Обиделась на Рочера Мага и, плавно развернувшись, с достоинством ушла по коридору.
- Ужин через час принеси! И не забудь с психов - на две персоны! - крикнул ей вдогонку Рочер. Но Мага даже плечом не повела.
- Вот сучье племя! - выругался Рочер, захлопывая дверь.
В кромешной темноте он споткнулся о стул, больно ударившись коленкой. Громко чертыхнулся, забурчал:
- Это ты, чёрт тебя дери, оставила стул посреди комнаты?! Тетёрка сонная! Не могла свечу зажечь, пока я с кухаркой-дурой разговаривал?!
- Ну, Роч!.. - возник из темноты капризный женский голос. - Минуту назад такие ласковые и нежные слова нашёптывал...
- Не смешивай ситуацию с положением! - Рочер, наконец-то, отыскал спички, зажёг свечу в подсвечнике на столе.
Тускло осветилась комната, в которой жил Управляющий замком правителя Фентрии Рочер. Довольно просторная комната - шагов десять в длину и пять в ширину. В центре комнаты полноправной хозяйкой себя чувствовала широкая дубовая кровать с умопомрачительно загогулистыми набалдашниками на спинках. Шесть больших подушек в розовых наволочках уложены в ряд в изголовье. Широкое, стёганое, тоже розовое пуховое одеяло, из-под которого невинно выглядывало красивое лицо рыжей фурии Изны.
Если Изну поставить рядом с Рочером, то можно сказать, что это брат и сестра - близнецы. Рыжие, зеленоглазые, с правильными чертами лица. На самом деле это не так. Рочер отыскал Изну около года назад на задворках Фентрии и захудалом селении близ Ветии во время ежегодной инспекторской поездки с кюшем. И к сегодняшнему часу замордованный её страстью, он сомневался: благодарить или проклинать ему этот день, когда он встретил своего двойника в женском обличье?
Вся остальная обстановка в комнате располагалась по периметру - вдоль закрашенных охрой каменных стен. Три больших кованых сундука, покрытых разных цветов краской, имеющих каждый своё назначение. Большой, неуклюжий увалень-шкаф с двустворчатыми зеркальными дверями. Приземистый основательный письменный стол у единственного в комнате окна. На столешнице - несколько чернильниц, пучок гусиных перьев, фолианты книг. Большое, почти до потолка зеркало с туалетным столиком перед ним. Круглый обеденный стол с тремя стульями вокруг него. Глубокое уютное кресло из бука, обтянутое оранжевой замшей. У порога - медный таз для умывания на подставке с фигурными ножками. Ещё на одной подставке, похожей на этажерку, - большой кувшин с водой. На стенах, кроме трёх канделябров, витиевато закрученных, да двух картин маслом со сценами охоты на кабанов, ничего не было. Справа от двери - небольшой камин, сложенный небрежно из дикого камня.
Ежели Фентрикюш изволил погрузиться в чтение, - решил Рочер, - то ему спешить нет необходимости. Правитель был страстным книгочеем. Значительную часть своего времени он уделял этому занятию. Челядь замка благодарила за это пристрастие Великого Духа. Фентрикюш редко расхаживал по замку, Управляющий был легконравным малым, и в последние три года слуги чувствовали себя более-менее свободными людьми. Из-за этого и сам замок начал приходить в упадок, зарастать пылью. Основательно драили коридоры и комнаты лишь раз в году - в День Снисхождения Великого Духа - летом.
Рочер взглянул на каминные часы в виде отдыхающего льва: на них только что отправился в путь девятый час вечера.
Не одеваясь, Рочер набил табаком длинную курительную трубку. Чиркнув длинной спичкой по коробку, прикурил. Сел в кресло, забросив нога на ногу. Камин потух, но в комнате было тепло. Пыхнув дымом, Рочер с тоской взглянул на Изну, капризно-обидчиво поджавшую красивые, спелые молодостью губы. Поверх красного одеяла свободно возлежали её упругие белые груди и заманчиво-вожде- лённо подмигивали ему. Рочер вздохнул и пыхнул трубкой во второй раз.
- Так и будешь лежать и дуться до самого ужина? - спросил Рочер, наслаждаясь последними пятью минутами покоя в этот вечер.
- Так и буду! - с обидой пискнула Изна. Даже у мышонка, поселившегося за синим сундуком, голос был грубее, чем у неё. - А ты, вместо того, чтобы дымить, как смолокурня, мог полежать пять минут со мной!
- Что для тебя и меня эти несчастные пять минут? Незаметное взгляду мгновение - латка на рубище бесконечного времени!
- И всё же такое мгновение слаще часа занудной тоски!
- Вы посмотрите на неё, святые покровители Фентрии! И года не прошло, как она узнала, что за диковинный фрукт растёт между ног у мужчин, а можно подумать, что возлежит передо мной неутомимая жрица любви из Среднегорского Храма!
- Грубиян! Грубиян! Грубиян! - Изна стукнула кулачками по одеялу. - Чабаны из моего селения вежливее и культурнее, чем третий человек в Фентрии!
- Во-первых, таких начальников, как я, в Фентрии пруд пруди. А во-вторых, нет проблем! - Рочер равнодушно пожал узкими обнажёнными плечами, сплошь покрытыми рыжими веснушками. - Завтра же прикажу Кхе на двух ослах отвезти тебя к твоим культурным чабанам.
Изна истерично взмахнула своим волосами, будто рыжим стягом, и заплакала.
- Ты совсем не любишь меня! И пусть отвезут! Пусть отвезут!
О, как божественна была в истерическом гневе его зеленоглазая красавица! Однако, - подумал, - он явно перегнул палку. И прямо с трубкой в зубах подошёл к кровати, сел на её край. Свободной левой рукой погладил Изну по меди волос.
- Ну, прости меня, рыжее чудо! Чего ты нервничаешь - не понимаю? У нас с тобой ещё вся ночь впереди!
- Ага, впереди! - Изна всхлипнула, успокаиваясь. Рочер удивлялся её способности в течение минуты из состояния депрессии переходить в состояние ликующего экстаза. И наоборот. - Заставит тебя кюш играть в шахматы, и ты опять вернёшься полутрупом!
- Да-а... - Рочер с тоской выпустил дым. - Шахматы в Фентрии - самый тяжёлый вид спорта. И зачем только я научился играть в шахматы?!
- Если бы не научился, Управляющим замка был бы квадратноголовый и прямолинейный тупица Бун.
- Ты большая умница, рыжая оторва! Если бы три года назад я не обыграл бы тупоголового Буна, сегодня был бы на побегушках у кюша и прислуживал бы в его гареме. Хотя я соменваюсь, что выиграл от этого.
- Сомневаешься?! - Изна в возмущении выскочила из-под одеяла. И сет от единственной горящей свечи померк перед её красотой. - А три графина вина вместо одного в неделю?! А большая комната с не дымным камином?! Больше, чем у самого Чёрного Хэма! А возможность иметь свободную от работы любовницу?! Ты завидуешь участи скопца?
- По крайней мере, жил бы в блаженном покое, не зная твоих истерик и сумасбродных до изнеможения ночей с тобой!
- Негодяй! - Изна закатила ему увесистый подзатыльник. - Если бы я тебя, рыжего грубияна, не любила, давно бы стала любимой наложницей кюша!
- Ага, нашла дурака! Он тебя шарахается, как от чумы. Нашему кюшу необходим покой, а не твоё сумасбродство. Я уже не помню, когда он в гарем заходил. - Рочер поднялся с кровати, подошёл к камину. - Всё, моё чудо! Одеваться надо. Редко бывает в гневе Фентрикюш, но не приведи Великий Дух, нарваться на него!
- Невозможно понять нашего кюша! Порой он кажется таким мирным и благодушным, что можно подойти и погладить его, как котёнка. А иной раз взглянет - от страха все поджилки трясутся, и хочется забиться, подобно мышке, куда-нибудь в не доступный никому уголок.
- Вот видишь! А ты к нему в наложницы собралась! - Рочер натянул через голову рубаху. - Вроде как панибратничать с собой позволяет и великого демократа из себя воображает, а попробуй слово против молвить! Три года назад он меня из питомника в замок забрал, а я до сих пор о нём ничего не знаю. Тысяча и одна тайна окружает Фентрикюша.
- Сколько ему лет? - Изна, стоя на коленях на кровати помогла Рочеру завязать ворот рубахи.
- А это самая страшная тайна. Во всякой случае, старик Арим - тот самый восьмидесятилетний дворник, которого полгода назад отправили в резервацию, помнит Фентрикюша таким, как сегодня, когда был ребёнком.
- Разве такое может быть?! По твоим словам, ему гораздо больше ста лет, а он выглядит на тридцать пять.
- Может, Изна, может. По Фентрии ходят слухи, что Фентрикюш тысячу лет назад заключил сделку с Чёрным Духом.
- У нас, в Средних Горах, тоже об этом болтали. Только, я думаю, всё это враки. В Спальне Фентрикюша висит большая картина, на которой в виде облака изображён Великий Дух. Каждый день он с ним разговаривает, как с живым, мне об этом горничная рассказывала. Нет, Великий Дух не общался бы с тем, кто заключил сделку с Чёрным Духом.
- Хоть и умница ты, рыжая стерва, а наивная, как ребёнок. Слово - это самая дешёвая вещь в мироздании. Оно даже одного тафрана не стоит. Мне кажется, что кюш сам часто не верит в то, что говорит. - Рочер поправил перед зеркалом малиновый берет с гусиным пером, бархатной тряпочкой провёл по начищенным до блеска ботинкам. - Всё, иду на заклание! Утренние доклады не идут в сравнение с вечерним досугом у кюша.
- Если будете играть в шахматы, ты не упорствуй, проиграй быстрее. Может быть, останутся силы и на меня! - Изна смотрела на него нежно и умоляюще.
- Увы, моя рыжая фурия! В Фентрии не родился человек, который перехитрит кюша! - Рочер ещё раз крутнулся перед зеркалом, критически осматривая себя. Он терпеть не мог неопрятности. - А ты не валяйся в постели, как ленивая кошка! Растопи камин и почисти мой выходной камзол. Завтра, если у кюша не изменятся планы, у нас малый выезд по государственным делам.
- Для подобных дел в замке горничные имеются! - Изна юркнула под одеяло. - Я тебе любовница, а не жена.
- Ты же знаешь, что Управляющий замком не имеет права жениться и иметь детей.
- Знаю. Дурацкий закон! Как будто Управляющие - не люди.
- Не скажи! Фентрикюш - мудрец. Пока я холост, мне достаточно этой комнаты, хорошей еды, трёх графинов вина в неделю и красивой любовницы. Стоит мне обзавестись семьёй, и я стану думать о достатке, о том, что оставлю в наследство детям. И стану бессовестным образом обкрадывать Фентрикюша.
- Глупости! Жадность - в крови человека в не зависимости от семейного положения. Просто ты - бессеребренник, потому что воспитывался в питомнике. А я, между прочим, обыкновенная женщина. Я хочу иметь семью, детей.
- В таком случае, у тебя единственный выход 6 возвратиться в своё задрипанное селение и выйти замуж за чабана или сборщика табака.
- А ты? Разве ты не можешь жениться и уйти из замка?
- Жениться могу. И уйти могу. Но только по свободной дороге, которая заканчивается резервацией для бывших придворных. Народ Фентрии не должен знать даже маленьких, невинных тайн своего властителя.
- А что резервация? Там жить можно?
- Жить можно и в клетке, как певчий дрозд. Я слышал об этом немногим больше тебя. Говорят, что попавшие в резервацию завидуют собакам.
- Не поверю, что Фентрикюш такой деспот. В Средних Горах мы живём, хоть и в нищете, но свободно и непринуждённо.
- В долине тоже живут свободно и непринуждённо, - сказал, усмехнувшись Рочер. - А что там творится? Даже днём без охраны пройти опасно! Так ты почистишь камзол, возлюбленная моя?
- Куда же я денусь, если об этом просит такой неописуемый рыжий обормот?! - Изна подскочила к Рочеру и поцеловала в губы. - Будь осторожен, любимый мой! Я не хочу завидовать вместе с тобой бродячим собакам Фентрии!
4.
Рочер предельно осторожно открыл дверь в гостиную замка. Или столовую Фентрикюша? Или холл? Или прихожую комнату? Как угодно можно было назвать большую комнату в центре замка, в которой Фентрикюш проводил большую часть своего времени. При желании её можно было назвать и кабинетом, и даже тронной комнатой.
Рочер отворил дверь, не постучавшись, потому кюш не любил, когда стучались в дверь без нужды, если она не заперта. Фентрикюш утверждал, что он никогда не занимается чем-то постыдным, чтобы его можно было застать врасплох. Ну разве может быть постыдным то, чем занимался Фентрикюш? Это невозможно ни предположить, ни представить. Всё, что делал кюш, было достойно подражания с его разрешения.
Так иронически думал Рочер, привидением просочившись через дверной проём в комнату. Фентрикюш сидел в кресле у камина с книгой на коленях, и было такое впечатление, что он спал. Или, по крайней мере, дремал. Но Управляющий замком знал, что это впечатление обманчиво. Даже ого как обманчиво! В этом он убедился на собственной шкуре. В свои младые годы, то есть, когда начиналась его служба в замке, он тоже подумал, что Фентрикюш уснул, пригревшись у камина.
Рочер решил, что кюш спит, и на цыпочках подошёл к столу. На большом блюде среди горы костей лежала половина жареной куропатки. Рочер не знал вкуса мяса этой божественной птицы. В питомнике их кормили кашами и телятиной с капустой. Никакого иного мяса, кроме телятины. Впервые в жизни попробовать куропатку - большой искус, устоять перед которым было невозможно. Тем более, что кюш спал, тем более, что он не осилил полкуропатки.
По наивности Рочер не догадывался о том, что Фентрикюш всегда справляется с тем, что ему приносят на огромном подносе, хотя бы потому, что сам заказывал себе еду - простую и калорийную. А в тот вечер он специально оставил полкуропатки, чтобы проверить выдержку и честность нового Управляющего. Если бы Рочер об этом догадался, он никогда и не за какие деньги не подошёл бы к столу. Но он на цыпочках подкрался к нему и схватил куропатку. Рочер и ко рту не успел её поднести, не успел вдохнуть её головокружительного запаха, как спавший Фентрикюш резко обернулся. От испуга Рочер уронил на стол кусок куропатки вместе со своими руками. И тут же в пяти миллиметрах от пальцев Рочера в стол вонзился острый и широкий тесак, которым кюш резал мясо за обедом.
Рочеру повезло, что Фентрикюш в тот вечер находился в благодушном настроении, иначе в данный период времени рыжий воспитанник питомника доживал бы последние дни в резервации, ибо в этом пугающе-таинственном месте редко кто выживал в течение трёх-четырёх лет. Кюш находился в хорошем настроении и заставил Рочера, кроша зубы, съесть все кости вместо дворовой собаки. Благо, что это были кости куропатки, а не буйвола.
Нет, Управляющий хорошо знал цену этому уютному, дремотному расположению властителя Фентрии в массивном дубовом кресле у камина. Поэтому, сделав три осторожных, кошачьих шага от порога, остановился, почтительно склонив голову к левому плечу, терпеливо ожидал, когда кюш обратит на него внимание. Раз он вызвал своего слугу, рано или поздно поднимет голову. Хорошо, если не под утро. Рочер предпочёл бы сыграть с Фентрикюшем в шахматы, чем стоять до утра, почтительно склонив голову.
Рочер был одним из тех, кто составлял пятую часть населения Фентрии - рыжим. Остальные четыре пятых были блондинами, шатенами, брюнетами. Какую часть составляли каждые из последних трёх, сказать не мог никто. Но о том, что рыжих - один из пяти фентрийцев, знали все. Но не в этом суть. Суть в том, что рыжие нетерпеливы. Им, рыжим, предпочтительнее копать в течение трёх часов яму в каменистом фентрийском грунте, нежели такое же время томиться в ожидании - стоять, почтительно склонив голову, и ждать.
Фентрикюш, уронивший голову на могучую грудь, вдруг всхрапнул, чем поверг Рочера в глубокое уныние. Нет, не стоило ему так долго собираться и тем более - выкуривать трубку. Кюш никогда не выговаривал за нерасторопность и опоздания в пределах четверти часа. Не выговаривал и не наказывал, потому что его мало интересовало течение времени. Спланировав что-нибудь на завтра, он мог отложить дела на два-три дня и нисколько не переживать из-за этого.
Ещё бы! По Фентрии ходит устойчивая легенда, что кюш живёт на этом свете тысячу лет, и неизвестно, сколько проживёт ещё. Фентрикюшу временем, в отличие от Рочера, дорожить особо не надо. А если бы Рочер имел возможность пожить пару-тройку тысяч лет? Не надоело бы? Пока нет, как ему кажется. Было в его жизни кое-что приятное, чем стоило дорожить. Только не такими минутами нудного, томительного ожидания. У Рочера чешется ос, першит в горле. Ему хочется кашлянуть, но он не смеет даже мизинцем пошевелить. Если он потревожит сон или раздумья кюша - три дня в каземате на хлебе и воде обеспечено.
Ну, проснись же, уважаемый и благородный кюш! - умолял он.
- А я и не сплю! - Фентрикюш поднял свою массивную голову и лукаво, чуть заметно улыбнулся.
- Явился по твоему указанию! - бодро отрапортовал Рочер.
- Опять вырядился, как петух! Так пёстро одевался много лет назад только мой отец. Ты прекрасно дополнял бы его, если бы родился в те времена.
- Я не хотел бы родиться во времена твоего отца...
- Почему? - удивился кюш.
- Он был королём-деспотом, а ты - приверженец свободы личности и демократии.
- Льстец! Если бы это не было правдой, я бы строго наказал тебя! - Фентрикюш вздохнул. - Мне так не хватает моего деспотичного отца.
Кюш произнёс это так, будто его отец умер год назад. Даже восьмидесятилетние старики ничего не знали об отце нынешнего правителя, кроме того, что их дедушки родились уже при Фентрикюше. Каким был отец кюша, на самом деле никто не ведал. От него остался лишь большой портрет, висящий на противоположной от камина стене. Но о короле Лилине Двенадцатом напоминал лишь огрызок золотой короны. Всё остальное - лицо, одежду, фон сожрали всеядные замковские тараканы. Но Фентрикюш портрета не снимал и относился к нему с такой любовью, будто лицезрел живого отца.
- Ладно, это всё пустые разговоры! - Кюш поднялся с кресла. И оказалось, что не самый низкорослый из фентрийцев Рочер едва доставал ему до груди. - По глазам твоим бессовестным вижу, что сегодня ты горишь желанием взять у меня реванш за бесславный проигрыш неделю назад.
"Великий Дух! - взмолился Рочер. - Но почему ты не наказ того, кто придумал эти шахматы?! Впрочем, тот несчастный, но гениальный человек не виноват. Виновник - неизвестный каменетёс со своей сумасбродной идеей. Это по его милости не один десяток Управляющих замком подорвал своё здоровье"!
Не обойдёт стороной грыжа и Рочера.
- Мне до самой смерти и вничью с тобой не сгонять! - с тоской сказал Управляющий. - А вот интересно: хоть кто-нибудь у тебя выигрывал?
- Был один. Каменотёс, который подарил мне большие мраморные шахматы. Он выиграл десятую партию из сыгранных нами, а назавтра умер. Нет, нет, я тут ни при чём, хотя был в те времена диктатором. Он надорвался, вытёсывая для меня шахматы на добровольной основе. Это его бюст-портрет стоит в моей библиотеке. Ну, что, идем! - Фентрикюш легко покинул кресло и на мгновение склонил голову перед изображением Великого Духа. - Великий Дух! Помоги мне одолеть этого рыжего выскочку!
- Зачем тревожить небожителя, если ты и без того одной левой рукой меня обыграешь!
- Не скажи! Если бы в тебе было побольше самолюбия, если бы играли на настольной доске, мне пришлось бы нелегко! - Кюш сорвал со стены светильник и отворил тяжёлую, похожую на сейфовую, дверь. - За мной, рыжий искатель страстей! Если сегодня ты не дашь мне боя, тебя не будут уважать твои потомки!
- О каких потомках ты говоришь, Великий кюш?! Мне это заказано!
- Как знать, как знать... Все мы под Великим Духом ходим!
Рочер отчего-то злился, прыгая двумя шагами за шагом Фентрикюша. Он не мог предположить, что произошло бы с ним, одержи он победу, даже случайную, над кюшем. И всё-таки, несмотря ни на что, он был не прочь нащёлкать по носу его самодовольству. У Рочера нет и не могло быть самолюбия. Выросший в питомнике не имеет права обладать им. Рочер из той тысячи жителей Фентрии, кто начинает жизнь в питомнике, а заканчивает её в резервации. И никакой иной судьбы. Ни шага влево или вправо. От и до - по заранее определённому плану. Откуда же тут возникнуть самолюбию?!
Они шли по длинному и пустому коридору, напоминающему узкую пещеру. Ни одного окна, ни одного источника света. Словно космическая Чёрная Дыра на территории замка. Светильник в руках Фентрикюша казался блуждающей звездой в вакуумном чреве Чёрной Дыры. Но пустота коридора в два шага шириной оказалась обманчивой. Вдруг среди тишины, разбавляемой лишь негромкими шагами кюша и Рочера, раздался свистящий шелест. Не успел Рочер задуматься об источнике этого шелеста, как правая рука Фентрикюша резко взлетела вверх и вправо. Раздался тонкий пронзительный писк, за ним - хрустящий и хлюпающий звуки. И в лицо Рочера ударила вязкая, липкая струя. Рефлекторным движением руки он вытер щеку и полез в карман и полез в карман за носовым платком. А кюш подсветил светильником свою правую руку, сжатую в кулак. И Рочер увидел просачивающуюся через его пальцы кровь. В желудке Управляющего неприятно заныло-замутило, а к горлу подкатила тошнота.
- Не терплю этих гнусных тварей! - Фентрикюш разжал кулак и брезгливо сряхнул с ладони то, что несколько минут назад было летучей мышью.
- Фентрикюш! Как ты ловишь этих мерзавчиков? По одному шелесту крыльев? - удивленно прошептал Рочер, вытирая лицо платком. Он не понимал: зачем кюш уничтожает этих безобидных рукокрылых зверьков? Ну летали бы себе по этому пустынному коридору!
- В отличие от тебя, мой рыжий подданный, я слышу ультразвук. Я слышу все звуки, возникающие на этой планете и около неё. В данный миг в море за Средними горами упал небольшой метеорит. Я слышу, как закипела-зашипела вода вокруг него.
- Зачем это тебе? Разве ты получаешь от этого какую-то выгоду? - поверил Рочер Фентрикюшу.
- Ты прав, Рочер! Выгоды, кроме собственного удовольствия никакой! - Кюш откровенно расхохотался, и Управляющий понял, что над ним, как над ребёнком-несмышлёнышем подшутили. - А вот насчёт летучих мышей ты не прав. Они, попадая в мою библиотеку, грызут переплёты книг, которым нет цены.
Рочер удивлённо молчал. Что-то кюш сегодня разговорился. Обычно их общение ограничивалось тремя-четырьмя фразами. Эта мысль Управляющего будто бы заставила замолчать Фентрикюша. Кто его знает?! Вполне возможно, что он обладает ещё и телепатией. Рочер не раз обращал внимание на то, что кюш отвечал на вопросы, которые он вслух не задавал. Нет, нет, зачем это Фентрикюшу? Постоянно слышать чужие мысли - трудно придумать в мироздании наказание более жестокое.
Пещера коридора оборвалась на массивной, как всё в этом замке, стальной двери. Фентрикюш передал светильник Рочера, открыл два замка, долго возился с третьи - замысловато-сложным. Другого такого замка не сыскать во всей Фентрии, потому что ничем на свете не дорожил так кюш, как своей библиотекой. Наконец, яростно скрежеща, будто пилили пилой по металлу, отворилась дверь. Фентрикюш отобрал светильник у Рочера и стал одну за другой зажигать свечи на многочисленных канделябрах.
Взору постепенно открывалась огромная комната - квадратная, по пятьдесят шагов в каждую сторону и высотой в три человеческих роста. Вдоль стен стеллажи, стеллажи и стеллажи с книгами. Лишь часть противоположной входу стены было занята огромным, гораздо большим, чем в гостиной, камином. Полки по обе стороны камина были заполнены не книгами, а осиновыми дровами.
У камина на топчане лежал уродец-карлик, который даже глазом не моргнул, когда вошли кюш с Рочером. Истопника и сторожа библиотеки не интересовала ничего во Вселенной, кроме поддержания нужной температуры в библиотеке. Мало кто в замке знал о существовании карлика, к тому же, глухонемого. Может быть, сам Фентрикюш не мог точно назвать его возраст, не говоря о прочих. Неизвестно сколько времени живёт карлик в библиотеке, редко выходя из неё. Даже когда кюш вплотную подошёл к уродцу, у которого и имени не было, тот не оторвал своего взгляда от выбеленного мелом потолка. Фентрикюш задул светильник и поставил его на круглый живот карлика. И тот, наконец, подал признаки жизни, обхватив маленькими ручками светильник, как умирающий свечу.
Фентрикюш восторгался ленью карлика, однако соблюдения нужного микроклимата в библиотеке требовал строго. Впрочем, сам истопник давно не давал повода для разносов кюша. Находясь среди царствия книг, располагая несчитанным свободным временем, уродец за свою долгую жизнь не притронулся ни одному фолианту, хотя воспитывался в питомнике, где учили читать и писать.
В центре библиотеки находилась пыточная площадка для Рочера - самое ненавистное для него место не только в замке, но и во всей Фентрии - шахматное поле двадцать на двадцать шагов. Угрюмые мраморные фигуры в рост Рочера и выше были расставлены по своим местам, и кюш, выйдя на середину поля, в предвкушении удовольствия потирал свои огромные руки. Любой из них он, взявшись за рог быка, одним резким движением сворачивал тому шею.
И Рочер, по сравнению с Фентрикюшем казавшийся карликом, мучился противоречивыми чувствами. С одной стороны, он хотел с наименьшими потерями для своего самочувствия выйти из этого сражения, с другой - кюш воспоминанием о каменотёсе, обыгравшем его, задел глубоко дремавшее самолюбие Управляющего. Пройдёт время, Рочер постареет, и Фентрикюш отправит его в резервацию, если поданный не провинится много раньше. И через несколько лет никто в замке, а тем паче - в Фентрии не вспомнит о том, что жил такой рыжий Рочер. Ничего не оставит он после себя - ни потомства, ни написанной книги, ни громкого поступка. Чем сможет он гордиться, умирая от голода и унизительно-бессмыслен- ного существования в резервации?
Но ведь помнят Управляющего замком Тара, который, играя против кюша в шахматы, сделал целых тридцать шесть ходов, едва не сведя встречу вничью. Однажды Рочер продержался двадцать два хода и чуть не умер от истощения сил. Стоит ли затевать то, что может погубить его? Проиграть за двенадцать-пятнадцать ходов и вернуться под тёплый бок Изны. Кому и что он докажет, таская шести-восьмипудовые фигуры? Но ведь Тара уже пятьдесят лет помнят за то, что тот был настоящим мужчиной.
- Не слишком ли ты задумчив сегодня, Рочер? Неужто настраиваешься на серьёзную игру?! - с лёгкой иронией удивился Фентрикюш.
- Да, Великий кюш и шахматист! Во второй и, может быть, последний раз! Сегодня я выбираю белый цвет! - Рочер решительно тряхнул рыжим чубом.
-М-м-да... Странное дело! Но пятью минутами ранее в тебе не было и намёка на энтузиазм. Ты ни разу не играл белым цветом. Сможешь ли? Ведь фигуры из белого мрамора много тяжелее, нежели из чёрного!
Всё ещё удивлённый кюш с не присущей ему нерешительностью двигался в сторону чёрных мраморных фаланг. Нет, он не испугался решимости Рочера дать ему бой. Играл тот не сильнее прежних Управляющих. Фентрикюшу не понравился дерзкий вызов, который прозвучал в словах слуги. Тем более, что этот вызов родился спонтанно, без видимых причин.
"А почему бы и нет?! - В душе рассмеялся кюш. - Я давно не испытывал серьёзного сопротивления. Так не должно быть, ведь Управляющие назначаются по умению играть в шахматы. От игры в поддавки запросто могут мозги атрофироваться"!
- Если ты сегодня продержишься двадцать четыре хода, я награжу тебя десятью графинами вина и месячным отдыхом от игры в шахматы!
"Провоцирует, заводит! Ещё бы! Всё подвластно ему в этом мире. Пожелает - наградит, пожелает - накажет", - с некоторой неприязнью подумал Рочер. И испугался своих мыслей. От поясницы по позвоночнику пробежался неприятный холодок.
- Согласен. Но всё это - за тридцать ходов! - упрямо пробурчал Управляющий.
- Вот это голос мужа! Ну что ж, твой ход, рыжая бестия!
5.
Изна не находила себе места в просторной комнате Управляющего замком. Он в тревоге металась от кровати к зеркалу, от зеркала к камину. Никогда Фентрикюш не задерживал так долго Рочера - ведь уже приближалось время полуночи. Изна боялась за своего любовника. С теми, кто жил в замке и прислуживал ему, кюш не церемонился. С лёгкостью за незначительную провинность или из-за своего дурного настроения он мог отправить любого слугу в каземат с карцером или, того хуже, - в резервацию. А из последней дорога была одна - в жуткую бездонную пропасть.