Стешец Сергей Иванович : другие произведения.

Фентрикюш

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:

  
   Сергей Стешец
  
  
  
  
  
  
   ФЕНТРИКЮШ
  
  
   -роман-
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   "А теперь что? - спросил Грегор,
   озираясь в темноте.
   Ф. Кафка "Превращение"
  
   ЧАСТЬ 1.
  
   1.
  
   Ночь держала в дрожащих руках парк. Мимо тусклых сонливых звёзд зловеще-стремительно проносились непричёсанные тучи. Угрюмые лохматые отары в панике бежали на восток. Налетая друг на друга, тучи-овцы становились на дыбы, будто необъезженные жеребцы.
   Удивлённо-осуждающе склонила набок обрубленную серпом голову зябнущая Селена, с иронией наблюдала вакханалию, устроенную ветром и тучами - с осуждающей иронией.
   А древний осенний парк стонал неуклюжими клёнами и скрежетал кряжистыми дубами. Вздымаясь с утрамбованных песчаных дорожек, с увядших цветочных клумб, с пожухлой травы, сумасшедший шаманский танец плясала листва. Порывами налетал куражистый ветер и в отчаянно-весёлом вихре смешивал кленовые, липовые и дубовые листья, спирально закручивал их в пёстрый и причудливый калейдоскоп.
   Прошло несколько минут, и осенний парк уже безумствовал - свистел, стонал, рыдал, пытался вместе с корнями деревьев сорваться с прибрежного кургана. А ночь дрожащими руками пыталась удержать его и успокоить.
   Спрятав лицо от ветра в воротник широкого чёрного плаща, по парку шёл высокий плечистый мужчина. Безумству ветра он противопоставил широкий шаг и наклон мощного торса вперёд. Здоровяк, несмотря на непогоду, был без головного убора. Длинные волосы его, подхваченные ветром, полчищами змей Горгоны, устремились к редким блеклым звёздам, в тусклом свете которых зловеще отсвечивали красные зрачки путника, отчего он выглядел на столько жутко, что замертво опадали на землю, столкнувшись с ним, кленовые и дубовые листья.
   Добродушная ночь узкими лёгкими пальцами коснулась его волос, чтобы пригладить их и умиротворить путника. Но змеи Горгоны набрасывались на неё и шипели.
   Чёрный плащ вдруг громко, как пастушьим бичом, хлопнул полами. Человек в плаще свернул с гравийной дорожки налево - подставил широкую спину в конец рассвирепевшему ветру, брызжущему от злости мелкой слюной дождя. И перед идущим открылся величественный, но уже подвергшийся разрушению замок. Острые игольчатые шпили замка шестью клинками дырявили тяжёлые животы беременных туч. И, наверное, поэтому из них проливались на землю редкие крупные капли, как капли густой крови из раны.
   Широкий, осыпающийся ров вокруг замка чернел тягучей, как ртуть, водой. Перекинутый через ров мост был шаток и выщерблен неумолимым временем. Тяжёлые цепи моста сплошь усыпаны чёрными ночью бородавками ржавчины. И высокие металлические перила покрылись ржавой коростой.
   Идущий в чёрном плаще ступил огромным, с тупым носом ботинком на мост. Старые, начавшие трухляветь доски заскрипели, застонали под ним, грозя осыпаться, но идущий не обращал на это никакого внимания, вздымая коваными каблуками древесную труху.
   Фасад угрюмого старинного замка - серая высокая стена с нахлобученной поверх, как кепи, черепичной крышей. Под самым козырьком на стене тускло светилось три окна. Этими не спящими окнами замок ждал идущего в чёрном плаще - в широком чёрном плаще с поднятым высоким воротником.
   Ворота во двор замка были щедро распахнуты. Перед замком - довольно широкая площадь, выложенная отполированными гранитными камнями. Посреди площади плахой на лобном месте торчал круглый и плоский колодец, сложенный из дикого камня. Над колодцем нависал длинношеий журавль. Он напоминал виселицу, на которой большой головой болталась деревянная бадья.
   По граниту площади, по кладке колодца и по старой бадье тупыми барабанщиками стучали капли дождя. Исключая шум дождя, было угрюмо-тихо и пустынно, как на заброшенном людской памятью кладбище. По двору замка едва приметными тенями блуждали души почивших за многие столетия жителей Фентрии. И даже бесстрашный ветер боялся заглядывать в этот двор.
   Под тускло мерцающими окнами непроницаемо молчала массивная кованая дверь. Идущий в чёрном плаще уверенно приблизился к ней и без сомнений дёрнул за тяжёлое медное кольцо. Он дёрнул за кольцо со всей своей чудовищной силой. Казалось, дверь вылетит из стены вместе с дубовыми косяками. Но кованая дверь даже не шелохнулась - не задрожала. Не скрипнула. Пришедший медленно, с хладнокровным достоинством вытащил из кармана широкого плаща огромный, с голову ребёнка, кулак и приложился им, как кувалдой, к броне двери. Сочный гул пронёсся по двору, басовитым эхом прыгая от крепостных стен к стенам замка. Вздрогнули древние толстые стены, испуганно задребезжали не спящие окна.
   Наконец, нехотя, с раздирающим нервные узлы скрежетом отворилась наружу дверь. И странное дело: дверной проём был зияюще пуст. Никто не встречал пришедшего, словно кованая дверь отворилась сама по себе или по мановению волшебной палочки. Пришедший в чёрном плаще, не обращая внимания на темноту, уверенно шёл по коридору замка. Эхо гулко, устрашающе дублировало его шаги. В середине длинного коридора пришедший отворил ещё одну дверь.
   За дверью открылся просторный и высокий - в три человеческих роста - холл с закопчёнными стенами и потолками. В правом углу помещения жарко горел огромный, похожий на сказочное чудовище камин. Свет его пламени причудливыми, фантастическими бликами облизывал каменные стены.
   Пришедший снял широкий чёрный плащ, небрежно бросил его на спинку массивного и высокого дубового кресла, подошёл к камину и с наслаждением засунул в красное зево озябшие руки. В зыбких от сполохов огня сумерках показалось, что руки пришедшего задымились - так густо повалил пар с рукавов серого, похожего на кольчугу свитера.
   Несколько минут пришедший в сером свитере грел руки, потирая огромными дланями, будто растирал ими спелые колоски ржи. Наконец, его правая рука ухватилась за увесистую головню и, словно леща с подсечкой, выудила её из камина. С головнёй в вытянутой руке пришедший пошёл вдоль стен холла, зажигая масло в светильниках. Выкованные из меди светильники в виде черепков смеющихся бесов позеленели от времени.
   После этого пришедший в сером свитере, похожем на кольчугу, сел за большой прямоугольный стол с дубовой столешницей, нашарил на столе колокольчик, который спрятался, как мышка в норе, в его огромном, покрытом рыжими волосами кулаке.
   Через минуту на приглушённо-тупой звон в комнату вошла женщина здоровой, аппетитной полноты в белом халате, одетом на голое тело. Круглолицая, курносая, с добрыми серыми глазами женщина сделала игриво-почтительный реверанс. Короткий халатик при этом скользнул вверх по крепким загорелым бёдрам. Волнительно обнажились морщинки между бёдрами и ягодицами. Но суровое широкоскулое лицо пришедшего не дрогнуло ни одной мышцей. Он поднял правую руку и щёлкнул тремя пальцами - большим по среднему и указательному.
   Женщина в белом халате, обиженно сложив в бантик полные губы, удалилась. Пришедший в сером свитере вытряхнул из большого спичечного коробка длинную спичку, чиркнул ею по ребру коробка и, не торопясь, зажёг пять восковых свечей на массивном медном канделябре. Тяжело и глубоко вздохнув, сел в кресло, придвинул к себе лежавший на углу стола толстый фолиант и начал листать его, отыскивая нужное место. Свечи, горевшие слева, зловеще высвечивали его крупное лицо - мясистый нос и широкие скулы. Остановившись над одной из страниц, он стал читать. Размеренно шевелились его полные влажные губы.
   "На рассвете в Висбур прискакал гонец - в пыльном изодранном плаще и испачканных жёлтой глиной сапогах. Соскочил с взмыленного вороного жеребца и повалился на землю, приминая коленями молодую сочную траву. Восседая на переносном позолоченном троне, король - молодой, гибкий, порывистый - плохо скрывал своё волнение. Он терпеливо и в то же время требовательно вглядывался в серое лицо гонца - полосатое от потёков пота. Король ждал, когда соберётся с силами, восстановит своё дыхание гонец, скакавший всю ночь от Заоблачных гор к Висбуру - резиденции короля. Без малого, гонец преодолел восемьдесят фентрийских вёрст, каждая из которых равнялась тысяче шагов двухметрового человека. Король с раздражением прихлопнул на своём высоком, крутом лбу комара, чем помог гонцу быстрее прийти в чувство.
   Гонец поднял на короля покорные, но ликующие синие глаза и хрипло-торжественно сказал:
   - Победа, мой король! Уссулы все, до единого, сброшены в пропасть!
   - А пленные? А пленные, которых в толстых оковах мы должны провести по улицам Висбура? - спросил король.
   Гонец понурил голову, в волнении стряхнул пыль с бирюзового плаща.
   - Увы, мой король! Ни один из них не сдался в плен. Прижатые к краю пропасти, они добровольно прыгали в неё, насмерть разбиваясь о скалы.
   - А раненые? Должны быть раненые!
   - Их сбросили в пропасть сами уссулы...
   - Какое гордое и мужественное племя! - сказал король. - Тем более значительна наша виктория"!
   На этом запись в книге обрывалась, и пришедший в сером свитере захлопнул фолиант.
   И в это же время через боковую дверь в холл вошла женщина в белом халате. Перед собой она не без труда несла большой круглый поднос. Вместе с ней в комнату ворвались головокружительные аппетитные запахи. Пахло мясом, жареным с луком и чесноком, душистым перцем и тмином. Пришедший в свитере, похожем на кольчугу, в нетерпении облизнул полные губы, выдавая этим свой недюжинный аппетит.
   Женщина со вздохом облегчения, будто двухпудовую гирю, водрузила поднос на край стола. На подносе дымился поджаристый до золотисто-коричневой корочки телячий окорок, плотно обложенный по периметру подноса спелыми томатами, петрушкой и укропом. Кроме этого, на подносе лежали большой, круглый каравай хлеба и пучок спаржи, стояли - объёмный керамический графин, наполненный красным вином, и пузатый серебряный бокал, украшенный причудливыми вензелями-змейками.
   - Приятного аппетита, Фентрикюш! - мягким шёпотом пожелала женщина.
   Она на шаг отступила от стола. Повернувшись спиной к Фентрикюшу, кокетливо отставила зад - круглый и ядрёно-упругий. С едва заметным интересом кюш взглянул на него из-под кустистых бровей и, как бы нехотя, традиции ради несильно приложился к ягодице женщины широкой дланью.
   - Ступай, Мага! - сочный, негромкий его бас отозвался слабым эхом среди каменных стен. - Кликни мне Чёрного Хэма!
   Мага, кокетливо виляя бёдрами, удалились. Фентрикюш отодвинул фолиант далеко в сторону. Выдвинул из стола ящик, выложил из него столовые приборы: длинный нож с широким лезвием, похожий на кинжал, и трезубец столовой вилки. Прицелившись, он воткнул трезубец в окорок.
   Шумно, с хрустом двигались его желваки. Он старательно, как жерновами, пережёвывал большие куски мяса, которые отрезал ножом от окорока, а хлеб откусывал прямо от каравая.
  
   2.
  
   Через парадную дверь в комнату, в которой ужинал Фентрикюш, энергично вошёл Чёрный Хэм. Помощник кюша упругостью своего сухопарого тела напоминал стек, поставленный в вертикальное положение. Всегда чисто выбритый, включая голову с острой макушкой, всегда подтянутый, строго и аккуратно одетый. Чёрный Хэм импонировал Фентрикюшу. Пожалуй, он был лучшим Чёрным за последние полвека. Единственный недостаток помощника кюша - полное отсутствие воображения и чувства юмора, но всё это тот компенсировал удивительной исполнительностью и педантичностью. Фентрикюш не мог вспомнить случая, когда бы Хэм не выполнил его поручения.
   Чёрный Хэм сделал несколько чётких шагов к столу, по-военному, будто был командиром кюшевских гвардейцев, вытянулся в струнку и устремил на сосредоточенно жующего Фентрикюша подобострастный взгляд. Светло-голубые, почти стального цвета глаза, тонкие брови, чувственные губы, чуть вздёрнутый маленький нос. С таким лицом Хэм больше подходил на роль придворного музыканта. Но это впечатление было обманчивым. Как Чёрный он славился своей строгостью и жестокостью. Порой даже Фентрикюш внутренне его побаивался, хотя был уверен, что нет слуги преданнее.
   - Докладываю, Великий кюш: сегодняшний день в Фентрии прошёл спокойно! - без запинки отрапортовал Чёрный Хэм.
   На Фентрикюша это не произвело никакого впечатления, и в светлых холодных глазах помощника промелькнула тревога. Обычно кюш отвечал ему:
   - Ну и слава Великому Духу!
   И приглашал разделить вечернюю трапезу. Чёрный - единственный из слуг, кто удостаивался такой чести. На этот раз Фентрикюш, отрезав очередной кусок телятины, не поспешил отправить его в рот, а как-то странно, строго-укоризненно посмотрел на Хэма.
   - Придётся тебе, Хэм, поменять свой чёрный элегантный костюм на розовый! - Язвительно усмехнувшись, он ещё раз пристально посмотрел на помощника.
   Чёрный Хэм обмяк. Куда подевались его уверенность и достоинство! Всем существом своим он превратился в недоумение. Было отчего: в розовом костюме ходил обслуживающий кюша и его гарем тупоумный и трусливый кастрат Бун.
   - Почему, кюш? Разве я не служу тебе верой и правдой?
   - Правдой?! - Фентрикюш вгрызся крепкими зубами в телятину.
   Возникшая пауза показалась Хэму угрожающей. Облизнув пересохшие от волнения губы, он пытался найти причину столь странного поведения кюша. Однако отсутствие воображения мешало ему сделать это. У него хватило ума додуматься до того, что кто-нибудь из слуг замка нанаветничал на него. Кто? Рыжий Рочер? Нет, он слишком легкомысленен и беспечен. У Рочера есть уютная должность, он не может завидовать Чёрному. Бун? Кастрата с трудом выносит Фентрикюш и вряд ли будет прислушиваться к его словам. Кухарка Мага? Эта может. Из чувства мести. Некоторое время назад она пыталась соблазнить Хэма. Но верность у Чёрного в крови. Он готов умереть за Фентрикюша. Наверное. И никогда не изменит своей любовнице, с которой жил уже десять лет. Может быть. Если кто-то мог оговорить его, то, несомненно, это сделала кухарка!
   - Что, перепугался, Хэм? Чувствует лысое высочество свою вину? - с ехидцей спросил Фентрикюш и засунул в рот очередной кусок телятины.
   Чёрный Хэм в панике опять заставил работать свой мозг, в котором большинство извилин были прямыми. Фентрикюш наслаждался, наблюдая за мыслительными мучениями своего верного, но чересчур прямолинейного слуги.
   "Какая вина? Почему вина?" - терзал себя сомнениями помощник кюша.
   Мага не могла наговорить на большую вину. Кюш очень хорошо знал Чёрного, чтобы поверить убогой женщине. Тут что-то совсем другое...
   И вдруг мерзкий знобящий холодок пробежал по спинным позвонкам Хэма. Неужели кто-нибудь мог видеть, как он неделю назад вечером он кормил волков в подземелье? Чёрного всегда смущала почти бронированная дверь, которой заканчивался вольер волков. Дверь, запертая на пять замков. Даже библиотеку, которой кюш дорожил, как ничем другим, он запирал на три замка.
   Что хранилось за дверью в конце вольера? Какие сокровища? В конце концов, это мерзкое чувство - любопытство неделю назад всё-таки одолело Хэма. Пока голодные волки с ожесточением разрывали телячий окорок, он на цыпочках подошёл к двери и приложил к ней ухо. Не надолго. И в какую-то секунду ему показалось, что он услышал кашель. Человеческий кашель. Хотя... Это могло ему показаться. Но ведь кюш строго-настрого запретил ему ходить дальше волчьих клеток.
   Прожевав мясо, Фентрикюш запил его несколькими глубокими глотками вина и посмотрел на помощника уже доброжелательнее.
   - Отсутствие юмора, мой лысый друг, весьма солидный недостаток!
   - Ты меня разыгрывал, Великий кюш! - Хэм облегчённо вздохнул.
   - Отнюдь! - Фентрикюш большим платком вытер губы и вспотевшее лицо. - Почему ты во время докладов умалчиваешь о безобразиях, творящихся в Фентрии?
   Да, он, Чёрный, умалчивает о всех нехороших явлениях, потому что этого хотел сам кюш. Хэм подыгрывал его желаниям на протяжении пяти лет. Ещё шесть лет назад Хэм в своих дкладах резал правду матку, но однажды в день, когда в Фентрии случилось очень много преступлений: убийств, краж, изнасилований, грабежей, Фентрикюш, едва сдерживая себя от негодования, резко остановил Чёрного:
   - Зачем ты портишь мне настроение на ночь глядя?! Фентрийцы, пятьдесят лет назад поднявши бунт, требовали свободы. Я им её дал. Пусть теперь хлебают полными ложками! К тому же, у меня есть Чёрный - посредник между кюшем и народом. Вот и занимайся этим!
   - Один? С разъярённой толпой, с убийцами? - недоумевал Хэм.
   - Отчего же... Я дам под твою команду двух лучших охранников и двадцать отборных гвардейцев. И ты останешься Чёрным до тех пор, пока в Фентрии будет порядок!
   Хэм отлично понимал, что означало для него не быть Чёрным. Даже резервация была бы для него раем. Но у провинившихся Чёрных путь один - крематорий. Слишком много Чёрные знают, а владеющие тайнами кюша - опасные люди. Всякое случалось в Фентрии, за полвека демократии пышными букетами расцвели пороки, но с того памятного дня Хэм всегда докладывал кюшу:
   - Сегодняшний день в Фентрии прошёл спокойно!
   И Фентрикюш удовлетворялся этим. Но сегодня... Что сегодня произошло с правителем Фентрии? Какая муха его укусила? И всё же Чёрный Хэм решил гнуть свою линию до конца.
   - Сегодняшний день в Фентрии прошёл спокойно!
   Разгневанный Фентрикюш вскочил из-за стола.
   - Спокойно?! В Кидии крестьяне забросали камнями ростовщика. В Ветии убили винодела, который поставлял в замок вино. В Висбуре какой-то балаганщик охаивал кюша! Этого мало?
   Чёрный Хэм, снова вытянувшись в струнку, доложил:
   - Зачинщики расправы в Кидии арестованы, балаганщик арестован, убийцу винодела ищем!
   - Ладно!.. - Вздохнув, Фентрикюш вернул свой крепкий зад стулу. - Сказать по справедливости - ты не ешь свой хлеб даром. Но ситуация в Фентрии начала выходить из-под нашего контроля!
   - Я с гвардейцами с утра до вечера мотаюсь от города к городу, отселения к селению. Не справляются суды, переполнены тюрьмы!.. - Разволновавшись, Хэм начал заикаться.
   - Успокойся, Хэм! Остановил его Фентрикюш. - Фентрийцы - хамы. Они оказались недостойными свободной жизни. Но я пока ничего менять не буду. Пока они на коленях не приползут к замку и не попросят меня вновь надеть королевскую корону и властвовать над ними. Чем больше беспорядков, тем скорее это случится. Садись за стол, лысый чёрт! Осталось достаточно вина и мяса, чтобы насытиться такому тщедушному существу, как ты!
   Пока Чёрный ужинал, с опаской и недоверием поглядывая на властителя, Фентрикюш, ковыряясь в зубах зубочисткой, о чём-то сосредоточенно размышлял. На его высоком и широком лбу в одну собрались три горизонтальные морщины.
   - Вот что ты завтра сделаешь, Хэм... Выпустишь из тюрьмы всех преступников, кроме убийц.
   - Но, кюш... Верховный Суд Фентрии не позволит мне сделать этого!
   - Позволит! Я внимательно изучил их дурацкие демократические законы. В одном из них сказано, что в одной камере не может содержаться больше четырёх заключённых. Сколько в них содержится на данный момент?
   - От пятнадцати до двадцати! - Хэм насытился небольшим куском телятины и пятью глотками вина. Аккуратно вытер губы голубым платком.
   - Ну вот! Ты обязан исполнять законы, изданные Высшим Советом Фентрии. Ты по их дурацкой Конституции - второе лицо в иерархи исполнительной власти. Тебе и карты в руки!
   - Хорошо! - без колебаний согласился Чёрный Хэм. - И балаганщика тоже выпустить? По их дурацким законам за оскорбление Фентрикюша я имею право препроводить его в зону замка и отдать под твой суд.
   - Нет, нет! Не стоит делать из него страдальца и героя фентрийского народа. Вспомни бездарного художника, который рисовал на меня карикатуры в стиле ню. Сколько нашлось его последователей, ещё более бездарных? Десятки! И теперь этому художнику приписывают подвиги, каковых и в помине не было!
   - Пусть балаганщик продолжает хаять тебя? Его шутки не так уж безобидны.
   - Ты прав. Смех над кюшем опаснее ненависти к нему. - Фентрикюш почесал пальцами висок. - Балаганщика надо отпустить. Но... Он должен лишиться жизни. Завтра. Обыкновенный несчастный случай.
   - Но как? - Чёрный Хэм поднялся из-за стола и сова вытянулся в струнку.
   - Ты же Чёрный! Ты должен обеспечивать безопасность кюша и всей Фентрии! - сказал Фентрикюш и усмехнулся. - Впрочем... Ты слишком прямолинеен, чтобы провести эту тонкую операцию. Я дам тебе пяток карикатур на меня. Подбери гвардейца посмышлёнее и подошли его к балаганщику с одной карикатурой. Как, кстати, зовут балаганщика?
   - Тё.
   - Так вот... Пусть избранный тобой гвардеец назначит этому Тё встречу у реки в безлюдном месте под предлогом передачи остальных карикатур. Ты с двумя охранниками расположись в засаде. Я думаю, что вам четверым по силам утопить балаганщика. Обставь дело так, будто он утонул по собственной воле. Не мешало бы, чтобы переодетый гвардеец, должный передать балаганщику карикатуры, щедро угостил его вином.
   - А если гвардеец кому-нибудь когда-нибудь проговорится?
   - После дела захватишь этого гвардейца в замок, якобы для получения награды. А сам напишешь анонимный донос на него. Шагнув в печь крематория, я думаю, он будет молчать до скончания веков! Всё, Хэм! Завтра у тебя нелёгкий день! - Фентрикюш взял в руку колокольчик, позвонил. - Надеюсь, твои охранники не выдадут тайны? Ведь ты сам распорядился вырезать им языки?
   Фентрикюш громко, но как-то невесело расхохотался. От этого зловещего хохота по спине Чёрного Хэма пробежал неприятный холодок.
   В дверях Чёрный столкнулся с запыхавшейся Магой. Наверняка, звонок колокольчика застал её у дверей гарема. Любила кухарка подслушивать через замочную скважину шумы лесбийских игр неудовлетворённых наложниц гарема.
   - Мага! Позови мне Рочера! - приказал Фентрикюш.
  
   3.
  
   Мага, злорадно скривив пухлые губы, постучала в дверь комнаты - семнадцатой по счёту, крайней по правую сторону длинного и узкого коридора. Коридор длиною в добрых шестьдесят шагов освещался двумя канделябрами по две свечи в каждом. Этого света было достаточно лишь для того, чтобы не сталкивались лбами идущие друг другу навстречу, или чтобы без ошибки отыскать нужную дверь, помеченную номером или силуэтом какого-то зверя.
   Дверь, в которую постучала Мага, была с ярко-рыжей головой лисы на фоне причудливо сплетённых линий, нанесённых охрой и суриком. Словно сошлись в сатанинском танце жёлтые и бурые гадюки. К этим гадюкам бесстрашно приложила изящное ушко Мага. Но ничего особенного не услышала, так - мышиная возня, мягкие шорохи, шёпот с присвистом, шуршание шагов по граниту.
   Наконец, щёлкнули, проскрипели запоры, заскрежетала, открываясь, дверь. И в её проёме возникла ярко-рыжая, как у лисицы на двери, голова Рочера. Его бессовестно-зелёные глаза были недовольно изумлены.
   - Хватит с Изной кувыркаться! - без обиняков сказала Мага. - Кюш за тобой послал...
   - В срочном порядке? - Рочер не удержал тяжёлую дверь, и она, приоткрывшись больше положенного, открыла часть его обнажённого торса.
   - Хотя бы рейтузы натянул, похабник! - Мага прыснула в кулак. - По-моему, не очень. Какую-то заумную книгу изучает!
   - Сколько бездельников в этом благословенном банке! - Рочер, снова спрятавшись за дверь, облегчённо вздохнул. - Одному мне покоя нет!
   - Опять спектакль с актами сорвали? - Кухарка злорадно усмехнулась.
   - Ступай, ступай, коровье вымя! Ишь, язык распустила! Закрою дня на три в каземате, небось, поумнеешь! - без злобы пригрозил Рочер.
   - А кто моими поварятами командовать будет?! Кто Великого кюша накормит? Не твоя ли белоручка Изна, которое одно умеет, что задницей вертеть да твоим штурвалом управлять! - Обиделась на Рочера Мага и, плавно развернувшись, с достоинством ушла по коридору.
   - Ужин через час принеси! И не забудь с психов - на две персоны! - крикнул ей вдогонку Рочер. Но Мага даже плечом не повела.
   - Вот сучье племя! - выругался Рочер, захлопывая дверь.
   В кромешной темноте он споткнулся о стул, больно ударившись коленкой. Громко чертыхнулся, забурчал:
   - Это ты, чёрт тебя дери, оставила стул посреди комнаты?! Тетёрка сонная! Не могла свечу зажечь, пока я с кухаркой-дурой разговаривал?!
   - Ну, Роч!.. - возник из темноты капризный женский голос. - Минуту назад такие ласковые и нежные слова нашёптывал...
   - Не смешивай ситуацию с положением! - Рочер, наконец-то, отыскал спички, зажёг свечу в подсвечнике на столе.
   Тускло осветилась комната, в которой жил Управляющий замком правителя Фентрии Рочер. Довольно просторная комната - шагов десять в длину и пять в ширину. В центре комнаты полноправной хозяйкой себя чувствовала широкая дубовая кровать с умопомрачительно загогулистыми набалдашниками на спинках. Шесть больших подушек в розовых наволочках уложены в ряд в изголовье. Широкое, стёганое, тоже розовое пуховое одеяло, из-под которого невинно выглядывало красивое лицо рыжей фурии Изны.
   Если Изну поставить рядом с Рочером, то можно сказать, что это брат и сестра - близнецы. Рыжие, зеленоглазые, с правильными чертами лица. На самом деле это не так. Рочер отыскал Изну около года назад на задворках Фентрии и захудалом селении близ Ветии во время ежегодной инспекторской поездки с кюшем. И к сегодняшнему часу замордованный её страстью, он сомневался: благодарить или проклинать ему этот день, когда он встретил своего двойника в женском обличье?
   Вся остальная обстановка в комнате располагалась по периметру - вдоль закрашенных охрой каменных стен. Три больших кованых сундука, покрытых разных цветов краской, имеющих каждый своё назначение. Большой, неуклюжий увалень-шкаф с двустворчатыми зеркальными дверями. Приземистый основательный письменный стол у единственного в комнате окна. На столешнице - несколько чернильниц, пучок гусиных перьев, фолианты книг. Большое, почти до потолка зеркало с туалетным столиком перед ним. Круглый обеденный стол с тремя стульями вокруг него. Глубокое уютное кресло из бука, обтянутое оранжевой замшей. У порога - медный таз для умывания на подставке с фигурными ножками. Ещё на одной подставке, похожей на этажерку, - большой кувшин с водой. На стенах, кроме трёх канделябров, витиевато закрученных, да двух картин маслом со сценами охоты на кабанов, ничего не было. Справа от двери - небольшой камин, сложенный небрежно из дикого камня.
   Ежели Фентрикюш изволил погрузиться в чтение, - решил Рочер, - то ему спешить нет необходимости. Правитель был страстным книгочеем. Значительную часть своего времени он уделял этому занятию. Челядь замка благодарила за это пристрастие Великого Духа. Фентрикюш редко расхаживал по замку, Управляющий был легконравным малым, и в последние три года слуги чувствовали себя более-менее свободными людьми. Из-за этого и сам замок начал приходить в упадок, зарастать пылью. Основательно драили коридоры и комнаты лишь раз в году - в День Снисхождения Великого Духа - летом.
   Рочер взглянул на каминные часы в виде отдыхающего льва: на них только что отправился в путь девятый час вечера.
   Не одеваясь, Рочер набил табаком длинную курительную трубку. Чиркнув длинной спичкой по коробку, прикурил. Сел в кресло, забросив нога на ногу. Камин потух, но в комнате было тепло. Пыхнув дымом, Рочер с тоской взглянул на Изну, капризно-обидчиво поджавшую красивые, спелые молодостью губы. Поверх красного одеяла свободно возлежали её упругие белые груди и заманчиво-вожде- лённо подмигивали ему. Рочер вздохнул и пыхнул трубкой во второй раз.
   - Так и будешь лежать и дуться до самого ужина? - спросил Рочер, наслаждаясь последними пятью минутами покоя в этот вечер.
   - Так и буду! - с обидой пискнула Изна. Даже у мышонка, поселившегося за синим сундуком, голос был грубее, чем у неё. - А ты, вместо того, чтобы дымить, как смолокурня, мог полежать пять минут со мной!
   - Что для тебя и меня эти несчастные пять минут? Незаметное взгляду мгновение - латка на рубище бесконечного времени!
   - И всё же такое мгновение слаще часа занудной тоски!
   - Вы посмотрите на неё, святые покровители Фентрии! И года не прошло, как она узнала, что за диковинный фрукт растёт между ног у мужчин, а можно подумать, что возлежит передо мной неутомимая жрица любви из Среднегорского Храма!
   - Грубиян! Грубиян! Грубиян! - Изна стукнула кулачками по одеялу. - Чабаны из моего селения вежливее и культурнее, чем третий человек в Фентрии!
   - Во-первых, таких начальников, как я, в Фентрии пруд пруди. А во-вторых, нет проблем! - Рочер равнодушно пожал узкими обнажёнными плечами, сплошь покрытыми рыжими веснушками. - Завтра же прикажу Кхе на двух ослах отвезти тебя к твоим культурным чабанам.
   Изна истерично взмахнула своим волосами, будто рыжим стягом, и заплакала.
   - Ты совсем не любишь меня! И пусть отвезут! Пусть отвезут!
   О, как божественна была в истерическом гневе его зеленоглазая красавица! Однако, - подумал, - он явно перегнул палку. И прямо с трубкой в зубах подошёл к кровати, сел на её край. Свободной левой рукой погладил Изну по меди волос.
   - Ну, прости меня, рыжее чудо! Чего ты нервничаешь - не понимаю? У нас с тобой ещё вся ночь впереди!
   - Ага, впереди! - Изна всхлипнула, успокаиваясь. Рочер удивлялся её способности в течение минуты из состояния депрессии переходить в состояние ликующего экстаза. И наоборот. - Заставит тебя кюш играть в шахматы, и ты опять вернёшься полутрупом!
   - Да-а... - Рочер с тоской выпустил дым. - Шахматы в Фентрии - самый тяжёлый вид спорта. И зачем только я научился играть в шахматы?!
   - Если бы не научился, Управляющим замка был бы квадратноголовый и прямолинейный тупица Бун.
   - Ты большая умница, рыжая оторва! Если бы три года назад я не обыграл бы тупоголового Буна, сегодня был бы на побегушках у кюша и прислуживал бы в его гареме. Хотя я соменваюсь, что выиграл от этого.
   - Сомневаешься?! - Изна в возмущении выскочила из-под одеяла. И сет от единственной горящей свечи померк перед её красотой. - А три графина вина вместо одного в неделю?! А большая комната с не дымным камином?! Больше, чем у самого Чёрного Хэма! А возможность иметь свободную от работы любовницу?! Ты завидуешь участи скопца?
   - По крайней мере, жил бы в блаженном покое, не зная твоих истерик и сумасбродных до изнеможения ночей с тобой!
   - Негодяй! - Изна закатила ему увесистый подзатыльник. - Если бы я тебя, рыжего грубияна, не любила, давно бы стала любимой наложницей кюша!
   - Ага, нашла дурака! Он тебя шарахается, как от чумы. Нашему кюшу необходим покой, а не твоё сумасбродство. Я уже не помню, когда он в гарем заходил. - Рочер поднялся с кровати, подошёл к камину. - Всё, моё чудо! Одеваться надо. Редко бывает в гневе Фентрикюш, но не приведи Великий Дух, нарваться на него!
   - Невозможно понять нашего кюша! Порой он кажется таким мирным и благодушным, что можно подойти и погладить его, как котёнка. А иной раз взглянет - от страха все поджилки трясутся, и хочется забиться, подобно мышке, куда-нибудь в не доступный никому уголок.
   - Вот видишь! А ты к нему в наложницы собралась! - Рочер натянул через голову рубаху. - Вроде как панибратничать с собой позволяет и великого демократа из себя воображает, а попробуй слово против молвить! Три года назад он меня из питомника в замок забрал, а я до сих пор о нём ничего не знаю. Тысяча и одна тайна окружает Фентрикюша.
   - Сколько ему лет? - Изна, стоя на коленях на кровати помогла Рочеру завязать ворот рубахи.
   - А это самая страшная тайна. Во всякой случае, старик Арим - тот самый восьмидесятилетний дворник, которого полгода назад отправили в резервацию, помнит Фентрикюша таким, как сегодня, когда был ребёнком.
   - Разве такое может быть?! По твоим словам, ему гораздо больше ста лет, а он выглядит на тридцать пять.
   - Может, Изна, может. По Фентрии ходят слухи, что Фентрикюш тысячу лет назад заключил сделку с Чёрным Духом.
   - У нас, в Средних Горах, тоже об этом болтали. Только, я думаю, всё это враки. В Спальне Фентрикюша висит большая картина, на которой в виде облака изображён Великий Дух. Каждый день он с ним разговаривает, как с живым, мне об этом горничная рассказывала. Нет, Великий Дух не общался бы с тем, кто заключил сделку с Чёрным Духом.
   - Хоть и умница ты, рыжая стерва, а наивная, как ребёнок. Слово - это самая дешёвая вещь в мироздании. Оно даже одного тафрана не стоит. Мне кажется, что кюш сам часто не верит в то, что говорит. - Рочер поправил перед зеркалом малиновый берет с гусиным пером, бархатной тряпочкой провёл по начищенным до блеска ботинкам. - Всё, иду на заклание! Утренние доклады не идут в сравнение с вечерним досугом у кюша.
   - Если будете играть в шахматы, ты не упорствуй, проиграй быстрее. Может быть, останутся силы и на меня! - Изна смотрела на него нежно и умоляюще.
   - Увы, моя рыжая фурия! В Фентрии не родился человек, который перехитрит кюша! - Рочер ещё раз крутнулся перед зеркалом, критически осматривая себя. Он терпеть не мог неопрятности. - А ты не валяйся в постели, как ленивая кошка! Растопи камин и почисти мой выходной камзол. Завтра, если у кюша не изменятся планы, у нас малый выезд по государственным делам.
   - Для подобных дел в замке горничные имеются! - Изна юркнула под одеяло. - Я тебе любовница, а не жена.
   - Ты же знаешь, что Управляющий замком не имеет права жениться и иметь детей.
   - Знаю. Дурацкий закон! Как будто Управляющие - не люди.
   - Не скажи! Фентрикюш - мудрец. Пока я холост, мне достаточно этой комнаты, хорошей еды, трёх графинов вина в неделю и красивой любовницы. Стоит мне обзавестись семьёй, и я стану думать о достатке, о том, что оставлю в наследство детям. И стану бессовестным образом обкрадывать Фентрикюша.
   - Глупости! Жадность - в крови человека в не зависимости от семейного положения. Просто ты - бессеребренник, потому что воспитывался в питомнике. А я, между прочим, обыкновенная женщина. Я хочу иметь семью, детей.
   - В таком случае, у тебя единственный выход 6 возвратиться в своё задрипанное селение и выйти замуж за чабана или сборщика табака.
   - А ты? Разве ты не можешь жениться и уйти из замка?
   - Жениться могу. И уйти могу. Но только по свободной дороге, которая заканчивается резервацией для бывших придворных. Народ Фентрии не должен знать даже маленьких, невинных тайн своего властителя.
   - А что резервация? Там жить можно?
   - Жить можно и в клетке, как певчий дрозд. Я слышал об этом немногим больше тебя. Говорят, что попавшие в резервацию завидуют собакам.
   - Не поверю, что Фентрикюш такой деспот. В Средних Горах мы живём, хоть и в нищете, но свободно и непринуждённо.
   - В долине тоже живут свободно и непринуждённо, - сказал, усмехнувшись Рочер. - А что там творится? Даже днём без охраны пройти опасно! Так ты почистишь камзол, возлюбленная моя?
   - Куда же я денусь, если об этом просит такой неописуемый рыжий обормот?! - Изна подскочила к Рочеру и поцеловала в губы. - Будь осторожен, любимый мой! Я не хочу завидовать вместе с тобой бродячим собакам Фентрии!
  
   4.
  
   Рочер предельно осторожно открыл дверь в гостиную замка. Или столовую Фентрикюша? Или холл? Или прихожую комнату? Как угодно можно было назвать большую комнату в центре замка, в которой Фентрикюш проводил большую часть своего времени. При желании её можно было назвать и кабинетом, и даже тронной комнатой.
   Рочер отворил дверь, не постучавшись, потому кюш не любил, когда стучались в дверь без нужды, если она не заперта. Фентрикюш утверждал, что он никогда не занимается чем-то постыдным, чтобы его можно было застать врасплох. Ну разве может быть постыдным то, чем занимался Фентрикюш? Это невозможно ни предположить, ни представить. Всё, что делал кюш, было достойно подражания с его разрешения.
   Так иронически думал Рочер, привидением просочившись через дверной проём в комнату. Фентрикюш сидел в кресле у камина с книгой на коленях, и было такое впечатление, что он спал. Или, по крайней мере, дремал. Но Управляющий замком знал, что это впечатление обманчиво. Даже ого как обманчиво! В этом он убедился на собственной шкуре. В свои младые годы, то есть, когда начиналась его служба в замке, он тоже подумал, что Фентрикюш уснул, пригревшись у камина.
   Рочер решил, что кюш спит, и на цыпочках подошёл к столу. На большом блюде среди горы костей лежала половина жареной куропатки. Рочер не знал вкуса мяса этой божественной птицы. В питомнике их кормили кашами и телятиной с капустой. Никакого иного мяса, кроме телятины. Впервые в жизни попробовать куропатку - большой искус, устоять перед которым было невозможно. Тем более, что кюш спал, тем более, что он не осилил полкуропатки.
   По наивности Рочер не догадывался о том, что Фентрикюш всегда справляется с тем, что ему приносят на огромном подносе, хотя бы потому, что сам заказывал себе еду - простую и калорийную. А в тот вечер он специально оставил полкуропатки, чтобы проверить выдержку и честность нового Управляющего. Если бы Рочер об этом догадался, он никогда и не за какие деньги не подошёл бы к столу. Но он на цыпочках подкрался к нему и схватил куропатку. Рочер и ко рту не успел её поднести, не успел вдохнуть её головокружительного запаха, как спавший Фентрикюш резко обернулся. От испуга Рочер уронил на стол кусок куропатки вместе со своими руками. И тут же в пяти миллиметрах от пальцев Рочера в стол вонзился острый и широкий тесак, которым кюш резал мясо за обедом.
   Рочеру повезло, что Фентрикюш в тот вечер находился в благодушном настроении, иначе в данный период времени рыжий воспитанник питомника доживал бы последние дни в резервации, ибо в этом пугающе-таинственном месте редко кто выживал в течение трёх-четырёх лет. Кюш находился в хорошем настроении и заставил Рочера, кроша зубы, съесть все кости вместо дворовой собаки. Благо, что это были кости куропатки, а не буйвола.
   Нет, Управляющий хорошо знал цену этому уютному, дремотному расположению властителя Фентрии в массивном дубовом кресле у камина. Поэтому, сделав три осторожных, кошачьих шага от порога, остановился, почтительно склонив голову к левому плечу, терпеливо ожидал, когда кюш обратит на него внимание. Раз он вызвал своего слугу, рано или поздно поднимет голову. Хорошо, если не под утро. Рочер предпочёл бы сыграть с Фентрикюшем в шахматы, чем стоять до утра, почтительно склонив голову.
   Рочер был одним из тех, кто составлял пятую часть населения Фентрии - рыжим. Остальные четыре пятых были блондинами, шатенами, брюнетами. Какую часть составляли каждые из последних трёх, сказать не мог никто. Но о том, что рыжих - один из пяти фентрийцев, знали все. Но не в этом суть. Суть в том, что рыжие нетерпеливы. Им, рыжим, предпочтительнее копать в течение трёх часов яму в каменистом фентрийском грунте, нежели такое же время томиться в ожидании - стоять, почтительно склонив голову, и ждать.
   Фентрикюш, уронивший голову на могучую грудь, вдруг всхрапнул, чем поверг Рочера в глубокое уныние. Нет, не стоило ему так долго собираться и тем более - выкуривать трубку. Кюш никогда не выговаривал за нерасторопность и опоздания в пределах четверти часа. Не выговаривал и не наказывал, потому что его мало интересовало течение времени. Спланировав что-нибудь на завтра, он мог отложить дела на два-три дня и нисколько не переживать из-за этого.
   Ещё бы! По Фентрии ходит устойчивая легенда, что кюш живёт на этом свете тысячу лет, и неизвестно, сколько проживёт ещё. Фентрикюшу временем, в отличие от Рочера, дорожить особо не надо. А если бы Рочер имел возможность пожить пару-тройку тысяч лет? Не надоело бы? Пока нет, как ему кажется. Было в его жизни кое-что приятное, чем стоило дорожить. Только не такими минутами нудного, томительного ожидания. У Рочера чешется ос, першит в горле. Ему хочется кашлянуть, но он не смеет даже мизинцем пошевелить. Если он потревожит сон или раздумья кюша - три дня в каземате на хлебе и воде обеспечено.
   Ну, проснись же, уважаемый и благородный кюш! - умолял он.
   - А я и не сплю! - Фентрикюш поднял свою массивную голову и лукаво, чуть заметно улыбнулся.
   - Явился по твоему указанию! - бодро отрапортовал Рочер.
   - Опять вырядился, как петух! Так пёстро одевался много лет назад только мой отец. Ты прекрасно дополнял бы его, если бы родился в те времена.
   - Я не хотел бы родиться во времена твоего отца...
   - Почему? - удивился кюш.
   - Он был королём-деспотом, а ты - приверженец свободы личности и демократии.
   - Льстец! Если бы это не было правдой, я бы строго наказал тебя! - Фентрикюш вздохнул. - Мне так не хватает моего деспотичного отца.
   Кюш произнёс это так, будто его отец умер год назад. Даже восьмидесятилетние старики ничего не знали об отце нынешнего правителя, кроме того, что их дедушки родились уже при Фентрикюше. Каким был отец кюша, на самом деле никто не ведал. От него остался лишь большой портрет, висящий на противоположной от камина стене. Но о короле Лилине Двенадцатом напоминал лишь огрызок золотой короны. Всё остальное - лицо, одежду, фон сожрали всеядные замковские тараканы. Но Фентрикюш портрета не снимал и относился к нему с такой любовью, будто лицезрел живого отца.
   - Ладно, это всё пустые разговоры! - Кюш поднялся с кресла. И оказалось, что не самый низкорослый из фентрийцев Рочер едва доставал ему до груди. - По глазам твоим бессовестным вижу, что сегодня ты горишь желанием взять у меня реванш за бесславный проигрыш неделю назад.
   "Великий Дух! - взмолился Рочер. - Но почему ты не наказ того, кто придумал эти шахматы?! Впрочем, тот несчастный, но гениальный человек не виноват. Виновник - неизвестный каменетёс со своей сумасбродной идеей. Это по его милости не один десяток Управляющих замком подорвал своё здоровье"!
   Не обойдёт стороной грыжа и Рочера.
   - Мне до самой смерти и вничью с тобой не сгонять! - с тоской сказал Управляющий. - А вот интересно: хоть кто-нибудь у тебя выигрывал?
   - Был один. Каменотёс, который подарил мне большие мраморные шахматы. Он выиграл десятую партию из сыгранных нами, а назавтра умер. Нет, нет, я тут ни при чём, хотя был в те времена диктатором. Он надорвался, вытёсывая для меня шахматы на добровольной основе. Это его бюст-портрет стоит в моей библиотеке. Ну, что, идем! - Фентрикюш легко покинул кресло и на мгновение склонил голову перед изображением Великого Духа. - Великий Дух! Помоги мне одолеть этого рыжего выскочку!
   - Зачем тревожить небожителя, если ты и без того одной левой рукой меня обыграешь!
   - Не скажи! Если бы в тебе было побольше самолюбия, если бы играли на настольной доске, мне пришлось бы нелегко! - Кюш сорвал со стены светильник и отворил тяжёлую, похожую на сейфовую, дверь. - За мной, рыжий искатель страстей! Если сегодня ты не дашь мне боя, тебя не будут уважать твои потомки!
   - О каких потомках ты говоришь, Великий кюш?! Мне это заказано!
   - Как знать, как знать... Все мы под Великим Духом ходим!
   Рочер отчего-то злился, прыгая двумя шагами за шагом Фентрикюша. Он не мог предположить, что произошло бы с ним, одержи он победу, даже случайную, над кюшем. И всё-таки, несмотря ни на что, он был не прочь нащёлкать по носу его самодовольству. У Рочера нет и не могло быть самолюбия. Выросший в питомнике не имеет права обладать им. Рочер из той тысячи жителей Фентрии, кто начинает жизнь в питомнике, а заканчивает её в резервации. И никакой иной судьбы. Ни шага влево или вправо. От и до - по заранее определённому плану. Откуда же тут возникнуть самолюбию?!
   Они шли по длинному и пустому коридору, напоминающему узкую пещеру. Ни одного окна, ни одного источника света. Словно космическая Чёрная Дыра на территории замка. Светильник в руках Фентрикюша казался блуждающей звездой в вакуумном чреве Чёрной Дыры. Но пустота коридора в два шага шириной оказалась обманчивой. Вдруг среди тишины, разбавляемой лишь негромкими шагами кюша и Рочера, раздался свистящий шелест. Не успел Рочер задуматься об источнике этого шелеста, как правая рука Фентрикюша резко взлетела вверх и вправо. Раздался тонкий пронзительный писк, за ним - хрустящий и хлюпающий звуки. И в лицо Рочера ударила вязкая, липкая струя. Рефлекторным движением руки он вытер щеку и полез в карман и полез в карман за носовым платком. А кюш подсветил светильником свою правую руку, сжатую в кулак. И Рочер увидел просачивающуюся через его пальцы кровь. В желудке Управляющего неприятно заныло-замутило, а к горлу подкатила тошнота.
   - Не терплю этих гнусных тварей! - Фентрикюш разжал кулак и брезгливо сряхнул с ладони то, что несколько минут назад было летучей мышью.
   - Фентрикюш! Как ты ловишь этих мерзавчиков? По одному шелесту крыльев? - удивленно прошептал Рочер, вытирая лицо платком. Он не понимал: зачем кюш уничтожает этих безобидных рукокрылых зверьков? Ну летали бы себе по этому пустынному коридору!
   - В отличие от тебя, мой рыжий подданный, я слышу ультразвук. Я слышу все звуки, возникающие на этой планете и около неё. В данный миг в море за Средними горами упал небольшой метеорит. Я слышу, как закипела-зашипела вода вокруг него.
   - Зачем это тебе? Разве ты получаешь от этого какую-то выгоду? - поверил Рочер Фентрикюшу.
   - Ты прав, Рочер! Выгоды, кроме собственного удовольствия никакой! - Кюш откровенно расхохотался, и Управляющий понял, что над ним, как над ребёнком-несмышлёнышем подшутили. - А вот насчёт летучих мышей ты не прав. Они, попадая в мою библиотеку, грызут переплёты книг, которым нет цены.
   Рочер удивлённо молчал. Что-то кюш сегодня разговорился. Обычно их общение ограничивалось тремя-четырьмя фразами. Эта мысль Управляющего будто бы заставила замолчать Фентрикюша. Кто его знает?! Вполне возможно, что он обладает ещё и телепатией. Рочер не раз обращал внимание на то, что кюш отвечал на вопросы, которые он вслух не задавал. Нет, нет, зачем это Фентрикюшу? Постоянно слышать чужие мысли - трудно придумать в мироздании наказание более жестокое.
   Пещера коридора оборвалась на массивной, как всё в этом замке, стальной двери. Фентрикюш передал светильник Рочера, открыл два замка, долго возился с третьи - замысловато-сложным. Другого такого замка не сыскать во всей Фентрии, потому что ничем на свете не дорожил так кюш, как своей библиотекой. Наконец, яростно скрежеща, будто пилили пилой по металлу, отворилась дверь. Фентрикюш отобрал светильник у Рочера и стал одну за другой зажигать свечи на многочисленных канделябрах.
   Взору постепенно открывалась огромная комната - квадратная, по пятьдесят шагов в каждую сторону и высотой в три человеческих роста. Вдоль стен стеллажи, стеллажи и стеллажи с книгами. Лишь часть противоположной входу стены было занята огромным, гораздо большим, чем в гостиной, камином. Полки по обе стороны камина были заполнены не книгами, а осиновыми дровами.
   У камина на топчане лежал уродец-карлик, который даже глазом не моргнул, когда вошли кюш с Рочером. Истопника и сторожа библиотеки не интересовала ничего во Вселенной, кроме поддержания нужной температуры в библиотеке. Мало кто в замке знал о существовании карлика, к тому же, глухонемого. Может быть, сам Фентрикюш не мог точно назвать его возраст, не говоря о прочих. Неизвестно сколько времени живёт карлик в библиотеке, редко выходя из неё. Даже когда кюш вплотную подошёл к уродцу, у которого и имени не было, тот не оторвал своего взгляда от выбеленного мелом потолка. Фентрикюш задул светильник и поставил его на круглый живот карлика. И тот, наконец, подал признаки жизни, обхватив маленькими ручками светильник, как умирающий свечу.
   Фентрикюш восторгался ленью карлика, однако соблюдения нужного микроклимата в библиотеке требовал строго. Впрочем, сам истопник давно не давал повода для разносов кюша. Находясь среди царствия книг, располагая несчитанным свободным временем, уродец за свою долгую жизнь не притронулся ни одному фолианту, хотя воспитывался в питомнике, где учили читать и писать.
   В центре библиотеки находилась пыточная площадка для Рочера - самое ненавистное для него место не только в замке, но и во всей Фентрии - шахматное поле двадцать на двадцать шагов. Угрюмые мраморные фигуры в рост Рочера и выше были расставлены по своим местам, и кюш, выйдя на середину поля, в предвкушении удовольствия потирал свои огромные руки. Любой из них он, взявшись за рог быка, одним резким движением сворачивал тому шею.
   И Рочер, по сравнению с Фентрикюшем казавшийся карликом, мучился противоречивыми чувствами. С одной стороны, он хотел с наименьшими потерями для своего самочувствия выйти из этого сражения, с другой - кюш воспоминанием о каменотёсе, обыгравшем его, задел глубоко дремавшее самолюбие Управляющего. Пройдёт время, Рочер постареет, и Фентрикюш отправит его в резервацию, если поданный не провинится много раньше. И через несколько лет никто в замке, а тем паче - в Фентрии не вспомнит о том, что жил такой рыжий Рочер. Ничего не оставит он после себя - ни потомства, ни написанной книги, ни громкого поступка. Чем сможет он гордиться, умирая от голода и унизительно-бессмыслен- ного существования в резервации?
   Но ведь помнят Управляющего замком Тара, который, играя против кюша в шахматы, сделал целых тридцать шесть ходов, едва не сведя встречу вничью. Однажды Рочер продержался двадцать два хода и чуть не умер от истощения сил. Стоит ли затевать то, что может погубить его? Проиграть за двенадцать-пятнадцать ходов и вернуться под тёплый бок Изны. Кому и что он докажет, таская шести-восьмипудовые фигуры? Но ведь Тара уже пятьдесят лет помнят за то, что тот был настоящим мужчиной.
   - Не слишком ли ты задумчив сегодня, Рочер? Неужто настраиваешься на серьёзную игру?! - с лёгкой иронией удивился Фентрикюш.
   - Да, Великий кюш и шахматист! Во второй и, может быть, последний раз! Сегодня я выбираю белый цвет! - Рочер решительно тряхнул рыжим чубом.
   -М-м-да... Странное дело! Но пятью минутами ранее в тебе не было и намёка на энтузиазм. Ты ни разу не играл белым цветом. Сможешь ли? Ведь фигуры из белого мрамора много тяжелее, нежели из чёрного!
   Всё ещё удивлённый кюш с не присущей ему нерешительностью двигался в сторону чёрных мраморных фаланг. Нет, он не испугался решимости Рочера дать ему бой. Играл тот не сильнее прежних Управляющих. Фентрикюшу не понравился дерзкий вызов, который прозвучал в словах слуги. Тем более, что этот вызов родился спонтанно, без видимых причин.
   "А почему бы и нет?! - В душе рассмеялся кюш. - Я давно не испытывал серьёзного сопротивления. Так не должно быть, ведь Управляющие назначаются по умению играть в шахматы. От игры в поддавки запросто могут мозги атрофироваться"!
   - Если ты сегодня продержишься двадцать четыре хода, я награжу тебя десятью графинами вина и месячным отдыхом от игры в шахматы!
   "Провоцирует, заводит! Ещё бы! Всё подвластно ему в этом мире. Пожелает - наградит, пожелает - накажет", - с некоторой неприязнью подумал Рочер. И испугался своих мыслей. От поясницы по позвоночнику пробежался неприятный холодок.
   - Согласен. Но всё это - за тридцать ходов! - упрямо пробурчал Управляющий.
   - Вот это голос мужа! Ну что ж, твой ход, рыжая бестия!
  
   5.
  
   Изна не находила себе места в просторной комнате Управляющего замком. Он в тревоге металась от кровати к зеркалу, от зеркала к камину. Никогда Фентрикюш не задерживал так долго Рочера - ведь уже приближалось время полуночи. Изна боялась за своего любовника. С теми, кто жил в замке и прислуживал ему, кюш не церемонился. С лёгкостью за незначительную провинность или из-за своего дурного настроения он мог отправить любого слугу в каземат с карцером или, того хуже, - в резервацию. А из последней дорога была одна - в жуткую бездонную пропасть.
   Рочер со своим ироническим характером постоянно ходил по лезвию ножа. До поры до времени кюш пропускал мимо ушей его не всегда невинные колкости. Но... Что дозволено шуту, непозволительно слуге. Изна была уверена, что однажды Рочер не вернётся в их комнату, где каждый сантиметр пропах его любовью. И что в этом случае останется ей? Посыпать голову пеплом? Ей ничего не останется, как подняться на башню замка и броситься вниз головой на камни, которыми уложен тротуар между замком и крепостными стенами.
   От тревожных размышлений Изну отвлекла большая синяя муха, зажужжавшая прямо над головой. От этого, сверлящего лопатки жужжания она поежилась, схватила со спинки кресла тряпку, которой протирала пыль в комнате, не доверяя пронырливой и липкой до мужчин уборщице замка. Муха упорно кружила под высоким потолком комнаты, будто чувствовала смертельную опасность. Изна терпеливо ожидала, когда муха сядет на стену, камин или подоконник. И дождалась. Хлёстким ударом тряпки она размазала по гранитной стене назойливое насекомое. Нет, в этой жизни нельзя быть назойливой и докучливой - иначе и тебя прихлопнут, как эту муху.
   Изна вернула тряпку спинке кресла и, иронически усмехнувшись, присела перед камином. Сполохи света от пламени лизали её белое лицо с золотистыми веснушками. Бесовски, как у своенравной кошки, вспыхнули её зелёные глаза. Она подбросила два полена в камин и забралась с ногами в кресло. Задумалась, подперев подбородок рукой, заворожено глядя в огонь.
   В замке она жила почти год, и самым ужасным, отравляющим её существование было одиночество. Занятый делами, поневоле потакая капризам своенравного кюша, Рочер подолгу отсутствовал, и Изне ничего не оставалось, как спать или часами смотреть в камин. Она с радостью взяла бы на себя какие-нибудь обязанности, но работать и даже бродить по замку без серьёзной на то надобности Изне, как любовнице высокопоставленного слуги, не позволялось.
   Когда Изна жила с отцом и матерью в небольшом селении Телии близ города Ветия, она никогда не испытывала одиночества. Ей, отцу и матери (у Изны был ещё младший брат, который умер от простуды в младенчестве, а более двух детей рожать женщинам Фентрии запрещалось) приходилось много работать в поле. Но всё равно Изна ни за что не променяла бы свою Телию на замок, если бы не влюбилась с первого взгляда в зеленоглазого, стройного и рыжего, как она сама, Рочера.
   Фентрикюш с Рочером проезжали прошлой осенью с инспекторской налоговой проверкой по их бедной провинции. Увидев работающую в поле Изну, Управляющий внезапно остановился, будто его поразила молния, и даже забыл о существовании кюша. И белый конь под Рочером, словно тоже поражённый красотой рыжей девятнадцатилетней девушки, замер, боясь даже мотнуть головой. И только студёный серебряный ветер перебирал его белую гриву. Изна подняла смущённые глаза на Рочера и почувствовала, как слабеют её колени, и начинает кружиться голова. Она даже лопату из рук выронила. Это было какое-то наваждение, которое длится уже год.
   Раздосадованный отставанием Управляющего Фентрикюш остановил своего вороного коня и обернулся.
   - Что ты, рыжий чёрт, ворон ловишь?!
   - Господин! И для меня пришло время воспользоваться своим законным правом. Я нашёл себе женщину. Вот она! - Рочер указал стеком на Изну.
   Никто в Фентрии не рисковал спорить с кюшем, если он выбирал девушку-наложницу для себя, Чёрного или Управляющего. Но это был редкий случай, когда девушка с радостью отбросила лопату в сторону и с сияющим от счастья лицом взобралась на круп коня, Обняв Рочера двумя руками за талию. Онемевшим от нежданно свалившегося на их головы горя отцу и матери она крикнула:
   - Простите, любимые мои! Но меня выбрал кюш для своего Управляющего! Прощайте!
   Отец с матерью пролили, конечно, море слёз после того, как они ускакали в соседнее селение. И, если бы в замке не было так скучно, Изна совсем не жалела бы о случившемся. Без Рочера она не представляла своей жизни.
   Изна приподнялась в кресле, томно потянулась, упруго выгнувшись стройным станом. И снова подошла к окну, будто что-то могла рассмотреть в кромешной мгле, опустившейся на землю. В толстое стекло тупо и монотонно стучался дождь. И от этого ещё тревога в душе Изны начала разрастаться. Казалось, она так переполнит её, что случится обморок. Не, нет! - сжала кулачки Изна. Она не должна поддаваться панике. Если после каждого вызова Рочера к Фентрикюшу так изводить себя, ничего хорошего из этого не выйдет. Просто она сойдёт с ума, и в качестве помешанной будет отправлена в резервацию.
   Изна отошла от окна и с тоской посмотрела на настенные часы. Они показывали начало первого. Нет, с Рочером определённо что-то случилось, потому что кюш по обыкновению укладывался спать ровно в полночь, и только из ряда вон выходящие события могли помешать этому. От дурных предчувствий у Изны сбилось дыхание - она задышала не глубоко и часто, будто в комнате не хватало воздуха. По вискам колюче и суматошно застучали холодные иголочки. Потеряв всякое терпение, Изна хотела выскочить из комнаты, бежать по коридорам огромного замка, искать Рочера. Но благоразумие не оставило её - она подумала, что это бессмысленно, бесполезно. Даже если что-то случилось с Рочером, она до утра всё равно ничего не узнает.
   И вдруг Изна замерла, встревожено прислушалась. Далеко-далеко, в самом начале коридора я почудилось тяжёлое шарканье шагов. Нет, это был не Рочер - он ходил легко и бесшумно. Это тяжёлое шарканье - шаги Фентрикюша. Но почему? Ведь за время, которое она живёт здесь, кюш ни разу не заходил в крыло замка, где живёт прислуга. Наверное, ей почудилось...
   Изна на цыпочках подошла к двери, с трудом чуть-чуть приоткрыла её и явственно услышала приближающиеся тяжёлые шаги. Прикрыв дверь, она с вырывающимся из груди сердцем подбежала к креслу, села.
   Через полминуты в комнату вошёл Фентрикюш. На своём могучем плече он, как тряпичную куклу, нёс совершенно безжизненное тело Рочера. Белые узкие руки Управляющего, как у марионетки, безвольно болтались. Изна вскрикнула, вскочила с кресла и едва не потеряла сознание.
   - Не пугайся, Изна! У него всего лишь упадок сил!
   Никогда кюш не называл её по имени. В лучшем случае - "рыжей стервой" или "рыжей куклой".
   Фентрикюш сбросил Рочера с плеча на кровать, как сноп пшеницы. Вытер вспотевшие ладони о свой серый свитер, похожий на кольчугу.
   - Когда очнётся, сообщишь ему, что я разрешил отдыхать три дня.
   - Что с ним случилось, господин? - Изна бросилась к кюшу, упала перед ним на колени и, поцеловав его руки, умоляюще смотрела в серые с зеленинкой, непроницаемые глаза.
   - Я думал, что он бестолков и легкомысленен. Даже я, кюш, могу ошибаться! - Фентрикюш удивлённо покачал высоколобой головой, сидящей на крепкой мускулистой шее. И, не попрощавшись, ушёл, не затворив за собой дверь.
   Изна сразу же бросилась к Рочеру, упала на него, приложила своё розовое светящееся ушко к его груди. Слава Великому Духу, сердце у Рочера часто, как у пойманного зайчонка, билось. И он, хоть и тяжело, но дышал полной грудью.
   Чем же так удивил Фентрикюша её беспутный и любимый Рочер? Не первый раз возвращается не на своих двоих Управляющий после шахматной баталии с кюшем. Но прежде его привозил на тачке уродец-карлик. А сегодня принёс на своём загривке сам Фентрикюш! Никак её безумный Рочер дал господину настоящий бой. Ведь он перед этим так был взвинчен, так накручивал себя. Сумасшедший! Как будто этим можно что-то доказать в этом страшно жестоком и извращённом мире, в котором справедлива только смерть.
   Изна принялась осторожно раздевать Рочера, чтобы сделать ему массаж. И он очнулся, размежил веки. Его всегда горевшие яркой зеленью глаза были поволочены туманной дымкой.
   - Пить... - едва слышно выдохнул Рочер.
   Изна, споткнувшись о стул, заполошено бросилась к столу - к графину с вином.
   Способность двигать руками Рочер приобрёл через полчаса, когда Изна сделала ему щадящий массаж. Положив руку ей на колено, он устало улыбнулся.
   - Ну, рассказывай, мой бедовый, что такого сверхъестественного ты натворил?
   - Ничего особенного. - Он вздохнул совсем не обречённо. - Я проиграл. Но за тридцать восемь ходов!
   - Вот это да! Лучший результат Управляющего за всю историю Фентрии! Не удивительно, что Фентрикюш принёс тебя домой на себе.
   - Кюш? На себе? - верил и не верил Рочер. - Я ничего не помню. После последнего хода я отключился. Налей мне ещё вина! Не жалей! Я ведь выиграл пари на десять графинов.
   - Десять графинов?! - Изна не сильно хлопнула ладошкой по бедру Рочера. - На кой они, если ты мог дать дуба прямо на шахматной поле?!
   - Мог... - Рочер жадно глотал вино. Допил бокал и оживился. - А знаешь, Изна! Я мог свести партию вничью и даже выиграть. После двадцать пятого хода я имел лишнюю пешку и донельзя упрости позицию, чего очень не любит Фентрикюш.
   - И что? Что помешало тебе? Испугался?
   - Нет, не испугался... - Зелёные глаза Рочера полыхнули жёстким огнём. - Я не испугался бы выиграть у кюша, даже если бы меня тут же отправили в крематорий. А проиграл потому, что после двадцать пятого хода у меня не было сил подняться на лестничную смотровую площадку, чтобы оценить позицию. Последние восемь ходов я перетаскивал фигуры на одной злости.
   - Зачем это тебе надо было, дурачок?! - Изна ласково погладила его по голове. Своё мужское самолюбие ты мог утешить в постели со мной. А теперь ты минимум на сутки не боеспособен.
   - У тебя только одно на уме, Изна! - без раздражения возмутился Рочер. - Если бы Фентрикюш играл со мной за настольной шахматной доской, выкрутиться ему было бы сложно!
   - Для того и существуют эти ужасные, тяжёлые мраморный фигуры и большое поле, чтобы никто у него не выиграл. - Изна усмехнулась. - Как ни крути, а Фентрикюш - мужчина. А значит, у него больное самолюбие.
   - Умница! Именно так и обстоит дело. Хотя каменотёс у него выиграл...
   - Когда это было! Может, триста лет назад. Каменотёс был в два раза крепче тебя физически. Сам говорил, какая упитанная морда на бюсте. К тому же, он сразу же умер... И неизвестно, по какой причине.
   - Сработала народная мудрость: не рой яму другому... Ты не представляешь, сколько хорошего люда пострадало из-за вытесанных им шахмат! Вернее, вырубленных. После смерти каменотёса я - восемьдесят шестой Управляющий!
   - Откуда ты заешь?
   - Из "Исторических хроник". Из толстой книги, что лежит у нас на столе.
   - Я хочу научиться читать. Ты научишь меня? - Изна обняла Рочера, прижалась к нему всем телом. - Иначе я умру здесь от тоски!
   - Научу. Но об этом не должен узнать Фентрикюш. Иначе... Тебе известно, что в Фентрии женщинам запрещено читать и писать. Они обязаны всё своё время посвящать семье и любить мужчин.
   - Знаю. Но у меня и не предвидится семьи, и я погибаю от безделья...
   - Вязала бы любимому мужчине тёплые и красивые свитера. На это дело я выпросил бы у кюша пряжи.
   - Нет, милый! Вязание для меня - пуще неволи. Лучше научи меня читать, я буду предельно осторожна. Ведь я тобой дорожу больше, чем сама собой!
   - Хорошо. Мне нравится твоя идея. Противно жить, каждую минуту умирая от страха. С завтрашнего дня начнём! - Рочер на некоторое время задумался. - И всё-таки я обыграю его! Я вырежу себе шахматы, хотя это запрещено. Я научусь играть умозрительно, чтобы не растрачивать силы, взбираясь на смотровую площадку. Я ежедневно буду заниматься гимнастикой, как делают это гвардейцы. Я положу свою жизнь, но выиграю у него!
   - Великий Дух! - испугалась Изна. - Образумь этого сумасшедшего! Зачем тебе это?!
   - Он возомнил себя непобедимым и непогрешимым! Он поставил знак равенства между собой и Великим Духом!
   - Рочер! - Она зажала его рот ладошкой. - Из твоей груди вылетают очень опасные слова. Я боюсь за тебя. Почему бы нам не жить, как все живут? Будем наслаждаться любовью друг к другу!
   - Я ничего не понимаю, Изна. После сегодняшней партии во мне что-то перевернулось. Во мне скоропостижно скончался мальчик из питомника, прилежно заучивающий заумные законы, изданные непогрешимым Фентрикюшем и психически больными из Высшего Совета. Я вдруг понял, что эти законы умны и хороши только для кюша и для тех, у кого полны мешки тафранов.
   - Великий Дух! - Опять взвизгнула Изна. - Пощади этого сумасшедшего! Ему рано гореть в печи крематория! К тому же, я его люблю!
   - Успокойся, моё рыжее чудо! Я понимаю, что не перешибу оглоблю стеком, что не изменю мир в лучшую сторону, выиграв шахматную партию у Фентрикюша. - Рочер крепко обнял Изну и с чувством поцеловал её в губы. - Уже поздно, и я очень хочу спать. Завтра в девять утра я должен быть у кюша для получения поручений.
   - Нет, милый! Кюш, видимо, отменил завтрашнюю поездку по Фентрии, потому что дал тебе три дня отдыха. И в эти три дня ты не выйдешь из этой комнаты!
   - Я разве против? Спой мне одну из песен твоей Ветии. Я так люблю засыпать под них!
  
   6.
  
  
   У камина в большой комнате Мага дожидалась Фентрикюша. Однажды, полгода назад, в минуту, когда кюш находился в благодушном состоянии, она соблазнила его. Но с тех пор все её попытки повторить приятные мгновения не имели успеха. Фентрикюш с иронией наблюдал за стараниями кухарки, на то, что в течение полугода Мага ни разу ничего не надела под свой ослепительно белый халат. И сейчас она кокетливо сидела в кресле, закинув нога за ногу, обнажив свои аппетитные бёдра. Она решила для себя: или сегодня, или никогда.
   Кюш, едва войдя в гостиную, уже знал ответ на её вопрос: никогда! В его гареме было десять женщин - одна красивее другой, страстные и темпераментные, но ни к одной из них он вот уже три месяца не заходит. Фентрикюш сам удивлялся этому обстоятельству, потому что за всю свою долгую жизнь не отказывался от возможности ублажить свою плоть. Он умел ценить блага и удовольствия, данные человеку Великим Духом. А тем более - властителю Фентрии., который мог позволить себе всё: любить лучших женщин Фентрии, пить лучшие вина, читать лучшие книги, есть самую вкусную пищу. Всё это так. Но в последнее время Фентрикюш, обладая этим возможностями, не чувствовал себя счастливым.
   Фентрикюш подошёл к креслу, раздражённый тем, что оно занято. Кюш любил коротать время перед сном в кресле перед камином. Ему достаточно было бросить жёсткий, колючий взгляд на могу, чтобы её, как ураганным ветром, сдуло с кресла, но сегодня он был настолько опустошённым и уставшим, что не оставалось сил на гнев. Это было странное и непривычное для него состояние. И ещё более странным показалось ему поведение Маги: заметив его, она даже и не подумала покинуть кресло. Это было неслыханной дерзостью. Но и она, эта неслыханная дерзость, не взбурлила его крови, не разбудила страшного, клокочущего, как гейзер, гнева. Дерзость Маги даже на йоту не взволновала его.
   А Мага, опомнившись, сжалась в жалкий, трепещущий от страха комочек, ожидая смерти. И теперь уже не из дерзости, а от ужаса, парализовавшего все её члены, она не могла сдвинуться с места. Непроницаемо спокойный Фентрикюш терпеливо ждал, когда придёт в себя кухарка, и с изумлением слушал, как где-то сзади и выше его жужжит муха. Муха? Он ненавидел мух не меньше летучих мышей. И в другое время появление оной в его любимой гостиной комнате могло дорого стоить ленивому и туповатому Буну, отвечавшему за комфорт кюша. В другое время Бун был бы отправлен в резервацию с рассветом. Но сегодня Фентрикюш удивлял самого себя. Вместо того, чтобы вышвырнуть из кресла Магу, как шелудивую нашкодившую кошку, и послать её за кастратом Буном, дабы закрыть их обоих до утра в карцере, он отстранённо подумал:
   "А что муха? Что может сделать мне эта несчастная муха? С какой-то целью и её Великий Дух поселил на планете"!
   Мага, наконец, осунулась с кресла на гранитный пол, да так и осталась стоять на коленях, нежной кожей впитывая холод гранита. Она покорно, как перед палачом с топором, опустила голову, ожидая на неё праведного гнева. Но кюш, кашлянув в кулак, прошёл к креслу и поудобнее устроился в нём, вытянул ноги.
   - Мага! - сказал властитель, и плечи её вздрогнули, как подкрылки у пойманной голубки. - Сними с меня ботинки!
   Кухарка суетливо, дрожащими пальцами стала развязывать шнурки на его ботинках. От волнения это у неё получалось плохо, а ещё оттого, что она впервые снимала ботинки с ног кюша, так как это входило в обязанность Буна. Но сегодня Фентрикюш меньше, чем любого из людей, хотел видеть кастрата. Он давно отправил бы его в резервацию, но каждый раз, встретившись с жалким, пустым, как у сумасшедшего, взглядом, отменял своё решение. Кюш любил наказывать дерзких. А жалких? Их уже Великий Дух наказал, сделав жалкими.
   С трудом, едва не плюхнувшись на крутые ягодицы, Мага стянула один огромный ботинок - левый. Фентрикюш иронически улыбнулся, осторожно отстранил рукой Магу, подтянул к себе правую ногу в ботинке, разулся сам. Ещё одно нелогичное действие. Сколько он их совершил за сегодняшний день? На сто лет хватило бы.. Ушел гулять за пределы замка без охраны. Потерял любимую шляпу и не секунды не горевал о ней. Как мальчишка, два часа мёрз под дубом у реки напротив окон прекрасной незнакомки. Не накормил волков. Не спустился в подвал к Иле. Не удовлетворился традиционно невинным докладом Чёрного Хэма. Чуть не проиграл в шахматы Рочеру.
   Что с ним происходит? В этом Фентрикюш постарается разобраться, оставшись в большой комнате в одиночестве, наедине со своими мыслями.
   - Спасибо, Мага! Перестань трястись! Иди, отдыхай! - Он поблагодарил кухарку, хотя никогда не делал этого в отношении челяди. Со времён далёкой юности.
   Мага бросилась к его ногам, обняла их и начала часто-часто целовать.
   "Из чувства вины, наверное"! - подумал Фентрикюш, пытаясь вырвать свои ноги, не причинив боли несчастной кухарке.
   - Кюш, дорогой и великий! Не прогоняй меня! Я умру без твоей любви! Возьми меня, а потом можешь отправлять в резервацию!
   Сумасшедшая! Как она дерзнула просить у кюша то, что он делает только по собственному желанию?! Ни одна наложница не смела заикнуться о том, о чём просила какая-то кухарка!
   - И отправлю! - слегка разгневался Фентрикюш. - Прямо сейчас, если эта комната через минуту не забудет о том, что ты была здесь!
   Мага вскочила и, сверкнув обнажёнными бёдрами, бросилась к двери.
   Властитель Фентрии облегчённо вздохнул, предвкушая долгожданное одиночество. И Напрасно. Через минуту в гостиную ворвался запыхавшийся и перепуганный Бун. И сразу же грохнулся на колени. Глаза у кастрата вылезли из орбит, когда он увидел Фентрикюша разутым.
   - Великий кюш! Прости жалкого кастрата! Я не спал, я ждал твоего вызова! - Круглое и лоснящееся, как начищенная медная тарелка, лицо Буна сделалось ещё уродливее от гримасы ужаса. Заплывшие, как у борова, жиром тускло-стальные глазки-пуговки кастрата были полны искренних покаянных слёз.
   - Поднимись, жалкое и мерзкое животное! - Фентрикюш брезгливо поморщился. - Если ты доставишь мне счастье не видеть тебя до завтрашнего обеда, резервация пока обойдётся без тебя!
   - А массаж на ночь? А утренний туалет и одевание? - В недоумении открыл свой мокрый рот с кривыми зубами кастрат.
   - Завтра я буду спать до обеда. Исчезни!
   Изумлённый, окончательно отупевший Бун на четвереньках, задним ходом покинул комнату. Ему было отчего придти в смятение: вся Фентрия знала, что кюш просыпался с рассветом и никогда не изменял своей привычке. К тому же властитель отказался от массажа, без которого редко когда засыпал.
   "И почему завтра, а не сегодня? - недоумевал Бун. - Ведь время уже после полуночи!"
   Кастрат так осторожно закрывал тяжёлую дверь в гостиную, будто прикрывал крышкой вазу из тонкого хрусталя.
   "Это всё Рочер виноват! - подумал Бун, уже узнавший, что Управляющий, играя против кюша в шахматы на большом поле, сделал рекордные тридцать восемь ходов. - И как только не умер от упадка сил, петух рыжий"!
   Безмозглая и безумная муха ничего не знала о системе субординации в этом мире и села на правое колено Фентрикюша. Она суетливо, шустро обследовала кожаное плато колена, собираясь предъявить претензии на эту территорию.
   "Ещё одна неслыханная дерзость! - без всяких эмоций подумал Фентрикюш и резким движением, дланью правой руки прихлопнул муху. - Вот и нету ещё одной живой твари. Для чего рождалась, суетилась"?
   Глядя на колдовской пляс огня в камине, кюш подумал о том, что жалкая муха своей беззащитностью перед роком ничем не отличается от других тварей, живущих на планете. В том числе, и от людей, исключая его, кюша, который сам является роком, могущим по своему капризу прихлопнуть муху и человека. И сам Великий Дух, лениво прогуливающийся по Вселенной, равнодушно взирает на это. Он заключил в Фентрикюшем негласную сделку и ждёт, когда тот оступится, потеряет бдительность. Времени у Великого Духа достаточно - целая вечность, и он может с иронией наблюдать, как мучается Фентрикюш-рок, отчаянно борющийся с роком смерти. Сколько же кюшу надо предусмотреть, предпринять, чтобы изловчиться отвоевать сотню-другую лет жизни у неумолимого небытия?!
   - А в чём смысл этого? - услышал Фентрикюш женский голос за своей спиной и вздрогнул. Голос возник в пустой комнате неожиданно и был переполнен иронически-ехидными интонациями. Ни один смертный в Фентрии не решился бы на такие интонации в разговоре с ним.
   - Разве есть какой-то смысл в твоём долгом, но жалком существовании? - настойчиво прозвучал голос за спиной - очень знакомый кюшу.
   Фентрикюш не мог поверить, что какая-то из женщин, живущих в замке, проникла в гостиную комнату, спряталась за спинку кресла у стола и теперь досаждает ему, безумно играя со смертью. Так может поступить только та, которая окончательно спятила или которой надоело жить на этом свете.
   Спиной властитель Фентрии почувствовал, что дерзкая женщина, которой принадлежит мягкий, но смелый голос, приближается к нему, хотя он не слышал её шагов, не слышал ни одного шороха в комнате, кроме шуршания языков пламени по каменной кладке камина. И, сжав могучими руками края подлокотников кресла, упёршись босыми ногами в холодный гранит, Фентрикюш резко, вместе с креслом развернулся на сто восемьдесят градусов.
   То, что он увидел перед собой, повергло его в суеверный панический страх: неприятный холод шершавым языком лизнул позвоночник. Мерзко-противно-жалко задрожали его исполинские руки, ощетинились рыжеватые волосы, которыми они поросли. Перед кюшем в сиреневом воздушном платье и босая стояла женщина с рыжими огненными волосами. Именно такой он запомнил её, смело шагнувшую в огнедышащую пасть крематория двадцать лет назад. Глаза красивой, стройной женщины полыхали неистовым зелёным огнём и были полны любви и обожания, ненависти и презрения.
   - Ия?! - сдавленно прошептал Фентрикюш, поперхнувшись её коротким именем. - Не может быть! Призраки из огня не возвращаются!
   - Разве я похожа на безликий и бесстрастный призрак?! Я вся пылаю огнём, который принял меня, как родную сестру!
   - Не приближайся ко мне, прошу тебя! - испуганно прохрипел кюш.
   - Просишь? Разве кюш просит, а не приказывает?
   Теперь Ия, сожжённая в крематории по его приказу двадцать лет назад, остановилась в двух шагах от него. Нет, она не была примитивным призраком, потому что Фентрикюш ощутил жар, исходящий от её молодого тела своими лицом и руками, почувствовал так явственно, что всколыхнулись в нём давно забытые чувства и ощущения. За двадцать лет он так и не смог забыть эту женщину - единственную, которую любил безумно. Он пытался избавиться от её чар, заведя себе гарем из самых красивых женщин Фентрии, но тщетно. Красивые, нежные и ласковые, они проигрывали её порочности и страсти. Он любил Ию, как никого на этой планете, и приказал сжечь в крематории.
   - Тебе не хочется обнять меня и поцеловать? - Её лукавые зелёные глаза насквозь прожигали его сердце, гулко бьющееся в груди.
   - Хочу! Страстно хочу! - неожиданно для себя признался кюш. - Но как я это сделаю, если тебя нет?! Если я тебя погубил?!
   - Ты жалеешь об этом?
   - Не знаю, не знаю, Ия... Мне тяжело ответить на этот вопрос! - почти простонал он.
   - Это потому, что ты никогда и ни о чём не жалел. Это потому, что при всём твоём величии, ты самый заурядный трус. В отличие от своего отца, который предпочёл смерть скучному бессмертию.
   - Откуда ты знаешь о моём отце?
   - Я встречалась с ним в мире, который тебе неведом и на который не распространяется твоя пресловутая власть. Мы часто встречаемся и беседуем о тебе.
   - И что? Каков характер этих бесед? Конечно же, вы осуждаете меня? - Фентрикюш сделал вид, что поверил словам фантома Ии.
   - О том мире ты ничего не должен знать, кроме того, что он есть.
   Ия сделала ещё один шаг к креслу, и кюшу показалось, что к нему придвинулся камин.
   - Всё это чушь! Нет никакого другого мира, кроме того, в котором живём мы и видим его! А ты - галлюцинация!
   Женщина с огненно-рыжими волосами иронически улыбнулась.
   - Я уснул, а ты досаждаешь мне в сновидении, мстишь за себя и за...
   - Да, да... И за своего ребёнка, и за твоего! Тво-е-го!
   - Что сделано, то сделано! Ничего нельзя изменить... - с оттенком грусти сказал кюш.
   - Жалкий трус! Твой отец находился в подобной ситуации. Но он предпочёл смерть и не убил тебя. Ты никогда не задумывался о том, что живёшь и властвуешь, благодаря мужественному поступку отца?
   - Всё! Хватит! Хватит! - Фентрикюш с болезненной гримасой схватился за свою голову. - Я просыпаюсь! Исчезни жалкое видение!
   Но Ия не исчезла. Она сделала ещё один, последний шаг к креслу и села на колени кюша, обхватив оголённой рукой его крепкую шею. Фентрикюш почувствовал ожог на шее ниже левого уха и ещё - смрадный запах обугленной кожи на коленях. Но он терпел. Он должен до конца вытерпеть этот фантасмагорический, кошмарный сон, раз не может заставить себя проснуться.
   - А теперь я сообщу тебе приятную новость, ради которой пришла к тебе из другого измерения.
   Ия обожгла его ухо огненным дыханием и прошептала:
   - А ведь твой ребёнок жив!
   - Сказки! Жалкий розыгрыш!
   - Ты не рад? - с разочарованием сказала Ия. - Жаль. Твой отец убеждал меня в обратном. Он слишком любил тебя, чтобы рассмотреть твою чёрную душу. И всё-таки твой ребёнок жив, скоро мы с тобой встретимся там, откуда пришла я.
   - Этого не может быть хотя бы потому, что я собственными глазами видел, как ты с ребёнком на руках вошла в пасть крематория.
   - Да, я вошла по твоему приговору в огонь с ребёнком. Но это был не мой малыш.
   - Откуда ты можешь знать?! Ведь тебе отдали сына перед самой казнью. До этого ты к нему не прикасалась!
   - Напрасно ты так самоуверен. Ты забыл о том, что я мать. А мать своё дитя чувствует! К тому же... Там, где я сейчас, здешние тайны совсем прозрачны.
   - Чушь собачья! Убирайся туда, откуда пришла! - Фентрикюш разгневался и попытался сбросить огненную руку со своей шеи, но не смог сделать этого, будто его мышцы атрофировались.
   - Мне и на самом деле пора уходить!
   И, обдав кюша волной жуткого жара, Ия растворилась в воздухе. А кюш от невыносимой жары потерял сознание.
   Очнувшись, он осознал себя сидящим в кресле лицом к камину.
   "Слава Великому Духу! - с облегчением вздохнул Фентрикюш. - Это было всего лишь дурное сновидение"!
   Но он не успокоил себя этой мыслью. Всё равно сердце его билось гулко и учащённо. Такие сны не к добру. Они всегда имеют какой-то знаковый смысл.
   "Нет, нет! - убеждал себя кюш. - Это сновидение ровным счётом ничего не значит. Обычный кошмар, навеянный ярко горящим камином и довольно напряжённо прожитым днём.
   Устраиваясь поудобнее в кресле, Фентрикюш случайно бросил взгляд на свои колени. И от ужаса стали расширяться зрачки его глаз: кожа на брюках прогорела двумя круглыми латками насквозь - до его живой кожи. Замерев от страха, он медленно поднял правую руку и коснулся своей шеи ниже левого уха. И ощутил зудящую боль, характерную при ожогах.
  
   7.
  
   Дрова в камине почти прогорели, когда очнулся Фентрикюш. Он незаметно для себя уснул? Озираясь вокруг себя с недоумением, кюш ничего не мог сообразить. Что произошло с ним в этом холле сегодня после полуночи? Ия... Прекрасная, нежная и страстная Ия... Её призрачный образ посещал его или кошмарное сновидение? Он просыпался дважды, или первое его пробуждение тоже было сном?
   Фентрикюш, с тоской устремив взгляд в догорающий камин, боялся переместить этот взгляд на какую-нибудь другую точку в пространстве. Он боялся ещё раз убедиться в том, что Ия не приснилась, не пригрезилась, а приходила в реальной действительности. Но он, властитель Фентрии, не мог прозябать в жутком оцепенении такое долгое время, как дрожащее от страха, исхудавшее до скелета существо из резервации перед смертью! После этого Фентрикюш перестанет уважать себя, а потеря самоуважения - это гораздо хуже, чем утрата уважения со стороны подчинённых.
   Кюш попытался привести в порядок свои нервы, волевым усилием собрать их в кулак и потёр ладонью о правое колено. И с изумлением отметил, что не почувствовал выгоревшей латки. И на левом колене брюки были целы. Это всего лишь сновидение! Фентрикюш себе в укор рассмеялся - только он сам имел на это право!
   Фентрикюш придвинулся на край кресла, наклонился и бросил в камин три полена из стопки, сложенной справа от кресла. Во все стороны разлетелись искры, а одна из них - самая большая -упала на ногу кюша в шерстяном носке. И через несколько секунд запахло жжёной шерстью. Он инстинктивно дёрнул правой ногой, сбросил потухшую искру. И вдруг опять замер. В его серых с зеленинкой глазах поселились недоумение и страх. Он почувствовал жжение с левой стороны шеи ниже уха. Может быть, и на шею, как на правую ногу, попала искра, а он этого не заметил?
   Фентрикюш вскочил с кресла, сделал шаг к камину, к большому зеркалу. Повернув голову направо, он внимательно всмотрелся в своё отображение в зеркале. Пятно на шее было слишком велико для искорки, выскочившей из камина. Более того, о ужас! - ожоговое пятно было в виде абриса человеческой руки. Во всяком случае, он явственно различил отпечаток пяти пальцев.
   Кюш не захотел возвращаться в кресло, считая его виновником всех фантасмагорический деяний в эту ночь в большой комнате с камином. Прихватив со стола книгу и подсвечник, он направился в свою спальню. В небольшой спальной комнате, наполовину заполненной широкой кроватью, было жарко натоплено, но властителя бил озноб. Стоя два часа под пронизывающим осенним ветром перед окнами незнакомой ему, недавно построенной избы, он простудился? Это абсурд! Никогда Фентрикюшу не досаждали болезни, даже самые лёгкие, как насморк, например. Весь дрожа от холода, он укрылся одеялом, чего не делал никогда. Пытаясь согреть, он даже натянул одеяло на голову. Но вдруг вскочил с кровати, отбросил одеяло в сторону. Кюш вспомнил, что не запер дверь в спальню. А вдруг, не встретив препятствия, в неё войдёт Ия и снова начнёт досаждать ему упрёками?
   Заперев дверь, Фентрикюш вернулся в кровать и попытался уснуть. Но желанный сон не шёл к нему, хотя он привык, приучил себя за сотни лет в это время видеть уже второй. Что сегодня происходит с ним? Почему вдруг нарушился привычный ход жизни? Почему этому ничем не примечательному октябрьскому дню вдруг захотелось сделаться особенным?
   Наконец, Фентрикюш согрелся, но не уснул. Лежать бездеятельно в кровати и истязать себя образом Ии? Она явилась к нему, пробившись сквозь толщу прожитых им лет без неё. И не в виде фантома воображения, как бывает с другими людьми. Нет, Ия явилась в другой ипостаси, о которой ничего не знал кюш - из иных времени и пространства. Она присутствовала в большой комнате в материализованном состоянии, потому что на это убедительно указывал след ожога, оставленный на его шее.
   Сколько у властителя было женщин? Десять тысяч? Пятнадцать? До Ии он был мало разборчив в этом дьявольском, лживом племени. Женщины в его длинной жизни проходили нескончаемой чередой, как облака на небе, мимо его сердца. Они любили кюша, услаждали его плоть, но не прикасались к душе. И такое положение устраивало Фентрикюша, ни к чему не обязывало и позволяло не сбыться зловещему проклятию, наложенному на всех властителей Фентрии. Это он вычитал в одной старинной книге, об этом намекал перед смертью его отец Лилин Двенадцатый.
   Перед тем, как испустить дух, старый король Фентрии, его отец, осенил лоб сына волнисто-округлым знаком Великого Духа и сказал:
   - Я умираю в возрасте четырёхсот лет, мой мальчик! Но был счастлив только последние тридцать, благодаря твоей матери. Я хотел бы, чтобы ты...
   В двери спальни громко и вместе с тем нерешительно постучали. Кюш вздрогнул , подтянул под себя ноги и с мольбой посмотрел на дверь.
   - Великий Дух! - зашептал Фентрикюш. - Прости меня, если я был высокомерен и предавал твой бессмертный образ забвению. Я буду молиться тебе утром и вечером каждого дня, только избавь меня от преследований этой покойницы - рыжей бестии Ии!
   За толстой металлической дверью затихли. Властитель Фентрии затаил дыхание, чтобы его не услышали, и не рисковал пошевелить даже мизинцем. Таким жалким он себя никогда не ощущал. Невидимый дух проклятия витал по его спальне. Кюш до предела напряг свои органы слуха. И услышал за дверью шорох. Шелест удаляющихся шагов.
   Он облегченно вздохнул, поблагодарил про себя Великого Духа. И иронически усмехнулся. Что? Теперь он каждую ночь станет прочно запирать дверь спальни и, прячась под одеяло, дрожать от страха? Разве пристало это Фентрикюшу, который никого и ничего не боялся? До сегодняшнего дня. Нет, нет! Ия для того и явилась, чтобы испортить его безоблачное существование, отравить его подозрениями и сомнениями. Но он не жалкий глупец, он - Великий кюш! Он не станет подозревать и сомневаться. Рыжий младенец умер вместе со своей строптивой рыжей матерью. На его, Фентрикюша, глазах. Этот младенец родился в день летнего солнцестояния, а через три дня вместе с матерью кончил свои дни в огнедышащей пасти крематория. А если слова фантома Ии - не вымысел? В этом случае ему осталось жить чуть больше пяти лет...
   - Глупости! Не смей даже думать об этом! - убеждал он себя шёпотом вслух. - Не верь живым и тем паче - мёртвым.
   Резким взмахом правой руки он отогнал от своих глаз навязчивый образ Ии, будто сорвал белую пелену, заслонившую ему реальную действительность. Всё. Раз он не может уснуть, будет действовать. Будет действовать, ничего и никого не боясь. Даже этого мерзко-холодного запаха смерти, который впервые коснулся его ноздрей и сердца.
   И Фентрикюш решительно соскочил с кровати. Перешнуровал сухую пару ботинок. Вставил три новых свечи в канделябр, зажёг их. Уверенной рукой убрал задвижку на двери. Но в большую комнату вошёл осторожно, крадучись. Поставив канделябр на стол, позвонил колокольчиком - звонко и настойчиво.
   Никто не откликнулся на звонок всесильного кюша. Странный день плавно перешёл в другой, такой же странный.
   Переполненный гневом Фентрикюш не хотел давать ему волю, поднимать на ноги весь замок. Он снова поступил нелогично: вернул колокольчик на столешницу и с канделябром в руке двинулся на кухню. В коридоре нос к носу столкнулся с перепуганным Буном.
   - Великий кюш! Ты звал меня?
   - Ты не только глуп, кастрат! Но ещё и глух!
   - Нет, я не глух, Величайший кюш! - Бун был очень растерян. - Ровно четверть часа назад я услышал звонок. И сразу же прибежал на его зов. В большой комнате никого не было. Я постучал в спальню, но ты не ответил мне. Я подумал, что Великий кюш крепко спит.
   - Так это ты стучал в дверь в спальни? - с долей изумления спросил Фентрикюш. - Четверть часа назад?
   - Да.
   - И всё равно ты туп и глух!
   - Почему? - Теперь уже изумлён был кастрат.
   - Потому что четверть часа назад я не звонил и не вызывал тебя!
   Бун так и остался стоять с открытым ртом.
   - Ступай спать, несчастный кастрат! Теперь уж точно, чтобы до завтрашнего обеда я тебя не видел, как бы сильно и настойчиво ни звонил!
   На негнущихся от не прошедшего страха ногах Бун удалился в свою каморку. Он почти тронулся умом от ужаса, потому что ничего не понимал в происходящем. Или кюша дотронулась своим крылом птица помешательства, или... его, Буна.
   А по спине Фентрикюша опять пробежал холодок. Неужели в ночном замке продолжал куролесить призрак Ии? Ведь никто иной, как она сбила с толку несчастного кастрата, вложив в его уши звуки звонка. Даже этим она хотела досадить кюшу. Неужели теперь её назойливый фантом не будет давать ему покоя ни ночью, ни днём? Зачем? Чтобы он возненавидел жизнь всеми фибрами души? Но Фентрикюш и без того ненавидит её. И не дороржил бы ею, если бы был уверен, что там, куда уходят души, будет не менее комфортно, чем здесь. Неизвестная вечность пугала её, и поэтому он цеплялся за существование всеми силами. И поэтому отправил в крематорий Ию вместе с её и его сыном.
   Проходя по коридорчику на кухню, он услышал справа от себя подозрительные шорохи. Опять Ия? Нет, нет. Справа в маленькой каморке жила кухарка Мага. У Маги Ие делать было нечего - они не знали друг друга, потому что кухарка не родилась, когда Ия уже жила в замке. Вряд ли призрак мог найти союзницу в лице глуповатой Маги. И всё-таки шорохи в каморке кухарки в столь поздний час были подозрительны. Может, кто-нибудь из придворных шалит с Магой? Даже такие отношения между служащими замка не оставались без контроля Фентрикюша. Он не был ханжой или пуританином. Хотите любить - любите. Но сначала получите добро на любовь у доброго кюша. Потому что любовь, пущенная на самотёк, может принести большие неприятности.
   Фентрикюш приложил ухо к двери каморки. Не только шорохи услышал он, но и сладострастные стоны. Так и есть. Это явно не меланхоличный Кхе. Какой-то другой конюх или садовник забрался в постель к любвеобильной Маге. Меньше всего кюш желал разбирательств со своими подданными сегодня и отворил каморку кухарки скорее по выработанному рефлексу властителя, чем по велению души. Двери в замке, за исключением тех комнат, которыми пользовались мужчины, и гарема, не запирались. Никто из слуг под страхом смерти не имел права заходить в комнату другого без стука, за исключением Фентрикюша, Чёрного и Управляющего. Не может быть стыдным то, чем ты занимаешься, если это не противоречит законам Фентрии и режиму замка. А ими было дозволено всё, что необходимо человеку в этой жизни. Кюш не был ханжой и пуританином.
   Фентрикюш отворил дверь каморки Маги и от изумления замер на пороге, едва не уронив канделябр. На постели он увидел двух женщин - обнажённых, обнимающихся и целующихся. Он не был бы ошеломлён увиденным, ведь не впервые сталкивается с лесбийской любовь в замке, хотя такая любовь, как и гомосексуализм, жестоко наказывались. Он не терял бы дара речи от вопиющей дерзости кухарки, будь в её объятиях любая женщина, даже из гарема властителя. Но Магу обнимала и стратсно целовала... огненно-рыжая Ия.
   Кюш хотел бросить в лесбиянок канделябр, но онемели, будто их парализовал, руки. Он хотел что-то крикнуть, но разбух, полностью заполнил полость рта язык. В каморке кухарки горела свеча, но любовницы заметили, что добавилось значительно больше света. Заметили и обернулись к нему. Но не разомкнули своих бесстыдных объятий. Более того - смотрели прямо в его глаза с ехидством и торжеством, открыто и беззастенчиво демонстрируя ему свои женские прелести. Гнев, клокочущий в нём, не мог найти выхода, словно лава в закупоренном пемзой вулкане. И, едва не потеряв сознания от собственного бессилия, Фентрикюш прикрыл свои зеленовато-серые глаза, чтобы они совсем не потухли. От таких вопиющего бесстыдства и наглости можно было ослепнуть.
   Фентрикюш стоял с закрытыми глазами, не замечая, что со свечи на его руку капает расплавленный воск, обжигая её. Кюш стоял с закрытыми глазами, и нервно ходили желваки на его крутых скулах. Он очень надеялся на то, что уснул в своей постели, согревшись под одеялом, и всё, что происходило с ним: он звонит, сталкивается в коридоре с кастратом, и то, что происходит сейчас, чего он не хочет видеть, и закрыл глаза - опять причудливое, кошмарное сновидение. Он надеялся, что через не продолжительное он снова откроет глаза, и дурное наваждение исчезнет.
   В каморке на удивление было тихо, только чуть слышно потрескивали три горящих свечи в канделябре. И вдруг он услышал тонкое двойное хихиканье в диапазоне сопрано. Тонкое и противное. Это, конечно, хихикали рыжая и русая стервы из его сна. А вслед за хихиканьем, царапающим по сердцу, он услышал ещё более противный звук: хлюпающе-сосущий - поцелуя. Кюш почувствовал, что лава его гнева пробуравила толстый слой пемзы терпения, что обрел форму, данную Великим Духом, его язык. Но прежде, чем швырнуть канделябр в распутниц, он должен открыть глаза. Ведь он должен видеть - в кого бросает канделябр и на кого кричит.
   Мысленно обратившись к Великому Духу, Фентрикюш открыл глаза... и увидел обнажённую Магу в единственном числе, возлежащую на кровати и донельзя изумлённую. Кухарка опомнилась первой и протянула ему навстречу лебединые и страстные руки.
   - Милый кюш! Ты всё-таки пришёл ко мне! Я верила! Я верила в это! Я умоляла об этом Великого Духа!
   Фентрикюш жуткими непонимающими глазами смотрел на кухарку, будто она тоже была призраком. Он опять подумал, что спит и никак не может проснуться. Поэтому снова закрыл глаза и через некоторое время открыл их. И увидел на кровати обнажённую Магу, страстно протягивающую руки навстречу ему. Она была немного полновата, но хороша собой эта бесстыжая кухарка. Однако её женские прелести не разбудили в нм вожделения. Фентрикюш по-прежнему был испуган, по-прежнему пребывал в недоумении.
   - А куда подевалась та, с которой ты?..
   - Кто? Кого ты имеешь в виду?
   - Ты знаешь, о ком я говорю! Та, с которой ты занималась лесбийской любовью!
   - Милый кюш, что с тобой? Ты болен? Ты бредишь? - Мага в изумлении сложила руки на своей красивой груди. - Подойди ко мне! Я посмотрю: не ли у тебя температуры? Я сейчас оденусь и напою тебя отваром из трав. Он очень помогает при простуде!
   - Не заговаривай мне зубы, развратная стерва! Я ещё не ослеп и не сошёл с ума! - Фентрикюш был готов задушить наглую кухарку. Но он всё ещё не был уверен в том, что не спит. - Почему у тебя горит свет, когда он не должен гореть в столь позднее время?
   - Я испугалась, поэтому зажгла свечу.
   - Чего ты испугалась?
   - В темноте мне показалось, что кто-то бродит по моей комнате...
   - Вот видишь! У тебя была Ия, и ты с нею занималась лесбийской любовью! - закричал Фентрикюш.
   - Великий кюш! О чём ты? В нашем замке нет женщины с именем Ия.
   - Среди женщин нет. А среди призраков?
   - Заниматься любовью с призраком?! - Мага ни на шутку испугалась и щепоткой правой руки овально обвела свой лоб. - Я боюсь за тебя, господин!
   "И, правда, какую невероятную чушь я несу! - подумал властитель Фентрии. - Со стороны я, действительно, выгляжу правителем, тронувшимся умом"!
   И вдруг взгляд кюша упал на белоснежную подушку, на которую облокотилась Мага. На подушке он заметил два искрящихся рыжих волоска. Они были похожи на две миниатюрные, ядовитые змейки.
   - Смотри, смотри! - Фентрикюш всучил в руки кухарки канделябр и прямо с ботинками забрался на кровать. - Вот, два рыжих волоска! Это волосы Ии!
   - Великий кюш! Ты... - Мага едва не сказала "сошёл с ума". Но это было бы слишком опасно для её жизни. Кюш на самом деле был не в себе. Наверное, на него нашло временное помешательство. - Ты забыл о том, что я у тебя просила разрешение на любовную связь с конюхом Кхе? Вчера он ночевал у меня.
   Фентрикюш отбросил рыжий волос, который внимательно рассматривал. Отбросил с отвращением. Но тут же схватил второй и начал его нюхать.
   - Почему волосок пахнет женскими духами? Кхе пользуется женскими духами?
   Мага смотрела на него, дрожа от страха. Кюш ещё раз принюхался к рыжему волоску.
   - Нет, он не пахнет женскими духами. У него могильный запах.
   Уставшая от несуразных глупостей, вылетающих из уст властителя Фентрии, кухарка взяла рыжий волосок из его рук. И тоже понюхала.
   - К сожалению, он пахнет конюшней. И больше ничем.
   Мага вернула ему волосок и нежной рукой прикоснулась к его лбу. Лоб был холодным. А Фентрикюш, ещё раз понюхав волосок, отбросил его.
   - Ты права: он пахнет конским навозом. Мага, ущипни меня! Я должен убедиться в том, что я не сплю.
   Кухарка удивлённо посмотрела на него и ущипнула за бок. Кюш почувствовал боль и обречённо задумался, подтянув колени к подбородку. Мага никогда не видела его таким и была напугана. Она подползла к властителю Фентрии, обняла его сзади за шею, прижавшись упругими грудями к могучей спине, и успокаивающе стала перебирать жёсткие, чёрные, как антрацит, волосы кюша.
   И Фентрикюш почувствовал, как вдруг начало успокаиваться его сердце, как уютный покой стал заполнять его кровеносные сосуды. Ему не хотелось возвращаться в свою спальню и оставаться дин на один со своими страхами, подозрениями и сомнениями. Он уже забыл, с какой целью направлялся на кухню, что хотел накормить волков и Иле и, боясь встречи с призраком Ии, проговорить с писателем и философом до утра. Властитель подумал, что в постели с ласковой Магой, наконец, успокоится и уснёт вместе с ним этот суматошный день.
   - Я останусь у тебя до утра, Мага!
   - Сегодня я боюсь тебя. И всё же я рада!
   Мага легко соскользнула с кровати, быстро и ловко сняла с кюша ботинки, подошла к столу. И задула все свечи.
  
   8.
  
   Начало лета выдалось ласковым - просто бархатным. От добродушного солнца ликовало всё вокруг: и леса, и поля, и зверьё, и люди. В такой день сидеть в угрюмом замке даже за самой интересной книгой было бы преступлением. У Фентрикюша за завтраком родилось ощущение, что сегодня, в такой великолепный день, что-нибудь произойдёт: что-нибудь приятное и значительное. И он приказал Чёрному собирать небольшой отряд, чтобы с утра отправиться в путь.
   - Куда? - спросил Чёрный.
   - Разве это столь важно? - удивил кюш своего помощника.
   Распахнулись ворота крепости, и со скрежетом опустился на ров с водой навесной мост. Почувствовав лёгкое настроение хозяина, нетерпеливо и весело гарцевал под Фентрикюшем молодой вороной жеребец. Проехав мост, кюш бросил поводья на луку седла. Если ему всё равно, в какую сторону отправляться сегодня на прогулку, пусть направление выберет вороной. Может же и властитель Фентрии один раз за много лет беспечно во власть слепому року! И как же щекочуще приятно ощущать это!
   Вороной жеребец направил свои кованые копыта по дороге мимо Висбура. По живописной дороге, обсаженной столетними липами, пролегающей по плодородной долине Кидии. Возбуждающий зеленовато-голубой простор раскинулся перед Фентрикюшем. Разглядывая яблоневые и грушевые сады по левую сторону дороги и виноградники по правую, кюш думал о том, что за два часа езды до Кидии он успеет насладиться ликованием природы, и улыбнулся.
   Так и ехал с блаженной улыбкой на губах мимо уютных, утопающих в садах кидийских селений до самого города - беспечного и разгульного, как и сегодняшний день. А вороной ничтоже сумнящеся привёл небольшой отряд правителя Фентрии прямо на кидийский рынок. Видимо, Чёрный купил его годовалым жеребёнком здесь. В пользу этой версии говорило ещё и то, что кидийские коневоды славились на всю Фентрию.
   Фентрикюш во главе отряда неспешно ехал между торговых точек, и народ почтительно расступался перед ним. Чем только не торговали шустрые кидийские горожане, острые на язык и лёгкие на подъём! Различных форм горшки, кувшины, графины, миски и плошки, кузнечные изделия, льняная и сатиновая материя самых разнообразных окрасок, деревянная кухонная утварь, мясо, рыба, овощи, фрукты. В центре рынка - стандартный для фентрийцев балаганчик, в котором выступали бродячие артисты. Балаганчик пока ещё был пуст.
   В такой удивительно восторженный день кюш должен что-то купить - для души, на память. Но что? Разве не было чего-нибудь, желаемое властителем, в его замке? Он должен купить что-нибудь необычное. Пусть какую-нибудь безделушку, которую завтра выбросит. Но ни за что не мог зацепиться весёлый и пристальный взгляд Фентрикюша. И вдруг сразу за балаганчиком он услышал тонкий и звонкий девичий голосок:
   - Эдельвейсы! Эдельвейсы! Эдельвейсы на свадьбу, чтобы ваша жизнь была такой же красивой и чистой, как эти горные цветы!
   Эдельвейсы были большой редкостью в Фентрии. И покупали эти дорогие и красивые цветы исключительно только на свадьбы. Росли они высоко в горах в труднодоступных местах, и надо быть бесстрашным и опытным скалолазом, чтобы нарвать десяток эдельвейсов.
   Властитель Фентрии взял в руки поводья и направил своего вороного на голос. И через минуту Фентрикюш столкнулся с взглядом огненно-рыжей красавицы с пятью белоснежными эдельвейсами в руке. И в откровенных зелёных глазах стройной девушки отчаянного веселья было не меньше, чем в солнечном дне в начале лета.
   Кюш остановил вороного коня возле девушки, спешился.
   - Сколько же стоят твои замечательные цветы, красавица?
   - Один эдельвейс - один тафран! - Рыжая торговка беззастенчиво улыбнулась Фентрикюшу. И ему показалось, что она лукаво подмигнула.
   Великий Дух! Что это была за глаза! Казалось, они проникали в самую душу, рассматривая её, как положенную на ладонь. Что это была за улыбка! Казалось, она могла растопить самое холодное и жестокое сердце. От её вызывающе зелёных глаз, от откровенно-обнажённой улыбки у кюша помутился разум. Он почувствовал себя шестнадцатилетним юнцом, впервые влюбившимся.
   - Значит, за весь букет пять тафранов? - От удивления Фентрикюш присвистнул. - За эти деньги я могу купить два коня!
   - Это твоё право и желание! - невозмутимо ответила девушка. - В таком случае тебе придётся утешать своё обоняние запахом конского пота!
   Кюш поманил к себе пальцем Чёрного.
   - Какова настоящая цена эдельвейсов?
   - За пять штук - тафран.
   - Вот рыжая бестия! - юез злобы сказал властитель. - Хорошо, я покупаю твои эдельвейсы за два тафрана.
   - Нет. Я лучше поставлю их в воду и буду наслаждаться сердцем, чем уступлю хоть один шилк! - Стрельнула зеленью взгляда торговка.
   - Плутовка! Ты хоть знаешь, кто перед тобой стоит?!
   - Знаю. Великий Фентрикюш! - не моргнув взглядом, ответила девушка. - Поэтому так дорого стоят мои эдельвейсы.
   Кюш в изумлении только головой крутанул. Как правило, при упоминании его имени фентрийцы цепенели и готовы были отдать свой товар без оплаты.
   - Тебе повезло, рыжая бестия, что я сегодня расположен благодушно. Я даю за твои цветы три шафрана и пятьдесят шилков!
   - Нет, только пять тафранов и ни шилком меньше! - стояла на своём торговка.
   Неужели она не понимает, что играет с огнём?
   - А тебе известно, плутовка, что я могу просто конфисковать твои цветы?
   - Да, Великий кюш. Ты можешь забрать эдельвейсы, не заплатив за них. Но что стоят для кюша пять тафранов по сравнению с тем, что тебя несколько месяцев будут мучить угрызения совести?!
   - Что ты такой говоришь, лиса?! Фентрикюша никогда не мучают угрызения совести, потому что он - Фентрикюш! - возмутился правитель Фентрии.
   Но девушка ничуть не испугалась - лишь иронически усмехнулась. Вот кто из кидиек сегодня самая достойная посетительница крематория! Но и кюш ничего не мог поделать с собой: эта дерзкая красавица нравилась ему.
   - А жаль... - ответил девушка. - Совесть, как и любовь, даётся не каждому.
   После таких слов торговки цветами Чёрный вопросительно посмотрел на кюша. Он ждал приказа схватить слишком острую на язык, зарвавшуюся цветочницу. Так разговаривать с Фентрикюшем не посмел бы даже Верховный Советник - второе лицо в Фентрии. Но властитель отвернулся от него.
   - Хорошо. Вот тебе пять тафранов! - согласился Фентрикюш.- Собирайся, ты едешь со мной в замок!
   - Ты хочешь меня наказать или берёшь прислугой?
   - За твою дерзость тебя следовало казнить! Но сегодня я добр душой. Ты мне понравилась и будешь моей наложницей. То бишь любовницей.
   - Ты - Великий кюш, и я обязана тебе покориться... - Глаза рыжей торговки погрустнели. - Я буду кем угодно в твоём замке, но только не любовницей.
   - Это почему же?! - Густые брови Фентрикюша от изумления поползли вверх.
   - Потому что "любовница" происходит от слова "любовь". А я, несмотря на то, что ты кюш, не люблю тебя. Как впрочем, пока никого из мужчин. Ты можешь взять меня в замок в качестве наложницы, если хочешь разделять ложе с девушкой, которая возненавидит тебя!
   Слова девушки были непривычны уху Фентрикюша. Они раздражали его, возбуждали гнев, отчего великолепный день в начале лета начал меркнуть. Дерзка была рыжая торговка, но как хороша!
   - Любая девушка посчитала бы за честь любить кюша, а ты дерзишь!
   - Я и не отрицаю, что могу полюбить тебя. Но для этого недостаточно именоваться Фентрикюшем.
   - Недостаточно?! - чуть не потерял дар речи властитель Фентрии. - И кем я должен стать ещё, чтобы быть достойным твоей любви? Великим Духом?
   - Нет, мужчиной, которого можно полюбить.
   Противоречивые чувства боролись в душе Фентрикюша. Он не привык, чтобы кто-либо из низкого и лживого племени женщин давал ему отпор. Если и случалось такое, то дерзкая непослушница лишалась возможности любить не только кюша, но и кого-нибудь ещё из смертных. Однако кидийская торговка не была похожа ни на одну из прежних строптивиц. Ни красотой, ни умом ни одна из них не могла сравниться с ней. Да, да, эта рыжая красавица не только смела, но и умна.
   Фентрикюш на минуту задумался. Ему ничего не стоило сломать эту строптивицу. Он будет иметь её когда захочет и сколько захочет. Но получит ли он от этого радость? Привезти в замок очередную наложницу и равнодушную. послушницу? Раньше он удовлетворялся этим. А сегодня ему страстно захотелось, чтобы его с желанием страстные и нежные руки любовницы - женщины, которая любит и желает тебя.
   - Как тебя зовут, дерзкая красавица?
   - Ия.
   Фентрикюш вернул ей эдельвейсы.
   - Это тебе подарок от меня. Как зовут твоего отца?
   - Ул-скалолаз.
   - Меня убедили твои доводы, Ия. Я разыщу тебя!
   Кюш под изумлённые взгляды своих слуг вскочил на вороного и ударил стеком по крупу коня.
   - Ия... - прошептал Фентрикюш, засыпая и крепко прижимая к себе Магу.
   ... Солнце скатывалось по пологой горе, набирая скорость, огромным раскалённым шаром, поджигая на своём пути землю. Будто великаны в огненных балахонах, пылали деревья. Оплавились кремнием скалы. И на небе горели, скручиваясь, как береста, облака. Этот белый свет горел торжествующим огнём, словно рассерженный чем-то Великий Дух решил эту планету превратить в крематорий.
   Фентрикюш сидел у подножья горы и с животным ужасом ожидал, когда накатывающий огненный шар накроет его. И всё. Не будет этой планеты, к которой он так привык за свою жизнь, не будет Фентрии, тихо страдающей в угрюмой реальной действительности, не будет его, равного по величию Великому Духу. Ему было жаль красивых, стройных кедров, растущих на склоне горы, курчавых облаков, украшавших небо в погожий день, но ещё больше было жаль себя, так любившего жизнь и ненавидящего смерть.
   Ещё немного, и огненная лава подхватит его. И через минуту от великого и непогрешимого кюша останется лишь горстка пепла. Это ему показалось жутко несправедливым. Пусть эта циничная и бесстрастная дама по имени Смерть. Но горстка пепла!...
   Упав на колени, Фентрикюш воздел руки к пылающему небу, пытаясь среди пламенных облаков разглядеть зелёные глаза Великого Духа.
   - За что?! За что?! - возопил он к великому и жестокому.
   - Что с тобой, кюш?! Проснись! Проснись! - женским голосом ответил ему Великий Дух.
   И сразу же исчезло беспощадное солнце, скатывающееся по пологой горе. Исчезло всё, даже сама планета. Фентрикюш окружал непроницаемый и равнодушный космический вакуум. Среди этого чёрного вакуума возникла тёплая и ласковая женская рука и нежно, успокаивающе погладила его крутой лоб. Его объятая ужасом плоть стала наполняться умиротворяющим покоем - благостным и не назойливым. И он согласен был умереть в объятиях этого покоя, лишь бы никогда не коснулось его своим жарким языком солнце.
   - Кошмарный сон приснился? - возник в вакууме мягкий и участливый голос женщины.
   Фентрикюш поднял правую руку - тяжёлую и немеющую. И не смог удержать её на весу. Его ладонь опустилась на что-то мягкое, тёплое, трепетное. Это была женская грудь, которая вздрогнула от его безвольного прикосновения. Но с этим прикосновением к кюшу вернулось ощущение реальной действительности. Облизнув пересохшие, пылающие огнём губы, он приказал шёпотом:
   - Зажги свет, Мага, и дай мне воды!
   Мага только зашуршала коробком спичек, ещё не успела вытащить спичку из коробка, а кюш плотно, до боли в глазных яблоках зажмурил глаза, будто боялся, что от спички, зажжённой кухаркой, вспыхнет новое солнце и покатится с пологой горы на него, властителя Фентрии. Мага чиркнула спичкой и зажгла свечи на канделябре. Через плотно сжатые веки Фентрикюш почувствовал ненавязчивый свет. И открыл глаза. Как же это унизительно - бояться и дрожа от страха.
   Из деревянного ковша он долго и жадно, как пёс в жаркой пустыне, лакал тёплую и безвкусную воду, пока не потушил пожар, бушующий внутри него. А в это время на его коленях приютился по-кошачьи упругий комочек женщины. И от этого ему сделалось уютнее в ставшем вдруг пугающим мире. Но кюш не желал признавать этого из-за возникшего в нём раздражения, и он, поставив ковш на прикроватную тумбочку, откинулся на подушку.
   - Расскажи мне свой кошмарный сон, господин! И он больше не будет тревожить тебя! - сказала Мага, ласково поглаживая его колени.
   "Может быть, она и права? - почему-то думал он. И тут я отогнал от себя глупые мысли. - Плакаться в жилетку кухарке - последнее дело для Великого кюша. Лучше я расскажу о своём фантасмагорическом сне Иле"!
   - Подай мне одежду! - буркнул он Маге.
   - Полежи пять минут, кюш! Успокойся. Ещё очень рано. - Мага с материнской нежностью поцеловала его в ухо.
   - Рано? - удивился Фентрикюш.
   По физическим ощущениям ему показалось, что он спал не менее полусуток. Но если мозг его был ясным, то во всём теле чувствовалась какая-то непонятная, незнакомая ему слабость. С чего бы? Властители Фентрии не болеют и не стареют. Они покидали этот свет по другим причинам. Правда, ни один из них не жил столько, сколько Фентрикюш.
   С ним после ночной встречи с призраком Ии что-то происходило. Что-то непривычное. И, может быть, права кухарка. Ему необходимо полежать, собраться с мыслями. Хотя кюшу меньше всего хотелось о чём-то серьёзном размышлять. Свободно раскинуться на кровати и слушать предрассветную тишину. И больше ничего.
   Мага теплокровной змеёй приползла к его лицу и влажными губами приятно коснулась его щеки.
   - Я очень счастлива, кюш! - прошептала она. - Я до конца дней своих буду помнить эту ночь! Даже если ты сегодня отправишь меня в резервацию, я всё равно буду благодарна тебе!
   Великий Дух! Как мало надо этой несчастной женщине для ощущения счастья! Несколько минут любви кюша - и вся жизнь. А что необходимо, чтобы почувствовал себя счастливым он? Власти? В Фентрии её не может быть больше, чем обладает он. Богатство? Оно ничего не значит при почти абсолютной власти. Любви?
   Любви... После того, как шагнула в крематорий Ия, это слово сделалось для него противным и лживым, лицемерным и льстивым. Из-за этого циничного слова и страдания людские, и напрасные надежды на счастье. Нет никакой любви с её романтической мишурой. Есть только рефлекс обладания, физического наслаждения. Вроде нескольких минут с Магой сегодняшней ночью.
   Но почему? Почему по истечению двадцати лет милый сердцу образ Ии преследует его? Чепуха! Если бы Ия двадцать лет жила бок о бок с ним, её прекрасный облик давно превратился бы в зловещий.
   - Кюш! - вывела его из раздумий Мага. - Я должна сознаться тебе в том, что скрыла от тебя маленькую тайну. Хотя это был сон, ты спрашивал о нём, как о случившемся наяву. Будто ты можешь заглядывать в чужие сновидения!
   Фентрикюш резко перевернулся на бок, пристально посмотрел на глаза кухарки.
   - Рассказывай сон!
   - Я боюсь... То, что я видела во сне перед самым твоим приходом, сурово наказывается в замке.
   - Дура! За сон я ещё никого не отправлял в резервацию! Разве человек может отвечать за то, что ему снится?! - сказал правитель и засомневался в неопровержимости своих слов. Каким-то образом тайные, подлые замыслы человека могут раскрываться в его снах.
   - Во сне я занималась тем... - Мага вздохнула. Тем, чем не думала даже заниматься в реальной действительности!
   - Лесбиянством?
   - Да... - испуганно прошептала кухарка. - С какой-то рыжей женщиной, похожей на Изну Рочера.
   Кюш обессилено откинулся на подушки. Значит, ему не померещилось. Ия была здесь! Вернее, здесь был призрак Ии. Неужели Мага стала её союзницей? Нет, нет! Не надо передёргивать. Кухарка слишком глупа и наивна для этого. К тому же, никто не просил её рассказывать о своём сновидении. Тут что-то более сложное и изощрённое. Ведь Ия была далеко не глупой женщиной.
   Фентрикюш, будто спешил куда-то, начал торопливо одеваться.
   - Ответь мне Мага на один вопрос... Да перестань ты трястись, как осенний лист на ветру! - прикрикнул он на испуганную кухарку.. - Я не сделаю тебе ничего дурного! Ответь мне: как ты обычно укладываешься спать?
   - Не поняла...
   - Обнажённой или...
   - Нет, нет, в ночной сорочке!
   - Но ведь я нашёл тебя в постели обнажённой.
   От испуга кухарка потеряла дар речи. Так и стояла посреди комнаты, одетая, как при рождении, с широко раскрытым ртом. Но Фентрикюшу и не требовался её ответ. Он спешил к Иле. Поэтому подошёл к Маге и звонко шлёпнул её по обнажённой ягодице.
   - Наполни две корзины мясом, сыром, фруктами и вином! Завтракать я не буду. А на обед приготовь мне овсяную кашу на козьем молоке! Пошевеливайся, кулёма! - бросил кюш через плечо, покидая каморку.
   - Овсяную кашу на козьем молоке?.. - обречённо прошептала кухарка и почти без сознания осунулась на кровать. Фентрикюш питался исключительно мясом, сырами и фруктами. И вдруг - овсяная каша...
   9.
  
   Эта одна из самых больших комнат в подземелье замка казалась тесной из-за обилия крепких буковых стеллажей, от пола до потолка уставленных книгами в кожаных переплётах и рукописными фолиантами. Книжные полки взяли в окружение эту комнату, оставив небольшое пространство для узкой кровати, довольно широкого стола, большого, удобного стула, и камина, перед которым была расстелена медвежья шкура.
   На медвежьей шкуре, свернувшись калачиком, подложив сложенные ладони под небольшую, но лобастую голову, спал сухонький старичок с длинной и неопрятной седой бородой и совершенно лысый. По жёлтому, сморщенному черепу лениво плясали сполохи огня. Он был одет в широкие суконные штаны серого цвета и длинную рубаху из той же самой ткани, но мышиной расцветки. На ноги старика - маленькие, словно у десятилетнего мальчугана - были натянуты носки, связанные из козьей шерсти.
   В изголовье мирно посапывающего и двигающего во сне губами старичка лежала раскрытая толстая книга. По не сгоревшей и наполовину толстой свече на камине, по ещё потрескивающим, догорающим головням можно было определить, что старичок уснул не так давно, видимо, уставши от чтения. В шаге от его головы, ничуть не беспокоясь о своей безопасности, грызла сухую корочку хлеба упитанная серая мышь. Она даже не поглядывала в сторону мирно почивавшего старичка, чувствуя себя в этой странной комнате полноправной хозяйкой.
   Видимо, корочка хлеба была слишком сухой, потому что раздался громкий хруст, от которого старик проснулся, пошевелился. На что мышь даже усом не повела. Ещё несколько секунд седобородый старик, не меняя позы, лежал без движения, пытаясь вернуться в некстати оборванный сон, состоящий из хаотичного, но оптимистического калейдоскопа цветных линий и фигур. Но -реальность, хрустящая сухариком и потрескивающая поленьями в камине, уже цепко ухватилась за его сознание.
   Старик, вздохнув, поднялся, сел на медвежьей шкуре, подложив сухие ноги под такие же сухие ягодицы.
   - Бессовестная ты скотина, Кеш! - с упрёком сказал он скрипучим голосом, обращаясь к мыши, с любопытством замершей и уставившейся на него. Любопытство в её взгляде быстро уступило место мольбе-заискиванию.
   - Нет, нет, Кеш! Сегодня у тебя ничего не выгорит! - Старик пошарил рукой по медвежьей шкуре и вытащил из-под неё курительную трубку. - Самовлюблённый эгоист Фентрикюш забыл обо мне! И у нас с тобой из еды осталось - зачерствевшая краюха хлеба и кусок сыра. А ежели он и сегодня не явится? Ты, Кеш, птица вольная! Можешь сгонять на кухню и чем-нибудь полакомиться. А я - увы...
   Что мне взошедшая заря!
   Ведь новый день опять угрюм,
   Давно истлела плоть моя,
   Трепещет лишь свободный ум!
   Старик сухой жилистой ручонкой забрался под рубаху, отвязал от пояса тощий кисет с табаком.
   - Вот и табачок кончается! - без сожаления сообщил он Кешу, потому что в небольшой кладовой у него припрятан такой запас этого зелья, что хватит на несколько месяцев. - Слышь, Кеш! Что-то нездоровится старому Иле. Не пора ли ему готовиться к вечной службе у Великого Духа?
   Я чую времени конец
   И смрадный запах тлена,
   Но я ликую: наконец,
   Я разорву оковы плена!
   Мыши не понравились его стихи, он укоризненно и разочарованно посмотрел на него и, подхватив сухарик, побежал к норке.
   - Прибегай к завтраку, неблагодарная и бездушная скотина! Несмотря на твоё высокомерие, я выделю тебе что-нибудь из своих запасов! - крикнул старик ему вдогонку.
   Иле не спеша набил трубку, прикурил её от лучины, зажжённой от свечи. И не сдвинулся с места на медвежьей шкуре, пока не докурил трубку. Но во время этого неспешного действа не терял времени, а читал рукописную книгу, положенную на колени, написанное им с вечера.
   "Вечность - слишком призрачная вещь, чтобы в неё можно было всерьёз верить. Рано или поздно этот мир окончит своё великое и одновременно жалкое существование.
   Мир в положении скопца
   Не чует трепета конца.
   Человеческий род деградирует и обрастает пороками, как отмель моря коралловыми зарослями. Он, загнивая, заполняет смрадом своих пороков чистое небо, и это не может нравиться Великому Духу. Небо должно быть чистым и искренним. Упадок войны, природные катаклизмы - всё это вкупе предвещает скорый конец света. Люди не ведают, что творят и собственными деяниями готовят себе кончину. Скорую кончину. Не спасётся никто, даже всесильный и бессмертный Фентрикюш. Ибо можно обмануть себя, но никто не обманет Великого Духа. От нас не останется ничего, даже сознания, которое растворится в разумном лоне Всевышнего Божества".
   Иле захлопнул книгу, и кривая улыбка исказила его морщинистое лицо. Ему не понравилось то, что он со скепсисом написал на сон грядущий. Но он редко исправлял написанное и не уничтожал его. Он мыслил так, когда писал, а значит, эта мысль возникла и существовала в природе. Пусть даже она ошибочна и далека от истины.
   Старик тяжело поднялся, на неверных ногах прошёл к дальнему стеллажу и, забравшись на лестницу, спрятал рукопись в его заднике. Затем подошёл к столу, служащим и письменным, и обеденным, взобрался на стул и приставил правый глаз к подзорной трубе, вставленной в узкую и длинную шахту, ведущую из подвальной комнаты на крышу центральной башни замка. В подзорную трубу Иле видел крохотный лоскуток неба, но всё равно это было лучше, чем совсем ничего.
   Трубу установил кюш после того, как нашёл однажды Иле в петле.
   - Зачем ты сделал это? - спросил Фентрикюш после того, как обрезал верёвку и дождался, когда Иле придёт в себя.
   - Человек, который не имеет возможности видеть звёзды, превращается в крота. А кротом я быть не хочу.
   По сотне звёзд, видимых в подзорную трубу, Иле за сорок лет заточенья научился определять многое. Например, сейчас по появившейся утренней звезде он понял, что в Фентрию приходит утро, что через час красное солнышко выкатится из-за Острых гор.
   Вот новый день грядёт - и что же?
   На прошлый он безмолвием похожий.
   Опять тоска и бытия сомненья,
   И полное отсутствие значенья.
   Вслух продекламировав экспромт, старик соскочил со стула и огладил растрепавшуюся седую бороду. На столе лежали ножницы и стояло небольшое зеркало. Иле, наверное, сотое утро подряд думал о том, что надо обрезать бороду покороче. Тем более, что она уже начинает мешать ему: три дня назад борода замоталась за стойку стеллажа, и он едва не свалился с шаткой лестницы. Подумав, старик опять махнул рукой на это дело и отошёл было от стола. Но во время этого пути в три шага длиной успел усовестить себя: если он начнёт пренебрежительно относиться к своей внешности и плоти, частью которых является и борода, опустится до звериного облика.
   Иле вернулся к столу, взял ножницы и за полминуты обкорнал бороду под самый подбородок. И странное дело: после этого перестал выглядеть безнадёжным стариком. Он взглянул на своё отражение в зеркале, усмехнулся и сказал:
   - До чего же глуп и ленив человек! На полуминутное дело не мог решиться три месяца!
   Но старика никогда не волновали долго бытовые вопросы. Из жилой подземной комнаты он направился по боковым закуткам с привычными утренними надобностями. Узник подземелья не был заточённым только в угрюмой комнате с книгами. У него имелся туалет, ванная комната, кладовая, где он хранил табак и продукты, также просторныё холл для прогулок, в котором через две шахты вентилировался воздух. Посреди холла располагался маленький бассейн с водой, в котором Иле мог плескаться в любое время.
   Зарывшись с головой в книги и философские измышления, Иле уже десять дней не был в прогулочном холле. И теперь, сбросив с себя мешковатые рубашку и штаны, подрагивая от озноба, полной грудью вдыхал пряный осенний воздух. Он не мог ошибиться: за стенками замка осень, потому что сладко пахло поздними яблоками. Его худосочное, похожее на высыхающую мумию тело, которого более сорока лет не касались солнечные лучи, впитывало кислород каждой клеточкой. И, задержав воздух в лёгких, Иле прыгнул в бассейн, поскуливая, как щенок, от обжегшей его холодной воды.
   Посвежевший, бодрый, он вернулся в жилую комнату и небольшой краюхой хлеба и куском сыра. Судя по звёздам, для визита Фентрикюша слишком рано, а старик после утреннего туалета и купания в бассейне испытывает острый голод. И вынужден был довольствоваться тем, что у него осталось. Подобное за время заточения случилось во второй раз. Впервые кюш забыл о нём в день казни Ии. Её Иле почти не знал, но был наслышан о ней от самого Фентрикюша и странной женщины Ужи, с которой кюш разрешил Иле провести ночь перед её казнью в крематории.
   Иле многое узнал от некрасивой, похожей на чёрную колдунью Ужи, чего не должен был знать. И эти тайны он хранил так глубоко в своей памяти, что Фентрикюш даже не подозревал об этом. Иначе Иле тоже не миновать крематория.
   Несмотря на положение навсегда заточённого под землю узника, старик любил жизнь и по-своему был счастлив. Он давно перестал мечтать о возвращении в жестокий и лживый мир людей. Здесь, в подземелье, наедине с собой, книгами и творчеством Иле был более свободен, нежели они там - наверху. Ему было достаточно того, что имел. Да, он не отказался бы от возможности видеть простор неба и земли, слушать шелест листвы в лесу и валяться, вольно раскинув руки, в шелковистой траве. Но на этот вопрос надо смотреть философски. Много лет назад кюш поставил его перед дилеммой: или гордая смерть в огне крематория, или пожизненное заключение в подвале. Иле выбрал второе. Лучше быть живой жалкой мышью, чем мёртвым котом. Не мечтая о свободе, он привык к одиночеству.
   Старик не успел поднести ко рту, к изрядно поредевшим зубам горбушку хлеба, как сквозь толстые металлические двери услышал вой волков, перемешивающийся с жалобным по-собачьи повизгиванием. Таким образом волки вели себя, когда в подземелье входил Фентрикюш. Серые хищники из-за каких-то неотложных дел властителя Фентрии тоже больше суток оставались без пищи. Во всяком случае, давненько они не выли с таким отчаянием и безнадёжностью.
   Иле, критически усмехнувшись, ножом с коротким и узким лезвием, годящимся лишь для очистки перьев, ополовинил куска сыра приличную порцию для мышонка Кеша, явившегося к обеденному столу без дополнительного приглашения. Мышонок схватил сыр и потащил его к норке. Но трофей оказался слишком большим и не протиснулся в норку. Тогда Кеш, не мудрствуя лукаво, начал трапезу прямо у входа в своё жилище.
   Скрипуче и жалобно повернулся ключ в замке, и с жутким скрежетом, могущим разбудить весь замок, начала отворяться металлическая дверь. В проёме двери появились сначала две огромны корзины с яствами, а за ними, пригнувшись, вошёл кюш. Иле, стоя в этом проёме двери, едва дотягивался до верхнего косяка рукой. Старик в качестве наказания за забывчивость Фентрикюша, отвернулся от него, изображая полное равнодушие.
   - Извини, Иле! - голос кюша прокатился по подземелью рокотом, рождая зловещее эхо. - День вчера выдался, не приведи Великий Дух!
   Властитель Фентрии, не обращая внимания на молчание Иле, стал выкладывать на широкий стол мясо, сыр, хлеб, молоко, фрукты. Старик по-прежнему не поворачивался к нему, изучая причудливый узор паутины в углу комнаты.
   - За пренебрежение к Великому кюшу спокойно можно угодить в крематорий! А ещё лучше - в клетку с голодными волками! - как бы между прочим заметил правитель.
   - А мня почему-то не тронула твоя угроза! - Наконец-то, повернулся к кюшу Иле, который на деле был рад появлению властителя. - Минули те времена, когда при твоих угрозах у меня тряслись поджилки. Мне уже пора готовиться на свидание с Великим Духом. Днём раньше, днём позже - разве в это существенная разница?
   - Ну, будет тебе, Иле, на кюша тоску нагонять! И так её с избытком!
   - Поэтому ты ко мне заявился ни свет, ни заря?
   От нищего просит участья
   Имеющий всё, кроме счастья!
   Фентрикюш пропустил мимо ушей острый экспромт Иле. Он поудобнее устроился на медвежьей шкуре перед камином - своём любимом месте во время посещений сумасшедшего мудреца. Отблески пламени из камина плясали зловещий танец в серо-зелёных глазах властителя Фентрии. Иле с плохо различимым для человеческого уха бурчанием начал разбирать принесённое кюшем.
   - Наконец, до тебя дошло, что у меня должен быть запас пищи хотя бы на два дня. Мало ли что тебе вздумается! Мало ли что случится в твоей загибающейся от скуки Фентрии!
   - Может быть, ты и прав. Только приходил я к тебе с однодневным запасом преднамеренно. Это обязывало меня появляться у тебя каждый день.
   Старика приятно удивили слова Фентрикюша. Значит, у правителя была душевная необходимость видеть узника ежедневно. Но кюш никогда не говорил об этом вслух. А сегодня отчего-то рассупонился. Иле внимательно вгляделся в лицо Фентрикюша - по-прежнему суровое, но ещё и грустное. В непроницаемой душе властителя наметился разлад. Но старик не стал расспросами опережать события - сам расскажет, коль пришёл так рано. С кем он ещё, кроме навек замурованного под землю Иле, может поделиться своими сокровенными мыслями и тайнами? Ведь они умрут вместе с узником. Для остальных фентрийцев образ Великого кюша должен быть непогрешимым и не подлежать сомнению.
   - Чернила принёс? Табак принёс? - продолжал бурчать старик.
   - Всё принёс, старый ворчун! Хотя табака ты понапрятал на год вперёд! - Фентрикюш кочергой пошевелил поленья в камине. - Слушай, набей-ка мне трубочку! Покурю, пока ты завтракать будешь.
   - По твоей милости - и обедать, и ужинать! - Это были последние нотки недовольства Иле. Смешно изображать из себя обиженного ребёнка, когда находишься в шаге от пропасти, прыжком в которую ты завершишь свой жизненный путь. - Ты же не куришь, кюш! Курение даже для бессмертных вредно!
   - А-а!.. - Фентрикюш с каким-то обречённым отчаянием махнул рукой. - Бессмертие - это иллюзия. Разница между тобой и мной лишь в том, что Великий Дух наделила властителей Фентрии недюжинным здоровьем, а значит, и большей продолжительностью жизни.
   - Сегодня твои мысли поражают меня! - удивился Иле, передавая Фентрикюшу набитую табаком трубку. - Неужели птица сплина коснулась кончиком крыла и тебя?
   - Сплин здесь ни при чём. Я и раньше был подвержен ему, но не подавал вида. Тоскующий Великий кюш - что может быть абсурднее? - Фентрикюш голой рукой вытащил из камина тлеющий огонёк и, раздув его, прикурил трубку. Закашлялся. - Фу, ты! Лет двести не курил!
   - Значит, всё-таки в младые годы баловался?
   - Всё бывало в младые годы. Во всяком случае, жизнь была интереснее, чем сейчас.
   - Неужели и ты стареешь, бессмертный и непогрешимый?! - не без доли ехидства сказал старик, маленьким ножом разрезая на мелкие кусочки жареную телятину.
   Нет в этом мире молодого постоянства,
   Стареют даже Время и Пространство.
   - Не отрицаю и такой возможности... - К удивлению Иле, равнодушно ответил Фентрикюш. - Скажи мне, Иле, честно: ты устал от жизни?
   Старик подавился куском мяса. Таких философских вопросов кюш не задавал никогда.
   По вечеру о дне судить нам не пристало,
   Не ты ведь судишь, а твоя усталость! -
   выдал очередной экспромт Иле.
   - Возраст и утомление сделали меня спокойным. Но это не означает, что я устал жить. Между мной и моей жизнью - огромная пропасть. Я большую часть своей провёл почти в абсолютной изоляции, в которой возвышался и крепчал мой дух. Но недавно мне открылась истина: мой дух не может более развиваться, время для этого прошло. Да и какой смысл в обратном, если всё, чего я достиг, так и останется лишь моим достоянием.
   - Всё это слишком сложно для меня сегодня. Не мог бы ты ответить попроще, без философских измышлений?
   - Честно? - переспросил старик. - Хорошо. Тем более, что мне уже не стоит бояться твоего гнева. Наоборот, по пути в крематорий я успею надышаться вольным воздухом!
   Фентрикюш некоторое время напряжённо молчал. Затем передал курительную трубку закончившему трапезу старику.
   - Я понял тебя, Иле! Общаясь с тобой, я удивлялся: как может чувствовать себя счастливым человек, запертый в подземелье, изолированный от людей?! Но ты был счастлив, постигая себя, свою сущность. А когда постиг - устал от жизни.
   - Верно. Но ты-то не должен устать от жизни.
   - Считаешь, что я не познал себя.
   - Ты жил отличной от моей жизнью. Ты должен был познавать не столько себя в себе, сколько себя в окружающем мире. О последнем, к сожалению, ты задумывался очень редко.
   - А какой в этом смысл, Иле? Я был этим миром, он полностью зависел от моего восприятия жизни, - с оттенком грусти сказал Фентрикюш.
   - Злоупотребление умом хуже отсутствия ума. Ты чувствовал себя хорошо, называл себя хорошим и убеждал в этом всех, потому что упивался своей властью! Это всё, что я могу сказать. - Иле с удовольствием затянулся душистым дымом. - Табачок у тебя хороший. Наверное, в Кидии собран. Там выращивают хороший табак!
   - Ты не договариваешь, Иле! Ты боишься сказать мне правду! - Кюш с раздражением вскочил с медвежьей шкуры.
   - Нет, не боюсь. Я считаю это излишним. Потому что ты сам знаешь...
   - Я называл себя хорошим и убеждал в этом всех. Но многие думали об этом иначе... - с обречённой тоской сказал Фентрикюш. - Я очень устал от умных разговоров, Иле. Тем боле, что не ради них появился в твоём подземелье в столь ранний час.
   - А ради чего?
   - Об этом чуть позже... Сыграй мне на скрипке. Ты давно не играл мне на скрипке.
   - Ты меня об этом не просил. А что тебе сыграть?
   - Твой опус "Только звёзды и я".
   - Но ты не любил его. Он тебе не понравился!
   - Я ошибался. Даже Великий кюш может ошибаться, потому что он - не Великий Дух.
   - Великий Дух тоже ошибается. Иначе он не создал бы столь несовершенного мира. - Старик усмехнулся и полез на стеллаж за скрипкой.
   - В несовершенстве современного мира моей вины больше, чем вины Великого Духа. Это ты хотел сказать? - Фентрикюш бросил подушку на медвежью шкуру. И устроился поудобнее. - Но почему ты не подсказал мне, как сделать его совершеннее?
   Старик ничего не ответил на это. Став у стола, он тронул смычком струны. Подземную комнату наполнила печальная душещипательная музыка. Казалось, наполненные безнадёжной тоской звуки касались обнажённого сердца. Угрюмо молчавшее за стенами замка мироздание равнодушно разглядывало чёрным оком планету. И -было в этом тьма-тьмущем зрачке страшная притягательная сила, которая затягивала в себя, одаривая абсолютным покоем... Абсолютным покоем... Покоем...
  
   10.
  
   Рочер спал, как обиженный бездомный щек, чуть слышно поскуливая и вздыхая во сне. Что ему снилось? Вчерашняя шахматная партия, истязающая плоть, дух и ум? А может быть, что-нибудь не из таких уж давних дней жизни в питомнике, в котором росли и воспитывались будущие воины и слуги Фентрикюша? Бедненький!
   Изна погладила Рочера по жёстким, непокорным рыжим волосам. Она-то выросла с родителями среди любви и нежности. А Роча в годовалом возрасте определили в питомник, в котором он прошёл жестокую школу выживания. Из питомцев жестокосердечные учителя и воспитатели готовили в основном равнодушных, прямолинейных исполнителе, верных слуг кюша. Но и среди воспитанников питомника попадались живые умом и лёгкие характером - как Рочер. Пусть один на тысячу, но всё-таки...
   И надо отдать Фентрикюшу должное: он делал из таких изгоев. Наоборот, приближал к себе, назначал на высокие должности. Чёрные и Управляющие замком всегда были из таковых. Почему кюш своих первых помощников называл Чёрными, Изна не знала. Наверное, их были десятки. Их всех, прошлых, олицетворял Чёрный Хэм - прямолинейный, жестокий и циничный. Ни один десяток слуг замка по рекомендации Чёрного Хэма оказались в резервации или превратились в жалкие кучки пепла за его двадцатилетнюю службу. И никто, никогда не видел Чёрного Хэма без сопровождения двух огромных, как гранитные глыбы, и диких, как волки из подгорных лесов, телохранителей. Чёрный Хэм спал с телохранителями в одной комнате, отгородив им уголок у входных дверей.
   Чёрный Хэм при всём этом был умным человеком и во всём замке уважал лишь троих: Фентрикюша, свою любовницу Айк и Рочера. Это спасало возлюбленного Изны от многих неприятностей. Наветчиков в замке было больше, чем мышей. Ершистый, часто не сдержанный на язык Рочер не раз нарывался на неприятности. Но из-за покровительства Чёрного Хэма и снисходительного отношения властителя Фентрии его дерзкие выходки сходили с рук. Так долго продолжаться не может - это понимала Изна. И боялась каждый день, каждый час, каждую минуту за своего рыжего. Не было во всей Фентрии мужчины, в которого она могла влюбиться так, как в Рочера. Даже Фентрикюш с его властью не смог бы покорить её своенравного сердца. В Рочера она влюбилась, едва её изящные руки обхватили замком мужественный стан Управляющего, когда тот увозил её из Ветии на белом и горячем скакуне.
   Изна приблизилась ближе к Рочеру и с нежностью поцеловала его в висок. Обычно после такой ласки он просыпался, сладко потягивался и привлекал её к себе. Но сегодня он никак не прореагировал на проявление чувств любовницы. Разве что перестал поскуливать во сне и, свернувшись калачиком, отвернулся от неё и по-детски засопел. Изна удовлетворилась тем, что вырвала его своим поцелуем из какого-то кошмарного сна.
   В дверь осторожно постучались. Изна мгновенно вскочила, накинула на своё прекрасное обнажённое тело белый атласный халат и бросилась двери с готовностью орлицы насмерть защищать своего птенца. Оно так и было: за спокойный сон Рочера она готова была выклевать глаз любому ворону. Изна уже через несколько секунд была у двери и схватилась за щеколду. Она боялась, что повторным стуком могли разбудить её возлюбленного.
   Медленно отворила Изна противно скрежещущую дверь. Перед ней стояла сияющая жизнелюбием Мага с большим подносом в руках. То, что увидела на подносе Изна, на некоторое время лишило его дара речи. Ей показалось, что на кухарку нашло временное умопомрачение, и она перепутала комнату Рочера с гостиной-столовой Фентрикюша. Даже в самом чудесном сне не мечтала он о таком завтраке: десятке золотистых рябчиков, обложенных щедрыми кусками великолепного висбургского сыра и спелыми помидорами. В центре подноса была водружена кривая бутыль с лучшим в Фентрии вином, какое слуги могли пробовать по напёрстку лишь раз в году - в день рождения Великого кюша.
   - Ты ничего не перепутала, Мага? - ошеломлённо прошептала Изна, боясь прикоснуться к подносу.
   - Я дивлена не меньше вашего! - сказала кухарка, пытаясь вручить тяжёлый поднос Изне. - Это завтрак Фентрикюша, но он приказал отнести его Рочеру. А себе приказал принести овсяной каши и белого столового вина.
   - Овсяной каши?! - От изумления Изна едва не уронила поднос. - Это же завтрак конюхов и пастухов!
   - Вот и я так думаю... - Мага расцвела счастливой улыбкой. - Что-то нехорошее случилось с нашим кюшем. Вчера ночью...
   Кухарка запнулась и покраснела. Она чуть не сболтнула лишнее. Изна, как умная и внимательная женщина, поняла, что это "лишнее" просто распирало счастьем Магу. И как любая женщина, Изна не могла отпустить кухарку, не выведав хотя бы толику тайны, с трудом держащейся в Маге.
   - Мага! Ты уже разнесла завтраки Фентрикюшу и Чёрному Хэму?
   - А как же! Я соблюдаю субординацию свято!
   - Вот и чудненько! Раз Фентрикюш пожертвовал свой завтрак, то пировать, так пировать! Составишь нам компанию?
   Кухарка нерешительно переминалась с ноги на ногу. С одной стороны кюш не поощрял, когда слуги вместе собирались за обеденным столом. С другой - когда ещё она сможет выпить лучшего в Фентрии вина и закусить его рябчиками?! Оглянувшись на пустой длинный коридор, Мага осторожно переступила порог комнаты Управляющего.
   С большим трудом Изна растормошила Рочера. И лишь благодаря тому, что поднесла к самому его носу аппетитно пахнущего рябчика. И через несколько мгновений Управляющий открыл изумлённые глаза.
   - Глазам своим я могу не верить, но носу!.. - сказал он, с искренним удивлением крутанув головой.
   Рочер резко отбросил одеяло, обнажив свои мужские прелести, и только после этого обнаружил присутствие Маги в комнате. Кухарка напрочь была лишена чувства стыдливости - даже не отвернулась. Зато всполошилась Изна, бросившаяся прикрывать одеялом возлюбленного.
   - Ты что здесь делаешь, несносная Мага?! - наконец, возмутился Управляющий.
   - Я приглашена на завтрак уважаемой. Изной! - нисколько не испугалась его гнева кухарка.
   - Хотя бы отвернулась, бесстыжая плутовка! - рассердилась и Изна.
   - С каких это пор женщина, взятая в замок из милости имеет власть большую, нежели Управляющий?! - ехидно спросил Рочер, одеваясь под прикрытием одеяла, которое держала Изна. - Ступай, Мага, к себе! Я испрошу у Фентрикюша разрешения посадить тебя на три дня в карцер. Не рябчиков откушивать, а хлеб и воду!
   Слова Управляющего нисколько не смутили кухарку, хотя Рочер был уверен, что Мага начнёт умолять его о прощении. Никто на свете не наглеет так, как женщина, отведавшая любви, пусть ни к чему не обязывающей, властителя.
   - Нет, нет! - Изна уронила одеяло. - Пусть останется, я прошу тебя! Это ни в коем случае не мой приказ, а каприз. Имею я право, как твоя любимая женщина на каприз?
   Натягивая брюки, Рочер внимательно вгляделся в Магу, лоснящуюся от распиравшего её счастья.
   - Впрочем, ты права, моя милая! - Миролюбиво хохотнул Рочер. - То, что позволено кюшу, иногда перепадает слуге. Раз он отдал мне свой завтрак, то почему бы не познать радость любви с двумя женщинами, как иногда делал это Фентрикюш в своём гареме?
   - Бесстыжий негодник! Извращенец! - Изна в возмущении застучала кулачками по его груди.
   - А почему ты не адресуешь эти слова Фентрикюшу? - Сарказму Рочера не было конца. По всему было видно, что он находился в весёлом расположении духа. Ещё бы! Тридцать восемь ходов в партии против кюша - это войдёт в историю. И хотя болело всё тело, будто по нему проехало десять конных телег, Управляющий был счастлив.
   - Потому что я люблю тебя! И ревную тебя! - ответила Изна.
   - А кюша, значит, не любишь?
   - Какие опасные разговоры вы ведёте! - Мага всплеснула пухлыми ручками. - А вдруг я окажусь наветчицей?
   - А разве это не так? - с ехидством спросил Рочер.
   Кухарка громко, от всей души расхохоталась.
   - Если тебя, Рочер, отправят в резервацию, замок погрузился в невообразимую скуку. От Чёрного Хэма слова не дождёшься, не то, что шутку. Бун от страха спрятал свой язык в свою широкую задницу, как и остальные олухи мужского пола. Горничные и прачки до того недалёкие, будто их из обезьянника взяли. Так что невыгодно мне на тебя наветничать! - разговорилась Мага.
   - А не боишься, что застав тебя у нас за завтраком, кюш всех троих отправит в резервацию? - спросил Управляющий, усаживаясь за стол.
   - Не боюсь. Самое большое - накажет карцером. А там втроём нам будет не скучно!
   - Откуда такая уверенность? - удивился Рочер, разливая по кубкам изумительное, искрящееся рубиновым цветом вино.
   - Потому что Фентрикюш тебя любит, Рочер! Только вида не показывает. А с некоторых пор, надеюсь, и меня. - Кухарка в который раз счастливо улыбнулась.
   До Изны дошёл смысл её слов. Ради этого она и пригласила Магу на завтрак. Значит, Фентрикюш провёл эту ночь у неё. Это весьма странно. Не менее проницательным оказался и Рочер.
   - Значит, кюш своей неподражаемо блистательной личностью сегодняшней ночью осчастливил тебя? Это более, чем странно. Он тебя предпочёл бесподобным красоткам из гарема, куда не заглядывал уже три месяца. Чем ты его приворотила?
   После этих слов Управляющего Мага ни на шутку испугалась. Ну кто её за язык тянул?! Если Фентрикюш узнает о её болтливости, резервация будет самым безобидным наказанием. И, поставив кубок с вином на стол, кухарка рухнула на колени перед Рочером.
   - Не выдавай меня, Рочер! Ради Великого Духа умоляю!
   - Успокойся, Мага! - Управляющий великодушно поднял её за локоть. - Я - не Чёрный Хэм. Без серьёзных на то причин стараюсь не докучать Фентрикюшу. Нас с Изной ты можешь не бояться, а вот с остальными в замке... С остальными держи язык на привязи!
   - Спасибо, Рочер! Я всегда знала, что ты лучший мужчина в этом замке! - Из чувства благодарности кухарка обняла его за шею и поцеловала в щёку.
   - Нет, Изна, тебе определённо придётся поделиться мною с Магой! - пошутил Рочер. Его возлюбленная при своей ревности бровью не повела.
   - Это может случиться только после того, как ты избавишься от меня. И никак иначе!
   - Ну ладно, дамочки! Давайте пить вино и жевать рябчиков! А то на самом деле кюш объявится. Или ты, Мага, ему понадобишься. От овсяной каши сыт не будешь - по своим юным годам знаю!
   Женщины с наслаждением выпили вино.
   - Изумительный вкус! - восторгалась Изна, впервые попробовавшая вино такого качества. - Я не знала, что такие вина существуют в Фентрии!
   - Таким вином надо наслаждаться не спеша, а не пить, как столовую кислятину! - с важностью сказала Мага. - И не бойтесь Фентрикюша. Он своим волкам две корзины пищи понёс. Значит, раньше, чем через два часа не вернётся.
   - Что можно делать в вольерах для волков два часа? - изумилась Изна.
   - А если допустить, что на эти два часа Фентрикюш сам превращается в волка? От него чего угодно можно ожидать! - Рочер хохотнул.
   - Свят, свят, свят! - Мага обвела лоб овалом. - Что ты такое говоришь?!
   - Испугалась, что с оборотнем спала? - Управляющий усмехнулся, но поднялся из-за стола и с рябчиком в руках прошёл к двери. Открыл её, убедился, что за ней никого нет, вернулся к столу. - А чем ещё, уважаемые мои дамы объяснить его небывалое долгожительство?
   - Язык твой, Роч, до добра тебя не доведёт! - с грустью сказала Изна. - Однажды ты пожалеешь об этом!
   - Волков да оборотней бояться - в лес не ходить! - Отмахнулся Рочер. - А скажи мне, Мага: чем кормит волков Фентрикюш? Что, например, он взял сегодня?
   - Что?.. Сырую и жареную телятину, хлеб, молоко, сыр, помидоры, вино...
   Управляющий в изумлении задумался.
   - Ладно. Может, такая порода волков, что молоко и сыр ест. Но помидоры и вино... Это, по-моему, ни в какие ворота! - Рочер медленно, смакуя, выпил второй кубок вина. Моя версия об оборотне не такая уж наивная!
   - Какой оборотень, Рочер?! Фентрикюш сам до смерти призраков боится! Ночью дрожал от страха, как осиновый лист! - заспорила с ним Мага.
   - Ты серьёзно, что ли? - удивился Рочер.
   - Его преследует призрак по имени Ия! - сказала кухарка и зажала рот рукой. Ей, конечно же, не следовало об этом говорить. - Ой, что теперь будет!
   - Ничего не будет, Мага! Просто надо молчать. И тебе, и мне, и Изне. Иначе... - Управляющий налил ещё по кубку вина. - Ты поняла меня?
   - Конечно, конечно! - с готовностью согласилась кухарка. - Я очень надеюсь, что всё будет хорошо!
   И тут в комнату Управляющего замком постучались. Все трое испуганно переглянулись, а Мага была готова залезть под стол.
   - Не дрейфите, дамочки! Фентрикюш никогда и ни к кому не стучится! - Рочер, оправив на себе дорогой халат, пошёл к двери.
   У дверей стояла перепуганная черноокая горничная.
   - Что случилось, Чин?
   - Я пришла прибираться в гарем, минут десять стучалась, но мне никто не открыл. Синеглазая Би через дверь прокричала мне, что Буна нет на месте. Мы, горничные, обежали весь замок, но кастрата не нашли. Его нет даже у гвардейцев! - Чин была перепугана.
   - А у Фентрикюша?
   - Кюш ушёл к волкам. А Чёрный Хэм покинул замок ещё на рассвете.
   - Хм-м... - Управляющий в задумчивости почесал затылок. - Без кюша и Чёрного Хэма мы вряд ли что-нибудь выясним. Ступай, Чин, по своим делам! Я предприму кое-какие меры.
   Чин, видимо, услышала перешёптывание Изны и Маги и сразу же навострила уши, даже сделала невольную попытку заглянуть в комнату через плечо Рочера. Горничные в замке были искусными наветчицами, и Управляющий стеком слегка приложился к её выгнутой спине.
   - Марш отсюда, если не желаешь следующих три дня провести в карцере!
   Чин, так и не удовлетворив своего любопытства, поспешила удалиться. Уже на расстоянии пяти шагов замедлила ход и обратилась к Управляющему:
   - Уважаемый Рочер! Через какое время придти прибираться к вам?
   - Без тебя обойдёмся! Изна - не белоручка! - с раздражением ответил он. - Узнаю, что ты что-то вынюхиваешь, Чин, отправлю горничной в резервацию!
   - Что ты, что ты, уважаемый Рочер! Как можно!
   "Так я тебе и поверил! - Управляющий иронически скривил губы. - Сегодняшними подозрениями не преминешь поделиться с Буном, а тот - с Фентрикюшем... Но где шляется этот несчастный кастрат"?!
   Рочер не знал, что ему делать. С одной стороны, Фентрикюш дал ему три дня отдыха, а с другой, может строго спросить за то, что не принял никаких мер к розыску евнуха. Через полчаса Мага со своими помощниками должна кормить гарем, а без кюша или Буна в гарем не попадёшь. Странные дела стали происходить в замке!
   "Ну да ладно. Зато жить будет не скучно"! - удовлетворился этой мыслью Управляющий.
  
   11.
  
   Фентрикюш во сне улыбался - тихо и застенчиво, как ребёнок. Ни Иле, ни кто-либо из фентрийцев не видели такой обнажённой улыбки на лице непреклонного и жестокосердечного правителя. И что такое тот должен был видеть во сне, чтобы так мило улыбаться? Неужели сам Великий Дух назначил его в свои помощники? Ведь иных причин радоваться у кюша не было и быть не могло.
   Фентрикюшу снился сон из далёкого-далёкого детства. Ослепительно солнечный день в долине за Висбуром. Широко и спокойно несёт свои воды по долине главная река в королевстве - Фентр. Они идут по долине, которую заселили могучие дубы. Они - король Фентрии Лилин Двенадцатый, королева Лили и их сын, маленький принц Эви. Точно Эви? - даже во сне сомневался кюш, почти забывший имя, данное ему отцом и матерью. Эви сидит на могучих плечах своего отца. Ему высоко, и даже с расстояния двухсот шагов он видит голубую и ласковую реку Фентр и рыбаков на её берегу, Нежную песню шелестит лёгкий ласковый ветерок в раскидистых кронах дубов, высоко в зените завел восторженную оду солнечному дню жаворонок, а он, Эви, счастлив и хохочет, крепко ухватившись за мягкие, льняные кудри отца. Лилин Двенадцатый тоже счастлив и добродушно смеётся, подскакивая с малышом на плечах.
   Разве таким простым и примитивным должно быть человеческое счастье? И Фентрикюша, и того, кто чистит стойла в конюшне? Почему-то об этом подумал кюш, проснувшись. Ещё звучала душещипательно грустная музыка скрипки Иле. Значит, проспал Фентрикюш совсем немного, несколько минут, и успел увидеть такой странный, но приятный сердцу сон. Ах, если бы можно было уснуть и никогда не покидать этого сновидения! И кюш не открыл лаз, пытался вернуть увиденный сон и снова погрузить в него своё сознание. Но у него ничего не получилось. Лишь темнота и грустно звучащая скрипка. А в долине между Фентром и Висбуром уже, верно, проснулось солнце и золотым гребешком притаилось в кудрях ближнего к реке дуба.
   "Проснувшись утром и не улыбнувшись солнцу, я обкрадываю себя. Я обкрадываю себя и насилую свою душу с тех пор, когда мне показалось мало просто жить, а захотелось познать суть жизни. Год за годом просачивалась сквозь песок радость восприятия мира, пока я не заделался законченным пессимистом. Анализируя бесстрастно себя и мир, себя в мире и мир в себе, нельзя быть самому хоть толику счастливым. Разве может чувствовать счастливой себя лягушка, находящаяся на столе зоолога-экспериментатора?! Моя плоть, распластанная под ножом моего больного сознания, изнывает от боли. Человека сделало человеком любопытство. Любопытство сделало меня несчастным пессимистом".
   Фентрикюш испугался своих мыслей, потому что подобным образом он не думал никогда. Так думать и писать может только Иле, который почти сошёл с ума из-за отшельнического существования. То, что пришло в голову кюша после пробуждения, несомненно вычитано им из какого-нибудь трактата Иле по философии. Старик ещё вдохновенно играл на скрипке свой опус "Только звёзды и я", а Фентрикюша продолжали терзать странные мысли, словно рождавшиеся в спёртом воздухе подземелья и беспрепятственно проникавшие в подкорку его мозга.
   "Вместо свежего кислорода я глотаю горькие истины, которые на самом деле не являются истинами. Не всегда дорога, которую ты узнал, приведёт тебя к конечной цели, которую ты определил себе. Знания, которые ты накопил и не выпустил беспечно на волю, в конце концов, раздавят тебя. Кусая жизнь со всех сторон докучливыми вопросами, ты не заметишь, как они загрызут самого тебя. И после этого ты просыпаешься и не улыбаешься солнцу. И с тоской копаешься, роешься в своём сознании, пытаясь отыскать там крупицу детства, чтобы хотя бы ещё мгновение порадоваться жизни, чтобы твоё уставшее сердце хотя бы одним ударом откликнулось на восходящее солнце".
   Слава Великому Духу, что Иле закончил свой опус, иначе бы странные мысли безжалостными паразитами высосали мозг Фентрикюша.
   - Хорошая музыка, Иле! Только под неё я успел увидеть странный, но приятный сон, а потом меня посетили невероятные для Великого кюша мысли. Вот послушай!
   Кюш пересказал свои мысли, возникшие минуту назад, не сомневаясь, что это были вовсе не его размышления.
   - Из какого твоего трактата вся эта белиберда?!
   - Ошибаешься, кюш! Это не из моего трактата, а из книги твоего отца Лилина Двенадцатого "За год до прощания".
   - Великий Дух! Я не держал её в руках уже лет десять!
   - Таково устройство человеческого мозга. То, что читал вчера, можешь напрочь забыть назавтра. И цитировать целыми страницами прочитанное много лет назад. - Иле затолкал скрипку на стеллаж. - С тобой что-то произошло, кюш. Ты сегодня не похож на себя.
   - Произошло, Иле! - Фентрикюш поднялся с медвежьей шкуры. - У тебя, случаем, не появлялся призрак Ии?
   - Ии? Твоей любовницы, которую ты казнил в крематории?
   - Да.
   - А разве призракам интересен призрак? - горько усмехнувшись, ответил Иле.
   - Ладно, старик! Поговорим завтра. А сейчас мне надо идти, потому что у меня дурное предчувствие: что-то случилось в замке. - Фентрикюш забрал пустые корзины. - Надеюсь, тебе и твоему Кешу хватит еды?
   - Хватит, если не забудешь обо мне на неделю.
   - Такого быть не может в принципе! Кстати, как ты можешь дружить с такой противной тварью, как серая мышь? - спросив, кюш передёрнул плечами.
   - В моём положении можно подружиться с гремучей змеёй!
  
   Скорым шагом войдя в гостиную комнату, Фентрикюш застал в ней Рочера. Управляющий стоял у кресла, одной рукой облокотившись на его спинку, в задумчивости глядя в камин. Кюш не праздновал задумчиво-бездеятельного состояния слуг, но на таких должностях, как Чёрный и Управляющий замком, держать дураков было не резон - себе в убыток.
   - Почему ты находишься здесь, Рочер, если я дал тебе три дня отдыха? - спросил Фентрикюш, отбросив корзины в сторону.
   Управляющий внимательнее, чем это положено по этикету, всмотрелся в кюша, словно изучал его. Рочер заметил странно большой ожог на шее властителя, и тот инстинктивно поднял до ушей воротник свитера.
   - Я с удовольствием отдохнул бы, Великий кюш! Но в замке чрезвычайное происшествие.
   - Я чувствовал это, поэтому... - Фентрикюш с недоумением посмотрел на Рочера, который слишком внимательно рассматривал на этот раз его руки. Он не подозревал, что Управляющего волновала его версия о кюш-оборотне. - Ты сегожня весьма странный, Рочер... Уж не собрался ли просить меня о матче-реванше?
   - Упаси, Великий Дух! Я едва на ногах держусь!
   Едва на ногах держался от усталости и выпитого вина Рочер, а устало усмехнулся властитель Фентрии.
   - Что произошло в нашем скучном и покойном, как кладбище, замке?
   - Исчез Бун! Мы обыскали весь замок, казармы гвардейцев, но его нигде нет. Давно пора кормить гарем, а мы не можем туда попасть!
   - Странно... Может быть дрыхнет без задних ног, придурок?
   - Не похоже. Би докричалась, что его нет на месте.
   - Ладно. Пойдём в гарем, разберёмся! - Кюш снял с шеи тяжёлую связку ключей. Казалось, повесь такую на шею Рочера, и он согнётся до самой земли. - Пора этого тупоумного кастрата отправлять в резервацию!
   Управляющий едва поспевал за Фентрикюшем. Тем более, что ноги его после вчерашней игры были ватными. Кюш, оглянувшись на него, засмеялся.
   - Ты сможешь выиграть у меня, Рочер, если займёшься гимнастикой. Я прикажу выдать тебе ключ от спортивного зала. Пусть полковник занимается не только с гвардейцами, но и с тобой!
   Рочер испугался, умоляюще посмотрел на правителя. Он знал, что полковник, а тем паче Чёрный Хэм изводят гвардейцев муштрой.
   - Не приведи. Великий Дух! Уж лучше в резервации, чем на занятия к полковнику!
   Вдруг Фентрикюш громко расхохотался. Вдруг - потому что за три года Управляющий видел его смеющимся не более десятка раз.
   - Как знаешь! Я-то думал, что ты хочешь выиграть у меня, чего бы это тебе не стоило. Или я не прав? Признавайся, негодник, как на духу!
   - Хочу, Великий кюш! Но боюсь молодым попасть в резервацию...
   - Наглец! ты должен был ответить, что у кюша выиграть не представляется возможным, потому что он самый умный и талантливый во Вселенной!
   По спине Рочера пробежал холодок. Права хитрая и осторожная Изна: он погибнет во цвете лет из-за своего языка. Слава Великому Духу, что они пришли левое крыло замка, где в бывшем зале для балов отгородили одиннадцать комнат для наложниц и присматривающего за ними евнуха. Фентрикюш, даже не взглянув на связку, нашёл нужный ключ и открыл дверь. В первой комнате, где должен был находиться Бун, никого не было, узкая кровать кастрата даже не расправлялась.
   - Проклятый идиот! Куда он подевался?! - возмутился Фентрикюш, распахивая дверь в следующую комнату - старшей наложницы Би. Та в ожидании завтрака прикорнула и опомнилась лишь, когда кюш открыл третью дверь.
   Не обращая внимания на вскакивающих полуобнажённых, перепуганных наложниц Фентрикюш стремительно продвигался дальше, взмахом руки приказывая остановившемуся Рочеру следовать за ним. Управляющий впервые был в гареме. Впрочем, кроме Би, которой разрешалось по делам отлучаться из гарема, никто, кроме Буна и горничной Чин, не видел остальных наложниц.
   Наконец, властитель достиг десятой комнаты, в которую из одиннадцатой шмыгнула обнажённая наложница.
   - Ти?! - загремел, отдаваясь гулом, голос Фентрикюша. - Что ты делала у Фи?
   Девушка, юркнув в постель, натянула до подбородка простынь, круглыми от ужаса глазами смотрела на кюша и потеряла дар речи.
   - Я тебя спрашиваю, жалкая развратница: что ты делала у Фи?
   Дрожа всем телом и заикаясь, несчастная наложница ответила:
   - М-мы н-нем-н-ножко п-поболтали...
   По взлохмаченным волосам наложницы, по разрумянившемуся лицу можно было без труда определить, что разговор у Ти и Фи состоялся весьма бурный и приятный для обеих.
   - Тебя и Фи я жду в комнате Буна через пять минут! - сказал Фентрикюш наложнице таким тоном, будто уже приговорил её к смерти. Рочер подозревал, что так оно и было. Он жалел это красивое, трясущееся от ужаса существо - Ти. Но не в силах был помочь ей.
   Они вернулись в комнату Буна, где их ждала уже одевшаяся и причесавшаяся Би. Она была встревожена и перепугана не меньше, чем Ти.
   - Что творится в гареме, Би?! - Фентрикюш взял за ухо старшую наложницу, и из её глаз от боли брызнули слёзы. - Пышным цветом цветёт лесбиянство! С сегодняшнего дня я лишаю гарем горничной. Будете сами убирать комнаты и топить камины! И чистить туалеты! Более того! Рочер, выдашь им нитки и спицы. А ты, Би, обучишь всех вязанию. Будете вязать свитера для гвардейцев. Только безделье толкает вас на извращения!
   Властитель Фентрии отпустил побагровевшее ухо наложницы, и Рочер облегчённо вздохнул. Может быть, минет беда легкомысленных Ти и Фи? Управляющий замком не одобрял наложниц-извра- щенок, но и понимал их. Молодые тела женщин жаждали ласк и любви, а Фентрикюш по одному ему известной причине не заходил в гарем.
   - Рочер! - обернулся к нему кюш. - Обещанный мною трёхдневный отпуск начнётся с завтрашнего дня. А сегодня, увы... Чрезвычайные обстоятельства. Вот тебе ключ от гарема. До вечера ты должен выяснить обстоятельства исчезновения Буна. Я уверен, что эти фурии кое-что знают. В процессе дознания разрешаю избивать развратниц до полусмерти!
   "Избивать несчастных женщин - это уж слишком"! - с горечью подумал Рочер.
   У него хватит хитрости выведать тайны кастрата без применения физической силы.
   - Проведу дознание с пристрастием, будь уверен, Великий кюш! - ответил Управляющий, принимая ключ от гарема.
   - Рочер, пока я разберусь с чёртовым племенем развратниц, ты сходи в казармы и приведи двух гвардейцев, которые сегодняшней ночью охраняли вход в замок. Приведи их к спортивному залу при полном параде и при шпагах!
   "Что бы это могло значить"? - размышлял Управляющий, перемещаясь в угрюмом пространстве замка.
   Исчез Бун, и это не сулило ничего хорошего стоявшим ночью на часах гвардейцам. Проклятый, тупоумный кастрат! Заварил кашу, которую теперь будут расхлёбывать гвардейцы и наложницы. Слишком решительно был настроен Фентрикюш. Слишком зол он был сегодня. Нынче в замке будет страшная буря! Великий Дух! Защити его, Рочера, и Изну от гнева властителя Фентрии!
  
   12.
  
   Гвардейцы Кресс и Бусс - широкоплечие, ладные, высокие мужики. Тёмно-русые, голубоглазые, с розовыми от здоровья и молодости щёками, они походили на братьев-близнецов. Они и были братьями, но во втором колене. Их забрали в питомник, когда их отцы - родные братья - подрались из-за межи, и высокий суд отправил обоих на помидорные плантации Фентрикюша до конца дней своих обеспечивать стол властителя краснорожими томатами.
   Гвардейцы Кресс и Бусс - одни из лучших в когорте кюша - пребывали в полном недоумении. Они бодрствовали всю ночь, охраняя главный вход в замок, и даже тень мыши не могла прошмыгнуть мимо них. А тут, по словам Управляющего замком, пропал кастрат Бун. Такого быть не могло, чтобы объёмная туша ушла из замка незамеченной. Последним в замок вошёл Фентрикюш, и никто больше не выходил.
   Братья шли, плотно прижавшись друг к другу плечами, следом за Рочером - не выспавшиеся и злые. Они мучительно искали ответы на вопросы: в чём они виноваты и, если виноваты, почему кюш вызывает их при полном параде и при шпагах? Не собирался же Фентрикюш наградить их за пропажу тупоумного евнуха! Может быть, они будут сопровождать кюша в какой-то важной поездке по Фентрии? Не похоже. Во-первых, в поездки по стране Фентрикюш брал гвардейцев, не бодрствовавших ночью накануне, а во-вторых, числом не меньше десяти во главе с малым командиром. Они пытались расспросить обо всём у Рочера, с которым вместе росли в питомнике, но тот сам мало что понимал в произошедшем. И Управляющий в полном неведении о будущем шёл впереди них на негнущихся ногах.
   Печатаемые гвардейцами шаги с гулким эхом разлетались по пустым коридорам замка, а двери тренажёрного зала уже были открыты.
   Войдя в спортивно-тренажёрный зал, Управляющий замком опешил от удивления. За время своей службы в замке он такого ещё не видел: вдоль стен огромного помещения плотно стояли обитатели замка, будто их собрали на какое-то торжественное мероприятие. В центре зала мрачной скалой стоял Фентрикюш. А рядом с ним - наложницы Ти и Фи, умирающие от страха. В спёртом воздухе зала витали флюиды трагедии. Это своим тонким нюхом почувствовал Рочер.
   Фентрикюш, увидев Кресса и Бусса, сделал свирепое лицо. Он, конечно, был недоволен, что виновными оказались одни из лучших его гвардейцев - братья. Гвардейцы, подойдя к кюшу на расстояние трёх шагов, остановились, щёлкнув каблуками ботинок. Встретившись с недоумевающими голубыми взглядами братьев, властитель Фентрии на несколько секунд задумался. Но затем неумолимо-решительно сжались его полноватые губы. Холоднее сделались его серые с зеленоватым отливом глаза. Он поднял свою огромную длань вверх, требуя тишины, хотя она в тренажёрном зале стояла такая, что слышен был бы шорох пробегающей мыши.
   - Я собрал вас здесь в назидание! - громовым голосом начал Фентрикюш. - Эти две шлюхи Ти и Фи, с роскоши и праздности жившие в гареме кюша, занимались друг с другом прелюбодеянием. Я должен был отправить обеих в резервацию. Но сегодня я добр и великодушен. Поэтому судьбу каждой отдаю воле Великого Духа. Лишь одна из них попадёт в резервацию. А вторая... Вторая станет наложницей одного из этих гвардейцев, позволивших улизнуть из замка тупоумному кастрату Буну. Она будет наложницей того, кто победит в честном бою насмерть.
   До Рочера дошла суть задуманного кюшем. Да, сегодня он великодушен. Двое из четверых останутся в живых и даже, может быть, обретут счастье в объятиях друг друга. Но для этого один должен убить другого.
   - Кресс и Бусс! Сегодня из этого зала живым и с наложницей уйдёт только один из вас. Такова моя воля! - Фентрикюш полез в глубокий карман длиннополого камзола и вытащил оттуда серебряный тафран. - Я бросаю жребий. Если выпадет моё изображение, то выбирать наложницу будет Кресс. Если наоборот - Бусс.
   Тафран в сумасшедшем верчении взлетел вверх, к самому потолку зала, и через несколько секунд упал на утоптанный земляной пол. Счастливым, возможно, лишь на короткое время оказался Кресс. Он может выбрать из двух ту, что ему понравится. Он подошёл к наложницам и после секундного раздумья положил руку на плечо черноокой Ти - более обаятельной и шустрой.
   Фентрикюш, усмехнувшись, кивнул головой в знак согласия. Он одобрил выбор Кресса, ибо, когда хаживал в гарем, из десяти наложниц чаще отдавал предпочтение весёлой и сумасбродной Ти. Но сегодня Ти и Фи равны перед неумолимы роком. Судьба каждой зависит от победы одного из братьев. Они больше не будут греховно ласкать одна другую. Одна из них будет следующей ночью любить гвардейца, а другая, дрожа от холода, пытаться уснуть в продуваемом всеми ветрами бараке резервации. Как же будут болеть Ти за Кресса, а Фи за Бусса, ещё час назад не знавшие об их существовании! На какие невообразимые повороты способен слепой рок! Рок ли? Ведь всю эту интригу остроумно закрутил он, Фентрикюш. И никакой рок не оспорит его воли!
   Кюш суровым взглядом приказал отойти к стене Рочеру и наложницам гарема. Вместе с ними отошёл и сам. Рочер почувствовал, что кто-то цепко ухватился за его локоть. Конечно же, это была его незабвенная Изна. Её бесовские зелёные глаза пылали неистовым огнём любви. Наклонив голову к его уху, Изна прошептала:
   - Я рада видеть тебя живым, мой милый! Что здесь происходит?
   - Молчи, если не хочешь оказаться на месте этих несчастных! - шёпотом ответил Рочер.
   Фентрикюш громко хлопнул в ладоши - так, что все, находившиеся в спортивно-тренажёрном зале, вздрогнули.
   - Кресс и Бусс, начинайте!
   До братьев ещё не до конца дошла суть происходящего. Снимая камзолы, каждый из них думал, что они готовятся к тренировочному бою, в котором не раз сходились в этом тренажёрном зале. И ни один из них не был уверен, что победит именно он.
   Зазвенели, скрестившись, шпаги.
   Из двух гвардейцев Фентрикюшу более нравился Кресс - мужественный и напористый. А Рочеру импонировал Бусс - более тонкий и чувственный. Кюш положил тяжёлую руку на плечо Управляющего.
   - Ты на кого ставишь, Рочер?
   - На Бусса, - честно ответил Управляющий.
   - Идёт. Я ставлю на Кресса. Твои три дня отдыха на мою дюжину куропаток. Согласен?
   - Согласен! - с вызовом ответил Рочер, и его зелёные глаза зажглись азартом.
   Теперь Управляющий всецело болел за Бусса. Изящный Бусс хотя бы своей победой щёлкнет по носу зазнавшемуся властителю, а заодно выиграет для себя жизнь и любовь томной Фи. В отличие от своего любовника, Изна наблюдала за боем со страхом, и с жутким ужасом - побледневшие до цвета снега Ти и Фи. Каждая из них уже обожала и любила своего невольного избранника, как ни одна из женщин Фентрии. И не изменили бы своего к ним отношения, даже если бы Кресс и Бусс были уродами.
   С самого начала Кресс начал теснить Бусса, и тот кружил по залу, пытаясь отбиться от яростных атак брата. Казалось, вот-вот его искусная защита рассыплется перед мощью Кресс. Один острый выпад следовал за другим. Несколько из них Бусс отбил, когда шпага соперника буквально касалась его груди и живота. В такие моменты вздрагивал зал и отчаянно визжала Фи. А как же иначе? Она была молода и страстно желала жить. Фентрикюш с ехидцей взглянул на Рочера. а тот внимательно - не на перекрещивающиеся и звенящие шпаги, а на лицо Бусса. Оно было серьёзным и спокойным. Так могли держаться только люди, не сомневающиеся в своей победе. Уклоняясь от выпадов брата, Бусс выжидал момент для контратаки.
   И Рочер понял это. Хаотичные атаки Кресса могут привести к одному-двум ранениям Бусса. Но выпад последнего будет единственным, который и решит исход боя. Чем спокойнее выглядел Бусс, тем больше злился и распалялся Кресс. Именно поэтому он пошёл в решительную и отчаянную атаку, поставив на неё всё. Пошёл в атаку, могущую смести всё на своём пути. Но добился лишь того, что коснулся вскользь левого плеча брата. Белая рубашка гвардейца окрасилась кровью, а Фи истошно завизжала. Бусс остановился лишь на секунду и принял боевую стойку. Взгляды Кресса и Рочера на секунду пересеклись, и Управляющий понял, что этот гвардеец обречён.
   Кресс снова пошёл в атаку, но на этот раз с опаской. Бусс отбивался, спиной приближаясь к Фентрикюшу и Рочеру. Атакуя, Кресс вдруг сделал паузу, и в следующее мгновение резко, помогая всем мощным своим телом руке направил шпагу прямо в сердце брата. Одно движение, почти неуловимое для глаза, Бусса, и шпага брата прошла мимо. В то время, как сам Кресс напоролся на шпагу соперника, которая наполовину вошла в его живот.
   Кресс рухнул на колени после того, как Бусс резко вытащил шпагу из раны брата. Глаза Кресса были полны недоумения и страха. В азарте боя он совсем забыл, что шпаги у них боевые, без наконечников в виде шариков на остриях. Бусс сделал шаг в сторону и уронил шпагу, собираясь броситься брату на помощь.
   - Бусс, добей его! - жёстко приказал Фентрикюш. - Только один из вас покинет этот зал живым!
   Взвизгнув, упала в обморок Ти, а Бусс направил на кюша взгляд, полный мольбы. Кресс, которому до смерти оставались мгновения, всё ещё стоял на коленях, левой, окровавленной рукой зажимал Рану, а правой всё ещё держал шпагу. Он бросил в сторону Фентрикюша ненавидящий взгляд. До кюша был всего один шаг, и терять Крессу было нечего. Он мог собрать последние силы и сделать выпад в сторону жестокого властителя, чтобы хотя бы проверить: а так уж он бессмертен? Но смелый Кресс даже не подумал об этом. Это подумал Рочер, и мурашки побежали по его спине.
   - Это же мой брат, Великий кюш!
   - Если хочешь жить, ты добьёшь его! Так повелел Великий кюш! - Глаза Фентрикюша пылали гневом.
   - Нет, - твёрдо сказал Бусс и опустил голову.
   - Тогда ты Кресс, убей его, и у тебя с помощью лекаря останется шанс выжить!
   - Нет, кюш! Даже если бы рана была лёгкой, я никогда не сделал бы этого! - с ненавистью прохрипел Кресс и с отвращением отбросил шпагу в сторону.
   Фентрикюш повернулся к Рочеру.
   - Возьми шпагу Кресса и приколи обоих!
   Такого поворота Управляющий замком не ожидал, от неожиданности даже отступил на шаг от Фентрикюша. Но быстро взял себя в руки.
   - Если бы твоей жизни, кюш, угрожала смертельная опасность, я бы, не задумываясь, сделал бы это! _ с волнением и достоинством ответил Рочер. - Но убивать безоружных людей - уволь! Я не палач Фруг. Поручи это дело ему!
   - Хорошо - Фентрикюш сделал шаг вперёд и поднял шпагу Кресса. - Я не такой чистоплюй, как ты. Я убью Кресса, Бусса и тебя! За дерзкое ослушание!
   Кресс на коленях подполз к брату и ухватился слабеющими руками за его рукав.
   - Ты должен это сделать, брат! Мне всё равно осталось жить несколько минут. А ты избавишь меня от мучений и спасёшь две жизни! Умоляю тебя!
   Из голубых глаз Бусса щедро катились слёзы. Кюш с любопытством наблюдал эту сцену. Подобную трудно было -придумать даже великому комедиографу. Властитель Фентрии, постукивая шпагой по своей ноге, был доволен: задуманный экспромтом спектакль вышел на славу. И то, что провинившиеся гвардейцы оказались двоюродными братьями, добавило сюжету остроты. В Фентрии что-то должно происходить, иначе история остановится, а летописцы останутся без работы. Он, Фентрикюш, совершенно напрасно убрал театр из замка. Отправив автора пьесы, в которой намёками и недомолвками высмеивался Великий кюш, в резервацию, он выгнал из замка и актёров. И что? Те устроили балаганчик, разъезжают по Фентрии и ещё с большей ядовитостью высмеивают правителя -страны. Искусство требует жертв, но малых, чтобы не было основательно подмочена репутация кюша.
   Бусс прижал к своей груди голову раненого Кресса.
   - Прости меня, брат! Я не должен был делать этого!
   - Мы рабы, Бусс, и не в силах изменить этот мир. Окажись на моём месте ты, мне пришлось бы сделать то же самое. Я люблю тебя, брат, и поэтому легко приму смерть от твоей руки. Гибель от шпаги гораздо возвышеннее сгнивания заживо в резервации. Прощай, Бусс! Смелее!
   - Прощай, Кресс!
   Обливаясь слезами, Бусс вонзил шпагу в сердце брата. Через секунду тело Кресса выгнулось и обмякло в его руках. Бусс зашёлся в рыданиях, визжала и выла Ти. Смотреть на это не было никаких сил, но Рочер удержала в себе праведные, но резкие слова, рвущиеся из груди. Прикусив нижнюю губу, он гладил по волосам плачущую Изну успокаивая её и себя.
   Фентрикюш резко отбросил шпагу в середину зала.
   - Рочер, обеспечь порядок и спокойствие в замке! К ужину придёшь с докладом!
   Властитель Фентрии не стал дожидаться ответа от обескураженного Управляющего, а широким уверенным шагом покинул спортивно-тренажёрный зал. Толпа слуг замка заразилась эмоциями: кто-то плакал, кто-то равнодушно обсуждал увиденное, а самые жестокосердечные были в восторге от кровавого спектакля. Многие из них умозрительно не поставили себя на место Кресса.
   "Безмозглые животные"! - мысленно выругался про себя Рочер и подозвал двух угрюмых охранников-гвардейцев.
   - Всех разогнать по местам и как можно скорее! - жёстко, будто он был Чёрным, приказал Рочер.
   И Охранники с энтузиазмом, посвистывая стеками, стали разгонять слуг. Знал своё дело палач Фруг, который, схватив Ти за волосы, потащил её у выходу. Через полчаса, наголо остриженная, она уже будет на пути в резервацию, из которой ещё никто из слуг не возвращался.
   - Как же так?! Как же так?! Зачем такая жестокость?! - через всхлипы спросила Изна, дрожащая всем телом и плотно прижимающаяся в Рочеру.
   - Это не худший из вариантов! - угрюмо ответил Рочер. - По крайней мере, двое из четверых могут и дальше наслаждаться жизнью.
   Через несколько минут в тренажёрном зале остались Бусс, убивающийся над телом брата, Рочер с Изной, Мага, Фи, с глупо-счастлиым лицом стоящая возле нового своего повелителя, и два могильщика, которые должны отнести труп в крематорий.. Их мерзкие вороньи позы до тошноты были противны Рочеру, и он вышел из себя.
   - Что топчетесь, гиены падальные?! Кресс погиб в бою и будет похоронен, как воин, на гвардейском кладбище! Вон отсюда!
   Один из могильщиков - одноглазый, с крючковатым носом и ссохшимся почти до мумии лицом - пытался оспорить решение какого-то Управляющего замком.
   - Кресс совершил проступок, и его труп - наш!
   Рочер подскочил к могильщику, схватил его за ворот старой, воняющей мертвечиной, чёрной куртки.
   Рочер подскочил к могильщику, схватил его за ворот старой, воняющей мертвечиной, чёрной куртки.
   - Кресс не проступок совершил, а поступок, на который не способна твоя гадальная душа. Если вы не уберётесь отсюда, через час Фруг будет стричь вас! Я позабочусь об этом!
   Таким разгневанным Управляющего могильщики не видели никогда. И поспешили от греха подальше удалиться. Они были уверены, что скоро их добычей будет сам Рочер. Поступить против правил, установленных Великим кюшем, - на это не решался даже Чёрный Хэм!
   - Мальчишка, ищущий смерти! - буркнул, уходя, крючконосый могильщик.
   Рочер слышал эту вызывающую фразу, но предпочёл не придавать ей значения. Очерствевшие сердцем тупоумные могильщики могли вызвать лишь сожаление. Управляющий подошёл к Буссу и с соболезнованием положил руку на его плечо. Гвардеец осторожно опустил труп брата на пол, поднялся.
   - Спасибо тебе, смелый и великодушный Рочер! Сколько отпустил мне жизни Великий Дух - вся она будет посвящена тебе!
   Рочер поверил этим высокопарным словам, потому что сказаны они были от чистого сердца. Среди гвардейцев появился близкий ему человек, который при случае отдаст за него жизнь.
   - Тебе помочь, Бусс?
   - Нет, я сам донесу Кресса до казармы. Он для меня был самым близким человеком на свете. Теперь таковым являешься ты!
   - Я не сделал ничего особенного...
   - Нет, ты смелый, не побоялся перечить Фентрикюшу под угрозой смерти. Ты благородный, потому что не дал надругаться над памятью брата.
   - Хорошо, Бусс. Похороните Кресса на гвардейском кладбище со всеми почестями. А у меня дел невпроворот. Извини!
   - Рочер, ты рискуешь нарваться на гнев Фентрикюша! А это опасно для жизни! - с грустью сказал гвардеец.
   - Все мы рискуем в этой жизни каждый час, каждую минуту! - Отмахнулся от своего страха Управляющий. - Противно жить, каждую минуту умирая от страха!
   - Роч, может быть, Бусс прав? Крессу теперь всё равно... - попыталась уговорить возлюбленного Изна, которая уже пришла в себя после пережитого.
   - Нет, не всё равно! Кресс был храбрым воином. И честным. И похоронен он должен быть, как павший в бою! - Резко, тоном, не терпящем возражения, ответил Рочер.
   - Но сам ты можешь попасть в резервацию и там окончить свои дни! - Сомнения ещё не покинули Бусса.
   - Я не воин, и мой путь предсказуем. Завтра, послезавтра, через год!... До встречи, Бусс! - И Рочер повернулся к Маге. - А ты что стоишь, рот разинув, когда мужчины разгшоваривают?! Бегом за завтраком этим шлюхам! Одна нога здесь, другая там!
   Бусс взвалил труп брата на плечо и пошёл к выходу. Остановившись перед Рочером, благодарно склонил голову перед ним. Фи, всполошённая и верная, как комнатная собачонка, послушно семенила за ним. В отличие от остальных, она была счастлива. Не великая радость томиться в застенках гарема, месяцами ожидая любви Фентрикюша. И пусть жизнь в гвардейской казарме проще и беднее, зато они с Буссом могут любить друг друга едва не каждый день. И будет она у Бусса одна, потому что тот ещё не успел обзавестись любовницей.
   Рочер и Изна остались в тренажёрном зале одни. Она бросилась к нему на шею и стала часто, нервно-страстно целовать его лицо: лоб, глаза, щёки, губы.
   - Я боюсь за тебя, мой возлюбленный! Ты слишком дерзок, ты часто перечишь Фентрикюшу!
   - И ты любила бы меня, если бы я заколол Кресса и Бусса?
   - Я бы поняла это и простила! Я любила бы тебя, даже если бы тебе пришлось убить половину слуг этого замка!
   - Да-а... - только и сказал Управляющий. - Пошли, Изна, от этого проклятого места!
   - Мы идём домой в наше уютное гнёздышко?
   - Я устал и сделал бы это с большой радостью, но... - Рочер показал ключ от гарема. - Я должен провести некоторое время с этими ненасытными стервами - наложницами Фентрикюша.
   - Некоторое время провести в гареме?! - ужаснулась Изна.
   - Да, моя рыжая фурия! Они ополоумели без мужской любви. В результате - видишь, что случилось. Я должен успокоить их лаской и любовью, - мрачно пошутил Управляющий.
   - Лаской и любовью?! - В зелёных глазах Изны перемешались гнев и страх.
   - Но это приказ Фентрикюша. После его исполнения ты будешь любить меня?
   - Да. Потому что ты идёшь в гарем не по собственному желанию, а по принуждению, - покорно ответила Изна. Но какая мучительная борьба развернулась в её душе, а сердце клокотало гейзером от ревности и негодования.
   - Успокойся, моё рыжее чудо! - Рочер потрепал её за красную от эмоций щёчку. - Я иду в гарем проводить расследование. Мне поручено узнать, куда подевался этот гнусный кастрат Бун, из-за которого разгорелся весь сыр-бор.
   - Ну и шутки у тебя, Роч! - Изна счастливо рассмеялась.
  
   13.
  
   Не в первый раз устраивал дуэли между провинившимися гвардейцами Фентрикюш. Они укрепляли дисциплину, поддерживали высокий боевой дух в гвардии и добавляли адреналина в застоявшуюся кровь кюша. Но сегодня, шагая по гулкому пыльному коридору замка, он не чувствовал себя удовлетворённым. Великий кюш был разочарован и зол, его постоянно подзуживала мысль о том, что он должен наказать тех, кто разочаровал и разозлил его: Рочера и Бусса. Они посмели оспорить его решение, А Управляющий замком дерзнул даже не подчиниться его приказу. Но... В глубине души ему нравился этот рыжий ершистый парень, совсем не похожий на других слуг - дрожащих от страха и равнодушных ко всему. Если он избавится от Рочера, ему будет спокойнее и скучнее. А эта сонная дама Скука с каждым годом докучала всё больше.
   В последние годы у Фентрикюша было ощущение, что он медленно и уверенно погружается в болото, подобных которому с избытком было в захолустной Тадии в низовьях Фентра. После смерти Ии время замедлило свой бег, а неистощимый на выдумки рок редко посещал замок. Ровно ничего не происходило в жизни кюша, о чём могли с воодушевлением и восторгом писать летописцы.
   Жизненные страсти обходили стороной Фентрикюша и его замок. Время от времени случались стычки со слугами, но властитель жестоко пресекал их на корню. И постепенно обрастал мхом. Три месяца не заходил в гарем, больше года не был на охоте и совсем забыл о рыбалке. Часами просиживал в гостиной за книгами, всё чаще заходил в подземелье к Иле, где заражался бациллами одиночества и философского уединения. Он уподобляется гранитному валуну у дороги, которому даже свежий ветер был препятствием для бездумного покоя.
   К чему он, Фентрикюш, копит скучные однообразные годы жизни? Не на золотые тафраны похожи они, а на плесневеющие шилки. Когда рядом с ним была дерзкая, искромётная Ия, мир казался другим - жизнерадостным. И сегодня в замке тлеет одна живая искорка, а он, кюш, раздражённый ею, готов погасить её.
   И что останется? Бесконечные беседы с Иле и пыльные книги из библиотеки, которые он давно прочила по два раза каждую? Ведь эту библиотеку в основном собрали его дед и отец. При Лилине Двенадцатом процветал театр, среди фентрийцев было немало талантливых писателей, поэтов, замок был увешан картинами художников. Куда подевались писатели, художники, композиторы? Почему фентрийцы разучились читать, любоваться картинами и слушать прекрасную музыку? Потому что Эви Четвёртый, полвека назад ставший Фентрикюшем, любил только те книги, пьесы, картины и музыку, которые превозносили предков и его самого, как великих и справедливых. Искусство не может уподобиться кюшу и жить без страстей. И оно погибло, теплясь лишь на народных подмостках и в подвале полусумасшедшего Иле. Нельзя заставить петь канарейку, пережав ей горло.
   Как же обокрал себя Фентрикюш, дрожа за каждую секунду своей скучной и постылой жизни! Он сделался жестоким и равнодушным к себе и другим. И замок его становится всё больше похожим на жилище крота. Каким же мудрецом был его отец, когда писал: "Проснувшись утром и не улыбнувшись солнцу, я обкрадываю себя". Его сын Эви-Фентрикюш обкрадывает себя ежедневно, потому что не улыбается рождённому дню. Он погасил весёлое солнце Ию и собирается погасить маленькое, юркое - Рочера. Нет, пусть живёт. И пусть не даёт ему покоя, не позволяет окончательно погрузиться в болото тоски и скуки.
   Вчера в жизни Фентрикюша появилась ещё одна искорка - рыжеволосая красавица в избе на противоположном берегу Фентра. Спрятавшись за ствол трёхсотлетнего дуба, он, как шестнадцатилетний мальчишка, два часа следил за окном, в котором смутно проявлялся силуэт молодой красавицы. Издалека она так походила на Ию! Девушка, сидя за столом, долго вязала, изредка шевеля красивыми чувственными губами - видимо, считала петли. Затем, когда сумерки плотно заретушировала чёрной краской ночь, она, не погасив свечи, начала не спеша раздеваться. Сначала обнажила упругие девичьи груди с вызывающе острыми сосками. Потом развязала поясок на юбке, и лёгкая юбка, волной вожделения обтекая стройные ноги, стекла к полу.
   Наблюдая эту картину, Фентрикюш разволновался так, как это было в юности или, когда обнажалась перед ним Ия. Ни одна из десяти наложниц не могла взбурлить в нём такого желания любви. Он мог вернуться в замок, приказать Чёрному Хэму привести незнакомку и в первую же ночь обладать ею. Но это было бы слишком примитивно. И вряд ли принесло бы удовольствие его сердцу.
   Фентрикюш взял со стола книгу и сел в кресло у жарко пылающего камина, предварительно заперев дверь гостиной. Сегодня он никого не хотел видеть. Сегодня он завидовал Иле, у которого не было необходимости общения с себе подобными. Девятьсот девяносто девять человек из тысячи на его месте чувствовали бы себя отчаянно несчастными. Более того - восемьсот из тысячи давно покинули бы этот свет или сошли с ума. Но Иле сумел найти для себя счастье и в пожизненном заключении. Или он придумал его? Или его острый аналитический ум дал крен в сторону частичного помешательства? Нет, по всем законам мироздания старик не может чувствовать себя счастливым. Для этого он должен лишиться мозга.
   Кюш прислушался к странным ощущениям, наполнившим его плоть. Какой-то густой туман окутал его мозг, и мысли шевелились лениво. Странно покалывало сердце, о котором он думал, как о перпетуум-мобиле. Его всего обнимала многорукая неясная тревога. Обнимала ненавязчивым спрутом. С чего бы это? Из-за дуэли Кресса с Буссом? Нет, нет. Сколько таких поединков устраивал за свою жизнь Фентрикюш! Были и покровавее и трагичнее этого. А казни, по сравнению с которыми, сожжение живьём в крематории казалось лёгкой долгожданной смертью? Взять хотя бы гвардейца Осса, который изнасиловал новобранца, только поступившего в гвардию из питомника. Осс отстаивал своё право на жизнь в клетке с двумя голодными волками без оружия. И не отстоял. Волки не только растерзали его, но и наполовину обглодали. Вот это была жуткая картина! У мужчин волосы становились дыбом на голове, а женщины визжали и падали в обморок. И лишь у него, Фентрикюша, привыкшего считать поганых людишек поштучно и оптом, не дрогнул ни один мускул.
   У властителя Фентрии не было жалости к убогому и льстивому племени людей. Даже волки в клетке были благороднее любого из них. Потому что волк, умирая от голода, не вонзит зубы в глотку собрату. А человек, за редким исключением, вонзит. Потому что от головы до ног покрыт смердящей коркой алчности и эгоизма. Чтобы выжить самому, он готов убить двадцать себе подобных. Благородство, возникшее во время сегодняшнего поединка - исключение из правил. Его проявили люди, воспитанные по системе, придуманной и внедрённой Фентрикюшем. В мирской жизни за пределами зоны замка такого благородства днём с огнём не сыщешь. Животные, люди для того и появляются на свет, чтобы умереть. Поэтому и жалеть их не стоит.
   Фентрикюш раскрыл фолиант. Но строки, отчеканенные каллиграфическим почерком, сливались, будто вдруг у него ослабло зрение. И туман в голове, и лёгкая боль в сердце - это не от переживаний по поводу поединка Кресса и Бусса. Это от усталости, из-за того, что он не выспался. Разве не имеет права кюш слегка дискомфортно чувствовать себя? Но ведь раньше подобного не -случалось! И десять, и сто, и триста лет назад.
   С этими сомнения и с вздохом кюш покинул кресло, с раздражением бросил книгу на стол и направился в спальню. Не стоит на всё это обращать внимание. Он выспится, и всё придёт в норму. Всё будет так, как было всегда.
   Постель с благосклонностью приняла его, а подушка податливо спружинила под его голову. Осталось закрыть глаза, принять любимую позу для сна: на спине, скрестив руки на груди. И дай ему, Великий Дух, сна без сновидений или, по крайней мере, сновидений без кошмаров. Он, Эви маленький, папа и мама солнечным днём идут к Фентру... Увы, в окно спальни заглядывает солнце, и один из его егозливых сыновей-лучей докучает ему. Надо же, а правитель и не заметил, что непогода оставила Фентрию, и за коном удивительно уютный, погожий осенний день. Ну и что? Ну и что с того? Сейчас его волнует единственная мысль: выспаться, чтобы избавиться от непривычного дискомфорта. И ради этого, преодолевая сладкую лень тела, он решительно вскочил с кровати, прошёл к окну и задёрнул тёмные, цвета ультрамарина шторы.
   Спальня погрузилась в густой мрак, почти ночной.
   "Всё! - подумал кюш. - Покой... покой... покой...".
   Но едва его крепкий затылок прикоснулся к подушке, как из угла, противоположного камину, раздался до ужаса знакомый голос:
   - К тебе пришли физические недомогания, Фентрикюш?
   - Это ты, Ия? - Он обречённо вздохнул. - Разве призраки имеют право в дневное время шастать по замку?
   - А я, к твоему сожалению, не призрак. Призраков, как таковых, не существует в природе. Они - плоды больного воображения человека, его галлюцинации.
   - Тогда как объяснить твоё явление с того света? Кто ты?
   - Оставим этот вопрос! Тем более, что ты не поймёшь моего объяснения. Ты, как и любой смертный... Подчёркиваю: как и любой смертный, ты веришь только в то, к чему можешь прикоснуться, что можешь увидеть, понюхать. Так устроено примитивное человеческое сознание! - Ия, видимо, приблизилась к Фентрикюшу, потому что к руке властителя прикоснулось странное тепло, которое не грело, а обжигало, и в которое затягивало, как в воронку.
   - Ия! Прошу тебя: не приближайся ко мне! Я согласен разговаривать с тобой и час, и два - это даже приятно мне. Но твои прикосновения доставляют мне физические страдания! - взмолился Фентрикюш.
   - Понимаю тебя. Тебе незнакомы физические страдания, и поэтому ты боишься даже маленькой боли. Ты не знаешь физических страданий, и поэтому испытываешь наслаждение, когда мучаются от боли другие. Как Кресс, например.
   - Нет, ты не Ия, ты моё второе "я", от которого я избавился ещё в юности! - Кюш посмотрел в угол, откуда прилетел голос Ии. И увидел не чёткий, словно очерченный в ночном небе палочкой с горящим концом, её силуэт.
   - Ошибаешься, Фентрикюш! Твоё второе "я" было не намного лучше первого. Они жили довольно дружно, потому что ты законченный эгоист. Ты не ответил на мой вопрос, с которого я начала разговор.
   - Не ответил потому, что воспитанные женщины и даже призраки при встрече должны приветствовать будущего собеседника.
   - Не люблю слова "призрак". От него веет легкомыслием и беспомощностью. Лучше считай меня фантомом, хотя и это далеко не точное определение. Но за неимением лучшего... Итак, к тебе пришли физические недомогания? Не так ли, Фентрикюш?
   - Ерунда! Это всего лишь усталость. Посплю пару часов, и всё будет, как и прежде.
   - Нет, дорогой кюш! Ведь ты сам отметил, что прежде с тобой такого не случалось. У тебя никогда не болело сердце, и ясной оставалась голова...
   - Я догадываюсь, к чему ты клонишь! - Фентрикюш приподнялся и сел на кровати, опершись о ей спинку. - После твоего ночного появления я превратился в обыкновенного смертного, и мой организм теперь подвержен старению.
   - Ты всегда бы умён, Эви! - Она назвала его именем, от которого он за пятьдесят лет отвык. Даже когда они жили вместе и любили руг друг друга, Ия называла его Фени. - Но недостаточно проницательным. Ты прав и не прав. Во всяком случае, моё появление почти ни при чём. Просто с сегодняшнего дня начало действовать проклятие, наложенное на твой род. И тебе осталось не так уж много, кюш: каких-то пять лет.
   - Ты лжёшь, чтобы посеять в моей душе сомнение, чтобы отравить моё дальнейшее существование! Я не верю тебе и буду жить, как и прежде.
   - Можешь не верить - это твоё право. Но каждый день по тому или иному признаку ты будешь отмечать, что стремительно стареешь.
   - Хорошо. Допустим, что ты не разыгрываешь меня. Допустим, что твой сын жив. Но мне легко вычислить его! - Фентрикюш злорадно рассмеялся. - Он же был рыжим. Ты сама сдала его!
   - И что ты сделаешь? - без всякого испуга спросила Ия.
   - Я выясню, кто из рыжих мальчиков родился в день летнего солнцестояния. Таких будет не больше ста во всей Фентрии...
   - И ты без боли в сердце уничтожишь всех?
   - О чём ты говоришь, Ия?! Разве люди не рождаются для того, чтобы умереть? Для мироздания нет разницы, сколько проживёт каждый из них. Оно самодостаточно. Как и я.
   - Ты заблуждаешься, неисправимый эгоист! Без людей смысл твоего существования был бы равен нулю. Это же касается и мироздания. Интуитивно ты понимаешь это, отчего и злишься. Разве тебе принёс удовлетворение бессмысленный сегодняшний поединок между Крессом и Буссом? На каждом из них нет и толики вины. Но ты никогда не стремишься выяснить истину. Ты убедил себя и всех в своей непогрешимости! Фентрикюш не ошибается, даже когда он не прав! В мироздании не существует постулата извращённее этого.
   - Ия! Ты при жизни была обаятельной простушкой! Твой словарный запас едва ли превышал тысячу слов. А теперь у тебя речь, как у образованного философа! - удивился кюш.
   - Ослеплённый любовью и своим величием ты много не замечал. Ты так и не узнал, что я научилась читать. Ведь и ребёнка я зачала только после того, как из одной древней книги, которую ты прячешь в сейфе, узнала о проклятии, висящем над вашим родом.
   - Зачем ты сделала это? Разве я не любил тебя, не носил на руках?
   - Я сделала это, потому что безумно любила тебя. Мне было невыносимо сознавать, что я буду стареть, а ты - нет. Мне было невыносимо сознавать, что я умру, а ты останешься и будешь любить других женщин. Я думала, что ты поступишь, как твой отец Лилин Двенадцатый. Когда он узнал, что твоя мать зачала тебя, он сделал её королевой. Он предпочёл умереть, чем погубить своё семя, погубить тебя. Но меня ждало разочарование: оказалось, что у тебя не человеческое сердце. Оно - мраморное. Его, как твои ужасные шахматы, вытесал каменотёс и вставил в твою грудь вместо живого.
   - Если есть я, зачем быть ещё кому-то, даже моему сыну?
   - А тебе никогда не хотелось посадить своего сына на плечи и пойти с ним солнечным днём к реке?
   Фентрикюш вздрогнул, и холодные мурашки побежали по его спине.
   - Откуда ты знаешь о моём сне, привидевшемся на медвежье шкуре в подземелье Иле?
   - Я теперь о тебе буду знать всё. Потому что до следующего солнцестояния Великий Дух позволил мне быть рядом с тобой.
   - Чушь! Зачем это Великому Духу? Он равнодушен к людям тысячелетия и вдруг проявил участие к фантому?
   - Как же ты глуп, хоть и Фентрикюш! Там мы все рядом с ним, кроме таких, как ты. Я испугалась, что мы разминёмся с тобой на том свете и никогда больше не встретимся. Даже Там я продолжала любить тебя!
   - Но если я умру, почему мы не встретимся с тобой?
   - Потому что между царствиями Великого Духа и Чёрного Духа лежит огромная чёрная пропасть, которую не могут преодолеть даже фантомы. И Великий Дух сжалился над моей глупой любовью.
   Ошарашенный Фентрикюш некоторое время молчал. Затем прошептал в замешательстве:
   - Значит, мне неоспоримо забронировано место в Царствии Чёрного Духа? И что там, в этом жутком царствии загробном?
   - Откуда мне знать? Может быть, кто-нибудь явится к тебе оттуда, и ты расспросишь. Мне кажется, что ничего весёлого там нет. - И так не чёткий огненный силуэт Ии начал тускнеть. - Ты хотел выспаться. А мне пора уходить. Дневник свет вреден мне. Предупреждаю тебя, Эви: не соверши очередной ошибки. Ибо даже я не знаю, какой у меня родился ребёнок: рыжий, брюнет, блондин или шатен. Даже я не знаю!
   Образ Ии растворился в сумерках спальни, а веки Фентрикюша смежились сами по себе.
  
   14.
  
   - Рочер! Возьми меня с собой в гарем! - умоляла Изна, схватив любовника за рукав так, будто в его отсутствие ей угрожала смертельная опасность. - Если я буду говорить с наложницами, эффект получится большим, Женщины друг другу доверяют лучше, чем мужчинам!
   - Твои доводы убедительны, рыжая бестия! - Управляющий поцеловал её в заалевшее от волнения ушко. - И я не против. Ты же знаешь, как не любит кюш, чтобы женщины вмешивались в серьёзные дела. Он будет просто не в себе от гнева!
   - Да, да. Я понимаю, милый! - чуть не плача, сказала Изна. - Но я так боюсь, что кто-нибудь из этих развратниц соблазнит тебя! Если под страхом смерти они не побоялись заниматься лесбиянством...
   - Их сомнительные ласки, за которые, к тому же, можно поплатиться головой, не стоят твоей страстной любви, моё рыжее чудо!
   Эти слова убедили и успокоили Изну. Чмокнув Рочера в щёку, она сказала:
   - Возвращайся скорее, моё рыжее солнце!
   - Не задержусь и на секунды больше необходимого! - уверил её любовник.
   "Стоит ли попусту тратить время на допросы всех глупых потаскушек, озабоченных постельными страстями? - размышлял Рочер, подходя к дверям гарема. - Есть Би - самая опытная и, пожалуй, самая благоразумная из них. К тому же, её комната соседствует с комнатой Буна".
   Всё правильно. Если уж Би не приоткроет завесы над тайной исчезновения евнуха, то этого не сможет сделать никто из наложниц кюша.
   Рочер зашёл в гарем, заперев дверь на ключ изнутри. Так предписывалось Фентрикюшем. Наложницы мало чем отличались от узниц или канареек. Они птичками жили в золочёных клетках. Их хорошо кормили, они могли посплетничать друг с другом. Этим их досуг и ограничивался. Немудрено, что от скуки у них появились интересы вроде тех, чем занимались Ти и Фи. Перевести их из праздно живущих в вязальщицы и уборщицы - это мудрое решение кюша. Иначе через несколько месяцев весь гарем перекочует в резервацию.
   Комната Буна не представляла собой ничего особенного. Камин, кровать, обеденный стол, два стула, шкаф и тумбочка. Голые стены и ни одной книги. Уж ему-то, умеющему читать, в отличие от женщин, иметь книги не запрещалось. Внимательно приглядевшись, Рочер заметил, что у большого зеркала, поставленного на тумбочку, стояли баночки с румянами, сурьмой, пудрой и пузырьки с духами. Примерно такой набора стоял и перед зеркалом Управляющего. Но у него была наложница Изна. А зачем всё это кастрату?
   Рочер решительно толкнул дверь в соседнюю комнату. Би - красивая женщина и серьёзными, умными глазами - завтракала. Она даже не вздрогнула, увидев Управляющего замком.
   - Би, все наложницы на месте?
   Она, тщательно пережёвывая телятину, лишь утвердительно кивнула головой.
   - Бун, случаем, не появлялся?
   Теперь старшая наложница покачала головой в знак отрицания.
   - После завтрака зайди в комнату евнуха! Я буду ждать тебя там.
   Рочер вернулся в комнату Буна и в задумчивости начал измерять её шагами - не просторно: три на три метра. Камин не растапливался, и было холодно. Голое, без штор окно с решёткой, как в каземате, выходило на север. Ни кастрат, ни наложницы не видели солнца, и поэтому их жизнь была ещё безрадостнее. Впрочем, Бун прислуживал Фентрикюшу и не сидел безвылазно в своей угрюмой комнате. Управляющий подошёл к тумбочке, взял флакон с духами, понюхал. Духи были женскими. Сделав широкий шаг вправо, он остановился перед шкафом. Бун, как все воспитанники питомника, был аккуратистом, и ни одной тряпицы не валялось на кровати или стульях. Абсолютно гол и натёрт до блеска стол. Рочер открыл дверцы шкафа. Там висело два костюма: парадный и выходной. Значит, кастрат покинул замок в розовом повседневном костюме. Или он не покидал замка? Не надо исключать вероятности, что его убили, а труп надёжно спрятали.
   В дверь, ведущую в комнаты наложниц, постучали.
   - Заходи, Би! - откликнулся Рочер.
   Би нерешительно вошла, присела на краешек стула, зажав ладошки коленями, обтянутыми сиреневой юбкой. Управляющий подошёл к двери, в которую вошла Би, и запер её на ключ. Хотел сесть на второй стул, но, бросив взгляд на кровать евнуха, возмутился. Кровать была заправлена идеально - ни одной морщинки на вызывающе малиновом покрывале.
   "Чистюля проклятый! Заварил кашу!" - с раздражением подумал Рочер и прямо в ботинках плюхнулся на кровать. Би этот поступок истолковала по-своему. Испуганно оглянувшись на обе двери, он спросила с придыхательным шёпотом:
   - Мы будем заниматься любовью, Рочер?
   "Интересно то, что после случившегося с Би и Фи, она не боится думать об этом!" - с изумлением подумал Управляющий.
   - Да. И быстрее, пока не пришёл Фентрикюш!
   Би суетливо начала расстёгивать пуговицы на сиреневой блузке.
   - Остановись, я пошутил! - Удивленно покрутив головой, сказал Рочер. - И тебе не страшно, что нас мог застукать кюш и обоих отправить в резервацию?
   Би вдруг расплакалась и не собиралась застёгивать двух верхних пуговиц - тёмно-коричневых, как её глаза.
   - Не боюсь. После случившегося - не боюсь. Жизнь в гареме не многим лучше, чем в резервации. Одно отличие, что здесь желудки набиты. А я - молодая женщина. Мне хочется ласки и нежности. Но ты, к сожалению, боишься кюша. В отличие от меня, у тебя есть что терять!
   - Если бы причина была только в этом, ты уже находилась бы в моих объятиях. Ведь ты красива и не глупа. - Рочер сел на кровати. - Дело в том, что мне достаточно любви Изны. И я люблю её. И даже в мыслях не хочу изменять ей.
   - Повезло рыжей Изне! - Би, успокоившись, всхлипнула. И застегнула пуговички на блузке.
   - О чём ты говоришь, Би?! Она наложница Управляющего замком, которого самого в любую минуту могут отправить в резервацию или крематорий! А у тебя повелитель - сам кюш!
   - В этой ситуации я предпочла бы Фентрикюшу невзрачного конюха. Кюш не был в моей постели больше года!
   Рочер присвистнул.
   - Сколько тебе лет, Би?
   - Двадцать шесть. Я бы могла любить, родить двоих детей. Но мне не повезло в тот день, когда я понравилась Фентрикюшу.
   - Ты не боишься речей, которые впадают в мои уши?
   - Нет. Внутренне я уже подготовила себя к резервации. Впрочем, есть и другие пути выхода из этой ситуации, - равнодушно ответила Би.
   Рочер даже не подозревал о такой безысходности в душе старой наложницы.
   - Не смей об этом даже думать, Би! Ты же знаешь, что тела самоубийц Фентрикюш скармливает своим ужасным волкам!
   - Мне всё равно, что после смерти сделают с моим телом. Не беспокойся, благородный Рочер! Это всего лишь мысли, а не решения. Попасть в резервацию или затянуть верёвку на шее я всегда успею.
   - Ты очень умна, Би. Я просто поражён. Я ведь думал, что гарем наполнен ветреными и глупыми девицами. Я обещаю тебе, что буду твоим другом и сделаю всё, от меня зависящее, чтобы облегчить твою участь.
   - Спасибо на добром слове, Рочер! И на меня можешь рассчитывать, как на самого себя. После твоего сегодняшнего благородного поступка для меня в Фентрии нет мужчины, которого я бы уважал больше тебя!
   - Это льстит мне, Би! Я ещё не поговорил с тобой по душам, но у меня мало времени. Я должен выяснить, куда подевался Бун. Что ты об этом думаешь?
   - Трудно сказать... - растерялась старшая наложница.
   - Хорошо, - успокоил её Рочер. - Будем двигаться не спеша и поступательно. На тумбочке Буна стоит женская косметика. Он что, пользовался ею?
   - Видимо, да. Однажды Бун плохо помылся - наверное, спешил. И я заметила следы сурьмы и румян на его лице. Я сказала ему об этом, и он смутился. По утрам от него часто пахнет женскими духами.
   - Это интересно! - Рочер оживился. - Что странного ещё ты замечала за кастратом?
   Би доверительно коснулась руки Управляющего.
   - Даже Фентрикюшу я не рассказала бы и толики того, чем делюсь с тобой!
   - Но мы же договорились, что будем близкими друзьями...
   - На столько близкими, на сколько позволит ревность Изны. - Би грустно улыбнулась. - Извини, пожалуйста! Продолжим о кастрате. При всей его внешней убогости, он был неплохим человеком, очень добрым. Во всяком случае, если бы он докладывал Великому кюшу обо всём, что знал, во всём гареме осталось бы не восемь, а две наложницы.
   - Мне об этом ты не боишься говорить?
   - Вчера боялась бы, а сегодня - нет. Сегодня я не испугалась большего: отдаться тебе, изменить самому Фентрикюшу. - Би засмеялась. Теперь уже добродушно, с лёгким сердцем. - Как-то месяц назад на меня нашла такая сонливость, что я проспала весь день. Зато ночью не могла сомкнуть глаз. Где-то около полуночи слышу: заскрежетала главная дверь в гарем, ключи от которой есть только у Фентрикюша и Буна. И тишина. Во второй раз она заскрежетала часа через два. Назавтра я решила проверить свои подозрения. После полуночи кастрат снова покинул свою комнату.
   - Это всё, что ты можешь сообщить мне о Буне?
   - Пожалуй... - Старшая наложница задумалась. - Нет, пожалуй, не всё. Я не рассказала главного. Недели две назад среди ночи в своей комнате я услышала шорох. Была полная, яркая луна. Приоткрыв глаза, я увидела, что в комнату Буна проскользнула Ти. От скучной жизни я просто изнемогла от любопытства. Тихонько покинула кровать и на цыпочках подошла к двери. Осторожно приотворила её. И что, ты думаешь, я увидела?
   - Что? - Рочер всем телом подался вперёд.
   - Бун и Ти находились в положении шестьдесят девять и занимались, сам догадываешься, чем.
   - Но ведь Бун - кастрат!
   - Значит, находил для себя какие-то другие наслаждения.
   - Дела!.. - Рочер присвистнул. - В любом случае, благодаря тебе, у меня появилась зацепка. Ты не подскажешь, кто в замке мог бы добавить что-нибудь к твоему рассказу?
   - Попробуй поговорить с Магой. Она - единственная женщина, которая может шляться по замку, когда ей угодно. К тому же, любопытна без меры. - Старшая наложница с грустью посмотрела на Рочера. - Хотя я не уверена, что она скажет тебе и одно слово.
   - Посмотрим. Спасибо тебе, Би!
   - У меня к тебе есть одна просьба. Она весь небезопасна для тебя.
   - Говори. Если ежесекундно бояться гнева Фентрикюша, не стоит жить на белом свете.
   - Я открою тебе тайну, которую не знает никто в этом замке. - Би отчаянно обвела лоб овалом Великого Духа. - Я умею читать!
   - Умеешь читать?! - ошеломлённо прошептал Рочер. - Но это же страшный проступок для женщины Фентрии! В миру таких объявляют ведьмами и без суда сжигают на костре, а в замке сразу же отправляют в крематорий. Кто тебя научил этому?
   - Отец. Он был бесстрашным человеком, но, к сожалению, и подлецом. Я в замке уже десять лет и ничего не знаю о его судьбе.
   - Как зовут твоего отца?
   - Тё.
   - Хорошо. Я постараюсь что-нибудь узнать о нём. Так в этом смысл твоей просьбы?
   - Нет. Принеси мне книгу. Не бойся. В своей комнате я сделала надёжный тайник. Никто не сумеет найти её.
   - А как ты будешь читать? В твою комнату ведут две двери, одна из которых не заперта круглые сутки!
   - Ничего, - сказала старшая наложница и лукаво улыбнулась. - Я уже прочитала одну книгу, и никто об этом не узнал.
   - Где ты её взяла? Ведь только Чёрный и я имеем право брать книги в библиотеке для себя , для гвардейцев и слуг-мужчин.
   - Выкрала из комнаты Чёрного Хэма. У него много книг, и он до сих пор не догадывается о пропаже.
   - Как же ты попала в его комнату?
   - Пять лет назад всех согнали на поединок гвардейцев, подобный сегодняшнему. Я заметила, что Чёрный Хэм забыл запереть дверь своей комнаты. Дальше дело стало за хитростью и симуляцией. Я споткнулась в коридоре, упала лицом на гранитный пол и в кровь разбила своё лицо. Меня отправили назад в гарем. По пути я и прихватила первую попавшуюся книгу из комнаты Чёрного Хэма.
   - Отчаянная ты женщина, Би! Книгу я тебе принесу, даже если бы это угрожало мне смертью!
   - В обмен я отдам тебе книгу Чёрного Хэма. Две книги спрятать в своём тайнике я не смогу.
   - После всего этого, Би, я тебя зауважал безмерно! - с восхищением сказал Рочер. - До встречи!
   Старшая наложница была счастлива. Впервые за десять лет жизни в замке она обрела друга. Настоящего друга.
  
   Мага отдыхала после самой странной ночи в своей недолгой жизни. Фентрикюш отказался от обеда, а для прислуги и гвардейцев приготовят и её помощники. Невелики чины - обойдутся и простой пищей. Кюш ушёл почивать, последовала его примеру и кухарка. Тем более, что властитель Фентрии виноват в её урезанном сне. Но едва сон ненавязчиво овладел ею, как в дверь постучались.
   - Кому и чего от меня надо?! - недовольно откликнулась Мага.
   К её удивлению, вошёл задумчивый Управляющий, который мог и не стучаться.
   - То не сыщешь мужчину для любви, то некуда от них деваться! - Кухарка отвернула одеяло, обнажив свои полные, но аппетитные бёдра. - Что ж, закрывай дверь и прыгай ко мне!
   - Тьфу, бесстыдница! Я к тебе пришёл не шутки шутить!
   - В таком случае покинь комнату! Дама изволит опочивать не менее двух часов!
   - Ты говори, да не заговаривайся, Мага! В замке субординацию ещё никто не отменял. Сию минуту отправлю в карцер. На это мне и разрешения Фентрикюша не потребуется!
   - Вот разошёлся, рыжий чёрт! - добродушно пробурчала кухарка. - Я и не думала ослушаться тебя. Слово Управляющего для меня - закон. Но, как друзьям, пошутить можно?
   - Быстро же ты записалась ко мне в друзья! А при случае сдашь Фентрикюшу со всеми потрохами.
   - Это можешь сделать и ты...
   - Не будем портить друг другу нервы, Мага! Я пять минут поговорю с тобой, и можешь отдыхать дальше.
   - О чём мы будем говорить?
   - О Буне. Ты хоть раз засекала, что он ночью бродит по замку?
   - Почему ты спрашиваешь об этом у меня?
   - Но ты же самая свободная женщина в замке. У кого ещё я могу спросить об этом? - польстил кухарке Рочер.
   - Не такая уж я свободная. После полуночи тоже обязана опочивать в своей комнате. За исключением исключительных случаев! - ненароком скаламбурила она. - Но из чувства дружба кое-какими наблюдениями за Буном поделиться могу. Об этом я даже Фентрикюшу не рассказала бы!
   - Ценю твою дружбу. И так...
   - Это было полгода назад, когда я через полчаса после полуночи возвращалась от Фентрикюша в свою комнату. - Это Мага сказала подчёркнуто с гордостью, намекая Управляющему, что она не лыком шита. -И только до поворота на кухню дошла, как слышу шорох шагов. Я подумала, что это Чёрный Хэм или ты - кто ещё по ночному замку шастать будет? Чёрный Хэм ночами частенько на кухню наведывался за закуской или водой - в зависимости от того, как рано нахлещется неразбавленного вина. Спряталась я за углом, осторожно выглянула. Нет, ни Чёрный, ни Управляющий. Что-то невысокое, почти круглое движется. А кто у нас маленький, толстенький в замке?
   - Бун. Ты, конечно, не утерпела, проследила за ним?
   - А как же иначе? Слабой и несчастной женщине для собственной защиты всегда компрометирующие факты необходимы. Не так уж я глупа, как вы считаете!
   - Лично я тебя за тупоумную не держал. Продолжай!
   - Так вот... Этот кастрат прошёл к двери чёрного входа в замок, ключи от которой есть только у Фентрикюша и Чёрного Хэма. Бун открыл дверь - и был таков.
   - Понятно... Это всё, что ты знаешь о Буне?
   - Да нет. Кое-что ещё знаю. Но это такая страшная тайна, что стоит очень дорого.
   - И всё-таки, чего она стоит?
   - Трёх ночей любви с тобой. Расплачиваться можешь начинать прямо с этой минуты! - Мага кокетливо ещё раз приоткрыла одеяло.
   - В таком случае можешь оставить свою тайну при себе. Всё равно она будет известна к вечеру, когда Фентрикюш прикажет Фругу выведать её!
   - Какой ты противный, Рочер! Ты даже не догадываешься, на сколько Изна не сведуща в тонкостях любви по сравнению со мной!
   - Оставь свои уроки обольщения для мальчиков более юных, нежели я. И так, что ещё ты знаешь о евнухе?
   - Тебе известно, что мне позволено заниматься любовью с рыжим конюхом Кхе. Однажды, в день, когда отправили в резервацию конюха Юкю, Кхе сказал мне:
   "Как же страдает из-за несчастья с Юкю бедный Бун!
   Я просила:
   "Почему Бун страдает"?
   А Кхе лишь громко и ехидно расхохотался.
   - Больше он ничего не сказал? - с разочарованием спросил Управляющий замком.
   - Больше ничего.
   - Спасибо, Мага, отдыхай!
   Рочер поспешил уйти от кухарки. Время двигалось к обеду, и он хотел успеть прояснить картину с исчезновением кастрата, чтобы до вечера отдохнуть. Ибо он от усталости буквально валился с ног. Два часа таскать восьмипудовые мраморные фигуры на пять-десять метров по шахматному полю - это изнурительная работа.
   Конюх Юкю. Безобразный черноволосый детина со шрамом на лбу и вытекшим глазом. Это был сущий бестия. Вороватый до ужаса. Никто в замке больше него не сиживал в карцере за мелкие кражи. Дважды Фентрикюш собирался отправить его в резервацию, но всякий раз Юкю непостижимым образом выкручивался. Не в свою скромную должность он был умён и изворотлив. Но полтора года назад Юкю всё-таки угодило туда, где ему положено было находиться. Чёрный Хэм поймал Юкю на рынке в Висбуре, когда конюх продавал красавца-коня, принадлежащего Фентрикюшу. Как конюх смог вывести жеребца из замка, никто не знает до сих пор. Даже Фруг, избивший Юкю до полусмерти, не выведал у него правды.
   Рочер нашёл Кхе в конюшне. Конюх второй день чистил и готовил для поездки по Фентрии коней Фентрикюша и Управляющего. Кюш будто бы забыл о своём намерении, а Рочер, хотя и любил выезжать из замка, не стал напоминать властителю об этом. Тем более, что получил три дня отдыха. Впрочем, отдыха всё равно не вышло.
   Кхе, несмотря на свою рыжеволосость и веснушчатость, слыл человеком замкнутым, неразговорчивым. Рочер отозвал его от стойла к дверям конюшни.
   - У меня мало времени, Кхе! Поэтому отвечай без обиняков: что ты знаешь об отношениях Буна и Юкю?
   Рыжие брови Кхе - крепкого сорокалетнего мужика из Тадии - от изумления поползли вверх. Но, поразмыслив несколько секунд, он успокоился.
   - Вот бабий язык! Хуже конского хвоста! - Управляющий понял, что Кхе имел ввиду кухарку. - Всего и знаю, что они любили друг друга.
   - Ты видел это?
   - Один раз - да. Ведь моя комната находилась рядом с комнатой Юкю. Потом три дня от души хохотал. Это смешно видеть, как один мужчина отдраивает другого. Но я уважал Юкю, поэтому молчал.
   - Ты же знаешь, что сокрытие преступление равно самому преступлению!
   - Великий Дух! Какое преступление?! Они никого не грабили, не убивали! Они получали наслаждение! - Кхе грубовато хохотнул. Но зелёные глаза его были полны тревоги, и на Рочера он смотрел с недоверием. - Ты доложишь обо мне Фентрикюшу?
   - Живи без страха. У меня нет привычки по пустякам оговаривать людей. И не по пустякам тоже.
   - Спасибо, Рочер! - Кхе подошёл к нему поближе. - Почему ты никогда не берёшь отпусков и не навещаешь родину?
   Управляющий замком был просто ошарашен его вопросом.
   - Я ничего не знаю о своей родине...
   - Как?! Ведь ты родился в Тадии, в селении Икил.
   - Откуда ты это знаешь? Меня привезли в питомник в годовалом возрасте... - продолжал недоумевать Рочер.
   - Всё правильно. Когда тебе было чуть больше года от роду, твоих родителей - умных и не бедных людей - ограбили и убили, а дом вместе с тобой подожгли. Но пожар потушили, ты, к счастью, не пострадал, и тебя, согласно закону, забрали в питомник кюша.
   - Ты это серьёзно?
   - Вполне. Потому что никогда больше за свою жизнь не встречал рыжего юношу с именем Рочер.
   - Почему ты не рассказал об этом раньше?
   - Не представлялось случая. Ведь ты взлетел высоко и ни разу не заговорил со мной.
   - Если бы я знал, что мы земляки...
   - И не только земляки. Моя матушка была родной тётушкой твоей мамы.
   - Значит... - опешил Рочер. - Ты мой двоюродный дядя?
   - Значит, так.
   Рочер бросился к Кхе и обнял его.
   - Дядя... - с трудом сдерживая рыдания, прошептал Управляющий. - Я-то думал, что один-одиношенек на целом белом свете!
   - Это... Рочер. Ты не говори Фентрикюшу о нашем родстве. Не терпит он этого в своём замке. Видел, что случилось с Крессом и Буссом!
   - Разумно. Наше родство мы скроем без труда. И вместе с тем, это не может быть причиной, чтобы не относиться к тебе хорошо.
   - А мне и так не плохо! Обидеть Кхе трудновато. Бывай, племянник!
  
   15.
  
   Большая свеча горела довольно ярко. Она освещала большой фолиант, над которым сгорбился старый Иле. На минуту он задумался, и хорошо очищенное гусиное перо застыло над листом, наполовину исписанным. Затем Иле боднул лысой головой сумеречный воздух, и перо шустро побежало по бумаге.
   "На рассвете из сизо-сиреневой дымки проявился гонец. Его чёрный плащ с широкими полами был изодран, будто клювами и когтями его рвали кровожадные грифы, напавшие в Заоблачных горах. Только там, в срединном течении Фентра почва была тёмно-бурого цвета, каковой были испачканы щёгольские сапоги посыльного.
   Уставший гонец свалился с гнедого, взмыленного жеребца и повалился на землю, приминая коленями молодую сочную траву перед пёстро расписанной кибиткой с полузакрытым верхом. В кибитке сидел молодой, черноволосый мужчина с надменным холёным лицом и смешливыми светло-карими глазами. Это был король Фентрии Лилин Двенадцатый. Он как бы и не обратил внимания на гонца, явившегося из-под Заоблачных гор, а продолжал заигрывать с пышногрудой девицей со жгучими чёрными глазами, пощипывая её за бок.
   - Ну, Лилин! Противный мальчишка! - кокетливо повизгивала девушка от щипков короля. - Ты обещал, что сегодня мы поедем в Кидию лакомиться янтарным виноградом. А мы торчим здесь, за городом, на продуваемом ветрами холме!
   - Сейчас, моё солнце! Мы выслушаем доклад этого олуха в драном плаще и покатим в Кидию! Я - король и должен знать, чем закончилась битва с этими тупоумными уссулами, неизвестно каким образом спустившимися с Заоблачных гор.
   Лилин Двенадцатый, наконец, оставил в покое свою спутницу и повернул солнцеобразное своё лицо к гонцу. Тот никак не мог отдышаться. Немудрено: он скакал всю ночь, преодолев восемьдесят фентрийских вёрст, каждая из которых равнялась тысяче шагов двухметрового великана. Гонец обратил своё полосатое от потёков пота лицо к королю. Лилин Двенадцатый нервным движением руки дал знак эскорту из двенадцати дюжих королевских гвардейцев приблизиться к кибитке. Он хотел, чтобы гвардейцы слышали то, что скажет гонец. Это было важно для истории Фентрии. То, что сообщит гонец, превратится в легенды, прославляющие великую победу Лилина Двенадцатого над захватчиками из-за Заоблачных гор.
   - Долго ты будешь испытывать моё терпение, глупец?! - терял обладание король.
   - Победа, мой король! Орды уссулов разбиты наголову! Гвардейцы Вашего Величества дрались храбрее тадийских орлов!
   - А пленные? Пленные, которых в толстых оковах мы должны провести по главной улице столице?!
   - Их около сотни человек, и к утру их всех закуют в оковы. На послезавтра король может назначать триумф его трона!
   Лилин Двенадцатый запустил руку в кошелёк, шитый золотом, висевший на поясе, и с щедростью метнул под ноги гонца золотой тафран.
   - Бери, гвардеец! Сегодня ты заслужил напиться до поросячьего визга! Напиться в лучших королевских тавернах!
   Король был доволен. Командир гвардии сделал всё, как надо. Лилин Двенадцатый знал, что с Заоблачных гор спустились около сотни людей из рыжего племени уссулов. Мужчины, женщины, дети без оружия - они не представляли опасности для Фентрии. Они бежали со своих бесплодных земель, которые стремительно съела пустыня. Начало подниматься в неприступные горы их тысячи и тысячи. А спустилась в долину лишь горстка. В Фентрии, со всех сторон окружённой горами, уже сто лет не было никаких войн. Обыватели Фентрии заскучали без острых ощущений, и король придумал этот спектакль. К тому же, мифическая победа над кровожадными рыжими уссулами добавит значимости его королевской личности.
   Лилин Двенадцатый через минуту отправится со своей юной наложницей в Кидию лакомиться виноградом прямо с лозы. Но события, связанные с победой над уссулами этим не закончатся. В глухом лесу перед Фентром немой палач Фрус перехватит гонца и прирежет за золотой тафран, который отберёт у него. Через день в Висбуре состоится грандиозный праздник в честь победы, на котором вино будет литься рекой, а столы - ломиться от яств. Но гвардейцы, победившие безоружных уссулов, вся сотня во главе с командиром, почему-то будет праздновать победу на плато под скалой. Когда гвардейцы охмелеют и начнут горланить боевые песни, вдруг возникнет страшный камнепад, который покроет плато вместе с гвардейцами плотным слоем валунов десятиметровой высоты. Назавтра будут повешены три скалолаза, доставлявшие эдельвейсы в королевский замок. Их обвинят в неосторожности, результатом которой стал обвал в горах и гибель сотни лучших королевских гвардейцев. По великодушному решению Лилина Двенадцатого пленным уссулам разрешат поселиться на самых дальних и самых бедных землях в Тадии. А легенда о славной победе Лилина Двенадцатого над жестокими уссулами переживёт тысячелетия".
   Иле вытер гусиное перо бархоткой и отложил его в сторону. Облегчённо и сладко потянулся, хрустнул хрящами в суставах.
   - Кажется, это лучше и правдивее, чем в варианте "Истории Фентрии", который я передал Фентрикюшу! - сказал он вслух.
   - И лучше, и правдивее! - подтвердил женский голос за его спиной.
   - Кто это? - испуганно вскрикнул старик и резко обернулся.
   - Ты вспомнишь меня, если очень постараешься!
   За сорокалетнее пребывание в подземелье Иле впервые посетил призрак. Пусть в образе прекрасной и несчастной Ии, но всё равно неприятно. Старик был человеком образованным, философом и не верил в сказки и чудеса. Он даже дал оценку призракам, как галлюцинационным феноменам, создаваемым больным сознанием тех, кто их наблюдает. И если он видел Ию, значит, её создал его уставший мозг. Но почему? Иле совсем не думал о ней, он писал второй, правдивый вариант "Истории Фентрии". И до того времени, когда родилась Ия - далёкий-далёкий потомок уссулов, в летописи оставалось более тысячи лет.
   "Ах, вот чего она мне грезится! - с облегчением подумал Иле. - я писал об уссулах, а Ия, может быть, самая яркая представительница этого многострадального народа"!
   - Ты не исправим, циничный старик! - Ия рассмеялась. Всё и вся ты подвергаешь сомнению пытливым умом учёного. Увы, Иле! Человеческий ум, ограниченный плотским восприятием бытия, не может заглянуть дальше жалкой реальной действительности. Я не призрак, не плод твоего воображения. Скорее всего, я - фантом, переступивший грань между тем и этим светом.
   Старик внимательно и тревожно вгляделся в то, что называлось Ией - самой отчаянной и умной женщиной из тех, которых знал Иле.
   - Да ты не похожа на примитивный призрак в белом балахоне, бессмысленно вопящий и метающийся по ночному замку. Ты явилась среди бела дня. Но этот огненный абрис - всё, что осталось от тебя?
   - Тебе непонятно наслаждение бестелесного существования, потому что твой ум слишком материализован. Но я явилась к тебе не для того, чтобы вести философские споры! - Фантом Ии качнулся навстречу старику.
   Тот испуганно отступил на шаг назад.
   - Ты посещала Фентрикюша!
   - Как ты об этом догадался?
   - На его шее я видел след ожога в виде человеческой пятерни. Из любви к нему или ненависти ты оставила этот след?
   - Из-за того и другого. Но ты не бойся, к тебе прикасаться я не стану.
   - Спасибо на добром слове. Итак, с какой целью ты пришла... посетила меня?
   - Я хочу ещё раз увидеть свой портрет, который ты написал незадолго до моей казни.
   - Это возможно, хотя он спрятан так далеко и надёжно, что придётся некоторое время подождать.
   - Ладно, Иле! Покажешь его перед моим уходом. А пока давай поболтаем. Тебе здесь, верно, ужасно одиноко и скучно?
   - К удивлению, в годы, когда ты была жива, я ощущал одиночество острее, чем сейчас.
   - Ко всему привыкает человек. И в своём вечном стремлению к счастью, находит его даже там, где и не пахло.
   Старик начал набивать свою трубку табаком, всё ещё недоверчиво поглядывая в сторону фантома Ии.
   - Счастье - это удовлетворённость души и сердца. И больше ничего. Душа моя удовлетворена любимой работой, на которую у меня даже здесь, в заточении, не хватает времени. А сердце? Оно полюбило душу и вместе с нею обрело покой.
   - Но разве тебе не хочется увидеть солнце, вдохнуть полной грудью свежего воздуха, пройтись босиком по росной траве?
   - Иногда. Особенно весной. Но я примирил себя с мыслью, что мне предписана иная судьба, и, подышав свежим воздухом из шахты и посмотрев на солнце в подзорную трубу, успокаиваюсь. Имея возможность видеть солнце и звёзды, человек может чувствовать себя счастливым в любых условиях.
   - У тебя оригинальное понимание счастья, Иле! Ты научился обманывать себя и утратил ощущение свободы.
   - Сидя в подземелье, я свободен более любого, живущего на воле. Я свободен от обязанности ежедневно суетиться ради поддержания жизни в своём теле. Я свободен от тягостной необходимости ежедневно заботиться о ком-либо - жене, детях. Я могу творить когда угодно и сколько угодно! - Старик с удовольствием затянулся табачным дымом. - Дым от моей курительной трубке не вреден привидениям?
   - Скажешь тоже! - Фантом Ии звонко рассмеялся. - Но книги, которые ты пишешь для Фентрикюша - лживы и неискренни. А те, что пишешь для себя, скорее всего, никогда не прочтут люди! Ради чего тогда твои творческие потуги и муки?
   Старик любовно погладил фолиант на столе.
   - Никто из смертных не знает будущего. Однажды в это подземелье войдёт умный, образованный и любящий людей властелин и вынесет эти книги наверх. И пусть не все из них хороши, зато в них - правда и боль обо мне и времени, в котором я жил.
   - А ты не думал о том, что после твоей смерти в подземелье придёт Фентрикюш, прочтёт твои книги и, посчитав их вредными, прикажет сжечь?!
   - Он не сможет, не посмеет сделать этого! Он запрёт подземелье и не придёт сюда до самой своей смерти, - упорствовал Иле.
   - Почему ты так в этом уверен?
   - Потому что он не дурак и знает, сколько фолиантов приносит мне для работы, а получает назад в три раза меньше. Он мог прочитать и уничтожить их уже сегодня, но не делает этого.
   - Не делает, потому что боится этим погубить тебя. Тогда кому он будет плакаться в жилетку, не рискуя уронить свой дутый авторитет?
   - Ты, Ия, с предубеждением относишься к Фентрикюшу, потому что он погубил тебя.
   - А почему бы и нет? Убить меня, женщину, которую он любил, и своего ребёнка - это мало, чтобы ненавидеть его? Он дрожит за свою жизнь больше любого фентрийца. Но жизнь, посвящённая себе единственному, не является человеческой жизнью.
   - Но ведь и я так живу...
   - Сравнил! Ты пожизненный заключённый! Твоей участи не позавидуешь! Не будем об этом, Иле. Ты всё прекрасно понимаешь. В твоём труде о Фентрикюше он выглядит далеко не привлекательным - Фантом Ии метнулся мимо камина к книжным стеллажам. - Покажи мне картину! В силу своего физического состояния, я не могу развернуть её сама!
   Из дальнего угла за книгами старик вытащил холст, свёрнутый в трубку. Тяжело спустившись с лестницы, развернул его. На картине маслом была изображена женщина с ребёнком на руках на фоне пылающего крематория - огромной печи из дикого камня, похожей на домну для выплавки металла.
   - Надолго ты в нашем мире? - спросил Иле, не переставая неизвестно чему удивляться.
   - Ты же знаешь, что время - понятие относительное. Я люблю Фентрикюша до сих пор и хочу, чтобы в вечности он был рядом со мной.
   - А что, Там, откуда ты пришла, тоже существует разделение на плохих и хороших? - Старик следил за реакцией Ии, внимательно рассматривающей свой портрет. По лёгкому вздоху фантома определил, что картина ей нравится.
   - К сожалению.
   - Значит, в этом мироздании нет справедливости. А другого не существует. Или я не прав?
   - Этого не знаем мы, души, служащие Великому Духу. Я была очень красивой женщиной. Жаль, что судьбой мне было отведено слишком мало времени для жизни на вашем свете!
   - У тебя такие нотки сожаления в голосе, что мне стало жаль тебя. Неужели Там хуже, чем у нас?
   - Нет, не хуже. Но там слишком покойно и скучно. Кипение страстей чуждо потустороннему миру.
   - Понимаю. Здесь у тебя энергия и темперамент били через край!
   - Не говори Фентрикюшу, что я посещала тебя. Он не должен даже догадываться о нашем прежнем знакомстве, иначе твоя спокойная жизнь превратиться в ад.
   - С некоторых пор я перестал бояться его, ибо почувствовал, как стремительно надвигается срок прощания с этим подземельем и с миром. Ты узнаешь меня Там?
   - Конечно. Там все узнают друг друга и не упрекают ни в чём.
   - Кстати, ты нашла своего ребёнка здесь?
   - Да. Но ребёнок не должен знать об этом, не должен знать о своём предназначении. Извини, Иле, но и ты не должен знать об этом.
   Ия растворилась в воздухе так же мгновенно и незаметно, как и появилась. Иле тщательно свернул холст в рулон и спрятал его на стеллаже за фолиантами. После этого так и остался сидеть на стремянке, задумавшись. Посещение фантома Ии смутило его душу. И лишила привычного благостного покоя.
  
   16.
  
   Фентрикюш, проспав шесть часов кряду, проснулся с ясной головой и лёгким сердцем. Сумрачная комната купалась в тишине. Давно погас камин, было прохладно, но кюш не чувствовал дискомфорта. Он мысленно благодарил Великого Духа за то, что избавил его от сновидений, дал отдохнуть мозгу и телу, вернул ему радостно-спокойное ощущение жизни. Получив удовольствие от пробуждения, кюш решительно сел на кровати. Он снова осознал себя молодым и здоровым, как почти всегда ощущал до сегодняшнего дня.
   Подняв левую руку, чтобы пригладить волосы на голове, Фентрикюш испытал лёгкое разочарование, словно в бочку с мёдом влили бокал с дёгтем: рука онемела и подушечки пальцев покалывали иголочки. Как путник навстречу сильному ветру, начал прорубаться в прошлое его мозг, прорубаться навстречу бегущему вперёд времени. Мозг, заражённый бациллами цинизма. Занемела рука, значит, начали происходить необратимые изменения в его бессмертном организме. И слова Ии о его приближающейся старости - не легкомысленная ложь, призванная смутить его душу? И спал он, оказывается, не без сновидений. Во сне он разговаривал с Ией. Во сне ли? Ведь он помнит, что ещё не уснул, когда появилась она.
   Нет, ему не стоит зацикливаться на очередном появлении призрака его бывшей наложницы. Иначе все опять перевернётся с ног на голову.
   Кюш поднялся и пошёл к окну, чтобы раздвинуть плотные шторы, на ходу прислушиваясь к своему организму: не даст ли он ещё какого-нибудь сбоя? И облегчённо вздохнул: нигде не побаливало, ни покалывало. Это всё Ия. Каким-то образом ей удалось пересечь грань, разделяющую тот и этот свет. Чтобы отомстить Фентрикюшу за свою смерть и смерть сына. Это ужасное, мстительное племя женщин. Даже перейдя на службу к Великому Духу, они не успокаиваются, не забывают о своей телесной бренной жизни. И продолжают докучать.
   От призрака Ии кюшу надо избавиться в срочном порядке. Но как? Его, призрак, нельзя отправить в резервацию, сжечь в крематории, отдать на растерзание волкам. Он, великий и всемогущий, не в силах справиться с фантомом. Разве против призрака нет какого-нибудь действенного оружия? Есть! Его, кюша, мозг! Фентрикюш перестанет обращать внимание на появление фантома Ии, не будет отвечать на его вопросы. Кюш будет смотреть на призрак, как на пустое место, которым по сути этот призрак и является. Отключить своё воображение - и всё.
   Неожиданно разрешив проблему, как ему показалось, призрака Ии, Фентрикюш воодушевился и уверенным шагом покинул спальную комнату. Он ощущал острый голод и жажду действия. Если он загрузит себя делами, у него не останется времени исхлёстывать свою душу стеком прошлого. Разве властитель забыл о своём главном принципе, о своём кредо: не помнить прошлого, не думать о будущем?
   Подцепив огромной пригоршней медный колокольчик, кюш энергично зазвонил. Бросил на дубовую, выскобленную до младенческой розовости столешницу колокольчик. Тот, жалобно звякнув, затих. Не оставаться один на один со своими мыслями - вот к чему должен стремиться, дабы визит Ии с того света сделался бы бесполезным для неё.
   В гостиной было ещё прохладнее, нежели в спальне. Проклятый, исчезнувший неведомо куда кастрат! Фентрикюш подошёл к стопке дров у камина, начал выставлять в его зеве пирамиду из поленьев. Подложив щепу под пирамидку, поджёг её.
   И в это время в большую комнату с подносом влетела раскрасневшаяся Мага. На подносе стояли большая миска с овсяной кашей и графин с вином. Густые брови Фентрикюша поползли вверх. Он уже сделал шаг к кухарке, чтобы высыпать овсяную кашу на её тупую голову, но вдруг остановился. В головы женщин Великий Дух вложил куриные мозги. И поэтому стоит ли гневаться на них?! Им можно только сочувствовать. Разве добавит что-нибудь к авторитету и достоинству Великого кюша подобный поступок? Фентрикюш усмехнулся про себя: с каких пор он стал контролировать и анализировать свои поступки?
   - Мага! Ты вздумала уморить кюша голодом?! - Голос возмущённого Фентрикюша прозвучал в гулкой гостиной, как грохот грома в узком ущелье.
   Кухарка вздрогнула от испуга, едва не выронив из рук поднос с обедом.
   - Но ты же... Ты же сам приказал принести овсяную кашу! - с расширенными от ужаса зрачками пролепетала Мага.
   - На завтрак! Но не на всю оставшуюся жизнь! - Поражённый бестолковостью кухарки, кюш плюхнулся в кресло. Взглянул на часы, которые показывали восемь вечера. - Бун не объявился?
   - Нет.
   - А Чёрный Хэм?
   - И Чёрного Хэма нет.
   - Странно... Ладно, безмозглая курица! Кликни Рочера и вместе с ним принеси побольше мяса и вина. Ступай! Одна нога там, другая здесь! Иначе за обедом я живьём съем тебя! - Властитель Фентрии сделал жутким свой взгляд и обернулся лицом к Маге.
   Кухарку, как ветром, выдуло из гостиной. С подносом в руках она мчалась по коридору, будто за ней гналась стая голодных волков. А Фентрикюш, откинувшись на спинку кресла, громко расхохотался. Кюш-людоед - такого в их роду и в истории Фентрии ещё не было.
   Покинув кресло, Фентрикюш начал измерять гостиную широкими шагами, будто пытался растоптать депрессию, голодной змеёй заползающую в душу. Ему никак нельзя поддаться ей. Слишком длительно время он был узником сплина. После смерти Ии государственные дела он пустил фактически на самотёк, перепоручив их Высшему Совету и Чёрному. И ситуация начала выходить из-под контроля. Тюрьмы забиты преступниками. В провинциях - полный беспредел. Погоду делают те, кто понаглее и понахрапистее. Фактически Фентрией правит не кюш, не Высший Совет, а тафран. За деньги покупается всё: и земля, и фабрики, и любовь, и совесть. Пятьдесят лет назад после восстания, охватившего три северо-восточных провинции - Ветию, Кидию и Тадию, Фентрикюш ликвидировал королевскую власть. Оставив в своём личном владении лишь центральную Висбурскую провинцию, в остальных оставил десятинный налог, а землю разделил между всеми фентрийцами подушно. Хотите свободы - получайте, лопайте полными ложками! И с ехидством стал наблюдать, как его подданные начнут давиться этой свободой. Глупцы! Они не догадывались, что счастье можно найти только в будущем или прошлом. Человек слишком близорук, чтобы рассмотреть его в настоящем.
   Размышления Великого кюша прервали вошедшие Рочер и Мага, которые вдвоём втащили на подносе гору телятины и два графина вина.
   - Садись, Рочер, обедать будем! А ты, Мага, ступай! Ужинать в виду позднего времени я не буду, а на завтрак мне подашь уху из судака и щуки и с десяток рябчиков.
   Давненько не испытывал такого голода Фентрикюш. Заняв место за столом, он наполнил большой кубок вином и залпом выпил. После этого с жадностью вонзил свои крепкие зубы в телячий окорок. Рочер нерешительно налил себе вина из другого графина, пригубил и как бы нехотя взял небольшой кусок мяса. Вид у Управляющего был уставший.
   - Ты что так робок, как кисейная барышня? Недавно обедал? - спросил кюш.
   - К моему великому стыду, меня, как по боевой тревоге подняла Мага. Я проспал три часа кряду. Так что я тоже не обедал.
   - Так налегай, не стесняйся!
   Пережёвывая кусок мяса, Фентрикюш продолжил:
   - Так ты, рыжей лентяй, моим поручением не занимался?
   - Ты что, Великий кюш! Разве я враг самому себе? В гареме я назначил вместо Буна Би, и там во всю идёт генеральная уборка. После ужина Би начнёт обучать наложниц вязанию.
   - Это хорошо. А что ты узнал о Буне?
   - Он исчез.
   - Это я и без тебя знаю! - Кюш с раздражением пилил большим ножом мясо так, что его лезвие со скрежетом прошлось по вилке. - Конкретно!
   - Конкретно... Бун стал кастратом, но не отказался от плотской любви.
   - Как?! - От удивления Фентрикюш в дециметре ото рта остановил кусок мяса. - Кастрат и плотская любовь?
   - Нет, не в нашем с тобой понимании. Бун занимался любовью с конюхом Юкю и даже с твоей наложницей Ти.
   - Вот толстый педераст! - с отвращением сплюнул Фентрикюш. - И что? Он добровольно ушёл за своими возлюбленными в резервацию?
   - Это мне предстоит выяснить. Во всяком случае, у него были ключи от чёрного входа и задних ворот замка.
   - Ключи? Откуда? Они только у меня и Чёрного имеются!
   - Каким-то образом он снял с них слепки, и в Висбуре кто-то из мастеров изготовил дубликаты.
   - Ты ручаешься за свои слова, рыжий прохиндей? - Кюш строго и испытывающе посмотрел на Рочера.
   - Я никогда не плёл интриг и не лгал тебе. Даже под страхом смерти! - Рочер посмотрел прямо в глаза Фентрикюшу. Так смело, что тот едва не отвёл свой взгляд.
   - И как же ты всё это разузнал, учитывая, что Юкю и Ти в резервации?
   - Это было не просто, но кое-что узнать сумел.
   - И кто же из слуг длительное время скрывал от меня такую важную информацию? Что творится в замке, Управляющий?
   - Ничего особенного не творится. Замок живёт, как и всё на этой планете. Слуги замка - живые люди. Они ошибаются и грешат не больше других фентрийцев.
   - Я жду, когда ты назовёшь имена тех, кто сообщил тебе информацию о мерзком кастрате! - Внутри Фентрикюша разбуженным вулканом начал клокотать гнев.
   - Можешь убить меня, Великий кюш, но я не назову ни одного имени тех, кто помог мне! - Управляющий бесстрашными зелёными глазами смотрел на кюша.
   - И убью! - Рассвирепевший Фентрикюш швырнул в голову Рочера обглоданную кость, но тот ловко увернулся. - Как смеешь ты дерзить Великому кюшу?!
   - Я и не думал дерзить. Я придерживаюсь определённых моральных правил, записанных в Великой книге Великого Духа. Разве ты имеешь что-то против этой книги?
   "Хитёр! - одновременно и с раздражением, и с удовлетворением отметил Фентрикюш. - И умён"!
   - В Великой книге написано: "Каждый фентриец должен оказывать почтение своему властителю большее, чем родному отцу.
   - Но там так же записано: "Прежде, чем подумать о себе, подумай о своём ближнем"!
   - А разве те, кто рассказал тебе о Буне, являются твоими ближними?
   - Согласно Великой книге "Все люди - слуги Великого Духа - являются друг другу близкими родственниками".
   К своему удивлению, властитель Фентрии понял, что юный Управ- ляющий выиграл у него теологический спор.
   - Я был прав, когда говорил, да и сейчас говорю, что образованность слуг доставляет дополнительную головную боль их господину! - Кюш как-то сразу успокоился и занялся телятиной.
   - Как на это посмотреть! Господин, окруживший себя тупыми вассалами, может чувствовать себя гением! - Рочер с достоинством выпил вина.
   - И с этим мальчишкой что-то произошло за последние сутки! - как-то безразлично подумал Фентрикюш. Ещё вчера утром в движениях Управляющего чувствовалась неуверенность в себе, он не без страха встречался взглядами с кюшем. - Шахматная партия или дуэль Кресса с Буссом? Скорее всего - и то, и другое".
   - А если окружит себя умными вассалами, будет чувствовать себя тупым?
   - Зачем? Просто во втором случае господин будет вынужден совершенствовать себя.
   "А ведь он прав, этот рыжий наглец, по которому плачет крематорий! Я окружил себя тупицами и постепенно тупею сам. Эдак лет через триста Фентрия превратится в страну непроходимых тупиц"!
   - Скажи мне честно, Рочер. С чего это ты сегодня сделался таким смельчаком? Ты уже дважды должен быть отправлен, если не в крематорий, то в резервацию. Так, как ты, с кюшем может вести себя только самоубийца.
   - Честно? Я подумал о том, что родился человеком. Пусть маленьким, но человеком, а не кроликом. Лучше прожить один час, уважая себя, чем сто лет, презирая.
   - Самоуверенно и заносчиво говоришь! И ты не поменяешь своих убеждений?
   - Ни за что! - борясь с въевшимся во все клеточки тела страхом, уверенно ответил Управляющий замком и не отвёл взгляда в сторону.
   "Он становится очень опасным! - подумал Фентрикюш. - И относиться к такой дерзости благодушно, было бы большой ошибкой. Надо этого гордеца, заимевшего самоуважение, придавить к ногтю, как вшу"!
   - В таком случае, идём за мной! Проверим на деле твёрдость твоей воли!
   Направляясь в подвальное помещение, где в стальных вольерах томились два волка, властитель Фентрии подумал о том, что никогда не простит себя за то, что собирается сделать через несколько минут. Он сбирается расправиться с самым умным и смелым среди слуг. Более того, не признаваясь самому себе, он любил Рочера, с ним общаться было интереснее, чем с Чёрным Хэмом. Исключение составлял Иле. Но узник подземелья, хоть и был мудрым, но дряхл и утратил остроту и живость ума. Он давно оторван от общности людей и об этом мире мог судить лишь умозрительно.
   В Фентрии происходят странные события. Ещё год-два безразличного неучастия в проблемах страны со стороны кюша, и может произойти трагедия, о которой он может только догадываться. Надо по-новому, свежо взглянуть на эту ситуацию. Кто поможет ему словом и делом? Иле? Его теоретизирования могут быть мудры, но не применимы на практике. Хэм? Он прекрасный исполнитель, хитёр, верен, но не обладает живым умом, не способен на инициативу. За двадцать лет он привык обманывать себя и кюша, смотрит на реальную действительность сквозь розовые очки. Хэм суетится, воюет, заполняет тюрьмы, наказывает и милует, а ситуация становится всё более опасной. Дойдёт до того, что вооружённые грабители станут проникать в замок, и, если кюш уже не бессмертен, однажды утром его найдут с ножом в груди.
   Опытный властитель Фентрикюш понимал, что в будущем, может быть, уже завтра ему понадобятся такие умные и честные, такие инициативные и бесстрашные люди, как Управляющий замком. И всё равно упорно вёл Рочера к волчьим клеткам. Или были другие причины упорства кюша? Не засели ли в его подкорке слова Ии-призрака, что их ребёнок жив? Ребёнок, способный остановить жизнь бессмертного Фентрикюша. А ведь Рочеру именно столько лет - двадцать, и он рыжий. И, может быть, не случайно сразу же прикипел к нему сердцем кюш? Так что? Рочер - первый подозреваемый?
   У двери в подземелье Фентрикюш остановился, обернулся к Управляющему.
   - Когда ты родился, Рочер?
   - Судя по документам из питомника - двадцать лет назад. Через неделю после летнего солнцестояния.
   - Где?
   - В Тадии.
   Властитель Фентрии усмехнулся. Подозрения с Рочера сняты? Он не может быть сыном кюша и Ии. Ия не могла родить его через четыре дня после казни да ещё в Тадии. Но, на сколько сведущ Фентрикюш, Рочера в питомник забрали в годовалом возрасте. Разве в питомнике не могли взять дату его рождения с потолка? Если сам кюш не может назвать своего дня рождения с точностью до месяца, то что уже говорить о сироте!
   О чём это он? Обсасывает, как глупец, подозрения, которые вогнал в его душу из мести призрак Ии? Не сам ли кюш принял решение не верить ни одному слову, рождённому нездоровым воображением? А Рочера было жалко. Почти так, как двадцать лет назад Ию с их сыном.
   Фентрикюш открыл замок и вошёл в подземелье, слабо освещённое одним светильником с маслом. Волки, учуяв чужого, рванулись с рычанием к дверям клетки. Рочер с ужасом смотрел на них.
   "Вот и всё! - решил кюш. - Сейчас я задам ему вопрос. Он ответит, и мы вернёмся в гостиную. А если нет? Жаль рыжего наглеца! Кто ещё будет разгонять мою застоявшуюся кровь своей дерзостью"?
   - Рочер, ты по-прежнему твёрд в убеждении, что лучше прожить час, уважая себя, нежели сто лет, презирая? Или хочешь смягчить формулировку своего жизненного кредо?
   - Нет, я не поступлюсь своими моральными принципами! - собрав всю волю в кулак ответил Управляющий. И сам удивился: почему он произнёс эти самоубийственные слова? Ведь ему ещё совсем не надоело жить?
   - Даже если ради них придётся войти в эту клетку с волками?
   "Ещё не поздно, Рочер! Что и кому ты этим докажешь"?! - с холодком в душе подумал Управляющий. И всё равно ответил кюшу твёрдо:
   - Даже если...
   "Пижон! - разозлился Фентрикюш и посмотрел на острую пику, стоящую у клетки, которой он подавал мясо волкам. - Пика пригодится, когда этот смельчак через минуту завопит о спасении"!
   - Тогда заходи в клетку! Ты сам выбрал свою судьбу! - Вздохнув, властитель отодвинул массивную щеколду, открывая клетку.
   Рочеру было жутко, ему хотелось закрыть глаза, когда он сделал шаг к клетке.
   "Ты мужчина, ты воин, а не жалкий червь!" - приказал себе Рочер и отрезал все пути к отступлению. Он решил уважать себя и умереть с достоинством, как сделал это Кресс, и заставил себя смело и дерзко посмотреть в глаза страшных, лютых и немного недоумевающих волков. Вчера на шахматном поле в библиотеке он бросил Фентрикюшу перчатку и не намерен её поднимать, даже если ему осталось жить несколько секунд. Немногие из фентрийцев в прошлом так досаждали и в будущем так досадят высокомерному властителю своей смертью, как это сделает сейчас Рочер!
   - Ну, налетайте, кровожадные твари! - Для мужества громко крикнул Рочер. - Моё мясо молодое, вкусное!
   Он впился в горящие жёстким жёлтым огнём глаза волков ненавидящим бесстрашным взглядом, и те через несколько секунд вдруг заскулили, попятились. Прижавшись задами к гранитной стене, волки будто оцепенели. И почти парализованный от ужаса и отчаяния Рочер сделал шаг навстречу диким зверям. Волки предупредительно оскалились.
   - Выходи, Рочер! - приказал Фентрикюш, вытирая рукавом свитера испарину, покрывшую его лоб. И с облегчением захлопнул за вышедшим Управляющим дверь вольера. Нет, этот рыжий наглец или сумасшедший, или безрассудный смельчак!
   От напряжения у Рочера подкосились ноги, и он без сил опустился на ступеньку лестницы, ведущей в подземелье. Он не ожидал такой храбрости от себя, и готов был расплакаться от чувства городости, переполнявшего сердце. Ведь это он, Рочер, нащёлкал по носу самолюбию кюша! После такой не страшно и в печь крематория шагнуть! В том, что это его ожидает в будущем, Рочер не сомневался.
   Ещё больше его был ошеломлён Фентрикюш. Даже он, великий и бессмертный, побаивался этих волков и не заходил к ним в клетку! Самоуважение и убеждения Управляющего оказались столь сильны, что кюш не знал, что с этим делать. Если к таким качествам прибавить верность Фентрикюшу, то такому слуге цены не будет. Ему можно доверить любое задание. А если вместо верности возобладает строптивость? Опаснее врага не найти во всей Фентрии! И всё-таки просто строптивый не вошёл бы с таким отчаянием в клетку с дикими волками. Строптивый стал бы молить о пощаде, и просто строптивого не испугались бы разорвать волки. Тут было нечто большее, чем обычная смелость.
   Своим храбрым поступком Рочер хотел что-то доказать Фентрикюшу. Что? Право быть самим собой в этом заполненном страхом, лестью и ложью замке? Если это так, то кюш не против. Лишь бы мальчишка верой и правдой служил ему. Своим поступком этот рыжий отчаюга заслужил быть привилегированным среди остальных слуг.
   В полном молчании они вернулись в гостиную. Фентрикюш сам наполнил вином свой кубок и бокал Рочера.
   - За твоё храброе сердце! - Кюш поднял кубок. - Сегодня ты ещё раз приятно поразил меня! Что за этим стоит? Что ты этим хотел доказать?
   - Ничего, кроме... - Управляющий залпом, будто его терзала жажда, выпил бокал вина. - Кроме того, что стал уважать себя, как человека.
   - Стал уважать себя и решил утереть нос самому Фентрикюшу?
   - Не совсем так. Я обязан и готов служить тебе до смерти. Тем более, что присягал этому. Но я больше не хочу и не желаю быть твоим бессловесным и жалким рабом. Я хочу служить тебе сильным и уверенным в себе.
   Это и хотел услышать от Управляющего Фентрикюш. Он чувствовал, что Рочер отвечает искренне.
   - Что ж, мне тоже трудно поступиться своими принципами, которые вырабатывались веками, - сказал кюш, закусывая холодной телятиной. - Но я сделаю это. С этой минуты я назначаю тебя своим Главным Советником. Ты становишься вторым человеком в системе власти в Фентрии.
   - А Чёрный Хэм? А Высший Совет?
   - Хэм будет подчиняться тебе. Высший Совет я перевожу в замок. Прикажи приготовить пустующий третий этаж для членов Совета. Лживого мздоимца Высшего Советника я заставлю повторить твой подвиг. Если волки не тронут его, пусть и дальше руководит Советом, но под моим и твоим присмотром.
   - А как же поручение на счёт пропажи Буна?
   - Дело Буна доведи до конца. После того, что натворил этот кастрат, он не имеет права числиться среди живых! - Фентрикюш прошёл к большому сейфу в углу гостиной, долго возился, открывая замок. Взял в сейфе связку ключей, бросил её на стол перед Рочером. - Даже Чёрному Хэму я не доверял всех ключей. По сравнению с моей связкой, здесь отсутствует ключ от моей спальни. Зато в обмен я отдаю тебе запасной ключ от твоей комнаты. Теперь я не могу войти в неё, не постучавшись.
   Фентрикюш слукавил. Семи ключей в связке нового Главного Советника, должность которого властитель упразднил пятьдесят лет назад, не было ключей от подземелья с волками, от замков на двери, за которой был заключён Иле, и от подземелья с казной.
   - Теперь каждый вечер ты будешь ужинать со мной. Это придаст авторитета твоей должности, о которой в Фентрии уже подзабыли. За ужином мы будем обсуждать государственные дела. В уме и храбрости тебе не откажешь. Тебе придётся научиться быть мудрым и серьёзным. Твоя молодость теперь не может быть оправданием! - Кюш устало вздохнул. - Ступай, главный Советник! К десяти вечера зайди ко мне. Должен вернуться Чёрный Хэм, и нам кое-что надо будет обсудить.
   Совершенно поражённый случившимся, волоча за собой, как вериги, связку ключей, Рочер покинул гостиную Фентрикюша. Все его умные мысли поразбежались в разные стороны, а в центре головы застряла одна: "Не верю! Не верю"!
   В коридоре он нос к носу столкнулся с кухаркой, уносящей подносы из гарема.
   - Тебе ужин принести на двоих или только Изне?
   Рочер с непривычной для него самого важностью взглянул на Магу.
   - Сколько у тебя помощников, Мага?
   - Пятеро. Все из питомника.
   - Сколько людей ты кормишь? Шестьдесят, если я не ошибаюсь?
   - Хоть и Управляющий ты, Рочер, а ошибаешься! Шестьдесят два в замке и триста двадцать гвардейцев!
   - Отставить! С этой минуты я - Главный Советник Фентрии! - Рочер продемонстрировал кухарке огромную связку ключей.
   - Что это означает? - испуганно прошептала Мага.
   - Это означает, что даже Чёрный Хэм подчиняется мне!
   Кухарка опешила от изумления.
   - Вот что, Мага... Завтра сходи в женский питомник и подбери ещё трёх помощниц. Я назначаю тебя шеф-поваром. Ступай! Я очень устал за сегодняшний день.
   Рочер на самом деле едва держался на ногах.
  
   17.
  
   Низко склонившись над листом толстой бумаги, Изна сидела за столом и старательно выводила сложные и загогулистые буквы фентрийского алфавита. Днём, перед тем, как лечь спать. Рочер начертил на листке восемь букв, назвал их, вручил Изне гусиное перо, наказ повторять и писать их. Она с радостью делала первый урок. Рочер многое рассказывал ей из того, что читал. Но ей хотелось самой читать книги, в которых спрятано много-много историй из прошлого Фентрии. И ещё - научиться писать. Сколько разных мыслей рождалось в голове, и большая часть их забывалась. А если их записать? Интересно было бы по прошествию времени прочитать, о чём ты думала пять, десять лет назад.
   Но то, чем она занималась, в Фентрии было запрещено и сурово наказывалось. И по Кодексу законов Фентрикюша, и по законам, принятым Высшим Советом, женщины, как племя, созданное Великим Духом для услужения мужчинам, не имело право читать и писать. Их удел - рожать и воспитывать здоровых детей, заботиться о семейном очаге и любить мужчину, избранного для неё Великим Духом. Но разве женщина многим отличается от мужчин? Разве их мозги, тоже вложенные Великим Духом, отличаются от мужских? Ведь Бун намного глупее её, Изны, а имеет право читать и писать. Всё дело в физической силе, - думала Изна. Если бы женщины были сильнее мужчин, они запросто могли бы им запретить читать. Хотя... Женщины добрее мужчин и не стали бы унижать их.
   Изна прислушалась. В коридоре послышались шаги. Она вскочила со стула, воткнуло перо в чернильницу, а лист бумаги засунула под матрас на кровати. Старательно вытерев испачканные чернилами пальцы, она задула свечу и юркнула под одеяло, притворившись спящей. К двери подошли и всунули ключ в замочную скважину. Фентрикюш? Ведь Рочер не брал с собой ключа. Но шаги прошедшего по коридору были слишком легки для кюша.
   Дверь открылась, и в комнату вошёл Рочер. Она могла узнать возлюбленного даже по чуть слышному дыханию. Он вошёл один, без Фентрикюша, как можно было подумать. Изна открыла глаза и отбросила одеяло в сторону.
   - Это ты, любимый?
   - А кто же ещё? Чего ты в потёмках сидишь, рыжее чудо? - Голос Рочера показался Изне каким-то странным. Слишком много эмоциональных оттенков было скрыто в нём: от животного страха до ликования.
   - Я писала и испугалась. Поэтому задула свечу.
   - Ты всё сделала, как я просил? - с тревогой поинтересовался Рочер.
   - Да, милый! Я же у тебя не дурочка! - Она бросилась к нему, обхватила руками крепкую шею. - Как же ты открыл дверь? Ключ от комнаты лежит на столе...
   - Вот... - Рочер поднял на уровень головы связку ключей. - Я теперь могу открыть любую комнату в замке, исключая спальню Фентрикюша.
   - Ничего не понимаю... - в изумлении прошептала Изна, перебирая увесистые ключи, которых в связке было не меньше пятидесяти. - Ты какой-то бледный и взъерошенный. Неужели на спор выиграл в шахматы у кюша?
   - Менее, чем за час? Подумай головой! - Рочер без сил плюхнулся в кресло. - Сегодня я в течении четверти часа испытал ужас, какого в жизни не испытывал. И такой же восторг. Ты все буквы выучила, которые я написал?
   - Да. Но в них не хватает буквы, чтобы я могла составить своё имя.
   Рочер с изумлением посмотрел на неё.
   - Ну-ка, подай мне свой листок!
   Изучив написанное Изной, он швырнул листок в камин.
   - Уничтожим следы преступления. Всё верно, рыжее чудо! В восьми буквах, что я дал тебе для изучения, не хватает буквы "з". Ты способная ученица!
   - Я предоставлю тебе не одну возможность гордиться мной! - Изна села на колени Рочера и обняла его. - И всё-таки, что случилось с тобой, милый? На тебе лица нет!
   - Такого я себе в самом кошмарном сне представить не мог! Фентрикюш за дерзкие слова приказал мне войти в клетку с дикими волками.
   - И ты вошёл?! - застонала от ужаса Изна.
   - У меня не было иного выхода. Умирая от страха, я вошёл в клетку.
   - И что?
   - От отчаяния я так посмотрел на волков, что уже они от страха забились в угол. Фу-у!.. Вот это был спектакль! Сегодняшний бой Кресса с Буссом ни в какое сравнение с ним не идёт. Жаль, что из зрителей был один Фентрикюш. - Рочер дрожащей рукой взял со стола бокал с вином.
   - Ты не разыгрываешь меня? - не могла поверить ему Изна.
   - Глупая моя! Разве можно такое придумать?
   - Какое жестокое сердце у кюша! Иногда мне кажется, что его у властителя вообще нет! - Испуганная Изна спрятала нос в его груди. - Я боюсь. Ты уже второй день ходишь по краю пропасти. Зачем?! Разве этим ты что-нибудь изменишь в уродливом лице этого мироздания?
   Но я хочу ощущать себя человеком, а не жалким рабом! Я молод, самолюбив и чувствую силы бороться с предписанной мне незавидной судьбой. Я так и сказал Фентрикюшу: лучше прожить час, уважая себя, чем сто лет, презирая.
   - Безумец! Что ты, что я... Что мы есть по сравнению с властителем Фентрии? Жалкие букашки. Он в любое мгновение может стереть нас с лица земли. Превратить в две горстки пепла. У нас с тобой есть любовь, И она дороже какого-то примитивного самолюбия. Пока ты раб, вряд ли сможешь его удовлетворить. Стоит ли сопротивляться року? Потеряв жизнь, утратишь всё. В том числе самолюбие! - Изна заплакала. - Ты совсем, совсем не любишь меня!
   - Что ты, моё рыжее чудо! Я тебя обожаю!
   - Всего-то?.. - Изна капризно всхлипнула.
   - Я тебя люблю больше своей жалкой жизни!
   - Не говори так! Ты должен любить и жизнь, и меня! - Изна в страстном порыве поцеловала уставшее лицо Рочера. - Надеюсь, сегодня ты в моём полном распоряжении? У Фентрикюша совсем не совести, он не хозяин своему слову. Сам обещал три дня отдыха...
   - Увы, моя рыжая развратница... Совесть редко находит пристанище в душах власть имущих. После десяти вечера я должен быть у кюша.
   - Да-а... Вполне возможно, что тебя сегодня опять принесут домой без чувств! - с разочарованием сказала Изна. - А что за связка ключей у тебя? Фентрикюш в нагрузку к Управляющему сделал тебя и ключиком?
   - Бери выше! - Рочер иронически усмехнулся.
   - Назначил Чёрным вместо Хэма?
   - Ещё выше бери!
   Изна с изумлением и недоверием посмотрела на Рочера.
   - Выше Чёрного только Фентрикюш... Ничего не понимаю!
   Властитель вернул должность, существовавшую при королевской власти. Он назначил меня Главным Советником. И теперь все в Фентрии, кроме самого кюша, обязаны подчиняться мне. Даже Чёрный Хэм!
   Эта новость не произвела на Изну большого впечатления.
   - Вот именно: кроме кюша. По сути, ты остался тем же рабом, которого в любую минуту могут бросить в вольер на растерзание голодным волкам или живьём загнать в крематорий!
   - В этом мироздании все рабы, за исключением Великого Духа. По крайней мере, теперь меня может лишь один человек, а не все, кому заблагорассудится. У меня есть причины благодарить судьбу.
   - Кто ближе всех к пирогу хозяина, тот больше других рискует лишиться голову. Помнишь, что ты читал мне из Великой книги?
   - У тебя великолепная память, Изна! И рассуждаешь ты мудрее некоторых философов древности. О такой умной спутнице жизни Главный Советник Фентрии может только мечтать!
   - Умеешь ты лить бальзам на сердце! - Вдруг весело расхохоталась и расцеловала его Изна. - Своей отчаянной смелостью ты сломал Фентрикюша - это я только что поняла. Сотни лет в замке царил страх и беспрекословный авторитет сначала короля, а потом кюша. Властитель Фентрии расслабился. Ему давно не попадались на зуб такие крепкие орешки, как ты. Он разучился их грызть. Он испугался тебя на столько, что решил максимально приблизить к себе.
   - Может быть, ты и права. Только не я первый. Пятьдесят лет назад Фентрикюш был королём Эви Четвёртым. Народ Фентрии поднял восстание такой силы, что он испугался потерять власть. Он снял королевский венец и объявил себя кюшем - вождём. И дал народу некоторые демократические свободы. Он очень хитёр, этот Фентрикюш - Эви Четвёртый! Неграмотный, тысячелетия прозябающий в рабстве народ Фентрии оказался не готов к свободе. Первым делом, этот народ, обретя мнимую свободу, привёл на плаху великого Гера, поднявшего их против кюша. Избавившись от Гера, Фентрикюш легко вернул себе почти неограниченную власть. Поменялась вывеска на троне деспота, а его власть осталась деспотичной. Только изощрённее и циничнее.
   - Откуда ты это знаешь? Ведь об этом не могло быть написано в книгах.
   Рочер задумался, вспоминая источник этих опасных знаний. Естественно, подобные события не могли быть описаны в исторических хрониках. Фентрикюш ни за что не допустил бы этого. И вдруг Рочера осенило: сон! Сон прошлой ночью. Странное и гротесковое сновидение. На столько странное, что он забыл о нём. А ведь легенда о Гере - это оттуда, из сна. Прежде он не слышал этого имени. И вдруг ему приснилась рыжеволосая женщина, которая рассказала о восстании фентрийцев под руководством Гера. Зачем, почему, с какой целью? И кто она? Его мать, которую он не помнил? Мифическая Ия, о которой рассказывала Мага?
   - Ты можешь мне не поверить, Изна, но всё это я услышал вчера во сне от одной весьма странной, рыжеволосой женщины.
   - Во сне?! - Изна расхохоталась, зазвенела серебряным колокольчиком. - И своё сновидение ты выдаёшь, как реальную историю? Это же не серьёзно, Рочер!
   - А если это вещий сон? По-моему, я видел женщину, которая докучает Фентрикюшу. О ней ещё Мага рассказывала.
   - Ты умный человек, Рочер. Главный Советник Фентрии! А веришь побасенкам о призраках. Хочешь вина? У нас ещё осталось то изумительное вино, которое кухарка принесла на завтрак.
   - Налей бокал! А Мага уже не кухарка. Я назначил её шеф-поваром. С завтрашнего-послезавтрашнего дня в Фентрии начнётся великая перетряска. Но об этом я тебе расскажу, когда упаду в твои объятия по возвращению от Фентрикюша. - Увы, мне пора к кюшу на совещание. На нём Чёрного Хэма ждёт неприятное разочарование.
   А в это время Фентрикюш, сидя за большим столом в гостиной, пытался читать книгу о героической жизни его деда Эви Третьего, который половину своей жизни провёл в войнах с Фатией и покорил-таки непокорных и заносчивых фатийцев. Но сегодня до властителя плохо доходил смысл прочитанного, потому что он был взволнован. Много лет его размеренная жизнь была прикована крепкой цепью к вековым стенам замка. И вдруг цепь лопнула, сорвалась с неё покорная судьба и пошла крутиться в хаосе странных событий. И всё это началось с внезапного появления призрака или фантома бывшей наложницы Ия.
   Фентрикюш суеверно и суетливо обвёл овалом свой крутой лоб: не приведи Великий Дух накликать её новый приход! Отложив книгу, кюш посмотрел на настенные часы. Скоро должен придти Рочер, а Чёрного Хэма до сих пор нет. Чёрный не вернулся из Висбура, хотя давно должен отловить дерзкого Тё, осмелившегося осмеять умственные и мужские способности и возможности Великого кюша. Да ещё при большом стечении фентрийцев. Кюш знал, что такие публичные выступления были опаснее прямого недовольства. Смех - оружие пострашнее отравленных стрел.
   Тё, Тё... Фентрикюшу казалось, что он не в первый раз слышит это имя, но никак не может вспомнить, при каких обстоятельствах сталкивался с этим бродячим актёришкой. А ведь Высший Совет принял специальный закон о запрещении подобных выступлений. Любых выступлений, в которых всуе упоминается имя кюша или даже намекается на него. В прошлом году два остроязыких и дерзких скомороха были лишены языков. Но это не принесло желаемого устрашающего эффекта. Число скоморохов, наоборот, увеличилось. И Тё - самый опасный из них. Запретный плод сладок. Поэтому Фентрикюш приказал Чёрному Хэму убрать его тихо. Но Хэм сам будто под землю провалился!
   И теперь ещё одна головная боль - Рочер, вдруг выплеснувший наружу свою дерзость и отчаянную отвагу. Именно - вдруг. Ведь он служит у кюша уже три года и мало чем отличался от прежних Управляющих замком - предупредительных и послушных. Разве что некоторой живостью и остротой ума. Ясное дело, что эти три года Рочер сдерживал свою дерзкую натуру. А если не дерзкую, а энергичную? И вот он, мудрый Фентрикюш, вместо того, чтобы раз и навсегда избавиться от головной боли, только усугубил её, доверив мальчишке власть почти равную власти кюша. Как бы потом ни пришлось жалеть об этом...
   Но ведь всё осталось в его кюшевых руках - и стек, и пряник. Зато Рочер не станет лицемерить подобно Чёрному Хэму, от него можно услышать дельный совет. К тому же, Рочер храбр, как ни один гвардеец. Именно такой человек необходим Фентрикюшу в дни, когда начала растлеваться и разваливаться Фентрия, для исполнения зарождающегося в голове плана. Властитель обязан спасти Фентрию, которую по клочкам собирали его предки две тысячи лет с тех пор, как страшная звезда с огненным хвостом упала на цветущую планету, возмутив моря и разбудив горы. Великий Дух сжалился над фентрийцами, окружив их земли неприступными горами, защитив от жутко морозных зимой и ужасно жарких летом ветров. И за две тысячи лет из другого, неизвестного мира планеты в Фентрию смогла прорваться лишь жалкая горстка уссулов. Последний из фентрийцев, попытавшихся узнать, что там, за высокими горами, доживает свой век в подземелье. Если Великий Дух даровал фентрийцам рай в виде уютной долины в триста вёрст длиной и двести шириной, зачем искать ад? В исторических хрониках сказано, что за высокими, неприступными горами нет ничего, кроме раскалённых зыбучих песков. Ничего... И никого...
   Дверь гостиной, заскрежетав, отворилась. И этот скрежет прервал размышления Фентрикюша. В гостиную вошёл Рочер и сразу же принял стойку сторожевого пса. Это понравилось кюшу. Он кивнул на стул, приглашая новоявленного Главного Советника сесть за стол.
   - Садись, выпьем по кубку хорошего вина! - Кюш налил вина в два кубка из изогнутого керамического графина. - Я вижу, ты безболезненно пережил триумф свалившейся на голову удачи!
   - Что легко даётся, то легко отбирается! - сказал Рочер, пригубив вина из своего кубка.
   - Мне не показалось, что ты с бесшабашностью входил в клетку с волками. Однако храбрость ты продемонстрировал завидную!
   - Когда человеку нечего терять, ему легко быть храбрым. Жестокость - не лучшее качество для человека разумного.
   - Это камешек в мой огород? Но разве Великий Дух не жесток по отношению к грешникам?
   - Великий Дух и милостив. Он прощает раскаявшегося в грехах.
   - А я не милостив? Разве я после жестокого поступка не воздал тебе, назначив Главным Советником?
   - Но меня запросто могли разорвать волки. К кому бы тогда ты проявлял свою милость? Со мной вышло так. А убиенный напрасно, невиновный Кресс? Кто и чем ему воздаст?
   - Великий Дух на том свете! - Фентрикюш с некоторым раздражением в один приём опорожнил кубок. - Ты и дальше намерен дерзить в разговорах со мной? Но я не волк из вольера. Я не забьюсь трусливо в угол, а прикажу развести огонь в печи крематория. Ты допускаешь такой поворот?
   - Это в твоей власти, Великий кюш! Мы с тобой обговорили данный вопрос. Или принимай меня с моей прямотой и честностью, или вели казнить. Беседа с взаимным уважением - не есть дерзость. - Рочер спокойно поставил кубок на стол. - Ты назначил меня Главным Советником, и этим сам поставил себя в положение вынужденного выслушивать мои бредни. А что делать с моими советами, решать только тебе!
   - Да-а.. .- задумчиво сказал Фентрикюш. - Разгрызть такой орешек, как ты, - зубы сломать. Но я не буду ломать свои зубы и тебя через колено. Наступили неспокойные времена. И без таких, как ты, мне не навести в стране порядок. Я слишком долго окружал себя лицемерами и бездумно услужливыми.
   - А где же Чёрный Хэм?
   -Увы, он до сих пор не вернулся. Я поручил ему очень ответственное задание. Возможно, ему просто не хватило времени. Подождём до завтра. Я обещал тебе три дня отдыха и не отказываюсь от своих слов. Но... В интересах Фентрии придётся перенести отдых на более поздний срок. Ты не возмущён?
   - Нет. Надо, значит, надо! - честно ответил Рочер.
   - Что ты думаешь о моём решении перевести в замок Высший Совет?
   - Сути это не изменит. Всё равно ни один их закон не действителен без твоей визы. Но советники Фентрии разжирели на казённых харчах, погрязли в склоках и взятничестве. Поэтому твоё решение несколько отрезвит их, заставит шевелиться их застоявшиеся мозги. Нет закона о наказании за изнасилование, зато есть закон о неприкосновенности членов Высшего Совета. Фентриец может попасть на виселицу за то, что врежет пощёчину охамевшему советнику, но не будет даже оштрафован, если изнасилует жену соседа. На твоём месте, я поселил бы их в замке без жён и отпускал бы домой раз в неделю после успешной работы на ниве законотворчества.
   - Мудро! - похвалил его Фентрикюш. - Ты начинаешь оправдывать своё назначение.
   - Но и спешить с исполнением твоего решения не надо. Если завтра мы погоним их стадом в замок, они перетрухнут, и могут возникнуть волнения среди фентрийцев. Ведь это можно будет расценить, как наступление на завоёванные свободы. К тому же необходимо время, чтобы подготовить кельи для несчастных избранников народа.
   Кюш внимательно смотрел на Рочера. Некоторое время он собирался натаскивать его, ведь должности Главного Советника Фентрии не было со времён королевской власти. Но тот ведёт себя так, будто уже занимался этими делами. Нет, интуиция не подвела Фентрикюша. Рочер - именно тот, кто ему нужен.
   - Хорошо. Вот тебе задание на два дня: довести до конца дело Буна и разыскать этого придурочного кастрата. В питомнике подбери двух смышлёных ребят, которые в честной игре в шахматы разыграют между собой должности твою и Буна.
   - Будет сделано, Великий кюш! - по-гвардейски ответил Рочер. - Но...
   - Что такое?
   - После весеннего призыва в гвардию, в питомнике осталась зелёная молодёжь. Юнца - в гарем?
   - Что ты предлагаешь?
   - Обязательно, чтобы в гареме был евнух? Назначить старшей гарема Би. Она не глупа и наведёт там порядок. Тем более, что и ты потерял интерес к гарему и его обитательницам.
   - Честно сказать, надоело это скопище развратниц! Всё, Рочер, действуй!
   - Завтра к ужину жду тебя с докладом. Можешь беспокоить меня в любое время суток, если в этом будет необходимость. Но неотложная!
  
   18.
  
   После ухода Рочера Фентрикюш, захватив графин вина, поудобнее уселся в кресле перед камином. Ему не хотелось читать, не хотелось размышлять о чём-либо серьёзном. Просто смотреть на изящный танец пламени в камине и потягивать лучшее вино этого мироздания из графина. И всё. Он очень устал за прошедший день, несмотря на то, что половину его бездарно проспал. Он не желал прислушиваться к новым, непривычным ощущениям в своём организме, к хаосу мыслей. Кюш два дня никуда не выйдет из замка и разберётся со всем этим.
   - Нельзя разобраться в том, чего не понимаешь! - услышал он голос, который со вчерашнего дня боялся больше любого другого на свете.
   Это всего лишь голос Ии, слышанный им двадцать лет назад, а теперь возродившийся в его уставшем мозгу. Он не станет отвечать ему даже мысленно. Призраки достают тех, кто хочет их видеть. А он не хочет. И Фентрикюш невозмутимо сделал несколько глотков вина из графина.
   - Ты думаешь, что избрал мудрую политику в отношении меня? Напрасно! При желании я могу достать тебя где угодно. И дел могу натворить таких, что ты не разгребёшь их до своей не такой уж далёкой смерти! Но, к сожалению, я всё ещё люблю тебя и слишком часто жалею. Ты закрыл глаза? Можешь закрыть уши и подождать, что из этого получится.
   "Это идея!" - всего и подумал кюш. И законопатил слуховые отверстия указательными пальцами.
   - Ты наивен, как ребёнок! - Ия рассмеялась ему в затылок. И затылком же, а не ушами он услышал её голос. - Я разговариваю с твоей душой, но не с тобой. Я вижу: она черна, как фентрийская осенняя ночь. Но если я зароню хоть одну искорку света в неё, будет надежда на твоё спасение. Я люблю тебя и не хочу в одиночестве скитаться по вечности, ожидая, пока Ангел Добра вырвет твою душу из костистых лап Чёрного Духа. Сегодня ты погубил невинную душу Кресс, и только отчаянная храбрость Рочера спасла тебя от ещё одного греха. Ты прожил долгую тысячу лет. Зачем? Чтобы обрасти чёрными грехами, как болото тиной? Иной за тридцать лет жизни делает добра больше, чем ты сделал за тысячелетие. Миллион человеческих судеб - сломанных, растоптанных, загубленных - чрезмерная плата за твою скучную и жуткую судьбу. Ты погрузил прекрасную Фентрию во мрак невежества, низвёл жизнь лучшего творения Великого Духа до жизни примитивных животных. Но Великий Дух непостижимо добр и во спасение твоей души послал тебе Рочера. Ты должен беречь его и дрожать за его жизнь, как дрожишь за свою. Иначе быть тебе узником Царства Вечной Тьмы. И там ты даже участи Иле будешь завидовать!
   Фентрикюш не мог этого слушать. Слова навязчивого призрака подожгли его мозги, и те пылали, как стог сухой соломы. Со стоном он сорвался с кресла и почти бегом покинул гостиную.
   "Великий Дух! Избавь меня от этого наваждения! Завтра я вновь открою твой храм на территории замка и перед ужином ежедневно буду посещать его! Только призови назад в своё Царство суетную душу Ии!" - лихорадочно молился властитель Фентрии, скорым шагом мчась по коридору к комнате Рочера.
   Огромным кулачищем он неистово застучал в дверь с головой рыжей лисицы, и всё в замке притаилось от ужаса и ожидания катастрофы.
   - Рочер! Рочер! - громовым басом вопил правитель.
   И от страха потеряла дар речи Изна. Она и весь замок прощались с весёлым Рочером, ибо все, и Главный Советник в том числе, приняли отчаяние кюша за его гнев. Рочер выскочил из комнаты в том, в чём его родила мать. Но Фентрикюш даже не обратил на это внимание.
   - Завтра собери всех горничных, всех развратниц из гарема и во главе твоей Изны заставь навести идеальный порядок в Храме Великого Духа! И завтра же отыщи настоятеля Главного Храма Фентрии. Нельзя начинать святого дела без молитвы.
   И Фентрикюш, резко развернувшись, удалился по коридору. А Рочер донельзя изумленный, вернулся в постель.
   - Что-то странное происходит с нашим кюшем! Весьма странное! - сказал он, раскуривая трубку. - Ты слышала? И тебе дело нашлось!
   - Ох, боюсь я за тебя, милый мой! - Изна попыталась отобрать у Рочера курительную трубку. - Нас прервали на самом интересном месте, а ты схватился не за мою божественную грудь, а за свою поганую трубку!
   - Я погибну не от гнева Фентрикюша, а от твоей ненасытной любви!
   А кюш, дойдя до развилки коридоров, повернул не налево, к большой комнате, а направо - на кухню. Распахнув дверь в комнату кухарки, он насмерть перепугал её. Мага даже прикрыться не успела и предстала Фентрикюшем во всей своей обнажённой, хотя и скукоженной от испуга красе.
   - Мага! Сегодня я буду ночевать у тебя! Принеси в свою комнату лучшего вина и фруктов. И жди меня!
   - Мага чуть не задохнулась от счастья.
   - Это любовь, милый Фентрикюш?! - давясь переполнявшим её ликованием, воскликнула кухарка.
   - Это каприз кюша, дура! - раздражённо сказал Фентрикюш. И даже не взглянув на неё, хлопнул дверью. Таким взбалмошенным Мага не видела кюша никогда.
   Властитель Фентрии в пять шагов пересёк коридор между кухней и гостиной, остановился у двери, резко развернулся и снова пошёл на кухню, крикнув перед спальней так, что задрожали стены замка.
   - Мага! Мигом сюда!
   Перепуганная Мага выскочила в ночной сорочке.
   - Что случилось, Великий кюш?
   - Бегом - мне корзину с виноградом и вином. Бегом!
   Фентрикюш в нетерпении топтался перед кухней с подозрением оглядываясь по сторонам, пока кухарка собирала корзину. Буквально вырвав корзинку из её рук, кюш скоро ушёл, оставив Магу в полном недоумении.
   Властитель Фентрии осторожно, будто боялся разбудить дремавших волков, прошёл подземельем к двери с пятью огромными замками. И замки открывал не спеша, стараясь не шуметь. Почти на цыпочках вошёл в апартаменты Иле.
   Тихо потрескивали, догорая, дрова в камине, Иле сидел за столом, уронив голову на фолиант. С толстой серой свечи на бумагу капал воск. В первую секунду Фентрикюш испугался, подумав, что старик почил в бозе. Но тут же его чуткое ухо уловило негромкое похрапывание. Подойдя к Иле поближе, кюш заметил рядом с его головой графин. Он был пуст.
   - Горький пьяница! Жалкий алкоголик! - с раздражением, но шёпотом произнёс властитель Фентрии.
   Он пришёл к старику поплакаться в жилетку. А какие могут быть душевные разговоры с узником, если тот пьян в стельку?! Поставив корзину на стол, Фентрикюш собрался было покинуть жилище Иле, но его взгляд упал на фолиант. Это имя в Фентрии уже много лет запрещалось произносить вслух. Сейчас оно почти забыто. И вдруг... Старик, конечно, помнил о Гере. Но что он знает о восстании и его вдохновителе?!
   Фентрикюш осторожно освободил рукописную книгу из-под лысой, высохшей головы старика, взял свечу, сел на медвежью шкуру перед камином и стал читать.
   "Свинцовые тучи не спеша расхаживали по неприветливому небу Фентрии. Они сговаривались собраться вместе, чтобы пролиться на сирые поля и хирые избы весенним ливнем - всеочищающим и всеобновляющим. Восставший, изголодавшийся народ Фентрии ждал его, как манну небесную, чтобы бросить семя во влажную и плодородную землю. Семя, которое даст возможность продолжить круговорот жизни им и их племени.
   Вот уже месяц войска восставших фентрийцев плотным кольцом стояли вокруг замка жестокого и деспотичного короля Эви Четвёртого. Ни одна мышь не могла прошмыгнуть между плотных рядов отрядов Гера - светло-русого и светлоглазого исполина из Фатии, бывшего искусного стеклодува. Это он, классный и трудолюбивый мастер, имеющий двенадцать детей и обнищавший из-за непомерных королевских налогов, поднял фентрийцев на сопротивление королю. Этому восстанию не было равных в истории Фентрии.
   Вырвавшись ранним утром из жарких объятий своей плодовитой жены, Гер вышел из шатра, сладко потянулся и посмотрел на тревожное, предгрозовое небо. Потом перевёл взгляд на мрачно чернеющий впереди королевский замок.
   - Что-то мне подсказывает, что сегодня мои несметные войска войдут в этот неприступный замок и низложат ненавистного Эви с трона. И впервые в истории Фентрии трона коснётся зад стеклодува!
   От соседнего шатра к Геру метнулся угрюмый и небритый командир Тадийского легиона - ближайший подвижник вождя-кюша восставших.
   - Я приветствую тебя, непобедимый Гер!
   - В чём причина твоего мрачного настроения, мой верный Ив? - с величием, равным королевскому, спросил Гер.
   - Войска ропщут, мой командир! Наступило время весенних работ. Если мы не засеем свои поля, народ Фентрии вымрет от голода.
   - Но осталось потерпеть совсем немного. В замке заканчиваются запасы пищи и воды, и Эви вот-вот выбросит белый флаг.
   - А мне кажется, что король со своими гвардейцами продержится ещё не меньше месяца. Они достаточно запаслись продуктами, а по территории замка протекает подземная река. Мы могли бы взять замок штурмом, но потеряем половину людей. Такой победы фентрийцы нам не простят!
   - Что ты предлагаешь, мой мудрый стратег?
   - Пойти на переговоры с Эви, выдвинув последний ультиматум.
   - И оставить деспота у власти? - возмутился Гер.
   - У ограниченной власти. Пусть король сидит в своём замке и с умилёнными слезами на глазах пишет мемуары. А править Фентрией будет Высший Совет, избранный из представителей народа во главе с тобой.
   - А народной гвардией будет командовать верный Ив! - Гер на минуту задумался. - Но примет ли наши условия Эви, привыкший к неограниченной власти?
   - Примет. Перед угрозой штурма у короля не останется иного выхода.
   - В мудрости тебе не откажешь! Ты и возглавишь нашу делегацию на переговорах. Не боишься, что хитрый и коварный Эви лишит тебя головы?
   - Не боюсь, потому что он тоже дорожит своей головой.
   - Да поможет нам Великий Дух! Собирай делегацию. От каждой провинции по одному мудрецу! - принял решение кюш восставших.
   Наивные народные герои Фентрии! Разве вы не знали, что змея становится безопасной, только когда ей отрубят голову?! Через неделю после перемирия Ива отравит любовница, которую возмущённый народ забьёт камнями. А через месяц народная полиция в кабинете первого Верховного Советника Фентрии Гера найдёт большой сундук с золотом, утаённым от народа. Возмущённый Высший Совет приговорит Гера к казни посредством лишения головы на площади Народного Восстания в Висбуре. Назавтра Верховным Советником будет избран бывший Главный Советник короля. А сам Эви Четвёртый снимет с себя королевскую корону, а Высший Совет объявит его Фентрикюшем. Каждый фентриец будет объявлен равным другому, все получат право называть друг друга братьями, и брат Фентрикюш будет приветливо махать с трибуны рукой ликующей и торжествующей от обретённой свободы толпы. И в небе Фентрии будут летать пропитанные потом кепки фентрийцев. Блажен тот, кто жаждет быть обманутым"!
   Дочитав, Фентрикюш побагровел лицом и с ненавистью швырнул фолиант в камин. Через несколько секунд кожа переплёта начала пузыриться, обугливаться. Кюш резко вскочил с медвежьей шкуры и покинул подземелье.
   Проклятый старик! Он задумал унизить Фентрикюша в глазах будущих поколений Фентрии! Нет, Иле! Ничего не выйдет! Кюш заставит тебя по новой описать восстание под предводительством Гера. Во время этого восстания благородный и любящий свой народ король Эви Четвёртый будет храбро сражаться против алчных и кровожадных разбойников Гера и Ива. И во имя народа низложит с себя королевскую корону. А разве это не истинная историческая правда?
   - Ты напрасно думаешь, что, уничтожив фолиант Иле, избавился от правды о восстании Гера! - услышал Фентрикюш ненавистный голос за своей спиной, когда запирал подземелье. - Ты напрасно думаешь, что во всей Фентрии остался лишь один писатель-летописец Иле. Даже если ты запретишь алфавит Фентрии и письменность, ты не избавишься от своего чёрного прошлого и не обелишь его. Избавиться от прошлого удавалось только сумасшедшим!
   Кюш сделал вид, что ничего не слышал, и широкими шагами минуя большую комнату, направился в спальню кухарки. Фантом Ии не стал преследовать его, а просочился в спальню Фентрикюша, чтобы в сладких и горьких воспоминаниях о любви к кюшу скоротать ночь.
   Когда всё в замке успокоится, когда счастливой уснёт после любви с кюшем Мага, положив голову на грудь властителя Фентрии, в своём подземелье очнётся похмельный Иле. И вовремя, потому что оставленная Фентрикюшем свеча на медвежьей шкуре почти догорела, и от неё могла заняться высохшая кожа. Старик мог умереть, задохнувшись от смрадного дыма, раньше отведённого ему Великим Духом срока. Но разве случай может на равных спорить с судьбой? Или всё-таки может? Кто из них правит друг другом?
   Иле оторвал от стола тяжёлую похмельную голову и изумлённо осмотрелся вокруг себя. Он помнил, что, перебрав хорошего вина, уснул поздним вечером. Но что-то не так было в его комнате, что-то изменилось за время, что он спал. Разве он ставил на стол корзину, полную отборным кидийским виноградом и прекрасным вином в дорогом сантрийском графине? Не только не ставил - такой корзинки у него и не было.
   Открыв графин, старик сделал несколько жадных и глубоких глотков. Вино было отменное и крепкое. С минуту ничего не соображающий Иле сидел неподвижно, старался ни о чём не думать, пока не рассосётся по извилинам мозга тупая боль. Над похмельем не удалось одержать безоговорочную победу, и Иле отпил из графина ещё несколько глотков.
   - Так, теперь разберёмся, что к чему... - сказал он вслух трескучим, как валежник, голосом и наморщил высокий лоб.
   И прежде всего вспомнил, чем занимался до того, как уснуть. Ну да, он писал историю восстания Гера. Вон и гусиное перо в стороне валяется. А где же фолиант? Неужели он успел спрятать его среди книг на стеллажах перед тем, как отключиться от реальной действительности? Пошатываясь, на негнущихся ногах старик подошёл к лестнице и со стонами с трудом взобрался на неё. Место, где он обычно прятал фолиант, было пусто. И, ещё сидя на небольшой площадке раздвижной лестницы, Иле принюхался. В комнате явно пахло подгоревшей кожей. По спине старика пробежались холодные мурашки. Пока он спал, у него побывал Фентрикюш. Это он оставил корзину с вином и виноградом. И прочитал то, что написал в фолианте Иле.
   Чуть не свалившись, старик скатился с лестницы. Прихрамывая, подбежал к камину и заглянул в его зев. От книги остался только нижний правый угол, смрадно тлеющий. И вдруг сзади него затрещала, засмердела от завалившейся свечи медвежья шерсть. Иле в отчаянии затоптал остаток свечи в шкуру, упал на пол и заплакал - навзрыд, как ребёнок. Пристрастие к вину, которое у него проявилось в последние годы, привело в конце концов к трагедии. И сон, о котором он вспомнил в эту минуту, оказался в руку.
   Во сне Иле, закованного в цепи, вели по безжизненной, раскалённой и бескрайней пустыне. Вели два высоких широкоплечих гвардейца, восседающих верхом на странных, горбатых животных. Горели и ныли от боли натёртые стальными оковами запястья рук и лодыжки ног. От жажды спеклись и потрескались губы. Иле плёлся от обжигающей пятки пустыне между двух странных животных и молил Великого Духа, чтобы он послал ему спасительную смерть.
   Сон в руку. Утром придёт Фентрикюш, устроит ревизию его книг и самые опасные, самые дорогие сердцу старика бросит в огонь камина. Бросит в огонь труды всей его жизни. А самого Иле закуют в цепи и поведут по каменистой дороге в резервацию. Нет, старик слишком много знает из того, чего не стоит знать простому фентрийцу. В оковах его будут вести недолго - до крематория.
   Иле перестал плакать, взял себя в руки, поднялся с медвежьей шкуры. Вытащил ящик стола, взял из него толстую свечу, вставило в подсвечник. Вышел из комнаты со свечой в руках и полотенцем на плече. В помещении для прогулок было холодно, но старик не замечал этого. Он подошёл к бассейну, снял с себя рубаху и штаны. Его худое, обтянутое морщинистой кожей тело, сразу же посиневшее от озноба, представляло собой жалкое зрелище. Осенив лоб овалом, Иле с отчаянием подростка прыгнул в обжигающую холодом воду. Постанывая от острых поцелуев холода, старик вдруг подумал о том, что он сам, без принуждения может окончить свой жизненный путь в бассейне. Стоит только лечь на гранитное дно и не всплывать.
   Но Иле представил, как баграми выловят его почерневший жалкий труп их бассейна. Потом за ноги потащат из подземелья, и его лысый череп мячом будет биться по каменистым ступенькам, пока не расколется. И, в конце концов, его закопают, как дохлую собаку, на кладбище, где хоронят преступников и домашних животных, сравняв могилу с землёй. Нет, он пройдёт свой тернистый путь до конца и примет смерть в очищающем душу огне.
   Пробкой выскочив из бассейна, он побежал в комнату с камином, забыв у бассейна штаны и рубаху. В жилой комнате он тщательно вытерся полотенцем, открыл небольшой сундук, вытащил из него ослепительно белую сорочку и такие же штаны, оделся. Он готов к встрече с Великим Духом. Сев за стол, Иле один за другим выпил пять бокалов вина и, едва успев добраться до кровати, откинул безвольную голову на подушку.
  
   19.
  
   Едва рассвело, а Рочер уже был у гвардейских казарм, расположенных во внутреннем дворе замка. Казармы представляли собой четыре длинных трёхэтажных прямоугольника, приставленных друг к другу и образующих каре. Казармы были перекрыты красной черепицей. Угрюмые серые здания смотрели на мир окнами без штор и занавесок. Перед казармами росли неприхотливые клёны и вётлы, хоть слегка разнообразя унылое каменное царство.
   Рочер два дна не выходил из замка и, направляясь к казармам, с удовольствием, глубоко вдыхал свежий утренний воздух - сырой и прохладный. Рассветное небо было затянуто серыми облаками и не думало выпускать на свободу зарю. Шумно хлопая крыльями, пролетела стая диких гусей в сторону Срединных гор.
   Куда гуси держат путь? Разве есть какая-либо жизнь за горами, окружающими Фентрию? Давно-давно, ещё при короле Лилине Двенадцатом пришли же из-за гор жестокие и воинственные уссулы - рыжие предки Рочера. Много воды утекло с тех пор в Фентре, текущем к Тадийским горам и исчезающем в них за высоким, выше замка водопадом. Что там, за горами? Ведь не ограничивается мир шестьюстами квадратными вёрстами Фентрии! Но со времён Лилина Одиннадцатого горы сделались ещё выше и острее, а крыльев у людей нет, чтобы подобно птицам осматривать другой мир Хотя в древних книгах и преданиях фентрийцев рассказывалось о том, что за горами ничего, кроме бесплодной пустыни нет. Но откуда приходят в Фентрию облака, грозы, дожди? Ведь не могут же они зарождаться над жаркой пустыней?!
   У центрального входа в казармы стоял подрёмывающий часовой с пикой и саблей за поясом. Шестиугольный, чёрный гвардейский берет съехал набок. За десять метров до часового Рочер замедлил шаги, стал идти на цыпочках, крадучись. Не дойдя до него трёх шагов, Рочер громко рявкнул:
   - Приятных сновидений, гвардеец!
   Часовой испуганно встрепенулся, уронив берет, и направил в сторону Рочера пику. Осоловелые его глаза, наконец, разглядели в ут- ренних сумерках знакомого начальника. И выражение его лица сделалось встревоженным и испуганным. На голову выше Рочера и вдвое шире его в плечах гвардеец в эту минуту казался жалким цыплёнком.
   - Виноват, господин Управляющий! Я лишь на секунду глаза прикрыл, Задумался!
   Гвардеец был удивлён непривычным внешним видом Рочера. Всегда одевавшийся пёстро и щеголевато, сегодня он был весь в чёрном, словно Хэм или Фентрикюш.
   - Во-первых, не Управляющий, а Главный Советник Фентрии! А во-вторых, вызови-ка мне полковника Зуа!
   Гвардеец три раза ударил наконечником пики в медный круг, висящий над дверью. Рочер совсем забыл, что у него теперь есть ключ от центральной двери казармы, Когда вспомнил, начал открывать дверь. И только открыл, как столкнулся нос к носу с подтянутым, светловолосым полковником Зуа.
   - Рочер? - удивился полковник, из-за чего забыл поприветствовать Управляющего. Как Управляющему, полковник ему не подчинялся и был на равных. - Откуда у тебя ключ от казарм?
   - Откуда? Перед тобой, полковник, стоит не Управляющий замком, а Главный Советник Фентрии, которому подчиняется даже шеф гвардейцев Чёрный Хэм! - с подобающим его должности достоинством сказал Рочер.
   И изумлённый Зуа вытянулся перед ним в струнку. Убедила его в том, что Рочер не шутит, огромная связка ключей в его руке, а не важный вид бывшего Управляющего. Даже у Чёрного Хэма связка ключей была в три раза меньше.
   - Весь внимание, господин Главный Советник! - Зуа подобострастно смотрел на Рочера. Он был старым воином и привык чтить субординацию.
   - Пришлёшь на конюшню к Кхе гвардейца Бусса. Отныне он будет служить у меня телохранителем. И замени часового! Этого наказать карцером на три дня! - Рочер сам удивлялся командирской жёсткости своего голоса.
   - Опять уснул, Дац хренов! - выругался полковник т влепил гвардейцу зуботычину. Тот лишь молча вытер окровавленную губу.
   - Это никуда не годится, Зуа! Ещё раз узнаю о твоём рукоприкладстве и приму соответствующие меры! - вспылил Рочер. - Отставить карцер для Даца. Пришлёшь его вместе с Буссом!
   Ему стало жаль добродушного увальня-гвардейца, наверняка, из прошлогоднего набора из питомника. Его голубые глаза с изумлённым сожалением смотрели на мир.
   Рочер развернулся и зашагал к конюшням - длинным и широким постройкам, прижавшимся почти вплотную к крепостным стенам, окружавшим территорию замка. Пятнадцать конюхов, обслуживающих три сотни коней, жили прямо в конюшнях, в специально отведённых комнатушках, похожих на кельи схимников из Заоблачных гор. В ближней конюшне жил Кхе, который ухаживал за лошадьми Фентрикюша и его помощников. Кхе очень любил лошадей, заботился о них, как иной муж о жене не заботится, и поднимался каждый день ни свет, ни заря.
   Завидев Рочера ещё издалека, Кхе отложил скребок и вытер красные ручищи о широкий суконный фартук. Но не сделал и шагу навстречу.
   - Наслышан, наслышан, племянничек! Теперь к тебе и подойти страшно! Главный Советник! По возрасту - сопляк просто, а уж Чёрного Хэма переплюнул!
   - Типун тебе на язык, Кхе! С большой высоты больнее падать!
   - Что верно, то верно, Рочер. Чем ближе к кюшу, тем ближе к смерти. С чего это вдруг он должность королевского двора вернул? Неужто в Фентрии грядут большие перемены?
   - А ты далеко не дурак, Кхе! Но обо всём этом поболтаем на досуге. А сейчас я очень спешу. Приготовь моего коня и двух хороших из резерва для моих охранников. - Рочер вытащил из кармана камзола тафран и протянул её конюху. - Возьми. Купи себе в гвардейской лавке вина.
   - Откуда у слуги кюша деньги? - Кхе с удивлением рассматривал серебряный тафран, за который можно было купить четыре пузатых графина вина. - Ведь вам не полагается!
   - А я не слуга Фентрикюша. Я его советник. И он положил мне жалованье - сто тафранов в месяц, как у советник из Высшего Совета. Десять выделил в качестве задатка.
   - Ну, спасибо тебе, племянничек! Вечером напьюсь и заявлюсь в гости к Маге!
   - А вот этого делать тебе не рекомендую настоятельно. Слишком серьёзный у тебя соперник появился. Вторую ночь у Маги ночует!
   - Опять! - Кхе с досады взмахнул рукой. - Где у кюша совесть? Я ведь ещё не старый! Что мне делать?
   - Не горюй, дядя! Я тебе взамен наложницу кюша выторгую. Готовь брачную постель! - Рочер хлопнул родственника по крутому плечу.
   - С ума сошёл! На что замахнулся! Мне уж и корявенькая горничная сойдёт. Есть одна не занятая. Кажется, её Лю зовут.
   - Нет, нет! Только наложница Фентрикюша - и не меньше. Дядя Главного Советника Фентрии должен обладать красивой женщиной!
   - Ты сообщил Фентрикюшу о нашем родстве?! - возмутился Кхе.
   - Что ты! Будем этот факт держать в секрете, на сколько это возможно. Подгони коней к колодцу возле замка. Тебе помогут Бусс и Дац.
   Комната Маги была заперта. Фентрикюш и кухарка опочивали. Рочер прошёл на кухню, где кашеварничали помощники Маги. Взял два каравая хлеба, телячий окорок и под удивлённые взгляды поворят удалился. Ещё бы! Так бесцеремонно на кухне кюша не вёл себя даже Чёрный Хэм. Но от Маги они уже знали, какой важной шишкой заделался шалопутный Рочер.
   Кхе, Бусс и Дац ждали Рочера у колодца. Жеребцы - белый Главного Советника и два буланых - в нетерпении переступали изящными ногами.
   "Только Великий Дух мог сотворить такое совершенство!" - Рочер с любовью подумал о лошадях и передал корзину с пищей курносому Дацу. Легко вскочил на своего коня.
   - Кхе, доложишь Фентрикюшу, когда он проснётся, что я отправился в резервацию. Добровольно! - Рочер весело расхохотался.
   - Будет исполнено, господин Главный Советник! - очень серьёзно ответил Кхе и, скрежеща лебёдкой, опустил с помощью охранника замка мост.
   Всадники рысью выскочили в парк. Пасмурным рассветом с деревьями, почти полностью расставшимися с листвой, усыпавшей гравийные дорожки, парк выглядел тоскливо. Не знавший последние десять лет ухода, парк постепенно дичал и готов был превратиться в лесную чащу.
   "Сколько же у тебя неотложных дел, Главный Советник Рочер!" - с грустью и одновременно с энтузиазмом подумал Рочер.
   Проскакав по крайней, уложенной камнем восточной дорожке парка, Рочер вдруг резко остановился. Его спутники от неожиданности едва не налетели на него.
   - Спешиться! -приказал Главный Советник Буссу и Дацу.
   Гвардейцы покинули сёдла. Ничего не понимая, стояли у своих коней. Ни один, ни другой не знали, что их ждёт впереди. Рочер сказал, что они направляются в резервацию. Один из гвардейцев был провинившимся перед кюшем вчера, а другой - перед Главным Советником сегодня. Каждого мучили сомнения. Хотя... Приговорённых к убогой жизни в резервации отправляли туда не на жеребцах, а закованными в цепи в сопровождении Фруга и двух его помощников. И не было случая, чтобы не старых гвардейцев отправляли в резервацию, предназначенную для провинившихся или одряхлевших слуг замка. Гвардейцев, совершавших проступки, ждали или тюрьма, или крематорий. В особых случаях, поединки, подобные вчерашнему. Но что стоит Фентрикюшу в течение нескольких минут одним росчерком гусиного пера изменить традицию?! Всё в этом мире в руках властного и жестокого кюша.
   - Сойдитесь вместе плечом к плечу! - Приказал Рочер и соскочил с коня. И этим вызвал ещё большое недоумение у гвардейцев. - Бусс и Дац! Я выбрал вас из трёх сотен гвардейцев своими телохранителями. Согласны ли вы, если понадобится, умереть за меня?
   - Да, справедливый Рочер! Я буду защищать тебя до последней капли крови! - положив руку на сердце, горячо ответил Бусс. И Рочер верил ему.
   - А ты, Дац?
   - Да... - как-то меланхолично ответил тот. В его голубых глазах нельзя было прочитать ничего, кроме равнодушия.
   - Этого мало! - сказал Главный Советник. Он вытащил из ножен шпагу, закатал рукав камзол на левой руке и легко полоснул по ней. Из раны просочилась ярко-красная, почти рыжая, как он сам, кровь. - Каждый из вас должен выпить по капле моей крови. А это означает, что вы целиком и полностью посвящаете свои жизни и помыслы мне. Враги могут убить меня только после вашей смерти. Вы будете защищать меня, даже если в моей смерти будет заинтересован сам Фентрикюш!
   "Какой он ещё мальчишка!" - без иронии подумал опытный гвардеец Бусс.
   У Даца от ужаса округлились глаза, а Бусс порывисто приблизился к Рочеру и, став на одно колено, приблизил губы к порезу, слизнул кровь. Он был наслышан об этом романтическом обряде верности, существовавшем среди гвардейцев во времена Фентрийского королевства. Таким образом они приносили присягу королю Фентрии. Дац в нерешительности топтался на месте.
   - Дац! После присяги, которую я принёс Рочеру, у тебя не остаётся выбора. Неужели ты думаешь, что я оставлю тебя в живых, чтобы ты донёс на нас Фентрикюшу?! - Бусс поднял и наполовину обнажил свою шпагу.
   - Но я присягал Фентрикюшу! - упрямствовал Дац.
   - Я тоже. Как гвардеец. Но нас избрал телохранителями Главный Советник Фентрии. Теперь мы его слуги!
   Эти слова Бусса и его полуобнажённая шпага убедили Даца. И они тронулись в путь. Через полтысячи шагов всадники подъехали к приземистой лачуге, сложенной из дикого камня, без каминной трубы. Дым от очага, видимо, выходил через отверстия в крыше. Здесь жил палач Фруг с двумя своими убогими помощниками, один из которых был одноглазым, а другой - хромым. Рочер однажды проезжал сюда, когда Фентрикюшу срочно потребовался палач. Но внутрь жилища он не заходил.
   Остановившись, Рочер засунул два пальца в рот, тонко и пронзительно свистнул. Через минуту заскрежетала ветхая дверь, и из лачуги выполз неопрятный, похотливо чешущий бок Одноглазый. Редкие чёрные космы взбились на его квадратной голове колтунами, а черный единственный глаз горел неприязнью. Это исчадие ада признавало только власть Фруга, и сам Фентрикюш, увидев одноглазого, ощущал холодок на своём затылке, словно встретился с самой смертью. Одноглазый с презрением посмотрел на Рочера, ибо Управляющий замком не имел власти над служителями смерти и на кончик мизинца. Только Великий кюш и Чёрный Хэм могли отдавать распоряжения Фругу и его подручным.
   - Ну-ка, убогая тварь, позови своего вонючего хозяина! - приказал Главный Советник.
   Недобро вспыхнул глаз слуги Фруга. Казалось, он впился бы грязными длинными ногтями в горло Рочеру, если бы тот не восседал на коне. Одноглазый в знак презрения сплюнул под ноги белого жеребца и собрался вернуться в лачугу, но хлёсткий, сильный удар стека Бусса глубоко рассёк его морщинистую щеку.
   - Я научу тебя, вшивый пёс, уважать Главного Советника Фентрии!
   Хрипло вскрикнув от боли, Одноглазый, часто кланяясь Рочеру, задом стал продвигаться к лачуге, из которой выходил сам Фруг - не выспавшийся и мрачный. Увидев кровь, хлещущую сквозь пальцы руки Одноглазого, прижатой к щеке, возмутился:
   - Ты что позволяешь себе, рыжий придурок?!
   И напрасно он сказал это, потому что уже Дац, усвоив свои права и обязанности, рассёк стеком щёку палача.
   - Я отрежу твой поганый язык, мразь!
   - Арестовать этого могильного червя! - жёстко приказал Рочер и с удовольствием плюнул в ненавистное лицо палача. У него к Фругу не было и капли жалости, потому что не раз наблюдал, как тот жестоко обращался с теми, кто попадал к нему в руки.
   Бусс и Дац спрыгнули с коней, обнажив шпаги. Бусс сдёрнул с седла верёвку, смотанную в круг. Через минуту руки палача были связаны верёвкой, а другой её конец был приторочен к седлу Бусса. Одноглазый и Хромой с изумлением и ужасом наблюдали это действо, замерев вкопанными столбами у дверей лачуги. Им казалось, что они видят кошамрный сон.
   - Бегом за нами, нелюди! - крикнул им Рочер и тронул коня.
   Фруг в сопровождении своих подручных бежал, спотыкаясь, за жеребцами, пущенными рысью, недолго - меньше версты до башни под черепицей. Из крыши башни торчала широкая и длинная труба. Это был крематорий - самое страшное место в зоне замка Фентрикюша. Рочер приказал Дацу развязать палача.
   - Открывай! - приказал он Фругу.
   - Я оставил ключ дома! - хмуро ответил палач. Он до сих пор не мог взять в толк: что происходит? Жалкий щёголь Управляющий вдруг сегодня вёл себя властно и жестоко, будто был Фентрикюшем.
   Рочер лишь усмехнулся. Он знал, что Фруг никогда не расстаётся с ключами от крематория и пыточной и привязывает их под грубую чёрную рубаху. Чтобы ещё больше напугать палача, он спрыгнул с ослепительно белого жеребца, снял с пояса связку ключей и открыл дверь крематория. Фруг наблюдал за этим с широко открытым ртом. От предчувствия жуткого и непоправимого у него дрожали колени.
   Главный Советник распахнул тяжёлую дверь башни, внутри которой находилась огромная печь. В её зево мог войти человек в полный свой рост. Правую сторону печи закрывала большая металлическая заслонка, а левую - солидная стопка сухих буковых дров. В стороне от печи - небольшое, три на три шага, помещение с металлической дверью. Это была пыточная, в которой Фруг по приказу Фентрикюша выведывал у смертников их тайны. Пытки палач цинично называл очищением грешной души.
   Рочер весело подмигнул Буссу.
   - Будем пытать эту тварь, Бусс?
   - С удовольствием! - ответил гвардеец. Он понял, что Рочер задумал просто проучить палача. - Но у нас мало времени. Я думаю, он будет мучиться не меньше, если сжигать его на медленном огне!
   - Разжечь крематорий! - приказал Рочер Одноглазому и Хромому. Те с готовностью бросились к стопке дров.
   - За что, милостивый Рочер?! - Перетрухнувший Фруг рухнул на колени перед Главным Советником.
   - За то, что ты с явным удовольствием сжигал в печи других! - с ядовитой ухмылкой ответил Рочер.
   - Но это же моя работа! Мне приказывал Фентрикюш!
   - Однако тебе эта работа доставляла удовольствие. Ты чуть не плакал от счастья, когда в огне корчились живые люди! - Рочер посмотрел на палача со злорадством.
   - Ты не имеешь права казнить меня!
   - Имеет! - Густой бас Бусса прогремел в башне зловеще. - Твоя чёрная душа сгорит в огне ещё и за то, что ты посмел оскорбить непогрешимого Главного Советника Фентрии!
   - Прости меня, господин Главный Советник! Я же не знал о твоём высоком назначении! - со слезами на глазах умолял Фруг. Болью в висках отзывался для него стук поленьев о под печи. С большим воодушевлением готовили мучительную смерть для своего хозяина Одноглазый и Хромой.
   - Сотри пыль с ботинка Главного Советника языком! - приказал Бусс.
   И Фруг с большим аппетитом вылизал ботинки Рочера.
   - Я не такой жестокосердечный, как ты, палач! И на первый раз прощаю тебя! - сдерживая смех, великодушно сказал Рочер. - Чтобы, пока я вернулся из резервации, ты и твои помощники были вымыты и одеты, как на бал в честь дня рождения Великого кюша! И чтобы в вашей крысиной норе всё блестело от чистоты!
   Главный Советник телохранители вышли из крематория и вскочили на коней. До резервации оставалось три версты, и почти всю дорогу хохотали. Бусс и Дац были довольны: с таким хозяином служба скучной не будет. Но с таким хозяином можно и горя тяпнуть. Не приведи Великий Дух! Однако об этом гвардейцы старались не думать. Они привыкли жить одним днём.
  
   20.
  
   Слава Великому Духу - образ неистовой Ии не беспокоил прошедшей ночью Фентрикюша. Зато какие кошмарные и постыдные сны виделись ему! Но, может быть, не призрак Ии виноват в этом, а его мужское фиаско, которое он потерпел впервые за тысячу лет жизни. Изумлённая и разочарованная Мага недолго переживала и вскоре уснула, отвернувшись от него. А властитель Фентрии долго ворочался на жёстком ложе кухарки, но не рисковал уходить в свою спальню, боясь Ии. В конце концов, он уснул, но не крепким, как обычно, сном, а часто просыпаясь после очередного короткого, до жути странного сновидения.
   И что снилось! Будто он колокольчиком вызвал к ужину Магу. Она вошла в гостиную обнажённая, вся увешанная... мужскими приборами. В одной руке она несла пустой поднос, а в другой - кухонный тесак для рубки мяса.
   - Фентрикюш! - противным гнусавым голосом крикнула кухарка. - Я уже во всём замке собрала эти игрушки, осталась твоя. Выкладывай на стол!
   Во сне кюш страшно испугался Маги, будто она не кухаркой была, а зловещей женой Чёрного Духа, и со всех ног бросился в свою спальню, заперся на все запоры. Оглянулся, а Мага перед ним стоит с огромным окровавленным тесаком.
   Закричал Фентрикюш от ужаса и проснулся. Долго успокаивал нервное, частое дыхание. После этого он уже боялся уснуть, но веки были тяжёлыми, будто их залили свинцом.
   И вот уже властитель Фентрии оказался в своём гареме в комнате игривой и любвеобильно Ти. Обнажённая греховодница возлежала на кровати и страстно протягивала руки навстречу ему. Кюш торопливо раздевался, путаясь в пуговицах и шнурках. Наконец, на пол упала последняя принадлежность его мужского одеяния. Но Ти, вместо того, чтобы принять его в свои объятия, вдруг соскочила с кровати и побежала из комнаты, вопя:
   - Наш кюш - женщина! Наш кюш - женщина!
   Фентрикюш бросил взгляд ниже своего живота и потерял дар речи.
   Третий сон был ещё нелепее первых двух. На пыточном столе в башне крематория он занимался любовью одновременно с Ией и Крессом. Великий Дух! Никогда Великий кюш не испытывал такого стыда! В довершение всего в башню вошли Рочер с Фругом, Одноглазым и Хромым.
   - В крематорий педераста! В крематорий! - приказал рыжий плут палачам.
   Нет, сама Ия не докучала ему минувшей ночью, но эти фантасмагорические кошмары - продукт её извращённого сознания. Открыв глаза и обнаружив, что в комнате уже довольно светло, Фентрикюш облегчённо вздохнул. И тут же с удивлением отметил, что у него затекла рука, покалывает в спине и просто разламывается голова. Но разве бессмертного тела кюша имеют право касаться боли?! Или права эфемерная Ия, заявив о том, что его конец близок? С её появлением он превратился в обыкновенного смертного и стал стремительно стареть.
   Не одеваясь, властитель Фентрии вскочил с кровати и подошёл к зеркалу. Внимательно стал рассматривать своё мужественное лицо. И не заметил ни одной морщины. А вот взгляд его серо-зелёных глаз был тоскливым, уставшим. Не став будить Магу, Фентрикюш оделся и пошёл на кухню. Сам набрал в корзину мяса, фруктов, вина, как к нему подскочил вёрткий, востроглазый поварёнок - мальчишка шестнадцати лет.
   - Великий кюш! Заходил Рочер, взял два каравая хлеба и телячий окорок.
   Фентрикюш строго взглянул на поварёнка.
   - Рочер - мой Главный Советник и может брать с кухни всё, что ему необходимо, за исключением еды, предназначенной для меня!
   Но про себя подумал:
   "Надо поинтересоваться, зачем это рыжий проходимец взял два каравая хлеба? Ему с Изной их за три дня не съесть"!
   В гостиной из-за пропажи Буна не горел камин, и было прохладно. Фентрикюшу пришлось натягивать толстый свитер - серый, похожий на кольчугу. Прежде, чем сесть за стол, сам разжёг огонь в камине. И получил от этого удовольствие. Даже голова стала болеть меньше.
   "Может быть, не брать мальчишку в услужение? Невелика работа подбросить дров в камин, одеться и раздеться!" - вполне серьёзно подумал властитель Фентрии. И опять удивился. Раньше такие мысли ему не приходили в голову.
   Подойдя к столу, кюш сделал несколько энергичных движений руками, несколько раз присел-встал. Непонятные изменения начали происходить в его организме, но он не намерен уступать. Фентрикюш не должен болеть и уставать, пока его сыну не исполнится двадцать пять лет. Так сказано в древнем пророчестве. Даже если Ия не лжёт с целью омрачить его существование, их сыну ещё двадцать. Неужели Великий Дух - не религиозная традиция древности, а реальность, пусть и субстанционная? Если все его боли и дискомфорт в организме - наказание Великого Духа за его грехи и неверие? Великий Дух долго терпел запустение веры в Фентрии, обветшание храмов и людских душ в провинциях. Да что там провинции! Уже десять лет не открывался храм в замке, а Верховный Служитель Великого Духа, наказанный за дерзость, наверное. уже умер в резервации.
   Нет, сегодня надо отложить дела, пойти в храм и проконтролировать, чтобы женщины навели там идеальный порядок. А какие у него дела, чтобы их откладывать? Накормить волков и отнести еду Иле? Старика следует пару дней подержать на голодном пайке. Пусть поумирает от страха и неизвестности будущего. Поди, уже готовится к мученической смерти, проведя бессонную ночь? И волки пусть поголодают до вечера, своим воем досаждая старику. Иле достоин самой зверской казни за то, что треплет, измазывает грязью имя Фентрикюша в тайных летописных хрониках.
   Глупый, наивный философ! Разве ради счастья народа поднял фентрийцев на восстание против короля Гер? Он любой ценой стремился к власти, а достигнув её, забыл о народе. Много ли сирых и обиженных принял он в своём великолепном кабинете за месяц с небольшим пребывания во власти? Гер ударился во все тяжкие, купаясь в лучах славы. Пил дорогие вина со своими соратниками, обжирался до рвоты изысканными блюдами и даже успел обзавестись двумя наложницами. Да, Чёрный Ин с верными гвардейцами подкинул сундук с золотом в покои Гера. Но Фентрикюш лишь ускорил события, боясь разрастающегося авторитета краснобайного демагога Гера. Жадный до денег и славы Гер наполнил бы свой сундук золотом через полгода...
   Красивы легенды, а реальность всегда неприглядна. У власти остаётся тот, кто хитрее и вероломнее. Теперь, через пятьдесят лет Фентрикюшу придётся исправлять то, что наворотил своим восстанием Гер. Рабы, наглотавшись свободы, начали захлёбываться ею. Этого-то не понимает Иле, на протяжении тридцати лет оторванный от реальной действительности.
   Иле достоин мучительной казни. Но Фентрикюш не сделает этого, ибо привык к старику. А со своими привычками властитель Фентрии расстаётся с трудом. Пусть живёт, пусть творит. Даже пасквили. Сотворённое Иле всё равно станет собственностью Фентрикюша. И ничей больше.
   Только кюш проглотил кусок холодной телятины и запил его вином, как в гостиную ворвалась встревоженная, испуганная кухарка.
   - Прости меня, Великий кюш! Заспалась я, и ты меня не разбудил!
   - Это ты прости меня, Мага! За то, что не оправдал твоих ожиданий. Устаю я в последние дни...
   Мага хотела лёгким прикосновением губ к затылку Фентрикюша утешить его, но не смогла сдвинуться с места, потому что залей её уши свинцом, но никто в замке не слышал от кюша слова "прости". Что происходит с непогрешимым?
   - Это дело поправимое, мой господин! Стоит тебе придти сегодняшней ночью...
   - Пожалуй, сегодняшней ночью ты придёшь в мою спальню.
   - Это каприз Великого кюша?
   Нет. Скорее, это желание Фентрикюша спрятаться от реальной действительности в твоих уютных грудях.
   Удивительные, человеческие слова вылетали из уст властителя Фентрии, и это сбивало с толку. Мага подошла к нему и поцеловала в щеку. Кюш позволил сделать это. Более того, он, считавший женщин чем-то промежуточным между людьми и животными, предложил ей:
   - Позавтракай со мной! Что мне сегодня одиноко!
   Из ящика стола Фентрикюш выудил небольшой и элегантный бокал из чистого золота. Это был бокал Ии, и за двадцать лет его благородных стенок не касалось вино. Мага была глупее Ии. уступала ей в красоте, но зато с ней было спокойнее. А покой, пожалуй, самое ценное, что есть в этой жизни. Как же он был глуп ещё вчера, когда искал острых ощущений! Только мудрый покой может принести удовлетворение душе человека. Но ведь так думают старики, готовящиеся к встрече с Великим Духом! Или с Чёрным?
   Невесёлые мысли продолжали преследовать Фентрикюша, и от них надо было отвлечься. Ведь для этого он и оставил Магу позавтракать с ним. Двадцать лет не сидела женщина за этим столом. И не разразился гром, когда за него присела кухарка.
   - Ко мне приходил Кхе, - без аппетита откусывая мясо, сказала Мага. - Он просил передать тебе, что Рочер с двумя гвардейцами отправился в резервацию.
   - Ах, вот зачем он взял на кухне два каравая хлеба и телячий окорок!
   - Но ведь это запрещено под страхом смерти!
   - Рочер - мой Главный Советник. В отсутствии кюша - он кюш. Продукты он взял в резервацию не из жалости к её обитателям. Ему надо разговорить этих развратников Юкю и Ти.
   - Почему ты так возвысил Рочера? Разве он не представляет опасности для тебя? - будто бы между прочим спросила кухарка.
   - Представляет, потому что не прост, как кажется, и умён. Я с удовольствием отдал бы его в руки Фруга. Но в интересах Фентрии назначил Главным Советником. И тебя повышаю, назначая шеф-поваром замка.
   - Спасибо! Это уже сделал твой Главный Советник!
   - Надо же! Расторопен Рочер! Это обнадёживает. Чёрный Хэм прямолинеен и глуповат. Он способен лишь на карательные операции. Почти, как Фруг.
   Помяни чёрную силу всуе, и она уже на пороге. В большую комнату вбежал всполошенный, взъерошенный, неопрятный палач. Только от одного внешнего вида Фруга нормального человека должно воротить. Зная это, палач остался стоять в дверях, чтобы не испортить Фентрикюшу завтрак.
   - Что случилось, Фруг? Если ты прибежал жаловаться на Рочера, то он уполномочен мной, как Главный Советник Фентрии! - Кюш не без презрения посмотрел на палача. - Так что садись на клячу и вези баланду своим помощникам и в резервацию!
   Фруг уныло опустил голову и собрался покинуть гостиную, не солоно хлебавши, но Фентрикюш остановил его.
   - Подожди-ка, смердящий пёс! Всё-таки расскажи, что там случилось?
   Палач, показывая на рассечённую стеком щёку, быстро, проглатывая окончания слов, будто боялся не успеть, рассказал о том, что сотворил с ним и его помощниками этот кичливый и жестокий Рочер. И, конечно же, умолчал, какими словами он встретил Главного Советника Фентрии.
   Кюш с минуту молчал, с недоумением переваривая рассказ Фруга. А потом, отложив вилку, громко расхохотался. Фентрикюш хохотал долго и с удовольствием, сбрасывая в пропасть забытья напряжение прошедшей ночи.
   Наконец-то Фентрикюш успокоился, весело рассматривая чумазого палача.
   - Но он мог всерьёз сжечь меня в крематории... - ничего не понимал Фруг.
   - Не велика потеря! Сжигать людей в печи и вырывать щипцами им ногти, сможет и лилипут-горбун из библиотеки. Много ума не требуется! Но я знаю Рочера, и мне не верится, что он распоясался ни с того, ни с сего. Что ты сказал ему при встрече? И не вздумай соврать хотя бы одной буквы!
   Палач лучше других знал, как опасно лгать властителю Фентрии.
   - Я не знал о его новом назначении и сказал : "Ты что позволяешь себе, рыжий придурок"?!
   - Да-а... Таких слов даже я Рочеру не говорил. Тебе здорово повезло, Фруг, что я вижу тебя живым! Ступай, вонючий пёс! И возьми у кладовщицы мыло. Отдрайте друг друга и приберитесь в своём гадюшнике. Иначе и полтафрана не дам за ваши жизни!
   Фруг ушёл от Фентрикюша, как оплёванный. А кюш задумался: не слишком ли круто, с места в карьер взял Рочер? Так Фентрикюш и не заметит, как лишится власти. Но ведь именно такой деятельный и остроумный помощник ему и нужен. Пусть порядок в Фентрии наводит Рочер, а ему, кюшу, необходимы покой и общение с Великим Духом. Слишком много тяжких грехов накопилось у него за тысячу лет.
   - От Рочера я такого не ожидала. Гонора больше, чем у тебя. И ты его не накажешь? - удивлённо спросила Мага.
   - Пока нет. Но я не позавидую Рочеру, если он попадёт в руки Фруга! - Фентрикюш хохотнул в кулак. - А ведь то, что пережил Фруг - пустячок по сравнению с пережитым Рочером вчера вечером!
   - Пустячок? - Кухарка удивлённо вздёрнула бровями.
   - Вчера вечером за дерзкие слова я приказал Рочеру войти в клетку с волками.
   - И он вошёл?!
   - Вошёл. Уверенно и смело. И волки испугались его, поджали хвосты и забились в угол.
   - Никак Рочер заключил союз с Чёрным Духом! Опасайся его, кюш! Ведь я люблю тебя!
   - Ладно! Не женского ума это дело! - Вдруг с раздражением сказал Фентрикюш. - Ступай! Налаживай работу на кухне! И вызови ко мне Изну!
   - Изну? - Поднялась из-за стола изумлённая Мага. - И её ты приблизил?
   - Прикуси язык, глупая кухарка! Отныне никто в замке не будет есть даром хлеб Великого кюша!
   Мага ушла, а кюш вдруг открыл ящик стола и вытащил курительную трубку, к которой не прикасался полвека. Не спеша, набил трубку отборным ветийским табаком, прикурил. Дым крепкого табака процарапал горло, но, к своему удивлению, Фентрикюш не закашлялся, а почувствовал лёгкое, приятное головокружение. Он напрасно с ревностью относится к бурной деятельности Рочера, ведь всё находится под контролем кюша. Стоит Рочеру зарваться, и он с лёгкостью, за минуту из Главного Советника превратится в дворника замка. Или испытает на себе ответную любовь Фруга. Его шутка над палачом - ни что иное, как месть за страх, который испытал сам.
   - За один день ты сделался умнее и благоразумнее, и это мне нравится! - услышал он затылком голос Ии. И странное дело: не испугался его. наоборот, обрадовался возможности поговорить с той, которую любит до сих пор.
   - Садись за стол, я хочу видеть тебя!
   - К сожалению, днём это практически невозможно.
   - Почему ты издеваешься надо мной? Почему не оставишь в покое? Ведь мы могли бы вполне мирно беседовать с тобой по вечерам.
   - Ты имеешь в виду сегодняшние фантасмагорические кошмары? - спросила Ия. - Это месть за то, что мы не захотел разговаривать со мной.
   - Это было слишком наивное желание избавиться от тебя! Прости...
   - Ты научился пользоваться этим интеллигентным словом? Это весьма похвально! И запомни: от призрака, любящего тебя и преданного тобой, не избавиться так же, как от неотвратимой смерти!
   - Хорошо, Ия. Я учту это. Вскоре сюда войдёт наложница Рочера. А я хотел бы узнать от тебя: Великий Дух - это реальность или выдумка моих царственных предков, чтобы легче было управлять фентрийцами?
   - Не реальность и не выдумка. Он - Великий Дух!
   - Но он есть?
   - Он есть, и его нет. Он - Великий Дух! - Тенью проявлявшаяся Ия исчезла, заслышав шаги в коридоре.
   "Как это всё понимать? - недоумевал Фентрикюш. - Не реальность и не выдумка. Он есть, и его нет. Что за тумана напустила мне Ия? В принципе такого быть не может! Надо об этом поговорить с Иле. Но не сегодня. Пусть поживёт день-другой в страхе. Но ведь в последнее время старик не очень-то боится меня. Не испугался волков и Рочер. Что это? Осознание неотвратимости смерти? И то понимание делает людей бесстрашными? Старика Иле, жизнедеятельного Рочера, мужественного Кресса? Но как боится смерти жалкий Фруг! Наверное, всё дело в душе. Боится смерти тот, у кого она чернее сажи из камина".
   В гостиную рыжим солнышком вкатилась Изна. У неё застенчивая и одновременно ироническая улыбка. Как у Ии! И этот до боли знакомый насмешливо-задумчивый зелёный взгляд! Нет, нет, это наваждение! Ведь минуту назад он беседовал с той, которую не смог забыть.
   - Изна! Тебе Рочер рассказал о моём поручении?
   - Да, Великий кюш! - по-гвардейски чётко ответила Изна. - Наложницы и горничные обеспечены тазами, мылом, пенькой и построены к выходы на работу!
   Ну, рыжая фурия! Не хуже полковника Зуа!
   - Веди их к храму, а я подойду чуть позже! - Фентрикюш отстегнул ключ от связки, протянул его Изне.
   - Ия! Где ты? - Кюш окликнул призрак, когда ушла Изна. Но никто ему не отозвался.
  
   21.
  
   Резервация представляла собой площадку-выступ пятьдесят на сорок шагов между высокой, до облаков, скалой и пропастью. Пропасть и отделяла резервацию от внешнего мира. С этой стороны пропасти стояла сторожевая изба-пост, где постоянно жили шестеро охранников резервации, меняя друг друга у перекидного поста через пропасть длиною в две дюжины шагов. Мост опускался только, когда в резервацию приводили новичка. Был мост шаток и узок, по нему одновременно не могли пройти даже два человека без риска сорваться в бездонную пропасть.
   На открытом солнцу и ветрам плато не было ничего, кроме двух жалких лачуг, небрежно сложенных из камня. Еда узникам резервации спускалась раз в день в деревянной бадье по верёвке. Да и что это была за еда - овсяная баланда! После единственного обеда в полдень узникам полагалась бадья воды до следующего полдня независимо от того, сколько их находилось в резервации - трое или дюжина. Слабейшие здесь держались недолго, а для того, кто не выносил унизительного существования, пропасть находилась в нескольких шагах от лачуг.
   Когда подъехали Рочер, Бусс и Дац по площадки резервации бродили два сумрачных, как призраки, узника. Они больше походили на восставших из гробниц мумий, и трое приехавших с изумлением наблюдали эту ужасающую душу картину. Нет, не случайно пугали резервацией слуг замка.
   Из сторожки винным бочонком выкатился упитанный лысый капрал - командир охранников. Застиранный, потерявший вид камзол трещал на нём. Из заплывших жиром узких щелей удивлёнными мышками из норок выглядывали глаза. Капралу было чему удивляться: за последние два года резервации, никого кроме Фруга с подсобниками и несчастных осуждённых на смерть, не видели в этом проклятом Великим Духом месте. Он, капрал, не знал ни Рочера, ни его спутников, так как не был в замке уже пять лет.
   Упитанный капрал свистнул, разбрызгивая слюну во все стороны, и из сторожки, больше напоминающей клозет, выскочили два охранника. Все трое обнажили сабли, ещё двое бежали на подмогу от подъёмного моста.
   - С кем имею честь? - недовольно спросил капрал.
   - Главный Советник Фентрии Рочер.
   - Такой должности в Фентрии давно не существует! - Капрал и его худосочные бойцы перегородили тропинку в резервацию, готовые сражаться насмерть. Такой конфликт на посту у резервации возник впервые за последние десять лет.
   В это время из сторожки вышел шестой, самый молодой охранник. Стройный, подтянутый Уил - кареглазый добряк воспитывался в одном отряде с Рочером в питомнике Фентрикюша. По физическим данным Уилу быть бы гвардейцем, если бы не его непревзойдённая лень. Казалось, что Уил спал всегда и везде, и даже одеться для него было трудом большим, чем другому протащить гружёную телегу через всю Фентрию - от Сантрии до Тадии. Впрочем, он был родом из Сантрии, а многие из этой провинции тяжелы на подъём и слыли тугодумами и ленивцами. Когда его отправили в охрану резервации, он был самым счастливым человеком на свете.
   - Рочер! - радостно воскликнул Уил. - Какими судьбами здесь?
   - Сугубо по долгу службы, - ответил Главный Советник.
   - Кто таков Рочер? - спросил капрал у Уила.
   - Это же Управляющий замком, господин капрал!
   - Со вчерашнего дня - Главный Советник Фентрии. Но не в этом суть... - Рочер, поняв, что инцидент исчерпан, запустил шпагу в ножны. - Опустите мост, я должен допросить двух из узников!
   Капрал на некоторое время задумался. На его веку ему впервые приказывают опустить мост, чтобы добровольно и в здравом уме войти на территорию резервации. Никто и никогда не интересовался её узниками, как только их нога ступала на каменистое плато. Кого могут интересовать живые трупы? Ни разу не появлялся здесь и сам Фентрикюш. Бывал только полковник Зуа, проверяя службу своих гвардейцев.
   - А почему у тебя в руках продукты? - строго спросил капрал, облизнув полные губы. Ему очень понравился телячий окорок, который он не прочь был конфисковать, хотя всего полчаса назад умял половину кролика из двух, попавших в силки, расставленные охранниками. - Это запрещено!
   - Что запрещено, что нет - это не твоего ума дело, свинячий окорок! Поднимай мост!
  
  
   Капрал попробовал в изумлении крутануть массивной головой, но бычья шея не позволила сделать это. С одной стороны его возмутительно оскорбили, но с другой - оскорбивший по всем повадкам был птицей высокого полёта. Спорить с ним - это могло обернуться крупными неприятностями. Неприятности же капрал не любил с тех пор, как двадцать лет назад был взят на службу сюда из питомника.
   - А почему тебя не сопровождает Фруг-палач? - всё-таки спросил капрал, хотя уж заправил саблю в ножны.
   Это вывело из себя терпеливо сохранявшего спокойствие Бусса.
   - Если не желаешь уподобиться грязному и тупоумному Фругу, прикуси язык!
   Такие слова окончательно убедили капрала в том, что прибывших надо уважать. Если этот молодец-гвардеец размахается своей сабелькой, троим его охранникам не продержаться и минуты. Капрал кивнул головой, и двое самых дюжих его подчинённых схватились за ручку лебёдки.
   - Ждите меня здесь! - приказал Рочер Буссу и Дацу. - Бусс, проверь состояние их жилья. Если по моему возвращению там будет беспорядок, мост поднимется после того, как через него пройдёт капрал!
   - Возьми меня с собой, господин Главный Советник! - К Рочеру подскочил Уил.
   - А если я тебя оставлю там? - с язвительной усмешкой спросил Рочер.
   - Без проблем! - Уил беззаботно рассмеялся. - Хоть высплюсь, наконец!
   В питомнике Уил был безответным объектом для насмешек Рочера и товарищей. Обладая солидной физической силой, Уил, между тем, никого никогда не обидел. Добряк нравился Рочеру, и только из-за одного того, что он встретился с бывшим однокашником, у него поднялось настроение.
   - Хорошо, пойдём! Будешь защищать меня от кровожадных узников резервации! - согласился Главный Советник.
   - Ослаб ты, Рочер, раз живые тени могут угрожать твоей жизни! - Для Уила будто и не существовало субординации, на что обратил внимание Бусс, направивший к нему коня. Но Рочер движением руки остановил его.
   - Оставь, Бусс! Этот охламон находится во власти воспоминаний о детстве.
   Суровый Бусс понимающе улыбнулся.
   Главный Советник с опаской шёл по шаткому мосту, готовому в любую секунду обвалиться в пропасть. Никто не заботился о его крепости, ремонте, потому что по нему ходили только в одну сторону и только узники резервации. И если кто-нибудь один из них свалится в пропасть - его же счастье. Ибо смерть предпочтительнее жизни на обнажённом, доступном всем стихиям плато. Впрочем, у любого из них всегда был выбор - пропасть. Но самоубийц среди узников резервации, как ни странно, было мало. На что они надеялись? На счастливый случай?
   "Я бы хотел стать хотя бы для одного из них счастливым случаем! - подумал Рочер, осторожно продвигаясь по мосту. - Увы, пока это не в моей власти"!
   Его и Уила заметили: к мосту с обратной стороны подошли крупный, но исхудавший до скелета одноглазый мужчина и цветущая молодая женщина. Подошли как раз те, кто нужен Рочеру. Или в резервации они остались в единственном числе? Никто не считал жителей этого проклятого места. Даже если однажды никто не выползет из каменных халуп на плато, бадья с баландой всё равно полетит вниз. Ибо даже дворовые псы не станут лакать эту откровенную бурду.
   Трухлявая доска предательски хрустнула под ботинком Главного Советника. Он замер, а потом на всякий случай переступил эту доску. Оглянулся на охранника резервации.
   - Уил! Ты не передумал сопровождать меня?
   - Если не дорожит своей жизнью Главный Советник Фентрии, то мне бояться грешно. Мне нечего терять, кроме завшивленной кровати и карт.
   - Но вам же привозят раз в месяц девочек для развлечения из притона Висбура!
   - После того, как уже год наш капрал не может сходить по малой нужде без слёз, мы от девочек отказались! - Усмехнувшись, сказал Уил. И почти нагнал Рочера. Чем вызвал явное недовольство старого моста.
   - Подожди, пока я перейду! Я бы не хотел своим телом измерить глубину этой пропасти! - Рочер с тоской заглянул через перила в пропасть. Жизнь чаще прескверная штука, чем наоборот. И всё-таки альтернативы ей нет. - Интересно, как же вчера перебрались через мост Ти?
   - Ты спрашиваешь о той красивой женщине? Мы хотели оставить её в своей сторожке. Но капрал не разрешил. Он - порядочный трус, и Фруга боится больше, чем самого Фентрикюша.
   Но Главный Советник уже не слушал его, стремился как можно быстрее преодолеть опасный мост.
   На плато его встретили изумлённые Юкю и Ти. Бравый и плутоватый конюх держался из последних сил. От переживаний и безысходности поникла ещё вчера цветущая красотка Ти.
   - И ты загремел к нам, Рочер? - хриплым равнодушным голосом спросил Юкю.
   - Не приведи Великий Дух! - Главный Советник суеверно наложил овал на лоб. - Где у вас можно присесть и поговорить?
   Юкю взглядом показал в сторону несколько валунов в десяти шагах.
   - Вон там наш зал заседаний! - ответил конюх и заметил край каравая, выглядывающий из-за пазухи Рочера. Сразу же перекосился лицом, лихорадочно заблестели его глаза.
   - Я принёс вам хлеба и мяса, но вы получите гостинец только после того, как честно ответите на мои вопросы. - Рочер оглянулся и убедился, что Уил тоже перебрался через мост. - Уил, оставайся там! Позже я кликну тебя.
   Надежда испробовать хлеба и мяса воодушевила Юкю, хотя во рту его осталось всего несколько зубов. Он довольно скоро для ходячего скелета повёл Рочера к валунам. А Ти, семеня рядом с Главным Советником, заглядывала ему в глаза.
   - Ты за мной, Рочер? За мной?
   Такова человеческая природа. Она рассчитывает на лучшее, даже когда надеяться не на что. Рочер молча опустился на валун.
   - И так, давайте сначала о деле, чтобы я смог поскорее накормить вас. Вам нечего бояться говорить правду, потому что труднее придумать положения ужаснее, чем то, в котором находитесь вы!
   Юкю не садился на валун - боялся, что не сможет подняться с него.
   - Юкю, ты занимался любовью с Буном? - начал допрос Главный Советник.
   - Да.
   - Что тебя заставило? Ты же знал о возможных жутких последствиях этого...
   - Я живой человек и... Понимаешь, о чём я? Посмотри на моё лицо. Трудно найти урода безобразнее. Разве что ещё горбун из библиотеки. Даже девки из притона с отвращением ублажали меня. Только один Бун любил Юкю. Что с ним случилось? - с печалью в голосе спросил конюх.
   - Позапрошлой ночью он пропал. Ты ничего не можешь предположить на счёт этого?
   Юкю, не сводивший голодных глаз с каравая хлеба, раздумывал недолго.
   - Он мог уйти в Висбур. Ведь у него есть ключи от чёрного хода замка и от задних ворот в крепостной стене. Благодаря этому я смог выкрасть одного из лучших скакунов Фентрикюша.
   - Откуда у него ключи?
   - Пока Фентрикюш принимал ванну, Бун успел срисовать их. А знакомый кузнец из Висбура по моей просьбе выковал их.
   - У Буна были друзья в Висбуре?
   - Вряд ли! - Юкю шумно сглотнул слюну. - Он почти не покидал замка. Но после того, как меня увели сюда, могли появиться. Бун был жадным до любви.
   - Теперь ты, Ти... - Главный Советник повернулся к присевшей на корточки бывшей наложнице кюша. - Кто кого соблазнил? Ты Буна или он тебя?
   - Однажды Бун приказал мне придти в его комнату, когда все уснут. Я пришла без задней мысли. Он полез ко мне с ласками, и я пожалела несчастного кастрата. Он был очень нежным. Очень тонкой и ранимой натурой.
   - Я бы этого не сказал....
   - Потому что ты не заглядывал в его душу.
   - Что ты можешь сказать об его исчезновении?
   - Ничего, - ответила Ти. Рочеру показалось, что наложница не искренна.
   - Тогда я ухожу с хлебом и мясом. И не пошевелю пальцем, чтобы облегчить вашу участь.
   Ти встретилась с умоляющим горячечным взглядом Юкю.
   - Хорошо. Однажды он проговорился мне, куда исчезает по ночам. В Висбуре есть квартал на берегу Фентра. Там, где живут пекари и колбасники. Он ходил в крайний от реки дом, в котором живёт пекарь Ид. Больше я ничего тебе сказать не могу.
   - Этого достаточно. - Рочер был удовлетворен и облегчённо вздохнул. - Вас двое в резервации?
   - С нами шестеро! - оживился Юкю. - Одна - старуха-горничная. Ни сегодня-завтра отдаст Великому Духу душу. Ещё двое не могут ходить от истощения. На ногах - мы трое. Я, Ти и старичок, который день и ночь молится Великому Духу.
   - Священник У-У-У? - спросил Рочер.
   - Я не знаю, как его зовут, но очень умный и занятный старичок. - Юкю умоляюще смотрел на Главного Советника. - В свободное от молитвы время пытается замутить мне мозги. А я ни в какого Великого Духа не верю. Тем более - в доброго. Если бы существовал добрый Великий Дух, он не допустил бы страданий людей - своих детей. Ладно, я - конокрад и гомосексуалист. Но этот У-У-У всю жизнь верно служил ему.
   - Понятно... - Рочер свистнул охраннику резервации. - Уил, иди сюда!
   Главный Советник разломал каравай хлеба пополам, а потом одну его половину надвое. Протянул краюхи Юкю и Ти. Конюх выхватил свой кусок с жадностью голодной собаки, а Ти - с достоинством. Бывшая наложница ещё не успела познать унизительное чувство голода. Рочер взял у подошедшего Уила окорок, большим ножом отрезал несчастным узникам резервации по щедрому куску мяса.
   - Ступай к мосту, Уил, и дожидайся меня там! - приказал Главный Советник. Он считал преждевременным посвящать в свои тайны охранника. В питомника Уила в доносительстве не уличали. Но три года жизни с подонками... Можно запросто сделаться подонком самому.
   - Ти и У-У-У я постараюсь вытащить в ближайшие дни, - сказал Рочер, когда слегка обиженный Уил ушёл к мосту. - А с тобой, Юкю, посложнее. Но я не забуду о тебе. Постарайся продержаться как можно дольше!
   - Это слова утешения, Рочер. Но и на том спасибо! - Конюх с огромным сожалением оторвался от куска мяса, не в силах откусить хотя бы кусочек. Главный Советник протянул ему нож.
   - Оставь у себя, пригодится! Так ты не веришь мне?
   - Что может Управляющий замком? Разве что загреметь дополнительным едоком к нам! - Юкю иронически усмехнулся.
   - Управляющий - да. Но со вчерашнего дня я - Главный Советник Фентрии. И сам Чёрный Хэм подчиняется мне. Я не гарантирую успеха, но постараюсь освободить вас. А теперь, Юкю, позови мне священника!
   Юкю вернулся через три минуты один.
   - У-У-У с презрением относится к пособнику Чёрного Духа Фентрикюшу и его слугам. И ни о чём не хочет с ними говорить! - Конюх со злорадством посмотрел на Рочера.
   - Когда человеку нечего терять, он становится необыкновенно смелым и дерзким. Это я знаю по себе! - Рочер поднялся и с жалостью посмотрел на исхудавшего Юкю. - Вы тут обедайте с Ти на свежем воздухе, а я схожу к старику. Он живёт отдельно от вас или только молится?
   Рочер видел, что Юкю ходил за стариком в лачугу без дверей, почти развалившуюся.
   - Да нет, в этой лачуге окочуришься от холода! Мы спим, прижавшись друг к другу, по очереди укрываясь одним ветхим одеялом, - не переставая жевать, ответил Юкю.
   У-У-У - бывший Верховный священник Фентрии, попавший в резервацию за дерзкие и неприязненные отзывы о Фентрикюше в своих проповедях, - стоял на коленях на каменистом полу в продуваемой сквозняками лачуге. Его высохшее, волевое лицо было обращено нас стену, на которой мелом было нарисовано облако. Он или глух был, или нарочно не обернулся на шаги Рочера, гулко прозвучавшие в пустой лачуге. Здесь не было ничего, кроме двух валунов, на один из которых присел Рочер. Он несколько раз встречался со священником, но не разговаривал с ним. Для У-У-У он был слишком мелкой сошкой.
   - Ты можешь и дальше презирать меня, У-У-У, но хотя бы перекуси! Я принёс тебе хлеба и мяса.
   Сухая, сгорбленная спина служителя Великого Духа вздрогнула. Огромной воли, видимо, стоило ему сделать вид, что он не слышал Рочера. Старик предпочёл пожирать почти обезумевшим взглядом облако.
   - Напрасно! Я не сделал ничего плохого. Я такой же подневольный раб Фентрикюша, каким был и ты. И я тоже не в восторге от его деяний.
   Старик как бы нехотя повернулся к нему. Рочер протянул еду. У-У-У, немного поразмыслив, взял её с достоинством сытого человека.
   - Зачем Фентрикюш послал тебя ко мне?
   - К тебе он меня не посылал. Я в резервации по другому делу. А к тебе пришёл, потому что мне требуется твоя помощь.
   - Моя помощь?! - Старик направил в него острый серый взгляд, который тут же потускнел. - Чем может помочь узник резервации, чьё бездыханное тело ни сегодня-завтра конюх Юкю сбросит п пропасть?
   - С Великим кюшем в последние дни происходит нечто странное. Словно он очнулся от сна, в который был погружён много лет. Он задумал какие-то реформы. Назначил меня Главным Советником Фентрии, хотя я со своей дерзостной прямотой стою ему поперёк горла. Но главное - он решил снова открыть Главный Храм Фентрии. Может быть, его гнетёт какое-то раскаяние?
   - Теперь это меня не касается! - угрюмо буркнул У-У-У- - Я готовлюсь к встрече с Великим Духом. Все мои дела на этом свете завершены.
   - Я разочарован, У-У-У! Народ Фентрии вместе со своим кюшем погряз в грехах. Кто, кроме тебя, может возродить веру в Великого Духа, кто может вернуть их в лоно праведной жизни? Ведь в жилищах фентрийцев почти не осталось Великих книг. Они уничтожили их на подтопку каминов. А священников интересуют лишь храмовые подати, сами храмы открываются лишь раз в году в День Прославления Великого Духа. Нажива любой ценой - вот кредо фентрийцев. Тафраны, удовлетворение похотливой плоти - вот их идеалы и идолы. Без веры в Великого Духа Фентрию не спасти, чтобы не восприняли кюш и я иже с ним. Я не хочу прожить и умереть жалким рабом. Я хочу спасти Фентрию, которая когда-то приняла моих предков, чьи земли покрыли пески пустыни. Жизнь только тогда стоит чего-то, когда есть цель - благородная и бескорыстная.
   - Меня радуют твои слова дерзкий юноша! Я не думал, что люди, подобные тебе, остались в нашей бедной Фентрии. Твои речи умны и праведны. Но увы... Всё это утопия. Фентрикюш - многотонный валун, обросший мхом, который не сдвинуть с места даже сотне отчаянных смельчаков.
   - Силой - да. Но идеей, верой! - горячо заспорил Главный Советник. - Вот где необходима твоя помощь.
   - Безумец! Где ты был ранее, когда я?.. Теперь слишком поздно... - Старик уже не с равнодушием, а с изумлением смотрел на Рочера. - Я в резервации. К тому же, мои жизненные силы иссякли.
   - Идея и вера вернут тебе их! Я клянусь тебе: в течение трёх дней или вызволю тебя и сделаю настоятелем Главного Храма, или разделю твою участь. Ты готов помочь мне, если мой план удастся?
   - Если твои дела будут так же чисты, как и помыслы, я готов служить тебе до последнего издыхания, как и Великому Духу. И пусть он поможет тебе!
   Главный Советник, став на одно колено, преклонил голову перед У-У-У и поцеловал его иссохшую, перепачканную грязью резервации руку.
   - Клянусь тебе, святой старец, что мои дела не разочаруют Великого Духа и тебя!
   Рочер стремительно удалился. А ошеломлённый У-У-У, забыв о пище, рухнул на колени перед облаком на стене. Этот рыжий мальчишка всё перевернул в его уже остывшей душе. Перевернул и всколыхнул.
   - Великий Дух! - неистово зашептал он. - Неужели мои молитвы дошли до тебя?!
   Уил не дожидался Главного Советника у моста, а выходил из другой лачуги. И бегом бросился к Рочеру.
   - Я накормил несчастных, ибо Юкю мог пренебречь ими!
   - Правильно сделал. От вопиющего безделья ты не огрубел сердцем, - искренне похвалил Рочер.
   И вдруг бесстрастный, равнодушный ко всему Уил рухнул перед Главным Советником на колени.
   - Рочер! Не оставляй меня здесь! Я не хочу охранять этих самых несчастных из живущих! Возьми меня с собой!
   Удивлённый Рочер поднял своего однокашника на ноги.
   - Я бы взял тебя, но зачем мне нужен бессовестный лентяй и соня?
   - Ты не знаешь меня! - горячо убеждал его Уил. - Я буду служить тебе вернее самого верного пса. Я даже под страхом самой мучительной смерти не причиню тебе зла. Клянусь своей жизнью!
   Рочер с недоверием относился к высокопарным словам, хотя и сам иногда грешил этим. Но, может, они выходили искренне из молодого сердца Уила? И он стал размышлять, куда определить товарища по питомнику, чтобы из-за его патологической лености не сильно разочаровать в нём? По рангу ему полагается слуга. А так как Рочер всё привык делать сам, у Уила будет достаточно времени, чтобы предаваться любимому занятию - сну.
   - Ты меня убедил, Уил! Будешь слугой самого Главного Советника Фентрии!
  
   22.
  
   Фентрикюш в задумчивости ходил по пыльным мраморным плитам, которыми был уложен пол в Главном Храме. Гулким эхом отдавались тяжёлые шаги, и их мелодия была печальной. Величественный центральный зал Храма представлял жалкое зрелище. Центральная стена, когда-то украшенная величественной фреской -высотой в шесть человеческих ростов и в двадцать шагов шириной. Фреска изображала картину благодарения френтийского народа во главе с Лилином Пятым Великого Духа за то, что после страшного сотрясения планеты, когда несколько лет солнце закрывали дым и пыль, когда народы гибли миллионами, он послал на Фентрию благодать, окружив их долину неприступными горами, защитивших её сначала от студёных, а потом от испепеляющих ветров. И хотя фентрийцев тоже погибло несметное количество, несколько тысяч человек проснулись однажды при ласковом солнце, и свежий дождь окропил их измученные лица. Это означало, что гнев Великого Духа на грешных людей кончился, и они могли жить дальше и плодиться.
   Три тысячи лет фентрийцы жили, как в раю. Долина не знала резких смен времён года, не знала лютых морозов и невыносимой жары, поля давали щедрые урожаи два раза в год, а фруктовые деревья в садах ломились от урожаев. Короли Фентрии жили вместе с народом и умирали вместе с ним. И не было у фентрийцев врагов, кроме них самих. Чёрный Дух исходил от зависти и злости, наблюдая за этой благодатью. Великий Дух запретил ему перелетать за Заоблачные горы, предоставив ему остальную территорию планеты. Но Чёрному Духу было уже не интересно пакостить там, где люди не просыхали от слёз и ежечасно молили смерть, как избавление. И однажды, когда уставший Великий Дух задремал на пару лет, Чёрный Дух перелетел за Заоблачные горы и нашёл у реки Фентр беспечно нежащегося на ласковом солнышке короля Эви Третьего - дедушку Фентрикюша. Эви Третий был молод и красив, и жена его, королева Лол была самой красивой и доброй женщиной Фентрии. Она любила своего мужа и наделялась через месяц осчастливить его наследником.
   Превратившись в седобородого старца, Чёрный Дух заманил Эви Третьего в буковую рощу с причиной сообщить важнейший секрет.
   - Откуда ты явился, старец, в благодатную Висбурию?
   - Как ты узнал, что я из другой провинции?
   - Никто из висбурцев не носит бороды. И ни у кого из них нет таких недобрых глаз!
   - Я пришёл не из Тадии или Кидии. Я пришёл оттуда, куда ты придёшь через сорок-пятьдесят лет. И будешь целую вечность рыдать, вспоминая счастливую жизнь на этом свете. Ведь ты очень счастлив, король?
   - Да, у меня есть причины быть самым счастливым человеком в мироздании.
   - Твой замок обходят стороной неприятности, ты здоров, как молодой лев, полным ковшом пьёшь любовь прекрасной женщины! - с усмешкой спросил старец.
   - Ты прав, странник! Так оно и есть.
   - Но пройдёт десять лет, и тебе станут докучать болезни. Ещё через десять не прошенными гадкими червями наползут на твоё лицо и лицо Лол морщины. Померкнет свет в твоих глазах, и вместе с мудростью в твою душу заползёт холодная змея тоски. С каждым годом ты будешь становиться всё безобразнее и мрачнее, пока не кончишь жизнь свою в смертных муках, как твой отец.
   - Что поделаешь! - Эви Третий печально вздохнул. - Я не в силах изменить порядки, установленные Великим Духом!
   - Ты не прав, король. Я могу подарить тебе вечную жизнь. Ты будешь вечно молод и счастлив.
   - Шутишь?! Кто ты таков, чтобы раздаривать вечную жизнь налево и направо?
   - Увы, мои возможности скромнее. Вечную жизнь я могу подарить только королю Фентрии при одном условии. А я - брат Великого Духа, Дух Чёрный.
   - Я начал догадываться о том, кто ты есть. Допустим я поддамся твоим льстивым уговорам, а потом целую вечность буду страдать и мучиться в твоём жутком царствии? - Добродушное лицо короля теперь выглядело испуганным.
   - Наивный человек! Как же ты попадёшь в моё царствие, если будешь жить здесь вечно?
   - А каково твоё условие, повелитель тёмных сил?
   - Ты будешь молод и жив до тех пор, пока твоему дитяти не исполнится двадцать пять лет.
   - Всего-то? А где же твоя обещанная вечная жизнь? - недоумевал король.
   - Но разве столь обязательно королю иметь наследников, если он может сам править Фентрией вечность?!
   Не болеть, не стареть, не страдать, не умирать, наслаждаться жизнью бесконечно - разве это не заманчивое предложение? Король вспомнил своего сгорбленного отца со сморщенным, как ствол старой груши, лицом, страдающего от подагры, склероза и радикулита. Король Эви Третий вспомнил своего отца Лилина Одиннадцатого, и мурашки побежали по его спине. Он не желал превращаться в немощного старца.
   - Что я должен сделать, чтобы наша сделка состоялась? - хриплым от волнения голосом спросил Эви Третий у Чёрного Духа.
   - Ничего особенного. Просто пожать мне руку. И помнить, что наш договор распространяется на весь той род.
   - У меня не будет рода, потому что я буду жить вечно. Не так ли, Чёрный Дух?
   - Конечно? Давай свою руку, король!
   После недолгих раздумий Эви Третий протянул свою изящную королевскую руку. Чёрный Дух крепко пожал её и испарился в воздухе, будто и не было его никогда.
   Вернувшись из буковой рощи на берег Фентра, Эви Третий разбудил Лол.
   - Моя милая королева, пойдём искупаемся! - предложил он.
   - Что случилось, Эви? Почему у тебя такой недобрый, колючий взгляд? У тебя такого взгляда не было никогда!
   - Ерунда! От жары у меня разболелась голова. Поэтому и предлагаю тебе искупаться! - Эви Третий оглянулся на дремлющих в тени дуба охранников.
   - Ты же знаешь, милый, что в моём интересном положении это не рекомендуется!
   - Ничего страшного, окунуться можно! - Эви тихонько подтолкнул королеву в спину. - Ступай, ступай, лентяйка! Ты вся в поту от жары!
   Лол покорно пошла к воде, а король, ещё раз оглянувшись на охранников, поднял с земли увесистый камень.
   Через две минуты окрестности реки огласили душераздирающие вопли Эви Третьего - такие громкие и отчаянные, что могли разбудить и покойника.
   - Королева утонула! Королева утонула!
   Охранники обшарили реку у берега за версту в одну и другую сторону, но трупа королевы не нашли. Её тело выловили рыбаки десятью верстами ниже по течению.
   Так заканчивалась легенда о сделке деда Фентрикюша с Чёрным Духом. Властитель Фентрии вычитал её в старой рукописной книге, которую случайно отыскал в своей библиотеке. Прочитав легенду, он без сожаления бросил книгу в огонь. После этого месяц безвылазно просидел в библиотеке, но ни в одной из книг не нашёл рассказа об Эви Третьем и Чёрном Духе. И слава Великому Духу. Никому, кроме Фентрикюша, не обязательно знать эту порочащую их королевский род историю. А он не повторит безвольных судеб деда и отца, один из которых умер в триста с небольшим, другой - в четыреста лет. Так думал Эви Четвёртый более девятисот лет назад.
   И вот, кажется, их участь не минула и его. Неужели вечная жизнь невозможна, и коварный Чёрный Дух посмеялся над их Родом? Об этом думал Великий кюш, стоя у обшарпанной фрески, на которой была видна одна рука - узкая, с дорогими перстнями. Неужели уцелела лишь одна рука его пращура Лилина Пятого? Эта рука неуверенно умоляет Великого Духа. О чём? И что хочет поведать ему, Фентрикюшу, оставшись единственной деталью на когда-то огромной и впечатляющей фреске?
   Стерев рукавом камзола пыль с одной из трёх уцелевших лавок, Фентрикюш сел. Лавка жалобно скрипнула под его восьмипудовым весом. Он ощущал уставшими, ватными свои ноги, хотя сегодня с утра ходил немного. Что это? Признак старения его бессмертного тела, о чём предупреждала Ия? Значит, он всё-таки дал промашку? Мудрая Ия каким-то образом обвела его вокруг пальца?
   Великий Дух! Это ты с презрением наказываешь жалкого кюша! За сделку с Чёрным Духом ты наказываешь всё королевское племя. Но ведь сделка-то односторонняя. Фентрикюшу ничего не стоило презреть её. И он уже более девятисот лет покоился бы на небесах. Сколько королей сменилось бы за тысячу семьсот лет на троне! Но его дед захотел стать бессмертным и ввёл в соблазн своих сына и внука. И теперь Фентрикюшу не отмолить ни своих грехов, ни отцовых, ни дедовых. Ибо только одних беременных женщин истреблено без числа. Кто, кроме Великого Духа, может сосчитать, сколько за тысячу семьсот лет их было утоплено, отравлено, повешено, сожжено, сброшено в пропасть?! Верно, ты считал их, Великий Дух? Наверное, к несчастью Фентрикюша, считал.
   Великий кюш закрыл глаза и попытался вспомнить красивое лицо своей матери Лили, от которой у него серо-зелёные глаза. И она предстала перед ним, как живая - задумчивая и грустная. Лили могла повторить судьбы других женщин, забеременевших от Лилина Двенадцатого. Она могла сгореть, как Ия, в крематории, который Лилин Двенадцатый и построил первым из королей, экономя на дровах и кладбищах. Отец Фентрикюша мог отравить её мышьяком, как сделал это с предыдущей любовницей. И тогда бы не было его, Эви Четвёртого, Фентрикюша. Но Лилин Двенадцатый за четыреста лет устал жить. И страстно, как никакую другую женщину, полюбил красавицу Зую, которая стала его женой и королевой Лили.
   Фентрикюш помнить, как пасмурным осенним утром - таким, как сегодня, - отец, мать и он пришли в этот храм. Сколько тогда лет было Эви? Наверное, десять. Храм сиял от новизны и красок. Днём раньше великий художник, имя которого кюш запамятовал, закончил эту исчезнувшую фреску. Великий Дух был изображён на ней не примитивным облаком, а таким же, как все фентрийцы, человеком. Он был с чёрной бородой и жгучими, мудрыми и печальными глазами - тоже чёрными. Великий Дух страдал за всё то, что создал. Наверное, мир получился не таким, каким он задумывал. Великий Дух пробовал уничтожить его, чтобы сотворить заново, но в последнюю минуту сердце его дрогнуло. Ведь люди были, хоть и греховными, непослушными, но его детьми. И за это на фреске они благодарили своего отца. А он смотрел на них с иронией и состраданием. Этого взгляда невозможно было выдержать без содрогания в душе. И ни один художник затем н смог написать Великого Духа с таким взглядом. И Эви Четвёртый своим указом запретил изображать Великого Духа в человеческом образе, обратив его обратно в облако.
   Как же неистово молился в тот день его отец, глядя в глаза Великого Духа! С испугом смотрел на него мальчик Эви, с состраданием и болью - королева Лили. Басом гремел покаянную молитву Верховный служитель Великого Духа и душераздирающе вторил ему многоголосый хор. У Эви мурашки бежали по спине от всей этой картины. Потом он не раз будет испытывать это чувство, посещая Храм. И ощущение дискомфорта в душе начнёт раздражать его. Он прикажет зарисовать Лик Великого Духа облаком, а хор разогнать. Эви Четвёртый бессмертен, и Великому Духу никогда не судить его.
   А ведь именно в тот день после молитвы отец обратился к нему с проникновенной просьбой:
   - Не повтори моих ошибок и грехов, сынок! После моей смерти женись и роди наследников. Только в этом случае ты проживёшь счастливую жизнь!
   Эту просьбу отец через пятнадцать лет повторил на смертном одре. Но Эви не внял его словам. Он, помнится, подумал в ту минуту:
   "Тебе хорошо каяться и требовать ограничить мою жизнь пятьюдесятью-шестьюдесятью годами. А сам наслаждался жизнью четыреста лет"!
   И вот Эви-Фентрикюш прожил почти тысячу лет. И жить ему не надоело. Разве только с годами радости и удовлетворения он получал всё меньше. Но он надеялся, что это временное явление. А предсказание Ии? Разве то, что происходит с ним, не подтверждает правдивость её слов: ему осталось жить пять лет.
   Если это так, то его отец был мудр. Фентрикюш так и не порадовался рождению наследника, не вырастил его в отцовской заботе, не прожил двадцать пять лет в счастье и любви. Выходит, что он сам себя и обокрал. Раз это так, то ещё не поздно всё исправить. Если исчезнет наследник, то он сможет зачать нового, с любимой женщиной. Но как распознать его? Не убивать всех рыжих двадцатилетних!
   Этот геноцид вызовет такую смуту среди потомков уссулов, что они сравняют его замок с лицом земли, а сам он будет болтаться в петле, учитывая, что он вроде как уже и не бессмертен. И Чёрный Дух не поможет ему. Или поможет? Ведь этот дьявол должен отвечать за сделку с дедом.
   Властителю Фентрии показалось, что на настенной фреске вздрогнула рука Лилина Пятого. И будто бы погрозила ему указательным пальцем в кольце с большим рубином. Кюш помахал перед глазами рукой, отгоняя наваждение, и ему опять показалось, что рука на стене вытянулась в скорпиона. Стоп! Великий пращур подсказал ему спасение. У деда, отца и у него, Фентрикюша, под левой лопаткой были большие родинки в виде абриса скорпиона. Такая родинка должна быть и у его сына. Если кюш отыщет такого, то ему не придется убивать сотни рыжих юношей. Только одного... Только одного... От волнения у него участилось дыхание и громче застучало сердце.
   И вдруг тишину Храма разорвал громкий смех. До боли знакомый смех Ии. Но призраки не имеют права появляться в Храме, сюда им путь заказан. Фентрикюш испуганно оглянулся. И не увидел фантома Ии. Это бежала к нему, смеясь, наложница Рочера Ия. Как же её смех походил на смех Ии! И у самой Изны было что-то от неё. Ерунда! Рыжие уссулы все похожи друг на друга. Тот же Рочер на Изну.
   - Великий кюш! Без лестниц мы не сможем помыть стены и канделябры, а мы не знаем, где их взять! - Запыхавшаяся, раскрасневшаяся Изна остановилась перед ним. Зелёные бесенята выпрыгивали из её глаз, а энергия распирала молодое тело. Повезло Рочеру!
   Фентрикюш вяло покопался в связке ключей, отстегнул один из них.
   - Вот... Перед первой казармой гвардейцев большой склад. Там найдёте лестницу, краску и кисти.
   Кюш тяжело поднялся со скамьи, будто был стариком. И, не взглянув на Изну, быстро вышел из Храма. Своей заброшенностью, необустроенностью святилище Великого Духа навевало тоскливые мысли. И некстати возвращало в прошлое. В прошлое, которое Великий кюш не любил.
  
   23.
  
   Верховой ветер, который не ощущался внизу, в долине, наконец-то, разогнал надоевшие тучи, и свободно выкатилось на синее небо не щедрое осеннее солнце. Невесёлые, лишившиеся причёсок каштаны и развесистые липы, вытянувшись вдоль дороги, приветствовали четырёх всадников, направляющихся от старого, примыкавшего к замку парка в старинный Висбур. Говорят, что столице Фентрии столько же лет, сколько и планете. Это явное преувеличение, - считал Рочер, - ибо прежде на планете должен был появиться человек, который и построил Висбур.
   Трое всадников ехали молча, сдерживая своих горячих жеребцов, потому что приходилось ждать четвёртого - Уила. Ехал он на старой, приписанной к охране резервации кляче, у которой остро выпирали ключицы. Доживавшая свой век кобылёнка, к тому же, прихрамывала на левую переднею ногу. И эту клячу, как постаревших слуг, без жалости отправили в резервацию. Уж кто не молчал, так это Уил. Увалень-добряк самыми непристойными словами и стеком пытался разогнать не спешащую помирать клячу, но, и труся аритмичной рысью, кобылка выжимала из себя последние соки. С большим удовольствием Уил поменял бы в эту минуту клячу на осла - и то скорость была бы большей.
   Рочер наотрез отказался заезжать в замок за конём для Уила. Он хотел побыстрее развязаться с надоевшим ему делом кастрата, так как впереди его ожидали более великие дела. В этом Главный Советник был уверен, потому что не догадывался, о чём размышляет Фентрикюш возвращаясь к себе из Храма. Кюша волновало другое: есть ли родинка в виде абриса скорпиона под левой лопаткой Рочера? Очень умён, очень целеустремлён был не по возрасту этот потомок рыжих уссулов. Такие дети не рождаются у простолюдинов. Несомненно, в его жилах течёт королевская кровь.
   Парк, отвыкший за последние годы от шумных празднеств, иллюминаций и потех, угрюмо молчал, бросая в ноздри всадников запах гниющей листвы. И лишь весело звенели подковы на копытах молодых, горячих жеребцов. Каждая выездка за пределы замка была для них праздником потому, что и выездки стали редки. Где, как не на воле, можно разогреться их молодой крови!
   За сотню шагов до конца парка сверкнула тускло-серебристая змейка реки. Это приток Фентра. Сначала надо проехать через мост над притоком, а потом уже откроется панорама широкого и полноводного Фентра. Вдоль его крутого правого берега раскинулся стотысячный Висбур - столица страны и город ремесленного люда. Чтобы доехать до его края, кде обитают пекари с колбасниками, надо поплутать по узким улочкам Висбура не менее получаса. А беря во внимание клячу Уила - и на четверть часа дольше.
   Рочер помнил Висбур в годы своего детства, когда изредка выходил с Управляющим питомника за продуктами. Столица была гораздо наряднее и оживлённее, чем сейчас. На улицах почти не осталось деревьев, которые висбурцы вырубили, чтобы топить свои камины сырыми зимами. Двух- и одноэтажные дома давно не красились охрой, черепичные крыши на многих зданиях прохудились. На улочках валялся бытовой мусор. И лишь западный район Висбура, оставшийся в стороне кичился роскошью. В нём жили нувориши, расплодившиеся, как кролики, после упразднения королевства.
   Главный Советник с тоской осматривал город, а висбурцы, ещё не знавший, что Рочер - птица высокого полёта, равнодушно разминались с ним, даже не прикасаясь руками к своим широкополым шляпам. Так в Висбуре приветствовали высоких чиновников, уважаемых людей и добрых знакомых. Был шестой день недели, и многие из висбурцев спешили в лавки, немногие из них - в Храм. Из-за алчных и безграмотных священников большинство горожан утратили веру в могущество Великого Духа. И не сожалели об этом. Пить вино и резаться в карты - это более весёлые и приятные занятия, нежели многочасовая молитва в Храме.
   Чтобы не привлекать лишнего внимания к своему отряду, Рочер добрался до дома пекаря Ида краем города. Все четверо спешились у закрытых некрашеных ворот, за которыми виднелся серый двухэтажный особняк. Из высокой трубы вился густой сизый дым. Это говорило о том, что пекарь был дома. И ворота оказались не запертыми - легко открылись после толчка Рочера.
   - Подышите свежим воздухом здесь, Бусс! Я сам навещу пекаря! - приказал Главный Советник.
   - А это не опасно? - забеспокоился гвардеец.
   - Думаю, что не опасно. Я иду в дом пекаря, а не разбойника! - Рочер передал поводья своего коня Уилу.
   Первый этаж особняка занимала пекарня и небольшая хлебная лавчонка. Время близилось к обеду, и жители этого края Висбура уже купили свежий хлеб и булки, потому что лавка была заперта на замок. Но не успел Главный Советник дойти до невысокого каменного крыльца, как из пекарни выскочил коренастый кареглазый мужичок - весь в муке.
   - Ты за хлебом, уважаемый? - с готовностью услужить спросил пекарь. Видимо, дела у него шли неважно. - Тебе чёрный каравай или булок?
   - Четыре больших булки! - сказал Рочер, действительно почувствовав голод среди аппетитных запахов.
   - Можешь подождать? Я сию же минуту принесу булки! - Обернулся на бегу Ид.
   Но Главный Советник нагнал его у двери лавки. Пекарь с подозрением взглянул на него.
   - Ты хочешь войти в лавку?
   - Да. Для этого у меня есть веская причина.
   - Кто ты? - с некоторым испугом спросил пекарь.
   - Главный Советник Фентрии Рочер.
   Теперь уже испуг Ида был неподдельным и полным. Он будто враз лишился сил, уже в лавке опустился на табуретку. Не остался стоять и Рочер - сел прямо на прилавок.
   - Чего так перепугался, Ид?
   - Слышал я о Рочере, но об Управляющем замком.
   - Времена меняются, меняются и должности. Хорошо, если в лучшую сторону. Ты слышал обо мне от Буна?
   Пекарь заметно вздрогнул, но промолчал. Отвернулся от Рочера, чтобы тот не видел его беспокойно забегавших светло-карих глаз.
   - Где он? - Рочер был настойчив.
   - О ком ты?..
   - О Буне...
   - Не знаю такого.
   - Слушай, Ид. Давай не будем пудрить друг другу мозги! - рассердился Главный Советник. - Ты видел за воротами моих людей? Мы отвезём тебя к Фругу в пыточную. И тогда у нас с тобой разговор пойдёт веселее.
   Это убедило Ида. Он, насупившись, молчал.
   - Я понимаю, почему из тебя трудно выудить признание. По указу Фентрикюша гомосексуалиста в Висбурии ожидает позорная смерть. Но это зависит от меня. Я могу никому не говорить о вашей с Буном любви. И так, где он?
   Крепкие плечи пекаря вздрогнули и затряслись от рыданий. Вполне искренних. Рочер терпеливо ждал, не пытаясь успокоить Ида. Люди, рыдающие от переживаний, потом легче идут на откровение.
   - Его убили! - всхлипнув, ответил пекарь.
   Этот крепыш оказался чувственным парнем. Неспроста на него вышел Бун. Сексуальная озабоченность кастрата была просто поразительной.
   - Кто?
   - Чтобы ты смог что-то понять, мне надо рассказать всё сначала. Это длинная история.
   - Ради восстановления истины, я готов выслушать её. Во всех подробностях. Иначе главным подозреваемым в убийстве Буна будешь ты!
   - Лет пять назад... - начал Ид, успокоившись. - Отец отдал мне пекарню и лавку с условием, что я женюсь. И привёл в дом черноокую Ис. Она была недурна собой, работящей. Что и требовалось такому ремесленнику, как я. В начале всё шло у нас неплохо. Ис оказалась расторопной, острой на язык. Когда она открывала лавку, хлеб и булки раскупались в течение часа. И мне старалась помочь. Дела в пекарне пошли в гору. И в постели она не была бревном, одетым в сорочку.
   Это случилось два года назад. Однажды она пошла на реку, чтобы помочь моему отцу донести улов из лодки домой. Отец, чтобы не мешать нам, купил себе домик на берегу Фентра в квартале от нас. Но Ис не дошла до отца. В густых зарослях ракитника её подстерегли двое подлецов и изнасиловали. Вернулась она домой к полуночи в разорванном платье, с синяком под глазом. Она запомнила насильников. Один - рыжий и высокий с татуировкой тадийского орла на правом плече. Другой - широкоплечий шатен со сломанным носом.
   Искать справедливого возмездия над насильниками было негде. Я три дня проходил по Висбуру с длинным ножом за поясом, разыскивая их, но насильники как под землю провалились. И вот ночью третьего дня в узком переулке по пути домой на меня напали сзади, набросили на голову мешок и жестоко избили. Я с трудом дополз до своих ворот. Ис затащила меня в дом, но не выла, не причитала, как это сделала бы приличная жена. После того злосчастного дня её будто подменили. Она, будто тень, слонялась по дому и ни к чему не прикасалась.
   Прошло ещё три дня. Я потихоньку отходил от побоев, стал передвигаться на своих двоих. И вот вечером, когда солнце прикатилось к Тадийским горам, Ис стояла у окна и безучастно наблюдала за улицей. Вдруг встрепенулась вся, ожила и отпущенной на волю птицей полетела вниз по лестнице. Я, преодолевая боль, подошёл к окну. И что я увидел? У ворот на конях дожидались мою жену высокий рыжий и крепыш-шатен. Ис вскочила на коня сзади рыжего, обхватив его за талию. Я скатился вниз по лестнице, выскочил во двор. Но их уже и след простыл.
   Такого предательства от Ис я не ожидал. И с того дня возненавидел коварное и подлое племя женщин. Так и жил полгода убитым горем.
   Отец мой на протяжении последних трёх лет поставлял в замок рыбу. Ты, как Управляющий, встречался с ним. Зовут его старик Осо. В случайной беседе с Буном он рассказал о моей беде. Назавтра Бун явился в мою лавку с намерением купить свежую булку. Долго выбирал её, попутно расспрашивая меня и утешая. Потом попросил бокал вина, за которым мы поднялись наверх. Я никогда не думал, что буду заниматься любовью с мужчиной, я таких презирал. Но Бун оказался добрым, нежным, понимающим и предупредительным. Мне с ним было лучше и легче, чем с Ис, и я искренне полюбил его. Приходил он ко мне глубокой ночью и не чаще, чем раз в три дня. И я с нетерпением ждал его, как другие ждут любовницу.
   И вот позапрошлой ночью, когда я ждал его прихода, услышал во дворе странную возню и вскрик. Я выскочил во двор и к ужасу своему увидел распластанного на земле Буна. В его спине торчал вогнутый по рукоятку нож. Я упал в обморок и очнулся не менее, чем через час.
   Это Ис подговорила своих любовников убить безобидного Буна. Я в этом уверен. Они теперь не дадут мне покоя до самой смерти. Я боюсь по вечерам выходить за ворота.
   - Ты похоронил несчастного кастрата? - в задумчивости спросил Главный Советник. Рассказ Ида произвёл на него тягостное впечатление. Он верил каждому слову пекаря.
   - Нет. Пойдём наверх! Сегодня ночью я собирался похоронить его на крутом берегу Фентра.
   Они поднялись на жилой второй этаж. В ноздри Рочера сразу же ударил сладковатый, приторный запах. Бун лежал на большом столе, застланном дорогой, вытканной цветами скатерти. И труп его был обложен цветами. Видно было, что в последний путь евнуха собирал человек, любивший его. Рочер терпеть не мог Буна при жизни, но в эту минуту под его сердцем настойчиво шевельнулось чувство жалости. Он подумал о том, что и сейчас он мог быть на месте кастрата, не обыграй он его в шахматы три года назад, когда решалось, кому быть Управляющим замком, а кому евнухом, кастратом. Жизнь состоит из сложной цепи случайностей, как звенья, нанизанных друг на друга. Но кто нанизывает эти цепи? Великий Дух?
   Главный Советник осторожно, будто боялся потревожить непогрешимую тишину, присел на стул у трупа Буна.
   - Неси вино, Ид, и свежую булку! - приказал Рочер. - Помянем несчастного кастрата! Наверное, он был неплохим человеком, а я, к сожалению, не разглядел этого.
   - Ты заберёшь у меня Буна? - с грустью спросил пекарь.
   - Я не могу поступить иначе. Фентрикюш дал мне задание разыскать Буна. Живого или мёртвого.
   - А меня за гомосексуальную связь, наверное, повесят?..
   - Это зависит от тебя и меня. - Рочер протянул бокал, чтобы Ид налил вина ещё. - Я тебя не выдам, но за это ты должен служить мне верой и правдой. И никогда больше не заниматься любовью с мужчиной.
   Пекарь бросился к Главному Советнику, упал перед ним, обнимая его колени.
   - Ты бы знал, господин Главный Советник, как хочется жить! Ведь мне всего двадцать пять лет! Я выполню всё, что ты прикажешь, только не казни!
   - Вот и хорошо. За то, что я спасу тебя, ты станешь моими глазами и ушами в Висбуре. Я должен знать всё, что творится в столице и в Фентрии. Ты должен добросовестно отрабатывать своё право на жизнь. Ведь повесить тебя будет не поздно и через месяц, и через год.
   - У тебя не будет причин сделать это! - горячо заверил Главного Советника Ид.
   - А теперь рассказывай всё, что может быть интересным для меня. Начнём вот с чего... Ты слышал что-нибудь о бродячем артисте Тё?
   - Да, я бывал на его выступлениях. Он отчаянно смел. Поёт о кюше такое...
   - Ты помнишь что-нибудь из его песен? Напой мне.
   - Сейчас попробую. - Пекарь напряг память. - Вот...
   Фентрикюш завёл гарем,
   Ну, скажите мне: зачем?
   Он и старую кобылу
   Осчастливить уж не в силах!
   - Да уж! - Рочер в изумлении покрутил головой. - Тё явно преуменьшает возможности Великого кюша. Это я тебя говорю. И что? Где Тё обитает? Тебе что-нибудь известно?
   - Говорят, высоко в Тадийских горах есть довольно обширное плато в версту длиной и шагов триста шириной. На него можно подняться только узкой тропкой, по которой через скалы под силу протиснуться только одному человеку. Там живёт какое-то свободное общество, у которого всё общее: и жильё, и пища, и женщины, и дети. Там и прячется Тё со своими дружками, когда за ним начинает гоняться Чёрный Хэм с гвардейцами. Только это напрасно. Каждый, кто пытается проникнуть в Свободное общество, становится хорошей мишенью для стрелков из лука. Немало гвардейцев сложило головы на этой тропе. Вот и сегодня...
   - Что сегодня? - оживился Рочер.
   - Мой отец после рыбалки нашёл на берегу три трупа: двух охранников Чёрного Хэма и неизвестного в одежде ремесленника.
   - Где эти трупы?
   - Отец испугался неприятностей и не тронул их. Они так и остались лежать в зарослях ракитника.
   - А Чёрный Хэм?
   - Чёрного Хэма среди них нет...
   - Вот что, Ид... Сейчас я покажу тебе человека, который каждый день будет приезжать к тебе за свежими булками, а ты будешь сообщать ему всё, что узнаешь за день. Подойди к окну! - Главный Советник подошёл вместе с пекарем к окну. - Видишь того увальня, что держит под уздцы старую клячу. Его зовут Уил. Через него и будешь держать связь со мной.
   - Но это не может продолжаться долго. Любовники Ис решат, что твой связник - мой новый любовник, и убьют его. А потом меня.
   - Не волнуйся! Я выслежу Рыжего и Шатена. Через несколько дней они и твоя бывшая жена будут болтаться на одном суку дуба. - Рочер распахнул окно и крикнул во двор. - Бусс и Дац, поднимайтесь на второй этаж!
   И снова повернулся к Иду, который с тоской смотрел на труп любовника.
   - В твоём хозяйстве имеются лошадь и какая-нибудь телега?
   - Есть.
   - Иди, запрягай! Покажешь нам, где лежат трупы спутников Чёрного Хэма.
  
   24.
  
   - Привезли! Привезли! - вопила Мага, ворвавшись в гостиную, в которой Фентрикюш сидел в кресле у камина и читал книгу о восстании Гоэра во времена правления Лилина Двенадцатого.
   - Что привезли? Кого привезли? - встрепенулся властитель Фентрии и, отложив фолиант, с недоумением ставился на кухарку. - Вот бестолковое бабье племя! Как куры в курятнике: чуть что - сразу в панику!
   - Так это... Рочер с гвардейцами привёз четыре трупа.
   - Четыре трупа? - опешил Фентрикюш. - Чьи трупы?
   - Не знаю, Великий кюш. Я еще на площади не была. Только собираюсь бежать. Какой ужас! - И Мага заюшенной ведьмой выскочили из комнаты.
   Фентрикюш покинул кресло. Из окон гостиной, выходящих на площадь перед замком, доносил шум, людской гомон. Властитель выглянул в окно. У колодца стояла телега, запряжённая в гнедого конька. Повозка была укрыта покрывалом, из-под которого выглядывали четыре пары ног в ботинках. Одну пару кюш узнал сразу: розовые ботинки из мужчин сей Фентрии, наверное, носил только Бун. У телеги уже столпились любопытные слуги, которых Главный Советник отгонял стеком.
   Фентрикюш скорым шагом вышел из гостиной, и через три минуты уже был у телеги с мертвецами.
   - Ну-ка, все в замок, если не хотите лежать рядом с ними! - грозно рыкнул Великий кюш на слуг, и тех за полминуты, как ветром, сдуло с площади.
   Фентрикюш подошёл к телеге и поднял покрывало. Четыре мёртвые головы лежали в ряд, будто уложили аккуратно в телегу качаны капусты. Три из них принадлежали охранникам Чёрного Хэма и кастрату. Четвёртый, одетый в цивильную одежду, видимо, был гвардейцем. Чёрного Хэма среди мертвецов не было, и это для кюша было странным.
   - Что это означает, Рочер? - с недоумением спросил Властитель Фентрии.
   - Труп евнуха я нашёл в городе, а остальные три - в ракитнике на берегу Фентра.
   - Ладно, поговорим позже, - сказал кюш.
   - А что делать с трупами?
   - Ты осмотрел их?
   - Да. Бун был избит, а потом убит тупым предметом по голове. Остальные трое заколоты тадийскими саблями. И все - прямо в сердце. Это означает, что они не сражались. Их закололи, как наивных поросят! - доложил Главный Советник.
   - Это, как я понимаю твоя команда? - Фентрикюш внимательно посмотрел на Бусса, Даца и Уила. - Двоих знаю. А что это за охламон на кляче?
   - Уил из охраны резервации, - ответил Рочер. - Я взял его своим слугой. А замену ему пришли сегожня же из питомника.
   - Такие мелочи ты можешь решать без моего позволения! - Кюш отвернулся от телеги. Он явно был раздражён. - На то ты Главный Советник Фентрии. Пусть твои орлы отвезут эти трупы к Фругу. Пусть сожжёт их. Нечего падалью засорять замковое кладбище! А ты ступай за мной!
   - Вы всё слышали?? Отвезите трупы к крематорию и отпустите пекаря домой! Дац, отведи моего жеребца на конюшню! - В голосе Рочера появились незнакомые кюшу жёсткие нотки.
   Быстро эта рыжая бестия вошёл в роль начальника. И расторопен не в пример Чёрному Хэму. Тот происшествие с кастратом не раскрутил бы и за неделю. Будет очень жаль, если у Рочера под левой лопаткой окажется родинка в виде абриса скорпиона.
   У Фентрикюша развязался шнурок на правом ботинке. Но Бун был мёртв, и ему пришлось самому наклоняться и завязывать шнурок.
   - Сегодня же из питомника пришли мне шустрого слугу, а то Великий кюш превратится в конюха!
   Кюш не видел, как за его спиной злорадно усмехнулся Бусс. Но заметил это Главный Советник. И понял, что этот бравый гвардеец никогда не простит властителю Фентрии смерти брата от его же, Бусса, руки.
   - Ты голоден? - Спросил Фентрикюш, как только они вошли в гостиную.
   - Как твои волки в подземелье!
   - Что ж, отобедаем вместе. - Великий кюш нервно и звонко позвонил колокольчиком. И ко всему этому добавил громовым голосом. - Мага, обед!
   - И так, начнём с Буна... - Кюш, сев за стол, рукой указал Рочеру последовать его примеру. - Как ты отыскал его труп?
   - С утра я поехал в резервацию, где расспросил конюха Юкю и твою бывшую наложницу Ти. Они подсказали мне, в какой район Висбура хаживал Бун. Кстати, гвардейцы не виноваты в исчезновении кастрата. Бун срисовал ключи от задних выходов, когда ты принимал ванну. Так что Кресс погиб не за понюх табака, зазря.
   - Одному мне решать, чья гибель напрасна, а чья наполнена смыслом! - Резко оборвал Главного Советника Фентрикюш. - Для твоей же пользы будем считать, что Кресс погиб в сражении за честь Великого кюша!
   Рочер иронически криво усмехнулся. Кюш заметил его усмешку, и она ему не понравилась.
   - С иронией насмехаться надо мной не позволено даже тебе! От моего расположения до моей немилости шаг короче, чем ты себе представляешь!
   - Отчего же? Я представляю это трезво и готов к твоей опале ежеминутно. Такова участь любого придворного. Я как раз тот сверчок, который знает свой шесток. Но, пока являюсь Главным Советником, буду с тобой прям и откровенен. Я не намерен, дрожа за свою жизнь, мести хвостиком пыль перед тобой. Я обязан помогать тебе, а не плести интриги, выгадывая дни жизни!
   Фентрикюш открыл рот от изумления и не заметил, как вошла с подносом Мага. Раздражённый, он вскочил со стула, побагровел и заорал:
   - Ты в хлев вошла, дрянная кухарка?! С этой минуты я заканчиваю с этими погаными демократическими штучками! Отныне, входя в чужое жилище, всем стучаться в дверь! Возвращается старый этикет! Меня величать Ваше Высочество! Главного Советника - Ваше Превосходительство, остальных начальников - господами! - Фентрикюш вернул свой крепкий зад не менее крепкому стулу. - Твоё ничтожество Мага! Вернись в коридор и войди в гостиную согласно новому... старому этикету!
   Растерявшаяся кухарка на дрожащих ногах с тяжёлым подносом в руках вышла в коридор. Раздался осторожный стук в дверь, а следом за этим - звон подноса, звон разбившегося графина с вином и тупой стук кусков мяса о гранитный пол.
   - Вот безмозглая курица! - возмутился Фентрикюш, вскочив из-за стола и дёрнул на себя дверь. - Ты вываляла мой обед в грязи и после этого ждёшь милости от меня?!
   - Но... Великий кюш... Я не смогла удержать поднос в одной руке! - лепетала Мага, втянув голову в плечи, будто боялась, что Фентрикюш тут же снесёт её саблей.
   - Не Великий кюш, а Ваше Высочество, голова, набитая опилками! И никаких "ты"! Я тебе не конюх Кхе! Неси мне с Рочером новый обед!
   - Но на кухне лишь рыба и овсяная каша для прислуги...
   - Неси рыбу, квохтуха несчастная! Войти по этикету, и не дай Великий Дух, ты оставишь меня без обеда!
   Фентрикюш, уже остыв от гнева, вернулся за стол.
   - Видишь, что может быть, Рочер, если обращаются к кюшу с возмутительными словами!
   - А при чём здесь бедная кухарка?! Если я вызвал гнев, обрушь его на мою голову!
   - Твоя голова мне ещё пригодится! Властитель Фентрии вроде как облегчённо вздохнул. - Положиться мне не на кого. Хэм исчез, в питомнике один несмышлёный молодняк. Придётся терпеть твой несносный характер и привыкнуть к твоим устам, которые, как вулкан, извергают дерзости.
   - На это надо смотреть под другим углом зрения. Это не дерзость, это прямота. Ты долгое время окружал себя льстецами. Таковым и я был, пока не понял, что Фентрию надо спасать.
   - От меня? - ядовито спросил кюш.
   - Ну вот... Опять двадцать пять! Не ты ли сам говорил мне об этом?
   - Ладно. Что мы, как кисейные барышни?! Делами надо заниматься!
   Раздался стук в дверь.
   - Входи, Мага! - уже весело сказал Фентрикюш.
   - Ваш обед, Ваше Высочество! - Мага вошла без подноса, но следом за ней с горой рыбы на подносе вошли два поварёнка.
   Откинувшись на спинку стула, кюш раскатисто, добродушно расхохотался. И хохотал целую минуту до слёз.
   - Баба, и глупа, как курица, а нашла выход из положения! - оценил находчивость нового шеф-повара Фентрикюш.
   Польщённая похвалой Мага ушла, кокетливо вильнув ядрёными бёдрами.
   - И так, продолжим! - Властитель Фентрии подцепил вилкой форель. - Где ты нашёл труп Буна?
   - На южной окраине города. И чуть дальше - в прибрежном ракитнике - остальных.
   - Наверняка, эти убийства взаимосвязаны...
   - Вряд ли. Убийц мне удалось вычислить, и теперь осталось их изловить. О что касается охранников и гвардейца, почему-то переодевшегося... Мне кажется, это дело рук Тё и его банды. Видимо, Чёрный Хэма они похитили, а его свиту уничтожили. Или Хэма утопили в Фентре...
   Фентрикюш на минуту задумался. Рочер - ещё тот хват! За утро столько успел!
   - Возможно, ты прав. Хотя... Если бы они топили трупы, то все четыре. Зачем им оставлять следы? - Властитель в сердцах швырнул на стол обглоданный скелет форели. - Что творится в Фентрии?! Полный беспредел! Скоро среди бела дня пришьют Фентрикюша! Если бы ты, Рочер, поймал этого Тё, я бы собственноручно, не привлекая Фруга, повесил его!
   - Это непросто, Великий кюш. Я точно знаю место, где он скрывается, но взять его не могу.
   - И где он прячет банду?
   - На неприступном плато в Тадийских горах. Туда ведёт горная тропинка между скал, по которой можно пройти лишь колонной по одному человеку. Не случайно на этом плато в разврате и праздности проживает некое свободное общество с общей казной и общими жёнами, и мне кажется, что промышляют они разбоем.
   - Что творится в моей стране! Это плоды демократии и моей мягко характерности. Однако, для такого короткого времени на должности Главного Советника ты весьма осведомлён.
   - Мне необходимы деньги, Фентрикюш. Чтобы владеть обстановкой, мы должны по всем провинциям раскинуть сеть секретных агентов.
   - Деньги у меня есть, но за каждый тафран я буду требовать строго отчёта. Хотя я уже не уверен, что в Фентрии можно навести порядок полицейскими мерами.
   - Ты прав, Великий кюш! Народ распущен до предела. Повсюду царит беззаконие. Старая система управления страной полностью изжила себя. Чтобы навести порядок, необходима жёсткая власть! На первых порах даже деспотичная.
   - Ты намекаешь на то, что я из Фентрикюша должен снова превратиться в Эви Четвёртого? - Кюш с недоверием посмотрел на Рочера.
   - Может быть. Но если ты об этом объявишь сегодня, можешь получить обратный, нежелательный эффект. У распустившейся толпы появится причина к необузданному, всеразрушающему восстанию.
   - Я не ошибся в своём выборе! - почему-то с грустью сказал Фентрикюш. Прежде, чем обсуждать с Главным Советником дальнейшие государственные дела, он должен разубедиться в своих подозрениях. В ином случае всё это останется пустой болтовнёй. Сегодня Рочер просто необходим ему, и кюш молил Великого Духа, чтобы Главный Советник не оказался калифом на час. - Ну-ка, Рочер, поднимись!
   Рочер, недоумевая, встал из-за стола.
   - А теперь обнажись до пояса и повернись ко мне спиной.
   - Зачем? Это новая форма издевательства?
   - У тебя невозможный характер! Делай, что говорю, я потом всё объясню! - от раздражения почти крикнул Фентрикюш.
   Главный Советник, ещё сильнее недоумевая, пожал плечами, разделся до пояса и повернулся к Фентрикюшу спиной.
   Кюш облегчённо вздохнул. На спине Рочера, кроме мелких веснушек, других знаков отличия не было. Значит, Фентрикюш не останется без умного и деятельного Главного Советника. И всё же у него под сердцем шевельнулось чувство досады: он хотел бы, чтобы его сын был похож на Рочера.
   - Ты объяснишь мне, Фентрикюш, для чего понадобился этот стриптиз?
   - Давай, наконец, доедим эту чёртову рыбу! - сказал властитель Фентрии. Ему надо было подумать, как преподнести Рочеру этот деликатный вопрос, чтобы не вызвать у него подозрений. Это ведь не прямолинейный Хэм, который в настоящее время, возможно, является кормом для раков. - Наливай вина!
   Минут десять они обедали молча, обгладывая рыбу и запивая её вином. Главный Советник, давно не баловавший себя таким деликатесом, как форель, насытился первым и, откинувшись на спинку стула, тяжело выдохнул воздух.
   - Нет, так объедаться вредно! Ещё столько дел!
   - Ты решил трудиться день и ночь? - Фентрикюш испытывающе посмотрел на своего помощника. И тоже закончил с трапезой.
   - Я думаю, что должность Главного Советника подразумевает не праздное смакование своей исключительности! - не моргнув глазом, ответил Рочер.
   - Мне нравятся твои слова. По всей видимости, я лишился Чёрного. Ума не приложу, кого, кого назначить на место Хэма, если с ним случилась беда. Полконика? Но он не менее прямолинейный, чем Хэм, да к тому же тугодум.
   - В любом случае, не стоит спешить с назначением Чёрного. Тем более, что фактически мы будем дублировать друг друга.
   - Это так. Но кто будет докладывать мне о твоих художествах? - Фентрикюш добродушно усмехнулся.
   - Ну, уж в фискалах у тебя недостатка нет! Разве в замке ещё не появлялся Фруг?
   - Да уж... Не слишком ли часто я стал соглашаться с тобой?
   - Отчего же? Например, я считаю форель изумительной, а ты проглатывал её, словно куски мышьяка. - Кюш так и не понял: шутил ли Главный Советник или издевался над своим господином?
   Фентрикюш с трудом удержал в себе желание запустить в Рочера кубком. Он что, этот рыжий выскочка, получив должность, метит в близкие друзья кюша? А почему бы и нет? Льстец и завистник предаст тебя в любую минуту. А иметь при себе хотя бы одного близкого друга - разве это плохо? Федь он, властитель Фентрии, уже двадцать лет живёт бирюком. Он ни на кого не может положиться. Он ни в ком не уверен. Фентрикюш будет полным идиотом, если проложит стену субординации между собой и Рочером. Постепенно его задор начнёт гаснуть, и он превратится в заурядного Хэма. Поэтому кюш снял руку с кубка и улыбнулся Главному Советнику.
   - Остроумно! В таком случае, инициатива наказуема исполнением. С этой минуты твоя должность будет называться несколько длиннее - Главный Советник Чёрный Рочер.
   - Пусть и так. - Рочер пожал плечами. - Это сути не меняет, хотя придаёт дополнительный вес моей особе. Не мешало бы по этому поводу выписать документ, ибо из-за его отсутствия мне пришлось пережить несколько неприятных минут.
   - Или приятных? - Загадочно усмехнулся Властитель Фентрии. - Впрочем, без проблем.
   - И всё-таки почему я раздевался?
   - Я доверю тебе свою тайну, уверенный, что она умрёт вместе с тобой! - Фентрикюш всё ещё не решился до конца. Потом махнул рукой: без помощи Рочера он не сможет отыскать юношу с родинкой-скорпионом под левой лопаткой. - Понимаешь, мне необходимо разыскать юношу двадцати лет, родившегося в месяц летнего солнцестояния с родинкой на спине.
   - Я таковым не оказался. А кто он тебе?
   - Никто. По предсказанию мудрого астролога он должен находиться рядом со мной, чтобы удача не отворачивалась от меня. Но это не так просто сделать. Сколько может быть в Фентрии рыжих парней твоего возраста?
   - Думаю, что тысяч пять-шесть.
   - Вот видишь!
   - Великий кюш! Я подумаю над этим вопросом. А теперь у меня есть несколько предложений. Если они покажутся тебе не идиотскими, это надо решить, не откладывая.
   Кюш добродушно откинулся на спинку стула.
   - Валяй, Главный Советник Чёрный Рочер! Если они разумны, я поддержу.
   - Начну, пожалуй... - Рочер взволнованно перевёл дыхание. - Ты приказал найти мне настоятеля для Главного Храма. Я нашёл его!
   - И кто этот алчный стяжатель и дурак?
   - Нет. Как раз не из таковых. Это У-У-У.
   - Он ещё жив? - Фентрикюш помрачнел. - Об этом не может идти и речи. Он в резервации!
   - Ну и что? Ты же Великий кюш! Ты волен наказывать своих поданных и миловать их!
   - Нет, он принародно дерзко отозвался обо мне. К тому же, со времён Лилина Двенадцатого никто из резервации не возвращался!
   - Это всего лишь устаревшая традиция. Чтобы присматривать за шестью доходягами, ты откармливаешь шестерых бездельников и платишь им по десять тафранов в месяц. Легче и выгоднее наказанных направлять в общую тюрьму или поручить им какую-либо работу - чистить ров вокруг замка, например. А насчёт У-У-У... Я обещаю, что ни одного дурного слова в твой адрес больше не вырвется из его уст!
   - Ты посягаешь на святая святых! - возмутился Властитель Фентрии. - Резервации более тысячи лет. Это прекрасное пугало для распущенного воронья! А вот У-У-У... Если ты ручаешься своей отчаянной головой...
   По правде, Фентрикюш даже был рад, что опальный священник жив. Никого другого он не видел на месте на месте настоятеля Главного Храма. Он и сам об этом думал.
   - И ещё один щекотливый вопрос... Ты благословил связь конюха Кхе и Маги.
   - Я понимаю, к чему ты клонишь! Отдай ему любую из моих наложниц. Ступай! Мне хочется подремать после обеда.
   - А деньги?
   - Вечером я выдам тебе тысячу тафранов. На государственные нужды! А если изловишь Тё, я дам тебе столько же в качестве поощрения.
   И Фентрикюш прикрыл глаза.
   Рочер побежал в Храм, чтобы повидаться с Изной, а затем, собрав свою команду, снова направиться в резервацию.
  
   25.
  
   Здесь, в четырёх верстах от земли, в Заоблачных горах было холодно, как никогда не бывает внизу. Среди скал нагло и самоуверенно, как разбойник в Фатийских лесах, гулял студёный ветер. Он сладострастно, будто они были намазаны мёдом, облизывал камни, падал вниз, на тяжело плывущие облака, чтобы, оттолкнувшись от них, как от пружин, снова взмыть вверх.
   Иле, схватившись за небольшой выступ, сделал последнее усилие, подтянул своё отяжелевшее, изнеможённое тело и перекинул на террасу - узкую, в два локтя шириной, но долгожданную и спасительную. Плотно прижался к скале. На террасе можно отдохнуть, выпить глоток воды и перекусить горсткой вареной кукурузы. Иле был одет в тёплые, подбитые мехом брюки, в куртку из овечьей шкуры, и всё равно холод пробирал до костей. С трудом, зубами он стянул с рук перчатки и стал дуть на пальцы, согревая их.
   Всё, конец долгого подъёма. До вершины горы осталось не менее двух вёрст, но у него не осталось ни сил, ни возможностей подниматься выше. Выше гора была ещё отвеснее и неприступнее и покрыта льдом и снегом. Иле не сожалел о том, что не сможет добраться до вершины. Это и не было его целью. Главное, что он добрался до террасы, опоясавшей гору. Он отдохнёт и осторожно двинется по ней на запад. Всего одна верста вокруг горы, и Иле увидит то, о чём мечтал много лет: землю за Заоблачными горами. Этому могут помешать тучи, выше которых он забрался. Но Иле дождётся, когда ветер разгонит их, даже если ради этого придётся умереть от голода и холода.
   Иле пройдёт, проползёт по террасе около версты, поднимется в полный рост и в подзорную трубу, которая в мешке у него за спиной, увидит то, чего не видел никто в Фентрии, кроме охотника за эдельвейсами. Этого охотника четыре года назад принесли в лачугу Иле, стоявшую у подножья гор, товарищи скалолаза.. У сборщика эдельвейсов были переломаны ноги, позвоночник, рёбра. Он сорвался со скалы в пропасть и умирал в лачуге Иле под присмотром хозяина и его жены Лайн.
   Перед смертью скалолаз рассказал учёному и любопытному двадцатипятилетнему фатийцу об этой террасе, о пути, ведущей к ней. А главное - об огромной пустыне, простиравшейся за Заоблачными горами, по которой бродят странные двугорбые животные. И Иле загорелся идеей увидеть другой мир, от которого Фентрия отгорожена горами. Увидеть больше, чем это удалось охотнику за эдельвейсами, потому что он будет вооружён подзорной трубой. Сборщик эдельвейсов умер, оставив Иле всё снаряжение скалолаза.
   Иле целеустремлённо и терпеливо начал готовиться к подъёму на гору с террасой. Он знал, что путь будет не лёгким. Это не на скалу высотой в двадцать шагов забраться с помощью верёвки. И вместе с ним готовилась любимая жена Лайн. Она разделяла все трудности и невзгоды со своим экстравагантным мужем, любила его больше жизни и ни за что не отпустила бы в горы, как бы он ни противился этому. Иле пошёл на компромисс: взял с неё слово, что она не будет подниматься выше трёх вёрст. На это высоте они разобьют небольшой лагерь в виде шалаша, в котором Лайн будет ждать возвращения Иле.
   И в прошлом году с наступлением лета они тронулись в путь - тяжёлый, полный опасностей. Заоблачные горы были недружелюбны к людям. Частые обвалы, лавины, сильные ветра. Надо быть отчаянным, мужественным человеком, чтобы подняться хотя бы на версту. А Лайн была хрупкой женщиной. Как ни уговаривал её Иле остаться ждать его на высоте версты, Лайн наотрез отказалась. Дважды они скрывались со скал, дважды Иле вытаскивал жену на страховочной верёвке. Но Лайн, перепуганная насмерть, с избитым о камни телом, отказывалась повернуть назад. И дошла-таки до площадки с чахлой последней растительностью. Из веток, вырубленных с неведомых им кустов, Иле и Лайн соорудили шалаш, сутки отдохнули в нём. А на рассвете Иле отправился в путь один. Ушёл, не оглянувшись.
   Иле совсем немного не добрался до террасы - каких-то двести метров. Но каких! Почти отвесная, вылизанная ветрами скала. К вечеру в Заоблачных горах разыгрался настоящий ураган, то там, то здесь возникали камнепады. Было одинаково опасно подниматься вверх и спускаться вниз. Иле отыскал в скале удобную нишу и решил в ней переждать непогоду. Свернувшись калачиком, он уснул, когда горы погружались в сумерки, и проснулся на рассвете. С первой минутой пробуждения его охватили дурные предчувствия. Ветер стих, выглянуло солнце. Иле мог подниматься к террасе. Но его тянуло вниз, к шалашу, который он построил вместе с Лайн. И, позавтракав, он не переборол дурного предчувствия.
   Спускался долго, полдня. Спешил, и едва не сорвался со скалы. Но Великий Дух миловал его. Когда Иле вернулся на плато, облюбованное для лагеря, волосы дыбом встали на его голове от ужаса. На месте шалаша высилась огромная, в два человеческих роста, груда камней. Он попытался разобрать это надгробие над своей возлюбленной Лайн. Но камни были слишком тяжёлыми. Двое суток он горевал возле места гибели своей жены. Проклял Заоблачные горы, свою мечту и поседел от горя.
   Иле спускался с гор быстро, совсем не думая об опасности. За свою жизнь он не боялся, потому что не дорожил ею. И, как это бывает в таких случаях, спустился к подножью без приключений.
   До зимы Иле прожил в своей лачуге отшельником, не запасаясь пищей и дровами. Но если бы он умер от голода или замёрз в лачуге, облегчил бы этим участь Дайн? Она погибла из-за того, что страстно желала, чтобы Иле увидел мир за Заоблачными горами и рассказал ей о нём. И смысл его жизни был теперь один: увидеть этот мир, чтобы, сидя у груды камней на плато на высоте трёх вёрст, рассказать о нём Лайн. Он был уверен, что она услышит его рассказ.
   Забив окна и двери лачуги жердями, Иле ушёл в Висбур. Нанялся помощником в пекарню и до весны трудился в поте лица, чтобы заработать денег на новое восхождение. И вот в середине лета Иле достиг желанной террасы. Если погибший охотник за эдельвейсами не обманул его, часа через два он будет у цели. А зачем человеку лгать за два часа до смерти? За два часа до смерти человеку, может быть, открывается истина, и он забывает о всякой суете.
   Иле не терпелось продолжить путь, но слишком сильным был ветер. Столько страдать, чтобы быть снесённым в бездонную пропасть? Нет, лучше он переждёт. Сколько? А хотя бы до самого утра. И, чтобы не тратить понапрасну силы, пытаясь удержаться на террасе, он должен проползти на запад десять шагов. Там, кажется, углубление в скале или, во всяком случае, терраса на локоть шире. И, выждав, когда порывы ветра сделаются слабее, он пополз.
   До ниши осталось рукой подать, когда с новой силой налетел сумасшедший ветер. И едва не снёс Иле в пропасть. Он в последний момент успел ухватиться за небольшой выступ скалы. Подтянувшись Иле втиснул своё тело в неглубокую нишу. Отсюда его никакой ураган не выкорчует!
   Буря была не такой неистовой, как в прошлом году. Она разогнала тучи, будто это было её целью, и к утру стихла. Иле надо было спешить - еды и воды у него оставалось на двое суток. И он не пополз, а пошёл, прижимаясь к скале. И лишь в нескольких местах, где терраса сужалась, он продолжал путь ползком. Ему казалось, что эта терраса никогда не кончится, что нет никакого иного мира, а везде только горы и горы, и вокруг одной из них он, как осёл, крутящий жернов мельницы, будет идти и ползти, пока силы не оставят его. И только Иле подумал об этом, как терраса резко расширилась, превратившись в довольно просторную площадку. Он поднялся в полный рост и в расщелине между двух островерхих гор увидел другой мир - бескрайние оранжевые пески, совершенно лишённые растительности.
   Упершись спиной в скалу, Иле приставил к правому глазу подзорную трубу. Оранжевые пески резко приблизились. Но ничего более этих бескрайних и бесплодных песков он не увидел. Ни одного странного двугорбого животного. Даже одна птица не пролетела над безжизненной пустыней. До самого вечера Иле терпеливо и жадно вглядывался в подзорную трубу, даже позабыв пообедать. Но так и не увидел чего-либо растущего, ползущего, бредущего или летящего. Это был мёртвый мир. И ради этого погибла Дайн? Ради этого мёртвого мира потратил четыре года жизни наивный учёный Иле! Он с трудом сдержал в себе желание броситься вниз головой с террасы, на которой стоял.
   Разочарованный, Иле поужинал и устроился на ночлег на площадке. От обиды хотелось плакать, выть на взошедшую полнолицую луну. Жизнь потеряла всякий смысл. Нет, он должен спуститься к могиле Лайн, поговорить с ней, попросить прощение, а потом уж по собственному усмотрению распорядиться своей жизнью.
   Но он так и не смог поговорить с Лайн. У груды камней, у которой Иле оставил кое-что из еды и вещей, его ждали три охотника за эдельвейсами, служивших Фентрикюшу. Никто, кроме них, не имел права подниматься в горы выше чем на две версты.
   - Что ты делал там, куда даже мы не рискуем подниматься? - спросил старший из них.
   - Я видел другой мир! - только и сказал Иле.
   И напрасно сделал это. Охотники вместе с ним спустились с гор и сдали его властителю Фентрии. За что каждый из них получил по десять тафранов.
   Но и Иле отомстил им, на прощанье шепнув под видом необыкновенной тайны:
   - Мир, который я увидел, прекрасен. Он по сравнению с Фентрией - рай!
   Его слова запали глубоко в душу двум охотникам за эдельвейсами. Они тоже загорелись страстным желанием увидеть прекрасный мир и даже спуститься в него. Но они не добрались до террасы, сорвавшись в пропасть.
   После гибели Лайн, из-за разочарования в мире за Заоблачными горам - мечте, которой он посвятил четыре года жизни, - Иле как-то равнодушно воспринял наказание Фентрикюша: пожизненное заключение в подземелье. Жизнь для него потеряла всякий смысл. Логическим её окончанием был бы крематорий. Но... Каверзный рок распорядился иначе.
   Иле с трудом дожевал кусок холодной телятины. Старость выглядывала изо всех углов, выпирала из каждой его клетки. Из оставшейся половины зубов большая часть шаталась и грозилась покинуть челюсти. Как однажды приснилось ему: зубы легко выпадали из дёсен ему на ладони. Немного их осталось. И стоило ли бояться лика смерти? Даже самого непривлекательного.
   Но старик боялся. Он пытался хорохориться, напуская на душу циничный скептицизм. Но как только в мозг впивалось это насквозь промёрзшее слово "смерть", сердце его начинало биться учащённо - просто вырывалось из груди.
   Нет, нет, - уговаривал себя Иле. Он не само смерти боится, как неминуемой абстракции, а того, что будет после неё. Вернее, он боялся того, чего после смерти не будет. Мгновенного провала в чёрное ничто. А Великий Дух? А его утопическая блаженная вечность?
   Иле почти не верил в это. Он много раз обращался к Великому Духу, часами беседовал с ним. Но эти беседы были похожи на шахматные партии, которые узник подземелья разыгрывал сам с собой. Однако вчера вернулась Ия оттуда, откуда никто и никогда не возвращался, и расшатала выстроенную им систему мира. Она бросила в душу старика зёрна сомнений, которые грозились прорасти.
   Не успеют. Ибо сегодня придёт Фентрикюш в сопровождении палача... И всё. Иле шагнёт в печь крематория с лёгким сердцем. Его жизнь растворится в потоке времени и бездонности пространства, как слабый лучик света в кромешной темноте.
   Нет, не стоит взбалтывать хаос в своей голове, ожидая минуту смерти. Ничего не произошло. Просто он дошёл до конечной точки намеченного ему пути. Эта точка есть его цель или истина? Увы, ни то, ни другое. Нет в мироздании цели, способной оправдать человеческую жизнь. Не в мироздании истины. Жизнь, как таковая, есть или её нет. И всё. Остальное - измышления извращённого человеческого ума. И в том, что человек научился размышлять, никто не виноват. Он сам себе придумал страдания и перед смертью расплачивается за это.
   Иле из самых задников стеллажей вытащил недописанную рукопись. Что ж, он не сможет защитить свой труд от жестокой, мстительной ярости Фентрикюша, в чьей воле оставить его или бросить в камин. Этого старику не знать. Минуты жизни его, кажется, сосчитаны. Хотя кюш дал ему лишние сутки - время-то идёт к вечеру. Или больше суток? Если Иле не казнят завтра, значит Фентрикюш решил его проблему проще: заморит голодом. Потом бросит иссохший труп голодным волкам. И шито-крыто. Никто в Фентрии не вспомнит, что жил такой Иле из Фатии.
   Старик любовно стёр пыль с обложки фолианта рукавом длинной холщовой рубахи. Положил книгу на стол. Маленьким ножиком зачинил перо. Что с ним будет завтра, он не ведает, но рукопись закончить он обязан, даже если для этого потребуется просидеть всю ночь. Может быть, её прочтёт всего один читатель - Фентрикюш. Ну и пусть! Иле не имеет права уносить на тот свет то, о чём знает и думает. Он до последней минуты жизни должен надеяться на лучшее.
   Иле открыл рукопись. На титульном листе каллиграфическим почерком крупными буквами было начертано: "Лилин Двенадцатый. Четыреста лет жизни". Без последних глав властитель Фентрии мог оставить эту рукопись в живых, но без них не будет полной правды об его отце.
   - Не сомневайся, великий мудрец Иле! Пиши! Этот мир без правды погибнет! - Старик услышал знакомый голос Ии за спиной. Ему не потребовалось даже оборачиваться, чтобы увидеть её. Образ Ии сразу же, как живой, возник перед его глазами. --Ты не прав. Забвение не коснётся тебя. Так предначертано Великим Духом.
   - А ты видела этого самого Великого Духа, о котором говоришь?
   - Нет, его увидеть невозможно, потому что Великий Дух - само мироздание! - Призрак Ии переместился из-за спины Иле к столу и присел на край его. - Он создал такое многообразие миров, что тебе это даже представить невозможно. Не бойся смерти, Иле! Смерть - это всего лишь мост, по которому переходят из одного уровня жизни в другой.
   - И что вы делаете на своём уровне? С тоской вспоминаете о жизни в телесной оболочке?
   - И это говоришь ты, который большую часть жизни жил духовным, презрев телесное?
   - Тому виной обстоятельства, а не мой осознанный выбор. У меня нет даже малейшего основания считать себя счастливым.
   - Я знаю - почему. То, что создал ты за тридцать лет, не стало достоянием людей. Тебе кажется, что ты пишешь летописные романы, картины, создаёшь музыку только для себя и Фентрикюша? Это не так. Мысль, рождённая в голове человека никогда не умирает. Тем более - изречённая или записанная.
   - Увы, ты заблуждаешься! - с иронией сказал Иле. - Огонь этого камина прекрасно справился с этим!
   - Однажды тот, который сделал это, сам восстановит написанное тобой. А над всем остальным, что ты создал, будет дрожать, как над бесценным богатством.
   - Ты льёшь бальзам на моё сердце. После твоих слов смерть не кажется мне чудовищем. И всё-таки даже с такой гнусной, как моя, жизнью расставаться жаль.
   - Я понимаю тебя, ибо сама прошла через это. Расставаться с тем, к чему привык, тяжело. Но это вовсе не означает, что на новом месте жительства не произрастает счастье! - сказала Ия, и её абрис колыхнулся, как пламя свечи.
   - Но ты зачем-то вернулась!
   - Меня послал Великий Дух, ибо Фентрикюш может обломать одну из важных ветвей на прекрасном дереве, выращенном Великим Духом.
   - Я бы на месте Великого Духа избавился от этой уродливой ветви, изъеденной гусеницами пороков! - с грустью сказал Иле. - Так ты утверждаешь, что ни одна человеческая мысль не умирает бесследно? В это верится с трудом!
   - За запредельной жизни гранью
   Мирюсь с собою, как с бедой,
   Я не был комнатной геранью,
   Политой тёплою водой.
   Я, не приглаженный судьбою,
   Без страха нервы обнажал
   Перед любовью и тоскою,
   Плутая, падая, кружа.
   И лишь поверив в безупречность
   Бесстрастного небытия,
   Презрел бессмысленную вечность
   И символ собственного я.
   - продекламировала Ия. - Когда ты написал это стихотворение? Вчера? Откуда же тогда я его знаю?
   - Я ошарашен и поражён! - смущённо прошептал старик. - Это стихотворение я не записывал. Оно ещё в моей голове в виде ассоциаций. А скажи мне Ия...
   Или осмотрелся вокруг себя, но не обнаружил призрака. Он растворился в зыбких сумерках подвальной комнаты.
   Старик вздохнул. Что такое Ия, скрашивающая его одиночество? Его грёзы наяву? Или неприкаянная душа, не нашедшая себе места в ином измерении? Разве в силах он ответить на этот вопрос? Не стоит и мозги ломать, пытаясь докопаться до истины. В чистом виде истина не существует.
   И на этот раз Иле воткнул перо в чернильницу с большей уверенностью и решительностью.
   "Подвальные комнаты рядом с библиотекой замка построены из огромных, обтёсанных гранитных камней на тысячелетия. Даже иголку нельзя просунуть между ними! Нет такого бурава, которым можно пронзить стены, потолок, пол этих комнат. И я, Иле из Фатии - не самый несчастный узник этого подземелья. Давным давно, более тысячи лет назад...
   Лилин Двенадцатый, ценивший женскую красоту и любивший женщин, ни с одной из сотен не был так счастлив, как с Агн. Русоволосая, голубоглазая, с милыми ямочками на щёчках, она была олицетворением красоты и нежности. И вместе с этими желанными сердцу мужчины качествами у неё было ещё одно - безумная страсть к королю. Лилин Двенадцатый купался в её любви и был самым счастливым человеком в Фентрии. Агн дышал с ним одним дыханием и ради его любви готова была взойти на эшафот. Лучшей королевы для Фентрии представить было трудно, но Лилин, тоже безумно влюблённый в Агн, держал её в любовницах, находясь в плену безбрачия, который дал себе и Небесам в день своего восхождения на престол. Он не желал повторить судьбу отца Эви Третьего, который мог бы прожить десять тысяч лет, а прожил всего триста.
   Любви Лилина Двенадцатого и Агн могли позавидовать предки в ста поколениях и потомки - в тысяче. Три года, пока они жили вместе и любили друг друга, был счастлив и народ Фентрии. Король отменил казни, снизил налоги, а праздников было - каждый пятый день недели.
   И вот однажды, когда Лилин вернулся с королевской охоты на газелей и отдыхал у камина, в гостиную комнату стремительной голубкой влетела Агн и опустилась на его колени, изящными руками обвив шею возлюбленного короля.
   - Лилин! Возлюбленный мой! Ты сейчас умрёшь от радости, которой я сейчас сообщу! - Агн нежно расцеловала большие, красивые глаза короля. - Я беременна! У тебя будет наследник!
   Бедняжка! Если бы она знала, что этими словами подписывает себе смертный приговор.
   Лилин очень любил её и не выказал наружу чувств, взбурливших в нём. Наоборот, он сделал вид, что обрадовался, и как можно ласковее ответно поцеловал Агн в губы.
   - Теперь ты женишься на мне, и я буду твоей королевой? - наивно спросила Агн.
   Король с большой радостью женился бы на ней, если бы она была бесплодна и могла жить столько же, сколько и он. Увы, своей вестью Агн напомнила о неприятной, уродливой старухе по имени Смерть. А уж этой старухе Лилин Двенадцатый не отдастся никогда!
   - К сожалению, милая... Я могу жениться на тебе только после рождения наследника. - Король отвёл глаза в сторону, потому что за три года жизни с Агн разучился лгать.
   Назавтра Лилин Двенадцатый привёл Агн в подвальное помещение из нескольких комнат, где всё было сделано со вкусом и смотрелось, как королевские апартаменты.
   - Здесь ты будешь жить до рождения ребёнка. Я не хочу чтобы наследника сглазили в утробе матери или произошла какая-нибудь нелепая случайность. Не бойся, ты не будешь одинока. Большую часть суток я буду проводить с тобой.
   Несчастная Агн не почувствовала в его словах страшного подвоха. Любимый был рядом, любимый заботился о ней и будущем ребёнке, и она чувствовала себя счастливой.
   Лилин не обманул её. Он, действительно, проводил не менее полусуток в обществе возлюбленной. Но через пять месяцев время их свиданий стало сокращаться с каждой неделей на час, два. Через семь месяцев король уже заходил к ней утром и вечером, каждый раз на полчаса. На упрёки Агн Лилин Двенадцатый отвечал:
   - Для Фентрии и её короля наступили тяжёлые времена. В Сантрии из-за неурожая начался голод, и народ поднял восстание. Со дня на день восставшие могут подойти к замку и осадить его. У меня совсем нет времени, любимая!
   Агн поверила ему. Лицо Лилина было изнеможённым. Он, действительно, переживал из-за неё и будущего ребёнка. Король метался между двух огней: между своим счастьем и желанием жить вечно. Если он будет жить тысячи лет, будет счастлив много раз. Стоит ли это много разменивать на одно? Так думал король Фентрии Лилин Двенадцатый, до конца не избавившись от сомнений. И эти сомнения истерзали его.
   Никакого голода и народного восстания не было. Вернее, они были, но сто лет назад, когда Сантрийский бунт едва не лишил его престола.
   Однажды король запер Агн в спальне подземелья, из которой она слышала скрежет и стуки в течение всего дня. Вечером Лилин выпустил её, и Агн увидела внизу входной двери отверстие в ладонь высотой и в пол-локтя шириной.
   - Зачем это? - Её глаза от изумления округлились.
   - Я собираюсь в военный поход против восставших. И, пока не будет меня, в это окошечко ты станешь получать пищу, - невозмутимо объяснил король. - Только прошу тебя: не подавай голоса. Никто не должен знать, что здесь находишься именно ты, ожидающая наследника. Сейчас это особенно опасно.
   Лилин Двенадцатый сам приносил пищу по утрам. Его сердце обливалось кровью, когда узкая женская рука мелькала в вырезанном в толстой двери отверстии, забирая пищу. Пищу не узницы, а королевскую.
   Недели через две, когда до рождения ребёнка оставался месяц, Агн не выдержала и прокричала в отверстие:
   - Скажите, король Лилин жив или погиб?
   Сколько же мольбы и тревоги было в её голосе! Лилин Двенадцатый со слезами на глазах убежал из подземелья.
   Прошёл ещё месяц. В течение двух дней пищу, приносимую королём, никто не забирал. Лилин Двенадцатый подумал, что Агн умерла при родах, но заходить в её покои не решался. Боялся встретиться с живой возлюбленной.
   На третий день в дыру под дверью просунулась дрожащая женская рука.
   - У нас родился сын, негодяй! Я назвал его Лилином Несчастливым. Потому что он Тринадцатый, которому никогда не быть королём!
   Сердце Лилина Двенадцатого подпрыгнуло, затем забилось быстро и громко, словно собиралось вырваться из груди на волю. Он едва удержался, чтобы не открыть дверь. У него родился сын, а он, как вор, забравшийся в чужой замок, затаился и неизвестно чего ждёт. Великий Дух! Ведь ему ничего не стоит открыть дверь, упасть на колени перед Агн и, обхватив её ноги, в слезах просить прощение и благодарить за рождение сына. И через пять минут счастлив он, Агн и их сын! К Чёрному Духу эту вечную жизнь! Разве стоит она его счастья? Хоть короткого, но яркого.
   Но нет, за триста пятьдесят лет жизни он превратился в гнилую валежину, которая, попав в костёр, боится вспыхнуть и дымится, коптит, обдавая живое мироздание вонючим тленьем.
   Лилин Двенадцатый не нашёл в себе сил остаться и испить остроты счастья. Он предпочёл удалиться и страдать. А Агн больше не проронила ни слова, когда он приносил пищу. Лет через пять из дыры в двери высунулась детская ручка - голубоватая и немощная. Король кормил Агн и маленького Лилина так, как не питались его самые приближённые. Но неволя есть неволя. Если тела не касаются солнечные лучи, оно приобретает землистый цвет. Маленький Лилин не видел солнца никогда. Он не видел синего неба и зелёной травы. Лилин Двенадцатый обрёк его, своего сына, на чудовищные страдания. Уж лучше бы он казнил его вместе с матерью в день рождения.
   Это не поздно было сделать в любой день. Нет. Никто не должен знать, куда подевалась любовница короля Агн. Никто не должен знать, что у него родился сын. Иначе ему никогда не отмыться от жуткого преступления. Но ведь он должен положить конец их и своим страданиям! Должен... Это очень просто. Он больше не будет приносить пищу и воду. Вернётся сюда через месяц, и всё будет разрешено естественным образом.
   Лилин Двенадцатый спустился в подземелье через месяц. Из дыры в двери были высунуты две руки с растопыренными, иссохшими, как у мумий, пальцами. За миг до смерти они о чём-то молили немую пустоту...
  
   26.
  
   Двое из гвардейцев, охраняющих большой парк, примыкающий к замку, едва не налетели на Фентрикюша с оголёнными саблями, не узнав его в густых вечерних сумерках, хотя такого великана трудно сыскать во всей Фентрии. Их остановил зычный, сердитый, знакомый голос:
   - Вы что, ополоумели, придурки?!
   - Наши извинения, Великий кюш! - Гвардейцы отступили в темноту.
   Запахнув плащ на груди, Фентрикюш продолжил свой путь. Старые липы угрюмо шелестели над головой, а в небе проклюнулись вечерние звёзды. И кюш удивился тому, что заметил их, тускло и тоскливо мерцающих в вышине. Он давно не поднимал глаз на ночное небо, считая это занятие делом пустым и бессмысленным, достойным лишь такого бездельника, как Иле.
   Звездочёты и философы - полоумные люди. Эту аксиому Фентрикюш усвоил много лет назад. Сам он, сколько ни смотрел в подзорную трубу на звёздное небо, ничего, кроме сверкающих серебрено хаотичных крупинок, рассмотреть не смог. Иле объяснял ему, что каждая звезда - это солнце, что возле каждой звезды-солнца возможна другая жизнь. Но властитель Фентрии не верил ему. Ничего, кроме Фентрии, в этом мироздании нет. И не будет. И Великого Духа нет. Ибо нечем ему управлять, если в Фентрии Великий Дух он - Фентрикюш! Люди не понимают, откуда взялись они, животные, растения. И, чтобы свести концы с концами, придумали Великого Духа. А он, кюш, это понимает? Кто сотворил мироздание и жизнь в нём?
   А зачем ему это знать? Что это даст дополнительно к тому, что уже есть? Мир в один прекрасный день самозародился и саморазрушится в один жуткий момент. Затем самовозродится. Может быть, в ином качестве. Как человек. Живёт, умирает. Вместо него рождается другой. Значит, человек уходит в никуда? Превращается в ничто? А Ия? А Чёрный Дух, с которым заключил сделку его дед Эви Третий? Глупо отрицать то, что тебе неведомо!
   "Прости меня, Великий Дух! В тебя верили мои предки, и я обязан верить!" - убеждал себя Фентрикюш. И отметил про себя, что обратился к Великому Духу он не по убеждению, а на всякий случай. От него не убудет лишний раз повиниться перед мифическим божеством. А если он существует на самом деле, то кюшу это зачтётся.
   "Какие дурацкие мысли лезут в голову, если ты стоишь один среди ночного парка холодной осенью и смотришь на звёзды!" - с досадой подумал Фентрикюш и свернул с липовой аллеи в царство клёнов и дубов.
   Через четверть часа он уже был у древнего кряжистого дуба, раскинувшего свои могучие длинные руки-ветви над кручей, нависающей над полноводным Фентром. Этот дуб он посадил пятьсот лет назад, вернувшись из похода по мятежной Сантрии.
   Прекрасная голубоглазая Эд была сантрийкой. Она ничего не умела. Даже говорить. Но как она смотрела на него! И как любила! До страсти Ии Эд было далеко, но каждая клеточка прекрасной сантрийки была наполнена истомной нежности. В её пьянящих объятиях жестокий король Эви Четвёртый чувствовал себя годовалым ребёнком.
   Однажды король и Эд пришли к этой круче. Тихим летним вечером они стояли, обнявшись, наблюдая за величавым течением серебристого Фентра. И вдруг Эд посмотрела на него искрящимися от счастья глазами и стала настойчиво, энергично показывать на свой живот, что-то объясняя на пальцах. Эви Четвёртый понял сразу. Мир поблек перед его глазами. В маленьком нежном животике Эд зародилась его смерть. С тех пор, как умер его отец Лилин Двенадцатый, оставив жить его, Эви, король панически боялся смерти. Ему казалось несправедливым, что вместо него будет жить кто-то другой, которого он не знает и знать не хочет. Кто-то другой будет жить, а он превратится в жалкий прах, который развеют над Фентрией.
   Король Эви Четвёртый привлёк к себе трепетную Эд, крепко поцеловал её в губы и резко оттолкнул от себя. Сорвавшись с кручи, Эд даже закричать не смогла, потому что была глухонемой. А Эви широким шагом пошёл от реки, ни разу не оглянувшись. Назавтра труп Эд нашли рыбаки. Нехорошие слухи о том, что король Эви - убийца, доползли до наместника Сантрии - отца Эд. И тот поднял провинцию против короля. С большим трудом Эви Четвёртый подавил восстание. И в честь этого посадил на круче дуб. Или в память о нежнейшей Эд?
   Фентрикюш осторожно прикоснулся к грубой коре дуба. С такой осторожностью он прикасался к трепетному телу Эд. Великий Дух! Сколько же таких душ, как дочь наместника Сантрии, загубил он, кюш?! Если всех вспомнить, то волосы дыбом встанут на голове. И никакой расчёской их не пригладишь. Но почему самые красивые, самые нежные и страстные его любовницы были патологически больны мечтой родить от него ребёнка?! Неужели им было недостаточно просто любить его? Но ведь каждая из них однажды превратилась бы в старуху. И была бы отвергнута им, бессмертным. Дед оставил ему в наследство невесёлую участь - предавать любимых женщин.
   Не слишком ли сентиментальным становится Фентрикюш? Не раз приходил он к этому дубу и, если вспоминал Эд, то мимолётно, без всякого сожаления. А сегодня ему вдруг сделалось грустно. И сердце, всегда уютным котёнком мурлыкающее в груди, вдруг разволновалось, взыграло, застучало быстрее, как взбесившиеся часы. Нет, не надо было ему смотреть на звёзды. Что-то мистическое есть в этих холодно блистающих крупинках. Недаром все звездочёты становятся философами, а философы - сумасшедшими.
   Фентрикюш отвернулся от дуба, прислонился могучей спиной к его могучему стволу и устремил свой тяжёлый взгляд за реку, на взгорок, на котором не так давно появилась деревянная избушка с небольшими оконцами, по вечерам тускло светящимися жёлтым светом. Он надеялся, что в одном из них опять проявится зыбкий силуэт прекрасной девушки с золотыми волосами, так похожей на Ию.
   Ему не пришлось долго вглядываться в сумерки. Обнажённая девушка появилась в окне, томно потянулась и закинула гибкие руки за голову. Так и застыла надолго, будто позировала невидимому художнику. Если бы он, Фентрикюш, имел способности к рисованию, то первой его картиной была бы эта - обнажённая рыжеволосая девушка в окне деревенской избушки.
   Девушка подняла глаза и, как показалось ему, посмотрела прямо на него. Хотя на таком расстоянии и в густых сумерках она вряд ли что могла рассмотреть. Разве что серебристую ленту Фентра, высвеченную полным месяцем. И ещё показалось Фентрикюшу, что на него посмотрела Ия - игриво и призывно.
   Девушка в окне взволновала его давно погасшие чувства. Кюш почувствовал, как взгорячил его щёки румянец, как участилось его дыхание. Он желал прекрасную незнакомку. Ему ничего не стоило воплотить свою мечту в явь уже сегодняшней ночью. Стоило только свистнуть двух дюжих гвардейцев из ночной охраны, и через час рыжая чаровница была бы в его покоях. Но Фентрикюш знал цену таким легко исполнимым желаниям. Как правило, они заканчивались разочарованием. Горьким и долгим.
   Нет, в его груди, в уставшем биться сердце затеплилась романтическая искорка, как когда-то в далёкой-далёкой юности, когда он влюбился в женщину, гораздо старшую его - в жену Главного советника отца. Хитрый Лилин Двенадцатый заметил, как смотрит сын на... Как же звали её? Нет, запамятовал. Иные имена трудно удержать в памяти в течение года. А тут, шутка ли - тысячелетие минуло! Лилин Двенадцатый, наверное, убедительно поговорил с Главным Советником и его женой. Во всяком случае, однажды после бала она, проходя мимо юного Эви, жарко прошептала:
   - Не закрывай сегодня дверь своей спальни, шаловливый Эви!
   Но после двух посещений увядающей и циничной женщины пятнадцатилетний Эви разочаровался в ней. Его больше привлекала вдруг появившаяся во дворце молодая голубоглазая горничная. И назначили её прислуживать молодому королевичу. Это, повзрослев, он понял, что и жена Главного Советника, и голубоглазая горничная любили его по принуждению, не искренне. Только искренняя любовь женщины стоит дорого.
   Три сотни лет спустя во время объезда королевства в Фатии он увидел женщину сказочной красоты. Эви Четвёртого, будто молнией пронзило, когда он встретился взглядами с женщиной, развешивающей постиранное бельё на балконе двухэтажного каменного особняка. Почувствовав внезапную перемену в настроении хозяина, замер на месте, как копанный, горячий вороной конь. А женщина, бросив ещё один любопытный взгляд на короля, скрылась в доме.
   Эви Четвёртый подозвал к себе Главного Советника.
   - Узнай, кто живёт в этом особняке, и кто эта молодая женщина?
   Главный Советник вернулся через несколько минут.
   - В этом доме, Ваше Высочество, живёт лучший гончар Фентрии Эг, а молодая женщина, к вашему сожалению, жена гончара Люс.
   "Люс... Люс..." - посмаковал имя синеглазой красавицы Эви Четвёртый. И, с досадой вонзив шпоры в бока жеребца, поскакал в сторону Висбура.
   Король летел, обгоняя беспечный весенний ветер, а синий взгляд фатийской красавицы преследовал его. На перекрёстке дороги Эви Четвёртый резко остановил коня. Какой он самодержавный властитель, если униженно, не солоно хлебавши, покинул Фатию?!
   - Мы возвращаемся! - приказал он Главному Советнику и командиру гвардейцев.
   - Разве у нас в Фатии остались ещё дела? - удивился Главный Советник.
   - Да! - резко и решительно сказал король. - Мы забираем в замок Люс! Она будет наложницей короля!
   - Но, Ваше Высочество... По Указу, изданному вами, никто не может отобрать жену у другого, даже король! - заспорил с ним Главный Советник.
   - Я - король. И, вернувшись в замок, издам другой Указ. Король Фентрии - сын и наместник Великого Духа на планете. Ему позволено всё! Он может наказывать и миловать по своему усмотрению. И никакой Указ ему не указ!
   - Ваше Высочество! Разумнее было бы вернуться в замок, издать новый Указ, а завтра гвардейцы доставят жену гончара в ваши апартаменты.
   - Ещё одно слово, и смрад твоего тела сегодня потревожит фентрийское небо! Желание короля - закон! - Эви Четвёртый развернул жеребца на Фатию.
   В угрюмом тревожном молчании двенадцать всадников вернулись к особняку гончара Эг. Спешившись, Главный Советник, понурив голову, вошёл в дом. Он понимал, что каприз короля к добру не приведёт.
   - Только через мой труп! - Узнав о приказе короля, статный гончар преградил путь тщедушному Главному Советнику тяжёлой фатийской саблей. Драться с ним не имело смысла, ибо через минуту лысеющая голова Главного Советника кочаном капусты покатится по каменной лестнице. Настроен гончар был решительно.
   - Увы, мой король! - Вернувшись, развёл руками Главный Советник. - Чтобы вывести Люс, придётся убить её мужа. А убийство мирного ремесленника вряд ли украсит короля.
   - Замолчи! Иначе ты отправишься к Великому Духу раньше проклятого Эга! - рассвирепел Эви Четвёртый. - Выведите этого дерзкого гончара из дома! Но живым!
   Десять гвардейцев во главе с командиром бросились исполнять приказ короля. Через пять минут они вытащили на улицу довольно мощного гончара, но двое из гвардейцев были ранены.
   - Грязный мастеровой! Я забираю твою жену в замок, и ты обязан покориться воле короля! Иначе минуты твоей жизни сосчитаны! - Эви Четвёртый с холодной жестокостью посмотрел на гончара.
   - Всё в вашей воле Ваше Высочество: и казнить, и миловать, и совершать низкие поступки! Особенно, если его королевское тело охраняют десять гвардейцев! - криво усмехнувшись, сказал Эг.
   - За дерзкие слова ты должен лишиться своего паршивого языка! Ты посмел обвинить меня в трусости! - Эви Четвёртый пылал от негодования. - Но ты ошибаешься, мерзкий раб! Верните ему саблю! Пусть в честном бою один на один с королём отстоит своё право на Люс!
   - Но, Ваше Высочество!.. - пролепетал Главный Советник. - Королю не пристало участвовать в дуэлях!
   - Молчать! - Сабля короля со свистом разрезала воздух перед Главным Советником. Тот отпрянул со смертельно побелевшим лицом. - Защищайся, глиняный горшок с дерьмом!
   Гончар Эг не ожидал такого поворота событий и замер в нерешительности с саблей в руке. Но когда Эви Четвёртый направил оружие в него, принял боевую стойку. И в это время над головой гончара с отчаянным карканьем пролетел ворон, а на крыльцо выскочила перепуганная жена. Эг вяло отбил первый выпад короля. Он понимал, что дуэль с самодержцем - дело безнадёжное. При любом исходе поединка жить гончару осталось совсем немного. Но, если он убьёт Эви Четвёртого, то ужасно решится судьба и Люс, и их ребёнка, зародившегося в её чреве. Правильно будет погибнуть ему от сабли короля. По крайней мере, он защитит свою честь и умрёт с достоинством.
   И гончар Эг, не часто в своей жизни фехтовавший на саблях, пошёл в неуверенную и слишком прямолинейную атаку на короля. Эви Четвёртый умелым и молниеносным движением Ушёл от атаки и контрударом начисто отсёк правую руку гончара вместе с саблей. Из обрубка руки хлынула кровь, а сам гончар свалился на колени перед королём Эви Четвёртый с поднятой вверх саблей замер в раздумье. С крыльца взволнованной и испуганной лебёдушкой слетела красавица Люс. Она подбежала к мужу, упала рядом с ним на колени взмолилась:
   - Пощади нас, великодушный король! Даже в помыслах у нас не было к тебе зла!
   - Разве может быть пощада негодяю, поднявшему саблю на своего короля?! - Эви Четвёртый взглядом показал гвардейцам, чтобы они оттащили Люс от мужа.
   Гончар Эг, кривясь от боли, стоял перед ним на коленях, покорно понурив голову. Он был беззащитен и зависел абсолютно от воли короля. Просить пощады было унизительно, да и бесполезно: он ослушался Эви Четвёртого, он поднял оружие на самого непогрешимого. И был прав в своих предположениях. Через несколько секунд лихая голова гончара откатилась к крыльцу его двухэтажного особняка.
   Люс, стоявшая среди гвардейцев, которые держали её за руки, даже не вскрикнула и не уронила слезы. Только почернела лицом.
   После ужина король Эви Четвёртый поднялся на второй этаж в покои, приготовленные для Люс. Она не противилась его ласкам, отдалась ему безропотно и равнодушно. Ничего, переболеет, станет ласковее! - утешал себя Эви Четвёртый, засыпая рядом с фатийской красавицей. А ночью проснулся от страшной боли в левой половине груди. Узким длинным кинжалом Люс проткнула сердце короля.
   Утром Люс сбросили в бездонную пропасть у резервации. А пронзённое сердце Эви Четвёртого зажило на удивление быстро. Уже к вечеру он не испытывал никаких болезненных ощущений. Чёрный Дух держал своё слово твёрдо. Никто не мог убить короля, кроме его сына. Хотя... Эви не убивал своего отца Лилина Двенадцатого, как тот не убивал Эви Третьего. Они умерли от старости, когда их сыновьям исполнилось двадцать пять.
   Бросив прощальный взгляд на обнажённую девушку в окне деревенского дома, Фентрикюш резко развернулся и зашагал к замку. В последние годы он никогда так поздно не возвращался домой. Едва он распахнул дверь в гостиный холл, как видел ожидавшую его гостью. В кресле перед камином свободно раскинулась обнажённая Ия в почти естественном телесном воплощении. Она так была похожа на девушку с рыжими волосами, за которой властитель наблюдал с противоположного берега Фентра полчаса назад. Только вокруг божественного тела Ии маленькими призрачными язычками струилось тихое пламя, похожее на протуберанцы солнца.
  
   27.
  
   Одна за другой гасли свечи в окнах висбурцев. Город безропотно погружался в беспробудную мглу. По улицам безмятежным разбойником лютовал осенний ветер, заглядывая за все углы и во все подворотни. На небе из-за туч проглядывали редкие звёзды. Даже собаки не перебрехивались в эту глухую, дышащую тревогой ночь. И только тати и разбойники довольно потирали руки: для них такое состояние природы - бальзам на сердце.
   В воздухе устойчиво пахло снегом - редким гостем фентрийской долины. По прибрежным зарослям ракитника с терпеливым упорством продирался мужчина, запахнутый в широкий чёрный плащ. Путник не оглядывался по сторонам, не отворачивал лица от встречного ветра. Казалось, что никто и ничто не может остановить его целеустремлённого движения вперёд.
   Путник в чёрном плаще вдруг резко остановился, как раз у большой раскидистой ивы, пьющей чёрные воды Фентра плакучими ветвями. Он подошёл к корявому стволу ивы, дружески хлопнул по нему крепкой рукой в чёрной перчатке и сбросил с себя плащ, которым старательно обмотал ствол, будто хотел согреть замёрзшее промозглой осенью дерево.
   - Придётся плыть, чтобы лишний раз не рисковать нарваться на охрану! - вздохнув, прошептал путник. - Посторожи плащ до завтра, старушка!
   Мужчина ещё раз приложился ладошкой к стволу дерева и шагнул к берегу.
   Неужели он собрался войти в зловеще чернеющую холодную воду? В этом месте Фентр раскинул свои берега на триста шагов. Невелика дистанция, если преодолевать её летом. Но в такую погоду даже рыбе в реке было холодно. Однако путника, пришедшего к реке в чёрном плаще, казалось, ничто не могло остановить. Он уверенно вошёл в воду. И всё-таки дёрнулся, вздрогнул его мужественный торс от холода. Он решительным взмахом головы сбросил с себя секундное оцепенение. И поплыл, рассекая чёрную воду саженками.
   Редкие мерцающие звёзды с удивлением смотрели на сумасбродного пловца. Но тот будто и не чувствовал пронизывающего холода осенней воды и с каждым взмахом руки увеличивал скорость. И минут через десять уже выходил на крутой противоположный берег Фентра. Тут-то он испробовал на себе лютость западного ветра, который, казалось, пронизывал насквозь каждую задубевшую клетку тела. Похлопав руками по плечам, пловец, оглянувшись по сторонам, начал энергично вскарабкиваться на кручу.
   Через четверть часа странный, подозрительный мужчина в чёрном, стремительно преодолев поросшую буком часть парка, был уже у крепостной стены замка, там, где густо рос боярышник. Его насквозь промокшая одежда курилась парком, заметным даже в темноте. Опять внимательно осмотревшись, путник нырнул в боярышник и через две минуты объявился во внутреннем дворе замка. Дождавшись, пока стоящий на часах гвардеец удалится в сторону казарм, он призраком метнулся к двери черного входа в замок.
   Прошло не менее двух часов, когда снова отворилась дверь чёрного входа, из проёма которой высунулась голова мужчины в чёрном. И тут же дверь тихо притворилась: мимо проходил гвардеец-часо- вой. Обойдя двор, часовой направился в обратную сторону. Ещё через две минуты мужчина, переплывший студёный Фентр, выскочил из замка. На этот раз не один. Он тянул за собой за руку какое-то человеческое создание, покрытое чёрным покрывалом с головы до ног. По всей видимости, это была женщина - уж очень мелко это существо семенило за своим спутником. Вскоре они вышли из зарослей боярышника и, оглядываясь, пошли по крутому берегу вниз, к реке. На полпути к цели им пришлось остановиться и спрятаться в кустах, пережидая, пока пройдёт мимо патруль из двух гвардейцев.
   Потом шли недолго - минут десять. Достигнув точки назначения, мужчина, не выпуская руки спутницы из своей, прыгнул с кручи, увлекая за собой женщину. На ягодицах они скатились по песку почти до воды. А там, у большого валуна, наполовину погрузившего в воду, их в большой лодке ожидал гребец, как и женщина, с головы до ног спрятавшийся в широкий и длинный плащ с капюшоном. Все трое не проронили ни слова и не теряли ни секунды, чтобы поскорее убраться от берега, на котором стоял замок Фентрикюша.
   На противоположном берегу мужчина и женщина даже не отблагодарили лодочника и не попрощались с ним. Сразу же побежали вверх, к иве, где мужчина оставил свой плащ.
   - Хэм! Не спеши! Я упаду!
   Мужчина, оказавшийся Хэмом - Чёрным Фентрикюша сбавил шаг. Действительно, теперь можно не спешить. На этом берегу, на окраине Висбура вряд ли им угрожала опасность. Да и сам Хэм никогда не слыл трусом, в одиночку мог отразить нападение трёх дебёлых разбойников. И всё ровно вёл себя сторожко, надевая плащ, огибая город берегом Фентра, поросшим красноталом.
   На северной окраине Висбура у мощного раскидистого дуба их ожидал невысокий мужчина в овчинном полушубке и заячьей шапке, который держал под уздцы двух коней вороной масти. Опять же, ни слова не говоря, Хэм сунул в руке мужчины пять монет и подсадил на коня свою спутницу.
   Через минуту Чёрный Хэм и его наложница Айк растворились в темноте вместе с вороными. И даже цокота копыт не было слышно, будто вороные летели по воздуху.
   Лишь утром, когда горизонт на востоке начал светлеть, Хэм со своей спутницей достиг подножья Тадийских гор. Они не ехали с прохладцей, а скакали всю ночь - это было видно по лошадям, у краёв губ которых запеклась пена, а с мокрых крупов густо валил пар. Перед расщелиной в горах вороные перешли на шаг.
   - Хэм! Я сейчас свалюсь с коня! - пожаловалась женщина. На самом деле, она едва держалась в седле.
   - Потерпи, милая! Осталось совсем немного. От силы - пять минут. - Хэм сблизился с конём Айк и попытался поддержать её, но тропа, ведущая в ущелье, становилась всё уже. - Держись за мной!
   Тропа начала подниматься в гору, и по обе её стороны редели буковые заросли. И вдруг раздался резкий, отчаянный свист. От его внезапности женщина чуть не вывалилась из седла. Ей показалось, что шайка разбойников готовится напасть на неё.
   - Фентрикюш - палач и импотент! - поспешно крикнул Хэм, остановил коня.
   - Твоя правда! Проезжай! - ответили из кустов.
   Спутница Чёрного Хэма, не снимая с головы покрывала, в недоумении оглядывалась вокруг себя, но, как ни вглядывалась в предрассветные сумерки, никого не заметила.
   Поднявшись по тропе ещё шагов сто, Хэм спешился и помог сделать это Айк. Дальше они пошли, держа коней под уздцы. Растительность по обочинам тропы почти исчезла, а подъём становился всё круче и круче. Тропа на столько сузилась, что лошади шли по нй с опаской. Но не она, а женщина застыла от ужаса, когда раздался свист более громкий и пронзительный, нежели первый.
   - За свободу - без страха и упрёка! - крикнул Хэм, не оглядываясь.
   - Твоя правда! Проходи! - услышал он в ответ.
   После этого Чёрный Хэм отпустил коней, взял спутницу за руку и привлёк к себе. Та, как испуганная насмерть птица, доверчиво прильнула к нему.
   - Дальше пойдём пешком, милая! Сохраняй мужество, это совсем недолго!
   На самом деле, они вскарабкивались по скалистой тропе не менее получаса. Наконец, их взору открылось небольшое плато в тысячу шагов длиной и триста - шириной. Над плато с одной стороны угрюмо и угрожающе нависала почти отвесная скала, а другой его край обрывался в глубокую пропасть. На площадке между гор, со всех сторон, кроме южной, надёжно защищённой от ветров, в два ряда выстроились лачуги, небрежно сложенные из камней и крытые ветками кедров и буков. И ничего больше. Разве что ещё - большая куча хвороста под скалой. Ни единой живой души, будто они попали в заброшенное горное селение.
   Чёрный Хэм остановился и, заложив два пальца в рот, громко свистнул. Из крайней лачуги высунулась солнцеобразная, весёлая рожица рыжеволосого юноши.
   - Хэм! Чёрный Хэм вернулся! - закричал рыжий.
   Из убогих жилищ этого странного поселения на белый свет стали выползать мужчины в кожаных одеждах и шапках, достаточно опрятные для дикого образа жизни, который они вели.
   Все стали сходиться в центр плато к огромному очагу, сложенному из бута. Собирались не с пустыми руками: каждый нёс по глиняной бутылке вина и какую-нибудь снедь - хлеб, мясо, сыр, фрукты. У очага собралось около тридцати человек. Почти шестьдесят пар любопытных, алчных глаз изучающе уставились на спутницу Чёрного Хэма, которая испуганно прижалась к своему любовнику, обхватив его за талию.
   - Я рад, Хэм, что твои приключения закончились благополучно! - От толпы мужиков отделился седеющий крепыш с острым стальным взглядом. Он крепко пожал руку Хэму. - Возникли какие-то проблемы?
   - Я постарался их избежать. Для этого, правда, пришлось вплавь преодолевать Фентр.
   - Да, погода не располагает к получению удовольствия от купания! - Крепыш обнял Хэма за плечи. - И так, первое испытание ты выдержал с успехом, Хэм! Теперь ты становишься полноправным членом нашей вольной общины. Если не уродину тащил столько вёрст! Верно я говорю, вольные воины?
   - Верно, Тё! Верно! - хором закричали разбойники в кожаных одеждах.
   И уже вразнобой загудели.
   - Пусть снимет покрывало с лица!
   - Мы посмотрим, что за птичка!
   Хэм снял покрывала с головы спутницы.
   - Повернись к людям, Айк! - приказал он своей наложнице.
   Айк, покраснев и скромно потупив взгляд, повернулась к толпе разбойников.
   - О-о-о! - пронеслись возгласы восхищения по рядам столпившихся у очага.
   - Не девушка, прямо скажем, но красавица!
   - Согласен с вашей оценкой! - Тё с алчным удовольствием смотрел на Айк. - Принимаем Хэма и его женщину в своё братство?
   - Принимаем! Принимаем! - загалдели вольные воины.
   И вокруг очага засуетилось вольное братство. Самые молодые побежали за хворостом, старшие из принесённых закусок начали накрывать импровизированный стол прямо на каменистой земле. Неизвестно откуда появились бокалы и кубки. Только-только начал потрескивать костёр, а вино уже запенилось по кубкам.
   Тё с бокалом в руке отвёл Хэма недалеко в сторону.
   - Дней пять-шесть спокойно поживёшь в лагере братства, Хэм. Осмотришься, освоишься. И в замке успокоятся. А затем приведёшь мне Би. Знаешь Би?
   - Наложницу Фентрикюша? Кто она тебе?
   - Это тебе знать не обязательно. Но если ты приведёшь её, как Айк, я назначу тебя своей правой рукой.
   - А если не получится?
   - Получится, получится... - Тё одобрительно похлопал Хэма по плечу. - У вольного воина всё должно получаться! Иначе, какой он вольный воин?
   "Грабители вы с большой дороги, а не вольные воины! - с неприязнью подумал Чёрный Хэм. - Увы, у меня нет иного выхода, кроме как с волками жить и по-волчьи выть"!
   Жарко, просторно разгорелся костёр. Жадно с короткими перерывами на закуску пило вино вольное общество. Разбойники Тё чувствовали себя в полной безопасности, и даже слабая тень тревоги не отпечатывалась на их лицах. А ведь в дозоре, насколько знал Хэм, у них находилось всего восемь человек. столько же людей присматривало за лошадьми в расщелине. Но в братстве, видимо, существовала надёжная система оповещения, раз оно вело себя так раскованно.
   - Танцы свободных жриц гор!
   - Хотим танцев свободных жриц!
   Изрядно опьяневшие вольные воины подняли невообразимый гвалт, стуча тарелками и бокалами.
   - А не холодно ли будет нашим жрицам любви? - сильным баритоном перекрикнул их Тё.
   - Нет, нет! У костра жарче, чем у Чёрного Духа в пекле! - прокричал самый опытный и самый пьяный из вольных разбойников - одноглазый великан с большим круглым животом.
   - Будь по-вашему! - Тё поднял правую руку вверх и щёлкнул пальцами.
   Небо за горами на востоке начинало светлеть, но ещё не видна была зловещая пропасть по левой стороне плато, чуть обозначался в сумеречном воздухе козырёк скалы. И тем ярче становилось пламя костра, разведённого в центре лагеря горного братства. Пахло кислым столовым вином и жареным мясом. Некоторые воины нанизывали его куски на прутья и жарили на углях.
   После слов Тё, все пьющие и жующие дружно прокричали одобрительно "У-у-у!", и с земли подхватился молоденький, щуплый воин и, схватив медную трубу, прозвенел в воздух какой-то бодрый, призывный сигнал.
   Из лачуг высыпали женщины и стали собираться у костра ойкающим, повизгивающим от утреннего холода стадом. Здесь были и совсем юные девушки и женщины под сорок. Хэм внимательно разглядывал жриц любви братства и среди двух десятков едва отметил двух-трёх смазливых. Пожалуй, Айк среди них будет первой красавицей, несмотря на тридцатилетний возраст.
   Женщины сбились в испуганную стайку и умоляющими глазами смотрели на Тё. Они совсем не походили на раскованных, весёлых жриц любви. Предводитель разбойников демонстративно отвернулся от них.
   - Танец свободных жриц!
   - Танец свободных жриц!
   Опьяневшие воины вытолкали к костру всё того же щупленького паренька, но на этот раз уже со скрипкой в руках. Парень встряхнул узкими плечами, будто отбрасывал осевшую за день пыль с кожанки, и заиграл какую-то танцевальную мелодию - медленную и романтическую. Бедные жрицы любви с ужасом в глазах начали сбрасывать с себя одежды, пока все до одной не остались в том, в чём появились на свет.
   - А чего это новенькая стоит, к тебе прижавшись? - Возмущённый Тё подошёл к Хэму и Айк. - В вольном братстве, кроме вожака, нет людей на особом положении!
   Хэм попытался разжать объятия своей наложницы, с которой он прожил десять лет. Но та ещё крепче прижалась к нему.
   - Не делай этого, Хэм! Я ведь люблю тебя! - со стоном попросила Айк.
   - Может быть, для первого раза оставим? Пусть привыкнет! - Хэм, растерявшись, со словами мольбы обратился к Тё.
   - Лично я пошёл бы тебе навстречу, но вольные воины не поймут меня! - жёстко ответил Тё. - Из нашего братства, Хэм, не уходят. Или остаются, соблюдая традиции, или своими телами измеряют глубину пропасти!
   "Как все это похоже на резервацию для обитателей замка! А Тё - Фентрикюш в миниатюре!" - с тоской подумал Чёрный Хэм и наклонился к своей наложнице.
   - Разденься, Айк! И стань в круг к остальным женщинам! Прошу тебя... Иначе, мы с тобой погибнем!
   - Лучше смерть, чем унижать себя на потеху этим животным! - упорствовала наложница.
   - Если ты меня любишь, сделаешь это! - Хэм пошёл на чувственный шантаж. - Я помогу тебе!
   С помощью Хэма Айк разоблачилась и, прикрыв груди руками, обречённо пошла у свободным жрицам любви.
   Тё опять щёлкнул пальцами. Громче заиграла скрипка, и обнажённые женщины, плавно, как лебеди крыльями, взмахивая руками, семеняще пошли вокруг костра. Вольные воины одобряюще загудели, оставили трапезу и стали образовывать новый круг за женщинами. Каждый из них вытянул правую руку вперёд, и вольное мужское братство двинулось вокруг костра в противоположную от женского круга сторону, изображая похотливых гусаков. Хэм стоял рядом с Тё и с тяжёлым сердцем наблюдал за своей возлюбленной Айк. Она совсем не была похожа на заигрывающую с гусаками лебёдушку. Это была великомученица, ступающая босыми ногами по измельчённому стеклу. Она молча плакала и не сводила переполненных мольбой глаз с Хэма. Но он при всём желании не мог помочь ей.
   - А ты чего не встал в круг? Останешься сегожня без женщины! - Легонько подтолкнул Хэма Тё.
   До Чёрного Хэма, наконец, дошёл смысл танца свободных жриц любви. Ведь это был примитивный жребий в странном вольном братстве разбойников. Но с чем не шутит Чёрный Дух. Возможно, им с Айк сегодня повезёт. И Хэм пристроился в большой круг к гусакам.
   Это странно-убогое шествие вокруг костра, изображающее танец, продолжалось ещё минут пять. И вдруг резко оборвалась музыка. Хэм глазам своим не верил: напротив него остановилась Айк, которая сразу же бросилась в его объятия. Сквозь плащ он почувствовал, как часто и громко бьётся её сердце, а пальцами ощущал, как дрожит от пережитого ужаса её непривычно холодное тело.
   - Всё будет хорошо, милая! Всё будет хорошо! - растерянно шептал он.
   Братство парами начало расходиться по лачугам, прихватывая с собой вино, закуски, хворост из кучи под скалой для очагов. К Хэму и Айк подошёл Тё.
   - Ты совсем не знаешь традиций братства, Чёрный Хэм! В отношении новеньких правом первой ночи обладает только вожак вольных воинов!
   Айк с ужасом приговорённой к смерти посмотрела на невозмутимого Тё, потом с надеждой - на Хэма. А тот обречённо разжал объятия.
   - Какая же ты сволочь, мой милый! - с отчаянием выкрикнула Айк. И вдруг бросилась бежать в сторону пропасти.
   Один из разбойников бросился ей наперерез, пытаясь задержать её, но слабая и прекрасная Айк легко, как волчица щенка, отбросила его в сторону. После этого путь к пропасти был свободен. И вольно, как орлица крылья, разбросав руки, она взлетела над пропастью.
   - Айк! - утробно простонал Чёрный Хэм, ринувшись следом за ней.
   - Психованная дура! с сожалением сплюнул сквозь зубы Тё. Он боялся, что примеру своей наложницы последует Хэм, который очень был нужен предводителю разбойников. Но тот, как вкопанный, остановился у края пропасти.
  
   28.
  
   - Тебе понравилась рыжеволосая девушка в избушке на противоположном берегу Фентра? - спросила Ия, и не подумав покинуть кресло у камина. Фентрикюш, вдруг громко чихнув, прошёл к столу и тяжело опустился на стул.
   - Ну вот, и фантому до того обнаглели, что лишают властителя Фентрии любимого кресла у камина!
   - В чём дело? Садись в своё любимое кресло, а я сяду тебе на колени! - Огненный абрис Ии плавно покачнулся. - Помнишь, мы частенько так сиживали, обнимаясь и целуясь? Помнишь, двадцать лет назад? А потом ты брал меня на свои сильные руки и, дрожа от страсти, уносил в нашу спальню.
   - Нет уж, уволь! Я не желаю превратиться в живой факел!
   - Ты не ответил на мой вопрос...
   - А ты теперь везде и всегда будешь преследовать меня?
   - Увы, мой возлюбленный! Великий Дух отпустил мне мало времени на любовь с тобой на этом свете. Немного его у меня и сейчас. - Ия, будто была во плоти, легко развернула кресло от камина, чтобы оказаться лицом к Фентрикюшу. - Чем тебя приворожила девушка за Фентром?
   - Ревнуешь?
   Ия звонко, как серебряный колокольчик, рассмеялась. А у кюша от тоски больно сжалось сердце.
   - Нет. Я никогда не ревновала тебя, потому что ты обречён любить меня вечно. И здесь, и там.
   - Ты прекрасно знаешь, почему мне понравилась рыжеволосая девушка. Она, как две капли воды, похожа на тебя.
   - Всякая, даже прекрасно сделанная копия, хуже оригинала. Но мне приятно слышать такие твои слова.
   - Я смотрю, что ты у меня устроилась надолго. А между тем, я ещё не ужинал и жду с докладом Рочера.
   - Поэтому я и появилась у тебя в столь неурочный час. - Ия покинула кресло и легко перелетела к столу, ближе к Фентрикюшу. Светящееся облако Ии остановилось над стулом сбоку, где обычно сидел Чёрный. - Мне кажется, что ты задумал нечто нехорошее. По твоим глазам вижу, что ты разыгрываешь какую-то ужасную многоходовую комбинацию. Смотри, как бы она не обернулась против тебя!
   - Ты слишком подозрительна для призрака....
   - Придётся сесть к тебе на колени, чтобы ты не называл меня призраком!
   - Извини!
   - Перестань изводить себя по поводу нашего ребёнка. Даже если ты найдёшь его и убьёшь, ничего изменить уже не сможешь. Ты опоздал ровно на два дня. Процесс пошёл, и обратного хода нет. Ты превратился в обыкновенного смертного. С той лишь разницей, что в ближайшие пять лет убить тебя может только тот, в ком течёт твоя кровь. Но я думаю, что твой ребёнок не такой жестокосердечный, как ты. Потому что в нём течёт и моя кровь. А ты в любом случае умрёшь естественной смертью.
   Лицо властителя Фентрии после этих слов побагровело, и он резко выскочил из-за стола, приложился огромным кулачищем по столешнице.
   - Ты лжёшь, лжёшь, лжёшь! Ты хочешь отравить мне жизнь, и это тебе почти удалось. Но я не стану верить тебе, я буду пропускать твои гадкие слова мимо ушей, не вникая в их смысл!
   - Напрасно ты думаешь, что это получится. Зёрна сомнений уже проросли в твоей чёрной душе. - Ия взлетела и опустилась прямо на стол - прекрасная в своей наготе. - Ты никак не поймёшь! Я преодолела четвёртое измерение с огромным трудом не для того, чтобы пугать жестокого властителя Фентрии. Я люблю тебя и хочу спасти. Пять лет - это достаточный срок, чтобы замолить свои грехи перед Великим Духом.
   - Нет никакого Великого Духа, нет жизни после смерти! - Ни на шутку разошёлся Фентрикюш. - Это сказки для наивных простачков, которых в Фентрии остаётся всё меньше и меньше!
   - Тебе нужны доказательства? А я? Может, всё-таки присесть к тебе на колени? А ты живёшь тысячу лет! Это что? Естественный ход жизни без участия потусторонних сил?
   Фентрикюш подбежал к креслу и без сил плюхнулся в него. Ему показалось, что он сходит с ума, и его голова раскалывается на части.
   - Всё, всё, Ия! Если ты меня любишь, как это утверждаешь, оставь меня в покое хотя бы на три дня! Оставь меня в покое!
   - Что случилось, Великий кюш? На кого ты кричишь? - Услышал кюш голос за спиной не Ии, а Рочера.
   - Это ты, Главный Советник Рочер? - Фентрикюш с облегчением вздохнул.
   - Ты забыл вставить в мой титул слово "Чёрный"...
   - Обойдёшься! Тем более, что эта приставка принижает твою главную должность! - Кюш не поворачивался к Рочеру. Не хотел, чтобы он заметил эмоции, отпечатавшиеся на его лице и ещё не стёршиеся.
   - На кого ты кричал, Великий кюш?
   - Ты же знаешь, как я ненавижу мышей! Одна из них до того обнаглела, что забралась на стол! - нисколько не смутившись, сжигал Фентрикюш. Разве к лицу смущение Верховному правителю Фентрии? - А чего это я перед тобой отчитываюсь, будто нахожусь у тебя на службе?!
   - Теперь я обязан беспокоиться о твоём здоровье и жизни!
   - Ладно!.. - Кюш развернул кресло. Он был рад своевременному появлению Главного Советника. Выносить общество Ии ему было всё труднее. Он легко поднялся с кресла, легко прошёл к столу, позвонил колокольчиком. - Будем ужинать, Рочер! И никаких докладов. Ну их к Чёрному Духу! Все проблемы будем вольно обсуждать за кубком вина. Мы - главные люди Фентрии - должны теплее относиться друг к другу.
   Рыжие брови Рочера в изумлении поползли вверх. Фентрикюш прелагает ему дружеские, почти панибратские отношения? В это верится с трудом!
   Кюш набросился на ужин, принесённый Магой с двумя помощниками. Набросился с такой жадностью, будто не ел три дня. С волчьей яростью отрывая куски мяса от телячьего окорока, он с удивлением взглянул на Рочера, лишь пригубившего вино из кубка.
   - А ты чего не ешь? Уж не заболел ли?
   - Не более, как четыре часа назад я объелся у тебя форели. И теперь сыт до утра!
   - Разве рыба - это питание для настоящего мужчины? Так, лёгкая закуска! --Фентрикюш сосредоточенно жевал, изредка запивая вином. - Ну, раз ты не хочешь есть, у меня к тебе небольшое поручение. Чисто личного характера, поэтому совершенно секретное.
   - Я весь внимание, Великий кюш!..
   - На противоположном берегу Фентра сразу за мостом слева не так давно появилась избушка. На сколько я сведущ, ни Великий кюш, ни Высший Совет разрешения на постройку не давали. Узнай, кто в ней проживает. Имена, откуда они вдруг появились в Висбуре...
   - Обитателей избушки арестовать и предать суду?
   - Пока не надо. Узнай и доложи. Я дождусь тебя, потом пойду опочивать. Охрану свою в это дело не посвящай, оставь у моста!
   - Будет сделано, Великий кюш! - Поднялся из-за стола Рочер. Он не мог взять в толк: почему столь необременительное поручение совершенно секретно, да ещё и личного характера?
   После ужина Фентрикюш неожиданно, прежде всего для себя, попросил Магу принести курительную трубку и хорошего табака. Подкинув несколько поленьев в камин, поудобнее уселся в кресло. После первой затяжки закашлялся, но не оставил этого занятия. Табачок был высокого качества - ветийский, ядрёный.
   - А Великий Дух с ним, моим здоровьем! На пять лет хватит! - Почему-то вслух сказал он. Очень странно сказал. Он что, смиренно согласился с бредом, который нёс призрак Ии?
   - Это не бред, мой милый! Разве до тебя ещё не дошло, что я здесь не случайно, не по воле твоих галлюцинаций!
   Фентрикюш даже не обернулся на голос. Он устал от навязчивости своей бывшей наложницы. Не будь она призраком, фантомом, он с радостью заключил бы её в свои объятия и не отпускал бы до самого утра. Увы, того, что безвозвратно утеряно, никогда не вернуть!
   - Мне придётся кого-либо постоянно держать возле себя, чтобы ты не докучала. Это хорошая идея! Сейчас же вызову Магу!
   -Успокойся, милый! Для бессмертного и непогрешимого Фентрикюша ты слишком нервничаешь! - Абрис Ии переместился из-за спины кюша ближе к камину. И теперь боковым зрением он мог видеть её. - Целую неделю я не буду докучать тебе!
   - Что?! - сразу оживился Фентрикюш. - Тебя вызвали в твоё потустороннее королевство на совещание? Чтобы придумать новые козни против меня?
   - Ты неисправимо циничен, Эви! Мы до сих пор любим друг друга - и этим всё объясняется. Из-за этого мы нервничаем и не можем наладить контакта. На неделю я удаляюсь в Кидию. Там ещё живы мои старики - отец и мать, прозябающие в унизительной нищете, там жив ещё мой брат - бывший сборщик эдельвейсов. Он сорвался со скалы и десять лет лежит без движения с переломанным позвоночником.
   - Я ничего не знал об этом! - смутился Фентрикюш.
   - Ты ничего не хотел знать об этом! - с печалью в голосе уточнила Ия. - Ты решительно отсёк от себя сё, что было связано со мной. Но, в конце концов, этого у тебя не получилось!
   - Я завтра утром распоряжусь, чтобы твоей семье оказали помощь. Я обещаю тебе, Ия, что твои старики и брат больше ни в чём не будут нуждаться!
   - Они гордые люди и не примут помощи от того, кто убил их дочь и внука. Они предпочтут умереть от голода!
   - Хорошо зная тебя, я верю в это. И всё же мой Главный Советник найдёт способ помочь им, не прикасаясь к их обиде и самолюбию.
   - Что ж, хотя бы за это спасибо! Прощай, Эви! Никогда не думай о том, что я привиделась тебе в кошмарном сне, иначе горько разочаруешься!
   Фентрикюш почувствовал лёгкое жжение на левой щеке. Это Ия поцеловала его, осторожно прикоснувшись несуществующими губами.
   Фантом Ии растворился в сумеречном воздухе. В первую минуту кюш почувствовал облегчение и глубоко затянулся дымом табака. Но вдруг возникло под сердцем какое-то непонятное сомнение, волнение и зыбкое ощущение опустошённости. На концах языков пламени в камине так же зыбко покачивалось мироздание. И Фентрикюш, может быть, впервые за свою долгую жизнь осознал его ненадёжность и хрупкость. Стоит исполниться зловещему предсказанию Ии, и через пять лет мироздание растворится в прожорливой дыре небытия. Мироздание исчезнет навеки веков вместе с ним, властителем Фентрии.
   Но почему? Почему он так скептически настроен к жизни после смерти? Разве приход Ии в иной ипостаси - не доказательство её реального существования? Но кюш не хочет, не желает жизни в виде неприкаянного фантома! Какой в ней смысл? А какой смысл в его нынешней жизни, обёрнутой в человеческую плоть?
   Фентрикюш не терпел, когда его мозг одолевали размышления, подобные этим. Стоит жить тысячу лет, если философски осмысливать своё бытиё? Душевные страдания, копание в своей душе - это удел стариков. А он, Фентрикюш-Эви, молод. И ещё долго будет молодым - до скончания этого непонятного мироздания. Мироздания? Которое исчезнет через пять лет?
   Великий кюш сорвался с кресла, будто под его ягодицы подкатился горящий уголёк, вылетевший из камина. Этот уголёк вылетел из пылающего от сомнений мироздания и коснулся его души. И жжёт её злорадно и настойчиво. Фентрикюш подошёл к столу, нетерпеливой сильной рукой поймал тонкую ножку кубка, едва не сломав её, и, не переводя дыхания, с жаждой заблудшего в пустыне путника, осушил его.
   - Ия! - громко, что сотряслись стены в гостиной и чуть не погасли свечи, выкрикнул он. - Где ты, Ия?! Не отвечаешь мне? Ты приснилась мне! Приснилась!
   Эхо, в панике отскакивая от стены к стене, вдруг громко расхохоталось. А в комнатах и каморках замка испуганно притихли его жители. На кого так разъярённо кричит жестокий Фентрикюш? На чьей жизни поставлен жирный крест? - думали они. И молили Великого Духа, чтобы каждого из них пронесло.
   Кюш широким шагом вышел из гостиной, спустился к двери, ведущей в подвальное помещение, где находилась библиотека. Он не захватил с собой светильника, но в тёмном длинном коридоре ориентировался так уверенно, будто там, на стенах, через каждый шаг висели канделябры с зажжёнными свечами. Но с тремя замками он возился дольше обычного.
   Ворвавшись в библиотеку, как в крепость неприятеля, он метнулся к книжным стеллажам, на ходу уронив подвернувшегося под ноги горбатого карлика. Подойдя к стеллажам первую попавшуюся книгу, как намеревался, а зачем-то на верхнюю ступеньку стремянки, засунул руку глубоко за первый ряд книг и выудил большой пыльный фолиант. Сдув с него густой слой пыли, он небрежно сунул книгу под мышку, спустился со стремянки и столь же стремительно покинул библиотеку.
   Вернувшись в гостиную, Фентрикюш уселся за стол, придвинул к себе ближе канделябр с четырьмя свечами и открыл фолиант. Ещё не взглянув на название книги, он уже знал, что принёс из библиотеки. Конечно же, это была книга его отца "За год до прощания".
   Зачем он взял её? Чтобы испортить себе настроение окончательно и с головой погрузиться в депрессию? Ведь книга Лилина Двенадцатого - прямой укор ему, Фентрикюшу. Радостью, любовью, счастьем веяло с каждой её страницы. Как так можно, будучи уверенным, что через год ты покинешь этот мир?! Искренне ли писал Лилин Двенадцатый или заигрывал с потомками?
   Если бы это было так, в книге отсутствовали бы пронзительные страницы раскаяния, на которых отец безжалостно бичует себя. Его преследуют тени убиенных им беременных женщин, как сегодня преследует Фентрикюша Ия. И только двадцать пять лет из четырёхсот Лилин Двенадцатый считает прожитыми достойно человеческого звания. Если верить, то бессмертие - это не благо, а величайшее из зол мироздания. А как же вечная жизнь в потустороннем мире?
   "Это весело порхающая от одуванчика к ромашке, от василька к колокольчику бабочка-однодневка счастлива. Она торопится жить, торопится быть счастливой, потому что знает: завтра её уже не будет. Нет, может быть, и будет (природа не бездумно расточительная, по задумке Великого Духа она должна сохранять всё сущее, постоянно его реинкарнируя), но уже в ином качестве. Вечная жизнь возможна, но не в нашем примитивном представлении в виде жизни на этом свете и бессмертия на том. Даже в раю, даже в платье духовной субстанции вечная жизнь - абсурд. Старое должно умирать, а новое рождаться. Именно таким движением обусловлена сама идея жизни.
   Но кто же тогда Великий Дух"?
   Ага! И ты, искренне раскаявшийся грешник, мудрый философ Лилин Двенадцатый, сомневаешься? И у тебя концы с концами не сходятся? Вселенная вечна, а значит, бессмертие возможно не только в целом, каким Вселенная является, но в отдельных частях её. Значит, бессмертие - не абсурд, в его наличии есть божественный смысл, как и в наличии Вселенной. Тут он, Фентрикюш, может поспорить со своим папашей, пытавшимся любой ценой очистить свою душу перед смертью. А стоит ли? Да, не было бы никогда его, Эви Четвёртого-Фентрикюша, но зато был бы он, Лилин Двенадцатый. Разве рокировка Лилин-Эви изменила суть мира? Я должен благодарить его за свою жизнь? Но если бы он решил по-иному, кюш не упрекал бы его! Хотя бы потому, что Эви Четвёртого не было бы! И Фентрикюша не могут упрекнуть те, кто не родился. Вот так-то, Лилин Мудрый!
   "Нет, нет! Сегодня мне это читать противопоказано! - решил Фентрикюш, собравшись захлопнуть фолиант. Может быть, он никогда не дочитает до конца книгу отца, написанную, как духовное завещание сыну Эви Четвёртому. - Интересно, а чем она заканчивается"?
   Великий кюш открыл книгу на последней странице. Свой мемуарно-философский труд "За год до прощания" Лилин Двенадцатый закончил стихотворением.
   На золото опавшей листвы -
   снега серебро,
   за голой горой
   дали полей чисты, лишившись последней мечты,
   я не тужу с тоской,
   скоро и мне на покой -
   прощания слёзы чисты.
   На этой зелёной земле
   счастлив бывал и я!
   Небо, прости меня!..
   Дали чисты полей.
   Так и моя душа,
   сбросивши прах бытия,
   крылья свои обретя,
   в небо взлетит не спеша.
   За год до ухода отец не боялся смерти. И всё же собирался в последний путь не без печали. Помнит ли Фентрикюш то время? Кажется, в том году случилось редчайшее для Фентрии явление: поздней осенью выпал снег. О нём и писал отец в стихотворении. Наверное, посмертном.
   В коридоре послышались шаги, и властитель Фентрии резко, будто занимался чем-то постыдным, отодвинул фолиант на край стола. На своё устало-отрешённое лицо он надел маску жизнедеятельного правителя.
   Вошёл Главный Советник. Вид у него был изумлённо-недоумён- ным, будто обнаружил на лбу своего господина оленьи рога.
   - Что ты мне скажешь, Рочер?
   - Я весь в растерянности, Великий кюш!
   - Что так?
   - Избушки за рекой слева от моста в помине нет. И никогда не было. Об этом сказали гвардейцы, которые охраняют парк, и люди, живущие поблизости. Не видел избушки и я, проезжая позавчера мимо. Но на месте, которое указал ты, час назад забил родник с удивительно чистой и вкусной водой. Мистика какая-то!
   - Вот именно: мистика! - с раздражением сказал Фентрикюш. - Спасибо, Рочер! Ступай!
   Окончательно сбитый с толку, Главный Советник медленно и нехотя, будто забыл спросить кюша о чём-то важном, вышел из большой комнаты.
   А Фентрикюш грохнул по столу огромным кулачищем, вскочил в ярости.
   "Это всё она, рыжая стерва! Сначала превратила меня в шестнадцатилетнего влюблённого придурка, а затем поставила в глупейшее положение перед Рочером! Эдак он меня за полоумного принимать станет"!
   С ещё большей яростью кюш схватил колокольчик и начал трясти его. Если сегодняшней ночью он останется один, то, действительно, сойдёт с ума.
   Лишь через несколько минут в гостиную влетела перепуганная и заспанная Мага.
   - Как ты посмела, негодница, опочивать в своей спальне, когда я жду тебя в своей?!
   У вмиг пришедшей в себя Маги едва не подкосились ноги от счастья.
  
   29.
  
   "Фентрикюш! Хотел было написать Великий кюш, но не поднялась рука. Великий - это высокое звание, которое надо заслужить, дённо и нощно заботясь о благе страны и проживающих в ней людях. Без тени сомнения я ставлю слово "ВеликийN только рядом с Духом. А ты... Ты не сделал за тысячу лет жизни и толики того, чтобы я, не сомневаясь, вывел в своём посмертном письме "Великий кюш"!
   Если быть до конца честным, словосочетание Великий Иле более благозвучно. По крайней мере, я тридцать лет трудился, не щадя ни себя, ни своего времени. Жаль, что результатом моего титанического труда никогда не воспользуются потомки. Жаль, что такому эгоистичному и в общем-то бесполезному человеку доверена судьба моих творений. Я уже представляю, как корчатся в пламени камина выстраданные мною рукописи.
   уничтожив их, ты не найдёшь облегчения своей чёрной душе. Наоборот, ты примешь на себя новый несмываемый грех - пострашнее, чем сожжённая тобой возлюбленная твоя Ия и твой ребёнок. Ради своей жалкой жизни, ты загубил тысячи других. Многие из погибших по твоей воле людей были достойны жить более тебя.
   Твоё тысячелетнее могущество зиждется на страхе людей, их унижении. Ты стал воплощением жестокости и зла своего рода, проклятого Великим Духом, рода, начиная с Эви Третьего. Ты не только не искупил страшные грехи своих предков, но ещё более усугубил их. Отвергнув Великого Духа, ты возомнил себя им. Но однажды тебя постигнет горькое разочарование, и тебе не позавидует ни один из живущих.
   Ты хотел быть вечно молодым и счастливым? Увы, ты ошибся! Нельзя быть счастливым, если несчастны все остальные. Нельзя быть счастливым из-за одного только осознания, что ты Великий кюш. В глубине души ты понимаешь это, но никогда не сможешь принять из-за своей непомерной гордыни и презрения к людям. А ведь ты ничтожнее большинства их!
   Завтра меня, наверняка, отведут в крематорий. Пепел моего праха развеется по всей Фентрии. Через неделю-другую ты горько пожалеешь об этом, как всегда бывало с тобой. В отличие от тебя, пробыв тридцать лет в заточении, я всё же имею право считать себя счастливым. Потому что родился страдать и страдаю. Во имя чего? Во имя лучшей жизни на этой планете. Скажешь: пустая риторика? Может быть. Но это всё-таки лучше, нежели профуканное тобой тысячелетие.
   В конце концов, ты умрёшь, ибо все, что служит Чёрному Духу, рано или поздно оступаются. Если мы встретимся с тобой у Великого Духа, что проблематично для слуги Чёрного Духа, будем на равных. Что ты сможешь сказать, глядя в мои глаза? Что ты сможешь сказать, глядя в глаза Ии, своего ребёнка, тысяч и тысяч загубленных тобой?
   Жаль, что такового не случится. Ты - добыча Чёрного Духа. Но на месте его великого брата, я бы взял тебя к себе, чтобы ты вечность страдал душой под взглядами обиженных и убиенных тобой.
   Ты найдёшь моё письмо, когда меня уже не будет в живых. Конечно же, прочитаешь. Ты всегда читаешь всё, даже нелицеприятное о себе. Это человеческое любопытство. Я уверен, что ты не будешь носить моё письмо на груди, как медальон возлюбленной. Но мне этого и не надо. Оно адресовано только тебе и не представляет никакой ценности для потомков".
   Иле только начал писать посмертное письмо Фентрикюшу. Он не спешил - времени до утра было достаточно.
   И вдруг его отвлёк чужеродный шум в подсобных помещениях, где старик прогуливался, принимал ванну, хранил продукты и табак. Что это могло быть? Вездесущий и любопытный Кеш? Забыл о своей обиде и решил пожевать табачку?
   Иле обмакнул перо в чернильницу, снял с его кончика ворсинку. Но перо не успело сделать и одной загогулины на бумаге. В подсобке шумело нечто более объёмное и сильное, чем Кеш. Старик насторожился, прислушался. Преодолев первоначальный инстинктивный страх, поднялся из-за стола, взял в руку свечу. И пристыдил себя. Как он может чего-то бояться, если через три-четыре часа ему, может быть, предстоит шагнуть в огнедышащую пасть крематория?!
   И всё-таки Иле с большой осторожностью отворил дверь. Высветив свечой пространство, он испуганно отступил на шаг назад: стеллажи, на которых старик хранил табак и остатки приносимой Фентрикюшем пищи, были приподняты, коробка с табаком была сброшена на каменный пол, который был усыпан мелко порезанным табачным листом. Иле прислушался. Ни звука.
   Что это было? Землетрясение? Об этой стихии узник подземелья читал, но за шестидесятилетнюю свою жизнь не сталкивался с ней. Судя по книгам, которые с помощью кюша попали в его библиотеку, последнее землетрясение в Фентрии случилось триста лет назад, когда было разрушено небольшое селение в Тадийских горах. Нет, на землетрясение это не похоже, потому что Иле почувствовал бы его, находясь в своей комнате.
   Старик внимательно осмотрел стеллажи. И вдруг обнаружил один из камней в полу приподнятым и сдвинутым. Странно... Подвальное помещение, в котором Иле обитал, он считал вырубленным в цельной скале. Пол в нём представлял сплошное каменистое плато. И вдруг отдельный камень. Как же старик не обнаружил его раньше, обследуя свою пожизненную тюрьму? Но кто мог приподнять этот камень? Крыса? Крот? Абсурд! О гранит эти зверьки поломали бы зубы!
   Любопытство легко перебороло страх. Иле вернулся в комнату, захватил с собой спички и ещё одну свечу. Вернувшись в маленькую кладовую, он затаился, прислушался. Тишина. Поставив свечу на пол, старик наклонился, заглядывая под стеллаж.
   И вдруг камень зашевелился, медленно приподнимаясь. Опустившись на четвереньки, Иле спрятался за боковую стену стеллажа. Приготовившись умереть наступающим утром страшной смертью, он, между тем, почувствовал холодок ужаса, сковавший все его члены. Чего и почему он боится? Разве может быть что-нибудь страшнее того, что его ждёт?!
   Может! А что если из-под земли в его жильё-пещеру пробирается Чёрный Дух? Пробирается, чтобы заключить со стариком сделку? Ну уж нет! В отличие от деда Фентрикюша, он не заложит, как в ломбард, свою душу!
   Только подумал об этом Иле, как резко отодвинулся в сторону камень под стеллажами, и из открывшегося лаза высунулась круглая, смятая в глубокие морщины красная рожица с пятачком носа посередине и двумя пуговками добродушных и любопытных глаз. Нет, не таким представлял Иле Чёрного Духа!
   Старик встретился взглядами с нежданным гостем. И в карих пуговках прочитал удивление, перемешанное со страхом. Разве Чёрный Дух испугался бы немощного старика, которому жить оставалось остаток ночи? Иле разволновался. Как бы, испугавшись, это доброе существо, несомненно принадлежащее роду человеческому, так же неожиданно не исчезло. Иле выполз из укрытия и поднялся в полный рост.
   - Не бойся! Я не сделаю тебе ничего плохого! - Старик улыбнулся круглолицему. - Я узник этого подземелья Иле. Меня пожизненно заключил сюда Фентрикюш.
   Незнакомец понял то, что говорил старик и, пыхтя, выполз из лаза. Он оказался почти квадратным человечком - лилипутом-горбуном. А может, и не человечком, а мифическим гномом, живущим под землёй. Это обстоятельство, окажись оно правдой, нисколько не волновало и не пугало старика. Гном, так гном - всё же живая душа, да ещё и с добрыми глазами.
   Гном-горбун удивлённо осматривал подземелье. Особенно заинтересовал его бассейн с водой. Он даже подошёл к водоёму, наклонился и поплескал в нём рукой. Затем вернулся к Иле, который ещё не вышел из ошарашенного состояния из-за появления неожиданного гостя.
   - Кто ты? Как тебя зовут? - спросил Иле.
   Незнакомец, подняв короткую руку, попытался что-то объяснить узнику подземелья. Подошёл к старику почти вплотную, открыл широко рот и показал на место во рту, где должен находиться язык. Иле понял, что пришелец из-под земли за какую-то провинность был лишён языка, но не слуха.
   Старик с грустью кивнул головой. Хорошо, если бы он в лице горбуна нашёл собеседника, о котором мечтал тридцать лет. Ведь после того, как была казнена Ужи, он ни с кем, кроме Фентрикюша, не разговаривал.
   Иле взял гостя за руку и повёл в свою большую подземную комнату. Не показать ему свои апартаменты, было бы верхом неприличия. Короткая экскурсия произвела на горбуна впечатление. Из всей пищи у старика оставалось лишь два яблока, и он не пожалел одного из них, чтобы угостить гостя. Но карлик, понюхав яблоко, положил его на стол. Иле извиняюще развёл руками.
   И вдруг горбун заметил чернильницу с воткнутым в неё пером. Он взял перо с намерением что-то написать и стал искать взглядом на чём это сделать. Старик всё понял, снял со стеллажа фолиант, края которого были обглоданы мышами, и открыл его на первой чистой странице.
   "Меня зовут Гри!" - написал горбун.
   - А я Иле, - сказал старик и убедился, что гость услышал его имя.
   "Кто ты?" - пробежало перо по бумаге.
   - Я узник этого подземелья, о котором никто, кроме Фентрикюш, не знает. Тридцать лет назад я хотел узнать о том, что запрещено знать простому фентрийцу. Я был приговорён властителем Фентрии к пожизненному заключению. А ты кто?
   "Я - истопник и охранник библиотеки Фентрикюша. Двадцать лет назад я обозвал кюша дураком. На меня донесли. Фентрикюш лишил меня языка и поселил в библиотеке. Хочешь увидеть Фентр и подышать свежим воздухом?" - высунув язык, старательно написал горбун.
   - Спрашиваешь! Разве надо спрашивать об этом у человека, тридцать лет не видевшего воли?!
   Горбун Гри совсем не походил на того карлика, который лениво и безвольно прожигал время на топчане у библиотечного камина. Он был подвижен, энергичен, и весел горели его карие глаза. Гри уверенно схватил старика за руку и увлёк за собой. Иле едва успел смести со стола свечу и спички.
   - Сколько времени осталось до рассвета? - спросил Иле, едва поспевая за коротконогим горбуном. Его ноги отвыкли от ходьбы. До лаза было не более десяти шагов, и Гри успел лишь показать пять пальцев - коротких и толстых.
   Старик, покашливая и покряхтывая, полез в лаз следом за карликом. Тоннель в котором он очутился, слабо освещённый свечой Гри, походил на узкую пещеру, которых много в заоблачных горах. Одну из них Иле в молодости облюбовал для себя и прятал в ней доставшиеся от отца и древние летописи, книги, добытые самим с опасностью для жизни. Многое он отдал бы за то, чтобы эти фолианты оказались на стеллажах в его подземных апартаментах. Слава Великому Духу, он успел их прочитать, иначе как бы он мог писать свои исторические опусы?! Догадывался ли о его знаниях Фентрикюш? Конечно. Он был деспотом, но не дураком, как назвал его Гри в таверне. Кюш понимал, что невозможно уничтожить все крамольные для его королевского рода книги. Для этого он должен перекопать всю Фентрию, перевернуть все горы, чтобы обнаружить тайники, подобные тем, что устроил Иле.
   Где в полный рост, где ползком старик и горбун пробирались по каменистому тоннелю довольно долго - свеча в руке Гри почти полностью догорела. Местами они наталкивались на завалы из камней, и тогда приходилось уподобляться ящерицам, протискиваясь в узкие щели. Раза три от тоннеля убегали во мрак ответвления: одно - влево, два других - вправо. Но у каждой развилки Гри даже на мгновение не задерживал своего продвижения вперёд. Видимо, этот путь он преодолевает не в первый и не во второй раз. Поэтому был лишён каких-либо сомнений, которой в изобилии был покрыт тоннель, говорила о том, что в это подземелье люди не заглядывали сотни, а может быть, тысячи лет.
   Из глубины тоннеля, оттуда, куда они ползли или шли полусогнувшись, повеяло свежим воздухом - сыроватым и прохладным, каким он и должен быть осеню. Дрожащими ноздрями Иле, как застоявшийся долгой зимой конь, жадно ловил его. И с каждым метром пути воздух становился всё ядрёнее и головокружительнее. Никакого сравнения с тем воздухом, который поступал через шахту в его подземелье!
   Тоннель начал резко сужаться, и вскоре даже такой сухонький старичок, как Иле, с трудом протискивался там, где это без труда делал похожий на подростка горбун. И как долго он может делать это, уподобляясь ужу? Но какой уж с Гри? Ему же должен мешать горб! Или он у карлика гуттаперчевый?
   И вдруг горбун с догорающей свечой в маленькой ручке исчез, будто провалился в колодец. Старик ясно расслышал громкий шелест песка. И, испугавшись, остановился, прислушиваясь к тишине. Его щёк, лба ласково и настойчиво коснулся ветер. Ветер! Этот шалун не целовал Иле тридцать лет. Узник подземелья уже забыл вкус и запах этого поцелуя. И стал захватывать сквозной, нечаянно залетевший в подземный тоннель ветерок широко открытым ртом, будто в подземелье не хватало воздуха, и он задыхался.
   Впереди старика вновь показался призрачный огонёк свечи. Чтобы он не погас, Гри прикрыл его ладонью от ветра, по которому так соскучился Иле. Старик понял, что они достигли цели, что горбун находится наружи, на свободе. Вдохнуть хотя бы один глоток этой свободы старик уже не мечтал. И вдруг такой счастливый случай!
   От прилипших к сердцу благодарных чувств Иле захотелось расцеловать горбуна. Он резко, обдирая локти о камни, пополз вперёд, к призрачно маячившему огоньку. И вдруг провалился на мгновение, будто вылетел в пропасть. Но через секунду упал на песок и покатился по нему вниз. Но его сразу же остановила маленькая, но сильная рука Гри.
   Отряхнувшись от песка и пещерной пыли, старик и карлик поднялись по круче вверх. Сели на краю обрыва, свесив с него вольные ноги. Подрагивающей ладонью Иле гладил пожухлую, но ещё мягкую, нежную траву так, как гладит атласную кожу возлюбленной молодой влюблённый. Старик осторожно вырвал росток и поднёс его к носу. Какой божественный запах! Увядающий росток травы пах землёй, жизнью, свободой. Он источал головокружительные запахи целой, живой Вселенной.
   Гри, чуть склонив шар головы набок, с улыбкой наблюдал за стариком. Он понимал его, потому что сам, пока не обнаружил вход в катакомбы под замком, несколько лет провёл у камина в библиотеке, не видя солнца и звёзд, не вдыхая свежего воздуха. Прикоснувшись к плечу Иле, горбун показал коротким пальцем в небо.
   Небо было чистым и ясным, каким редко бывает осенью над Фентрией. Круглолицая луна в окружении мириад созвездий сияла серебряными щёками. Самое жестокое на этом свете наказание - лишить человека солнца, травы, луны, звёзд, ветра. Так думал старик, и по его морщинистым щекам струились слёзы - такие же жемчужные при лунном свете, как и широкая лента Фентра.
   Иле, не отрывая взгляда от сумеречных далей, отыскал руку Гри и с чувством пожал её. Горбун приподнёс ему лучший подарок из тех, каких он мог желать перед скорой смертью. А почему перед смертью? Разве теперь, когда он на свободе, она - неизбежность? Старик может подняться с кручи и уйти. Вниз по течению реки в Тадийские горы. Или ещё Лучше - в Заоблачные горы, где он знает надёжно скрытую от людей пещеру. Вряд ли он при своих годах и здоровье протянет больше месяца. Но зато на свободе!
   Гри будто бы подслушал его тайные мысли, возбуждённо затряс старика за плечо и энергично начал показывать почему-то в обратную желанию Иле сторону: мол, беги, беги, узник подземелья! Его возбуждение передалось старику, и он готов был пуститься наутёк.
   - А ты? Почему ты не убежишь отсюда? - Вдруг пришла к Иле шалая мысль. - Пошли вместе! Я знаю одно укромное местечко. Дня за три доберёмся. Вдвоём нам легче будет выжить.
   Горбун грустно и отрицательно покачал головой и развёл руки-коротышки в стороны, этим показывая, что никуда не может уйти. Почему? Какая тайная причина держит его в жутком замке Фентрикюша? Но почему он, Иле, медлит? До рассвета не так уж много времени, и дорога каждая минута. Разве у старика нет тайной причины, которая удерживает его на краю кручи над серебристым Фентром? Уйти сейчас в Тадийские или Заоблачные горы для него значит оборвать все нити, связующие его с прошлой жизнью. Он должен перечеркнуть всё. Тридцать лет каторжного труда - рукописи и картины. И месяц свободы. Разве это сопоставимо?
   Но всё равно сегодня или завтра его ждёт печь крематория или вольер с волками. Ждёт всепожирающий огонь его книги и картины. Так есть ли смысл возвращаться в своё подземелье? Разумно ли это? Но если бы Фентрикюш хотел с ним расправиться, он сделал бы это ещё вчерашним утром. Да и нет у кюша необходимости тащить старика в крематорий. Неспроста он целый день не кормил волков. Ещё один день голодной жизни, и волки с огромным аппетитом сожрут старика. До последней косточки. И никакого следа. Будто не жил таковой в Фентрии.
   От представленной жуткой картины старик вздрогнул плечами. И едва не вскочил с кручи, чтобы бежать к Заоблачным горам. До этих гор дальше, чем до Тадийских, но зато там есть пещера с книгами. Но Иле подумал, что в эту минуту не имеет права спасать свою старую, не пригодную для жизни шкуру. У него появилась прекрасная возможность спасти хотя бы часть - лучшую часть - дела своей жизни. Ведь что-то самое дорогое для него и важное для потомков он может спрятать сегодняшней ночью. Спрятать в катакомбах под замком Фентрикюша. Страх перед смертью не стоит тридцати лет его жизни.
   Старик повернул голову в сторону Гри и пристально посмотрел ему в глаза. Горбун не отвернул взгляда. Можно ли довериться ему? Но разве карлик не рисковал своей жизнью, открыв Иле тайну катакомб? Разве за это не казнит его Фентрикюш, если узнает? С превеликим удовольствием! Но что за тайна держит Гри в замке? Жаль, что горбун немой, иначе бы старик расспросил его.
   Хорошо на свободе! Дышится легко, аж голова кружится. И сердцу радостно. Но теперь у старика нет времени, чтобы наслаждаться волей. Он должен до рассвета успеть кое-что спрятать от беспощадной мести Фентрикюша. Хотя бы с десяток самых крамольных фолиантов. И в этом ему должен помочь горбун. Он моложе старика. И может быть, найдёт способ передать труды Иле на волю.
   - Гри! Я с большой радостью ушёл бы подальше от этого проклятого места! Но сегодня не могу... - Иле дружески обнял горбуна за плечи. - Я тридцать лет нахожусь в подземелье. Написал много книг по истории Фентрии, по философии. Правдивых книг. О Фентрикюше. О его отце Лилине Двенадцатом. О дедушке кюша Эви Третьем. Из-за своей правдивости они не нравятся властителю. Ни сегодня-завтра он меня казнит. А книги сожжёт. Выходит, тридцать лет моего труда - коту под хвост. Для меня это страшнее любой, самой жуткой казни. Ты поможешь мне спрятать хотя бы часть книг?
   Гри посмотрел на старика чистыми честными глазами и кивнул в знак согласия.
   - Тогда не будем терять времени! Пойдём!
   Они спустились с обрыва метров на пять к кустам, густо покрывшим кручу. Горбун пропустил старика вперёд, чтобы прикрыть вход в катакомбы кустом.
  
   30.
  
   Полуденное светило, облокачиваясь на облака, не спеша поднималось к зениту. Лёгким бризом прогуливался по верхушкам ракитника и мелко рябил сине-зелёную воду Фентра ласковый ветерок. Беспечные жизнерадостные песни тренькали в лазурном небе жаворонки. А в шелковистых травах неназойливо стрекотали кузнечики.
   Такая благодать, что хотелось вольно лежать, раскинув руки и щурясь от ласкового солнца, целую вечность. Жаль, что у него, Рочера, не могут прорасти крылья на спине. А то он поднялся бы в эту бесконечную лазурь большой белой птицей с рыжим хохлом к облакам, на которые облокачивается солнце, и с высоты бросал бы на землю оптимистические песни.
   Редко Рочер бывал в этом, наверное, самом красивом и душевном месте в окрестностях замка. Вырывался на час-другой раз в неделю с Изной, рискуя нарваться на гнев Фентрикюша. Впрочем, кюш, если бывал в хорошем настроении, позволял своим слугам поплескаться в тёплых водах Фентра.
   Рочер вышел из воды пять минут назад и лежал на спине на нежной траве, наблюдая, как причудливо меняется конфигурация пушистых, будто они были сделаны из хлопка, редких облаков. А Изна плескалась в реке весело, задорно, как маленький ребёнок. И то правда, ей, наложнице Управляющего замком, не часто разрешалось покидать угрюмые стены замка, в которых она была заключена, почти как узник.
   Рочер, оставив в покое от своего любопытства щемящей сини небо и белые облака, повернулся на бок и стал наблюдать за Изной. Какое у неё совершенное белое тело! От золотисто-рыжих её волос отражались солнечные лучи и, казалось, ещё одно, маленькое солнце радостно плескалось в воде. Её нагота была одновременно откровенна и невинна. У Рочера под сердцем зашевелился нежный пушистый комочек, а глаза вспыхнули яркой весенней зеленью.
   Изна будто бы уловила на расстоянии его чувства и желания и, плавно покачивая великолепными округлыми бёдрами, вышла из реки. И начала подниматься на покатый берег, на ходу оглаживая золотистые волосы. Рочер задохнулся от желания вскочить, броситься к ней навстречу, заключить в свои объятия и целовать, целовать, целовать... И, чтобы не умереть от испепеляющей его страсти, он закрыл глаза. Мелко подрагивая каждой клеточкой молодой плоти, ожидал возлюбленную.
   И скоро почувствовал лёгкое нежное дыхание своим разгорячённым лицом. Бархатные, ласковые пальцы коснулись его груди. Рочер вздрогнул всем телом от него и отдал свои губы на растерзание страстным губам Изны. Он ожидал, что мир сейчас перевернётся, опрокинется, закружится в перламутровом хаосе красок. Но нет, он вдруг почувствовал, что страстно и неистово припали к его губам не губы Изны. Это были незнакомый вкус поцелуя и незнакомая страсть.
   Испугавшись, Рочер открыл глаза... и встретился не с зелёным, а с синим взглядом. Встретился не с обожающим, влюблённым, а с алчным взглядом. Как из тумана начали проявляться черты нависшего над ним женского лица. В женщине, неистово целовавшей его, он узнал бывшую наложницу Фентрикюша Ти.
   Рочер, придя в себя от изумления, резко сбросил с себя Ти и вскочил на ноги, прикрывая руками причинное место. С беспокойством посмотрел на реку, но Изны в ней не было.
   - Ты откуда здесь появилась, Ти? - с недоумением спросил он.
   - Из замка естественным образом! - Ти вновь приблизилась к Рочеру. - Почему ты отталкиваешь меня, пренебрегая моей любовью?! Я самая красивая и страстная женщина во всей Фентрии! Ты в этом убедишься!
   - А где Изна?
   - Твоя рыжая стерва утонула! И не стоит о ней жалеть. Через минуту ты убедишься, что она, как любовница, и ногтя моего не стоит! - Ти порывисто бросилась к Рочеру. Цепко окольцевала страстными руками, плотоядно впилась в его губы и повалила на траву.
   - Нет! Нет! Нет! - отчаянно закричал Рочер и с трудом вырвался из объятий ненасытной Ти.
   Рочер с трудом вырвался из объятий наложницы кюша и побежал к реке. С разгону, не останавливаясь, бросился головой в Фентр. В воде открыл глаза и сразу же увидел Изну - утонувшую, безвольно покачивающуюся над песчаным дном.
   - Изна! Изна! - дико закричал Рочер в воде, почему-то не захлёбываясь.
   - Милый! Я здесь! Я с тобой! - ответила ему Изна, Но не та, что утонула, а откуда-то сверху, невидимая. - Проснись!
   Рочер открыл глаза и облегчённо вздохнул: это был всего лишь сон. Это был кошмарный сон, от которого он вспотел, и дыбом встали волосы на его голове. Ещё до конца не пришедший в себя Рочер обнял Изну и порывисто привлёк к себе.
   - Что случилось, мой рыжик? - горячо шептала она. - Тебе привиделся кошмар? Почему ты так громко и безнадёжно звал меня?
   Рочер ещё раз вздохнул, касаясь сухими губами её розового соска. Потом посмотрел на возлюбленную изумлёнными глазами.
   - Разве я тебя звал? Не помню!
   - Звал меня.
   - Странно... Совсем странно. По-моему, мне ничего не снилось!
   Рочер с лёгким сердцем солгал Изне. Не мог же он рассказать ей свой сон - донельзя идиотский. Со своим вспыльчивым характером Изна может приревновать и к виртуальной сопернице. И на полном серьёзе будет измене.
   Поцеловав Изну в щёку, Рочер поднялся.
   - И это всё, что мне перепадёт в такое прекрасное утро? - Изна капризно надула свои полные губы.
   - Я и сам не прочь, моё рыжее чудо! Но ты взгляни на часы...
   Настенные часы показывали без четверти восемь утра. Через пятнадцать минут Главный Советник обязан быть у властителя Фентрии.
   - Нет, я научусь просыпаться в половине седьмого утра! - сказала вдруг Изна. - Это не хорошо, что мы по утрам не любим друг друга. Из-за этого очень длинным кажется день. Я страдаю, когда ожидаю тебя.
   - Что ж, я не против, милая! - ответил Рочер, одеваясь в спешке. - Я тоже люблю тебя и скучаю по тебе весь день! Я согласен, чтобы мы поменяли вечернюю любовь на утреннюю!
   Изна порывисто вскочила на колени и маленькими стала колотить по спине Рочера.
   - Негодяй! Негодник рыжий! Я готова любить тебя день напролёт с маленькими перерывами! А ты не любишь меня! Ты издеваешься надо мной!
   Рочер осторожно отстранил её руки и пошёл к умывальнику.
   - Я люблю тебя и не надеюсь. Я просто пошутил! Ну когда ты привыкнешь к моим шуткам?!
   - Никогда! Потому что с любовью не шутят! - Изна накинула на себя белоснежный халат. - Рыжик! Ты обещал показать мне новые буквы.
   - Сейчас не успею. Но обещаю, что выкрою для этого время, когда вернусь от кюша. - Рочер уселся в кресло, небрежно набивая трубку табаком. - У меня есть несколько минут, чтобы выкурить утреннюю трубку и собраться с мыслями.
   - Ты у меня теперь человек государственный, и поэтому я тебе мешать не стану! - спокойно сказал Изна и занялась своим туалетом.
   А Рочер подумал:
   "К чему мне приснился этот кошмарный и странный сон? Почему именно Ти? Как бы беды не случилось"!
   От этих мыслей Рочер не пришёл в ужас. Каждый в замке, за исключением властителя Фентрии, ждал беды ежедневно, ежечасно. И свыкся с этой мыслью.
  
   Фентрикюш проснулся от солнечного зайчика, по беспечности заскочившего на мужественное лицо Великого кюша. Пред тем, как открыть глаза, кюш крепко зажмурил их. Таким образом он всегда сбрасывал с себя сонливость.
   Властитель Фентрии не разозлился на солнечного зайчика, потому что бесполезное дело злиться на того, кого не можешь наказать. К тому же, он сам виноват - не задёрнул на ночь шторы. Кюш резко, как от яркой вспышки, открыл глаза, но не покинул сразу же постель, как делал это по обыкновению. Так и остался лежать, кулачищем подбив подушку повыше.
   Мало того, что он проснулся очень поздно. Это случалось с ним крайне редко, может быть, раз в пять лет, когда против своей воли увлекался чтением. Но сегодня он ещё и вялость во всех мышцах ощущал. Ленивая нега наполнила всё его тело. Казалось бы, вот так и пролежал бы в мягкой постели целую неделю. И пропади она пропадом эта Фентрия с её проблемами, мелкими людишками и их кознями!
   Великий кюш так испугался своих мыслей, что приподнялся на локте с твёрдом намерением покинуть кровать. Но через несколько секунд безвольно откинулся на подушку. Ничего страшного и крамольного нет в том, что сегодня ему захотелось бездеятельно поваляться в постели. Час, другой, а может быть, и целый день. В конце концов, он властитель Фентрии, может быть, второе лицо после Великого Духа в мироздании. А если Великий Дух - миф, то и первое лицо! А первое лицо вольно поступать, как ему заблагорассудится.
   Кюш ощутил слабый холодок внизу спины. Нет, он должен опасаться так думать, должен ограничить свою гордыню. Его предки-короли искренне верили в существование Великого Духа. А ведь должен быть ещё и Чёрный Дух, его брат, который даровал их королевскому роду бессмертие. Они есть. Тому доказательство - жизнь Фентрикюша длиною в тысячу лет. Тому доказательство - появление фантома Ии.
   Если его бывшая наложница, которую он любил, - не галлюцинация, то существует вечная жизнь для всех. В ином, не телесном облике, н существует! Это означает, что любой смертный фентриец и он, неограниченный властитель этого света, равны? Может быть, та жизнь, откуда на время вернулась Ия, наполнена более высоким смыслом и более уютна, чем жизнь на этом свете? А Фентрикюш, цепляясь за существование на земле, наказывает себя? Своим стремлением к долгожительству продлевает свои страдания?
   Нет, нет! Это наивные и глупые мысли, от которых сразу надо избавиться. А для этого резко подняться и покинуть удобную королевскую кровать. Но как не хочется! Разве он не имеет права просто полежать и подумать о чём-либо другом, более приятном? Отдохнуть от суматошных дел, которые изо дня в день возникают всё новые и новые, и им не будет конца!
   Сегодня он не покинет спальню. А чтобы ему не докучали дурные и назойливые мысли, позовёт Магу и даст ей выходной. В награду за бескорыстную, самоотверженную любовь сегодняшней ночью. Хоть и глупый человек женщина, а всё же живое существо рядом, ощущая которое, не будешь чувствовать себя безнадёжно одиноким в мироздании.
   Фентрикюш удовлетворённо вздохнул, будто решил важное дело, свернул гору. И его рука уже потянулась к колокольчику, чтобы позвонить кухарке. Но чуткое ухо уловило скрип двери в гостиной, недоумевающие осторожные шаги. Верно, это пришёл за поручениями Главный Советник Рочер. Дверь в спальню должна быть открытой, потому что ушла под утро Мага.
   И кюш крикнул:
   - Рочер, проходи в спальню!
   Ожидая своего Главного Советника, Фентрикюш натянул одеяло до подбородка. Почему-то он не хотел, чтобы Рочер видел его обнажённым, будто стеснялся его.
   - Доброе утро, Великий кюш! - бодро поприветствовал его Главный Советник.
   - Я неважно себя чувствую и сегодня вряд ли поднимусь. Поэтому дам тебе необходимые указания, и до завтрашнего утра расстаёмся! - вялым голосом сказал властитель.
   - Ты неважно себя чувствуешь?! - изумлённо прошептал Рочер и этим вывел из себя Фентрикюша.
   - Любой из вас может заболеть, а правитель Фентрии не имеет права?!
   Громовым голосом выкрикнул кюш и сразу же успокоился. Действительно, Великий кюш не имеет права болеть и впадать в депрессию. Бессмертному противопоказано это. Даже если он чувствует себя неважно, он не должен никому это показывать. Но он же бессмертен! Он не должен болеть!
   Нет, сегодня кюш не будет думать об этом. И завтра не будет. И через тысячу лет. Ия, каким-то образом проникшая с того света на этот, выдумывая всякие небылицы, мстит ему. А Фентрикюшу плевать на её месть! Он будет пропускать её слова мимо ушей.
   - Вот что, Рочер... Сегодня ты должен сделать два дела. Съездишь в Высший Совет и объявишь им, что через три дня я провожу совместные учения гвардейцев замка и гвардейцев Высшего Совета. И те, и другие совсем распустились, поотрастили от безделья животы!
   - Хорошо, Великий кюш! Это несложное поручение.
   - А теперь посложнее... Имя моей старшей наложницы Би каким-то образом ассоциируется у меня с именем Тё. Почему - не могу вспомнить. Выясни-ка, может быть, их что-то связывает?
   - Это всё? Я могу идти?
   - Ступай! И не вздумай тревожить меня до завтра. Даже если в Заоблачных горах случится землетрясение. Кликни мне Магу, пусть принесёт мне завтрак!
   После того, как ушёл Рочер. Фентрикюш с недоверием и удивлением прислушался к себе. Вроде бы все ощущения - как всегда. Нигде не покалывало, не болело. И всё же... Руки, ноги были ватными, а сердце билось слишком размеренно, словно нехотя.
   Кюш покинул кровать, чтобы облачиться в пижаму. Хотелось пить, но он не прихватил в спальню кувшин с вином. Почему-то сторожко, на цыпочках, будто боялся кого-то разбудить, прошёл в гостиную. А и правда - боялся разбудить призрак Ии. Хоть она и обещала не тревожить его некоторое время, Фентрикюш не верил этому до конца. Слишком коварно женское племя, даже в виде фантома!
   Властитель Фентрии бесшумно, будто ночной тать, подошёл к серебряной бадье, которая каждое утро наполнялась горничными ключевой водой. Подхватив большой серебряный ковш и щедро зачерпнул им воды. Жадно погрузил губы в ледяную влагу. И вдруг взрыкнул от боли, резко ударившей в правый коренной зуб.
   Боль была столь сильной и неожиданной, что у него перед глазами поплыли цветные круги. Отпущенный на волю ковш серебристой уткой нырнул в просторную бадью. Опешивший Фентрикюш, держась за правую щёку, бочком-бочком сделал три шага к креслу и мешком с опилками безвольно рухнул в него. Проклятая Ия! Она не лгала. Кюш превратился в обыкновенного смертного. Где-то бродит по Фентрии его таинственный сын, замышляя убийство отца. Ему было за что мстить властителю Фентрии. А жажда мести - самое жуткое и невыносимо притягательное из всех желаний человеческих. Редко кто, если подворачивался случай, устоял перед тем, чтобы не заразиться этой неизлечимой болезнью.
   Зуб постепенно успокоился, но в сердце Фентрикюша задержалась смутная тревога. Это всё означает, что кюш обречён. Рыжая красотка из Кидии двадцать лет назад переиграла его, как новичка в шахматы. Он даже не подозревал, какой тонкий и вероломный ход она сделала перед своей смертью. Если бы властитель Фентрии узнал о нём двадцать лет назад, он принял бы контрмеры. Он разыскал бы рыжего отпрыска рыжей наложницы и послал бы его вслед за матерью!
   Но как же смогла Ия, запертая в глухой, без окон комнате обвести его вокруг пальца?! Это дело рук умной и коварной Ужи! Фентрикюш слишком доверял своей ключнице. Он ведь и её тоже отправил в крематорий, чтобы Ужи унесла с собой тайну рождения ребёнка и смерти Ии. Но ключница успела отомстить властителю Фентрии за жестокость. И как отомстить!
   Всё кончено. Для Фентрикюша всё кончено. Теперь у него не осталось никаких сомнений. Тысячу лет он не знал что такое физическая боль. Даже когда в его сердце вонзила нож жена гончара, кюш испытал лишь мгновенную боль, на одну секунду. Наверное, бесполезно разыскивать своего сына от Ии. Теперь от своей судьбы не убежать. Убьёт, не убьёт его сын, он всё равно умрёт. Но пять лет! Пять лет для обыкновенной человеческой жизни не так уж и мало. И, если не осталось ничего другого, он должен выцарапать у судьбы хотя бы этот ничтожно малый срок.
   Но почему он, Великий кюш, так безнадёжно запаниковал? Ия вернулась из таинственного иного измерения, наверняка, обладающей колдовскими чарам. И апатия, и зашедшийся от ключевой воды зуб, и другие болезненный ощущения - это последствия её мстительного колдовства. Кто она, Ия, м кто Чёрный Дух?! Разве позволит последний победить себя рыжей выскочке из поганого людского племени?! Нет никакого ребёнка. Месть Ии надо пережить, как восстание Гера. И всё вернётся на круги своя, - успокаивал себя Фентрикюш. И не успокоил.
   Фентрикюш решительно покинул кресло, подошёл к столу, выдвинул ящик. Взял золотую табакерку и курительную трубку. Другой рукой прихватил за уродливо согнутую шею графин с вином и со всем этим вернулся в спальню.
   Отпив из графина добрую четверть вина, властитель Фентрии взобрался на кровать, подбил повыше подушки и, опёршись на них спиной, начал набивать трубку с такой сосредоточенностью и старательностью, будто выполнял важную работу.
   - А плевать мне на всё! - сказал он вслух. - Плевать на Фентрию! Плевать на мироздание! Я буду отдыхать и наслаждаться! И спокойно ждать, когда придёт рыжий ублюдок с отточенной саблей и снесёт мою королевскую голову!
   Фентрикюш с удовольствием затянулся табачным дымом и с наслаждением кольцами стал выпускать его изо рта, как любил это делать когда-то давно, может быть семьсот или восемьсот лет назад. Властитель сделал великую глупость, казнив Ию. Он мог быть счастливым, как его отец, Лилин Двенадцатый, целых двадцать пять лет! Но ведь вместе с Ией он казнил ребёнка! Он казнил ребёнка! Рыжего наследника престола нет и быть не может! Разве в Фентрии не осталось красивых и умных женщин, в одну из которых он может влюбиться? Она родит ему сына, и они будут счастливы четверть века!
   В гостиной скрипнула дверь. Это, верно, Мага с завтраком. Зачем ему нужна эта наивная и глупая клуша? Пусть глупая и наивная, но кухарка избавит его от одиночества, которое для него сейчас, как никогда, опасно. Призрак Ии досаждает ему, когда он остаётся один на один с собой. К умным беседам с ним кюш сегодня не расположен. Он желает безмятежно отдыхать, положив голову на мягкие и уютные женские груди.
  
   31.
  
   - Мне необходимо серьёзно поговорить с тобой, Би! - сказал Главный Советник, присев на кровать в комнате старшей наложницы Фентрикюша. В комнате, где раньше жил евнух Бун. Рядом с собой он положил довольно объёмный свёрток. - Но наш разговор никто не должен слушать даже случайно, даже обрывками. Иначе сегодняшний день может оказаться последним в моей жизни.
   - В таком случае нам придется говорить шёпотом. Любая из наложниц в этом гареме - наветчица. Каждой хочется выслужиться перед Великим кюшем, особенно после случившегося с Фи и Ти! - Би, поправив волосы, присела на краешек стула. Выглядела она не выспавшейся, уставшей, но это почти не отразилось на её красоте и женственности. У Фентрикюша вкус на женщин был отменным.
   - Сядь рядом со мной, Би! Так мы лучше будем слышать друг друга.
   - А если в гарем войдёт кюш? Что он о нас подумает? - сомневалась старшая наложница.
   - Фентрикюш, как это ни странно, приболел и сегодня не покинет свои покои.
   - С таким энергичным красавцем, как ты, и рядом? Это опасно для соскучившейся по любви молодой женщины. А вдруг я тигрицей наброшусь на тебя? - иронически усмехнувшись, сказала Би, всё же с опаской присаживаясь на кровать рядом с Главным Советником.
   - У нас нет времени для подобных шуток, Би! Почему у тебя такой уставший вид?
   - Я до утра читала книгу, которую ты мне принёс. Сожгла трёхдневную норму свечей и две, припрятанных покойным Буном. Придётся тебе выручать свою подругу.
   - Это не проблема. Учитывая то, что сегодня ночью тебе придётся покинуть замок. - Рочер доверительно положил руку на её плечо.
   - Покинуть замок? Зачем? Почему? - Би разволновалась, ало вспыхнули её тугие щёчки.
   - Успокойся! Пребывать здесь для тебя становится небезопасно. Ты можешь стать разменной монетой в жестоких мужских играх. Фентрикюш впервые поставил твоё имя рядом с именем твоего отца Тё. А твой отец, как я тебе говорил, - предводитель шайки разбойников. Великий кюш поручил мне разузнать, каким образом вы взаимосвязаны. Поверь мне, в ближайшие дни тебя не ожидает ничего хорошего!
   Би побледнела. Мелко задрожали руки на её коленях. Рочер по-дружески прижал её к себе.
   - Но... Отец - это одно, а я - другое. Кюш взял меня в наложницы, когда я после смерти матери жила одна.
   - Фентрикюш так охладел к своему гарему, что с лёгкостью избавится от любой из наложниц. Достаточно ничтожного повода, чтобы любая из вас оказалась в резервации. Я там был. И поверь мне: шагнуть в огнедышащую пасть крематория - это предпочтительнее для нормального человека
   - Допустим, ты поможешь мне бежать из замка... И что дальше? Где мне скрываться от гнева Фентрикюша? Полковник Зуа - мой враг. Я отказала ему за месяц до знакомства с кюшем. Он всё сделает, чтобы разыскать меня и отомстить. И твоя благосклонность ко мне не спасёт!
   - Почему? Разве я не второй человек в иерархии правителей Фентрии? - удивился Рочер.
   - Не обижайся, но ты - калиф на час. Власть не терпит честных и добрых! - Би опять иронически усмехнулась и погладила Главного Советника по плечу. - За твою жизнь я боюсь больше, чем за свою.
   - Я не наивный мальчик и понимаю шаткость своего положения. Но вернёмся к нашим баранам. Я помог бы тебе бежать к твоему отцу, но не знаю, как это сделать.
   - Во-первых, и я не знаю этого. Отец сам находится в бегах, вне закона и вряд ли будет мне надёжным защитником. Во-вторых... Я не в восторге от своего папеньки. В смысле его моральных качеств. Я лучше останусь в замке и попробую по душам поговорить с Фентрикюшем. Почему дочь должна отвечать за грехи отца?
   - Хотя бы потому, что кюш может использовать тебя в качестве заложницы, чтобы загнать в угол Тё.
   - Вряд ли у Тё вздрогнет сердце, если меня даже сожгут в крематории. Он недолго жил с мамой и со мной, но натерпелась я от него немало.
   - Оставим в покое твоего отца-разбойника. До ночи я что-нибудь придумаю. Тебе ничего не даст разговор с Фентрикюшем. Душа у него, по-моему, отсутствует. Он ни во что не ставит женское племя и даже не станет слушать тебя. Тем более проявлять участие в твоей судьбе!
   - Но я боюсь, что, спасая меня, ты погубишь себя. Я не могу пойти на это!
   - Я - мужчина, и моя безопасность - это моя проблема. Я принёс тебе мой костюм. Переоденешься, когда за тобой придут мои люди. Спрячь в тайник, в котором ты хранишь книгу.
   - А книга? - недоумённо спросила Би.
   - Книгу ты мне сейчас вернёшь. Он может стать серьёзной уликой против меня. - Рочер поднялся. - Мне надо уходить, Би. До вечера осталось не так уж много времени.
   - Спасибо тебе, Рочер за заботу обо мне.
   Осенний день выдался редкостно погожим. Солнце светило вовсю, ловко уворачиваясь от редких и неплотных облачков, плывущих по щемительно синему небу, весело и отчаянно перекликались трелями вездесущи птахи.
   Но Главному Советнику будто бы не было дела до ликования природы, он никак не разделял её оптимизма. Его мучили сомнения и дурное предчувствие. Он не знал, он был уверен, что надо спасать Би. И не мог поступить иначе, потому что никогда не простит себе её погибели. Но Рочер так же знал, почти уверен был, что это для него не кончится добром.
   "Ну и пусть! - отчаянно подумал он. - Всё равно судьба моя предрешена. Я выбрал себе путь мужчины и воина, а не жалкого, дрожащего от страха раба"!
   От этой мысли на душе у него сделалось веселее и спокойнее. Он не Фентрикюш, и не сумеет обмануть свою судьбу. Он уважает себя и встретит свою погибель с гордо поднятой головой, как это сделал брат Бусса Кресс. Его верный помощник и друг грациозно, с достоинством восседает на вороном коне. Он едет рядом с Рочером - опытный и бесстрашный, готовый сложить голову за рыжего неоперившегося птенца. От осознания только одного этого гордостью за себя наполнилось сердце Главного Советника. Сзади их беззаботно подпрыгивали на гвардейских сёдлах и беззлобно подшучивали друг над другом Дац и Уил. Эти двое как-то сразу сошлись друг с другом, будто были братьями.
   Отряд Главного Советника проезжал грязными улочками Висбура, мимо двух и трёхэтажных домов с балконами, увитыми плющом, мимо низеньких и неопрятных лавчонок, приклеившимся к каменным домам. Кони весело цокали подкованными копытами по булыжной мостовой Висбура. Висбурцы, в отличие от жителей остальных провинций, принадлежавшие Великому кюшу, были неплохо осведомлены о жизни в замке и почтительно отступали в сторону перед эскортом нового Главного Советника, а некоторые даже кланялись на всякий случай.
   И всё равно для большинства из них он был рыжим выскочкой. По столице поползли слухи, что Рочер был сыном Фентрикюша от неизвестно куда пропавшей рыжей наложницы. Иначе чем объяснить столь быстрый и неожиданный взлёт карьеры совсем мальчишки? Но об этом сам Рочер ещё не знал. И с изумлением отвечал на поклоны висбурцев поклонами своей отчаянной рыжей головы.
   Впереди за просторной, утопающей в хризантемах всех расцветок площадью показался величественный Дворец Высшего Совета Фентрии - четырёхэтажный особняк с колоннами и лепными наличниками окон. Перед парадным крыльцом всадники спешились. Рочер поднялся на крыльцо, и тут же скрестившимися пиками ему преградили путь два широкоплечих гвардейца-охранника. В отличие от одевавшихся в синее гвардейцев Фентрикюша, они были в красных камзолах.
   Вот где пригодился документ, выданный Фентрикюшем. Один из гвардейцев, прочитав его, вытянулся в струнку. Последовал его примеру и товарищ.
   - Председатель Высшего Совета на месте?
   - Господин До-Ис в своём кабинете! - чётко и громко ответил старший из охранников. И изумлёнными глазами проводил Рочера. Он недоумевал: что за должность такая - Главный Советник Фентрии? И почему им является безусый юнец?
   Внутри дворец был напичкан гвардецами-охранниками, будто они здесь дневали и ночевали. Пока Рочер поднялся на второй этаж, ока прошёл по длинному широкому коридору до кабинета Председателя, он насчитал их более десятка. Во дворце, кроме жирующих сорока восьми членов Высшего Совета, было что охранять. Убранство, по сравнению с замком Фентрикюша было богатое. Даже ручки на дверях - из чистого золота.
   На двери в приёмную Председателя висела золотая табличка, на которой бусинками чёрного жемчуга было написано:
   Председатель Высшего Совета Фентрии До-Ис
   У двери стоял дюжий гвардеец в красном камзоле, шитом золотом, который трещал на его плечах. Охранник лениво преградил путь Рочеру пикой. И посмотрел на посетителя в недорогих одеждах с презрением.
   - Вам назначено? На который час? - спросил он сквозь зубы.
   На какую-то секунду Рочер растерялся, будто был не Главным Советником, а жалким просителем. Сколько апломба было в этом простом гвардейце, будто он охранял самого Великого Духа! Прав был Фентрикюш: разжирели от безделья не только члены Высшего Совета, но и его гвардейцы.
   - Быстро доложи обо мне своему жирному хозяину, пока я тебе не устроил взбучку! - Наконец-то пришёл в себя Рочер.
   У охранника поползли брови вверх от наглости жалкого просителя. У него возникло намерение проткнуть пикой наглеца. Но хватило ума сначала спросить:
   - А кто таков будешь, сопляк? Посланник Великого Духа?
   - Почти угадал, идиот! - Рочер сунул под нос гвардейцу свой мандат.
   Тот, прочитав, изменился в лице, шустро открыл дверь в приёмную и крикнул кому-то, видимо, тоже охраннику:
   - Доложи До-Ису! Прибыл Главный Советник Фентрии!
   Через пару минут из приёмной выскочила растрёпанная розовощёкая девица с бесстыже-карими глазами. Она не успела застегнуть верхние пуговички на блузке, и гвардеец, поймав взглядом почти обнажённые груди развратницы, плотоядно облизнулся.
   Расплывшийся, как годовалый боров, краснощёкий До-Ис, заискивающе посвёркивая маленькими глазками водянисто-голубого цвета встречал Рочера в приёмной.
   - Рады вашему изволению посетить Высший Совет, уважаемый Главный Советник Великого кюша! Наслышаны, наслышаны, и от чистого сердца поздравляем! Мы ради, что теперь есть управа на этого хамоватого Хэма!
   - И на вас тоже! - с неприязнью бросил через плечо Рочер, направляясь в кабинет.
   Главный Советник едва не ошалел от роскоши апартаментов Председателя. Гостиная Фентрикюша по сравнению с ними выглядела жалким запущенным хлевом. И не поймёшь, кто же на самом деле правит Фентрией.
   До-Ис мелкими, угодливыми шажками поспешил за Главным Советником в свой же кабинет. И в глазах его спряталась тревога. Кого-кого, а Фентрикюша он побаивался.
   - С чем пожаловал, господин Главный Советник? - всё так же заискивающе спросил Председатель. И не рискнул усесться в своё роскошное кресло. Сел на один из стульев для посетителей, который жалобно скрипнул под ним.
   Рочер сел напротив него. Ещё раз презрительным взглядом обвёл вызывающе богатый кабинет До-Иса. Улицы Висбура тонули в грязи, пышным цветом расцветала в Фентрии преступность, голодных, раздетых беспризорников не успевают отправлять в питомники, половина жителей нищенствует, а тут тратятся тысячи тафранов на золотые безделушки, на похабную роскошь.
   - Да-а!.. - только и сказал Главный Советник. После увиденного он поневоле станет ярым сторонником идеи Фентрикюша переселить Высший Совет в замок. Рочер хотел тут же устроить разнос До-Ису, но благоразумно сдержал себя. Обретать в начале карьеры такого могущественного врага - это глупо. И напрасно боялся, потому что Председатель Высшего Совета был уверен, что Рочер - тайный сын Фентрикюша. - Я пришёл с поручением от Великого кюша. Через три дня гвардия Высшего Совета должна прибыть в замок для совместных учений с гвардией кюша.
   - Как так можно?! - не сдержался До-Ис, пыхтя и отдуваясь. - Эти три дня во дворец Высшего Совета со всей Фентрии активно свозятся налоги за год! Оставлять дворец без охраны опасно!
   - Хорошо. Оставьте десятерых самых лучших. Остальные сто девяносто должны быть в замке! - Рочер покинул стул. Ему было неприятно смотреть на До-Иса, не то, чтобы беседовать с ним. - Всё! Я передал приказ Фентрикюша. Если тебя что-нибудь не устраивает, обращайся непосредственно к властителю Фентрии!
   - Мы пришлём сто девяносто гвардейцев на учения! - обречённо сказал Председатель Высшего Совета.
   На прощанье Рочер не выдержал, бросил До-Ису через плечо:
   - Слишком уж вы шикуете, господа законодатели! Слишком!
   До-Ис не пошёл провожать этого выскочку Главного Советника. Перебрался в широкое кресло, обтянутое парчовым бархатом, и утонул в нём. Сидел, обиженно скривив губы, пытаясь размышлять над услышанным от Рочера.
   - Что такой удручённый? - спросил Бусс, когда Рочер вскочил в седло.
   - Я думал, что кюш - зло для Фентрии. Но ещё страшнее зло - Высший Совет, призванный заботиться о народе!
   - Понимаю тебя. Год назад я видел апартаменты народных избранников, когда приезжал с депешей к До-Ису. Нет порядка в Висбурской провинции и в замке, но в провинциях, которые контролирует Высший Совет - абсолютный бардак!
   - Одного дармоеда прокормить легче, чем полсотни! - с иронией ответил ему Главный Советник и отрешённо, надолго задумался. Больше другого его волновала судьба Би. Об остальном Рочер будет размышлять потом. И, проехав шагов двести в сторону пекарни Ида, спросил у Бусса:
   - А скажи мне, почему народ, который с лёгкостью поднял на восстание против короля Гер, молчит? Ведь, говорят, пятьдесят лет назад порядка было больше, нежели сейчас.
   - Против чего и против кого подниматься? В Фентрии народная демократия. Раз в пять лет избирается Высший Совет, в котором вот уже двадцать лет меняются только умершие. К тому же, нет новых героев, способных замутить сознание масс и повести их за собой.
   - А ты мог бы возглавить народ? Ведь ты благородный и далеко не дурак! - Рочер испытывающе посмотрел на Бусса.
   - Народному вождю противопоказаны эти качества. Вожак народа должен быть хитрым, вероломным и самолюбивым, каким и был Гер. А ты с какой стати это спрашиваешь? - Бусс от удивления даже коня остановил.
   - Из чистого интереса.
   - Даже не думай, Рочер! Нынешний народ не достоин жертв. Против кого его поднимать? Сбросишь Высший Совет, выберут новый, такой же. Против кюша подниматься бесполезно. Он неуязвим и бессмертен. Печальная судьба Гера тому убедительное подтверждение. Власть портит людей, даже если они сопротивляются этому. Увы, так было и так будет.
   - С чего ты взял, Бусс, что я об этом думаю? Кое-что полезное для народа Фентрии я смогу сделать будучи Главным Советником Возможно, что гораздо больше, чем во главе восставших.
   - Ты юн, но мудр, Рочер! - без потайной иронии воскликнул гвардеец. - Тебя ждут великие дела!
   - Или печь крематория... - Рочер иронически усмехнулся.
   - Что ж, и этого нельзя исключать... - с грустью согласился Бусс.
   Ид, склонивши голову на грудь, дремал на крыльце перед своим домом. Пригрелся на ласковом солнышке! Двери хлебной лавчонки были открыты. Вход в лавку охранял стареющий палевый пёс. Хлебные полки были пусты наполовину, значит, дела у пекаря Ида шли неважно.
   Главный Советник, легко соскочив с коня, весело крикнул, вспугнув пекаря:
   - Эй, хозяин! Тащи восемь белых и больших булок! Заплачу втридорога!
   Ид подхватился с крыльца вспугнутым зайцем, осоловелым от сна взглядом обвёл приехавших, сорвался с места навстречу Главному Советнику, споткнулся, едва не упав. Но своего хозяина обогнал палевый пёс, с отчаянным лаем набросившись на Рочера, пытаясь ухватить его за ногу.
   - Прочь, прочь, сучье племя! Это же господин Главный Советник! - закричал на собаку пекарь.
   - А ему плевать на субординацию! Ему одинаково - что висбурский бродяга, что Фентрикюш. В отличие от людей, он служит одному, пусть даже нищему хозяину и никогда его не предаст! Среди нас, человеков, такие экземпляры попадаются редко! - увёртываясь от пасти разъярённого пса, весело ответил Рочер и поздоровался с Идом за руку. - Ну ладно, убирай свою собаку и тащи булки! Пусть мои молодцы подкрепятся. А потом мы поговорим с тобой с глазу на глаз в укромном местечке.
   После того, как спутники Главного Советника получили по две булки, Рочер и пекарь удалились в особняк. Там Ид накрыл скромный стол из вина, булок, мяса и фруктов.
   - Что, плохи дела, пекарь? Куда же подевались твои покупатели?
   - А-а!.. - Ид безнадёжно махнул рукой. - Убийство Буна во дворе пекарни не добавило моей лавке популярности. К тому же, кто-то распространяет обо мне неприличные сплетни. По всей видимости, моя жена со своими головорезами. Отец говорил, что вчера вечером их видели в этом районе Висбура.
   - С этой проблемой мы постараемся справиться. Сегодняшней ночью устроим возле твоего дома засаду. - Рочер с удовольствием выпил кубок вина, а булку только понюхал. - Ты мог бы как-нибудь спровоцировать банду твоей жены?
   - Как? Едва начинает темнеть, как я закрываюсь на все крючки и запоры. И отец боится выходить на улицу! - уныло ответил пекарь.
   - Вот как раз сегодня ты должен до полуночи что-то делать в своём дворе, и ворота у тебя должны быть не запертыми.
   - Хорошо... - как-то неуверенно, с испугом ответил Ид. Ему, конечно же, не улыбалось быть приманкой для бандитов.
   - А теперь весьма серьёзный разговор...- сказал Главный Советник. - Нас не могут подслушать?
   - В особняке, кроме мышей и меня, нет ни одной живой души. Но на всякий случай давай поднимемся наверх.
   Уже на втором этаже в небольшой комнатушке, служившей спальней Рочер сказал пекарю:
   - Я отнёсся к тебе, Ид, по-человечески. Сегодня могли готовить для тебя виселицу или разжигать печь крематория. Наступило время отплатить добром тебе.
   - Я рад служить тебе, Главный Советник, даже если это будет угрожать моей жизни!..
   - Извини, что лишний раз проверял тебя, но дело весьма деликатное... У тебя найдётся место, где можно спрятать женщину на несколько дней?
   - Женщину? Ты же знаешь, как я отношусь к этому вероломному племени.... Впрочем, это не имеет никакого значения! - Ид преданно смотрел в глаза Рочеру. - И кто эта женщина?
   - Это для тебя важно?
   - Извини, господин Главный Советник. Я могу спрятать её в дальней комнате, где хранятся семейные реликвии. Там нет окон, но несколько дней прожить можно. Лишь бы её не выследили мои враги.
   - Я их уничтожу в ближайшие дни и постараюсь скорее забрать женщину. Если её найдут у тебя, не сносить головы ни ей, ни тебе, ни мне!
   - Так серьёзно?.. Можно подумать, что это наложница самого Фентрикюша!
   Рочер решительно рубанул воздух рукой.
   - Придётся довериться тебе полностью. Ты попал в точку. Это наложница Великого кюша. Но и это обстоятельство - не самое серьёзное.
   - Она совершила ужасное преступление? - Сошёл с лица пекарь и поперхнулся вином.
   - Нет, она ещё и дочь Тё. Фентрикюш начинает об этом догадываться, и ей грозит опасность. Пока она побудет у тебя, а за это время я найду способ переправить её к отцу.
   - А как сама она относится к твоему второму предложению?
   - К тому, чтобы отправить её к отцу?
   -Да.
   - Честно говоря, не в восторге! - Главный Советник с подозрением взглянул на Ида. - Тебе известно о Тё гораздо больше, нежели ты о нём рассказал?
   Пекарь подошёл к Рочеру почти вплотную.
   - Я могу тебе устроить интересную встречу, - сказал он почти шёпотом. - Но ты должен мне обещать, что не причинишь и ничтожного вреда человеку, с которым я тебе сведу.
   - Он что, преступник?
   - Да. Поневоле. Его разыскивают и Высший Совет, и Чёрный Хэм, и Тё. И все с удовольствием казнят. Вот такой парадокс. Ко всему прочему, он ещё и мой двоюродный брат.
   - Вспомнил! Его очень упорно разыскивал Чёрный Хэм. И даже кюш в курсе дела. Его зовут Иц?
   - Он. Но ты не знаешь истинной правды. И не узнаешь, пока не встретишься с ним. Кстати, никто больше него, не расскажет тебе о разбойнике Тё. - По бледному лицу пекаря, по его дрожащим губам было видно, что он боялся Главного Советника, не доверял ему до конца.
   - Успокойся, Ид! О твоём брате не узнает никто. Эта тайна умрёт вместе со мной. Мы должны доверять друг другу. День, когда Фентрикюш узнает, что я помог бежать его наложнице и дочери Тё, будет последним в моей жизни.
   - Извини, господин Главный Советник! - Пекарь в смущении опустил глаза. - Нам надо будет пройтись к берегу Фентра без твоих охранников. Я понимаю, что ты доверяешь им, но я не имею права рисковать жизнью брата.
   - Хорошо. Я не могу быть уверенным до конца в двух своих охранниках. Но довериться гвардейцу Буссу - то же самое, что довериться мне.
   Ид на несколько секунд задумался.
   - Ну, раз ты в нём так уверен... Как я понимаю, не ты лично приведёшь дочь Тё ко мне. Это было бы легкомысленно. Если вы с Ицем поймёте друг друга, наложницу Фентрикюша надёжнее спрятать у него.
   - Если твоего брата уже полгода не может разыскать вся Фентрия от разбойников до Чёрного Хэма, то, наверное, надёжнее места не сыскать! - Главный Советник ободряюще хлопнул Ида по плечу. - А ты, пекарь, не так прост, как я думал!
  
   32.
  
   Перед нешустрой лошадёнкой пекаря Ида, запряжённой в телегу пробежала чёрная кошка, и он отчаянно, громко, будто наехал на живого человека, закричал:
   - Тпру! Тпру!
   Лошадёнка остановилась и замерла, как вкопанная. Ид умоляюще оглянулся на Главного Советника, восседающего на гарцующем белом коне. Рочер рассмеялся.
   - В приметы, Ид, нынче в Фентрии верят самые глупые и наивные женщины. А ты как-никак мужчина, учитывая твою активную жизненную позицию в отношениях с Буном! - И Рочер стеком стеганул по крупу кобылёнку пекаря.
   А та лишь одарила его изумлённо-презрительным фиолетовым взглядом. И оскалила по-волчьи жёлтые зубы.
   Нелепую ситуацию разрешил Бусс, направив своего вороного через невидимую линию, по которой пробежала чёрная кошка.
   - Ну, всё, Бусс! - сказал Главный Советник, догнав его. - Откажет тебе Фи сегодня в нежности и ласках!
   - А ну её к Чёрному Духу! - Беззлобно сплюнул сквозь зубы гвардеец. - Только под утро и дала уснуть! Как с цепи сорвалась! Придётся тебе, господин Главный Советник, писать отдельный указ для наложниц своих охранников об ограничении некоторых своих аппетитов.
   - Её тоже можно понять - Фентрикюш три месяца в свой гарем не заходил!
   - В таком случае, пусть кюш прибавляет в жаловании, раз я за него отдуваюсь.
   Впереди показалась неброская рыбачья лачуга, в которой жил отец Ида. Домик, оштукатуренный глиной и выбеленный мелом, сиротливо ютился на высоком берегу Фентра между двух старых раскидистых ив. Старый Осо поджидал гостей из замка, приложив ладонь к бровям, будто ему мешало солнце, хотя оно не по-осеннему бросало лучи в лица подъезжающих.
   - С чем приехали? - неприветливо спросил рыбак, хотя хорошо знал Рочера, доставляя для кухни Великого кюша рыбу. И этим чуть не вывел из себя Бусса, нервно сжавшего рукоять стека.
   - Спокойно, Бусс, спокойно! - приказал Рочер и спрыгнул с коня. - Что неприветливый такой, Осо?
   И тут только заметил Главный Советник, что правая щека старика рассечена и кровоточит.
   - Кто тебя спросил Рочер, приобняв Осо за плечи.
   - Они были? - спросил Ид, выбравшись из телеги.
   - Твоя бывшая сучка с негодяями-любовниками! - Рыбак сердито зыркнул из-под седых кустистых бровей. - Улов забрали, грозились убить и сжечь дом!
   - Давно ушли? - И Бусс спешился.
   - Четверть часа назад. Вон по той дороге! - Старик показал на просёлочную дорогу между ракитником, ведущую в город. - К тебе, верно, направились, Ид. Не умрём мы с тобой своей смертью, сынок!
   - Умрёте в срок, отведённый Великим Духом, и своей смертью. Это я тебе обещаю, Осо! - с горячим убеждением сказал Рочер. - Бусс! Мы тут без тебя обойдёмся. А ты скачи к особняку пекаря. Может, успеешь перехватить их. Они же пешие. Или на конях?
   - Кто их знает! Ко мне вышли пешие. А коней, может, в ракитнике спрятали.
   - Вряд ли, - размыслил Главный Советник. - В любом случае, поспешай, Бусс!
   Гвардейца не надо было уговаривать. Через минуту он уже скрылся в ракитнике.
   - Отец, господин Главный Советник прибыл сюда, чтобы встретиться с Ицем, - сказал Ид.
   - Какой Иц?! Ты с ума сошёл, Ид?! - Старик готов был наброситься на сына с кулаками. - За сколько тафранов ты предал своего брата?
   - Успокойся, Осо! - Рочер положил руку на его плечо. - Ид не предавал брата. С головы Ица даже один волосок не упадёт! Я увёл из-под смерти твоего сына, а теперь мне требуется помощь Ица.
   - Чем тебе может помочь человек, полгода просидевший в подземелье? - Рыбак усмехнулся. Он всё-таки уважал бывшего Управляющего замком за незлобивость характера. И распахнул перед ним дверь своей лачуги.
   - Может. Во-первых, кое-что важное мне расскажет. А во-вторых... Впрочем, об этом позже! - Рассмотрев скромный интерьер жилища рыбака, состоящего из камина, кровати, стола, трёх стульев и двух сундуков, Рочер в недоумении остановился в середине лачуги. - И что? Где вы прячете Ица? Далеко идти?
   - А идти никуда не надо! - Осо подошёл к сундуку у стены, открыл крышку.
   Рочер заглянул в сундук. Он был набит новыми сетями.
   - И что ты этим хочешь сказать, Осо? - не понимал Главный Советник.
   - Всё просто! - Рыбак, ловко суча руками, вытащил сети из сундука.
   Рочер опять заглянул в сундук. Он был пуст. Его чистое днище не вызывало подозрений.
   - Вы разыгрываете меня? - уже с раздражением спросил Главный Советник. - У нас мало времени, чтобы тратить его на шутки.
   - Разве мы, жалкие рабы Фентрикюша, смеем шутить с его Главным Советником! - с иронией сказал Осо. - Нет у тебя хватки Чёрного Хэма. Тот уже перевернул бы вверх дном сундук и всё вокруг грыз зубами!
   Старик наклонился над сундуком и молотком постучал в днище условным стуком. Рочер запомнил: два-три-три-два. Сложно и долго, зато надёжно! - подумал он.
   - Ну что, Ид, идите! - сказал Осо. - Я буду ждать вашего условного сигнала.
   Главный Советник с пекарем залезли в сундук и спустились по лестнице в подземелье. Рочер зажёг дополнительную свечу. В подземелье стояло несколько бочек с солёной рыбой, несколько корзин с яблоками и грушами, пару мешков с зерном, от которых шуганула в нору мышь.
   - И где же ваш Иц? - недоумевал Рочер.
   - Иц! Это я, Ид! - громко сказал пекарь.
   После его слов вдруг зашевелилась, пошла в сторону одна из бочек с рыбой - та, которая была без крышки и наполненная на четверть. Из открывшегося лаза высунулась большая круглая голова с добродушным солнцеобразным лицом. Добрые серые глаза, застенчивая улыбка - этот Иц совсем не походил на закоренелого преступника.
   - Вот это корпорация! - Главный Советник восхищенно прищёлкнул языком. И спустился в ещё одно подземелье.
   Оно было довольно просторным: здесь спокойно могли разместиться десять человек. И кое-что было для нормальной человеческой жизни: стол, стул, две кровати, кувшин с водой. На толе - несколько книг. Удивительно, но не чувствовалось спёртости воздуха, характерной для подземелий.
   - Кто это с тобой? - с тревогой спросил Иц.
   - Главный Советник Фентрии Рочер, - гость из замка представился сам.
   - Ты за мной? - как-то обречённо спросил Иц.
   До чего же безобидным был вид этого крепыша в тёплой фуфайке и сапогах, обитых мехом! Но в то же время узник подземелья легко и громко выдохнул воздух. Видно, не сладко ему пришлось последние полгода. Добровольное заключение пострашнее принудительного.
   - Нет, Иц! - ответил Рочер. - Мы к тебе по делу.
   - Присаживайтесь на кровать! - пригласил он. - К сожалению, угостить вас нечем. Солёная рыба и хлеб - всё, чем я располагаю.
   - Ничего. Мы кое-что с собой прихватили! - Главный Советник снял с плеча походную сумку, в которой оказалось вино, мясо, булки. - А каким образом сюда поступает воздух?
   Иц поднёс свечу к потолку подземелья, и Главный Советник заметил под потолком торчащую из стены трубу.
   - Но трубу на поверхности могут заметить! - удивился Рочер.
   - Не заметят, потому что она выходит в лисью нору, - ответил Иц.
   - Да-а... Теперь я понимаю, почему упорный Чёрный Хэм за полгода не сумел разыскать тебя. И доложил Фентрикюшу и Высшему Совету, что тебя убили разбойники Тё.
   - И предположить не мог, что стану преступником номер два в Фентрии. Но Тё хотя бы разбойники не разыскивают!
   - Я немного в курсе, - сказал Рочер. - Но это правда из уст Чёрного Хэма. Уверен, что с твоих позиций она будет выглядеть несколько иначе.
   - Умные слова, господин Главный Советник! - Иц с наслаждением осушил кубок вина. - Давно такого не пил, если вообще пробовал. Всё верно, у каждого своя правда. Одно и то же событие можно представить совершенно противоположно.
   Всё началось в конце прошлой зимы. Моя семья жила довольно неплохо. Отец - известный маслодел в Висбуре, поэтому мы не бедствовали. Прошлой осенью я женился, собиралась создавать свою семью сестра. Отец задумал помочь мне, открыть сыроварню, чтобы я был при деле и кормил свою семью. Для этого взял в долг приличную сумму - тысячу тафранов у одного из членов Высшего Совета. Почти все члены, обладая приличными деньгами, занимаются ростовщичеством.
   Сыроварню мы открыли, и как раз пришёл срок возвращать тысячу двести тафранов с учётом процентов. А у нас, как нас, как назло, не набиралась эта сумма - двести тафранов не хватало. В общем, на один день мы задержали расчёт. И назавтра является этот самый член Высшего Совета - здоровенный, упитанный, самодовольный - в сопровождении гвардейца. И требует долг. Отец попросил у него отсрочки на неделю. Но куда там!
   - Если завтра не принесёшь в мой особняк двести тафранов, окажешься на золотых рудниках! - с презрением сказал депутат. - Хотя... Ты стар, и от тебя мало проку. Золото для Высшего Совета и Фентрикюша будет добывать твой сын!
   Вы знаете, что за невыплаченные долги отправляется на вечную каторгу на золотые рудники в Кидийских горах.
   - И так, я жду тебя завтра в девять вечера! - предупредил член Высшего Совета.
   Делать нечего. Старик обегал весь Висбур по знакомым и родственникам, но насобирал двести тафранов. К вечеру следующего дня отец был ни живой, ни мёртвый от усталости и попросил меня отнести деньги.
   Уже темнело. Дорога к особняку члена Высшего Совета лежала по узким пустынным улочкам. Разбойников у нас в Висбуре - пруд пруди, поэтому я прихватил с собой саблю. Отец советовал для надёжности взять с собой Ида, но его не оказалось дома. И я пошёл один - с саблей и деньгами за поясом.
   До особняка ростовщика оставалось каких-то двести шагов, когда в узком тёмном переулке мне перегородили дорогу двое в чёрных масках. Я оголил саблю и решил погибнуть, но не расстаться с деньгами. Иного выхода не было: с младых лет попасть на золотой рудник - это пострашнее смерти.
   Я приготовился отбивать атаки двух разбойников, а тут услышал топот за спиной. Ловушка! И я сообразил мгновенно: надо, пока ни поздно, пробиваться к особняку члена Высшего Совета. И бросился с саблей наголо на нападавших. Те не ожидали от сыродела такой прыти. Первым же выпадом я заколол, как кабана, одного из них - более мощного. А второй на мгновение растерял. Этого хватило мне, чтобы ранить его.
   Но преследовавшие на лошадях уже почти догнали меня. Я рванул со всех ног, но куда там! Один из них достал мою правую лопатку саблей. И тогда я, не останавливаясь, выбросил деньги из-за пояса. Ведь им нужны были тафраны, а не моя жизнь.
   В общем, так оно и вышло. Преследователи оставили меня в покое. Я добежал до особняка члена Высшего Совета, а сын его говорит, что отца дома нет. Делать нечего. Окольными тропами я возвратился домой, истекая кровью. Отец с моей женой перевязали мне рану и собирались спрятать меня у Осо, но не успели. За мной пришли гвардейцы Высшего Совета. Оказывается, я убил члена Высшего Совета и ранил их товарища. Я пытался им рассказать, как было на самом деле, но они меня не слышали. Как не слушал и Главный Судья Висбура, приговоривший меня к повешению. Такое наказание полагалось за убийство члена Высшего Совета.
   Через день на рассвете меня повели на казнь. Несмотря на зимний день, было такое замечательное солнце, такое синее небо, что мне до слёз страстно захотелось жить. Так же страстно я обратился с мольбой о спасении к Великому Духу. И он как будто услышал меня. Откуда ни возьмись на шестерых гвардейцев, сопровождавших меня к месту казни, налетел отряд разбойников в масках и на конях. Их было не меньше дюжины. Бой не был ожесточённым, потому что слишком неожиданным было нападение.
   Оказалось, что меня спасли от позорной смерти разбойники Тё. Они привезли меня в свои горы и принял в своё вольное общество. Я для них был ценным товарищем, потому что мне некуда было деваться, я был загнан в угол. Стан разбойников - это ужасное место, господин Главный Советник. Женщины там находятся на положении скотов. Они вынуждены разделять ложе ежедневно с кем-нибудь из разбойников по жребию. Детей, которых они рожают, обирают сразу, как только матери отнимают их от груди. И отправляют в большую пещеру, где жестокие наставники избивают их и воспитывают безжалостными животными.
   Через день после случившегося они доставили в свой лагерь мою молодую жену. И первым с ней переспал Тё. Мне сообщили, что у отца конфисковали маслобойню, а его самого отправили на золотой рудник. Меня поначалу на дела не брали. Я заготавливал хворост, пас лошадей, готовил пищу для детей. А тут женщины (были и среди них подлые скотины) распустили слух, что я не трогаю доставшихся мне по жребию. Разбойники стали надо мной издеваться, раздавать пинки, плевать в лицо. Я терпел и размышлял о том, как вытащить из этого ада свою жену.
   Но успел придумать что-нибудь путное. Она умерла, простудившись во время безумных танцев нагишом у костра. Была зима всё-таки... И после этого мне всё равно сделалось. Труп жены сбросили в пропасть, туда же хотелось и мне. Но я решил продать свою жизнь подороже, отомстить за смерть жены, убить Тё.
   А предводитель не лыком шит, хитрец ещё тот. В общем, взяли меня на один из разбоев. И подставили под гвардейцев Чёрного Хэма. Но мне ещё раз повезло. Я успел убить одного из головорезов Тё и скрыться от гвардейцев, тоже убив одного из них. Так я стал одним из самых страшных преступников Фентрии. Хорошо, дядя Осо придумал, как меня спрятать. Теперь мне до конца жизни сидеть в подземелье. А это немногим лучше, чем болтаться на виселице.
   - Нет, Иц, пока ты жив, есть надежда, что когда-нибудь всё изменится к лучшему! - Рочер был взволнован рассказом и измерял широкими шагами подвальную комнату.
   - Только не в моём случае! - обречённо ответил Иц. - Так ты мне веришь, господин Главный Советник?
   - Верю. И подумаю над тем, как тебе помочь. Всё-таки я по должности - второе лицо Фентрии.
   - Второе, не второе, а с Чёрным Хэмом никому не справиться!
   - Допустим, Чёрного Хэма уже нет. Он пропал. По всей видимости, убили разбойники Тё.
   - Это меняет дело! - оживился Иц. - Я могу быть полезным Главному Советнику Фентрии. Всё-таки я жил больше месяца в лагере Тё, знаю подходы к нему, внутреннее расположение и кое-какие порядке.
   - Это потом, Иц! Потом. Мне потребуется твоя помощь. На несколько дней придётся потесниться. Одному очень хорошему человеку угрожает опасность, и его надо спрятать. Думаю лучше этого укрытия во всей Фентрии не найти.
   - Если просит Главный Советник, почему бы не помочь? Да и мне веселее будет, хоть с живой душой словом переброшусь. А то я уже все книги, что были у Осо и Ида по два раза перечитал, - согласился Иц и налил себе вина. - Нормальный мужик тот, кто прятаться со мной будет?
   - Дело в том... - замялся Рочер. - Это женщина. Молодая, красивая, умная.
   - Женщина? Вот это поворот! - Иц поперхнулся вином. - Это будет для меня нелёгким испытанием, ведь я уже больше полугода не общался с этим племенем. Но я постараюсь вести себя прилично. А кто она, если не секрет?
   - Наложница Фентрикюша.
   - Вот это номер! - присвистнул Иц.
   - Это ещё не всё... Её зовут Би, и она дочь Тё.
   Иц побледнел, круто заходили желваки на его скулах.
   - После того, что я тебе рассказал, ты мне это предлагаешь?! Да я готов раненым волком намертво вцепиться в горло этому Тё!
   - А при чём здесь его дочь? Скажу честно, что и она не в восторге от своего отца, который её не кормил и не воспитывал. У меня есть другой выход: передать дочь отцу. Но что в этом случае будет ожидать её в лагере отца?
   - Для него нет ничего святого. Дочь Тё, я думаю, ожидает участь остальных женщин. Разве что право первой ночи уступит другому, если окончательно не потерял совесть.
   - Вот видишь! Так мы договорились? - Рочер дружески положил свою руку на плечо Ица.
   - Договорились... - На прощанье Иц посмотрел на Главного Советника глазами, полными мольбы и надежды.
   Рочер торопился вернуться к особняку пекаря и пришпоривал своего коня. Ид далеко отстал от него.
   Во дворе пекарни Главного Советника ожидали спешенные Бусс, Дац и Уил. Они окружили человека, лежащего на земле. Рочер спешился и подошёл к ним. На пожухлой траве, скрючившись и постанывая, лежал шатен со сломанным носом. Из его бока сочилась кровь, рану разбойник зажимал рукой.
   - А где Рыжий? - спросил Главный Советник.
   - Ушёл, пока мы с этим бились, ответил Бусс. - Хорош, подлец! Саблей владеет - ничего не скажешь! И что делать с ним?
   - Позвольте мне рассчитаться с ним за все беды, что он мне принёс! - попросил подъехавший пекарь.
   - Теперь ты герой, Иц! - с издёвкой сказал Бусс. - А что же ты не завалил его, когда он убивал Буна?
   Пекарь обиженно засопел, но ничего не ответил гвардейцу.
   - Ступай, ид, приготовь нам обед! - приказал Главный Советник. - И принеси чистой ткани перевязать рану этому разбойнику!
   - Ты оставляешь его в живых?! - возмутился пекарь.
   - Не твоего ума дело! Ступай, ступай! - рассердился Рочер.
   - Ты на самом деле решил спасти разбойника? - спросил в недоумении Бусс.
   - А ты предлагаешь убить безоружного? Его будут судить и накажут по закону. По нём давно плакала виселица.
   - По закону? Ты хорошо подумал, Рочер? Мы его оставим жить, привезём к Фентрикюшу, а он расскажет о связи Буна с Идом. Что в этом случае ожидает пекаря и какая судьба уготована Би? - Бусс говорил с уважением к Главному Советнику, но жёстко. И смотрел прямо в глаза своему хозяину. Рочеру ничего не оставалось, как согласиться с ней.
   - Хорошо, Бусс! Но кто добьёт раненого? Я не смогу. Может быть, ты?
   - Зачем мы будем пачкать руки об эту дрянь? - Бусс едко усмехнулся. - Ты забыл о просьбе пекаря.
   - Вот что, Ид... - сказал Главный Советник подошедшему с куском материи пекарю. - Я решил доставить тебе удовольствие. У тебя, надеюсь, имеется сабля?
   - Конечно! - обрадовался пекарь. - Я сейчас, мигом!
   Рочера удивил взгляд Ида - недобрый, жёсткий. А ведь казался безвольным тихоней. Сколько всё-таки подлого, жестокого заложено в человеке! И таится до поры до времени. Неужели и из души Рочера оно однажды всплывёт наружу. Но разве зло не должно быть наказано? Не всегда его можно победить добротой и порядочностью. Разве убийцей родился Иц? Он жил мирной жизнью, а рок и подлые люди заставили его убивать.
   Этот мир устроен несправедливо, и в нём своё право на жизнь часто надо отстаивать с оружием в руках. И всё-таки добивать раненого и беспомощного противника, даже отъявленного негодяя, подло.
   - Ид! Добьёшь его, когда мы уйдём в дом! - вздохнув, сказал Главный Советник. - Обед готов?
   - Всё на столе, господин Главный Советник.
   После обеда труп шатена со сломанным носом погрузили на телегу.
   - Уил и Дац остаются охранять пекаря. Рыжий не простит ему смерти друга! - отдал распоряжение Рочер. - А труп в замок мы доставим с Буссом. После полуночи, Ид, жди Бусса, если у нас ничего не сорвётся. Отведёшь его и спутницу к Ицу!
  
   33.
  
   Волки чуть не с руками вырвали мясо у Фентрикюша, которое он им принёс. Два дня кюш не кормил животных, и видно было, что от голода они яростно грызли металлические пруты решётки. Их голодной буйство, конечно же, слышал Иле
   Властитель Фентрии усмехнулся. Он представил себе голодного опального старика, с замиранием сердца стоящего у двери, приложив к ней ухо. Верно, редкие волосы вздыбливались на его голове, когда он слушал жуткий рык волков, ужасный скрежет их зубов о металл вольера. Старик наверняка представил конец своей жизни в клетке с голодными волками. Поделом! Только та правда имеет право на существование в этом подлунном мире, которая подконтрольна Фентрикюшу, которая его устраивает. Иначе, зачем ему нужен этот старик?
   Великий кюш принёс поесть и Иле. Кусок сыра и полкаравая хлеба. Ни капли вина. Пусть запивает водой из своей подземной купальни. Дня три старика полезно подержать на голодном пайке. Он может, исходя из своего возраста, не бояться смерти. Но голод! Это такая тётка, что сломит любую железную волю.
   Кюш подошёл к металлической двери, опустился на колено, зазвенел ключами. Ему хотелось поговорить с Иле, с ним единственным он мог быть достаточно откровенным. Но Фентрикюш обязан преподать старику хороший урок. Поэтому решил воспользоваться нижней створкой в двери, в которую можно просунуть еду и которой не пользовались много лет. Сколько? На этот вопрос кюш н мог ответить с полной определённостью, потому что течение времени мало касалось его. Это жалкие смертные людишки, вроде Иле, должны дрожать за каждую пробегающую секунду. И только один Фентрикюш располагает несметным богатством - неисчислимым временем. Неисчислимым...
   Ключ с огромным трудом провернулся в заржавевшем замке. Когда-то в эту створку подавали еду брату Фентрикюша. В эту створку Лилин двенадцатый мог подавать пищу своему сыну Эви, который никогда не стал бы Четвёртым. Потому что однажды Лилин Двенадцатый принял бы решение больше не спускаться в подземелье. Кого Фентрикюш должен благодарить за то, что живёт? Слепой рок? Великий Дух? Чёрный Дух?
   Нет, нет! Всё это никчемная философия, пища для умалишённых, для старика, запертого за этой дверью. Если бы Великий кюш уподобился начитанному узнику подземелья, за тысячу лет жизни уже не менее ста раз сходил бы с ума. Бессмертный сумасшедший - разве может быть что-нибудь ужаснее во Вселенной?
   А Великий Дух? Не сошёл ли он с ума, с бессмысленным взглядом бродя по просторам мироздания и забыв о существовании жалких людишек? В обратном случае разве он позволил бы проводить эксперименты с королевской семьёй, подвергая сомнению нравственные законы, установленные им самим.
   Кюш услышал осторожные шаги по ту сторону двери и захлопнул окошечко, накинув на него замок. Какую пищу для размышлений даст старику кусок сыра на тарелке? Наверное, подарит ему надежду на жизнь, на снисхождение Фентрикюша. Может быть, властителю Фентрии не стоило быть таким мягкосердечным?
   Кюш быстрыми шагами пошёл из подземелья. Но несколько секунд задержался у клетки с волками. Хищники, озлобленно ворча, рвали телячью ногу. На мгновение Фентрикюшу показалось, что они рвут худое, костлявое тело Иле. Холодные мурашки пробежали по его спине. Нет, умный и строптивый старик не заслужил такой жуткой казни. Если когда-нибудь встанет вопрос об этом, достаточно будет смерти от голода - смерти мученика.
   Фентрикюш впервые за сотни лет не спланировал себе грядущий день. С появлением призрака Ии от него начал ускользать смысл жизни. И раньше образ этого смысла был зыбким, будто поволоченным туманной дымкой, а теперь и вовсе растворился в пространстве, как растворяется в нём время. Время, которым он никогда не дорожил. Как это здорово и непривычно сказать себе: пусть этот день идёт, как идёт!
   Властитель Фентрии хотел было зайти в библиотеку не за каким-либо фолиантом с серьёзным философским или историческим уклоном, а за легкомысленной рукописью, в которой повествуется о любви или незатейливых приключениях бесшабашного героя, чтобы проваляться этот день в постели, как и вчерашний. И ничего от этого не изменится в Фентрии и во всём мироздании. Так же будут люди жить, любить и ругаться, рождаться и умирать, и никому из них нет дела до Фентрикюша - пусть он трижды бессмертный и самовластный.
   Но он может в одночасье всё встряхнуть и перевернуть с ног на голову, заставить каждого из них страдать, счастливого сделать несчастным. Он может превратить каждого в жалкого животного, перегрызающего глотку себе подобного за возможность промыкаться на этой планете ещё несколько дней. Кюш может заставить каждого фентрийца помнить о своём господине ежечасно, помнить с ужасом и почитанием.
   - А зачем? - выстрелил в его спину высокий женский голос, когда он поднимался из подземелья по лестнице. - Разве в этом есть какой-либо смысл, кроме удовлетворения своего самолюбия?
   Фентрикюшу не потребовалось и доли секунды, чтобы узнать этот голос, на который он даже не обернулся. Но голос этот его остановил, и он устало присел на верхнюю ступеньку. И вдруг почувствовал, как хрустнул позвонок выше поясницы, как неохотно приняли его лёгкие сырой подземный воздух. Из-за этого голоса он опять почувствовал себя стареющим и обыкновенным человеком.
   - Ты обещала не появляться здесь и не докучать мне целую неделю... - обречённо сказал кюш.
   - Обещала... - невозмутимо ответил призрак. - Ты тоже немало обещал в своей жизни и не выполнял своих обещаний. Ты клялся любить меня вечно...
   - И не обманул тебя! - С усмешкой ответил Фентрикюш, похлопывая по карманам камзола - ему страсть как захотелось закурить. - Я до сих пор люблю тебя и, возможно, буду любить до конца своих!
   - Я верю тебе, потому что вчера ты, трижды обладая наивной Магой, всё-таки обладал мной. Не так ли?
   - Так, так! - с раздражением выкрикнул Фентрикюш, но тут же успокоился. - Покажись передо мной! Очень странно разговаривать с тем, кто находится у тебя за спиной. Будто с палачом, который занёс топор над твоей головой!
   - Ты уже с палачом меня сравнил! - Ия засмеялась, и её огненный абрис показался перед его глазами в двух шагах от него. - Ты уже не боишься назойливого фантома?
   - Боюсь - не боюсь!.. Какая разница?! Твой назойливый образ - единственное, над чем у меня нет власти. И я с удивлением отмечаю, что эти два дня скучал по тебе, будто ты живая и во плоти. - Из кармана камзола кюш вытащил трубку и начал набивать её табаком.
   - Ты опять начал курить? - без удивления спросила Ия дрогнувшим голосом. Неожиданные откровения Фентрикюша тронули её. И куда только подевалась ненависть к нему! - С трубкой ты выглядишь по-домашнему и гораздо милее, нежели со стеком. Нельзя отстегать весь мир, пока не засечёшь насмерть свою душу.
   - Ты считаешь, что за тысячу лет я её не засёк?
   - Может быть, жизнь ещё теплится в твоей душе, и она выживет. Я здесь прежде всего для этого.
   Кюш недовольно поморщился, отгоняя от глаз едкий дым табака. Сумерки подземелья слабо освещались огоньком из трубки и струящимся зыбким оранжевым пламенем абрисом Ии. И от этого в душе властителя Фентрии возник незнакомый какой-то уют. Будто в страшном далёком детстве, когда он ночью сидел у костёрка на берегу Фентра.
   - Душа - такое же странное и абстрактное понятие, как и Великий Дух. Разве можно поверить в существование того, чего нет в материализованном виде? Для этого надо быть круглым идиотом вроде настоятеля Главного Храма У-У-У!
   - Но я - душа в чистом виде. Ты беседуешь со мной, не видя меня! - сказала Ия.
   - Допустим. А Великий Дух? За тысячу лет я ни разу не видел его, не разговаривал с ним. Как я могу поверить в его существование?
   Ия лёгким светящимся облачком колыхалась перед ним, словно проснувшееся среди ночи солнышко.
   - Всё дело в том, что Великого Духа можно увидеть и услышать только душой. А она у тебя - как старуха на смертном одре, и жизнь в ней едва теплится.
   - Давай оставим эти философско-абстрактные разговоры! - Жалобно, как больной и капризный ребёнок, попросил властитель Фентрии. - Мне и без этого тошно! Давай просто поговорим. Почему ты так быстро покинула своих родителей и брата?
   - Мне очень тяжело было смотреть на их беспросветную жизнь. Мне хотелось горько плакать, но в своём нынешнем облике я этого сделать не могу. Поэтому предпочла покинуть их.
   - Прости, Ия. Сегодня же я пошлю Рочера, и он сможет облегчить их участь. Он добрый и душевный малый, он добьётся от них доверия.
   - Мне нравится твой Главный Советник! Он молод и поэтому ещё наивен и неосторожен. Но зато чисты его помыслы. Будет твоей большой ошибкой то, что ты задумал.
   - Ты явилась сюда, чтобы управлять мной и Фентрией?! - разозлился Фентрикюш.
   - Нет, нет! - почему-то испугалась Ия. - Я здесь потому, что моя любовь оказалась сильнее, чем... Увы, об этом я не имею права. говорить, иначе, сию же секунду вынуждена буду покинуть этот свет. А я хочу немного побыть с тобой. Можно, я сяду к тебе на колени и положу голову на твою грудь? Я двадцать лет мечтала об этом!
   - Я тоже двадцать лет мечтал об этом, но не хочу превратиться в пылающий факел!
   - Глупый! Разве любящий может причинить боль любимому, даже если он огненный фантом?!
   - Но при первой нашей встрече...
   - Тогда я тебя мстительно ненавидела.
   - Ну что ж... - Фентрикюш обречённо вздохнул. - Раз и тебе и мне страстно хочется одного и того же, почему бы не рискнуть?
   Вытряхнув трубку о ступеньку и положив её в карман, кюш распахнул Объятия Ие. Огненное облачко подплыло к нему и опустилась на его колени. Зыбкие пылающие руки обвили его крепкую шею, а пересохших его губ коснулись пылающие от страсти женские губы. Такого блаженства, такой него Фентрикюш не испытывал двадцать лет.
   Недовольный, плотоядный рык волка разбудил Великого кюша. Он осознал себя сидящим на верхней ступеньке лестницы, ведущей в подземелье. Разве он не вышел из него и не направился в библиотеку? Разве он не закрыл на два замка тяжёлую кованую решётку, запирающую подземелье? С ним была Ия! Она обнимала и целовала его! С любовью и страстью! Или она всего-навсего приснилась ему?
   - Ия! Ия! - Фентрикюш порывисто вскочил на ноги. - Ты ещё вернёшься ко мне? Да?
   "Да-а, да-а, да-а!" - ответило ему эхо, перескакивал от стены к стене подземелья.
   Эху испуганным и недовольным рычанием откликнулись волки. Ещё минуту стоял перед открытой решёткой в подземелье кюш, напряжённо прислушиваясь. Но не услышал тонкого и тёплого голоса Ии. Её не надо было, она не возвращалась оттуда, куда попала благодаря его стараниям. Её не было ни сегодня, ни вчера, ни позавчера... Она никогда не возвращалась... Это всё плоды его галлюцинаций. Жаль... Очень жаль...
   А если испросить об этом Великого Духа?
   Торопясь и путаясь в связке ключей, Фентрикюш запер металлическую решётку между замком и подземельем на два больших замка. Во второй раз за сегодняшнее утро. Или всё-таки в первый?
   Что с ним происходит?
  
   - Рочер! Рочер! - гулко стучал в дверь с нарисованной на ней рыжей головой лисы властитель Фентрии.
   Через минуту в проёме двери появилась огненно-рыжая голова Изны и её испуганные зелёные глаза. Кюш испуганно отшатнулся назад. Ему показалось, что из комнаты Главный Советника выглянула обретшая плоть Ия. Он с трудом сдержался, чтобы не заключить её в свои объятия.
   - А Рочер пошёл с докладом к тебе! - с недоумением и страхом пролепетала Изна.
   - Ко мне? - будто бы удивился Фентрикюш и, резко развернувшись, тяжело, грохоча подкованными каблуками ботинок, пошёл по коридору.
   А изумлённая Изна в недоумении ещё минуту стояла в проёме дверей, не замечая того, что была нагой. Нет, она не испугалась за Рочера - своё рыжее чудо. Вид у кюша был скорее растерянным, нежели свирепым. Странные дела стали твориться в их угрюмом запущенном замке!
   "Она сведёт меня с ума! Она определённо сведёт меня с ума! - подумал властитель Фентрии, подходя к своей любимой гостиной. - Оставит ли когда-нибудь меня в покое её образ"?!
   Фентрикюш злился, но его грудь до сих пор хранила тепло прильнувшей к ней головы Ии. А в глазах стоял трепетный, перепуганный образ Изны.
   И непостижимым образом эти две женщины имели одно лицо, будто были сёстрами-близнецами. Встряхнув головой, кюш захотел освободиться от навязчивого наваждения Ии-Изны перед тем, как взяться за ручку двери.
   В гостиной за столом сидели Рочер и Мага и о чём-то мирно беседовали. У Маги взгляд был счастливо-удовлетворённым, а у Рочера -задумчиво отстранённым. Фентрикюш не любил, когда слуги замка собирались вместе для праздных разговоров, считал это дело опасным для дисциплины и почтения к хозяину замка. Но в данную минуту не придал этому значения.
   Ярко горели и уютно трещали дрова в камине, излучая желанный уют. И властитель Фентрии, вопреки своей воле, двинулся не к столу к ожидавшим его слугам, а к креслу у камина. И тут только Рочер заметил его, вскочил со стула и вытянулся в струнку, как гвардеец-новобранец. Слишком неторопливо и вальяжно для кухарки оторвала свой аппетитный зад от стула Мага.
   - Ну-с! И о чём же вы так мило беседовали? - без всяких эмоций прогремел голос кюша, поудобнее усаживающегося в кресло. - Обо мне, конечно! Мол, у нашего Фентрикюша в последнее время слегка поехала крыша... Или я не прав?
   - Нет... то есть, да, Великий кюш! - ответил Главный Советник, подняв на него тяжёлые зелёные глаза.
   "Отчего тяжёлые? Может быть, устал? Слишком рьяно он взялся за дела - как бы не надорвал пупок!" - с иронией подумал властитель Фентрии.
   - Ты немного не прав, потому что мы с Магой обсуждали, как помочь гвардейским поварам во время будущих учений. Ведь едоков-гвардейцев будет почти вдвое больше! Я думаю, что Высший Совет не обеднеет, если возьмёт пропитание участников учений на себя.
   - Я не ошибся, назначив тебя своим помощником. Кажется, мне можно уйти на покой, доверив тебе управление страной! - Фентрикюш злорадно улыбнулся, но этой улыбки не мог видеть Рочер, говоривший в спинку кресла у камина.
   - Ты явно преувеличиваешь мои способности и возможности, Великий кюш!
   Вместо ответа из-за спинки кресла появилась огромная рука властителя Фентрии с курительной трубкой.
   - Набей трубку табаком, Главный Советник! А ты, Мага, не лопни от распирающего тебя счастья! Лучше принеси нам вина и фруктов! - добродушно приказал кюш.
   Кухарка с не присущим ей достоинством покинула гостиную, а Рочер, набив трубку табаком, протянул её Фентрикюшу.
   - И что, Главный Советник... Случились ли какие происшествия в нашем погрязшем в болоте бывшем королевстве?
   - Ничего особенного, Великий кюш! Кроме того, что я со своей охраной уничтожил разбойника - одного из убийц Буна! - доложил Рочер.
   - Уничтожил? А почему не доставил в замок живым! меня к нему было бы немало вопросов.
   - Не было никакой возможности... - Хорошо, что кюш сидел спиной к Главному Советнику и не видел, как тот при этих словах покраснел. - Он храбро и отчаянно сопротивлялся!
   - Странно!.. - Фентрикюш с удовольствием пыхнул трубкой. - В мастерстве фехтования с Буссом в Фентрии может сравниться разве что только Чёрный Хэм, если не считать меня. И где же труп этого разбойника?
   - Мы доставили его в замок вчера вечером, но ты же велел не тревожить тебя.
   - Ты слишком много времени уделяешь убийству никчемного педераста Буна! - вдруг с раздражением сказал кюш. - Завтра прикажи сжечь в крематории труп разбойника, чтобы не занимать места на кладбище! И забудь о поганом кастрате, будто его не существовало в природе!
   - Будет сделано, Великий кюш!
   - Кстати, ты подобрал кого-нибудь вместо Буна?
   - Да... - Рочер взял со стола колокольчик и три раза громко позвонил. Не прошло и минуты, как в большую комнату ворвался маленький рыжий чертёнок и остановился у двери, нетерпеливо, как молодой жеребчик, перебирая ногами.
   - Кто это?! - Фентрикюш поперхнулся табачным дымом от изумления.
   - Это твой паж Либук!
   - Паж? Это же должность при королевском дворе!
   - И Главного Советника не было у кюша, - спокойно ответил Рочер. - К тому же, делать из семнадцатилетнего мальчишки кастрата - это как-то...
   - Жестоко, хочешь сказать? - Фентрикюш повернулся в кресле и внимательно посмотрел на Либука. - Может, ты и прав. Я подумываю о том, чтобы разогнать к чертям собачьим свой гарем. Но почему именно рыжий? Не слишком ли много потомков уссулов стало окружать меня?
   - Я не делал этого специально. Как мне доложил Управляющий питомником, Либук - самый бойкий из старших воспитанников.
   - Ну ладно, рыжий, так рыжий! Куда от этого денешься, коль Лилин Двенадцатые позволил им поселиться в Фентрии, а я - расплодиться! - великодушно согласился кюш. - А скажи мне, Либук: ты умеешь играть в шахматы?
   - Да, Великий кюш! - бойко ответил паж. - Я - чемпион питомника по шахматам. Три года назад только Главному Советнику и проигрывал.
   - Это хорошо. Этим, Рочер, ты мне угодил. Только вот хлипкий он какой-то. Как он будет играть со мной в большие шахматы? - Фентрикюш пренебрежительно оценил мускулистость Либука.
   - Великий кюш! Я - маленький, хиленький, но жилистый!
   И тут кюш расхохотался и поднялся с кресла.
   - Ну, ежели это так, то вечером готовься к бою. А теперь ступай на кухню и поторопи эту клушу Магу!
   Уже за столом, выпив с Рочером по кубку вина, Фентрикюш вдруг доверительно прикрыл своей огромной дланью руку Главного Советника. Таких дружеских жестов к кому-либо властитель Фентрии давно себе не позволял, и у Рочера всё похолодело внутри, он даже передёрнулся от неожиданности.
   - Устал, Рочер?
   - Честно сказать - да. Новая должность гораздо хлопотнее моей прежней.
   - В таком случае, выполнишь одно моё поручение и отдохнёшь. Остаток сегодняшнего дня и весь завтрашний. Всех дел не переделаешь и все не спасёшь! - Могло показаться, что всё это Фентрикюш говорил искренне и с заботой о своём Главном Советнике.
   Но у Рочера уже был трёхлетний опыт придворного. Нельзя полностью доверять добрым словам небожителей, иногда они опаснее жестоких разносов.
   "Всех не спасёшь... К чему это сказал кюш? - с испугом размышлял Рочер. - Неужели ему что-то стало известно? Немудрено! Фискальная служба у Фентрикюша поставлена не в пример мне"!
   "Не глуп мальчишка! - подумал и кюш, внимательно наблюдая за реакцией Главного Советника. - Уловил тайный смысл в моих словах"!
   - Я весь внимание, Великий кюш!
   - В Кидии, в самом городе, живёт бывший сборщик эдельвейсов старик Кас с женой и больным сыном. Я не буду раскрывать все секретов наших с ним взаимоотношений. Скажу только, что у этой семьи есть основания ненавидеть меня. Но... Ты должен проявить чудеса изобретательности, чтобы вручить им сто тафранов. Когда они возьмут эти деньги, можешь считать моё поручение выполненным. - Когда Фентрикюш говорил эти слова, он не смотрел в глаза Главного Советника. - И вообще, постарайся подружиться с этой семьёй, возьми над ней шефство. Для этой цели я всегда выделю тебе средства.
   Кюш поднялся из-за стола, открыл его ящик, вытащил мешочек с деньгами. Отсчитал сто монет Главному Советнику.
   - Жду тебя рано утром послезавтра. Будем с тобой проводить учения с гвардейцами! - Фентрикюш непривычно, по-стариковски плюхнулся в кресло. - Давай, выпьем ещё по кубку вина и отправляйся в Кидию!
  
  
  
  
  
   34.
  
   - Возьми меня с собой в Кидию! Я не могу больше сидеть, как преступница, заключённая в четырёх стенах! - капризничала Изна в то время, как Рочер собирался в путь.
   - Ты будто с луны свалилась, моё рыжее чудо! Ты же знаешь, что не можешь покинуть пределов замка без разрешения Великого кюша. Или я надоел тебе, или ты желаешь мне мучительной смерти от голода и холода в резервации?
   - Дурак! Я всё понимаю, потому что люблю тебя! - Изна всхлипнула и повисла на шее Рочера. - Но если бы ты знал, как мне ужасно сидеть одной, ожидая тебя!
   - Потерпи, любимая! К тому же, ты преувеличиваешь! Рочер осторожно разорвал кольцо её рук у себя на шее. - Ведь ты общаешься с наложницами, работая в Главном Храме.
   - Они такие неисправимые глупышки! Разве что старичок-настоя- тель интересная личность. Он очень много занимательного рассказывает.
   - И что? Бесповоротно убедил тебя в существовании Великого Духа? У-У-У это имеет.
   - А меня и убеждать не надо - я всегда верила в Великого Духа. Кстати, он очень высокого мнения о тебе. Только не пойму: за что?
   - Кто высокого мнения? Великий Дух?
   - Рыжий оболтус! - Изна заколотила кулачками по спине Рочера. - Не богохульничай! Это грех!
   - А не грех в голом виде сновать по комнате и соблазнять государственного человека?!
   - Ах, значит, я тебя соблазняю? Может быть, уже соблазнила? - Изна гибкой кошкой набросилась на любовника и повалила его на кровать.
   - Ничего страшного не случится, если я выеду в Кидию на полчаса позже! - сдался Рочер и стал расстёгивать пуговицы на камзоле. - Разве я могу устоять перед твоим очарованием?
  
   В прекрасном настроении Главный Советник ближе к обеду в сопровождении своего верного эскорта выехала в благословенную виноградную Кидию. Дождливая и тоскливая осень на время покинула Фентрию - ярко светило солнце, редкие лёгкие облачка лениво плыли по небу, и, радуясь теплу, вовсю растренькались пичуги.
   Рочер полной грудью вдыхал чистый ядрёный воздух и радовался жизни. Ему здорово повезло! Три года он сиднем сидел в замке, изредка вырываясь на волю, а новая должность при Фентрикюше позволяла ему попутешествовать по Фентрии вволю. И хотя он каждый день ходит по лезвию ножа, но разве не на пользу молодому прыткому сердцу риск и приключения?!
   А в это время в гостиную к кюшу, читающему в ожидании обеда опус отца, ворвалась переполошенная Мага.
   - Что случилось, безмозглая курица? - недовольно спросил он, оторвав глаза от книги.
   - Би пропала! - с трудом проговорила кухарка, переводя дух.
   - Как пропала?!
   - Я принесла наложницам завтрак, а мне никто не открыл. Наложницы сказали, что Би нет. Горничные обыскали весь замок, были в казарме и храме, но Би не нашли. Я пришла к тебе за ключом... - Мага говорила дрожащим голосом, будто это она была виновата в исчезновении старшей наложницы.
   Фентрикюш отстегнул ключ от связки и с раздражением бросил его на стол.
   - Покорми этих развратниц и гони во главе с Изной на уборку храма. Ключ оставь у себя - всё равно я сегодня этих шлюх и бездельниц раздам лучшим гвардейцам. Надоели они мне! - Кюш в гневе выскочил из-за стола и заходил по гостиной широкими шагами. - О пропаже Би... Объясни наложницам, что это я забрал её по делам. Ступай! И поспеши с моим обедом!
   "Что творится в замке в последнее время?! Стоит мне на день отстраниться от дел, как кто-нибудь пропадает! - Фентрикюш продолжал энергично измерять шагами длину гостиной. - Би со своими женскими куриными мозгами не могла совершить побег сама. Кто ей помог? Некому, кроме Рочера с его презренным гуманизмом! Кажется, этот юнец совсем обнаглел. Но ничего, я ему преподам такой урок, что он заречётся помогать кому-либо"!
   Обедал Фентрикюш без аппетита, глотая плохо пережёванные куски мяса, скорее по обязанности. А рыжему проныре, пажу Либуку приказал вызвать к себе командира гвардейцев полковника Зуа.
  
   В Кидии Рочер легко нашёл дом старика Каса, хотя трудно было назвать домом жалкую лачугу, крытую камышом. Два маленьких окна, обтянутых бычьими пузырями, полуистлевшая входная дверь с низкой притолокой - даже низкорослый Рочер ударился лбом об неё, когда входил.
   Выйдя в свет после питомника, Рочер ещё не сталкивался с такой нищетой. На сбитых из досок, приютившихся у дальней стены тесной горницы, безвольно откинув седеющую голову на подушку, лежал сорокалетний мужчина - бледный, как сама смерть. К расшатанного стола с облупившейся столешницей на узкой, чёрной от времени лавочке сидели старики.
   Голова старухи была плотно повязана большим старым платком. Из-под платка, бывшего когда-то чёрным, но выцветшего до серого цвета, выбивались седые космы. Даже не повернув головы, старуха бросила на вошедшего уставший, равнодушный взгляд. Но через несколько секунд в них промелькнуло лёгкое удивление.
   У старухи было слабое зрение, но она всё же рассмотрела важного, хорошо одетого и молодого господина. Таковых в их лачуге не появлялось со времён, когда была жива дочь Ия. Да и случалось это не в жалкой лачуге, а в двухэтажном особняке, в котором они жили и катались сырами в масле. После страшной смерти дочери сдал Кас, а через два года сорвался в пропасть сын. Чтобы как-то прожить, пришлось продать особняк и переселиться в ветхую лачугу. Скоро даже сборщики налогов перестали заходить к ним, потому что взять у семьи Каса было нечего, кроме их жалких, никому не нужных душ.
   - Добрый вечер, уважаемый Кас и Иас! - поприветствовал хозяев Рочер и в знак уважения снял шляпу.
   - А ты кто будешь, важный молодой господин? - спросила старуха. Прищурив глаза, внимательно всмотрелась в лицо гостя. - Какая нужда заставила тебя появиться в нашем жалком жилище?
   - Я - Главный Советник Фентрии Рочер, - представился он. Может быть, напрасно сделал это? Может быть, этим только насторожит стариков?
   - Рочер? - прошепелявила беззубым ртом Иас. Странный, почти горячечный блеск появился в её глазах. Она довольно резво для её возраста поднялась из-за стола и сделала два маленьких шажка навстречу ему. - Сам пришёл! Как я ждала этого дня!
   Старуха вдруг разрыдалась. Мелко подрагивали её сухонькие плечи. Главный Советник, ничего не понимая, невольно сделал шаг навстречу Иас. И старушка уронила седую маленькую головку на его грудь.
   Встал из-за стола и старый Кас - высокий и высохший до скелета. В его отсутствующем взгляде появилась осмысленность. Смотрел он на Рочера с любопытно-восторженным недоверием.
   - В чём дело, Иас? Я вас не понимаю...
   - Понимаешь! Ты всё понимаешь! - Старушка подолом блузки вытерла слёзы. Она ещё пристальнее вгляделась в лицо Рочера. И выцветшие её зеленоватые глаза наполнились теплом и любовью. - Как же ты похож на свою мать Ию! Ну, как две капли воды!
   - Мать? Ию? - совсем растерялся Главный Советник. - Вы думаете, что я сын Фентрикюша и вашей дочери?
   - Не думаем - уверены в этом. Этот негодяй кюш не потерял окончательно совесть. Признал тебя и приблизил к себе! А я уж и не чаяла увидеть своего внука!
   Что несёт эта несчастная женщина?! Неужели от горя и беспросветной нищеты она тронулась умом? Он, Рочер, - сын Фентрикюша и Ии? Но ведь дядя Кхе говорил о совсем другом. Он, Рочер, уже слышал намёки на то, о чём сказала Иас, но не придал им значения. Мало ли что придумают люди, чтобы объяснить столько стремительное восхождение вчерашнего воспитанника питомника!
   Ну и что теперь? Поверить в то, что несёт эта ополоумевшая женщина? Почему бы и нет, учитывая сложность поручения Фентрикюша? Если Рочер не будет отрицать, если не развеет заблуждений старой Иас, они примут от него сто тафранов. Разве внук не обязан помочь своим дедушке и бабушке?
   Рочер с нежностью привлёк к себе старушку и лёгкой рукой погладил её волосы. Что-то произошло с его сердцем, когда он принял решение поддержать игру в сына Фентрикюша и Ии. Тёплым ласковым котёнком замурлыкала под сердцем нежность.
   Рочер вырос сиротой и был обделён этой самой нежностью, ему не хватало родительской ласки. Ему очень хотелось, чтобы эта несчастная старушка, всхлипывающая у него на груди, на самом деле оказалась его бабушкой. Пусть нищей и больной, пусть в не вполне здравом уме, но всё равно бабушкой. На сколько легче ему жилось бы на белом свете от осознания этого.
   Главный Советник осторожно отстранил от себя Иас и направился к двери. Выйдя на улицу, кликнул Бусса, протянул ему десять тафранов.
   - На все деньги купи еды и графин вина! Только, Бусс, одна нога там - другая здесь!
   - Нам даже угостить тебя нечем, внучек! - с горечью сказала старуха, когда Рочер вернулся в лачугу.
   - Это совсем не обязательно. Я не голоден!
   Иас уже сидела за столом. У неё была подагра, и она не могла долго находиться а ногах. А вот старый Кас, как стоял сиротой посреди горницы, так и остался стоять. Рочер подошёл к нему и обнял за плечи. Старик вздрогнул, и по его морщинистой щеке медленно скатилась слеза.
   Нет, нельзя Главному Советнику расслабляться окончательно, иначе он завязнет в этой жалкой лачуге среди несчастных людей и на самом деле поверить, что он внук стариков. Поэтому он оставил стариков и сел за стол. Искоса бросил взгляд на полати, на которых отстранённым от мира полутрупом лежал сын стариков, брат неведомой Ии. Казалось, уже ничего в этой жизни не интересовало его - он равнодушно дожидался своей смерти, которая освободит его от мучений, с которой, наконец, закончиться его бессмысленное существование.
   Вряд ли Рочер пробудит в нём какой-то интерес, даже если заговорит с ним. Поэтому он вытащил из кармана камзола мешочек с деньгами и высыпал их на стол. Получилась внушительная горка тафранов. Седые брови Иас изумлённо поползли вверх.
   - Здесь сто тафранов, Иас. Я оставляю их вам. Надо отремонтировать вашу лачугу, купить одежду, еду. Найдите целителя для своего сына. Не экономьте. Через месяц я ещё приеду к вам с некоторой суммой.
   - Нет, нет! - Испуганно отмахнулась от кучки тафранов старуха, будто на столе лежала гремучая змея. - Мы не можем взять эти деньги!
   - Бабушка! Я далеко не бедняк. Если вы не возьмёте эти деньги, я больше не появлюсь в вашем доме! - строго сказал Главный Советник.
   Это возымело действие на Иас. Она плотно поджала нижнюю губу и умоляюще-жалостливо смотрела на Рочера, которого искренне принимала за своего внука.
   В лачугу с корзинками, наполненными едой, вошли Бусс и Дац. Главный Советник бросил быстрый взгляд на подслеповатое окно. Совсем стемнело, и надо было поспешать с возвращением. Если в Кидии по ночам более-менее спокойно, то в Висбуре можно нарваться на крупную шайку разбойников.
   - Нам надо уезжать. Но ещё не раз навещу вас - в этом можете не сомневаться! - Рочер обнял старуху и поцеловал её в щёку. Одобрительно похлопал по плечу старика. И, не медля ни секунды, покинул лачугу.
   Благодаря заблуждению старой Иас, Рочер без труда выполнил поручение Фентрикюша. С чего это жестокосердечный властитель Фентрии, хоть и с большим опозданием, начал замаливать свои грехи?
  
   Было уже два часа за полночь, когда Рочер со своим эскортом из Бусса, Даца и Уила благополучно минул последний квартал в Висбуре и подъехал к мосту через Фетр.
   После ясного и тёплого дня небо заволокли тучи, и ни одна звёздочка не могла выпутаться из их плотной паутины. Собирался дождь. Как бывает это осенью - обложной и нудный. Он уже пробовал свои силы, на минуту-другую просыпая морось. И от всего этого ночь казалась зловещей, всё вокруг - дома с затемнёнными окнами, застывшие в безветрие столетние деревья вдоль дороги, блестевшая оловянная лента Фентра впереди - дышало опасностью. И Рочер, ёрзая в седле, Часто и тревожно оглядывался по сторонам. Нервно вёл себя и белый жеребец под Главным Советником: недовольно похрапывал, прядал ушами, прислушиваясь.
   Впитывая каждой клеточкой тела необъяснимую тревогу, невольно прижимались теснее друг к другу кони. Впереди эскорта ехал мужественный и опытный Бусс, который, прищурившись, пытался что-то рассмотреть в кромешной тьме. Круто ходили желваки на его широких скулах.
   Как ни сторожко вели себя всадники, но громкий, пронзительный свист, раздавшийся сзади, застал их врасплох. Дац и Уил резко развернули своих коней, через несколько секунд рядом с ними встал и Бусс. Только они вытащили сабли из ножен, как со стороны Висбура на них налетело полдюжины неизвестных всадников. В темноте зловеще засверкали клинки.
   - Скачи к замку Рочер, и организуй помощь! - обернувшись, крикнул Бусс. - Четверть часа мы продержимся!
   - Я с вами! - Главный Советник выхватил шпагу. - Я никогда не был трусливым зайцем!
   - Прошу тебя, Рочер! Здесь что-то не так! Убирайся в замок и вернись с гвардейцами! - Бусс начал отчаянно и уверенно отбиваться от насевших на него двух напавших неизвестных.
   Рочер с сожалением повернул своего коня в сторону замка и вонзил в его бока шпоры. Жеребец рванул с места в карьер, и вскоре глухо застучали его копыта по деревянному настилу моста через Фентр.
   Миновав мост, Главный Советник оглянулся. До него доносилось лязганье клинков, но самого боя он не видел. Всё, что различал Рочер в этой зловещей ночи - это белую голову своего коня. Он уже подумывал о том, чтобы повернуть назад и помочь своим охранникам, как услышал громкий свист впереди себя.
   - Эй, молокосос-выскочка! Слазь с коня - разговор имеется! - услышал Главный Советник резкий, скрежещущий голос, который показался ему знакомым.
   Но Рочер и не подумал останавливаться - неизвестно, сколько разбойников поджидало его в парке. Он направил коня по самому краю дороги, пытаюсь прорваться мимо кричавшего. И едва не врезался в вороного, почти сливающегося с ночной мглой. Осадив коня, Главный Советник выхватил шпагу. Но с кем сражать? С ночью?
   Перегородивший ему дорогу зажёг факел, и Рочер с изумлением узнал в нём Чёрного Хэма.
   - Хэм? Ты жив? - Главный Советник опустил оружие.
   - Жив, жив! А ты надеялся , что мною уже питаются раки?
   - Ты стал разбойником? Зачем? Разве ты не занимал высокое положение при Фентрикюше?
   - Это не твоё собачье дело! Слезай с коня - поговорим по-мужски! - Пламя факела высветило зловещую улыбку на лице Чёрного Хэма. - Или ты от страха уже наложил в штаны?
   Для молодого и гордого сердца это уже было слишком. Дрожа от негодования, Рочер соскочил с коня. Не медля, последовал его примеру Хэм. Он воткнул факел в землю, обнажил шпагу и принял стойку. И тут же молодым петушком налетел на него Главный Советник.
   Минуты две Рочер наседал на Хэма - безрезультатно. Чёрный хладнокровно отражал его атаки. Он был опытным и искусным фехтовальщиком в отличие от ещё не оперившегося птенца из питомника. Голова у парнишки работает неплохо, но этого мало, чтобы завалить такого зубра, как Хэм.
   Чёрный, наконец, решил взять нити поединка в свои руки. Сделав несколько контрвыпадов в сторону Рочера, он неуловимо резким движением выбил шпагу из его руки. Шпага Главного Советника, жалобно поскуливая, улетела за пределы пятачка, освещённого факелом. А шпага Хэма, не сильно кольнув, упёрлась в грудь Рочера.
   - Ну что, младенец, жить хочешь? - язвительно спросил Чёрный Хэм.
   - Хочу, но о пощади умолять не буду! - Рочер с презрением посмотрел на бывшего помощника Фентрикюша. - Это ты, спасая свою шкуру, предал того, кому присягал!
   - Это голая риторика, мой молодой друг! Юношеский пыл, так сказать! - Хэм оглянулся на мост, прислушался. Разбойники Тё с боем увели-таки охрану Главного Советника подальше. - А теперь вот что я тебе скажу: если через три дня на этом же самом месте в этот самый час не будет Би, тебе придётся спасать свою шкуру в более серьёзном бою со мной!
   - О чём ты говоришь, Хэм?! Я не имею представления, куда подевалась Би!
   - Не только имеешь, но и сам организовал её побег. Она ушла вчерашней ночью в сопровождении Бусса и Даца. Мне некогда точить с тобой лясы! Подумай хорошенько! Мне жаль будет убивать такого умного и гуманного юношу. Очень жаль! - Чёрный Хэм вскочил на своего вороного, и вскоре его проглотила пахнущая дождём ночь.
   Главный Советник отыскал свою шпагу, вскочил на коня, собравшись скакать на помощь своим охранникам. Щеки Рочера горели от стыда: он бездарно проиграл поединок с предателем Хэмом. Нет уж, Чёрному не удастся запугать его! Он умрёт, но тот никогда не узнает, где прячется Би.
   Рочер не успел тронуть своего жеребца с места, когда услышал топот копыт, приближающийся к парку. Рочер изготовил шпагу к бою. - Рочер! Это мы! Ты жив?
  
   35.
  
   - Заспался ты сегодня, Эви! Раньше за тобой подобного не замечалось! Мне уже скучно стало! Всё ждала, пока ты проснёшься.
   Фентрикюш открыл глаза и сладко потянулся, стряхивая с себя лёгкие оковы безмятежного сна. Он давно не чувствовал себя так уютно, проснувшись. Покой мирно потрескивал догорающими поленьями в камине, где-то далеко-далеко, словно в иной реальности не гулко топали и негромко разговаривали.
   Это ощущение уюта расслабило его, и он подумал, что до сегодняшнего утра жил неправильно и суетливо, растрачивал жизненную энергию совсем не на то, чем стоило дорожить. А чем стоило? Вот таким утром. И ещё --любовью той, чей голос разбудил его.
   - Это ты, Ия... Доброе утро!
   Фентрикюш поприветствовал Ию так, будто не пролетело над Фентрией двадцать лет. Он даже смежил веки, щекой ожидая прикосновения её мягких губ. Но это был самообман. Приятный, желанный, но обман.
   Властителю Фентрии мучительно, до жжения в ладонях захотелось подойти к Ие и обнять её за плечи. Обнять за плечи и прижать к своей груди маленькую, огненно-рыжую голову. Прижать к груди её красивую рыжую голову и тихо стоять и пять, и десять минут, нежно гладя возлюбленную по волосам, а она, закрыв глаза, слушала бы биение его сердца.
   Кюш даже не видел своей Ии, он только чувствовал, что она вон там, слева у его ног. В спальне от солнца, пытающегося прожечь шторы, было довольно светло, поэтому не проявился даже зыбкий абрис Ии, и лишь лёгким маревом струился воздух в левом углу спальни.
   - Ты спал, как младенец, Эви! Свернувшись калачиком и сладко посапывая. Тебе снился хороший сон? - Эти тёплые, ласковые слова будто всплывали в воздухе, как невидимые пушинки нежнейшей пряжи.
   - Да, спал я сладко. И сон был сладкий - о тебе, - признался Фентрикюш. - К сожалению, ты прервала его.
   - Это обман. Сон нельзя прервать. Он возник, когда возник мой голос и длился сотую долю секунды, хотя тебе показалось, что он снился долгую ночь. - Маревое облачко на шаг приблизилось к нему. - За секунду можно увидеть всю свою жизнь и за тысячу лет жизни не прожить и секунды!
   - В такое прекрасное утро ты жестоко упрекаешь меня! - с обидой скривил губы властитель Фентрии - будто ребёнок, а не жестокий правитель.
   - Ну, хорошо, хорошо, не обижайся! - Голос Ии звучал совсем рядом с кюшем, он, казалось ощущал её горячее дыхание. - Никогда женщины не бывают такими глупыми, как в минуту, когда поучают мужчин! Расскажи мне свой сладкий сон обо мне. Чтобы он обрёл контуры реальности, им надо обязательно поделиться с другими, желательно с близкими и любимыми людьми.
   - Там в своём потустороннем и параллельном мире ты сделалась неисправимым философом. Ты мне больше нравилась наивной и беспечной девушкой! - Фентрикюш сладко потянулся, резко сел на кровати, повыше подбив подушку за спиной.
   - В том мире, куда уходят души людей, время как будто останавливается и не имеет никакого значения. Впрочем, как и пространство. Там и делать нечего, кроме как размышлять о мироздании или вести неторопливые беседы с себе подобными...
   - Верно, живётся вам довольно скучно! - с иронией сказал властитель Фентрии.
   - Живут на этом свете, а там пребывают, как пребывает невоплощённая идея. - Голос Ии был почему-то грустным. - А ты? Разве до недавней встречи со мной тебя интересовало течение времени? И ты тысячу лет не жил, а пребывал!
   - Неправда! - возмутился кюш, стукнув кулаком по своему колену. - Я во плоти и потому жил! Любил и ненавидел, делал добро и грешил!
   - Больше, конечно, ненавидел и грешил, потому что тот, кто безмерно любит себя, не может любить других и делать добро. Ну, ладно, ладно, не обижайся! - Опять потеплел голос Ии. - Так ты расскажешь свой сон?
   - Нет, не расскажу. Хороший сон - это, как написанная тобою картина. Пока ты её никому не показывал, она с тобой и твоя, отчего по-особому дорога.
   - В тени кидийского букового леса пряталась тишина и укрывала уютом и негой двух влюблённых - сурового и жестокого правителя Фентрия, в эту минуту превратившегося в мягкого и податливого, словно воск, юношу, и беспечную, весёлую рыжеволосую красавицу с нежным именем Ия...
   Фентрикюш в недоумении крутанул своей огромной головой.
   - Ты... ты стала телепатом! От тебя бесполезно скрывать свои мысли и сны!
   - Отнюдь. В нашем мире не читают мысли друг друга - это неприлично, это аморально. Мы свободно перемещаемся в пространстве и во времени. То, что я сказала - это будущее, это из романа будущего гениального писателя Фентрии Эви Фентрикюша "Та, которую я любил". Ты напишешь его через два года. А начнёшь его с сегодняшнего сладкого сна, который на самом деле - не сновидение, а реальность двадцатилетней давности.
   - Я напишу роман? Трудно придумать что-нибудь фантастичнее! - Кюш ядовито усмехнулся.
   Маревое облачко потемнело, помрачнело - в нём тускло проявился золотистый абрис Ии.
   - Я, конечно же, пошутила! - Облачко тонко и почему-то нервно рассмеялось. - Ты и сентиментальный роман о любви, написанный твоей рукой, - несовместимые вещи. Давай сменим тему, Эви. Воспоминания о нашей любви - это не только приятно, но ещё и больно! Я потревожила твой сон, чтобы поблагодарить тебя!
   - За что?
   - Твой главный Советник Рочер великолепно справился с твоим заданием. Со вчерашнего вечера в моём доме, в котором давно не гостила радость, царствуют праздник и смех. Даже умытый и накормленный брат улыбается.
   - Неужели тому причиной деньги, которые передал я?
   - Беспросветная нищета не даёт повода для счастья, но дело совсем в другом. В этом мире, ставшем жестоким и безнравственным, сохранилась такая чистая и добрая душа!
   - Ты имеешь в виду Рочера? - Фентрикюш взял трубку и начал набивать её ветийским табаком. - То, что хорошо, для жреца Великого Духа, плохо для Главного Советника Фентрии. Он должен быть цепным псом, а не кисейной барышней!
   - Он умён и справедлив! Эти качества гораздо ценнее для властителя страны, нежели прямолобая жёсткость!
   - Это Рочер - властитель страны?!
   - Я имела в виду тебя, а не его! - слегка смутившись, ответило маревое облачко. - Хотя... Ты, конечно, умён. Но не справедлив. Из-за этого так низко пала нравственность в твоей стране. Этот рыжеволосый мальчишка ниспослан тебе Великим Духом во благо твоей грешной души!
   - Что-то ты слишком рьяно защищаешь этого рыжего выскочку. Это весьма подозрительно!
   - Это не то, о чём ты подумал. Я хочу уберечь тебя от самой страшной ошибки в жизни. Я хочу, чтобы ты умер через пять лет добрым Эви Четвёртым - королём Фентрии.
   - Я понял так: если я буду добрым и послушным мальчиком, Рочер не убьёт меня? - с каким-то подчёркнутым равнодушием спросил кюш и вдруг почувствовал, как его потянуло в сон. Самопроизвольно закрылись веки, и он не в силах был произнести и одного слова. Он пытался сказать Ие что-то ещё, но мягкая и уютная мгла услужливо приняла его в свои объятия.
  
   - Вставай, моё солнышко! Вставай! Завтрак уже давно на столе!
   Рочер почувствовал на своей щеке тепло мягких женских губ и открыл глаза. Удивительная стояла тишина, будто во всём замке, во всём мироздании они с Изной остались одни. Рочер с истомой потянулся, привлёк к себе Изну и поцеловал её в щёку.
   - Великий Дух! Давно я так дивно не высыпался! - Бодро крутанув головой, Главный Советник сел на кровати. Весело взглянул на Изну, которая уже совершила утренний моцион: умылась, причесалась, облачилась в белый атласный халат. - Если вообще когда-нибудь высыпался. Всю свою долгую двадцатилетнюю жизнь я вынужден подчиняться обстоятельствам - и в питомнике, и здесь, в замке. Каким счастливым должен себя чувствовать человек, который может делать, что захочет. Вставать по утрам, когда ему вздумается, откушивать тем, что ему нравится, и свободно располагать своим временем.
   - Такой человек в Фентрии есть - Великий кюш. Но я не сказала бы, что он сияет от счастья. Вечно не в настроении, вечно чем-то недоволен!
   - Фентрикюш очень долго живёт и, возможно, устал от жизни. К тому же, на нём лежит груз власти. И очень тяжёлый, я тебе скажу. Не может быть счастлив человек, который каждый день думает о том, как удержаться наверху.
   - И тебе надо думать об этом? Как ни крути, а ты - второй человек в Фентрии.
   - Я? - Рочер иронически усмехнулся. - Я не плёл интриг, чтобы получить свою высокую должность. Я - выскочка волею случая и в любой день могу пасть ниже, чем был несколько дней назад. Всё зависит от каприза Фентрикюша. Я предпочёл бы быть обыкновенным лавочником. Кров над головой, любимая жена, обожаемые дети - вот это настоящее человеческое счастье. А я - раб. Высокопоставленный, но раб. У меня нет ничего, кроме возможности прикрикнуть на кого-либо из таких же рабов, как сам.
   - Зачем ты накручиваешь себя в такое прекрасное утро?! - Изна взъерошила волосы на голове возлюбленного. - У нас с тобой бывают минуты и даже часы для счастья. Это когда мы вместе. Давай дорожить хотя бы этим и помнить о том, что тысячи и тысячи людей несчастнее нас!
   - У таких людей я был вчера в гостях. - Главный Советник накинул на плечи халат. Сегодня Фентрикюш дал ему день отдыха, и он не собирался покидать свою комнату. - Кстати, у старухи, которую зовут Иас, глаза удивительно похожи на твои, будто ты являешься её дочерью.
   Изна лёгкой пташкой подлетела к Рочеру и повисла у него на шее.
   - Ты любишь меня, моё солнышко, и поэтому в глазах любой женщины, даже старухи, видишь мои глаза.
   Главный Советник, балуясь, повалил свою наложницу на кровать, и начал щекотать её под мышками. Изна, тоненько смеясь и повизгивая, отбивалась от него.
   - Ты играешь с огнём, любимый! Ты запросто можешь остаться без завтрака!
   Угроза подействовала. Рочер оставил в покое Ию, подошёл к столу и снял салфетку с блюда.
   - Сегодня форель! Расщедрился Фентрикюш!
   - И вино в графине с кривым горлышком. А разве не заслужил королевской пищи второй человек в Фентрии?!
   После завтрака Рочер уселся в кресло перед камином и набил трубку табаком. Кресло, обитое красной кожей - новый предмет роскоши в их комнате, который вчера утром прислал Фентрикюш из верхних комнат замка. А к креслу - ещё и серебренный таз для умывания. Прислал, конечно, не без умысла. Но какого?
   Главный Советник сегодня не желал размышлять о чём-либо серьёзном, касающемся дел, тем более - погружаться с головой в бытовую рутину. Сегодня выдался день отдыха, и надо прожить его в своё удовольствие. Сегодня выдался день отдыха, и надо прожить его в своё удовольствие. Пусть просидев в своей конуре с Изной, изнывающей от страсти и нежности. И это совсем неплохо.
   - Со стороны ты смотришься поважнее Фентрикюша! - звеня чистым серебряным колокольчиком, сказала Изна и, присев под подлокотник кресла, прильнула к Рочеру. Сегодня она была по настоящему счастлива, потому что могла целый день провести со своим любимым. - Только кюш, верно, никогда не сидел перед камином в том, в чём его мама родила!
   - Его так давно родила мама, что он уже забыл об этом! Наверняка, он думает, что никогда не рождался, что живёт на этом свете вечно! - пыхнув трубкой, ответил Рочер. - Что-то с его долгожительство не чисто, тут не обошлось без Чёрного Духа. В конце концов, я докопаюсь до его тайны!
   - Зачем тебе это? Не дразни гусей моё солнышко! Меньше будешь знать, больше проживёшь! Лучше оденься, а то смущаешь меня, бедную женщину, у которой осталось мало сил на любовь! - Изна шутливо запахнул халат на животе Рочера и чмокнула его в кончик носа.
   - Не тревожь меня, несчастная женщина, хотя бы четверть часа! В последнее время мне не выпадало блаженства ничего не делать и ни о чём не думать!
   - Хорошо, любимый! Можешь хоть целый день ходить нагишом в распахнутом халате! Тем более, что у тебя просто совершенное тело - я не устану любоваться им. - Изна воздушной бабочкой вспорхнула с подлокотника. А я пока приберусь в комнате. Не хочу, чтобы сегодня нас тревожили. Даже горничная!
   В камине весело и непринуждённо плясал свой загадочный и завораживающий танец огонь. Сколько притягательно силы для мятущейся души человека таилось в обыкновенном пламени! Глядя на него, одновременно испытывать и страх, и восторг, как от самой жизни. Огонь может быть животворящим и беспощадным, он может согреть, спасти и уничтожить человека. Одной природы огонь в камине и крематории. Но какая же между ними философская пропасть! В неё испугался заглядывать Главный Советник и, отложив трубку, сладко потянулся.
   Потом оделся, облачился в атласный тёмно-синий халат, прихватил со стола толстый фолиант и вернулся в уютное кресло. Чтобы ни держал в своём изощрённом уме Фентрикюш, Рочер был благодарен ему на этот замечательный подарок. Несмотря на своё долгожительство, он вряд ли является небожителем, он такой же человек, как Рочер и Изна.
   "А если Фентрикюш - никто иной, как Чёрный Дух, низвергнутый Великим Духом на землю в наказание погрязшим в грехах, вознесшимся в непомерной гордыне людям?!" - подумал Рочер, и от ужаса похолодело у него внутри. Даже сердце забилось аритмично, время от времени испуганно замирая. Эта страшная догадка испортила ему благостное настроение. В этой тишине, в этой беспечной пляске пламени в камине он интуитивно почувствовал притаившуюся опасность, с которой он столкнётся в ближайшее время.
   Поёжившись, будто к его лопаткам прикоснулся пронизывающий холод, Главный Советник поспешил открыть толстый фолиант. Но углубиться в чтение не успел, потому что со двора замка в открытую Изной форточку окна донеслись странные, непривычные звуки: будто во дворе что-то строили. Однако за три года службы Рочера в замке вряд ли один гвоздь забили. Приходил в запустение сам замок, ветшала мебель, а Фентрикюшу будто и дела до этого не было. Замок и всё, что находилось в нём, казались кюшу вечными, как он сам.
   "Что же строят во дворе? - с тревогой навострил уши Главный советник. - Никак Фентрикюш придумал что-нибудь цинично-ужасное. Без подобных штучек он не мыслит своего существования".
   Рочер резко подхватился с кресла и широким шагом подошёл к окну. Так же резко, нервно отодвинул шторы, запуская в комнату лучи довольно яркого для осени солнца, от которых заискрились, будто вспыхнули огнём, его рыжие волосы.
   - Солнышко! У тебя нимб над головой, будто ты сам Великий Дух! - восхищённо воскликнула Изна.
   - Подожди, любимая! Тут что-то не так! - Рочер отмахнулся от неё, заглянул в окно. И побледнел от ужаса: во дворе замка в десяти шагах от колодца четыре плотника сооружали виселицу на три персоны.
   В изумлении Главный Советник отошёл от окна и глубоко задумался: что увиденное им могло значить? Если бы в замке произошло что-либо из ряда вон выходящее, ему, наверняка, сообщил об этом дядюшка Кхе, когда Рочер ставил своего жеребца-альбиноса в королевскую конюшню. Может быть, что-то случилось ночью? Так скор на расправу Фентрикюш?
   - Что случилось, моё рыжее чудо? - встревожилась Изна, увидев, что Рочер сбросил с себя халат и схватился за брюки и камзол.
   - Что-то страшное произошло в замке, и я обязан знать - что. Во дворе ставят виселицу на три персоны.
   "Не для меня ли? - с горькой иронией подумал Главный Советник, одеваясь. - А что? Фентрикюш, верно, уже знает об исчезновении Би. И, естественно, что связал это со мной. Он же намекнул мне на это: "Всех не спасёшь"!
   Странное дело, но о виселице, готовящейся, возможно, для него, Рочер подумал без страха. Он уже почти свыкся с мыслью, что ему не быть долгожителем. Кюш не только жестокосердечен, но и импульсивен, и надо быть готовым умереть в любую минуту.
   "Если одна петля для меня, то для кого остальные две? - с тоской размышлял Главный Советник. - Неужели ищейки Зуа выследили Би? А виселица готовится для меня, её и Ица".
   Рочер представил, как жёстко, удушливо захлестнётся верёвка на его шее, как дёрнутся в агонии его почему-то босые ноги, и невесомым облаком грешная душа его понесётся на свидание с Великим Духом. От представленной картины ослабели вдруг в коленях ноги, и он с трудом удержался, чтобы не упасть. Нет, не смерть страшна сама по себе, хотя ужас как ему хотелось жить, а жуткая тайна, скрывающаяся за ней.
   "Будь, что будет! Чему быть, тому не миновать!" - Главный Советник взял себя в руки и уверенно зашагал по коридору замка.
   Фентрикюш сидел за столом и лениво перелистывал толстый фолиант, будто не читал вовсе, а так - убивал время. Видно, он недавно позавтракал, потому что столовые приборы стояли тут же, на столе, сдвинутые на его край.
   Властитель Фентрии даже не поднял головы, когда захлопнулась за Рочером дверь гостиной, будто в ушах у него были ватные тампоны, или он был абсолютно уверен, кто именно вошёл в большую комнату. Так оно и было, потому что кюш не сомневался: после завтрака, забыв о предоставленном ему отдыхе, к Великому кюшу заявится Главный Советник. Уж слишком зловеще это зрелище - сооружение виселицы. У самого Фентрикюша мурашки побежали по спине, когда он увидел, как закапывается в землю первый столб.
   Кюшу была небезынтересна реакция Главного Советника на увиденные приготовления к чьей-то казни, но он подавил своё нетерпение - продолжал равнодушно перелистывать фолиант. Наконец, словно нашёл нужную страницу, остановил внимательный взгляд на ней. И прочитал вслух:
   - "И воздастся каждому по заслугам, ибо ни один проступок не должен оставаться без наказания, ни одно благое дело без вознаграждения"! - Фентрикюш, наконец-то, поднял свою тяжёлую голову и бросил на Главного Советника равнодушный взгляд - сделал вид, что ничего не происходит. - Откуда это, Рочер?
   У Главного Советника предательски похолодели пятки, а на лбу выступил холодный пот. Не двусмысленную цитату вычитал кюш из фолианта, хотя будто бы и не придавал ей какого-то глубокого значения.
   - Если я не ошибаюсь, это заповедь из Великой книги Великого Духа, - как-то растерянно промямлил Рочер. По сути, он так и остался мальчишкой на побегушках, лишь играющим во власть.
   - Хвалю! На этот вопрос нынче вряд ли ответил бы, кроме У-У-У. - Фентрикюш давал понять, что на этом интеллектуальные испытания закончились, захлопнул книгу. - А почему ты не отдыхаешь? Следующий выходной Главному Советнику может выпасть не скоро.
   - Или никогда... - ляпнул Рочер.
   - Ценю твой чёрный юмор! Если ты на службе у Великого кюша, нельзя исключать такую возможность. И всё-таки, что тебя заставило придти ко мне, когда я не вызывал тебя и, честно говоря, не очень хотел видеть сегодня?
   - Выглянув утром в окно, я увидел старнную картину...
   - Что же в этом странного? Разве в Фентрии никогда не ставились виселицы, на которых вешались разбойники? - Властитель Фентрии с иронией посмотрел на Рочера.
   - Но для такого исключительного дела необходим и исключительный случай. Может быть, Зуа с гвардейцами, наконец, изловил разбойника Тё?
   - Я что, обязан отчитываться перед тобой? Мало того, что ты ворвался ко мне без причины, а это уже неслыханная дерзость, ты ещё и помешал мне! Если и дальше ты будешь таким неприлично любопытным, тебя ожидают большие неприятности! - Кюш был предельно вежлив и корректен, и это пугало Главного Советника более, чем если бы он нарвался на гнев. - Ступай, Рочер к своей наложнице, наслаждайся её любовью и благодари Великого Духа, что я сегодня великодушен. Каламбурчик, а?
   И Фентрикюш громко, так, что затряслись стены в гостиной, расхохотался. У Главного Советника сердце сжалось в кулачок младенца. Он поспешил ретироваться, не солоно хлебавши. И терялся в догадках: что означает сооружение виселицы на площади перед замком?
  
   36.
  
   Иле заглянул в вентиляционную шахту и увидел голубое безоблачное небо, а ещё - луч солнца, зацепившийся за край шахты. Старик за две ночи вдоволь насмотрелся на луну и звёзды, а вот по солнцу, которое попадало в поле зрение через шахту только срединным летом, соскучился. Но даже его луч, зацепившийся за край шахты, - увидеть радостно для сердца.
   Отпрянув от шахты, старик, задрав плешивую голову на тонкой шее вверх, громко произнёс:
   - Благодарю тебя, Великий Дух, за ещё один день жизни, подаренный тобой! Прости старого грешника за то, что порой забываю о тебе. Но не из-за неверия в тебя, а из-за моей нечеловеческой жизни. Ведь иногда я забываю о том, кто я есть и каково моё имя. - Иле замолчал и прислушался, будто хотел услышать ответ Великого Духа. Увы... Этого не дано даже жрецам Божества, не то что тому, кто хулил его и забывал о нём. Поднявшись с колен, он подумал о том, что даже помолиться, как следует, Великому Духу не может, потому что имея холст и краску не удосужился написать его образ.
   Нет, нет, если старик хочет, чтобы Великий Дух был благосклонен к нему, чтобы после смерти не отправил на службу к своему жестокому и циничному братцу, он должен сегодня на стене подземной кельи написать большое белое облако - странный образ, в каковом фентрийцы видят своего Создателя. Иле обязательно сделает это, он приступит к работе после того, как позавтракает тем, что осталось от принесённого вчера Фентрикюшем и от ужина горбуна, которым тот поделился со стариком.
   Мелко порезав зачерствевший кусок сыра, старик высыпал его вместе с крошками хлеба в миску с кашей. Надо перекусить основательно, ибо, если властитель Фентрии опять забудет о нём, придётся до ночи ждать гостинцев горбуна.
   Зачерпнув первую ложку каши, Иле поёжился. В подземной комнате было холодно. Немудрено - на улице осень. Даже в домах, расположенных на поверхности, ежедневно должны протапливаться камины, а здесь и летом сыро и промозгло.
   Немного поразмышляв над второй и третьей ложкой каши, старик подошёл к камину и бросил на догорающий очаг одно берёзовое полено. Дров осталось - охапка кюш, и кто знает, кроме Великого Духа и Фентрикюша, что будет с Иле сегодня или завтра. Если бы Великий кюш хотел казнить его, он сделал бы это ещё вчера. Но зачем ему казнить старика? Если он продержал Иле тридцать лет в секрете от всех, зачем открывать тайну? Гораздо проще заморить строптивца голодом.
   Доев кашу, старик, прежде всего, сосчитал поленья в стопке. Их оказалось двадцать четыре. Если сжигать по шесть поленьев в день, дров хватит на четыре дня. В случае, если кюш простит его, с дровами проблемы не будет - приносит властитель их быстро, видимо, запасены где-то рядом. Возможно, в одном помещении с волками.
   Теперь, после неожиданного знакомства с горбуном, опала Фентрикюша не казалась уже страшной и невыносимой. Иле не умрёт с голода, да и с топливом что-нибудь можно придумать: в библиотеке кюша этих дров, видимо, без счёта.
   О чём он думает во время, когда каждый день его жизни сосчитан?! Ему только и осталось обратиться с покаянием к Великому Духу и по возможности завершить свои дела на этом свете. И первое из них - образ Великого Духа, который должен запечатлеть на стене подземной комнаты и на своём сердце.
   Иле долго копался в хламе под книжными полками, разыскивая краски и кисти. И наткнулся на чистый холст. А он уже думал, что у него не осталось ни одного холста и хотел просить принести Фентрикюша. В последний год он совсем забросил рисование, не чувствуя ни тем, ни вдохновения. И вот, развернув холст, ощутил, как от нетерпения зачесались его ладони.
   Может быть, облако - Великого Духа - изобразить на холсте? Так образ божества получится теплее и человечнее. Нет, прямо на стене он будет выглядеть величественнее, а это ближе к божественному началу. Отложив холст, Иле через минуту отыскал краски и кисти. Белой краски, в основном необходимой ему, было более, чем достаточно.
   Каменная стена, противоположная камину была почти идеальной по ровности, но сильно заплесневелой. Старик отыскал тряпку и долго, целый час, старательно тёр гранит на том месте, на котором намеревался запечатлеть образ Великого Духа. А это была немалая площадь - полстены.
   Для такого опытного художника, как Иле, написать облако не представляло труда, он даже не взял в руку уголёк, а обозначил абрис образа сразу кистью и краской. Через два часа Великий Дух лёгким облаком пытался вылететь из удушливо-сырой комнаты.
   - Конечно, облаку полезно быть в небе - это я понимаю. Но пойми и меня, Великий Дух: мне труднее разговаривать с тобой, не видя твоего образа. С тобой не так тяжело будет давить на меня одиночество!
   Старик отошёл на несколько шагов от стены и пристально вгляделся в своё творение. Облако получилось отменное, гораздо живее тех, что видел он в трёх висбурских храмах, два из которых, как сообщил горбун, уже закрыты. Люди отвернулись от Великого Духа и становятся всё меньше похожи на людей.
   Облако нравилось старому художнику, и всё-таки он был чем-то недоволен.
   - Извини, Великий Дух, но тут что-то не так! Я вижу тебя, но не чувствую Чего-то в твоём образе не хватает! - Иле в задумчивости постукивал кончиком кисти по впавшей, щетинистой щеке. Странным, пытливым огнём горели его глаза - серые и мудрые.
   - Всё верно, Иле! - услышал он женский голос за спиной. И даже не вздрогнул от неожиданности. Он давно и с нетерпением ожидал появлении гостьи из потустороннего мира. Ведь, благодаря ей, старик укрепился в своей вере в Великого Духа. - Люди давно, с лёгкой руки Фентрикюша, тогда ещё короля Эви Четвёртого, забыли о живом лице Высшего Божества, чтобы совесть не докучала им, чтобы им не было жутко боязно за свои грехи перед ним. И этого не хватает в написанном тобой образе.
   - Чего "этого"? - не мог понять Иле. И всё же не забыл поприветствовать фантом Ии, обернувшись на её голос. - Добрый день, Ия!
   - Того же и тебе желаю! Ещё четыреста лет назад облако, условно отображающее лик Великого Духа, изображали с человеческими глазами...
   - Вот в чём дело! - воодушевлённо вскрикнул старик и прицелился взглядом к облаку на стене - верно, определял, где разместить на нём человеческие глаза. - И вдруг в растерянности опустил руку с кисточкой. - Но как же я напишу глаза Великого Духа, если не имею представления, какие они?!
   - Понятное дело. Ты же не мог их видеть!
   - А ты?
   - Я тоже их не видела, ведь образ Великого Духа нельзя представить материально, как нельзя представить воочию мироздание. Впрочем, Великий Дух и мироздание - это суть одно и то же.
   - Как просто ты всё объяснила для понимания его сути. А я страдал, пытался воплотить Великого Духа видимой идиомой. Великий Дух есть мироздание. Мироздание - есть Великий Дух! Как всё гениально просто! - Серые глаза старика вдохновенно пылали, будто солнечный луч, сорвавшись с выступа шахты, выпал из неё и зажёг глаза Иле юным огнём. - Облако - это абстрактно и условно, так сказать, видимый образ для наивных людей, которые верят только в то, что можно увидеть и пощупать. И глаза его могут быть условными и абстрактными.
   - Ты большая умница, Иле! Но не спеши с выводами, - остановила его воодушевлённый водопад красноречия Ия. - Не всё так просто. Там, где я сейчас пребываю, однажды мне показалось, что я видела его глаза. Он смотрел на меня с мудрым состраданием. Именно так посмотрел он на меня и разрешил на короткое время вернуться в ваш мир.
   - Ты видела глаза Великого Духа?! Ты запомнила их? Какие они? Расскажи мне? - От восторга сухонькие руки старика сновали, как лопасти водяной мельницы.
   - Какие? Это трудно описать. Кстати, ты помнишь глаза своего безвременно погибшего отца?
   - Конечно, помню. Ведь мне было четырнадцать лет. А при чём здесь мой отец?
   - Мне кажется, глаза твоего отца, как две капли воды, похожи на глаза Великого Духа, которые пригрезились мне.
   - Но как ты это можешь утверждать? Ведь ты не могла знать моего отца. Ты только родилась, когда он погиб!
   - Я, действительно, не могла встретиться с ним в этом мире. Но там... Там всё по-иному. Ты можешь встретиться даже с тем, кто жил две тысячи лет назад.
   - Ты встречалась с моим отцом? Он на службе у Великого Духа? Я рад Кто он? О чём вы говорили?
   - Увы... Я видела его лишь мимолётно. Он спешил встречать твою мать, которая умерла в тот день. Но его глубокий, мудрый взгляд я запомнила - такой, какой был у Великого Духа, когда он разрешил мне вернуться сюда.
   - Спасибо, Ия! Теперь я могу изобразить глаза своего отца, а значит, глаза Великого Духа. Они у моего отца были зелёными.
   - Твори, Иле! Не буду тебе мешать. Я на пару часов отлучусь, но обязательно вернусь. Мне хочется убедиться в том, что ты гениальный художник.
   Забыв о времени, не обращая внимания на боли в спине, старик несколько часов выписывал печальные и пронзительные глаза Великого Духа, похожие на глаза его отца. И вот брошен последний мазок тонкой кистью. Сразу же разнылась спина, а ноги так ослабели, что Иле чуть не упал прямо у стены. Что ж, он закончил своё главное дело в жизни. Теперь можно и умереть.
   Нет, нельзя умереть в такой великий день, тем более, что старик не испросил у Великого Духа прощения за прежнее неверие в него, за то, что, дожив до старости, не принял его сердцем. Поэтому с таким печальным укором смотрит на него со стены Великий Дух. Да его образ создал он, Иле, но старик уверен, что сегодня его рукой художника водил сам Великий Дух.
   Иле подальше, почти до самого камина, отошёл от стены, и с каждым шагом отступления глаза Всевышнего становились всё более печальными и укоризненными. Казалось, эти зелёные глаза пронзают его насквозь, просвечивают его душу и сердце, и у старика перехватило дыхание от волнения. Непроизвольно, медленно опустился он на колени, не чувствуя пронизывающего холода гранитного пола.
   Иле хотел обратиться к Великому Духу с покаянной молитвой, но не помнил ни одной из тех, которым в детстве учил его отец. Старик вспомнил, что где-то на стеллажах среди книг стоит старинный фолиант в толстом кожаном переплёте, в котором записаны молитвы, с коими и следует обратиться к Великому Духу. Но он не мог оторвать колени от пола, будто они примёрзли к граниту, чтобы пройти к книжным стеллажам.
   Из глаза старика выкатилась слеза - скупая, но горячая, будто на щеку упала искра, вылетевшая из камина. Из камина, который давно погас. Не смахивая её, Иле неотрывно смотрел на образ, пытаясь впитать его каждой клеточкой своего высохшего тела.
   Вдруг вздрогнули его тонкие, пересохшие от жажды губы, зашевелились напряжённо, с трудом выпуская воздух, напиравший из лёгких. И вместе с первым выдохом из груди старика вырвались звуки, которые всё крепчали и кричали, складываясь в слова, отзываясь эхом в каменной комнате.
   Ночь-темница, я в ней заключённый,
   В ней кручусь, как закованный бес, От Всевышнего отлучённый,
   Достучаться хочу до Небес.
   И стучат в барабаны ведьмы
   Зазывающий ада плач.
   Достучаться хочу успеть я,
   Пока меч не занёс палач.
  
   Налетает, как галки, нечисть
   И стучится в темницу-ночь,
   Но молитва душу излечит,
   Но раскаянье сможет помочь.
  
   Я, как пешки, грехи расставляю -
   Сколько лет мне замаливать их?!
   И Всевышнего умоляю
   Дни и ночи продлить мои.
  
   В светлом полудне, в полночи чёрной
   Мне остался один интерес:
   Я, надеждой воодушевлённый,
   Достучаться хочу до Небес!
  
   - Прекрасные стихи! Искренние! - услышал Иле голос за своей спиной и вздрогнул. Он не ожидал, что кто-нибудь, кроме Великого Духа, услышит его стихи, самопроизвольно вырвавшиеся из сердца. Старик не был уверен, что это он сочинил их, ему казалось, что эти слова слетели в его грудь с Небес, до которых страстно желал достучаться.
   Иле обернул к фантому Ии лицо в глубоких морщинах, наполненных слезами.
   - Это правда! - Голос Ии был удивительно тёплым. - Но ещё прекраснее образ Великого Духа. Так гениально, так глубоко не изображал его ни один художник, когда-либо живший в Фентрии! С этим образом ты обязательно достучишься до огромного, как мироздание, и доброго, как Вселенная, сердца Великого Духа и в нашем прекрасном ласковом мире будешь его любимцем. Ты должен верить мне!
   - Я верю тебе! Я не имею права не верить тебе!
   - А теперь, Иле, просьба, с которой я пришла к тебе. Это касается моего портрета с ребёнком на руках, который ты написал по описанию Ужи. Ты должен спрятать его туда же, куда спрятал свои рукописи, чтобы не принести беды ребёнку, которого ты изобразил. - Огненное облачко следовало за стариком, направившимся к книжным стеллажам. - Ты же знаешь о договоре Эви Третьего с Чёрным Духом. Фентрикюш, не задумываясь, убьёт своего ребёнка.
   - Но как он сможет узнать в ребёнке, которому только три дня, взрослого человека?! - удивился Иле.
   - Узнать, может быть, и не узнает, а вот почувствовать... У Фентрикюша нюх лучше, чем у ищеек Зуа, а интуиция, как у крысы!
   - Хорошо, сегодня ночью я спрячу картину. Ия, я уверен, что ты встречаешься с Великим кюшем чаще, чем со мной, я догадываюсь о причине, заставившей тебя вернуться в наш гнусный мир. - У старика испортилось зрение, он с трудом отыскивал взглядом огненное облачко-фантом.
   - Не такой уж он и гнусный, если посмотреть на этот вопрос философски...
   - И у меня к тебе просьба, Ия... Прошу тебя: никогда, даже намёком не давай понять Фентрикюшу о том, где я бываю и что делаю каждой ночью. Это может погубить сразу двух человек.
   - Твои опасения не имеют под собой почвы. Я на время покинула свой мир не для того, чтобы прислуживать прихотям Фентрикюша, а спасти его чёрную душу. Но ты будь осторожен. Кстати, а почему ты не покинешь свою темницу навсегда? Неужели тебе не хочется пожить на свободе, дышать свежим воздухом, видеть солнце, нежиться под его лучами?
   - Я думал об этом. - Иле устал и чуть держался на ногах. Поэтому с облегчением опустился в кресло. - Если бы горбун года на три раньше открыл мне свою тайну, я ни минуты не раздумывал бы - ушёл бы в Заоблачные горы. Но сегодня я слишком стар, и дни моей жизни сочтены. Даже если гвардейцы Зуа не нагонят меня, и я доберусь до пещеры, о которой знаю один, вряд ли смогу прожить в ней больше недели, ибо не смогу обеспечить себя пищей, топливом. Скажешь, неделя свободы дороже года заточения? Может быть, это и так. Но я ещё не всё сделал, что должен был, и поэтому каждый день дорог.
   - Жаль, что таких цельных людей, как ты, мало в Фентрии! И поэтому страна приходит в упадок. Кстати, о твоих многострадальных трудах... Ты напрасно унёс их в катакомбы, о которых никто, кроме тебя и горбуна, не знает. Даже Фентрикюш уверен, что эти древние подземелья завалены. Фолианты могут отсыреть, их могут в труху источить крысы и мыши. Разве ты можешь быть уверенным, что горбун не умрёт сразу после тебя? И тогда твои важные для потомков труды будут безвозвратно утеряны.
   - Но их после моей смерти, наверняка, уничтожит Фентрикюш! - возмутился старик. - Он не потерпит правды о себе и своих жестоких предках!
   - Ради спасения результатов твоего тридцатилетнего труда - целой жизни я решусь на нарушение запрета Великого Духа и открою тебе будущее твоих рукописей. Фентрикюш не только не уничтожит их, но будет беречь и терпеливо изучать, а память о великом узнике подземелья, философе, историке и писателе Иле будет увековечена. Он настоятельно будет просить об этом.
   - Просить? - в изумлении прошептал старик.
   - Всё, всё, хватит! Ещё одно моё слово, и Великий Дух вернёт меня туда, откуда я вернулась, а будущее изменит. Прощай, Иле! Мы с тобой ещё встретимся, но уже в вечности!
   - Постой, Ия! Удели мне ещё хотя бы минутку. Расскажи, как там Ужи?
   - К сожалению, я ничего не знаю о ней. После смерти она попала в царствие Чёрного Духа...
   - К Чёрному Духу? За что?!
   - Великий Дух не отчитывается перед своими рабами за свой суд. По вине Ужи погиб невинный ребёнок. Нельзя спасти одну душу за счёт гибели другой. Для Великого Духа и дитё простолюдина, и королевский отпрыск равны.
   - Ужи у Чёрного Духа... А ты хочешь спасти ужасного убийцу, на чьих руках кровь тысяч и тысяч невинно загубленных людей!
   - Такова воля Всевышнего...
   Эти слова, которые старик услышал от Ии, были последними. Она сказала, что они встретятся в вечности. Значит, его минет участь страдать в жутком царствии Чёрного Духа?
  
   37.
  
   Рочер стоял у окна, сложив руки на груди, попыхивая трубкой. Сегодняшнее утро выдалось хмурым. Тёмно-синие тучи тяжело висели над землёй, лениво шевелили своими зловещими щупальцами и не спешили плыть на запад, чтобы разбиться об острые скалы Заоблачных гор. Заоблачные горы столь высоки, что, казалось, ни одна туча, ни одно, даже лёгкое облачко не могут проскользнуть над ними. Разве что прорвётся какая-нибудь из них через узкие просветы между скалами. Да и зачем им стремиться на запад, если за Заоблачными горами ничего нет - одна лишь безжизненная пустыня. Ничего, кроме бесплодных, жёстких и сухих песков.
   Так им рассказывали в школе питомника недалёкие, вечно сонные и всегда недовольные реальной действительности учителя. Тогда беспечный и наивный Рочер верил им. А сейчас? Сейчас не верит? У него нет фактов, опровергающих их рассказы. Ни в одном фолианте он не прочитал о том, что где-то, кроме Фентрии, на э\той планете живут люди. Но тысячу двести лет назад через Заоблачные горы пришли в Фентрию предки Рочера - уссулы. Где-то же они жили до того времени. А может быть, не все уссулы ушли в Фентрию... Или не только одни уссулы жили за Заоблачными горами. Эх, как бы хотелось Рочеру не сидеть в угрюмых стенах замка Фентрикюша, а уйти за горы, чтобы найти другую жизнь на планете. Всё-таки грустно сознавать, что на целом свете существует единственная страна. Грустно и скучно.
   Об уссулах, перешедших через горы тысячу двести лет назад, Рочер узнал из книги какого-то летописца по имени Иле. Этот фолиант ему по ошибке выдал охранник библиотеки кюша горбун. Или специально? Во всяком случае, Рочер вот уже полгода не возвращает книгу, а горбун будто забыл о ней.
   Главный Советник оборвал свои неторопливые размышления, потому что погасла трубка. Он вытащил из кармана халата спички и снова прикурил. Сизый дымок тонкой струйкой ударил в стекло окна, плавно отрикошетил от него и поплыл в комнату, медленно поднимаясь к потолку, чтобы потом шустро устремиться в зево камина. В кресле у огня Рочеру было бы курить намного уютнее, но ему не давала покоя жуткая по своему пророчеству картина: ещё вчера сооружённая виселица неподалёку от колодца с тремя раскачивающимися на лёгком ветру петлями.
   Тёмно-синие, почти фиолетовые тучи проплывали над замком так низко, что, казалось, вот-вот зацепятся за виселицу и повиснут на ней вместо каких-то несчастных, доживающих последние часы жизни. Среди этих несчастных Рочер не исключал себя в парадном зелёном камзоле, болтающегося на средней верёвке. Почему-то он подумал, что, если и его будут казнить сегодня, то его шею захлестнёт именно средняя петля. Кто бы ни был из несчастных его собратьев по планете среди приговорённых, Рочер по статусу будет выше, а значит, его труп должен болтаться в центре.
   Главный Советник усмехнулся, иронизируя по поводу примитивности и абсурдности своих мыслей, но это не принесло облегчения душе. Он почувствовал, как похолодела его спина, и судорога пробежала по икрам ног. Жизнь и воспитание в питомнике Фентрикюша подготовили Рочера к тому, что сметь - не самое жуткое на этом свете. Но... Как же хотелось жить! Пусть этот мир жесток и несправедлив, но Рочер не знал и не представлял себе лучшего, в котором можно было радоваться солнцу, синему небу и с трепетом ждать ласк любимой женщины, не думая о будущей смерти.
   И виселицы на посту стояли два гвардейца, будто ночью кто-нибудь мог спилить её. Это мог сделать только наивный человек, потому что, кроме виселицы, у Фентрикюша существует много других возможностей отправить преступника - по разумению его, кюша - в мир иной. Но почему он, Рочер, связывает эту виселицу с собой? Откуда у него такая мнительность? Разве есть хоть малейшее доказательство того, что исчезновение Би организовал он? Вчера вечером Главный Советник распрощался со своими охранниками, все они были живы и здоровы, и никто не собирался арестовывать их. А ведь это Бусс под покровом ночи увёл из замка Би. Значит, виселица готовится по другому случаю.
   Главный Советник устал истязать себя предчувствиями и сомнениями. Из-за этого Рочер плохо спал ночью - ему снились кошмарные сны, он часто просыпался. Один из таких снов ему и сейчас не давал покоя. Конечно же, в нём Рочера повесили. Его, Би, и Бусса. Только Рочера почему-то за ноги. Болтаясь на виселице вниз головой, он с ужасом думал: сколько дней ему предстоит провести в таком унизительном положении, пока кровь не переполнит мозг, и придёт спасительная смерть?!
   Если Фентрикюш и в реальности задумает таким образом лишить его жизни, это будет изощрённая и жуткая казнь.
   Лучше бы Рочер со вчерашнего дня болтался на виселице, чем вот так истязал себя предчувствиями казни. Не случится такого с ним. Фентрикюш - не дурак. Как-никак он, Рочер, является Главным Советником, правой рукой кюша, а не разбойником с Тадийских гор. Казнить таким образом на глазах толпы своего Главного Советника, значит, нанести ущерб престижу власти. Нет, Фентрикюш убирает людей ранга Рочера, Чёрного Хэма, Зуа таинственнее, изящнее и остроумнее. Тому в истории государства Фентрийского тьма примеров.
   Этим и успокоил себя Рочер. Вытряхнул трубку о подоконник и взглянул на часы. До того времени, как идти с докладом к Фентрикюшу, оставалось менее часа, а Мага ещё не принесла завтрак. Непорядок! Он-то, по крайней мере, может позавтракать и с кюшем - как-никак ещё Главный Советник. А вот Изна...
   Не дожидаясь Уила, Рочер с самого утра растопил камин, и в комнате было жарко, отчего Изна, сбросив одеяло, разметалась по кровати. Как совершенно её молодое тело - ни одного изъяна не смог найти на нём придирчивый взгляд Рочера! Бедняжка! Что ждёт её, если с ним случится беда? Вариантов было всего два: или она останется наложницей кюша, какого-нибудь гвардейца, или её отправят в резервацию. Никто из наложниц и слуг замка не возвращался в родные пенаты. Фентрикюш не любил выносить сор из своей избы.
   Спасая Би, Рочер совсем не подумал об Изне. Сам он не боялся того, чего не миновать, хотя страстно желал жить. Но в чём Изна виновата? Он избрал и полюбил её и, значит, должен отвечать за жизнь своей возлюбленной. Ведь не проезжай он год назад мимо её селения, и Изна вышла бы замуж за какого-нибудь пастуха или сборщика табака и жила бы, хоть и скромной, но спокойной жизнью в своей ветийской глухомани. Родила бы разрешённых двоих детей и умерла в глубокой старости. Не исключено, что и в счастливом удовлетворении.
   Главный Советник подошёл к кровати и осторожными губами прикоснулся к наивному и беззащитному соску своей возлюбленной. Волна нежности лёгким туманом накрыла его сердце. Он без ума влюблён в свою Изну и впредь будет осторожнее. Не ради себя - ради Изны и её любви.
   От негромкого стука в дверь Рочер вздрогнул и побледнел, будто это палач Фруг пришёл за ним, чтобы увести к месту казни. О Великий Дух! - взмолился Главный Советник и скрипнувшим вдруг голосом спросил:
   - Кто там?
   - Это я, господин Главный Советник. Это я - Уил!
   Рочер узнал голос своего слуги. Уил пришёл, чтобы разжечь камин и получить указания от своего высокопоставленного хозяина. Главный Советник иронически усмехнулся. Ещё три года назад они с Уилом были абсолютно равны, и если Рочер в чём-то превосходил его, то в умении играть в шахматы и в прилежности. И это предопределило их будущее. Впрочем, если бы Рочер три года назад проиграл шахматную партию второму шахматисту питомника Буну, то сегодня предпочёл бы поменяться участью с Уилом. Хотя... Пути Великого Духа неисповедимы. Скромное нынешнее положение Уила завтра может показаться предпочтительнее положения Главного Советника.
   - Ступай, Уил, к Буссу и Дацу! Камин я давно сам растопил! - приказал Рочер, не открывая двери.
   - Но я ещё и завтрак принёс!
   - Это меняет дело! - Главный Советник, прежде, чем отпереть засовы, подошёл к кровати и прикрыл Изну одеялом. Но она уже проснулась - от его голоса, наверное, - и сладко потянулась. - Доброе утро, моя лисичка! Это Уил завтрак принёс.
   Рочер не стал завтракать со своей наложницей, а начал одеваться. Сегодня ему, как никогда, не терпелось побыстрее встретиться с Фентрикюшем. Предчувствие беды - хуже самой беды. Виселица на площади замка не давала ему покоя. И не даст, пока не откроется причина её появления.
   Фентрикюш сидел за столом - спокойный и добродушный. Он был в своём неизменном сером свитере крупной вязки, похожем на кольчугу гвардейцев прежних времён. Против обыкновения за воротник его свитера была заткнута большая салфетка - как у маленьких воспитанников питомника. Перед кюшем лежала внушительная горка поджаренных перепелов, и властитель Фентрии, прищурив левый глаз, прицеливался к яствам. Он будто не мог выбрать, с какой именно перепёлки начать трапезу - все они были одинаково хороши и аппетитны.
   "Как можно с таким вожделением думать о еде, когда во дворе замка стоит виселица на трёх человек?! - с неприязнью подумал Главный Советник. Эта неприязнь открыто была отражена в его взгляде, но, к его счастью, Фентрикюш даже не поднял головы, словно в гостиную вошёл не Главный Советник, а привидение. - За слишком долгую жизнь сердце кюша зачерствело до камня, и у него не осталось ничего святого"!
   Властитель Фентрии, сглотнув слюну, огромными руками осторожно, будто боялся раздавить, взял два перепела и положил их прямо на до бела выскобленный стол немного в стороне. Только после этого поднял глаза на Рочера.
   - Садись, мой славный Главный Советник! Небось, не завтракал? - И вонзил свои крепкие, хищные зубы в нежную мякоть перепёлки.
   Рочер осторожно приблизился к стулу по левую руку кюша. Как любой слуга двора, он не доверял целиком добродушию кюша. Настроение хозяина могло меняться на противоположное в течение пяти минут.
   - Благослови, Великий Дух, пищу, дарованную тобой, и пусть она с твоего благословения пойдёт мне на пользу! - подняв глаза к потолку, обратился Главный Советник к Всевышнему прежде, чем взяться за перепёлку. Это обращение предвкушением пищи он вычитал из Великой книги Великого Духа, и оно показалось ему важным и необходимым. События последних дней показали, что Рочеру не у кого искать поддержки, кроме как у Великого Духа. И твёрдо решил в свободную минуту сходить к У-У-У и поговорить с ним по душам, чтобы Верховный Настоятель укрепил его веру в Великого Духа. Ведь тяжело, страшно жить на свете, ни во что и ни в кого не веря.
   - Ты, мальчик мой, искренне уверовал в Великого Духа? Это похвально, его учение не так уж бесполезно для молодого пытливого ума. Однако должен тебе заметить, что две перепёлки дарую тебе я, а не Великий Дух.
   - Это спорный вопрос! - сказал Главный Советник, остановив перепёлку у рта. Прежде, чем ты даровал её мне, тебе даровал её Великий Дух. Ведь не возникла эта перепёлка ниоткуда и из ничего. Как впрочем, и я, и ты.
   - Глупости! Перепёлка вывелась из перепелиного яйца, а затем кушала травку и семена. Выросла, попалась в охотничьи силки и попала на стол Фентрикюша. Всё очень просто. И тебя, и меня родили конкретные женщины. Так что Великий Дух тут вроде ни при чём!
   - Хорошо... - Рочер всё-таки успел откусить кусочек непревзойдённо вкусного перепелиного мяса. - А кто же тогда по-твоему родил первых мужчину и женщину? Или они возникли из воздуха самопроизвольно?
   - Серьёзная, философская постановка вопроса. Удивлён. Ты слишком молод, чтобы лезть в такие философские дебри. А лезешь! Впрочем, ты и в некоторые другие дела лезешь, не подумав о последствиях. Но это к слову, а не к месту и ко времени. Отвечаю вопросом на вопрос. Допустим, я соглашусь с тем, что людей и мироздание сотворил Великий Дух. А откуда, позволь, он взялся сам? Возник из воздуха? Но ведь и воздух должен был откуда-то появиться. Ничего не может быть без начала и причины.
   - Может! Это слишком упрощённый взгляд на возникновение мироздания. Упрощённый и тупиковый. Великий Дух - понятие не материальное. Это идея. Идея в форме необозримого круга, у которого нет начала и конца.
   - Как, нет начала и конца?! - Фентрикюш чуть не подавился перепёлкой, потому что почти целиком засунул её в рот. - Обязательно должны быть начало и конец. Без ничего - не бывает, ничего - не возникает и не исчезает!
   - Да, если это касается мироздания. Но Великий Дух никогда не возникал и никогда не исчезал. Он был всегда и будет всегда.
   - Ошибаешься! Ещё как возникал! Я тебе дам один фолиант. Очень древний. Он написан ещё на пергаменте при первом короле Фентрии Лилине Первом. Когда-то мирозданием управляло множество богов. Впрочем, прочитаешь сам. Я и так отвлёкся от завтрака, а это очень вредно для пищеварения! - Кюш сердито толкнул в сторону Рочера внушительный фолиант. - И чем занимается Главный Учёный Фентрии?! Тискает в роскошных апартаментах Высшего Совета дешёвых девок. А мой Главный Советник, по сути сопляк, сто очков ему даст в вопросах философии! Продолжим наш интересный теологический диспут после того, как прочтёшь эту книгу.
   - А у меня будет возможность это сделать? Разве одна из петель на виселице приготовлена не для моей шеи? - Рочер открыто, без боязни посмотрел в посуровевшие глаза Фентрикюша. И тому не понравился его взгляд.
   - Ты кюша держишь за идиота, мальчишка! Неужели я стану публично, при большом стечении народа казнить своего Главного Советника да ещё таким унизительным образом?! Как бы он ни провинился, я не буду его вешать. Есть более благородные и мучительные
   способы наказания. Отрублены голова, затянута петля на шее - и всё, высокопоставленный преступник избавлен от страданий. Что хорошо для конюха или гвардейца, не годится для Главного Советника. - Фентрикюш смачно хрустнул косточкой перепела и громко расхохотался. --Ты не переживай, Рочер! Если понадобится, мы найдём способ умертвить тебя с благородным изощрением и без толпы. Казнить Главного Советника - это значит посеять в душах плебеев неуважение к власти!
   - Спасибо, Великий кюш! Ты меня успокоил. По крайней мере, я буду уверен, что мою шею не захлестнёт верёвка, и моя голова не покатится арбузом с плахи, - с долей иронии сказал Главный Советник.
   - Не надо быть уверенным до конца ни в ком и ни в чём. Даже в себе, даже во мне! Сегодня ты можешь быть Главным Советником, а завтра младшим конюхом. На всё воля Великого Духа! - Фентрикюш коротко и язвительно хохотнул. - Как он прикажет, так и будет. Ведь это не я наказываю и милую фентрийцев, а Великий дух. Сначала это делает он, потом я, как в твоём примере с перепёлками. Так что и обижаться на меня не надо, и считать меня деспотом и тираном не правильно. Всё в мироздании происходит по воле Великого Духа. Что уже говорить о какой-то Фентрии!
   - И всё же, Великий кюш, раз ты меня назначил Главным Советником, я имею право знать, кого будут казнить сегодня на площади замка? - упорствовал Рочер.
   - На счёт твоих прав ничего определённого сказать не могу. Главный Советник должен честно отвечать своему кюшу на вопрос: а что ты об этом думаешь? И чётко выполнять поручения Фентрикюша. Скажешь, это обязанности, а не права? Что поделаешь, если твои права совпадают с твоими обязанностями! - Улыбка властителя Фентрии получилась недобро-циничной. И слова его были циничными, хотя внешне он оставался добродушным.
   "Играет, как кот с мышью..." - с холодком в сердце подумал Главный Советник.
   - Хорошо... Тогда я считаю своей обязанностью знать, кого сегодня будут казнить на площади в замке.
   - Твоя настырность достойна лучшего применения, Главный Советник, нежели примитивное любопытство. Хотя особого-то секрета нет! Казнить будут трёх гвардейцев, которые позапрошлой ночью охраняли замок.
   - За что?
   - За что? Святая наивность! Я-то думал, что ты, как Главный Советник в курсе событий, происходящих в подконтрольном тебе замке. Убежала моя старшая наложница Би. И я ждал твоего доклада по этому чрезвычайному происшествию.
   Главный Советник отвёл взгляд в сторону.
   - Я не в курсе. Я был занят другими делами, а вчера ты мне предоставил выходной.
   - Ну что ж, я верю тебе! Наверное, так было в действительности. - Фентрикюш вытер жирные губы салфеткой. - Ступай, Рочер! Прикажи всем слугам замкам и проживающим в нём через час собраться на площади. О делах государственных поговорим после казни. Не забудь захватить с собой фолиант!
   В недоумении Рочер покинул гостиную кюша. Как хитро и тонко играет с ним Фентрикюш! И казнь, позорную для звания гвардейца он придумал специально, чтобы проучить своего начинающего зарываться Главного Советника. Знал, что из-за молодости и горячности, не утратив в характере чувства справедливости, он обязательно сорвётся. Великому кюшу даже не придётся проводить допроса с пристрастием - Рочер всё ему на блюдечке выложит: и как он организовал побег Би, и кто ему в этом помогал, и куда он её спрятал. Иначе три гвардейца будут повешены несправедливо.
   Кюш иронически усмехнулся и позвонил в колокольчик. Не прошло и минуты, как в гостиную ворвался Либук.
   "Шустрый малый! Такой мне и нужен!" - с удовлетворением подумал Фентрикюш.
   - Либук, ты в курсе, вместо кого тебя привёл в замок Главный Советник?
   - Да, Великий кюш! Вместо Буна.
   - А кем был Бун, в курсе?
   - Да, Великий кюш! Бун был евнухом вашего гарема и вашим слугой.
   - Тогда ты должен быть в курсе, чего лишается евнух в обязательном порядке...
   Рыжий сорванец испугался и побледнел. Он так испугался, что у него отнялся язык.
   - Не бойся! Я не буду лишать тебя яиц. Но при одном условии.
   - Да, Великий кюш! Рад служить тебе и выполню всё, что прикажешь, только не делай из меня евнуха! Я ещё не знал любви женщины! - Либук смотрел на властителя Фентрии с подобострастием и мольбой.
   - Если будешь служить мне верно, то я подарю тебе одну из своих наложниц! - Фентрикюш вышел из-за стола, подошёл к пажу и по-отечески обнял его за плечи. Рыжий сорванец из питомника был наполовину ниже его ростом. Впрочем, среди потомков уссулов редко можно встретить высокорослых. - А служба твоя будет заключаться вот в чём. Кроме своих прямых обязанностей слуги, ты будешь следить за каждым шагом Рочера и обо всё, даже о пустяках докладывать мне. И тогда твои яйца пригодятся для наложницы, которую я тебе подарю. Всё понял, рыжий проныра?
   По глазам Либука властитель Фентрии видел, что тому его поручение - ножом по сердцу. В основном, в питомнике готовят пополнение для гвардии Фентрикюша, а не слуг и доносчиков. Но ведь иного выхода у мальца нет.
   - Да, Великий кюш! Я всё понял! - Эти слова паж сказал со вздохом, но в стойке "руки по швам".
   - Тогда ступай! Если я не докричусь тебя, когда ты будешь следить за Рочером, я не рассержусь!
   Понурив голову, Либук вышел из гостиной. Не о такой службе Фентрикюшу он мечтал в питомнике.
  
   38.
  
   Поручив Буссу и Дацу сгонять людей на площадь перед замком к месту казни, Рочер направился к Главному Храму Фентрии. Он вышел во внутренний двор замка. Наступила золотая пора осени, когда солнце, до ухода на зимнюю спячку, выходит покрасоваться, поливая щедрыми лучами фентрийскую долину. Не было зноя, какой бывает летом, воздух был напоён свежестью, и Главный Советник дышал с наслаждением. Дышать бы так долгую жизнь до старости, чтобы рядом была Изна, и, казалось, ничего ему больше не надо. Но разве позволит Фентрикюш?! И этим воздухом, и этой жизнью Рочер пользуется благодаря ему, а не вопреки. И это твоя справедливость, Великий Дух?!
   Чтобы спросить у Верховного Божества, он и шёл в Главный Храм. И ещё - поговорить по душам с мудрым У-У-У. Всё-таки у священника жизненный опыт, не сравнимый с его опытом. Главный Советник растерялся, запутался и боялся за своё будущее, как никогда.
   Наверное, опрометчиво он поступил, спасая Би. Может быть, и не грозила ей смертельная опасность, может быть, и обошлось бы всё. А теперь из-за неё столько неприятностей! Повесят троих ни в чём не повинных гвардейцев. Фентрикюш - не дурак и догадывается, чьих рук дело побег старшей наложницы. Он ждёт, что Рочер придёт к нему и во всём сознается, сам полезет в его пасть, как кролик в пасть удава. Наверное, Главный Советник так и сделает, но сначала посоветуется с У-У-У.
   Сколько людей пострадает, если он чистосердечно всё расскажет кюшу! Не считая его самого - Изна, Бусс, Дац, Уил, Осо, Ид, Иц, сама Би. Вот такая каша заварилась! А ещё этот предатель Хэм, переметнувшийся в шайку Тё. Он жесток и мстителен и не спустит Главному Советнику, если самого Фентрикюша вокруг пальца обвёл.
   Нет, Рочер не сможет предать такое количество людей. Его признание только усугубит положение. Пожертвовать собой и Би? Собой он готов, хотя и хочется жить, страстно хочется. Но Би... Он придумал этот побег, поселил в её душу надежду. И теперь отбирать не только надежду, но и жизнь? Как так можно?! Так может поступить только Фентрикюш, для которого нет законов чести, потому что властитель Фентрии считает, что честь - это он сам.
   В невесёлых размышлениях Рочер не заметил пути, разделяющего замок и Главный Храм. Двери святилища Великого Духа были распахнуты, храм не охранялся. А что из него можно вынести, кроме старого и немощного У-У-У? Говорят, что до восстания Гера, Главный Храм Фентрии был бесподобен по богатству и убранству. Но Фентрикюш возомнил себя богом и отвернулся от Великого Духа. Отвернулся сам и подал дурной пример своим подданным. И теперь только понял, что человек без веры не может сохранить свой человеческий облик. Без веры человек превращается в скота, в которого превратился сам Великий кюш.
   Главный Советник усмехнулся и, поднявшись на крыльцо, с тоской посмотрел на захламлённый дворик у храма. Он так много хотел свершить, чтобы жизнь в Фентрии сделалась осмысленной и уютной для человека. Ведь, возможно, на этой планете нет другой страны, кроме Фентрии, и других людей, кроме фентрийцев. Так утверждается во всех исторических хрониках, что он читал. Тридцать лет назад какой-то Иле смог увидеть землю за пределами Заоблачных гор, но он увидел одну раскалённую пустыню и ни одного живого существа. Но ведь откуда-то пришли в Фентрию предки Рочера уссулы, куда-то устремляются птицы, улетая за Заоблачные горы?
   Эх, это печально сознавать, что мир ограничен одной Фентрией, а повелитель его - Фентрикюш. А чем занимается Великий Дух? Если в мироздании заселена людьми только одна Фентрия, то зачем он вообще? С Фентрией плохо ли, хорошо, но пока справляется Фентрикюш. Нет, тут что-то не так. Рочер просто не знает, где зарыта собака. А если бы знал?
   Главный Советник не мог ответить на этот философский вопрос. Ему не до этого было. Он должен получить доказательства существования Великого Духа и тогда всё станет на свои места. Если Великий Дух существует, то есть другие миры и страны. Ибо обратное - абсурд.
   Мимо Главного Советника беззаботной стайкой пролетели семь оставшихся наложниц Фентрикюша, весело поприветствовали Рочера. Вот кто не задумывается о смысле своей жизни вообще. Они пользуются тем, что дано, и без паники принимают то, что предначертано. Они бегут на казнь невинных молодых людей, как на представление бродячих клоунов.
   Последней вышла Изна - тихая и задумчивая. Это не походило на неё, жизнь она воспринимала восторженно, и даже, когда скучала или печалилась, всё равно её красивые зелёные глаза источали неистощимую жизненную энергию. А тут её взгляд был направлен внутрь себя, и это встревожило Рочера. Изна, находясь в трёх шагах, всё ещё не замечала его. Так можно было свалиться с крутого крыльца и поломать рёбра!
   - Изна! - окликнул Главный Советник свою наложницу.
   Изна встрепенулась, как рыжими вымпелами, взмахнула длинными волосами, сбросив оцепенение. И в одно мгновение превратилась в энергичную рыжую бестию. Изна сорвалась с места восторженной девочкой, бросилась ему на шею, покрывая лицо возлюбленного частыми поцелуями.
   - Рочер! Всё в порядке? Я так за тебя боялась!
   - Всё в совершеннейшем порядке, моё рыжее чудо! Почему ты за меня боялась? Разве на это есть какие-то причины? - притворно удивился Главный Советник.
   - На площади перед замком построена жуткая виселица, и этим всё сказано!
   - Ты представила меня болтающимся на этой виселице? - Рочер крепко прижал её к себе.
   - Ты дурак, Рочер! - Она сердито стукнула кулачками в его грудь. - Разве с подобными вещами шутят?! Не накликай беду!
   - Беда - такая дама, кликать которую нет необходимости. Она сама заявится без церемоний, даже когда её совсем не ждёшь!
   - Это правда, любимый. Поэтому я и боюсь за тебя. Служба у Фентрикюша - это путешествие эквилибриста на тонкой проволоке над пропастью.
   - Из тебя вышел бы прекрасный писатель, если бы Фентрикюш позволил женщинам обучаться грамоте, читать и писать книги! - Рочер обнял свою наложницу и усадил на верхнюю ступеньку крыльца. - И всё же, я чувствую, не только виселица на площади - причина твоего беспокойства. Есть ещё что-то, и это "что-то" ты пытаешься наивно скрыть от меня.
   - Ты такой умный и проницательный, рыжее солнышко! От тебя и одной мысли не утаишь!
   - Не приписывай мне достоинства Фентрикюша. Я сам в себе разобраться не могу, не говоря о других. Не пытайся увильнуть! Признавайся, что случилось?! - Рочер шутливо потрепал её за розовое ушко, как провинившуюся девчонку.
   Изна обречённо вздохнула, посмотрела на возлюбленного печальными глазами.
   - Понимаешь, когда мы с наложницами собрались уходить из храма к месту казни несчастных гвардейцев, меня вдруг остановил этот милый и всегда серьёзный старичок У-У-У. Остановил и говорит: "Тебя, Изна, впереди ждут серьёзные испытания. Но ты не должна впадать в панику и выстоять. Если ты выстоишь, всё у вас с Рочером будет хорошо"!
   - Так и сказал?
   - Так и сказал.
   - Прорицатель несчастный! Я поговорю с этим выжившим из ума старцем, чтобы не пугал тебя понапрасну! - Рочер поцеловал свою наложницу. - Встретимся у колодца во дворе замка. Я буду там через полчаса.
   Изна легко упорхнула с крыльца храма. Рочер своей уверенностью и нежностью рассеял её тревоги. Зато сам Главный Советник, переварив слова возлюбленной, помрачнел. Что имел в виду премудрый служитель Великого Духа? Он не из тех людей, кто будет бросать слова на ветер и понапрасну пугать наивную девушку. Значит, у Рочера появилась ещё одна серьёзная причина поговорить по душам с У-У-У.
   Настоятель Главного Храма Фентрии стоял на коленях перед стеной, на которой с трудом можно было различить истёршийся от времени и забвения образ Великого Духа. У-У-У что-то шептал этому образу, подняв на него почти бесцветные, слезящиеся глаза. Внимал ли ему Всевышний, отвечал ли что-нибудь? Хотел бы это знать Рочер, душа которого измаялась от сомнений.
   Чтобы не мешать настоятелю, Главный Советник обвёл взглядом просторное помещение храма и отметил, что оно преобразилось стараниями Изны и наложниц Фентрикюша. После этого Главный Советник на цыпочках, чтобы не стучали его ботинки по гранитному полу, подошёл к У-У-У и опустился рядом с ним на колени. Настоятель будто и не заметил Рочера, не смягчились черты его сурового и одновременно страдальческого лица. Он продолжал шептать какую-то молитву, в которой нельзя было разобрать ни слова.
   Рочер поднял глаза на образ. И не беда, что невозможно было разглядеть контур облака на мраморной стене, ему показалось, что со стены смотрят на него очень добрые и очень внимательные глаза. И ещё ему показалось, что эти глаза были ему знакомы, когда-то давным-давно , во времена, которые он уже и не помнит, эти глаза смотрели на него - внимательно и тепло.
   Что может сказать Рочер Великому Духу, о чём попросить? Многое сказать и многое попросить, но ему не хотелось произносить обыденных слов вслух, а высоких, подходящих к этому моменту, не мог вспомнить. Может быть, их, высоких и подходящих слов, нет в его голове, ему никто их не говорил, иначе он обязательно запомнил бы.
   И Рочер, стоя на коленях рядом с У-У-У, благоразумно молчал.
   Наконец, настоятель Главного Храма тяжело поднялся и обернулся к Главному Советнику.
   - Долго же ты собирался ко мне, Рочер! Я благодарен тебе за то, что вытащил меня из резервации, но... Ты обещал мне поддержку, говорил красивые и правильные слова, а сам забыл о немощном старике.
   - К сожалению, У-У-У, я человек зависимый и обязанный подчиняться Фентрикюшу. А у него поручений - только успевай вертеться. Хотя... - Рочер в смущении опустил глаза. - Если бы сильно захотел, честно признаться, нашёл бы время.
   - И почему же не захотел сильно?
   Главный Советник не нашёлся, что ответить. У-У-У по-отечески обнял его за плечи.
   - Ну да ладно! Никогда не поздно наверстать упущенное, если ты молод. Ты не разучился смущаться и говорить правду - и это обнадёживает. Вряд ли Великий Дух оставил мне много времени для жизни на этом свете, но кое-что мы с тобой ещё успеем сделать. Или мои надежды необоснованные? - Настоятель тяжело прошёл к длинной скамейке, стоящей у стены, и, вздохнув со стоном, сел на неё. Хлопнув ладошкой рядом с собой, пригласил сесть и Рочера.
   - После нашего разговора с тобой в резервации прошло всего несколько дней, но уже утекло много воды. Кажется, я совсем запутался, - честно признался настоятелю Главный Советник.
   - Дело в том, что ты очень молод. А молодости присуще путаться и ошибаться. Главное, чтобы в угоду Великому Духу ты творил добро.
   - Я стараюсь делать это. Но иногда моё добро оборачивается ещё большим злом! - в отчаянии сказал Рочер.
   - Ты имеешь ввиду сегодняшнюю казнь и Би?
   - Откуда ты знаешь?
   - Я служу Великому Духу, и он позволяет мне знать больше, чем другие. Люди Фентрии жили бы лучше и счастливее, ушли бы в своём развитии дальше, если бы не отвернулись от Всевышнего! И я рад, что ты ищешь путь к нему.
   - Ищу. Но мне мешают мои сомнения, - признался Главный Советник. - Одно я усвоил для себя твёрдо: без веры жизнь кажется бессмысленной и ненужной. Однако я пришёл к тебе посоветоваться.
   - Я рад буду помочь тебе хотя бы словом, если не имею возможности помочь делом. Слушаю тебя...
   - Я сделал добро. Спас Би от неминуемых, как мне казалось, неприятностей. Спас одну душу, а на деле погублю три. Сегодня казнят невинных гвардейцев. Поэтому я решил пойти к Фентрикюшу и взять всю вину на себя.
   - На себя? А ты хорошо подумал, прикинул все "за" и "против"? Ведь иногда необдуманные благородные порывы оборачиваются большой бедой! - Старик положил на плечо Главного Советника сморщенную дрожащую руку.
   - Ты имеешь в виду мой поступок с Би?
   - Что сделано, то сделано. Вполне возможно, что Би ничего особенного не угрожало. Но не в этом суть дела.
   - А в чём?
   - В том, что, взяв вину на себя, ты не спасёшь гвардейцев. В лучшем случае, ты можешь приободрить их перед смертью, когда тебя будут вздёргивать вместе с ними. Разве их вина, как охранников, уменьшится от того, что якобы ты увёл Би из замка?
   - Ты прав, У-У-У. Не такой человек, чтобы прощать чью-то вину.
   - А он не человек, он - кюш. К тому же, живущий незаслуженно долго и из-за этого поверивший в свою исключительность и безнаказанность. Но это ещё не всё. Фентрикюш, конечно же, не дурак. Он и сейчас понимает, что это сделал ты, и кто-то тебе помогал. Поверь мне, что палач Фентрикюша со своими подсобниками сможет у тебя имена тех, кто помогла. Мысленно прикинь, сколько ещё людей окажется вместе с тобой на виселице или в крематории.
   Рочер уже прикидывал: семь человек!
   - Опять ты прав, У-У-У. Моё признание кюшу только ухудшит ситуацию.
   - И без твоих признаний он много знает, но... Мне кажется, он задумал какую-то тонкую игру, и свою хитроумную комбинацию хочет провести с твоей помощью. Так что будь осторожен. Взвешивай каждый свой шаг. И обдумывал каждый свой поступок!
   - Мудрости тебе не занимать, У-У-У! Я сам интуитивно чувствовал это, но ты всё разложил по полочкам, и мне стало ясно. Я сделал большую ошибку, что не зашёл к тебе перед тем, как решился помочь Би! - горячо поблагодарил настоятеля Рочер.
   - Я долго прожил и поэтому осторожен - это правда. Но я долгое время был оторван от жизни в замке, многого не знаю и многого не понимаю. Мой ум стар и инертен и не может по остроте соревноваться с твоим. Всё у тебя будет хорошо, до всего ты дойдёшь сам, если будешь сохранять холодную голову. Запомню юношу: никто тебя не спасёт эту гибнущую от безверия, безнравственности и алчности Фентрию. Никто!
   - Я запомню это У-У-У! Даю тебе слово!
  
   39.
  
   Фентрикюш нервничал. Минута уходила за минутой, неумолимо приближалось назначенное им время казни, а Рочер так и не появлялся. Из-за этого кюш нервничал так, будто его самого через четверть часа собиралась вздёрнуть на виселице. Такое могло быть, если бы ему не повезло с рождением, если бы родился от любви кухарки с конюхом. От одной только мысли об этом по его спине пробежал холодок. Нет, нет, такого быть просто не могло, потому что само мироздание существовало под него, Фентрикюша, и служило ему, потому что даже Великий Дух, если он --не миф, не обладает такой властью, как он, кюш.
   Вдруг коротко и остро кольнуло в левой стороне груди. Что это? Сердце? Тысячу лет оно жило в его груди безмятежно и мирно, ничем, кроме равномерного и чёткого стука, не напоминая о себе. И ни с того, ни с сего - острая и короткая боль. Фентрикюш побледнел: неужели Ия не шантажировала его мстительной ложью, неужели он превратился в простого сметного, который может заболеть и умереть от болезни? И которого можно вздёрнуть на виселице?
   Нет, об этом он не должен думать, иначе возненавидит эту жизнь - жизнь, от которой он немного устал, но которую по-прежнему любил, как прелестную нестареющую любовницу. Всё это из-за Главного Советника, из-за этого заносчивого мальчишки Рочера. Фентрикюш не мог определиться со своими чувствами к помощнику. Иногда ему казалось, что он ненавидит Рочера всеми фибрами души и готов вздёрнуть его на виселице. Вздёрнуть и любоваться из окна, как ветер раскачивает труп вздорного мальчишки.
   Но как только Великий кюш представлял подобную картину, как на сердце тут же поселилась тревога. Он представлял этот мир без Рочера, и мир казался пустым. Почему так незаметно и быстро запал ему в душу этот рыжий мальчишка? Может быть, родились в его сердце неизведанные им отеческие чувства после того, как он узнал от Ии, что их сын жив? Тем более, и по Фентрии поползли слухи, что Рочер - его сын. А дыма без огня не бывает.
   Отставить глупые мысли! - приказал себе Фентрикюш и прислушался: не подаст ли новый сигнал тревоги его сердце? Нет, бьётся, как и всегда - ровно и ритмично. Он напрасно накручивает себя, воспринимая виртуальный образ Ии, как реально существующий. Это всего-навсего устал его мозг, начал давать сбои и рождать чудовищные галлюцинации. Но почему видения связаны только с Ией? Потому что никого властитель Фентрии не любил так, как её, за тысячу лет жизни.
   И ко всему мистическому кюшу надо относиться, как к временным галлюцинациям. Ему надо на несколько дней отстраниться от государственных дел, успокоиться. Но он не должен уставать, не должен страдать галлюцинациями, у него не может быть болезней в принципе.
   Полуденное солнце нагло прошивало окна в гостиной беспечными лучами. Солнечные зайчики раздражающе скакали по стенам и полу. Фентрикюш любил спокойные тона, любил сумерки и пасмурную погоду больше солнца. Властитель подошёл к окну, выглянул в него. На площади собрался весь придворный люд, который суетился и шевелился, как гигантский муравейник. Народ жаждал зрелища, и он, Фентрикюш, потакает их низменным чувствам. Народ так возбуждён в предчувствии казни гвардейцев, а что творилось бы, если бы должны были повесить кюша?!
   Фентрикюш опять поёжился, задёрнул тяжёлые шторы и вернулся к столу. Это всё из-за Рочера - и дурное настроение, и дурные мысли. Кюш ждал, что Главный Советник вот-вот явится к нему, признается во всех грехах и будет умолять казнить его, а не безвинных гвардейцев. Ведь он - великий гуманист. Он по молодости, наслушавшись дураков-педагогов в питомнике, играет в честность и благородство. А где твоя совесть, где твой гуманизм, господин Главный Советник?! Или в твоём сердце поселилась трусость, или ты безнадёжно постарел к двадцати годам?
   Как в шахматах, Фентрикюш просчитал партию на много ходов вперёд. И вот, кажется, непредвиденный ход противника, и стройная композиция распадается, партия грозит быть проигранной. А властитель Фентрии не привык проигрывать.
   - Великий кюш! Всё готово к казни, и из каземата уже вывели осуждённых гвардейцев! - От звонкого голоса заскочившего в гостиную Либука Фентрикюш вздрогнул. Этот шустрый рыжий сорванец так похож на того Рочера, которого кюш три года назад взял в замок. Если властитель разведёт в замке несколько рочеров, жизнь не будет казаться ему скучной.
   Фентрикюш схватил со стола колокольчик и в сердцах швырнул его в Либука. Тот увернулся, и колокольчик, жалобно звякнув, ударился в стену.
   - Не смей больше врываться ко мне и кричать, будто в замке случился пожар! Иначе и ты будешь болтаться в петле среди площади! - Кюш с удовлетворением отметил, что паж побледнел, как полотно, и вытянулся в струнку. Странно, но властителю вдруг захотелось подойти к мальчишке и потрепать его рыжий вихор. Что с ним, жестокосердечным и непроницаемым Фентрикюшем, происходит?! Абсолютизм его власти заждется на страхе перед ним, ему нельзя рассупониваться, иначе вся Фентрия сядет ему на шею.
   - Ступай! - приказал он Либуку. - Объяви этой грязной толпе, что Великий кюш идёт!
   Властитель Фентрии поудобнее уселся кресле, установленном возле старого колодца. День, несмотря на позднюю осень, выдался погожим, и кюш с удовольствием подставил своё суровое лицо солнечным лучам. У помоста с виселицей уже стояли со связанными руками обречённые на унизительную смерть гвардейцы. Двое из них были немолоды - под сорок лет - и, видать, многое повидали на своём веку. Высокие и крепко сбитые, они сохраняли абсолютное спокойствие и всем своим видом выражали презрение к смерти - лишь круто ходили желваки на их мужественных скулах. А вот третий гвардеец был совсем молоденький - ровесник Рочера. Он тоже был высок и строен, но совсем ещё мальчик, не накачавший крутых мышц. Ужас и недоумение суетилось в его серых глазах, а его узкие плечи поникли, как крылья умирающей птицы.
   "Этот юнец боится смерти, потому что он ещё не понял, как неприглядна и скучна жизнь. Она особенно жестока к тем, кто барахтается в неё, как в луже, а не плывёт по ней, как по полноводному Фентру. Боятся смерти и те, кто кое-что успел в жизни и кое-что понял. А спокойно потому, что научились держать себя в руках, управлять своими нервами".
   Один из опытных гвардейцев - широкоплечий, с жгучими глазами тадийцев - поднял голову, и Фентрикюш встретился с его взглядом. Властитель Фентрии вздрогнул и подёрнул могучими плечами, будто ему грозила опасность. В глазах приговорённого к смерти не было ужаса, в них не было даже намёка на страх, будто смерть была для него благом. В глазах гвардейца горел упрямый, негасимый огонь ненависти. Ненависти к нему, могущественному и непогрешимому, превосходящему властью над смертными самого Великого Духа. А ты, могущественный и непогрешимый, хотел, чтобы приговорённый тобой к смерти любил тебя?
   - Стоило жить на этом свете тысячу лет, чтобы тебя ненавидели? - услышал он женский голос за своей спиной. - услышал он женский голос за спиной и оглянулся. За его спиной была пустота до самых угрюмых стен замка. Фентрикюш был уверен, что это голос Ии.
   - А чтобы любили, надо было вовремя умереть? - с сарказмом спросил он у пустоты.
   - Жестокость к себе подобным у тебя в крови. Ты ненавидел людей и в семнадцать лет, и в девятьсот семнадцать. - Голос Ии звучал уже сбоку, справа от Фентрикюша. - Я, наверное, ошибалась, убеждая Великого Духа, что уведу твою душу от Духа Чёрного. Ну чего тебе неймётся? У тебя что, не утолена жажда крови? Ты получаешь удовольствие от человеческих страданий? Убивать - разве в этом смысл твоей долгой жизни?
   - Ты так говоришь, будто я простой смертный. Я властитель Фентрии и отвечаю за существование и процветание страны. Если я не буду жестоким, если люди не будут бояться меня, восторжествует хаос, в котором Фентрия погибнет.
   - Удобная позиция всех деспотов, которые из-за недостатка ума или воспитания не могут внушать уважения и начинают воздействовать на общество методами тупой силы. Подумай, Фентрикюш, из небожителя превратившийся в обыкновенного смертного. За пять лет ты можешь искупить грехи перед Великим Духом и Фентрией. Твоя жестокость может привести к тому, что ты не протянешь и полгода. Начни с этих троих несчастных гвардейцев. И сразу поймёшь, что творить добро гораздо приятнее, чем делать зло.
   - Такое впечатление, что я сижу за ученическим столом в питомнике, а ты мой педагог-воспитатель! - с усмешкой буркнул кюш. - А если я казнь троих замени казнью одного, действительно виновного, это будет добром?
   - Не уверена, что это добро, скорее всего - относительная справедливость...
   - Справедливость?! Ты будешь считать справедливым, если я вместо чужих тебе гвардейцев прикажу повесить твоего сына? - Фентрикюш совсем не видел Ии, даже её зыбкого абриса, но по теплу, исходящему справа, чувствовал, что она рядом.
   - Сына? - Голос Ии вздрогнул, и кюш с удовлетворением отметил, что хоть чуть-чуть допёк прилипчивый фантом. - Какого сына?
   - Нашего сына Рочера...
   - Ты ошибаешься, Эви! Достать нашего ребёнка тебе не суждено, потому что он находится под охраной Великого Духа. Ибо Великий Дух, в отличие от тебя, печётся о благе Фентрии. Если ты убьёшь своего наследника и через пять лет и через пять лет уйдёшь в унизительное услужение Чёрному Духу, в Фентрии возникнет хаос, близкий к апокалипсису. Слава Богу, что Великий Дух предусмотрел такой вариант.
   - Я понял, почему ты явилась из своего мира в наш... Ты испугалась за жизнь своего сына.
   - У тебя нет сердца, Эви. Ты - не человек, ты - чудовищное хищное животное. Ведь это не только мой ребёнок, но и твой. Твой! Даже гнусные шакалы в Тадии умирают от голода, но не поедают своих детей. Даже Чёрный Дух ёжится от ужаса, наблюдая в какое чудовище превратился ты! Опомнись, Эви! Опомнись!
   - Сейчас подумаю - и опомнюсь! - Фентрикюш язвительно усмехнулся. - Ты понапрасну тратишь на меня время, Ия! У тебя не получится спасти мою чёрную душу. Ты сего дня вернёшься в свой мир, не так ли, Ия?
   Но ему никто не ответил. Наверное, потому, что уже занял своё место на помосте Фруг, а к властителю Фентрии направился недоумевающий Зуа. И правда, времени прошло достаточно, пора давать сигнал к началу казни, а кюш втянулся в диспут с галлюцинацией. А не сошёл ли с ума Фентрикюш?!
   - Зуа! Пришли-ка ко мне Главного Советника! - Фентрикюш сердитым голосом остановил полковника на полпути. - И оставайся на месте! Жди моего приказа!
   Кюш был раздражён. Благородный Рочер так и не подошёл к нему, чтобы пожертвовать собой ради трёх гвардейцев. Сегодня Рочер вёл себя не так, как ожидал властитель Фентрии. И это раздражало Фентрикюша. Неужели этот пылкий юноша начал обрастать толстой бычьей кожей? Жаль. А что он, кюш, хотел? Чтобы Рочер с радостью шагнул на эшафот? Ведь он, как и другие, хочет жить.
   Но всё равно кюш был разочарован и раздражён. Он назначил эту казнь в назидание зарвавшемуся мальчишке. Но Главный Советник внешне спокоен и равнодушен, о чём-то мирно беседует со своей наложницей. Урока не получилось, а без этого, Ия права, - казнь гвардейцев становится бессмысленной.
   "Сейчас мы узнаем твою подноготную! Узнаем, что стоят твои принципы, великий человеколюбец!" - Кюш не мог понять, на кого он был зол больше: на Главного Советника или себя?
   Выслушав Зуа, Рочер не побежал к Фентрикюшу исполнительным мальчишкой. Придерживая рукой слишком длинную для его роста шпагу, Главный Советник направился к властителю Фентрии, не спеша, словно знающий себе цену человек, лишь круче обычного ходили желваки не его юном белом лице. И это выдавало его. И ещё - глаза. Они были не яркой, а тёмной, траурной зелени.
   "Нет, этот своенравный мальчишка далеко не равнодушен и не спокоен! - Фентрикюш почему-то облегчённо вздохнул. - Он в равной степени с приговорёнными к смерти ненавидит меня. И в равной степени с приговорёнными боится смерти. Попросит! Попросит он пощады для гвардейцев, а потом - себе"!
   Кюш в очередной раз с удивлением прислушался к своим внутренним ощущениям: противоречивые чувства разрывали его душу. Этого с ним не случалось со времён казни Ии. Он желал, чтобы Рочер дрогнул перед ликом смерти. И в то же время хотел, чтобы тот выстоял. Он ненавидел своего помощника за то, что тот лишил его уюта в душе. И любил Рочера сильнее, чем ранее. В юном Главном Советнике кюш увидел юного себя, восторженными глазами обнимающего мироздание.
   - Весь внимание, Великий кюш! - Главный Советник с достоинством чуть склонил голову. Он не переступал через черту субординации, но всем видом показывал, что не боится Фентрикюша. Такого не мог позволить себе ни один фентриец, если ему дорога жизнь.
   И новая волна раздражения нахлынула на властителя Фентрии.
   - Ты ведёшь себя, как новый мессия для Фентрии! - почти выкрикнул он в лицо Главного Советника. - А на деле - мальчишка, который ничего не стоит!
   - Каждая вещь, а человек в особенности, имеет свою цену! - с наглым спокойствием ответил Рочер.
   "Ничего, кроме безумной юношеской храбрости за этим не стоит!- успокаивал себя Великий кюш. Он не хотел в порыве гнева совершить ещё одну ошибку. - Мальчишка знает, что гвардейцев казнят по его вине. Поэтому переживает и нервничает. Поэтому и накрутил себя против меня и готов на любую, даже мученическую смерть. Но мне-то не двадцать, а почти тысячу лет от роду".
   Кюш вспомнил, как Рочер бесстрашно шагнул в вольер с голодными волками. С того властитель Фентрии и полюбил этого умного и отважного юношу. А ведь Фентрикюш никого, кроме Ии, после её казни не любил. Разве совсем немножко - старика Иле.
   - Хорошо... - Властитель Фентрии откинулся на широкую спинку кресла, по обеим сторонам которого стояло два стула. - Присаживайся, мне необходим твой мудрый совет.
   От этих спокойных слов кюша Главный Советник опешил и растерялся. Он ведь мужественно настраивал себя на другое: на яростный гнев Фентрикюша. А властитель был доволен: одной фразой он превратил молодого льва и послушного козлёнка. И отлегло у него на сердце. Права Ия. Своей жестокостью кюш только отравляет себе существование. Никто не покушается на его трон, и не стоит заливать кровью всё вокруг.
   Рочер присел на край слишком широкого для него стула и внимательно ожидал слов Фентрикюша. Он совсем не походил на своенравного молодого льва. Кюшу даже захотелось протянуть к нему руку и по-отечески потрепать его рыжий вихор.
   По-отечески? Нет, нет! - приказал себе властитель Фентрии. Не стоит снова настраивать себя против Рочера. Разве он не устал от этой жизни? Устал. Ещё как устал! Как чего цепляться за неё, как утопающий за соломинку? Из чувства самосохранения? Но небожитель должен быть выше примитивных инстинктов!
   - Через пять минут будут повешены три гвардейца, вина которых ничтожна по сравнению с твоей, и ты не попытался облегчить их участь? Куда подевались твои гуманистические принципы? - Великий кюш бросил на Рочера резкий и прямой взгляд.
   Главный Советник вздрогнул, с недоверием посмотрел на властителя Фентрии.
   - А разве у меня есть возможность облегчить их участь? Разве я не пытался сделать это во время поединка Кресса и Бусса? Разве ты внял моим словам? В результате - погиб один из лучших твоих гвардейцев! - Рочер иронически усмехнулся. - Просить тебя о помиловании - выбрасывать слова на ветер и иметь шанс быть повешенным самому.
   - Ты считаешь меня неисправимым самодуром и деспотом?
   - К сожалению, ты не дал мне повода усомниться в этом! - опять заершился Главный Советник.
   - Неблагодарный мальчишка! - Фентрикюш только сделал вид, что разгневался. На самом деле он для данной ситуации был чрезмерно спокоен. - А У-У-У? Ни один фентриец за время существования резервации не покидал её, если попал туда. Но У-У-У по твоей просьбе я приказал выпустить. Не только нарушил традиции, установленные предками, но и поступился своими принципами, можно сказать! У тебя короткая память, господин Главный Советник!
   Лучик надежды промелькнул в глазах Рочера, он даже нетерпеливо ерзанул на стуле.
   - За У-У-У спасибо! Ты поступил не так добросердечно, как умно. У-У-У просто необходим Фентрии. Без веры в Великого Духа Фентрия рухнет, как карточный домик!
   Властитель Фентрии взглянул на большие круглые часы, висевшие у него на груди.
   - Через три минуты лишатся жизни гвардейцы, а ты ударился в философию!
   - Что поделаешь! Твоей волей я стал государственным человеком и обязан думать о процветании государства!
   - Мне нравятся эти слова, если они - не голая патетика! - Кюш почему-то с тоской взглянул на небо, будто хотел от него получить ответ на волнующий его вопрос.
   - Государству не выгодно лишаться гвардейцев, чьи ряды и так поредели. Ещё три года назад их было триста пятьдесят, а сейчас - триста. Ведь нельзя же быть абсолютно уверенным, что в Фентрии всё будет спокойно. А если найдётся новый Гер? Поэтому прошу помиловать их! - Рочер смотрел на Фентрикюша искренними, преданными глазами.
   - Ты так просишь от имени Фентрии?! - Властитель Фентрии вдруг громко расхохотался, чем вспугнул слуг замка, в напряжённом любопытстве ожидавших казни. - Хитёр, хитёр, рыжий пройдоха! Помиловать гвардейцев для меня значит ещё раз поступиться своими принципами. А я не люблю делать этого. К тому же, это ударит по моему авторитету правителя. Я же забочусь о своём авторитете!
   - Доброе дело не может принизить авторитет ни человека, ни правителя. Наоборот, добавит уважения к нему.
   - Ты, наверное, прав, если говорить о смертном человеке, а я - небожитель.
   - Но ты живёшь не на небе, а на земле. Ты устанавливал законы и обязан их соблюдать!
   - А я и живу по этим законам: провинился - на виселицу! - Фентрикюш коротко и зловеще хохотнул, отчего Главный Советник поёжился. - Осталось две минуты, а я ещё не принял решения. Твоя просьба убедительна, но мне не хочется внимать ей. Да ладно! Примем компромиссное решение. Ты согласен с тем, что твоя вина в исчезновении Би большая, чем троих гвардейцев, вместе взятых?
   Рочер побледнел, но тут же взял себя в руки.
   - Да, согласен, - обречённым голосом ответил он.
   - В таком случае, я помилую одного гвардейца по твоему усмотрению, а вместо него на эшафот взойдёшь ты!
   Главный Советник размышлял недолго и, снова заиграв желваками, поднялся.
   - Я готов. Но прошу тебя: помилуй всех гвардейцев. Я думаю, что казнь Главного Советника Фентрии - более захватывающее зрелище, нежели повешение гвардейцев!
   - Хорошо... - Кюш поудобнее устроился в кресле. - Я помилую всех и тебя вместе с ними, если ты признаешься, куда спрятал мою старшую наложницу.
   - Этого я сделать не могу! - твёрдо сказал Рочер. - Пусть всё произойдёт так, как решил ты.
   - В таком случае, ступай на эшафот и смени одного из гвардейцев! - зло и жёстко сказал Фентрикюш. - Ты сам сделал выбор!
   Властитель Фентрии с интересом наблюдал, как идёт к помосту с виселицей упрямый и благородный Главный Советник. Как сразу преобразился мужественный мальчишка: плечи расправлены, подбородок гордо приподнят! Наивный! Даже самая благородная честь не стоит человеческой жизни.
   - Стоит! - Услышал Фентрикюш голос за своей спиной. Она, Ия, оказывается, всё это время присутствовала и слышал разговор кюша с Рочером. - Именно это отличает человека от примитивного животного!
   - Нехорошо подслушиваться чужие разговоры и мысли, даже если ты - призрак!
   Ия будто и не слышала его.
   - А ты смог бы так, как Рочер? Пожертвовать своей жизнью во спасение жизни другого человека? Нет, ты трус, ты дрожишь за свою никчемную жизнь, как жалкий осиновый лист!
   - Жаль, что ты призрак или фантом, иначе за свои гнусные слова тоже взошла бы на эшафот! - Фентрикюш побледнел от гнева.
   - И взошла бы! Мне не привыкать. Это не страшнее, чем войти в огнедышащую печь крематория, в которую меня не вталкивал силой твой палач. А ты не взошёл бы. Ты валялся бы в ногах, умоляя о пощаде!
   - Ладно, не кипятись! - примирительно сказал кюш. - А то испаришься без следа! Не волнуйся, я не сделаю ничего дурного твоему сыну. Извини, нашему сыну. Я люблю его и жертвую ему свою жизнь. - Властитель нервно рассмеялся. - А это всё спектакль! Всего лишь весёлый спектакль!
   - Комедия для тебя и для этих толстокожих несчастных людишек! А для Рочера и гвардейцев - это трагедия.
   - И пусть! Пусть это послужит ему уроком. Я жертвую ему свою жизнь. Так пусть оплатит это тремя минутами ужаса.
   - Я не верю ни одному твоему слову! Ты не способен на жертвы! Ты трус и эгоист! - с негодованием выкрикнула Ия, и кюш заметил, что справа от него вспыхнуло оранжевое облачко.
   А в это время Рочер уже взошёл на эшафот, согнав с него молодого гвардейца. Фруг, сияющий от счастья, связал ему руки за спиной. Толпа зрителей разом, дружно ахнула - для неё это был сюрприз. Отчаянно, перекрывая общий ор, завизжала Изна. Ужас и отчаяние не испортили её молодого и красивого лица. А какими огромными и выразительными сделались её безнадёжные зелёные глаза!
   Фентрикюш невольно залюбовался наложницей Главного Советника, и сладко вздрогнуло его сердце. И эти глаза, и этот округлый овал лица, и открытый лоб, и огненной лавой ниспадающие на плечи волосы - как это всё было знакомо властителю Фентрии! Будто фантом Ии, покинув его, воплотился в прекрасную плоть Изны.
   Чтобы не травить своё сердце и не искушать себя, кюш перевёл взгляд с Изны на Зуа, который удивлённо и напряжённо смотрел на властителя. Фентрикюш взглядом приказал полковнику подойти, и тот мелкой рысцой бросился выполнять приказ.
   - Я ничего не понимаю, Великий кюш! - переведя дух, вытянулся перед ним Зуа.
   - От тебя и не требуется понимать! - с раздражением осёк его властитель Фентрии. - Прикажи Фругу накинуть на шеи приговорённых петли. И пусть он со своими подсобниками не выбивают из-под ног преступников подставки, пока я не закончу свою речь!
   Фентрикюш тяжело, будто был обременён старостью и болезнями, поднялся с кресла. А полковник был поражён: на его веку никогда властитель Фентрии не держал речи перед народом.
   Направляясь, кюш неотрывно наблюдал за Главным Советником. Какой мужественный мальчишка! Удивительное всё-таки людское племя! Казалось, давно канули в Лету времена романтизма и героизма, общество Фентрии разъела ржавчина меркантилизма, а рождаются вот такие честные отчаюги! Нет, Рочер - несомненно его сын от Ии, ибо такое благородство не присуще простолюдинам, в его жилах течёт королевская кровь.
   Фентрикюш с удивлением прислушивался к новым ощущениям, родившимся в его груди: он испытывал чувства гордости и нежности к рыжему мальчишке и уже почти не сомневался, что Рочер - его сын. Но это же опасно, страшно опасно для жизни властителя Фентрии, потому что его сын - единственный из смертных, кто может лишить её. Нет, Рочер слишком благороден для того, чтобы убивать своего отца, а он, Великий кюш, и без того умрёт, когда сыну исполнится двадцать пять лет. Таково пророчество Чёрного Духа. Так умерли дед и отец кюша.
   Рочер поднял свою огненную голову к солнцу и с тоской посмотрел на вечный источник жизни. Может быть, солнце и есть Великий Дух? Рочеру всего двадцать лет, и, конечно же, он не желал умирать. Как Фентрикюш понимал его! Он тоже не желал умирать. Умереть, чтобы потом, подобно Ие, вечность скитаться неприкаянным призраком? Нет, человеком во плоти существовать гораздо приятнее.
   Главный Советник вздрогнул и чуть не задохнулся, когда к его шее прикоснулась холодная и шершавая верёвка, словно змея обвилась. А Фруг с сожалением отошёл от него на шаг. Будь его воля, он тут же с наслаждением выбил бы подставку из-под ног рыжего выскочки. Некрасивое лицо палача от предчувствия долгожданного счастья сделалось ещё уродливее.
   Фентрикюш взошёл на помост и обернулся к толпе, пожирающей его глазами. А властитель Фентрии взглядом отыскал в толпе Изну и, встретившись с её глазами, поёжился от их страшного холода. Великий Дух! Как же она ненавидела его! Какие страсти кипели в её душе! Нет, все семь оставшихся в гареме наложниц не стоят её одной. Рядом с Изной, обнимая наложницу Главного Советника за плечи, стояла Мага. Оказывается, и у кухарки есть сердце! А как же всепоглощающая и самоотверженная любовь к кюшу? Неужели смерть сильнее любви? Неужели со смертью кончается любовь. Смерть убивает всё...
   Фентрикюш подошёл к Рочеру. Стоявший на подставке Главный Советник поравнялся с кюшем ростом, и их глаза оказались напротив друг друга. Что ожидал увидеть в глазах Рочера властитель Фентрии? Ужас, страх, мольбу? Может быть, пылающий огонь ненависти к себе? Но ничего этого не рассмотрел. В глазах юного Главного Советника спряталось лишь сожаление. А ещё - боль. Великий кюш зябко поёжился. За минуту до позорной смерти этот мальчишка не презирал, не ненавидел своего палача, а жалел его.
   - У тебя ещё есть возможность спасти себя. Где прячется Би? - На самом деле Фентрикюш не желал услышать признания Главного Советника. И не услышал.
   - Прикажи выбить подставку! - спокойно ответил Рочер и с чувством превосходства посмотрел на всемогущего и непогрешимого властителя.
   Удовлетворённо вздохнув, Великий кюш повернулся к жаждущей зрелища толпе придворных.
   - Жалкие твари! Вы жаждете зрелища! А вот мой Главный Советник не жаждал его, а благородно взошёл на эшафот вместо такого же, как сам мальчишки. Способен ли кто-нибудь из вас на подобное? Казнь отменяется!
   Фентрикюш быстро спустился с помоста, будто боялся, что вместо приговорённых, Фруг повесит его, и широким шагом направился к замку. Ссутулилась его мощная спина, была опущена большая голова. Таким потерянным своего властителя в Фентрии ещё не видели.
  
   40.
  
   Десять тысяч лет назад, а может значительно раньше того, нашей планетой управлял не один Великий Дух, но множество богов и божков. Жили они на роскошном плато в Заоблачных горах, которое они называли Плато Богов, в своё удовольствие и не вмешивались в жизнь людей, которые в те времена вели дикий образ жизни. Как и полагается в цивилизованном сообществе, был у заоблачных богов предводитель - Белый Бог.
   То ли скучно стало богам на своём райском плато, то ли по какой-то другой причине, но решили они помочь людям, которые были похожи на них, помочь выбраться из беспросветной дикости, при которой жизнь людей напоминала жалкое существование примитивных животных.
   В общем, объявились заоблачные боги на грешной земле, и забыли люди про своих деревянных и каменных идолов-божков, поверили в новых богов, реально существующих.
   Тысяча, две лет минуло с тех пор, а на земле и Плато Богов всё шло так, как и должно было идти: боги управляли миром, а дикие люди перестали без толку убивать друг друга в смысле приношения жертв. Войны были - не без этого, да они и сейчас возникает там, где не только старых богов, но и Великого Духа забывают.
   Живут себя заоблачные боги - смерти нет, удовольствий сколько угодно. Вина - пей-залейся, с женщинами хоть на своём Плато Богов забавляйся, хоть на грешной земле. И богиням свои боги-мужчины надоели. Это подумать только: ни день, ни два, ни даже пятьдесят лет - тысячелетиями перед тобой одна и та же супружеская рожа, пусть и божественная! В общем, поразил могущественное Плато Богов страшный порок. Боги забыли о своём великом предназначении, погрязли в беспробудном пьянстве и низменном, извращённом разврате. Ну а если боги бог весть чем занимаются, то смертным с кого пример брать?
   И однажды Белый Бог подумал. Просто остановился среди райского плато в перерыве между двумя пирами и вдруг подумал:
   "Ежели и дальше такое разгильдяйство будет продолжаться, Плато Богов провалится в тартары"!
   Созвал Белый Бог всех богов и божков - небесных и подземных, лесных и речных - на симпозиум в большой заоблачный конференц-зал и стал держать перед небожителями речь:
   - Боги заоблачные, уважаемые господа! Я собрал вас на экстренный божественный симпозиум в связи с создавшимся безобразным положением на священном Плато Богов. Вы, боги, погрязли в пьянстве и разврате, подаёте дурной пример смертным, развращаете их!
   - Берём пример с верховного бога! - В зале хихикнули.
   - Однако мы, вместе взятые, столько смешанных божественно-смертных детей, сколько их у несравненного нашего Белого Бога! - поддакнули в задних рядах.
   Белый Бог побагровел, если так можно сказать о едва заметном потемнении чистейшей кожи божества.
   - Осмелели, как я погляжу! Давно никого в тартары не сбрасывал! Я не снимаю с себя вины и ответственности и самокритично подхожу к данному вопросу. Но...
   Дальше Белый Бог долго говорил о растлевающем влиянии вина на умы богов и людей, о нравственности и чистоте половых отношений, о падении авторитета богов в глазах смертных, испорченных нравах и непочитании молодыми богами своих родителей-богов.
   - Отныне, - сказал в заключение своей речи Белый Бог, - ни один из богов и божков, в том числе и я, не спустятся на землю, отныне мы будем управлять людьми с Заоблачных высот через посредство специальных полубожественных посланников. Мы должны сделаться для людей красивой легендой, а не пошлой реальностью. И всех, кто да ослушается меня, я отдам на службу в преисподнюю Чёрного Бога! Я всё сказал!
   В президиуме зловеще улыбался уродливый лицом и суровый Чёрный Бог.
   Выступавшие в прениях ближайшие сподвижники Белого Бога горячо поддержали докладчика. Красной нитью в их выступлениях прошли проблемы нравственности и ответственности заоблачных богов за будущее планеты. Бог ремесел и его друг Бог врачевания потребовали объявить вне закона само вино.
   Их оппонентом стал Бог виноделия, который сказал, что трезвенники и сторонники здорового образа жизни Бог ремёсел и Бог врачевания не могут судить о непреходящем значении божественного напитка, коему он, Бог виноделия, покровительствует, что, лишив богов возможности бывать на земле, нельзя отбирать у них последнеё радости - хмельного веселья, и, если запретят вино и женщин, он, Бог виноделия, отказывается от божественного сана, просит обратить его в смертного, потому что ему не нужна божественная жизнь, которая мало чем отличается от жизни тупого и бездушного баобаба.
   Большая часть божественного общества, особенно мужская его половина, бурными аплодисментами проводить оратора с трибуны, и стало ясно, что белые вороны Плато Богов - Бог ремёсел и Бог врачевания - на это раз потерпели фиаско.
   Закрывая симпозиум, Белый Бог подвёл итоги:
   - С сегодняшнего дня вступает в силу Великий Закон Небожителей. Но я против более крутых мер, предложенных Богом ремёсел и Богом врачевания. В условиях отсутствия всякой гласности о нашей жизни для смертных употребление вина не будет опасным для будущего опекаемой нами планеты. Я и сам люблю выпить кубок-другой под форель со сливками. Нам, богам, ничто человеческое не должно быть чуждо, потому что при этом мы всё равно остаёмся богами. Наша главная задача на ближайшее тысячелетие - восстановление безупречного авторитета Плато Богов.
   После исторического симпозиума люди больше не видели своих богов, и через несколько человеческих поколений заоблачные боги стали для них легендой. Зато на самом Плато Богов мало что изменилось. Боги, перестав вмешиваться в дела людей, страдали от безделия и глушили божественную тоску вином и развратом. Чтобы Плату не грозило перенаселение, Белый Бог запретил иметь более одного ребёнка каждой богине. Бог врачевания не успевал делать аборты и открыл на Плато Богов акушерские курсы.
   В один прекрасный день Бог врачевания позвал к себе Бога ремёсел, чтобы ознакомить его со своим научным открытием по части анатомии небожителей.
   Убеждённые трезвенники, они сидели за амфорой нектара и беседовали на философские и морально-этические темы.
   - Куда мы катимся?! - сокрушённо говорил Бог ремёсел. - Боги забыли о том, что они боги. Пьют и едят безмерно. Спят с богинями без разбора и любви, дерутся друг с другом из-за них и просто так, по пьянке. Если бы они не были бессмертными - давно поубивали бы друг друга. Утрачены нравственные ориентиры. Сказать другому доброе слово - верх неприличия, любовь - сказка для неразумных людей. Старик Белый Бог совсем из ума выжил. Скажи ему: Величайший и Несравненный, и он официально объявляет тебя радетелем за могущество Плата Богов. К людям уйти, что ли?
   - Не делай глупостей, Бог ремёсел! - урезонил его Бог врачевания. - Ты можешь пострадать за ослушание! Белый Бог сбросит тебя в тартары.
   - Но и жить так дальше нельзя! Откуда это всё?
   - Бессмертие - весь корень зла. Боги не боятся смерти, не боятся забвения. Им некуда спешить - тысячелетия впереди. Все добрые дела откладываются на потом, искупление грехов тоже. Если богу неведом труд, он перестаёт быть богом и превращается в плотоядную обезьяну.
   - Но ведь победить бессмертие ещё труднее, чем смерть!
   - Ты не прав, бог ремёсел! - Бог врачевания загадочно улыбнулся. - Для этого я и позвал тебя.
   Бог врачевания принёс из соседней комнаты какие-то колбы и записи.
   - Мне удалось разгадать тайну бессмертия богов. Всё дело в составе нашей крови. Стоит только вычленить из неё перпетуум-атомы, которые несут нашим органам вечную жизненную энергию и обновление клеток, - и мы превратимся в простых смертных.
   - Знать причину - полдела. - Бог ремёсел усмехнулся. - Ты попробуй отыскать способ вычленить эти самые перпетуум-атомы из крови!
   - Нашёл! - торжественно и с чувством удовлетворения сказал Бог врачевания.
   - Как?! - Бог ремёсел с изумлением смотрел на друга. - Ведь если частицы-атомы называются перпетуум, их уничтожить невозможно!
   - Я и не собираюсь их уничтожать. Вот эта жидкость, над получением которой я бился две тысячи триста лет, воздействует на атомы таким образом, что перпетуум-атомы отторгаются от привычной среды и начинают жить самостоятельно. Но для этого им необходим вакуум - космический вакуум. После воздействия моего препарата биологическая среда планеты становится враждебной по отношению к перпетуум-атому, и он устремляется в космическое пространство.
   - Это твоё предположение или ты проверил в экспериментальном порядке?
   - Одному тебе раскрываю свою тайну.
   - Ты же знаешь, что мне можно доверить любую тайну! - заверил его Бог ремёсел.
   Бог врачевания подошёл к другу со скальпелем в руке.
   - Дай свою руку!
   После того, как Бог ремёсел протянул руку, Бог врачевания резким движением сделал надрез на ней. Ни кровинки не брызнуло из предполагаемой раны, и в мгновение ока порез стянулся ровной гладкой кожей.
   - Это перпетуум-атомы моментально восстанавливают погибшие клетки. А теперь смотри у меня!
   Бог врачевания полоснул скальпелем по своей руке. Из ранки тонким фонтанчиком брызнула кровь.
   - Что это?! - испуганно закричал Бог ремёсел и бросился к другу.
   Бог врачевания прижёг рану йодом и аккуратно перевязал руку бинтом.
   - А это значит, что вчера я поставил опыт на себе и превратил себя в смертного. Так что мне осталось жить от силы лет пятьдесят-шестьдесят.
   - И таким манером ты хочешь разделаться с остальными небожителями?
   - Да, я хочу спасти Плато Богов от полного растления.
   - Но это же похоже на примитивное убийство!
   - О чём ты говоришь?! Какое убийство?! Убить можно смертного, а мы боги - неизвестно откуда взявшиеся. Я подозреваю, что мы - не совсем живые существа, что мы кем-то, кто гораздо величественнее нас, запрограммированы.
   Бог ремёсел, ошарашенный, опустился в кресло.
   - Да-да! - продолжил Бог врачевания. - Возможно перпетуум-атомы - искусственные частицы. Когда я искал свой чудодейственный аппарат, кто-то извне постоянно мешал мне, предостерегал. Было такое чувство, что этот "кто-то" во время опытов невидимкой стоит за моей спиной и уговаривает меня оставить это занятие. Как только я превратился в смертного, этот "кто-то" бесследно исчез и больше не преследует меня!
   - Подожди! - закричал в возбуждении Бог ремёсел. - Этого "кого-то" почувствовал и я, когда подумал, что сейчас попрошу и меня превратить в смертного. Он уговаривает меня не делать этого!
   - Я и не подумаю.
   - Почему? Я согласен. Мне надоела эта совершенно бессмысленная жизнь в Заоблачных горах.
   - Погоди немного, Бог ремёсел! Сначала ты должен помочь мне. Два смертных - это риск. Нас могут убить, и на Плато Богов ничего не изменится. Мы не имеем права рисковать вдвоём! - Богу врачевания почудилось, что он услышал какой-то шорох. Оглянувшись назад, он спрятал колбу с почти бесцветной жидкостью в шкаф. - Представляешь, какая гадость: мыши на Плато Богов завелись!
   - Эта нечисть всегда там, где беспорядок и безалаберность! - Бог ремёсел тоже слышал шорох и тоже списал его на мышей. - А как ты сможешь напоить своим напитком всех богов? Ведь только по поводу абортов к тебе и обращаются. Не скажешь же бессмертным, что это микстура от простуды.
   - Я всё продумал. Завтра на Плато Богов что за праздник?
   - День совершеннолетия Духа - последнего сына Белого Бога.
   - По случаю дня рождения сына Белый Бог собирает всех небожителей. Будет очередной пир. Мне поручено помочь Богу виноделия подать к столу лучшие вина. Ты также вызовешься помогать. Мы с тобой подольём в каждый кубок по пять капель препарата.
   - Обязательно пять капель? - спросил Бог ремёсел. - А если больше?
   - Десять капель - это мгновенная смерть! Не один из богов не проживёт и больше минуты. - Бог врачевания подошёл к коренастому шкафу и отлил из одной колбы в другую часть прозрачной жидкости. - Вот этого хватит на всех 10827 богов и божков. Кто в Заоблачных горах не пьёт вина, кроме нас с тобой?
   Бог ремёсел горько усмехнулся.
   - Все хлещут! Разве что молодой Дух не знает его вкуса.
   - Вот и хорошо. Дух - бог разумный и добрый. Мы с ним поговорим после того, как завершим операцию по превращению бессмертных в смертных.
   - А ты не боишься, что боги узнают о содеянном тобой и убьют тебя?
   - Они поймут, когда начнут стареть. К тому времени я сам постарею, и ни у кого не вызову подозрений.
   Бог ремёсел долго и напряжённо молчал. В его потупленном взгляде можно было прочитать нерешительность, какое-то сомнение.
   - И всё-таки это похоже на убийство. Наряду с высокой нравственностью в твоей идее есть и безнравственное начало. Ты хочешь совершить добро, а для этого собираешься использовать орудие зла.
   - У меня нет иной возможности содеять благое дело. Я не одну ночь думал об этом и не нашёл другого выхода. Ты можешь что-нибудь стоящее предложить взамен?
   Бог ремёсел вскочил с кресла и, возбуждённый, заходил по комнате.
   - Не могу! Я ничего не могу предложить тебе! А ты понимаешь, что за тысячи лет жизни боги привыкли к своему бессмертию и пренебрегают любой опасностью, грозящей смертью. Они не знают, что такое собственные боль и кровь! Став смертными, они будут гибнуть один за другим от увечий, простуд и других заболеваний. Они не готовы к той жизни, что предлагаешь ты!
   Теперь уже задумался Бог врачевания. Занятый созданием своего препарата, он как-то не подумал о том, какие опасности могут подстерегать богов, когда они станут смертными, не подозревая об этом.
   - Хорошо... - сказал он через некоторое время. - Мы объявим о новом их положении сразу же, в конце пиршества.
   Бог ремёсел усмехнулся.
   - Они убьют тебя! И меня заодно, если я приму твоё зелье.
   - Что же, я готов к этому. А ты можешь принять средство позже, когда заоблачные боги смирятся со своим положением.
   Бог ремёсел сел в кресло, устало откинувшись на спинку.
   - У меня сердце разрывается на части от сомнений. Я понимаю, что мы дошли до предела, и за ним, за этим пределом, - полное нравственное разложение Плато Богов. Я подозреваю, что некоторые божки по ночам вновь стали похаживать к людям. Мы превратимся в пьяных, плотоядных скотов и потянет за собой в болото людей. Наша планета превратится в жилище пьяниц, дегенератов, волюнтаристов, развратников, в планету, у которой не будет завтрашнего дня. И в то же время я не могу избрать зло способом борьбы за добро. Само по себе это безнравственно.
   - Значит, ты не хочешь помочь мне? - Бог врачевания всё же меньше своего друга терзался сомнениями. Может быть, потому, что уже свыкся с этой мыслью?
   - Нет, помочь я хочу. Но мы не должны спешить, когда в наших руках находятся более десяти тысяч жизней, причём жизней божественных.
   - Это так. Всё так. Но времени у нас с тобой - до завтрашнего утра, потому что такого праздника, когда за одним столом собираются все жители Плато Богов, может не быть сто лет! - Бог врачевания спрятал колбу под тунику, и друзья покинули комнату.
   - Нет, не мышь шуршала за шкафом. Там спрятался хитрый и коварный Чёрный Бог, уже много дней следивший за Богом врачевания.
   - Сволочи! Что задумали! - прошептал он и ринулся к шкафу. - Нет, я не стану выдавать вас! Вершите своё поганое дело! Чем меньше будет бессмертных - тем лучше мне. Я стану властелином Плато Богов и планеты! И не через пятьсот лет, а уже завтра!
   Чёрный Бог схватил колбу с препаратом Бога врачевания, перелил её содержимое в амфору, а в колбу налил воды.
   К началу пира Богу врачевания и Богу ремёсел удалось воплотить в жизнь задуманное. И после тоста Белого Бога на плато не стало Богов, Духа и Бога ремёсел, все превратились в смертных. Так думали боги-друзья. Но они не заметили, что к вину не прикоснулся Чёрный Бог, вызвавшийся наполнять кубки по второму кругу. Он хотел подлить в вино зелье Бога врачевания, но Бог виноделия зорко следил за священным обрядом подношения вина.
   "Ничего, - успокоил себя коварный бог. - Небожители двумя кубками не ограничатся. А там и сам Бог виноделия захмелеет"!
   Заоблачные боги во главе с Белым Богом опьянели и требовали вина ещё. Чёрный Бог не успевал наполнять кубки.
   И вдруг вопли, душераздирающие крики ураганом взметнулись над пиршественным столом длиною в три тысячи шагов. Боги рвали на себе туники и, хрипя от удушья, валились наземь бездыханными.
   В ужасе вскочили Бог врачевания и Бог ремёсел, в недоумении смотрели друг на друга. Это была жуткая, апокалипсическая картина, когда гибли, не веря в это, тысячи бессмертных богов. Не было испуга и ужаса на их лицах, потому что они не боялись смерти, не знали, что это такое. Их лица исказили боль и недоумение.
   - Ты обманул меня! - бросил Бог ремёсел в лицо Богу врачевания. - О, бессмертное плато Богов! Я стал убийцей!
   Бог ремёсел схватил стоящий перед ним кубок и залпом выпил его.
   - Что ты наделал, Бог ремёсел?! - Бог врачевания заплакал, держа на руках умирающего друга.
   Заоблачный пиршественный зал был полон божественных покойников. Лишь Дух, онемевший от ужаса, жался к стене да раскатисто хохотал Чёрный Бог. И тогда Бог врачевания понял всё.
   - Ты следил за мной, подлый бог! - Яростный, он бросился к Чёрному Богу.
   - Потише, потише, акушер несчастный! Не забывай, что ты смертный, и я могу убить тебя прикосновением мизинца! - Чёрный Бог усмехнулся, но всё же побаивался остановившегося в нерешительности Бога врачевания.
   - Зачем ты это сделал?! - обречённо и устало спросил божественный врачеватель.
   - Бог на планете должен быть один, и им буду я. А тебя за то, что помог мне, великодушно отпускаю к людям. И не смей больше подниматься в Заоблачные горы!
   - Ты - убийца!
   - Я - убийца? У меня не хватило бы ума придумать ужасное зелье. К тому же, они сами виноваты в своей гибели. Не будь каждый из них горьким пьяницей, они бы здравствовали ещё не одну тысячу лет!
   - Ладно. Что случилось - того уж не вернёшь. Разреши мне забрать свои вещи перед тем, как я сойду на землю, - неожиданно и безропотно согласился Бог врачевания, теперь уже смертный врачеватель. Но Чёрный Бог, преуспевший в интригах, не очень-то поверил его словам и решил в ближайшем будущем избавиться от опасного врачевателя.
   Бог врачевания ушёл, а Чёрный Бог подошёл к Духу с кубком, до краёв наполненным светлой жидкостью.
   - Выпей, сын Белого Бога, а значит, мой брат, водички - полегчает!
   Кубок со зловещим зельем застыл у губ молодого бога Духа. Он не понимал до конца причин случившегося на Плато Богов, но слышал разговор Чёрного Бога и Бога врачевания.
   - Пей Дух! Как старший Бог, я приказываю тебе!
   Дух, выбрасывая огненные молнии из глаз, наотмашь ударил по кубку, и он вылетел из рук Чёрного Бога. Тот, опешив, отступил на шаг.
   - Ошибаешься, гнусный бог! После смерти Белого Бога его могущество перешло ко мне, а не к тебе! - Дух подошёл к Чёрному Богу, схватил его за тунику и поднял высоко над головой. - Я мог бы сбросить тебя в тартары, но ты мой брат, и я не хочу приносить тебе физических страданий. Сию же минуту ты начнёшь спускаться сам и никогда, пока существует это мироздание не подниматься на поверхность!
   Чёрный Бог, которого Дух опустил на землю, почувствовал страшную силу молодого бога, поверил ему и повалился перед ним на колени. Начал умолять, плача:
   - Не выгоняй меня с Плато Богов, брат! Тебе будет скучно одному! Я стану добрым богом, я буду тебе верным и надёжным помощником!
   - Надо быть глупцом, чтобы поверить одному твоему слову! - Как прекрасен, как величественен был этот божественный юноша во гневе! - Я тоже ухожу с Плато Богов. Я ухожу на небо, а ты под землю. И так будет всегда, пока существует мироздание!
   Позже люди назвали Духа, который никогда не появлялся перед их глазами, Великим. А Чёрного Бога, который, конечно, ослушался и не раз приказа Высшего Небожителя, Чёрным Духом.
  
   41.
  
   Рочер захлопнул фолиант, который дал ему Фентрикюш, и отодвинул на край стола. Поднялся, сладко подтянулся, разгоняя кровь по затекшим жилам. Изна, отошедшая от сегодняшних потрясений, спала, раскинувшись по всей кровати - по-мужски и как спят цельные, волевые натуры.
   По сути Изна была обыкновенной, слабой женщиной, а всё-таки чувствовалось в ней внутренняя сила, упорство, не присущее легкомысленному женскому племени. Наревелась сегодня бедняжка! - с нежностью подумал Главный Советник, любуясь прекрасным обнажённым телом своей наложницы.
   Но через минуту, чтобы не искушать себя, отвёл глаза в сторону, поёжился. В их комнате было холодновато. Всё-таки поздняя осень на дворе, а в камине почти догорели, чуть тлели дрова. Рочер подошёл к камину, присел перед ним, кочергой расшевелил головни, а когда те занялись слабым пламенем, положил наверх несколько буковых поленьев. Поудобнее устроившись в кресле перед камином, не спеша стал набивать трубку табаком. Посмотреть на себя со стороны: ни дать, ни взять маленький кюш, который был большим любителем посидеть в кресле у камина. Можно понять властителя Фентрии - огонь обладал колдовским притяжением.
   С каким умыслом дал ему Фентрикюш книгу древнего писателя с красивой легендой о Великом Духе? Чтобы намекнуть Главному Советнику, что Великий Дух не более высокое божество, нежели Великий кюш, что тот сам избежал смерти благодаря счастливой случайности? Но ведь Рочер - не наивный мальчик. Это всего лишь легенда, плод фантазии древнего писателя. Людям свойственно стремление объяснять всё, что их окружает, и даже то, что объяснить невозможно. Охватить ничтожным человеческим умом божественную сущность - это утопия.
   И всё-таки легенда красивая. Умели придумывать и писать люди в старину! А новых книг будто и нет, будто перевёлся пишущий люд в Фентрии. По пальцам можно пересчитать тех, кто пишет картины и книги, сочиняет музыку. Не востребовано в нынешние времена искусство, люди всё больше стремятся к наживе. Им бы нахлестаться вина, набить брюхо! Это для них важнее, чем почитать хорошую книгу, послушать душевную песню! Перестали люди петь, будто это вдруг стало стыдным делом. Даже в питомнике и редких фентрийских школах больше внимания уделяется физическим и боевым упражнениям, сухой математике, нежели наукам о прекрасном.
   Рочер вздохнул. А ведь по сути их нынешняя Фентрия - это Плато Богов, и в Фентрии нравственные устои общества разъедают меркантильность, равнодушие и разврат. Фентрия напоминает смрадное ветийское болото, которое с каждым годом все больше и больше плодородных земель.
   В камине занялся весёлый огонь, но Рочеру он показался зловещим. Своим ликом это невинное пламя походило на смерть - жестокую и неотвратимую. Сегодня Рочер, как никогда близко, видел её лик - довольно непривлекательный. Его тонкая юношеская шея и сейчас ощущала шершавость и удушливый холод пеньковой верёвки.
   Однажды Рочер присутствовал на казни через повешение. Четыре года назад на центральной площади Висбура вешали двух разбойников, погубивших немало невинных душ. Их, старших воспитанников питомника, привели на площадь, чтобы наглядно показать, к чему может привести пренебрежение святыми фентрийскими законами. Но Рочер ничего не запомнил, кроме ужаса, который охватил его, когда он увидел бьющиеся в конвульсиях худые ноги казнённых и высунувшиеся изо рта иссиня-фиолетовые языки. Именно таким - с бьющимися в конвульсиях худыми ногами и с высунутым иссиня-фиолетовым языком - он представил себя, когда верёвка, будто жалом гадюки, прикоснулась к его шее.
   Когда он вошёл в вольер с голодными волками, не испугался так, как эшафоте. Мгновения страха в клетке - это жизнь, природа, борьба видов за выживание. Рочер понимал, что, если завяжется схватка с волками, у него шансов не будет. Но там могла быть, хоть и безнадёжная, но борьба. А на эшафоте - ничего, кроме унизительного ожидания унизительной смерти.
   Уже потом, когда Фентрикюш вышел на помост и произнёс короткую, приятную для самолюбия Главного Советника речь, Рочер понял, что кюш и не думал казнить его, что он приподнёс ему наглядный урок, гласящий: каждый, любой смертный близко, рядом, каждую минуту, каждую секунду ходит рядом со смертью. Одно неосторожное движение - и ты труп. Жизнь слишком ненадёжна и хрупка, чтобы не дорожить ею. Это он, Фентрикюш, с пренебрежением может относиться к смерти, потому что фантастически бессмертен. Не заложил ли он свою душу Чёрному Духу?
   Но... Даже обитателям Плато Богов не было гарантировано бессмертие. Не гарантировано оно и Фентрикюшу. Где-то есть у него слабое звено, о котором не знает никто и не должен знать.
   "Ах, если бы мне удалось сделать это!" - мечтательно подумал Главный Советник и испуганно оглянулся, будто кто-то мог подслушать его мысли. Иногда ему казалось, что уши Фентрикюша развешены по всему замку. Зачем Рочеру это знать? Что это ему даст?
   Допустим, он сможет уничтожить Фентрикюша, который уже засиделся на троне властителя и довёл страну до нравственного распада. А кто может управлять такой страной лучше Фентрикюша? Он, Рочер? Что сделает он с хаосом, в который погрузилась Фентрия? Кто будет внимать его благородным идеям, если фентрийцам удобнее жить без всяких идей?!
   От пережитого днём, от не отпускающих горестных размышлений у Рочера разболелась голова. Ему надо отдохнуть, примитивно поспать, а утро вечера мудренее.
   Докурив трубку, он поднялся с кресла, подошёл к кровати, разделся и, осторожно отодвинув красивую, будто точёную из кости ногу Изны, юркнул под одеяло. И уснул сразу же, будто провалился в тартары. Не проснулась и Изна, лишь повернулась на бок, томно простонав во сне, и обняла за гибкую талию своего возлюбленного.
   Сегодняшние ужасы не тревожили молодого Главного Советника во сне, но разве мало кошмаров преследует человека, кроме тех, которых хватает в реальной действительности?
   Рочеру снилось огромное, бескрайнее ночное поле, освещаемое немощным светом бледной луны, которую время от времени закрывали косматые, зловеще плывущие по небу тучи. Главный Советник ехал по огромному пустынному полю один. С какой целью? Куда7 Этого он не знал и никуда не спешил, не подгонял своего белого жеребца. Он ехал будто бы в Никуда, и ему казалось, что это пустынное поле и есть мироздание, что он в этом мироздании один, как Великий Дух до того, как создал Вселенную.
   И вдруг впереди над головой Рочера бледный шар полной луны, раздвинув зловещие тучи, начал разрастаться, будто накачивали воздухом бычий пузырь. Разрастаясь, этот шар становился ярче, будто восходящее к зениту солнце, но, достигнув огромных на полнеба, размеров, стал краснеть по краям, пока не превратился в чудовищно жуткий цветок я ярко-жёлтой сердцевиной и красными, кровавыми лепестками.
   Рочер испугался этой фантасмагорической картины, как дурного предзнаменования. Но о чём могло быть предзнаменование в этом безжизненном мироздании? Об апокалипсисе, который уничтожит Вселенную? Но кто пожалеет о мироздании, в котором ничего нет, кроме одиноко скачущего всадника на белом жеребце?
   Но вдруг пустынное пространство огласилось дикими воплями. Они доносились откуда-то сзади, и Главный Советник испуганно оглянулся. Далеко-далеко из оранжевого-серого тумана проявились фигурки людей на конях. Сколько их было --сосчитать невозможно, не меньше десятка. Рочер не мог знать, кто эти люди и каковы их намерения, но он почувствовал, что вопят они не от радости или избытка чувств, а угрожающе, и что ему грозит смертельная опасность.
   И Главный Советник вонзил шпоры в бока своего молодого жеребца. Белый жеребец нёсся в безумном галопе, а Рочеру казалось, что он скачет на месте, не продвигаясь в пространстве ни на шаг, потому что стремительно приближались е нему неведомые всадники. Прошло совсем немного времени, как они оказались совсем рядом, уже можно было разглядеть их лица. И одного из всадников, их вожака, летящего на вороном коне впереди всех, Главный Советник узнал. Это был Чёрный Хэм в чёрном, развевающемся на ветру плаще, который трепетал за его спиной, как крылья ворона. Это был Чёрный Хэм, только почему-то левый глаз его был закрыт чёрной повязкой.
   Белый жеребец Рочера, казалось, летел над землёй, но спиной Главный Советник чувствовал яростное, хриплое дыхание вороного Чёрного Хэма. Рочер оглянулся, и глаза его округлились от ужаса: вороной Чёрного на всём скаку врезался в белого жеребца. Его, Рочера, вырвала из седла страшная сила и ударила о землю. Он ударился о камни и отскочил в сторону, будто был накаченным, лёгким бычьим пузырём, но не почувствовал боли. а в это время прямо над собой увидел огромные копыта вороного и искажённое гневом одноглазое лицо Чёрного Хэма.
   - Где Би? Где Би? - заорал Чёрный Хэм и опустил свой стек на спину Главного Советника.
   - Не знаю! Не знаю! - завопил в ужасе Рочер и проснулся.
  
   А в это время Чёрный Хэм находился совсем в другом месте - на спрятавшемся среди тадийских скал плато у ярко пылающего костра. Было позднее время - уже за полночь, и все обитатели разбойничьего лагеря спали крепким сном. У костра бодрствовали Чёрный Хэм и предводитель разбойников Тё.
   - Мне не нравится, Хэм, твоя нерасторопность! - сказал Тё, вытаскивая из костра уголёк. - Я вынужден думать, что ты попал в наше братство не случайно, а как лазутчик. Или я не прав?
   - О чём ты говоришь, Тё?! Я - лазутчик! - Даже при свете костра было заметно, как побледнел Чёрный Хэм. - Я едва не погиб, когда на нас налетели твои раз... братья! Разве можно такое устроить специально?!
   - Всё можно, если ты не дурак! Где моя дочь Би? - Тё прикурил длинную, изящную трубку от уголька, недовольно взглянув на Чёрного Хэма.
   А Чёрный беспомощно развёл руки в стороны.
   - Кто мог предположить, что этот мальчишка-выскочка умыкнёт твою дочь? И Фентрикюша не испугался!
   - Молодец парень! Отчаюга! Такого я с удовольствием взял бы в своё войско. Может быть, он спас мою дочь от смерти. Этот бессмертный идиот наверняка что-то пронюхал. В ином случае Главный Советник не выкрадывал бы её!
   - Но может быть, это всего-навсего хитроумный ход Фентрикюша? Может быть, таким образом он хочет заманить тебя и меня в западню? - высказал предположение Чёрный.
   - А у тебя уже поджилки затряслись? Всё может быть, если у кюша голова на плечах, а не кочан капусты. А ты, старый воин, не можешь справиться с мальчишкой? - Тё с удовольствием пыхнул курительной трубкой.
   Чёрный Хэм бросил тоскливый взгляд в ночное небо, в котором весело, будто искры из пылающего жарко костра, ярко сверкали звёзды.
   - Упёртый мальчишка! И не дурак. Я его крепко прижал, но убивать его было не с руки. Как тогда я узнаю, где он спрятал Би?
   - Иногда ты можешь рассуждать логически, Хэм. Хотя с этим у тебя всегда было туговато! Сколько ты мне ловушек расставлял, а я всегда тебя обыгрывал! - не без самодовольства сказал вожак разбойников. - Мальчишку убивать не смей! Он может мне пригодиться. Он нужен мне живым.
   - Но как разыскать Би - ума не приложу! - в голосе Хэма промелькнули нотки безнадёжности.
   - Для этого необходимо приложить ум, какой он у тебя ни есть! Главный Советник не один умыкал Би, у него были помощники. И прячет он её не в безлюдной пещере, а у какого-то верного человека. Ты знаешь его охрану и слуг?
   - Да, конечно. С ним всегда два охранника и слуга.
   - Вот они-то и помогали ему. И кто-то из них точно знает, где спрятана Би. Может быть, ты пошёл не тем путём? Вряд ли прижмёшь мальчишку к стене. На сколько мне известно, он даже с петлёй на шее не выдал моей дочери.
   - Наверное, ты прав, уважаемый Тё! И всё-таки мне кажется, что случившееся сегодня на площади - хорошо поставленный спектакль. Недаром Фентрикюш выступил перед народом, чего на моей памяти не делал никогда.
   - Спектакль, не спектакль. Мне какое дело до того, что кюш хотел проучить мальчишку. Напрасно! Такие идейные, как Глваный Советник, не ломаются. Он ведь и в клетку с волками без страха вошёл!
   - Легенда! Легенда, сочинённая слугами замка от унылой и скучной жизни. Смерти боятся все. Даже Фентрикюш!
   - Неправда, Хэм! Я не боюсь смерти, но и от жизни не отказываюсь! - Вытащив трубку изо рта, Тё захохотал. У него были некрасивые, кривые и жёлтые зубы. - Что-то о тебе до меня таких легенд не доходило!
   - Значит, я не герой народного романа! - Чёрный Хэм равнодушно пожал плечами. - Меня боялись, но не боготворили. А мне и не надо было народной любви. Я привык верно служить своему хозяину. Верно служил кюшу, ты захватил меня в плен, и я верно буду служить тебе! - с некоторой патетикой сказал Хэм.
   - Это почему же?
   - Потому что хочу ещё пожить. Послужить Великому Духу на небесах я всегда успею!
   - Хорошие слова! Ну, ладно, так мы до утра можем проболтать, переливая из пустого в порожнее! Займись окружением Рочера. Найди в нём самое слабое звено. - Тё поднялся с валуна, на котором сидел перед костром, и с негой потянулся. - Пойду к себе, тем более, что меня там ждёт страстная обнажённая красавица. Не пойму я тебя, Хэм! Отказываешься от такого удовольствия, как женщины!
   - С женщинами успеется, к тому же, мне уже больше сорока лет. - Чёрный Хэм тоже решительно поднялся с валуна, внимательно осмотрел пространство вокруг костра, будто искал кого-то. - Благородный Тё! Я хотел секретно поговорить с тобой об очень важном деле. Ты не уделишь мне ещё пять минут?
   - Уделю, если твоё дело стоит моего драгоценного времени, которое имеет дурное правило убегать безвозвратно! - Заинтересованный Тё вернул свой крепкий зад на валун.
   - Завтра с утра во Дворец Высшего Совета начнут свозить годовые налоги со всей Фентрии... - начал Чёрный Хэм.
   - Ну и что? Ты прекрасно знаешь, как охраняется дворец. Моих вольных воинов вдесятеро меньше гвардейцев. Или ты знаешь маршрут, время и число охраны одного из сборщиков налогов? Рисковать людьми ради пару сотен тафранов я не стану. Наше вольное братство не так уж бедно, как ты думаешь!
   - Нет, нет, уважаемый Тё! Нападать на налоговый кортеж, действительно, не имеет смысла из-за мизерных сумм. Зато в самом Дворце к середине дня будет внушительная сумма - не менее десяти тысяч тафранов!
   - Десять тысяч всего за полдня?! - Тё в возбуждении покинул валун. - Ничего себе толстопузые обдирают народ! Как липку! И что ты предлагаешь? Отравить три сотни гвардейцев Высшего Совета?
   - Их не надо травить, их отзывают на учения в замок Фентрикюша. Для охраны оставляют десяток-полтора.
   - Не думаю, что Фентрикюш настолько глуп, чтобы оставлять Дворец Высшего Совета без охраны в день своза налогов!
   - Кюшу глубоко плевать на деньги Высшего Совета. Ему ударила в голову блажь устроить учения в конец разленившихся гвардейцев Фентрии, а остальное его не волнует. Ты же знаешь нашего Фентрикюша...
   - Кто его не знает! - с иронией сказал Тё. - Десять тысяч тафранов - это заманчиво. На эти деньги наше вольное братство может безбедно прожить два года. Десять-пятнадцать человек охраны для нас не проблема. Но Дворец Высшего Совета - эта та ещё крепость с не выбиваемыми дверями и зарешёченными окнами. Стоит им запереться на все запоры, и полсотни моих вольных воинов будут топтаться перед дверями, как стадо баранов!
   - И этот вопрос я продумал. С вами буду я, а меня знает каждый охранник, каждый член Высшего Совета. Меня пропустят во Дворец, потому что там никто не знает, что я служу тебе. Знают, что я просто запропастился куда-то. Дашь мне пару лучших фехтовальщиков, переоденем их в одежды гвардейцев Фентрикюша.
   - Это уже другое дело! Над твоим предложением следует поразмыслить! - Тё коротко всхохотнул. - Красотка, что меня дожидается, сегодня вряд ли получит удовольствие.
   - Только у меня есть условие, благородный Тё.
   Брови вожака разбойников удивлённо взметнулись вверх.
   - Какое условие?
   - Десятая часть добыча моя.
   - Десятая часть? Зачем тебе сколько денег?
   - Деньги никогда не бывают лишними.
   - Хорошо, - подозрительно быстро и великодушно согласился Тё. - Если всё получится, ты получишь пятьсот тафранов. А если погубишь моих воинов, даже приговорённые к четвертованию не позавидуют тебе!
   - Значит, мы завтра идём захватывать Дворец Высшего Совета? - Чёрный Хэм с надеждой посмотрел в глаза вожака разбойников.
   - Я ещё не сказал "да". Тё - не наивный мальчик, чтобы сходу соглашаться на авантюры, пусть даже одна из них весьма привлекательна. У меня есть ночь, чтобы обдумать твоё предложение. - Тё подошёл к Чёрному Хэму вплотную и пытливо, жёстко заглянул ему в глаза. - А ты, оказывается, не о вольном братстве заботишься, но о своей личной выгоде!
   - Что поделаешь, благородный Тё! Своя рубашка ближе к телу, и я хочу иметь обеспеченную старость.
   - И всё-таки ты не объяснил мне внятно: почему ты, искусный фехтовальщик, так легко сдался моим воинам и пошёл ко мне на службу?
   - Мне оставалось служить у Фентрикюша пару-тройку лет. А где заканчивают свои дни слуги Фентрикюша, когда наступает старость?
   - Не дурак ты, как я до этого думал! Не хочешь умирать от голода и холода в резервации?
   - А ты хотел бы такой участи для себя? - Чёрный Хэм прямо посмотрел в глаза вожака разбойников.
   - Твоё объяснение более-менее убедительно. Поживём - увидим. А пока... Утром объявлю тебе свою волю. - Уходя, Тё обернулся. - А может ты, Чёрный Хэм, мальчиков любишь? Если так, то я прикажу доставить одного из нашего питомника. Но завтра. В качестве награды за десять тысяч тафранов!
   И вожак разбойников опять громко расхохотался, разбудив эхо в ущелье.
  
   42.
  
   Фентрикюш проснулся по обыкновению рано - в его неприхотливой спальне не видно было ни зги. Ему и на часы не надо было смотреть, для чего пришлось б зажигать свечи в канделябре по правую руку в головах. Кюшу совсем не обязательно было смотреть на часы, потому что он, как только открыл глаза, почувствовал время: где-то в районе шести утра. Со временем он жил мирно - не придерживал его, не подгонял: пусть себе идёт-бежит, если в этом его предназначение.
   Фентрикюш открыл глаза, и первое, что сделал - попытался вспомнить сон. И, не припомнив ни одного отрывка, облегчённо вздохнул. Его редко навещают сновидения, а кошмары - почти никогда. И это говорило о том, что он по-прежнему здоров и бессмертен. нет, нет, отсутствие сновидений ещё ни о чём не говорит. И кюш с мнительностью начал прислушиваться к своему организму. Сердце работает мощно и ритмично, как всегда работало: нигде не щемило, не покалывало.
   Великий кюш не успел усмехнуться, не успел упрекнуть себя за то, что верит какому-то призраку - пусть и возлюбленной Ии, которая, скорее всего, - его галлюцинация. Он не успел этого сделать, как почувствовал, что затекла его левая рука, на которой лежала не такая уж тяжёлая голова Маги. Раньше на его руку можно было положить дубовый чурбан, отпиленный у комля, и рука ни за что не отекла бы. Кюш осторожно убрал голову спящей Маги и подвигал пальцами левой руки, разгоняя кровь.
   К нему вернулась тревога, которая докучала ему в последние дни, с тех пор, как возникла ниоткуда и ворвалась в его жизнь загадочной и зыбкой звездой Ия. Внутренним слухом он продолжал исследовать свой организм, пока не почувствовал какой-то дискомфорт в области поясницы. Может быть, это всего-навсего его мнительность? Нет, опять реально кольнуло, будто кто-то прикоснулся острым стилом к той же области поясницы. Учащённо забилось сердце от волнения: нет, он больше не бессмертен и не здоров, как прежде. Прекрасная и проклятая Ия лишила его спокойствия.
   Вчера вечером он вытащил из отдельного сейфа, стоящего в спальне, запертую на три замка рукопись своего деда Эви Третьего. Художественных достоинств в этом опусе вряд ли можно было отыскать, но кюш берёг фолиант деда, как зеницу ока.
   Эви Третий подробно описывал в рукописи свою встречу с Чёрным Духом и условия сделки с ним. Всё правильно, ещё раз убедился Фентрикюш: он сам, Эви Третий, и его престолонаследники живут до тех пор, пока первом ребёнку не исполнится двадцать пять лет, а защита Чёрного Духа заканчивается за пять лет до срока кончины. Если сын властителя Фентрии жив, бессмертие внука Эви Четвёртого уже в прошлом. Теперь уже бессмертен правнук, сын Фентрикюша. Кто? Рочер?
   Рочер. Ро-чер. Р-О-Ч-Е-Р, - на все лады проговорил про себя Фентрикюш. Это было слово из древнего уссульского языка, и кюш не знал его смыслового значения. Надо найти знатока древнего уссульского, чтобы расшифровать имя Рочер. Может быть, это что-нибудь прояснит, может быть, Ия, бывшая далеко не глупой женщиной, закодировала в имени сына какой-то важный намёк?
   Нет, если сын его и Ии жив, то это без всякого сомнения, Рочер. У него повадки не простолюдина, упорные слухи ходят среди фентрийцев, а дыма без огня не бывает, совпадает и возраст, и масть. Проклятая рыжая стерва! Обвела всё-таки вокруг пальца сверхосторожного Фентрикюша. И помогла ей в этом страшная своим умом и изобретательностью Ужи. Ну никак Ия не могла подменить детей сама! Надо было казнить Ию и её служанку Ужи, когда его сын находился ещё в утробе матери. Вот где заключена ошибка Фентрикюша. Ему было жаль расставаться с Ией, ведь он любил её, как ни одну женщину до этого. Он и сейчас любит рыжеволосую наложницу, хотя минуло двадцать лет.
   Двадцать лет... Что это для бессмертного? Один миг? Но теперь его вечность вмещается в пять лет. И то, если раньше этого его не прикончит собственный сын... Рочер? Фентрикюш ещё раз чутко прислушался к своим ощущениям. Все признаки в подтверждение правдивости слов Ии налицо. Она не интригует, она объявила ему смертный приговор.
   Раздражение чёрными воронами налетело на его душу, начало по живому рвать её острыми клювами. Вот так и доживёт он свои пять лет, трясясь за ставшую жалкой жизнь. А за что ему ещё трястись? Нет у него ничего, кроме жизни, которую он любит больше себя самого. Он не желает умирать, он не желает превратиться в неприкаянный призрак, подобный Ие.
   Раздражение не отпускало его, наоборот, росло с угрожающей скоростью. Если властитель Фентрии не остановит его разрастания, может натворить новых, неисправимых ошибок. Нельзя лежать в постели и безвольно копить его.
   И Фентрикюш, разбудив Магу, зло, грубо взял её.
   - Мага, приготовь мне корзины с едой, как обычно это делаешь, когда я иду к волкам! - приказал Великий кюш, одеваясь.
   Не выспавшаяся, но вполне довольная реальной действительностью кухарка шустро набросила на себя коротенький халат. Такой короткий, что из-под него бесстыже выглядывали аппетитные складочки, от которых ноги переходили в ягодицы. Таких коротких халатов не носили даже наложницы кюша, ожидая его в гареме.
   - Ещё раз напялишь на себя короткий халат, будешь красоваться перед грифами в резервации! - недовольно пробурчал Фентрикюш. - Совсем необязательно афишировать на весь замок отношения со мной!
   - Но, Великий кюш... Разве в этом халатике я не выгляжу соблазнительно?!
   - Довольно! Ты уже соблазнила меня, и больше никаких халатиков не требуется. И не задирай слишком нос. Подобных тебе по всей Фентрии тысячи, и мне ничего не стоит найти тебе замену! - Кюш говорил правду: Магу он выбрал из-за её покладистости, а ещё потому, что она всегда была под рукой.
   Мага подбежала к нему и потянулась губами, встав на цыпочки к щеке властителя. Тот отмахнулся рукой.
   - Это излишние телячьи нежности! Достаточно того, что ты имеешь в постели! - Он остановил за плечо обиженно отвернувшуюся кухарку. - Постой! Добавь, пожалуй, к набору продуктов самую хорошую бутылку вина и жареной форели обязательно! И не смей отливать вино себе, а в бутылку доливать воды, иначе я издам указ о лишении кухни любого вина!
   - Да я никогда и не посмела бы, Великий кюш! - Мага недоумённо и невинно округлила глаза.
   - Знаем мы тебя, пройдоху! Это Чёрный Хэм - мужлан и ничего не понимает в хорошем вине. А у меня, поверь, вкус утончённый! Ступай, ступай! - И Фентрикюш то ли с шуткой, то ли с раздражением приложился своей огромной дланью к упругой ягодице кухарки.
  
   Иле тоже проснулся рано - не по привычке и не из-за неотложных дел. Ночью он опять ходил с горбуном Гри подышать свежим воздухом на берегу Фентра и плохо протопил камин. Он проснулся от холода - промозглого от сырого воздуха. Холод достал его и под тёплым одеялом.
   Поэтому Иле, проснувшись, не долго нежился в постели, а выскочил из-под одеяла, как гвардеец по боевой тревоге и побежал к камину, чтобы разжечь его. Но прежде, чем броситься к поленнице дров у камина, на несколько мгновений задержался у образа Великого Духа и, сложив руки лодочкой на груди, прошептал быструю молитву с благодарностью небожителю за ещё один день жизни, который тот даровал ему.
   Быстро занялись сухие дрова, и старик повесил сморщенные, озябшие руки над весёлым пламенем. Пламя плясало изящный колдовской танец, пытаясь синими язычками коснуться его ладоней. Иле, свыкшийся за тридцать лет с одиночеством, любил смотреть на огонь в камине и несуетливо размышлять о смысле мироздания, но сегодня ему не хотелось нырять головой в философские глубины. Чем больше он старился, тем меньше у него было шансов выплыть из этих глубин.
   Порой старику казалось, что он незаметно для себя сходит с ума, потому что иногда ему чудились такие образы, какие не описать человеческим языком и какие не могут причудиться здравомыслящему человеку. Иногда у него возникает мысль запечатлеть эти образы на полотне. Но только он подносил уголёк к холсту, как на него накатывалась неведомая ранее лень и полное равнодушие к мирозданию. Он думал, что никого его картина не заинтересует, люди привыкли к подобным зрелищам в своих мозгах, и им наплевать на то, что творится в мозгах Иле.
   Но вдруг хаотические образы, воплощающие, верно, апокалипсис, отпускали его, старик успокаивался и смеялся над собой. А то опять же вдруг мозг его отключался от реальной действительности, отказывался работать, выдавать на гора даже простенькие, примитивные мысли. Иле застывал, как парализованный, на том месте, где его заставало это состояние и тупо смотрел в одну точку в пространстве - неважно какую, даже невидимую.
   Такое состояние опасно для здравого ума, - с тревогой думал старик и пытался предотвратить его приход, но каждый раз это происходило неожиданно, накатывало в неконтролируемое текущим временем мгновение. И сейчас, сосредоточившись на пламени в камине, Иле боялся, что на его мозг, как лавина в Заоблачных горах, обрушатся хаотические, фантасмагорические образы или он выключится вдруг из реальной действительности.
   "Надо подумать о чём-то таком, отчего не заклинивает мозги!" - решил старик, но не успел найти объекта или субъекта для своих размышлений, потому что за дверью заволновались, зарычали волки, а один из них даже начал грызть прутья решётки. Так рано, в половине седьмого утра, Фентрикюш не приходил кормить волков, а тем более - не заходил к Иле. И всё-таки это был он, потому что так отчаянно волки волнуются, только когда появляется их хозяин.
   "А если Фентрикюш пришёл, чтобы скормить волкам меня?" - вдруг с ужасом подумал старик.
   Нет, Иле не боялся смерти, он уже свыкся с мыслью, что вот-вот, со дня на день умрёт. Он испугался жуткой смерти, когда свирепые волки острыми клыками по живому будут рвать его плоть.
   "Вряд ли волки получат удовольствие, отобедав мной! - с иронией подумал старик. - Мясо у старца жёсткое и вонючее"!
   После этой мысли Иле тихонько, с хрипотцой рассмеялся. Надо быть полным идиотом, чтобы предполагать, будто властитель Фентрии отдаст его на съедение волкам, потому что надо не любить своих зверей, предлагая им такую пищу. Ладно, это тоже идиотская, глупая мысль, возникшая, верно как признак старческого маразма.
   Фентрикюшу не надо и пальцем шевелить, чтобы сурово наказать Иле. Ему достаточно не открывать дверь в его конуру. Ведь кюш не подозревает, что старик в любое время может покинуть замок и умереть на воле. И от осознания этого сделалось легче на душе. Ну и пусть, ну и пусть властитель не заходит к нему, Иле никак не умрёт с голоду, потому что не даст это сделать Гри, или старик сам уйдёт через подземный тоннель. Но почему-то ему хотелось, чтобы Фентрикюш всё-таки зашёл и зашёл сегодня. Соскучился он по жестокому правителю, что ли?
   Иле прислушался. Заскрежетал ключ в древнем, заржавевшем замке. Чтобы открыть такой замок, силища необходима не меньшая, чем у кюша, который сминает подковы, как клочок бумаги.
   С чем идёт к нему Фентрикюш: с миром или злом? Может быть, старик напрасно не послушался горбуна Гри и не ушёл в горы? Нет, он не мог бросить на произвол судьбы своих детей - рукописи и картины. В них вся его жизнь. Уничтожь кюш всё это - и будто бы не жил Иле.
   С душераздирающим скрежетом отворилась тяжёлая дверь. В руках Фентрикюша старик увидел корзину с яствами. У него отлегло на сердце: с миром пришёл властитель Фентрии, с миром. Отошёл от гнева, соскучился по беседам с мудрым старцем? А может, рано радуется Иле? Может, решил Фентрикюш ублажить узника подземелья перед смертью? Как бы там ни было, старик уже ничего не изменит. Он не боится смерти, он давно ждёт её и лишь об одном будет молить кюша: чтобы даровал ему смерть благородную и лёгкую.
   В каморке старика горела лишь одна свеча, и поэтому в ней было сумрачно. Огонь из камина зловеще вылизывал оранжевыми языками гранитные стены подземелья. И выхватил из сумрака огромные и глубокие, как само мироздание, глаза Великого уха Духа.
   Встретившись с этими глазами, глядящими на него в упор, Фентрикюш будто напоролся на невидимую стену - остановился в оцепенении и медленно опустил на пол возле своих ног корзину с едой и вином.
   Огромные зелёные глаза пронзили властителя Фентрии насквозь. Испуганно вздрогнуло его сердце и будто остановилось. И глаза, словно не были нарисованы на стене, эти глаза выступили на гранитной стене, как выступают человеческие слёзы в минуты потрясений. Эти зелёные глаза казались живыми, в них было столько укора и боли, сколько не найти во всех взглядах фентрийцев, собранных вместе, будто Великий Дух скорбел за созданное им с любовью и разочаровавшее его.
   Фентрикюш уже видел такие глаза - точно такие огромные зелёные глаза много, наверное, триста-четыреста лет назад. Эти глаза были написаны во всю стену напротив входа в Главном Храме. Тогда он был королём Эви Четвёртым и редко захаживал в главное святилище своего королевства. Но когда заходил, эти глаза докучали ему, не давали покоя, заставляли не пить жизнь вольными, жадными глотками с радостью сердца, а глотать её, как горькие пилюли, страдая. Встретившись с этими глазами, он всегда чувствовал себя неуютно. Поэтому приказал закрасить глаза Великого Духа белой краской, превратив их, вселенски страдающие и укоряющие, в невзрачное белое облако.
   - Это ты написал?! - изумлённым шёпотом спросил Фентрикюш у старика, будто кто-то, кроме узника подземелья, мог услышать властителя, или он боялся, что от его громкого голоса рухнуть свод и стены этого подземелья.
   - Я. Вчера, - спокойно ответил Иле.
   - Великий Дух посетил тебя? - ещё тише спросил кюш.
   - Нет, к сожалению. Я писал по наитию.
   - По наитию? - чуть громче спросил Фентрикюш. - Ты просто взял и написал именно эти зелёные глаза?
   - Да, - слегка солгал Иле. Не рассказывать же властителю Фентрии, что его посещал образ Ии. Старику дорого будет стоить откровенность, если он откроет эту тайну кюшу.
   - Но откуда, откуда ты знаешь эти глаза? Ты не мог их видеть, потому что когда их спрятали от людей, тебя ещё не было!
   - Я же сказал - по наитию, - невинно и невозмутимо ответил старик.
   Фентрикюш посмотрел на него с недоверием и пристально, будто за тридцать лет не рассмотрел черт и особенностей его лица или будто за два дня Иле изменился до неузнаваемости. Он и изменился: порозовели его бледные, как сама смерть, щёки, появился живой блеск в его мудрых, прежде всегда холодных глазах. Наверное, благотворно сказалась работа над образом Великого Духа! - подумал властитель.
   - С чего это вздумал ты на старости лет запечатлеть образ того, в кого всю жизнь не верил, считая красивой легендой людей?
   - Просто вчера утром проснулся и вдруг понял, что он есть, и скоро я с ним встречусь. И что я ему скажу? Чем отчитаюсь за грехи свои? И понял, что его образ должен быть постоянно рядом со мной, чтобы я мог дённо и нощно каяться передним и вымаливать прощение. Вот почему я написал его образ на стене.
   - И всё равно твоей кистью водила его рука - Фентрикюш подошёл ближе к изображению на стене и вгляделся в него пристальнее. - Так ты теперь искренне веришь, что Великий Дух существует?
   - Великий Дух не существует! Он был, есть и будет всегда! Ибо мироздание - это и есть Великий Дух, а Великий Дух - это и есть мироздание.
   - По-твоему получается, что я и ты - частицы мироздания, а значит, частицы Великого Духа? Эко ты хватил!
   - А почему бы и нет? В этом случае всё логично и выстраивается правдоподобная система устройства мира. По крайней мере, мне она нравится.
   - А мне - нет. Я не желаю быть частицей чего-либо, даже если это "что-либо" - сам Великий Дух. Я - целое, я - неповторимое и неделимое, я - Фентрикюш, и этим всё сказано. И если Фентрикюш - единственный во Вселенной оазис жизни, то Великий Дух не имеет смысла, потому что в Фентрии высшее божество - я.
   - Тебя обуяла гордыня! Мы ещё слабы умом и не понимаем истинного значения времени и пространства. Мы ограничили свой мир клочком плодородной земли, окружённой неприступными горами, называемой Фентрией. А на деле даже на нашей планете может быть множество оазисов жизни, не говоря уже о миллионах планет, рассыпанных по всему мирозданию! - Иле говорил с большим воодушевлением, и было видно, что он верит во всё, о чём говорит.
   - За подобные устремления ты провёл в подземелье тридцать лет! И не раскаялся?
   - Нет, даже если приму за свои убеждения немедленную смерть. Я уверен, что мы не одиноки в этом мироздании. Я не один в Фентрии, кто мечтает убедиться в этом собственными глазами. И при всём твоём желании, Великий кюш, ты не можешь загнать всю Фентрию в подземелье. Для человеческой мечты кандалов не существует!
   - Мы уже говорили об этом, упёртый старик! И поэтому больше не будем. Нельзя найти истину там, где она никогда не появлялась! - Фентрикюш поднял корзину и прошёл к столу. - Ты, наверное, сильно проголодался. Иди к столу! Заодно и я с тобой позавтракаю.
   Иле с напускным презрением отвернулся от еды.
   - Умереть от голода из принципа - это, конечно, героический поступок, но, увы, его никто, кроме меня, не оценит! - Властитель Фентрии выставил на стол бутылку с изогнутым горлышком с лучшим в Фентрии вином и начал выкладывать продукты. - Я, Великий кюш, приношу тебе свои извинения, хотя ты и жалкий узник, о существовании которого никто, кроме меня, не знает.
   Старик упорно молчал.
   - Ты прав, потому что нельзя спрятать быка в кармане комзола. - Фентрикюш разлил вино в принесённые кубки. - Подходи, Иле, выпьем! Такого вина ты в своей жизни не пробовал. Не дуйся! Ты значительно моложе меня, а значит, обязан уважать мой возраст. Больше я не стану прятать быка в кармане своего комзола. Отныне ты можешь писать, что угодно и не беспокоиться о судьбе своих рукописей.
   Иле знал, что кюшу не одна сотня лет. Но из любопытства спросил, подходя к столу:
   - И на сколько лет ты старше меня?
   - А тебе сколько?
   - Шестьдесят два.
   - Значит, на девятьсот тридцать три! - ответил кюш. И вдруг вздрогнул, побледнел. Ему девятьсот девяносто пять лет. Если осталось жить пять лет, то умрёт властитель Фентрии, когда ему исполнится ровно тысяча. Что это? Мистика? Случайное совпадение!
   Выпил Фентрикюш уже без настроения, с которым пришёл к старику. И без аппетита закусывал. К удивлению кюша, Иле не набросился на еду, будто не голодал два дня. С трудом разжёвывая немногими оставшимися зубами телятину, Иле, прямо заглянув в глаза властителю Фентрии, спокойно сказал:
   - Давай рассуждать логически. Ты живёшь столь долго из-за того, что твой дед Эви Третий заключил сделку с Чёрным Духом. Раз существует Чёрный Дух, по закону противоположностей добра и зла есть и Великий Дух. Увы, Великий кюш! Таково устройство мироздания.
   - Я не сомневаюсь в этом. Как и не сомневаюсь в существовании Великого Духа. С некоторых пор! - Фентрикюш выпил ещё один кубок вина. - Он есть хотя бы потому, что не могли художники, которых разделяют четыре столетия по наитию написать два абсолютно одинаковых портрета одного божественного существа. Это не поддаётся никакой логике. Так что ни в чём меня убеждать не надо!
   Некоторое время они пили вино и завтракали молча. Властитель Фентрии отложил телячий мосол в сторону, вытащил из кармана комзола носовой платок и вытер руки.
   - К сожалению, у меня мало времени, но вечером постараюсь зайти к тебе. Вот тогда и пофилософствуем. Я привожу в порядок Главный Храм Фентрии. Четыреста лет назад там, на лицевой стороне, были изображены точно такие же глаза Великого Духа. Я хотел бы, чтобы они появились там снова.
   - Ты выпустишь меня из подземелья? - с надеждой спросил старик.
   - Увы, мудрый старец! Твои мысли опасны, и ты знаешь то, что пока не должен знать никто, пока я властелин Фентрии. Мы сделаем так. Большой холст разделим на восемь частей. Я принесу эти части тебе. Частями и вынесу, когда ты напишешь образ. Потом полотно составим воедино и вывесим в Главном Храме. Вот так-то! Начнёшь с завтрашнего дня. Это мой приказ. Но ещё больше - просьба.
   И кюш, не попрощавшись, покинул подземелье.
  
   43.
  
   Фентрикюш с усмешкой посмотрел на насупившегося Рочера. Ещё бы! После случившегося вчера трудно было ожидать в нём безудержного оптимизма и готовности до последнего дыхания служить своему властелину. Пожалуй, кюш переборщил с трагикомедией на площади перед замком. Не стоит наложница гарема, пусть даже она и дочь самого ужасного в Фентрии разбойника, преданного и инициативного Главного Советника.
   Властитель Фентрии будто бы обречённо вздохнул. У него, действительно, было тяжело на сердце, и причины этого он не знал. Не из-за Рочера, конечно. Таких трагикомедий за девятьсот девяносто пять лет жизни он устраивал несчётно, время от времени взбалтывая болото, в которое погружалась несуетная жизнь в замке. Девятьсот девяносто пять лет - вот всему причина. Ещё пять лет - и ровно тысяча.
   Что-то о тысяче лет сказано в договоре Эви Третьего с Чёрным Духом, но Фентрикюш не придал этому значения, когда в последний раз открывал книгу деда. Надо обязательно заглянуть в фолиант деда и найти это место. Какая-то скользкая фраза попалась ему на глаза. Какая-то скользкая фраза, касаемая тысячи лет жизни королевских отпрысков.
   Главный Советник, ожидая приказаний Великого кюша, стоял не в привычной бодрой стойке борзой собаки, готовой с радостью служить своему хозяину. Незнакомые сердцу кюша нежность и жалость шевельнулись в нём. Неужели Рочер - его сын, и он начинает испытывать отцовские чувства к нему? Нет, нет, это лишь смутная догадка, и не стоит властителю рассупониваться, когда впереди ждут великие дела.
   - Тебе не стоит дуться на своего кюша, ведь ты всего-навсего его слуга! - Фентрикюш поднял свои суровые, ставшие холодными глаза на Главного Советника. Но не встретился с живыми зелёными глазами Рочера - он уронил взгляд на гранитный пол гостиной. Надо ненавязчиво приободрить парня.
   Властителю Фентрии нравился Рочер, ему импонировали ум, благородство, порывистость Главного Советника. Таким был кюш в двадцать лет. Когда и куда это ушло, словно в песок? И вместе с тем, десятым чувством, интуицией чувствовал исходящую от Рочера опасность.
   - Я не дуюсь! Я не имею права дуться на Великого кюша. Я весь внимание! - чётко, но всё-таки не сказал, а буркнул Главный Советник.
   - А что же твоё внимание без настроения?
   - Я не волен управлять своим настроением!
   - Отчего же! Некоторые очень даже могут обходиться со своим настроением исходя из жизненных обстоятельств...
   - Это делают неумные и неискренние люди! - Рочер поднял на кюша свои чистые зелёные глаза, и Фентрикюш не нашёл в них ни опасности, ни угрозы для себя.
   Нет, в двадцать лет невозможно играть так тонко и цинично. В двадцать лет все чувства и эмоции должны быть написаны на лице и просвечиваться во взгляде. Во многом преуспел Рочер, но интриганству ему ещё учиться и учиться. И дай Великий Дух, чтобы он научился этому как можно позже. Иметь умного интригана рядом с собой опаснее, чем откровенного дурака.
   - Признаюсь, я вчера переборщил Но мне хотелось наглядно показать этой челяди, жаждущей чужой крови, что в Фентрии ещё остались благородные люди! - сказал Фентрикюш и поверил сам себе.
   - Ты хозяин, а я раб. И ты, наверное, вправе время от времени превращать меня в подопытного кролика, - усмехнувшись, ответил Главный Советник.
   - Ты язва, Рочер, не по возрасту! При всём при этом, занимая в государстве такую высокую должность, ты должен быть мудрее. К тебя другое предназначение в жизни, нежели бездарно погибнуть в расцвете лет! Восьмидесятилетняя жизнь легкомысленной Би не стоит одного года твоей жизни. Подумай об этом!
   - Я подумаю. Но мне кажется, что любая человеческая жизнь ценна сама по себе и не случайна, раз ею наградил Великий Дух!
   - Нет, ты больше расхлёбанный философ, нежели благоразумный и исполнительный помощник. В сущности, мне плевать на философские постулаты. Я обладаю такой властью, что могу поступать с этими постулатами, как мне заблагорассудится. Пойми, дурья башка! Если бы я почему-то не питал к тебе добрых чувств, ты ещё вчера болтался бы в петле. Вот и вся философия о ценности и не случайности каждой человеческой жизни!
   - Есть особые причины питать ко мне добрые чувства7 - Главный Советник таинственно усмехнулся.
   - И до тебя дошли людские пересуды? Увы, Рочер, всё это всего лишь попытки объяснить сказочный взлёт вчерашнего мальчишки из питомника. Я, к сожалению, не способен иметь детей. А у тебя были конкретные родители, которые погибли. Если не веришь мне, спроси у своего дядюшки Кхе, которому ты подарил мою наложницу. Кстати, пусть не прячет её в дневное время в сеннике. Там очень пыльно и вредно для лёгких молодой женщины.
   Рочер покраснел, как застигнутая нагой девица. Фентрикюш знает обо всём, из чего Главный Советник делал тайну. И играет с ним, как опытный кот с несмышлёной мышкой. Какой неприкрытый цинизм! Может быть, он знает, где спрятана Би? И посмотрел на властителя глазами, полными тревоги.
   Фентрикюш раскатисто, как весенний гром, расхохотался.
   - Нет, я не на столько всемогущ, как подумал ты! К сожалению, я не Великий Дух. С Би ты действовал намного умнее и осторожнее, чем с Ти. - Он подошёл к Главному Советнику и ободряюще похлопал по юношеской спине. - Увы, Рочер... Я слишком долго прожил и слишком властен, чтобы поступаться своими принципами. Сегодня утром Фруг со своими помощниками увели Ти в резервацию. А твоему дядюшке я выделил самую молодую и красивую из оставшихся наложниц в качестве компенсации. За Ти и Магу. Ты мною доволен? Я не наказал ни тебя, ни твоего родственника. Что происходит в последнее время с жестокосердечным властителем Фентрии?!
   И кюш опять раскатисто расхохотался. Если бы Рочер не изучил за три года своего хозяина, можно было подумать, что этот человек сошёл с ума.
   - Спасибо, Великий кюш, за твоё великодушие! - скромно сказал Рочер, хотя внутри его всё клокотало. Его ненавязчиво ткнули в собственное дерьмо, как нагадившего щенка, а потом пожалели - погладили по шёрстке.
   - Ладно, поболтали-повеселились, теперь - к делу. Ты в курсе, что сегодня учения моих гвардейцев и гвардейцев Высшего Совета. Ты вместе с Буссом возглавишь вторых. Детали учений тебе объяснит полковник Зуа. Вечером доложишь! Ступай! И прикажу Либуку, чтобы стоял у двери гостиной на часах и никого не пускал ко мне. У меня есть неотложные дела, мне необходимо уединиться.
  
   Главный Советник в сопровождении Бусса и Даца направлялся в гвардейские казармы к полковнику Зуа, а в это время на плато в Тадийских горах, где разбили свой лагерь разбойники Тё, Чёрного Хэма вызвали в хижину предводителя шайки.
   Хижина Тё больше походила на добротный дом преуспевающего ремесленника из Висбура. В отличие от остальных, наспех сложенных из дикого камня. У неё даже имелась двухскатная черепичная крыша. В просторном помещении, стены которого были увешены дорогими ветийскими коврами, стоял роскошный камин, а не примитивный очаг, как в других хижинах.
   Тё в дорогом атласном халате пурпурного цвета сидел в кресле у камина и курил длинную трубку. Увидев вошедшего Чёрного Хэма, даже не поприветствовав его, а лишь молча кивнул на один из стульев, стоявших у противоположной стены. Ещё некоторое время молчал, пристально вглядываясь в глаза бывшего помощника Фентрикюша, будто хотел прочитать в них ответы на вопросы, волнующие его. А Чёрный Хэм не отводил немигающего взгляда в сторону.
   "Я половину жизни отслужил у человека поумнее тебя, можно сказать, у небожителя, а ты хочешь смутить меня?! Повадки у тебя, варнак, королевские, а вот воспитание - плебейское!" - с неприязнью подумал Чёрный Хэм, но ни одна из крамольных мыслей даже лёгкой тенью не отразилась в его честных, откровенных глазах.
   - Я принял решение, Хэм! Мы будем брать казну Высшего Совета. Мои лазутчики подтвердили факт отъезда гвардии Высшего Совета на совместные учения в замок. В данную минуту они уже в пути. Но!.. - Тё угрожающе поднял вверх руку с трубкой. - Если моих вольных воинов будет поджидать засада, все мёртвые Фентрии не позавидуют тебе! Ни один человек не умирал в таких жутких мучениях, как умрёшь ты!
   - Благородный Тё! Я не дурак, чтобы не понимать, что меня ждёт. И клянусь, что Фентрикюшу дорого обойдутся мои унижения! - И тут же Чёрный Хэм сменил свой патетический тон на более масляный и заискивающий. - А как насчёт вознаграждения? Наш договор остаётся в силе?
   "Не Фентрикюшу ты собираешься отомстить, а жадность тебя обуяла!" - с неприязнью подумал о Чёрном вожак разбойников.
   - Ты получишь не пятьсот, а шестьсот тафранов, если всё пройдёт нормально, - с лёгкостью заверил его Тё. - Итак, через час ты с пятидесятью вольными воинами выступишь в Висбур. Главным будет мой заместитель, и ты будешь подчиняться ему во всём. Я же с десятью воинами перекрою дорогу от замка к Висбуру, чтобы -задержать гвардейцев, если они бросятся на выручку Высшего Совета. Мы выйдем через полчаса после вас. И не жалеть этих жирных боровов-избранииков народа. Чем больше ты их уничтожишь лично, тем сильнее будет моё доверие к тебе! Я всё сказал!
   Фанаберии у Тё не меньше, чем у Председателя Высшего Совета, и он давно претендовал бы на место Фентрикюша, если бы не был так убог и ленив. Об этом подумал Чёрный Хэм, покидая хижину предводителя шайки. И с удивлением обнаружил слабость в своих ногах. Неужели он трусит? Ведь за время службы у Фентрикюша и не в таких переделках бывал! Как бы там ни было, но денёк сегодня предстоит горячий.
   Но почему Тё не идёт с ними захватывать Дворец Высшего Совета? Не до конца доверяет Чёрному Хэму? Убог, но хитёр! Хотя... Разве он, Чёрный Хэм, доверял бы всецело предателю?
  
   К обеду гвардейцы Фентрикюша и гвардейцы Высшего Совета вышли в старый и густой смешанный лес за Висбуром, не дойдя полтысячи шагов до дороги, соединяющей Висбур и Тадию. И только здесь, на привале, полковник Зуа отозвал в сторону Рочера и Бусса, чтобы объяснить им суть учений. Он разложил на траве топографическую карту, нарисованную от руки каким-то топографом-любителем.
   - Вы с гвардейцами Высшего Совета останетесь в этом лесу, а я с нашими гвардейцами уйду дальше к Тадийским горам. Бусс, ты с Дацем подойдёшь ближе к дороге, замаскируешься и будешь следить за ней. Когда на дороге со стороны Висбура появится вооружённый отряд, сообщишь Главному Советнику. Вы, Рочер, пропустите отряд, а через четверть часа догоните и атакуете его. Мы будем поджидать отряд с обратной стороны. Противника надо окружить и уничтожить! Чтобы ни один не ушёл! Такова задача учения, которую поставил Фентрикюш.
   - И кто будет наш противник? Почему мы должны убивать людей? - спросил Рочер.
   - Предположительно это будет разбойничья шайка Тё. Да, забыл совсем. Среди разбойников будет Чёрный Хэм. Его не трогать, наоборот, обеспечить защиты и захватить в плен. Фентрикюшу он нужен живым.
   - Что-то здесь нечисто! сказал Бусс Рочеру, когда Зуа со своими гвардейцами ушёл к Тадийским горам.
   - Я тоже об этом думаю, - ответил Главный Советник. - Но пока ничего не могу предположить и что-либо понять.
   Бусс с Дацем ускакали в дозор к дороге, а Рочер, объехав гвардейцев Высшего Совета, отдал распоряжения и расположил отряд в лесу. После этого спешился у раскидистого старого дуба, пустил своего белого жеребца-красавца пастись, а сам прилёг на опушке. Ветер, спешившись погулять среди ущелий Тадийских гор, разогнал тучи, освободив простор неба для солнца.
   Рочер любил это время осени, когда уже забываешь о прошедшем лете, а зиме ещё рано напоминать о своём приходе. Радовались погожему осеннему дню и лесные пичуги, устроившие в густой, только начинающей редеть кроне дуба певческие состязания.
   Главный Советник, устремив зелень глаз в безупречную лазурь неба, с улыбкой слушал беззаботные песни птиц. А их было великое множество на разные голоса - и с посвистом, и с щебетаньем, и с треньканьем, и с щёлканьем. Как же всё=таки гармонично и красиво устроил мир Великий Дух! И каждая тварь от букашки до крупного животного радуется жизни, органично вписываясь в природу, являясь её частью. И только человек всё чем-то недоволен, всё чего-то ищет, в поисках и страданиях теряя то, что даровал ему Всевышний. Зачем он губит себя и природу? Чего ему не хватает?
   Солнечные лучи не были беспощадно палящими, как летом, но всё равно досаждали Рочеру, и ему пришлось перевернуться на бок и уползти в тень - под сень дуба. Поудобнее устраивая свою голову к неохватному стволу дерева, Главный Советник заметил, что в десяти шагах от него меж берёз и сосен бесцельно разъезжает на низкорослой кобылёнке паж Либук. Паж испросил у Фентрикюша разрешение ехать на учения гвардейцев, и тот великодушно разрешил. Радоваться бы мальчишке, не так уж часто воспитанникам питомника выпадала возможность выбраться на природу, а он - как в воду опушенный. Что гнетёт мальчишку? Те же разочарования от знакомства с взрослой жизнью, которые три года назад испытал Рочер?
   Главный Советник приподнялся на локте и окликнул рыжего пажа:
   - Либук! Подъедь-ка ко мне!
   Рочеру показалось, что от неожиданного оклика кобылёнка пажа испугалась больше своего хозяина - споткнулась, дёрнулась в сторону. Но Либук уверенно, будто был опытным всадником, осадил её и пустил рысцой к дубу.
   - Ты чего такой расстроенный? - спросил Главный Советник, когда паж спешился и подошёл к нему. - Не нравится служба у Великого кюша?
   Мальчишка насупился и молчал. Странное дело - он избегал встречаться взглядами. А ведь у него замечательный, наивно-восторженный, откровенный взгляд - словно весенняя зелень на солнце! Когда-то такой взгляд был у Рочера, но зелёные свечи глаза на службе у Фентрикюша горят недолго.
   - Паж у кюша - это не самое страшное, что могло случиться с тобой. Ты мог попасть на службу в крематорий, в резервацию. Мог повторить судьбу Буна. Да и в гвардии три первых года службы - не сахар.
   Либук часто-часто заморгал ресницами. Мальчишка был готов расплакаться.
   - Ну-у!.. С тобой всё ясно! Не переживай, ты ни в чём не виноват. Три года назад Фентрикюш пообещал поменять меня местами с Буном, если я не буду стучать ему на Чёрного Хэма.
   Либук вздрогнул, весь поджался - так, что будь у него иголки, можно было подумать: он большой, рыжий ёжик. И взглянул на Рочера глазами, полными слёз.
   - И ты?.. Ты доносил?
   - А куда денешься? Но доносил с умом, по ничтожным мелочам, которые не могли принести больших неприятностей Чёрному Хэму. - Рочер ободряюще похлопал мальчишку по плечу. - И ты по мелочам доноси, типа: Главный Советник во внеурочное время взял на кухне булку или кусок мяса, хлопнул по ягодице горничную, ковырялся в носу при слугах и тому подобное...
   Паж облегчённо вздохнул и смахнул с глаз слёзы, не успевшие пролиться щедро.
   - А что я сегодня должен донести Великому кюшу? - наивно спросил он, с обожанием глядя на Рочера.
   - Ты каждый раз об этом будешь советоваться со мной? - Главный Советник добродушно рассмеялся. - Скажи, что валялся под дубом во время засады на разбойников вместо того, чтобы объезжать гвардейцев и следить за маскировкой.
   - Ладно, донесу! - с лёгкостью согласился Либук.
   - Ты уже играл в шахматы с Фентрикюшем в библиотеке? - Рочер с иронией оценил телосложение пажа. Он сам был далеко не богатырём, но мальчишка совсем уж выглядел неоперившимся птенцом.
   - Играл... - Либук тяжело вздохнул. - Чуть не умер, таская каменные фигуры!
   - Да уж... Я эту школу проходил в течение трёх лет. Это не игра в шахматы, а перетаскивание гранитных скульптур с места на место. И сколько ходов ты сопротивлялся Фентрикюшу?
   - Четырнадцать, - с разочарованием ответил паж.
   - Для начала неплохо. Только не старайся обыграть его - надорвёшь пупок. Да и опасно это. Когда-то один умный и очень талантливый человек, высекший шахматные фигуры из гранита, обыграл властитель Фентрии и плохо кончил. Может это и легенда, но его вынесли из библиотеки в головой, проломленной гранитной пешкой.
   Налетел порыв лёгкого, ласкового ветерка, и Рочер с удовольствием подставил ему лицо. Затем вытащил из кармана грушу и протянул её мальчишке.
   - Жуй и не переживай! Живи, пока молодой, пока не надоела эта жизнь!
   - А что, жизнь может надоесть? - невинно спросил Либук и вонзил крепкие белые зубы в сочную мякоть груши.
   - Ещё как может! - с интонацией древнего старика, обременённого жизненным опытом, ответил Главный Советник.
   - Но если я буду доносить Великому кюшу чепуху, он рассердится! - вдруг засомневался паж.
   - Раз рассердится, два рассердится, а потом подумает, что ты неисправимый идиот, и оставит в покое.
  
   44.
  
   День начинал портиться, на безупречное лазурное небо с востока начали наползать косматые ультрамариновые тучи. Дремавший полдня в Ветийских горах ветер вдруг проснулся, словно рассердился на что-то, и разошёлся ни на шутку, налетая сильными порывами, срывая с деревьев желтеющую, буреющую и краснеющую листву, и нагонял, нагонял на солнце грозовые тучи, будто хотел закрыть светило от глаз людей навсегда. Оттуда, с Ветийских гор, потянуло промозглым осенним холодом.
   Чёрный Хэм запахнул на груди своей чёрный плащ и поднял воротник. Стеганул по крупу пегую кобылку стеком. Кобылка начала отставать от едущих впереди разбойников Тё, и на Хэма начали напирать ехавшие за ним. Ну и клячу выделил ему предводитель шайки! Она только и годится для обучения малолеток питомника верховой езде.
   Чёрный Хэм ехал в тесном кольце разбойников и, если что, ему не улизнуть от них. Поэтому он часто бросал тревожные взгляды направо, где начинался древний и густой лес. Только бы не атаковали их раньше времени гвардейцы Высшего Совета. В таком случае разбойники поймут, что попали в засаду, и тогда Чёрному не сдобровать. Рочер, командующий гвардейцами Высшего Совета, молод и нетерпелив и может атаковать раньше времени. На неходкой старой кобылке Чёрный Хэм недалеко ускачет, если ему придётся убегать.
   Внимательным, пристальным взглядом Чёрный на всякий случай высматривал слабые места в кольце всадников, окруживших его. С захватом дворца Высшего Совета всё прошло удачно. И добыча разбойников оказалась больше, чем предполагал Хэм, около двадцати тысяч тафранов. Тё был бы весьма доволен, если бы такой куш достался ему.
  
   Разбойники налетели на дворец внезапно после того, как Чёрный Хэм с двумя переодетыми в гвардейцев кюша разбойниками убрал двух гвардейцев Высшего Совета, охранявших вход во Дворец. Проткнутые саблями охранники не успели и звука проронить. Не подозревая в Чёрном предателя, они слишком близко подпустили к себе нежданных гостей.
   Ворвавшись во Дворец, "вольные воины" устроили настоящую резню, безжалостно убивая оставшихся восемь гвардейцев и безоружных членов Высшего Совета. Чёрный Хэм в этом побоище не участвовал, он устремился наверх, к апартаментам Председателя До-Иса. Чёрный горел нетерпением расправиться со спесивым и самодовольным толстяком, которого ненавидел всеми фибрами души.
   Бой на саблях с гвардейцем, охранявшим кабинет Председателя, занял не больше минуты. Воин Высшего Совета владел оружием не лучше конюха Фентрикюша. С саблей наголо Чёрный ворвался в роскошные апартаменты главы законодательной власти Фентрии. До-Ис пытался втолкать своё почти бесформенное тело раскормленного борова в угол между двумя массивными сейфами. Он и не думал защищаться - его шпага с золочёным эфесом лежала брошенной на шикарном дубовом столе.
   - Что дрожишь, как боров перед забоем?! А, До-Ис? - с ехидством спросил Чёрный Хэм, опустив саблю. - Где твой гонор? Где твоё высокомерие, жалкий заяц?!
   - Не убивай меня, Чёрный Хэм! Не убивай! - с трясущимися губами лепетал До-Ис. Его заплывшие жиром маленькие глазки суетливо метались по кабинету, будто искали для своего хозяина спасительное укрытие. - Пощади, Чёрный Хэм!
   Председатель Высшего Совета был донельзя удивлён, когда, вместо свирепого Тё, узнал в ворвавшемся в кабинет разбойнике Чёрного Хэма. Всё произошло так молниеносно, что До-Ис не успел запереть массивную дверь на все замки и запоры. Он с трудом вникал в то, что произошло. Но у него не возникло никаких иллюзий в отношении намерений Чёрного, потому что вид у того был не смиренного слуги Фентрикюша, а отчаянного разбойника. Так вот куда запропастился помощник кюша!
   - Ну-ка, отпирай свои сейфы! - приказал Чёрный Хэм, надвигаясь с поднятой саблей на До-Иса.
   - Всё отдам! Всё отдам! Только не убивай! - испуганно лепетал Председатель, пытаясь попасть золочёным ключом в замочную скважину сейфа.
   До-Ис с трудом распахнул дверцу сейфа, нутро которого было до отказа набито золотыми тафранами. Хэм не приказал Председателю отпирать другой сейф, потому что знал - там хранятся важные бумаги Высшего Совета, ценность которых Чёрный сравнивал со стоимостью туалетной бумаги.
   - А теперь защищайся, боров! У тебя есть мужское достоинство?! - Чёрный Хэм, подцепив своей саблей шпагу Председателя, швырнул её к его ногам.
   - Я не могу!.. Я не могу!.. - жалко мямлил До-Ис.
   - Подними шпагу, трус! Мне противно прикалывать тебя, как борова! Хотя бы умри мужчиной!
   Председатель безнадёжно, по-бабьи заплакал и дрожащей рукой поднял шпагу. Но держал её безвольно, словно это было не боевое оружие, а стек.
   - Защищайся, боров! - Чёрный Хэм сделал предупредительный выпад в сторону До-Иса и первым же касанием сабли выбил шпагу из рук Председателя. До-Ис закрыл лицо пухлыми руками, ожидая смерти.
   - Подними шпагу и атакуй! - Опять приказал Чёрный. - Иначе я прикажу своим разбойникам сделать из тебя наложницу!
   - Нет никакого Тё! Тё и Чёрный Хэм - одно лицо!" - с ужасом подумал До-Ис и обречённо поднял шпагу. Он не скрещивал её с другим оружием уже лет десять.
   До-Ис сделал неловкий, нелепый выпад в сторону Чёрного Хэма, и помощник Фентрикюша, легко отразив это подобие атаки, наполовину вогнал свою саблю в живот Председателя.
   До-Ис с расширившимися от ужаса и боли зрачками ещё оседал на пол, когда в его кабинет ворвались другие разбойники. Они бросились к сейфу с тафранами, а Чёрный Хэм, вытерев клинок о шитый золотом камзол бьющегося в конвульсиях Председателя Высшего Совета, вышел. Почему-то он не чувствовал никакого удовлетворения от того, что отомстил До-Ису за его ненависть к нему. Какое может быть удовлетворение от победы над жалким и беспомощным боровом, который держал шпагу в руках не более трёх раз в жизни?!
   - Ты слишком много на себя берёшь, Чёрный Хэм! - говорил ему во время последней встречи Председатель Высшего Совета. - Ты забываешь, что не ты, а я - второй человек в Фентрии после Великого кюша!
   И теперь этот второй человек в Фентрии - самый почётный в стране покойник, и завтра его с почестями будут хоронить на висбурском кладбище для выдающихся людей. Только могильные черви на этом кладбище такие же, как и на погосте для простолюдинов.
  
   Чёрный Хэм прежде, чем ещё раз попытаться разогнать свою клячу, оглянулся. Вольный воины Тё были возбуждены, азартно блестели их глаза. Ещё бы! Они одержали самую значительную победу за время существования их вольного братства. Практически перерезали зажравшийся и обленившийся Высший Совет Фентрии, отчего каждый ощущал себя героем. А какой куш они отхватили!
   Этот куш волновал и Чёрного. Деньги в двух мешках вёз заместитель Тё с двумя своими товарищами - огромного роста детинами, способными ударом кулака свалить племенного быка. И вот этой экзотической троицы не было видно ни в авангарде отряда, ни в тылу его. Неужели они решили обвести вокруг пальца самого Тё? Если это так, то главный разбойник Фентрии разыщет их под землёй у Чёрного Духа. И тогда...
   Чёрный Хэм видел одного такого, ослушавшегося и обманувшего предводителя разбойника - на распятии у входа в питомник вольного братства. Второй день висит, умирая с отрезанными ушами и вырванным языком. Юные будущие разбойники с ужасом проходили мимо распятого. Лучшего наглядного пособия для воспитания страха перед Тё и его почитания не придумаешь.
   Предводителю разбойничьей шайки, чтобы увеличить своё воинство и вооружить его, необходимы деньги. Тё, как узнал Чёрный, намерен выкрасть из замка У-У-У, чтобы тот короновал его на королевский трон. Тё Первый - король Фентрии! Вон куда замахнулся грубый и неотёсанный разбойник! Фентрия узнала бы самого беспощадного в своей истории тирана, если бы Тё вдруг стал королём. Он одного не учёл, что кюш бессмертен. Он с Гором справился, за которым пол-Фентрии пошло. А Тё для Фентрикюша - муха, которую прихлопнуть ничего не стоит.
   Чёрный Хэм от души стеганул стеком по крупу своей кобылёнки. И вдруг в тылу отряда послышались крики, шум. Видимо в тыл разбойникам ударили гвардейцы Высшего Совета. Чёрный облегчённо вздохнул: всё шло по плану, вольные воины не заподозрят, что он завёл их в засаду.
   Хэм развернул свою клячу и обнажил саблю. Громовым голосом он попытался остановить побежавших от гвардейцев разбойников.
   - Трусы! Они всех нас перебьют! Будем сражаться!
   - Придурок! - крикнул ему краснорожий и рыжий вольный воин. - Мы заманим их в ущелье и там перебьём!
   И пронёсся мимо. А Чёрный Хэм принял бой сразу против троих гвардейцев Высшего Совета, налетевших на него. Кто его знает, чем бы закончилось это для Чёрного Хэма, если бы не подоспел вовремя Главный Советник. Увидев его, Чёрный бросил саблю в ножны и крикнул:
   - Я сдаюсь на милость победителя, господин Главный Советник!
   - Взять его живым и связать! - приказал Рочер гвардейцам, сражавшимся с Чёрным Хэмом.
   Остальные гвардейцы с Буссом и Дацем во главе погнали разбойников Тё к ущелью, где их поджидал в засаде Зуа с гвардейцами Фентрикюша.
   Связанного Чёрного Хэма положили у берёзы, росшей при дороге. С Рочером остались три гвардейца и не отстающие от него ни на шаг Уил и Либук.
   - Не расслабляться! - прикрикнул Главный Советник на приготовившихся спешиться гвардейцев Высшего Совета. Располневшие, с ленцой - они давно забыли, что такое настоящая служба и что такое боевое сражение. - Разбойники могут попытаться отбить этого предателя!
   Слова Рочера нисколько не тронули Чёрного Хэма - он не выглядел расстроенным, а возлежал под берёзой с видом прилёгшего на траву отдохнуть по собственной воле. Его тонкие губы не покидала ироническая усмешка.
   Главный Советник, спешившись возле Чёрного, пристально посмотрел на него и встретился с насмешливым взглядом. Это был взгляд не поверженного врага, это был взгляд победителя.
   "Что-то здесь не так! - подумал Рочер. - Чёрный Хэм не может знать, что его ждёт в замке. Перед лицом не смерти в бою, а унизительной казни человек не может быть таким спокойным и уверенным в себе, какими бы крепкими не были у него нервы".
   - Будь человеком, Рочер, разреши покурить! - сказал Чёрный, будто они сидели за мирной беседой в одной из комнат замка или в винном погребке Висбура. - Моя трубка в кармане камзола!
   - Обойдёшься! - с презрением сказал Главный Советник, набивая табаком свою трубку. И через минуту с удовольствием сделал глубокую затяжку. - Если бы не приказ Фентрикюша, с огромным удовлетворением приколол бы тебя!
   - А ты, Рочер, оказывается, не воин, а мясник! Приколоть связанного и горбатой старухе не представит труда. А вот если бы ты убил меня в открытом бою... Это сделало бы тебе честь, как мужчине!
   "Он меня провоцирует! Он думает, что я по молодости потеряю самообладание, развяжу его для поединка с глазу на глаз. Но эта будет немыслимая глупость, учитывая, что в фехтовальном бою с ним я обречён. Сражаться на равных с подонком-предателем"!..
   Последнюю мысль Главный Советник повторил вслух:
   - Сражаться на равных с подонком-предателем?! Он достоин только виселицы!
   - Которой счастливо избежал ты? - с сарказмом спросил Чёрный Хэм. Находясь в разбойничьей шайке в Тадийских горах, он был прекрасно осведомлён о жизни в замке. Очень странно!
   Главный Советник заметил, с какой жадностью Чёрный Хэм пожирает глазами его трубку.
   "Не стоит и самому превращаться в подонка! Подать Чёрному Хэму курительную трубку, вовсе не значит развязать и отпустить его"!
   Рочер опустился на колени и нашарил в кармане комзола Хэма курительную трубку. Набив её, прикурил и вставил в зубы Чёрного. Тот мирно улыбнулся.
   - Тебе это доброе дело зачтётся на том свете! Ведь Великий Дух - такой же гуманист, как и ты.
   Сколько же пошлости и цинизма в этом человеке! До того, как Чёрный исчез, Рочер уважал его за прямоту и честность. Он не подозревал в Чёрном Хэме оборотня.
   - Скажи, Хэм, чего тебе не хватает? Ведь ты был не последним человеком в Фентрии. Достаточно у тебя было и денег, и власти. С чего вдруг подался в разбойники?
   - Мальчишка! Ты многого не понимаешь в этой жизни. Тебе нравится служить этому самодуру Фентрикюшу? Тебе нравится каждый день ходить по лезвию ножа? Власть? Ты считаешь властью то, что используют тебя, как мальчика на побегушках? Тебя устраивает положение, когда ты не можешь завести семью, иметь свой дом, ребёнка, который продолжит твой род, унаследует нажитое тобой? - Чёрный Хэм говорил серьёзные вещи, но взгляд его был неискренним. - Как мы с тобой живём, Рочер, далеко не последние люди в Фентрии, что нас отличает от конюхов и дворников замка? Чуть приличнее камзол, чуть сытнее еда? И всё? Последний лавочник Висбура живёт вольготнее и веселее нашего. Вот что такое служба у Фентрикюша, господин Главный Советник! Не пройдёт и двух лет, как ты завоешь от тоски и безысходности, потому что, в отличие от остальных слуг замка, ты человек умный. Если бы я не уважал тебя, уже сегодня дядюшка Кхе, три слуги и Изна похоронили бы молодого и умного Главного Советника на убогом кладбище замка, где на могилу даже камня не ставят, потому что в замке не положено уважать ни живых, ни мёртвых, в замке можно уважать только Великого кюша.
   Такого длинного монолога от замкнутого и молчаливого Чёрного Рочер не ожидал. А ведь тот резал горькую правду, об этом думал и Рочер. Бездумным и прямолинейным воякой считал он Чёрного Хэма. Оказывается, тот далеко не дурак, и душа у него имеется. Душа, которая может страдать.
   - Слова твои справедливы, Хэм! Я и сам об этом думал. Но разве в шайке разбойников ты получил необходимую тебе свободу? Ты имеешь возможность жить, как заблагорассудится?
   - Увы, свобода личности - это прерогатива одного только Фентрикюша. Остальные - каждый зависит от каждого. Но не в этом дело. Жить, как заблагорассудится, может любой, превратившись в блаженного. Жить достойно звания человека - вот в чём вопрос.
   - Стать разбойником, убивать людей - это ты считаешь достойной звания человека жизнью?
   На этот вопрос Чёрный Хэм не ответил. Отвернулся от Рочера, будто заинтересовался барражирующими вдоль дороги гвардейцами и Либуком.
   - Ты наверняка умрёшь унизительной смертью. И тебя это нисколько не трогает? - Рочер по молчаливой просьбе Хэма вытащил из его рта трубку.
   - Нет! - Чёрный с удовольствием сплюнул. - Есть унизительная жизнь, а унизительной смерти нет.
   - И всё-таки ты вёл себя сегодня достаточно странно. Все разбойники начали уносить ноги, а ты, ввязавшись в сражение с тремя гвардейцами, вдруг сразу же сдался. На тебя это совсем не похоже!
   - А ты хотел, чтобы меня прирезали гвардейцы Высшего Совета? Умереть я всегда успею, а так день-два ещё проживу! - Чёрный Хэм ядовито усмехнулся и посмотрел на Главного Советника так, будто не его, а Рочера ожидает казнь. От этого взгляда Рочер вздрогнул, будто неожиданно встретился с немигающим взглядом ядовитой змеи.
   - Но ты же мог уйти с другими разбойниками!
   - Куда? В лапы полковника Зуа? Чтобы сдаться, из вас двоих я выбрал тебя.
   - Ты знал о засаде у ущелья? Но откуда?
   - Знал или догадывался - это неважно. Оставь меня в покое! Я устал от твоих детских вопросов. Тебе пора повзрослеть, Рочер. Должность обязывает!
   Главный Советник был далеко не глуп и понял: с учениями гвардейцев и засадой на разбойников не всё чисто. Скорее всего, это хитроумная операция, придуманная Фентрикюшем. Не только для уничтожения шайки Тё. Собака зарыта совсем в другом месте. И, судя по уверенному поведению Чёрного Хэма, тот хорошо знает - где. Нет, Чёрный не предавал кюша, потому что был рьяным и верным слугой хозяина. А такие люди так резко не меняются, если на это нет веских причин. Надо порассуждать логически, - решил Рочер.
   Чёрный Хэм охотился за Тё и вдруг оказывается в его шайке. Вожак разбойников доверяет бывшему Чёрному своё войско, которое последний уверенно губит. Такой легковерности и беспечности должно быть убедительное объяснение. Чёрный пообещал Тё нечто исключительное, и тот рискнул довериться ему. И этим исключительным обстоятельством могут быть только деньги. Большие деньги. А где могут быть большие деньги в одном месте и в одно время? Только у Фентрикюша и у Высшего Совета.
   Высший Совет для властителя Фентрии в последнее время стал костью в горле, и он решил переселить его в замок, чтобы сделать его полностью зависимым от кюша. Но народным избранникам, привыкшим к роскоши и праздности, вряд ли понравилась бы затея Фентрикюша. И тогда властитель решил упростить задачу.
   - Вы совершили налёт на Высший Совет? - с дрожью в голосе спросил Главный Советник, предчувствуя, что в Фентрии произошло нечто ужасное.
   - Ты опасно умён и догадлив, господин Главный Советник!
   - И много ли членов Совета остались в живых?
   - В последнее время в Высшем Совете исполнительная дисциплина хромала на обе ноги. Некоторые законодатели вообще пренебрегали своими обязанностями. Но в день дележа пирога - налогов даже таких осталось немного. От силы пять или шесть! - Такой циничной улыбки Рочер ещё не видел. Он с трудом удержал себя, чтобы не выхватить саблю из ножен и не разрубить на куски Чёрного Хэма.
   - Ты хладнокровный и циничный убийца, Хэм!
   - Я не убийца, я подневольный исполнитель чужой воли!
   Рочер наклонился к Чёрному Хэму и вытащил саблю, чтобы разрезать верёвки на его ногах и руках.
   - Что собрался делать, мальчишка?!
   - Сейчас мы с тобой будем сражаться, как мужчины. И пусть нам будет судьёй Великий Дух!
   - Ну, ну, остынь!.. Судьёй нам будет Фентрикюш, если мы устроим посмешище на глазах гвардейцев Высшего Совета! Выполняй приказ Великого кюша и доставь меня к нему связанным. Я не позавидую тебе, если Фентрикюш узнает, что ты обо всём догадался!
   - Властитель Фентрии теперь мне не указ. Мы будем сражаться не на жизнь, а на смерть!
   - Романтический дурак! - Чёрный Хэм спиной прижал к земле свои связанные руки.
   Но тут по дороге со стороны Тадийских гор появились всадники. С ликующими гиками они скакали к Висбуру. Впереди отряда летели Зуа, Бусс и Дац.
  
   45.
  
   Фентрикюш шёл по двору замка к королевским конюшням и с недоумением оглядывался по сторонам, будто не был здесь много лет и теперь ничего не узнавал. Сегодня он по-новому, свежим как будто взглядом окинул себя и окружающую действительность. И словно попал в иной мир - не привычный. Может быть, он бывал в этом мире и знал его, но другим, не таким, каким видел сегодня.
   Неужели властитель Фентрии не замечал, в какое запустение пришёл замок, каким унылым и неуютным стал внутренний двор замка?! Голые, пыльные камни вокруг. Будто это был не королевский замок, а гвардейские казармы. А ведь когда-то, ещё двадцать лет назад от замка к конюшням вела липовая аллея, повсюду были разбиты цветочные клумбы. Куда это всё подевалась?! Вместо лип торчат сиротливые пни, на клумбах обжился чертополох. И такие безобразия творятся у него, бессменного и фактически самодержавного правителя Фентрии, чьего слова боятся, как смерти, кому никто не смеет перечить. Кроме фантома Ии и её отчаянного отпрыска Рочера. Её, но и его отпрыска, - к своему удивлению с удовольствием подумал кюш.
   После гибели Ии, устроенной им собственноручно, у Фентрикюша совсем опустились руки. Он будто бы задремал и жил по инерции, в состоянии дурманной дремоты. Остались какие-то привычки, какие-то обязанности правителя, но всё, что он делал в последние двадцать лет, не было отмечено вдохновением. Жизнь в Фентрии, жизнь её властителя катились произвольно, будто колесо с горы. И вот колесо это налетело на преграду и остановилось. Фентрикюш вышел из дрёмы, оглянулся вокруг себя и изумился: этот мир, в котором он прожил девятьсот девяносто пять лет, был неузнаваем.
   Главный конюх королевского табуна Кхе заметил кюша ещё издалека и от страха изменился в лице. Он ожидал самого ужасного - ведь сегодня утром к нему явился Фруг со своими помощниками и забрал наложницу властителя Фентрии Ти обратно в резервацию. Кхе ожидал, что не поздоровится ни ему, ни его племяннику, так как Фентрикюш не терпел своеволия. Однажды, лет восемь назад, Кхе чудом избежал крематория или резервации только за одно то, что у коня кюша на ходу оборвалась подпруга, и властитель вылетел из седла. Как Фентрикюш остался жив и даже ни одного синяка не получил - это уму Кхе было непостижимо.
   Великий кюш бывал добросердечным. Кхе тогда приготовился к смерти, но его пронесло. Назавтра у Фентрикюша был день рождения и в честь этого он милостиво наказал Главного конюха месячной чисткой стойл в конюшне. Пронесёт ли на этот раз? - с дрожью в коленях и надеждой думал Кхе, но нашёл в себе силы выйти навстречу властителю.
   А когда встретился с его не злым взглядом, успокоился. Фентрикюш подошёл к лавке у конюшни, сел на неё и похлопал лапищей рядом с собой, приказывая садиться замершему в напряжённом ожидании Кхе. Затем, прищуриваясь, взглянул на небо, словно рассматривал там что-то: птицу ли, истину, так и не давшуюся за тысячелетие жизни.
   Погода испортилась. Судя по низким, всё более уплотнившимся тучам, надумало надолго остановиться в Фентрии ненастье. И зима уже на носу - сырая, промозглая. За неуют и не любил зимы Великий кюш. Зимой он зачастую выпадал из реальности в одиночество и просиживал целыми днями у камина с книгой в руках. Зато любили эту пору года слуги замка, потому что кюш редко обращал на них внимание, и они могли хотя бы пару месяцев пообниматься со свободой - этой заманчивой и ветреной дамой. Они пили вино, играли в карты или кости и занимались любовными интрижками, доставляя к весне хлопот лекарю замка, делавшими операции по аборту.
   - Ну что, главный конюх славной Фентрии? - незлобно усмехнулся Фентрикюш. - Умыкнул у своего властителя наложницу, и в ус не дует!
   Как раз в ус Кхе дуть не мог, потому что не носил никогда усы и бороду - конюхам это не позволялось. Усы и борода - прерогатива ремесленников, лавочников и крестьян, а слуги замка на социальной лестнице стояли на ступеньку выше, хотя, по сравнению с теми же простолюдинами, влачили жалкое существование.
   - Я не умыкал, Великий кюш! - Щуплый конюх сидел на самом краешке лавки, и, казалось, вот-вот свалится с неё. - Ти была резервации скорее наложницей смерти.
   - А ты поэт, мой старый конюх! Сколько же лет ты служишь мне верой и правдой?
   - Двадцать два.
   - Немало, учитывая мой сумасбродный и, честно сказать, паршивый характер. Если бы не пришедшая ко мне незваной гостьей депрессия, ты бы сегодня опять соединился с подаренной Рочером возлюбленной на её территории проживания. - Фентрикюш подобрал с земли ветку и стал выковыривать какого-то жучка из камней. И даже коротко не взглянул на конюха, будто разговаривал сам с собой. - А может, есть желание соединиться. Я сегодня добрый, могу устроить из уважения к твоему племяннику.
   - Нет, нет, Великий кюш! - побледнев, испуганно сказал Кхе. - Прости старого дурака!
   - Не такой уж и старый, раз умыкаешь наложниц кюша! - Властитель Фентрии по-дружески похлопал его по плечу. - Да не умирай от страха, Кхе! Я знаю, что ты не виноват, что тебе по своей же наивности подложил свинью родной племянничек!
   "Всё-таки проболтался Фентрикюшу мальчишка!" - с тоской подумал Кхе.
   Кюш не терпел родственные связи среди слуг замка. Они могут объединять людей, а это таит опасность самодержавной власти.
   - И за племянника своего не переживай. Всё-таки он Главный Советник, а не какой-нибудь истопник каминов!
   - Но вчера его чуть не повесили!
   - Ерунда! Это была всего лишь назидательная шутка. Всё-таки я люблю этого рыжего негодника, иначе мальчишке никогда не бывать бы Главным Советником! - Фентрикюш оживился. - Кстати, раз ты его родной дядя, то должен помнить, как родился Рочер.
   Странный вопрос задал Великий кюш. Зачем ему знать о рождении Рочера, ведь он никогда не интересовался биографиями и судьбами своих подданных?! Умри завтра, не приведи Великий Дух, Кхе, и властитель вряд ли заметил бы это. Кто-то другой будет ухаживать за любимым вороным жеребцом и седлать его. Кюшу, в принципе всё равно - кто.
   - Да, я помню этот счастливый день в семье моей сестры.
   - А как жила твоя сестра? Богато? Бедно? Мне интересно знать, в каком доме родился этот рыжий сорванец. Он или плохо кончит, или мне придётся ставить ему памятник на центральной площади Висбура после его смерти.
   "Фентрикюш собирается пережить и Рочера! - с удивлением подумал Кхе. - И переживёт! Недаром ходят слухи, что он бессмертный"!
   - Родители Рочера жили не богато и не бедно. Как все ремесленники нашей благословенной Фентрии. Но дом у них был довольно просторный. Кстати, моя сестра родила Рочера не дома.
   - Не дома? Почему? И где? - Властитель Фентрии ещё больше заинтересовался. И было заметно, что он расспрашивает конюха из какого-то особого интереса.
   - У неё тяжело проходила беременность, и она рожала под присмотром двоюродной сестры мужа - прекрасной повивалки. Рожала в Висбуре, в маленьком домике на берегу Фентра.
   Фентрикюш побледнел и почувствовал, как неприятный холодок обжёг ему лопатки.
   - И кто эта повивальная бабка?
   - В то время она была далеко не бабка. Как же её звали?.. Запамятовал - давно это было. Извини, Великий кюш!
   Властитель задвигал крепким задом по лавке с таким воодушевлением, что та жалобно заскрипела.
   - А ты видел повивалку в лицо?
   - Видел. Такое лицо забыть трудно. Длинноносая, шустрая такая, черноглазая. Как же я забыл?! Она же в замке прислуживала. Твоей наложнице. И лекарю замка в деликатных вопросах помогала!
   - И что с ней стало? - кюш уже не сомневался, о ком говорит его Главный конюх.
   - Подожди, Великий кюш... Не знаю... Она однажды исчезла, словно под землю провалилась.
   - Её звали Ужи, не так ли, Кхе?
   - Ужи... Припоминаю - Ужи...
   Фентрикюш решительно поднялся с лавки. Он уже не походил на вялого и равнодушного властителя, каким был пять минут назад. Вдруг налились жизненной силой мышцы, ясной сделалась голова. Ему не терпелось действовать, и непонятная злость - ещё не материализованная: на кого и почему - начала накапливаться в его душе. Он подумал об этом с раздражением, он не хотел сегодня злиться, он сегодня, до возвращения Зуа и Рочера, собирался прожить спокойно. А они раньше вечера никак не вернутся.
   И чтобы бедный Кхе, раскрывший ему глаза на некоторые вещи, не попал под горячую руку, сказал:
   - Слушай, Кхе! Сначала я увёл у тебя Магу. И хотя это кюшу позволительно, потому что ему позволительно всё, я испытываю некоторую неловкость перед тобой. Ти увели обратно в резервацию потому, что твой племянник поступил бездумно, не удосужился настойчиво похлопотать о ней перед властителем. Но ты сегодня же можешь привести в свою каморку любую из оставшихся моих наложниц. Заседлай мне вороного!
   Через пять минут Фентрикюш ловко для своего роста и веса заскочил в седло и жестоко стеганул стеком по крупу жеребца. Тот от неожиданности встал на дыбы и с места в карьер понёс властителя по двору замка. Если бы кюш вовремя не пригнулся, ему разнесло бы голову о каменную арку, когда он на полном скаку ворвался в открытые ворота замка.
   Кхе с изумлением смотрел ему вслед и не в силах был оторвать ноги от земли, даже когда властитель Фентрии скрылся. Кюш сегодня был донельзя странным, и расспросы его были странными. Не сболтнул ли, старый дурак Кхе лишнего, что может принести беду ему и его сановному племяннику? Двадцать два года он служит в замке и знает, что с его хозяином ничего нельзя предположить с уверенностью.
   Фентрикюш был на мосту через Фентр через пять минут. Он проскакал через парк, будто за ним гналась шайка разбойников Тё в полном составе. На мосту натянул поводья, потому что деревянный мост, построенный четверть века назад, был в таком состоянии, что в любую минуту мог рухнуть. В ста шагах от него из воды выглядывали споры каменного моста. Какой красавец был старинный каменный мост! Сколько же он простоял? Да не менее трёхсот лет. Но однажды в половодье обвалился.
   Нет на свете ничего вечного. И его, Фентрикюша, обвели вокруг пальца. Отомстила всё-таки ему Ужи на казнь любовника - неисправимого вора и пьяницы. Любила же его некрасивая, но умная женщина! Готова была сама вместо него в петлю лезть.
   - Помянешь моё слово, жестокосердечный и несправедливый кюш! - кричала Ужи во время казни её любовника. - Покарает тебя Великий Дух! Жестоко покарает!
   И покарал её же усилиями. Почему властитель Фентрии и Ужи в тот день не повесил рядом с любовником?! Ведь такие оскорбительные слова в адрес в адрес Великого кюша были весомой причиной для этого. Если бы не пощадил он служанку Ии в тот день, всё могло быть иначе. Но очень была привязана к Ужи его любимая женщина, не хотел огорчать её.
   А что иначе могло быть в его жизни? Ну, прожил бы ещё лет двести-триста. Может быть, ещё тысячу лет прожил бы. Какая ему от этого радость? Все дни похожи друг на друга, а лучшей его подругой сделалась скука. Он любил книги, шахматы, вкусно поесть. И это всё, чем надо дорожить? Нет, он ещё любил красивых женщин, но после Ии и этого н может. Что за колдовская сила в этой рыжей бестии, что двадцать лет забыть её не может?
   И сейчас кюш выехал из замка из-за неё, Ии. Вернее, не из-за неё, а рыжей девушки, как две капли воды похожей на Ию, которая пригрезилась ему вместе с домиком на берегу Фентра. Не может быть, чтобы пригрезилась! Рочер что-то напутал.
   Остановившись на мосту, приставив руку козырьком к надбровью, Фентрикюш пристально вгляделся в то место на берегу реки, где он видел избушку и рыжую девушку, живущую в ней. Он помнит: на том месте рос мощный раскидистый дуб, которому было не менее пятисот лет. Именно в десяти шагах от дуба он и видел ту избушку. Увы... Прав Рочер - нет избушки, пригрезилась она властителю Фентрии. Всё это шутки, козни вернувшейся от Великого Духа Ии. Всё-таки мстительное племя женщины - и с того света достанут!
   Он уже собрался разворачивать вороного, уже потянул влево половодья, как вдруг увидел ту самую избушку, за которой наблюдал несколько дней назад, из которой выходила рыжеволосая девушка, удивительно похожая на Ию. Только избушка эта находилась не у дуба, а на сто шагов выше по течению Фентра. Фентрикюш никак не мог перепутать, слишком неправдоподобным должен быть визуальный обман.
   Не могла же избушка сама переместиться в пространстве на сто шагов!
   Но домик - маленький, аккуратный, деревянный - вне всяких сомнений был тот же, других, похожих на противоположном берегу реки он никогда не видел. Их и не могло быть - в непосредственной близости от замка, в красивом месте - в дубраве селились только зажиточные фентрийцы, могущие заплатить огромные деньги за землю, и строили они кирпичные особняки, крытые черепицей.
   В изумлении и недоумении крутанув большой головой, кюш тронул коня. Сразу же за мостом свернул налево, на улицу, уложенную булыжником. Звонко зацокали по камням подковы вороного, высекая искры, как лезвие ножа на точильном камне. Самое возмутительное в том, что избушка стояла на высоком берегу очень близко к реке, где Фентрикюш запретил любое строительство.
   Кюш сдерживал горячившегося жеребца и с надеждой смотрел на избушку: вдруг из неё выйдет рыжеволосая девушка и чудесным образом окажется Ией, которая. умирая от счастья, примет его в свои объятия? И он, Фентрикюш, умирал бы от счастья? Да, без сомнения. Потому что никто не любил его так, как Ия, и ни одну из женщин он не любил, как Ию.
   Но никто не вышел из избушки, ни одной живой души не видел властитель Фентрии возле роскошных особняков. Словом, всё выглядело так, будто этот край Висбура вымер, будто по нему в одночасье пронеслась бубонная чума. И это было больше, чем странно, потому что время уже двигалось ближе к обеду, а не к полуночи.
   Окна избушки, застеклённые некачественным стеклом, были крохотными и взирали на мир уныло, будто равнодушно и безрадостно смотрела древняя старуха, вымаливающая у Великого Духа скорой и лёгкой смерти. И территория вокруг избушки выглядела так, будто здесь никто не ходил лет сто - высокое, до колен дурнотравье окружало избушку, и не видно было даже едва заметной тропки. Жильё явно и давно оставлено хозяевами. А как же рыжеволосая девушка, которую он видел несколько дней назад? Пригрезилась?
   Странные дела стали твориться с Фентрикюшем с тех пор, как появился фантом Ии. Избушка с рыжеволосой девушкой - из того же разряда. Никогда у кюша не было галлюцинаций, никогда не мучили его во сне кошмары, даже когда они обязаны были это делать.
   "Проклятый призрак! - с раздражением выругался про себя властитель Фентрии. - И чего тебе не сиделось за пазухой Великого Духа"?!
   Подъезжать к избушке не имело смысла - никого, кроме мышей и тараканов, он здесь не найдёт. Он обманывает себя, надеясь вернуть то, что не может вернуться никогда. Избушка на высоком берегу Фентра, призрак Ии и беседы с ним - это всё плоды воображения его больного мозга. Больного? Но это слово никак не увязывается с бессмертием Фентрикюша.
   Он давно забыл бы о самом существовании слово "болезнь", если бы не необходимость применять его к другим, смертным в отличие от него людям. А как же пророчество Ии, что ему осталось жить пять лет? Но ведь нет никакой Ии в реальной действительности, как нет их сына, которого он видит в Рочере. Нет ничего из того, что должно смертельно волновать кюша. Он сейчас закроет глаза, а когда откроет, избушка исчезнет, и он смело может возвращаться домой. Правильно, Рочер потому не нашёл избушку, что его мозг здоров, и он смотрит на мир чистыми, как у младенца, глазами, на него не давит непосильным грузом тысячелетие прожитой жизни.
   Фентрикюш на целую минуту зажмурил глаза, а когда открыл их, избушка не исчезла. Более того - из её трубы заструился сизый дымок. Кажется, в доме только что разожгли камин. Что за чертовщина?! Ни одного следа не ведёт к сгнившему крыльцу избушки, а из камина валит дым. Не живёт же кто-то в ней, не выходя на улицу! Этому же "кому-то" необходимо есть, пить!
   Властитель Фентрии остановил своего вороного у крыльца с перильцами. Дверь в сени была приоткрыта, будто в этой избушке его ждали и приглашали в гости. Он и вошёл, низко пригнувшись перед притолокой.
   В избушке, представляющей из себя одну светлую горницу сидела старуха. Вот тебе и рыжеволосая девушка, удивительно похожая на Ию! Может быть, со старушкой живёт внучка? Фентрикюш окинул взглядом скромное жилище. Ничего, кроме стола, двух лавок и узкой деревянной кровати. Не похоже, что здесь может жить кто-то ещё.
   В избушке было прохладно - видно, камин старушка затопила только что. Передёрнув от холода плечами, Фентрикюш сделал шаг к камину и повесил руки над огнём. Жилище старушки не было просторным, властитель Фентрии до противоположной стены не сделал бы и пяти шагов, а потолок, замазанный глиной и выбеленный мелом, был низок, и кюш едва-едва не касался его головой.
   Как он мог злиться на хозяйку-простолюдинку, если у неё чистые и зелёные глаза Ии?!
   - Ты не узнаёшь правителя, старая?
   Старуха недоверчиво посмотрела на него.
   - Какой же ты правитель?! Может быть, козьего стада?! Наш правитель помоложе твоего будет!
   Кюш чуть не подпрыгнул на лавке от возмущения.
   - А я, по-твоему, старый?!
   - Не то, чтобы совсем старый, но уж никак не молодой!
   Взгляд у старухи - святая невинность. Наверное, у неё не всё в порядке с головой. И хоть стоит её избушка в неположенном месте - что возьмёшь с полоумной? Даже казнить или в резервацию отправить - рука не поднимется. Пусть доживает свой век, бедолага!
   Фентрикюш поднялся с лавки и собрался уходить. Перед уходом спросил чисто из равнодушного любопытства:
   - Как тебя зовут, старая?
   - Ией меня зовут.
   - Как, как? - Ошеломлённый властитель опустился на лавку и с недоумением, будто не обыкновенную старушку лицезрел, а горничную Чёрного Духа, рассматривал её.
   - Ия.
   В Фентрии очень редко совпадали имена, это считалось недобрым знаком. Но иногда такое случалось. Так что удивляться вроде бы и нечего, если бы не эти чистые зелёные глаза. Одинаковые имена и глаза - это уже не простое совпадение, а мистика какая-то. Если бы хозяйка жилища была не старухой, кюш не знал бы что и думать.
   - Сколько тебе лет, старая?
   - Шестьдесят пять.
   - И ты, столько прожив на свете, не знаешь, что Фентрией управляет Фентрикюш?
   У старухи от изумления открылся беззубый наполовину рот. Она прикрыла его рукой, будто оттуда могли вырваться непотребные слова.
   - Так ведь Фентрикюш отдал Великому Духу душу без малого лет десять как... - от испуга старуха заикалась.
   - Я отдал душу?!.. - Теперь уже кюш едва не стал заикой. Нет, определённо, старуха - полоумная, и продолжать разговор с ней - своим мозгам в убыток. Легко списать всё непонятное, мистическое на сумасшествии хозяйки избушки. Но Фентрикюш чувствовал: здесь что-то не так. - Ты давно здесь живёшь, старуха?
   - А как Фентрикюш этот самый умер, так и живу здесь. Ведь мой муж с ним в один день к Великому Духу ушёл. Может, и в один час - кто знает? Мы в большом особняке жили. Зачем он мне - одной? Я и продала его. А этот домик купила.
   - У кого?
   - У девушки какой-то. Рыжая такая, зелёноглазая, - совсем, как я в молодости. Она, считай, даром мне избушку уступила - за три тафрана всего. Душевная девушка, добрая!
   Так всё-таки в этой избушке жила рыжеволосая девушка! Но по словам старухи - десять лет назад. Как это возможно? Чертовщина какая-то! Или старуха из-за маразма что-то напутала?
   - Постой, постой, старая! Так тебя точно Ией зовут? Ты ничего не перепутала?
   - Что с тобой, милок? Я старая - это правда. Но при памяти. Это крепко головой надо удариться, чтобы имя своё запамятовать. - Старуха с подозрением посмотрела на него. - А с тобой, верно, такое горе случилось, раз себя Фентрикюшем называешь!
   Ну вот, старуха с молодыми зелёными глазами сделала полоумным его. Что дальше-то будет!
   - Ты где раньше жила, старая?
   - В Кидии жила.
   Странная по своей алогичности догадка ударила в голову властителя Фентрии. И не догадка даже, а какие-то смутные ассоциации.
   - А твою мать, случаем, не Иас звали?
   - Иас... - Старуха растерялась. - Тебе это откуда ведомо?
   - И брат у тебя есть?
   - Был. За эдельвейсами полез в горы и сорвался в пропасть. Давно, лет тридцать назад.
   - И что, насмерть разбился?
   - Насмерть.
   Теперь Фентрикюш ничего не понимал: как такое может быть?
   - Как твоего мужа звали?
   - Кун. Член Высшего Совета Кун. Когда я замуж за него вышла, ещё Высший Совет был.
   - И куда подевался этот Высший Совет.
   - Поубивали их всех. А моему Куну повезло - он дома пьяный спал.
   Кюш совсем растерялся, у него помутилось в голове, он испугался: как бы умом не тронуться. Как всё запутала, перемешала старуха! По некоторым фактам перед ним стояла разительно постаревшая его Ия. Но Ия не была замужем за каким-то членом Высшего Совета Куном, и брат Ии после того, как упал в пропасть, не умер, а стал инвалидом. Что же происходит? И происходит ли вообще? Куда он попал? В будущее?
   - Слушай, старая... А в молодости к тебе Фентрикюш не сватался?
   - Скажешь тоже! Кто я была, а кто Фентрикюш! У него и жены никогда не было - одни сплошные наложницы. Чудной он очень был. И прожил он, говорят, целых тыщу лет. Но я в это не верила и не верю. Не может человек столько лет жить. Зачем ему это?
   Нет, кюшу надо было немедленно уходить из этой странной избушки, иначе он превратится в такого же сумасшедшего, как эта старуха с молодыми зелёными глазами. С кем он встретился сегодня? С Ией, прожившей совсем другую, ещё одну жизнь? Но такого не может быть! Он опять галлюцинирует наяву? Не иначе - всё это проделки фантома Ии!
   Не попрощавшись со старухой с глазами Ии, Фентрикюш выскочил из избушки.
   Его вороной мирно пощипывал траву в десяти шагах от крыльца. Властитель Фентрии громко окликнул его. Жеребец поднял голову, посмотрел на него печальными, слезящимися глазами. И вдруг исчез. Растворился, как призрак, в воздухе. Но вороной-то не должен быть призраком!
   В полной растерянности Фентрикюш оглянулся. И громко вскрикнул от неожиданности: не было за его спиной никакой избушки со старухой, у которой были молодые зелёные глаза. Он стоял среди дикого дурнотравья на высоком берегу Фентра один, хотя приехал сюда на вороном коне - своём любимце, верой и правдой служившем ему пять лет. Ладно, избушка - мираж, галлюцинация. Но куда подевался жеребец?
  
   46.
  
   Иле поставил холст на мольберт. Тщательно вытер тряпочкой тоненькую дощечку, приспособленную под палитру, аккуратно разложил кисти. Потом, подбросив в камин два полена, долго разминал и смешивал краску. Закончив необходимые приготовления, встал в трёх шагах от мольберта. Несколько минут пристально вглядывался в загрунтованный холст, будто хотел найти в нём какой-то изъян.
   Сегодня ему приснилась Ужи - последняя из женщин, которых он любил. Ужи - не по годам стройная - в тёмно-вишнёвом, без декольте платье, а на воронёные волосы была накинута белая воздушная шаль. Она сидела здесь, в его подземной каморке, в кресле у камина. Сполохи огня плясали на её лице сладострастные танцы. В полупрофиль Ужи, конечно, была некрасива - слишком длинным и тонким был её нос. Но хищный разлёт ноздрей говорил о глубоких и бурных страстях, кипевших в этой женщине. Но и длинный нос, и слишком тонкие губы - все эти недостатки с лихвой перекрывали необыкновенные глаза Ужи. Какие это были глаза! Тёмно-карие, почти чёрные, они были так глубоки и выразительны, что, казалось, впитали в себя всё мироздание с его радостями и страданиями. Нет, подобных глаз Иле в своей жизни не встречал!
   Ужи сидела в кресле в полупрофиль к нему и держала в узкой руке с длинными, тонкими и от этого изящными пальцами курительную трубку с причудливой резьбой на мундштуке. Несмотря на строгий запрет Фентрикюша курить женщинам, Ужи была страстной курильщицей, и за время, за которое Иле выкуривал свою трубку, она успевала это сделать дважды.
   Колдовские глаза Ужи были полны вселенской печали. Именно с этой печалью она смотрела на него во сне и сказала:
   - Ты помнишь меня, мой милый Иле? Ты любишь меня, мой любимый Иле?
   Он бросился к креслу, упал перед ней на колени и, превратившись в сумасшедшего, стал покрывать частыми страстными поцелуями её свободную руку.
   - Помню, помню, любимая моя Ужи! И люблю больше своей жизни!
   - Увы, твою жизнь любить не за что! Она состоит из одного длинного-длинного дня, который не кончается тридцать лет!
   - Что поделаешь, если мне выпала такая горькая судьба?! Но, несмотря ни на что, я уже двадцать лет люблю тебя!
   - Это потому, что тебе больше некого любить, ведь ты в своём подземелье живёшь одиноким кротом и не окружён толпой поклонниц!
   - Даже если бы кюш прислал мне в подарок весь свой гарем, я всё равно любил бы только тебя одну. Только тебя и только одну! - Иле с ещё большей страстью целовал её узкую руку и чувствовал себя молодым, как двадцать лет назад.
   - Ты обманываешь себя, а из-за этого и меня. Ты совсем не любишь меня и редко вспоминаешь обо мне, потому что ничего в твоей келье отшельника не напоминает тебе о той, что искренне любила тебя и любит до сих пор, страдая в унылом и жутком царстве Чёрного Духа!
   - Но почему ты у него и почему страдаешь? - Иле поднял на неё свои полные слёз, мольбы и любви глаза. Молодые и ясные глаза, горящие нерастраченной страстью, как и двадцать лет назад.
   - Тебе не следовало бы об этом спрашивать! - с сожалением сказала Ужи и вдруг исчезла из кресла, растворившись в сумеречном воздухе.
   Старик, как сумасшедший, метался по двум комнатам, заглядывал под кровать, за книжные ряды на стеллажах, с безнадёжной тоской выкрикивал имя Ужи, пока не проснулся.
   Проснувшись, он даже не умылся и не позавтракал, а сразу же направился к стеллажам. Чтобы взять нечаянно отыскавшийся холст. Сон с Ужи произвёл на него такое впечатление, что он решил, не откладывая в долгий ящик, написать маслом её портрет. Написать по памяти, которая в отношении Ужи была до щемления в сердце острой и свежей. Написать портрет роковой до жуткой трагедии женщины с колдовскими, почти чёрными глазами, в полупрофиль сидящей в его кресле у горящего камина, и на её одухотворённо-печальном лице обязательно должны сладострастно плясать блики пламени. Потом Иле будет часами смотреть на портрет Ужи и завидовать этим бликам.
   Очнувшись вдруг от созерцательного оцепенения, старик сделал резкий шаг к холсту и схватил уголёк, лежащий перед мольбертом. Короткие, уверенные штрихи, как сполохи пламени на лице Ужи в сновидении Иле, начали плясать по холсту. И вдохновенной работе влюблённого художника не мешали воспоминания, согревавшие его старое, уставшее сердце.
  
   Три месяца Иле работал над портретом Фентрикюша, и работа, наконец, получилась такой, какой хотел её видеть властитель Фентрии. Величественное, мужественное, благородное, красивое лицо мужчины средних лет на фоне покрытых зыбкой дымкой фентрийских просторов. Кюш долго стоял перед своим портретом, любуясь им, пока не крякнул от удовольствия.
   - Вот таким и должны лицезреть меня потомки, если мне когда-нибудь удастся умереть!
   Властитель Фентрии так и сказал - "удастся", будто он настойчиво и страстно домогался любви чудовищно безобразной и циничной дамы - смерти, а та с брезгливостью отвергала его. После этих слов Фентрикюш ещё несколько минут наслаждался лицезрением собственной, приукрашенной воображением художника персоной.
   - Я повешу этот портрет в своей спальне в дорогой багетовой раме и под стеклом. И не позволю ни одной мухе изгадить его! - Великий кюш подошёл к узнику подземелья и по-товарищески обнял его за плечи. - За такую работу, Иле, проси у меня, что хочешь! Какое у тебя самое заветное желание?
   - Моё самое заветное желание?.. - Иле поначалу растерялся. - К сожалению, моё самое заветное желание невыполнимо.
   - Отчего же?
   - Потому что оно состоит из одного слова - свобода.
   Кюш недовольно поморщился и с раздражением отпустил плечи художника.
   - Зачем тебе эта гнусная абстракция, превратно понимаемая жалкими людишками?! Ограничение в пространстве не означает ограничения свободы духа. А он у тебя, не обременённого низменными заботами о животе своём, здесь, под замком, абсолютно свободен. Всё твоё время предоставлено тебе, и ты волен творить, что заблагорассудится. Назови своё конкретное желание, которое можно пощупать руками, выпить, съесть...
   Иле с иронией усмехнулся. Так о свободе могут размышлять только люди, которые абсолютно свободны, которые из-за этого не понимает истинной её цены. Он на минуту задумался.
   - Моё желание конкретно... - И вдруг узник подземелья смутился, покраснел. - Я десять лет не знал женщины...
   Фентрикюш удивлённо крутанул головой. Ничего себе желаньице! Оно-то выполнимо и легко. Но... Властителю Фентрии не хотелось, чтобы кто-нибудь знал о существовании узника подземелья. И вдруг кюш хлопнул себя по лбу, будто его осенила гениальная идея.
   - А почему бы и нет?! Сегодня вечером я приведу тебе женщину. Но только на одну ночь!
   Властитель Фентрии пришёл к Иле задолго до обеда, и этот день показался узнику самым длинным в жизни. Он весь тот день отрешённо просидел в кресле у камина, выкурив не менее десяти трубок. И прислушивался к каждому шороху за толстой дверью. Хотя какие там могли быть шорохи! Изредка он слышал приглушённое толщиной стен рычание волков. Шорохи мышей в углах его каморки, треск горящих в камине поленьев да его собственное покашливание - вот и все звуки, сопровождавшие его отшельническую жизнь последние десять лет.
   Заскрежетал ключ в одном из пяти замков, и Иле вскочил с кресла. Он так соскучился по любви женщины, он так жаждал её, что у него от волнения подкашивались ноги и, чтобы не упасть, Иле схватился рукой за подлокотники кресла.
   Фентрикюш запустил в каморку женщину и сразу же запер за нею дверь. Длинноносая, стройная женщина с жгучими чёрными глазами смотрела на него с изумлением, будто увидела чудо дивное: она явно не ожидала встретить в подземелье сорокалетнего мужчину, который смотрел на неё какими-то животными, горящими от похоти глазами. Кюш любил делать другим всяческие сюрпризы и мелкие пакости и не предупредил её.
   Ужи не показалась Иле с первого взгляда. Он целый день мечтал о красавице - кюшу ничего не стоило привести в подземелье одну из самых привлекательных женщин Фентрии, А эта, хоть и стройна, но плоскогруда и длинноноса. К тому же, её возраст был близок к возрасту самого Иле.
   Женщина заметила, как стал тускнеть блеск в глазах, а мужская, животная похоть, сменяться разочарованием. Гостья поняла, что этот странный бородатый узник с бледным худым лицом ожидал женщину явно моложе и эффектнее, нежели она.
   - Что, не красавица и старуха? - с иронией спросила женщина в чёрном платье.
   - Да нет... Извини... - Иле, давно не имевший дела с женщинами, растерялся, превратился в комплексующего, робкого юнца. Он-то думал, что кюш пришлёт опытную в таких делах, морально раскрепощенную женщину, и ему не будет необходимости очаровывать и завоёвывать её. А эта казалась, не только некрасивой, но и недоступной.
   Иле встретился взглядами с женщиной, и мурашки побежали по его спине. Он ещё больше смутился и оробел. Её глаза были так глубоки и выразительны, что, казалось, видели его насквозь.
   А женщина вдруг улыбнулась и сразу же похорошела, сделалась обаятельной. Женщина улыбнулась, подошла к Иле и остановилась возле него.
   - Меня зовут Ужи. А тебя?
   - Иле... - как мальчишка, пролепетал узник подземелья. И чтобы как-то сгладить возникшую неловкость, предложил:
   - Может быть, ты есть хочешь?
   - Нет, есть не хочу. А вот если найдётся табачок... - Она вытащила из-за пояса, плотно обвившего тонкую талию, курительную трубку.
   Опять, как мальчишка, Иле бегом бросился к письменному столу за шкатулкой с табаком. Ужи, набив трубку, с удовольствием затянулась душистым дымом.
   - Можно, я в кресло сяду? - вежливо спросила гостья.
   Иле поперхнулся дымом, будто женщина задала неожиданный и откровенный вопрос, и лишь молча кивнул в ответ.
   - Как ты сюда попал и сколько времени ты здесь находишься? - с интересом спросила женщина, поудобнее устраиваясь в кресле.
   - Это весьма длинная история! - с сожалением ответил Иле, потому что понял, что Ужи очень уж умная и независимая женщина для дела, с которым привёл её сюда властитель Фентрии.
   - Ничего, времени у нас с тобой достаточно. - Она непринуждённо улыбнулась. - Не волнуйся, Иле! Сегодня ты получишь то, ради чего я оказалась у тебя. И не потому, что я из тех женщин, которых используют в подобных ситуациях. Ты - несчастный узник Фентрикюша, и меня ждёт крематорий. Может быть, уже завтра. Так почему бы нам ни доставить друг другу удовольствие? У Великого Духа, говорят, этим делом не занимаются, а у его чёрного братца будет недосуг!
   Ужи явно не была ханжой, и это понравилось Иле. Он сразу же почувствовал доверие к ней и рассказал историю своей жизни откровенно и подробно. Тёмноокая женщина смотрела на него немигающим взглядом и слушала очень внимательно.
   Иле закончил свой рассказ тем, как наказал его Фентрикюш за попытку узнать больше, чем положено смертному фентрийцу.
   - И хорошо ещё, что всё так кончилось! Могло быть гораздо хуже. Меня могли ожидать или печь крематория, или виселица.
   - А разве лучше смерти то, что ты прозябаешь здесь кротом? - с усмешкой спросила Ужи.
   - По крайней мере, здесь я имею возможность заниматься любимым делом.
   - Может быть, ты и прав. Каждому своё, и я не имею права осуждать тебя. Жить и умереть с гордо поднятой головой гораздо проще, чем творить в невыносимых для души человека условиях, в которых находишься ты.
   - Ты, конечно же, предпочла бы красивую смерть унизительной жизни?!
   - Я это и сделала. Но я же сказала, что у меня нет причин цепляться за жизнь. Фентрикюш предложил мне на выбор крематорий или резервацию. Я предпочла пусть ужасную, но скорую смерть медленной и унизительной. У тебя же другой случай. - Ужи решительно отложила в сторону курительную трубку. - Иди ко мне, Иле! Положи свою умную голову на мои колени!
   Великий Дух! Какое это блаженство, когда твоя голова лежит на коленях женщины, а её нежные руки перебирают в задумчивости твои волосы! В такую минуту и умереть легко и не обидно.
   В знак благодарности Иле взял руку Ужи - самую красивую и ласковую руку во всей Фентрии - и начал целовать её сначала осторожно и нежно, а потом - с нарастающей страстью.
   Как безумно любили они друг друга в ночь перед казнью Ужи! Наверное, потому безумно, что чувствовали и даже знали: это у него и у неё - в последний раз в жизни. И ещё оттого, что они соприкоснулись не только сердцами, но и душами. Если бы судьбе было угодно, И Ужи с Иле соединились бы до старости, они жили бы счастливо и любили бы друг друга до последнего дня.
   Назавтра утром Иле на коленях умолял Фентрикюша оставить Ужи жить в его каморке ещё одной узницей, но жестокий властитель и слышать не хотел об этом.
   - Она - умная и гордая женщина, и сама выбрала свою судьбу, изменить которую я не вправе! - с жестокой циничностью ответил ему кюш.
   Ни один мускул не дрогнул на непроницаемом лице Ужи, будто у неё не было ни нервов, ни страха. Может быть, если бы она бросилась бы в ноги к властителю, он смягчился бы. Ведь он не мог оставить служанку госпожи, которую казнил, на людях. Но в подземелье все тайны двора Фентрикюша умерли бы вместе с ней.
   Но, когда Ужи, не стеснясь властителя, подошла к Иле и поцеловала его так, как целуют женщины своих возлюбленных, расставаясь с ними навсегда, Фентрикюш сделал широкий жест:
   - Люблю я тебя, Иле, и ценю. И только из-за этого переношу казнь этой гордячки на вечер.
   Тогда-то днём в перерывах между любовью с Ужи Иле набросал портрет её госпожи Ии с ребёнком на руках. Написал по описаниям Ужи. Иле сделать это было легко, потому что язык у его подневольной гостьи был образным и точным.
   Иле просил Ужи повиниться перед Великим кюшем и просить о пощаде ради их любви, но она была и осталась гордой женщиной. И старик уверен: в огненное зево крематория Ужи шагнула с гордо поднятой головой, выказывая этим презрение и к смерти, и к своему палачу.
   Вздохнув, Иле отбросил истёршийся уголёк в сторону и отошёл от мольберта. С холста на него смотрела Ужи - с любовью и печалью. Этот тот взгляд, который она бросила, обернувшись, когда её уводил Фентрикюш. Этот взгляд Иле не забыл бы, даже если прожил бы тысячу лет, как властитель Фентрии.
  
  
  
  
   47.
  
   Фентрикюш нервно расхаживал по гостиной, хотя обычно в такое вечернее время восседал с книгой в кресле перед камином. Только что выслушав доклад полковника Зуа об учениях гвардейцев, в результате которых была уничтожена шайка разбойников Тё, он послал командира гвардейцев за Чёрным Хэмом, который, связанный по рукам и ногами, лежал на нарах в каземате.
   Зуа рассказывал о подвигах гвардейцев Великого кюша с восторженной пеной на губах. Ещё бы! Он за свою жизнь ни разу не участвовал в таких крупных заварушках. Зуа считал себя, верно, гениальным полководцем, потому что уничтожил тридцать восемь разбойников и десять захватил в плен. К тому же, попалась в сеть такая крупная рыба, как предатель Чёрный Хэм. А гвардейцев пало в бою всего восемь и четверо ранены.
   Фентрикюш не разделял восторгов командира своих гвардейцев. Хитроумная операция, продуманная им до мелочей, прошла не совсем так. Главное, не шайка разбойников, главное, что героически сложили свои головы сорок два из пятидесяти членов Высшего Совета. И всё равно властитель был недоволен и измерял крупными нервными шагами свою гостиную - главную комнату замка.
   Бодрый стук в дверь отвлёк его от размышлений. Так стучался только Либук. Шустрый малый. Но вот насчёт ума... До Рочера ему далеко.
   - Входи, рыжий недоносок! - рявкнул кюш.
   - Великий кюш! К тебе опять рвётся Рочер. Извини, главный Советник. За шпагу хватается! - Всё это паж докладывал с выпученными от восторга глазами.
   "Вот настырный поганец! Просто ищет своей смерти! - почему-то с сожалением подумал Фентрикюш. - А может, он вовсе и не мой сын"?
   О последнем властитель Фентрии подумал с надеждой, хотя после встречи со старухой Ией из какой-то другой жизни не оставалось никаких надежд. Он немощен перед Великим Духом, как этот паж Либук немощен перед ним. У Великого Духа таких фентрикюшей, как он, может быть, с десяток. Для каждого из них он написал отдельный сценарий жизни и теперь наслаждается, наблюдая за этими спектаклями. Он, Фентрикюш, думал, что является значительной фигурой в мире людей и во всём мироздании, а на деле - самая обыкновенная марионетка в театре кукол Великого Духа. За какую ниточку Всевышний дёрнет завтра?
   Впервые после детских лет властителю захотелось заплакать. Заплакать, как обиженному ребёнку. Запереться в своей спальне, уткнуть лицом в подушку и залиться обильными слезами. Этой своей слабости он испугался больше, чем всего, что случилось сегодня. Надо держать себя в руках, несмотря ни на что. Повязать глаза чёрной повязкой и сделать вид, что ничего не происходит.
   Но даже если ему осталось жить всего пять лет, он не имеет права проплакать их в подушку, превратившись в страдающее и дрожащее от страха существо. Он остаётся Великим кюшем, а через три дня - снова королём Фентрии Эви Четвёртым. Так он решил, потому что не бессмертен, потому что у него есть сын - наследник престола. Сын ли? Слишком много совпадений. В крематории сгорел сын снохи Ужи. И Ия появилась на этом свете не из-за тоски по своему возлюбленному Фентрикюшу, а чтобы спасти сына Рочера.
   - Зови этого несносного Главного Советника! - приказал он Либуку. - Задам я ему перца!
   Но к приходу Рочера Фентрикюш поселил на своём лице добродушие и улыбку. Чем и сбил с толку помощника, которого паж, конечно же, предупредил о настроении кюша. Пока Главный Советник выходил из замешательства, властитель Фентрии вытащил из стола шахматную доску и коробку с фигурами.
   - Ты так рвался ко мне, Рочер, что я подумал: наверное, мой главный помощник горит желанием дать бой властителю Фентрии на шахматном поле! - Фентрикюш высыпал фигуры из коробки, наделав шуму. - Всё верно, мой Главный Советник! В эти легковесные шахматы у тебя больше шансов выиграть у меня.
   Рочер думал недолго. Он рвался к кюшу для серьёзного разговора, который, впрочем, мог окончиться для него плачевно. Но почему бы ни поговорить за шахматами - рот-то будет не занят? И подошёл к столу.
   - Только, чур, я играю белыми! - сказал Рочер, заметив, что Фентрикюш ухватился за белого короля.
   - А это уж извини, мой Главный Советник! Ты везде и во всём ищешь справедливости, будь справедлив и здесь. Будем тянуть жребий! - И кюш вложил в свои кулаки, в которых можно было спрятать по яблоку, две пешки и увёл руки за спину. - В какой руке?
   - В правой! - не раздумывая, ответил Рочер.
   В правой руке властителя, конечно же, оказалась чёрная пешка. Сделав вид, что старательно расставляет шахматы, Главный Советник боковым зрением заметил, что из левой руки кюш незаметно выложил на стол ещё одну чёрную пешку. Он усмехнулся, и его усмешку заметил Фентрикюш. И нисколько не смутился.
   - Тебе что-то показалось, Рочер?
   - Нет, нет, всё нормально, всё по справедливости. Разве может быть иначе у Великого кюша?
   Расставляя фигуры, главный Советник вдруг спокойно подумал о том, что напрасно он пришёл возмущаться по поводу случившегося вчера. Он не найдёт правды и справедливости у властителя, у которого в кулаках всегда зажаты пешки одинакового, нужного кюшу цвета. И чёрное для Фентрикюша всегда будет белым, сколько бы ни распинался Рочер, доказывая обратное. У властителя Фентрии сила, а значит, он всегда прав. И что теперь? Смириться с этой горькой истиной?
   А что Рочер сможет изменить, если сегодня полезет на рожон? Убитым членам Высшего Совета он уже ничем не поможет. Может быть, они не заслуживают того, как коварно и жестоко поступил с ними Фентрикюш, но и толку от них было, как от козлов на подворье. Обдирали народ, как липку, жирели и развратничали, в то время, как в Фентрии разгулялся настоящий беспредел, жертвами которого народные избранники и стали.
   Ничего не изменишь в существующем положении вещей, - с горечью подумал Рочер. Он никто в этом мире, он - муха, которую в любой момент может прихлопнуть Фентрикюш своей огромной дланью. Однажды кюш даст Фругу знак выбить подставку из-под ног Главного Советника. Прав У-У-У: глупо лезть напролом там, где можно обойти. Рочер добьётся большего, если будет хитрее. Но молодость есть молодость. И когда властитель Фентрии ставил на доску своего белого короля, не удержался:
   - Теперь ничто не мешает стать на доску королю Эви Четвёртому?
   Фентрикюш вздрогнул и с подозрением взглянул на Главного Советника.
   - Тебя навещала твоя мать?
   Теперь уже Рочер посмотрел на него так, будто лицезрел сумасшедшего. И испуганно, чуть ли не шёпотом спросил:
   - Как меня могла навестить мёртвая?
   - Почему не могла? Во сне! - нашёлся кюш, вмиг успокоившись: Рочер ничего не знает о возвращении Ии в образе фантома. Или талантливо прикидывается?
   - К сожалению, даже во сне я ни разу не видел своей матери. Наверное, потому, что не представляю, как она выглядела. Дядя говорил, что я похож на неё - вот и всё, что мне известно.
   Фентрикюш сделал первый ход, выдвинув вперёд пешку.
   - Жду твоего ответа, Главный Советник!
   Рочер равнодушно двинул свою пешку навстречу. Сегодня исход игры его не волновал, и он с иронией подумал о том, как упирался, таская мраморные фигуры в библиотеке. Наивный юнец! Разве можно выиграть что-нибудь в жизни, победив в шахматной партии?!
   - Я не узнаю тебя сегодня! Где твой задор? Тебе представилась уникальнейшая возможность нащёлкать по носу этого зазнавшегося кюша!
   - Разве можно выиграть что-нибудь в жизни, победив в шахматной партии? - Главный Советник высказал свою мысль вслух.
   - Ошибаешься! Ещё как можно! Например, ты, благодаря своей настырностью в игре, стал Главным Советником.
   Рочер иронически усмехнулся.
   - Ещё неизвестно, выиграл ли я от этого? По-моему, у Управляющего замком было гораздо меньше шансов лишиться головы!
   - Ты слишком рано становишься циником. - Кюш всерьёз задумался уже после пятого хода. Или четвёртый ход Главного Советника - небрежность, или хитроумный ход в длинной комбинации? - Ты зациклился на нравственных аспектах. Но то, что хорошо для педагога в питомнике, плохо для Главного Советника. Власть и нравственность - это нонсенс.
   - Я теперь понимаю, почему в Фентрии восторжествовали волчьи законы...
   - Если бы ты свой ум направил в другое русло, цены бы тебе не было! В обратном случае ты становишься даже опасным. Властитель может закрыть глаза на многие вещи, которые ему не нравятся, но не будет терпеть возле себя умного и инициативного оппозиционера. Подумай об этом, Рочер, пока ещё не поздно! - Фентрикюш, наконец, сделал свой ход. - Ведь это не моя - твоя идея о сильной королевской власти. Можешь гордиться: глупый кюш воплощает твою идею в жизнь!
   - Однако, в союзники к себе взял Чёрного Хэма...
   - А ты кого? Ты - мой друг, советник. Твоё оружие - не шпага, а ум.
   Распахнулась дверь гостиной, и гвардейцы втолкнули в неё Чёрного Хэма со связанными руками. Чёрный не выглядел униженным пленником, в его глазах было достаточно достоинства, чтобы смотреть на Фентрикюша с прямой откровенностью. Явно он не боялся его гнева.
   - Ступайте в коридор, плотно закрыв дверь за собой! - приказал кюш полковнику Зуа и гвардейцам. - И чтобы ни одна мышь не проскользнула!
   Полковник закрыл за собой дверь, а кюш даже не взглянул на Чёрного Хэма.
   - Твой ход, господин Главный Советник! По-моему, тебе пора сдаваться. Мы сделали всего по десять шагов, а позиция твоя безнадёжна.
   Наконец-то, Главный Советник вернулся к шахматной партии и внимательно начал анализировать позицию. Через минуту обречённо вздохнул.
   - О чём угодно я думаю сегодня, только не о шахматах. Разыграл начало, как желторотый птенец из питомника. Ты прав, Великий кюш! Мне лучше сдаться. У тебя выиграть невозможно.
   - Отчего же... Есть в Фентрии человек, который из десяти партий делает шесть-семь ничьих с Фентрикюшем, а иногда даже выигрывает у него.
   У Главного Советника округлились глаза от изумления.
   - И кто он?
   - Бывший и будущий король Фентрии Эви Четвёртый. Они частенько играют в шахматы друг с другом. Очень достойные соперники! - Кюш громко расхохотался. Увидев, что Рочер поднялся, решительным жестом руки приказал ему оставаться на месте. - Останься, господин Главный Советник! Отныне у меня от тебя не будет никаких секретов и тайн. Но такое доверие делает твою жизнь ещё более рискованной. Властители не терпят, когда выносится сор из их дворцов!
   - Великий кюш! Он зелёный мальчишка и слишком мягкотел для государственных дел! - подал голос Чёрный Хэм. Было заметно, что он уже не трепетал перед властителем так, как прежде.
   - Мне лучше твоего известно, что мне делать, а что нет! - резко оборвал его кюш. - Ты, верно, считаешь, что достоин большей близости к Фентрикюшу, нежели этот молодой выскочка, вчерашний воспитанник питомника?
   - Я верой и правдой служу тебе ни один десяток лет... Мои заслуги несоизмеримы по сравнению...
   - Твои заслуги?! - гневно оборвал его властитель Фентрии. - Ты упустил Тё! Он обвёл тебя вокруг пальца, как мальчишку! А где двадцать тысяч тафранов, на которые я рассчитывал при возвращении на королевский престол?!
   - Не всё же можно предвидеть в жизни. Зато, благодаря мне, уничтожена самая опасная в Фентрии шайка разбойников. У Тё осталось не более десяти сподвижников. Я отловлю его в течение недели и заберу деньги.
   - Знаешь, Рочер, за что я уважаю Чёрного Хэма? - Фентрикюш обернулся к Главному Советнику, складывающему шахматные фигуры в коробку. И сам же ответил на свой вопрос. - За оптимизм. И знаешь, за что не уважаю? За тупость. Он уничтожил шайку! Да Тё за это обязан Хэма щедро отблагодарить!
   - Отблагодарить?! - недоумевал Чёрный Хэм.
   - А то нет? Тё куш захапал, и делить на такую ораву не надо. А шайку он себе новую соберёт. Желающих жить не трудами праведными в Фентрии пруд пруди! В общем, провалил ты наше дело, Хэм. И как прикажешь с тобой поступить?
   Чёрный понял, к чему клонит Великий кюш, и беспокойно забегали его потерявшие суровость глаза. Он едва удержал себя, чтобы не рухнуть перед властителем Фентрии на колени.
   - Но... Великий кюш! Я приложил всё старание, я пожертвовал ради этого любимой женщиной!..
   - Что стоят эти твари - женщины?! Они не стоят и ломаного тафрана! Я могу отдать одну из своих наложниц, которая и помоложе, и покрасивее твоей карги будет! Прилип к одной дуре, как банный лист к интересному месту и рассуждает о какой-то любви! Да нет этой любви в помине, её придумали от безделия такие же придурки, как ты. Я подумаю, чтобы в будущем королевстве Фентрия вообще запретить употребление этого гадкого слова! - ни на шутку разошёлся Фентрикюш. - Ты, Главный Советник тоже считаешь, что есть эта самая любовь?
   - Считаю и искренне, - невозмутимо ответил Рочер.
   - "Искренне"! Никакой любви нет, есть животное половое влечение, желание обладать особью противоположного пола для продолжения человеческого рода. И всё! - Кюш нервно выдернул из стола трубку и коробку с табаком, швырнул их по столу к Рочеру. - Набей-ка мне лучше трубку, умник!
   На минуту властитель Фентрии успокоился, широкими шагами измеряя гостиную. Пару раз остановился перед Чёрным Хэмом, сверху вниз окидывая его недовольным и презрительным взглядом. Наконец, остановился в шаге от Главного Советника, старательно набивающего трубку.
   - А ты, Рочер, что об этом думаешь? Чего заслуживает этот бестолковый олух? Виселицы или крематория?
   - Мне кажется, он, действительно, старался, Великий кюш. Он не виноват, что Тё оказался гораздо хитрее, чем мы предполагали. Поэтому, я думаю, что Чёрному Хэму надо дать возможность всё исправить.
   - Ты слышал, Хэм? Наш Главный Советник - великий гуманист! Ты уж точно не стал бы просить для него милости. Ведь признайся, этот рыжий выскочка для тебя, как кость в горле?
   - Отчего же? - Чёрный пожал плечами, но взгляд его был жалким и заискивающим. Рочер удивлялся: как могут соединяться унижение и несомненно мужественное сердце, которым обладал Хэм. - Я всегда уважал мальчишку за его острый ум и честность!
   - Нет, Хэм! Ты не любишь умных людей. Дураки не могут уважать умных - это против законов мироздания. Ты кривишь душой! - Фентрикюш подошёл к Чёрному и с ехидством заглянул в его глаза. - А что ты напевал на Рочера при нашей тайной встрече позавчера?
   Чёрный Хэм будто бы смущённо уронил на пол взгляд.
   "Этот жестокий человек может смущаться?" - удивился Главный Советник.
   Он поверил Великому кюшу, но у него не возникло ненависти к Хэму. Обладая относительно прямолинейным умом, Чёрный не способен на тонкие интриги. Таким его сделала унизительная служба у Фентрикюша.
   - Молчишь? А кто говорил мне, что следовало бы от греха подальше избавиться от рыжего выскочки? - Кюш с усмешкой посмотрел на Рочера. - Ну, Главный Советник, чего заслуживает Чёрный Хэм? Как скажешь, так и поступлю. Но учти, если ты будешь ждать от него благодарности за спасённую ему жизнь, то глубоко ошибаешься. Как только представится случай, он без угрызения совести погубит тебя!
   Рочер прикурил трубку и протянул её властителю.
   - И всё же при некоторых своих недостатках, Хэм хорошо справлялся с обязанностями Чёрного. Это для Фентрии важнее личных приязни или неприязни. Я поручил бы ему выловить Тё с казной Высшего Совета. И если за месяц не сделает этого, только тогда делать окончательные выводы.
   - Вот так, Чёрный Хэм. По части благородства тебе до этого желторотого птенца далеко. К тому же, и мыслит он по государственному. Вот почему и возвысил его над тобой. - Фентрикюш сделал несколько затяжек душистым дымом и окончательно успокоился. - Ну ладно. Каким кто родился. Благодари Рочера. По его совету я не буду лишать тебя жизни, но полное прощение получишь, когда поймаешь Тё и положишь его отрубленную голову к моим ногам. И обязательно с двадцатью тысячами тафранов!
   - Благодарю тебя, Великий кюш! Благодарю тебя, благородный Рочер! - С достоинством поклонился им Чёрный Хэм. Но кто бы знал, что творилось в его душе! Он готов был тут же живот ставшего вдруг особенно ненавистным Главного Советника. Ничто так не унижает настоящего воина, как жалость.
   - Чёрный Хэм! Мне кажется, что ты будешь вести себя не менее мужественно, чем Главный Советник, когда на твою шею накинут верёвку? - с ядовитой усмешкой спросил Фентрикюш.
   - Как, накинут верёвку? - Чёрный побледнел и с ужасом посмотрел на властителя Фентрии.
   - А так же, как на Рочера. Только он, в отличие от тебя, не знал, что я его помилую.
   - Зачем вся эта комедия? Это не добавит авторитета Чёрному! - Хэм смотрел на Великого кюша умоляюще. Ему явно не нравилась затея властителя.
   - Только мне решать, какое представление ставить завтра на эшафоте: комедию или трагедию! И умоляй Великого Духа, чтобы это всё-таки была комедия! - Фентрикюш заметил, как перетрусил Чёрный Хэм, подошёл к нему и хлопнул по плечу. - Чего испугался?! Ты же мой Чёрный и должен быть мужественным!
   Смерть одинаково неприятна и для Чёрного, и для золотаря замка! - косноязыча от волнения сказал Хэм.
   - Не бойся! Народ ни о чём не должен догадываться. Пока ты для них предатель и преступник, а значит, обязан понести наказание. Я же волен миловать и предателей, и убийц, и даже гомосексуалистов! - Кюш расхохотался.
   - Великий кюш, я голоден! - с тоской сказал Чёрный.
   - Потерпишь до завтрашнего обеда. Предатель не должен вкушать хлеб, политый честным потом фентрийского землепашца! - Фентрикюш расхохотался ещё громче, и его слугам показалось, что зловеще. - Впрочем, не буду издеваться над верным слугой. Ужин тебе принесёт лично Рочер. Только... проследи, Главный Советник, чтобы в это время Хэма охраняли твои люди. Бусс и как его?..
   - Дац, - подсказал Рочер.
   - Вот именно. Никто не должен знать, что кюш благоволит изменнику. На сегодня хватит - я устал! - Фентрикюш позвонил в колокольчик. - Охрана! Уведите этого предателя!
  
   48.
  
   До ужина оставалось ещё не менее трёх часов, и Фентрикюш не знал, чем занять себя. Прежде у него не было проблем с заполнением времени досуга. Для этого существовали книги и шахматы. Но сегодня ни к тому, ни к другому не лежала душа. Может быть, потому, что его мысли были заняты всякой, как он считал, ерундой: думал о назначении человека и смысле его жизни, о мироздании, которому не мог найти начала и не мог предположить его конца.
   С чего бы это потянуло его на философское осмысление мира, на который раньше он смотрел просто: мир существует, чтобы он, кюш, жил и властвовал в нём и наслаждаться жизнью и властью. Неужели нажился вволю? Неужели навластвовался сполна?
   Зёрна сомнения в осмысленности своего существования заронила в его душу Ия, явившаяся оттуда, откуда не возвращаются. А тут ещё сегодняшняя встреча в избушке за Фентром. Уж это совсем не поддаётся никакой логике. Он встретился с Ией-старухой, с Ией, которая никогда не была его возлюбленной. Куда, в какой мир он попал?
   Эту встречу, наверняка, с умыслом спасения его души, устроил фантом Ии. Наивная! Хотя и побывала Там. Там... Если и существует загробный мир с Царствами Великого и Чёрного Духов, то Фентрикюшу уготован лишь один путь - к Духу Чёрному, потому что его душу, запятнанную тысячами самых страшных грехов, уже ничем не отмыть.
   А если великий и бессмертный кюш болен? Ведь за тысячу лет беспрестанной деятельности мог дать сбой его мозг. Он наивно рассчитывал на своё бессмертие. Ничего в этом мире вечного нет, кроме самого мироздания. Или и оно не вечно? А что тогда, кроме него? Вечное забвение? В чём тогда смысл всего? В пустоте и забвении нет смысла.
   Великий Дух! От этих безысходных мыслей у Фентрикюша начала болеть голова. А это тоже не признак бессмертия. Ах, если бы точно знать, что такое Ия! Он в таком случае определился бы, как ему жить дальше. А как это сделать? Слепо поверить своему больному воображению?
   Стоп, стоп! Властитель Фентрии попытался остановить плотиной табу поток своего неудержимого сознания. На этот вопрос он не найдёт ответа ни в одном фолианте. Даже в Великой книге Великого Духа. Но... В невообразимой глухомани у подножья Фатийских гор жила старушка, которая своими колдовскими чарами излечивала больных на голову людей. Об этом ему как-то три года назад рассказывал полковник Зуа, у старухи-колдуньи вылечивший своего брата, который занимался виноделием в Кидии.
   Брат Зуа вдруг стал постоянно утверждать, что на его виноградник напали полчища ядовитых змей, которых несчастный видел под каждой лозой. Но никто из работавших на винограднике не видел там ни одной змеи. Сошедшего с ума беднягу хотели было отправить в Фатию в заведение для таких несчастных, но кто-то рассказал Зуа о старухе. И через день винодел из Кидии забыл о нашествии ядовитых змей в его виноградник.
   Вдруг воодушевившись, Фентрикюш вскочил с кресла, быстро подошёл к столу, схватил колокольчик и стал звонить в него так, будто в его покоях случился пожар.
   В гостиную заполошено влетел Либук.
   - Немедленно приведи ко мне полковника Зуа! Немедленно!
   Рыжий пострелёнок рванул выполнять его поручение так рьяно, будто за это его ожидала сказочная награда. Молодец, Рочер! Молод, а знает толк в слугах. Именно такой расторопный, исполнительный мальчишка и нужен был властителю.
   Он опять похвалил Главного Советника и почувствовал под сердцем незнакомое ему тепло. Нет, нет, даже если Рочер его сын, кюшу не стоит превращаться в кисейную барышню. Рыжий плут умён и не замедлит воспользоваться его слабостью. Фентрикюш и не заметит. как будет отстранён от власти. А что ему делать в этом мире без власти? Оставшись в стороне от государственных дел, ему лишь останется умолять Великого Духа, чтобы он дал скорой смерти.
   Властитель Фентрии в ожидании Зуа не вернулся в кресло у камина, а стал выхаживать по гостиной. Не позже, чем завтра, он должен расставить все точки над "и". Если жива старуха из Фатии, может быть, он сумеет сделать это. А куда же Ия подевалась? Неужто вернулась в свою умиротворённую и скучную жизнь?
   - Я здесь. Я всё это время не покидала тебя. И почти всё время плакала.
   Фентрикюш оглянулся. Голос Ии прозвучал с кресла у камина. Огонь, погубивший её, привлекал Ию по-прежнему. А может, в ином мире не боятся того, отчего приходит в ужас в мире этом?
   - Плакала? Почему? - искренне удивился кюш. - Разве могут плакать призраки? Извини... фантомы.
   - Чтобы искренне плакать, не обязательны слёзы. Можно плакать обнажённой и страдающей душой! - Голос Ии дрожал. Похоже, она, действительно, была расстроена.
   - Что случилось, Ия? - спросил властитель Фентрии, подумав о том, что завтра с помощью старухи из Фатии он разберётся, что есть такое образ его бывшей наложницы.
   - Случилось неприятное. Я сегодня здесь, чтобы попрощаться с тобой. И, наверное, навсегда. Мне кажется, в этом мироздании наши пути уже не пересекутся!
   Каким же печальным был её голос!
   - Откуда такая уверенная безысходность?
   - Ты безнадёжно неисправим. А я... Я превысила свои полномочия, и Великий Дух приказал мне вернуться. Но он бесконечно добр и позволил мне проститься с тобой.
   - В таком случае прощай! Рад был вновь поговорить с тобой, хотя ты и доставила мне несколько неприятных часов! - как-то равнодушно ответил кюш. Наверное, потому, что он не верил до конца в реальность происходящего. - Ты разочарована?
   - Отнюдь. Я и не надеялась, что вдруг изменится человек, который впустую прожил тысячу лет.
   - Значит, я безнадёжен? И вечность мне коротать в обществе Чёрного Духа? - Фентрикюш усмехнулся.
   - Напрасно ты так легкомысленно относишься к этому. Ничего, через пять лет поймёшь, как был не прав, как по-дурацки упустил возможность спасти свою душу!
   - Давай оставим это для наивно верящих в сказки! Ты лучше ответь мне: мы существуем в одном мире или их множество? - Властитель Фентрии в задумчивости сел за стол. - Вчера я видел тебя.
   - Меня? - удивилась Ия. - Но вчера меня не было в замке. Я находилась в другом месте.
   - Я видел тебя во сне и наяву - в этом сам не разобрался. Судя по тому, что я потерял любимого коня, это всё-таки могло быть в реальной действительности. Ты была старухой лет шестидесяти пяти и будто бы мы никогда не были любовниками. Это была избушка за рекой. Я уже видел эту избушку несколько дней назад, но за сто шагов ближе к мосту. Так вот, избушка бесследно исчезла вместе с тобой и моим конём.
   - Я - старуха? Вот на этот раз я тебе пригрезилась! - Фентрикюш показалось, что Ия, сказав, иронически усмехнулась.
   - Ты и избушка могли пригрезиться. Хотя как я мог представить тебя старухой? А вот жеребец... Мой любимый вороной конь - существо реальное и материальное. Куда он мог исчезнуть?
   - Наверное, убежал. Не спрашивай больше ни о чём, Эви! У меня не осталось времени. Я прикоснусь к твоим губам и исчезну.
   Вдруг зыбкое облачко, лежащее на кресле у камина вспыхнуло, и из него возникла женщина в белом - почти реальная, материальная Ия, если бы просвечивались насквозь её одежды и лицо. Никогда с момента возвращения Ии на этот свет. Фентрикюш не видел её так явственно, казалось, её можно было даже потрогать.
   Женщина медленно подошла к нему, и он почувствовал лёгкие руки на своих плечах, а потом - прикосновение губ. Осторожное и тёплое прикосновение мягких женских губ. Он посмотрел на Ию, поцеловавшую его, и увидел прямо напротив своих глаз, хотя при жизни она была на две головы ниже его, её глаза - зелёные и печальные. Властитель Фентрии тоже хотел прикоснуться к её плечу рукой, прикоснуться к губам - самым желанным на свете, но не мог двинуть и одним пальцем, будто его парализовало.
   - Прощай, любимый Эви! Когда-нибудь ты поймёшь, как это невыносимо любить кого-то целую вечность!
   Фентрикюш не успел вымолвить и слова, как Ия исчезла. Но гостиная ещё хранила запах её тонких огненных волос. Этого запаха он не смог забыть и за двадцать лет. Неужели будет помнить всегда в своей вечности?
   В гостиную вбежал запыхавшийся Зуа. Лоб его был густо покрыт испариной, а дышал он с хрипотцой. Стареет его верный полковник, как стареет весь этот мир. Как начал стареть и он, кюш. Это властитель Фентрии чувствовал каждой клеточкой своего тела. Но на этот раз воспринял этот факт спокойно и равнодушно.
   Каким же глупцом он был раньше, когда боялся старости и смерти! Ничего в этом жуткого нет. Если что пугало Фентрикюша, так это грядущая вечность - незнакомая и непонятная. А он всегда боялся незнакомого и непонятного.
   - Слушаю тебя, Великий кюш!
   - Ты помнишь старуху из Фатии, которая вылечила твоего брата? Она жива?
   - Не знаю. Три года назад она была очень слаба.
   - Немедленно поезжай за ней и, если жива, привези её в замок. Сделай это, не мешкая ни минуты!
   - Но до темна я не успею сделать и половину пути!
   - Езжай ночью, возьми с собой для охраны гвардейцев, хоть сотню, возьми запасных коней, но чтобы к утру старуха была здесь. И молись Великому Духу, чтобы она была жива, иначе я буду зол невероятно!
   С опушенными плечами полковник Зуа покинул гостиную. Ему явно была не по душе затея властителя Фентрии гнать в Фатию, ночь провести в пути. Но командир гвардейцев ни разу в жизни не ослушался кюша.
   А Фентрикюш с удивлением посмотрел на свои руки. Они дрожали! Уж этого точно никогда не бывало, даже когда его прижимала жизнь. Неужто он так разволновался, что впору пить успокоительные травы. В его лексиконе и слов таких не было - болезни и лекарства.
   "Закурю трубку и успокоюсь!" - решил властитель Фентрии и, вызвав звонком Либука, приказал набить трубку. Паж делал это неловко и неумело, и Фентрикюш, врезав ему лёгкую затрещину, выгнал из горницы. Набил трубку сам, прикурил и с наслаждением вдохнул табачный дым.
   "Интересно, а курят ли на том свете? У Великого Духа вряд ли. А вот у его братца - вполне может быть"!
   Кюш взглянул на большие настенные часы. Они показывали четвёртый час после полудня. Властитель решил четверть часа посидеть с трубкой в кресле, а потом идти в Главный Храм к его настоятелю У-У-У. У Фентрикюша было немало поручений настоятелю. Через три дня он вновь коронуется, и вновь станет королём Эви Четвёртым. Эви Четвёртый будет самым добрым и самым справедливым королём за всю историю Фентрии. И тогда, может быть, Великий Дух простит его, и свою вечность Эви проведёт рядом с возлюбленной Ией. Он вдруг понял, что без Ии вечность выглядит жуткой и безнадёжной.
   "Ия, Ия! Но почему я так холодно простился с тобой?! Неужели моё сердце за тысячу лет превратилось в гранит? И что может растопить его? Ничего, кроме любви".
   Мелкий, нудный моросящий дождь встретил Фентрикюша, когда он вышел во внутренний двор замка. Он, перед тем, как выйти из гостиной, не выглянул в окно и поэтому не надел плащ. Ладно бы только этот дождь, превративший день в поздний вечер, так ещё резкими порывами налетал осенний студёный ветер --он пронизывал до костей.
   Кюш поднял воротник камзола и ускорил шаг. Впервые в жизни у него болела голова, и он не знал, что с этим делать. Раз он испытывает боль, значит, пророчество Ии - не пустые слова из-за мести. Да нет, Ия любит его до сих пор, она не перестала его любить, уйдя в иной, пугающий своей тайной мир, она не перестала его любить даже после того, что он содеял с ней.
   А он, Фентрикюш, смог бы так? Нет, неограниченная власть сделала его обидчивым и капризным, превратила в большого ребёнка. Он не терпит возражений и мстит за каждое слово, сказанное в его адрес, если оно ему не нравится. Он готов разорвать на части несчастного Иле только за одно то, что узник подземелья посмел написать о нём чистую правду. Разве не ненавидел бы он всеми фибрами души человека, который отправил бы его в крематорий? Окажись властитель Фентрии на месте и в положении Ии, он устроил бы своему палачу такие галлюцинации, что тот или умер бы от ужаса, или сошёл бы с ума.
   Поёжившись от холода, Фентрикюш презрительно усмехнулся. Презирать себя - как это неожиданно для него, ведь до сего дня он всегда, каждую минуту только и делал, что любил себя, равного небожителю. А оглянуться назад, на тысячу прожитых лет, - кто он? По сути - властное ничтожество, о котором не пожалеет ни один человек в Фентрии, если он вдруг завтра умрёт.
   А ведь теперь он может умереть в любой день - и завтра, и послезавтра, потому что - он чувствует это - с него снята защита Чёрного Духа. От этого пронизывающего ветра, от этого нудного холодного дождя он может примитивно заболеть и умереть. Ведь в договоре Эви Третьего с Чёрным Духом, кажется, не оговаривалось это. Никто, кроме его наследника, не может убить кюша в последние пять лет жизни. Но о естественной смерти ничего сказано. Ни слово.
   Он может простудиться, заболеть и умереть - как странно это звучит. Фентрикюш поёжился, плотнее запахнул камзол на груди и чуть не побежал к храму. Оказывается, он до ужаса боится смерти, все девятьсот девяносто пять лет боялся. И из-за этой боязни уничтожал семя своё. Разве может Великий Дух простить ему этот грех? Но он же разрешил Ие вернуться в этот мир и позаботиться о его, кюша, душе. Значит, у Фентрикюша остаётся шанс. Остаётся шанс. Остаётся, если Ия - не плод его больного воображения.
   Ия - не галлюцинация, потому что у него разламывается от боли голова и покалывает в пояснице. Он стал болеть и стремительно стареть. А значит, не надо искать никаких доказательств. Даже если Зуа привезёт завтра старуху из Фатии, это ничего не изменит. Он, Фентрикюш, не сумасшедший. Он - обыкновенный смертный, как бы это жутко ни звучало.
   Фентрикюш протянул руку, чтобы взяться за ручку двери храма, как дверь резко распахнулась, больно ударив его по лбу. Так больно, что властитель Фентрии удивился: когда нож жены гончара входил в его сердце, он не почувствовал такой боли, как сейчас.
   Схватившись рукой за лоб, Фентрикюш взглянул на того, кто ударил его. Как разряд молнии, вспыхнувший в нём гнев мгновенно погас от изумления: перед ним стояла насмерть перепуганная Ия = живая, молодая, с зелёным взглядом необыкновенной глубины. Он даже закрыл и снова открыл глаза, чтобы убедиться: не видение ли всё это?
   Нет, Ия не исчезла, Ия виновато улыбнулась и смотрела на него искреннеё зеленью. Она была живая, от волнения сбивалось её дыхание, и высоко поднималась молодая упругая грудь. Ия была во плоти, будто этим нечаянным ударом двери Фентрикюша невообразимым образом перенесло в прошлое на двадцать лет.
   - Ия!.. - чуть не задохнувшись, сдавленно прохрипел властитель Фентрии.
   Тонкие золотистые брови девушки удивлённо взметнулись вверх.
   - Меня зовут Изна...
   - Изна?.. - растерянно прошептал кюш. - Ах, да, Изна!..
   Он прошёл мимо ошеломлённой девушки в храм. От безнадёжной любви к Ие он определённо начал сходить с ума. И только поэтому старуха из Фатии завтра будет кстати.
   Но как наложница Рочера похожа на Ию, будто была её родной дочерью! Нет, нет. Он видел своего ребёнка - это был мальчик. Это, наверняка, был Рочер.
   - Великий кюш! Наконец-то, ты почтил Главный Храм своим посещением! - встретил его У-У-У.
   Всего за несколько дней настоятель Главного Храма преобразился, будто лет на десять помолодел, если так можно сказать о старике. Седая борода аккуратно пострижена, плечи расправились, землистый цвет лица сменился здоровым, розоватым.
   - Когда храм приведёшь в порядок, я буду одним из самых прилежных прихожан. Даю тебе своё королевское слово!
   - А почему королевское? - не понял У-У-У.
   - С этим я к тебе и пришёл. - Фентрикюш прошёлся по храму, внимательно осмотрел его. - Так, сделано немало, вид более-менее приличный. Но... Неуютно здесь как-то. Надо бы поярче, пороскошнее. Вот что, У-У-У. Завтра пройдись по пустующим комнатам верхних этажей замка и забери оттуда всё, что тебе понравится. Всё, что будет уместно в Главном Храме. На складах возьми сколько угодно и какую угодно краску, стекло. Стены выкрасить, окна застеклить и сделать витражи. Художников я тебе завтра пришлю.
   - Художники - это хорошо, необходимо обновить образ Великого Духа! - По лицу настоятеля У-У-У было заметно, что он доволен распоряжениями кюша.
   - А вот образ не трогай. Послезавтра к вечеру тебе принесут образ Великого Духа, написанный на огромном холсте самым талантливым художником Фентрии. Повесишь его. Завтра в твоём распоряжении будут двадцать гвардейцев и все свободные слуги замка. Но ближе к обеду. С утра они должны присутствовать на казни разбойников Тё. И ты тоже У-У-У. - Фентрикюш с удивлением отметил, что устали, сделались будто ватными его ноги, и он с вздохом опустился на лавочку. - Через два дня Главный Храм должен выглядеть лучше, чем он выглядел двадцать лет назад, потому что через три дня здесь состоится историческое для Фентрии событие.
   - Историческое событие? - У-У-У открыл рот от удивления. - И какое же?
   - Ты будешь короновать короля Фентрии Эви Четвёртого. Его отречение от королевского звания пятьдесят лет назад было ошибкой. Ты согласен со мной?
   - Трудно сказать... - У-У-У, действительно, не знал, что и думать, уж очень неожиданной была новость, которую услышал он. - Но как это воспримет народ Фентрии?
   - Нормально воспримет! Фентрийцы устали от хаоса и безвластия в стране. Высший Совет, если ты слышал, вырезали разбойники Тё, но и его шайка разгромлена. Нет видимой силы, способной помешать мне. Фентрии необходима сильная власть, опирающаяся на Главный Храм Великого Духа.
   Слова Фентрикюша пролились бальзамом на сердце Главного Настоятеля.
   - И когда эта мысль пришла в голову Великого кюша?
   - Эту мысль мне подал твой защитник Главный Советник Фентрии Рочер.
   - Умный парнишка и деятельный! - Только и сказал У-У-У. - Он для короля Фентрии просто находка.
   - Итак, я могу рассчитывать на Верховного Настоятеля Фентрии У-У-У в благородном деле наведения порядка в государстве? - спросил Великий кюш.
   - Как на себя самого! - воодушевлённо ответил старик и на радостях прослезился. Ему показалось, что он спит и видит приятный сон.
  
   49.
  
   Чёрный Хэм проснулся рано - в маленьком зарешёченном оконце одиночной камеры каземата лишь забрезжил скудный осенний рассвет. Каземат не отапливался, в камере было промозгло-сыро, и холод пронял его до костей - так, что зуб на зуб не попадал.
   Хэм вскочил с нар, сбитых из двух необструганных досок, замахал руками, затопал, согреваясь, затем сделал несколько энергичных приседаний, сгибаний, махов. Застывшая в жилах, казалось, до густого сиропа, кровь, размягчилась, согрелась и понесло тепло к сердцу и, может быть, к душе, если таковая имеется у человека.
   Сильно хотелось есть, а даже корочку хлеба, которая оставалась от ужина, ночью утащили мыши.. Лишь в бутылке осталось немного кислого вина, которое подавали только конюхам да истопникам. Этот негодный мальчишка, рыжий выскочка вчера принёс ужин, который сам бы, наверное, не ел.
   Да нет, не специально сделал это Главный Советник, такое указание дал, видимо, Фентрикюш. Но мог же Рочер на глазах стражи притащить шикарный ужин. Для всех кроме властителя Фентрии и Главного Советника, Чёрный Хэм должен оставаться предателем и преступником. Великий кюш решил сделать своего Чёрного козлом отпущения за гибель Высшего Совета.
   Не нравилась Хэму затея кюша с его заточением в каземате, с комедией на эшафоте. Нюхом опытного придворного он чувствовал, что здесь что-то не так, что-то Фентрикюш задумал сверх оговорённого между ними.
   Чёрный сделал почти всё из того, что они с властителем тайно запланировали. Улизнул с деньгами Тё. Но ведь этого и сам кюш не мог предположить. И его, Хэма, нельзя упрекнуть в том, что он не старался, что он хоть в чём-то изменил своему хозяину, он даже любимой своей Айк пожертвовал. И рассчитывал, что в замке его встретят, как героя. Но вместо этого в глазах живущих в замке он будет выглядеть, как предатель и преступник, которого уже под виселицей великодушно помилует Великий кюш.
   Хитёр, хитёр Фентрикюш! На всём собирается набрать очки для своего пошатнувшегося в последнее время авторитета. Он будет выглядеть в глазах фентрийцев великодушным, а Чёрный Хэм злодеем.
   А если... Нет, нет, кюш, хоть и коварен, как никто, может быть, в Фентрии, но он сдержит своё слово. Властитель - любитель подобных комедий. Вон и Рочера разыграл - накинул Фруг тому петлю на шею. А ведь по Фентрии ползёт молва, что Рочер не случайно так быстро и так высоко взлетел, будто бы он сын Фентрикюша. А что? Всё может быть. Умён, умён, рыжий нахал, что не похоже на простолюдина.
   А он, Чёрный, кто? Ведь он даже приблизительно не знает, кто его родители. И его властитель Фентрии из питомника взял. Только, в отличие от выскочки, Хэм три года в простых слугах ходил, пока не стал Управляющим замка.
   В тот год он как раз с Айк и познакомился. Она была дочерью висбурского булочника, поставляющего хлеб в замок. Однажды она приехала в замок с отцом и с первого захода запала в сердце новоиспечённого Управляющего. И юная Айк ответила на его любовь сразу и любила самоотверженно и верно долгие годы. Только одно обстоятельство омрачало их любовь - невозможность для слуг Фентрикюша иметь детей. Айк так мечтала о девочке!
   Они прожили душа в душу почти двадцать лет, а он самым бессовестным образом предал её. Когда Тё в доказательство лояльности Чёрного Хэма вольному воинству приказал привести в лагерь Айк, Хэм умолял кюша отменить операцию, задуманную властителем. Он обещал Фентрикюшу найти другой способ изловить Тё и уничтожить Высший Совет.
   - Что сделается с твоей старухой, если она пару дней поживёт в шайке разбойников? Кто на неё позарится! - с издёвкой сказал ему Великий кюш.
   В отличие от своего господина, Чёрный не видел в своей наложнице старуху и считал её довольно привлекательной женщиной средних лет. Во всяком случае, он не променял бы свою Айк на самую молодую и красивую наложницу из его гарема.
   - Но... Великий кюш! Разбойники спят со своими женщинами по жребию!
   - По жребию?! - Фентрикюш громко и заразительно расхохотался. - Вот это придумал Тё! И почему подобное не пришло в голову мне?! Может быть, тогда бы вы, мои слуги, не прилипали так к своим наложницам. Вплоть до измены своему кюшу!
   - Великий Дух с тобой, мой повелитель! За долгое время служения тебе у меня даже мысли такой не возникало! - Чёрный Хэм готов был упасть на колени и целовать ботинки властителя.
   - По жребию, говоришь? Вот и придумай, чтобы жребий спать с твоей наложницей два-три дня выпадал на тебя! А вообще-то ты, Хэм, дурак! У этих разбойников, верно есть женщины и помоложе, и покрасивее твоей Айк. Вот и воспользовался бы моментом!
   - Не могу, не могу я пойти на это, Великий кюш! Казни меня, но не отправляй вместе с Айк в логово к разбойникам!
   - Это ты хорошо сказал: казни. На рассвете я прикажу тебя распять, чтобы ты умирал мученической смертью. А Айк... А твою Айк я подарю золотарю замка. Вот нанюхается благовоний в постели с ним! - Кюш опять громко расхохотался, а Чёрный Хэм понял, что у него просто нет другого выхода.
   Выход у Хэма был, но он от расстройства и страха перед властителем Фентрии не додумался до него. Гоняясь за убийцей члена Высшего Совета, бывшим сборщиком эдельвейсов, Чёрный набрёл на уютную пещеру в Заоблачных горах, в которой жил когда-то какой-то учёный фентриец по имени Иле. Об этой оставленной хозяином пещере он не рассказал никому. Хэм мог вместе с Айк направиться не в Тадию к Тё, а в Заоблачные горы. Может быть, и нашли бы их ищейки полковника Зуа, но некоторое время они пожили бы счастливо и, если бы позволил Великий Дух, родили бы красивую дочь, о которой так мечтала Айк!
   Чёрный Хэм смалодушничал и теперь проклинал себя за это.
   - Ничего. ничего! - негромко, почти шёпотом заговорил вслух Чёрный Хэм, расхаживая по тесной -три шага в длину и два в ширину - камере. - Когда сегодня кончится комедия, задуманная Фентрикюшем, я землю грызть буду, но разыщу этого проклятого Тё! И он сполна ответит за смерть Айк! Предводитель разбойников не достанется кюшу, властителю Фентрии достанется его голова. А Тё будет умирать так медленно и мучительно, что не раз за это время пожалеет о том, что родился!
   Чёрный Хэм подошёл к маленькому столику, на котором едва уместился поднос, но не нашёл на нём и крошки хлеба. Чтобы хоть как-то притупить голод, он решил допить отвратительно кислое вино, от которого поморщился бы и последний конюх королевской конюшни.
   С трудом удержав в себе выпитое, Чёрный продолжил прерванное занятие: измерять не широкими, неторопливыми шагами тесную камеру, негромко размышляя вслух.
   - А потом... Потом я найду способ, как насолить Фентрикюшу. Ведь властитель в смерти Айк виноват не меньше Тё, а может быть, даже больше. Предводитель разбойников сотворил то, что творил со всеми, он и собственной дочери не сделал бы исключение. А кюш... Проклятая судьба! Ты дала мне власть, но обделила счастьем. Нет, судьба здесь ни при чём - она слепа. Всё это произошло из-за моей трусости, из-за боязни что-то поменять в своей рабской жизни. - Чёрный Хэм поднял голову к маленькому оконцу камеры, в которое несмелым лучом солнца стучался рассвет. - Айк, если ты на небесах, если ты у Великого Духа, то знай: ты будешь отомщена, и даже Фентрикюш пожалеет о том, что лишил меня твоей любви!
   Громко заскрежетал заржавленный замок на обратной стороне двери, и Чёрный Хэм, стоявший спиной к двери, вздрогнул. Этот неожиданный скрежет показался ему знаком непоправимой беды. Это было что-то новое, это было незнакомое ему чувство, потому что Чёрный никогда не верил знакам, предсказаниям, суевериям. Он был уверен, что судьба человека определена Великим Духом с момента его рождения. И надо жить по ней, не пытаясь что-то изменить. Тщетно тратить на это силы, раз всё предопределено. Из-за этой своей обречённой уверенности он и потерял Айк, хотя мог изменить судьбу, убежав с возлюбленной в Заоблачные горы.
   Дверь камеры отворилась с ещё более жутким скрежетом. Так ужасно скрежещут, наверное, врата, ведущие в Царствие Чёрного Духа! - почему-то подумал Хэм. И испугался соей случайной мысли. Нет, нет, ему рано об этом думать, потому что у него ещё много незаконченных дел на этом свете, потому что не отмщена Айк.
   В камеру вошёл заместитель полковника Зуа капитан Биф - высокий и широкоплечий, словно шкаф, который стоял в комнате Хэма. Капитан держал в руках верёвку, чтобы связать руки Чёрному. Биф был одного роста с Хэмом, Чёрный ценил его за невозмутимость и мужество и с удовольствием брал с собой на самые рискованные дела. Но теперь их добрые отношения не имели ровно никакого значения. Капитан служил Фентрикюшу - и этим всё сказано.
   - Я за тобой, Хэм! Пришло время твоей казни! - сурово сказал капитан гвардейцев.
   - А почему просто Хэм? Раньше ты не позволял себе панибратства!
   - Раньше ты не был изменником и преступником! - невозмутимо ответил Биф.
   Вон оно как! Фентрикюш достиг своей цели, и толпа зевак, согнанная на казнь разбойников, поразится безграничной доброте кюша, который помилует предателя и преступника Хэма!
   - Ты пришёл слишком рано, а я ещё не завтракал!
   - Обойдёшься! Позавтракаешь у Чёрного Духа падалью вместе с его шакалами!
   - Но откуда такая уверенность, что я попаду в Царствие Чёрного Духа? - Хэм вдруг сделался спокойным и уверенным в том, что сегодняшним утром с ним ничего плохого не случится. Он был уверен, что уже после обеда вместе с капитаном Бифом и дюжиной лучших гвардейцев он поскачет в Тадию разыскивать проклятого Тё.
   - Потому что добрейшего Великого Духа должно воротить от таких преступников, как ты!
   В сопровождении Бифа и ещё четверых гвардейцев Чёрный Хэм вышел из каземата во внутренний двор замка. За ночь распогодилось, ветер с Ветийских гор разогнал свинцовые тучи.
   "Это хорошо! - подумал Чёрный. - Комедия, задуманная Фентрикюшем, при солнечном свете не будет смотреться мрачно".
   На площадь перед замком уже согнали челядь Великого кюша. Слуги были заспаны и недовольны - второй раз за три дня их сгоняют к виселице, однако повешенных преступников они пока не видели. Видимо, у зажившегося на белом свете и навластвовавшегося до тошноты Фентрикюша что-то сделалось с мозгами, - думали самые раздражённые из них, без алчного интереса рассматривая болтающиеся на слабом ветру верёвочные петли. Ведь раньше для того, чтобы кюш кого-нибудь помиловал, должен был грянуть гром среди ясного неба.
   И всё-таки слуги надеялись, что сегодня их согнали к старому колодцу не зря и так спешно построенная крепкая виселица, на которой не то, что разбойника, а коня можно повесить, наконец-то, послужит по назначению. О том, что каждый из них мог при определённых обстоятельствах болтаться на ней, они думать не -хотели. Никто из них не применял пеньковой петли к себе, потому что жили они настоящим, им не было необходимости возвращаться в прошлое, в котором трудно было отыскать нечто выдающееся, а в будущее заглядывать незачем. Никто из них не искушал судьбу. А если эту злодейку не искушать, то она будет вести себя спокойно и предсказуемо.
   Если слуги замка были недовольны и почти равнодушны, то Главный палач Фентрии Фруг светился от радости и чувствовал себя именинником. Уж сегодня он покажет себя в полной красе. Фруг был уверен в этом, потому что сегодняшний случай - не чета позавчерашнему. Позавчера гвардейцы стояли на эшафоте за мелкие провинности, а этого юнца, рыжего выскочку Великий кюш решил просто проучить, щёлкнуть по носу, чтобы не задирал его. Властитель помиловал позавчерашних висельников, потому что не для них эта виселица строилась. Она строилась для разбойников, которые вырезали Высший Совет почти в полном составе. А такое в Фентрии случается не каждый день и даже не каждый год. Но Высший Совет уничтожили вчера, а виселицу начали строить...
   Палач Фруг испугался и зажал рот рукой, будто из него самопроизвольно могли выскочить крамольные слова. Но тут же снова оживился и засиял от предвкушения работы, которую любил, так как увидел, что из ворот замка в сопровождении пяти гвардейцев вышел ненавистный Чёрный Хэм. Вот уж кого ненавидел палач больше всего люда Фентрии, вместе взятого, вдесятеро сильнее, чем рыжего выскочку. Более двадцати лет знают друг друга Чёрный Хэм и Фруг, и всё это время Чёрный презирал палача, как последнего золотаря или трубочиста замка. И вот пришёл праздник на улицу Фруга, наступил самый значительный день в его жизни. Неописуемое торжество испытает он, когда выбьет подставку из-под ног Чёрного Хэма.
   Большое дубовое кресло, вынесенное для Фентрикюша, стояло у колодца и было пустым. Великий кюш не спешил на представление, придуманное им самим. Хэм был верен и послушен ему много лет. Но теперь хватит! Чёрный не так прост и прямолинеен, как думает властитель. Кое-какие извилины имеются и у него. Он придумал, как досадить Фентрикюшу. В нём умер раб в ту минуту, когда бросилась в пропасть Айк. Но это потом. Сначала Хэм должен уничтожить разбойника Тё.
   Уверенно, будто по лестнице в замке, взошёл Чёрный Хэм на эшафот. Биф слишком сильно затянул верёвки, когда связывал руки - они резали кожу.
   "Идиот! Будто я могу куда-то сбежать! - Чёрный бросил в капитана злой взгляд. - Но Бифу-то откуда знать, что моя казнь - комедия. Если бы всё было всерьёз, разве я пошёл бы покорно на виселицу? Ещё в камере капитан был бы задушен, а я уже скакал бы к Заоблачным горам. А может, стоило так и сделать? Что если Фентрикюш... Нет, нет. Ему нужен Тё и двадцать тысяч тафранов. И никто, кроме меня, не выловит разбойника и не положит мешки с деньгами к ногам Великого кюша. Никто. И властитель об этом знает".
   А вот и он сам, Фентрикюш, в сопровождении рыжего выскочки. Чёрный Хэм сам не понимал: почему он злится на Рочера? Этот умный малый всегда нравился ему. По крайней мере, он много порядочнее тех, кто окружал Хэма в его жизни. Вон как рьяно защищал вчера Чёрного перед Великим кюшем! Хэм, иронизируя, усмехнулся. Это всё чёрная зависть, способная, как пиявка кровь, высосать здравый разум. Он уважал Рочера, пока кюш не назначил того Главным Советником.
   Не злиться надо на Рочера, а попытаться сделать его своим союзником. А с ним вдвоём Чёрный Хэм может горы свернуть. Если он хочет отомстить Фентрикюшу за Айк, он должен быть хитрее. Сила у Великого кюша такая, что её не сломаешь никакой силой в ответ. Хэм научится быть хитрым и изворотливым, об этом к нему взывает память об Айк.
   -Что-то не видно полковника Зуа, - с удивлением подумал Чёрный Хэм, обводя взглядом строй гвардейцев. - Кто же будет командовать моей казнью"?
   Приговор изменнику Фентрии и двум разбойникам Тё зачитал капитан Биф. Видно, последнюю книгу этот рьяный служака прочитал ещё в питомнике, потому что, читая короткий приговор, путался в словах, проглатывал окончания. И устал от чтения так, как после длительного, упорного поединка на шпагах - вытер пот со лба, бедолага.
   Биф взял Чёрного Хэма за локоть и подтолкнул его к подставке. Конечно же, Чёрному выделили почётную среднюю петлю, которую, улыбаясь, как на представлении бродячих комиков, набросил ему на шею Фруг. Петля была мерзко-шершавой. И от одного только её прикосновения Хэм чувствовал удушье.
   Боковым зрением Чёрный заметил, что Фентрикюш покинул кресло и направился к эшафоту. Всё идёт по задуманному сценарию. Сейчас он произнесёт короткую речь и помилует Чёрного Хэма. Этого, наверное, ожидает и челядь замка, как-то равнодушно, без ожидаемого интереса наблюдавшая за суетой Фруга и его подручных. Великий кюш поиздевался над слугами несостоявшейся казнью Главного Советника. Не будет повешен и Чёрный, верой и правдой служивший кюшу более двадцати лет.
   Так успокаивал себя Хэм, не понимая: с чего это он вдруг разволновался? Нельзя чувствовать себя уверенно, если на твоей шее петля из пеньковой верёвки. И Чёрный Хэм с тоской посмотрел на солнце, насмешливо бьющее яркими лучами прямо в глаза.
   "Ничего, золотоголовое! Мы с тобой ещё повоюем"!
   Фентрикюш подошёл к Чёрному Хэму. И тому показалось, что посмотрел властитель на него со зловещей усмешкой. Но в ответ Хэм посмотрел прямо и открыто, как и должен смотреть человек, не имеющий вины.
   - Тебе не страшно, Хэм? - спросил кюш.
   - Почему мне должно быть страшно? Мне было бы страшно, если бы я не верил тебе! - ответил Чёрный и с удивлением отметил, что голос его дрожит.
   - Ты всегда верил мне?
   - Всегда. Ты ведь Великий кюш!
   - Послезавтра я буду королём Эви Четвёртым.
   - Значит, я верно буду служить королю Эви Четвёртому.
   - Рад это слышать! И тебя не мучает совесть, что ты уничтожил Высший Совет Фентрии?
   - За дело, угодное властителю Фентрии, совесть меня не мучает никогда!
   - И ты можешь умереть за него?
   - Если он прикажет...
   - Я приказываю! - неожиданно громко сказал Фентрикюш.
   И вдруг Чёрный Хэм почувствовал, как резко ушла из-под его ног подставка.
   "Какое подлое коварство!" - успел подумать он, с изумлением отмечая, как резко начало темнеть яркое солнце, а его самого понесло вверх, в страшную чёрную высь.
  
   50.
  
   У Фентрикюша разболелась голова. Сплошная тупая боль давила на мозги ото лба до затылка, будто в его голове сидел слепой крот и прогрызал себе нору. Но хуже головной боли допекала его мысль: он смертен, он теперь без сомнения смертен. И в доказательство этого, стоя у зеркала в гостиной, вырвал седой волосок из виска.
   Разве может быть доказательство убедительнее этого седого волоска?!
   Зачем? Зачем он послал полковника Зуа за старухой-знахаркой из Фатии? Что нового она скажет Фентрикюшу? То в чём сам он абсолютно уверен: Ия, вернувшаяся с того света, не была его галлюцинацией. Это была она в виде фантома, уговорившая Великого Духа отпустить ей на грешную землю, чтобы спасти чёрную душу своего палача, которого, как ни странно, она любит и там, по ту сторону жизни.
   А он, Фентрикюш, не оправдал её надежд, добавив за это время к своим старым грехам новых. Наверное, не могло быть иначе, ведь их королевский род - добыча Чёрного Духа.
   Но... Ия говорила, что встречалась с его отцом Лилином Двенадцатым у Великого Духа. Разве грехи его отца были невиннее его грехов? Разве их было меньше, чем у него? Но Лилин Двенадцатый сумел искупить их. Великий Дух простил отца и принял его в своём Царствии. Неужели он, Фентрикюш - Эви Четвёртый, не успеет и не сумеет сделать это за пять лет?!
   "Прости меня, Ия! Ты бы испепелила меня, узнав, что наш сын Рочер сейчас находится в резервации"!
   От затылка ко лбу, в обратную сторону полоснула острая боль, будто кто-то выстрелил сзади в голову из запрещённого в Фентрии лука. И Фентрикюш схватился за колокольчик.
   Сразу же отворилась дверь. Паж Либук, видимо, сидел перед ней в коридоре. Вид его был испуганным, а глаза находились на мокром месте. Его привело в шок то, как жестоко Великий кюш обошёлся со своим любимцем. Наверное, и Либук любил Рочера. Этого вздорного мальчишку любили все в замке, за исключением, пожалуй, Чёрного Хэма и Зуа. Но эти не любили из зависти.
   - Немедленно позови мне лекаря! Скажи ему, что у Великого кюша болит голова!
   Паж, шмыгнув носом, как и положено мальчишке, убежал.
   Властитель Фентрии решил посидеть в кресле у камина - может быть, сам успокоится и успокоит головную боль. Голова у него разболелась не из-за Чёрного Хэма, к которому, честно говоря, он уже привык и не представлял королевского двора без него. Он не жалел Хэма, потому что видел глаза Чёрного вечером накануне казни. Этот был не преданный взгляд верного слуги, а непримиримого врага, который будет мстить всегда и всюду. Как же надо любить невзрачную, немолодую женщину, чтобы так резко измениться в возрасте сорока с лишним лет!
   Кюш отрицает преданную, всепоглощающую любовь между мужчиной и женщиной? А его любовь к Ие? И пролетевшие двадцать лет не помогли забыть её!
   Нет, не из-за казни Чёрного Хэма разболелась голова у Фентрикюша, а из-за этого неисправимого рыжего романтика и упрямца. Великий Дух! Что Рочер устроил властителю Фентрии прямо у колодца при всей челяди замка! Всё бы простил ему кюш, но Рочер при народе бросил ему в глаза неслыханное оскорбление, возмутительное слово: "Подлец"! Это уже слишком. До того слишком, что толпа в ужасе застонала, а прекрасная Изна, так похожая на Ию, едва не лишилась сознания.
   - Я прикажу снять с виселицы одного из разбойников и повесить тебя! Будешь болтаться рядом с тем, кто требовал у меня твоей смерти! - Фентрикюш схватил Рочера за шиворот и поднял его так высоко, что ноги того болтались беспомощно, как у висельников.
   - Ты же знаешь, что я не боюсь смерти! - прямо в лицо прохрипел мальчишка.
   Как же он дорог был этим упрямством, этой безрассудной смелостью Великому кюшу!
   - Знаю, и поэтому не буду вешать тебя. Я накажу ослушника и дерзкого наглеца страшнее. Или ты проклянешь день, когда родился, или сам бросишься в пропасть, прямо в Царствие Чёрного Духа!
   И тут же приказал Фругу с подручными и трём гвардейцам отвезти Рочера в резервацию. Нет, мальчишка не умрёт там мучительной смертью, потому что он дорог кюшу, потому что он - его сын. Пусть посидит там три дня, поголодает, помёрзнет. Может быть, поймёт, что перечить Фентрикюшу опасно для жизни. К тому же, послезавтра у властителя Фентрии коронация. Он окончательно решил восстановить королевскую власть в Фентрии, ибо демократия ни к чему хорошему не привела. Может, потому в стране воцарился хаос, что демократия была мнимой? Фентрикюш сам отстранился от дел и Высший Совет ограничивал во всём, кроме денег. Жирующие народные избранники не очень-то стремились к подлинной власти. Ведь власть - это ещё ответственность и труд.
   У Фентрикюша коронация, и будет лучше, если он пройдёт без участия Рочера, который из-за своего обострённого чувства справедливости и горячности может совершить какую-нибудь очередную глупость, испортить праздник. А потом уже король Эви Четвёртый помилует его и объявит своим наследником. Всё-таки престол унаследует не человек со стороны, а его сын. И хотя бы за это он должен благодарить Ию и Великого Духа.
   А что если в резервации с Рочером что-нибудь случится? Что, если он, не желая мучительной, унизительной смерти от голода и холода предпочтёт броситься вниз головой в пропасть? Он способен на такой поступок!
   Но ведь Рочер - сын Фентрикюша, сын Эви Четвёртого. И, если смертным стал кюш, то его сын, согласно сделке с Чёрным Духом, теперь бессмертен. А раз это так, то ничего с ним не случится. И повесить его невозможно, и в крематории сжечь. Не даром испугались мальчишку озверевшие волки! Так что все хорошо будет, слышишь, Ия!
   В дверь осторожно постучались-поцарапались, словно пришла в гости мышь серая.
   - Входи, лекарь! - с раздражением рявкнул Фентрикюш.
   В гостиную вкатился лысый толстяк - удивлённый и испуганный одновременно. Ещё бы! Он четверть века в замке, а в гостиную Великого кюша попал впервые. В руках лекаря - целая охапка каких-то пилюль и пузырьков. Проглоти всё это властитель за один раз - и быть послезавтра не коронации, а пышным похоронам. Но не разваливаться же от боли этой проклятой голове! Нет, теперь кюш понимает больных людей, которые умоляют Великого Духа, чтобы поскорее прислал смерть. Предпочтёшь эту гнусную даму, когда вдоволь настрадаешься от невыносимой боли!
   - Есть у тебя пилюли, чтобы боль в голове исчезла быстро и навсегда? - грозно вопросил Фентрикюш.
   - Чтобы навсегда, такого лекарства в природе не существует! - пролепетал лекарь. - А чтобы быстро - вот, пожалуйста. По двадцать капель три раза в день!
   Лекарь протянул кюшу пузырёк с золотистой жидкостью. Властитель открыл пузырёк, понюхал. В нос ударило отвратительное зловоние. Мужественное лицо Фентрикюша скривилось в болезненно-страдальческую гримасу.
   - Не сходил ли ты пи-пи в этот пузырёк! - Великий кюш с негодующим подозрением взглянул на лекаря.
   - Как можно?! - возмутился лекарь. - Чем лучше лекарства, тем отвратительнее они пахнут!
   - "Пахнут"! Называй вещи своими именами. Воняют!
   - С чего это ты вдруг занемог, Великий кюш? - спросил лекарь, налив полбокала воды и отсчитывая капли из пузырька. - Ты же никогда не болел!
   - Никогда! Рано или поздно к человеку приходят болезни, и от этого никуда не денешься! Это ты знаешь лучше меня! - Опять скривившись, кюш решительно, залпом выпил микстуру. Заметив в открывшихся дверях полковника Зуа, махнул на лекаря рукой. - Ступай! Понадобишься - позову. И не дай Великий Дух, не перестанет болеть голова! Заставлю тебя выпить весь этот пузырёк!
   Лекарь от греха подальше поспешил удалиться.
   - Заходи, Зуа! - Фентрикюш пытался удержать микстуру лекаря в своём желудке, а она строптиво и настырно пыталась покинуть его. - Где тебя носит Чёрный Дух?! Время уже к вечеру клонится!
   - Понимаешь, Великий кюш... - Полковник перевёл дыхание. Видимо, он очень спешил. - Эта проклятая старуха покинула деревушку, в которой жила, и поселилась, как кикимора, в глухом лесу. Чуть сыскал её!
   - А не сыскал бы - невелика беда! - равнодушно сказал кюш. Зуа недоумевал: стоило ему так стараться, загонять коня?! Но то они и властители, чтобы иметь свои капризы и причуды. - Ну, раз привёз старуху - тащи её сюда. Полюбопытствуем, что она из себя представляет. Может, сгодится пугать непослушных детей в питомнике!
   Через минуту полковник привёл в гостиную старуху из Фатию. Взглянув на неё, Фентрикюш суеверно передёрнул плечами. Великий Дух! Бывают же такие жутко уродливые старухи на свете! Маленькая, сгорбленная почти до земли, слепая, крючконосая, а лицо было изрезано таким глубокими и частыми морщинами, что напоминало кору старой груши.
   - Ступай, Чёрный Зуа! Со старухой я сам переговорю! - приказал полковнику кюш.
   - Чёрный?.. - ошеломлённо спросил Зуа. - Почему Чёрный?
   - Потому что Хэм в эту минуту отчитывается за свою недостаточно подлую жизнь перед Чёрным Духом. Разве ты не видел его болтающимся на виселице?
   - Я спешил к тебе, и мне недосуг было смотреть, кто там болтается на виселице!
   - С этой минуты ты мой Чёрный! - Фентрикюш вытащил из кармана пять тафранов и бросил их Зуа. - На, отпразднуй своё повышение по службе!
   Поражённый новостью Зуа удалился на пошатывающихся ногах. Не очень-то обрадовало его сообщение кюша. Всё-таки должность командира гвардии не столь хлопотлива и опасна, как у Чёрного.
   Старуха из Фатии с трудом держалась на ногах, даже опираясь на суковатую палку. Властитель не поленился и уважил её дряхлость - провёл к стулу и усадил на него. Неужели через пять лет он превратится в такую же развалину?!
   - Сколько же тебе лет, бабушка?
   - Да ведь не бабушка я тебе, милок, а прапрапраправнучка, потому как на девятьсот лет моложе тебя буду!
   Фентрикюш побледнел, с подозрением взглянул на старуху.
   - Откуда ты знаешь про мой возраст, старая?
   - А такой тоски да такого страха, как в твоих глазах, за полтыщи лет не собрать. По твоему взгляду и определила, что годков тебе под тыщу!
   Пораженный властитель осунулся на дубовый стул за столом.
   - Ты же слепа, бабушка! Как ты можешь видеть мои глаза?!
   - Глаза мои, верно, слепы, зато душа зрячая! Дай свою руку, я всё тебе расскажу, раз ты меня уважил.
   Кюш с некоторым страхом подал свою руку старухе, а та чуть удержала её, огромную, в своих сухоньких ладошках. Шевеля губами, будто молитву Великому Духу шептала, стала крючковатыми, чёрными пальцами ощупывать его ладонь.
   - Зря на тебя твой казённый человек наговаривал! С головой у тебя всё в порядке, завихрений в мозгах не наблюдается - там всё слишком даже тихо. У тебя несколько дней женщина гостила. Необычная. И человек вроде, и уже не человек. Не вижу твою гостью - какая она из себя. Вроде у неё ни лица, ни тела нет. Такого у меня и не бывало, чтобы я человека не видела, о котором рассказываю. Ну да ладно. Всяко бывает на свете! Так вот, эта гостья и смутила твою душу словами своими! - всё это неторопливо прошептала старуха из Фатии. И на минуту остановилась, будто обдумывала что-то важное. Фентрикюш почувствовал, как холодные мурашки пробежали по его спине. - Ну а что говорила она - тому верь. И ребёнок твой жив, рядом с тобой находится, и умрёшь ты через пять лет. Но не ровно через пять, а не досчитавшись четырёх месяцев.
   Кюш в волнении начал набивать трубку. Всё, старуха похоронила все его сомнения и слабую надежду на то, что Ия пригрезилась ему. И ещё доказательство - эта жуткая головная боль!
   - Подойди ко мне и наклонись! - тоном, не терпящим возражения, сказала старуха.
   Фентрикюш покорно, будто старуха была его матерью, подошёл к ней. Она положила свою дрожащую тёплую руку на его лоб. И властитель сразу же почувствовал, как начала отступать к затылку боль.
   - Не верь лысому лекарю! Микстура, что он заставил тебя выпить, только и годится подагру лечить. Шарлатан он, много людей неуч загубил! Гони его из замка в конюшню лошадей лечить. Хоть и жалко животных, да уж лучше им с таким лекарем, чем без никакого! - Старуха опустила руку. Фентрикюш с удовлетворением почувствовал, что боль в голове сделалась мягкой и неназойливой. Никто твою боль не вылечит. Разве я немного притишить могу. Устала я, милок! Вели меня на покой определить да покормить чем-нибудь мякеньким и вкусненьким.
   - Бабушка, а зовут-то тебя как?
   - Да не помню я, как меня зовут! Старуха - и старуха.
   Сам Великий Дух послал Великому кюшу эту старуху, и с нею ему не будет так страшно ожидать своей, теперь он уже точно знал, неминуемой смерти. Только вот сколько она протянет? Одной ногой уже в могиле стоит!
   - Мой срок жизни ты уже знаешь. А самой ведомо, сколько на свете проживёшь?
   - Отчего неведомо? Переживу я тебя, милок, на два года. А почему бы не пережить, ежели я тебя моложе гораздо!
   Кюш сорвал со стола колокольчик. На этот раз Либук не появлялся минуты две - видимо, на кухне ошивался.
   - Либук! Отведи эту уважаемую старуху в покои Чёрного Хэма, там теперь она жить будет. А Маге накажи, чтобы накормила её самым вкусным, что есть на кухне и по её зубам. Вино пьёшь, бабушка?
   - А какая же еда без вина? Хоть и не пробовала лет двадцать.
   - И лучшего вина старухе!
   Как ни странно, но визит старухи из Фатии успокоил Фентрикюша.
   Властитель Фентрии долго, минуты две стучал в комнату Рочера, потом приложил ухо к нарисованной на двери лисе - ни звука, будто там никого не было. А что, если Изна сбежала или, того хуже, вскрыла себе вены? С её характерцем всё возможно! И Фентрикюш отстегнул от пояса связку ключей. Долго перебирал ключи, пока не вспомнил, что в знак доверия отдал дубликаты от комнаты Главного Советника её хозяину.
   Но тут за дверью раздались шаги, затем с негромким скрежетом провернулся ключ в замке. Открылась дверь, и взгляд Фентрикюша натолкнулся на ненавидящую зелень глаз Изны.
   Наложница Рочера резко осунулась, была заплакана, но от этого не поблекла её молодая красота. А какие выразительные глаза! И этот взгляд был знаком ему до боли - так на него посмотрела Ия перед тем, как, прижав ребёнка к груди, шагнула в огнедышащее зево крематория. От этого взгляда кюш весь передёрнулся, будто ему за шиворот бросили кусок льда.
   - Что тебе угодно, властитель-палач? - бесстрашно и с неприязнью спросила Изна.
   Эти откровенные, нелицеприятные слова пронзили Фентрикюша до самого сердца, и он, ни о чём не думая, наотмашь, тыльной стороной ладони ударил Изну по лицу. Это ему показалось, что ударил он не сильно, а девушка отлетела к самой кровати. Ударившись о её спинку, Изна осунулась на пол. Из её нижней припухлой губы тонкой струйкой засочилась кровь.
   - Можешь убить меня! Можешь сжечь в крематории! Можешь повесить! Но всё равно ты - бессердечный палач! Я ненавижу тебя! - Так, как у этой рыжей бестии не горели глаза Великого Духа, когда тот отправлял брата в тартары, как это описано в древнем фолианте. Если бы она была в силах, растерзала кюша, как голодная, разгневанная львица ягнёнка!
   - Я отправлю тебя в резервацию, чтобы ты поумнела! - успокаиваясь, сказал Фентрикюш. И хотя он ни от одной ещё женщины, кроме жены гончара, не испытывал такого непочтения к себе, невольно залюбовался наложницей Рочера. Какие первобытные страсти бушевали в ней!
   Но вдруг после слов кюша Изна затихла, гнев и ненависть в её глазах сменила надежда. На коленях она шустро проползла три шага, отделяющих её от властителя и смертельной хваткой обхватила его колени. Теперь взгляд её, поднятый на кюша, был полон слёз и мольбы.
   - Отправь меня в резервацию! Отправь, Великий кюш миленький! Я тебе за это буду благодарна до смерти!
   Это как же надо любить своего рыжего Рочера, чтобы добровольно просить унизительной смерти от голода и холода! А ведь и его, Фентрикюша, когда-то так же любила Ия, и он был счастлив. Но потом собственными руками отправил своё счастье в крематорий. Рочеру можно только позавидовать!
   - Не пори горячки, Изна! Садись, поговорим!
   Изна вроде как опомнилась, пришла в себя. Отпустила колени Фентрикюша, поднялась, прошла к кровати, села. Как же к лицу был ей белый атласный халат!
   - Что ж, давай поговорим. За что ты отправил в резервацию своего Главного Советника?
   - Он принародно оскорбил Великого кюша! Разве этого недостаточно?
   - Тебе сколько лет, Великий кюш? Двести, триста, пятьсот? А он мальчишка. Разве ты не делал глупостей в двадцать лет?
   Кюш усмехнулся. Умна рыжая бестия и хитра. Вон как разговор повернула! Вроде как по возрасту с Рочером уравняла, в легкомысленного дурачка превратила. При всей к ней симпатии, - решил Фентрикюш, - поблажек давать нельзя. А то, если эти шустрые потомки уссулов вдвоём ему на голову сядут, хоть от трона отказывайся!
   - Вот что, Изна. Рочер - мальчишка, и таким мальчишкой останется до конца дней своих. А ты красивая, умная девушка. Тебе к лицу быть не наложницей ветреного сорванца, а королевой.
   - Королевой? Как это возможно, если в Фентрии нет короля?
   - Нет, так будет. Пятьдесят лет назад был король Фентрии Эви Четвёртый. Так вот, послезавтра он возвращается и коронуется на трон. И прелагает тебе стать своей королевой и королевой Фентрии. Заметь: не наложницей короля, а женой-королевой! А следующим королём Фентрии будет твой сын. Вот судьба, достойная тебя, а не умереть через год в резервации от голода и холода!
   - Это, кончено, ты - король Фентрии Эви Четвёртый. О таком я слышала. Он был ничуть не лучше Фентрикюша! - Изна носовым платком вытерла разбитую губу. - Так вот, высокочтимый бывший и будущий король Фентрии Эви Четвёртый! Видимо, Великий Дух, дав тебе власть, обделил любовью. Иначе бы ты понимал, что любовь - это самое дорогое, что даётся человеку при жизни. Я предпочту за счастье умереть в резервации с любимым, чем разделять ложе с палачом королевского происхождения!
   Фентрикюш едва удержался, чтобы не выразить восхищения её словами. Вот кому, только ей быть королевой Фентрии! Она ею будет в любом случае.
   - В любом случае Рочер из резервации не выёдет, а ты туда не попадёшь. Даю тебе на размышления сегодняшний и завтрашний день. Или ты дашь согласие на наш брак, или я тебя отправлю продажной девкой к гвардейцам!
   - Продажной девкой у гвардейцев будет честнее по отношению к Рочеру, чем стать твоей королевой!
   Открылась дверь комнаты. Это явилась с подносом в руках Мага. Она не обязана была приносить обед, потому что Главный Советник в резервации, а Изна уже стала одной из челяди и должна хлебать суп из капусты вместе со всеми в столовой для слуг. Наверное, по привычке, - успокоил себя властитель.
   - Ты кстати, Мага! - Он подошёл к двери и вынул ключ из замка. - Вот тебе ключ. Отвечаешь за Изну головой! Если с нею что-то случится, или она сбежит, ты сразу будешь отправлена в крематорий. А в остальном служить ей, как будущей королеве Фентрии!
  
   51.
  
   Как правило, ветер, нагулявшись за день по фентрийским полям и долам, к вечеру успокаивался, стихал, умиротворённо готовился ко сну. А сегодня ни с того, ни с сего разъерепенился, заскочив в ущелье между гор, как в огромную трубу. И ну, завывать, ну, вгрызаться в камни и скалы в бессильной злобы. Нечем было полакомиться ветриле на небольшом, голом плато среди ущелья - ни деревца, ни кустика, ни листочка даже, чтобы подхватить и унести в сереющее, угрюмое небо.
   Разыгравшись к вечере, он ещё и осеннюю стынь с собой прихватил и налетел на хибарку, сложенную из дикого камня-бута, заглядывая в каждую щель, накрутив внутри хибарки знобящих сквозняков.
   Спасаясь от них, колючих сквозняков, Рочер забился в угол, прижал к себе дрожащую Ти, запахнув её, насколько возможно, широким плащом. Он ощущал тепло её молодого тела и этим немного согревался. Капрал охраны резервации перед лестницей через пропасть хотел отобрать у бывшего Главного Советника плащ, но пожилой капитан-гвардеец по имени Биф не позволил этого сделать.
   - Тебя бы туда, лежебока, в одних портках на недельку! - пригрозил Биф огромным волосатым кулаком.
   И вот теперь этот плащ спасал его, Рочера, и Ти от холода. Сколько они продержатся накануне зимы на этом каменистом островке - одному Великому Духу известно. Хорошо ещё, что зимы в Фентрии, хоть и стылые, но не морозные, и, говорят, некоторые, особо стойкие, и по пять лет в резервации выдерживали. Только много ли они от этого выигрывали - всё равно умирали здесь, в этой хибаре, и их такие же товарищи по несчастью без сожаления сбрасывали в пропасть. Бывало, что умирал последний обитатель резервации, а новый узник появлялся через месяц-два. Так и валялся труп в хибаре, распространяя вонь на всю округу. Но охранники резервации, зажимая от трупной вони носы, всё равно перебираться через пропасть на плато не рисковали - дурная примета.
   Главный Советник рискнул несколько дней назад и сам сюда загремел. Молодой, не знал дурной приметы и ни у кого не спросил.
   Через посвист ветра едва расслышал Рочер удары колотушки по медному тазу. Это означало, что охранники будут по тросу спускать в резервацию баланду, которую и бездомные псы побрезговали бы хлебать, а вместе с баландой и воняющую болотом воду спустят.
   Рочер снял плащ, укутал им Ти, а сам вышел из хибары в одном свитере, обняв руками свои плечи.
   - Господин Главный Советник! - Сложив ладони рупором, с насмешкой прокричал упитанный капрал. - Ужин подан, извольте откушать! Вам баланду с кидийским вином или фатийским?
   - Шёл бы ты к Чёрному Духу, боров! - выругался Рочер, принимая бадью, которую охранник спустил по тросу. Понюхав варево, Рочер передёрнулся всем телом - никак эти сволочи, охранники, помочились в бадью. Теперь будут мстить Рочеру за недавние унижения. А это значит, что долго он в резервации не протянет. Ну нет, бросаться в пропасть вниз головой он не собирается - будет терпеть. Пока человек жив, у него всегда остаётся надежда.
   - Ладно, не нюхай! Можешь вылить это варево в пропасть! - Капрал беспричинно был весел. Наверное, хорошо приложился к графину с вином. - Чёрный Зуа из жалости к тебе подарок прислал! Вино, хлеб, мясо.
   Рочер увидел, что по тросу к нему ползёт узелок, из которого торчало горлышко графина.
   "Чёрный Зуа? - с удивлением подумал он. - А почему бы и нет? Чёрный Хэм уже давно в гостях у Чёрного Духа. Не может Хэма Великий Дух принять, хоть и в страдальцах бывший Чёрный. Потому не может, что был злой, как цепной пёс, и, как цепной пёс, служил человеку, заключившему сделку с Чёрным Духом".
   Рочер жадно схватил узелок. Не мешало бы основательно перекусить, потому что он не ел с самого утра, да и холод сытого боится больше, чем голодного. К тому же, не будет новый Чёрный каждый день передавать ему узелок с вином и мясом. В чём, в чём, а в добросердечности полковник Зуа ранее не уличался. Но почему Чёрный, а не сразу Главный Советник? Или вместе с Рочером Фентрикюш упразднил и его должность?
   Согретый тяжестью узелка, Рочер решительно нырнул в сумрак хибарки.
   - Сегодня будем живы и сыты, Ти! У нас есть вино, хлеб и мясо! - ликующе сказал он.
   - Откуда? - с трудом разжала посиневшие губы бывшая наложница кюша и посмотрела на узелок в руках Рочера изумлёнными глазами.
   - Новый Чёрный Зуа прислал из жалости к бывшему своему начальнику. А может, я думал о нём хуже, нежели он есть на самом деле, а, Ти?
   Такое случается, но редко, - слабым голосом, как бы нехотя ответила Ти. - Чаще бывает наоборот: думаешь о человеке хорошо, а он оказывается скотиной.
   - Ты в резервации философом заделалась, Ти! - весело сказал Рочер, развязывая узелок.
   - Резервация немногим хуже гарема. И тут, и там - тоска. В гареме от безделья и размышляешь о жизни - больше заняться нечем.
   - А лесбиянство - разве не занятие? - не удержался, некстати пошутил Рочер.
   - И это тоже от скуки, - не обидевшись, спокойно ответила бывшая наложница из гарема Фентрикюша. - Когда твой дядюшка ночью был под боком, я о лесбиянстве не думала. Хоть и в годах, а всё-таки мужчина в полном боевом снаряжении.
   - Смотри-ка, Ти! Зуа вместе с едой положил нож и спички! - воскликнул Рочер. - Нож - ладно. Пригодится хотя бы мясо резать. А вот спички... Не подумал полковник, что из камней костра не разведёшь!
   - Пригодятся и спички, - рассудительно сказала Ти. Когда сильно замёрзнем, можно хоть немного согреть руки. Я не могу пить прямо из графина - ни вина, ни воды. Погоди, где-то там, в углу, Юкю спрятал кружку.
   - А где он сам?
   - Не знаю. Когда ты меня забрал, он оставался с больным стариком-дворником. Старика я нашла мёртвым и сбросила труп в пропасть. А вот куда подевался Юкю - одному Великому Духу и ведомо. Может, в пропасть бросился с тоски?
   - О Юкю скорее известно Чёрному Духу. Такие, как он, по своей воле из жизни не уходят. Два зуба останется, он будет ими цепляться за жизнь. Тут произошло нечто странное, но нам с тобой этого уже не узнать.
   - Жёсткое мясо! Старая говядина, наверное, - сказала Ти, с трудом разжевав небольшой кусок.
   - Привередничаешь! - Рочер усмехнулся. - Через два дня этот кусок покажется тебе деликатесом.
   - А нам не мешало бы растянуть подарок Зуа на несколько дней! - предложила Ти, заметив, что Рочер щедро отрезает второй кусок мяса.
   - Ты права, Ти! Я поступаю, как неразумный мальчишка, - опомнился Рочер и вернул еду обратно в узелок. - Будем понемногу худеть.
   - И ты, я вижу, не сильно унываешь. Не понимаешь, что мы обречены на долгую и мучительную смерть? - с иронией спросила бывшая наложница.
   - Унывать я буду, когда она, смерть, заявится ко мне и скажет: "Собирайся, Рочер, я за тобой"! Пока мы живы, всегда есть надежда на лучшее! - Рочер, укладывая еду, нащупал ещё что-то в узелке. - Постой, постой! Я не всё вытащил. Так вот для чего Зуа спички передал! Тут в мешочке табак! Благо, что курительная трубка при мне, Фруг её не заметил!
   - Благодаря полковнику, Ты, Рочер, устроился в резервации, почти как в висбурской гостинице.
   - Сам не ожидал такого от Зуа. При его-то раболепии не испугаться гнева Фентрикюша...
   - Ты же сам говорил, что не всегда люди оказывается теми, за кого мы их принимаем.
   - А я какое впечатление на тебя произвёл, когда ты впервые меня увидела?
   - Впечатление легкомысленного и суетливого мальчика. - Ти зябко передёрнула плечами. - Рочер, можно я к тебе прижмусь? Замёрзла, хоть и в козьем свитере.
   - Конечно, конечно! - Рочер привлёк её к себе и прикурил трубку.
   Ти прижалась к нему так плотно, что он почувствовал тепло её упругих грудей. Но это нисколько не взволновало его. Если бы так плотно прижалась к нему Изна, у него перехватило бы дыхание.
   - Впрочем, ты таким же легкомысленным мальчиком и остался. Разве можно было так открыто, на глазах капрала умыкать пленницу резервации?!
   - Но капрал же заверил меня: он ничего не видел!
   - Это он сгоряча заверил. А когда подумал, чем это грозит ему, доложил Фентрикюшу. Вот о нём ты подумал лучше, чем надо было! - Мягкие губы Ти касались шеи Рочера, но ему было просто щекотно. Такое впечатление, что Ти была одного пола с ним.
   - Высокопочтенный Главный Советник! - услышали они громкий голос капрала.
   - Издевается сволочь! - с неприязнью сказал Рочер. - Я же ещё не мёртв, и по-всякому может повернуться дело!
   - Ты, наивный мальчишка, ещё на что-то надеешься? - с иронией спросила Ти.
   Рочер ничего не ответил ей и вышел из хибары на воздух. Почти совсем стемнело, и он с трудом различал капрала по ту сторону пропасти.
   - Чего надо, капрал? Ты хочешь разделить со мной трапезу? В таком случае, перебирайся к нам!
   - Нет уж, покорнейше благодарю! Мы уж лучше скромненько, но на свободе!
   - Какая может быть свобода у сторожевого пса?! - Рочер неожиданно для самого себя расхохотался.
   - На месте Фентрикюша я тебя давно повесил бы! Но не в моей это воле, к сожалению... - Рочер слышал, как капрал громко и бесцеремонно высморкался.
   - Не сомневаюсь в твоей доброте ко мне! Так зачем ты звал меня? Поболтать?
   - Не было нужды! Я лучше со своей овчаркой поболтаю - приятнее для души. Не знаю, чем ты угодил Чёрному Зуа, но он передал тебе ещё и одеяло. Он мой начальник - отказать не мог.
   - Жаль бедного Зуа! Завтра, благодаря тебе, об этом будет знать Фентрикюш!
   - Тебя это уже не должно волновать. Тебе надо готовиться к встрече с Великим Духом! Или с Чёрным! Жаль, что Чёрный Зуа своими поблажками отдаляет эту встречу. - Капрал ещё раз смачно высморкался - простыл, наверное. - Так ты, господин Главный Советник, берёшь одеяло или мне подаришь?
   - Спускай! А не то тебя Чёрный Зуа в пропасть спустит!
   Как только одеяло оказалось в руках Рочера, на душе его сделалось теплее. С одеялом они с Ти, пожалуй, перезимуют!
   - Живём, Ти! Ко всему прочему, Зуа нам ещё и тёплое одеяло передал! - И он накинул на плечи бывшей наложницы шерстяное одеяло, как манто королевы.
   Ти готовила постель, аккуратно укладывая в углу какие-то ветхие тряпицы - то, что оставалось, наверное, от умерших узников.
   - Ложись, везунчик! С такими щедротами Чёрного Зуа мы эту зиму протянем! - Она опять тесно прижалась к Рочеру, запахивая одеяло за своей спиной. - Прости меня, Рочер! Ты попал в резервацию из-за того, что пожалел меня?
   - Если бы всё было так просто, Ти... Не из-за тебя я попал в это проклятое место.
   - А из-за чего же тогда? Из-за Би? Ты один из немногих фентрийских мужчин, которые жалеют женщин.
   - И не из-за Би. Из-за того, что Фентрикюш приказал повесить Чёрного Хэма.
   Ти в изумлении отпрянула от него.
   - Ты защищал этого негодяя?! Ты знаешь, сколько живых душ загубил Чёрный Хэм?! Его мало было живьём сжечь в крематории, а не повесить! Как ты мог?
   - Я не меньше твоего сведущ о жестокости Чёрного Хэма. Но не в этом дело. Фентрикюш подарил ему надежду, пообещав жизнь, а потом коварно отобрал её.
   - Из-за надежды, отнятой у негодяя, ты погубил свою молодую жизнь?! - Бывшая наложница была вне себя от негодования. - Это каким... надо быть?!
   - Ты вежливо опустила слово идиот?
   Ти промолчала. Обняв Рочера, она перебирала по его спине лёгкими пальцами.
   - Всё-таки Фентрикюш - изверг из извергов! Ты, я слышала, его сын от какой-то наложницы Ии? И он не пожалел родного сына?!
   - Если бы я на самом деле был его сыном, не находился бы в резервации вместе с тобой. Это всё безосновательные фантазии людей, которые этим пытались объяснить мою быструю карьеру. Если бы они знали, как я, Главный Советник Фентрии, завидовал последнему булочнику!
   - И я думаю, что ты не сын Фентрикюша. Не может быть такого славного и доброго сына у изверга рода человеческого! - Бывшая наложница кюша поцеловала Рочера за ухом. - А почему ты завидовал последнему булочнику, ведь Главный Советник после Великого кюша самый главный в Фентрии?
   - Ошибаются те, которые думают, что власть - это счастье. Думаешь, Фентрикюш счастлив? Он даже не знает, что это такое!
   - А ты знаешь, что такое счастье?
   - Может быть, и знаю. Мне кажется, что счастье - это когда ты любишь и тебя любят, когда есть сой уютный кров над головой и когда у тебя есть сын.
   - Какой ты умный, Рочер, хоть и молодой! - Рочер почувствовал, как рука Ти осторожно, но уверенно заползла тёплым ужом под его свитер и начала пробираться под брюки.
   - Что ты делаешь, Ти?
   - Как, что? - прямо ему в ухо горячо прошептала Ти. - То, что обычно делает молодая женщина, когда ночью находится в одной постели с молодым мужчиной. Разве не делала этого твоя Изна?
   - Изна - другое дело! Изна - молодая женщина, которую я люблю, и которая любит меня. А мы с тобой разве любим друг друга? - Рочер осторожно поднял руку бывшей наложницы кюша и положил её себя на живот.
   - Я не понимаю: о какой любви ты говоришь?! Мужчина делает приятное женщине, а она в ответ - ему. Это и есть любовь!
   - Ты так упрощённо и примитивно судишь об этом потому, что ещё не знала настоящей любви. Оставь свои глупости, Ти, и давай спать!
   - Глупости? Спать? - бывшая наложница обиженно засопела. - Как я могу уснуть, лёжа рядом с молодым и красивым мужчиной, который находится в полном боевом снаряжении?! Я противна тебе? Я - уродина?
   - Ты очень красивая и привлекательная женщина. Если бы я не любил Изну, с радостью занялся бы любовью с тобой. Пойми меня правильно! Я люблю другую женщину и поэтому спокойно усну рядом с тобой.
   - Но ведь Изна - уже прошлое. Вы больше никогда не встретитесь. Ты умрёшь в моих объятиях, если я переживу тебя, а Изну уже завтра Фентрикюш отдаст на потеху гвардейцам!
   - Пусть даже и случится всё так, как ты говоришь. Но пока я люблю Изну, не смогу любить тебя.
   - Ты не люби меня, люби свою Изну! - Рука Ти вновь заползла ниже живота Рочера. - А я буду любить тебя!
   - Перестань, Ти! - Рочер уже с раздражением, резко отбросил руку бывшей наложницы властителя Фентрии и повернулся к ней спиной. - Должно же у тебя быть хоть какое-то достоинство!
   - Достоинство у тебя. а не у меня! - Ти обиженно всхлипнула и успокоилась.
  
   52.
  
   "Если который потомок Эви Третьего, унаследовавший королевский трон Фентрии доживёт до тысячи лет, в этот день сделка между Чёрным Духом и Эви Третьим утрачивает свою силу в пункте, касающемся потомков вышеуказанного короля, наследующих трон. Это означает, что бессмертие королей Фентрии имеет место до достижения одного из них тысячелетнего рубежа".
   Фентрикюш несколько раз медленно и внимательно прочитал последний абзац из фолианта своего деда и всё равно не понял до конца его смысла. Или Эви Третий из-за старческого маразма что-то упустил, или... Ясно, что если кюш не доживёт до тысячи лет, то на его сына-наследника распространится договор деда с Чёрным Духом. А если властитель Фентрии умрёт хотя бы днём раньше? Но убить-то его согласно сделке может только наследник. Опять же это означает только одно: чтобы обеспечить себе бессмертие, его сын должен убить отца хотя бы за день до того, как родителю исполнится тысячу лет. Какой ужасный цинизм! А убивать своих детей, чтобы обеспечить себе бессмертие - это что?
   И бессмертие ли вообще? В фолианте ничего не сказано об этом. Будет ли жить король Фентрии после того, как достигнет своего тысячелетия? Скорее всего - нет. Ведь в договоре ясно сказано: "...бессмертие королей имеет место до достижения одного из них тысячелетнего рубежа".
   Это что же получается? Фентрикюш так или иначе прожил бы ровно тысячу лет? Значит... Значит, самую возлюбленную свою женщину он казнил напрасно? И не вкусил сполна её любви, не порадовался семейному счастью, тому, как растёт его сын? Идиот! Почему он ранее не обратил пристального внимания на последний абзац в фолианте?!
   Почему не обратил?! Он и ранее пытался разобраться в нём. Но в фолианте о договоре Эви Третьего и Чёрного Духа нигде не сказано, что жизнь потомков Эви Третьего даже при соблюдении всех условий сделки ограничивается тысячью годами. Там везде говорится о бессмертии. Не может быть иного толкования этого слова, а значит, и ограничения его во времени. Именно эта мысль всегда успокаивала его.
   Но, может быть, для его деда Эви Третьего тысяча лет и воспринималась, как бессмертие? Можно такое допустить? К тому же, из деда, судя по слогу и знанию грамматики, был никудышный писатель даже для эпистолярного и мемуарного жанров. Он явно что-то напутал, явно неточно записал условия сделки.
   А чего он, Фентрикюш, так разволновался? Разве ему не всё равно теперь, разве, имея двадцатилетнего сына, он может прожить более тысячи лет? Так или иначе он не проживёт и одного дня после того, как Рочеру исполнится двадцать пять лет!
   Всё так. Всё так - ему без разницы. Но как же обидно, если так называемое бессмертие потомков Эви Третьего ограничивается тысячью годами жизни! В этом случае Фентрикюш выглядит полным идиотом.
   - Одно из двух: или я полный придурок, или мой дед Эви Третий - полоумный! - выругался властитель Фентрии и в сердцах зашвырнул фолиант в угол.
   Книга летела, как большая неуклюжая птица, панически взмахивая страницами-крыльями. Фолиант ударился о каменную стену так, что треснул переплёт, и несколько страниц разлетелось по гостиной, словно белые перья, потерянные большой неуклюжей птицей.
   Фентрикюш тяжело поднялся с кресла и направился к книге. Будто ватными сделались его ноги, он почти совсем не ощущал их. Он испугался и ущипнул себя за бедро. Одновременно почувствовал боль и многочисленные иголочки, побежавшие к ступням от приливавшей крови. Такого не бывало, чтобы немели и становились непослушными члены его тела. Только ли они бросают вызов абсолютной власти Великого кюша? А Рочер?! И даже Хэм внутренне взбунтовался и с удовольствием всадил бы шпагу в сердце кюша, если бы это дало эффект! А почему не дало бы? Разве Фентрикюш не обычный смертный?
   Почувствовав свои ноги, властитель ускорил шаг и схватил книгу, стал суетливо собирать разлетевшиеся страницы, складывать их в фолиант, согласно нумерации. Что об этом сказано в записях Эви Третьего? Это важно. Это очень важно для Фентрикюша! Должен ли он, кроме Рочера, бояться ещё кого-нибудь? Или всех? Каждого, любого фентрийца. Каждый, любой смертный, который трепетал от одного упоминания имени Великого кюша, теперь в любую секунду может убить его?
   Нет, нет, Великий кюш не может жить так дальше - дрожать от страха ежесекундно, прятаться от людей, потенциальных его убийц, как трусливый заяц под кустом! Разве бывший и будущий король Фентрии Эви Четвёртый имеет право влачить такое жалкое существование? Он прожил более чем достаточно - девятьсот девяносто пять лет - и боится смерти? А как же какая-нибудь восьмидесятилетняя старушка, вымаливающая этой самой смерти у Великого Духа?
   Может быть, и он через пять лет, больной и немощный, будет просить Всевышнего об этом же. Стоит ли бояться того, что неминуемо и неотвратимо? Смерть совсем не похожа на жизнь. Жизнь случайна, а смерть неизбежна.
   Но ему необходимо, ему важно прожить эти пять лет. Он не хочет прозябать и страдать целую вечность в угрюмом Царствии Чёрного Духа. Потому что вечность - это жутко страшно. Это пострашнее бессмертия, ведь своего бессмертия он не боялся, он, наоборот, желал его, как аппетитную любовницу. На самом деле его бессмертие, как и любое, - блеф. Фентрикюш почти тысячу лет думал, что он счастливчик, везунчик, а на деле давно проиграл свою партию - свою жизнь. Ещё тогда, когда не позволил родиться своему первому зачатому ребёнку.
   Вот почему он боится. И не смерти, а вечности. У него нет оснований не доверять Ие, у него нет больше оснований не верить в существование Великого Духа. Ия утверждала, что у него есть шанс попасть в Царствие его. Это говорила Ия из вечности. А что сказала Ия-старуха? Ия из другой жизни? Она сказала, что Фентрикюш отдал душу Великому Духу. Великому, а не Чёрному! Но старуха с молодыми зелёными глазами имела в виду Фентрикюша из другой, её жизни.
   Великий Дух! Властитель Фентрии схватился за голову. Ото лба к затылку начала толкаться тупая, не острая боль, будто эмбрион в чреве матери. Пока боль вела себя мирно и шаловливо. Но Фентрикюш чувствовал угрозу её разрастания и обострения. Между лбом и затылком Великого кюша не только обживалась и вырастала боль, там ещё метался страх - пока ещё неясный, беспричинный, но он уже беспокоил Фентрикюша, грозясь затянуть его к себе, овладеть им, как овладевает безумный насильник девственницей. И они - страх и кюш - будут в панике метаться по этому мирозданию, пока властитель Фентрии окончательно не тронется умом.
   Ему обязательно надо отыскать место в фолианте, где говорится о его неуязвимости в последние пять лет жизни, и тогда он успокоится, потому что надо будет бояться только одного человека - своего сына, а не предполагать миллион потенциальных убийц. А когда Фентрикюш успокоится, от него отвяжется мерзкий страх, мечущийся между лбом и затылком.
   Нет, ему не надо искать это место в фолианте, потому что он знает, эту книгу он перечитывал не менее сотни раз, ему вообще не стоит больше прикасаться к фолианту деда, чтобы не тронуться умом.
   И вдруг Фентрикюш двумя длинными прыжками, будто перепрыгивал через какие-то невидимые препятствия, подскочил к камину и бросил в его огнедышащее зево мемуары Эви Третьего. Проклятый дед! Тебе понадобилось бессмертие, и ты втянул в эту жуткую игру сына и внука!
   Но сын, Лилин Двенадцатый с честью вышел из неё. Он там, у Великого Духа. По крайней мере, так утверждала Ия. У отца тоже было немало ужасных грехов, но он каким-то образом, наверное, праведной жизнью в последние двадцать пять лет смог искупить их. Значит, и у него, Фентрикюша, есть шанс. Но об этом потом. Через три дня он снова станет Эви Четвёртым и с того дня постарается быть самым добрым и справедливым королём за всю историю Фентрии. Но как научиться тому, чего он не мог делать девятьсот девяносто пять лет?
   Пламя жадно пожирало фолиант, которому почти полторы тысячи лет. И вдруг из огня проступило седобородое лицо с укоризненными чёрными глазами. Оно было знакомо Великому кюшу. Это лицо похоже на то, что было изображено на портрете Эви Третьего. Портрет из-за времени не сохранился, истлел, но кюш помнил его.
   "Книга не виновата в том, что ты оказался дураком!" - это, наверное, хотели сказать укоризненные глаза предка Фентрикюша, проявившиеся в пламени камина.
   А может, дед хотел о чём-то предупредить его? О чём? Властителю Фентрии мало было призраков в последние дни, не хватало ещё одного. Он решительно отвернулся от камина и скорым шагом вышел из гостиной.
   Нам кухне Фентрикюш подошёл к колдовавшей к колдовавшей над кастрюлями Маге и на глазах поворят обнял её за талию. И ещё к своему ужасу - поцеловал её за ушком. Таких вольных нежностей на людях он не позволял себе даже с Ией.
   - Великий кюш! - Кухарка обмерла от неожиданности и едва не потеряла сознание. Удержалась на ногах только потому, что обняла кюша, в истоме положив голову на его могучую грудь.
   - Ну, это лишнее, Мага! - смутился Фентрикюш, отстраняясь от неё. - Лучше положи в корзины лучших закусок и лучшего вина на двоих. Я сам заберу ужин!
   - Великий кюш будет ужинать с кем-то в интимной обстановке? - дрогнувшим голосом, но всё же с ехидством спросила Мага.
   - Не твоего ума дело! - резко оборвал её кюш. И вдруг опять смутился, чуть не покраснел. Что случилось с жестоким властителем Фентрии? - Извини, мага! Кому я нужен?! Никто, кроме тебя, на этом свете не любит меня!
   Это уж вообще непозволительная слабость! Изображать из себя несчастного - это что-то новенькое в его репертуаре!
   И Фентрикюш от греха подальше решил покинуть кухню.
   Голодные волки просто бесновались. Казалось, зайди к ним в клетку властитель, и они разорвали бы его на части. В сумеречном подземелье зловеще горели их жёлто-зелёные глаза. Кюш просунул через металлические прутья небольшие телячьи окорока, и волки вырвали их чуть ли не с руками Фентрикюша.
   Вроде бы и неразумные, примитивные твари, а тоже имеют какой-то смысл жизни. Только, наверное, не в подземелье сидеть, а рыскать по лесам и долам, выискивая слабых и не фартовых, плодясь, как и полагается им на воле. Каждой живой твари под этим солнцем своё, и тот, кто отбирает право жить по-своему, нарушает законы природы, бросает вызов Великому Духу. И кюш больше не желает соперничать с небожителем, потому что, в конце концов, уже проиграл ему.
   - Завтра прикажу Зуа отвезти вас в Тадийские горы, в леса, в которых он и выловил вас! - вслух сказал властитель Фентрии, и волки будто бы поняли его - порыкивали мирно, разгрызая окорока.
   Выпустить волков на волю - это будет первое добро на его новом пути, на который он задумал ступить после коронации. Ошибаешься, Ия! Фентрикюш сделает всё, чтобы в вечности предаваться воспоминаниям вместе с тобой!
   Подумав так, кюш почувствовал, что на его душе сделалось легче, будто скатился с неё, давивший тысячелетия камень.
   Фентрикюш удивился темноте, которая встретила его, когда он вошёл в подземную каморку Иле. Не была зажжена ни одна свеча, не был растоплен камин. От дурного предчувствия зашлось сердце властителя. Неужели с Иле случилось непоправимое?! Это несправедливо, это неправильно, потому что кюш не успел сделать мужественному, гениальному узнику последнее добро.
   Великому кюшу пришлось зажигать свои свечи на канделябре, которые он загасил после того, как открыл замки. Бледный, как сама смерть, старик сидел перед потухшим камином, закутавшись в одеяло. Похоже узник подземелья не дышал.
   - Иле! Что с тобой? - Бросился к старику Фентрикюш.
   Рука властителя коснулась руки старика, лежащей на подлокотнике кресла. Она была холодной, но не такой, какая бывает у мёртвых. К тому же, Иле от его испуганного крика вздрогнул и открыл выцветшие, подслеповатые, но умные глаза.
   - Ты жив, Иле! - Кюш был искренне рад этому. - А почему сидишь в темноте? Почему не разжёг камин?
   Старик был удивлён таким неподдельным участием властителя Фентрии.
   - Писал образ Великого Духа и вдруг почувствовал себя плохо. Сел у камина, чтобы согреться да и уснул незаметно для себя. Дров у меня оставалось два полена - быстро сгорели! - каким-то уставшим, слабым голосом сказал старик.
   - Ты заболел, что ли? - забеспокоился Фентрикюш. - За тридцать лет ты болел всего один раз, когда перекупался в холодном бассейне. Уж не лазил ли ты в воду опять?
   - Да не заболел я, Великий кюш! Это старость... - Старик поплотнее укутался в одеяло. - Холодно. Вот от этого заболеть можно.
   Властитель Фентрии опустил корзину на пол, едва не придавив ею крутившегося у кресла старика мышонка Кеша. Но только кюш отвернулся, как Кеш по прутьям ловко взобрался в корзину и облюбовал себе кусок изумительного козьего сыра.
   - Сейчас я принесу дров! Это не проблема!
   Фентрикюш засуетился, на несколько минут исчез, потом появился с большой охапкой дров. Став на колени перед камином, начал укладывать в него поленья.
   - Что ты, Великий кюш?1 Я сам разожгу! - Иле сделал попытку подняться с кресла.
   - Сиди уж, жди тепла. Мне не трудно разжечь камин - выгулялся за тысячу лет! Сейчас камин разгорится, мы с тобой отужинаем. Сегодня ужин у нас с тобой будет королевским.
   Старик не узнавал Фентрикюша - намного мягче обычного был голос властителя. В голосе кюша даже теплота чувствовалась. Будто и не властитель Фентрии стоял на коленях у камина, раздувая огонь, а его двойник, который не был заражён бациллами неограниченной власти.
   - Мне бы впрок дров, Великий кюш! Старые кости боятся холода.
   - Охапки три принесу - тебе больше и не понадобится!
   - Верно говоришь. Умру я скоро. Сон провидческий видел. Надо на свидание с Великим Духом готовиться! - Старик без сожаления вздохнул.
   - Ты выбрось это из головы, нам с тобой ещё пожить надо! Хотя бы лет пять.
   - Тебе-то что жаловаться? Ещё тысяча лет пройдёт, пока состаришься! - Иле усмехнулся.
   - Не скажи, Иле! Все мы под Великим Духом ходим! - Фентрикюш подошёл к креслу. - Давай-ка, я тебя ближе к огню придвину - быстрее согреешься!
   - Никак Великий кюш рушил к старику-отшельнику в сиделки наняться! Однако спасибо! - Старик удивлённо крутанул седой головой.
   - Что, не ожидал? Думал, что у Фентрикюша вместо сердца в груди гранитный валун? - Кюш принёс от стола стул. Прежде, чем сесть на него, внимательно посмотрел на огромный холст за спиной Иле. Глаза Великого Духа выписаны углём до мельчайших подробностей, нор были какими-то строгими и холодными. Но кюш понимал: когда старик сделает образ красками, он заиграет по-другому, он будет не хуже того, спрятавшегося на время за холстом. - Где твоя трубка? Давай, набью её!
   - Это уже чересчур! Великий кюш будет набивать трубку узнику подземелья! - Старик вытащил из кармана брюк старенькую курительную трубку. - Сам набью - на это ещё сил хватит. А вот от табачка твоего не откажусь.
   Фентрикюш тоже закурил, чем вызвал ироническую усмешку у Иле.
   - Что-то у тебя всё же произошло, раз заделался страстным курильщиком!
   - Много чего произошло, Иле. Но об этом у нас ещё будет время поговорить. - Кюш доброжелательными глазами смотрел на пламя камина. Старик никогда не видел его таким задумчивым, ушедшим глубоко в себя. - Ты лучше расскажи свой сон.
   - Чего не рассказать? Сон-то короткий. Будто иду я со своей женой-покойницей по бескрайнему, залитому солнечным светом пространству. И так легко на сердце, и необъяснимое счастье наполняет всё моё существо. А жена и говорит:
   "Ну вот, наконец, я дождалась тебя. Через три дня и тебя примет эта счастливая вечность"!
   Старик правдиво пересказал сон Фентрикюшу. Только не с женой он шёл залитым солнцем пространством, а с Ией. Но он не мог видеть Ию при жизни, поэтому и приврал слегка.
   - Сон - он и есть сон. Это ровно ничего не значит. Скоро всё изменится, и ты не захочешь умирать, - с загадочной улыбкой сказал властитель Фентрии.
   - Что может измениться в этом стареющем вместе со мной мироздании? - пожав плечами, спросил старик. -
   Наверно, так устроен этот свет:
   Коль нет меня, то мирозданья нет!
   - Послезавтра, Иле, я возвращаюсь на королевский трон. Не будет больше Фентрикюша. Будет снова Эви Четвёртый. Что ты думаешь об этом?
   - А мне-то что думать? Я в этом мире уже ничего не решаю. Но как сказал древний поэт:
   Опару таская с места на место,
   Не вымесишь лучше прокисшего теста!
   - Жестоко! - Без злости усмехнулся кюш. - Но справедливо. Значит, ты не одобряешь моей затеи?
   - А зачем тебе это? Разве от этого у тебя прибавится или убавится власти?
   - Зачем? Изменив имя, я хочу измениться и сам. Я хочу стать добрым и справедливым королём, чтобы заслужить прощение Великого Духа.
   - Да ты и на самом деле стал думать о смерти! - Старик изумлённо посмотрел на властителя, будто сделал открытие. - Но если хочешь знать моё мнение...
   - Хочу. И не бойся высказать самое нелицеприятное.
   - Я уже ничего не боюсь. Ты никогда не заслужишь прощение у Великого Духа, если останешься Великим кюшем или станешь королём Эви Четвёртым. Власть подразумевает жестокость, и от этого никуда не денешься. В ином случае ты потеряешь власть. Добрый король - это утопия.
   - И всё же я попробую. Ты мудрец, Иле, но это не означает, что ты всегда прав.
   - Что ж, твоя воля. Только не советую тебе короноваться послезавтра.
   - Почему?
   - После завтра - день рождения Чёрного Духа.
   - Ужас! - Фентрикюш испугался и побледнел. - Спасибо, что предупредил меня. А я запамятовал эту дату и чуть не накликал на себя беду! Перенесу коронацию на день позже. И хочу сообщить приятную для тебя новость.
   - Разве могут быть приятные вести для вечного узника подземелья? - Старик равнодушно пыхнул трубкой.
   - Могут. На эту коронацию почётным гостем приглашён мудрейший человек Фентрии Иле!
   Старик вздрогнул, изменился в лице, с недоверием посмотрел на Фентрикюша.
   - Это не шутка? Ты выпустишь меня из подземелья?
   - Да, Иле! - торжественно сказал кюш. - Я сделал бы это прямо сейчас, но тебе надо закончить образ Великого Духа. Потерпи два дня!
   - Я терпел тридцать лет, а два дня - это ерунда! - воскликнул старик. Он не верил своему счастью.
   - Только у меня одно условие. Ты поселишься в замке в одной из лучших комнат и ни в чём не будешь знать недостатка. А в остальном твоя свобода не будет ограничена.
   - Я не верю своим ушам! - Вдруг всхлипнул и заплакал узник подземелья - не стесняясь, размазывая слёзы по морщинистым щекам.
  
   53.
  
   Уил целый день топил камин, и всё равно Изне было холодно. Она надела тёплый свитер, связанный из овечьей пряжи, набросила на плечи плед и подошла к окну. За ним было темно, хоть глаз выколи, но она устремила в него взгляд, полный печали и надежды, будто могла в чёрном, почти непроницаемом квадрате высмотреть эту самую надежду.
   А за окном - ни огонька, ни звука, лишь зябко и неуверенно стучался в стекло дождик, начавшийся к вечеру. Дождик был осенний, ему было неуютно и холодно идти одиноким в ночи, и он стучался в окно, будто умолял пустить его в тепло, погреться у камина.
   Изна провела пальцем по стеклу, будто хотела прикоснуться к струйке - тонкой и извилистой - с обратной стороны, но ощутила лишь мертвенно-холодную гладь стекла. Великий Дух! Как же, наверное, промозгло-сыро сейчас на улице, в такую погоду сердобольный хозяин не выгонит из дому пса. А Фентрикюш выгнал её любимого, её замечательного рыжего Рочера.
   От тоски защемило сердце Изны и взбрыкнуло недовольно, будто и оно надумало покинуть её, выскочить из груди. Как должно быть холодно, как должно быть неуютно сейчас Рочеру в не отапливаемом каменном бараке с худой, протекающей крышей! И от этого, и от того, что нет рядом с ним любимой, которая могла бы согреть его, Рочеру в эту минуту, верно, совсем не хочет жить, и он, лишившись даже маленькой надежды, ни о чём, кроме смерти, не думает. Как это жутко: каждую минуту, каждую секунду думать о смерти!
   А может быть, он среди отчаяния и безнадёжности, зажавших его плотным кольцом, окруживших непроглядной мглой, как эта ночь землю, всё-таки время от времени вспоминает об Изне, о её жадных и страстных губах, о руках, ласкающих его, о белых грудях, которые он так любил целовать в моменты высшего взлёта любви.
   Изна просунула руку под плед и погладила через свитер свою грудь, будто - представила - это был Рочер, но, к сожалению, это было совсем не то, это было совсем другое, потому что не отозвалась этой наивной ласке ни одна клеточка тела.
   Эх, Рочер, Рочер! Рыжая забубенная головушка! Ты из-за своего несносного характера жалеть всех подряд, везде, даже там, где это невозможно, искать справедливость, постоянно ходил по лезвию ножа. А это очень неустойчивый, очень опасный путь через пропасть жизни. Рано или поздно ты должен был свалиться в неё.
   Рыжий, как солнышко на рассвете, наивный, как малое дитя, романтик! Ты хотел верить любому, каждому человеку. И верил. Даже Фентрикюшу, которому трудно, невозможно даже назвать человеком, потому что у него чёрная-пречёрная душа, и совсем нет сердца. Если бы у властителя было сердце, он, наверное, не жил бы так долго на белом свете.
   Как же Изна ненавидит этого страшного, как сам Чёрный Дух, этого холодно-непроницаемого, как скала зимой, властителя-чудовище! Почему не вздрагивает от ужаса Великий Дух, гладя на него?! Ведь это он, Великий Дух, а никто иной, породил Чудовище Фентрикюша!
   Нет, нет, прости Великий Дух! Ты не мог породить это чудовище, это дело рук твоего ужасного братца Духа Чёрного.
   Но почему же ты, мудрый и добрый Великий Дух, любящий каждого из нас, позволил издеваться, измываться над нами чудовищу? Чтобы проверить, испытать нас? Зачем тебе это? Ведь мы твои дети, плоть от плоти твои. И как надо не любить своих детей, чтобы испытать их муками адскими!
   Изна испугалась, потому что почувствовала: и Великого Духа она начинает ненавидеть, почти как Фентрикюша. А этого нельзя, ни в коем случае нельзя делать, потому что Высшее Божество может рассердиться и отнять у неё последнюю, призрачную надежду, что когда-нибудь, через день, неделю, месяц к её трепетной груди прикоснётся ласковая рука Рочера.
   Страшное место - резервация, сродни подземному Царствию Чёрного Духа, откуда никто не возвращается. Но она ещё не потеряла Рочера. Вернулся же из резервации У-У-У! Но найдётся ли в Фентрии ещё один рочер?
   Эх, Рочер, Рочер! Ну зачем ты защищал Чёрного Хэма, который по своей жестокости, бессердечности не лучше Фентрикюша. Паук сожрал паука, и тебе не надо было садиться за их кровавый пиршественный стол. Но ты болезненно нетерпим к несправедливости, даже когда эта несправедливость обрушивается на гнусного человека. Ты и Фентрикюша бросился бы защищать, если бы кто-то несправедливо обидел его. Безумец! Но и за это тебя любит Изна!
   Изна вздрогнула, спиной почувствовала, что в коридоре за дверью кто-то появился. Не кюш ли опять со своими претензиями на неё? На что надеется, подлец! Изна скорее наложит на себя руки, нежели отдастся этому чудовищу!
   Нет, это не Фентрикюш. У властителя шаги тяжёлее, у властителя шаги, как у коня-битюга, она услышала бы их задолго до того, как он подошёл бы к двери. Ведь ночь сегодня тихая и покорная, как люди, каковых любит кюш.
   Это не властитель Фентрии завозился ключом в замочной скважине - это её охранница Мага. Уж на кухарку Изне не стоит злиться, потому что та - такое же подневольное и бесправное существо, как и сама Изна. Маге никогда не стать королевой, хотя она и любит это чудовище Фентрикюша. И Изне никогда не стать, потому что она не любит, ненавидит это чудовище Фентрикюша. Изна на мгновение представила его огромные, красные, покрытые волосищами руки на своих обнажённых плечах и передёрнулась всем телом.
   Скрипнула дверь, но Изне было не интересно, как войдёт и зачем войдёт кухарка. На неё накатило такое равнодушие, что, казалось, случись сейчас в Фентрии страшное землетрясение, начни рушиться тяжёлый и мрачный, как его хозяин, замок Фентрикюша, она не сдвинется с места.
   И Изна не обернулась на вошедшую кухарку, а продолжала наблюдать, как стекали по стеклу извилистыми струйками капли дождя. Им-то зачем суетиться и куда бежать? Разве есть в этом какой-то смысл?
   - Извини, Изна! Задержалась я с ужином - заюшилась на кухне. Кюш приказал состряпать кушанья так, будто у него день рождения. Странным он в последнее время стал! - Изна спиной слышала, как Мага прошла к столу и поставила поднос. Зачем она принесла ужин, если Изна не сможет проглотить и крошки! Если чахнет от голода в резервации Рочер, то как ей кусок в глотку полезет?
   - Он не странный! Он - чудовище! - сказала Изна то ли кухарке, то ли чёрному окну, в которое продолжала смотреть неотрывно.
   Мага некоторое время молчала, тихонько посапывая.
   - Наверное, ты права! Фентрикюш - чудовище! Но я это чудовище люблю!
   Изну совсем не тронули эти слова кухарки. Она не удивилась и не разозлилась, она просто разжала губы, чтобы выпустить на волю слова, которые не хотелось из-за их незначительности держать в своей груди:
   - Любовь зла...
   Мага опять некоторое время молчала, потому что ей неловко было разговаривать со спиной, на которую был накинут клетчатый шерстяной плед. Но и уйти просто так, оставив эту страдающую девушку, которая любила своего Рочера не менее самоотверженно, чем она Фентрикюша, кухарка не могла. И её вдруг оставили напряжённость и неловкость, она преобразила свою нелепую, растерянную позу в воодушевлённую и сказала бодрым голосом:
   - А идёт этот козёл Фентрикюш к Чёрному Духу! Давай мы с тобой, Изна, поужинаем. Я такого замечательного вина принесла и всего такого вкусного!
   - Я не хочу есть! - Наконец-то, Изна обернулась к ней. - Неси всё обратно и поужинай с кем-нибудь из слуг!
   - Ну-у... Так нельзя, Изна! - Мага с теплотой во взгляде, как мать на любимую, но капризную дочь, посмотрела на неё. - Хотя бы винца выпей - полегчает.
   - Может быть, ты и права! - Изна полностью развернулась к ней. - Винца мне выпить не мешало бы! И много выпить! Может быть, хотя бы на время отключусь от этой жуткой жизни.
   - Вот и хорошо! - Мага засуетилась, выставляя на стол действительно соблазнительно аппетитные закуски и розовое вино в большом графине с кривым горлышком.
   - А если Фентрикюш заявится и застукает нас? - с долей ехидства спросила Изна.
   - Ну его к Чёрному Духу! Если каждый раз дрожать, как осиновый лист, перед ним, то и жить не надо! Старый развратник! - Кухарка злилась, и Изна поняла - почему. Мага ревновала властителя Фентрии к ней.
   - Успокойся, Мага! - Изна подошла к ней и успокаивающе погладила по плечу. - Ничего у него не выйдет! Я лучше в петлю полезу, чем отдамся ему!
   - Что, такой страшный? - Кухарка налила вина в два кубка и только после этого села на стул.
   - Причём здесь это?! Пусть он трижды раскрасавец, пусть увешает меня драгоценностями с головы до ног, я всё равно люблю Рочера и до смерти любить буду!
   - Счастливый этот непутёвый Рочер, что его такая женщина любит!
   - А почему непутёвый?
   - А то нет? Фентрикюш его повысил, дай Великий Дух каждому, наложница - красавица и умница, а он на рожон лезет. Слыханное ли дело, Великого кюша подлецом назвать!
   Изна поставила пустой кубок на стол, вдруг расплакалась, не вытирая обильно брызнувших слёз.
   - Сколько раз говорила ему: не лезь на саблю обнажённой грудью! Всё равно никого не защитишь, только себе хуже сделаешь! Только у него характер такой дурной. И вот погубил себя!
   Мага суетливо наполнила кубки по новой.
   - Лучше выпей ещё! И не хорони Рочера заранее. Фентрикюш его не повесил, не отправил в крематорий. А твой рыжий не тот человек, который будет дожидаться смерти, сложив руки. Он что-нибудь придумает!
   - Что в резервации можно придумать?! Разве что в пропасть броситься вниз головой!
   - Это для тех, кто думать не хочет. А твой Рочер умный. Во всяком случае, пока он жив, надо надеяться на лучшее. И не поддаваться этому насильнику Фентрикюшу! - У Маги, конечно, был свой интерес поддержать в Изне высокий дух для сопротивления властителю. - Он мягко стелет, да жёстко спать будет!
   - Сволочь он, твой Фентрикюш! Извини за прямоту.
   - Сволочь - не спорю. Кто же, как он, над своим родным сыном измываться будет?! - Мага, будто спешила куда-то, опять разлила вино по кубкам.
   - О каком сыне ты говоришь? - с удивлением спросила Изна, размазывая слёзы по щекам.
   - Здрасте - до свидания! Вся Фентрия об этом который день говорит, а она ничего не знает! Сын у него есть от рыжей наложницы Ии, которую кюш казнил двадцать лет назад. И сына этого Рочером зовут.
   Изна от изумления чуть не выронила из рук кубок с вином. Смотрела на Магу с таким подозрением, будто перед ней сидела сумасшедшая.
   - Рочер - сын Фентрикюша?! Этого не может быть!
   - Может, может. Сначала явилась ему, как во сне, эта покойница Ия. Он её даже в моей комнате искал. Она и сообщила ему об этом. А сегодня Зуа, который теперь Чёрный, древнюю старуху из Фатии привёз. Старуха вроде подтвердила властителю, что Рочер - его сын. Он за это старуху, как мать-королеву принял, в покои Чёрного Хэма поселил и велел кормить, как самую знатную госпожу. Сдаётся мне, что это есть мать кюша, только он прятал её много лет - поругались, верно. А тут Фентрикюш решил обратно королевство на голову надевать.
   Изна лихо осушила свой кубок, будто была отчаянным гвардейцем, хотя гвардейцы, правду говоря, пили вино отчаяннее, чем воевали.
   - Постой, постой, Мага! Что-то ты всё в одну кучу свалила! Я люблю Рочера и знаю, какой он. Мой Рочер не может быть сыном Фентрикюша. И старуха - не мать властителя. Ему ведь лет - трудно представить. А матери его, по-твоему, ещё больше?
   Уже опьяневшая Мага придвинулась к Изне и заговорила громким шёпотом:
   - А если старуха тоже Чёрному Духу служит? Недаром она колдовка! Может, она ещё много старше Фентрикюша! От их колдовского отродья всего можно ожидать. - Кухарка припала к самому уху Изны. - Одно скажу тебе: дыма без огня не бывает.
   - Чепуха это всё! Сплетни! - Отмахнулась от неё Изна.
   - А вдруг не сплетни? А вдруг не чепуха? Надеяться надо. Вдруг Рочер - всё-таки сын властителя? Не станет он губить своего наследника, пусть он даже и от уссулки. - Мага взглянула на часы и шустро соскочила со стула. - Так что надейся и, пока жив Рочер, не уступай старому развратнику! А я побегу. Не дай Великий Дух, он уже от волков своих вернулся и начал искать меня!
   Мага убежала, закрыв дверь на замок, оставив наложницу Рочера в полной растерянности. Надо быть сумасшедшей, чтобы поверить кухарке-сплетнице. И всё-таки той удалось заронить в душу Изны зерно надежды.
  
   - А ты что приползла в столь поздний час?! - Неприветливо встретил Магу Фентрикюш, в задумчивости перебиравший фолианты на столе.
   Кухарка будто бы и не обратила внимания на его недовольные слова, её глаза по-прежнему светились оптимизмом от выпитого вина. Возвращаясь от Изны, она заскочила на кухню и добавила ещё кубок вина, полагавшийся ей к ужину. Сделав решительный шаг вперёд, чем весьма удивила властителя, она бросила поволоченный взгляд на настенные часы. Было, действительно, поздно - минула полночь.
   - Я пришла к тебе спать, как делаю это уже несколько дней! - Пьяная кухарка сделала попытка двинуться к Фентрикюшу, чтобы, верно, обнять его, но её остановил строгий взлёт бровей-воронов кюша. - И ничего не поздно! Для влюблённых людей очень даже не поздно!
   - Ты с ума сошла?! - недоразумевал кюш. - Уж не решила ли ты, что являешься моей законной женой?
   - А почему бы и нет? Разве я плохо к тебе отношусь? Или уродина с лица? Разве я буду королевой хуже, чем гордячка Изна?
   Фентрикюш на минуту онемел от такой неслыханной наглости. Что происходит с его слугами?! Подал дурной пример Рочер? Но, пристальнее взглянув на кухарку, кюш понял, что она пьяна. Пьянство властитель не терпел, как и гомосексуализм с лесбиянством.
   - Завтра же, жалкая пьяница, я прикажу отвести тебя в резервацию!
   И опять, к своему удивлению, не испугал кухарку. Пьяную Магу уже понесло по кочкам.
   - Ну и отправляй! Там Рочер, который, в отличие от тебя, с уважением относится к женщинам, потому что мы - матери, и, благодаря нам, продолжается человеческий род в Фентрии! - Мага сделала шаг навстречу Фентрикюшу, и её сильно качнуло в сторону. - Пусть несколько месяцев, но со мной рядом будет мужчина, с которым женщина может чувствовать себя человеком!
   - Этот мальчишка Рочер - мужчина?! - зачем-то ввязался в бессмысленную дискуссию Фентрикюш, и его рука уже потянулась к колокольчику. Но остановилась на полпути.
   "Силён же ты, Великий кюш, воевать с пьяными женщинами! Она же с горя напилась, из-за ревности к Изне!" - укорил себя властитель Фентрии, хотя никогда прежде этого не делал. Как может укорять себя бессмертный и непогрешимый?!
   Возмутительные речи кухарки почти не коснулись его самолюбия, и взбурлившее раздражение сразу же успокоилось, как спонтанной смерч. Ему не хотелось на кого-нибудь злиться, кого-то воспитывать, наказывать. Теперь ему нервничать небезопасно, ведь он теперь обыкновенный смертный.
   Фентрикюшу показалось, что он в эту минуту раздвоился, и фентрикюшей стало двое. Один из них будто оказался на некотором удалении от другого и с иронией наблюдал за ним: тот ли это властитель, от одного строгого слова которого дрожал любой фентриец?
   И его самолюбие по-прежнему дремало. Если кюш и злился немного на кухарку, то за её бесцеремонность, за то, что оторвала его от дела. И Фентрикюш с досадой махнул рукой на Магу, будто отгонял надоевшую муху.
   - Будет околесицу нести! Ступай в спальню и проспись!
   Пошатываясь, кухарка направилась в спальню. Из-под полурастёгнутого короткого халатика выглядывала полная грудь зрелой и страстной женщины и ещё - мельком и зазывно - вожделённый чёрный треугольник. Властитель Фентрии почувствовал, как тепло и приятно взволновалась его плоть, как загорелись его поросшие двухдневной щетиной щёки. Он давно, со времен Ии, не испытывал такого волнения при лицезрении женских прелестей.
   И невозмутимый кюш перестал контролировать свои действия, резко бросил на стол толстый фолиант, нагнал Магу, обнял её за плечи и повёл в спальню, на ходу срывая с неё халат. Эта нежданно вспыхнувшая в нём страсть молнией ударила в тело кухарки - в проёме дверей уже обнажённое - так, что судорога прошлась по нему. И маленькая Мага с необыкновенной лёгкостью потянула на себя огромного, как сантрийский медведь, Фентрикюша, будто он был пушинкой.. Она потянула его с такой страстью, что они и до кровати не добрались и не чувствовали холода пола спальни, прямо на котором отдались безумной любви.
   Фентрикюш вернулся из спальни в гостиную с тихой улыбкой на лице уже в половине второго после полуночи. Может быть, и неплохо ходить в смертных, если тебя обуревают такие страсти? - спокойно подумал он, совсем не боясь ни смерти, ни жизни.
   Властитель подошёл к столу, взялся за фолиант и сказал бодрым голосом, обращаясь к себе самому:
   - Ну, и на чём вы остановились, ваше высочество Эви Четвёртый?
   Застигнутая этим возгласом врасплох серая мышь, тонко и достаточно громко пискнула и, петляя, понеслась к норке в стене. Фентрикюш проводил её равнодушным взглядом - не запустил по привычке колокольчиком вслед.
   Кюш принялся перекладывать толстые древние книги на столе. Это была многотомная "История фентрийских королей", и каждый том соответствовал одному королю. Их вместе с Эви Четвёртым было двадцать четыре, значит, столько должно быть и томов. Но фолиантов он насчитал двадцать один.
   - Так... - заговорил властитель вслух. - Не хватает Лилина Седьмого, Эви Первого и меня самого. Ладно, завтра разыщем в библиотеке.
   Он совсем не хотел спать и тоже был удивлён этому, ведь и бессонницей кюш не страдал никогда. Но он не стал развивать эту тему, не стал копаться в себе. Тратить оставшееся время жизни на то, чтобы прислушиваться к своим болячкам? Нет и ещё раз нет! За два дня проштудировать историю королей, чтобы у каждого взять лучшие качества. Он будет самым справедливым и самым разумным из всех королей Фентрии, ведь опыта у него почти столько же, сколько у всех их, вместе взятых.
   Но за Лилином Вторым должен идти Эви Первый, а как раз к третьему тому он не может приступить. Придётся идти в библиотеку. А что? И сходит!
   Фентрикюш чувствовал необыкновенный прилив сил. Неужели это из-за сумасшедшей любви с Магой? Он любит кухарку-клушу?! Курам на смех! А почему на смех, если за двадцать лет ему ни с кем не было так хорошо, как сегодня с Магой?!
   И кюш, сорвав со столешницы связку ключей, взяв в руки канделябр с толстыми свечами, насвистывая любимую мелодию из сочинений Иле, направился в библиотеку. Там, в длинном тёмном коридоре прямо над его головой пронеслась летучая мышь, но опять он не обратил на неё внимания. Пусть летает, раз её создал Великий Дух!
   Фентрикюш вошёл в библиотеку, а в ней, как ни странно, не горело ни одной свечи и почти погас камин. Где горбун? Заспался подлец?! Стеллажей с книгами в библиотеке было не меньше полусотни. Фентрикюш обошёл их все, но горбуна так и не отыскал. Не мог же он раствориться в воздухе, подобно призраку?!
   Постояв с минуту в полной растерянности посреди библиотеки, властитель Фентрии сразу же нашёл нужный том об Эви Третьем и вернулся в гостиную. Подбросив в камин поленьев, уютно устроился в кресле и читал, пока не устали глаза, до четырёх часов утра.
   - Вот теперь пойду спать! - сказал он вслух, захлопнув фолиант. Покинув кресло, Фентрикюш, однако, не направился в спальню.
   - Если горбун исчез, то до утра библиотека совсем выстынет, а это вредно для древних переплётов - перепад температур! - недолго убеждал он себя.
   И опять направился в библиотеку.
   К его удивлению, там горело положенное, дежурное количество свечей, а горбун мирно спал на топчане. У него, кюша, опять начались галлюцинации? И вдруг его взгляд упал на ботинки горбуна, стоящие у топчана. Он были густо перепачканы свежей красной грязью. Откуда в библиотеке свежая, да ещё и красная грязь?!
   Вне себя от гнева властитель подскочил к топчану и, схватив горбуна за шиворот, сорвал его с постели.
   - Где ты пропадал, урод несчастный?! - заорал он на истопника.
   Тот испуганно таращил глаза и тыкал коротким пальцем, похожим на обрубок, в сторону топчана. Фентрикюш опустил горбуна на пол, подхватил его ботинки и сунул их ему под нос.
   - А это что? Что за грязь, я тебя спрашиваю?!
   Горбун, как дурачок, лишь недоумённо пожимал плечами. Великий кюш хорошо знал несносный, упёртый характер истопника. Ему отрежут уши, нос, отрубят руки, но всё равно тот ни в чём не признается.
   Зажав под мышку фолиант об Эви Первом, властитель Фентрии, опять схватил горбуна за шиворот, поднял его, как нашкодившего щенка, над землёй и потащил за собой из библиотеки в гостиную.
   Прежде, чем лечь спать, Фентрикюш вызвал к себе нового командира гвардейцев полковника Бифа и приказал немедленно, не дожидаясь утра, доставить горбуна в резервацию.
   - Он же в темноте свалится в пропасть, Великий кюш! - сказал Биф.
   - Свалится - туда ему и дорога! - рявкнул кюш и в который раз за сегодняшний день отметил, что у него не испортилось настроение.
   Полковник увёл несчастного горбуна, а Фентрикюш, погасив в гостиной свечи, насвистывая всё ту же мелодию, отправился в спальню. Разделся до гола, забрался под одеяло к Маге и бесцеремонно разбудил её. А кухарка была совсем не против пободрствовать с властителем.
  
   54.
  
   Полковник Биф был дисциплинированным и исполнительным гвардейцем, но и ему не светило сырой промозглой ночью тащиться с горбуном в резервацию. Ведь и Биф не из стали сделан, и его закалённый суровой жизнью организм устаёт и мёрзнет.
   Выйдя от Фентрикюша, полковник связал горбуну Гри руки верёвкой, которая всегда лежала в огромном кармане его камзола. И, поднимая от студёного ветра воротник камзола, недовольно пробурчал:
   - Все люди, как люди, если провинятся перед Великим кюшем, но в нормальное время! А ты умудрился насолить ему в четыре часа утра! Урод, одним словом!
   От уродца с отрезанным языком не стоило ждать ответа. Биф и не ждал его, в ответе горбуна ему не было никакой нужды, потому что от природы новоиспечённый полковник был не любопытен. Он всегда довольствовался тем, что милостиво предоставляла ему судьба, и никогда никому не завидовал. У него не бывало как слишком весёлого, так и совсем дурного настроения. Оно не менялось, когда он вкушал сочную баранину, поджаренную на вертеле, и когда грыз позеленевшие от времени, заплесневевшие сухари. И сейчас, несмотря на то, что бурчал, находился в ровном, привычном своём настроении. А если не бросался сломя голову выполнять приказ Фентрикюша, то из-за жизненного опыта: он никогда не суетился там, где не требовалось.
   Биф привёл горбуна в каземат и запер его в камере, в которой накануне дожидался своей казни предатель Чёрный Хэм. Впрочем, полковник не очень-то и считал повешенного Хэма предателем, потому что даже у такого начальника, как Чёрный, жизнь немногим отличалась от жизни дворового слуги. И если Хэм пожелал себе лучшей участи - это его личное дело. Бифу хватало того малого, что он имел, он не любил менять привычное на новое, пусть новое и будет во сто крат привлекательнее.
   Заперев дверь камеры на ключ, Биф вытащил из нагрудного кармана огромные часы, которые занимали всю его широченную ладонь, и при тусклом свете смердящего факела посмотрел на циферблат. До рассвета оставалось около трёх часов, и время пройдёт незаметно, если готовиться к поездке в резервацию обстоятельно.
   Так и поступил полковник, не спеша дойдя до казармы. Сначала он разбудил трёх гвардейцев, которые должны будут с ним во главе сопровождать горбуна до резервации. Одному из гвардейцев Биф приказал идти на конюшню и наказать конюхам к семи утра подготовить четырёх коней. Затем разбудил шеф-повара гвардейцев и приказал ему готовить завтрак для отъезжающих по заданию властителя Фентрии.
   Лишь забрезжил рассвет, Биф забросил связанного Гри, как торбу с соломой, -0а переднюю луку седла и в сопровождении трёх гвардейцев взял направление на резервацию. Сбоку седла у него была приторочена торба с сыром и хлебом. Главный Советник был излишне горячим, но честным, порядочным малым. В отличие от Чёрного Хэма, из-за которого он и попал в резервацию, Биф жалел Рочера и решил передать гостинец, ведь, говорят, в резервации несчастные живут и едят хуже, чем последние нищие на паперти у висбурского храма.
   Через полчаса горбун с эскортом был уже у сторожки охранников резервации.
   - Капрал, Чёрный Дух тебя побрал! - закричал полковник Биф, увидев, что возле сторожки и возле поднятого мостика нет охранников. - Хороша стража! Опускай мостик!
   Из неопрятной сторожки с обезумевшими спросонья глазами выкатился растрёпанный, похожий на лесного лешего капрал. Его камзол был грязен, как и сам хозяин, и распахнут на круглом животе. Из-под камзола выглядывала бывшая месяц назад белой груботканная рубаха.
   - Ну ты и грязная скотина, капрал! Где твои часовые?! - Полковник Биф не удержался и ударил стеком по рыхлым плечам капрала. Тот принял стойку "смирно", дрожащими толстыми пальцами застёгивал камзол.
   - Охрана! - хриплым и пропитым голосом попытался крикнуть капрал, но у него это получилось фальшиво и хрипло, как у молодого петушка, пробующего голос. - В сторожке этих негодников нет, господин капитан!
   - Только пьёшь, спишь и врёшь! И ничего не знаешь о том, что происходит в замке, жирный боров! Перед тобой не капитан, а полковник!
   - Приношу свои извинения, господин полковник! - Капрал пытался переместить свою саблю с ягодицы к боку, где ей полагалось быть. - А ты новичка привёз? Оставляй, оформим в лучшем виде!
   - Ты, поганый хряк, смеешь мне приказывать?! - Биф ещё раз прошёлся стеком по рыхлым плечам капрала. - Опусти мостик и бегом искать свою охрану! Всю вашу бестолковую и ленивую братию во главе с тобой отдам в руки Фругу!
   "С такой охраной умный Рочер долго в резервации сидеть не будет!" - подумал полковник.
   Биф мог сегодня же сменить всю охрану, отдав зажравшихся ротозеев в сантрийские каменоломни, но ему не хотелось делать этого. Кто из приличных гвардейцев захочет сидеть в этой дыре, для приличного гвардейца хуже наказания придумать трудно.
   Полковник отправлял капрала искать своих охранников нарочно, чтобы тот не видел, как горбун унесёт в резервацию хлеб с сыром. В торбе продуктов столько, что бедный Рочер запросто протянет неделю, даже делясь с товарищами по несчастью.
   Опустив мостик, капрал подскочил к Бифу.
   - Разбудить других охранников, господин полковник?
   - Беги уж! Буду отъезжать, сам подниму!
   Капрал винным бочонком покатился за сторожку к густым порослям ракитника перед синеющим вдалеке лесом. Он, конечно же, знал, куда подевались охранники - пошли проверять капканы на диких кроликов, ведь никогда так рано не приводили в резервацию проштрафившихся из замка.
   А Биф тем временем развязал горбуна и надел на его шею торбу.
   - Ступай, урод! Да смотри, не сорвись в пропасть! Тебя, дурака, не жалко, а люди от голода пухнуть будут! Передай торбу Рочеру! И слушайся его во всём - тогда не пропадёшь!
   Горбун понимающе покивал головой и с большой осторожностью ступил на ветхий и шаткий мостик. Слава Великому Духу, что рассвело, а то бы Гри точно свалился бы в пропасть.
   Горбун был уже на половине пути через пропасть, когда из хибарки, потягиваясь, вышел Рочер. Он не был угнетён и не дрожал от холода жалким бездомным, каким ожидал его увидеть полковник Биф. Молодей парнишка! С характерцем. Держится. Только надолго ли его хватит?
   Бывший Главный Советник с удивлением смотрел на всадников у сторожки охранников. Горбуна он узнал сразу, а Бифа - с трудом. Но Рочер сначала сделал пи-пи за хибарой, а уж потом направился к мостику.
   - Приветствую тебя, капитан Биф! - бодро крикнул бывший Главный Советник.
   - Здравствуй, Рочер! Только бери выше - со вчерашнего дня я уже полковник!
   - Поздравляю! - Рочер усмехнулся. - Фентрикюш звания и должности щедро раздаёт!
   - Знаю. Чем больше высота, тем больнее падать! - Рочер отметил, что Биф настроен по отношению к нему доброжелательно, и на сердце у него потеплело. Всё-таки не одни бессердечные скоты окружают властителя Фентрии. - Как тебе тут живётся?
   - Пока терплю, но дальше будет хуже.
   - Держись Рочер! Я тебе гостинцев передал. По возможности не буду о тебе забывать. Что я ещё могу сделать для тебя? - Полковник не боялся говорить это при гвардейцах, так как все трое были его верными людьми.
   - Спасибо, благородный Биф! В твоей порядочности я никогда не сомневался. Ты можешь мне сказать, что с Изной, Буссом, Дацем?
   - Фентрикюш приказал мне арестовать твою охрану и заточить в каземат. - Биф заговорщески подмигнул Рочеру. - Но пока я собирался это сделать, их и след простыл. А Изна... Сидит под арестом в вашей комнате. Слышал я, что Фентрикюш собирается короноваться, а её сделать своей королевой.
   - Вот подлец! - выругался Рочер и потускнел лицом.
   Полковник Биф заметил, что от ракитника к сторожке приближаются капрал и его охранники.
   - Всё, Рочер! Больше разговаривать с тобой не могу. Крепись! - Биф отвернулся от бывшего Главного Советника. Горбун спрыгнул с мостика на плато, попав в объятия Рочера - тот боялся, как бы Гри не сорвался в пропасть. - Гвардейцы, поднимите мостик!
   И полковник, не став дожидаться спешившего к нему капрала, поскакал с гвардейцами к замку.
   Чтобы не подставлять Бифа, Рочер снял торбу с шеи горбуна и спрятал её под широкий плащ. Быстро зашагал к хибаре. Горбун, как верная собачонка, на кривых ногах покатился за ним. Теперь он будет служить новому хозяину и с большим удовольствием, нежели Фентрикюшу. Из всех людей Гри только и уважал Иле и Рочера.
   Завтрак у бедных узников резервации получился побогаче ужина и не хуже, чем у слуг замка.
   - Любят тебя люди, Рочер! - сказала Ти, с аппетитом вонзая свои белые зубы в кусок сыра. - И я тебя люблю! Люблю и дождусь своего часа.
   - Дождёшься... - с грустью сказал вдруг ставший задумчивым Рочер. Как только я узнаю, что Изна стала королевой Фентрии, я - твой.
   - Изна - королевой Фентрии?.. - Изна чуть не подавилась сыром.
   - А что, не заслуживает? - Ирония Рочера была печальной.
   Ти промолчала, переключив свой интерес с сыра на горбуна. Тот сидел в сторонке, обняв колени, насупившись.
   - А ты, горбун, чего не ешь? За что сюда попал? - поинтересовалась бывшая наложница кюша.
   - Это горбун Гри - истопник библиотеки властителя. Он не ответит тебе, потому что немой. Фентрикюш приказал отрезать ему язык.
   - За что? - ахнула Ти.
   - За то, за что и я попал в резервацию.
   - Бедняжка!
   - А ты возьми да и пожалей его - всё-таки мужчина. Я на часок могу выйти, прогуляться в окрестностях резервации! - то ли в шутку, то ли всерьёз сказал Рочер.
   - Что ты говоришь, рыжий нахал?! Я не смогу с таким уродом! Уж лучше я сама себе удовольствие доставлять буду! - Ти брезгливо передёрнула плечами.
   - Заткнись, сорока-балоболка! Не забывай, что Гри немой, но не глухой! - осёк её Рочер.
   - Подумаешь! - фыркнула Ти.
   - Так... Я не выспался и хочу спать. Не шумите мне! - Бывший Главный Советник зевнул и потянулся.
   - Я к тебе под бочок! Я тоже хочу спать! - Ти поползла за Рочером в угол, где была расстелена постель. - А как же горбун? Ему же тоже холодно!
   - Молодец, Ти! Сердце у тебя есть. А Гри - тебе под бочок!
   - Не шути так. Я лучше окоченею, чем...
   Рочер усмехнулся и снял с себя плащ.
   - На, Гри! Всё же теплее будет.
   Горбун вдруг улыбнулся, приложил пухлую ручку к левой стороне груди - поблагодарил Рочера.
   Полковник Биф со своими гвардейцами проехал величественный крематорий - большое квадратное здание из жжёного кирпича и высокой, в пять человеческих ростов трубой - и лачугу, сиротливо прилепившуюся в крематорию, в которой жили Фруг и его подсобники. Дальше начинался небольшой, но густой, заросший кустарником лес, бывший лет сорок назад ухоженным парком.
   День был пасмурным. Облака, облепив солнце, не выпускали его на свободу, а сами в тех местах, где не были слишком плотными, стеснительно розовели. Надо было поспешать, потому что Бифа могли хватиться Фентрикюш и Чёрный Зуа, ведь полковник выехал в резервацию с большим опозданием.
   Негоже начинать службу на новой должности с выговоров. Для властителя Фентрии не существовало рангов среди ослушников, если он бывал зол. Одинаково страдали и полковник, и рядовой гвардеец.
   Биф собрался уже пришпорить своего каурого жеребца, перевести его из рыси в карьер, но вдруг слева, в трёхстах шагах над взгорком показалась голова в островерхой гвардейской шапке и тут же исчезла. В этом лесочке не должно быть гвардейцев, если не выехал по делам Чёрный Зуа. Полковнику показалось, что по низу, по самому лбу неизвестного шапка была повязана чёрной траурной лентой. А у кого из гвардейцев был траур? Только у Бусса - по брату Крессу.
   "Никак Бусс решился выручать своего хозяина?1 - подумал Биф. - Я в этом и не сомневался".
   Полковник отвернулся от леска и устремил свой взгляд на дорогу
   - Полковник! Полковник! - закричал гвардеец, ехавший позади командира. - За взгорком в лесочке, кажется, кто-то есть!
   "Вот чёрт глазастый!" - выругался про себя Биф.
   - Тебе показалось, Кел! - обернувшись, крикнул ему полковник и огрел стеком своего жеребца. - Вперёд галопом, гвардейцы! Нам надо поспешать, чтобы не нарваться на неприятности!
  
   "Биф, конечно же, видел меня! - с досадой подумал Бусс. осторожно выглядывая из-за взгорка. - Чего же тогда не свернул в мою сторону? Струсил и поскакал за подмогой? Не похоже - он не из трусливых"!
   Бусс вспомнил, что полковник фактически спас его вчера. Проехав мимо Бусса, когда увозил вместе со своими гвардейцами Главного Советника в резервацию, Биф шепнул:
   - Если ты и Дац через четверть часа будете в замке, я буду вынужден посадить вас в каземат!
   Молодец мужик! Не сволочной!
   Как только полковник Биф со своим эскортом скрылся за поворотом дороги, Бусс обернулся к своим спутникам.
   - Юкю и Иц! Ждите нас здесь, пока я не махну вам шарфом! Мы с Дацем разберёмся с палачами!
   Бусс и Дац успели выехать на дорогу между замком и резервацией, как дверь лачуги распахнулась. На низкое ветхое крыльцо, сладостно потягиваясь, вышел Фруг. Любили поспать палачи - даже не слышали, как проехали мимо гвардейцы во главе с Бифом.
   "Не должен ещё знать Фруг, что Фентрикюш объявил розыск на меня с Дацем. - подумал Бусс. - Не из тех он людей, перед которым будут отчитываться властитель Фентрии и Чёрный Зуа"!
   Напустив на себя уверенный и независимый вид, Бусс с Дацем подъехали к лачуге.
   - Долго спишь, заплечных дел мастер! - сурово сказал Бусс, осадив своего коня в трёх шагах от палача.
   - Служба у меня такая! - недовольно, но беззлобно буркнул Фруг.
   - Служба у него! За такую службу ты - желанный гость Чёрного Духа!
   - А мне это ведомо! - Неопрятный уродливый Фруг ещё раз томно потянулся, и Бусс с отвращением отвернулся. - Я и у Чёрного Духа не пропаду!
   - Да уж! - Бусс в сердцах сплюнул. - Хватит лясы точить! Фентрикюш вас троих в срочном порядке вызывает! Сегодня придётся крематорий разжигать!
   - Наконец-то! - обрадовался палач. - Печь уже застоялась без работы - дымить будет.
   С каким удовольствием Бусс разжёг бы крематорий и затолкал бы в его зево этого грязного уродца! Но сегодня не стоит поднимать шума.
   - Поспешай, Фруг, а то стеком подгоню!
   Палача не надо было долго уговаривать. Засунув два чёрных пальца с грязными ногтями между жёлтых зубов, он пронзительно свистнул. Через десять секунд из лачуги выскочили такие же перепачканные, как их начальник, больше похожие на трубочистов, чем на подручных палача, помощники Фруга. У иного колбасника свиньи чище, чем эти опустившиеся каты.
   От свиста подняли головы пасшиеся неподалёку три клячи и тоже засеменили к лачуге. С чем-чем, а с дисциплиной у Фруга было всё в порядке - даже кони вышколены. Палач никогда не ездил верхом, и подручные запрягли его кобылёнку в повозку.
   - Ты с нами, Бусс? - спросил Фруг, усаживаясь в возок.
   - Сами доедете! У меня есть ещё поручение к капралу охраны резервации.
   Фруг с подозрением посмотрел на него, но махнул на свои сомнения рукой. Связываться с этим спесивым гвардейцем, бывшим охранником Рочера себе дороже.
   И, ударив кобылёнку вожжами, палач тронулся в путь. За ним верхом на своих клячах поехали и его помощники.
   Бусс с Дацем сделали вид, что направились к резервации., но, проехав шагов двадцать, развернули коней. Фруг с эскортом не доехал ещё до поворота, но вряд ли он будет оборачиваться. Пока палач с такой скоростью доедет до замка, они успеют полдороги до Тадийских гор доскакать! Только минут через пять Бусс смог взмахнуть шарфом, чтобы подать знак Юкю и Ицу.
   - Когда спутники подъехали, Бусс спешился.
   - Юкю, садись на моего коня - его редкий жеребец в Фентрии догонит!
   - Замечательный жеребец! - от восхищения щёлкнул языком Юкю. Его единственный глаз азартно заблестел, и он с удовольствием похлопал коня по холке. - На таком коне меня без успеха три дня вся гвардия Фентрикюша гонять будет!
   Трое из четверых всадников спешились почти за триста шагов до сторожки резервации и спрятались в густолесье. А Юкю поскакал к ракитнику, где паслись два из пяти коней охранников резервации. Его заметили, когда он уже снимал путы с пасшихся коней.
   - Это Юкю, сволочь! Как он сумел убежать из резервации?! - истошно закричал капрал. - Поганые ротозеи! Немедленно изловить негодяя!
   Двое охранников вскочили на коней, а капрал и с места не сдвинулся. Его мерин, походивший на битюга, мирно пощипывал травку у сторожки. Капрал уже забыл, когда в последний раз седлал своего коня.
   Охранники довольно стремительно приближались к Юкю, но он уже вскочил в седло и, увлекая за собой двух украденных коней, помчался к лесу.
   - Осталось трое охранников! - Сказал Бусс Дацу и Ицу. - С ними мы уж справимся! Ты, Иц, бери на себя капрала. Он так разжирел, что ты его без труда приколешь!
   Погоня за Юкю ещё не успела скрыться в лесу, как капрал заметил, что на сторожку с саблями наголо несутся три всадника. Капрал выхватил саблю из ножен и дурным голосом заорал ускакавшим:
   - Назад, назад, сучьи дети!
   Но кто его слышал! От мостика через пропасть к капралу бежали два оставшихся охранника.
   Капрал сопротивлялся Ицу Отчаянно и умело. И если Иц не пал геройски от его сабли, то только потому, что был более молодым и подвижным. Но зато быстро справились со своими соперниками Бусс и Дац и бросились на выручку не искушённому в фехтовании Ицу. Два точных выпада Бусса, и сабля капрала взмыла высоко в небо и упала в траву.
   - Не убивай меня, доблестный Бусс! Не убивай! - упав на колени, капрал трясся всем своим тучным телом.
   - Опусти мостик через пропасть, вояка! - с презрением приказал ему Бусс.
   Капрал необычайно шустро для своего веса вскочил и покатился к мостику. Суетливо начал вертеть лебёдку, опуская мостик.
   А от лачуги на плато к мостику, возбуждённо размахивая руками, бежали Рочер, Ти и горбун.
   - Бусс! - воскликнул Рочер, ступая на мостик. - Я знал, что ты не забудешь обо мне! Я был уверен, что ты попытаешься освободить меня!
   Рочер почти бегом преодолел опасный мост через пропасть и бросился в объятия Бусса.
   - Спасибо, Бусс, дорогой! - Со слезами на глазах благодарил Рочер.
   - Я поклялся служить тебе до последней капли крови! Так оно и будет! - сурово ответил Бусс. В этом он теперь мог не убеждать Рочера.
   Наконец-то, перебрались через пропасть Гри и Ти.
   - Всё, Рочер, надо уезжать! Могут вернуться остальные охранники. Ещё одно сражение нам ни к чему! - сказал Бусс.
   - А что с этим боровом делать? - спросил Дац, указывая на капрала.
   - Свяжи его и пусть лежит здесь!
   Капрал подбежал к Рочеру, упал на колени, обнял его ноги.
   - Благородный Рочер! Возьми меня с собой, не оставляй здесь! Фентрикюш всё равно повесит меня. Я буду тебе верным рабом!
   - Ты же предашь нас при первом удобном случае! - возмутился Бусс.
   - Не предаст! Это ему не поможет. Беги, седлай своего мерина! - приказал Рочер. - У нас сейчас каждый человек на счету. А капрала хорошо погонять, чтобы похудел - неплохой воин получится.
   Обнадёженный капрал побежал седлать мерина, а Рочер спросил у Бусса:
   - Куда мы теперь?
   - Отсидимся некоторое время в подземелье у Ица. Потом что-нибудь придумаем.
   - Ты прав, Бусс. Но сначала надо попасть в замок. Без Изны я отсюда никуда не поеду!
   - Ты с ума сошёл, Рочер! Или ты думаешь, что мы вчетвером разобьём наголову триста гвардейцев?! - Бусс увидел, что Рочер помрачнел лицом. - Не горюй! Я всё продумал. Ночью ты встретишься с Изной в подвале Ица. Всё, Рочер, прыгай ко мне! Не стоит строить планы при капрале. Напрасно мы берём его с собой!
  
   55.
  
   Фентрикюшу снился древний, глухой и густой лес, заваленный буреломом и валежником. Трудно придумать место ужаснее этого - такого во всей Фентрии не сыскать. И мрачности этому дремучему лесу добавляли низкие, почти цепляющиеся за верхушки деревьев, чёрные грозовые тучи. И по верхушкам высоченных сосен с треском проносился ветер.
   И по этой чащобе, спотыкаясь о валежник, перепрыгивая через поваленные бурями деревья, со всех ног бежал он, Фентрикюш. Кто-то гнался за ним, кюш не видел и не знал - кто, но понимал, что этот "кто-то" хочет убить его. И не просто убить - растерзать на куски, как дикий и кровожадный зверь. Властитель Фентрии устал от бега, он задыхался от сумасшедшего темпа, но продолжал бежать, потому что его падение будет концом его жизни.
   Фентрикюш перепрыгнул через толстый ствол поваленной сосны, но налетел на другое лежащее дерево, ударился в него грудью и упал. Жуткий ужас парализовал все его члены - он не мог подняться, чтобы убегать дальше и, услышав треск приближающейся погони, свернулся в калачик, в ужасе прикрыв голову руками.
   - Кюш, миленький, вставай! Я завтрак тебе принесла - остынет! - услышал он сзади себя, со стороны погони знакомый женский голос. Он недолго узнавал этот голос - он принадлежал кухарке Маге.
   Так вот кто гнался за ним с подносом в руках, а он, дурак, испугался и чуть не умер от ужаса! Надо примерно наказать кухарку, чтобы не гонялась за Великим кюшем по дремучему лесу с подносом в руках.
   Фентрикюш открыл глаза и обнаружил себя под одеялом, укрытым с головой. Он даже испугался в первую секунду после того, как открыл глаза, натолкнувшись на плотную тьму и спёртый воздух - будто в гробу оказался. Сбросив с лица одеяло, с недоумением оглянулся вокруг.
   В спальне было так холодно, что изо рта вместе с воздухом вылетала струйка пара. Тут поневоле одеяло на голову натянешь! Немудрено, что и кошмары налетели, если спал, как в закрытом гробу!
   А перед кроватью с подносом в руках стояла Мага в своём неизменном, белом коротком халатике. И холод ей был ни по чём!
   - Где этот дрянной Либук?! Почему не протоплено в спальне?! - рявкнул кюш на кухарку.
   - Я не разрешила ему входить в спальню, чтобы не мешал тебе спать.
   - Дура! Ты хотела превратить Великого кюша в мороженый балык?! - Фентрикюш ещё сердился, но раздражение, возникшее от кошмарного сна, начало уже покидать его. - В гостиной хоть протоплено?
   - Да, в гостиной тепло. Ты завтракать тут будешь?
   - С ума сошла?! Может, ты предложишь мне здесь и ванну принять? - Кюш сбросил с себя одеяло и с удивлением обнаружил, что он гол. В таком виде он не засыпал со времён Ии. - Подай мне одежду!
   В гостиной властитель Фентрии сразу же бросился к камину, будто хотел покончить с жизнью самосожжением. За тысячу лет он ни разу так не замерзал. Ах, да! Фентрикюш совсем забыл, что превратился в обыкновенного смертного, которого могут допекать и холод, и голод, и болезни.
   Только минут через пять согрелся властитель и направился к столу. Удивлённо осмотрел закуски.
   - Когда ты успела, Мага? Ведь легла спать вместе со мной под утро!
   - Если женщину любят, она может не спать сутками, чтобы угодить своему любимому! - Кухарка вся светилась от счастья.
   - Ну-у... Насчёт любви ты сильно загнула! Не спорю, было нечто этакое... - Фентрикюш подцепил вилкой аппетитный кусок тушёной телятины. - Нечто похожее на здоровую животную страсть.
   Мага обиженно надула полные губки.
   - Можешь ты опошлить святое, Великий кюш!
   - Святое?! - У властителя Фентрии поднялось настроение, и он от души расхохотался. - Скажешь тоже! Но самка ты знатная - не спорю. Что стоишь, в рот смотришь? Прикажи своим помощникам разнести завтрак и часа два поспи - разрешаю. Можешь в порядке исключения за ночные заслуги на час задержаться с обедом. Надо подумать о том, чтобы найти тебе замену.
   - А я? - испугалась вдруг кухарка.
   - А тебе неплохо будет горничной Фентрикюша! - Кюш с жадностью осушил кубок вина. - Неплохо?
   - Наверное... - Мага скромно потупила глаза. Ни дать, ни взять - девственница!
   - Ты старуху из Фатии накормила?
   - Как можно! - возмутилась кухарка. - Кормить кого-то, не покормив Великого кюша?!
   - Ну и ладно. Я сам отнесу ей завтрак. Принеси его сюда.
   Фентрикюш опять, вроде как без причины расхохотался. И не сильно приложился пятернёй к крутой ягодице кухарки. А та тоненько, плотоядно захихикала.
   - Сделаю-ка я тебя, пожалуй, королевской ключницей. А что - заслуживаешь!
   Старуха из Фатии возлежала королевой на просторной кровати Чёрного Хэма, на которой вольно могли лечь ещё шесть-семь таких старух. В комнате жарко полыхал камин, и знахарке казалось, что, не умерев, она уже попала в сказочное Царствие Великого Духа. Она, закрыв глаза, так отдалась неземному блаженству, впитывая его каждой клеточкой старого тела, что не слышала, как вошёл в комнату Фентрикюш.
   Её, как задремавшую на солнце старую ворону, вспугнул бодрый и зычный голос властителя.
   - Как устроилась, бабушка? Уютно?
   Старуха с прытью молодухи подхватилась и лишь после этого заохала-закудахтала, схватившись сухонький ручкой за поясницу.
   - Удобнее и не придумаешь! Помолодела бы годков на двадцать, кабы не эти растреклятые радикулит с ревматизмом!
   - Никто не обижает тебя?
   - Кто меня забидит?! Боятся все старую колдунью. Она сама кого хочет забидит! - Старуха бросила жадный голодный взгляд на поднос в руках Фентрикюша, будто её не кормили со вчерашнего утра.
   - А раз знахарка-колдунья, чего не вылечишь себя?
   - Я всё могу вылечить, кроме старости. Старость - это не болезнь, старость - это наказание человеку за прегрешения перед Великим Духом.
   - А ты разве Великому Духу служишь, а не Чёрному? - съязвил властитель.
   - Типун тебе на язык! Ну, что стоишь. как истукан?! Коль притащил завтрак, ставь его на постель! Как советница буду откушивать - полёживая!
   - Ты, может, в прислуги меня наймёшь? Сколько платить будешь? - Фентрикюш в шутку подобострастно поклонился старухе.
   - Сам и заплатишь себе, сколько захочется! И птичка, хоть и старая, но вольная: где найду зёрнышко, там и клюну. И тафранов у меня, как у дурака ума! - Старуха уверенно придвинула к себе поднос. - Ну всё, не мешай мне вкушать даров Великого Духа. Хочешь - ступай по своим делам, хочешь - посиди молчком четверть часа, поразмышляй о планиде своей. Людям при власти полезно посидеть у камина и поразмышлять.
   - Не боишься, бабушка, с властителем Фентрии в таком тоне разговаривать? А ну как рассердится?
   - А чего мне бояться в девяносто пять лет? Убить меня у тебя рука не поднимется, а в резервацию свою сошлёшь, как рыжего.. Так я всю жизнь, считай, в резервации прожила на отшибе от людей. Мне не страшно! - Старуха донесла до рта ложку каши, приправленную коровьим маслом, минуту сосредоточенно шамкала беззубым ртом. - Жестковата кашка! Ты своей Магии выговор сделай - не уважает старуху!
   - Сделаю. У меня не застоится. Винца тебе плеснуть?
   - Плескай! - великодушно разрешила знахарка. - Выпью, раз Великий Дух послал.
   - Так не Великого Духа это дары, а мои.
   - Твои? удивилась старуха. - Редкий ты властитель! И сам виноград сажал, убирал, топтал, и пшеничку сам растил!
   Фентрикюш вдруг весело рассмеялся, присаживаясь на кресло у камина.
   - Ну, старуха! Палец тебе в рот не клади!
   - Чего уж там - клади. Зубов нету - не откушу. Ну всё, помолчи, балоболка! - сердито сказала знахарка. - Не то подавлюсь, или желудок пищу не переварит!
   Властитель Фентрии отвернулся к камину. Легко у него было на душе после непритязательной беседы со старухой из Фатии, будто она была его родной бабушкой, которая любила своего внука, а он любил её. Так покойно и уютно он давно себя не чувствовал, и не докучали ему государственные заботы и тоскливые мысли о скорой смерти. Почему скорой? Жить ему ещё почти пять лет. А это не так уж мало для простого смертного, учитывая, что он успел устать от жизни.
   Огонь жадно лизал под камина, и миролюбиво потрескивали берёзовые поленья. Хорошо жить на свете, не суетясь, слушая лишь ровное биение своего сердца! И жизнь, которая кружится вокруг тебя, тебя же вроде и не касается.
   - Уф! Наелась так, как в молодые годы не наедалась! - Довольный, слегка поскрипывающий, как иней под ногами поздней осенью, голос старухи вывел кюша из раздумий. - Сейчас бы соснуть часок-другой да надо хлеб свой отрабатывать. Ты ведь не просто так сам завтрак притащил? Властителям пуще хлеба будущее знать требуется, будто они это будущее изменить могут. Никогда не стремись делать то, что лишь Великому Духу под силу - и всё у тебя будет хорошо. Но нет, гордыня покоя не даёт, лезут, куда не следует, и надрывают пупок. Что тебе ещё сказать, Великий кюш?
   Фентрикюш вместе с креслом повернулся к старухе.
   - Меня один вопрос, бабушка... Как и у любого властителя, грехов у меня! А учитывая срок моей жизни... Вот и хочу знать: смогу ли я искупить свои грехи, простит ли меня Великий Дух или не стоит и пытаться?
   - Ишь ты, как хитро да с выгодой для себя вывернул! Даже в таком душевном деле тебе интерес нужен! - Старушка тихо подхихикнула. - А ежели я скажу тебе, что никогда не искупишь своих грехов, ты новых, пострашнее наделаешь?
   - А что мне прикажешь делать, если не останется надежды на спасение души? - Кюш пожал плечами.
   - Вот видишь! Нет бы дожить жизнь добрым человеком, а там уж Великий Дух разберётся, что да как. Но ты ведь обязательно должен знать: стоит ли овчинка выделки?
   - Хочу. Очень хочу! Я всегда боялся неизвестности, она всегда мешала мне.
   - Ноя ведь не сестра Великого Духа и не поверенная в его делах. Что откроется мне - скажу, а что нет - не обессудь1 - Старуха села на край кровати, свесив худые босые ноги. - Ну-ка, поставь свои глаза напротив моих!
   Чтобы "поставить" свои глаза напротив глаза старухи, Фентрикюшу пришлось опуститься на колени перед ней. На какие только унижения не пойдёшь, чтобы знать своё будущее! А старухе он верил и доверял. Как она вычислила явление Ии, даже ничего не зная о её существовании! Как она с точностью до одного года назвала его возраст, о котором никто из смертных, кроме него самого, не знал!
   - Что я тебе скажу, милок... Грехов ты натворил вольных и невольных, сколько не умудрялся ни один до тебя живший! Последний висельник по сравнению с тобой - невинное дитя. Но правильно говорила тебе твоя гостья, которую я никак увидеть не могу - шанс у тебя есть, даёт тебе шанс Великий Дух.
   Вроде и выцветшими были глаза старухи из Фатии, но какими выразительными! Она хранила в своём взгляде всё мироздание, со всеми его тайнами и страхами и своим взглядом насквозь пронизывала душу Фентрикюша, не церемонясь, ощупывала её. Ему показалось, что с ним на самом деле разговаривает посланница Великого Духа, которая может судить его, и он не смеет этому противиться.
   - Спасибо, бабушка! Послезавтра я\ снова стану королём и всё сделаю, чтобы использовать свой шанс! - поднялся с колен властитель Фентрии.
   - Погоди, погоди! Становись обратно на колени! Какой шустрый - всё он уже знает! Можно старуху обратно отвезти в Фатии и в пропасть её сбросить. - Знахарка положила свою сморщенную ручку на его огромный лоб. И Фентрикюш почувствовал, как мягкое-мягкое, пушистое, как месячный котёнок, тепло начало наполнять его черепную коробку. И реальная действительность вдруг сделалась розовой, ничем не угрожающей ни ему, ни этой удивительной старухе. - не стоит тебе этого делать!
   - Чего? - не понял Великий кюш.
   - Послушайся своего единственного друга на свете, о котором знаешь только ты один. Ну и я ещё... Нет, ошиблась я. Это не я его знаю, я о нём догадываюсь. Знает его другой несчастный человек.
   - Кто?! - Фентрикюш побледнел. - Рочер?
   - Кто такой Рочер? Нет, не Рочером его зовут. Как-то по-другому зовут, но мне ни лицо, ни имя его не открываются. - Кюш видел, что старуха говорит ему правду. А чему он удивляется?! Если она виртуальную Ию вычислила, то, что уже говорить о реальном Иле! Но кто же ещё знает о старике? И каким образом?
   - Допустим... Мне этот друг много чего говорил...
   - Запамятовал? Ты не можешь искупить своих грехов, оставаясь Великим кюшем или став королём.
   - Ошибаетесь! Я докажу вам обоим обратное!
   - Моё дело сказать, как ты попросил об этом, а твоё - решать и делать. - Старуха зевнула и потянулась. - Если у тебя больше нет дела ко мне, я, пожалуй, посплю.
   На сегодня интереса к вещей старухе у Фентрикюша не было. Противоречивые чувства обуревали его по пути от комнаты фатийской знахарки до своих покоев. Это что же получается?! Сначала у него отобрали бессмертие, а теперь хотят отобрать и власть. И что же он, кюш, будет делать оставшиеся пять лет? Ведь за тысячу лет он ничему не научился, кроме как властвовать.
   Властитель Фентрии будет короноваться, а потом разберётся, что к чему. Может быть, и прав Иле: добрый король - это утопия. Если он будет добрым к преступникам, то это несправедливо по отношению к пострадавшим от преступников. А разве можно быть справедливым равно для всех? То, что одному хорошо, другому может быть плохо. Нужны справедливые законы, по которым должен жить и король, и его подданные. Но сколько их необходимо написать на каждый случай жизни?! А кто это будет делать? Он сам? Для этого пяти лет не хватит!
   Уже в дурном настроении Фентрикюш открыл дверь в гостиную и увидел сидящих за столом Магу и Изну.
   - Ты что здесь делаешь, Мага? - недовольно спросил властитель. - Я разрешил тебе отдыхать, а потом готовить обед и найти себе замену!
   - Я так и собиралась сделать, Великий кюш, но Изна настояла на встрече с тобой.
   - Настояла? Это интересно! - Кюш бесцеремонно отодвинул от ящика стола кухарку вместе со стулом, нащупал в ящике курительную трубку и начал набивать её табаком. И какое же у тебя дело ко мне, Изна?
   Наложница Рочера стрельнула быстрым взглядом в сторону Маги, с достоинством королевы восседающей на стуле и не подумавшей уступить место Фентрикюшу.
   - Разговор у меня с тобой, Великий кюш, с глазу на глаз, и для него лишние свидетели не желательны, - каким-то потускневшим, не своим голосом сказала Изна.
   - Это я-то здесь лишняя?! - возмутилась Мага, поправив халатик, но при этом оставив для обозрения своё круглое колено.
   - При всём уважении к тебе, Мага, этот разговор не для твоих ушей! - упорствовала Изна.
   - Что касается женщин, у Великого кюша не должно быть секретами от меня! - сказала кухарка с таким апломбом, будто вопрос о её королевском звании решён.
   Изна была подавлена, под её глазами темнели круги - измучилась бедняжка! Но как своенравно сверкнула зелень её глаз! Вот кто настоящая королева! - подумал кюш. А Мага? Мага, самое большее, - жена преуспевающего булочника, хотя и аппетитна, как диковинный персик из Сантрии.
   - Не много ли ты берёшь на себя, Мага? Как бы тебе не пришлось пожалеть об этом! - вяло возмутился Фентрикюш.
   - Может, и пожалею! - с вызовом сказала кухарка. И поморщилась. Всё-таки вчера она выпила лишнего вина, и у неё болела голова. - Пока я жива, перегрызу глотку любой, кто будет претендовать на Великого кюша!
   Властитель Фентрии усмехнулся. Эта сцена напоминала спор двух наложниц гарема. Но, к сожалению, у Изны к нему какой-то другой интерес. И только глупая, недалёкая Мага не понимает этого. Но ему не хотелось обижать кухарку. После такой сумасшедшей ночи, она заслужила благосклонность с его стороны. Поэтому кюш решил пойти на компромисс.
   - Не будем тревожить Магу, Изна! Она так уютно устроилась в кресле Фентрикюша. Мы поговорим с тобой на твоей территории. Там ты будешь чувствовать себя увереннее. Не правда ли?
   Изна ушам своим не верила: своенравный Великий кюш миролюбив, как сытый домашний кот.
   - Хорошо! - Изна решительно вздёрнула рыжей чёлкой. - Поговорим на моей территории.
   - Вы что это задумали?! - Кухарка шустро соскользнула со стула.
   - Сделаешь хоть один шаг, Мага, и ты потеряешь всё, что приобрела! - Кюш грозно взглянул на неё. И у кухарки больше не было сомнений в том, что перед ней стоял тот властитель, чьего взгляда боялась вся Фентрия. Она опять взобралась на стул и, скривившись от бессильной злобы, заплакала.
   Но у Изны были намерения очень серьёзные, и она не стала по-женски жалеть страдающую от ревности кухарку.
   Когда Фентрикюш и Изна вошли в комнату Рочера, она, обернувшись, сказала:
   - Запри дверь, Великий кюш, чтобы никто не помешал нам!
   - Что ты задумала, Изна? Ты решилась на моё предложение? - Заперев дверь на ключ, властитель почувствовал себя неловко, хотя никогда не смущался перед женским племенем.
   - Нет, Великий кюш! Я никогда не буду женой Эви Четвёртого и королевой Фентрии. - Изна, по-прежнему задумчивая, с отсутствующим в этой реальности взглядом, села на кровать. А Фентрикюш не властителем, а смущённым мальчиком стоял посреди комнаты. - У меня к тебе другое предложение.
   Великий Дух! Это не наложница Рочера сидела на кровати, а молодая, чем-то опечаленная Ия. Такие глаза у Ии были|, когда она сообщила Фентрикюшу о своей беременности, а он накричал на неё:
   - Дура! Дура! Ты хочешь погубить меня и себя!
   - Почему, погубить? - не понимала Ия.
   Великий кюш любил свою зеленоглазую бестию и не хотел потерять её. Он подошёл к Ие и погладил её по плечу.
   - Я не могу тебе это объяснить, Ия. Но, чтобы мы остались вместе, ты должна поступить так, как я скажу!
   - И как же я должна поступить? - Ия задохнулась от дурного предчувствия.
   - Вечером я пришлю к тебе лекаря. Ты не можешь родить ребёнка от меня. Ни сейчас, ни когда-нибудь ещё.
   И тогда Ия посмотрела на него вот такими же, как у Изны, глазами - печальными и болючими. И ответила Фентрикюшу так твёрдо, чтобы лишить его всяких надежд на иной исход дела:
   - Тебе придётся убить меня вместе с будущим ребёнком. Выбора у тебя нет!
   Великий кюш, счастливо прожив со своей наложницей три года, хорошо изучил её характер. И если она сказала так, переубедить её невозможно.
   - Придётся так и сделать! - жёстко ответил он тогда. - Потому что иного выхода у меня, действительно, нет!
   Но он не смог предать смерти ту, которую любил, сразу. Фентрикюш изолировал Ию от людей, дозволив лишь ухаживать за ней служанке Ужи, и почти всё время вплоть до родов проводил с наложницей. Он сделал вид, что смирился с тем, что у них родится сын, и даже как будто был рад этому. Ему удалось обмануть, успокоить Ию, чтобы она последние месяцы своей жизни чувствовала себя счастливой. Но Фентрикюш не обманул её проницательную служанку Ужи. И было большой ошибкой, что он не запирал служанку вместе с её госпожой...
   - И какое же у тебя предложение, Изна? - Хрипотца в голосе Фентрикюша выдавала его волнение.
   - Как я понимаю, я нравлюсь тебе, как женщина?
   - Для меня ты - лучшая из всех женщин Фентрии. И только тебя я вижу на троне королевы рядом с моим королевским троном!
   - Этого не будет никогда, и не стоит толочь воду в ступе! - тихо, но твёрдо сказала Изна. Она сказала это, совсем как Ия, и Фентрикюш поверил, что он не переубедит Изну никогда и не заставит сделать это силой. - А вот поторговаться мы с тобой можем...
   - Поторговаться?.. - Властитель Фентрии находился в полном недоумении.
   - Именно поторговаться. Я отдамся тебе. Я отдамся тебе со страстью, как любимому человеку. Но за это ты выпустишь из резервации Рочера и не будешь преследовать его. Разве это слишком дорогая плата за обладание мной?
   Фентрикюш усмехнулся. Надо иметь безрассудную голову, чтобы торговаться с Великим кюшем!
   - Я пока ещё при силе и власти. Я могу обладать тобой без твоих условий!
   - Можешь, - спокойно ответила Изна. - Но без последствия для тебя я должна быть без сознания или мёртвой.
   Ах, какой у неё был взгляд! Кюш будто бы смотрел на неприступные вершины Заоблачных гор.
   - Мне ничего не стоит привязать тебя к кровати...
   - Я догадывалась, Великий кюш, что ты человек без принципов. Но даже ты, я думаю, не получишь никакого удовольствия от любви, замешанной на насилии!
   - Но если я соглашусь на твоё предложение, а потом не выполню своего обещания? Ведь я коварный и беспринципный властитель? Что мне стоит взять ещё один грех на душу?
   - И такое нельзя исключать. Но у меня нет другого выхода. Приходиться верить и надеяться на твою порядочность.
   Кюш почувствовал, что он дрожит всем телом, а щёки горели так, что готовы были воспламениться.
   - Хорошо, я даю слово, что Рочера сегодня освободят, и он снова будет Главным Советником.
   - Нет, ты отпустишь нас в Ветию и забудешь о нашем существовании... - Изна прямо посмотрела в его глаза и резким, решительным движением освободилась от блузки.
   Великий Дух! Какими прекрасными, какими соблазнительными были эти упругие девичьи груди! Это были груди Ии, от которых Фентрикюш сходил с ума.
   Но что он делает?! Рочер - его сын, его наследник, а он желает его возлюбленную! Он никогда не простит кюшу того, что тот собирается сделать!
   Но у властителя Фентрии, не привыкшего ограничивать свои желания, помутилось в голове и от волнения пересохли губы. Чтобы прикоснуться этими губами к белой груди Ии, он готов отдать пол-Фентрии. Он не видел перед собой наложницы Рочера, он видел перед собой свою возлюбленную Ию.
   - Я согласен! - сдавленно прохрипел он.
   Изна решительно поднялась с кровати, и чёрная атласная юбка упала к её ногам. Она пересилила себя и не прикрыла дрожащими руками свои женские прелести. Она пересилила свою природу и поселила на холодном, мертвенно-бледном лице обаятельную улыбку. Ведь она обещала отдаться Фентрикюшу со страстью, как возлюбленному.
   Властитель сделал шаг навстречу Изне... Нет, властитель сделал шаг навстречу Ие... И вдруг в дверь с рыжей лисьей головой громко и отчаянно застучали.
   - Великий кюш! Великий кюш!
   Это голос Маги. Сейчас кюш откроет дверь и одним ударом своего огромного кулака убьёт её. Эта жалкая кухарка стоит того, чтобы её убили!
   - Великий кюш! Рочер сбежал из резервации!
   - Что?1 - взревел Фентрикюш и бросился к двери.
   В приоткрывшуюся дверь Мага увидела обнажённую Изну, подающую без сознания на кровать.
  
   56.
  
   Фентрикюш чёрным ураганом ворвался в свою гостиную. Там, вытянувшись по швам, его ожидали два охранника резервации и зачем-то Фруг. К неряшливости палача властитель Фентрии уже привык, и будь Фруг щёголем, он всё равно бы вызывал у кюша не меньшее отвращение. Но охранники-то относились к его гвардии и носили гвардейскую форму. Только что это была за форма! Камзолы и брюки засалены и залатаны, не стирались несколько месяцев, а такие же грязные гвардейские шапки больше напоминали чепчики верующих старух.
   "Надо сделать нагоняй Бифу!" - подумал Фентрикюш, успокаиваясь.
   Он сел за стол и потянулся за курительной трубкой. Нет, этот мальчишка Рочер не даст ему покоя. И трёх дней не мог спокойно посидеть в резервации, умудрился убежать,! И теперь кюш не знал: гордиться ли своим сыном или злиться на него? Четыре столетия существует резервация, а можно по пальцам одной руки сосчитать тех, кто улизнул из неё.
   Наконец, Фентрикюш поднял глаза на оцепеневших я тягостном ожидании охранников.
   - Рассказывайте, олухи, как вы умудрились упустить Главного Советника?! - Он назвал Рочера Главным Советником потому, что не думало снимать его с этого поста после коронации. Кто же его должен занимать, если не сын короля?! - И не думайте солгать или приукрасить хотя бы на полслова, иначе через час смените тех, кто висит на площади перед замком!
   Из двоих выступил вперёд пожилой охранник, но от ужаса у него будто отнялся язык, и он никак не мог начать рассказ. А властитель Фентрии удерживал в себе раздражение, делая частые затяжки из курительной трубки. Поэтому дал придти в себя охраннику и обратился к Фругу:
   - А ты чего здесь?! Нюхом почувствовал, что у тебя сегодня будет работёнка?
   - В-великий к-кюш... - начал заикаться палач, чувствуя, что попал впросак, а вместе с ним и в неприятную историю. - Бусс сказал, что ты вызываешь нас!
   - Идиот! Ты что, не знал, что Бусс был охранником Главного Советника?
   - Знал... - растерялся Фруг.
   - Ступай к Бифу и скажи ему, чтобы закрыл тебя и твоих помощников в каземате. Я подумаю, как наказать вас за тупость! - кюш безнадёжно махнул рукой на палача.
   Фруг на неверных ногах покинул гостиную.
   - Я жду! - Фентрикюш бросил сердитый взгляд в охранников резервации. Властитель удивлялся себе. Ещё три дня назад в подобной ситуации он метал бы громы и молнии, а сегодня без труда взял себя в руки. - Это Бусс организовал побег Рочера?
   - Да, - с трудом выдавил из себя пожилой охранник.
   - И сколько было нападавших?
   - Четверо.
   - И они побили вас пятерых?! И это моя гвардия?! Кто ещё был с Буссом?
   - Мы не знаем. Мы не видели никого, кроме Юкю.
   - Как не видели?! Где вы были? И что с того, что вы видели Юкю, который сидит в резервации?! - Фентрикюш ничего не мог понять.
   - Мы думали, что Юкю покончил с жизнью, бросившись в пропасть. А он каким-то образом убежал из резервации. Он угнал у нас двух коней, и капрал приказал нам, двоим, гнаться за ним. А в это время Бусс и еще двое напали на остальных.
   - Вас обвели вокруг пальца, как детей! И чем всё закончилось?
   - Двое охранников погибли, капрала они захватили в плен. Убежали Рочер, горбун и твоя наложница.
   - Резервация теперь пуста? - с непонятным удовлетворением спросил кюш.
   - Пуста.
   - Значит, так тому и быть - отслужила своё! - Фентрикюш вытряхнул трубку о край стола. - Ступайте с глаз моих! Пусть вас тоже закроют пока в каземате. И пришлите мне Чёрного Зуа!
   Охранники ушли, а властитель опять начал набивать трубку. Переиграл он с Рочером, явно переиграл. И теперь его сын стал самым опасным врагом. Такого поворота Фентрикюш не ожидал и чувствовал себя растерянным. А тут ещё стояла перед глазами прекрасная, обнажённая Изна, так похожая на Ию.
   А в это время кухарка Мага, переговорив с поставщиком рыбы старым Осо, побежала в замок, приказав рыбаку выгрузить рыбу из большой бочки на подводе на кухне.
   Кухарка бежала по коридору замка так быстро, как никогда в своей жизни не бегала, пролетев мимо ошарашенного пажа Либука, будто ведьма на помеле. Подбежав к двери с нарисованной на ней лисьей головой, от волнения долго не могла попасть ключом в замочную скважину.
   Изна уже пришла в себя от ошеломляющей новости, но лежала на кровати полуодетой. В Маге боролись противоречивые чувства: ей следовало бы убить эту рыжую развратницу, а она согласилась помочь ей бежать.
   - Возьми какую-нибудь одежду Рочера и его широкополую шляпу и оденься в неё поскорее, если хочешь сегодня увидеть своего возлюбленного! Или он тебя уже не волнует? - с язвительностью сказала кухарка.
   Изна сорвалась с кровати, подбежала к шкафу. Выбрасывая из него одежду, стрельнула озорной зеленью глаз.
   - Волнует! Ещё как волнует, милая Мага!
   - И что же, ты расскажешь Рочеру, как отдалась Фентрикюшу?
   - Чуть-чуть не отдалась, Мага! Однако хранил Великий Дух!
   - И тебе не стыдно?
   - Мага, ради того, чтобы спасти своего любимого, я могла пойти на что угодно! Даже отдаться Чёрному Духу!
   - Ты дала согласие стать королевой, а Фентрикюш пообещал выпустить Рочера из резервации?
   - Нет, Мага. Он обещал выпустить Рочера и не преследовать его, если я отдамся ему. Королевой гнусного и жестокого короля я быть не хочу!
   - Вот гадкий развратник! - Кухарка в сердцах врезала кулачком по двери.
   - Я готова! Побежали! Помоги нам Великий Дух! - Изна в пёстром наряде бывшего Главного Советника очень походила на Рочера.
  
   "Фентрикюш сейчас рвёт и мечет! - с тоской думал Чёрный Зуа, направляясь от казарм к замку. - Заодно и мне на орехи достанется - мало не покажется"!
   Но в душе Зуа был рад случившемуся. Значит, старуха не от слабости ума странные слова ему говорила. Всё идёт к тому, чтобы её предсказания сбылись. Молодец, мальчишка Рочер! Утёр всё-таки нос своему спесивому папаше! Однако у него, Чёрного, жизнь нелёгкая начнётся: надо и перед папашей Фентрикюшем не ударить в грязь лицом и перед его сыночком чистеньким остаться. Решительный выбор делать рано - по-разному может дело обернуться.
   Пока, как считал Зуа, он не сделал ни одной ошибки и имел основания быть довольным собой. Раз судьбе было угодно, чтобы он стал Чёрным, ему надо учиться придворной изворотливости. Обеспечивать безопасность властителя Фентрии - это не гвардией командовать. Тут поневоле надо быть хитрым, коварным и изворотливым.
   От чёрного входа кухни замка выехала подозрительная подвода с большой бочкой из-под рыбы. И рыбака Осо, и его сына, булочника Ида Чёрный Зуа признал. Но почему с ними уезжает слуга Рочера Уил? Что-то здесь нечисто, учитывая, что Рочер сбежал из резервации. При других обстоятельствах Зуа остановил бы эту подводу, поинтересовался бы у Уила, зачем он уезжает со старым рыбаком и почему закрыта крышкой бочка из-под рыбы, когда как она должна проветриваться от дурного рыбного запаха?
   А ну как он проверит, что-то или кого-то найдёт в бочке и задержит всех троих или четверых, а все они окажутся людьми Главного Советника, выполняющими приказ Рочера? Тогда он мгновенно из разряда сочувствующих Рочеру перейдёт в разряд его врагов. И если Рочер одолеет Фентрикюша... Чёрному не сдобровать!
   Зуа не любил и не желал новых неприятных сюрпризов, которые время от времени подбрасывала ему жизнь. Нет уж, от греха подальше пусть едут себе с миром. Осо чуть ли не каждый день привозит рыбу в замок, и не стоит досаждать ему лишними проверками. И Чёрный Зуа кивком головы ответил на приветствие Осо и его сына Ида, которые сняли свои шляпы.
   - Пропустите рыбака! - крикнул Зуа охранникам у ворот, чтобы, не дай Великий Дух, они не натворили глупостей.
   И тут же от королевских конюшен во внутренний двор замка въехал лёгкий возок, в который был запряжён белый жеребец Рочера. Ну-у! Это уже совсем подозрительно, потому что на возке, кроме кухарки Маги, сидел ещё и дядюшка Рочера Кхе. Обычно в Висбур с кухаркой ездил кто-либо из младших конюхов. А чтобы Главный конюх Фентрикюша да ещё на жеребце Главного Советника...
   Не обратить внимания на это Чёрный не имел права - за это уж точно Великий кюш по головке не погладит. И Зуа дал знак Кхе остановиться.
   - И куда же мы направляемся? - Чёрный обошёл вокруг возка, но ничего подозрительного не заметил.
   - В Висбур по делам! Куда же ещё?! - невинно и удивлённо сказала Мага. Но Зуа-то стреляный воробей, он заметил в глазах кухарки и смятение, и страх.
   - И по каким таким делам?
   - Прикупить продукты для кухни и подыскать новую кухарку. Фентрикюш назначил меня Главной ключницей! - ещё со смятением, но уже с важностью ответила Мага.
   - Поздравляю! А почему с тобой едет Кхе?
   - Ты, Зуа, Чёрный дотошнее Хэма! - Кухарка натянуто засмеялась. - У Фентрикюша появилась новая любовь, и я возвращаюсь к Кхе. Имеет он право услужить своей наложнице и некоторое время побыть с нею вместе?
   Мага была довольно собой - как ловко выкрутилась! И Чёрный Зуа был доволен её объяснениями, к которым внимательно прислушивались гвардейцы-охранники. Объяснения кухарки выглядели правдоподобными. Хотя нетрудно было предположить, что Изна должна сбежать к своему Рочеру, а Маге Фентрикюш поручил охранять её. И кто, как не родной дядя должен в этом им помочь? А где же Изна? Но ведь бочка из-под рыбы была закрыта крышкой!..
   Ах ты, рыжий сорванец! Сколько же людей ради тебя отчаянно рискуют головой! Ох, не пустое несла старуха из Фатии полковнику по пути в замок!
   Подойдя ближе к Кхе, Чёрный Зуа тихо сказал ему:
   - Передай привет Рочеру!
   А потому уже громко, для ушей охранников:
   - Езжайте! Великий Дух с вами!
   К удивлению Чёрного Зуа, Фентрикюш не рвал и не метал. Он сидел, развалившись на стуле, за столом и спокойно попыхивал объёмной, но элегантной трубкой. Кюш размышлял о том, как всё мирно уладить с Рочером, ведь война с ним в нынешних обстоятельствах для властителя Фентрии смерти подобна. Только законченный дурак захочет иметь своим врагом единственного человека в Фентрии, который может убить его. Он легко поладит с Рочером, как должен ладить отец с сыном, но для этого необходимо ещё отыскать его. Вот почему он и вызвал Чёрного Зуа.
   - Проходи, садись, Чёрный Зуа! - Фентрикюшу было за что упрекнуть своего Чёрного, но он и не думал делать этого. Ему позарез нужен был искренний помощник, который сможет быстро отыскать Рочера и вернуть его в замок. Никуда не денется Рочер, вернётся! Ведь тут его Изна! Изна... Властитель Фентрии поморщился. Что и говорить - и тут он проявил слабость, не справился со страстями, обуревавшими его. Слава Великому Духу, что, благодаря случайности, он не совершил непоправимого, иначе бы Рочер никогда не простил его. Надо поговорить с Изной, чтобы она не очень-то откровенничала с Рочером о том, что чуть не произошло между нею и кюшем. Это же и в её интересах.
   Властитель Фентрии взял со стола колокольчик и позвонил. В гостиную влетел перепуганный Либук. Вид у мальчишки был такой потерянный, будто его собирались казнить.
   - Ну, чего ты боишься?! Не съест тебя Фентрикюш! Он не голодный волк, а добрый человек! Найди Магу и накажи, чтобы через десять минут была у меня вместе с Изной!
   Чёрный Зуа незаметно усмехнулся. Если Великий кюш - добрый человек, то уж он, Зуа, в таком случае - само смирение. Иногда кюш позлее голодного волка бывает. Неспроста паж боится его - дети, как и собаки, интуицией чувствуют доброту и злобу.
   - Магу он не позовёт, Великий кюш! Она уехала в Висбур! - сказал Зуа, почтительно привстав на стуле.
   - В Висбур? Зачем?
   - Мага сказала, что ты назначил её Главной ключницей, и она едет за новой кухаркой - своей заменой.
   - Вот лживое бабье племя! Лживое и хитрое! Я только предположил такой вариант, а она уже взяла быка за рога" - Фентрикюш от изумления только головой крутанул. - Ступай, Либук! Позови мне полковника Бифа!
   Докурив трубку, властитель Фентрии собирался тут же набить ещё одну, но обнаружил, что у него кончился табак.
   - Вот незадача! Придётся у тебя табачком поживиться. У тебя хороший табак?
   - У меня никакого нет. Я ведь не курю, Великий кюш!
   Властитель Фентрии знал, что Зуа не курит, но спросил у него о табаке с умыслом.
   - Не куришь? А зачем вчера у Маги три пригоршни табака брал?
   Чёрный растерялся и сразу не нашёлся, что ответить. И это заметил кюш, хитро прищурился. Пожалуй, Зуа похитрее Хэма будет. Знает, откуда ветер дует. Думал, что не узнает Фентрикюш, кому он вчера гостинец и одеяло передавал. У властителя везде свои уши и глаза, хотя и они не всё видят и слышат. К сожалению. Иначе Рочер никогда не убежал бы из резервации. Но загонять Зуа в угол Фентрикюш не будет. Если все перебегут на сторону Рочера, с кем он останется?
   - Не принимай близко к сердцу! Ты - Чёрный, и мало ли для какой цели тебе могли понадобиться табак и мясо! Я не требую, чтобы ты за подобные мелочи отчитывался передо мной. У нас мало времени, Зуа! Поэтому сразу к делу. - Властитель Фентрии, повертев пустую трубку в руке, с вздохом отложил её в сторону. - Для тебя, наверное, не секрет, что Рочер - мой сын. От Ии. Помнишь такую?
   - Помню. В тот год, когда она появилась в замке, меня из питомника взяли в гвардию.
   - Так вот, я загнал Рочера в резервацию на несколько дней, чтобы повоспитывать его. Уж больно ершист! Послезавтра я собираюсь короноваться, а его объявить своим наследником. А он, поганец, прохвост рыжий, смотал удочки!
   - А Рочер знает о том, что он твой сын?
   - Если бы знал - не убежал бы. Я собирался открыться ему во время коронации. Но, видно, переборщил с воспитанием наследника. Каюсь! И теперь ты должен помочь мне вернуть его в замок живым и невредимым. Как ты это сделаешь - это твои проблемы. Бери сколько угодно, хоть половину гвардейцев с собой, но без Рочера в замок не возвращайся. Если с ним что-нибудь случится, то лучше сам выбери берёзу по вкусу и верёвку покрепче. Успеешь к коронации, Рочер будет Первым Министром, а ты... Ты будешь Министром Безопасности Фентрии - третьим человеком в государстве. Понял задание?
   - Понял, Великий кюш! - по-гвардейски чётко ответил Зуа. Он не понимал: какая разница между Министром Безопасности Фентрии и Чёрным? И Чёрный в нынешней ситуации - третий человек в государстве. Может быть, вся разница в более красивом звучании?
   Чёрный Зуа ушёл, а Фентрикюш открыл сейф и в самой глубине его нашарил запасные ключи от комнат Чёрного и Главного Советника. Он не будет дожидаться Магу, а сам поговорит с Изной по душам, по-человечески. Она должна помочь ему вернуть Рочера в замок.
   Паж Либук сидел в коридоре перед дверью на карточках, ожидая приказаний хозяина.
   - Нашёл полковника Бифа? - спросил кюш.
   - Да. Великий кюш! Он обедает, сейчас будет.
   - Скажи ему, чтобы дождался меня!
   Доставил властителю хлопот этот несносный Рочер! А ведь Фентрикюш хотел время до коронации провести спокойно, за чтением "Истории фентрийских королей". Но ведь сам виноват! Надо было мудро "съесть" оскорбление Рочера, не действовать прямолинейно, а с хитростью, терпением привлечь его на свою сторону.
   Тяжело вздохнув, кюш вставил ключ в замочную скважину, с которой ему язвительно подмигивала рыжая лиса. Ах, эти своенравные потомки уссулов! Тысяча двести лет прошло с тех пор, как они неизвестно откуда, будто с неба из владений Великого Духа, появились в Фентрии, а их своенравный дух всё ещё витает над фентрийскими долинами! И калёным железом его не выжжешь!
   Что за чертовщина такая?! Замок в комнату Рочера сломался или властитель не тот ключ взял - не поворачивается в замочной скважине. В сердцах кюш дёрнул за ручку двери. И она покорно распахнулась, чтобы через секунду со злорадством посмеяться над ним: Изны в комнате не было!
   Сгоряча Фентрикюш подумал, что рыжая плутовка решила с ним пошутить и спряталась. Он подскочил к кровати, сорвал одеяло, небрежно свисающее с неё, заглянул под кровать, потом - под стол. И только после этого, опомнившись, без сил опустился на кресло у камина.
   Проклятое женское племя! Ревнивое и мстительное! Лживое и коварное! Готовое пойти на мученическую смерть, но не отдать того, на что оно положило глаз. И жалкая простушка-кухарка пошла на неслыханную, отчаянную дерзость, чтобы отомстить ему! Нет, не от доброго сердца, не из сочувствия Изне решилась Мага помочь ей, а из чувства ревности и мести Великому кюшу.
   Прошло немало времени, как женщины покинули замок, и теперь свищи - ищи ветра в поле!
   Фентрикюш с грустью посмотрел на догорающее пламя в камине. Вот так и жизнь его догорает, только, в отличие от огня в камине, она никого не согрела. Даже его самого. Ради этой самой жизни, он бросал в жертвенный огонь всё и вся, но эта самая жизнь, удлинившись до тысячи лет, в конце концов, надсмеялась над ним.
   Самое большее - через час затухнет пламя в камине. А сколько гореть его жизни? Если он не найдёт сына и не примириться с ним - может быть, один день, два, три... А что это по сравнению с пятью годами?! Призрачный миг!
   На властителя Фентрии накатило какое-то равнодушие. Он устал. Он устал царапаться за эту никчемную, бессмысленную жизнь. Не искупить ему тяжких грехов своих и за сто лет, не то, что за пять. Всё суета сует. Он сейчас вернётся в свою любимую гостиную, сядет в уютное кресло у камина и будет сидеть, отрешённо глядя на огонь, пока не ворвётся в замок со своими сподвижниками его сын Рочер и не убьёт его. А от его, Фентрикюша, смерти не взвоет от горя мироздание и ни на йоту не изменится. А кюш, дурак, всю жизнь думал, что он - его центр.
   Это была неплохая идея - отказаться от надоевшего ему мироздания. Но пока он шёл по коридору замка к гостиной, ему захотелось прощания с мирозданием не в смятении чувств, не со страхом и ужасом, а в умиротворённом спокойствии. Он ещё идёт и дышит и, может быть, что-нибудь успеет сделать для этого. Во всяком случае, ему почему-то не хотелось, чтобы его сын Рочер обагрил свой жизненный путь отцеубийством - страшным грехом, а его запомнил злым и жестоким Фентрикюшем. И потомки так же будут думать о нём. Ведь после ухода из этого мира от человека не остаётся ничего, кроме памяти о нём.
   У двери в гостиную на корточках дремал Либук. Фентрикюш искренне позавидовал молодому пажу: он ещё юн, у него всё ещё впереди, но главное - ему не грозит жуткий кошмар бессмертия.
   - Что же ты, Либук?! - с грустным упрёком спросил властитель Фентрии. - Я поставил тебя здесь, чтобы ты всё видел и докладывал мне. А ты подвёл Великого кюша! Мимо тебя кухарка Мага спокойно вывела Изну.
   - Я видел кухарку... - дрожащим голосом ответил Либук. - Она шла не с женщиной, она шла с молодым человеком в широкополой шляпе.
   - А какого цвета был камзол этого молодого человека?
   - Розового...
   - Всё понятно. Мага переодела Изну в костюм Рочера. Ах, эти несносные женщины! Как они коварны, мстительны и изобретательны!
   Фентрикюш вдруг по-отечески ласково погладил по рыжей голове пажа. А тот от такого проявления чувств жестокого властителя опешил и уронил слезу.
   Кюш вошёл в гостиную, где его ожидал полковник Биф.
   - Садись к столу! - приказал ему Фентрикюш и прошёл на своё место. - Вот что ты должен сделать, Биф...
  
   57.
  
   Чёрный Зуа без труда отыскал пекарню Ида и его скромный особняк. Не надо было иметь семи пядей во лбу, чтобы додуматься: без Ида, без его отца, рыбака Осо не обошлось бегство Изны из замка.
   Подъехав к некрашеным, ветшающим воротам, Зуа стеком толкнул их. Но ворота не отворились - были заперты. Тогда Чёрный ручкой стека стал настойчиво стучать в них. Стучал громко целую минуту, но никто не вышел из особняка, не шелохнулась ни одна занавеска на трёх окнах нижнего этажа и четырёх - верхнего.
   Но Чёрный Зуа не принадлежал к людям нетерпеливым и нервным. Он спокойно спешился, перелез через ворота, открыл их и ввёл коня во двор. Вместе с лошадью зашёл за одноэтажную пекарню, где его с конём надёжно скрывали от любопытных глаз высокий сплошной забор и здание пекарни. Чёрный привязал коня к стволу низкой акации - пусть пощиплет травки. А сам, расстелив на траве плащ, прилёг вздремнуть - не высыпался в последние дни. Сон у Зуа был чутким, он услышит любой шорох и не боится быть застигнутым врасплох.
   А тот, которого Чёрный Зуа решил терпеливо дожидаться, в это время забрался в подземелье, где скрывались его двоюродный брат и Би. До Ида там уже оказались Изна, Мага и Кхе. С ними к хибарке рыбака приехали ещё и Уил с двумя охранниками резервации, оставшимися в живых и не подчинившимися приказу кюша. Всех их вместе с конями охранников и жеребцом Рочера Осо спрятал в густых прибрежных зарослях тростника.
   В подвальной комнате было многолюдно, тесно, но весело. Рочер и Изна вот уже минуту, как крепко обнявшись, слились в поцелуе, казавшемся бесконечном. Обнялись и расцеловались, как старые подруги, Мага и Би. Все были возбуждены, и лишь суровый Бусс сохранял невозмутимое спокойствие.
   Наконец, Рочер оторвался от своей возлюбленной.
   - От тебя рыбой воняет, Изна, будто я целовался с целой артелью рыбаков!
   - Ты попробовал бы проехать в этой вонючей бочке! А всё из-за тебя, гадкого рыжего мальчишки, хотя я могла стать королевой! - Прижалась к нему Изна.
   - Не переживай, ещё будешь ею! - сказал Рочер, обнимая возлюбленную за плечи. Он внимательным, пристальным взглядом окинул собравшихся. - Набилось нас здесь, как солёных лещей в бочке Осо! Но это и неплохо. Сколько среди нас мужчин-воинов? Так... Бусс, Дац, Иц, Ид, Кхе и капрал. Ещё я. Ещё двое с Уилом в зарослях тростника. Всего одиннадцать.
   - Ещё человек пять-шесть обещал привести к вечеру Юкю! - сказал Дац.
   - Итого, набирается около двадцати человек. Это уже солидный отряд, который голыми руками не возьмёшь! - с бодростью воскликнул Рочер.
   - И мне выдайте саблю, и меня считайте за воина! - решительно сказала Изна.
   - Помолчи уж, воин в юбке! - Чмокнул её в щёку Рочер. - Ты рядом со мной, а значит, я смогу драться за двоих. За тебя и за себя!
   - Хватит сантиментов, Рочер! - жёстко сказал Бусс. - Мы попали в сложное положение. Вот выберемся благополучно из него, тогда и будем радоваться. Шестнадцать-семнадцать воинов для начала неплохо. Но мы не можем более одного дня сидеть в этом подвале. Во-первых, нас слишком много, а во-вторых, Зуа поумнее и похитрее Хэма, он нас быстро вычислит. А мы здесь, как в мышеловке!
   - Ночью надо уходить в лес между Висбуром и Тадией! - предложил Иц.
   - Этот лес слишком маленький. У Чёрного Зуа и Бифа вместе с гвардейцами Высшего Совета более полутысячи человек, - рассуждал Бусс. - Они легко окружат этот лес и переловят нас, как зайчат.
   Вышел из задумчивости Рочер.
   - Было бы самым лучшим оказаться на плато, оставленном шайкой Тё. Но как туда пробраться? - сказал он.
   - Согласен. Более неуязвимого места для накопления сил трудно найти. Но перед тропой, ведущей на плато - постоянная засада из пятидесяти гвардейцев, - ответил ему Бусс. - Нас слишком мало, чтобы прорваться туда даже ночью.
   - Тё - далеко не дурак. У него обязательно был запасной выход с плато! - подключился к их спору Иц.
   - Ид, ты не должен находиться с нами! - Рочер обренулся к булочнику. - Ты пока вне подозрений, а у нас в Висбуре должны быть глаза и уши. Возвращайся в наш особняк и держи нас в курсе событий. Если мы решим куда-то уходить, за тобой приедет отец.
   Ид с неохотой ушёл. Воин из булочника никакой, а уж тем более - тайный агент. По всему было видно, что он очень боялся.
   Своими опасениями по этому поводу поделился Бусс.
   - Если булочника накроют Зуа или Биф, нас всех схватят, как перепёлок в силках! Он во всём признается после первой же зуботычины!
   - Всё может быть, - согласился с ним Рочер. - А что делать? Оставить в городе тебя или Даца? Будем надеяться, что Чёрный Зуа и полковник Биф не так умны и прозорливы, как это приписываем им мы. Нам сидеть здесь до ночи. А потом мы, так или иначе, должны отсюда уходить.
   - Ты прав. Уходить надо в Сантрию. Висбур и Тадия напичканы гвардейцами, охотящимися за Тё. В Ветии и Кидии мало глухих и дурных уголков. Остаётся Сантрия. Там немало дремучих чащоб и болот. Да и наместник - ни рыба, ни мясо. Сам бездеятельный, и гвардия его, не получая достаточного довольствия, наполовину разбрелась.
   - С твоим умом, Бусс, в полковниках надо ходить, а ты до сих пор капрал! - пошутил Рочер.
   - Не приглянулся Фентрикюшу! - мрачно ответил Бусс. У него не было оптимизма бывшего Главного Советника. Он понимал, в какой переплёт они попали. Полтора десятка разношёрстной толпы против шестисот гвардейцев... А ещё столько же более-менее обученных гвардейцев в провинциях.
   Старик Осо притащил рыбу и хлеб "благородным разбойникам", как назвал их рыбак. Он тоже был мрачен и недоволен.
   - Что нос повесил, старик? - беззаботно спросил Рочер, выхватив из большого медного таза окуня.
   - Чует моё сердце, господин Главный Советник, что ты принесёшь в мою семью большую беду. Свалился ты на нашу голову!
   - За шкуру свою дрожишь, старый?! - вспылил Бусс. - Главный Советник накрыл вас несколько дней назад! Вы давно болтались бы все трое на виселице с выклеванными воронами глазами, если бы на его месте оказался покойный Чёрный Хэм!
   - Приношу свои извинения! - пошёл на попятную старый рыбак и задним ходом покинул подземелье.
   - Не подведёт Юкю? Приведёт людей? - спросил больше у себя, чем у Бусса, Рочер.
   - Не должен подвести. - Бусс неопределённо пожал плечами. - Отчаянный мужик, хоть и прохвост.
   - Кстати, как он вышел на вас?
   - У Ида отсиживался! Сказал мне, что у него с Идом один возлюбленный был. - Подошёл к ним Дац. - Сбежать из резервации без посторонней помощи - это надо уметь!
   - Это правда. Ума не приложу: как он это сделал? - Рочер вытащил из кармана свою неразлучную курительную трубку.
   - Не курил бы ты тут, Рочер! Задохнёмся от дыма! - Отобрала у него трубку Изна. Она будто приклеилась к руке своего рыжего чуда.
   - Всё до удивительного просто! - сказал Дац, старательно разжёвывая хлеб. - Новичок-охранник, которого Зуа прислал вместе Уила, забыл отвязать трос со стороны охранников. Это приметил пройдоха Юкю. И ночью, когда охранники задремали, а капрал отпустил овчарку побегать на воле, он и улизнул.
   - Действительно, до примитивного просто, - согласился Рочер. - Бусс! Нам ничего не остаётся, как, подобно, гору, поднять народное восстание. Я не хочу, чтобы мы стали ещё одной шайкой разбойников. А иначе мы все пропадём не за понюх табака!
   - Чтобы поднять массы людей на восстание, необходима идея. Без идеи мы и есть шайка разбойников! - ответил Бусс.
   Вдруг оживилась Изна, молодой зеленью блеснули её глаза.
   - Есть идея! Мага мне сказала, что по Фентрии ходят слухи, будто Рочер - сын Фентрикюша.
   - Ну и что? - не понимал Рочер.
   - Фентрикюш послезавтра коронуется. Если он - король, значит, ты в глазах людей - его наследник.
   - Опять же: ну и что? - Рочер с иронией чмокнул свою наложницу в щёчку.
   - Народ испокон веков верит в добрых королей, сказки о них слагает. Фентрикюш, то есть Эви Четвёртый - злой король. А Рочер Первый будет добрым королём!
   Хлопнул себя по лбу, оживился Бусс.
   - Не дура у тебя наложница, Рочер!
   Изна, шутя, врезала затрещину капралу-гвардейцу.
   - Чтобы я больше не слышала этого гадкого слова "наложница", полковник Бусс! Отныне я - жена короля Рочера Первого и королева Фентрии блистательная Изна!
   - По фентрийским традициям королеве при коронации давали сокращённое от имени короля имя. Значит, ты королева Роч.
   - Роч! Фи, как некрасиво! Но придётся смириться, пока новый король не издаст указ и не вернёт мне моё имя! - закокетничала Изна.
   - Изна подала прекрасную идею, единственно верную в данной ситуации! - появился оптимизм у Бусса. - Было бы неплохо, если бы Рочер короновался раньше Фентрикюша.
   - Раньше? Как это возможно? - удивился Дац.
   - Возможно! - уже вошёл в свою королевскую роль Рочер. - Кто коронует королей Фентрии.
   - Главный Настоятель Главного Храма Фентрии! - До Бусса сразу дошла идея Рочера. - А У-У-У спас от унизительной смерти будущий король Фентрии Рочер Первый! Ночью, чего бы это нам ни стоило, мы должны выкрасть У-У-У!
   - Вот это будет удар по Фентрикюшу! - Изна возбуждённо всплеснула ладошками. - Его короновать будет некому!
   - Верно говоришь, Изна! - поддержал её Рочер. - По Уставу Храмов Великого Духа новый Главный Настоятель Главного Храма назначается по представлению короля только после физической смерти прежнего!
   - Значит, если У-У-У будет жив, а Фентрикюша коронует другой настоятель, Эви Четвёртый не будет легитимным королём? - спросил Бусс.
   - Именно так! - ответил Рочер.
   - У-У-У - вот наша ударная сила в борьбе с Фентрикюшем. Раз я произведён королевой Фентрии Роч в полковники, то всё, что касается боевых действий, беру на себя! - Бусса обуяла жажда деятельности. Он повернулся к Рочеру. - Вы не против, ваше королевское высочество?
   - Слушайте первый указ короля Фентрии Рочера Первого! - Рочер сделал серьёзное лицо. - С сего дня Военным Министром королевства Фентрия назначается полковник Бусс!
   - А я созываю первый Военный Совет, который возглавляет сам король, а входят в него Дац, Кхе и Иц!
   - А мы с Магой и Би?! - возмутилась будущая королева Фентрии.
   - Женщинам, даже таким умным, как ты, в военные дела вмешиваться не стоит! - вполне серьёзно ответил Бусс. - Хотя о том, как выкрасть У-У-У, будем думать вместе.
   К вечеру вместе с ужином в подвал спустился Ид. Вид у него был расстроенным и испуганным.
   - Что случилось, Ид?
   - Я вернулся домой, и тут же из-за угла пекарни появился Чёрный Зуа. Я и опомниться не успел, как оказался прижатым саблей к стене дома. Зуа потребовал от меня, чтобы я организовал ему встречу с Рочером.
   - Я же говорил, что он подведёт нас, сдаст! - не выдержал Бусс и, вытащив саблю из ножен, подскочил к лазу из подземелья. Но в хибарке рыбака было тихо.
   - Подожди, Бусс! Дай человеку дорассказать! - одёрнул его Рочер.
   Ид волновался, схватил стоявший на бочке кувшин воды. Когда пил воду, мелко-мелко постукивали его зубы о край кувшина.
   - Я, конечно, прикинулся дурачком, - вытерев тонкие губы рукавом, продолжил булочник. - Мол, этого Рочера я видел-то пару раз в жизни в замке, откуда мне знать, где он? Тогда Чёрный спокойно говорит: "Я окружу твой дом двумястами гвардейцами. Ещё столько же окружат лачугу твоего отца. Ни одна мышь не проскользнёт! Найдём и Рочера, и его сообщников! И в этом случае живым никто не уйдёт"! Я тоже стараюсь быть спокойным, отвечаю ему: "Окружайте, ищите, знать не знаю, где этот Рочер"! А он мне: "Дурья твоя башка! Я ведь один приехал и желаю Рочеру добра. Если мы с ним сегодня не встретимся, завтра поздно будет"! Я не поддался на его уговоры. "Я всё равно найду Рочера. Не у тебя, так у твоего отца. Только ты об этом знать уже не будешь"! "Почему?" - дурачком спрашиваю. "Да потому, что приколю тебя, если палач-пытальник пытками правду не выбьет"! Поднёс саблю к шее и надавил. Видите - рана, кровь выступила. Что мне оставалось делать? Я человек слабый, не выдержал бы, если бы палач начал мои ногти выдёргивать. А Чёрный Зуа, похоже, не лгал - никого больше на улице и в доме я не заметил.
   - Да в засаде его гвардейцы сидят, неужели непонятно?! - В сердцах сплюнул Бусс.
   - Погоди ты! - Поморщился Рочер. - Продолжай, Ид.
   - Я и говорю ему: "А если ты не один, Чёрный Зуа? Если твои люди в засаде? Нет, не предам я Главного Советника! Можешь убивать меня, но я тебе не верю"! А он мне: "Ты за дурака меня принимаешь?! Вы с отцом из замка выезжали, кто у вас в бочке сидел? Наложница Рочера. Я мог её захватить, и Рочер сам за нею пришёл бы. А вас с Осо повесить! Но я отпустил вас, а заодно и Магу с Кхе, потому что не враг Рочеру. Да он и сам об этом знает"! Я и подумал: а вдруг он поможет нам? Ведь всё так и было, как он рассказал: мог Чёрный Зуа нас ещё в замке захомутать. Но решил: если уж рисковать, то собой и Рочером. "Хорошо, - говорю ему. - Когда стемнеет, я вернусь к своей пекарне и отведу тебя к Рочеру, куда он укажет. Если, конечно, Рочер даст согласие. А ежели следить за мной будете, никогда не узнаете, где он"! На том и порешили. Я окружными путями сюда пробирался. В тростник ушёл и до сумерек наблюдал. Не было слежки за мной!
   - Ты всё правильно сделал, Ид, молодец! - Рочер одобряюще хлопнул его по плечу. - Я встречусь с Зуа. Только где?
   - Ты с ума сошёл?! Это подстава! Зуа схватит тебя, и тогда нам только и останется уходить в разбойники! - разгорячился Бусс.
   - Я думаю, что Зуа можно верить. Он не побоялся Фентрикюша, передал в резервацию пищу, табак, одеяло. Кюш за такое своеволие по головке не погладит - ни капралов, ни Чёрного!
   - А если это сговор Фентрикюша и Зуа, чтобы схватить тебя? Ещё свеж пример с Хэмом!
   - О чём ты говоришь, Бусс! Какой сговор?! - с иронией сказал Рочер. - Я находился в резервации, откуда забрать меня и казнить не представляло труда. А Зуа многим рисковал. Мне надо идти на встречу с ним, - нюхом чувствую.
   - Хорошо, - согласился Бусс. - Только я пойду с тобой. И Дац пойдёт.
   - Нет, - сказал Ид. - Зуа предупредил, что будет один. И от Рочера потребовал того же.
   - Но Зуа - отличный фехтовальщик. Он и один расправится с Рочером! - не соглашался Бусс.
   - И всё-таки я пойду один! - Рочер решительно рубанул воздух рукой. - Если мы не будем рисковать, нас здесь прихлопнут, как в мышеловке. Я встречусь с Чёрным Зуа в твоём доме, Ид, чтобы не подвергать опасности остальных. Пойдём, Ид!
   - На всякий случай: прощай, Рочер! - с грустью сказал Бусс.
   - Верьте, я вернусь! Ведь я - король Фентрии Рочер Первый!
   - Я никуда не пущу тебя! Не пущу! - В слезах бросилась ему на шею Изна.
   - Оставь свои женские штучки, королева Роч! - Рочер разорвал кольцо её рук. - Мы затеяли серьёзное дело. А вдруг Зуа - наш союзник? Этого нельзя исключать. Он - воин и более достойный человек, нежели Фентрикюш и покойный Хэм!
   Рочер с Идом ушли, и в подземелье воцарилось гнетущее молчание. Никто и не думал ужинать. Но через две минуты сорвался с места Бусс.
   - Пойдём, Дац! Спрячемся неподалёку от дома Ида! Я не прощу себе, если погибнет Рочер!
   До пекарни Ида добираться было недолго, а под покровом темноты - и не слишком опасно. Рочер был спокоен, он почему-то доверял Зуа. Может быть, Чёрный и не на его стороне, но на поступок, не красящий гвардейца-воина он не способен.
   В окне особняка Ида на первом этаже горела одинокая свеча. Было видно, что по комнате в задумчивости расхаживает Чёрный Зуа - один. И всё равно через тёмную прихожую комнату Рочер проходил с большой осторожностью, обнажив саблю.
   - Ты умный и мужественный человек, Рочер! И я не сомневался, что ты придёшь! - Чёрный Зуа встретил бывшего Главного Советника доброжелательной улыбкой и этим сразу успокоил Рочера, который бросил саблю в ножны.
   Зуа подошёл к окну и задёрнул тяжёлые шторы.
   - Не думаю, что должны быть нежелательные свидетели нашей встречи! - объяснил свои действия Чёрный. - Дай нам, Ид, вина и чего-нибудь перекусить. И ступай на улицу! Проследи, чтобы никто не помешал нашей беседе.
   Когда Ид ушёл на улицу, Чёрный Зуа разлил вино по кубкам, сел за стол и сказал:
   - Не будем тратить время на дифирамбы друг другу! Приступим сразу к делу!
   - Это ты правильно решил, Зуа. Я слушаю тебя!
   - Я представлю тебе два варианта, а ты уж выбирай сам любой из них. Знай одно: что бы ты ни выбрал, я останусь твоим другом. Это я тебе уже начал доказывать делом. - Зуа залпом выпил вино и бросил в рот кусочек булки. А Рочер, осушив кубок, стал набивать трубку табаком. - И так, Фентрикюш послал меня разыскать тебя и невредимым вернуть в замок. Он отправил тебя в резервацию для острастки, с целью воспитания. И этому можно верить, потому что ты его сын.
   - Этого не может быть! - от удивления Рочер едва не выронил курительную трубку.
   - Может! В этом мне признался сам Фентрикюш. Ты его сын от наложницы Ии. Так что недавно ты навещал своих дедушку и бабушку. Не удивляйся, по долгу службы я об этом знаю.
   - Допустим, это так. И что дальше.
   - Послезавтра кюш коронуется. А тебя он хочет объявить наследником и назначить Первым Министром королевства.
   Рочер некоторое время молчал, переваривая услышанное. Прикурив трубку, сказал:
   - Хорошо. Это один вариант. А другой?
   - Вчера Великий кюш посылал меня в Фатию за старухой-знахаркой. Три года назад эта почти столетняя старуха вылечила моего брата от дурной головы. Кроме того, она ещё и прорицательница. Она назвала имена моих родителей, о которых я помню только по словам брата. Это ладно. Она могла каким-то образом узнать о моих родителях. Но старуха точно рассказала о моих трёх родинках, об одной из которых даже я не знал, потому что она находится в недоступном моему взору и в слишком интимном месте. И это ещё ничего. Она сообщила мне нечто такое, о чём я знаю только один и о чём не рискну рассказать никому. - Чёрный Зуа налил в кубки вина и свой кубок выпил тут же. - Я сказал старухе, что её хочет видеть будущий король Фентрии. И знаешь, что она спросила: "Это рыжий, что ли"? Я удивился: "Какой рыжий? Будущий король - Фентрикюш. А он чернявый"! А она усмехается. "Чернявый твой Фентрикюш уже был королём и не будет уже никогда. Королём будет рыжий".
   - Понятно. - Рочер как-то загадочно улыбнулся. - Первый вариант мне не подходит.
   - Потому что заманчиво стать королём Фентрии?
   - Нет, это от меня не уйдёт, если написано на роду. Просто я не доверяю слову властителя. Даже одному звуку, слетевшему с его коварных и лживых губ. Историю о том, что я его сын, он придумал для того, чтобы заманить меня.
   - Я думаю, что он был искренен со мной.
   - Фентрикюш - и искренен?! Он был искренен с Чёрным Хэмом, поручив ему уничтожить Высший Совет, чтобы без проблем вернуться на королевский трон. Кюш обещал Хэму жизнь, уверив, что тот постоит на эшафоте комедии ради. Ты сам знаешь, чем всё кончилось!
   - Не буду переубеждать тебя - не имею на это оснований. Значит, ты выбираешь второй вариант?
   - А разве есть ещё третий? - Рочер усмехнулся. Он верил рассказу Чёрного Зуа о старухе из Фатии. По крайней мере, этим объяснялась неожиданная доброжелательность Зуа к узнику резервации, а теперь - к беглецу.
   - Третьего варианта нет. Разве что соединиться с Тё. Но ты в роли разбойника - это абсурд!
   - Почему?
   Чёрный Зуа не ответил. Его суровое лицо сделалось ещё более серьёзным.
   - В таком случае, чем я могу тебе помочь? Но учти, я не клянусь верно служить тебе. Я присягал властителю Фентрии. Станешь им ты, тогда будет другой разговор.
   - Не преследуй меня три дня - этим и поможешь мне.
   - Увы... С завтрашнего дня я обязан преследовать тебя. А чтобы я невольно не причинил зла тебе и твоим соратникам, вам надо надёжно укрыться. Есть такое место?
   - Есть. Но я не приложу ума, как туда добраться.
   - Хорошо. Я помогу тебе. Сегодня к полночи у плато в Тадийских горах я сменю засаду. Поставлю отряд, которым командовал капрал Бусс. Его дело - договориться со своими гвардейцами, чтобы они пропустили вас. Но уговор: он не должен уводить отряд с собой, иначе мне не сносить головы. И ещё. Фентрикюш каким-то образом должен узнать, что вы ушли в Сантрию. Но не от меня. Я покручусь там дня два. Биф с отрядом уже отправлен в Ветию разыскивать тебя и Изну. Если за два дня ты ничего не придумаешь - не обессудь. Я начну выкуривать тебя с плато. Тогда твоим соратникам не поздоровится. А ты в любом случае останешься жив. Но придётся принимать первый вариант. Я всё сказал, Рочер!
   - Спасибо, Зуа! Я верю тебе и доверяю. Значит, к полуночи Бусс должен отправляться на плато, чтобы договориться с гвардейцами, которыми он командовал?
   - Без сомнения. Этот отряд будет находиться в засаде два дня. В ваших интересах, чтобы кюш не узнал, что вы находитесь в бывшем лагере разбойников Тё. - Чёрный Зуа выпил ещё кубок вина и поднялся из-за стола. - Не скрою, что, помогая тебе, я преследую свои меркантильные интересы. Кем я буду, если королём Фентрии станешь ты?
   - Я думаю, что должность, которую определил мне Фентрикюш, будет к лицу тебе.
   - Это звучит весьма заманчиво! - Чёрный Зуа вздохнул. - Но, увы, ничего не могу поделать со своими принципами. Ступай, Рочер!
   - А ты?
   - Я останусь ночевать у Ида, послав его за гвардейцами. Фентрикюш приказал мне не возвращаться в замок без его сына.
   - И что тебя ожидает, если этого не случиться?
   Зуа печально рассмеялся.
   - Я должен сам выбрать берёзу и повеситься на ней.
   - Хорошо ещё, что не на осине!
   - Если до этого дойдёт, то мне ничего не останется, как переметнуться к тебе.
   - Пусть Ид сначала проводит меня. На улице не видно ни зги, и я могу заблудиться.
   - Прощай, Рочер! Не задерживай Ида. Ему придётся послужить двум хозяевам. Он будет связным между мной и тобой. Он немного хлипковат, но другой кандидатуры нет.
   - Прощай, Зуа! Да хранит тебя Великий Дух!
   - Пусть лучше он тебя сохранит!
  
   58.
  
   Капрала Бусса любили гвардейцы его бывшего отряда, и ему без труда удалось договориться с ними. До рассвета Рочер и с ним двадцать человек уже расположились в бывшем лагере вольного воинства Тё. Молодцом оказался Юкю, который привёл с собой десять товарищей. Но всё равно людей было мало, чтобы начинать серьёзную борьбу с Фентрикюшем.
   Пока Рочер и Бусс расставляли по тропе, ведущей на плато, часовых, Иц разжёг огонь в лагерном очаге и жарил на прутах рыбу, которую они принесли с собой. Ему помогала Би, укутанная в большой платок. Её глаза лучились нежностью, когда она смотрела на Ица. Как же нежданно привалило к ней женское счастье! Би впервые в жизни полюбила и с удивлением прислушивалась к своему сердцу, которое в сладком томлении замирало, когда она встречалась взглядами с Ицем: будто и оно ждало, что к нему прикоснётся ласковыми пальцами возлюбленный Би.
   Ни в подземелье Осо, ни в лагере разбойников мечтала устроить своё семейное счастье Би, но ни душный сырой подвал, ни это почти голое плато среди гор, она ни за какие посулы не променяла бы на замок Фентрикюша.
   - У меня готов изумительный лещ, любимая! Он просто исходит соком! Откушай его, Би! - Иц протянул ей поджаренную рыбу на пруте.
   - Нет, милый! Я не хочу! - Улыбнулась счастливо Би и прикоснулась ласковыми пальцами к его небритой щеке. - Съешь ты! Тебе понадобятся силы, потому что в глубине плато на удалении от всех я присмотрела уютную лачугу с маленьким, но жарким каминчиком.
   - Ненасытная ты моя! - Обнял Иц Би и поцеловал в самые страстные в Фентрии губы. - Я люблю тебя сильнее, чем саму жизнь!
   - Но если бы не было жизни, ты не имел бы возможности любить меня!
   - Всё равно любил бы тебя! Всё равно!
   Рочер и Бусс отошли от последнего поста, когда в расщелине между двух вершин в Тадийских горах показалось солнце. Оно осторожно высунуло свой лилово-красный глаз, будто хотело подсмотреть: не изменилось ли что-нибудь за ночь в этом беспокойном мире и стоит ли мир того, чтобы щедро его освещать и согревать? Утром было очень холодно, густой иней лежал на траве и уцелевших листьях деревьев, а значит, день обещал быть ясным.
   - Не ожидал, что нам поможет Зуа! - сказал Бусс, подав идущему сзади Рочеру руку. Ещё один крутой, но не длинный подъём, и они будут на плато. - Он никогда не производил впечатления добросердечного человека.
   - Я же рассказывал тебе. Он преследует свои меркантильные интересы. Он - воин, им и умрёт. Жёсткий характером, но, по крайней мере, порядочней Чёрного Хэма.
   - И ты веришь во всю эту мистику, придуманную сумасшедшей старухой из Фатии?
   - Я, может быть, и не верю. Но Зуа-то верит! - Рочер присел на валун. - Давай передохнём минутку, Бусс! Трудно без привычки лазить по горам.
   - Понятно! - Без иронии усмехнулся Бусс. После питомника три года прохлаждался в замке Управляющим, в шахматы с Фентрикюшем поигрывал!
   - В эти шахматы только тебе с твоей силищей и играть!
   - Нет, для шахмат у меня не достаёт аналитического ума. - Бусс сел на валун рядом, вытащил из-под камзола графинчик кидийского вина. - Выпьем по пару глотков, подкрепим свои силы. Вино гораздо полезнее твоего вонючего табака.
   Однако Бусс, приложившись к графинчику, сделал не два, а пять добрых глотков. Рочера не мучила жажда, и он лишь смочит рот.
   - Что будем делать дальше, Бусс?
   - Надо думать. В лагере Тё мы в относительной безопасности. Выкурить нас отсюда трудно. А если изготовим десяток луков со стрелами, как это в своё время сделал Гор, то и вовсе невозможно!
   - Но лук - это безнравственное оружие! Им пользуются только падшие люди!
   - Это кто так говорит? Фентрикюш? Ты считаешь более нравственным вешать людей, нежели убивать их стрелами?
   - Может быть, ты и прав. Чтобы избавить Фентрию от тирана, все средства хороши. Но если мы будем бездеятельно сидеть на плато, спасая свои шкуры, превратимся в примитивных разбойников. - Рочер стал набивать курительную трубку табаком. - Ведь для такой оравы необходим большой запас еды, а добывать её, значит, заниматься грабежом.
   - Чтобы штурмовать замок, даже с учётом внезапности нападения, надо не менее двухсот хорошо обученных воинов. Чтобы их собрать, вооружить и обучить необходимы время и деньги. И ещё - идея, способная увлечь их. Кровь из носу, но до завтрашнего утра У-У-У должен быть здесь. Почему ты не подключил к этому делу Зуа?
   - Во-первых, не хотел подставлять Чёрного - он и так сделал для нас немало. Во-вторых, он тоже не может появляться в замке до тех пор, пока не изловит меня или не уговорит вернуться. Сам знаешь, что с жестоким и коварным Фентрикюшем шутки плохи!
   - Как нехорошо ты отзываешься о своём папаше, Рочер! - Засмеялся Бусс. - Значит, надо искать другие варианты.
   - Будем искать - день впереди. А для начала нам с тобой надо исследовать всё плато до последнего камешка, чтобы обезопасить себя от всяких неожиданностей. - Попыхивая трубкой, Рочер поднялся с валуна. - Иц говорил, что здесь есть пещера, в которой размещался детский питомник. Там могли остаться голодные дети. Или ты думаешь, что Тё увёл их с собой?
   - Всё может быть. Тё - человек непредсказуемый. Однако обследовать территорию своего пребывания мы просто обязаны. Чтобы она не превратилась в кладбище для нас!
   Рочер и Бусс подошли к очагу, перекусили рыбой и, забрав с собой Ица, жившего ранее в лагере вольных воинов, пошли по краю плато над глубокой пропастью. Рочер вбросил в пропасть камень и не услышал конца его полёта.
   Через двести шагов и пропасть, и плато упёрлись в недоступные скалы. Пройдя вдоль них ещё шагов двадцать, Иц увлёк своих спутников в расщелину между скал, которая через некоторое время превратилась в большую пещеру. Все трое на всякий случай обнажили сабли.
   В пещере, действительно, оказались восемь воспитанников разных возрастов - от трёх до пятнадцати лет. И с ними был их воспитатель - старый разбойник, который не мог ходить, не опираясь на палку. Воспитатель-разбойник уже знал, что Тё по-предательски оставил их. Но уйти с плато с детьми не решился, потому как боялся, что гвардейцы перебьют их.
   - Детей надо отправить в замок, - сказал Рочер. - Они не виноваты в преступлениях Тё. Их определят в питомник Фентрикюша. Это всё же лучше, чем сидеть в пещерах.
   - Я согласен с тобой! - Бусс вытащил из-за пазухи краюху каравая хлеба и разделил между детьми. - Но как это сделать?
   Рочер отвёл Бусса от старого разбойника.
   - Придётся уговорить ещё на одну услугу твоего друга капрала Кела, заменившего тебя. - Рочер вдруг ударил себя по лбу. - Идея! Мы убьём сразу двух зайцев! Кел отведёт детей в замок, а заодно встретится с Главным Настоятелем. У-У-У не дурак и найдёт способ переправиться к нам.
   - А если У-У-У откажется?
   - Но я же спас ему жизнь!
   - Наивный ты ещё, Рочер, хоть и будущий король! Всегда ли люди платят добром за добро?! - Бусс задумался не надолго. - Но попробовать стоит. Другого варианта пока нет. Лишь бы твой У-У-У не настучал на Кела властителю!
   - Не бойся! Священник - человек мужественный и принципиальный. Он может не согласиться, но не предаст меня никогда!
   - Я никуда отсюда не пойду! - решительно сказал старый разбойник, когда вернулись к нему и детям Рочер и Бусс. - Я останусь с вами. У меня слабые ноги, но рука ещё крепко держит саблю. В случае чего - пару гвардейцев Фентрикюша прикончить смогу!
   - Ты когда-нибудь видел лук? - спросил Бусс у старика.
   - Не только видел, но и сделал два штуки. Они у меня в пещере припрятаны.
   - Тащи их сюда! - Обрадовался Бусс. - Вот этим ты и будешь полезен войску короля Фентрии Рочера Первого!
   - Короля Рочера? - изумился старый разбойник.
   - Да, перед тобой стоит будущий король Фентрии Рочер Первый. И от тебя тоже зависит, как скоро он сядет на трон, - сказал Бусс.
   - А ты, будущий король, порядочный человек? - Старый разбойник сурово и с некоторым скепсисом взглянул на Рочера, показавшегося ему совсем мальчишкой.
   - Пожалуй, будет попорядочнее Тё! - засмеялся будущий Военный Министр.
   - Ты давно у Тё? - спросил Рочер.
   - А кто сделал его настоящим разбойником, как не я?! - с гордостью сказал старик.
   - Тогда ты должен знать ещё один выход с плато, кроме тропы с запада.
   - Как же, знаю! Но покажу его, когда ты, будущий король, зачислишь меня в своё войско на полное довольствие и определишь мне должность, достойную моего ума и жизненного опыта!
   Рочер засмеялся - до чего откровенно-наглым был этот хромой старый разбойник!
   - А сам ты чес бы хотел заниматься в замке короля? - спросил Рочер.
   - Я сам?... - Старик на несколько секунд задумался. - Я хотел бы быть дядькой-воспитателем твоего наследника.
   Теперь уже Рочер расхохотался громко, от души. Не смог удержаться от смеха и суровый Бусс.
   - Хорош будет следующий за Рочером король! Настоящий разбойник! - сквозь смех сказал Бусс.
   А Рочер вдруг сделался серьёзным.
   - Ладно, старый разбойник! Ты будешь дядькой-охранником будущего наследника. Ты будешь отвечать за него головой!
   - Быть тому! - согласился старик. - Пусть и охранником, лишь бы дядькой! Страсть как хочется шлёпать по заднице королевского отпрыска! Айда назад в пещеру - там тайный выход.
   Бусс взял Рочера за локоть.
   - Надо бы выставить у пещеры стражу, чтобы Тё не врасплох не застал!
   - Согласен с тобой. Сделай это!
  
   Ушёл странный, молодой капрал-гвардеец, и У-У-У бес сил опустился на лавку. Он после услышанного предложения, которое принёс от Рочера капрал, растерялся и умоляюще посмотрел на образ Великого Духа с пронзительными зелёными глазами, нарисованными на большом, на всю стену холсте. Какой талантливый художник писал образ Великого Духа? Фентрикюш не назвал его имени.
   Из шести холстов составляли картину с образом Великого Духа восемь гвардейцев, а сам кюш следил за тем, чтобы всё прошло благополучно. Уходя после законченной работы, Фентрикюш сказал:
   - Перед сном приду, чтобы усердно молиться Великому Духу. Ты доволен, У-У-У?
   У-У-У был изумлён, У-У-У был поражён. Он, не отрываясь, смотрел на картину, и ему казалось, что пристальный, немного печальный взгляд Великого Духа пронизывает его насквозь. И он ответил властителю, даже не обернувшись:
   - Это великой чудо, кюш!
   Оставшись в храме в одиночестве, У-У-У долго и неистово молился, спеша рассказать внимательно смотрящему на него Великому Духу, будто спустившемуся с небес в Главный Храм, всё, что волновало его, всё, что накопилось в его душе за семьдесят лет жизни.
   А потом в храм ворвался, будто за ним гнались разбойники, этот молодой капрал. Он и прервал задушевный разговор настоятеля с Великим Духом.
   - У-У-У! Я к тебе от Рочера!
   - Что с ним? Где он? - заволновался священник.
   - С ним всё в порядке. Он укрылся в надёжном месте. Он просит, чтобы ты прибыл туда сегодня вечером.
   - Зачем? Чем могу помочь ему я, старый и немощный? - удивился У-У-У.
   - Рочер сказал, что без тебя погибнет дело, о котором вы говорили в резервации. И ещё он сказал, что ты обещал помогать ему в борьбе с Фентрикюшем. В общем, у меня мало времени, потому что нельзя, чтобы меня видели у тебя. Я жду тебя, когда на землю опустятся сумерки, у входа в Храм Великого Духа, что возле Высшего Совета.
   Странный молодой гвардеец почтительно поклонился настоятелю и стремительно, как и появился, покинул храм, даже не дождавшись согласия У-У-У. И теперь душу старого священника раздирали сомнения. Он обещал свою помощь Рочеру, он, можно сказать, вселил в него веру в то, что с Фентрикюшем можно и нужно бороться. К тому же, это Рочеру он обязан своей свободой и тем, что имеет возможность продолжать своё дело служения Великому Духу. Фентрикюшу ничего не стоило объявить У-У-У мёртвым и назначить нового Главного Настоятеля Главного Храма Фентрии - более покладистого, чем У-У-У. Священник обязан помочь отчаянному и умному юноше, потому что чувствовал - за ним будущее Фентрии и веры в Великого Духа.
   Но ведь и Фентрикюшу У-У-У обещал содействие за его обращение в Великому Духу. Завтра Великий кюш должен короноваться. И короновать его обязан Главный Настоятель. И что теперь? Если бы Рочер выкрал его, увёз в место, где он прячется, силой, У-У-У был бы чист перед Фентрикюшем и Великим Духом.
   У-У-У поднялся с лавочки, тяжело и обречённо вздохнул и рухнул на колени перед образом. Трагически вознёс руки к лику Великого Духа.
   - Мудрый и Всемогущий! Подскажи мне, как я должен поступить, чтобы ты был доволен мною?
   Великий Дух смотрел на него зелёными, печальными и насмешливыми глазами и не думал отвечать. Может, потому, что у него на холсте не было ничего, кроме глаз, ничего, кроме взгляда, отражавшего мироздание.
   - Если бы он хотел ответить тебе, то сказал бы: поступай по совести! - Услышал У-У-У скрипучий голос за своей спиной.
   Он обернулся и увидел древнюю старуху, стоящую в трёх шагах от него. У-У-У вздрогнул всем телом, и остро защемило его сердце. Настоятелю показалось, что он знал эту старуху: что-то в её облике, взгляде было ему знакомым и родным. Прищурив глаза, священник пристально вглядывался в лицо старухи, пытаясь вспомнить её.
   - Что, не признал меня У-У-У? Немудрено - двадцать лет минуло! - Старушка подошла к нему вплотную и положила сухонькую ручку на его темя. И вдруг пропела треснувшим голосом:
   Месяц по небу ползёт,
   Спать в кроваточку зовёт!
   - Мама! - задохнулся У-У-У. - Этого не может быть! Ты погибла двадцать лет назад!
   - Как видишь, не погибла. Хранил Великий Дух! Двадцать лет назад я уехала в Фатию в глухую деревушку. А дом свой подожгла.
   - Но на пожарище нашли твой обгоревший труп!
   - Это был труп умершей накануне одинокой старухи.
   - Но зачем? Зачем ты это сделала? - У-У-У до сих пор не верил, что перед ним стоит его мать, которой, страшно сказать, девяносто пять лет!
   - Тебя должны были назначить Главным Настоятелем Главного Храма Фентрии. А что было бы, если узнали бы, что мать Главного Настоятеля колдунья? Вот и пришлось мне умереть для тебя и для остальных. Но я помнила все эти годы о тебе и всё о тебе знала. Я выплакала все глаза, когда Фентрикюш отправил тебя в резервацию. Я день и ночь молилась Великому Духу, чтобы он спас моего любимого сына. И он услышал меня, послал рыжего отчаюгу. И мне больно слышать, что ты сомневаешься, когда ему потребовалась твоя помощь!
   Обнимая мать, У-У-У с нежностью гладил её по седым волосам и плакал молчаливыми слезами. Ни одного человека в своей жизни он не любил с такой нежностью, как её.
   - Ты считаешь, что я должен идти к Рочеру?
   - Да. Как мать, я благославляю тебя. Рыжий - будущий король Фентрии. Он будет самым великим её королём, и вместе с ним прославится твоё имя. А через тебя - и моё. Ради этого дня Великий Дух и позволил мне жить так долго. - Сморщенной рукой старуха из Фатии вытерла слёзы на глазах сына. - Я пойду, пожалуй. Не приведи Великий Дух, Фентрикюш увидит нас вместе! Пока ещё он не узнал меня, но глаз у него острый. Ведь это я принесла Ужи новорождённое дитя из нашей Ветии!
   - Какое дитя? - не понял настоятель.
   - Потом. Потом, сынок, поговорим об этом. Я ещё поживу, пожалуй, лет семь!
   И старуха, решительно оторвавшись от У-У-У, слишком бодрым для её возраста шагом покинула храм.
   А настоятель опять упал на колени перед ликом Великого Духа.
   - Мудрый и Всемогущий! Воистину ты творишь великие чудеса! Спасибо, что сохранил мою мать и меня, и вовремя вновь соединил нас! Теперь у меня нет сомнений, как я должен поступить!
   И У-У-У показалось, что зелёные глаза Всевышнего Божества улыбнулись ему.
  
   59.
  
   "Все предали меня! Меня все предали! Предали меня все! Все меня предали! Предали все меня! Меня предали все!" - назойливо, на разные лады докучала горькая мысль Фентрикюшу, и ей в унисон то нудно-равномерно, то короткими порывами поливал камни древнего замка начавшийся с вечера дождь.
   Властитель Фентрии, подняв воротник камзола, нахлобучив до самых ушей широкополую шляпу, прикрывая ладонью от порыва ветра горящий факел, возвращался из Главного Храма, поцеловав большой мабарный замок, в замок. Он пошёл в Храм, чтобы перед сном помолиться образу Великого Духа и заодно проверить: всё ли готово к завтрашней коронации? Но святилище было закрыто. Куда мог подеваться старый настоятель в такое позднее время? Неужели и он тоже?..
   А назойливая и кусачая, как осенняя муха, мысль продолжала приставать к нему: "Все меня предали!", будто в его мозгах ничего не оставалось, кроме этих слов. Он, что, оставшиеся пять лет жизни будет бродить сумасшедшим бывшим кюшем под дождём и стужей, под палящим солнцем и ветром и шептать только эти три слова: "Все меня предали!"? Властитель представил со стороны и увидел убогую, жалкую картину. И особенно жалкую, если поместить в картину второстепенными лицами слуг замка, с презрением плюющих в согбённую спину бывшего тирана.
   Резким, скулящим порывом со стороны королевских конюшен налетел ветер, бросил в лицо пригоршню холодных капель, и факел тоже предал Фентрикюша - погас. В сердцах властитель бросил его на мокрые камни и начал топтать коваными ботинками, будто это была ядовитая змея, намеревавшаяся ужалить его. На самом деле это было угрюмое и ядовитое мироздание, девятьсот девяносто пять лет подстерегавшее его, и, наконец, дождавшееся своего часа.
   Но почему? Почему, когда Фентрикюш собрался всё изменить, изменить, прежде всего, себя, всё вокруг восстало против него. И даже эта ночь, оплакивающая студёными слезами, может быть, его, Фентрикюша, судьбу, при этом не благоволила ему? Если бы на небе горели звёзды и серебристо улыбалась луна, властителю не было бы так одиноко и безнадёжно. Под полы промокающего камзола (кюш даже плащ накинуть поленился) и под толстый свитер вместе с сыростью пробралась тоска. Невыносимая чёрная тоска. От того, что все предали его, от того, что само мироздание восстало против него.
   Она, тоска, не была бы безнадёжной, если бы он застал У-У-У в Храме, если бы повинился перед образом Великого Духа хотя бы за малую, тысячную долю своих грехов. Хотя бы сияли на небе звёзды, и это было бы каким-либо призрачным знаком надежды. А так - ничего. Ничего, кроме плачущей ночи и тоски.
   И от этой чёрной тоски Фентрикюшу захотелось спуститься в подземелье, войти в клетку к волкам, опуститься между ними на четвереньки и жутким трио выть, выть, выть - громко, на всю Фентрию, чтобы содрогнулись равнодушные сердца людей от чабанов в Ветийских горах до добытчиков торфа на сантрийских болотах.
   Но и этого не может сделать властитель Фентрии, потому что и волки предали его - их утром увёз в Ветию Биф, увёз, чтобы выпустить возле того селения, где нашёл Изну Рочер. Может быть, они, волки, отыщут в лесу эту несносную парочку и разорвут её на части?! Нет, волки не посмели напасть даже на безоружного Рочера, отданного им на растерзание, потому что теперь не он, Фентрикюш, бессмертен, а этот рыжий мальчишка.
   Да, только поэтому не напали на Рочера волки, только поэтому не смог повесить его Фентрикюш и только поэтому сбежал мальчишка из резервации. Как же он, проживший на земле около тысячи лет, не смог додуматься до простой истины: Рочер - наследник короля Эви Четвёртого, и его невозможно убить!
   О чём он думает, безумец, бредущий дождливой ночью?!
   Позади Фентрикюша раздались шаги не одного и не двух человек. Шаги, заглушающие монотонный шелест дождя. Властитель Фентрии испугался и вздрогнул, вжав голову в плечи. Может быть, это идут убить его предавшие своего кюша? Жалкий трус! Ты был смелым и жестоким, пока тебя охранял Чёрный Дух? А теперь боишься? Кого? Ту, встречи с которой всё равно не избежать?
   Фентрикюш зачем-то сорвал с головы шляпу, подставляя макушку холодным ласкам дождя и решительно развернулся навстречу неумолимому будущему. Чётко чеканя шаг, по мокрому булыжнику сквозь седую пелену дождя шли трое. Властитель Фентрии облегчённо вздохнул и нахлобучил на голову шляпу, накрыв ею, как сачком бабочек, сотню студёных дождинок, которые, пытаясь улизнуть, стекали по его крутому лбу.
   Это шли стражники ворот во главе с капралом охраны. За три часа до полуночи они должны поменять отстоявших своё время на часах.
   И жалкий безумец, захлёбывавшийся осенним дождём и чёрной тоской, снова превратился в уверенного и властного Великого кюша.
   - Капрал!.. - крикнул он ночи и идущим. Он запамятовал имя капрала охраны, может быть, потому, что их было пятеро, но это не столь важно. Главное, что он был ещё властителем Фентрии и мог распоряжаться судьбой гвардейца. Но ещё главнее, что капрал и охранники не видели безумца, бредущего дождливой ночью!
   Капрал ускорил шаг и почти бегом приблизился к кюшу.
   - Слушаю, Великий кюш!
   Капрал ещё не предал своего властителя, и уже за одно это Фентрикюш должен быть к нему снисходителен. Но как раз те, к кому он был снисходителен, и предали его!
   - Вместе с отстоявшей сменой сразу же зайдёшь ко мне! - голос Фентрикюша по-прежнему был суровым и жёстким, и даже чёрная тоска испугалась его.
   - Слушаюсь, Великий кюш! - чётко и подобострастно ответил капрал.
   Но кюш как-то обречённо подумал, что и этот бравый капрал может ослушаться и предать его, как это сделали двое охранников резервации.
   Фентрикюш вернулся в жарко натопленную гостиную - в светлую от восемнадцати горевших свечей и ярко пылающего в огромном камине огня. Он подошёл к креслу и отодвинул его на шаг от камина, боясь, что оно может воспламениться. А пока он это делал, его одежда - камзол, свитер и кожаные брюки - закурилась белесым парком. Фентрикюш возмутился этим парком, будто это и не пар был, а исходившие от его тела ядовитые флюиды. Возмутился и стал сдёргивать с себя одежду и обувь- камзол, свитер, ботинки, брюки, исподнее бельё. Оставшись нагим, недолго стоял у кресла - секунду топчась по сброшенной на пол одежде. Затем направился в спальню - голый, крупный, мускулистый, могущий повалить ударом кулака племенного быка.
   В спальне он сорвал со спинки кровати свой чёрный бархатный халат, опранулся в него, сунул босые ноги в мягкие, из козьего меха, комнатные туфли и вернулся в гостиную. Но не к креслу у камина - к столу, чтобы взять курительную трубку и табак.
   И тут же отворилась дверь. В гостиную ввалились мокрые и жалкие охранники и уже совсем не бравый их капрал. Вода стекала с их одежд на гранитный пол, образовывая перламутровые лужицы. И к своему удивлению, Фентрикюш пожалел этих троих бедолаг, как пожалел бы себя, если бы ему пришлось под студёным дождём охранять ворота замка.
   - Пройдите к камину и согрейтесь, пока я набиваю трубку! - сказал кюш так обыденно, будто был отцом этих охранников, а не Великим кюшем. - Когда я набиваю трубку, никогда не разговариваю!
   Фентрикюш так сказал, будто была необходимость объяснить этим жалким охранникам своё минутное молчание. Он набивал трубку и боковым зрением видел, как капрал и охранники нерешительно, медленно двигались к камину, будто это был не камин, а печь крематория, будто кюш приказал не погреться, а войти в его зево.
   Прикуривая, властитель Фентрии бросил короткий, но пристальный взгляд на сгрудившихся у камина охранников. Капрал был востроглазым, чернявым мальчишкой, каким был, наверное, девятьсот семьдесят лет назад сам Фентрикюш. Один из охранников - синеглазый, белобрысый мальчишка - ещё моложе капрала. А второй охранник - тридцатилетний крепыш из уссулов с хитроватым зелёным взглядом. Неужели и они, все трое, могут предать его? Могут, если кто-то другой пообещает им, что в дождь они будут охранять ворота замка под зонтами.
   - Вы видели, как выезжал из замка Главный Настоятель У-У-У? - Фентрикюш сел на стул, закинув нога на ногу.
   - Видели, - ответил охранник-уссул. - Он уехал на храмовом возке, когда начинало смеркаться.
   - Вы спросили у него, куда он на ночь глядя?
   - Спросили. Настоятель сказал, что едет созывать настоятелей храмов Висбура на завтрашнюю коронацию.
   Охранники не были виноваты в том, что У-У-У предал его, они не имели права не выпускать из замка Главного Настоятеля Главного Храма - для этого должен быть особый приказ Фентрикюша. Какой подлец этот святоша! Ещё с утра были разосланы гонцы по всем храмам Фентрии!
   Фентрикюш с трудом сдерживал растущее в нём раздражение. И, чтобы его не накопилось с излишком, выплеснул часть на капрала:
   - Капрал! Почему у тебя люди мокнут под дождём?! Завтра же возьми двух плотников и изготовь зонт для охранников ворот!
   - Будет сделано, Великий кюш! - по-гвардейски чётко ответил капрал. Он был немало удивлён: ведь год назад сам Фентрикюш приказал убрать такой зонт, чтобы охранники не дремали под ним.
   - Ступайте! - Фентрикюш махнул рукой. - Удвойте охрану, капрал! Сегодня ночью могут быть нежеланные гости!
   Охранники, будто с их плеч сняли тяжёлые грузы, с облегчением, бодро вывалились из гостиной. Пронесло! - думал каждый из них.
   А Фентрикюш перебрался со стула в кресло. Может быть, пламя камина помешает одиночеству и его спутнице тоске бесцеремонно забраться в душу властителя?
   Жаль, что Мага из-за ревности предала его. Он сейчас с удовольствием зарылся бы в её мягкие груди и уснул, как любил в детстве зарываться в грудь нянечки до тех пор, пока та не совратила его и не сделала мужчиной в десять лет. Властителю в эту минуту особенно захотелось ласки женщины. Он мог бы крикнуть Либука, чтобы тот позвал его единственную оставшуюся наложницу, безответную Си, которую кюш пожалел и не отдал гвардейцам, а сделал горничной. Но Си была, хоть и красива, но плоскогруда и не темпераментна, он реже других наложниц в гареме навещал её.
   Уютно было сидеть у камина в кресле, попыхивая трубкой! Если бы рядом с ним ещё и женщина сидела, пусть даже Мага, и обнимала его за шею... По согревшемуся телу властителя теплыми волнами расплывалась сладкая лень. Ему вдруг расхотелось быть и королём. и кюшем Фентрии. Он представил себе маленький уютный особнячок на берегу Фентра, тихую и нежную женщину рядом с собой, играющих у его ног детишек и подумал: может быть, это и есть настоящее счастье, а он почти тысячу лет думал, что счастье - это жить долго и властвовать над всеми. Может быть, к Чёрному Духу, отдать королевство этому несносному Рочеру, а тот за это позволит ему приобрести такой особнячок, покой и счастье? Хотя бы на пять оставшихся лет!
   В гостиную мышью проскользнул Либук. Но чуткие уши Фентрикюша, улавливающие даже писк летучих мышей, услышали его крадущиеся шаги.
   - Что тебе надобно, несносный мальчишка? - не оборачиваясь спросил кюш.
   - Ты не спишь, Великий кюш? - жалобно, как придавленная лапой кота мышь, пропищал паж.
   - Я разве во сне спросил: что тебе надобно?
   - Меня к тебе прислала старуха из Фатии.
   - Зачем?
   - Сказала, что должна сообщить тебе что-то важное! - затараторил Либук, будто Фентрикюш выделил ему на аудиенцию всего одну минуту. - Она пришла бы сама, но ей занемоглось, у неё сильно разболелись ноги, и она боится, что не дойдёт... А дальше она сказала совсем уже глупость!
   - И какую?
   - Она... Она... - растерялся паж. - Старуха из Фатии сказала, что хоть она и моложе тебя на девятьсот лет, но, в отличие от тебя, прожила жизнь трудную и в нужде, и поэтому ты должен придти к ней, а не она к тебе. Дальше я уже совсем боюсь повторять её слова.
   - Не бойся, мой мальчик! Это же не твои, а её слова!
   - Она сказала, что, если ты будешь фем.. фер... фендыбычиться, то останешься в глупом неведении о том, что творится в вверенном тебе по глупости Великого Духа государстве! - на одном дыхании и с некоторым даже восторгом выпалил паж и вжал голову в острые узкие плечи, ожидая гнева властителя.
   - Вот старая карга! Совсем обнаглела! И ты, Либук, поверил, что я старше её на девятьсот лет?
   - Конечно, нет, Великий кюш! Разве могут столько жить люди?
   - А я не человек, рыжий пройдоха! Я - Великий кюш. И мне летом исполнилось девятьсот девяносто пять лет. Ступай, Либук! Передай старухе, что я со всей покорностью выполню её приказ и через пять минут явлюсь пред её очи!
   Ошарашенный паж в полном недоумении покинул гостиную.
   Фентрикюш хотел переодеться, но потом махнул рукой, взял со стола шкатулку с табаком, опустил ей в широкий карман халата и, шаркая, как старик, подошвами комнатных туфель по полу, отправился к старухе из Фатии. Это было кстати, потому что он не хотел спать и не желал оставаться в полном одиночестве.
   Что хочет сообщить ему старая знахарка? О каких таких делах в государстве может знать она, если безвылазно сидит в комнате Чёрного Хэма?
   Старуха из Фатии не лежала на широкого кровати повешенного Чёрного, она утонула в огромном кресле у камина. Утонула так надёжно, что Фентрикюш не сразу заметил её.
   - Явился - не запылился! Не знаю уж как и называть тебя!
   - Ничего не понял! - Кюша будто обухом топора огрели. Он замер на полушаге.
   - Не утаю, объясню - успеешь! Сначала лучше набей мне трубочку твоим табачком! От прежнего хозяина-висельника мне осталась замечательная трубка, хоть и тяжеловатая. А у тебя табачок запашистый!
   - Так даже моя мать не позволяла себе со мной разговаривать! - почти рассердился Фентрикюш. - Утром прикажу отрезать тебе язык!
   - Если бы сейчас приказал - может, и поверила бы. А утром - сомнительно! - Знахарка из Фатии, как молодуха, выбралась из кресла и села на его подлокотник. Выглядела она в эту минуту не старше шестидесятилетней. Одним словом - колдунья. - Если бы я была твоей матерью, ты бы сейчас со мной не разговаривал бы!
   - Чего так?
   - Я тебя, лютого греховодника, в колыбели ещё удавила бы!
   - Вот это да! Я что, по-твоему, уже младенцем решил?!
   - Да это так, к слову, из-за старческой сварливости! - Старуха с удовольствием затянулась дымом, поперхнулась, закашлялась.
   - Ты бы не курила! Может, и дожила бы до тысячи лет! - мрачно пошутил Фентрикюш.
   - Куда уж нам! А ты, Эви, хорошим человеком был бы, если бы не твой слабохарактерный дед. Все твои беды и грехи от того, что умирать боялся. Вот сейчас не боишься - и человеком становишься!
   - С чего ты взяла, что не боюсь? - Удивился властитель, потому что ох как боялся этой проклятой смерти.
   - По глазам вижу, что привыкать к ней начинаешь. А через неделю и совсем привыкнешь, запанибрата с ней будешь!
   - Ты уверена в этом?
   - А то нет?! Никто тебя убивать не собирается. Когда ты в этом убедишься, совсем успокоишься. От особняка на берегу Фентра ты сам откажешься, но жить будешь спокойно и счастливо, как и мечтаешь!
   Фентрикюш испуганно вздрогнул. Откуда эта колдунья его тайные мысли знает?! Старуха более опасна, чем он предполагал. И, может быть, он напрасно поселил её в своём замке.
   - Будет пустое нести, прорицательница фатийская! Какой у тебя интерес ко мне?
   - Это не у меня к тебе, а у тебя ко мне. Потому как задремала я у камина и интересный сон увидела. А снов-то обыкновенных я не вижу. Уж если что приснится, так всё из жизни. Потом узнаю, что так оно в жизни и случилось, как во сне видела. И ни разу ошибки или путаницы не было. Всё по увиденному - точь-в-точь!
   - Ты позвала меня свой сон рассказать? - Фентрикюш сделал вид, что возмутился.
   - А ты будто с неохотой ко мне шёл! - Старуха довольно быстро докурила объёмную трубку и с сожалением отложила её в сторону. - Так рассказывать тебе сон? Или он тебе без интересу?
   Властитель Фентрии сел прямо на кровать, и она под ним жалобно скрипнула. Кровать была крепкая и, наверное, не жаловалась, когда на ней занимались любовью Чёрный Хэм и Айк. Но в кюше было костей и мускулов не менее десяти пудов.
   - Правильно, что сел, а то от моего сна и упасть можно. Слушай! - Старуха снова соскользнула в кресло, и Фентрикюш не видел её, только слушал потрескивающий, как сухие сучья в костре, голос. - Я вижу голое место, покрытое чёрным покрывалом ночи. Моросит мелкий, нудный, как древние старухи, дождь. Но на него не обращают никакого внимания люди, собравшиеся у большого костра. Они окружили не костёр, потому что он им нужен только для света и тепла. Множество людей окружили троих человек, двое из которых, подстелив рогожку на камни, стоят на ней на коленях перед старцем. Стоящие на коленях оба молодые и оба рыжие. Его зовут Рочер. А её... И не поняла, почему у неё два имени - и Изна, и Роч?..
   Отчаянно жалобно заскрипела под Фентрикюшем кровать. От дурного предчувствия зашлось сердце властителя, острая боль, будто всадили в него тонкий нож, пронзила его, и кюшу показалось, что сейчас, через несколько секунд он умрёт. Но через несколько секунд боль отпустила сердце, и кюш шумно выдохнул воздух, уже было закрывшийся в лёгких.
   А старуха невозмутимо продолжала:
   - Старик подошёл к молодым и рыжим и положил свои руки на их головы. И тут со стороны подошёл высокий и крупный, почти как ты, молодой мужчина с широкой доской в руке. А на доске этой нарисовано белое облако, то бишь образ Великого Духа. Этот молодой мужчина по имени Бусс встал за спино1 двух рыжих - Рочера и Изны-Роч.
   - Как зовут старика? - дрогнувшим голосом спросил Фентрикюш. И голос этот неприятно ударил в уши старухи. Но она вытерпела его и была спокойна.
   - Не знаю. Старик и старик. Всех этих людей я не видела раньше. Дальше сказывать сон?
   - Сказывай.
   - После этого старик забормотал молитву: "Великий Дух пасёт мя и ничтоже мя лишит. На месте злачне, тамо всели мя, на воде покойне воспита мя. Душу мою обрати, настави мя на стези правды, имени ради Великого Духа. Аще бо и пойду посреди сени смертныя, не убоюся зла, яко Великий Дух со мною еси, и чаша Великого Духа уповающи мя, яко державна. Объявляю юную девицу Изну королевских кровей королевою Фентрии Роч, а мужа её от брака, освящённого мною, Главным Настоятелем Главного Храма Великого Духа, объявляю королём Фентрии Рочером Первым"!
   Фентрикюш вскочил с кровати, подошёл к старухе вплотную, заглянул испытывающе в её изрезанное морщинами лицо.
   - Что говоришь такое, старая? Ты ничего не перепутала в этом своём сне?
   - Во се никогда ничего не путается! - Старуха откровенно и без боязни встретилась с взглядом властителя. - А вот рассказывая сон... Всякое может быть...
   - Нет уж, не увиливай, старая карга! Отвечай, как на духу: Рочер - мой сын или нет?
   - Ты думаешь, мне всё ведомо? Какое дитя твоё, какое не твоё - об этом сам родитель должен получше других знать! А коли уж не терпится тебе, об этом только друг твой и расскажет. Тот, которого ты от людей прячешь!
   - Какую-то ерунду ты несёшь, старая! Откуда ему знать, ежели он тридцать лет под замком просидел!
   - Это уж я не знаю - откуда. У него самого и спросишь. Только поспешай, а то на твоего друга Великий Дух уже искоса посматривает.
   У властителя Фентрии не было оснований не доверять сну старухи. Так вот куда и с какой целью сбежал Главный Настоятель Главного Храма - чтобы короновать Рочера. И кто он, Фентрикюш, теперь?
   - Вот именно: ты уже и не Фентрикюш, и не король ещё и никогда. Получается, что имя твоё Эви без всяких там цифирей! - Старуха сушёной виноградиной скатилась с кресла и поднялась рядом с властелином. Однако седой головой едва доставала ему до груди.
   - Это мы ещё посмотрим: кто король из нас, а кто нет!
   - А ты примирись. Короновать-то тебя некому.
   - Как некому? Завтра все настоятели соберутся. У-У-У нарушил все законы, предав властителя Фентрии, которому, как и Великому Духу обязан служить. Мы назначим нового Главного Настоятеля Главного Храма, и он коронует меня. Этот рыжий сопляк думает, что положил меня на лопатки?!
   - Получается, что с завтрашнего дня в Фентрии два короля будет? - Старуха как-то загадочно усмехнулась.
   - Почему два? Один. Рочер - самозванец. Эдак, если каждый захочет, в Фентрии может быть миллион королей и королев!
   - Отступись! Ведь сам знаешь, что не надо тебе это королевство! Ведь не отмолишь свои грехи, если из-за престола море крови прольётся. Прошло время чёрного короля, наступил час короля рыжего!
   - Нет, старая! Вырежут тебе утром твой поганый язык! Вырежут и дворовым псам выбросят! - Фентрикюш запахнул на груди чёрный бархатный халат. - К чему ты сказала, старая, что Изна королевских кровей?
   - Я разве сказала? Это старик-настоятель сказал. Но он тоже старый. Может, напутал чего. К тому же, сон это мой. Как ни крути, а сон - он и есть сон!
   - И зачем я тебя в замке оставил?! Добра от тебя не дождёшься, а с ума сойти запросто можно!
   - Хороший ты человек, Эви, когда не Фентрикюш и не король. Пожалуй, любить тебя буду, как сына, ежели глупостей не натворишь!
   Фентрикюш в сердцах сплюнул под ноги и, безнадёжно махнув рукой, пошёл прочь. Что с древней полоумной старухи возьмёшь?!
  
   60.
  
   Бусс обнял Рочера и по-отцовски, с чувством поцеловал его в лоб.
   - Я и мечтать не мог, что когда-нибудь вот так по-простому буду обнимать короля Фентрии, как своего друга!
   - Рано ещё радоваться, уважаемые соратники Рочера Первого! - сказал У-У-У, пряча голову от дождя под чёрный капюшон священника Великого Духа. - Впереди тяжкий путь, полный опасностей, и только Великий Дух знает, какую чашу нам предстоит испить в конце его - сладкую или горькую.
   - Но в человеческой жизни должны быть и промежуточные, пусть мелкие, но радости, из-за которых он вправе пригубить сладкой чаши вина! - Вдруг расщедрился на короткую речь Дац-молчун.
   - Да ты философ, Дац! - Обнял его Рочер. - Я подумаю: не назначить ли тебя Главным Учёным Фентрии? Ты прав: пусть несколько дней, но побыть королём Фентрии чертовски приятно!
   - В одном прав наш многоумный Дац: за эту маленькую радость в нашей жизни надо пригубить вина. Пора нам прятаться от этого гадкого дождя. Неужели Рочер Первый такой скупердяй, что не пустит нас в свой дворец и не угостит вином?! - Бусс тоже непривычно был возбужден.
   - Я рад принять всех во дворце, но, к сожалению Тё оставил только один графин вина и засохший сухарь хлеба. Что ж... - Рочер вздохнул. - Ни один король Фентрии не всходил на престол столь скромно!
   К новоиспечённому королю прихромал старый разбойник.
   - Разрешите держать речь мне, ваше высочество?
   Полтора десятка соратников Рочера - все, за исключением часовых - возмущённо зашумели. И было от чего - все промокли до последней нитки.
   - Потом, потом, дядька-разбойник! - Рочер хлопнул его по плечу. - Пойдём греться в особнячке короля разбойников Тё. Мой новый слуга горбун Гри хорошо протопил камин!
   В роскошном по сравнению с другими разбойничьими лачугами особнячке Тё в довольно просторной гостиной Рочер Первый пустил по кругу графин кислого вина. Когда очередь дошла до старика-разбойника, он скривился.
   - Я не буду пить эту кислятину, когда во дворце нашего высочества большие запасы вина и продуктов!
   - О чём ты говоришь, старый разбойник?! - удивился Рочер. - Откуда у меня запасы?!
   - Если бы меня короновали, то я перерыл бы всё плато, но нашёл бы чем угостить своих соратников! - невозмутимо сказал старик-разбойник. - Идите за мной, ваше высочество!
   Вырвав из руки Даца горящую свечу, разбойник похромал в спальню Тё и там указал палкой-костылём на валун в углу.
   - Прикажи откатить валун, и там, в подвальчике, вы найдёте всё, чтобы достойно отметить восшествие на престол Рочера Первого!
   В подвальчике оказалось дюжины три кидийского вина и немало продуктов - сушёного мяса, вяленой рыбы и сухарей.
   - Молодец, старый разбойник! - С чувством хлопнул старика по плечу Бусс. - Ваше величество! Его не дядькой надо назначать, а интендантом королевства!
   - Интендантом не могу! - Заскромничал старик-разбойник. - Я нечист на руку - король с голоду умрёт!
   Соратники Рочера весело расхохотались.
   Пировали недолго - за час до полуночи разошлись по нескольким лачугам. В особнячке Тё остались Рочер с Изной, Бусс, Дац, У-У-У и горбун. Все сидели за столом.
   - Праздник кончился, ваше высочество! - Священник поднялся из-за стола. - Хочу охладить ваши горячие головы. Сегодняшняя коронация Рочера не помешает завтра короноваться Фентрикюшу.
   - Как не помешает? - удивился Рочер. Но согласно Уставу...
   - Согласно Уставу Храмов Великого Духа, - оборвал его У-У-У, - Главный Настоятель назначается после смерти прежнего или добровольной его отставки. Сегодня я покинул Главный Храм добровольно. Значит, завтра будет назначен новый настоятель, который и коронуют Фентрикюша. Нам предстоит долгая и упорная борьба, но я верю в счастливую звезду Рочера.
   - Эх! - Бусс разочарованно стукнул кулаком по столу. - Если бы мы смогли помешать завтрашней коронации Фентрикюша! Но замок мы сможем захватить не скоро. Даже с учётом того, что сто гвардейцев ушло с Зуа и Бифом, его охраняют ещё не менее двухсот. А завтра пустующие казармы заселяют гвардейцы Высшего Совета - ещё триста человек.
   - Не будем унывать, Военный Министр Фентрии! - бодро сказал Рочер. - Будем поднимать фентрийцев под знамёна Рочера Первого - доброго и справедливого короля.
   - Рочер прав! Только народное восстание - другого выхода нет! - сказал У-У-У. - Пойдёмте, Бусс и Дац! Я буду ночевать с вами. Утро вечера мудренее.
   Но тут к Рочеру на неуклюжих своих ногах подкатился горбун Гри, настойчиво дёрнул его за рукав и энергично начал изображать руками бумагу и писание пером.
   - Что он хочет? - удивился Бусс. Но Рочер, кажется, кажется, понял горбуна.
   - Подай ему, Бусс, бумагу, перо и чернила. Он хочет нечто сообщить нам.
   Горбун долго и старательно выводил что-то на бумаге.
   "В замок есть тайный ход от реки!" - с изумлением прочитал Рочер.
   - Откуда ты знаешь?
   "Мы с Иле по нему каждую ночь выходим гулять!" - написал Гри.
   - Иле... Иле.. - Рочер задумался. - Это же древний писатель!
   Горбун отрицательно замотал головой и начал быстро и небрежно чертить на бумаге. Рочер с трудом разбирал его почерк.
   "Иле живой. Он узник Фентрикюша. Тридцать лет пишет под землёй. Он живёт за дверью, где волки. Я нашёл подземный ход. Из библиотеки и к Иле. А потом до самой реки. Фентрикюш каждый день носит Иле пищу".
   Прочитав это, Рочер в изумлении замер. Бусс вырвал лист из его рук и перечитал написанное вслух.
   - Это наша удача! Мы сможем помешать короноваться Фентрикюшу, если до утра попадём в замок! - сказал он. - Когда кюш приносит еду узнику?
   "Утром", - написал Гри.
   - Ты сможешь провести нас по подземному ходу? - спросил Бусс.
   Горбун утвердительно закивал головой.
   - На путь от плато до замка уйдёт часа три. Нам надо немедленно отправляться! - сказал Рочер.
  
   Иле проснулся от звона разбитого стекла. Густой сумрак в его подземной комнате слабыми сполохами разбавляли догорающие в камине головни.
   "Надо подбросить дров, а то до утра совсем выстынет!" - подумал старик, но почувствовал, что у него нет сил подняться - и ноги, и руки, и спина были словно ватными. И ещё он почувствовал, как тупо, тяжело щемит под сердцем, будто кто-то сильный обхватил его сердце руками и медленно сдавливает. От этого тяжело было дышать, и Иле начал задыхаться.
   "Неужели Великий Дух решил призвать меня, так и не дав вкусить воли? - с сожалением подумал он. Иле повернул голову в сторону образа на стене. Лика Божества почти не было видно в сумраке, но старик всё-таки встретился с печальным и мудрым взглядом. - Ну хотя бы один день"!
   И с удивлением отметил, что немного ослабели тиски, сжимавшие сердце, и легче стало дышать.
   "Если я буду безвольно лежать в кровати, смерть легко одолеет меня! - подумал старик и попытался оторвать голову от жёсткой подушки. Это у него получилось, он сел. - Откуда этот звон стекла? Заблудилась смерть? И, вместо моей кровати, взобралась на стол"?
   Собравшись с силами, Иле опустил ноги на пол, прямо в комнатные туфли, и после этого с трудом, но смог подняться. Тяжело ему дались первых два шага, но более уверенно он сделал оставшиеся три до стола. Передохнув с полминуты, отдышавшись, нашарил спички и зажёг две свечи на канделябре, стоявшем на столе.
   На старика изумлёнными глазами смотрел мышонок Кеш, нагло рассевшийся прямо на рукописи. Конечно же, это мышонок уронил стеклянный бокал на пол! Но у Иле не было охоты и сил разговаривать с Кешем. Он лишь взглянул на часы: два часа после полуночи.
   До утра, когда придёт за ним Фентрикюш, чтобы выпустить, как птицу, на волю, оставалось шесть часов. Тридцать лет и шесть часов. Какой отрезок времени из этих двух длиннее? Всё относительно в этом мире, сотворённом Великим Духом. Для Иле в настоящий момент шесть часов - жутко долгое время по сравнению с двумястами шестьюдесятью тысячами, проведёнными в подземелье.
   Старик, с трудом переставляя ослабевшие ноги, двинулся к камину. Нагнулся к стопке дров, чуть оторвал от неё одно полено, не бросил - уронил его в камин. Ему удалось добавить к огню три полена, но после это он чуть не свалился с ног без чувств. Пошатываясь, подошёл к мольберту, на котором стоял почти законченный портрет Ужи.
   "За что? За что, Великий Дух, ты наказываешь меня, не дозволяя хотя бы немного пожить на воле? Разве я не заслужил твоей милости? - Иле обратил слезящийся взгляд на Великого Духа. Но тот сурово молчал и, как показалось старику, ожидал его. - Но, может быть, скорая смерть - это награда для меня? Разве может быть прельщающим этот ад на земле? И Великий Дух должен удивляться: почему я добровольно и дальше хочу прозябать в нём и мучиться"?
   И старик решил больше не сопротивляться воле Великого Духа и с тихим вздохом опустился на стул возле мольберта.
   - Что ж, мне ничего уже не изменить, - сказал он вслух. - Пусть будет так, как определил ты. Только позволь напоследок выпить глоток вина и выкурить трубку. Я не в обиде на тебя, и ты не держи на меня обиды.
   Ровно глоток вина и оставался в бутылке, стоявшей у ножки стула. Прекрасное вино из лучших сортов кидийского винограда! Его терпкий букет доставил Иле наслаждение, которых мало было в его суровой неласковой жизни. Из кармана тёплого халата он достал курительную трубку и мешочек с табаком. Когда набивал трубку, тряслись его руки, и добрая половина табака просыпалась на пол.
   Ну вот, любимая трубка, прослужившая ему не менее десяти лет, у него в зубах. Но в кармане халата не оказалось спичек, а сил идти за ними к столу или за угольком к камину у старика не было. Неужели он умрёт, так и не выкурив последней трубки? От обиды сжалось слабеющее сердце, и из глаз по глубоким морщинам, как весенняя вода по пересохшим руслам речушек, покатились слёзы.
   Однако добрый и милостивый Великий Дух ещё раз сжалился над ним. Иле почувствовал, как прилила кровь к икрам ног, он почувствовал, что сможет дойти до камина, чтобы прикурить от уголька, и даже вернуться назад. Он хотел умереть в любимом кресле у камина, но передумал. Иле должен сделать последний вздох перед той, которую любил и любит, умирая. Перед ликом Ужи умирать будет не так страшно и обидно.
   Старик прикурил трубку и вернулся у стулу у мольберта. Сел и старался курить не спеша, растягивая удовольствие, потому что, может быть, Великий Дух и отвёл ему времени - докурить трубку. А с портрета немигающими, страшно глубокими, как само мироздание, чёрными глазами смотрела Ужи. Старику показалось, что она хочет что-то сказать ему, что-то важное, но никак не решится.
   - Ну что, Ужи, говори! Говори, пока я могу услышать тебя!
   И она сказала, он ясно расслышал её голос:
   - Ты должен показать портрет Ии Фентрикюшу, иначе может случиться большая беда!
   Нет, губы на портрете даже не шелохнулись, и всё же этот голос, эти слова принадлежали Ужи.
   Иле докуривал трубку и чувствовал, как возвращаются к нему жизненные силы, будто табак в трубке был чудодейственным лекарством. А когда трубка погасла, он был уже уверен, что дойдёт до книжных стеллажей, сможет подняться на стремянку, вытащить из-за книг свёрнутый в трубку портрет Ии, чтобы выполнить просьбу Ужи.
   И старик сделал это, хоть и с напряжением, но без страха. Сев на стремянку, свесив с неё ноги в комнатных туфлях, он, не спеша, стал развязывать тесёмку на скатанном холсте. Развязалась тесёмка, начал раскатываться холст... И вдруг свечи в канделябре, стоявшем на столе, ярко вспыхнули и резко погасли. Иле уже не чувствовал и не слышал, как падал со стремянки на каменный пол.
  
   Фентрикюш хотел свернуть в подземелье, ведущее в библиотеку и в темницу, в которой сидел Иле. Властитель впервые назвал жилище старика темницей, и неясное чувство вины шевельнулось у него под сердцем.
   Кюш хотел свернуть в подземелье, но остановился перед спуском в него. В канделябре, который он захватил с собой, выходя из гостиной, догорали свечи. Возвращаться за ними в гостиную было лень. Если он вернётся, то отложит визит к Иле на утро.
   А может, будет правильным так и сделать и не тревожить сна старика? И чего он должен верить полоумной старухе из Фатии, верить её снам и абсурдным предсказаниям? Фентрикюш с тоской вгляделся в черноту подземелья, заманивающую к себе, как смерть. Смерть может заманивать к себе? - удивился властитель своей же неожиданной мысли. А почему бы и нет, когда жить становится невмоготу? Но он-то, кюш, хочет жить, цепляется за эту самую жизнь, как утопающий за проплывающие мимо былинки.
   Ах, эта старуха из Фатии, смутившая его душу! Может быть, она несла околесицу от слабого ума, а он ей верит? Может, ничего не происходит в Фентрии? Завтра вернутся Зуа с Рочером, и жизнь пойдёт своим чередом? Сейчас он спустится к Иле. Если окажется, что старик ничего не знает о Рочере и Изне (а это и предположить трудно), то Фентрикюш успокоится, а утром погонит старуху из замка поганой метлой.
   Властитель похлопал по карману халата. Нет, слава Великому Духу, спички он не забыл. И, если погаснут свечи, спичек хватит, чтобы осветить себе путь до двери Иле. Он заберёт старика прямо сейчас, отдаст ему комнату Рочера - пусть понежится, отдохнёт в мягких перинах до самой коронации. Уж кто заслужил безмятежной королевской жизни, так это труженик Иле, а не зловредная старуха из Фатии!
   Какой же у знахарки насмешливый, язвительный взгляд! Такой взгляд был знаком Фентрикюшу, он с ним сталкивался не однажды в жизни. Такой же взгляд был у колдуньи из Ветии - матери У-У-У, которая сгорела заживо в своей лачуге накануне назначения У-У-У Главным Настоятелем. А может, не сгорела? У этих колдуний всё может быть. Но эта старуха из Фатии, а не из Ветии. Фентрикюш даже замедлил шаг, не замечая капающего на руку расплавленного воска.
   Колдунью из Ветии звали Нис, и эта Нис зачем-то появлялась в замке накануне казни Ии. Нис из Ветии. Изна из Ветии. Может здесь быть какая-то связь? А если Нис из Ветии и старуха из Фатии - одно и то же лицо? Они очень похожи, и если фатийская знахарка выглядит намного старше, немудрено - двадцать лет прошло! Завтра кюш всё выяснит. Если его подозрения подтвердятся, не избежать знахарке крематория. Колдуньи должны погибать в огне - это справедливо.
   Погасли свечи, и Фентрикюш сжёг несколько длинных спичек, пока дошёл до двери в темницу Иле. В темноте начал возиться с замками. Зачем он запирал дверь, если выпускает старика на свободу?! По многолетней привычке, наверное. Странно тихо было в подземелье без волков, и зловеще скрежетали открывающиеся замки.
   В подземной темнице Иле горели свечи. Работает так поздно? Фентрикюш не сделал и двух шагов, как заметил лежавшего у стремянки старика. Холод обдал сердце властителя: Иле лежал в неестественной позе. А потом кюш заметил, что голова старика покоится в лужице крови.
   Фентрикюш отбросил канделябр в сторону, побежал к стеллажам, опустился на колени перед Иле, приподнял его голову. Взгляд старика был стеклянным и не отражал этого неприветливого мира.
   Прижав голову старика к своей груди, властитель взвыл страшным голосом, и содрогнулись стены в подземелье.
   - Зачем?! Зачем ты полез на стремянку, Иле?! Какая срочная нужда погнала тебя туда в третьем часу ночи?!
   И вдруг он увидел рядом с трупом старика полуразвёрнутый холст. За ним лез Иле на стеллажи? Осторожно опустив голову старика, кюш поднял холст и развернул его. И смертельный холод пробежал по его жилам.
   На холсте был портрет Ии, которую Иле не должен был видеть никогда. Но это была Ия, а не какая-нибудь другая рыжеволосая женщина. И Ия держала на руках обнажённого новорождённого. Великий Дух! Ребёнок не мог быть Рочером, потому что на картине Ия держала на руках девочку. Вот почему старуха из Фатии сказала, что Изна королевских кровей, а Иле ценою своей смерти открыл ему эту тайну. Изна - его дочь! А Фентрикюш чуть не совершил с нею один из ужаснейших грехов на свете!
   - Эх, Иле, Иле!.. Но почему ты хранил от меня эту жуткую тайну двадцать лет?!
   Ну, конечно же, Изна - дочь Ии, потому что она, как две капли воды, похожа на свою мать. В какую прекрасную и умную женщину выросла их с Ией дочь! Она достойна быть королевой Фентрии. И что он, Фентрикюш? Будет насмерть бороться за королевский престол с дочерью, которую любит?
   Прижимая холст к груди, властитель заплакал навзрыд обильными слезами, как никогда в жизни, даже в детстве, не плакал. Он и представить не мог, что у него накопилось так много слёз!
   Прижимая портрет к груди, Фентрикюш свободной рукой положил голову Иле себе на колени. И опять безнадёжно и громко взвыл, как смертельно раненый волк.
   - Проклятый дед Эви! Проклятый дед Эви!
   А потом он рыдал тихо и легко, пока не погасли свечи в канделябре на столе Иле. После этого Фентрикюш поднялся, отыскал новую свечу, зажёг её и вставил в окоченевшие руки старика. Не выпуская из-под мышки холст, легко поднял с пола почти невесомое тело Иле и пошёл из подземелья, громко разговаривая сам с собой:
   - Ты, бедный Иле, мечтал остаток дней своих провести в моей библиотеке, но не смог даже побывать там. Но ничего, я похороню тебя в самом центре библиотеки, а вместо надгробья поставлю памятник, который высечет из мрамора лучший скульптор Фентрии. Пусть в мраморе, но ты будешь сидеть в библиотеке вечность!
   Фентрикюш споткнулся о какой-то предмет, проходя мимо пустых волчьих клеток, но удержался на ногах и продолжил путь. Он ещё был молодым, сильным и здоровым и мог жить долго. Хотя ему хватит и того, что отмерил Великий Дух. И, повернув в сторону библиотеки, опять заговорил вслух:
   - А знаешь, Иле! Я не хочу быть и не буду королём Фентрии. Пусть этого хлебушка откушают моя дочь Изна и её муж Рочер. А я буду вести жизнь уединённую, тихую и праведную, как ты. Я поселюсь в твоей темнице, буду писать и читать книги и этим стану счастлив. А ты будешь отпрашиваться у Великого Духа, чтобы побеседовать со мной. Великий Дух - добрый, он разрешит тебе, если ты об этом его попросишь!
  
  
  
   2003-2004 гг. г. Сураж
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   342
  
  
  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"