Рассказ "Таежный поселок"
Сразу сообщаю, что станционным смотрителем я никогда не работал. Но
близко к этому. Должность моя называлась "начальник станции". Но стан-
ции как таковой не было, был небольшой полустанок на краю таежного по-
селка, где изредка останавливались товарные поезда. Туда я был направ-
лен по распределению, так в те времена называлась трехлетняя отработка
диплома там, куда по своей воле нормальный человек жить бы не поехал.
В областном управлении железной дороги мне сразу сказали: "А еще ты
будешь вести черчение в поселковой школе."
- Почему? - возмутился я.
- А тебе что - деньги не нужны?
- Нужны.
- Ну вот и подработаешь. Зарплата-то у тебя будет небольшая, а за
счет подработки в школе может и до двухсот рублей дотянешь.
Так я оказался еще и учителем, по-совместительству. Работа, конечно,
ужасная, явно не для меня, но... общение, коллектив. А что там на моей
станции: старуха сторожиха, да пьяница обходчик. А в школе все-таки
люди с образованием: есть с кем поговорить, пообщаться. А иногда и ис-
тории случаются.
Эта произошла на второй год моего трехлетнего срока. Как вы уже до-
гадались, после положенной отработки я сразу сбежал из таежного посел-
ка, и бежал так стремительно, что оказался в Москве. Но тогда...
В конце августа в поселок приехала молодая специалистка, как я год
назад, по распределению работать в школе. Звали ее Лена Плескова и
была она учительницей немецкого языка. Звать-то ее полагалось Еленой
Константиновной, но для меня она осталась в памяти просто Леной, тем
более, что проработала она в поселке всего один год и в связи с замуже-
ством была "отпущена" с места распределения по месту жительства мужа,
а именно в ее родной город, согласно существовавшему тогда "Закону о
молодых специалистах". Больше я ее никогда не видел и о судьбе ее ниче-
го не знаю.
Тогда же это была высокая красавица с пушистыми рыжеватыми волосами
до лопаток, с очень симпатичным лицом и манерами королевы. Сейчас ска-
зали бы : "Модель!" Но тогда это слово в таком смысле еще не употребля-
лось. Помимо внешности она была еще и большая умница. И хотя я сам
родом из довольно большого города: пара театров, институты, - но и по
моим меркам, а уж тем более по поселковым, это была столичная красотка.
Приехала она из миллионного города, родители - научные сотрудники: поч-
ти москвичка. Да и чувствовалось во всем: образование, культура.
Дети ее боготворили. Директриса поражалась: девчонка, первый год
работы, - никаких проблем с дисциплиной. Хулиганы, двоечники - все учи-
ли немецкий. На черчении меня просили: "А можно мы быстро начертим, а
потом поучим Deutsch?" Вот такое вступление к самой истории. А как-то,
уже в декабре, вбегает Лена в учительскую и обращаясь ко всем почти
кричит:
- Смотрите, что написал мне Морозов!
- И что же он тебе написал? - спросил кто-то иронично.
- Стихи!
- А что, он еще и писать умеет? - добавил другой "юморист".
Тут надо пояснить, что ученик 5-го класса Сережа Морозов был один
из самых упорных прогульщиков и двоечник.
- Давайте я прочту! - предложила Лена.
- Ну прочти, - сказала директриса.
И Лена продекламировала:
Жил-да-был король со свитой
Во дворце из аметистов.
У него слонов штук триста.
Малахитовые кресла,
Золоченные цветы
И прекрасная принцесса, -
Просто, вылитая Ты!
В учительской повисла предгрозовая тишина. Наверное, появление шаро-
вой молнии вызвало бы подобное оцепенение. Первой пришла в себя учи-
тельница литературы Валентина Сергеевна.
- Он списал. Это Пушкин, или кто-то из его современников, - выплес-
нула она свой гнев.
- Нет, это не Пушкин, - возмутился я, считавший себя тогда большим
знатоком литературы, так как уже пописывал небольшие рассказы, что на-
зывается "для себя", хотя моим коллегам по школе я этого, конечно, не
сообщал. Знала об этом только Лена.
Но тут я почувствовал на себе ее взгляд (все-таки умная была девуш-
ка) и понял, что ситуацию лучше разрядить:
- А может, и Пушкин. Откуда я знаю? - добавил я примирительно. - А
может, и Есенин.
- Я найду, откуда он это списал, - уверенно заявила Валентина Серге-
евна и твердым шагом вышла из учительской.
- Я тоже поищу, - сказала директриса, которая также была литератор.
Но сказала она это как-то между прочим: должна же она была что-то ска-
зать.
Конечно, ничего найдено не было, а мы с Леной, чтобы не обижать сло-
весников, в учительской к этой теме больше не возвращались. Между со-
бой же несколько раз обсуждали ее и пришли к общему мнению, что вдохно-
вение порой творит чудеса, и тайна его возникновения не поддается логи-
ческому осмыслению.
А тут к Лене стал регулярно приезжать жених, - наши отношения стали
более официальными, да и моя основная работа, на станции, требовала
времени.
А потом уехала она, еще через год уехал я. Москва. Лихолетье. Стано-
вление капитализма на руинах "светлого будущего".
И вот по прошествии лет, когда новая эпоха уже вступила в полную си-
лу, а смутное время миновало, потянула меня ностальгия на родину в
Сибирь. Ну а оказавшись в Сибири, я не мог не доехать до таежного по-
селка, где прошла хоть и не самая веселая, но часть моей жизни.
Поезд привез меня в райцентр утром, а автобус на поселок уходил
только после обеда (на "моем" полустанке пассажирские поезда не оста-
навливались, и в поселок можно было добраться только автотранспортом),
и я пошел на тракт "голосовать" попутку. Вскоре тормознул "ГАЗ-52". Во-
дителя я узнал сразу (память на лица у меня хорошая), Коля Сизов. Я
вел черчение у его старшего брата Валеры, сам же Коля учился в том же
классе, что и Сергей Морозов.
- Здорово, Коля!
- А ты откуда меня знаешь?
Я рассказал.
- А помню, вел черчение.
Дорога не близкая, разговорились: про учителей, про поселок.
- А как твой друг Серега Морозов? - поинтересовался я.
- Работает трактористом. Живет один. Пьет.
- А ты?
- У меня уже два сына, погодки. А пью только по субботам после бани.
Но крепко. В воскресенье похмеляюсь, а в понедельник на работу. Серега
же две недели пьет - одну просыхает. Его по этой статье и в армию не
брали. Уже в больнице лежал - белая горячка.
- А можешь меня к нему завезти? - вдруг прорвало любопытство. - Хо-
чу на него посмотреть.
- Почему нет? Завезу. - согласился Коля.
Мы уже подъезжали к поселку. Стало темнеть. Морозец крепчал.
- Стучи сильнее, - крикнул Коля из кабины.
- Не открывает. А свет горит.
Коля выпрыгнул из машины, поднялся на крыльцо и толкнул дверь пле-
чом. Она поддалась. Мы вошли в дом. Пятистенок был еще довольно креп-
кий, хотя явно давно не ремонтировался. Прошли через кухню. В комнате
на полу лежал человек. Это был Сергей. Конечно, не тот мальчишка, ка-
ким я его помнил, а уже взрослый мужик на вид лет тридцати, хотя было
ему тогда, наверное, около двадцати двух. Очень бледный.
- Да он холодный, - сказал Коля, взяв его за руку.
- Что будем делать? - спросил я.
- А фельдшерица напротив живет, сейчас позову, - Коля уже шел к две-
рям. - Похоже, Серега уже покойник.
Пока Коля ходил, я рассмотрел комнату. Ничего примечательного. Лишь
на дальней стене между окнами был приколот уже пожелтевший лист плот-
ной бумаги с женским профилем углем. Мне показалось, что это профиль
Лены. Но тогда я не был уверен, уж больно состояние было неприятное:
один-на-один с мертвецом в холодном доме. "Облик ангела в профиль с
неба и мальчики кровавые в глазах..." - мелькнуло в голове.
Но тут вошли Коля и фельдшерица. Она меня узнала, да и Коля преду-
предил, что я в доме. Я же вспомнил, что зовут ее Галина Ивановна, так
как в бытность здесь брал у нее несколько раз "больничный лист".
- Да, уже часа четыре как помер, - констатировала она. - Коля, съез-
дий за участковым, а потом отвезете его в райцентр.
Коля снова ушел. Мы помолчали. Потом я вспомнил, что у нее есть сын,
и спросил, где он сейчас.
- Военный. Офицер. Живет в Хабаровске, - рассказала женщина. - А ты
у кого будешь ночевать? - спросила она.
- А можно здесь? - неожиданно для себя предложил я.
Она не удивилась. В Сибири народ не привык удивляться: жизнь-то
суровая.
- А что нет? Дрова в коридоре. Протопишь, и ночуй.
Участкового я не знал, человек этот был в поселке недавний. Он, по-
хоже, даже обрадовался случившемуся: на одного потенциального правона-
рушителя на его участке стало меньше.
Покойника в машину мужики отнесли без моей помощи, ребята крепкие.
И сразу уехали. Галина Ивановна помогла мне растопить печь, и мы пошли
к ней ужинать. Жила она одна, так как год назад похоронила мужа. Разго-
ворились мы часа на два: было что вспомнить, а потом я пошел спать в
дом Морозова.
Долго смотрел на профиль. Все-таки Лена. Конечно, портрет сильно
стилизован, но - столько лет прошло! Память сглаживает черты со време-
нем. "А может где-то есть и стихи?" - подумал я. В шкафу и в столе
рыться не стал, не смог преодолеть стыд: чужое, без разрешения... Но
сверху осмотрел и нашел, что искал.
На листе тетрадной бумаги твердым красивым почерком, никогда не ска-
жешь, что рука алкоголика, было написано стихотворение. Привожу здесь
с моей пунктуацией, так как в оригинале знаков препинания не было,
впрочем, как и в первом стихотворении, где пунктуацию проставила Лена.
Итак, вот оно:
Вышел на берег моря -
Смотрю на пристань:
Корабль,
Словно лебедь белый,
Отплывает в лазоревый полдень.
На палубе девушка -
Совсем одна.
А где же другие люди?
Их нет!
Да ведь это корабль-призрак!
А девушка - моя мечта...
И пристань всего лишь мираж.
И моря нет.
Я лежу в постели.
Один.
Болен.
Дверь не отворится.
Она не войдет.
А завтра я умру!..
Я сложил листок вчетверо и положил в карман куртки. В поселке я про-
вел еще три дня, но ночевал уже у разных знакомых. Про стихотворение
никому не сказал. Зачем? А потом, вернувшись в Москву, внес его в ком-
пьютер, да со временем и заучил наизусть, как и первое. На то поэты и
пишут стихи, чтобы мы, простые смертные, их потом наизусть заучивали.
А мы не заучиваем, может потому и живем так?
Вот такая романтическая история из жизни с любовью, смертью и
стихами...
|