Аннотация: Мистический детектив про близнецов, маньяков и аномальные зоны. Когда придумаю, как повернуть сюжет, непременно допишу.
Александра Столярова
Холодный город
1
Реченск, Калужская область
Апрель 1984 года
Он шел поздним вечером по старому парку, прислушиваясь к каждому звуку, каждому шороху. Под ногами противно хлюпали остатки талого апрельского снега, с деревьев срывались и шлепались на влажную землю капли. Туман, сырость, зябкий пронизывающий ветер... И никого вокруг.
Впереди, уже совсем близко, весело горели фонари, высились темные громады недостроенных домов, по проспекту ездили редкие в такой час машины. Осталось пройти еще немного, до старых ржавых ворот, которые давно никто не смазывал. Зря он, конечно пошел через парк, но иначе пришлось бы делать круг, а ему слишком хотелось домой, спать.
Он еще раз оглянулся, но поблизости не было ни единой живой души, только выступали из влажного сумрака деревья и неухоженные заросли шиповника. Чтобы поскорее добраться до освещенной дороги, он прибавил шаг... И в этот момент услышал мягкий шорох сбоку. Откуда появился тот человек, он так и не понял. Просто в один момент ощутил покалывание в предплечье, и тут же в глазах у него потемнело, он мешком рухнул на землю и уже ничего не чувствовал.
Человек в темной спортивной шапочке, резиновых перчатках и болоньевой куртке бросил на асфальт рядом с телом пустой шприц и достал из кармана футляр с хирургическим скальпелем. В отблесках фонарей с проспекта тускло и совсем не страшно блеснула сталь. Он расстегнул на своей жертве пуговицы плаща, деловито разрезал свитер по всей длине и приставил скальпель к обнажившейся коже в ключичной ямке.
...Через несколько минут все уже было кончено. В темноте растаяли легкие, почти неслышные шаги. На дорожке, в лужах талой воды и крови остался лежать мертвый мужчина - третья по счету жертва неуловимого реченского маньяка.
2
... Теплый весенний день, свежий после недавнего дождя. Солнце играет в глянцевой листве деревьев, витринах, окнах трамваев, отражается в мокром асфальте. Красные новенькие босоножки шлепают по лужам, брызги летят в разные стороны.
- Вика, не смей лезть в лужу!
- Мама, купи мороженое!
- А волшебное слово?
- Пожалуйста!..
...Она проснулась резко, как от толчка, но еще несколько минут лежала с закрытыми глазами, пытаясь вернуться обратно в сновидение и понимая, что это бесполезно: оно пропало, бесследно испарилось. Снова этот ставший уже привычным сон... Снова вспышки белого света, в которых появляются картинки, образы, голоса, словно открывается дверь, давая возможность заглянуть на минуту в чей-то чужой мир, в чьи-то сны. Или в чужие воспоминания.
"Твои", - подсказал кто-то в ее голове.
Все, хватит! Викки открыла глаза и повернула голову: подушка рядом была пуста, значит муж уже уехал на работу. Она встала и накинула длинный шелковый халат. За окном, в клочьях медленно тающего тумана, плавали мохнатые лапы голубых елей. Скоро зима...
В доме было пусто и тихо. Девять часов: Виктор уже в офисе, вкалывает на благо семейного бизнеса, а для приходящей горничной было еще рано - она являлась не раньше двенадцати. Викки приняла душ, стараясь избавиться от неприятного осадка, который всегда появлялся у нее после этих разорванных неясных кадров, запечатлевших неведомо откуда взявшиеся образы. Лучше подумать о делах, о магазине, о том, что надо бы наведаться в мебельный и купить, наконец, тот давно приглянувшийся обеденный стол.
Осторожно шагнув на коврик, она взглянула на свое отражение в огромном, во всю стену, зеркале. Из пара проступало свежее лицо двадцатипятилетней девушки, серые глаза с мокрыми ресницами, розовые губы, влажные волосы. Невысокая, тоненькая, с изящными запястьями и щиколотками, хрупкими ключицами, которые Виктор так любил целовать. Она потянулась к фену и высушила шелковые, шоколадного оттенка волосы с челкой до бровей.
Первое, что сделала Викки, войдя в кухню, - щелкнула кнопкой музыкального центра, и просторное, отделанное белой матовой плиткой и деревом пространство наполнилось веселыми голосами ди-джеев с какой-то радиостанции, которые стремились перещеголять друг друга в количестве шуточек. На столе валялась небрежно сложенная газета, которую уже прочел Виктор, рядом стояла чашка с остывшим чаем и надкушенная булочка. Викки не спеша навела порядок, смолола кофейные зерна, сварила яйцо, достала из холодильника йогурт и позавтракала, глядя на влажное ноябрьское небо. Даже несмотря на тягостное послевкусие сна, она чувствовала себя счастливой. У нее преданный, любящий муж, свой дом с садом, обожаемый магазин, достаток и уверенность в будущем. И это пасмурное утро, наполненное мягкими шагами тумана по жухлой листве, запахом крепкого кофе, бодрыми голосами и музыкой, тоже принадлежит ей одной. После детдома она особенно ценила одиночество. Вечный шум, слезы, крики, ругань из-за машинки, куклы, кисточек; негде уединиться, подумать, почитать книгу... Нет, об этом думать тоже нельзя! Нельзя вспоминать, иначе день будет безнадежно загублен пепельно-тусклыми воспоминаниями и металлическим привкусом во рту.
Допив кофе, Викки резко поднялась и сделала радио погромче. Пусть играет немудрящие бодрые песенки, заглушает непрошенные мысли, которые только и ждут, чтобы отравить ей существование. Потом неспешно оделась наверху, в спальне, и поехала в магазин.
На тротуаре у входа в "Чашку" она столкнулась с пожилым мужчиной, чрезвычайно ухоженным и одетым с иголочки. Постоянный посетитель, приходит каждую неделю. Он галантно придержал перед Викки дверь и отпустил комплимент в своей обычной манере - сдержанно и слегка старомодно. Интересно, он наведывался сюда так часто именно из-за нее? Или все же из-за хорошего кофе? Она улыбнулась в ответ и поспешила пройти внутрь, в спину ее подгонял гуляющий в переулке сквозняк.
Две девушки-продавщицы поприветствовали их улыбками. Викки скользнула взглядом по прилавку, по стеллажам, заполненным жестяными коробками с чаем и пузатыми стеклянными бочонками с кофе, убедилась, что все в порядке и работа идет полным ходом. Одна из девушек уже насыпала покупателю зерна в бумажный пакетик - "вам итальянской обжарки, как обычно?". Стягивая тонкие кожаные перчатки, Викки вошла в дверцу позади прилавка, которая вела в служебное помещение. Там находилась комната для хранения товара, закуток для персонала, где девушки могли пообедать и отдохнуть, и ее крошечный кабинет.
Она включила ноутбук, который довольно заурчал, словно сытый кот. Места было совсем мало, удалось втиснуть только столик и стул, вешалку для верхней одежды, стеллаж с папками и принтер. Стена около компьютера была усеяна яркими стикерами с заметками на память. Викки села за столик, щелкнула мышкой и погрузилась в работу.
"Чашка", ее детище, ее любимое дело, ее гордость! Магазин, торгующий чаем и кофе в развес, штучными сладостями, джезвами, кофейниками и фарфоровыми чайничками. Выдержанный в шоколадно-кремовых тонах полутемный маленький зал, милые улыбающиеся продавцы и исключительно свежая продукция. Денег на магазин дал Викки муж три года назад, помог с арендой, первое время давал дельные советы, а потом девушка работала уже совершенно самостоятельно. И через год с гордостью перевела на счет Виктора ту сумму, в которую обошлась ему "Чашка", несмотря на его негодующие протесты. Ей хотелось быть полновластной хозяйкой своего собственного маленького бизнеса.
В окружении привычных бумаг, мягкого щелканья клавиш ноутбука, витающих в воздухе ароматов Викки пришла в себя, и лишь на границе сознания ворочались мысли о том давно забытом, что она никак не может вспомнить, и что с помощью белых вспышек пытается пробиться наружу, сквозь плотную корку ее памяти.
В двенадцать, когда она с головой закопалась в бухгалтерские документы, позвонил Виктор.
- Привет, солнце, - ласково сказал он. - Ты в "Чашке"?
- Да, занимаюсь бухгалтерией. Как дела?
- Давай пообедаем вместе? В том ресторане за углом, помнишь?
Обычно Викки ходила обедать в немудрящее кафе через дорогу, где подавали готовые сэндвичи с тысячей разнообразных начинок. Просто и вкусно. А ресторан - это значит, садиться в машину и ехать до офиса, где работал Виктор...
- Ты занята? - Он, как всегда, чутко уловил ее настроение. - Не хочется ехать? Я думал, надо обсудить, что подарить отцу на свадьбу.
- Мы ведь еще не знакомы с невестой, - напомнила Викки, улыбаясь.
- Разве я тебе не говорил? Послезавтра мы приглашены к ним на ужин.
- Наконец-то! Я уже думала, что мы увидим новобрачную только на свадьбе.
- А какая разница? Ничего принципиально нового нам не грозит, отец отличается консерватизмом во вкусах.
И это было правдой. Илья Антонович Макаров, свекор Викки, предпочитал блондинок с большой грудью и модельными параметрами. Он женился уже в четвертый раз, и каждая новая жена отличалась от предыдущей лишь интенсивностью платинового окраса и еще более туго накачанной силиконом грудью.
- Ну хорошо, давай сходим в твой ресторан. Я приеду... - она глянула на часы, - к половине второго.
Оставшееся до обеда время Викки провела в зале. Ей нравилось иногда самой встать за прилавок, обслужить покупателей, предложить разные сорта чая, посоветовать самый ароматный кофе, улыбнуться каждому, пожелать хорошего дня. Клиенты таяли, Викки наслаждалась.
Ровно в половине второго она, припарковав машину на стоянке для сотрудников, входила в двухэтажный особнячок на Якиманке, который занимала компания по производству стройматериалов, принадлежащая свекру и Виктору. Мельком улыбнувшись знакомому охраннику, поднялась по лестнице, где в выложенных сверкающей плиткой стенах дробилось и множилось ее отражение - изящная фигура в приталенной курточке, джинсах, сапожках на высоком каблуке, со строгим "каре". Она вошла в светлый, просторный холл, уверенно толкнула дверь в приемную, где всегда пахло эспрессо и лимоном. Секретарь стремительно поднялась ей навстречу.
- Виктория, здравствуйте, рада вас видеть.
- Здравствуйте, - Она кивком головы указала на дверь, ведущую в кабинет мужа. - У себя?
- Да, конечно, только у него сейчас Илья Антонович. Важный телефонный разговор с партнером из Новосибирска, меня предупредили, чтобы их пока не беспокоили... Минутку, я сообщу о вашем приходе. Может быть, хотите кофе?
- Спасибо, не нужно, - отказалась Викки. - Мы как раз собирались идти обедать. Я вот тут посижу, на диванчике, журнал полистаю.
Секретарь вошла в кабинет, и почти тотчас же оттуда выскочил Виктор: стремительный, порывистый, без галстука и пиджака, рукава рубашки закатаны до локтя.
- Привет, малыш! - Он притянул ее к себе и поцеловал. - Извини, пожалуйста, я тут совсем зашился. Еще пять минут - и все, мы закончим. Отец сейчас потенциального партнера по телефону дожимает, очень важно, понимаешь?
- Да не волнуйся ты, - смеялась Викки, высвобождаясь из его медвежьих объятий - он был высокий, крепкий, с сильными руками. - Решайте все ваши важные вопросы, я подожду.
- В кабинете, наверное, тебе будет удобнее?
- Нет, я не хочу слушать ваши деловые разговоры, лучше здесь посижу. Все, иди.
С высоты своего роста он поцеловал Викки нежно и бережно, словно она была фарфоровой статуэткой, усадил на диванчик, сунул в руки журнал и широкими шагами ушел в свой кабинет, из которого все это время доносился гулкий, низкий голос свекра. Секретарша возилась в углу с кофеваркой, на столе трещал факс, нехотя выплевывая бумагу, медленно умирала пальма в деревянной кадке, зажатой в углу между шкафом и окном. На стенах висели чудовищно яркие абстрактные полотна - непременный атрибут любого уважающего себя офиса. За четыре года, прошедшие с того дня, как Викки, тогда еще не жена, а невеста Виктора Макарова, впервые переступила порог этой приемной, ничего не изменилось. Все дорогое, стандартное и безликое. Свекор жил так, чтобы все было по правилам, "как у людей", и хотя абстрактного искусства он не понимал и не любил, картины все-таки висели на каждом этаже, в каждом коридоре. Потому что так принято. Именно поэтому он привлек к бизнесу и своего единственного сына, и уверенно двигал его в гору - чтобы не стыдно было перед людьми. Виктор надежды оправдал: окончил экономический ВУЗ, с блеском разбирался в финансах и занимал пост коммерческого директора. Выше лезть было некуда, пока хозяином в компании был отец, но само собой подразумевалось, что вскоре он уйдет на покой, передав руководство сыну.
Она открыла журнал, но читать не стала. Просто разглядывала глянцевых барышень и вспоминала, как впервые увидела Виктора. Был такой же осенний пасмурный день, в лужах плавали опавшие листья, тучи стремительно неслись по небу, цепляясь за антенны домов. Она стояла во дворе своего дома в Туле, обиженная на весь мир и не знающая, что делать дальше. В квартиру ее не пускал капризный замок, в сырую погоду страдающий ревматизмом: его намертво заклинило. Викки бесплодно покрутила ключом в замочной скважине и отправилась за помощью.
Но дворник, он же слесарь и на все руки мастер, оказался вдребезги пьяным. Никого из мужчин-соседей дома не оказалось. Викки решила, что придется сидеть на улице и ждать помощи, и тут как раз появился Виктор. Он прошел мимо с весьма деловитым видом, скрылся за углом. Викки мысленно плюнула в его сторону, нахохлившись, села на мокрую скамейку, ощутила, как забирается под одежду зябкая сырость. Но молодой человек вдруг вернулся, смущенно подошел, спросил, что случилось и не может ли он чем-нибудь помочь.
Совладать с дверью ему удалось за полторы минуты, после чего он был приглашен на чай. Викки рылась в кухонных шкафчиках, ища хоть какое-то подобие угощения, сгорала от стыда за свою квартиру, давно не знавшую ремонта, а ее неожиданный спаситель тем временем рассказывал, что приехал из Москвы на важную встречу, но явился слишком рано и убивал время, прогуливаясь по окрестностям. Она подняла бровь: окрестности были скучными и не живописными, обычная панельная окраина, но уточнять не стала. Приготовила чай и села в кресло напротив Виктора, мысленно готовясь дать отпор в случае необходимости. Она давно привыкла, что мужчины видят в ней именно то, что хотят увидеть: молодая, хорошенькая, одинокая девушка, сирота, со своей квартирой. Идеальное сочетание!
Однако никаких поползновений от Виктора не последовало: он благочинно выпил две чашки чая и ушел, даже не попросив на прощанье телефончик. Но Викки почему-то не удивилась, когда в тот же вечер он позвонил, раздобыв номер в справочнике.
Так и начался их роман - с телефонных звонков перед сном, болтовни обо всем на свете, постепенного осторожного сближения и узнавания друг друга. Спустя два месяца Виктор пригласил ее в Москву, они гуляли по Воробьевым горам, обедали в маленьком уютном ресторанчике, и Викки почему-то совсем не удивилась, когда после десерта он сделал ей предложение.
"Ты выйдешь за меня замуж?"
Да, вот так просто, без пафоса. К тому времени она уже знала, что Виктору двадцать девять, он живет в Москве, работает в фирме своего отца, отлично зарабатывает, ни разу не был женат. Хорош собой, умен, воспитан, лишнего себе не позволяет, а главное - трепетно влюблен. Чего еще желать неприкаянной детдомовской девчонке из провинции?
Но Викки попросила тайм-аут и две недели провела, запершись дома. Ее грызли сомнения. Главным препятствием было то, что она не любила Виктора. Ей было с ним приятно, хорошо и спокойно, но достаточно ли этого для того, чтобы связать с человеком жизнь?
Зато он любил ее за двоих, так нежно и трогательно ухаживал, так искренне смотрел в глаза, что Викки наконец решилась и дала согласие. За четыре года замужества она ни разу не пожалела о своем выборе: им было хорошо вдвоем, хотя мужа она так и не полюбила по-настоящему. Она подозревала, что вообще неспособна на что-то большее, чем просто нежные и теплые чувства, слишком уж исковеркало ее сиротское детство. Иногда Викки задавалась вопросом: счастлива ли она? Пожалуй, что да. Она живет так, как ей нравится, в окружении любимых вещей и приятных людей, вот только ощущение спокойного размеренного бытия подтачивали странные обрывки то ли фантазий, то ли воспоминаний, которые приходили к ней во сне и бередили душу, плавали в глубинах подсознания, вызывали безотчетный страх...
Сбоку раздались мягкие, вкрадчивые шаги, и Викки, вынырнув из размышлений, подняла голову. В приемную вошел средних лет мужчина в черном плаще и нелепой шляпе, выглядевшей так, словно ее достали из шкафа, где она пролежала лет тридцать в компании шариков нафталина.
- Мне нужен Макаров Илья Антонович, - произнес он тусклым размеренным голосом. - У него в приемной сказали, что я могу найти его здесь.
У него было сонное рыбье лицо: бледная кожа, выпуклые глаза, белесые ресницы, набрякшие веки. И губы, сложенные так, словно он готовился засвистеть.
- Прошу прощения, но сейчас у него важный телефонный разговор, - извинилась секретарша. - Вы не могли бы немного подождать? По какому вы вопросу?
- Подождать я не могу, это срочно, - возразил человек-рыба, пересекая приемную и шурша своим допотопным плащом. Викки удивленно посмотрела на него, и на короткое мгновение их взгляды встретились. Ее словно ударило током: мужчина смотрел остро и пронизывающе, и этот взгляд совершенно не вязался с его унылой внешностью неудачника. В нем было нечто опасное и обжигающее. Викки коротко вздохнула, неосознанно вжалась в спинку стула. Человек-рыба пошевелил было губами, собираясь что-то сказать, потом отвел глаза и снова стал тем вялым, старомодно одетым типом, который появился на пороге минуту назад.
Секретарша вскочила, но он уже входил без стука в кабинет Виктора. В глубине комнаты Викки увидела стол, заваленный бумагами, за которым возвышался, словно глыба, свекор с телефонной трубкой, прижатой к уху. При появлении нежданного посетителя оба, и отец и сын, удивленно подняли глаза. Илья Антонович вдруг замолчал, не закончив фразы.
- Простите, Виктор Ильич, - залепетала секретарша из-за спины Рыбы, - я говорила, что вы сейчас заняты, но этот человек...
- Вы ко мне? - холодно спросил Макаров-старший.
- К вам, - кивнул Рыба. - Нужно поговорить.
- Витя, иди, дальше я сам. Я к себе не пойду, тут с человеком побеседую, не возражаешь?
- Все нормально? - уточнил Виктор, настороженно разглядывая Рыбу.
- Да-да, все хорошо. Увидимся после обеда.
Слегка растерявшийся Виктор закрыл дверь своего кабинета, надевая на ходу пальто. Потрепал жену по подбородку, улыбнулся.
- Вик, кто это был? - спросила девушка.
- Понятия не имею. Какой-то знакомый отца.
После этого, казалось бы, незначительного эпизода у Викки вдруг возникло какое-то странное предчувствие опасности и надвигающей беды.
3
От метро до Валеркиного дома Соня не шла, а бежала, наслаждаясь холодным воздухом и ощущением, что работает каждая мышца ее тела. Кроссовки мягко пружинили на сыром асфальте, усыпанном листьями, в наушниках плеера звучал страстный, завораживающий голос Бьорк. Соня мысленно отключилась от реальности, сосредоточившись только на музыке и движении. Пробежала длинную аллею, по обеим сторонам которой росли старые липы, смыкаясь кронами и образуя над дорожкой сводчатый потолок. Ноябрь безжалостно сорвал остатки листвы с деревьев, сквозь голые ветви на девушку смотрело тяжелое, низкое небо.
Перед подъездом Соня с сожалением замедлила шаг, выключила плеер и удовлетворенно отметила, что даже не запыхалась. Вот что значит хорошая форма и регулярные походы в спортзал. Она поднялась наверх и позвонила в знакомую, давно не крашеную дверь.
Ей открыл сам Валерка, радостно поприветствовал, втянул в квартиру, дружески похлопал по плечу. Соня, скрывая усмешку, подумала, как бы он отреагировал, вздумай она надеть платье, в котором собиралась через несколько дней отправиться на вечеринку в честь помолвки какой-то дальней родственницы. Во-первых, он бы ее не узнал, а узнав, точно не стал бы хлопать по плечу. Но на собрания группы аномальщиков она являлась только в кроссовках, джинсах и свитерах, чтобы попытаться стать своей. К чему выделяться и шокировать ребят нарочитой гламурностью? Соня умела быть и своим в доску приятелем, и обворожительной барышней, и много кем еще, но строго следовала принципу: каждому образу - свое место и время.
Валерка был симпатичным, умным парнем, хотя ему и не доставало порой хороших манер. Но Соне он все же нравился. Разматывая в полутемной прихожей шарф, она почувствовала, как под куртку забираются его руки и ответила на жадный поцелуй.
- Ты что, один?
- Ты пришла рано. Минут пятнадцать у нас точно есть, - пробормотал он невнятно и увлек ее в комнату. Они лихорадочно целовались, срывая друг с друга одежду, переплетаясь руками и ногами, и упали на широкую кровать.
...Через пятнадцать минут Соня соскользнула с постели, подхватила с пола свои вещи и, подмигнув Валерке, босиком побежала в ванную. И когда в дверь позвонили, она, уже полностью одетая, задумчиво сидела перед компьютером и что-то читала. В комнату, шумно переговариваясь, вошли Илья и Юра, поприветствовали Соню, небрежно покидали на пол куртки.
- Привет, как дела? - улыбнулась она.
- Нормально, - махнул рукой Тимур. - Слушайте, как на улице холодно! Сейчас бы кофейку...
Соня поняла намек, спрыгнула с кресла и отправилась варить кофе на всю компанию - с некоторых пор это стало ее обязанностью, которую она сама на себя возложила. Чувствовать себя обузой она не любила, а в намечающейся экспедиции толку от нее явно было немного. Ребята первое время и так относились к ней настороженно, так что варка кофе некоторым образом компенсировала ее бесполезное присутствие. Тимур тут же уселся за компьютер, деловито пощелкал мышкой, открывая нужные файлы. Невысокий, болезненно худой, угрюмый, некрасивый, смуглый почти до черноты, он совершенно преображался за работой: лицо становилось вдохновенным, глаза азартно сверкали.
Кофеварка стояла на столике в углу просторной, почти пустой комнаты. Мебели было совсем мало - только кровать, компьютерный стол и пара стеллажей, забитых книгами снизу доверху. Валеркина однокомнатная квартира была единственной, которая годилась для встреч группы: он жил один, не обременял себя ведением хозяйства, и ребята могли собраться у него без лишних церемоний.
Соню поначалу слегка коробил неуютный холостяцкий быт, вечный беспорядок, кое-как пристроенная на спинках стульев одежда, но потом она привыкла и даже начала находить определенную прелесть в этом безалаберном жилище. Валеркина жизнь сосредотачивалась вокруг компьютера: на столе кипами громоздились диски, бумаги, журналы, географические карты и те книги, которые уже не помещались на стеллажах. Все, что не относилось к любимому делу, он игнорировал. Питался разогретой пиццей, коробки без затей складывал горкой в прихожей, чтобы потом одним махом вынести их к мусорному контейнеру во дворе.
Соня прошла по квартире, собрала грязные чашки с застывшей гущей - Валерка оставлял их где попало, быстро вымыла их в кухне и засыпала в кофеварку молотый кофе. Парни уже что-то бурно обсуждали, размахивая руками. Она улыбнулась - увлеченные люди всегда ей нравились.
Поставив поднос с чашками на подоконник, она уселась на свободный стул и поджала ноги по старой неискоренимой привычке. Юра, сидевший рядом, глотнул кофе и посмотрел благодарно. Красивый парень, самый красивый из всей троицы. Ему бы, считала Соня, с такой внешностью не аномальные зоны изучать, а в кино сниматься или, на худой конец, в рекламе.
- Ну что, начнем? - предложил Валерка, расстелив на коленях крупномасштабную карту и делая карандашные пометки.
- Начнем, - тут же согласился Тимур. - Итак, выезд в пятницу, в два часа дня, чтобы к вечеру приехать в район Зоны. Кто может, отпрашивается с работы, кто не может - удирает без разрешения. Соня, ты как?
- Я фрилансер, и сама себе начальник, - напомнила она.
- А, ну конечно. Юрка! Ты пикап подготовил?
- О чем разговор! - отмахнулся Юра, хозяин машины, на которой ребята ездили в экспедиции.
- Валер, потом уточнишь маршрут. А теперь - о главном. Реченская аномальная зона находится в Калужской области, в пятнадцати километрах от города Реченска, еще почти не изучена и вообще мало кому известна. Это, кстати, неплохо, потому что еще не было наплыва любопытных и таких же, как мы с вами, исследователей-любителей. Расположена зона в лесу, и, что интересно, ее географический центр примерно совпадает с очень глубоким озером, которое является древним метеоритным кратером. Люди его побаиваются и стараются не селиться поблизости, не строят дома. Ближайшая к Зоне деревня почти вымерла, люди оттуда буквально бегут, осталось полторы древние бабульки, которым просто деваться некуда.
Тимур рассказывал о вещах, которые остальные давно уже знали, и Соня понимала: это говорится специально для нее, потому и слушала, впитывая каждое слово. На стене висела огромная пробковая доска, к которой Валерка тщательно прикрепил все те немногочисленные, скачанные из интернета материалы и фотографии, относящиеся к Реченской зоне. Соня завороженно смотрела на снимок озера с темной, неподвижной водой; лес стоял стеной вокруг него и подходил почти вплотную к обрывистым берегам.
- В лесу могут легко заблудиться даже местные жители, причем, выходят не к своей деревне, а гораздо дальше, и совершенно не помнят, что с ними было. По свидетельствам очевидцев, попавший в район зоны испытывает тревогу, страх, странные ощущения. Имели место слуховые миражи и необъяснимые видения. Подробнее рассказать не могу, информации у нас немного, так что детали будем выяснять на месте. А главное, надеюсь, нам удастся самим что-нибудь увидеть или услышать.
Тимур искоса взглянул на девушку, убедился, что та слушает с неослабевающим интересом, и продолжил:
- Порывшись в Интернете, я обнаружил, что в Реченске, небольшом провинциальном городке, довольно высок уровень преступности, и это можно связать с воздействием аномальной зоны. Конечно, это пока только гипотеза... В восемьдесят четвертом году, например, неизвестный маньяк подверг пыткам и убил троих человек. Неслыханная жестокость, чего в этом районе не случалось никогда - ни до, ни после. В том же году таинственным образом исчезли двое местных экстрасенсов, которых больше никто никогда не видел. Тоже влияние зоны? Неизвестно. Попытаемся это выяснить.
- Давайте я сразу расскажу Соне о правилах поведения в экспедиции, - вмешался Юра. - Первое правило - никакой охоты, рыбалки. Никаких костров и палаток. Ночевка в кунге пикапа, в спальных мешках. Кто-то всегда остается возле машины, это железно. Одеваемся в теплое и удобное. Ну, остальные подробности узнаешь на месте, а пока не забивай себе голову.
Соня послушно кивнула.
4
Невеста оказалась именно такой, какой Викки ее и представляла. Молоденькая длинноногая блондинка - ей от силы исполнилось двадцать - ходила по дому, словно по подиуму, высоко вскинув голову и глядя не на людей, а куда-то сквозь них. Свекор посматривал на нее с довольной усмешкой, как хозяин на дорогую, породистую кошку.
Стол был уставлен изысканными закусками, и Викки заподозрила, что невеста вряд ли стояла полдня у плиты, а попросту сделала заказ в ресторане. С такими хищными ногтями, украшенными стразами, невозможно даже яблоко очистить. Она мысленно улыбнулась и велела себе не придираться попусту. Такие уж у Макарова-старшего вкусы, что поделать. Он никак не смирится с грядущей старостью, и живет на полную катушку, стремясь успеть как можно больше, ухватить от жизни максимум возможностей. Потому и женщин меняет как перчатки, и бизнес свой развивает жестко и динамично, и путешествует, и занимается спортом. Вот только жен он с упорством, непонятным даже его собственному сыну, выбирает совершенно одноклеточных. Умные ему не по зубам, решила Викки. Разговоров ему и на работе хватает, а дома хочется чего-нибудь попроще.
Чуть позже выяснилось, что Лорочка все же не так глупа, какой могла показаться поначалу. По крайней мере, у нее хватало ума молчать, если нечего сказать, в отличие от жены номер четыре, которая неумолчно щебетала, доводя мужа до зубовного скрежета, и считала своим долгом поддержать разговор на любую тему, даже ту, в которой ровным счетом ничего не смыслила.
День у нее выдался тяжелый: внезапно заболела одна из продавщиц, пришлось ее заменить, а наплыв покупателей не оставлял и минутки для отдыха, так что теперь у Викки было лишь одно желание - лечь в кровать и уснуть. Но приходилось мило улыбаться, вести светскую беседу и стараться, чтобы по ее лицу никто не мог понять, как она устала. Когда муж и свекор горячо заговорили о каком-то начальнике отдела, которого давно пора увольнять, Викки извинилась и отошла к окну с бокалом красного вина. Отодвинула штору, прислонилась лбом к прохладному стеклу. Внизу, на набережной, медленно двигалась вереница машин. В темной воде Москвы-реки плавало и дрожало перевернутое отражение неоновой рекламы ресторана, отблески фонарей ложились длинными языками, словно старались дотянуться до противоположного берега. Небо было влажным, тускло-оранжевым, подсвеченным городскими огнями. Здесь никогда не увидишь звезд. То ли дело у них, за городом - бездонное черное небо, звезды размером с кулак, чистый воздух...
Вид вечернего города бодрил. Викки отпила глоток вина и услышала звонок в дверь, из-за стола выбралась Лорочка, пошла открывать.
Из холла донеслись мужские, очень официальные голоса. Свекор нахмурился.
- А ну, кто это там заявился? - пробурчал он, тяжело поднимаясь со стула.
- Ты кого-то ждешь? - спросил Виктор.
- Никого я не жду. Лора, кто там?
- Илюша, тут вот из милиции пришли, - растерянно пролепетала Лорочка, заглядывая в комнату.
- Из милиции? - Викки переглянулась с мужем, и оба, не сговариваясь, направились в холл, где у дверей стояли двое мужчин в штатском - один постарше, потрепанного вида, второй - молодой и подтянутый.
- Здравствуйте, Илья Антонович, - с подобострастием сказал тот, что постарше, и Викки узнала в нем местного участкового. Видела его пару раз, когда они с Виктором жили здесь, у свекра, года три назад, а в их собственной квартире шел ремонт. Загородный дом тогда еще не был построен. - Простите, что вечером побеспокоили, тут товарищ из уголовного розыска, хотел вам пару вопросов задать.
Макаров, до того, как перебраться в Москву и заняться бизнесом, служил раньше в милиции, участковый об этом знал, а потому одновременно уважал его и побаивался. Они пожали друг другу руки.
- Капитан Волков, Центральное УВД, уголовный розыск, - представился второй. - У меня к вам есть несколько вопросов.
- Может быть, пройдете в комнату? - предложила Лорочка. - У нас стол накрыт, поужинаете...
- Спасибо, но у нас мало времени. Скажите, вам знаком этот человек? - Он достал из папки фотографию, протянул ее Макарову. Тот посмотрел невнимательно и покачал головой.
- Боюсь, что нет.
- Вы уверены?
- Не уверен, но этого типа не помню. Я столько людей каждый день вижу, немудрено даже лицо собственной жены забыть! - И он хозяйским жестом похлопал Лорочку по бедру.
- Странно, потому что этот человек был у вас в офисе несколько дней назад, и вы с ним даже разговаривали.
- А что вообще случилось? - не выдержала Лорочка, вытягивая шею и пытаясь увидеть лицо на фотографии.
- Убийство, - коротко ответил капитан.
Викки вздрогнула.
- Вот этого человека убили? - уточнил Макаров, мгновенно помрачнев. - Слушайте, а ведь я вспомнил. Он действительно приходил в мой офис.
- Вы знакомы?
- Он представлялся, да я запамятовал.
- Зачем он приходил к вам? - спросил капитан, доставая блокнот. - Вы договаривались о встрече?
- Как мы могли договариваться о встрече, если я с этим человеком до этого не был знаком? - с ноткой раздражения в голосе произнес Макаров. - Он явился, чтобы предложить услуги по техобслуживанию кондиционеров. Коммивояжер, одним словом.
- Он пришел без предупреждения?
- Да, вломился в кабинет к моему сыну, секретарша даже не успела ничего сделать. Беспардонный хам.
У Викки неприятно заныло под ложечкой.
- Можно взглянуть на фотографию? - вежливо спросила она.
- Пожалуйста, - капитан коротко и оценивающе взглянул на нее и как бы нехотя протянул снимок.
Она почти не удивилась, увидев знакомое уже лицо с выпуклыми водянистыми глазами и губами, сложенными в трубочку. Фотография была с паспорта, отсканированная и увеличенная, и на ней Рыба был снят в мешковатом темном пиджаке и немодном галстуке. Викки с нарочитым равнодушием вернула Волкову снимок. В ее лице ничего не дрогнуло, только сердце вдруг забилось чаще, и перед глазами снова возник взгляд Рыбы, острый и холодный, как всполохи белого огня.
- Вы пригласили его в кабинет? - продолжал расспросы милиционер. Участковый топтался рядом, комкая в руках шапку.
- Пригласил? Можно и так сказать, - хмыкнул Макаров. - Он вошел с таким видом, будто ему расстелили красную ковровую дорожку. Виктор это тоже видел.
Отец взглянул на сына, побуждая подтвердить его слова. Виктор медленно, неуверенно кивнул.
- О чем вы разговаривали?
- Я с ним не разговаривал. Он мне рекламировал свою фирму по обслуживанию кондиционеров. Я отказался, так как нас сервисный центр обслуживает по гарантии, бесплатно.
- Как долго Перфилов у вас пробыл?
- Перфилов? Это его фамилия? Не помню, минут пять-семь. У секретаря надо спросить. Я в конце концов устал слушать его навязчивую саморекламу и попросил уйти. Охране вниз позвонил и велел этого типа больше в контору не впускать, можете сами проверить.
- А вы тоже его видели? - повернулся к Викки лейтенант?
- Что? - Она растерялась. - Да, лицо знакомое. Я мужа ждала в его приемной, мы собирались пообедать вместе.
- Ничего не можете добавить к сказанному?
- Послушайте, товарищ капитан, в чем все-таки дело? - не выдержал Макаров. - Его убили, этого типа, сожалею, но при чем тут моя семья и я сам?
- Мы проверяем все версии, - пожал плечами Волков. - Вы сами бывший милиционер, как мне сказали, - он покосился в сторону участкового, - должны понимать.
- Боюсь, ничего больше добавить я не смогу, - сказала Викки и скорее почувствовала, чем услышала, как почти беззвучно вздохнул рядом ее муж.
Остаток вечера прошел скомканно: после внезапного визита милиции Макаров стал взвинченным и раздраженным, Лорочка ластилась к нему, стараясь успокоить. Виктор рассеянно жевал ветчину и изредка ронял какую-нибудь ничего не значащую фразу.
Происходило что-то неладное. Откуда взялась история про кондиционеры? Викки помнила, как уверенно, будто к себе домой, вошел в приемную Перфилов, как помрачнел свекор, увидев его, как мягко, но настойчиво выпроводил сына... Коммивояжер? Нет, Викки не поверила в это ни на секунду.
На душе было тяжело, хотя, казалось бы, это убийство не касалось ее никаким боком. Почему свекор солгал? А он солгал, это точно.
Виктору кто-то позвонил, и он вышел из комнаты, прижимая трубку плечом и жестом давая понять жене, что пора собираться домой. Расстроенная Лорочка принялась уносить со стола пустые тарелки, и Викки со свекром остались в гостиной одни.
- Илья Антонович, а кто был этот Перфилов? - поколебавшись, спросила она.
- Что, прости? - он поднял на нее глаза с покрасневшими от усталости веками.
- Я видела, как он в кабинет входил, дверь ногой открывал. Так свои услуги никто не предлагает. Вы его знали?
Макаров помолчал несколько секунд, глядя на невестку в упор, потом зевнул и потянулся всем телом.
- Спать хочется, просто беда. Может, еще кофейку выпить? Сваришь, Вика?
Она поняла, что непрошеной гостьей шагнула на опасную территорию, что ей ненавязчиво указали на ее место: варить кофе и помалкивать. И Викки отступила, навесив на лицо вежливую улыбку.
- Мы, наверное, поедем, Илья Антонович. Устали, день выдался не из легких...
Свекор улыбнулся ей в ответ.
5
Вечер Соня провела с родителями. Маме все казалось, что дочь когда-нибудь заморит себя голодом, питаясь наскоро приготовленными салатиками и бутербродами. Но хороший аппетит, как и умение готовить, не входили в число Сониных достоинств; она вообще частенько забывала о еде, с головой нырнув в работу, новую влюбленность или одно из своих многочисленных хобби. Такая уж увлекающаяся натура: быстро загорается, но и так же быстро охладевает, захваченная новой интересной деятельностью.
Чего она только не перепробовала! И парашютный спорт, и фотография, и танцы... А теперь вот и аномальные зоны... На носу экспедиция, нужно прочитать гору материалов, все обсудить с ребятами. Воцаряться на кухне, обложившись кулинарными книгами, и готовить сложные блюда ей было совершенно некогда - для себя, любимой, хватит и бутерброда с сыром. Поэтому мама время от времени приглашала дочь на ужин, чтобы та хоть раз в неделю поела нормальной еды.
У родителей дома как всегда царил веселый богемный хаос. Отец был художником, и в квартире все время толклись какие-то приятели, натурщики, ученики. Мама - сценарист и писатель - от него не отставала: то соавтор сидит часами, внося поправки в текст и шумно ругаясь, то друзья-литераторы нагрянут на чай и болтают в кухне до самого утра. Соня полюбовалась на дверь, которую папа собственноручно расписал золотыми стрекозами, съела тарелку борща и несколько булочек со взбитыми сливками, поболтала с мамой о своих делах, а в восемь сбежала домой.
По дороге она с улыбкой думала о том, как ей повезло с родителями. Они никогда не ругали ее, не придирались попусту, были готовы выслушать и помочь советом, но сами в душу не лезли. Принимали все ее чудачества, новые увлечения, новых парней, ее сумасшедшие проекты и наполеоновские планы, и ни разу не напомнили даже жестом, даже словом о том, что она - приемная. Казалось, они попросту забыли об этом.
Но сама Соня не забывала. Ей отлично жилось с родителями, и даже когда она, захотев самостоятельности, сняла квартиру и переехала туда, отношения в семье оставались прекрасными... Но почему-то мысли о ее прошлом настырно лезли в голову, не давая жить спокойно.
Кто она? Откуда? Где ее настоящие отец и мать, куда они пропали, почему бросили ее?
Соня помнила, как ее удочерили, когда ей было четыре года. Помнила, хотя и смутно, как в тумане, детский дом, в котором она пробыла, по словам родителей, около десяти месяцев. Помнила шум и суету Курского вокзала, огни, голоса, и людей, которые возвышались над маленькой, ничего не понимающей, трехлетней Соней. Помнила и то, как прыгнула в электричку, сжалась в комочек в углу, заставленном чужим багажом, и сидела там всю дорогу, боясь высунуть нос.
Она раскручивала ленту событий в обратном направлении, желая добраться до первоисточника событий, но это было слишком сложно. Все упиралось, как в глухую стену, в тот выстрел, в ручеек крови на асфальте, а то, что было до него, - как будто отрезало. Темнота. Словно не было первых лет ее жизни, как будто она появилась на свет в восемьдесят четвертом году, уже трехлетней, в Москве, на Курском вокзале, посреди толпы взвинченных пассажиров и равнодушных голосов, объявляющих отправление электричек.
Приехав домой, Соня переоделась в майку без рукавов и любимые старенькие, протертые на коленях джинсы, заварила себе чай с имбирем и экзотическими фруктами. Эти болезненные мысли выбили ее из колеи, вызвали сумятицу в мозгу. Нужно было успокоиться, прийти в себя. Ничто не помогало отвлечься лучше, чем любимая работа, и она с чашкой чая уселась за свой новенький, мощный компьютер.
Профессию веб-дизайнера на вольном выпасе Соня выбрала сознательно. Интересная творческая работа, и не надо каждый день трястись в общественном транспорте, стоять в пробках, просиживать в офисе, выслушивать упреки начальства, вариться в сером, унылом соку офисной рутины. Мелкие дрязги, борьбу за место под солнцем, паучьи игры в коллективах Соня ненавидела до судорог. Тратить свое время на эту ерунду, когда мир так огромен и загадочен, когда хочется все изведать, познать, пытаясь уложиться в тесные рамки отмеренных нам десятилетий... Нет, офисы - это не для нее. Куда лучше быть свободным художником, заниматься тем, чем хочется, иметь свободу выбора. Да и вообще свободу!
Полчаса ей удалось поработать, не отвлекаясь на посторонние мысли, а потом вдруг она задумалась об аномальной зоне и предстоящей поездке. Не выдержала, залезла в Интернет и открыла собственноручно сделанный сайт. Неплохо получилось! Поддержкой сайта занимался Валерка, он обновлял странички, выкладывал свежие новости, отчеты об экспедициях. Реченская аномальная зона и материалы по ней лежали пока в разделе "Планы будущих поездок". Она открыла файлы с небогатой информацией и фотографиями, задумчиво полистала странички.
С аномальщиками Соня познакомилась месяц назад. Получилось это совершенно спонтанно, как и все, что она делала: просто в один прекрасный вечер она бродила по каталогу Яндекса "Непознанное" и читала все подряд. У нее не было предубеждения против магии, экстрасенсорики, уфологии и прочих загадочных вещей, напротив, она ими живо интересовалась, считая, что вселенная слишком сложна, чтобы пытаться объяснить все в ней происходящее лишь с материалистической точки зрения. Кроме того, у нее было развито некое "шестое чувство", которое сама Соня предпочитала называть интуицией. Именно она, интуиция заставила ее кликнуть по ссылке криво и явно наспех сделанного сайта "Аномалия" и внимательно прочитать выложенные там материалы.
Маленькая группа из трех человек вот уже два года ездила по всей стране, собирая сведения об аномальных зонах, систематизируя и изучая их. Вроде бы, ничего особенного: таких любительских клубов в России великое множество, но именно этими ребятами Соня почему-то заинтересовалась. На сайте были помещены фотографии симпатичных молодых людей от двадцати пяти до тридцати лет, с хорошими ясными глазами и умными лицами. Поддавшись импульсу, она быстро написала письмо, в котором просила разрешения поучаствовать в одной из экспедиций. И лишь нажав кнопку "отправить", Соня задумалась: а зачем, собственно, ей все это нужно?
На сайте она прочла, что аномальные зоны отличаются от прочих мест нашей планеты именно тем, что там наблюдается повышенный энергетический фон, то есть происходит нечто вроде выбросов энергии на поверхность. Возможно, ей просто захотелось энергетической подпитки, как бы абсурдно это не звучало. Захотелось встряхнуться и попробовать в жизни нечто новое. Но позже, размышляя обо всех событиях, случившихся с ней, она поняла, что ее вела именно интуиция, обостренная и чрезвычайно сильная.
Через два дня ей позвонили. Потом уже Соня узнала, что все это время парни настороженно совещались, пытаясь понять, стоит ли звонить какой-то неизвестной девице с весьма сомнительными намерениями. Тимур, неформальный лидер группы, говорил с ней очень сухо и холодно. "Вы вообще знаете, что такое - аномальные зоны? Мы не туристы, не ездим на экскурсии, не ходим в походы. У этих экспедиций исключительно научные цели. Вы уверены, что вам это нужно?"
Тогда Соне так и не удалось поговорить с ним по-человечески. Но адрес, где происходили встречи аномальщиков, она все-таки выцыганила, клятвенно заверив, что понимает задачи и цели этих поездок. Прежде чем напроситься в гости, она проштудировала всю литературу, какую смогла найти в интернете, по аномальным явлениям и НЛО, накопила знаний, тщательно подготовилась к встрече, чтобы никто не принял ее за легковесную дурочку, желающую просто провести время на природе.
Именно тогда она и увлеклась аномальными зонами всерьез, начала кое-что понимать, глубоко заинтересовалась. И страстно захотела хоть раз съездить и воочию увидеть все те явления, которые описывались очевидцами. Странные голоса, свет, необычная растительность, следы неизвестных науке животных...
На первой встрече к ней отнеслись так настороженно, что Соне малодушно захотелось сбежать, пока ее не съели. Но она была сильным человеком, и стала методично налаживать контакт с парнями. Как-то сам собой закрутился роман с Валеркой. Она живо участвовала в обсуждениях, ввернула несколько фактов, свидетельствовавших о том, что она в теме, и это несколько смягчило сердца ребят. Теперь они видели в ней не экзальтированную девицу, а серьезно настроенного человека.
Дело решило то, что Соня бесплатно и по доброте душевной оформила их примитивный сайт, сделав его стильным, элегантным и очень профессиональным. И по теплому взгляду непробиваемого Тимура - самого строгого из них, поняла, что принята в команду.
Она налила себе еще чашку чая и вернулась к компьютеру. На мониторе висел большой качественный снимок метеоритного озера. Выглядело оно так жутко, что у Сони по спине бежали мурашки. И, вроде бы, ничего особенного: просто неподвижная, зеркальная гладь воды, резко уходящие вглубь отвесные берега, замерший лес... Но было в этом озере нечто отталкивающее. Мертвенно-холодное.
Вид озера незаметно для нее самой вернул Соню к мыслям о ее прошлом. Она уже не раз замечала, что разговоры и размышления об аномальных зонах служат катализатором для воспоминаний. Точнее, для попыток вспомнить.
И теперь, глядя на снимок, она вдруг поняла причину. Именно таким озером и была ее память: черная непроницаемая гладь, под которой таится неведомое... Или ночной океан, населенный существами, которых никто никогда не видел; если кто-то отважится пуститься по нему вплавь, то сможет коснуться босой ногой чьей-то скользкой спины или слепого глаза.
Она вздрогнула. И снова вспомнила то, что не забывала никогда: перрон, толпа народа; ярко светит солнце, неразборчиво бубнит громкоговоритель. К платформе с ревом приближается квадратная морда электрички. По перрону в сторону билетной кассы идет женщина в белом летнем костюме, и Соня почему-то следует за ней вприпрыжку. Ей весело, хочется играть и бегать. Женщина, которая до этого быстро шла, почти бежала, вдруг резко замирает и падает на землю, как подкошенная. По спине у нее весело бежит ручеек крови, заливая асфальт и блестящую на солнце белую сумочку. Соня цепенеет на месте, не в силах оторвать взгляда от красной лужи, потом ее вдруг что-то толкает в спину, она испуганно бежит, мечется, не зная, что делать. Ей очень страшно. Электричка с грохотом открывает двери, в них затекает толпа, и Соня протискивается между ногами суетящихся людей, стремясь укрыться, спрятаться от того страшного, окровавленного, что неподвижно лежит на перроне. Ее всю колотит, она забивается в уголок, где ее никто не видит, не замечает. Двери закрываются, электричка тяжело отъезжает от платформы.
Эта картина часто вставала у нее перед глазами: падающая женщина, кровь... Иногда Соне казалось, что все это она просто сочинила - воображение у нее всегда было богатым. Но чаще она все-таки думала, что видела это на самом деле. Убийство. Кто она, эта женщина? Мама? Соня покатала на языке это слово. Мама-мама... Нет, вряд ли, совершенно никаких ассоциаций с той несчастной, которую убили у нее на глазах.
Кто же тогда ее мать? Где, на какой железнодорожной станции находилась та платформа? Из какого города электричка привезла девочку в Москву, где ее в шоковом состоянии и обнаружили в здании вокзала сотрудники линейного отдела милиции? Соня не помнила. Совершенно ничего не помнила.
6
По дороге домой Викки молчала и смотрела в окно, за которым проплывали темные поля и огоньки далеких поселков. Муж слушал музыку и делал попытки поговорить, но она так устала, что не было сил даже на то, чтобы поддерживать легкую беседу ни о чем. От вина немного кружилась голова.
Дома она, едва сняв куртку и сапожки, тут же поднялась в спальню и упала на кровать. Тело было чужим и непослушным, под закрытыми веками проносились обрывочные картинки - магазин, тягучая смесь кофейных ароматов, вереница покупателей... Но над всем этим царило бесцветное лицо человека-Рыбы, от которого Викки теперь никак не могла отделаться. Кто его убил и почему?..
Она почувствовала на своем теле теплые руки мужа, он бережно снимал с нее юбку, расстегивал шелковую рубашку... Викки лежала, не открывая глаз, и слушала, как он нежно шепчет что-то между короткими поцелуями.
- Что с тобой? - спросил он. - Ты не в настроении?
- Прости, Вик, я страшно устала. Никак в себя не приду.
- Это все милиция с их дурацкими расспросами, - мрачно сказал он и погладил ее по щеке. - Отдыхай. Я тебя люблю.
- И я тебя тоже.
Он отправился в душ, потом спустился вниз, в кухню, выпил свою обычную ежевечернюю чашку чая с медом. А когда вернулся, почти моментально уснул, запрокинув руки за голову и не выключив ночника. Викки посмотрела на него, спящего, со смешной морщинкой между бровей и расслабленным лицом. Он так много работает, что способен уснуть в тот же момент, когда его голова касается подушки, даже если до этого выглядел вполне бодрым.
А Викки вдруг поняла, что сон покинул ее. Она лежала, таращась в потолок и слушала ровное дыхание Виктора, редкий стук срывающихся с крыши капель, шорохи в саду. Потом осторожно, стараясь не разбудить мужа, встала с кровати, набросила халат и босиком спустилась вниз. Первый этаж, погруженный в сумрак, был наполнен влажными отблесками фонарей, обрамлявших подъездную дорожку. Фонарь висел и над входом, его раскачивал ветер, и в холле по стенам метались пятна света.
В кухне она налила себе апельсиновый сок из кувшина, стоящего в холодильнике, прошла в комнату, служившую кабинетом и библиотекой. Там, среди тишины, книг и запаха дерева удивительно хорошо работалось. Кроме стационарного компьютера, который предпочитал Виктор, был и небольшой ноутбук, стоял на невысоком кофейном столике. За ним обычно работала Викки. Не включая света, она придвинула кресло, поставила рядом стакан сока и задумчиво смотрела в темное окно, пока компьютер загружался. Вошла в Интернет, открыла свой любимый новостной сайт и выбрала страницу с криминальной хроникой. Просмотрела заголовки всех новостей, начиная с самых свежих и медленно двигаясь вниз. Нужная заметка датировалась позавчерашним днем, то есть, Рыбу убили на следующий день после того, как он приходил в офис Макаровых. Викки быстро прочитала короткую сухую статью, тревожным взглядом уткнувшись в монитор.
Перфилов И.И. - инициалы потерпевшего не расшифровывались - был обнаружен мертвым около пяти утра во дворе своего дома на Мясницкой улице. Нашел тело дворник, и тут же вызвал милицию. Тридцатисемилетний мужчина умер от перелома основания черепа, произошедшего в результате удара по голове каким-то тупым предметом. Его обокрали - в карманах не было ни кошелька, ни ключей от квартиры. Правда, нападавшие почему-то оставили часы на руке жертвы - хоть и не слишком дорогие, но вполне приличные.
Викки подумала, что именно поэтому убийством Перфилова так заинтересовалась милиция: из-за часов. Грабители их не забрали, хотя все остальное из карманов вытащили подчистую; значит, тут могла быть просто инсценировка, а убили человека совсем по другим причинам. Вот и отправился капитан Волков проверять всех, с кем Рыба в последние дни общался, встречался, к кому ездил.
И свекор попал в этот список.
Как бы узнать, зачем Перфилов на самом деле приезжал в офис, о чем он хотел поговорить с Ильей Антоновичем? Почему так нагло вошел в кабинет? И почему свекор почти открыто велел Викки придержать язык? Что он скрывает?
От этих вопросов у нее заломило в висках, и она осторожно обхватила голову ладонями, пытаясь понять, что же делать дальше.
...На подушке сидит чудесная кукла и смотрит на нее большими голубыми глазами. В огненных кудрях играет бликами утреннее солнце, розовые губы улыбаются. Та самая кукла, из витрины магазина игрушек, на которую Вика целый месяц смотрела с замиранием сердца. Красивая, как принцесса, в белом кружевном платье и белых туфельках. Невеста...
Она проснулась с раскалывающейся от боли головой. Всю ночь ей снилась эта чертова кукла с рыжими волосами, и Викки до сих пор помнила явственное ощущение бьющего через край восторга. Детского, незамутненного счастья.
Почему, почему?
Почему, черт возьми, она помнит куклу, но не помнит родителей? Что за насмешка! Память подсовывает ей ничего не значащие картинки, которые она видит так четко, словно наяву, а важные вещи скрыты за плотным туманом, сквозь который не продраться, как ни пытайся...
Когда ей было три года, ее нашли в Туле, недалеко от железнодорожного вокзала, с высоченной температурой и в почти невменяемом состоянии. Она шла по улице, маленькая девочка в красивом летнем платьице, с пылающим лицом и лихорадочно блестящими глазами, и никого из взрослых поблизости не оказалось. Какие-то сердобольные прохожие отвели ее в ближайшее отделение милиции, откуда она и попала сначала в больницу, где ее долго лечили от пневмонии, а уже оттуда - в детский дом.
После болезни она была очень слаба, и смогла назвать только свое имя - Вика. Фамилии то ли не помнила, то ли не знала. Сказала, что маму зовут Лена, а папу - Сережа. И все, больше ничего из девочки вытянуть не смогли.
Ее родителей пытались разыскивать, но никакого результата это не дало: в Туле и области в розыск на трехлетнюю девочку по имени Виктория никто не подавал. Так она и осталась в детском доме, прожила там до восемнадцати лет, и всю свою жизнь, начиная лет с восьми, почти каждый день напряженно думала о том, почему родители ее бросили. А если не бросили, то что с ними произошло?
Поэтому ее так волновали эти сны - они были дверью в ее прошлое. Викки мечтала, что однажды ее память смилостивится и высветит мамино лицо, или какую-то важную подробность, которая поможет найти ее родителей, ее прежний дом. А дом у нее был, это точно. Воспитатель в интернате рассказывала, что когда ее нашли, она выглядела благополучной, ухоженной домашней девочкой: чистенькая, в красивом платье, с блестящими волосами, пахнущими детским шампунем. И почему в Туле не обнаружили ее семьи? Вот ведь загадка.
После детского дома, уже получив от государства маленькую однокомнатную квартиру, начав вести самостоятельную жизнь, она иногда просто ходила по городу, вглядывалась в окна, надеясь, что сердце подскажет, где ее дом. И на вокзал приезжала, бродила там, пытаясь понять, что же с ней тогда произошло... И не находила ответа.
В "Чашку" она приехала в расстроенных чувствах, тут же заперлась в своей каморке и попросила девочек пока ее не беспокоить - мол, много работы.
Работы и вправду накопилось достаточно, но Викки сейчас было не до нее. Мысли то и дело возвращались к Рыбе, который так нелепо и страшно умер. И к тому странному взгляду, которым он окинул ее в приемной. У нее возникло стойкое ощущение, которое могло показаться бредовым... но просто так выбросить его из головы она уже не могла. Ощущение, что Рыба как будто знал ее: тогда, в офисе, он смотрел так, словно видел девушку не в первый раз. И это было очень странно, потому что Викки была уверена: раньше она с Перфиловым никогда не пересекалась. Такое лицо быстро не забудешь. "Воблый глаз", вспомнила она фразу из Льва Кассиля. Рыбе кличка подходила на сто процентов.
Она сосредоточенно смотрела монитор, на котором висело открытое окно бухгалтерской программы, но вместо нее вдруг увидела перед глазами потрепанный, толстый журнал, кондуит, в который охранники офиса на Якиманке записывали фамилии и паспортные данные посетителей. Там можно посмотреть адрес человека-Рыбы и узнать его полное имя...
Зачем ей это нужно, Викки даже не задумалась. Просто нужно, и все. Она собралась за полминуты и вихрем вылетела из магазина, стуча каблуками и едва не сбив с ног замешкавшегося покупателя. Пробормотала извинения, и выскочила на улицу к припаркованной у самого входа новенькой синей "Мазде", которую ей подарил муж на день рождения.
Москва, замерзшая, оцепеневшая, застывшая в ожидании первого снега, плыла за окнами автомобиля. Викки ехала по набережным, смотрела на реку, заключенную в гранитные берега. Все вокруг было свинцово-серым, сумрачным, как раз под стать ее собственному настроению - и небо, и вода, и прохожие, и, кажется, даже воздух.
Она сама не заметила, как доехала до офиса, бросила машину почти на дороге - ей сейчас было не до поисков хорошего места. А тротуар перед входом в особняк был традиционно забит автомобилями сотрудников, так что там не нашлось бы и сантиметра свободного. С трудом она потянула на себя тяжелые двери и скользнула в ярко освещенный холл.
- Вика, здравствуйте, - охранник улыбнулся ей из своей застекленной конуры.
- Здравствуйте, Сережа, рада вас видеть. Мне нужна ваша помощь.
- Что-то случилось?
- Понимаете, какая ерунда... - она подошла поближе и смущенно опустила глаза. - Я тут мимо проезжала, очень спешу на важную встречу... А новые сапожки ногу натерли, больно, хоть плачь. Можно я у вас тут на минутку приземлюсь, пластырь наклею? Боюсь опоздать, но и хромать тоже не хочется.
- Конечно! - он вышел в холл и радушным жестом пригласил ее внутрь конурки. - Я тут, снаружи постою. А наверх, к Виктору Ильичу вы разве не подниметесь?
- У меня встреча через десять минут на Ленинском, - Викки развела руками. - Некогда.
Она нырнула в дверь, села, открыла сумку и принялась там копаться для пущей правдоподобности. Охранник деликатно отвернулся и встал почти вплотную к стене свой конурки, спиной закрывая невестку владельца компании от возможных любопытных взглядов. Викки стремительно раскрыла пухлый журнал, который лежал на столе, пролистала, нашла нужную дату. Вот оно - Перфилов Иван Иванович, адрес прописки - Мясницкая улица. Самый центр. Переписывать она не стала, запомнила все наизусть. И окликнула охранника: