Разведя в стороны руки, он бежал по бесконечному полю через море воздуха, через море солнца. Раскрытые ладони щекотали усики высоких золотых колосков. Трава в лабиринте остро резала и хватала жадно. Здесь ласково льнула к раскрытым ладоням чуть колючими метелками, упруго выгибала спину, послушно ложась под стопу, поддерживала, пружинила, подталкивала к полету. Нетерпеливые пальцы сжались, пытаясь ухватить очередное дразняще-скользнувшее мимо соцветие. На секунду мальчик зажмурился, подставил лицо под мягкие струи света и тепла, доверчиво оперся ногой на шуршащие золотистые плечи, оттолкнулся и взлетел...
- Запись. Протокол экзаменационной комиссии округа Эйнстиг. Город Эйнстиг. 15 августа 2026 года. Экзаменационная комиссия в составе экзаменатора третьего класса Николаса Кляйна и секретаря старшего советника Генриха Рихтера. Экзаменуемый - Шнайдер Томас номер 2357. В ходе экзаменационного испытания с использованием метода погружения в виртуальную реальность, сценарий 18, испытуемый продемонстрировал аномально высокую активность нейронных цепей. Аномалия номер 874. Активность лимбической системы 9 баллов из 10, височной доли 8 из 10, префронтального кортекса мозга 10 из 10. Итоги экзаменационного испытания дают комиссии право на принятие Решения. Секретарь комиссии старший советник Генрих Рихтер.
"А теперь, ты задыхаешься и умираешь", - тихо зашептала по команде компьютера внедренная реальность. Электрический вихрь неадекватных раздражителей начал свое путешествие, тысячами уколов выжигая нейроны, шаг за шагом погружая маленький мозг во тьму. Море света обратилось бездонной черной ямой. Тьма миллионом холодных рук вцепилась и потянула куда-то. Мальчик сопротивлялся, стремился лететь. Но как понять, где Солнце? "Если это ночь, должны быть звезды. Сейчас появятся звезды..." И он сражался, рвался туда, где как ему казалось, вот-вот вспыхнет маяком чистая искра. Время шло, чужие руки были сильнее, а звезда опаздывала. "Мы знаем, у тебя шок. Ты упал, задохнулся и умер". Как легко сдаться и поверить всему, если не осталось больше сил и ты не знаешь где солнце. Полет прекратился. Мальчик упал во тьму.
Узкий мужчина наклонился к телу, отвел в сторону провода виртуального шлема, расстегнул молнию высокого воротника "умного" комбинезона. "Пальпация среди всех этих приборов -- пустая потеря времени. Архаичная формальность. Но кто мы без следования процедуре и букве закона?" - усмехнулся секретарь Рихтер и убрал с тонкой неподвижной шеи пальцы в медицинских перчатках. Четкий голос компьютера Службы наблюдения положил конец отстраненным размышлениям: "Время осуществления Решения 14.25".
- Не отвлекаемся, Николас. Время будить остальных.
"Мой экзаменатор совсем новичок, ничего все приходит с опытом", - думал старший советник, легким шуршанием ширмы отгораживая реальность от принятого Решения.
Родители, родственники набежали небольшой волной. Накатили, завертели в водовороте бурного несдержанного ликования. Отцы жали руку господину Рихтеру и ошалевшему от сумятицы и нарушения субординации Николасу, чуть чопорно державшемуся за спиной старшего. Шумом прибоя суета, бурление чувств. Но вот волна откатилась, оставив на воображаемом песке парой каменей двух людей, чужих в своей растерянности всей этой шумной радости. Они стояли близко друг к другу и так одинаково осунулись, посерели лицами, что их можно было принять за сиамских близнецов. Ничего не спрашивали. Незачем. Не нужны были ответы. Только надежда мешала им покинуть маленькую выложенную красной плиткой площадку перед зданием отдела образования.
- Экзаменационная комиссия округа Эйнстиг прияла Решение по вашему сыну. Официальный бланк заключение вы получите по почте в течение 5 дней.
Один из близнецов протяжно тонко и чисто всхлипнул, серое существо содрогнулось, задышало жизнью, налилось цветом и распалось на двух оглушенных родителей. Господин Шнайдер подхватил жену под руку:
- Ну, что ты дорогая, мы же всегда знали, что он один из лучших...
Высокий и узкий Генрих Рихтер сделал шаг и приблизил свое уверенное тепло к растерянной паре:
- Мне всегда тяжело говорить. Вряд ли это послужит вам утешением, как родителям. Но здесь вы бы не смогли обеспечить ему правильное воспитание и условия для развития, - господин Шнайдер поднял на Рихтера красные сухие глаза. - Мы все идем на жертвы ради будущего наших детей...
Пытливый умный взгляд замер на лице старшего советника. Спустя несколько долгих секунд Шнайдер перевел глаза на Николаса Кляйна, стоявшего на пару ступеней выше. "Вот и еще одна проверка для моего нового господина экзаменатора", - чуть застыл спиной Рихтер. А мгновением позже увидел, как расслабились, опустились плечи отца, как сгорбилась спина Шнайдера под грузом принятия и смирения:
- Да, да... Я понимаю. Мы все понимаем... - Шнайдер покрепче перехватил плечо жены. - Спасибо вам господин Рихтер, и вам господин... экзаменатор.
Наконец, двери экзаменационного зала беззвучно сошлись за их спинами:
- Молодец, держался как надо. Этот господин... - покачал Генрих головой. - С такими умными тяжелее всего. Теперь понятно в кого у младшего Шнайдера аномалия.
- Господин старший советник, зачем вы с ними разговаривали?
- А ты хотел, чтобы они ушли обозленные и начали задавать вопросы? Теперь они будут гордиться особым необычным сыном и немного собой, конечно, - старший советник посмотрел на Николоса, тот пристыжено молчал. "Готов учиться. Это хорошо..." - подумал Рихтер и вслух сказал:
- Наша задача и главная цель экзамена - сохранение устойчивости государства. Спокойное развитие - залог безмятежного будущего нации, если хочешь. Как истинные пастыри мы удаляем из стада смутьянов, больных, отличающихся непокорностью. Изгоняем козлищ, тех, кто может повести за собой наших агнцев. Зачем нам в городе такие люди? - экзаменатор Николас Кляйн, распахнув глаза, ловил каждое слово легенды экзаменационной службы. - У нас есть бургомистр, - хохотнул Рихтер.
Младший расслабленно засмеялся следом.
- А теперь, господин Кляйн, приступим. У нас много работы,- отодвинул легкую ширму в сторону Рихтер.
Домик пестрой обезьянкой цепко ухватился за прочную развилку могучих ветвей. Хлипкое сооружение, на лучшую, самую прочную свою половину состоявшее из щелей, ветер пронизывал насквозь. Лучи солнца, сочились в прорехи, врывались в единственное косое окно, сталкиваясь с крупинками наполнявшей дом золотистой пыли. Почему золотистой? Потому что процентов на 20 она точно состояла из шершавого бронзового загара и рыжих веснушек.
Этим теплым утром на излете августа ветер выносил из сотен щелей невнятный шелестящий звук, похожий на шорох сухих листьев. Хозяева и строители расположились на вытертом тряпичном ковре, на полу. Пятеро собственников, серьезные люди полных 11 лет разговаривали шепотом. Обсуждать Экзамен следовало только так, сдвинув головы в круг, плечом принимая тепло близкого друга.
- Мой старший брат знает парня, один из приятелей которого после вернулся домой. Он слышал разговор экзаменаторов. Всех, прошедших экзамен, отправляют в особые военные интернаты, где из них делают суперсолдат. У них там даже оружие настоящее... - сверкали глаза Дитмара предвкушением ожидающего его великого будущего.
- "Один из приятелей, которого..." - удивительно похоже передразнил задыхающийся восторгом голос друга Зигфрид. - Вранье! Ты сам этого приятеля видел? Никаких солдат. Правительство выбирает детей и распределяет по самым богатым и знаменитым семьям, чтобы потом из них вырастали самые лучшие люди. Кинозвезды, телеведущие, всякие политики.
- Какие политики, Зиг? Ты помешался на них после того, как твой отец стал заместителем мэра.
- Ты Ал, можно подумать, знаешь все.
Темноглазый критик в ответ серьезно сдвинул брови:
- Не знаю, но пытаюсь узнать. Вот ты слышал, что от тех, кто прошел экзамен, никаких писем никогда не приходит? И медалей, если они погибнут, семье не присылают. Николас, сын булочника с нашей улицы, в 19 лет ушел служить в армию на границу, и его там убили. Так? - три головы согласно кивнули. - Так. Его семье прислали письмо и медаль. Я сам видел, когда ходил с мамой вспоминать Николаса.
-- Не вспоминать, а поминать, -- солидно прогудело из правого угла.
-- Хватит умничать, Мейн, -- рыжий Александр в запале стукнул кулаком в ладонь. -- Главного это не меняет. Медаль эту я видел своими глазами.
-- Бабушка моя экзамена отчего-то боится, -- вскинул на друзей уже повлажневшую синеву Дитмар, настроение которого менялось как погода в осенний день. -- Сильно боится. Но со мной разговаривать отказывается. Только плачет чаще. Мать говорит -- от старости и шикает на нее. А зачем шикает, если от старости? Ведь когда она забывает что или тарелку разобьет, мать на нее не шикает...
Расправив плечи, Мейнхард окинул внимательным взглядом три пары напряженных глаз: "Ничего не понятно, и не с кем посоветоваться". Измучили вопросами родных. Бесполезно... "Учитель Нойман. Он бы ответил. Понял бы, что спрашиваем не потому, что боимся, а потому, что... Черт, не знаю, как сказать... Но учитель бы понял..." Мейн вспомнил, как ошалело переглядывались они больше года назад, когда Нойман застал их после уроков на куче досок у старого ясеня. Даже Александр тогда испугался. "Рыжий, конечно, не сознается, но глаза у всех были одинаковые", - это "Головастый" Мэйн помнил четко. Страшно и жалко было не от того, что застукали или от родителей влетит. Просто, всему пришел конец. И не будет ничего: ни дома на дереве, ни игр в лесу, ни штаба, ни защиты справедливости...
Учитель тогда в полной тишине обошел ясень по кругу, приподнял одну из досок. Легкий дробный стук пробежавших вдоль длинных пальцев громом прозвучал в сгустившейся тишине. Нойман хмыкнул, глубокомысленно поскоблил одно из подозрительных темных пятен испачканным в чернилах ногтем и открыто широко улыбнулся: "Так и знал, что вы черти чем-то таким заняты. Даже не представляете как я рад, что не ошибся". Какой тогда поднялся шум! Дитмар повис на узких плечах в сером пиджаке и заглядывал снизу синющими глазами, включая свое нечеловеческое обаяние. Так, на всякий случай, чтобы учитель вдруг не передумал. Они перебивали друг друга, размахивали руками и скакали вокруг. Все, даже Ал. И никто не догадался спросить -- почему?
Теперь, когда учителя не стало, Мейн иногда думал об этом. ""Рад", что застукал он, а не другие? "Рад", что никто не убился? Или потому, что не любил приставки и электронные гаджеты, изымал их на перемене, пинками вышвыривая хозяев в школьный двор, на футбольное поле?" Нойман бы точно не отмахнулся от вопросов об Экзамене. Рассказал бы что знал... Понятными словами... Он умел отвечать ясно и просто, но так, что на следующий день ты приходил с новыми вопросами.
Случайный грабитель зарезал господина Ноймана рядом со школой в декабре. Провожали его многие. Мамы, тетки плакали. Сквозь всхлипы звучало: "грабитель явно не местный", "чужой человек", "теперь ищи ветра в поле..." А как могло быть иначе, Учителя знали в их районе все. Теперь они должны надеяться только на себя. Мейн глубоко вздохнул, резко выдохнул и решительно сказал:
-- Я не знаю, что происходит на Экзамене. Куда уходят те, кто не возвращается домой: в солдаты, в богатую семью, или может в какое нехорошее место. Скажу одно -- мы должны попасть на него все вместе.
-- Туда приглашают по пять человек. Мой отчим секретарь экзаменационной комиссии, Я могу переставить наши карточки так, чтобы вызвали вместе, -- Александр опустил голову, голос звучал глухо, но твердо. Закончив, он поднял глаза на Мейнхарда. В них был вызов.
В ответ Мейн кинул на Ала удивленный взгляд.
-- Не говорил, -- вскинутый подбородок, упрямая складка между бровей, прикрыта рыжей челкой. -- Не спрашивали и не говорил.
-- Круто! -- счастливо пропустивший мысленный поединок друзей мимо, Дитмар снова горел энтузиазмом.
Зиг беспечно потянулся, прищурил на друзей один глаз и спросил:
-- И где возьмем пятого? Есть у кого на примете проверенный парень?
-- Черт, Дит, это же девчонка!
-- Зато какая... Во! -- не найдя других аргументов, Дитмар ткнул в нос Зигу грязный палец. -- Ничего не боится. Я когда с дерева упал, кровищи было... Не испугалась. Платком перетянула, дядьку какого-то за рукав поймала и заставила меня в больницу везти, -- Дит размахивал руками, как ветряная мельница. -- Так и познакомились.
-- Да нуу... Все равно, девчонка, -- кандидатура казалась язвительному Зигфриду откровенно провальной. -- Скажи ему, Мейн!
Мейнхард поддерживать чернявого и юркого, как мелкая ящерица Зига не спешил. Дитмар, не смотря на плаксивый характер и, чего отрицать правду, редкую боязливость, обладал удивительным чувством на людей. Синеглазый красавчик всегда знал мимо какого полицейского можно прошмыгнуть после наступления детского комендантского часа. Выбранный им мороженщик легко закрывал глаза на нехватку пары монет на вторую порцию, а рожки набивал так плотно, что им четверым хватало с лихвой. Еще он успокаивал матерей. Но тут даже Зиг понимал, в чем дело. Тут от Дитмара ничего не зависело. Подошел поближе, распахнул пошире синие, как небо глаза - получил чего хотел. Скажите, где здесь его заслуга?
Александр потянул на себя дверь дома. Пахло теплым маминым печеньем. Ал всегда старался вернуться к обеду домой, это было важно для матери, он знал. Отчим сидел во главе стола. Это было правильно. Взглянул на Ала, и это было правильно. Нечего опаздывать к ужину. Отец тоже бы посмотрел, только не так...
Генрих Рихтер смотрел на Александра, точно ему было все равно. Иногда Ал думал, что отчим не зря занимал должность секретаря экзаменационной комиссии. Видимо тогда, в самом начале, когда мама только привела в дом господина Рихтера, Ал завалил какой-то важный экзамен. Не прошел какой-то очень серьезный тест, и Генрих Рихтер потерял к Александру интерес, решив что... Что? Что Ал не стоит усилий? Что на его воспитание не нужно тратить энергию? Что можно просто умыть руки? Почему?
А вот на это ответ у Александра был. Абсурдный, странный, глупый, так и психолог школьный сказал. Но единственно правдивый. Отчим был спокоен, холоден и доброжелателен потому, что понял - не долго им с Алом быть одной семьей. Понял очень давно, еще когда восьмилетний рыжий мальчик при первой встрече протянул ему руку и сказал: "Я знаю кто вы. Я рад, что мама не будет больше одна". Александр готов был поклясться, в серых глазах Генриха Рихтера мелькнули тогда удивление и оценка, и что реакция Ала была неправильной. Чего он ждал от Александра? Истерики? Запущенной в него тарелки полной жаркого? Ненависти? Взгляда исподлобья? Наверное, господин Рихтер ждал, что обретенный пасынок поступит как все...
Но рыжий мальчик всеми не был, это убедило секретаря экзаменационной комиссии старшего советника Генриха Рихтера, что быть им с Александром родственниками не долго. Абсурдный глупый ответ пришел к Алу вместе с липкими кошмарными снами.
Снится, Александр возвращается из школы, открывает дверь, проходит в гостиную и замечает - стены увешены фотографиями. Мама любит фотографии, их много в доме. Но во сне они висят плотно, упираясь одна в другую всевозможными рамами: толстыми резными, как на дедушкином портрете; золочеными, такую он видел в актовом зале школы; тоненькими светлого и темного дерева; яркими пластиковыми, с забавными выпуклыми зайцами или мишками, с этих фото блестит глянцевыми щеками незнакомый розовый карапуз. На каждой Генрих Рихтер. И мама - с карапузом или без, стоя и сидя, в вечернем платье в полный рост с высокой прической или с косой в клетчатом фартуке над кухонной плитой. Генрих Рихтер в смокинге с бабочкой, чуть обнимает маму, смеется, в мундире строго смотрит в камеру, на кухне - нос испачкан тестом... И еще, и еще... Кажется, число изображений растет с каждым мгновением, стоит отвести взгляд и на месте старых возникают новые. И ни на одном, даже самом, что ни на есть официальном семейном фото из салона мистера Мюллера, такое есть в каждом доме и на них все семьи выглядят абсолютно одинаково. Так вот, даже на этом фото нет его, Александра... Понимание закручивает вокруг Ала стены гостиной, стягивает воздух густым вязким водоворотом. Александр задыхается и падает во тьму...
Сны превратились в проблему к концу учебного года. Кошмар повторялся почти каждую ночь. Александр от недосыпания не то, что думал - двигался с трудом. Измученный он пошел к школьному психологу, не идти же к беременной матери.
Психолог выслушал Александра и сказал, что такое часто бывает. Он потерял отца, в его жизни появился чужой мужчина. "И этот туда же", - хмыкнул про себя Ал. А главное, его мама ждет ребенка. Александр боится, что после рождения младенца, станет лишним в жизни матери, сны лучшее тому подтверждение. "Бояться нечего, - уговаривал мягким баритоном элегантный мужчина. - Мама любит тебя". Психолог говорил, что мамы хватит на всех, и Александру нужно постараться полюбить нерожденного малыша. Это сложно, а пока он выпишет один препарат, который поможет Алу на время совсем забыть про сны.
Александр поблагодарил, забрал баночку с лекарством и всю дорогу обдумывал слова психолога. Бурчал, что может тот и прав, только пусть сам попробует полюбить того, с кем совершенно не знаком. "Мне Мейну пришлось нос разбить, чтобы с ним подружиться, а этого пацана в животе у мамы я еще в глаза не видел". Психолог мог быть в чем-то прав. Наверное, Ал действительно боялся, и его случай такой же, как тысячи других. Так думал Александр ровно до того момента, как вошел в дом и столкнулся с Генрихом Рихтером в коридоре. Кивок, скользнувший мимо взгляд... "Как на пустое место", - передернул Ал плечами от настигшей его волны мурашек.
Карточки менять не пришлось, все сложилось само собой. После ужина отчим пригласил к себе в кабинет Александра и жену, усадил на софу, сам сел на краешек стола поближе к ним. "За маму волнуется что-ли?" - подумал Ал.
- Александр, Экзамен важное событие.
Мальчик почувствовал - маленькие пальчики матери ухватили его за руку.
- Я не могу тебе ничего рассказать о его сути, это против Закона, но могу сделать так, что вы с друзьями будете вызваны в один день. Как тебе такая идея?
Мама тихо счастливо выдохнула. Отчим улыбнулся ей живой улыбкой.
- Здорово. Спасибо. А можно пригласить вместе с нами еще одного человека?
- Еще одного, Ал? - удивленная мама развернулась к нему всем телом. - Я чего-то не знаю?
Рыжий вздохнул и подумал, что теперь ему придется очень непросто, мама расспросами замучает. Но дело прежде всего. А взять с собой Клару Гесс было делом решенным.
- Отчего нет, если пользоваться служебным положением так на полную катушку,- пошутил Рихтер - Как его имя?
- Клара, - краснея не только щеками, выпалил Александр.
- Девочка?! - подскочила на софе мама.
В вечер перед экзаменом детей укладывали спать рано, заговорщикам не составило труда выскользнуть с наступлением ночи. Собрались в лесу и час провели внутри штаба при свете электрических фонариков. Болтали ни о чем, смеялись над шутками Зига, грызли вкусности, которые копили последнюю неделю. Об экзамене не сказали ни слова. Когда пришло время расходиться, примолкший Дитер вытянул вперед руку и вопросительно взглянул на парней:
- Вместе?
"Конечно, вместе", - думал Ал, накрывая его горячие пальцы своими.
- Вместе...
И даже Зиг ничего не съязвил, когда Клара протянула свою ладонь.
Сегодня выбор экзаменационного сценария старший советник поручил своему младшему коллеге. Господину Рихтеру оставалось лишь следить за погружением очередной пятерки в состояние виртуальной реальности. Всю техническую сторону: облачение в комбинезоны, подключение к аппаратуре, введение изменяющих восприимчивость мозга препаратов - он оставил сегодня Николасу Кляйну. "Ты думал, что если вы попадете сюда все вместе, то сможете помочь друг другу? - Рихтер пристально следил по мониторам за состоянием пасынка. - Нет, Александр. Хотя вы вошли сюда вместе, вместе уснули и сейчас начнете путешествие по одному сценарию, каждый проходит испытание в одиночку".
Лабиринт дался ему тяжело. Темные низкие коридоры, закрытые двери, головоломки, задачи, чудовища из всех щелей, быстро подступающая темная вода, отнимающий дыхание едкий дым... Александр вышел на свет из последней пещеры, пошатываясь от усталости. Поле. Бесконечное золотистое поле легко танцевало под ветром. Ал накрыл рукой чуть колючую шапочку какой-то травы. Из-под ладони взлетело в небо невесомое облачко пуха. Мальчик улыбнулся сам себе и двинулся сквозь бесконечное море воздуха и солнца. Качались золотистые метелки высокой травы. Шелестел запутавшийся в них ветер. Александр чувствовал - каждый шаг ускоряет его, трава под ногами пружинит, ветер зовет куда-то. Мальчик доверился новым друзьям, побежал, а потом раскинул руки, оттолкнулся и полетел над золотистым полем. Все выше и выше, быстрее и быстрее, набирая высоту, и ни о чем больше не беспокоясь...
"А теперь, ты задыхаешься и умираешь..." - неразличимым шепотом настойчиво толкнулась в подсознание внедренная реальность. Он ударился о наступившую тьму, как о бетонную стену грудью, лицом, телом. Темнота скомкала, закружила... Воздух такой плотный, что нельзя лететь, можно только карабкаться, срывая ногти и рассаживая пальцы. Александр карабкался, рвался их удушающих объятий вверх. Вверх? Как угадать летишь или падаешь, если не видно солнца? "Мейн! Ребята! Звезды, здесь должны быть звезды!" - кричал мальчик. Но звезды опаздывали, а тьма была сильнее. Она знала, что Александр упал, задохнулся, умер. "Может она права? В могиле не бывает солнца..."
Острым ожогом вспыхнула правая кисть там, где еще вчера вечером лежали горячие пальцы Мейна. Чья-то маленькая сильная ладонь вцепилась в левую руку. "Держись, Ал. Мы тебя вытянем..." - в голове скрежетом чужих зубов. И во тьме, в которую опоздали звезды, мальчик понял, его тянут вверх, тянут все сильнее и быстрее. Темнота сопротивлялась, бурлила вокруг, звала и убеждала, но появилась полоска света, и спустя мгновенье невидимые руки друзей выдернули его в небо и солнце над золотистым морем травы. "Эгей! Мы вытащили его!" - кричал откуда-то Дитмар, а Зиг смеялся и, кажется, пытался начать очередной анекдот, но смысл слов ускользал от сознания Александра. Они смеялись и летели... Вместе.
- Непонятный скачек напряжения.
- Аномальное прерывание осуществления Решения.
- Генрих, что делать? - в голосе господина экзаменатора второго ранга откровенная паника.
- Вырубай их всех разом.
- Как всех пятерых? Старший советник, вы в своем уме?
- Посмотри на данные, они все аномалия.
- Но номер 2400... Для него это будет второе осуществление Решения, разве так можно?
- Внимание персонала! Осуществление Решения блокировано Службой наблюдения. Аномалия 45. Спонтанное проявление групповой телепатической активности. Всему персоналу отойти от оборудования. Осуществлено автоматическое оповещение министерства обороны и безопасности. Персоналу комиссии ожидать прибытия команды эвакуации.
"Кто бы мог подумать, Александр! Аномалия 45. Пресловутая 1 тысячная процента... Блокировка решения... Групповая телепатия... И все равно, итог один - прощай, Александр" - старший советник не любил лжи и сейчас испытывал настоящее удовольствие от того, что каждое слово, которое он приготовил заранее, для утешения беременной жены будет правдой.
Ал очнулся и увидел над собой белый движущийся потолок. Голова закружилась, глаза пришлось закрыть снова. Только когда он почувствовал, что несут по ступеням, и услышал над собой короткие уверенные команды/ уверенный ненакомый голос, мысль о том, что он может остаться один заставила его резко распахнуть глаза. Носилки. Четверо крепких мужчин в черных форменных комбинезонах. Шевроны на рукавах. Все неважно.
- "Где ребята? Мейн? Мейн!"
- "Я тут, поверни голову направо", - пришел в голову знакомый голос.
- "Нет, вы посмотрите на него... Умора до чего вид зеленый", - беззвучный смех Дитмара взорвал мозг Александра.
- "А меня на руках несут", - на грани слышимости то ли хвасталась, то ли возмущалась Клара.
Ал попытался забыть о головной боли. Чтобы сосредоточиться ему пришлось шевелить губами:
- "Мы все здесь?"
- "Да все, - ответил серьезный Зиг, которому вдруг отказало фирменное лицедейство. - Черт, Ал, ты один так вляпался! Все остальные парни в норме, идут своими ногами".
- "А куда нас?" - слабость заставляла Александра повторять мысленный вопрос беззвучно шевеля губами. Офицер в сверкавшей золотыми погонами форме, шел рядом с носилками, наклонился ниже и опередил ответ Мейна: "В министерство обороны и безопасности".
"Все-таки в супер-солдаты, - расслабился на носилках Ал. - Жаль. Но главное..."