Мода - явление переменчивое. Еще лет двадцать назад никто даже не думал на нас охотиться. Мы жили на равных правах и с обычными людьми, и с великанами, кто-то нас тихонько исследовал, но нам это не мешало. Кажется, это великаны придумали на нас охотиться. Те, кто живет в городах и узнает новости, скажет точнее. У меня в отличие от них нет доступа к интернету, хотя и без того не было бы времени следить за появляющейся в сети информацией, всю свою жизнь я провожу в бегах, убегаю от охоты, которая на меня ведется. То есть ПРОВОДИЛ, потому что устал, и больше убегать не буду.
В прошлый раз,помнится, охотников было трое. И великан только один. Сейчас тоже самое, забравшись на холм, я прекрасно вижу всю троицу. Похоже, они не движутся, хотя на расстоянии определить пока сложно. Значит, ругаются между собой. Великан уговаривает остальных быстрее продолжать преследование. Скоро продолжат, но я все равно не буду убегать больше. В прошлый раз, когда меня догнали, спастись удалось из-за того, что они не разобрались между собой, в каком порядке нападать на меня. Вообще, эти охотники очень тупы, наверное, специально таких отбирают. Понятно, что у великана родо-видовое, у ретиария кодекс, а автоматчику просто лучше не вмешиваться до тех пор, пока есть возможность захватить чешуйчатого живым, но настолько тупыми быть все равно нельзя. Так или иначе, я выжил, и чешуйки на моем лице по-прежнему принадлежат мне, вместо того, чтобы переместиться на сетку ретиария. И в лаборатории людей на один экземпляр меньше, и великан меня не сожрал. Пока.
Честно говоря, был бы я Творцом или матушкой-эволюцией, я бы вообще не создавал великанов, слишком уж они неприятны. И перспектива быть сожранным меня устраивает даже меньше, чем позволить порезать себе лицо на сетку для тех из охотников, кто подражает римским гладиаторам, или оказаться подопытным кроликом под микроскопами таких же, как я. И меньше, чем обе последних перспективы вместе. Не устраивает, но сожранным я буду, если он меня сомнет, пока будет отлавливать, или какое-либо другое повреждение товарного вида. Объект должен быть полностью здоровым и красивым, лаборатории в выходные и обычные граждане посещают, даже с детьми, смотрят на чешуйчатых под микроскопами.
А казалось бы, все отличие только в чешуе на лице.
Пока суть да дело, охотников стало на одного меньше. Великана в ходе дискуссии не устроили контраргументы ретиария, или он просто слаб в латыни. И он его сожрал, разорвав предварительно на две половинки, ноги отдельно, туловище и голову отдельно. Только сетка валяется в дорожной грязи, и когда ее найдет случайный мальчишка, обрадуется. В музей ходить не надо, чтобы посмотреть. И, может быть, сам захочет стать носителем сети. Даже не обязательно, чтобы это был мальчик с отклонениями в психике, быть охотником почетно.
Иногда мне кажется, что я последний из своего племени. Давно уже ни одного такого же, как я, не встречал...
Впрочем, нет времени сожалеть, мне предстоит встретить атаку. Автоматчик, убедившись в серьезности великана, и в бесполезности ему возражать, сдался и поступил ему в подчинение. Теперь я скорее буду уничтожен, чем окажусь в музее, если великан не насытился.
Но будет совсем неважно, двое у меня соперников, или трое, если я смогу спрятаться за холмом, и они обогнут меня не оглянувшись. Надо использовать плюс своего стратегического положения, которое создала для меня природа. Стоять надо тихо, как суслик, а не как полевая мышь, потому что мышь имеет свойство пищать, чего я себе позволить не могу.
Спускаюсь вниз и замираю. Вроде бы и на видном месте стою, но могут не заметить. Особенно если у них есть инструкция идти, не оглядываясь. В конце концов, они на службе, и должны выполнять предписания, да и длительное общество ретиария, плечо которого виртуально ощущается рядом, до сих пор не могло остаться незамеченным. Не стать бы только частью поминальной трапезы, кто знает, через какое время великан проголодается в следующий раз, а голодным он злой. И неуправляемый.
Самое смешное было бы, если бы мои охотники догадались забраться на холм и потом спускались с него, я стою прямо посередке у подножья, но все же они догадались обходить, их голоса слышны сбоку. Это не одна хорошая новость, а сразу две, они продолжают пререкаться между собой, значит, не подозревают о том, что я близко. Страшновато выдать себя, но надежда, что беда минует, есть. Прислушиваюсь: кажется, автоматчик действительно предлагал штурмовать холм верхом, а у великана от сытости пробудились некие мыслительные способности. Хотя обрывисты и неясны те их диалоги, что до меня долетели.
Жаль, что у меня нет интернета, но великаны эволюционировали чуть раньше нас, и в моей памяти есть участок о спокойном существовании в их мирном обществе, и из этой информации я могу сделать вывод, что великан стар, потому что голос у него низкий, у них голос ломается очень поздно. Старше - значит, умнее, это хорошо.
Но если он повернется, мне все равно ничего не поможет.
Жаль, что у меня нет оружия. Теперь, когда их на одного меньше, был бы гипотетический шанс побороться с ними. Отвлечь великана, обезоружить в прыжке, засчет наскока, автоматчика, и выпустить в великана очередь. В коленку.
Долго, долго, и мне кажется, что они могут услышать бешеный стук моего сердца или крупную, колотящую меня дрожь. И я боюсь шевельнуть головой в их сторону, потому что раздастся шорох.
Наконец, показываются их спины. Великан не очень большой, примерно в два раза больше автоматчика, на расстоянии не было этого видно.
Они идут мимо и не видят меня, но обернуться могут в любой момент.
Лихорадочно соображаю, насколько у великана хороший слух, могу ли я бежать. Но вспоминаю трактат о стратегии военных действий человеческого автора дона Скарабонне Баттерфлокко, который я изучал в свое время внимательно: предчувствовал, что пригодится. В трактате предостерегается о недопустимости смены позиции боевых сил и плана, выбранного на сражение.
Ах, как же давно я ничего не читал...
Роковое событие происходит, когда герои оторвались от меня сотни на две метров. Я готов вжаться в землю: они снова остановились!
Снова повздорили между собой и спорят.
И все-таки дон был неправ, если бы я обежал вокруг холма на противоположную сторону, все случилось бы совсем по-другому.
Голос великана, густой и низкий, еще слышен, не могу только разобрать слова (у великанов довольно своеобразный выговор). Но интонация доносимой до меня речи кажется малоприветливой,если это не самоубеждение от страха. Наверное, он уже успел проголодаться снова. Автоматчик сел на землю. Он спокоен. Оружие положил рядом с собой. Если они поссорятся, оно станет бесполезным, никто никогда не слышал о таком, чтобы великан пользовался огнестрельным оружием. В крайнем случае, поломает на две части. А без оружия его можно обмануть.
Что я уже сделал, спрятавшись за холмом, но то, что автоматчик смотрит в мою сторону, в мои стратегические планы не входит.
Вжимаюсь спиной глубже в склон горы, и в этот момент происходит развязка. Последнее сражение в жизни автоматчика, потому что воспользоваться своим оружием он не успевает. Так что даже не сражение, полет.
Склон холма очень холодный, но я так и не вспомнил за все проведенное здесь время, хорошо ли слышат великаны, поэтому предпочитаю не двигаться до тех пор, пока он не свернет куда-нибудь в сторону, путешествуя по дороге один.
Тогда у меня будет время убежать и спрятаться, опасаясь следующей группы охотников, тех, которые выйдут на мой след.
К слову, автомат покойника великан так и не разломал, и его до сих пор можно найти на дороге, чтобы подобрать. Заодно и несъеденный сытым великаном труп похороните.