Аннотация: Создано по мотивам творчества Сергея и Марины Дяченко. Главным образом - по трилогии "Ведьмин век".
Вижна. В этом герцогстве Оля с мужем оказались неожиданно для самих себя...
...Выезжая из одной страны, непременно попадёшь в какую-нибудь, другую, а вариантов не уехать из Ведьмачно у их семьи в тот день уже не осталось. Всё решили за считанные минуты. Сразу как пережили попытку суда Линча в осатаневшем супермаркете. Им повезло: неуверенный в себе сосед-людоед, инициатор "гражданского задержания", перестраховки ради вызвал полицию, а у явившегося наряда из шестерых автоматчиков нашлось много других забот, чем вестись на голословный наговор (ведь никто из бдительных задержателей не позаботился подбросить хоть какие-нибудь вещдоки). В миг, когда задержанных отпустили, оказалось, что решение уже принято: не сговариваясь, одно на двоих.
- Ты же не хотел уезжать! - приятно удивилась она по дороге домой. - Ты говорил, оставаться безопасно.
- Я говорил о воздушных тревогах, - уточнил он, - а не о гнидах по соседству.
- Не ругайся, - попросила она.
- Ты права, ругаться уже некогда. Пора рвать когти. Ну, пока гнида собирает новую шоблу.
Дискурс доктора наук Всеслава Чудского не чурался инвективной лексики.
Зайдя домой, забрали детей, наскоро побросали самое необходимое в большой рюкзак и пару сумок поменьше. Пока шли к вокзалу, дети диковато озирались и щурились - совсем отвыкли от открытых пространств за два месяца домашнего сидения.
- А что, папа, изменилась концепция? - уточнил средний.
- Нет, Саня. Но учтены новые факты, - в тон ему ответил Всеслав.
Сын успокоился, не требуя подробностей. В военное время выживают немногословные. Их мотивы для отъезда пусть интерпретируют по умолчанию.
Дальше был многолюдный перрон, штурмующая вагоны толпа, теснота вдвадцатером в душной купешке плацкарты, невероятное многосумие, беспокойные коты и собачки в переносных контейнерах. Из людей - женщины и дети плюс приравненные к ним лица. На доброй половине женщин, как говорят, нет лица. Выпученные глаза, полные ужаса, несмыкаемые уста, на устах - жалобы на тесноту и холод пополам с тревожными воспоминаниями. У каждой из них, на минуточку, разбомбили дом со всем скарбом. То-то их и морозит, и ужас в глазах, и синюшный оттенок кожи - слушать невозможно без содрогания.
Оля, исполненная сочувствия, чуть ли не ревела уже в три ручья и говорила мужу красноречивым взглядом: "Ну вот видишь! А ты говорил - Престольная по людям не попадает".
Муж так же молчаливо отзывался: "А ты не верь. Мало ли о чём поведает женщина с такими глазами?". Сам он успешно отвлекался от навязчивых собеседниц, ради чего в самом начале пути демонстративно уткнулся в электронную книгу. Туда у него много чего закачано - хватит не на одну дорогу. Но вот так сторониться людей в глубочайшем горе - нет, для Оли это не выход. "Да, по нашему дому ракеты не попали. Нам повезло. Но..."
Старшая дочь Маша спросила:
- Пап, а что ты читаешь?
- Эгерта и Торию Солль, - ответствовал он. - Фэнтези, магический реализм. - И жене, чтобы вывести из затянувшегося разговора с попутчицей. - Кстати... Хочешь почитать?
- Нет, ты же знаешь, я такого не читаю. Мне надо, чтобы про жизнь...
"Про жизнь - это, конечно, болтовня пучеглазых пропагандисток", - сказал он глазами.
"Не хочу тебя слушать в таком тоне!" - молча возмутилась Оля. И с удвоенным вниманием принялась слушать жизнь. В её глазах стояли горькие слёзы. Да и рыдания подступали к горлу, обострённые теснотой, в которой никак, никак не продышишься.
Поезд "Ведьмачно-Грифонов" исторг их семью на заплёванном вокзале старого пограничного города. Дальнейший путь лежал в неглубокое подземелье железнодорожного перехода, где толпилась очередь, способом движения подобная кольчатому червю. "Сейчас проглотит!" - оглянувшись к Всеславу, выдала глазами Ольга.
- Во блин, инициация! - хмыкнул тот. И поправился. - Не ведьмачья, не паникуй. Просто переход рубежа. - И рубеж-то западный, не настояший.
Да и Ольга-то тревожилась не о том. Ею владел страх потерять в толпе младших детей. Каждому повторила:
- Держимся вместе! Папу держать за руки!
"Так победим", - добавила мысленно, первой ввинчиваясь в толпу.
Очередь вышла на поверхность на дальнем перроне, откуда и отправлялись обшарпанные дизели на тот свет, в смысле, за границу. Штурм вагонов с багажом и детьми, совмещённый с проверкой документов, стал отдельной посвятительной стадией. Дальше - неторопливое движение дизеля с остановками. Чтобы, значит, успеть задуматься о прожитой жизни.
Правда, задуматься здорово мешал трёп нескольких матрон с крупными глазами чуть-чуть навыкате. И их можно понять: всё, что нажито непосильным трудом...
- Пап, а что ты читаешь? - поинтересовался Саня.
- Луара Солля в соавторстве с Танталь, - был ответ.
- А, тех же самых!..
- Они много чего написали.
Грязный медленный дизель дотащился до Рянки - центра одного из округов герцогства. Здесь предстоял контроль документов и внезапный переход от безнадёжного дантового Ада и трудного Чистилища к дантовому же Раю. Встретилось множество искренне улыбающихся лиц - волонтёры, подручные ангелов; каждый старался тебя накормить от пуза, причём совершенно бесплатно. "Идеально организовано!" - восхитилась она. "Видно, заранее", - подтвердил он.
Пересадка на подчёркнуто чистый и просторный поезд до Вижны их семью так ошеломила, что мягкое движение по рельсам показалось полётом в голубых небесах. Между прочим, в этих же небесах Всеслав углядел и сфотографировал пролетающий журавлиный ключ. Углубляться в читалку ему в кои-то веки не хотелось. Он впитывал из окна проплывающие мимо просторы детским внимательным взглядом и почти не слышал журчание круглоглазой голуболицей женщины, возмущённой внезапной агрессией тоталитарного режима на гордую и независимую колонию, которой и так-то жилось несладко.
К Вижне добрались затемно. Им казалось уже, что заботливый рай непременно закончится, но нет, ещё нет! Предупредительный волонтёр Северин, встретившийся на вокзале, усадил их в уютный вишнёвый "маркграф" и отвёз к одному из шикарных спорткомплексов в пригороде Вижны, специально отведенных под приём беженцев. Регистрация на ресепшене прошла под цепкими взглядами парочки неформальных беженских лидеров (Эд, Данил), приглашёнными как бы по причине языкового барьера, но на самом-то деле - присмотреться к новичкам. Ну и познакомить с распорядком: персональная раскладушка, трёхразовое питание от пуза, спорт, развлечения для детей, централизованное отключение света и отбой по сигналу.
- Кстати, из какого вы города?
- Из Ведьмачно-Сити (бывший Наев).
Эд уточнил район, а Данил забросил лёску на перспективу:
- Куда думаете дальше? Есть варианты отправиться в Медное королевство. Многим уже повезло.
- До конца военных действий хотели бы остаться в герцогстве, - Ольга тайком поглядела на мужа, тот молчаливо одобрил произнесённое.
- А дальше?
- Вернёмся назад, - твёрдо сказал Всеслав.
- Ну, всегда ещё можно передумать...
Аргумент против решения остановиться не заставил себя ждать. Пара шагов - и из уютного холла попадаешь в широченный простор крытого стадиона, где предстоит прожить сколько-то дней, недель, месяцев... И никакой, извините, приватности.
Да уж... Обнаружив себя в спальном спортзале на четыреста коек, Всеслав заметно помрачнел. Оля и не сомневалась, что ему, индивидуалисту до мозга костей, вряд ли придётся по душе такое общественное место, но переспросила красноречивым взглядом: "Что, совсем никак?". "Ладно, всё-таки здесь не рай, - ответствовал он, - а комфортабельный концлагерь, но это, кстати сказать, хорошо. Позволяет мыслить хоть более-менее реалистично".
О подробностях мыслительного процесса одними глазами, к сожалению, не расскажешь.
- А что?.. - попыталась она спросить, но была прервана красноречивым жестом.
"Не здесь! - поняла. В смысле, не вслух. Ну ещё бы... Быть не может, чтобы в этом ангаре не велась повсюду видео- и аудиозапись. Столько людей толчётся, столько личных вещей лежит, кто-нибудь бы уже и позарился. То уголовка, да. Но политика - ведь ещё страшнее".
Толком поговорить сумели на третьи сутки. Вышли прогуляться в лесок сразу за оградой спорткомплекса, благо, прямого запрета не было. Правда, другие товарищи по общежительству почему-то в лес не ходили, но ведь у каждого собственные потребности, ага?
- Что будет дальше? - быстро спросила Оля.
- Всё, как и говорили: сидим здесь до конца войны. Возвращаемся после победы наших.
Кто такие наши, Оля, конечно, понимала всегда, но принимала их через силу. Все её предки и родственники признавали "нашими" противоположную сторону в конфликте, только муж имел эти крайне неудобные взгляды.
- А если не будет победы?
- Тогда всё бесполезно, - беспечно ответил Всеслав, - и уже не важно, где мы и что мы. В общем, лучше молись за нашу победу. Это единственный шанс вернуться.
Лес вокруг был спокоен и тих. Что ему человеческие шансы?
- Но говорят, что победа Престольной маловероятна...
- Врут, - убеждённо сказал Всеслав. - Не забывай, пожалуйста: мы здесь в тылу врага.
- Где ты видишь врагов? Нас прекрасно приняли!..
- Верно, здесь живут очень милые люди. Многие готовы поделиться последним. Но страна-то для нас вражеская, это надо иметь в виду. И из каждого утюга льётся их пропаганда.
- Почему тогда, - Оля сглотнула, - мы не выбрали другую страну? Почему не бежали в дружественную?
- Мы уехали из Ведьмачно, - напомнил Всеслав. - В дружественные страны безопасной дороги не было. Или ты бы хотела переходить с детьми через линию фронта?
Ясное дело, такого бы Оля не пожелала.
- Может, тогда примем приглашение в королевство? Я хорошо знаю его язык, ты тоже легко подтянешь...
- Шило на мыло! - Всеслав передёрнулся. - Королевство то чёрт-те где, да при этом ещё управляет и войной со стороны Ведьмачно, да и всем здешним герцогством... Оттуда, как ты понимаешь, будет сложнее вернуться. Нашей мирной семье королевство не по зубам. Диверсантов бы туда подготовленных, а не нас...
- Перестань! - воскликнула Оля. - Что ты такое говоришь - ты меня пугаешь! Я вот, в отличие от тебя, ещё верю в силы добра. Может, сторонам ещё удастся друг друга услышать и договориться, чтобы избежать эскалации...
- Договор с кем? - Всеслав недобро прищурился. - С ведьмами и людоедами на службе у международного сатанинского культа? Это совсем несмешная глупость, понимаешь? Если наши на такое пойдут, мы никогда не вернёмся в Ведьмачно.
- А если не пойдут?
- Значит, вернёмся. Правда, самого Ведьмачно больше не будет. Мы с ним несовместимы: ты могла бы уже заметить.
- Ладно, - вздохнула. - Я поняла.
Мимо них пробежал по своим делам дикий кабан.
- Ой! - Сердце Оли заколотилось. - Ужас какой! Больше в этот лес ни ногой!
- Нам придётся сюда захаживать, - мягко возразил Всеслав. - Где ещё сможем спокойно поговорить?
Позже волонтёр Северин рассказал, почему местные в лес не ходят. Кабаны иной раз нападают, а убивать их нельзя даже с целью самообороны. Ибо штраф насчитают такой - вовек не расплатишься.
*
Постепенно освоились. В общем-то и в спорткомплексе можно жить. Не назовёшь такое пребывание реализацией личностных свобод, но некрасиво было бы выёживаться, ведь правда? Люди в герцогстве Вижна проявляют лучшие качества: гостеприимство, вежливость, заботу. На голову им садиться? Нет уж, ни Оля, ни муж, ни дети не позволят себе такого хамства. Кое-кто позволял - с ними тонко разбирались Эд и Данил. Эти парни - старожилы спорткомплекса - подали прошение на переезд в королевство, но и в герцогстве желали по себе оставить добрую память, потому за порядком следили с неподражаемым рвением молодых овчарок. Кстати сказать, о политической неблагонадёжности Всеслава оба давно догадались (он и не пытался чисто пройти между петлями их тестирующих диалогов), но залупаться не стали: что им за дело, если он не бузил, не скандалил, не нарушал порядок, не дразнил здешних хозяев, а молчал себе в электронную тряпочку? А вот скандалистов здесь не терпели. Потому-то и концентрация пучеглазых женщин в спорткомплексе была заметно понижена в сравнении со среднепопуляционной - вероятно, как раз усилиями Данила с Эдом.
- Что же они так выдавливают бедных женщин? - иной раз качала головой Оля.
- А по-моему, это всё-таки не они, - сомневался муж. - В герцогстве Вижна такими дамочками традиционно занимается служба "Чугайстер" - слышала про танцоров в меховых безрукавках? Только те не выдавливают, те радикально выводят.
- Что за ужасы ты рассказываешь!
- Пучеглазые нявки - вот настоящий ужас! - отмечал Всеслав.
- Ужас? Между прочим, несчастные женщины ехали с нами всю дорогу от Ведьмачно!
- Так и я о чём! - припечатывал муж её возражение.
Постепенно росли степени свободы, которую Оля и её муж себе позволяли. Так, в спорткомплексе был интернет, им бы мог смело пользоваться всякий беженец, не нарушая притом никаких писаных правил. Дело другое - куча следящих систем и бдительные соседи. Показать им те сайты и ролики, по которым пытаешься проследить общий ход войны - путь к нежелательному обострению. А судить о войне по тем сайтам, которым не доверяешь - нет уж, умнее не знать совсем ничего. Но недели шли, тревожных сигналов от окружения не поступало, постепенно Всеслав приспособился получать информацию "по касательной" - проходя с безмятежным лицом мимо нужных сообщений, а потом (была не была!) - забирался и туда, куда надо. Это успокаивало - как связь с центром известного разведчика времён прошлой мировой войны.
Изменилась и география их прогулок. Кроме леса, в котором водились олени и кабаны, рядом со спальным ангаром находился ещё посёлок. Звался он Школьна - вероятно, в честь той самой школы, куда можно добраться, перейдя в неудобном, но единственном месте через скоростную автомобильную трассу Вижна-Альтица, по которой их некогда сюда и подвёз ангел волонтёрского бескорыстия по имени Северин. Здесь, у трассы, Оля впервые увидела чугайстеров за работой.
Собственно, первым делом показала себя дорожная полиция. Именно она почти ежедневно дежурила на светофорном переходе через трассу, спрятав машину за пятиметровым щитом шумоуловителя. Потому проходя от спорткомплекса в Школьну и обратно, Оля и Всеслав, а в особенности младшие дети, непременно заглядывали за щит: здесь ли знакомцы? Ну так вот, загулявшись однажды до сумеречной поры, когда поредели и стайки прохожих, и потоки машин, удивлённый сынишка воскликнул:
- Ой, там какие-то новые дяди в микроавтобусе! - Оля же разглядела и меховые безрукавки. Верно, козырное место парковки на ночь перешло к наряду чугайстеров, истребителей нявок.
Младшая Юля спросила:
- А нам они не опасны?
- Нет, - успокоил её Всеслав. - Видишь, у нас не вытаращены глаза.
- Ага, - сказала малышка и так сощурилась, что стала похожа на китаянку.
Между тем пятеро в меховых безрукавках по команде бравого чугайстер-офицера выскочили из микроавтобуса и рассыпались цепью.
- Свет! - приказал офицер.
В перекрестье дальнобойных фонариков на фоне высоченного шумоуловителя заметалась дамочка в оранжевой куртке, тщетно разыскивая проход, чтобы прошмыгнуть и скрыться. Её выпученные глаза не оставляли сомнений, кто такова.
- Танцуем? - выкрикнул один из чугайстеров, самый молодой и нетерпеливый.
- Отставить! - сопроводив команду стремительным жестом, офицер погасил его радость и бесстрастным тоном обратился к дамочке:
- Ваши документы?
Пучеглазая залопотала на ведьмачном наречии, вытянула из кармана коричневый загранпаспорт и идентификационный номер перемещённого лица. Офицер, посветив фонарём, сверил дату прибытия и вернул документы:
- Всё в порядке. Можете продолжить движение.
Радостная дамочка тут же и улизнула, вызвав у Оли сочувственную улыбку:
- Видишь, она никакая не нявка! - а у Всеслава недоумение:
- Если бы!
С тем же недоумением, кажется, и рядовые чугайстеры отнеслись к решению их офицера. Но ведь ему-то виднее! Виднее, убеждала себя Ольга на подходе к спорткомплексу.
- Скверно, - хмыкнул Всеслав. - Оказывается, нявок из Ведьмачно даже чугайстеры не трогают. Видимо, герцогский приказ. Как бы он не вышел боком принимающей нас стране.
- Перестань! Они несчастные женщины!
- Это мёртвые несчастные женщины, - уточнил Всеслав, - а не трогают их потому, что они говорят ровно то, что желают услышать в герцогстве.
*
Вся ущербность мудрой идеи пересидеть блицкриг на шее противника проясняется далеко не сразу. Первой падает надежда на быстроту процесса войны, вслед за ней - на свою непобедимую хитрость. Ведь идея-то не твоя, ты лишь её пользователь. Обнаруживается, что предписанная тебе роль беженца расслабляет и инфантилизирует, а особенно в обманчивой ситуации концлагерного уюта с трёхразовым питанием. Что говорит здравый смысл о бесплатном сыре?
Первой очнулась Оля - постоянный инициатор революций в семейном быте:
- Надо искать жильё. Перевернуть страницу.
Консерватор Всеслав изыскивал контраргументы. "От добра добра не ищут", ага. Как-никак, бесплатное проживание и питание позволяет экономить скудные средства, взятые с собой из Ведьмачно, а растратить резерв, пребывая в тылу врага - шаг ошибочный и опасный. "Вдруг придётся возвращаться кружным путём через султанат?".
- Значит, надо искать работу! - Но кому? Ясное дело, Всеславу.
Фокус в том, что Всеслав не такой уж и трудоголик, мягко говоря. Он по жизни предпочитает свободно творить, а не зарабатывать. А тем более - не поддерживать вражескую экономику своим неквалифицированным рабским трудом.
- Погоди. Почему неквалифицированным?
- Вкладываться в нострификацию моих дипломов и научных степеней? Нет уж. Ты забыла, что мы здесь временно?
Тем не менее с каждой неделей блицкрига вопрос о работе всё сильнее хватал за горло.
- Всеслав, ну что ты читаешь? Что ты опять читаешь?
- Ретано и Алану Рекотарс.
- Тех же самых, да? Но скажи, какой в этом смысл? Неужели больше нечем заняться?
- Объявлен конкурс рассказов памяти Ретано, - пояснял Всеслав. - Я хотел бы принять участие.
- Именно сейчас, когда стоит вопрос о выживании нашей семьи? Когда надо суметь ассимилироваться в герцогстве?
- Кем это ты хочешь ассимилироваться? - прицепился к слову Всеслав. - К твоему сведению, ассимиляция не способствует полноценному выживанию, а скорее, его исключает.
- Неужели рассказ, который ты напишешь, приблизит нас к выживанию?
- Очень на это надеюсь.
*
- Ой, да правда же! Что за ресурс к выживанию можно получить у четы Рекотарсов? Это явные силы реализма в сплаве со скрытыми силами магии. Если правда, что каждый писатель каждой своей книгой продолжает одну главную, то и жанр этой главной будет зваться - магический реализм... Или фэнтези? Нет, шучу: я ведь помню о твоём предубеждении к фэнтезистам.
Стоит раскрыть любую книгу от Рекотарсов - и окажешься где? В гуще материи. Посреди чувственной данности. Множество сотворённых ими миров живо и многокрасочно, органично и доступно всем органам чувств. И эмоционально, наполнено переменчивыми настроениями. Всё журчит, переливается, веселится, вибрирует, пускает солнечные зайчики, прогорает, давит, мрачно гнетёт. В каждом стартовом мире реализм опирается не на воспроизведение реальности в её типичных чертах, а на способность реальности обеспечить герою убедительную обратную связь. Что реагирует на твои действия, то и реально.
Мир бывает и экзотически-фэнтезийным, тогда в нём нас встречают шедевры бестиария: транспортные птицы крыламы, ездовые змейсы, упряжные колонии мушек тягуны, гусеницы саможорки - все со своими специфическими уязвимостями, а в локациях обретаются небывалой мощи сезонные приливы, своевольные леса и поля, требующие человеческих жертвоприношений. Мир бывает и исторически-конкретным: Рекотарсы донельзя убедительно описали наш старый Наев периода становления неоколониальной неспроможности, а также то повальное стремление жителей к переезду в Гекатоград, из которого и родилось нынешнее Ведьмачно.
В центре мира - обычно пара. Иногда - одиночка, но как результат пары не состоявшейся. Одиночка скитается по миру - в поисках несбыточной Бродячей Искры, либо секрета власти Медного короля, либо искушаемый Третьей Силой. Пара - не столь неприкаянна, ей доступно великое счастье чувственной любви, признаваемое без ханжеских умолчаний, но любовный ресурс лишь подпитывает страстями основной моральный конфликт отношений героя и героини, сообщает ему экзистенциальную силу. Суть конфликта может быть выражена с точностью до одного слова, и отсюда берётся краткость в именовании самих романов: "Привратник", "Шрам", "Преемник", "Авантюрист"... В испытаниях моральной силы героев победа отнюдь не предрешена, она достигается предельным напряжением воли и (пардон) трансцендированием. Речь о переходе из чувственного мира явлений к тем первосилам и первопринципам, поединком которых мир и руководится. Человек лишь на пике возможностей может сладить с этими силами. Все способности и таланты - хитрость, ум, артистизм, интуиция, упорство, владение оружием не отменят и необходимости заплатить за победу предельную цену. И, что грустно, победа не окончательна. Мир введён в состояние ремиссии, и она-то не больно устойчива. В эпопеях из ряда романов каждый новый роман обращается к свежим силам нового поколения, так как прошлое оказалось в плену совершённых ошибок.
Что тут можно добавить? В каждой новой паре героев с очевидностью отражается пара авторов, но что важно: авторы не красуются в этом словесном селфи, а обнажают самые болезненные стороны человеческой природы. И не стесняются вместе с героями заново рождаться, выкладываться, ощибаться и стареть. И уповать на магию своего поступка, который, вмешиваясь в битву скрытых сил, влияет и на мир явный.
- Ну ты дал! - впечатлилась Оля. - Это же краткая формула всего! С нею ты непременно победишь в конкурсе.
- Если успею до дедлайна, - вздохнул Всеслав. - Знаешь, что осложняет задачу? Мы ведь сами живём в одном из миров четы Рекотарсов. И в одном - это как минимум.
*
Олина семья перебралась в Школьну, когда официальная остановка ночлежки в спорткомплексе лишь маячила впереди. Волонтёр Северин, такой молодец, подыскал им жильё, на первых порах бесплатное. Мигом венулась приватность, порушенная стадионным бытом. В новой квартире была и детская и родительская спальня с широкой кроватью.
- Как ты? - спросил Всеслав среди ночи.
- Рада за тебя, - отозвалась Оля.
Но ночь впереди предстояла долгая, да и не одна - добрый повод для многих радостей пары.
Стоило лишиться повторной девственности, сформированной в регрессивном Эдеме для беженцев, как вопрос о работе и заработке перестал так уж сильно пугать. Первым работа нашла Всеслава - близко к его специальности, в кругу культурных людей, а что мало платили, так ему ведь не привыкать. Олина работа пришла позже, но зато была выгодней втрое и не требовала долгих поездок в Вижну с множеством пересадок. Оля в совершенстве владела языком Медного королевства, что в условиях культурной политики герцогства было лучшей рекомендацией. Директриса той самой школы, что дала название посёлку, отхватила её, как говорится с руками, ведь с преподавателями иностранного языка провинциальной Школьне до сих пор не везло.
В новом коллективе Оле понравилось - что не странно, учитывая её счастливый характер: она быстро сходилась с людьми, видела в них лучшее, не имела препятствий к тому, чтобы искренне ими восхититься, честно старалась порадовать.
- Не очаровывайся, - ворчал Всеслав, - чтобы при случае не разочароваться. - Впрочем, и сам он был очень доволен своим нынешним окружением, в коем видел людей интеллектуально сложных, потенциально способных понять и его точку зрения на события в Ведьмачно.
Но ведь одно дело - виженские интеллектуалы, а другое - педколлектив сельской школы.
Как-то раз в колокольчик на их калитке позвонили. Оля была на замене в школе, отпирать предстояло случившемуся дома Всеславу. За оградой стояло две незнакомых дамочки средних лет - судя по глазам, не нявки, но с какими-то подозрительно добрыми лицами.
- Здравствуйте! - поклонились они. - Скажите пожалуйста, как вы относитесь к религии? Что вы думаете о Сатане? Знаете ли вы, что Сатана вас любит?
Только "Свидетелей Сатаны" не хватало! Всеслав постарался отшить их с максимальной вежливостью, на какую был способен, но с учётом языкового барьера получилось всё равно резковато.
Лишь потом призадумался: не из Олиной ли школы коллеги-учителя? Больно уж прицельно пришли к её дому. Появившаяся с работы жена лишь укрепила его в подозрении:
- Знаешь, - сказала она, - скоро будет день Всех Святых. В герцогстве это выходной, но наша школа работает. Дело в том, что на этот день приходится ещё один праздник - шутовской карнавал Всякой Нечисти. Знаешь о нём?
- Да, - молвил муж, - это из традиции Медного королевства.
- Вот! Ну а в герцогстве с этого года он будет праздноваться как государственный праздник, обязательный для работников сферы образования. То есть утром 1 ноября перед школой торжественная линейка в честь всех спасённых христиан, дальше перерыв на обед - и остальная часть праздника, толерантная к сатанизму. Будут шутовские посвятительные мероприятия ведьм, вампиров, трансгендеров и людоедов народа гекса - ну, в знак того, что мы их не боимся...
- Гвоздь программы - целование в зад козла Бафомета, - мрачно поддержал муж.
- Откуда ты знаешь?
- Трудно как раз не узнать. В Наеве тоже всё начиналось с шутовских обрядов, а закончилось чем - независимым государством Ведьмачно и коалиционным правительством боевых ведьм, банкиров-вампиров и людоедов от сферы культуры. Ну и массовыми жертвоприношениями мирных людей, ведь откуда, по-твоему, взяться могло столько нявок?
- Хорошо, что Вижна подобного не допустит, - неуверенно произнесла Оля. - Здесь традиционно сильна Инвкизиция, ты говорил.
- Это в прошлом. Инквизицию Вижны давно подчинили Инститорису из Медного королевства. Ныне она заботится о толерантности общества к инициированным ведьмам, больше ни о чём... И о детях ещё. К сожаленью, ещё и о детях...
Из соседней комнаты выглянули любопытные мордочки Маши и Сани с Юлькой. Слушали.
- Как-то грустно, - на глаза навернулись слёзы. - Я, пожалуй, скажусь больной и на их ритуал не пойду. Может, всё-таки не уволят. Я им правда нужна.
- Не так просто, - скрипнул зубами Всеслав, - они знают, где нас искать.
*
Всё на круги своя. Снова собрали огромный рюкзак и пару сумок поменьше. С чем приехали, с тем отсюда и уходить. Ну, подумаешь, ерундою цивильской прибарахлились. Когда ходишь пешком, барахло пригибает к земле и скорее осознаёшь, чего оно стоит.
В сумерках присели на дорожку. Встали, пошли. Трассу Вижна-Альтица грамотно пересекли в пересменку силовиков, когда дорожная полиция свой пост за шумоуловителем уже покинула, а служба "Чугайстер" покуда не заступила.
Дальше - в лес, в тот, где засветло наблюдали дикого кабана. Ныне он чернеет чернильным пятном, да это и к лучшему: в этот лес сельчане не ходят, значит, в нём безопаснее.
На границе вырвиглазной темени Оля спросила:
- Ты уверен, что всё хорошо продумал? Может, есть не такие экстремальные варианты...
- Да. Продумал. Все другие варианты ведут к поражению. А в лесу - хоть какая-то надежда найти партизанов.
- Только есть ли они, партизаны?
- Умные люди в Вижне обещали, что есть. Да и элементарная логика: где собраться тем людям, которым в Престольную выехать не удалось, а покинуть Ведьмачно понадобилось? Только в лесу, в самом большом. В этом.
На словах-то всё выглядело гладко, но миновали остатки ночи, забрезжил рассвет, сосны озарило скупое осеннее солнце. Первой закапризничала младшая:
- Папа, мы скоро дойдём? Где они, твои партизаны?
- Скоро, - легко подтвердил Всеслав. Партизаны здесь рядом, но они хорошо спрятались, потому мы их и не видим.
- Что же делать, па? - спросил средний.
- Мы пойдём к дальним партизанам. Вот они-то нам и покажутся.
- А далеко до дальних? - нахмурилась старшая.
- Да, вот до них-то как раз далеко.
И как в воду глядел. Трое суток упрямо топали, перекусывая на редких привалах заготовленными впрок бутербродами, а не встретили никого, кроме разве семейства белозадых оленей. Оле сперва показалось: опять кабаны, в растревоженных чувствах она прошептала:
- Ты куда нас завёл, Сусанин? - и на чертвёртые сутки похода повторяла тот же упрёк - хорошо, хоть на различные лады, поминая то Моисея, то недоброй памяти Христофора Колумба, то капитанов Ахава и Гаттераса. И жестокое обвинение можно подать в обёртке весёлой викторины.
А на пятые сутки, когда всколебалась уверенность и самого Всеслава, а семья его, привалившись к стволу столетнего дуба, обессиленным видом показывала неспособность двигаться дальше, некто скрытый ветвями раскидистой ели строго потребовал, чтобы они назвали пароль.
И тогда Всеслав, ориентируясь лишь на данные обострённой своей интуиции, произнёс устаревший девиз виженской Инквизиции, отменённый её чинами почти сразу по отстранении от службы последнего отпрыска славной династии Старжей. Он сказал: