"Большинству из нас, конечно, случалось после одной из тех долгих ночей, когда мы спим и не видим снов, и пробуждаемся почти влюбленные в смерть, или после ночей, полных ужаса и захватывающих ощущений, - просыпаться перед зарей, когда в извилинах нашего мозга бродят призраки, более страшные, чем сама действительность, и образы той фантастики, что выражается в гротесках и придает жизненность готическому искусству, где столько болезненной мечтательности. Постепенно бледные пальцы подкрадываются сквозь занавески, которые как будто начинают дрожать...".
Я отложил книгу: роман, которым зачитывался весь Лондон, был и вправду неплох, хотя негодяи и выглядели в нем чересчур обаятельными, в противовес скучноватым положительным персонажам.
Был май 1890 года, жена моя уехала навестить родственников, и я, воспользовавшись коротким возращением в холостяцкий статус, вновь, как и в старые добрые времена, переехал на Бейкер-стрит, и как оказалось, вовремя - Холмс был явно рад, пусть и по традиции не показывал этого явно.
Я украдкой посмотрел на своего друга, который пребывал в не лучшем расположении духа; ходил по комнате из угла в угол, сжимая в длинных пальцах записку, которую около часа назад ему передал посыльный. Я не докучал с расспросами, зная, что придет время, и мой друг сам выложит мне всё, что сочтет нужным.
- Что вы там читаете, Ватсон? - спросил Холмс. - Медицинский справочник?
- У меня, в отличие от вас, интересы выходят за рамки "dissecting room" - сказал я. - Это новый мистический роман, весьма любопытный, надо сказать. Вот только имя автора вылетело из головы, сейчас посмотрю...
- Ватсон, не утруждайте себя, - перебил меня Холмс. - Вы же знаете, мой мозг - это чердак, и я не намерен захламлять его ненужным скарбом. Да и к мистике у меня отношение весьма прохладное, если не сказать больше. Мистика лишь вуаль, которой невежество драпирует свои уродства. Я же предпочитаю видеть мир таким, каков он есть - без прикрас и иллюзий, как анатомический театр. Любое явление имеет научное обоснование.
- А как же Целители?
Холмс помрачнел еще больше - не надо было быть Лафатером, чтобы понять, что упоминание о Целителях ему решительно не понравилось.
- Феномен Целителей действительно пока не поддается объяснению, - сказал он после паузы. - Но именно что "пока". На данный момент следует относится к нему, как к "черному ящику". Мы знаем, что на входе, знаем результат, и только процесс, то есть то, как именно Целители совершают 'чудеса', как это называют газетчики, остается для нас "terra incognita".
Он помолчал и добавил:
- Подобных случаев в науке немало; просто большинство из них имеет сугубо специальный характер и не вызывают столь пристального внимания праздной публики. Рано или поздно мы, - я имею в виду, человечество, - докопаемся до истины.
Я кивнул - спорить с Холмсом я точно не собирался. Действительно, появление Целителей оставалось загадкой совершенно невероятного свойства.
Три года назад в небольшой пароход, совершавший рейс по Темзе, ударила молния - это случилось совсем недалеко от Лондона. Начался пожар, в результате чего судно пошло ко дну. Несмотря на то, что от берега было не так далеко, спастись смогли только четверо мужчин, да и те, когда их обнаружили, находились в состоянии полной невменяемости. Впоследствии они пришли в себя, и казалось, хоть для них всё закончилось без последствий. Но шли дни, и по Лондону поползли странные слухи, которые, впоследствии подтвердились - все четверо обрели в результате катастрофы и, очевидно случившейся с ними метаморфозы, удивительную способность - они могли исцелять самые тяжелые болезни, самые безнадежные случаи, не оставляющие в обычной ситуации врачам никаких шансов.
Причем, исцелять простым наложением рук - Целителям достаточно было просто пробыть с больным в телесном контакте каких-нибудь полчаса, и неизлечимый пациент, словно Лазарь, воскресал из мертвых.
При этом мистичности этим событиям добавляли еще два обстоятельства.
Во-первых, Целители могли лечить только в пределах Лондона и его окрестностей, то есть вблизи места своего преображения. Теперь газетчики, словно стервятники, отслеживали прибытие богачей со всего мира - услуги Целителей, разумеется, стоили баснословных денег.
Во-вторых, сами Целители расплачивались за свои дары непомерно дорогой ценой. Чем больше были их успехи в исцелении, тем сильнее менялась их внешность, приобретая уродливые черты, словно их лица перекраивал безумный скульптор. Это явление получило название "эффект Квазимодо", и Целители появлялись на людях, в основном, в масках - от простых, с прорезями для глаз, до искусно изготовленных на заказ, скрывающих их изуродованные лица. Лишь единицы могли похвастаться, что видели истинный облик Целителя.
Но Холмс прав, снова подумал я, наверняка когда-то этому будет разумное объяснение, но пока наука не готова к таким вызовам.
- Мистер Холмс, - услышал я голос миссис Хадсон. - Господин Кристи просит разрешения войти.
Я вопросительно посмотрел на Холмса.
- Плохие новости, Ватсон, - сказал тот. - Мне сообщили, что нынешней ночью был убит Уилл Джойс, Целитель. Да, Ватсон, именно так. Но и это еще не всё. Основным и единственным подозреваемым является его секретарь, Джером Кристи. Я хорошо знал его отца, да и с ним самим знаком достаточно коротко. И до сих пор не имел оснований считать этого молодого человека способным даже на кражу курицы, а не то, что на убийство. Так что сейчас мы с вами услышим эту печальную историю из первых уст.
- Да уж... - протянул я, ошарашенный известием. - Но если его подозревают в убийстве, почему он не арестован?
- Арестован, - кивнул Холмс. - Но я договорился с кое-кем, кто еще считает нормальным возвращать долги. Немного времени у нас есть.
В комнату вошел молодой человек непримечательной наружности: бледный, лет двадцати пяти, с мягкими, немного женственными чертами лица.
- Мистер Кристи, мистер Ватсон, - представил нас Холмс. - Времени, как я понимаю, у нас мало. Рассказывайте.
- Да, мистер Холмс, - удручено сказал Кристи. - Меня отпустили к вам под честное слово. Я работал у мистера Джойса все эти три года, с того момента, когда у него открылся Дар. Вы, наверное, слышали, что примерно раз в полгода все Целители собираются в каком-нибудь уединенном месте, чтобы обсудить накопившиеся вопросы, обменяться опытом, обговорить важных клиентов - вы же понимаете, что господа Целители крайне тщательно относятся к заказам: слишком уж дорого приходится платить. В этот раз организацией встречи занимался я. Я снял гостиницу "Парус", выкупил все номера, и вчера вечером господа заехали.
- Кто еще был в гостинице? - спросил Холмс.
- Кроме господ Целителей, были их помощники-секретари, дежурный портье, горничная и общий помощник Целителей, Грегори Шелл, который пользуется доверием всех четырех и вхож в наш узкий круг. Шелл, как обычно, был еще и в роли официанта - разносил напитки, закуски, менял пепельницы. Надо сказать, он единственный человек в Англии, кто видел всех Целителей без масок, я имею в виду, после обретения ими Дара.
Встреча началась в девять вечера, в специальном зале для таких мероприятий; обычно она продолжается около трех часов, но в этот раз затянулась. Мы договорились с мистером Джойсом, что после окончания я, как обычно, зайду к нему в номер...
- Все гости оставались на ночь в отеле? - перебил Холмс.
- Да, именно так. Уже было около двух часов ночи, но я разумеется не спал. По шагам в коридоре я понял, что всё закончилось, все расходятся по номерам, я выждал еще немного, вышел, подошел к двери номера мистера Джойса. Я хотел постучать, но услышал, что мистер Джойс не один - кто-то из его коллег, очевидно, зашел к нему в номер, и я невольно услышал слова мистера Джойса.
- Вот как? - спросил Холмс.
- Да, именно. Он сказал: "Замена знака, не так ли? Но вы не принц, а я не художник". Дальше я не счел возможным подслушивать, ушел обратно в свой номер.
- Не принц, не художник, - повторил Холмс. - С какой интонацией мистер Джойс говорил это?
- С насмешкой. Ему было свойственно говорить в подобном тоне, и я решил что это просто часть дружеского разговора. Как же я жалею, что не постучал...
- Продолжайте, - сказал Холмс.
- Я вернулся к себе, выждал минут десять, и вернулся. Дверь на это раз была приоткрыта, я постучал, и не услышав ответа, все же решил войти внутрь.
То, что я увидел, лишило меня дара речи - мистер Джойс лежал на спине, весь в крови, я бросился к нему и увидел, что из горла его торчит нож для резки бумаги. Я не помню точно, что я делал, - наверное, попытался вытащить нож, но тут сзади раздался женский крик - это была горничная. Тут же прибежал портье, потом и остальные, впрочем, я плохо помню, что происходило потом. Вызвали полицию, меня тут же арестовали.
Холмс продолжал задавать Кристи вопросы - про расположение комнат, про то, где именно лежало тело Джойса, еще что-то, а мои мысли захватила странная фраза, сказанная Целителем перед смертью.
Художник и принц - что могло скрываться за этими словами?
Было ощущение, что недавно я слышал что-то подобное, хотя, скорее всего, это лишь игра моего воображения.
- Что скажете, Ватсон? - спросил Холмс, и я вздрогнул, сообразив, что Кристи уже нет в комнате - очевидно, он отправился в полицейский участок.
- Трудно сказать, - признался я. - Мне показалось, Кристи вполне искренен. Да и какой мотив?
- Мотив как раз есть, - угрюмо сказал Холмс. - По завещанию Джером Кристи после смерти сэра Джойса получает круглую сумму. Но есть одна деталь, которая категорически не укладывается в эту версию. Подумайте сами.
Я задумался.
Допустим, я секретарь у Целителя - работа, о которой мечтают многие. Известно, что мой шеф, как сейчас говорят в североамериканских штатах, оставил завещание с приличной суммой в мою пользу. Но стоит ли это того, чтобы пойти на столь ужасное преступление? Только если мне остро нужны деньги, причем прямо сейчас. Или если у меня есть основания полагать, что завещание может быть изменено.
Я выложил свои соображения Холмсу.
Тот кивнул.
- Полиция займется этим в первую очередь - не было ли у Джерома долгов, не играл ли он в карты, уточнит круг его знакомств. Им же надо подтвердить причастность Кристи к убийству. Да, Ватсон, для них огромная удача, что Кристи оказался на месте преступления - не подозревать же в убийстве Целителей, этих небожителей современного Олимпа.
Холмс горько усмехнулся.
- Что касается Шелла, - продолжал он, - его присутствие в момент убийства в комнате для переговоров подтверждено. Комнаты секретарей находились на другом этаже. Так что полотно вырисовывается достаточно четкое: Джойса отправил на тот свет либо Кристи, в чью виновность я, признаться, не верю, либо кто-то из его коллег.
Холмс потер щеки.
- Что еще привлекло ваше внимание, Ватсон? - спросил он, и взгляд его блеснул.
- Нож для резки бумаги, - сказал я. - Это крайне неудобный предмет для убийства.
- Именно, Ватсон. Кроме того, у Кристи была масса возможностей убить Джойса в более благоприятной ситуации - он ведь проживал в его доме. Сейчас появилось много ядов, которые не оставляют следов - а Кристи учился в университете и был не чужд точным наукам. Так что вернемся к вашей мысли - нож для резки бумаги крайне неудобный инструмент для убийства. Значит, что?
- Убийство не было запланированным, - сказал я. - Возникла ссора, и убийца воспользовался первым попавшимся инструментом.
- Браво, Ватсон, вы мыслите в верном ключе. Но я уточню одну деталь - в гостинице 'Парус' нож для резки бумаги не входит в список предметов, которыми оснащены номера. А вот в зале, где господа Целители обсуждали свои дела, такие ножи есть. Так что убийца, по моему мнению, прихватил этот нож после окончания встречи, либо будучи уверенным, что пустит его в ход, либо не исключая такого варианта. Значит, мотив для убийства появился во время их встречи. Целители, до превращения в таковых, не были знакомы, да и после обретения так называемого "дара" их отношения были сугубо деловыми. Но и делить им было нечего - спрос на исцеление со стороны богатых и сильных мира сего значительно превышает предложение.
- Вы полагаете, что убийца - тот самый человек, кому Джойс обмолвился о принце и художнике? - спросил я.
- Вероятнее всего. И им мог оказаться любой из Целителей. Осмелюсь предположить, Джойс узнал нечто весьма компрометирующее об одном из своих коллег. И эта информация обошлась ему слишком дорого.
- Ну а кто такие эти "художник" и "принц", как вы считаете? - спросил я.
- Скорее всего, некие художник и принц упоминались во время встречи. Возможно, это клиенты - бывшие или будущие. Но нам это мало чем поможет.
Холмс невесело усмехнулся, и я понял, что он имеет ввиду. Недавно Целители были удостоены приема у королевы, где получили рыцарское звание и еще много всяческих официальных и неофициальных благ. Не могло быть и речи, что кого-то из них могут заподозрить в убийстве своего коллеги, когда предполагаемый убийца был пойман на месте преступления. И уж тем более у Холмса не было ни единой возможности поговорить с ними. Наверняка никто из них не сознался, что заходил в номер Джойса перед его убийством.
Клиенты Целителей тоже, по большей части, оставались неизвестными широкой публике.
- Скажите, Холмс, а с этим Шеллом мы сможем встретиться? - спросил я.
- Не знаю, - сказал Холмс. - Но мы попытаемся.
*****
Весь следующий день Холмс отсутствовал, пытаясь найти возможность встретиться с Грегори Шеллом, я читал всё, что мог найти о Целителях - газетные вырезки, слухи, сплетни о четверке совершенно непохожих друг на друга людей, которых вместе свел рок - обретенный Дар стал для них и проклятьем тоже.
Грэм Грин, тридцать восемь лет, барристер, самый старший. И первый, кто обнаружил у себя Дар - его отец тяжело болел и Грин спас его от верной смерти. Да и сам Грин последние годы страдал от чахотки, объездил много известных курортов мира, и врачи оставляли ему считанные месяцы. После обретения Дара, здоровье его, судя по всему, пошло на поправку - способствовал ли этому он сам, или кто-то из Целителей, неизвестно. Был женат, но жена умерла незадолго до обретения Дара. Хобби - путешествия.
Роберт Рейли, двадцать семь лет. Сирота, вырос в приюте. Работал грузчиком, разнорабочим, привлекался к суду за вандализм и нанесение побоев. Дар оказался для него шансом выбраться из зловонной клоаки городского дна. Уродства не стесняется, даже бравирует, маску носит редко. После обретения Дара, по слухам, во время ссоры убил свою жену, но доказать это не смогли. Сорит деньгами, невоздержан в удовольствиях. Подозревался в изнасилованиях и нанесении увечий, но выходил сухим из воды, откупался, скорее всего.
Джон Суонси, бывший актер. Самый молодой - двадцать пять лет. По слухам, тяжелее всех переживал "эффект Квазимодо", после первых опытов целительства решил отказаться от Дара, надеясь, что внешность восстановится сама собой, но потом все же вернулся в Круг Четырех. Из родных у него был отец, который умер год назад, остался младший брат, инженер, недавно вернувшийся в Лондон из Европы - но отношений они, судя по всему не поддерживают. Очень скрытен и нелюдим - даже на фоне остальных, и кроме масок постоянно закрывает лицо платком.
Один из этих трех людей воткнул нож для резки бумаги в горло Уиллу Джойсу.
Но кто?
Самый первый кандидат, это, безусловно, Рейли, человек с криминальным прошлым и необузданным темпераментом. Его могла вывести из себя какая-то шутка Джойса, который, судя по всему, за словом в карман не лез.
Грин? Возможно, кто-то из Целителей лечил его от чахотки. Не здесь ли кроется причина? Не сошлись в цене, или что-то пошло не так?
Суонси? Судя по всему, очень ранимый, нервный молодой человек, да еще и бывший актер. Вполне возможно, мог и повредится рассудком после Дара, каковой он точно не считал даром небесным
Ну и убитый, Уилл Джойс.
Тридцать лет, одинок, семью так и не завел - ни до, ни после. Был журналистом, приобрел некую популярность как репортер - острый взгляд, бойкое перо. Говорят, что и после обретения Дара писал под псевдонимами. Близких родственников не имел.
За что же его убили?
"Я не художник, а вы не принц".
Кого из этой тройки он мог назвать принцем? Или, наоборот, "не-принцем"?
Суонси был актером - может быть речь идет о его роли, сыгранной еще до обретения Дара? Надо проверить.
Рейли меньше всего похож на человека благородного - может быть, Джойс смеялся на его происхождением и грязными поступками?
Грин? С ним вообще непонятно.
Холмс вернулся к вечеру, уставший, но не потерявший присутствия духа,- это я понял сразу.
- Мне удалось договориться о встрече с Шеллом, - сказал он. - Это наш последний шанс. Собирайтесь, Ватсон, и не забудьте прихватить револьвер - мы отправляемся в Сохо.
Встречу с Холмсом Шелл назначил в самых что ни на есть злачных местах Лондона - царстве опиума, бродяг и продажных женщин.
Узкие улочки Сохо дышали пороком и нищетой, тусклый свет газовых фонарей едва пробивался сквозь густой смог, отбрасывая уродливые тени, которые словно танцевали, напоминая мне о Целителях.
Что такое наша внешность, как не тень?
Тень своеобразная, и, по большому счету, мало что говорящая о нас. Хотя кто-то считает именно внешность зеркалом души.
Мы миновали лавки с сомнительным товаром, где из-под полы торговали наркотиками и крадеными вещами, мимо нас проплывали фигуры, скорченные в неестественных позах под действием опиума, и женщины с потухшими глазами, предлагающие себя за гроши.
Наконец, Холмс остановился перед невзрачным зданием без вывески.
Внутри царил полумрак, пропитанный едкой смесью не лучших запахов. В воздухе висела густая дымка, сквозь которую едва проглядывали силуэты людей, полулежащих на низких диванах и вдыхающих наркотический дым. Несколько китайцев в халатах прислуживали посетителям.
Мы прошли по коридору - Холмс постучал в последнюю дверь направо и, выждав пару секунд, толкнул дверь.
В картотеке Холмса нашлась фотокарточка Шелла, и весьма неплохого качества, но человек, который ждал нас в комнате, никак не соответствовал этому изображению - правильные, но чересчур крупные черты лица, неестественный цвет кожи.
Я нащупал в кармане револьвер, но Холмс шепнул:
- Все в порядке, Ватсон. Просто мистер Шелл предпринял известные предосторожности, встречаясь с нами.
- Так оно и есть, - глухо сказал незнакомец, и вдруг провел рукой сверху вниз, начиная с макушки - и я понял, что то, что я принял за лицо, было всего лишь маской - очень искусно сделанной. - Да, верно, если кто-то узнает, что я встречался с вами, мистер Холмс, мне конец.
Теперь я видел, что был именно он.
- Мы ценим вашу готовность к риску и стремление к справедливости, - сказал Холмс.
- Да, я не верю в виновность Джерома, и сделаю всё, что бы он не оказался на виселице - даже если смогу совсем немного. Джойса, я уверен, зарезал кто-то из этих колдунов.
Последнее слово Шелл произнес с явным презрением.
Вот вам и доверенное лицо, подумал я.
- Но кто именно, вы не предполагаете? - спросил Холмс.
- Нет. Это мог быть и мясник Рейли, для которого и раньше не существовало моральных преград. И Грин, который возомнил себя первым из всех. Он хотел исцелить самого... Впрочем, даже здесь я не рискну произнести это имя. Это мог сделать и неврастеник Суонси, который оплакивал свою красоту, как погибшую любовь, и даже, говорят, брата возненавидел, когда тот решил стать актером. Они все были ненормальными. Да и мы бы не остались нормальными людьми от такого поворота, не так ли, господа?
Он засмеялся - принужденно и неприятно.
- Что-то было такое, что вам запомнилось? - спросил Холмс.
- Нет, все было как обычно. Я заходил к ним раза четыре - принести напитки, закуски. Рейли как всегда выпил лишнего - эта скотина теперь пьет только самый дорогой виски. Грин пил только кофе. Суонси вообще не прикоснулся ни к закускам, ни к напиткам - он был, как обычно, в своих мыслях.
- Скажите, мистер Шелл, - сказал я. - Целители были в масках?
Шелл покачал головой.
- Нет, по традиции они общаются друг с другом с открытыми лицами. Дело в том, что по изменению черт лица видно, кто в последнее время активно исцелял, а кто воздерживался. Я обратил внимание, что Суонси, лицо которого до этого лишь немного погрубело, видимо, смирился с судьбой и занялся зарабатыванием денег - теперь он стал по настоящему уродлив. Впрочем, я успел увидеть его лишь мельком - в основном, он закрывал лицо платком. Что касается встречи, то она прошла как обычно - никаких ссор. Ну а если говорить про клиентов, при мне, как обычно, конкретных имен не называли.
- Произносил ли кто-нибудь слова "принц" и "художник"? - спросил я.
Шелл покачал головой.
- Не припоминаю. Повторюсь - при мне важных разговоров не вели. В перерывах говорили каждый о своем: Рейли о женщинах, Грин о путешествии по Европе, Джойс о какой-то книге, которую читает весь Лондон. Лишь Суонси, в основном, молчал. Да, вот еще. Ближе к концу встречи Джойс помрачнел, словно узнал неприятную новость. Мне показалось, что он стал смотреть на остальных как-то по-новому, словно в первый раз увидел.
"Книга, которую читает весь Лондон", подумал я.
Что же, по возвращении надо будет кое-что проверить.
И тогда, возможно, я найду ключ к этой загадке.
*****
- Где вы пропадали, Ватсон?
- В театре, Холмс. Со мной это иногда бывает.
Я снял мокрый плащ - дождь был несильным, но каким-то въедливым, как репортер дешевой газетки.
- А как ваши дела?
- Увы, Ватсон, но я вынужден признать свое поражение, - сказал Холмс, закуривая сигариллу. Всякий раз, когда мой друг отказывался от трубки или сигары в пользу этих входящих в моду изделий, это свидетельствовало о его крайне плохом настроении.
- Никаких идей?
- Идеи, мой друг, должны подкрепляться фактами, - с грустной усмешкой сказал Холмс. - Но я, в данном случае, не смог даже попасть на место преступления, не говоря уже о допросе подозреваемых. Та информация, которую я получил, это по сути, суррогат знания, трактовка фактов людьми, которые видят в них только то, что могут или хотят. Дедукция тут не помощник - ей просто нечем питаться. Да, скорее всего Джойс во время встречи Целителей что-то узнал, возможно о том, что были нарушены какие-то договоренности. Он бывший репортер, у него зоркий глаз, - скорее всего он понял по тому, как изменилась внешность одного из остальных, что там произошло. Но что толку от этих моих предположений? Самое плохое, что я не смог помочь бедняге Кристи,
Я подошел к окну, чуть приоткрыл створку - свежий воздух заполнил пространство комнаты.
- Думается, Джером Кристи скоро окажется дома, - сказал я. - Да, Холмс, я знаю, кто убил Уилла Джойса.
Надо отдать должное моему другу - он ни словом, ни жестом не выдал своих эмоций. Просто затушил сигариллу и огляделся в поисках трубки.
- Шелл сказал, что Джойс в разговоре упоминал о романе, который читает весь Лондон, - начал я. - В числе бумаг, которые вам любезно предоставили, был и список вещей, найденных в его номере. И так совпало, что там была та самая книга, о которой я упоминал утром - когда вы мне сообщили об убийстве Джойса. Тот самый мистический роман.
Я сделал паузу, возможно, слишком театральную, но вполне простительную - я первый раз был в роли сыщика, а Холмс слушал меня, как никогда в жизни.
- Он называется "Портрет Дориана Грея" Оскара Уайльда, - продолжил я. - Если бы Джойс выражался менее метафорично, я бы понял все сразу, - "принц и художник", это персонажи этой книги; принц, это сам Дориан Грей, как его там назвала одна героиня - точнее, "Прекрасный принц", а художник, это Бэзил Холлуорд, которого Дориан Грей в романе убивает - такая вот злая ирония.
- Продолжайте, Ватсон, - Холмс не сводил с меня глаз.
- Дориан Грей выведен в книге отрицательным героем, чья внешность оставалась неизменной, несмотря на возраст и на злодеяния, которые он совершал. В то время как портрет, написанный тем самым художником, старился, лицо на портрете становилось уродливым. Помните слова Джойса про "замену знака". С плюса на минус, ну, или наоборот - смотря с какой стороны смотреть.
- Подождите, Ватсон, вы хотите сказать, что кто-то из Целителей...
- Да, Холмс. Чудо, которое повторяется, перестает быть чудом. Если Целитель может исцелять, жертвуя своим лицом, логично предположить, что и обратный процесс возможен. И один из Целителей смог найти этот способ.
- И смог восстановить свою внешность, - задумчиво проговорил Холмс. - Возможно, даже став еще красивее. Но ведь Целители не скрывали лиц друг от друга? Хотя... Конечно же, маска! Шелл на встрече с нами был в маске, имитирующей человеческое лицо, в такой же маске мог быть и любой их них! Если можно носить маску, чтобы скрыть уродство, почему бы не использовать ее с обратной целью - скрыть отсутствие уродства?
- Оставалось выяснить, кто из Целителей использовал Дар с обратным знаком, - сказал я. - Рейли я отбросил сразу - он не стесняется своего лица, даже бравирует своим уродством. Что касается Грина и Суонси, то тут я обратил внимание на некоторые моменты биографии последнего. Его отец умер всего год назад - неужели сын, обладающий Даром, не смог его спасти? Кроме того, на последней встрече Суонси, со слов Шелла, лишь мельком показал свое лицо - как мы теперь понимаем, в искусно сделанной маске - после чего скрывал его платком, отказываясь даже от еды и питья. Джойс с его наметанным взглядом раскусил бывшего актера - и тот тоже это понял. Возможно, он хотел договориться с Джойсом мирно, но нож для резки бумаги все же захватил. Суонси не мог сбежать из Лондона, ибо Дар действует только здесь. Скорее всего, Дар со знаком минус проявился спонтанно, может быть, во время общения с отцом - внешность и театральная карьера оказалась для нашего "Дориана Грея" важнее.
- И Суонси, прихватив нож для резки бумаги, пошел к нему в номер, - подхватил Холмс. -Вряд ли он замышлял убийство именно тогда, но когда Джойс принялся высмеивать его, он не выдержал. Браво, Ватсон. Остается найти доказательства - не так просто будет заставить Суонси показать свое истинное лицо - во всех смыслах этого слова.
Я улыбнулся.
- Я сказал вам, дорогой друг, что только что вернулся из театра. Нет, я не был на представлении, а только встретился с одним молодым актером, братом Джона Суонси, Дэвидом. Помните, Шелл сказал, что Суонси возненавидел своего брата, приревновав его к сцене, которой сам лишился.
- Брат, который лишь недавно вернулся в Лондон, не так ли? - медленно проговорил Холмс. - Которого здесь никто не знал, кроме отца, ныне покойного, и самого Джона Суонси.
- И который вдруг стал актером, хотя ранее был инженером, - добавил я. - Я всего лишь окликнул его настоящим именем - Джон. И представился - "доктор Ватсон, друг Шерлока Холмса". Этого оказалось достаточно, ваша репутация на высоте, а актеры, все же, странные люди - лицедействовать вне сцены они совершенно не умеют.
*****
Мы сидели у камина, потягивая красное вино - Джером Кристи выслал нам ящик какого-то французского, скорее всего очень хорошего; признаться, я плохо разбираюсь в винах. Холмс улыбался как-то по особому умиротворенно, да и я испытывал какое-то новое для меня чувство - чувство успеха.
"Если я и видел дальше других, то только потому, что стоял на плечах гигантов", говорил Исаак Ньютон. Вот и мне по счастливой случайности удалось взойти на плечо одного из них, именуемом "искусство".
- Вы приятно удивили меня, Ватсон, - сказал Холмс. - Скажу больше - я поражен.
- Не стоит преувеличивать, Холмс. Во-первых, я многому научился у вас. Во-вторых, мне просто повезло - не прочитай я этого романа, не подслушай Кристи разговор Джойса...
- Было бы что-нибудь другое, - перебил Холмс. - Весть мир соткан из случайностей, дело лишь в их вероятности, так что фраза: "нет ничего естественнее случая", не содержит парадокса. Судьба вознаградила вас за пытливый ум и тягу к новому знанию.
Он помолчал и добавил:
- Это дело, Ватсон, заставило меня переосмыслить некоторые вещи. До сих я рассматривал информацию, в основном, с точки зрения научности и достоверности, но готов признать - не бывает бесполезных знаний. Знать содержание популярной книги может оказаться таким же важным, как разбираться в видах лондонской грязи, и даже вымышленный персонаж может помочь изобличить преступника. Думаю, в будущем значение вот таких "ненаучных" знаний будет только расти - и для сыщика станет важным разбираться в гуманитарных науках не менее, чем в точных.
- Я подумал об этом же, - сказал я. - Хотя, честно говоря, то, как растет количество людей читающих, не имеющих при этом должного отношения к образованию, меня, порой, пугает. Грамотность не означает образованности, под которой мы полагаем, зачастую, лишь то самое умение читать. Но ведь образованный человек, это нечто другое: тяга к знаниям, критическое мышление, правила ведения дискуссии. Если обезьяну научить читать и писать, то она не станет умнее, напротив, она станет читать только то, что написано другими обезьянами, и даже нормальный, научный текст опустит до своего, обезьяньего уровня. Мир будущего - это планета обезьян, на которой людям мыслящим придется приспосабливаться к всеобщему невежеству грамотных.
- А я полагал, что в нашей компании я отвечаю за скептицизм, - улыбнулся Холмс. - Давайте, Ватсон, вернемся к нашим баранам и выпьем за искусство. За мистера Уайльда, с которым, кто знает, мы еще может и познакомимся лично.
- С удовольствием, Холмс, - сказал я. - Хотя сам автор в предисловии к своей книге и утверждал, что "всякое искусство бесполезно", это было не более чем ирония, с которой него, уверяю вас, всё в порядке.