Черт, ну и дурная же выдалась ночка! Дурная и беспокойная, давненько таких не бывало.
Неприятности перли косяком, одна за другой. Все началось еще вечером. Сначала мне позвонила Кира, и обрадовала новостью, что Леша Смирнов, наш третий номер, внезапно загремел в больницу. Диагноз - аппендицит. Пришлось бросать все дела, и ехать к болезному в госпиталь - смотреть, как его устроили и оказывать моральную поддержку. Плюс - попутно выяснять, где он умудрился так накосячить, что его аж по части соматики приложило. Ведь наши люди просто так с аппендицитом свалиться не могут, это явно наказание за какую-то глупость.
Смирнов клялся и божился, что и сам не знает, в чем залет. Но было видно - врет. Глазки отводит, мямлит, крутит чего-то... Я колол напарника добрых полчаса, пока он, наконец не сознался. Выяснилось следующее. Да, был косяк. Леша взял одного лишнего зверя - без лицензии, просто по случаю. Дело, в принципе, не такое уж страшное, многие охотники этим занимаются...
Но зверек, зараза такая, непростой оказался. А краснокнижный.
После этого признания мне захотелось задушить напарника подушкой.
- Леша, мудак! Я же говорил, что нельзя этого делать! Нельзя без лицензии! Ты ведь сам не знаешь, кого берешь! Ты их хоть по базе сначала пробивай!
Смирнов смотрел на меня глазами побитой собаки, и бормотал какую-то чушь в свое оправдание. Очень уж ему захотелось, мол. Да и случай был такой подходящий, такой удачный...
В общем, не удержался он. Не смог.
Я сунул этому горе-охотнику пару раз в морду, для профилактики, и вышел из палаты. Как-то серьезнее идиота наказывать смысла не было. И без меня накажут. Да так, что год потом икаться будет.
Затем порадовало начальство. После истории со Смирновым я решил, что нас временно выведут в резерв, ведь тройка теперь некомплектна. Но нет, куда там. Велели отправляться на дежурство, как ни в чем ни бывало. А на замену Леше прислали другого охотника. Новичка. Совсем зеленого, только что из учебки. Какого-то Александра Белова.
Это, видимо, уже для меня было наказание. За провал воспитательной работы с подчиненными. Потому что новый охотник в команде - это всегда огромная головная боль. И источник серьезной опасности. У нас ведь тут не пистолеты с липучками, а крупный калибр. Одно неловкое движение - и здравствуй рваная дырка в шкуре.
Даже с опытным охотником нельзя без подготовки на дело идти. Нужно сначала вместе на тренировках побегать, хотя бы с недельку, провести боевое слаживание, узнать друг друга как следует... И это с опытным охотником. А тут - вообще зелень.
Поэтому на встречу с Беловым я ехал с тяжелым сердцем. Но парень, как ни странно, оказался дельный. Серьезный такой, собранный. Я даже подумал, что этот Белов из бывших военных. Но нет, когда я спросил прямо, то выяснилось, что раньше он был студентом филоса.
Однако - все равно зелень. Опыта нет, на настоящей охоте ни разу не бывал. Будет лезть под руку, донимать вопросами, мельтешить...
В общем - проблема.
Эту проблему я решил быстро и радикально. Просто взял, и отобрал у парня патроны. Сказал, что сначала мне нужно увидеть, как он умеет обращаться с оружием, и как ведет себя в деле. А пока - пусть немного побегает так, вхолостую, простым загонщиком.
Саша к моему решению отнесся с пониманием, и совсем не обиделся. По-моему, он даже испытал облегчение. Новичок, что тут скажешь... Когда-то я и сам был таким.
А потом мы отправились на дежурство, и начался форменный ад. Было два срочных вызова, и оба практически подряд. Только вернулись с первого, сразу погнали на второй. Даже передохнуть толком не удалось.
Сначала пришлось ехать на окраину, в глухой частный сектор, исправлять косяк смежников, которые умудрились завалить в своем районе всю профилактику. Там, в гнилом покосившемся домишке, какая-то сумасшедшая бабка почти услышала. Но именно что почти - когда мы вломились к ней в дом, с ружьями наперевес, она мгновенно окуклилась. Завопила, подскочила, бросила в нас какой-то недоеденной дрянью, и прыснула вглубь дома. Пришлось играть в догонялки - бегать за старухой по темным комнатам, натыкаясь на угловатые комоды, кусачие табуретки, и хищные провода, так и норовящие ухватить за ноги. Конечно, в итоге, мы все-таки загнали каргу в какой-то чулан, где и прикончили, но синяков при этом себе наставили - не дай боже. Так что на спусковой крючок я нажимал с мстительным удовольствием.
Да, бестолковая вышла охота, и не слишком приятная. Жертву, конечно, нужно гнать, в этом-то и есть вся соль и весь смысл. Но одно дело - красивая погоня по ночным улицам, когда в ушах свищет ветер, в крови бурлит азарт, а случайные прохожие бросаются врассыпную, как ошпаренные тараканы, и совсем другое - дурацкая толкотня в полутемной халупе.
Впрочем, если не брать во внимание салочки со старухой и фактор Белова, то первая охота выдалась довольно простой. Во всяком случае удачной.
А вот вторая охота... Вторая охота обернулась провалом. Хотя ничто, как говорится, не предвещало.
* * *
Я залез в салон микроавтобуса, и захлопнул дверь. Потянул носом, и недовольно поморщился - внутри было накурено, как в школьном сортире. Опять Кира надымила. Ну да, вот она, сидит, хлопает глазищами, изображает невинность.
Надо бы сделать ей втык, разыграть сцену начальственного гнева... Но лень. Откровенно лень. Устал я на прошлой охоте, умотала меня та проклятущая бабка.
Да и потом, испытываю я к этой девчонке некоторую слабость. К ее роскошной рыжей гриве. К ее аппетитной попке, туго обтянутой джинсами...
Все это, разумеется, чисто платонически - начальство не одобряет таких отношений между охотниками.
Ладно, спущу на тормозах.
- Ну, кто у нас следующий? - спросил я у Киры, ставя ружье в держатель.
- Леонид Петрович Моргунов, - ответила та, протягивая планшет. - Вот, ознакомься.
Я бросил взгляд на экранчик, на котором мерцала фотография Леонида Петровича.
Это был типичный, даже несколько карикатурный "беспокойный". Щекастая мордочка, круглые глазки, розовая плешь. Возраст - сорок два года, но выглядит на все пятьдесят. Одет во что-то непотребное, как будто из секонд-хенда. Кожаная кепка, шерстяное пальто, клетчатый шарф. Все - слегка не по размеру. Все - сидит немного кривовато. Не как седло на корове, конечно, но близко, очень близко.
Да, точно наш клиент. Типичный "беспокойный". Они все такие, как на подбор - потертые, потрепанные, изжеванные, с отколотыми уголками...
Типичный - но лицо при этом незнакомое. Странно, мне казалось, я всю местную клиентуру успел изучить.
- Новенький? - спросил я у Киры. - Недавно переехал что ли?
- Да нет, - она мотнула головой, - Леня давно у нас на примете. Просто раньше он по всякой эзотерике угорал, ну, рерихи там, Блеватская, и тэ дэ, и тэ пэ, а теперь вот нащупал дорожку... Только вчера перешел в группу риска.
- Женат?
- Ага. Двое детей.
- Дети - это хорошо. Дети - это якорек... Родные его увлечения разделяют?
- Не, он тихушник, - Кира снова мотнула головой. - Стесняется, наверное. Няша-стесняша. Да ты читай, там все есть. Я же говорю, мы давно за ним наблюдаем.
Я быстро пролистал досье. Домашний адрес, телефон, краткая биография. Жена, дети, кошка Мурка. Навыки самообороны отсутствуют. Оружия нет...
В общем, ничего интересного. Простая цель. Я бросил планшет на сиденье.
- Какой-то он скучный совсем... Ладно, где брать этого Моргунова будем? Что там наводчики говорят?
- Минут через сорок он в магазин должен выйти, за кефиром. У него там "Семерочка" под окнами, круглосуточная, - подал голос Белов.
Философ сидел впереди, на месте водителя.
- За кефиром? О, боже... Ладно, там и возьмем, у магазина. Давай, Саша, трогай. Он на Советской живет, а туда минут двадцать ехать, не меньше.
Пока мы ехали к Леониду Петровичу, я мысленно разбирал действия команды на предыдущей охоте. И пришел к выводу, что прошло все довольно неплохо. Мы с Кирой отработали как всегда, то есть профессионально. Белов тоже не подкачал. Он делал все, как было сказано - вперед не лез, суеты не разводил, приказы выполнял быстро и толково. Разве что азарта ему не хватало, как-то без огонька наш философ работал... Впрочем, азарт - дело наживное. Ничего, втянется, распробует, потом за уши не оттащишь. Будет еще хвостом колотить и слюну ронять от нетерпения, в ожидании следующей охоты.
Водителем наш новичок оказался неплохим, так что доехали мы быстро и без проблем. Когда машина остановилась у нужного дома, в запасе оставалось еще пятнадцать минут. Тогда я прогнал философа из-за руля, и уселся на место водителя сам. Я решил немного покружить по району, чтобы как следует все осмотреть. Изучить, так сказать, диспозицию.
Жил Леонид Петрович, как и полагается "беспокойному", в откровенно паршивом местечке. Нет, в смысле, так-то район был ничего - новенький, благоустроенный, с детскими площадками и прочими свистелками... Но все-равно какой-то дерьмовый. Архитектура уродливая - огромные многоэтажки, похожие на термитники. Зелени нет, все закатано в асфальт. Во дворах - сплошная автостоянка, одни машины, машины, машины... Да уж, представляю, какой тут оркестр бывает во время гроз.
Когда-то я и сам жил в подобном месте. О, как же я ненавидел ту жизнь! Идиотская работа, состоящая из бессмысленного перекладывания бумажек. Квартира в новостройке, купленная в ипотеку, с картонными потолками, и бумажными стенами. У одних соседей - вечный ремонт и бурная половая жизнь. У других - сумасшедшая собака, лающая на каждый чих. У третьих постоянно работает телевизор. У четвертых - нескончаемый ор и мерзкие скандалы.
Думаю, у Моргунова здесь то же самое. А то и похуже - у него ведь еще жена, дети... В общем, понятно, почему Леонида Петровича в ту сторону потянуло.
Сделав пару кругов по району, я вернулся к дому жертвы, и встал под окнами. Оставалось буквально несколько минут, надо было решать, как действовать дальше.
Итак, план... Каков наш план?
Я осмотрелся.
Прямо по курсу зиял темный провал, въезд во двор. Там перемигивались огоньками сонные машины.
Позади шла дорога, причем довольно оживленная. Даже сейчас, в два часа ночи, по ней полз какой-то транспорт.
За дорогой начинался парк. Или что-то вроде этого. В свете фонарей можно было различить железную ограду с кирпичными столбиками и какую-то неопрятную зелень. Ради интереса я взглянул на навигатор - ну да, так и есть, "парк культуры и отдыха" имени кого-то там.
Слева сверкала огнями круглосуточная "Семерочка" - это в нее, надо полагать, наш "беспокойный" ходит за кефиром. Справа возвышалась темная громада многоэтажки. Ее фасад был пустым и мертвым, горело лишь несколько окон. Вернее, не горело даже, а так, тлело. Из-за этого высотка казалась похожей на воткнутую в землю головню.
Дом - магазин - дорога - двор.
В общем, все ясно. Пазл сложился.
Я выключил двигатель и обернулся в салон.
- Ладно, ребятки, действуем так. Зверя будем брать на выходе из магазина. Пусть сначала зайдет и купит свой кефир. Когда выйдет, пугнем немного, и слегка подраним; этим я займусь лично. Потом гоним - без фанатизма, только чтобы до кондиции довести - и кончаем.
Это в общих чертах. Теперь подробности.
Побежит наш Моргунов, скорее всего, к дому; это хорошо, это нам даже на руку. Сначала будем гнать его вдоль "Семерочки", а потом через двор, к подъезду. Там, у подъезда, все и сделаем. Отжимать стараемся к западу, чтобы он не бросился через дорогу, в парк. И вообще, от дороги держим его подальше, а то еще под машину попадет, и ласты склеит раньше времени.
Теперь по персоналиям. Сначала ты, Кира, моя прелесть. Встанешь у магазина, слева от входа. Вон там, за крылечком, чтобы видно не было. Дождешься, когда Моргунов выйдет, и пугнешь его. Если надо - разрешаю пальнуть в воздух.
Я встану здесь, у дороги, рядом с машиной. Шугану зверька, если он к парку бросится, и к дому перенаправлю.
Ты, Саша, будешь со мной. Держишься позади; просто смотришь и учишься, мотаешь на ус. Если что прикажу - сделаешь. Патронов, уж извини, пока давать тебе не буду.
Парень молча кивнул.
- На этом все. Вопросы?
- Может, Белова лучше на углу дома поставить? А то вдруг зверушка попытается дворами уйти? - спросила Кира.
Вопрос был не глупый.
- В принципе, так и стоило бы сделать, но... Но. Нет у Саши нормального охотничьего опыта. Поэтому - нет, слишком опасно. Или зверя упустит, или сам, чего доброго, под выстрел подставится. Так что пусть пока со мной побудет. Еще вопросы?.. Нет? Саша, тебе все понятно? Да? Ну, тогда погнали.
Мы быстро разобрали оружие. Я взял свою испытанную горизонталку, Кира - "мурку", а философ вооружился каким-то футуристичным дробовиком. Я, немного подумав, прихватил еще ломик и топорик.
Затем мы проверили связь, договорились о частотах, и выбрались на улицу. Кира сразу ускакала к "Семерочке", а я отошел за широкий бок микроавтобуса - нечего зря светится.
Через пару секунд появился Белов. Я осмотрел его, и хмыкнул - да, кажется, перехвалил я парня. Вот и первый косяк.
- Саша, ты ничего не забыл?
Белов недоуменно уставился на меня. Потом сообразил, покраснел, и полез обратно в машину.
- Лучше сразу надень, - сказал я ему в спину.
И философ стал послушно натягивать собачью маску.
Маску Белову сшили отличную; когда я впервые увидел ее, то даже завидно сделалось. Серебристо-серая, с белым горлом и роскошными бакенбардами... Не собака даже, а практически волк. Интересно, кто на нее пошел? Хаски, наверное. Или лайка сибирская.
Моя маска с такой красотой и рядом не валялась. Она была совсем простецкая, черно-белая, довольно невзрачного вида. Ее вообще, судя по всему, из какой-то дворняги пошили. Даже у Киры маска была поинтереснее - рыженькая такая, веселая.
- Не понимаю, зачем это нужно, - пропыхтел Саша, застегивая ремешки на затылке. - Неудобно ведь. Жарко, да и обзор закрывает...
- Ничего, привыкнешь.
- Или в этом есть какой-то?..
- Тихо. Не сейчас, - я предостерегающе поднял руку.
Белов все понял, и тут же умолк.
Предчувствие не обмануло. Из-за угла дома показалась фигурка. Он? Или нет? Я вскинул бинокль, всмотрелся, и удовлетворенно кивнул. Да, это был Моргунов. Лицо, одежда - все сходится. И время совпадает.
Я быстро зарядил ружье, и отработанным движением нацепил маску.
Чем хороший охотник отличается от плохого? В общем-то, лишь одним. Хороший охотник внимательно изучает свою жертву. Ее биографию, характер, привычки, повадки - короче, все, вплоть до пищевых пристрастий. Поэтому и охота у него проходит без неприятных неожиданностей.
Я был хорошим охотником; я внимательно изучал своих жертв. Обычно на ликвидацию давалось два-три дня, так что времени на это хватало с лихвой. Я не просто бегло пролистывал биографию жертвы; нет. Я приезжал к ее дому, гулял по району, дышал с ней одним воздухом; провожал на работу и встречал с работы; бывало, даже знакомился с друзьями и членами семьи...
Мне было важно узнать жертву, понять, что она за человек. Понять, что заставило ее услышать Зов.
Я делал это не только для того, чтобы как можно лучше выполнить свою работу. И не из праздного любопытства. Я пытался разглядеть в этих людях - обычных, усталых, изжеванных жизнью, - ту сокровенную жемчужину, тот ценный трофей, ради которого и затевалась Охота.
И через то приблизиться - хотя бы немного - к пониманию тех, кому мы служим.
Порой мне это удавалось.
В этот раз, к сожалению, все было иначе. Срочный вызов, времени на подготовку нет, так что жертву приходилось прокачивать прямо на месте.
Я снова прильнул к окулярам. Леонид Петрович... Что можно о нем сказать? Спортивная форма откровенно плохая, где-то на троечку с минусом. Имеются лишние килограммы - штук десять, а то и все пятнадцать. С одной стороны, это хорошо - далеко такой пухлянчик не убежит. С другой стороны, плохо - охота явно будет не слишком увлекательной.
Что еще? Держится скованно: плечи ссутулены, шаг мелкий, семенящий, движения резковатые. Видно, что человечку неуютно в собственном теле; видно, что он себя немножко стесняется.
Итог: судя по первому впечатлению - забитый, заезженный обыватель.
Я щелкнул тангентой:
- Кира, цель на двенадцать. Видишь его? Прием.
- Вижу, опознала.
- Как выйдет - сразу начинай.
- Принято.
Моргунов зашел в магазин. Сквозь панорамные окна было видно, как он потерянно бродит по торговому залу, как снует из отдела в отдел и бестолково крутится у стеллажей. Определенно, покупками в их семье занималась жена.
Наконец, он нашел свой кефир, пробил на кассе, сгрузил в пакет, и вышел.
И началось. Кира дала жертве отойти шагов на двадцать, после чего выбралась из укрытия.
- Ле-е-е-еня-я! - провыла она, - Ле-е-еня! Мы за тобой!
Моргунов обернулся - скорее недоуменно, чем испуганно. Увидел Киру, увидел ружье в ее руках, и...
Вообще, реакция на огнестрел у наших граждан совершенно идиотская. Как правило это ступор. В каких-нибудь США, где разрешен свободный оборот оружия, и где регулярно происходят массовые бойни, любой дурак, увидевший направленную в его сторону винтовку, тут же бросится наутек. А наши только рты разевают.
Вот и Леонид Петрович, вместо того, чтобы задать стрекача, недоуменно вытаращился на Киру. Потом, осознав, что ружье и маска ему не померещились, напрягся, и стал как-то бочком, по крабьи, отступать. И лишь когда Кира картинным жестом вскинула "мурку" он, наконец, побежал.
Бежал Моргунов плохо - медленно и неуклюже. Эх, Леонид Петрович, поменьше тебе надо было вилкой работать, и побольше - гантелями. Вот что значит пренебрегать физкультурой!
Кстати, пакета из рук он не выпустил. Так и бежал, лихо рубя им воздух. Лишь когда Кира прибавила жару - завыла по-волчьи, затявкала, и саданула в небо; лишь тогда он бросил свой кефир и припустил со всех ног.
Да, представляю, что сейчас творится у него в голове. Как же так, почему, что я сделал, такого не бывает, наверное, это сон...
Бывает, Леонид Петрович, еще как бывает. И - нет, это не сон. Наоборот, вся твоя прошлая жизнь была сном. А теперь ты пробуждаешься.
Но мы не дадим тебе этого сделать.
- Приготовься, Саша, - сказал я философу. - Скоро наш выход.
Моргунов добежал до поворота... И, внезапно, выкинул номер. Вместо того, чтобы направиться к дому, он метнулся в другую сторону - к парку. Понесся прямо на нас с Беловым.
Тут в моей голове впервые зашевелились сомнения. Я подумал, что Леонид Петрович, возможно, зашел гораздо дальше, чем мы предполагали. Уж больно характерное он демонстрирует поведение.
Многие "беспокойные" на поздних стадиях начинают чудить. Внезапно увольняются с работы, разводятся, рвут отношения с друзьями...
Начинают бродить по ночам, сбегают из дома...
Со слов Киры выходило, что этот Моргунов только вчера перешел в группу риска. Мог ли он за сутки понять смысл Зова? В принципе, иногда такое случается. Некоторые "беспокойные" развиваются очень быстро; мы называем их реактивными. Может, и Леня реактивный?
Если это так, то нужно торопиться.
- За мной, - сказал я Саше, выходя из-за машины.
Моргунов увидел нас, неловко затормозил, и плюхнулся на задницу. Затем вскочил, неожиданно резво для такого кабанчика, развернулся, и помчался к дому.
Молодец, вот сразу бы так.
Условия для стрельбы были просто идеальные, как на стенде. Цель движется по прямой, дистанция - пятнадцать метров. Темно, конечно, но для меня это не проблема. Все охотники отлично видят в темноте.
Хозяева... То есть начальство... В общем, они позаботились об этом.
Я принял стойку. Ноги напружинены, и чуть согнуты в коленях, словно перед прыжком в воду. Левая, опорная, выдвинута вперед; корпус развернут вправо.
Вскидываю ружье, одновременно снимая с предохранителя. Приклад привычно находит ложбинку на плече, и садится, как влитой.
Ладонь правой руки уверенно удерживает приклад. Большой палец нежно обнимает шейку рукоятки.
Пальцы левой руки, собранные в горсть, обхватывают цевье.
Я уже готов нажать на спусковой крючок...
Вот только на который из двух?
На секунду я замираю.
В правом стволе патрон, снаряженный пластмассовой дробью, с уменьшенной навеской пороха. Такие используют полицейские для разгона толпы. Крупного зверя им не возьмешь, максимум - немного подранишь. Да и то, если будешь стрелять практически в упор.
А вот левый ствол заряжен пулей. Тридцать пять граммов мягкого свинца. Такая штука уложит даже медведя. Про человека и говорить нечего. Если попадет в голову - череп разнесет на куски, как гнилой арбуз. Если в корпус - проделает дырку размером с донышко от стакана.
Правый ствол - продолжение веселья. Левый - быстрое окончание охоты.
Так что же делать? Уложить Моргунова прямо сейчас? Или дать еще чуток побегать?
С одной стороны - рано. Он не вполне дошел до кондиции.
С другой стороны - а вдруг этот тип и впрямь реактивный? В таких случаях каждая минута на счету. Как бы не опоздать.
Немного поколебавшись, я все-таки нажал на правый крючок.
Сверкнуло, грохнуло, остро запахло химией. Дробь хлестнула Леонида Петровича по ногам. Он вскрикнул, и повалился наземь. Я уж подумал, что все, отбегался наш герой, но нет. Моргунов кое-как поднялся и, отчаянно хромая, побежал дальше.
Теперь он начал кричать. Звать на помощь. Ну, понятно, что он орал - традиционное "спасите-помогите" и еще зачем-то про пожар. Все они орут про пожар...
Напрасно кричишь, Леня, подумал я с оттенком сочувствия. Только голос сорвешь. Тебя все равно никто не услышит. Хозяева позаботились и об этом тоже.
Подбежала Кира - разгоряченная и возбужденная. Девчонка явно наслаждалась погоней. Я по-доброму позавидовал ей. Раньше я тоже получал удовольствие от любой охоты, даже от такой незатейливой; жаль, но теперь это в прошлом. Я стал более разборчив; я, страшно сказать, сделался эстетом...
- Ладно, ребятки, погнали его, - сказал я. - Финальный аккорд.
И мы погнали Леонида Петровича. С воем, визгом, лаем, иногда постреливая в воздух - но выдерживая при этом солидную дистанцию. Пусть думает, что еще может убежать; пусть думает, что еще может спастись.
Мы дали Моргунову оторваться на полсотни метров... И это было ошибкой. Потому что мерзкая скотина снова выкинула фортель.
Леонид Петрович упорно не хотел поворачивать к дому. Он опять сменил направление, и, вместо того, чтобы побежать к подъезду, направо, свернул налево, и понесся вдоль задней стены "Семерочки".
- Вот сука! Кира, приголубь его десяткой!
Девчонка остановилась, и пальнула навскидку.
Пятьдесят метров - солидная дистанция для гладкоствола. Особенно, если стреляешь такой мелочью. А ведь на жертве еще пальто, плотная одежда...
В общем, я даже не понял, попала Кира, или нет. Вроде бы Моргунов покачнулся на бегу. Но, может, мне только почудилось. Во всяком случае, скорости он не сбавил.
Я почувствовал глухое раздражение. Охота шла не по плану; все разваливалось.
- Ладно, хватит, кончаем его!
Мы прибавили ходу. Пятьдесят метров, сорок, тридцать... Вот она, дистанция уверенного выстрела! Но нет, немного не успели - Моргунов ускорился, и свернул за угол.
Через пару секунд мы вылетели следом, на площадь перед крыльцом супермаркета. Жертва исчезла, как будто испарилась. Я завертел головой.
- Где он?!
Ага, вот где! На стеклянных дверях "Семерочки" отпечаталась кровавая пятерня.
- Быстро внутрь!
Взлетаем на крыльцо, вышибаем двери. Круглые глаза кассирши, пергидрольные кудряшки, испуганный визг. Удивленное лицо охранника - который тут же получает прикладом в живот, и складывается пополам, как перочинный ножик.
Перед нами - лабиринт стеллажей, забитых разноцветной дрянью.
Где Моргунов?!
- Саша, давай наружу, паси заднюю дверью. Кира, быстро вперед, ищи эту скотину. Как найдешь, сразу кончай, без выкрутасов. Я буду сторожить вход.
Девчонка тут же сорвалась с места, а вот философ замялся.
- Белов! Задняя дверь! Что не ясно?!
- Но у меня даже патронов нет...
- Дурак! Просто забей его прикладом!
Вдруг из лабиринта стеллажей раздался истошный визг. Кричала Кира. Я перемахнул через турникеты, и побежал на голос.
Я нашел ее в отделе бытовой химии. Кира сидела на полу, и ожесточенно терла лицо. Рядом валялась бутылка из-под отбеливателя. В воздухе стоял мощный запах цитрусовых.
- Эта сволочь, - провыла Кира, - Он мне прямо в глаза плесну-у-ул!
Я невольно восхитился Моргуновым. Ай да Леонид Петрович, ай да сукин сын! Быстро сориентировался. Все-таки сумел меня удивить!
Впервые с начала охоты я почувствовал азарт.
- Вот, промой, - я бросил напарнице фляжку с водой. - И не ори так. Это всего лишь сома. Завтра будешь как новенькая.
Где-то рядом грохнула дверь. Я бросился на звук; Кира поднялась на ноги и, всхлипывая, побежала следом.
Овощной отдел, кондитерский, хлебный, и - вот она, искомая дверь. Белый пластик, черные буквы: "Вход только для персонала". Рядом, на стене - брызги крови. Я рванул ручку - оказалось заперто. Изнутри послышался грохот; там что-то упало, зазвенело, и покатилось по полу. Он что, баррикаду возводит? Это плохой признак - значит, уже почти пришел в себя, и начал что-то соображать. Нужно срочно, срочно, убить эту скотину! Нельзя дать ему опомниться!
Я сорвал с пояса фомку, и загнал ее в щель между дверью и косяком. Зарычал, и налег со всей силой. На лбу вздулись жилы, мышцы застонали... Но - тщетно. Дверь не поддавалась. Тогда я перехватился поудобнее, и налег еще раз. Но добился лишь того, что край двери изогнулся, встал горбом, и плюнул мне в лицо пластиковой крошкой.
Черт! Я отбросил бесполезную железку, выхватил топорик, и принялся рубить замок.
Хэк! Удар. Хэк! Еще один. Обычный человек не справился бы с такой работой и за час. Но мы, охотники, в критические моменты обретаем просто нечеловеческую силу.
Спасибо Хозяевам, которые позаботились об этом.
С третьего удара лезвие топора пробило дверное полотно, и провалилось в пустоту. Отлично! Увидев это, Кира радостно залаяла. Я тоже воодушевился, и заработал топором еще активнее, быстро расширяя получившуюся щель.
Нужно торопиться; нужно спешить. Нельзя, чтобы Моргунов успел понять смысл происходящего. Жертву надо гнать, гнать, гнать; в этом и есть вся соль и весь смысл. Наша работа только выглядит простой - догнать и убить; в реальности, все гораздо сложнее.
Ведь на самом деле дичь, на которую мы охотимся неуловима как ветер, как солнечный свет; как дым, вьющийся над жертвенной чашей; мы не сможем остановить ее, если она и впрямь захочет уйти; можно убить тело жертвы и разорвать на части, но ценный трофей, ту сокровенную жемчужину, что несет она в себе, нельзя добыть свинцом и сталью; наше оружие не годится для этого; такое могут сделать лишь настоящие охотники, а мы ведь не охотники, о, нет, не зря же мы носим собачьи маски; мы лишь псы, которые гонят жертву вдоль флажков, а настоящие охотники не здесь, они скрыты от глаз, они - по ту сторону зари, ждут за завесой мира; они называют себя богами, хотя и не боги, их лики грозны, а оружие страшно; их власть над миром почти безгранична, ведь это они сотворили его, из мутных вод и тяжелой глины, и придали ему размер, и форму, и движение; ведь это они создали Круг и запустили время.
Мы называем их Хозяевами и трепещем перед ними.
Но даже страшные Хозяева не смогли бы одолеть жертву, если бы знала она свою подлинную силу; если бы понимала, что никто здесь не имеет над ней власти, ведь она не от мира сего; но жертва не знает этого, потому что отравлена вином забвения; это наши Хозяева опоили ее. Если бы не Зов, если бы не проклятый Зов того, Другого, жертва вечно бежала бы по Кругу, через грохочущие миры и разлагающиеся тела; но услышав хотя бы раз она может пробудиться и уйти, навсегда покинув нас.
Для того и нужна Охота, чтобы не дать услышавшей жертве уйти. Для того и нужно гнать ее, и рвать, и мучить, чтобы она умерла, объятая страхом и отчаянием; растерянная, так и не успевшая понять смысла Зова.
И лишь тогда, там, за окоемом, Хозяева смогут поразить ее, обезумевшую и загнанную, своим страшным оружием. И схватить, и растерзать, и лишить памяти, и облечь в материю, и вновь бросить в мир, и заставить бежать по Кругу, как бежала она прежде, как бежала она всегда, от начала времен, через миры и эоны - вечно, вечно, вечно!
Никто не должен покинуть Круг; ни одна жертва. Никто не должен вернуться к тому, Другому, что зовет их сквозь грохот вселенной; к тому, кто стоит на внешней границе миров; к тому, кого мы ненавидим, и боимся; да, к тому единственному, кого мы боимся.
Никто не должен услышать его Зова. Все жертвы должны вечно бежать по Кругу, как ослы, вращающие мельничные жернова. И жить, и умирать, и снова рождаться, и бесконечно страдать, и мучиться, страдать и мучиться, страдать и мучиться...
Потому что их мучения - пища для Хозяев.
И сладость - для нас.
Пластик треснул, замок вывалился; дверь, наконец, подалась. Я пинком распахнул ее, уже готовый броситься внутрь, чтобы искать, преследовать...
Но это было вовсе не нужно.
Моргунов стоял прямо напротив двери, буквально в нескольких метрах. Кажется, он действительно начинал строить баррикаду - на полу валялись перевернутые этажерки и какие-то ящики, - но внезапно передумал.
Я сразу понял, почему.
Он поднял дрожащую руку, указал на нас с Кирой, и выдохнул:
- Я знаю, кто вы!
Мы бросились на Леонида Петровича, и начали рвать. Я схватил его за горло, а Кира впилась в живот.
Это была не веселая свалка, которой иногда заканчивается долгая и напряженная охота; нет. Это была отчаянная попытка отменить уже свершившееся, переиграть проигранную партию.
Но было поздно, было слишком поздно. Потом что Моргунов услышал, понял, и уже почти ушел.
Он даже не слишком сопротивлялся.
Короче, мы проиграли.
Через пару минут все было кончено. Я отвалил от растерзанного трупа, и отошел к стене. Кира еще возилась на полу, что-то лениво выискивая в развороченном животе Моргунова. Я свистнул, и она подняла голову. Ее морда лоснилась от крови.
- Кстати, а где наш философ? - спросил я, облизываясь. - Что-то я совсем упустил его из виду...
Кира мотнула головой, указывая куда-то мне за спину.
Тогда я обернулся, и увидел Сашу.
Философ сидел на полу, напротив двери, привалившись к стеллажу с печеньем. По бледному лицу стекали слезы. Рядом валялась разорванная маска.
В руках Белов крепко сжимал дробовик. Когда я двинулся к нему, философ направил на меня ствол, и вхолостую защелкал курком.
Я еще раз похвалил себя за предусмотрительность. Не зря я отнял у парня патроны.
Да, кажется, сгубили мы новичка. Рановато ему на такие вещи смотреть, рановато. Теперь все, пропал...
А жаль. Неплохой мог бы выйти охотник. Толковый.
Я вопросительно взглянул на Киру, и та согласно кивнула.
- Ох, ну и ночка, - устало сказал я, поднимая с пола свою горизонталку.
Белов следил за мной безумными глазами.
- Ну и дежурство, - я переломил стволы, и вставил патрон в патронник.
Мягкий свинец. Тридцать пять граммов.
- Рановато тебе в охотники, Саша, - закончил я. - Рановато. Давай-ка еще кружочек.