2008-й год в нашей стране объявлен годом Семьи. Демографическая проблема стала одной из самых острых, и государство принимает, казалось бы, беспрецедентные меры: выдаются родовые сертификаты, на второго ребенка определен материнский капитал в сумме 250 тысяч рублей с последующей индексацией, увеличиваются пособия на детей. Принята программа "Жилье - молодым". Многодетными стали считаться семьи, где подрастают трое ребятишек.
Не поздно ли спохватились? Но, как говорится, лучше поздно, чем никогда. Внимание к семье вполне оправдано. У нас в Саранске, в самом центре появился даже памятник Семье. Только нередко приходится слышать от молодых: "К чему нищету разводить? Хватит и одного ребенка!"
Не представляю, как я могла бы быть у родителей одна-одинешенька? Когда нашей маме кто-нибудь говорил, что у них в семье двое детей, она улыбалась и говорила: это только для забавы. Она сама родила и вместе с отцом вырастила нас десятерых. Родила-то больше, трое малышей умерло: лечить-то тогда было нечем. Но и нас приходилось спасать. И не только от болезней - от голода... Шура, младшая из нас, девятерых сестер и брата, родилась в декабре 1941 года, когда отца уже взяли на войну. А мы остались мал-мала меньше, да еще старый дедушка. О каких пособиях или каком-то капитале могла идти речь? На плечи наших матерей легли все тяготы военного тыла. А нам досталось голодное военное детство, с малых лет - труд. Тем и выживали.
Весной рано-рано, на зорьке, мама будит меня, а я никак не могу встать и бормочу спросонья: "Я бы встала, да голова что-то не поднимается". Мама, жалея меня, четырехлетнюю, все-таки настаивает и говорит в ответ: "Ноги-то сильнее, они голову поднимут..."
В память врезалась длинная борозда, проделанная сохой, в которую впряглись несколько женщин, в том числе и старшие сестры, и мой участочек этой борозды, куда кидала картофелины из небольшого кузовка - ведро тогда еще не могла осилить. К слову сказать, небольшую, легкую и надежную соху, рассчитанную на женские плечи, специально сделал мой дедушка. Ею по очереди пахали все соседские огороды. Расплачивался за это кто как мог: хлебом с лебедой, а то и пахтой...
Ни взрослым, ни маленьким не было поблажек. Корова-кормилица, а сколько ее надо было кормить! Трава для нее, для теленка, поросенка - подчищали даже тропинки, дергали жнивье, особенно травное, и на себе носили. Боже упаси косить где-нибудь на лугу - запрещалось даже на лесных полянках. Ни клочка земли не оставалось без обработки. Кормились в основном с огорода. Весной - посадки, летом, в жару - прополка, на грядке нельзя оставить ни травинки! И как еще далеко было до настоящей морковки, огурцов, картошки! Сколько воды еще "пили" эти зеленые хвостики, кустики! Поливали тоже всей ватагой: старшие носили воду, мы, младшие, черпали ковшиками, кружками и лили в ямки. Когда надо было окучивать картошку, нам мотыги не давали: не осилим да и, не дай Бог, срубим стебелек. Поэтому в руках - косыри, какие-то пластинки.
В войну дочиста пришлось вырубить наш большой и красивый сад. Яблони повредил мороз (налог с них все равно брали!), а земля была нужна под картошку. Последним вскопали клочок, куда на время работы клали Шурину колыбельку. Из прочной яблоневой древесины дедушка смастерил несколько расчесок с длинными зубьями - они драли волосы, но что-то получше взять было негде, и сестры были благодарны и за эти. (Нас, маленьких, стригли догола машинкой.)
Срубленный сад помог отчасти решить и проблему дров. Заново сажать сады на селе стали значительно позже.
Весной мы дружно убирали лужайку перед домом: подметали, уносили мусор. Всей семьей выходили и на колхозное поле, когда по гектару, а то и два делили для уборки рожь, пшеницу. Хлеб жали серпами, косили косой, а то и просто дергали. Убирали так, что нельзя было найти ни одного оброненного колоска. Штурмом брали и дрова. Чаще всего в лесу рубили хворост, складывали в огромные кучи, а зимой, проваливаясь по пояс в снег, вывозили этот крайне необходимый груз. Хватало работы изготовленным дедовыми руками санкам - не для катанья использовались они в первую очередь. Дедушка и лаптями всех обеспечивал - ходовая была обувь.
Мама без шума, без ругани могла всех привлечь, организовать на самое трудное и необходимое дело. Только благодаря ее стараниям и заботе, самоотверженности все дети остались живы, победили и голод, и холод. Недаром она была удостоена высокого звания Мать-героиня. И больше ее со стороны государства за ее великий труд ничем не поощряли. Получать она стала 12 рублей в месяц только после смерти отца как вдова - половину его пенсии. Чего только в войну мы не ели: лебеду, мякину, сушили и толкли листья, весной выковыривали из земли серую, перезимовавшую картошку - она шла на кисель. Помнится, три дня жили на одной забеленной молоком водичке, пока старшая сестра Ольга не привезла в обмен на какие-то вещи мешок картошки.
Каким великим праздником стало для нас 9 мая 1945 года - День Победы! Мы встретили его первоклассниками. Правда, еще не скоро вернулся домой наш отец, хоть по возрасту он, участник первой мировой и гражданской войн, на фронте не был, служил во внутренних войсках. И наша Ольга, отличница, после средней школы сдавшая экстерном экзамены в педучилище и принятая учительницей начальных классов в родном Тарасове, написала письмо Всесоюзному старосте Михаилу Ивановичу Калинину. Детей в семье много, писала она, учатся хорошо, но одеть-обуть не во что, и без отца очень плохо. Сама я этого не помню, но старшие рассказывают, что уже через десять дней(!) отец вернулся с этим письмом в кармане, где отдельные места были подчеркнуты красным карандашом. М.И.Калинин помог! (Поучиться бы такой внимательности и оперативности нашим бюрократам!)
Жизнь постепенно стала налаживаться. Вечерами мы дружно садились под керосиновой лампой за уроки. Я еще до школы научилась читать и переживала, что мне делать с букварем? Так и обошлась без него: учительница принесла мне книгу "Я - сын трудового народа" на мордовском-эрзя языке. Я и читала взахлеб на уроке.
Книги мы очень берегли. Они переходили от старших к младшим, как и одежда. По учебнику геометрии Киселева учились почти всей семьей, начиная со старшей сестры, включая и меня, восьмую по счету.
Младшие получали от старших не только учебники, но и перенимали желание учиться. Поощряли нас и родители - Михаил Иванович и Анна Ильинична Живаевы. Окончивший церковно-приходскую школу отец и неграмотная мама (кстати, превосходная рассказчица) жалели, что их не пускали в школы, и очень ценили знания. В своем селе Тарасово Атяшевского района окончив начальную школу, начинали ходить за три километра в соседнее Сабанчеево, где была семилетка.
Теперешним школьникам трудно поверить, но уже в 4-м классе мы сдавали экзамены, да целых шесть! В русских школах четыре, а у нас плюс родной язык устно и письменно. А в 7 классе сдавали уже десять экзаменов! Учились все мы на пятерки. Классы были переполнены. За партами сидели по трое. Школа располагались в деревянных - бывших кулацких - домах. В Сабанчееве - по целому классу из эрзянских сел Тарасова и Сабанчеева, еще один - из русского села Паранеи и ближних поселков. Жили-дружили, русские хорошо говорили по-эрзянски, мы осваивали русский язык. У нас были хорошие учителя. Помимо уроков, приводили экскурсии, сборы, привлекали к самодеятельности.
Даже в самые сильные морозы занятия не прекращались. Весной на каникулы нас отпускали только тогда, когда разливались реки. В школу идешь - ничего, обратно - вброд переходить по ледяной воде. Кто в лаптях прямиком, у кого сапоги - разувались и на другом берегу обувались снова.
Придешь с уроков домой, первый вопрос маме: "Что нужно сделать?" Наскоро пообедали и поскорее - кормить скотину, рубить дрова. Да и за дровами этими на неделе не раз надо сходить в лес и привезти. Так что лениться нам не давали. Привычка к делу оставалась на всю жизнь. Отец у нас все приговаривал: "Любое умение за плечами не таскать, хлебом не кормить". Сам он валял отличные валенки, плотничал, имел всякий инструмент и своими руками делал кадки, ступы, скамейки, ульи и проч. Занимался пчеловодством. А мы ему помогали.
Как-то недавно, вспоминая детство, сестра Надя заметила: "Как нас правильно воспитывали! Спали на жестком: летом - на полу (отец кошмы свалял, и мы их стелили), зимой на полатях. Еда - простая, но хорошо приготовленная, аккуратная".
Да, мама у нас была отличная хозяйка, аккуратная, чистоплотная, рукодельница: пряла, ткала, шила, вязала. Не разбила ни одной чашки, крынки, стакана. Ее уроки и мы тоже осваивали как бы мимоходом. И не терялись, уезжая из родного дома в 14-15 лет учиться дальше, живя на частных квартирах, общежитиях, и были вполне самостоятельными. Правда, легко ли было с тяжелой сумкой - за- плечным мешком, нагруженном продуктами, добираться то на товарняке, то на попутном грузовике, а чаще всего по 30 верст пешком в любую погоду. Стипендии были маленькими, и их еще надо было заслужить хорошей учебой. Да тогда еще сами платили за учебу... Хорошая была жизненная закалка! Но мы упорно шли к цели.
Пятеро из нас получили диплом Ардатовского пед- училища. Это Ольга Наташа, Нина, Вера и я, Таня. Настя и Зоя учились в медучилище, первая в Алатыре, вторая - в Саранске, Надя - в лесном техникуме в том же Алатыре. Стремились быстрее получить спе- циальность. А потом кончали вузы - очно как я, Зоя, Шура или на вечернем, как Надя, ставшая инженером, и заочно, как Наташа, Нина и Вера. И только младшая из нас, Шура, с золотой медалью закончила Сабанчеев- скую школу, ставшую средней, и стала врачом, окончив вслед за Зоей медицинский институт в Куйбышеве (теперь Самара). Наташа после Московской аспирантуры преподавала в Мордовском университете, в котором учились мы, наши мужья, а потом и дети. Со средним специальным остались только Ольга и Настя, помотавшиеся с мужьями-офицера- ми по всей стране. Но мужьям учиться обе помогли и детей вырастили.
Подрастая, мы покидали родное гнездо, и шумной ватагой собирались только в дни каникул и отпусков. Работа тоже у всех шла успешно. Почти все получали награды, звания. Родители гордились нами. Мама особенно радовалась Шуриному диплому, ведь в лихие военные годы мечтала вырастить ее хотя бы до 18 лет. И успела еще понянчить ее старшую дочь Свету, теперь тоже врача.
Особо надо сказать о единственном брате. Без отца он рано повзрослел, уже сам валял валенки, пас стадо. А одна встреча предопределила его судьбу. В наше село приезжали поэты Никул Эркай и Артур Моро. Учителя решили встретиться с ними в непринужденной обстановке. Для этого подошел наш дом; большой, пятистенный, недалеко от школы, есть патефон, купленный отцом еще до войны. Ну и Ольга была учительницей. Здесь Н.Эркай и заприметил брата, пообещав маме "забрать сына". Так он попал учиться в мордовскую студию при Московском государственном институте театрального искусства (ГИТИС). Во время учебы был сталинским стипендиатом. Работал в театре, затем - директором дома народного творчества в Саранске, зав. отделом в редакции газеты "Эрзянь правда", в обкоме партии - заведующим сектором литературы и искусства, далее - зам. председателя Комитета по радиовещанию и телевидению и больше двадцати лет - корреспондентом Всесоюзного радио и Центрального телевидения по Мордовии. Кроме ГИТИСа, заочно окончил Мордовский госуниверситет. Имеет звания заслуженного работника культуры России и Мордовии. А сестра Вера была первым эрзянским диктором Мордовского телевидения, вела передачи и по-русски.
С журналистикой оказалась связана и я. В трудовой книжке у меня до ухода на пенсию всего одна запись: "редакция газеты "Эрзянь правда". И уж пенсионеркой несколько лет еще работала в журнале "Сятко".
2008 год начался с поздравления именинников (именинниц). Только в январе - их восемь. Без наших именинников нет ни одного месяца в году, и особенно много их в августе. Так, из моих пятерых внучат четверо родились в последнем месяце лета.
Я взяла на себя труд составить список членов нашей разросшейся семьи с днями рождения (а также ухода в мир иной) по месяцам - там уже около сотни фамилий. Это с мужьями, детьми, зятьями, племянницами, внучатами. Теперь уже мы по примеру родителей за счастье считаем, если все хорошо у молодых.
...А в ушах у меня звучат слова, сказанные сестрой Верой в ответ на мое поздравление:
- Как хорошо, что вы у меня есть! Как хорошо, что нас так много!
В самом деле, это как бы я могла быть у родителей одна? Бедные, бедные детки - единственные в семье; бедные, бедные родители, имеющие одного ребенка, а то и вовсе бездетные. Трясутся взрослые под одним своим отпрыском, с грудного возраста - все для него, балуют, как могут. В автобусе-троллейбусе посадят, сами рядом стоят. На это обратил внимание и Глава Республики Мордовия Н.И.Меркушкин в своем послании: "...начинается с неумения надевать носки, а кончается неумением жить". И там же: "А установки сознания и модели поведения, которые человек впитал с молоком матери, определяют настоящий и будущий день общества, государства и нашей республики".
Все мы родом из детства. И кто скажет, что в многодетных семьях дети вырастают обделенными? Неприспособленными? Убедительнейший пример - семья родителей самого Николая Ивановича, вырастившая восьмерых детей. Не так ли?