Едва раздались первые звуки музыки Чайковского и были исполнены первые балетные па, как мысль определила происходящее: "Прекрасная бессмысленность искусства!.." Вспомнилась строка Георгия Иванова: "...искусства сладкий леденец". И сразу: разве п р е к р а с н о е может быть бессмысленным?
По глубочайшей мысли Достоевского: "Красота спасет мир". И п р е к р а с н о е - это часть той самой всеобщей красоты... Избыточное, вроде бы "ненужное" ("...из Пушкина сапогов не сошьешь!.."), созданное из полноты бытия, любви, чрезмерное, через край, в дар, "просто так" и на радость...
Так, пока длился вечер, пышно названный "Фестиваль классического балета", и уже после него, думалось о многом. Среди неофитов, пришедших в церковь в эпоху перестроечной вольности, немало тех, кто страстно осуждает занятия посторонние, неглавные, отвлекающие от "единого на потребу". Вот и театр осуждают, дескать, и прежде даже на кладбище актеров не хоронили. А всё потому, что лицедейство, смена масок, игра, а не жизнь взаправду... Словом, не только пустое занятие, но и вредное.
Но настолько просто это только с собственной кочки, а бытие - цветисто-сложно, богато, полно, многообразно и ситуации порой подсовывает со множеством вариантов.
Скажем, уже много лет московские психологи Ирина Медведева и Татьяна Шишова, широко известные своими книгами и статьями, в том числе публиковавшимися и в нашем журнале, разработали специальную лечебную методику на основе написанных ими же пьес и с помощью своего "детского театра" ведут кропотливую, исцеляющую деятельность.
А удивительная, уникальная книга Бориса Ширяева "Неугасимая лампада", книга, по сути документальная, изданная в Нью-Йорке в 1954 году и переизданная репринтно, повествует о концлагере на Соловках.
"Нигде так не любят, не ценят своего театра, как на каторге, нигде так не гордятся им и актеры, и зрители. Театр на каторге - экзамен на право считать себя человеком. Восстановление в этом отнятом праве, - пишет автор, очевидец и участник событий, отбывавший там десятилетнее заключение, и добавляет: - За 1925 год в соловецком театре было сыграно 139 спектаклей, концертов дано - 40, киносеансов - 37; лекций и диспутов проведено 37. Всего 253 культурных мероприятия, то есть две трети вечеров в году - и это при двенадцатичасовом каторжном дне..."
"В страшном зазеркальном мире, где человек находился в перевернутом положении, любое подобие интеллектуальной деятельности означало возвращение к своей подлинной сущности", - говорит в послесловии к "Неугасимой лампаде" Геннадий Русский.
Так что и театр бывает нужен остро, именно как хлеб насущный.
В одном из опубликованных писем старца, нашего современника, отца Иоанна Крестьянкина можно прочитать, как батюшка журит своего адресата, тоже, вероятно, такого торопыгу-неофита, который выбросил пластинки с музыкальными записями: "Зачем ты их выбросил? Ведь ты же их любил..."
Очевидно, крайне важно присутствие теплого, любовного, возвышающего чувства в человеческом сердце, вызванного проникновенным поэтическим словом, звуками музыки или красками. Не эстетический восторг важен, а теплый отзвук любви, знак того, прекрасно-избыточного и вроде бы - бессмысленного ("Поэзия должна быть глуповата" - А.С.Пушкин), ненужного, но часто становящегося хотя бы на время удерживающим спасательным кругом для души, единым на потребу... Многое может начаться с маленького движения сердца...
Неслучайно то и дело по телевиденью и в прессе мелькают репортажи о театральных студиях и поставленных в колониях спектаклях, особенно у малолетних правонарушителей. Ведь преображение из нарушителя закона в положительного героя, пусть на час или два, что-то может стронуть в личности, повернуть к добру, дать внутреннюю опору, надежду на иное...
Можно, конечно, вспомнить святого Иоанна Кронштадтского, который не рекомендовал в начале ХХ века ходить в театр. Но сейчас "живое" и "мертвое" еще теснее переплелось. В силу спрессованности нашего времени, владычества электронных СМИ, борьба между добром и злом выплеснулась во все области искусства и культуры в целом.
"Театральная" тема возникла в этих заметках отнюдь не просто так. Дело в том, что на сценических площадках Саранска царит великолепное оживление. Отрадно, что не только в городском строительстве и благоустройстве (а облик Саранска за последние годы прекрасно преобразился, и отрицать это не будут и закоренелые скептики) наступило время благоприятное. Что касается нашей, книгоиздательской сферы, то книг, в том числе и по федеральным программам, издается немало и весьма качественных. Что же до сферы искусства, то за первую половину нынешнего года в Саранске состоялись: уже традиционный, недельный фестиваль русских зарубежных театров "Соотечественники", фестивали балета и симфонической музыки. С Пасхальным концертом выступил хор Московского Патриархата.
Все эти культурные мероприятия прошли с аншлагом, и немалое число зрителей на приставных стульях сидело. Упомянуть надо и о ежегодном джазовом фестивале, который длится три дня, обычно осенью, в октябре, и тоже собирает полные залы (произошло это не сразу, в своеобразную музыкальную, но, без сомнения, живую атмосферу слушатели входили постепенно).
Побывал в Саранске на открытии персональной выставки брэндовый, популярный художник Никас Сафронов. Не так давно в числе гостей города был и Зураб Церетели, тоже привозивший свои работы. Понятно, что творчество этих мастеров, вписавшихся в рынок, не- однозначно и вызывает разные эмоции, и всё же - событие...
Кое-кто из интеллигенции считает, что происходящее закономерно, Саранск - на подъеме, становится известен в масштабах страны, потому и нарастает мощная творческая волна, и момент сегодняшний - только начало...
Однако ни о временах, ни о сроках судить с достоверностью мы не можем. Ясно одно: благоприятное время (для церкви, для искусства и литературы и, может быть, даже для России в целом) дано нам сейчас. Благодатное длящееся мгновение, и мы можем быть в нём, вкушать его, пользоваться им...
Есть возможность у общества, у народа жить не только приземленными, утилитарными целями, не только прикладными, рыночными, "опущенными" смыслами. Начало ли это или напротив - апогей - вряд ли кто угадает. И потому - не дерзая сказать мгновению: "остановись!", мы можем всё же свидетельствовать, что оно - прекрасно, исполнено жизни, благодатно, и пока - наше...