Звенящие снопы солнечных лучей стремглав летели сквозь стекла и делали палату праздничной, радостной. Веселые зайчики плясали на белом подоконнике, на подушке Нины, путались в ее пышных желтых волосах, касались лица и слегка разрумянившихся щек. Прищурившись, Нина уставилась в окно. В ее глазах горели светло-синие огоньки. Отбросив краешек одеяла, девушка всем телом почувствовала какой-то сладостный трепет, который будоражил сердце, заставлял дышать как-то особенно, чаще. Ее заворожил тихий весенний день, охватила радость бытия. Она даже не услышала, как постучали. Когда дверь отворилась, в комнату ворвался свежий воздух, заиграл, зашевелил листы раскрытого журнала, лежавшего на тумбочке, коснулся мягких волос девушки. Нина увидела на пороге своих подруг - Асю, Валю, Свету. Щеки у всех горят, глаза блестят, в руках ветки цветущей сирени. Девушки подошли к койке, цветы поставили в воду, и Нина тут же почувствовала их пьянящий запах, ударивший в голову.
- Ой, девушки, даже от вас пахнет сиренью, - сказала она. Голос - чистый, мягкий, словно родничок забил в груди.
- Теперь все улицы словно сиреневым одеколоном облиты, - ответила Ася. - Выйдешь на улицу и захмелеешь... Как после новогоднего бала... Ах, как хорошо на улице - домой не хочется уходить.
Глаза Нины стали грустными.
- А ты как себя чувствуешь, Нина? - перевела разговор на другое Валя. - Сегодня вставала, нет?
Нина закрыла глаза и пожала плечами. Мол, чего спрашиваешь?..
- Ни-на-а! - в Валином голосе - упрек. - Ведь врач сказал. Надо немного вставать, шевелиться.
Плечи Нины снова вздрогнули.
- А у нас сегодня праздник, - объявила Света.
Глаза Нины расширились, посветлели, в них появились теплые искорки.
- Какой?
- Приз в твою честь наша бригада завоевала, - опередила Валя подругу. - Помнишь, мы тебе рассказывали: уже после твоей травмы соревнование объявили в стройуправлении. Вчера подвели итоги. Сегодня вечером в клубе собрание. Вручат приз.
- А после будут танцы. Свой эстрадный оркестр выступит. Впервые, - не выдержала Света.
- Перестань, не мели! - упрекнула Валя подругу. Она заметила, как после слов Светы лицо Нины потухло, глаза опять сделались пустыми и грустными. - Завтра придем и все расскажем. А теперь освободите сумку.
- Нет-нет! - Нина подняла руку. - Ничего не приносите. И так тумбочка полная.
Света и Ася встали, одновременно посмотрели на Валю.
- Что я вам сказала?! - строго произнесла Валя и присела на краешек койки. Взглянула прямо в глаза подруге и тихо спросила: - Андрею написала письмо? Дай мне, опущу в ящик.
Глаза Нины сузились, будто она испугалась чего-то. Потом тихо сказала:
- Дежурной сестре... передала... опустит...
- Нина! - будто выстрелила Валя.
Голые плечики Нины задрожали, мгновение спустя она закрыла лицо ладонями. Света и Ася на миг бросили опустошать сумку, застыли. Валя скривила губки, погрозила им пальцем.
- Нина, сестренка, душенька! - Валя схватила руки подруги, осторожно убрала их с лица: из уголков глаз тянулись две мокрые линии. Она склонилась над ней, поцеловала вздернутый носик. - Сестренка, почему ты мучаешь себя? Зачем человека сводишь с ума? Андрей любит тебя... Даже словом трудно передать... Каждый день пишет... Вчера звонил. Опять обманула. Сказала, что из Нижнего еще не приехала. На смотр послали. Ой, Нина, даже голосом сразу изменился. Где тот веселый Андрей? Будто пропащий человек говорит... Зачем ты его так, а? Сушишь человека, без огня жжешь... - Валя на минуту замолчала, нахмурилась и сказала строго: - Вот что, Нина! Если до завтра не напишешь, я сама напишу и все объясню. Не дети уже, за двадцать давно. Хватит в детство играть.
Нина вдруг слегка приподнялась на локтях, посмотрела на Валю. Глаза девушки сухо блестели, в них будто проснулась жизнь, затеплилась надежда на лучшее.
- Валя, а если... ну... - не выдержала, осеклась.
- Что, Нина, что, сестренка? Скажи, чего ты боишься?
Нина успокоилась, собрала все свои силы, ответила:
- А если матерью не сумею стать? Что тогда будет? Я буду несчастлива и Андрей тоже... Зачем это? Я люблю его. Нет... Годы все заглушат.
- Что ты говоришь? Да откуда у тебя такие мысли? Кто тебе это внушил?
- Лежала бы на койке больше месяца - не такие бы мысли пришли в голову. Ведь кости таза разбиты. А эта травма - самая опасная для женщины.
- Ты на самом деле с ума сошла без свежего воздуха, - Валя нарочито громко засмеялась, встала, прошла по палате и настежь распахнула окно, выглянула на улицу, звеневшую многоголосьем птиц, людей. Сказала уверенно: - Поженитесь, родишь девочку и двух мальчишек. Теперь не любят много рожать - нянчить некому. Только девочку сначала рожай, помогать будет.
Валя поцеловала Нину, встала, посмотрела на часы:
- Ой, девочки, скорее! На работу опоздаем! - На пороге уже обернулась, подмигнула Нине: - Не забудь, Нинок! Непременно девочку.
Нина только вздохнула, а потом улыбалась, ловила солнечных зайчиков, вспоминала разговор с Валей о первенце. Но стоило ей повернуться на другой бок, как вдруг резко кольнуло в спину, светлые мысли быстро покинули ее. "Может, Валя только успокаивает меня, - думала Нина, - второй месяц в больнице, а боль не проходит... Интересно, что Андрей обо мне думает?.."
Из тумбочки достала пачку писем; одно из них - полученное вчера. Сколько любви и тепла было в каждом слове, в каждой строчке:
"Здравствуй, Нина!
Опять звонил. Отвечала Валя. Мол, еще из Нижнего не приехала. Все поешь, пляшешь. А я жду не дождусь тебя. Хоть одно слово бы написала. На такое время уехала и адреса не оставила. Эх, Нинуля! Бывает, так кольнет сердце, будто что-то случилось очень тяжелое, непоправимое. Думаю, это потому, что я очень сильно соскучился. Коснулась бы того места, где стучит сердце - сразу все поняла бы. Я так хочу увидеть тебя, обнять, почувствовать тепло твоих ладоней, услышать твой чистый голос, увидеть твои синие глаза. Другого счастья мне и не нужно было бы. Соскучился по твоему носику-курносику. Помнишь, когда катались на лыжах, ты его заморозила. Потом его так сильно терли снегом, что я уже думал, от твоего носика-курносика ничего не останется. А когда зашли к вам, заплакала. Жалко стало носик-курносик, да?"
Нина закрыла глаза, тяжело вздохнула. "Эх, Андрей-Андрей, любимый мой человек. Ничего ты не забыл. Все наше прошлое крепко засело в твоем сердце. Неужели придется расстаться?.."
Ей стало невыносимо тяжело. Хотелось плакать, но она возвратилась к спасительным строчкам.
"Нина, милая, я сейчас же полетел бы к тебе. Ведь теперь у меня есть крылья. Хочешь знать, откуда они у меня? Слушай тогда. Все равно ты в долгу передо мной. Вернешься из Нижнего, на каждое свое письмо потребую ответа. Вот так, носик-курносик!
Ну, о крыльях... Вчера впервые летал один, без инструктора. Как запустили двигатели, как засвистели турбины, как задрожал самолет - я и сам стал дрожать, потом прошибло. И вдруг показалось, что на месте инструктора сидишь ты. Вернулись к рукам силы, посветлело в голове. Поплыла подо мной земля, поднимался все выше и выше. А небо такое синее, как твои глаза. Дороги внизу - как ленты. Среди них приметил и нашу. Далеко сверху видно, а конца нашей дороги не увидал. Впервые в жизни почувствовал, будто не на самолете лечу, а на крыльях нашей с тобой любви..."
Нина спрятала лицо в двойной листок мелко исписанной бумаги. Читать дальше у нее не было сил. "Чем, чем отвечу на твою любовь, Андрюша? Полноценного человека из меня уже не получится. Ведь вот как в жизни бывает: собираешь счастье по зернышку, а ошибешься раз, сделаешь неосторожный шаг, и все рассыплется... В ту минуту на крыльях нашей любви ты один был, любимый. Летели бы вдвоем - не получилось бы так".
Да, в тот роковой день отвернулось счастье от Нины. Смена уже заканчивалась. Строители комбината убирали инструменты, поглядывали на часы. В железных фермах сквозил мартовский холодный ветер. Нина и ее бригадир хотели до конца смены закрепить последнюю железобетонную плиту. Подъемный кран установил ее между фермами. Нина попробовала пройти по плите на другой ее конец, чтобы схватить сваркой. Только шагнула, услышала сердитый окрик мастера:
- Куда ты, неумная?!
В тот же миг в грудь ударил порыв ветра. Девушка поскользнулась, потеряла равновесие и полетела вниз...
Долго не приходила в сознание. Открыла глаза: в комнате рядом с ней стоят люди в белых халатах. Голова гудит, в теле тяжесть и боль.
- Как себя чувствуешь? - услышала вопрос.
Нина хотела пошевелиться, но не смогла.
- Лежи спокойно, - сказал тот же голос и мягко добавил: - Счастливая ты, Нина. Если бы не глубокий снег, не знаю, что бы тогда было... А теперь поправишься, только надо немного потерпеть, - Нина ощутила на своем плече мягкую ладонь.
И она верила. Надеялась, что поправится, радовалась весеннему солнышку, хоть тупая боль и давала о себе знать. Однажды Нина захотела пить - позвала сестру. Нажала на кнопку, но вместо медсестры в палату вошла женщина в больничном халате. Дала попить, села на краешек кровати и принялась спрашивать, как да что случилось с ней. Нина рассказала, как работала монтажницей на стройке, как во время сильного ветра поскользнулась на ледяной плите.
- Ой, девушка, - испугалась женщина, - плохие у тебя дела... Был такой случай с одной моей знакомой, да ей после врачи рожать не разрешили... Матерью, несчастная, так и не стала.
Нину эти слова как кипятком ошпарили. Все время только об этом и думала. Разве такая подруга нужна Андрею?
Как ни принуждала ее Валя написать письмо Андрею, Нина так и не согласилась. И когда в то утро три девушки ушли от Нины, Валя сбегала на почту и дала Андрею телеграмму: "Нина тяжело больна. Приезжайте".
Андрей в палату не вошел, а влетел. Остановился у койки...
- Нина! - ей показалось, что звенящий голос сорвется. - Нина, что с тобой?
Андрей опустился на колени, коснулся ладонью ее волос. Нина взглянула и даже испугалась: такое лицо было у него. Она тоже не находила слов. Минуту оба молчали, смотрели друг на друга.
- Так случилось, Андрей, - сказала Нина. - Наверное, в тот момент отвернулось от нас счастье... Вот и разбилось...
- Зачем скрыла от меня?
- Кто знает, какой теперь я буду... Разбитое счастье не соберешь... Я одна... - Нина не закончила фразу, отвернулась. Но Андрей заметил: она тихо плакала. Ему стало не по себе. Он растерялся, как мальчишка, при виде ее горьких слез.
- В тяжелую минуту забыла меня, - несмело, с трудом выговорил наконец. - Да теперь медицина... Все сделают. Только не забывай обо мне...
На минуту замолчал. Ему стало как-то неловко: казалось, что слова, которые он только что сказал, были не к месту.
- Я сейчас, Нина.
Андрей побежал в ординаторскую. У него как будто снова появились крылья. Он знал теперь, что делать. Во что бы то ни стало надо, чтобы Нину вылечили. Он ни о чем другом и не думал. Казалось, вся его жизнь сосредоточилась на этой мысли, и он больше пока ничего не желал.
Главное - быть вместе. А об остальном - потом. Будет время.