Было жгучее желание написать эссе о всемирно известной женщине, например, о Сапфо... С каким упоением читала я ее стихи... Или - об Агате Кристи! Аналитическому уму этого автора детективов может позавидовать любой мужчина! Нет, о великой княгине Елизавете Федоровне Гессен-Дармштадской... Или - о Елене Прекрасной!
А если - о Елене по фамилии Великая? Пусть она не всемирно известная, но ведь - тоже великая, если ее трудовые победы крепко вплетены в летопись не только одной маленькой кубанской станицы, но и всей нашей необъятной России! А подтверждением этому стала высочайшая по советским временам награда - орден Ленина, а также другие правительственные знаки отличия - орден Трудового Красного Знамени и Трудовой Славы третьей степени, медали "За трудовую доблесть в ознаменование 100-летия со дня рождения В.И. Ленина", почетные знаки "Победитель социалистического соревнования 1973-1977 годов"...
Спросите, на каком поприще достигла эта женщина грандиозных профессиональных успехов? Она работала дояркой!
Не буду углубляться в сферу "секретов мастерства" Елены Яковлевны и заострю внимание на другом. Интересно, а как формировался ее характер? Какие качества помогали принимать как подарки фортуны, так и удары злого рока? На перекрестках судьбы эта удивительная женщина стояла на волосок от смерти и каждый раз выигрывала поединок.
"Не засыпай, Алена!"
...Когда Елена споткнулась о полу длинного громоздкого тулупа и упала в снег, в голове промелькнула мысль о том, что нужно стряхнуть с лица прилипшие влажные хлопья. Но руки не подчинялись разуму. Закрыла глаза и словно очутилась на лесной поляне, а вокруг - цветочное разноцветье... Вот они - тянут к ней свои чудные головки, так близко, что можно потрогать руками. А аромат... аромат... сумасшедшее наслаждение!
И откуда этот надрывный крик:
- Не засыпай, Алена!
А запах цветов продолжает дурманить голову... Так бы и лежать - на спине, широко раскинув руки и любуясь лазурным небесным сводом!
- Поднимай ее, Шульга!
И так хочется возразить: "Да я ж еще не набрала цветов!" Но губы невозможно разжать, они словно одеревенели.
В тот зимний день молодой доярке колхоза имени Чкалова станицы Новомалороссийской выпало кухарить - кто-то должен был приготовить обед для работников фермы. А когда всех накормила, заведующий попросил:
- Отвези, Алена, баллон борща Татьяне, на утятник. Даю подводу! С Иваном Шульгой будешь как за каменной стеной!
Путники благополучно доехали до утятника, выгрузили провизию и двинулись было в обратный путь. Легкая поземка мела и до этого, но что она сделает с людьми, укутанными по-сибирски? Только подразнит немного! Но тут она начала проявлять свой норов, натужно завывая и обдавая россыпью колких снежинок. Заметелила, запуржила... А на смену слегка ядреному морозному воздуху пришел пронизывающий ледяной ветер.
- Дядя Ваня, смотри, как потемнело небо! - воскликнула Елена. - Почему мы так долго едем?
- Да мы с тобой, Аленка, заблудились! В такой пурге и кони собьются с пути...
Они ехали неизвестно куда, и возница полуохрипшим голосом кричал, чтобы привлечь внимание:
- На помощь! Замерзаем!
А потом обращался к своей спутнице:
- Не засыпай, Алена! Беги за подводой, иначе - отхлещу!
А та уже не чувствовала ног:
- Дядя Ваня, а можно, я немного полежу на санях?
- Нет! - кричал он и для устрашения девушки подкинул ей пару крепких бранных слов.
Председателем колхоза был тогда Иван Емельянович Ручкин. Он и собрал сельчан, сообщив им о том, что колхозники не вернулись на ферму. Двумя тракторами выехали на поиски. И, соблюдая дистанцию, чтобы тоже не сбиться с пути, шли, освещая дорогу фонариками, прислушиваясь к свисту ветра, то и дело покрикивая - а вдруг их услышат. И - услышали! Бригадир Федор Кузьмич, которого многие называли просто батей, и подхватил на руки обессиленную, упавшую в снег Елену.
На этом перекрестке судьба пожаловала девушке жизнь, напоминая, однако, о том, что никогда не нужно сдаваться, если бороться - то до последнего.
"Я тоже буду дояркой!"
Роковые сороковые семья Елены встретила в Краснодаре. Девочка помнит, как отец, Яков Александрович, пришел домой ночью, чтобы проститься перед уходом на фронт с женой Аксиньей и детьми - шестилетней Аленкой и младшими ее братишками - Колей и Васей. Детьми отец особенно дорожил, из его памяти еще не стерлась самая трагическая на тот момент страница жизни: за восемь лет до войны, во время катастрофы на маслоперерабатывающем заводе, погибли его пятеро старших братьев. Увы, в эту масляную смертельную воронку попали и взрослые, и подростки.
Ни отец, ни будущий свекор, Степан Никитович Великий, с войны не вернутся. Но об этом тогда никто еще не знал. Мама работала, а Алена, как старшая помощница, помогала. Учить дочку писать и считать пока не было возможности, и Аксинья Сергеевна показала ей однажды, как можно определить количество баночек с мучкой - отходами от муки, той самой серой пылью, из которой приходилось варить бульон:
- Когда дяденька будет высыпать банку с мучкой, ты, дочка, загибай пальчик на кулачке, будет высыпать другую банку - загибай другой пальчик. И так пока все пальчики на руке не загнешь.
Так она и сделала. Торговец черпал мучку банкой, высыпал ее в емкость, а девочка молча загибала пальчики.
- Все! - сказал он и с любопытством посмотрел на девчушку.
- Нет! - возразила та. - А вот на этот пальчик не насыпал!
И показала неполный кулачок.
Мужчина улыбнулся и за находчивость и смелость девочки дал ей бесплатно целых две банки. Вот радости-то было!
Кормиться стало легче, когда пошли буряки, так тогда они называли свеклу. С особым удовольствием сладкий свекольный сок сосали малыши.
Именно тогда, в военные годы, и произошло событие, которое стало для маленькой Алены знаковым. Однажды она пришла в гости к бабушке Марии и застала ее за доением коровы. Это зрелище было завораживающим: тугие струи молока с шумом били в ведро, создавая музыку с особым ритмом, пока дно не заполнилось белой пенистой жидкостью.
- Бабушка! А я буду дояркой! - похвасталась Алена.
Эту фразу она произнесла так уверенно, не оставляя никаких сомнений в перспективе, будто напророчив себе судьбу. И даже тогда, когда чуть свернула с избранного пути - пошла малолеткой в телятницы - все равно пришлось вернуться на прежнюю дорогу буквально на самом ближайшем перекрестке. Один теленок у нее вырвался и убежал. Несмышленый, он наелся зерна, так что пришлось беглеца зарезать. Алена плакала и решила больше никогда не заниматься телятами, чтобы не расстраиваться.
Упорство, настойчивость - верные союзники
Десять лет прошли в колхозе имени Чернявского в станице Бузиновской. На ферме было тогда восемь групп, и в каждой - по десять коров, закрепленных за одной дояркой. В их обязанности входило не только доить коров, но и кормить их и поить. Летом - еще ничего, благо, речка рядом, а вот зимой с водопоем тяжелее, особенно если добрый морозец стукнет или пурга заметет-закружит.
Зима уже шла на спад, днем местами подтаивал снег, и потому в тот день Елена оделась полегче. Коров надо было гнать на водопой и утром и вечером, иначе не только молока не дадут, но и сами скопытятся. Утро прошло благополучно: по десятку животных отгоняли с напарницами на лед, к выдолбленным хлопцами лункам, ждали, когда напьются, а потом загоняли в коровник. А вот вечером... Видимо, зима не хотела сдавать свои позиции и ударила морозцем. Уже возле реки почувствовала Елена, что немного пощипывает коленки, будто острые иголочки пронзают тонкие чулки. Пришлось терпеть, ведь не бросишь коров у проруби. И только на ферме поняла, что отморозила ноги, когда ей сняли чулки вместе с кожей.
Это потом, уже гораздо позже, начнут качать воду в коровники насосами. А о прежних временах есть на ее ногах метка.
Работу не бросила, хотя иногда такая мысль и приходила в голову. Когда ломило руки, а ящичек с заветной мазью стоял на замке, когда чистила поилки для коров, а в левую бровь ударил рогом бугай. Когда на первомайские праздники нужно было стоять на трибуне и приветствовать демонстрантов, а в глаз укусила пчела. Каждый раз Елена проявляла необычайное упорство и встречала трудности с улыбкой.
Уже в пятидесятых, когда переехали с мужем в станицу Выселки, поначалу устроилась в колхозном саду, но вечером, заслышав мычание коров, возвращающихся с выпаса, поняла, что наутро же пойдет в правление колхоза "Дружба" - проситься в доярки.
"Зима заставила нас пожениться..."
Именно так сказала Елена Яковлевна, вспоминая о том, как познакомилась со своим Александром Степановичем Великим, тогда еще - Санькой. Увидев ее однажды на ферме, паренек заинтересовался:
- Это что ж за дивчина?
- Да Аленка Федченко, - пояснили доярки. - Новенькая...
Уже через несколько дней он пришел на ферму с подарком: за пазухой лежали сливы, что нарвал в чьем-то саду. Потом пришел с ломтем хлеба - тоже бесценный подарок. Приближалась зима тысяча девятьсот пятьдесят третьего, на морозе - не до свиданок, поэтому Санька сказал вот так просто:
- Давай, Аленка, жениться!
- Да тебе ж в армию идти!
- Ничего, дождешься...
Так и порешили.
Поселились в Выселках в доме, где не было ни газа, ни света, ни воды. Жили - не тужили, потихоньку сколотили хозяйство, приобрели обстановку, а когда появились дети - дочь Татьяна и сын Анатолий, стало еще веселее. Толик чуть подрос - купили телевизор, ездили за ним аж в Волгоград.
За все годы совместной жизни Александр ни разу не обидел свою Аленку даже грубым словом, не то чтоб руку поднять. А ведь однажды люди подумали, что это он ее так "разрисовал", когда бык ударил рогом в бровь, и веки почернели и опухли. Все бы ничего, а как раз на следующий день в Доме культуры должно было состояться торжественное собрание с вручением Елене Великой Ордена Ленина.
- Неужели Санька? - кивнул председатель колхоза молодой женщине, поднимающейся на сцену, имея в виду ее подбитый глаз.
- Да нет, бугай...
И некоторое стеснение, которое подступало в такой волнующий момент, вмиг улетучилось. Елена рассмеялась.
"Годы пролетели как сон..."
Мы сидим на диване в том самом доме, купленном много лет назад молодоженами Великими, и рассматриваем старые семейные фотографии. Вот Елена с подобранными в "корзинку" косичками, в девичьем платье фасона пятидесятых, с кружевным белым воротничком. Точно такая же фотография, только больше по размерам, висела тогда на Доске почета.
- А это что за мальчик? - спрашиваю Елену Яковлевну.
- Что корову доит? Дак то мой сынок Толик!
- Надо ж! - удивляюсь я. - Такой маленький, а уже маме помогает.
На одной из семейных фотографий примечаю незнакомого мальчонку:
- А это кто?
- Дак брат мой, Ленька Саутин!
...Шел второй год послевоенного времени, но было еще тяжело с пропитанием, а тут случилась беда у соседей: погибли муж с женой, оставив беспризорным Леньку - приемного пятилетнего пацана. Мальчишка некоторое время бродил сам по себе, пока не попался на глаза Аксинье Сергеевне. Она и привела его в свою семью, где и без того сидели на мучке да других отходах зерна. Отпарила и отмыла от корок грязи, вычесала вшей. Так Ленька стал приемным братом Елены.
Елена Яковлевна перебирает фотографии, многие из которых пожелтели от времени, и произносит:
- Годы пролетели как сон!
- Мама! Ты что, прощаешься с жизнью? - вступает в разговор дочь Татьяна, она сейчас - первая помощница престарелой женщины, не отходит от нее ни на шаг. - Ты самая счастливая! И мы тебя любим!
Я вглядываюсь в светло-голубые, уже не столь лучезарные, как раньше, глаза Елены Яковлевны, и вижу в них спокойствие, умиротворение. Они действительно светятся счастьем, но не яростно-восторженным, а неброским, тихим. Счастьем, которое выпадает миллионам женщин - великим труженицам, отдавшим все свои силы на благо страны и живущим по законам чести и морали. Они так воспитаны: служить обществу и считать трудовой коллектив своей семьей. Почти не имея ничего личного и даже не претендуя на него.
Задумывалась ли моя героиня о том, какую носит фамилию? Этого вопроса я ей не стала задавать. Ответ написан на страницах жизни. Ее величие - в простоте, в непринужденности, в скупой со стороны, но очень глубокой внутри - любви к близким. Ее величие в незавидной женской доле и в умении при этом широко улыбаться, в стремлении оставить после себя потомство, как бы голодно и холодно не было.
На нынешнем перекрестке судьбы Елену Яковлевну радуют пятеро внуков и двенадцать правнуков. Все они собрались за праздничным столом в честь восьмидесятилетия их мамы, бабушки, прабабушки. С любовью и благодарностью за все, что дала им эта далеко не простая женщина - Елена Великая.