Стрелецкий Сергей. Долгая честная жизнь

Сергей Стрелецкий

Долгая честная жизнь

Рассказ

Молодой, да ранний. Моложе, пожалуй, и некуда. Парню исполнилось лет девятнадцать, не больше. Точно не установишь - как и многие полукровки, он не был вписан в церковные или магистратские книги и не мог наверняка знать дня, когда родился.

Совсем молодой. И Кольтом его прозвали не только за пистолет. Он и вёл себя, в общем, по-жеребячьи. Если не считать того, что у этого жеребёнка очень рано прорезались волчьи зубы.

Двадцать восемь убийств - только те, про которые было точно известно, что на курок нажимал именно Кольт. Ограбления. Изнасилования. Кражи лошадей. Угон скота.

Дурная слава Кольта шла по всей округе, но в лицо его знали немногие. Любой парень его сложения мог закрыть лицо платком, надвинуть шляпу на глаза и стать Кольтом - попробуй отличи. Кольт менял лошадей, одежду, сапоги - всё, кроме привычного пистолета.

Других привязанностей у него не было.

Единственным человеком, который мог бы безошибочно опознать Кольта, был Шервуд Вольф, шериф Мотаки. Это было тайное знание. Шериф никогда и никому не говорил, что собирается взять Кольта.

Он вообще был не слишком разговорчив.

Много лет назад молодого Вольфа, изможденного и здорово потрепанного койотами, подобрали в пустынном районе Нью-Мексико переселенцы, которые в поисках незанятых территорий двигались на Запад из самой Новой Англии. Парень неплохо знал язык апачей и оказался полезен. Отлежавшись, он сумел от имени переселенцев договориться с вождями рода Бизона, так что фургоны без потерь смогли дойти до свободных земель на побережьях Рио Верде в Аризоне. Основанный ими Ньювилл за несколько лет разросся, набухая за счёт всё новых пришельцев с Востока и принимая в себя развращаемых цивилизацией апачей, освобожденных рабов с Юга, разорившихся фермеров и неудачливых старателей.

Шервуд Вольф, расчетливо храбрый, прилично умевший обращаться с оружием и лошадьми, сначала получил значок помощника шерифа, а затем и сам был избран жителями Ньювилла городским блюстителем порядка.

Его закон был точен, как индейская стрела. Непредсказуемые бродячие банды, как заколдованные, выходили прямо на устроенные им засады. Никому и никогда не удавалось от него уйти - конокрадов и насильников догоняли, ловили, судили и вешали. Вольные апачи почти перестали безобразничать в окрестностях города после того, как Вольф без особой огласки выдал их вождям несколько неприятных парней с юга, которые неосторожно набедокурили на индейских территориях. Неприятные парни после этого тоже стали появляться в Ньювилле гораздо реже.

Еще через восемь лет Вольф вдруг решил перебрался на двести миль западнее - через границу штата, в забытую богом и президентами Мотаку. Никто не знал - почему. В Ньювилле он никому о причинах переезда ничего не сказал, а в Мотаке никто ими не заинтересовался. На новом месте он через два года привычно надел значок шерифа.

И принялся терпеливо ждать.

Впрочем, ждать ему оставалось совсем недолго.

Если бы вчера Вольфа спросили, что он сам думает о своей жизни, он бы ответил - слишком долгая и слишком честная.

И в один прекрасный день Кольт забрёл в Мотаку. Он ничего такого здесь не планировал, просто хотел отсидеться. Два дня назад он чисто и красиво грабанул старательскую контору в Силвер-Сити, добавив ещё одну страницу в хроники всемирного бесчестия, которыми через много лет будут с таким упоением зачитываться городские мальчишки. Он был там один против четверых охранников. Остальные, прибежавшие на звуки стрельбы, увидели только отпечатки испачканных в крови сапог, которые заканчивались возле коновязи. Загнав коня, Кольт пристрелил его. Вероятно, у него был подготовлен другой - или он украл его из табуна, который и затоптал его следы.

Спрятав добычу, он отправился в Мотаку, не подозревая, что Шервуд Вольф уже давно назначил день и час их встречи.

Шериф взял Кольта в салуне - буднично и без выкрутасов. Он просто подошёл к облокотившемуся о стойку парню и сказал ему:

- Привет, Кольт.

Мог бы и сразу вложить ему прикладом по башке, чтобы не рисковать, но Шервуд Вольф хотел соблюсти процедуру. Пока Кольт ничего не натворил в Мотаке, по закону брать его не полагалось. Он должен был себя хоть как-то выдать.

Выдержки парню не хватило, вот что. Если бы он не схватился за пушку, его пришлось бы отпустить. Но шериф точно знал, что выдержки Кольту не хватит. Он заранее сказал об этом Макдафу. Как и было уговорено, стоило Кольту схватился за пушку, Макдаф тут же огрел его прикладом по башке.

Двадцать свидетелей могли подтвердить, что парень называл себя Сэм Хоук, а вовсе не Кольт. Те же свидетели могли под присягой показать, что парень продемонстрировал несомненное намерение убить шерифа, когда тот назвал его "Кольт". Свидетельств было более чем достаточно, чтобы судья Хаусман, рассмотрев дело, с полного одобрения присяжных отправил так называемого Сэма Хоука на виселицу.

Отобранный у пойманного бандита "кольт" Шервуд Вольф повесил на пояс, хотя до сих пор он своему "спрингфилду" никогда не изменял. Макдафу это показалось несколько странным, но Вольф ходил в шерифах уже тридцать лет, а Макдаф в помощниках - только пятнадцать месяцев. И отлично понимал, что не ему учить старика высасывать желток из скорлупы. Поэтому когда шеф отправил его домой, он просто кивнул и пошел отсыпаться.

Вольф вынес табурет на середину комнаты и сел так, чтобы видеть вход в арестантскую.

Кольт со скованными за спиной руками валялся за решёткой на охапке вонючей степной травы и отчаянно богохульствовал. Вольф не видел его сквозь дверь, но очень ясно представлял, каково сейчас парню приходится. Для таких бешеных, как этот, нет ничего хуже осознания собственного бессилия.

- Эй, - сказал Вольф.

Кольт затих.

- Завтра будет суд, Рикки.

Молчание в чулане.

- Мне не нужно, чтобы ты всю ночь маялся и к утру спятил. Присяжные хотят, чтобы тебя подали к столу в лучшем виде. Давай поговорим.

Кольт молчал.

- Мне, вроде, не о чем тебя спрашивать, - продолжал Вольф. - Я все о тебе знаю. Может, у тебя есть вопросы? Так задавай, не стесняйся.

Кольт заворочался. Сейчас, подумал Вольф.

- Давай, не рычи. Отвечу.

- Что ты можешь обо мне знать, дубина? - насмешливо спросил Кольт. - Ты меня никогда и не видел до сегодняшнего дня.

Да, подумал Вольф. И тем не менее.

- Чем бы тебя удивить?.. - шериф усмехнулся. - Ну, скажем, самое простое. Серебро из Силвер-Сити. Ты закопал его в Крысиной Дыре. Под сломанным тотемом.

Кольт замер. Этого не могло быть. В Силвер-Сити всё прошло гладко, все, кто видел его там, смогут дать показания разве что на Страшном Суде. Потом был долгий галоп по холмам, и его никто не преследовал - он бы заметил. Увидеть его ночью в Крысиной Дыре тоже было невозможно - огня он не зажигал. Даже не закурил.

- Дьявольщина, - пробормотал он. - Ты что, колдун?

- Почти угадал, Рикки, - сказал Вольф. - Но ведь и твоя матушка была дочерью шамана, разве нет?

- Да откуда ты знаешь? - прохрипел Кольт. Теперь к его ярости определенно примешивался мистический ужас.

- Я предупреждал, - пожал плечами Вольф. - Я знаю о тебе все.

Кольт пока ещё пытался хорохориться, однако скоро должен был утихомириться и вспомнить все, что ему полагалось вспомнить.

- Эй, шериф, слышишь меня?

- Слышу.

- Я что подумал: а что это в твоей конторе нет портрета Кливленда? Это ж просто черт знает что - в конторе шерифа нет портрета президента!

- У меня правило, - усмехнулся Вольф. - Если я чей портрет снял, то обратно уже не вешаю.

Кольт засмеялся.

- А все-таки - что ты за птица, дьявол тебя задери?

- Такая вот птица...

Он помнил, что так и прозвучало - "Такая вот птица...". Как будто сейчас будет сказано что-то еще. Но больше сказано ничего не было.

Он, конечно, мог бы сказать и имя этой птицы, но это было бы неправильно.

Да и не нужно. Потому что именно в этот момент Кольт вспомнил всё, что по задумке шерифа ему полагалось вспомнить.

Путь к спасению. Странный и невероятный.

Кольт никогда бы не поверил в этот путь, разве что от отчаяния. Но теперь кроме этого призрака веры у него не осталось больше ничего.

Не раскрывая рта, он начал петь, постукивая затылком о стену, всё сильнее и сильнее. Через минуту у него зашумело в голове, и дед, Падающий Ястреб, зачем-то набросил на плечи облезлую серую шкуру и начал притопывать, кружиться возле огромного костра в такт беспощадно грохочущим барабанам...

- Дедушка, что ты поешь?

- Я уговариваю огонь, Рикки.

- А он не слушается?

- Слушается, но ему тяжело. Я хочу помочь ему.

- Он слабый?

- Огонь? Нет, он сильный. Наш костер - очень сильный и очень старый, Рикки. Он разделил свою душу с очагами многих стойбищ. Каждый раз, когда я беру из него угли и пламя для нового костра, он разделяет для меня свою душу.

- Он не умрет от этого?

- Нет. Когда огонь разделяет душу, его душа не становится меньше - просто вместо одной появляются две.

- Одинаковые?

- Одинаковые. Только живущие в разных очагах. И даже если наш собственный костер погаснет, мы сможем вернуть его душу. Мы же знаем, где ее взять...

- Дедушка, а человек может разделить душу?

Может, подумал Шервуд Вольф. Не всякий человек, конечно. Но Рикки, внук шамана рода Ястреба, может разделить душу и отправить её половину на три десятилетия назад.

Если бы не драка между сезонниками из дубильной мастерской Кеннергартера и проезжими погонщиками скота, Макдаф безмятежно проспал бы до утра. К несчастью, они с Мартой жили через переулок от дубильни, а махалово снаружи гремело нешуточное. Поэтому Макдафу пришлось одеться, выйти на улицу и применить власть. Двоих драчунов, самых безбашенных, одного ковбоя и одного дубильщика, он именем закона арестовал и приказал им отправляться в офис шерифа.

И сам пошел следом.

Кандалы, брякнув чугунной цепью, упали на пол.

- Всё, - сказал Вольф. - Уходим.

И протянул Риики его "кольт".

- Так сколько, говоришь, тебе сейчас?..

Вольф усмехнулся.

- Пятьдесят пять.

Рикки присвистнул.

- Так ты тридцать четыре года волок лямку только для того, чтобы сегодня выпустить меня из кладовки?!

Вольф кивнул.

- Чем не смысл жизни? Простой и ясный... - он взглянул на Кольта и вдруг невольно поморщился.

- Идиотство. Я бы так не смог.

Вольф выглянул за дверь, проверяя улицу.

Макдаф издали заметил, что свет в конторе не горит. Это было странно - Вольф, если оставался там на ночь, всегда держал лампу зажжённой. Но в окнах было темно. Макдаф насторожился, приказал обоим арестованным сесть на деревянный тротуар, рывком расшнуровал кобуру и, стараясь ступать как можно тише, пошёл ко входу в офис.

Если бы не собаки, беглецов, конечно, не догнали бы. Но у Джонсона оказалась наготове отличная свора, с которой он ходил отстреливать койотов, и вышколенные псы сразу взяли свежий след.

Но даже от такой погони беглецы на хороших лошадях могли уйти - если бы не Кольт.

Парень вдруг рванул поводья, повернул коня и погнал его к возвышающемуся неподалёку обрывистому холму, который обозначился по левую руку на фоне светлеющего неба.

- Сейчас мы их сделаем! - крикнул он.

- Куда?! - заорал Вольф. Он натянул поводья, длинно выругался, секунду поколебался, но затем все-таки поскакал вслед.

Рикки присел за камнем на вершине холма, сбросил куртку справа от себя и принялся один за другим выдавливать на нее боезапас из патронташа, поглядывая поверх укрытия на светлеющую степь.

- Щенок! - Вольф спрыгнул с коня. - Я тебя не за тем от петли спас!..

- А зачем ещё? - удивился Рикки. - Знаешь, дедуля, ты меня начинаешь доставать... Да ладно, плюнь, сейчас мы их пугнём слегка и поедем за моим серебришком... Да не ссы ты так! Завалим парочку, остальные наложат в штаны и побегут домой обтекать. Так всегда бывает.

Вольф вспомнил ограбление в Сокорро. Тогда он отстрелялся из укрытия от двух десятков местных, севших ему на хвост, положив при этом пятерых и не получив ни единой царапины. Его тогда звали Рикки, и он был самым лихим, самым неуловимым, самым везучим молодым негодяем на границе Аризоны и Нью-Мексико.

Он вспомнил ту жизнь. Он вспомнил пьянящую волю, доступных женщин в дешёвых борделях, сумасшедшую, вечную, безжалостную погоню за удачей. Он вспомнил, что доверял тогда только самому себе и всегда был чертовски аккуратен со свидетелями.

И случайными сообщниками.

Вольф успел снять "спрингфилд" с предохранителя, но парень стремительно метнулся в сторону и, совершенно не целясь, выстрелил.

Второй выстрел находившиеся в полумиле от них горожане приняли за отзвук первого.

Хотя "спрингфилд" разговаривает совсем не так, как "кольт", но все выстрелы похожи один на другой. Каждый выстрел которок, сух и резок. А эха на равнинах не бывает, поэтому даже самый громкий звук не оставляет на них следа.

2 июля 2003 года - 22 сентября 2007 года

Оставить комментарий © Copyright Стрелецкий Сергей (barros@yandex.ru) Размещен: 22/09/2007, изменен: 03/06/2010. 15k. Статистика. Рассказ: Фантастика		Ваша оценка:
Аннотация: ...Молодой, да ранний. Моложе, пожалуй, и некуда. Парню исполнилось лет девятнадцать, не больше. Точно не установишь - как и многие полукровки, он не был вписан в церковные или магистратские книги и не мог наверняка знать дня, когда родился. Совсем молодой. И Кольтом его прозвали не только за пистолет. Он и вёл себя, в общем, по-жеребячьи. Если не считать того, что у этого жеребёнка очень рано прорезались волчьи зубы...

Стрелецкий Сергей: другие произведения.

Долгая честная жизнь