Я читал Ваши пьесы и, конечно, романы -
Исполать Вам, Михаил Афанасьевич!
Говорят, будто Вы родились слишком рано,
Мол, сейчас не свирепствует власти бич...

Ерунда - Вы же сами про это все знаете:
Гений вечно привязан к своим временам...
Я не ведаю, право, о чем Вы мечтаете,
Ну а я -
           я мечтаю притронуться к Вам.

Пусть писатели нынче и не пухнут от голода,
Удается издать почти все, что достойно того -
Но и наша Москва убедила бы Воланда
Что бездарность и подлость
                бессмертней его самого.

Вы простите мне это словечко - "бессмертнее"...
Относительным нынче бессмертие стало у нас
И язык, к сожаленью, подвержен тифозным поветриям,
Да и ханский огонь все пылает, ничуть не угас.

И в огне том горят пресловутые "истины",
И их пепел развеян уже надо всею страной -
Но надежд, что в огне том становимся чище мы,
Не осталось, увы, у меня ни одной.

Петербург снова носит святое название,
Патриаршим вернули их истинный сан -
Но с ухмылкой глядят коммунальные здания
На дворцы, обреченные жить
                     по конторским часам...

А театр вечерами все публикой полнится.
Нет билетов на "Бег" и аншлаги на "Дни Турбиных"...
Только лица актеров мне что-то никак не запомнятся,
А что до режиссеров - так лучше бы не было их...

Сквозь картон декораций, едва подмалеванный,
Сквозь заплывшие бытом актеров глаза,
Не касаясь пуантами сцены заплеванной
Ваша вера летит в переполненный зал...
И - Надежда летит в переполненный зал...

                             1989