Чувство долга
Самиздат:
[Регистрация]
[Найти]
[Рейтинги]
[Обсуждения]
[Новинки]
[Обзоры]
[Помощь|Техвопросы]
|
|
|
|
Аннотация:
"Что же в тебе такого было, Джин Эверет, что твоя смерть в мгновенье ока лишила жизни моего мужа оставив миру лишь пустую оболочку? Ты наверное сильно веселишься там, на небесах..." Наверное каждая семья имеет свой скелет в шкафу. И иногда, эти скелеты так и просятся наружу. Здесь нет полностью положительных героев, да и отпетых злодеев тоже не наблюдается. Каждый поступок имеет свою полярность в зависимости от того, с какой стороны на него смотреть. ФАНФИК по ГП
|
Осколки
Джин Грейнджер изо всех сил прижалась к груди своего мужа -- ни слова утешения, ни слезы не приносили облегчения. Лишь пустота ставшего вдруг плоским живота да налитые молоком груди подтверждали, что все произошедшее правда... Что счастливая молодая семья, с нетерпением ожидающая первенца, оказалась раздавлена горем. Долгожданная малышка родилась мертвой, и мир обрушился, погребая под своими обломками все надежды на счастье.
Из-за шторки, отделяющей вторую роженицу, послышался пронзительный детский плач, который становился все настойчивее. Но медсестра не спешила подойти. Да и вряд ли у нее была такая возможность, потому что сегодня, казалось, все решили рожать именно в этой небольшой больнице на окраине Лондона, и персонал сбивался с ног, пытаясь быть одновременно в нескольких местах.
А ребенок продолжал плакать, пробуждая в душе Джин Грейнджер недобрые чувства к нерадивой мамаше, которая даже не желала ценить своего счастья -- возможности прижать к груди маленького человечка, плоть от плоти своей. Ребенок плакал, и обломки рухнувшего мира на плечах показались вдруг незначительным мусором, который обязательно нужно было отряхнуть, для того чтобы сделать шаг навстречу... Чему? Джин и сама не смогла бы ответить на этот вопрос, просто знала, что если не поможет ребенку, то уже никогда в жизни не сможет простить себя. Шаг. И вот уже клеенчатая ширма отлетела в сторону, а гневные слова так и не вырвались наружу, застыв ледяным комом где-то в горле.
На кровати лежала миниатюрная молодая девушка с каштановыми волосами. Возможно, в другой ситуации ее можно было бы даже назвать симпатичной, но сейчас при взгляде на ее мертвенно-белую кожу и синеватые губы становилось просто страшно. Девушка прерывисто дышала, лицо ее было покрыто испариной, а расплывающееся по простыне кровавое пятно ясно показывало, что крови она к этому моменту потеряла уже более чем достаточно, чтобы переступить тонкую грань, разделяющую мир живых и небытие.
В колыбельке плакал голодный малыш, и Джин Грейнджер, как завороженная, приложила его к налитой молоком груди. На лице у нее появилась какая-то отстраненная нежность, и весь мир ее сосредоточился на требовательных губах младенца. Она не заметила ни того, что ее муж побежал за врачом, ни того, что девушка внимательно смотрела на нее широко раскрытыми карими глазами.
* * *
Джин
Малышка перестала плакать, и в этой оглушающей тишине послышалось довольное причмокивание. Ее решили покормить, эта мысль наполнила мою измученную душу умиротворением и заставила открыть глаза. Возле моей кровати стояла молодая женщина, на несколько лет старше меня, которая с нежностью смотрела на мою дочурку, осторожно прижимая ее к груди. При беглом взгляде ее можно было принять за мою старшую сестру -- такие же непокорные волосы и мелкие черты лица. Вот только глаза у нее были синими.
Краем уха я слышала, как какой-то мужчина, скорее всего ее муж, зовет на помощь врачей. Значит, они добрые, им можно будет доверить малышку после моей смерти. На спасение я не рассчитывала -- магловская медицина сильно уступала магической, но я сама решила рискнуть и не обращаться в больницу святого Мунго. Даже если это и ставило под вопрос мою жизнь.
Просто в Мунго он нашел бы меня сразу. Узнал бы о ребенке, а что потом? Разве приняла бы его аристократическая семья незаконнорожденного младенца? Семья, так гордящаяся своей чистотой крови и благородством. И плевать на то, что я тоже, в общем-то, чистокровная волшебница, просто мой счет в Гринготтсе всегда был мизерным, да и поместьем мой дом вряд ли назовешь. А в их кругу это главное. Главное -- долг перед семьей, договорные браки между благородными семействами... А такие мелочи, как любовь, -- это никому не нужная ересь, которую лучше всего оставить плебсу. И вот таким людям решать судьбу моего ребенка? Нет. Пусть лучше воспитывается у маглов, они будут ее любить. Они полюбят ее так, как любила бы ее я... У нее будет тепло и семейный уют, вместо холодного этикета и едва скрытого презрения.
Мою руку прокололи иглой -- странный у маглов способ останавливать кровотечение, но вдруг поможет? Вдруг мне не придется оставлять свою дочь в чужих руках? И она сделает свои первые шаги на моих глазах, скажет первое слово мне, и я смогу подарить ей всю нерастраченную любовь и нежность, которая накопилась во мне за всю жизнь? Ей, моей любимой малышке, которая никогда не будет ни в чем нуждаться. Я не обращала внимания на суетящихся врачей -- я смотрела на женщину с моей малышкой на руках и ее мужа. Красивая пара. Грустная пара. Мне не составило большого труда прочесть их мысли -- они только что потеряли ребенка, девочку. Бедные. Если бы я только могла им помочь. Только вот силы у меня становилось все меньше и меньше, и не только магической. Казалось, каждый вздох отнимает у меня жизнь.
Хотя нет, не показалось, -- мысли усталого немолодого врача все расставили по местам. Надежды у меня не было, и только врачебный долг и клятва какому-то непонятному богу приказывали ему проделывать все эти бессмысленные процедуры, пытаясь удержать утекающую сквозь пальцы человеческую жизнь. Спасибо тебе. Ты добр. Ты благороден. А теперь уйди. Потому что мне перед смертью нужно сделать очень важное дело -- позаботиться о судьбе моей дочурки. И только потом уже можно будет окунуться в манящий поток, уносящий меня туда, где в нетерпении собралась вся моя семья. И, надеюсь, тот мир будет гораздо добрее этого.
С большим трудом я достала из-под подушки волшебную палочку...
* * *
Мистер и миссис Грейнджер смотрели в отчаянии, как врачи пытаются спасти эту незнакомую девушку. Она спокойно позволяла им делать все что нужно, и на лице ее не дрогнул ни один мускул. Да что там, лицо ее уже было похоже на посмертную восковую маску, на которой жили одни глаза. Девушка очень внимательно рассматривала Джин Грейнджер и своего ребенка, спокойно уснувшего у нее на руках. Несколько раз взгляд останавливался на ее муже и враче, и казалось, что девушка принимает какое-то решение.
Как только врач и медсестра покинули палату, спеша на помощь к другому пациенту, девушка выхватила из-под подушки палочку и произнесла несколько слов. Они напоминали латынь, которую чета Грейнджер изучала в медицинском колледже, но понять их значение в данной ситуации не представлялось возможным.
-- Подойдите, -- с трудом выговорила девушка, -- у меня осталось слишком мало времени.
Джин внимательно посмотрела в глаза мужу и, увидев там безмолвное одобрение, подошла к девушке почти вплотную, стремясь не задеть капельницу. Ее муж стал рядом с ней, внимательно наблюдая за девушкой.-- У меня нет родни, а отец малышки о ней не знает, -- девушка перевела дыхание, было видно, что каждое слово дается ей с большим трудом.
-- Я прошу вас воспитать ее как свою родную дочь.
Молодые супруги переглянулись. Этот ребенок мог стать их спасением, в особенности после приговора врачей, и он так доверчиво спал на руках. Вот только в результате бюрократической волокиты малыша вполне могли отдать другой бездетной семье. Но если бы это было возможно... За такую возможность не грех отдать многое...
-- Вы будете ее любить, я знаю.
-- Да, но... -- в голосе Джин Грейнджер боролись надежда и сомнение.
-- Все будут считать, что это ваша дочь, а мой ребенок умер при родах. Это не бред, -- девушка внимательно посмотрела им в глаза. -- Я волшебница. И дочь моя будет волшебницей, не удивляйтесь, когда она сможет делать то, что другим никогда не удастся. Просто отдайте ей тогда мою палочку и эту книгу. Возьмите под подушкой...
Мистер Грейнджер аккуратно достал из-под подушки небольшую рукописную книгу. Он бы посчитал все происходящее горячечным бредом умирающей, вот только наклеенная на обложку фотография нескольких детей на фоне старинного замка была живая. Малыши приветливо махали руками и улыбались, и среди них было легко узнать уменьшенную копию лежащей на кровати девушки.
Пока ее муж удивленно рассматривал живую фотографию, Джин Грейнджер круглыми от удивления глазами смотрела на перо, которое самостоятельно писало что-то на свернутом пергаменте. Нет, такого просто не может быть! Не может! Но это невозможное происходило прямо у них на глазах, делая подозрительно похожими на правду слова этой умирающей девушки.
-- Назовите ее, как посчитаете нужным, -- шептала девушка, -- просто второе имя поставьте Джин, как у меня. Пожалуйста...
-- Меня тоже зовут Джин, -- пробормотала миссис Грейнджер.
-- Так даже лучше, не возникнет ненужных вопросов. В письме написано о волшебном мире, прочесть его сможете только вы. Книга только для Джин. И палочку отдайте моей малышке, когда у нее начнутся выбросы магии. И если вдруг этого не произойдет до одиннадцати лет, то лучше не рассказывайте ей ничего, ведь в мире маглов тоже довольно интересно...
Девушка слабела на глазах. Черты ее лица заострились, а голос становился еле слышным. Мистер Грейнджер снова позвал врача, и прибежавшие медики оттеснили молодую чету с ребенком на руках в сторону. В ту секунду, когда глаза умирающей потухли, малышка громко расплакалась...
* * *
Люциус
Сегодня целый день тяжело дышать. Такое впечатление, что кто-то безжалостной рукой взял сердце и медленно, с наслаждением, сжимает пальцы. Почему так? Вызова от Лорда сегодня не было, да и не слишком он в последнее время жаловал Малфоя, предпочитая общество Белатриссы и Северуса. Пускай. Люциус в последнее время понял, что ему не доставляет удовольствия пытать и убивать маглов, грязнокровок и всех прочих, которые перешли дорогу Темному Лорду. Возможно, это поднимала голову аристократическая брезгливость, а может, жило где-то в глубине души сострадание к чужой жизни.
Джин сказала бы так. Она всегда верила в самое лучшее в человеке. Джин Эверет. Мое самое большое сокровище в жизни. Женщина, которую я возложил на алтарь пресловутого "долга" перед семьей. Временами я жутко завидую сестре Нарциссы -- Андромеде Тонкс. Она ведь смогла пойти против воли семьи и связать свою жизнь с человеком, которого любила. Возможно, она была сильнее меня, а может быть, просто не являлась наследницей чистокровного рода. Я никогда не узнаю ответа, потому что никогда не задам вопрос.
Тиски на сердце опять сжались... Джин, я так и не смог тебя найти. Узнать, что у тебя все хорошо -- единственное, что я прошу у судьбы. Просто узнать. Посмотреть издалека на твою жизнь и вернуться в гулкий холод Малфой-менора, к Нарциссе, к нашему еще не рожденному ребенку. Вернуться в привычную и устоявшуюся жизнь, которую я выбрал сам. Подчиниться семейным правилам и постараться жить дальше.
Без тебя.
* * *
Чету Грейнджер все поздравляли с новорожденной. Как и сказала странная девушка, назвавшая себя волшебницей, все были уверены, что эта малышка их дочь до такой степени, что Джин иногда казалось, будто мертвый ребенок и вердикт врачей о дальнейшем бесплодии привиделись ей в каком-то кошмарном сне. И только палочка, книга с живой фотографией, да так и не прочитанное письмо говорили о том, что все случившееся -- правда. Как же сильно молодой матери хотелось уничтожить эти доказательства и поверить вместе с остальными, что эта малышка в колыбели ее родная дочь, а волшебники всего лишь сказка для маленьких детей. Ну, кто в нашем мире верит в волшебство? Как легко так поступить. Забыть все произошедшее и окунуться в обычную жизнь -- магловскую, как сказала девушка. Девушка, очень сильно любившая свою дочь. Девушка, которая верила им. Вот так просто предать ее доверие Джин Грейнджер не могла.
-- Джон, сделаем так, как она просила? -- миссис Грейнджер внимательно всматривалась в карие глаза своего мужа. Она не хотела принимать окончательного решения, не посоветовавшись с ним.
-- Мне тоже с трудом верится во все происходящее. И проще было бы сделать вид, что ничего не было, -- он с любовью взглянул на жену и малышку, хоть и не родную по крови, но уже такую любимую. -- Но ведь проще -- не всегда правильно. И я не уверен, что наша дочь поймет нас, когда обо всем узнает.
-- Дорогой, ты хочешь все ей рассказать?
-- Наверное, лучше не делать из произошедшего секрета. Если наша девочка вырастет с мыслью, что мы ее очень сильно любим и ее родная мама ее очень любила, но не смогла остаться с ней, то она спокойно воспримет эту ситуацию. Мы ведь сможем хорошо воспитать ее.
-- А ее отец? Вдруг он захочет найти и отобрать нашу дочь?
-- Джин сказала, что он ничего о ребенке не знает. Если он не искал свою девушку столько времени, значит, не так уж она ему и была нужна.
-- Ты прав, дорогой, -- улыбнулась Джин Грейнджер, укладывая дочку в очаровательную розовую коляску, -- пойдем домой.
* * *
Нарцисса
Люциус вернулся. Из библиотеки едва слышно доносились его шаги и негромкий холодный голос, отдающий распоряжения домовым эльфам. Еще несколько минут, и он войдет в детскую, улыбнется мне и будет долго с любовью смотреть на спящего Драко. И пусть в нашей семье нет воспетой поэтами любви, пускай у нас обычный договорной брак, принятый во всех аристократических семьях, -- мы уважаем и понимаем друг друга. А еще в колыбельке спит наш первенец, наша гордость, наш любимый малыш. Разве это не счастье? Разве нам нужны какие-то лишние переживания? Разве наши семьи не сделали все правильно?
Мой муж вошел в детскую и отстраненно улыбнулся, но по его льдисто-голубым глазам, блеснувшим в свете свечей, я поняла. Что его поиски опять ни к чему не привели. Мы не говорим на эту тему, но я знаю, что он ищет Джин Эверет. Ищет просто для того, чтобы удостовериться, что с ней все в порядке. Как бы Люциус ее ни любил, против воли семьи он никогда не пойдет. И, кроме того, у него же есть Драко!
Как бы мне хотелось, чтобы он нашел любовь всей своей жизни -- счастливую жену и мать. Да, именно так. Я абсолютно не желаю зла девушке, похитившей сердце моего мужа. Пусть у нее все будет хорошо, пусть она будет счастлива и любима, и тогда Люциус успокоится. И не будет в нашей жизни призрачных теней прошлого...
Мой муж склоняется над колыбелькой и счастливо улыбается. Он действительно любит сына -- не потому, что он наследник рода, и не потому, что малыш практически копия отца. Нет. Он просто очень любит нашего Драко. И это наполняет мою душу безграничным теплом. Все хорошо. И никакие потрясения не смогут пошатнуть наш уютный мир.
Хорошо, что в последнее время вызовы к Темному Лорду стали редкостью, а значит, никакая опасность со стороны аврората нам не грозит. Да и не знают они о Темной Метке. В любом случае Лорд гораздо сильнее всех остальных, и скоро это станет понятно даже самым недалеким волшебникам. И тогда, после окончательной победы чистокровных, в магической Британии наступит установленный порядок.
А пока я просто рада, что моего мужа вызывают так редко. Рада, что у нас счастливая семья.
* * *
Джин Грейнджер
Гермиона Джин Грейнджер. Красивое имя для малышки, так считают все наши знакомые. И все при этом повторяют, как девочка похожа на меня, вот только глаза карие, отцовские. Я с ними соглашаюсь. Наша дочь действительно похожа на своих родителей, и хотя ей всего полгода, этого трудно не заметить. Там, в больнице, я не заметила, насколько мы с Джин похожи. Словно она моя младшая сестра. И, как всегда, при мысли о Джин теплеет на душе. За прошедшее время мы ни разу не пожалели о принятом решении, и я верю, что никогда не пожалеем потом. Книга и палочка лежат в серванте. Сверху все еще не прочитанное письмо. Не злись на меня, я прочту его немного позже. Можно я немного привыкну к своей девочке и перестану видеть в тебе соперницу? Ты ведь знаешь об этом? Не обижайся, пожалуйста, просто дай мне немного времени... А знаешь, мы с Гермионой сегодня сходим на твою могилу, и я расскажу ей о твоей доброте и храбрости. Ну и что, что девочка еще слишком мала, чтобы что-то понять. Просто в следующий раз, когда она станет постарше, мне будет легче объяснять. Ты ведь согласна со мной, Джин?
Эта идея возникла в моей голове спонтанно. Возможно, кто-то назовет это глупостью. Возможно, это и есть глупость... Просто иногда мне кажется, что Гермионе не полгода. Ее глаза слишком осмысленны для своего возраста. Или это во мне говорит материнская гордость?
Пора собираться. Погода сегодня совсем не зимняя, в воздухе уже явно чувствуется запах весны...
И если у ворот кладбища кто-то и обратил внимание на молодую женщину с ребенком, то просто оставил свое удивление при себе.
-- Посмотри, Джин, как наша Гермиона подросла, -- прошептала я очень тихо, подходя к неприметному надгробию, ничем не выделяющемуся среди многих ему подобных. Но это только на первый взгляд.
На могильном камне лежали две роскошные белые розы. Но это было еще не самое странное, хотя розы в феврале... К неподписанному надгробию? Раньше не подписанному. Сейчас на сером камне были высечены золотистые буквы
"Джин Эверет. 16.07.60 -- 19.09.79"
А над надписью расправил крылья небольшой белый орел. Значит, ее звали Джин Эверет. Теперь я знаю не только имя, но и дату рождения. Дату смерти я знала всегда. Спасибо тому, кто сделал надпись. И за розы ему спасибо...
И тут меня словно ледяной водой окатили. Джин говорила, что у нее не осталось никого из родственников, и лгать перед смертью не имело никакого смысла. Значит, эту надпись мог сделать только один человек. Значит, он ее все-таки искал. И нашел...
Я нервно оглянулась по сторонам и поспешила покинуть кладбище. Встреча с отцом Гермионы не входила в мои планы. Сегодня же прочитаю письмо. Ты ведь объяснила мне, почему не захотела оставить малышку с отцом. И, надеюсь, подскажешь, что же мне теперь делать.
* * *
Нарцисса
Сегодня Драко разыгрался... Магические летающие погремушки доставляли море радости и вызывали счастливый смех. Ему уже месяц, а мне кажется, что он гораздо старше. В его глазах уже давно нет той голубоватой младенческой мутности. Они у него льдисто-голубые, копия отцовских, и очень смышленые. Временами я так и жду, что он прямо сейчас скажет первое слово. Улыбаюсь собственным мыслям. Так, наверное, думают все молодые матери.
Люциус вернулся. Сейчас он войдет в детскую и будет с улыбкой смотреть на нашего сына. Вот сейчас, только отдаст распоряжения домовым эльфам.
Мой муж входит в комнату и совершенно равнодушным взглядом смотрит на меня. Мысленно он не здесь, не в Малфой-меноре... И так он в эти мгновения похож на своего отца, холодного и бесчувственного Малфоя-старшего, что мне становится страшно.
-- Я нашел Джин, -- голос у Люциуса абсолютно безжизненный, -- она умерла при родах полгода назад. Ее дочь родилась мертвой. Она похоронена в магловской части Лондона.
Никаких эмоций в голосе. Никаких эмоций на лице. Никаких эмоций в глазах. Страшная и безжизненная кукла, стоящая посреди детской и не видящая ничего перед собой.
-- Меня вызывает Лорд, -- так же равнодушно бросил чужой человек с внешностью моего мужа и в ту же секунду воспользовался портключом.
Я, окаменев, сидела в кресле. Воспитанная аристократка не может захлебываться слезами и крушить все в этой комнате. А как же мне хотелось это сделать. Хотелось безумной фурией носиться по замку, выплескивая в крике и слезах весь свой страх, но я продолжала сидеть в кресле с ровной, как палка, спиной и гордо поднятым подбородком. Я -- аристократка. Я не могу позволить себе выражать эмоции подобно невоспитанным плебеям.
Что ж в тебе такого было, Джин Эверет, что твоя смерть в мгновенье ока лишила жизни моего мужа, оставив миру лишь пустую оболочку? Ты, наверное, сильно веселишься там, на небесах, наблюдая все происходящее? Хотя нет. Я не права. Ты никогда не была жестока, Джин. Я не очень тесно с тобой общалась, но ты всегда была добра и справедлива. Ты ведь ушла из жизни Люциуса еще до нашей помолвки. Сама ушла -- ничего не требуя, не пытаясь поломать вековые устои, не пытаясь бороться. Ты поступила так, как считала правильным. Но зачем ты умерла? Почему не вышла замуж? Не родила детей? Неужели ты так любила моего мужа, что решила пожертвовать всем ради его ребенка? Это ведь его ребенок... Его и твой... Ваш с ним...
Я с детства знала, что выйду замуж за Люциуса, наши семьи давно об этом договорились, и, естественно, перед свадьбой он бы расстался с тобой, своим глупым юношеским увлечением. Чувство долга нам, аристократам, прививается с младенчества. И мы бы стали счастливой семьей. Но ты умерла. И забрала с собой душу Люциуса. Теперь его пустую оболочку держит в этом мире только долг перед семьей. Теперь Драко не его любимый и долгожданный сын -- он всего лишь наследник благородной и чистокровной фамилии. Никакой любви -- просто долг.
Я крепко прижимаю к груди притихшего сына и чувствую, как наш уютный и счастливый мир рассыпается холодными льдистыми осколками. Безжизненными и льдисто-голубыми. Цвета фамильных малфоевских глаз.
Иллюзия сказки
Этим утром Гермиона проснулась, как всегда, рано. Хотя мама и говорила ей, что дети должны больше спать, но для любознательной девочки сон всегда означал пустую трату времени - во сне не порисуешь, да и читать во сне тоже не получится. А читать Гермиона любила. Как когда-то пошутил ее папа: "У всех детей первое слово было папа или мама. И только у нашей маленькой непоседы это было слово "читать". Гости тогда смеялись, рассматривая смущенную четырехлетнюю малышку, а она обиделась. Тот ее день рождения почти был испорчен, если бы мама не объяснила ей, что шутки не всегда обидны, а за злым словом может стоять искренняя забота. Вначале такое не укладывалось в голове, но Гермиона привыкла доверять своим родителям. Ей нравилось, что с ней не сюсюкаются, как с младенцем, и не отмахиваются от вопросов - а такое она постоянно наблюдала у соседской семьи - нет, ее родители всегда старались говорить с ней как с взрослым человеком, который отвечает за свои поступки.
Она привыкла чувствовать себя взрослой. Со стороны иногда казалось, что она слегка снисходительно относится к своим сверстникам, и за это многие недолюбливали ее. Возможно, эта легкая неприязнь сглаживалась бы, обладай она ярко выраженными качествами лидера, но в любой детской компании она предпочитала не вести других за собой, а следовать за остальными. Или идти наперекор общему мнению, что опять же не добавляло ей друзей, и она постепенно отдалялась от соседских ребятишек, предпочитая общество книг и взрослых.
Но сегодняшним утром подобные вопросы не беспокоили Гермиону - она проснулась с ожиданием чего-то волшебного. Ну что поделать, что при всем своем рациональном не по годам характере девочка верила в сказки. Верила и отстаивала свое мнение, несмотря на насмешки остальных. Она спустилась в кухню, откуда доносился запах свежего кофе. Значит, родители уже проснулись.
На кухне никого не было, только посреди стола стоял завядший букет ромашек, оставшийся с маминого дня рождения. Гермионе так же, как и ее маме не хотелось выбрасывать букет, подаренный отцом, но, скорее всего, перед завтраком мама это все-таки сделала бы. Гермиона смотрела на ромашки, и так ей захотелось, чтобы цветы приняли свой прежний вид, что она даже глаза зажмурила. Немножко постояв в темноте, Гермиона назвала себя мечтательницей и открыла глаза - ромашки на столе были совершенно свежими. Она потрясла головой в надежде прогнать наваждение, но цветы не желали увядать снова.
-- Мама!
Джин Грейнджер спокойно вошла на кухню, удивившись, что дочка в очередной раз умудрилась пробраться мимо нее незамеченной. Но на кухне ее внимание привлекли цветы на столе, Джин даже попыталась вспомнить, не выбрасывала ли она букет и не покупала ли новые цветы. Хотя, судя по лицу дочери, здесь произошло что-то другое.
-- Мама, я хотела, чтобы цветы ожили. И они ожили.
На секунду сердце Джин похолодело - вот он, предсказанный выброс магии. В глубине души Джин все-таки надеялась, что у дочери не будет волшебных способностей и им не придется сталкиваться со странным и непонятным миром. Или, по крайней мере, это произойдет гораздо позже. Но сейчас, глядя на удивленное произошедшим лицо дочери, Джин не знала, что ей делать. Она одновременно боялась и гордилась. И в то же время была уверена, что никогда не забудет это раннее июльское утро.
-- Пойдем со мной, -- тихо сказала Джин, очевидно приняв какое-то решение, -- мне нужно тебе кое-что показать.
В гостиной Джин достала с верхней полки книжного шкафа небольшую книгу и протянула ее Гермионе. Джон Грейнджер оторвал глаза от утренней газеты и внимательно посмотрел на своих любимых.
-- Что это? - Гермиона с интересом рассматривала протянутую книгу.
-- Это тебе досталось в наследство от твоей мамы.
-- Мамы Джин?
-- Да, девочка. Она просила дать тебе это почитать, когда ты сделаешь что-то, что всем покажется странным и непонятным. Сегодня это произошло.
Гермиона аккуратно взяла в руки книгу, обратив внимание на движущуюся фотографию, и аккуратно открыла ее. Написанные от руки строчки были очень изящны, и Гермиона пообещала себе, что когда-нибудь обязательно научится писать так же красиво. Но потом она начала читать, сразу про себя, а потом, после пары предложений вслух. Ее родители заслуживали того, чтобы узнать написанное одновременно с ней.
Дорогая моя девочка! Прости меня за то, что я сейчас не с тобой. Прости. Я очень хотела остаться. Но в жизни так бывает, что не все наши желания исполняются. Но я знаю, что рядом с тобой любящие родители, и это самое главное. Ты любишь их, а они любят тебя, и я очень за вас рада. Просто я очень по тебе скучаю, малышка. Мне бы хотелось видеть, как ты растешь, улыбаешься, радуешься жизни... Мне бы хотелось быть рядом с тобой. Но ведь я и так рядом - в твоих мыслях. А отсюда, сверху, я буду наблюдать за тобой и оберегать тебя.
Эта книга у тебя в руках -- волшебная. Впрочем, я думаю, что ты и так догадалась. На других страницах будет информация о волшебном мире, я думаю, тебе будет интересно узнать все это еще до школы - ведь ты очень любознательна, я знаю. Здесь, на этой странице, возможно наше с тобой общение - я смогу, по мере возможности, отвечать на твои мысли. Возможно, я не успела предусмотреть все и на некоторые вопросы не смогу дать ответ, но ведь ты сможешь найти его самостоятельно - у тебя получится, я верю в это. Ты умная и добрая девочка. А значит, твое благородство не позволит тебе сломаться в этой жизни, и ты сможешь жить счастливо и достигнешь всех поставленных перед собой целей.
Я немного отвлеклась, малышка, ты ведь не обижаешься? Так вот. Эта книга заколдована так, что прочесть ее сможешь только ты. Для всех остальных, кроме твоих родителей, это обычные сказки - они не видят ни живой фотографии (кстати, это я на третьем курсе Хогвартса) ни, тем более, того, что здесь написано, даже если ты будешь читать при них. Так что об этом можешь не волноваться. Да, есть еще одна особенность - книга может открыть свою тайну только твоим кровным родственникам. И это должны быть достаточно близкие родственники - дедушка с бабушкой, дяди, тети, братья, сестры, но не дальше. Иначе эта книга открывалась бы практически всем волшебникам - нас ведь на самом деле не так уж и много и все мы друг другу в какой-то мере родственники.
По моей линии, девочка, родственников у тебя не будет - твои дедушка с бабушкой умерли, когда я была маленькой. И у меня не было братьев и сестер. Но эта книга может показать тебе родственников со стороны отца. И вот мы подошли к еще одному важному вопросу. Твой отец... Он не знает о твоем существовании. Возможно, я поступила плохо по отношению к нему, но в тех обстоятельствах я посчитала, что это единственный выход. Возможно, я была неправа...
Мы с твоим отцом учились вместе в Хогвартсе - это школа для волшебников, ты тоже туда поедешь, когда тебе исполнится одиннадцать лет. Прилетит сова с письмом, и ты сделаешь покупки в Косом переулке... Я думаю, тебе понравится в волшебном мире, даже если ты и не жила там с детства. Хотя там не все так безоблачно - существует много предрассудков насчет чистоты крови, родовитых семейств... Ну, я думаю, ты и сама со всем этим позже разберешься. Но все эти обстоятельства могут очень сильно повлиять на жизнь. На нашу с тобой уже повлияли.
Твой отец принадлежит к одному из самых богатых и влиятельных семейств нашего мира. В этом много плюсов, но... как же это ограничивает свободу выбора. Отпрыски таких семейств всегда носят на лице маску высокомерного спокойствия. Под этой маской они обычные люди, но показать всем свои эмоции считается позором. Кроме того, ответственность перед своей семьей впитывается ими с молоком матери - против решения семьи они никогда не пойдут. А кто рискнет воспротивиться, будет вычеркнут из родословной. Браки же заключаются только как выгодные сделки - богатство, знатность, чистота крови имеют основное значение. Пожелания самих жениха и невесты в расчет не принимаются. Насколько я знаю, в мире маглов в знатных семьях такая же ситуация? Или с течением времени что-то уже поменялось?
Вот так и у нас получилось. В глазах общества - неравенство, а мы просто любили друг друга. Очень сильно. Как в сказке. Потом пришла реальность в виде брачного договора, и сделать было ничего нельзя. Конечно, эта реальность существовала всегда, и мы просто старались ее не замечать...
Когда я уходила от твоего отца, я не знала, что у меня будет ребенок, а когда узнала - то очень обрадовалась. Ему я об этом ничего не сказала. И это во мне не жгучая обида говорила. Я просто знала, что он никогда не пойдет против семьи, а я не хотела причинять ему боль, ему ведь и так стоило много сил, чтобы подчиниться. А у меня была ты - мое солнышко, мое счастье, моя любимая девочка. И я ни о чем не жалела.
Я не считала себя несчастной - ведь я все знала наперед - они никогда не породнились бы с моей семьей. Я могла бы все это не начинать, но тогда бы не было тебя и это было бы очень страшно - долгая, безрадостная и пустая жизнь. И если бы у меня была возможность что-то поменять, я бы ни за что не согласилась.
Когда я узнала, что жду твоего рождения, я ушла в мир маглов. Это было последнее место на земле, где твой отец стал бы меня искать. А я не хотела с ним встречаться - надеяться, а потом мучительно убивать свою надежду. Вначале все было хорошо, я ведь привыкла довольствоваться малым, а потом... В общем, моя мать умерла при родах, и мне грозило то же самое. Сохранить жизнь можно было, только убив ребенка. Разве я могла тебя убить? Хладнокровно уничтожить мое сокровище, а потом всю жизнь убиваться из-за этого? И даже сейчас я ни на секунду не жалею о своем выборе... Так что если в твою голову придет глупая идея о том, что ты виновата в моей смерти - гони ее прочь в ту же секунду. Я счастлива от того, что ты есть. Я люблю тебя. Я всегда буду тебя любить. Если тебе будет грустно или одиноко, знай - первой тебя обнимет твоя мама, а потом я. Твоя мама, твой отец и я всегда будем твоей семьей - самыми близкими людьми для тебя.
Если ты очень сильно по мне соскучишься - посмотри на звездное небо. Одна из этих мерцающих звезд - я. Я постараюсь прийти тебе на помощь. Я постараюсь уберечь тебя. Я очень сильно тебя люблю.
Не грусти, что так все получилось, доченька, и не плачь обо мне. У тебя все будет хорошо, и это самое главное.
Джин Эверет.
* * *
Гермиона замолчала и подняла глаза на своих родителей. Она была одновременно удивлена и обрадована произошедшим - значит она настоящая, а не созданная в детских мечтах, волшебница. Значит, сказочный мир все-таки существует, пусть в него почти никто не верит. На ее лице сама собой появилась улыбка.
-- Мама, папа, спасибо вам большое, что вы не стали это от меня скрывать.
-- Это еще не все, -- Джон Грейнджер посмотрел на довольное лицо дочери и достал из ящика письменного стола предмет, издалека похожий на карандаш, -- еще тебе в наследство досталась волшебная палочка. Держи.
Довольная Гермиона взяла палочку из рук отца и взмахнула ей. Из кончика палочки вырвался сноп разноцветных искр и в маленькой гостиной Грейнджеров начали взрываться небольшие фейерверки.
-- Будь с этим поаккуратней, доченька. А лучше сначала научись пользоваться своей палочкой, а уж потом пытайся разрушить наш дом.
* * *
Гермионе нравилось кататься на этих качелях потому, что они почти всегда были свободны. Ну и что, что от дома далековато - мама с папой всегда доверяли ей в вопросах выбора места прогулок - она хорошо запоминала дорогу, поэтому не было опасности заблудиться, да и как вести себя в экстренных ситуациях, она тоже знала. Родители уважали ее решение не тесниться в ближайшем сквере, где галдящие дети и строгие няни не давали спокойно почитать. С недавних пор любимой книгой Гермионы была та, что досталась в наследство от матери, но для того, чтобы понять большую часть из написанного там, нужна была тишина и уединение.
Вот и сегодня качели были свободны. Девочка села на одни из них и углубилась в чтение. Неожиданно рядом с ней раздался легкий хлопок и из ниоткуда возник мальчишка. Если бы Гермиона раньше не слышала о магии, то после такого точно бы в нее поверила, сразу же после того, как прекратила бы кричать. Но о волшебном мире она знала, поэтому молча и с любопытством рассматривала белокурого мальчика приблизительно ее возраста, который с испугом осматривался по сторонам.
-- И откуда ты появился, маленький волшебник? - спустя минуту спросила Гермиона.
-- Я не маленький, -- пробурчал мальчишка, слегка успокоившись, что в этом странном месте он не один.
-- Так значит, взрослые волшебники умеют превращаться в детей? Я об этом не знала. А что ты здесь делаешь?
-- Ты - магла, -- в голосе у мальчишки появилось высокомерие, -- только недостойная магла может задавать такие вопросы. Ты должна уйти отсюда.
-- Только глупый чистокровный малыш, попав в незнакомое место, будет обижать человека, который может ему помочь.
-- Мой отец может купить сотни таких мест.
-- Ну, вот когда купит, -- заявила Гермиона, вставая с качелей, -- тогда и сможешь здесь распоряжаться. А сейчас я имею столько же прав находиться здесь, сколько и ты. И даже больше - я пришла сюда первая.
-- Ну, тогда я уйду, -- пробормотал мальчишка, но по его голосу было слышно, что ему совсем этого не хочется.
-- Можешь уйти, можешь остаться - как хочешь, но я точно не уйду. Кстати, меня зовут Гермиона.
-- Драко Малфой! - в его голосе звучало столько гордости, что девочка чуть не расхохоталась. - Я наследник благородного семейства Малфоев.
-- И как же ты здесь оказался, наследник?
-- Не знаю, -- теперь он шептал, -- я сильно разозлился, а потом стало темно. И через секунду я уже стоял здесь.
-- А, выброс магии... Ну, и как теперь домой попадешь?
-- Отец меня обязательно найдет. Только его сейчас дома нет.
-- Ну, тогда лучше его подождать здесь, -- заявила Гермиона, расстилая на траве захваченный из дома плед, -- садись. Яблоки будешь?
* * *
Драко
Это какая-то странная магла, но, похоже, неплохая. Хотя что я о них знаю? Только то, что говорит отец: маглы - низшие существа и способны только на роль слуг нет, это не так - слуги - это эльфы. Но эта девочка совсем не похожа на слугу. Когда я с ней ругался, пытаясь перебороть свой перепуг, она довольно дерзко отвечала. Разве хоть один эльф смог бы вести себя так?
А сейчас я сижу на ее пледе и грызу ее яблоки. Никогда не думал, что мне будет интересно в обществе маглы. Откуда она столько о магии знает? Но, заметив, что я не хочу говорить на эту тему, девочка сразу же переводит разговор на смешные истории. Болтая без умолку и заставляя болтать меня.
Я таких еще никогда не видел - ну разве могла бы позволить себе Панси или Дафна лежать на пледе, болтая в воздухе босыми ногами, совершенно не думая о своей прическе или одежде, да о правилах приличия, в конце концов? А эта девчонка, похоже, совершенно не стесняется ни своих растрепанных волос, ни выпирающих вперед зубов. Это правильно или неправильно, так себя вести?
А истории у нее забавные - чего только стоит рассказ о страшном "черном человеке", которым ее постоянно пытается напугать соседка. Оказывается, этот человек крадет детей для всяких нехороших опытов. Смешно. Самое смешное то, что я одного такого видел - знакомый отца, мой будущий учитель и декан в Хогвартсе. Может, рассказать ей об этом? У девчонки с собой книга сказок, но судя по рисункам, это явно не "Сказки барда Бидла". Интересно было бы почитать. Но пока я придумывал, как бы мне выпросить у нее эту книгу, на поляне с легким хлопком появился отец.
В ту же секунду у меня из головы вылетели мысли и о девочке и о книге - по лицу отца я сразу понял, что он недоволен. В одну секунду я вскочил на ноги, думая только о том, чтобы одежда не помялась, а волосы были в идеальном порядке.
Иначе...
* * *
Когда раздался хлопок и появился высокий светловолосый мужчина, Гермиону поразили две вещи - его сходство с мальчиком и то, как болтавший до этого о пустяках ребенок, в мгновение ока превратился в холодную статую.
-- Сын, -- с высокомерным равнодушием произнес мужчина, -- что ты делаешь в такой неподобающей компании?
Глаза прибывшего пробежались по пледу, яблокам и самой девочке с таким выражением, словно перед ним были вывалявшиеся в грязи и собственной блевотине пьянчуги, к которым можно было испытывать только брезгливое отвращение и презрение. В груди Гермионы закипело от несправедливости, и она решила, что ни за что не позволит этому человеку запугать ее.
-- Ты не должен мараться о таких, как эта мисс.
-- Да, отец, -- мальчишка говорил еле слышно и опустил голову.
-- А вас, мисс, разве не учили правилам хорошего тона? - безжизненные голубые глаза, казалось, хотели испепелить на месте, -- Хотя с таким происхождением это невозможно.
-- Ну что вы, сэр, -- Гермиона поднялась с пледа и взяла в руки книгу, чтобы почувствовать большую уверенность в своих силах, -- меня, в отличие от вас, уже давно научили правилам приличия. Жаль, что у вас были такие плохие учителя.
Голубые глаза смотрели в карие - и в этом поединке взглядов не было победителя. Никто не хотел уступать, хотя Гермиона тихонько хихикала про себя - как же, взрослый волшебник посчитал шестилетнюю девочку достойной соперницей. Скажи ему такое - лопнет от негодования. Ей стало даже немного жалко его сына, такой отец не идет ни в какое сравнение с ее добрым и заботливым папой.
-- Вы говорите непозволительно дерзко, мисс, -- проговорил мужчина, растягивая слова, -- но что еще взять с человека, читающего подобную ерунду.
Он двумя пальцами выхватил книгу из рук девочки и откинул ее в сторону. После этого еще долго вытирал пальцы белоснежным платком, прежде чем взять сына за руку и исчезнуть, оставив возмущенную Гермиону в одиночестве.
* * *
Люциус
Дожился - снизошел до пререканий с магловским отродьем. Но Драко тоже хорош, мило общался с этой девчонкой, позабыв о фамильной гордости и чести. Не ожидал такого от наследника рода. Неужели он до сих пор не понял, что такое поведение, узнай о нем кто из наших знакомых, нанесет вред семейной репутации?
Этого так оставлять нельзя. Сын уже достаточно взрослый и должен отвечать за свои поступки. Поэтому все запланированные Нарциссой летние развлечения отменяются. Нужно больше внимания уделять его манерам и поведению, и, видит Мерлин, он запомнит, что повторение сегодняшней выходки - недопустимо. Это ж надо скатиться до подобного общества!
А девчонка мне кого-то напоминает... Впрочем, она - магла, а среди таких у меня приятелей нет. Но все-таки что-то знакомое было в упрямом выражении, с которым она мне дерзила. Что-то неуловимое в том, как она вскидывала голову, выставляя вперед подбородок. Что-то полузабытое, но очень важное...
* * *
После того, как сквер опустел, Гермиона перевела дух и стала собирать вещи. Эта встреча испортила ей настроение, и читать дальше она бы не смогла. Упаковав плед в рюкзачок, девочка потянулась к раскрытой на первой странице книге, да так и замерла, натолкнувшись глазами на то. Что было там написано:
Здравствуй, дорогой. Или сейчас я уже не имею права так обращаться к самому Люциусу Малфою? Хотя даже если и не имею - мертвой можно простить.
Значит, ты все-таки нашел нашу дочь и теперь задаешься вопросом, почему я тогда тебе ничего не рассказала. Возможно, я была не права, но стоило представить ее судьбу - и сразу же все раскаяние развеивалось как дым. Если бы я была жива, и ты знал о дочери, что бы ты мог сделать? Тайно проведывать нас и помогать деньгами? Или запрещать себе видеться с нами, но постоянно думать? Извини, но я это считаю неправильным по отношению к тебе и твоей жене.
А если бы ты узнал о дочери после моей смерти, что тогда? О да, у тебя был бы очень богатый выбор - отдать ее в приют или ввести в семью в качестве незаконного ребенка. Ты на самом деле думаешь, что это было бы хорошо, Люциус? О приюте промолчим, но в твоем холодном доме? Твои родители не указывали бы ей, что она нахлебница и бедная родственница? Да и твоя жена... Нет, Нарцисса очень хорошая девушка - но ежедневно видеть перед собой напоминание о том, что муж питал теплые чувства к кому-то другому? Это, по-моему, сделало бы ваш брак невыносимым. Но не ты, не она такого не заслуживали.
Именно поэтому я сделала то, что сделала. У нашей дочери была любящая семья. Вернее, она есть. И если ты в своей гордыне решишь ее разрушить - я в тебе разочаруюсь. Я никогда не относилась к тебе плохо, не пыталась удержать, изменить или заставить сделать то, что противоречит принятым в вашем кругу правилам. Я всегда доверяла тебе и твоим решениям. Но если ты попытаешься разрушить семью нашей дочери - я впервые в жизни и смерти пожалею о том, что любила тебя.
Джин.
Пораженная Гермиона раз за разом перечитывала эти строчки. Не может быть, чтобы этот человек, который отнесся к ней как к грязи из-за того, что ее родители маглы, оказался ее отцом. Или она что-то неправильно поняла, или Джин не знала этого человека, или он сильно изменился за прошедшее время. В таком состоянии домой точно нельзя было идти - мама сразу бы догадалась, что что-то не так, а Гермиона не хотела ее расстраивать. И, кроме того, нужно было подумать, как относиться к подобной ситуации и что делать дальше.
* * *
Гермиона
Скрип-скрип...
Раньше этот звук очень раздражал, хотелось хоть раз покататься на качелях, которые не скрипят. А сейчас даже помогает сосредоточиться, так, словно эти качели тоже напряженно о чем-то думают. Или пытаются мне что-то объяснить. Вот только я никак не могу понять их объяснений.
Скрип-скрип...
Для начала надо успокоиться и посмотреть на ситуацию как бы со стороны, так, словно она меня не касается - так всегда говорит папа, и этот его совет уже не один раз выручал меня. Только вот сейчас это очень трудно сделать. Мне чего-то не хватает для успокоения, и я начинаю постепенно раскачиваться все сильнее, чтобы летящий в лицо ветер развеял все лишнее и оставил только то, о чем действительно стоит подумать.
Скрип-скрип...
Этот надменный человек мой отец - в голове не укладывается. Каким бы я его себе раньше не представляла, но вот такого точно не хотела видеть. Это презрительно процеженное сквозь зубы "магла" просто ужасно. И ведь это не была игра на публику, он действительно говорил то, что думал. И этот совет своему сыну - не испачкаться...
Скрип-скрип...
А вот его сын мне понравился, такой забавный. А как он растерялся, когда оказался в незнакомом месте. Хотя я, наверное, тоже растерялась бы, если бы это произошло со мной. Интересно, это был его первый выброс магии? Хотя живя в мире волшебников с рождения можно было быть готовым к подобному...
Скрип-скрип...
А мне бы хотелось с ним подружиться. Мы ведь будем учиться в одной школе и точно увидимся еще раз. Увидеться то увидимся, только вот не знаю, удастся ли подружиться. Ведь для того, чтобы он ко мне нормально относился, придется отказаться от папы и мамы. Ну. уж нет. Мои родители маглы, не важно, какая кровь во мне течет. И я ни за что не предам их любовь ко мне, а уж тем более - за сомнительное удовольствие общаться с этим человеком, по какой-то глупой ошибке оказавшимся моим отцом...
Скрип-скрип...
Отпускаю руки. Ох, и зря ж я это сделала, сейчас как навернусь. Так, волшебница я или кто? Ну и что, что с качелей слетела, главное приземлиться аккуратно. Удалось. А потом "бамс" по затылку и темнота...
* * *
Гермиона открыла глаза и осмотрелась по сторонам. Так, она точно не дома, да и на больницу это место не похоже. Почему больницу? А куда же еще отправляют тех умных девочек, которые позволяют качелям разбить свои драгоценные головы. Она провела ладонью по затылку, ожидая наткнуться на повязку, но с головой все было в порядке. Нет, конечно, болело еще как, но ни раны, ни шишки пальцы не обнаруживали. Теряясь в догадках, Гермиона осмотрелась по сторонам - она лежала в небольшой комнате, которую раньше никогда не видела.
-- Интересно, я тоже перенеслась в неизвестное место, как тот мальчик? - тихонько пробормотала она себе под нос, поднимаясь с дивана. - Надо посмотреть, где я и как отсюда можно выбраться.
Открыв дверь, Гермиона оказалась в полутемной гостиной, где в кресле сидел "черный человек". Да-да, именно такой, как рассказывала Мэри - бледный, одетый в непонятный черный халат и очень страшный. От неожиданности Гермиона застыла на месте и затаила дыхание. "Черный человек" читал какой-то журнал и недовольно хмурил брови, постукивая пальцем по подлокотнику кресла.
* * *
Гермиона
Наверное, мне надо убежать. Вот только как? Он же не настолько увлечен чтением, чтобы не заметить, как я пробегу мимо. А у меня еще и голова болит, могу упасть. Кстати, а почему все-таки нет раны - может, он мне помог? Вот я появилась из ниоткуда с пробитой головой, и он решил меня спасти. Могло такое быть? А может, он и не знает, что я попала в его дом. Ну вот, случайно перенеслась и случайно сама себя вылечила, пока была без сознания. Ну и что, что раньше я такого не делала, раньше я и цветы оживлять не могла, все в первый раз случается.
Так, если я буду здесь стоять, то ничего не узнаю. Поэтому нужно к нему подойти и спросить, что случилось. Только вежливо, мама всегда говорила, что с незнакомыми людьми нужно говорить вежливо. Я делаю шаг вперед, и он вскидывает на меня злобный взгляд, наверное, для того, чтобы полностью вписаться в образ "черного человека". Вот только, посмотрев в его глаза, я понимаю очень многое...
* * *
Девочка подбежала к сидящему в кресле мужчине и заявила: "А я знаю кто ты такой. Ты - добрый волшебник!"
От неожиданности журнал выпал из рук мужчины, а в его черных глазах мелькнуло безграничное удивление, но он быстро взял себя в руки.
-- Мисс, -- прошипел он, -- вы высказываете странные предположения. У вас с головой все в порядке?
-- Нет, я ее на качелях разбила, -- заявила девочка таким тоном, словно объясняла очевидное маленькому ребенку. - А ты меня спас и рану заживил. Покажешь как?
-- Мисс...
-- Гермиона, -- доброжелательно сказала девочка и улыбнулась, -- прости, я не представилась - это невежливо. И поблагодарить забыла. Спасибо тебе огромное.
-- Мисс Гермиона, за что вы меня благодарите?
-- За то, что мне теперь не придется пару недель лежать в больнице. И, кстати, ты забыл представиться - ты хочешь казаться невежливым?
-- Не хватало еще, чтобы какая-то малолетняя нахалка меня вежливости учила, -- пробормотал мужчина, доставая из широкого рукава палочку.
-- Ой, -- глаза девочки заблестели, -- это твоя волшебная палочка? Ты будешь колдовать? Покажи как, а то я никогда подобного не видела, а ждать, пока мне исполнится одиннадцать, просто сил нет.
-- Я собираюсь наслать на вас, мисс, чары забвения.
-- Чтобы я все забыла? Не стоит. Я проснусь опять в твоем доме и опять начну расспрашивать. А ты слишком добрый, чтобы еще раз заставить меня забывать. И, вообще, ты до сих пор не сказал мне, как тебя зовут.
-- Профессор Снейп меня зовут, но это вам, мисс...
-- Профессор Снейп - какое странное и длинное имя. А тебя Профессором кто назвал - папа или мама?
-- Родители назвали меня Северусом, а профессор - это...
-- Кличка такая? - девочка схватила мужчину за руку, не обращая внимания на то, что он вздрогнул от ее прикосновения, -- Кто тебя обзывает? Скажи, я с ними поговорю. А Северус красивое имя.
-- Мерлин, за что?
-- Я не Мерлин, я - Гермиона. И не надо злиться. Просто скажи, что тебе не нравится, Северус, и я постараюсь исправить это.
-- Кто позволил вам, мисс, называть меня по имени?
-- Ты позволил, -- девочка посмотрела на него с недоумением, -- ты сказал, что тебя зовут Северус, и мы подружились.
-- Вон отсюда! - попытался закричать мужчина, но, поперхнувшись, закашлялся. - Убирайся из моего дома.
Он схватил девочку за локоть и потащил к дверям. Она не успевала за его широкими шагами, поэтому несколько раз перецеплялась и чуть не падала. Но каким-то образом оставалась на ногах.
-- До свидания, Северус. Я обязательно еще зайду к тебе в гости, -- сказала девочка и сбежала с крыльца.
* * *
Северус
О Мерлин, меня сделала малолетняя нахалка-магла. Знал же, что доброта наказуема. Интересно, как я работаю в школе, если умудрился не справиться с одной маленькой девочкой? И что меня заставило ее лечить? Могли бы маглы сами решать свои проблемы, так нет же, сработала хогвартская привычка. А теперь самому придется выбираться из неприятностей.
Глупо, Северус, глупо. Как будто раньше из неприятностей тебя вытягивал кто-то другой. А по сравнению с тем, что было, это даже не неприятности, а так, не стоящие никакого внимания пустяки. Просто маленькая нахальная девочка, которая почему-то меня не испугалась. Но это пока не испугалась. Если очень постараться, то любого ребенка можно напугать - уж у кого у кого, а у меня в этом опыта достаточно.
* * *
Гермиона пришла на следующий день.
-- Привет, Северус, -- заявила она слегка ошалевшему Снейпу, который наслаждался тишиной и одиночеством в кресле перед камином, -- А я вычитала, что значит слово профессор - ты учишь детей в школе. Правда?
-- Правда. А сейчас, мисс, я буду учить одну невоспитанную даму не приходить в гости, когда ее не приглашают.
-- Я же говорила что приду, а ты не запрещал мне этого делать...
* * *
Гермиона появлялась в запущенном доме в Тупике Прядильщиков каждый день. Она пропускала мимо ушей ворчание хозяина дома и, первым делом, подходила к книгам - ее так и манили фолианты, в которых содержались неизвестные до сих пор знания.
Вначале Снейп отбирал у нее книги, пытаясь выставить девочку из своего дома, потом, похоже, смирился с неизбежным. Неожиданно для самого себя он даже начал отвечать на ее многочисленные вопросы - вначале отрывисто и раздраженно, потом все более подробно. Это была странная девочка. С одной стороны, чрезмерно умная для своего возраста, с другой - непосредственная и упрямая, привыкшая достигать своей цели. Необычное сочетание взрослого и по-детски наивного человека.
Так проходили дни. Было уже что-то умиротворяюще-приятное в беседах за чаем, в небрежно оставленной на каминной полке книге и в упавших на пол детских рисунках. Казалось, так было всегда и так будет всегда. Но однажды Гермиона не пришла.
Вначале Северус обрадовался - можно будет без помех почитать, да и вновь изобретенное зелье сварить не помешало бы. В том, что любопытная девочка засунет свой нос в котел и что-то испортит, профессор не сомневался. Но к обеду, когда эта малолетняя нахалка так и не соизволила появиться, он забеспокоился. Конечно, у нее могли быть причины не прийти - например, домашние дела. Или она занята с родителями. Да мало ли что могло произойти, вот только память услужливо подсовывала одинокую детскую фигурку с окровавленной головой.
Для приличия еще немного поборовшись с усиливающимся беспокойством, Северус Снейп отправился к тем качелям, возле которых впервые увидел девочку. Он старался не думать о том, что будет делать, если Гермионы там не окажется - ее домашнего адреса он не знал. Как-то в голову даже не приходило спросить. С чего бы ему интересоваться делами маглов? Хотя, вопреки расхожему мнению, ненависти к ним он не испытывал, но и любить их как-то не получалось - лучше всего было держаться от них в стороне. И вот за какие-то пару недель все его принципы полетели в тартарары.
Девчонка обнаружилась сидящей на качелях - в руках у нее была неизменная книга сказок. Иногда Северус задавался вопросом, неужели сказки могут быть настолько интересными, что их нужно читать и перечитывать с таким сосредоточенным лицом.
-- Чем же таким важным занята юная мисс, если она решила избавить мою персону от своего навязчивого внимания? - обычная язвительность давалась с трудом, приглушаемая волной облегчения. - Вы изволили больше не осчастливливать своим появлением мое скромное жилище?
-- Я на тебя обиделась, -- заявила Гермиона, оторвав глаза от книги.
* * *
Северус
Браво! Меня опять сделала эта нахалка. Расскажи кому - засмеют, а если не засмеют, то не поверят. Ведь ее присутствие постоянно раздражало и отвлекало от важных дел - я же мечтал о том, чтобы она забыла дорогу в мой дом, а стоило ей полдня не появляться - помчался на поиски. Браво, девочка! Далеко пойдешь!