Аннотация: На них лежит печать неизвестного им прошлого, они живут и действуют, как люди, но мыслят, опираясь на уроки, полученные на багровой планете
Глава 5 На Земле.
Лил дождь. Сотрудники отдела, сбившись у открытого окна, с тоской смотрели на улицу. Вода, пританцовывая, заливала глянцевую мостовую. Ее веселая барабанная дробь по проржавевшему старому карнизу заглушала грохот автомагистрали, который потрясал неказистый кабинет отряда геологов втечение их рабочего дня. Все стены удлиненной комнаты, с трудом вмещавшей шесть разнокалиберных столов, геологи обвесили картами, детскими рисунками, старыми календарями, а на подоконниках росли, и одновременно чахли куцые комнатные цветы. Но люди работали здесь веселые, хорошие.
- Кто сегодня идет за пончиками?
- Побойся Бога, Вера! Ливень-то какой! В лихую погоду даже собаку на улицу не выгоняют...
- Так-то собаку! - Вера недвусмысленно посмотрела на студентов-практикантов. - У-у-у глаза какие голодные! Ну? Кто у нас самый юный?
Никто не сознался.
Вера, страдальчески вздохнув, вернулась к чертежу, над которым трудилась уже неделю.
- Длинную линию начертила? - спросил коллега, заметивший, что последнее время Вера как будто сама не своя, словно кто-то понемногу день за днем методично и безжалостно подрезает ей крылья.
- На моей ручке нет спидометра... - вяло отшутилась она.
- Смешно, умница. - Мужчина сел по другую сторону ее стола, и многозначительно кивнул на окно.
- Что там за сверток?
- Какой еще сверток? - спросила с недоумением Вера, но коллега сразу понял, что недоумение ее ненастоящее.
- Вон там, в целлофане... - рыжая борода коллеги показала за ее спину.
- А этот? - неохотно протянула Вера. - Это мой ужин, а сейчас обед, - женщина выразительно посмотрела в глаза назойливого визави.
- До ужина можно и не дожить! - намекнул тот, разглядывая свои аккуратно подрезанные ногти на тупых волосатых пальцах.
- Отчего?
- От голода.
Заинтересованные лица, на которых, как по команде, обнажились острые признаки голода, как-то: впалые, то есть намеренно втянутые, щеки, торчащие кадыки, обильное слюновыделение, из-за которого приходилось часто и шумно сглатывать, столпились вокруг Веры.
- Я - самый молодой! Могу сходить до окна! - признался один из студентов, вместе с другими демонстративно сглатывая слюну и торопливо приоткрывая оконную створку.
Он просунул руку между рамами, бережно и со вкусом ощупал содержимое свертка, словно то был не сверток, а женщина, и радостно возвестил:
- Да здесь курица! - и интимно добавил: - Между прочим, варенная...
- Ну, Верунчик! - пробасил студент-практикант с фамильярностью молодости, не отрывая руки от вожделенного свертка.
- Где пончики? - в пику спросила Вера, но голос ее выдал: она дрогнула перед натиском превосходящих сил оголодавшего противника. - Всегда свежие пончики к обеду - это штраф тебе за вчерашнее! - язвительно заметила она.
- За какое вчерашнее? - глаза студента сделались чересчур уж невинными.
- А кто вчера в мою сумку кусок керна подложил?
- Да! Кто посмел? - гневно подхватил парень, отчаянно вертя головой почти на триста шестьдесят градусов.
- Ведь достало терпения! - продолжила Вера, поднимая тонкий длинный палец изящным движением руки. - Засунул его на самое дно сумки, а сверху аккуратно прикрыл сыпучим окатанным материалом, называемым в простонародье яйцами. Не поленился переложить тридцать штук яиц сначала из сумки, а затем обратно, чтобы прикрыть свой грех!
- Тридцать штук? - переспросил бородач с искренним удивлением, и тихо добавил с беспокойством. - Надеюсь, штуки были куриные?
- Оч-чень смешно! - прошипела Вера.
- Нет, каков подлец, а?! Надеюсь, не очень тяжелый керн был... - не унимался студент, деловито доставая курицу, и демонстрируя ко времени и месту свою эрудицию. - Это был гранит или что-то глинистое?
- Мне еще глины в сумке не хватало! Слава Богу, гранит...
- Я знал, что тебе понравится! - изрек довольный юнец. - Но, все равно, это сделал не я.
- Куда с немытыми руками? - прикрикнула на него Вера, грозно сдвигая брови.
Но бывалым едокам на халяву было уже не до нее. Курицу разрывали на куски.
- Вы хоть бы спасибо сказали, "сволочи вы, редкостные"...
- Почему птичка маленькая? - спросил бородач, чисто обгладывая косточку. - Не могла побольше купить?
- Ножка моя! - вскричала Вера.
- Ну, народ! Прямо из рук выхватывают!
- Давай, я с тобой поделюсь. На вот ножку, кушай, - протянул ей откусанный кусок восточный красавец, щурясь косо расставленными угольными глазами.
- Не надо... - смутилась Вера.
- Керн-то хоть пригодился? - уточнил деловито чавкающий студент.
- Я с ним вчера в кино ходила, - ответила Вера, сделав перед этим мощный глоток, ей удалось оторвать кусок от грудки. - Так вот, стою я с подругой за билетами в длиннющей очереди, и так деловито спрашиваю: почему, мол, у меня сегодня такие тяжелые яйца? У меня был полный аншлаг!
В кабинете случилась истерика. У бородача из тупых негнущихся пальцев выскользнула очередная отполированная до блеска косточка и та, срикошетив от стены, где оставила яркий жирный след, упала на чей-то чертеж. Поднялась суматоха, все предлагали способы, как устранить изъян, пострадавшему.
- Яйца подложил студент! - уверенно сказала Вера, когда честная компания снова столпилась вокруг жалких объедков. - Уж очень хитро, глядел на меня, когда любезно вызвался проводить до выхода из института. И сумку нес сам, чтобы я не обнаружила подвох прежде, чем оказалась на улице. Но это я теперь сообразила, а вчера лишь насторожилась, откуда такая галантность, уж не заболел ли студент?
- По-моему меня оскорбили! - пожаловался студент.
- И я думаю, что это ты, - неожиданно поддержал Веру восточный красавец. - Так что ступай за пончиками! Видишь, дождь закончился? Да и птичка маловата была...
- Значит, курица во второй раз погибла напрасно, - кисло заметила Вера.
- Я мигом! - бросил студент, высыпая в карман деньги из общей кассы.
- Сдачу положишь обратно! - изрек бородач, любовно протирая на ней стекло: геологи "жорные" деньги хранили в банке, правда, из-под варенья. - И чтобы никаких шоколадок для не наших девушек!
- Подбрось до рынка, - попросила Вера студента, когда с пончиками было покончено.
- Ну вот, эта женщина решила, что я ее раб навеки...
- Ты отказываешься?
- Я не умею отказать слабому полу, - возмутился студент, - тем более, если нам по пути!
- Что-то ты зачастила на рынок, - заметил бородач.
- Вот куплю себе дачу, и буду частить туда, - сухо ответила Вера, ей было неприятно, что это заметили.
Последние годы городской рынок стремительно разрастался, и все соседние улицы были вовлечены им в базарную суматоху. Всюду на протянутых веревках висел недорогой товар, привезенный из Китая и Турции, наводящий на мысль о массированном ударе по кошелькам покупателей, правда, выстрелы чаще производились холостыми зарядами. Торговали в основном женщины, они бойко предлагали нехитрый товар и бойко переговаривались на неизменные темы, что лучше теперь продается, и что кому идет. Казалось, их разговоры буквально прилипли к асфальту...
- Вера, извини, но это действительно я... - признался студент, останавливая старенькую отцовскую машину у обочины дороги. - Мне просто хотелось поднять тебе настроение, последнее время, ты какая-то странная.
- Ты выбрал самый тяжелый способ!
Студент, не удержавшись, прыснул и запачкал лобовое стекло.
Вера невежливо рассмеялась:
- С чего вдруг такая забота?
- Да я вообще заботливый! Подождать? - небрежно бросил студент, энергично орудуя тряпкой. - Могу подвезти до дома.
- Не стоит, - поспешила отказаться Вера, чего доброго услужливый мальчишка надумает торчать здесь до скончания века. - Я после рынка прогуляюсь пешком.
- Была бы честь!
Вера подождала, пока его машина сольется с уличным потоком и поспешила на свидание. Она протиснулась сквозь толпу, добралась до старого деревянного дома, выходящего фасадом на площадь рынка, и, торопливо поднявшись на второй этаж по старой скрипучей лестнице, очутилась в просторной комнате, залитой мягкими лучами вечернего солнца. В левом углу прямо у двери уютно потрескивала печка, а в глубине за огромным столом сидел высокий поджарый мужчина.
- Привет! Может я не вовремя? - спросила Вера, смущаясь.
- Напротив, я уже ждал тебя с нетерпением.
- Правда? - искренне обрадовалась она. - Тут у тебя тепло! А на работе я мерзла.
- Ты одевалась бы теплее. Вот отопление включат, тогда и щеголяй в кружевной блузке...
Носик Веры недовольно сморщился.
- И здесь шум!
- Да я привык, - заметил мужчина. - И разве у меня есть выбор?
- Можно закрыть окно, ты не против?
Мужчина безразлично пожал плечами. Он лениво опирался спиной на шероховатую бревенчатую стену, окрашенную в невыразительный бледный цвет, и пока Вера закрывала окно, украдкой ее разглядывал. Ему не хотелось показывать, из каких-то своих особых мужских соображений, как ему нравится на нее смотреть. Познакомились они не так давно, и теперь вовсю старались друг другу понравиться. Их роман только начинался.
- Еще шторку прикрой, под вечер солнце светит в глаза, - попросил он торопливо, чтобы продлить удовольствие.
Выполнив просьбу, женщина развернулась, по ее лицу блуждало мечтательное выражение:
- Люблю приходить сюда.
Она подошла к столу, и устроилась на крутящемся стуле напротив мужчины. Александр, а мужчину звали именно этим славным именем, принял ее слова на счет своего обаяния, и непроизвольно посмотрел на ее пухлые губы.
- Удивительное место! В детстве я жила в деревянном доме, совсем, как этот, - заметила Вера. - Помню, летом в доме была спасительная прохлада, а зимой уютно потрескивали дрова, и мама блины пекла...
- Если центральное отопление работает скверно, я тоже топлю печь, - ответил ей Александр, заворожено глядя закат, отблески которого прорывались сквозь задернутые полупрозрачные шторы.
Он тоже любил этот дом, который был очень старый и покореженный временем. Изразцовая печь да покосившаяся лестница с кружевными перилами - вот все, что сохранилась от его былой красоты.
- Как прошел день? - вежливо спросила Вера.
- Мои дела не для женских ушей, - легкомысленно отмахнулся мужчина.
- Ты действительно так думаешь? Но ведь ты альпинист, верно?
- В прошлом... - Александр грустно вздохнул. - Но иногда еще делаю вылазки. А твои дела идут?
- Довольно скверно!
- О!?
- Не дела, - поправилась Вера, - настроение скверное, что с трудом скрываю на работе. Не хочу, чтобы расспрашивали, ведь я и сама не понимаю, в чем дело. Мне уже неделю не по себе. Даже дружеский розыгрыш на работе не развеселил, наоборот!
И она рассказала о керне, с которым ходила в кино.
- Ну и шуточки у вас! - удивился мужчина, потом долго размышлял, и друг сказал: - В следующий раз, если будет плохо, звони мне, буду рад помочь.
Предательский ком подступил к горлу Веры. Она отвернулась. Так всегда было, когда кто-нибудь ее жалел. Справившись со слабостью, которую она так в себе ненавидела, она, как ни в чем ни бывало, взглянула на Александра.
- Вчера во время обеда я ездила в центр, и самым глупейшим образом расплакалась на улице. Ни как не могла успокоиться, слезы так и текли ручьем... - Она замолчала.
- Ну и чем это закончилось?
- Молитвой.
- Не понял.
Вера, как-то странно взглянула на Александра.
- Не понял? Да что тут понимать! Большинство из нас вспоминает о Боге лишь тогда, когда нам плохо. Вот и вчера. Я начала просить, чтобы он ниспослал мне нечто такое, чтобы бы могло меня успокоить. Такая вот меркантильная молитва. И что ты думаешь?
- Пока ничего, - вяло заметил Александр, он начинал скучать, так как был атеистом, к тому же лирическое отступление Веры удлиняло путь к намеченной цели.
- Ко мне подходит художник и предлагает нарисовать портрет.
- Ага! - взгляд Александра оживился.
- Я для пущей важности высморкалась в платок, и соврала, честно глядя в глаза, что не имею при себе денег, ведь я и сама худо - бедно пачкаю листы, поэтому, зачем платить за портрет?
- И? - уже с искренним любопытством поощрил ее Александр.
- Он предложил нарисовать меня бесплатно. Сказал, что я красивая, и ему приятно писать мой портрет. Причем был так настойчив, что я не смогла ему отказать.
- А... и что еще у тебя есть порассказать о настойчивости этого художника?
- Он не разрешал мне улыбаться, говорил не мой образ.
- Но где он тебя рисовал? - вопрос прозвучал напряженно.
- На улице, естественно. Он посадил меня на шаткий складной стульчик, и я чуть не улеглась вместе с ним прямо на асфальт.
- С художником?
Женщина фыркнула, шутка показалась грубой.
- Естественно со стульчиком.
- Ну не так уж это и естественно!
Вера сочла за лучшее, не обращать внимания на последнюю ремарку. Разговор получался фривольный, чего она терпеть не могла.
- Было интересно наблюдать за его работой, - сухо заметила она. - Глаза сощурит вот так. - Вера состроила рожицу. - Поглядит на меня, а потом водит по бумаге кистью, как дирижерской палочкой.
- Подмигивал, значит...
Теперь Вере сделалось смешно, и она прыснула.
- Когда он показал свою работу, - продолжила она уже с удовольствием, - у меня как хлынут из глаз слезы! Бедный художник смотрит на меня и не понимает в чем дело.
- Возможно, он впервые увидел, чтобы так убивались над собственным портретом... и не такой уж он бедный, раз рисует бесплатно!
- Ты можешь иронизировать сколько угодно, однако мне легче стало! - заметила Вера.
- И мне было бы легче, если меня рисовали бесплатно, но лучше бы рисовала...
- Ты сегодня невыносим! - Рассерженная она достала портрет, и передала его через стол. - Похожа?
- Темно, сейчас...
Мужчина легко поднялся и, не отрывая взгляда от портрета, ушел с ним к окну. Он поставил работу художника, так чтобы она хорошо освящалась светом, весело струящимся сквозь полупрозрачные шторы. Женщина залюбовалась его сильным поджарым телом, и сразу забыла и о щедром художнике, и о своем портрете, и о том, что уже целую неделю ее настроение скверное.
Мужчина высказался тоном знатока:
- Тебя нельзя отпускать одну!
- Почему? - удивилась с деланной наивностью Вера.
- Не понятно?
Женщина отрицательно покачала головой, надеясь на комплимент.
Александр оставил портрет стоять у окна, и вернулся на свое место, списав непонятливость гостьи на женское кокетство. Немного подумав, он решительно сменил тему. Полуденные старания художника нехорошо подействовали на его мужские нервы. Он непринужденно начал болтать о всяких пустяках, это он умел, однако он не смог удержаться, и время от времени, продолжал взглядывать на злополучный портрет. Вера это заметила и вдруг взволнованно спросила:
- Как ты думаешь, я этот портрет вымолила?
Александр хмыкнул.
- Ты знаешь, что произошло...
- А ты-то как считаешь?
- Разве не понятно?
- Нет.
Повисла тишина. И Вера поняла, что ответа не будет. Так бывало и раньше, когда Александр вдруг отказывался давать объяснения. Вере это не нравилось, однако она допускала, что у него должно быть есть серьезные основания для таких отказов, и от этого мужчина только выигрывал в ее глазах. Ей даже не приходило в голову, что он отмалчивается, например, потому что ему нечего сказать или хочет выглядеть, как можно более таинственным рядом с нею. Последнее соображение, которое иногда все же трепетало в отдаленных уголках ее сознания стояло ближе всего к истине: интриговать людей Александр любил.
Мужчина снова заговорил, но к разочарованию Веры на другую тему:
- Игорь приходил, брат моего партнера по бизнесу. Он занимается медитацией, и хвастал, что в результате дела в его бизнесе пошли. Намедитируй мне что-нибудь по бизнесу, Вера, ты же ушу занимаешься!
- Ну и что, что занимаюсь? Я же в твоем бизнесе ничего не понимаю.
- Но ты должна быть знакома с восточными практиками.
- Ты странно использовал слово медитация. Забавная производная.
- Я старался. Ну, так, что? Ты уходишь от ответа?
- Не думаю, что для меня это возможно. Не понимаю как...
- А вот Игорь понимает, - улыбнулся мужчина. - А ты все-таки попробуй.
- А что означает - медитировать по бизнесу? Просто медитировать и то не получается, так видимость одна. Да, с большинством якобы медитирующих так!
- А ты попробуй, я в тебя верю! Завтра у тебя будет ясность!
Последняя фраза была взята Александром из известной книги. И произнес он ее, придав своему лицу многозначительное выражение. Однако в тоне мужчины сквозила ирония, но женщина ее не услышала. И она решила попробовать "намедитировать" что-нибудь полезное для своей пассии. Что касается Александра, разумеется, он шутил, и все-таки надеялся, что эта необычная женщина действительно посоветует ему что-нибудь путное. Как предприимчивый человек, он решил не упускать и эту замаячившую перед его носом авантюрную возможность повысить свои доходы.
. . .
Однако следующая встреча ясности не внесла, и планов в бизнесе не откорректировала.
- Сандр! - вдруг обратилась Вера к Александру, неожиданно изменив его имя, и сама удивилась, с чего это вдруг?
- Сандр... - повторил он за ней, как эхо, - звучит знакомо. Возможно, так звали моего друга... нет, не помню.
Они немного помолчали, ощущая некий подтекст в происходящем между ними.
- Ну что, намедитировала для меня что-нибудь? - улыбка Александра была рассеянной.
- Попыталась во всяком случае. Я сосредоточилась на твоих делах, и неожиданно вспомнила, что мы родственники.
- Ты сколько угодно можешь иронизировать, но это выглядело слишком реально, чтобы заронить в душе идею, что это правдивые воспоминания. Сначала появилось ощущение, что я потерялась или потеряна для чего-то, а возможно и наказана. Перед глазами возник странный пейзаж, но я не успела его разглядеть, что-то багровое, а потом появилось чувство, что мы в родстве, и я знаю тебя, как-то иначе.
"Какая глупость вышла из моей затеи с этой дурацкой медитацией!" - мысленно посетовал обескураженный Александр.
- И в насколько близком родстве? - шутливо округлив глаза, уточнил он, но его голос отчего-то дрогнул.
- Это было безумно давно, - спокойно ответила Вера.
Мужчина рассмеялся:
- Ты намекаешь на прошлую жизнь?
- Так мне показалось, во всяком случае.
- Да! Намедитировала со всей производной от слова! - Александр изобразил жестом, какой огромный камень упал с его души.
Но Вера на него не смотрела и даже не слушала.
- А мне хотелось бы знать, кто мы такие, что нами движет, и куда мы идем?
За окном у горизонта небо занялось красным заревом заката.
Александр медленно, как бы предвкушая счастье, поднял на него глаза, и застыл, глядя на обыкновенное вечернее чудо. И как всегда вслед за восхищением его душу затопило щемящее тоскливое чувство. Ему было невообразимо грустно и одиноко. Казалось, вот-вот и жуткая подавляющая все и вся боль хлестнет по нему своей смертоносной плетью. Он чуть не вскрикнул, когда она чуть коснулась его в его же воображении, и чтобы прекратить эту пытку, он зажмурился.
- Я вот подумал сейчас, что ты права, и мы... - он спутался, замолчал.
Вера вздрогнула и с любопытством на него посмотрела.
"Ты не можешь знать..." - вдруг захотелось ей сказать, но она передумала, ведь она и сама не знала.
- Это не имеет отношения к нашему разговору! - вдруг рассердившись, что поддался настроению сидящей перед ним экзальтированной женщины, оборвал сам себя Александр.
- И все-таки, что стоит за этим твоим "и мы"? - спросила Вера, уверенная, что на этот раз она получит ответ.
- Я вдруг осознал...
- Ну? - нетерпеливо поторопила она, когда он нерешительно умолк.
- Я уверен. Что мы выбираем только то, что научились выбирать, - вдруг сухо и по-деловому сказал мужчина.
- Иначе говоря, мы выбираем то, к чему привыкли!
Женщина задумчиво кивнула, и совсем прозаично добавила:
- Мне пора домой, проводи меня, пожалуйста.
Шагая рядом с ним, и опираясь на его сильную руку, она с нежностью думала:
"Наконец-то я его нашла. Мой единственный на всей Земле..."