Письмо принесло известие о приезде матери "по пути на курорт". Правда, матери было не совсем по пути, и даже совсем не по пути, но видимо она успела истосковаться за те три дня, что провела без дочери. Ее приезд оказался некстати. И Ольга не знала, радоваться ему или нет. Но через четыре часа ее поезд будет уже на вокзале, и надо просить начальника, чтобы он отпустил ее. А как было бы здорово съездить в Санкт-Петербург, ведь уже и билеты с друзьями купили. Ольга ни разу не была на Невском проспекте, не касалась рукою Александрийского Столпа, и мечтала об этом все последние дни.
Но вместо Санкт-Петербурга теперь она стояла на перроне вокзала города, в котором жила уже десять лет, и покачивала в такт напеваемой песне букетом из красных роз, что купила в беленьком, словно умытом киоске. Цветы были несвежие, но матушка букету обрадуется, потому что все должно быть по правилам, как у всех и во все времена. И как бы Ольга не сердилась по поводу Санкт-Петербурга, мать побаловать ей хотелось.
Поезд, проскрежетав колесами, замедлил ход. Ольга заторопилась к нужному вагону сначала равнодушно, а потом незаметно для себя побежала, подгоняемая воскресающей в душе детской радостью. Она жадно вглядывалась в грязные окна вагонов, как делала это в детстве, когда мать возвращалась из Москвы. А в Москву в ту пору мать ездила часто. За покупками. Ибо в магазинах было бессовестно скудно.
Наконец, в одном из окон вагонов мелькнула знакомая шляпка. И вскоре в закопченном тамбуре показался набитый курортными нарядами чемодан, вслед за которым выплыло лучистое в мелких морщинках лицо матери с не по возрасту ясными васильковыми глазами. У Ольги вырвалось невольное восклицание: чемодан был тяжелющим! Но она приняла его из морщинистых рук, и поставила на перрон.
- Это тебе! - вспомнила о букете Ольга, неловко сунув его матери.