Аннотация: Быстров, наконец, знакомится со своим сыном, рожденным от инопланетянки Сунел (межрасовый альянс). Им не просто поладить друг с другом.
Строева Виктория
2010 год
Повесть.
Потомки дронов.
Новый космодром для прыжков в "нуль" простирался до самого горизонта. Строительство уникального объекта подходило к концу. Бывший навигатор первого нулькорабля, Валя Быстров, а теперь начальник грандиозной стройки Валентин Николаевич Быстров стоял у края космодрома, упираясь носками своих пыльных ботинок в податливо-вязкую и одновременно упругую боковую грань почти готовой стартовой площадки, которая, согласно жестким требованиям проекта, возвышалась над плоским плато на полметра. Он с восхищением, явно гордясь собою, взирал на рукотворное воплощение гениальной человеческой мысли, не без удовольствия думая, что имеет к ее реализации самое непосредственное отношение. В человеческом мире ничего подобного не строили. И это было в его характере: браться за новое неизведанное, идти по непроторенной дорожке. Начальник стройки был здесь не один. Автор принципа прыжка в нуль и создатель проекта нового нулькосмодрома знаменитый физик Филипп Ветров, он же политический лидер Вестерна и самый известный человек в Галактике, сидел, устроившись прямо на песке чуть поодаль от друга. Это был бородач с выразительным лицом и живыми глазами. В отличие от друга он не гордился собою, а просто смотрел на то, как подрагивает над поверхностью космодрома разгоряченный воздух. Несмотря на сильную занятость, он покинул столицу, и нашел начальника стройки в редкостном расположении духа. Валентин Быстров буквально светился от счастья. Объект, ради которого он столько трудился, будет введен в действие через месяц. Да и погода радовала. В этой безлюдной части единственного континента планеты сегодня царил рай.
Вдруг Ветров зажмурился, уголки его губ поползли вверх, подрагивая от рвущегося наружу смеха.
- Дама была бы в восторге! - тихо промурлыкал он и широко распахнул искрящиеся весельем глаза, принуждая себя смотреть не на друга, а на ирригирующее синим цветом кажущееся бесконечным покрытие.
Рубашка на спине Быстрова натянулась. Благостное настроение, которое он пестовал в себе в этот благодатный денек, внезапно растаяв, растворилось в неприятном гадливом чувстве, что бессовестный наглец подглядывает за ним через замочную скважину и некуда деться от этих назойливых глаз.
- Мои мысли тебя не касаются! - огрызнулся он и сжал кулаки, пытаясь не давать воли мыслям, но они, легко прорвав воздвигнутую им плотину запрета, заставили его додумать: - "Какой же я - дурак! Стою здесь столбом, и как желторотый юнец на радость читающему мысли Ветрову, воображаю: как стартую на старом "Нулевике" с красавца - космодрома, как его покрытие поглощает мой корабль, чтобы выплюнуть в открытый космос и доставить на свидание к возлюбленной. К возлюбленной, которая не просто чужая, а чуждая человеку женщина! Дух захватывает, как я все живописал: поверхность разбегается от точки старта радужными кольцами, корабль тает, и стареющий плейбой прыгает со строительства века к... Идиот! Идиот! И картина идиотская! - Быстров не удержался и издал печальный вздох. - Хорош! Позабавил друга! И то, что может быть стыднее, чем размечтаться о глупостях при несносном Ветрове?"
Явно не соглашаясь с последним эпитетом, Ветров изогнул бровь, и, коротко хохотнув, отдал приказ:
- У тебя неделя, чтобы передать дела заместителю!
Быстров вздрогнул, хотел улыбнуться, но вдруг понял, что лидер Вестерна не шутит.
- За что? - Быстров был так возмущен его вероломством, что голос сорвался на визг. - Что ты себе позволяешь? Это уже не в какие рамки...
- Вопрос поставлен неверно. Не "за что", а "почему"! - невозмутимо заметил Филипп задыхающемуся от гнева Быстрову. - Валя, у тебя не получится завершить стройку, потому что не сегодня-завтра тебе предстоит отправиться к жаркой инопланетяночке. Так что сдавай дела заместителю! - Филипп вдруг хлопнул себя по коленям и жизнерадостно воскликнул: - То-то обрадуется коальская дикарка! А что касается идиотской картины, то ты, Валя, уж очень строг к себе. На мой взгляд, она была величественной!
Быстров резко обернулся. Его длинные по новой вестернианской моде волосы взметнулись вверх.
- К Нуан Сунел? - уже не зло, а робко переспросил он, не обращая внимания на иронию друга.
Ветров хмыкнул, тон, которым был задан вопрос, очень уж не вязался с внушительной фигурой спрашивающего. Он поднялся с песка, тщательно отряхнул брюки, и медленно, как бы наслаждаясь каждым словом, уточнил:
- К Нуан. На Коалу. В логово потомков дронов. Но что-то я не пойму, ты рад этому или нет?
- Я рад повидаться с ней... - торопливо ответил Быстров, и вдруг понял, что говорит другу неправду. Нет в нем радости предвкушения от встречи, один болезненный трепет и чувство, что он совершенно беспомощен, как маленькое перышко, которого ветер - шалун уносит в неизъяснимую даль. И он, заикаясь, чуть слышно добавил: - Я рад послужить Вестерну...
"Уж не боится ли он ее?" - Ветров почесал затылок и поймал себя на мысли, что и сам побаивается этой нечеловечески импульсивной инопланетянки вместе с проблемами, которые появятся на Вестерне из-за нее. И все оттого, что шестнадцать лет назад он не послушался Великого Маина и в брачном эксперименте между людьми и потомками дронов, не заменил собою Быстрова. Не желая ранить неверностью свою жену Марию, он взвалил на плечи Быстрова слишком тяжелую ношу, и теперь его жизнь... да что там, вся колония Вестерна подвергается опасности. Потому что за мальчишкой лететь не ему, значит и не ему отбирать кандидата! Да вольется свежая кровь! Да нужна ли она Маин? Как понять Быстрову, кого он повезет к людям? Потомок дронов среди человечества! А дети, что родятся от него, разве смогут стать для нас своими?"
Как всегда Маин не оставил мысль о себе без внимания. И Филипп услышал сквозь шепот ветра:
"Этот пятнадцатилетний мальчик пригодится Вестерну. А тебе пора к нам несносный упрямец!"
"Я не исполнил всего, что должен", - едва шевельнув губами, возразил невидимому собеседнику мастер, и, подбоченившись, окинул хозяйским взглядом блестевший новизной космодром.
После конфликта шестнадцати летней давности - кому владеть планетой Вестерн, людям или потомкам дронов, последние появлялись на Вестерне трижды. Все три раза они неожиданно возникали на околопланетной орбите, и через эфир выражали желание увидеться с Ветровым, чтобы обсудить, по их собственному выражению, пустяковое семейное дело - будущее детей Валентина Быстрова и Нуан Сунел. Ветров поднимался на космической яхте, и всякий раз удивлялся, как мало знают члены коальского экипажа о предлагаемом к обсуждению предмете. Как впрочем, и сам коальский полномочный посол. Будто перед отправкой, каждому из них сделали что-то с мозгом, или с тем, что у них вместо него. Не трудно было догадаться, что неведение посланников в отношении детей, означало следующее: правительство Коалы делает все, чтобы лидер Вестерна не выудил из посланников чего-нибудь важного и тем паче секретного. Ведь по существу, семейным - дело-то никогда и не было. Покров таинственности естественно Ветрова настораживал. Время от времени он порывался предать содержание переговоров огласке. Но потомки дронов о секретности не просто просили - молили. И он уступал. Но на этот раз коальцы сами объявили, что Валентину Быстрову пора повидать своих коальских отпрысков - гибридов, рожденных от человека и потомка дронов, и отобрать для Вестерна наиболее подходящего.
Дождавшись, когда Быстров придет в себя от неожиданного предложения, Ветров сказал:
- За точность информации я не ручаюсь. Но, похоже, один из мальчишек Сунел - выглядит, как человек. И тебе предстоит разобраться, что он такое, человек или дрон, скроенный по нашему подобию. Как послы заявляют, этот мальчик сам по доброй воле обрек себя на бытие человеком, и от этого очень несчастен. Коальское общество смеется над ним, считая выродком. И Сунел не чает от него избавиться, сдав на руки тебе. И не только она! Его станут навязывать тебе, поэтому будь осмотрительным, не поддавайся на провокации. Что таит в себе мальчишка, понять будет непросто. Особенно среди хитроумных потомков дронов. Но к счастью, по их законам, ты имеешь право выбрать любого, или вовсе отказаться брать кого-нибудь с собой. Последний вариант меня устроит больше всего. Однако смотри сам, все-таки они - твои дети... На Коале постараются сделать так, чтобы ты чувствовал свое отцовство как можно острее. Эх, мне бы поехать! Но они отказались отступать от традиций. - Ветров подбросил носком ботинка песок, и горячо добавил: - Заклинаю тебя, девочку на Вестерн не бери! Нам не нужны ритуальные бои на сексуальной почве. Вспомни, как тебе приходилось с Сунел!
Услышав последнее, Быстров покраснел.
- Я помню. Значит к Сунел?
Ветров кивнул.
- Ссориться с потомками, отказавшись от процедуры передачи нельзя. Они могут послать ноту протеста, и сделать вторую попытку отнять у нас Вестерн. Хотя шансов у них нет, но зачем нам лишнее беспокойство? На нашем корабле тебе, конечно, было бы спокойнее, но потомки не подпустят его к родной планете. Поэтому полетишь на их корабле. Потомки уже ждут тебя на орбите.
Собираясь на Коалу, Быстров прислушивался к собственным чувствам. Да он отец детей Сунел, но его отцовство было каким-то ненастоящим. Любопытство было, но стремления прижать к сердцу или желания забрать кого-нибудь из так называемых его коальских отпрысков - не было и в помине. А Элен? Получится ли у ревнивой Элен стать доброй мачехой инопланетянину, матерью которому была ненавистная ей Сунел? Вот уже шестнадцать лет он старательно скрывал от жены свою тоску по чужой, и все же невероятно близкой ему женщине с планеты Коала. За эти годы Элен родила ему двух дочерей и троих сыновей, но он видел, сердце ей подсказывало, что муж не чувствует к ней настоящей страсти. Поэтому объясняться с нею было непросто. Но он не мог не сказать, что едет на Коалу забрать одного из детей. Путаясь и заикаясь, он говорил ей, как это важно для колонии Вестерна, как нужна ему ее поддержка, потому что нет гарантии, что он не привезет в дом недруга. Элен вся съежилась, выслушав его, и до самого отъезда не раскрывала при нем скорбного рта. Даже на космодроме, когда Быстров обнял ее на прощанье.
- Я уже сейчас начинаю скучать... - сказал он, и сам ужаснулся собственному тону.
Услышав фальшь в его голосе, Элен подняла на него полные слез глаза, и, резко развернувшись на каблуках, побежала к машине, не в силах оставаться долее.
И именно с этого момента Быстрова словно выкинули из его подлинной жизни, заменив реальность бытия сценическими декорациями...
. . .
Он осматривал каюту, в которой собирался лететь до Коалы. Странным казалось все. Предметы были раздуты в размерах, как будто он был лилипутом, попавший в страну великанов. Странно было оказаться здесь одному. И особенно странно лететь пассажиром. Но между тем по оснащению каюта потомков дронов мало отличалась от аккуратненьких кают первого "Нулевика" Ветрова. Только металопластик немного мерцал, и вместо иллюминатора маленький обзорный экран. Он не сразу заметил еще одну вещь, которой не могло быть в "Нулевике". Прямо в воздухе в полуметре от чересчур длинной по человеческим меркам кровати висела какая-то хитрая штуковина, которая очень смахивала на голову сахара. Быстрову сделалось любопытно, и он, позабыв осторожность, что было в данных обстоятельствах прелюбопытнейшим фактом, привстал на цыпочки и лизнул ее. Штуковина, вправду, оказалась сладкой. Но сахаром точно не была, потому противно хихикнула, когда он коснулся ее языком.
"Что за черт?!"
Быстров чертыхнулся на всякий случай не вслух, чтобы не дай Бог не оскорбить религиозных чувств хозяев корабля, если таковые у них, конечно, имелись, и осторожно дотронулся до штуковины, чтобы попробовать отковырнуть от нее кусочек. Но на обзорном экране поплыло изображение, и космодром, стоя на котором готовился к старту коальский корабль, оттеснила голова корабельного стюарда. Смешливый "сахар" оттолкнулся от пальца бывшего навигатора и взмыл вверх. Быстров же жадно впился глазами в инопланетянина. Тут было на что посмотреть. Начиная от бровей и кончая форменным костюмом, обтягивающим длиннющую шею, он был весь голубовато-серый. Однако черты его лица (почти человеческого, если позабыть о присущем ему деревянно-бесстрастном выражении) были даже приятными: выразительная линия бровей, удлиненные глаза, чувственные губы. Характерное отличие расы потомков дронов начиналось выше лба. Голову стюарда венчали тонкие щупальца, по которым пробегали, едва слышно потрескивая, голубоватые электрические искорки. Обычно своих щупалец потомки чужим не показывали. Корона из щупалец была одной из многочисленных тайн их странной расы. Но Быстров их видел на голове Сунел во время медового месяца, которым они оба наслаждались на корабле Маина. Поэтому на появившейся на экране голове стюарда не было надето привычного шлема, тем более, что Сунел взяла с Быстрова слово не рассказывать людям о ее телесном сложении. Быстров слово держал, и этим заслужил определенное доверие со стороны потомков.
- Меня зовут Телиф Ан! - наконец, заговорил чужак, глубоко посаженные глаза которого с не меньшей жадностью изучали Быстрова. Все-таки перед ним был человек, известный на Коале, как отец пятого цикла детей госпожи Сунел. И прозвище у него было самое, что ни на есть, подходящее - "срубленный папаша по случаю".
- Валентин Быстров! - отрекомендовался Быстров, на всякий случай, растягивая губы в улыбке.
Телиф Ан церемонно поклонился. Быстрову захотелось повторить этот весьма распространенный в галактике жест вежливости, но внутри него вдруг что-то щелкнуло, и он не стал опускать головы, рассудив, что к стюарду пассажиру корабля не следует относиться, как к равному.
Щупальца инопланетянина взметнулись вверх.
"Я его разозлил! - сообразил Быстров. - Сунел вздыбливала свою корону, когда бесилась от злости!" - и он тонко улыбнулся, потому что выбить из колеи гордого в своей бесстрастности чужака дело непростое.
- Вам, как пассажиру, следует принять меры предосторожности, иначе вас раздавит уже при взлете, - процедил стюард, окончательно добитый его улыбкой.
- И что для этого сделать?
- Ложитесь на кровать, и вас упакуют.
Валентин шагнул к кровати, но задел лбом плавающую по каюте штуку, брезгливо замер и ткнул в нее пальцем.
- Что это?
- Слуга, если угодно...
- Слуга? - опешил Быстров. - Это машина? - Его голос был исполнен надежды.
Телиф Ан мигнул, в свою очередь выражая своей скупой мимикой удовольствие от замешательства чужака.
- Нет, это существо.
От гадливости Быстрова чуть не стошнило. Телиф Ан, просканировав его чувства, улыбнулся деревянной улыбкой. Он был отмщен. Отмщен неожиданно, что придавало случившемуся особую прелесть. Ведь мстительный, как и все потомки, стюард жестоко страдал, пока не наносил ответного удара врагу или обидчику. Немного посветлев лицом, в прямом, а не переносном смысле слова, он, согласно инструкции, в которой утверждалось, что людям свойственна забывчивость, предупредил пассажира еще раз:
- Меры предосторожности, гость. Госпожа Сунел пожелала, чтобы вас доставили без повреждений.
Быстров, не справляясь с чувством гадливости, продолжал бороться с приступом тошноты и не услышал повторного предупреждения. Зря! Омерзительно липкие щупальца через секунду легко подхватили его за подмышки, кинули на кровать, вдавили в нее, (кровать оказалась вязкой) и спеленали ремнями.
- З... задыхаюсь... ослабь... те... - хрипло проблеял Быстров, и от отчаяния скороговоркой добавил с несвойственным ему елеем: - Прошу покорнейше...
Теперь ему казалось, что он парит над кроватью. Он успел подмигнуть стюарду и провалился в черную бездну.
- Какой невозможный невежа наш срубленный! - заметил стюард сахару и исчез с обзорного экрана.
. . .
Очнулся Быстров, ощущая слюнявое прикосновение к щеке. Преодолевая отвращение, он слегка приоткрыл глаза, и сквозь ресницы увидел влажно хлюпающую над его губами сахарную штуку.
- Брысь! - (В ответ отвратительное хихиканье). - Отстань, ради Бога!
Существо взмыло вверх. Все пространство каюты затопило красно-багровым ярким до рези в глазах светом. Быстров с силой зажмурился, попытался встать, и не смог.
- Вытащи меня из кокона! Или ты не слуга?
Получив приказ вместо вежливой просьбы, сахар вывалил Быстрова из ложа, словно кучу дерьма. На мгновение напольный пластик обрел пластичные свойства. Но с некоторым опозданием. И поднявшись, Быстров почувствовал, что расшибся он основательно. Он открыл глаза. Теперь каюта освещалась не так ярко, видимо льющийся с экрана свет был приглушен фильтрами. Быстров во все глаза смотрел на экран. На чуть вогнутой плоскости сияла сказочная мультипликационная панорама, на заднем плане которой в коричневатой дымке и, расширяясь кверху, устремлялись крышами в багровое коальское небо блестящие черные здания. Вдруг сахар переместился, загородив собою картинку. Быстров досадливо поморщился: глядя на нее, он испытывал эйфорию, и был недоволен, что ему не дали продолжать наслаждаться.
- Как тебя зовут? - буркнул Быстров, с раздражением глядя на то, как назойливая штука медленно дрейфует в воздухе между ним и экраном.
Молчание.
Быстров вспомнил, что Сунел вначале всегда представлялась сама, и отрекомендовался:
- Валентин Быстров.
- Тетра 1001, - ответило существо, качнувшись, словно было головою на невидимой шее.
- А как на счет просто Тетра?
Сахар видимо растерялся, потому что, когда он отвечал, в его голосе было дребезжание.
- Тогда просто 1001.
- Почему?
- Потому что говорить Тетра без индекса означает совершать святотатство!
Опасаясь ненароком оскорбить чувства своего строптивого собеседника, Быстров от дальнейших расспросов отказался, и сразу кивнул на экран, когда 1001, покончив с представлением, уплыл к стене.
- Это планета Коала?
1001подтвердил.
И Быстров, стараясь выразить свою мысль, как можно более изящно, заметил:
- Великолепнейший отпечаток реальности эта фотография...
- Готовься к выходу... - оборвал его сентенцию сахар.
Быстрову показалось, что в конце за словом "к выходу" следовало "балван". Но уверенности в этом не было, и он решил промолчать.
Картинка на экране задрожала, растеклась в стороны, освобождая место изображению командной рубки, в центре которой возвышался инопланетянин, одетый в форму пассажирского флота потомков дронов.
"Судя по нашивкам, капитан пассажирского корабля", - отметил про себя Быстров, и подумал, а почему он в этом уверен? Различать звания в космическом флоте потомков он не умел, значит, чин потомка, либо подсказка собственной интуиции, либо вообще чья-то чужая подсказка, навязанная ему телепатическим способом. Он покосился на слугу, пожал плечами, и стал разглядывать капитана. Лицо капитана было примечательным, его бороздили глубокие извилистые, как реки, морщины. Но они его не портили. Не портило его и то, что вместо улыбки он лишь широко открывал рот. Судя по всему, он был значительно старше стюарда, но кроме возраста отличался от него, чем-то еще. Быстров скорее это чувствовал, чем видел, но не мог дать своему ощущению разумного объяснения.
- Стар Пресс, капитан пассажирского межзвездного рейса! - представился капитан, после чего последовала длиннющая вереница цифр перемежающаяся гласными звуками, которая произносилась бравым потомков с беззаботной легкостью.
Стар Пресс низко склонил голову, оценив по достоинству манеры гостя, и вдруг улыбнулся. Но теперь его улыбка была настоящей живой.
- Валентин Быстров! - возвысив голос, начал Стар Пресс. - Вы - первый из людей, удостоенный чести быть гостем Коалы - Деи! От имени экипажа корабля и моего поздравляю вас!
Быстров выразил признательность еще одним поклоном, и проговорил за Старом Прессом:
- Коала - Дея... Значит, так вы называете планету на своем языке?
На лицо капитана набежало темное облачко. Проигнорировав вопрос Быстрова, что было крайне невежливо со стороны помешанного на этикете потомка, он торопливо проговорил:
- 1001 в вашем распоряжении, пока вы не покинете Коалу. - Он взял себя в руки, лицо его сразу расслабилось, и он совсем как человек заговорщически подмигнул. - А ведь вас встречает ваш старый друг!
- Кто? - встрепенулся Быстров.
Но вопрос повис в воздухе, ибо капитан с экрана исчез. Быстров сделал машинальный жест поправить на себе одежду, и обнаружил, что беседовал с застегнутым на все пуговицы потомком в костюме Адама.
- Да кому охота глядеть на уродца? - прошепелявило в его голове. - Только не деям!
Быстров поглядел на слугу. Да, это он говорил прямо в его голове, как это иногда делал Ветров.
- Прекрати лезть в мою голову! - по привычке накинулся на него Быстров.
- Рад бы, да не могу! Ибо твои мысли фонят, а это неприятно и даже, наверное, вредно! Но, подолгу службы, мне приходится их читать. Видишь ли, я - переводчик, и...
- А я - гость Коалы! - напомнил Быстров. - Поэтому прекрати грубить! - и спохватился: - А кто такие "деи"?
Его обдало холодной волной чужеродного страха. Но вместо заискивания, которого следовало ожидать за подобной силой чувств, Быстров услышал гневное:
- Это чересчур! - (Быстров готов был поклясться, что слуга, надувшись спесью, грозно сдвинул брови, которых у него нет, и глядит страшными глазищами, которых не имеет тоже.) - Запомни, чужак! Для тебя мы - потомки дронов! Деи - слово для нас!
И Быстрову стало до тошноты скучно. Строптивец - слуга так надоел ему своими запретами, что ему пришлось призвать в помощницы все свое терпение.
- Верни мне одежду, 1001, - миролюбиво попросил он.
- Охотно, но сначала дезинфекция! - проквакал слуга.
Быстров кивнул и развел руки в стороны. С потолка полилась тягучая жидкость, которая, достигая его подошв, бесследно исчезала в полу. Когда последние капли всосались в пластик, ему была выдана одежда способом, который впечатлял на меньше, чем душ. Тетра 1001 метнулся к стене, ударился об нее с сухим треском, и из образовавшейся вмятины плеснуло кучей тряпья. Быстров поймал тряпье на лету, и вмятина исчезла. В великом сомнении Быстров нырнул в то, что ему выдали. И потонул в инопланетном костюме. Однако костюмчик оказался с секретом, и сам обтянул его по фигуре, лишь только была застегнута последняя застежка. Экран по приказу слуги превратился в зеркало, и Быстров подмигнул своему отражению. Костюм сидел отлично, выгодно подчеркивая достоинства его фигуры.
- Неплохое начало! - заметил он, и более не мешкая, направился к двери.
- Маску "балван"...
И снова Быстров не был уверен в последнем слове. И опять постеснялся уточнить у Тетры, а только протянул руку за маской. Маска просто материализовалась у него на ладони, заставив вздрогнуть. Поразившись очередным коальским фокусом, Быстров приложил ее к лицу, и маска превратилась в еще один слой его кожи. Поначалу это вызвало неприятное чувство, но он быстро привык, и совсем об этом забыл, когда в каюту с шипением начала поступать местная атмосфера, вытесняя собою вестернскую. Створки двери раскрылись. На пороге стоял стюард. Склонив голову набок, он, подражая манерам людей, протягивал Быстрову огромную длань. И тому ничего не осталось, как вложить в нее свою, тоже по человеческим меркам не маленькую. Он едва не вскрикнул. Сила в инопланетной деснице была чудовищной. Телиф Ан механически улыбнулся, довел Быстрова по извилистому коридору до выхода, и у внешнего люка пропустил вперед. Быстров шагнул вовне, волнуясь, спустился по трапу, и с наслаждением ощутил под ногами твердь планеты, чуть не отбив на ней чечетку.
У трапа его дожидался похожий на статую бронзовый великан, прогрохотавший на удивление радостно:
- Добро пожаловать на Коалу! - но улыбка у него была, как и у стюарда, деревянной.
- Здравствуйте господин... - ответил Быстров, силясь вспомнить, кто это, ведь, по словам капитана это был его старый друг.
Великан заглянул в человеческие глаза, радостные нотки в его голосе сменились разочарованием:
- Вы не узнали меня!
- Виной тому багровый свет вашего солнца... - начал извиниться Быстров, но великан перебил:
- Я - Ланс Берг!
- Оч-чень рад! - шаркнул ногой Быстров, и добавил, краснея из-за своей явной оплошности: - Особенно тому, что вас миновала печальная участь остальных членов вестернской миссии! Тоскливее места, чем свалка, я не видал! Ведь именно туда их сослали?
Доктор недовольно кивнул:
- Я и Нуан Сунел живем на Коале благодаря заступничеству нашего общего друга Филиппа Ветрова. Мы избежали наказания, потому что он поручился за нас... - Ланс Берг выдал из щупалец огромный сноп искр. Быстров вел себя невежливо, даже вызывающе, напомнив о поражении потомков дронов в борьбе за Вестерн. Насколько нецивилизованны эти людишки! Берг заставил себя успокоиться, усилием воли погасил разгорающиеся красным цветом щупальца, и скользнул взглядом к открытому люку. Ах, вот отчего он заносчив! - Почему его сопровождает только эллипсоид? - спросил он, обращаясь к кому-то за спиной Быстрова.
Быстров оглянулся. В овальном проеме люка маячила тень Телифа Ана, а на уровне головы в воздухе прямо за затылком Быстрова, хвастаясь новизною, висел эллипсоид густого черного цвета с характерным стеклянным блеском. В нем легко узнавался слуга. И в этой своей ипостаси он был так же спесив и одновременно услужлив.
- Согласно статусу! - скрипнул 1001.
- Не тебе судить! - вдруг рассвирепел Ланс Берг и зашептал в свой воротник.
В черноте входного люка возник сконфуженный стюард. Его щупальца трещали от злости и унижения. Он спустился по трапу и с подчеркнутым смирением замер в полушаге от гостя. И успокоенный Ланс Берг удовлетворенно кивнул, отдавая команду:
- Можно ехать!
Справа от него прямо из пустоты материализовалась машина. Рот Быстрова от удивления широко раскрылся. Довольный произведенным эффектом доктор Ланс Берг широким жестом предложил в нее сесть. Быстров неуверенно шагнул к машине. А его слуга вдруг, приняв сигарообразную форму, пальнул к городу, успев пообещать, что с переводом затруднений не будет.
- Встретит нас на месте, - объяснил Ланс Берг, и нерешительно потоптался на месте. - Мы можем считать, что вы его отпустили?
Быстров изогнул бровь, Ланс Берг в вопросах этикета был чересчур щепетилен, платить ему той же монетой означало увязнуть в скучнейших церемониях, что было нежелательно абсолютно для всех. Поэтому он отделался кивком и полез в машину. Аборигены последовали за ним, заполняя собою салон.
Машина рванула. Момент и ландшафт за окнами слился в сплошную коричневую массу. Быстрова тяжело вдавило в сиденье, и он запаниковал, что растечется на нем кровавой кашей. Перед глазами поплыл туман, он хотел закричать, и потерял сознание. Очнулся Быстров, когда машина уже прибыла на место, и Телиф Ан тряс его за плечо. С огромным трудом Быстрову удалось не дать содержимому желудка излиться наружу. Он со страхом, оглядел свои члены, и возблагодарил господа, что те не утратили целостности. Пока Ланс Берг гортанно ворковал с кем-то, обращаясь к собственному воротнику, предоставленный самому себе, человек осмотрелся. Машина стояла у подножья небоскреба - огромного черного подавляющего все вокруг себя исполина. Его основание было до смешного узко, немногим больше размера авто, на котором они добрались. Но кверху активно росло вширь. Быстров добрался глазами до крыши. Над небоскребом плыли коричневые облака, создавая иллюзию падения чудовищной громады. И он рефлекторно отпрянул, вжавшись в сиденье. А когда снова смог посмотреть на здание, то увидел, что кусок его стены, размером примерно три метра, опускается в землю, обнажая за собой черный проем. Их втянуло внутрь, и машина, вздрогнув, заскользила вдоль стены вверх. Телиф Ан удивленно осведомился:
- Почему так медленно?
Щупальца Ланса, весело потрескивая огоньками, развернулись в сторону подчиненного, и начали медленно и неотвратимо на него надвигаться. Телиф Ан сообразил, что будет наказан, притих. И минут через двадцать - двадцать пять машина встала. Ланс Берг на этот раз не подпустил стюарда к Быстрову, сам вынул его из салона, бережно поставил на ноги и придержал рукой, помогая обрести равновесие. Быстрова шатало, он рефлекторно цеплялся за доктора. Доктор же, напустив на себя смущенный вид, извинился за слишком высокую скорость езды, и посетовал, что потомкам пока не известны пределы человеческой выносливости. В ответ Быстров промычал что-то нечленораздельное, демонстрируя всем своим видом, что не очень-то этому верит. Ланс Берг моргнул, но решил, что церемоний достаточно, да и время поджимало - ведь поднимались вверх не спеша, направился в узкий коридор, продолжая бережно поддерживать гостя. И Телиф Ан, все еще являющий собою саму кротость, поспешил за ними. Коридор вывел их к просторной зале, залитой холодным белым светом. И внешность потомков от этого проиграла. Ибо без красновато-багровой подсветки они превратились в двух бодро шагающих утопленников. Зато выиграли человеческие глаза, теперь Быстров воспринимал цветовую палитру такой, какая она есть. Высоко под потолком Быстров заметил эскадру, состоящую из трех эллипсоидов. Самый нижний став на мгновение сахаром, вернул себе эллипсоидную форму, оставив в узкой части белую искрящуюся отметину. Быстров легко узнал в нем Тетру 1001.
Пустая зала начала самопроизвольно заполняться мебелью, которая просто и без затей появлялась из воздуха, либо выдвигалась из стен и пластикового пола. Наконец, плеснуло сиреневым цветом. Сиреневый объект оказался маленьким земным диванчиком. Быстров обрадовался ему, как другу, отцепился от руки Ланса и нырнул в его божественную мягкость. Быстрова все еще подташнивало, и он был рад возможности сесть и откинуться на спинку. Когда он устроился, к нему подъехал столик, сервированный местными фруктами. Каждый фрукт был снабжен специальной трубочкой ввинченной в мякоть. Быстров помня, как они завтракали с Сунел, толково взялся за дело, и подумал, как им было тогда непросто. Быть вместе таким разным! В особенности Сунел! И очарование прошлого, которое волновало и мучило его все последние шестнадцать лет, бесследно исчезло. Никакой романтики в этих отношениях не было. Это был пусть и незаурядный, но всего лишь эксперимент, санкционированный высшей космической расой. Тело инопланетянки было крепче, чем его, поэтому ее подвергали куда большей трансформации, чем его самого, а значит, и мучилась она больше. И если выбросить адаптационные дни, у них не было и недели. Взгляд Быстрова стал грустен. Да, он испытывает нежность к инопланетной дикарке и по сию пору, но мысль, что они сейчас встретятся, его не радовала.
- Нравится? - вежливо спросил Ланс Берг, указав перстом на фрукт, из которого пил Быстров.
Быстров вымученно улыбнулся, медленно кивнул и полюбопытствовал в свою очередь:
- Когда я увижусь с сыном?
Ланс Берг повел плечами и, приблизившись к спрашивающему, тяжело навис над ним своей тяжестью. Солидная масса доктора вызвала у Быстрова желание, как можно скорее покинуть уют дивана. Лас Берг это заметил и сразу выпрямился.
- Вы же понимаете: тонкость ситуации! Перед встречей с сыном прежде следует повидаться с его матерью. Мы сейчас, как раз, у нее... - Ланс Берг не договорил, заметив, что три эллипсоида стайкой устремились к двери.
Дверь стремительно распахнулась. И в залу, высоко подняв голову, вплыла самка потомков дронов. Потомки-самцы подобрались. Но она устремилась к сидящему на диване гостю. Не отрывая любопытного взгляда дико фиолетовых глаз от лица человека, она склонилась над ним и тыльной стороной ладони дотронулась до его щеки. Человека этот жест озадачил. А дальше все происходило уже, как во сне. Не понимая, что делает, Быстров порывисто поднялся с дивана, его рука обвела мощный стан женщины, который ощутимо ударил его током. Но он не дрогнул, а сомкнул за спиной инопланетянки руки.
Хриплый кашель поразил доктора Ланса Берга. Быстров, с трудом отведя от женщины взгляд, досадливо посмотрел на него. Доктор глядел строго, но не на него, а на прелестницу. И был не столько спокоен, сколько вежливо холоден. А щупальца Телифа Анна угрожающе дыбились, потрескивая и искрясь, а на голубовато-серой коже проступали отвратительные коричнево - красные пятна.
- Он - чужак, милая леди! - не выдержав душевной муки, крикнул он. - Это кощунство с твоей стороны!
- Не тебе указывать мне, немилый юнец! Ты в моем доме! - жеманно пропела "милая леди". - Я не зайду за грань, но хочу понять свою мать! - Она перевела взгляд на доктора, прогнулась в спине, чтобы коснуться грудью Валентина Быстрова, который нашел ее прелестной и трепетной.
- Поняла? - вскричали хором оба потомки, и вслед за их голосами в атмосферу выплеснулась закипающая в них страсть.
Быстров начал готовиться к вынужденному участию в общей свалке. Справедливо полагая, что живым из нее ему не выйти. Но обстановку разрядил переливчатый смех. На пороге стояла Нуан Сунел. Быстров ахнул. Она была даже с лишком беременной! Ее невозможный живот ошеломлял. Быстров отдернул руку от тонкой талии "милой леди", как будто его рука могла сделать ее "слишком" беременной, и, не отрывая глаз от появившейся на пороге Сунел, мешком осел на диван, наконец, сообразив, что чувство, с которым он обнимался с девушкой, было небезобидно. И что она, будучи дочерью Сунел, может быть и его дочерью! Переживая приступ всепоглощающего отчаяния и стыда, Быстров зажмурился.
Дочь Сунел отошла к стене, и стюард, схватившись за сердце, застонал.
- Отпусти его! - попросила Сунел, глядя на Быстрова.
Быстров открыл глаза, пока не понимая, о чем идет речь, но вдруг его осенило.
Он болезненно поморщился, ибо ему показалось, что все это уж слишком на показ.
- Хорошо. Пусть идет.
И молодая пара, не мешкая, скрылась за дверью. Щелкнул замок, загрохотало, и Быстров покраснел, не готовый оказаться свидетелем сексуальных игр молодой поросли потомков. Но сразу вспомнил свою первую встречу с Сунел и испытал сочувствие к злобному стюарду. А доктор Ланс Берг, не обращая внимания на грохот за дверью, церемонно поклонился хозяйке, и удалился. Сунел с Быстровым остались одни. На лице женщины возникло хищное выражение. Ожидая нападения (у Быстрова опыт был), мужчина-человек вжался в диван. Но инопланетянка повела себя мирно. Гипертрофированная беременность сделала свое дело, превратив неистовую особу в сдержанное существо. Сунел села подле Быстрова, и вдруг застыла, словно рептилия, давно не видавшая солнца. Быстров, осмелев, начал ее разглядывать. Беременность не умалила очарования инопланетянки. Он почувствовал удовольствие от ее созерцания, и рука Сунел, вспорхнув бабочкой, потянулась к нему. Этот жест напомнил человеку, что буквально минуту назад он обнимался с дочерью обладательницы этой руки.
- Надеюсь, девочка не моя... - густо покраснев, заметил он.
- Не твоя. Ей скоро двадцать два!
- Она похожа на тебя.
Взгляд Сунел стал отстраненным и даже пустым.
- Извини, забылась, но теперь вспомнила, зачем ты здесь.
Быстров испытал острое чувство жалости.
- Если ты не хочешь, чтобы я забрал его, я сделаю так, как пожелаешь ты, его мать, - пообещал он, позабыв об осторожности.
Сунел покачала головой.
- Мне дорог каждый ребенок. Но все не так просто, мой человечек. Более любимы те, кто особенно удался, и мало отличается от эталонной матрицы Дея. Дети же от тебя далеки от ее совершенства. Забери хотя бы одного, я буду только рада. - Она быстро посмотрела на него. - Кандидата мы уже подобрали.
- Но по вашим законам я, как отец, могу выбирать любого! - заметил Быстров, наконец, вспомнив о наставлениях Ветрова.
Нуан зашипела, как кошка, вскочила на ноги, ее огромный живот тяжело спружинил.
- Только попробуй заикнуться о выборе! - гневно выкрикнула она. - Я не позволю мучить еще одного!
Ум Быстрова отказывался что-либо понимать. Он вытащил из вазочки очередной фрукт, потянулся к его трубочке.
- Мучить? О чем ты?
Но инопланетянка уже не владела собой. Она с силою ударила его по рукам. Плод, выскользнув, влажно хлюпнул о стену, стек вниз, бесследно исчезая в полу.
Быстрова захлестнул гнев.
- Опомнись! Ты знаешь, зачем я приехал! Отныне ты не будешь играть со мной!
Сунел стала белее мела. Быстрову снова было жаль ее. Возможно, любовь к детям была у нее непонятной и странной, и все-таки она была матерью, и ей было больно за всех. Придется взять мальчишку, раз она просит. И, махнув рукой на предостережения физика, пообещал не менять кандидата. Ведь еще неизвестно кто будет больше страдать! Вестерн или мальчишка - потомок. А то, что ребенок будет мучиться от одиночества, Быстров не сомневался. Он уже и так настрадался, будучи дефективным среди коальцев! И Быстров, оставив трудную тему, миролюбиво спросил:
- Я буду жить у тебя?
Нуан, кряхтя, опустилась на диван.
- Для тебя уже подготовлено жилье, где ты сможешь дышать атмосферой Вестерна. То, что вы пришли сегодня - ситуация не стандартная. На Коале встречи женщин и мужчин происходят только на территории мужчин. Но Ланс Берг решил, что для человека так будет лучше.
- Но как же тогда Телиф Анн и... - Быстров не знал, как зовут "милую леди", но спросить не решался: в обществе потомков это было невежливым, - ...и твоя дочь? Почему вы с Лансом позволили им уединиться?
- Ну, Ланс Берг, как доктор и наблюдатель за нравственностью, может отступать от правил. Да и большого греха в этом нет. В моем доме пылкого стюарда ждут одни шишки и ссадины! - Сунел, изображая улыбку, приподняла уголки губ. - Безрассудная молодость толкает Телифа Анна на этот бессмысленный флирт.
Быстрова взялся за следующий фрукт, но посмотрел на Сунел и оставил его на блюде.
- Я впервые гощу на планете дружественной расы. Мне хотелось бы ознакомиться с достопримечательностями...
- О, это к Лансу Бергу! - замахала руками Сунел. - Он наблюдатель за нравственностью и является законом для тех, кого наблюдает. Исполнить это желание в его власти. - Она вздохнула, откинулась на подушку дивана и положила ладонь на живот. - Тебе пора. Я страдаю в защитном костюме. И для детей в этом чреве, мой скафандр - испытание.
- Скоро ли событие? - Быстров взглядом показал на огромный живот.
- Ты будешь присутствовать. - (Быстров закашлялся.) - Видишь ли, - невозмутимо продолжила Сунел, - у потомков родами занимается биологический отец. Тебя, естественно замещали, и теперь ты заменишь своего заместителя. - Нуан с нежностью посмотрела на выпирающую из нее гору. - Мы специально все подгадали. И рады, что Ветров дал на это добро. Вообще, в отличие от вас, рожать от одного мужчины у нас не принято.
- Я - инопланетянин! Не опасно ли это для младенцев? - слишком заинтересовано запротестовал Быстров. - Ведь я являюсь проблемой для стерильности!
- Бойся за себя! - вдруг зло отрезала Сунел.
И Быстров растерялся. Ах, Ветров, Ветров! Не предупредить об участии в неординарном действе! И, как результат, человек морально к нему не готов. Может, боялся, что откажусь?
- Тебе оказана честь! Ты рад?
Вопрос Сунел заставил Быстрова вздрогнуть. Ему ничего не осталось, как склонить голову в знак согласия. Взгляд Нуан смягчился. Она поднялась с дивана и, мерно покачивая бедрами, покинула комнату. Через минуту в гостиную вернулся Ланс Берг. Вся мебель медленно растаяла в воздухе, кроме дивана Быстрова.
- Вам не жаль энергии на эти фокусы с обстановкой? - Быстров окинул взглядом зал.
- Мы ее экономим! - не вдаваясь в подробности, возразил ему Ланс Берг, и, не удержавшись, с любопытством спросил: - Как Вы нашли Сунел?
- Очаровательна, как всегда.
Доктор серьезно кивнул, охотно соглашаясь, потом прочистил горло, и важно спросил:
- Могу я называть вас тем именем, которое предпочитает Филипп Ветров.
Быстров неопределенно махнул рукой. Ланс Берг, приняв его жест за согласие, продолжал не менее важно:
- Идемте Валя, я отвезу вас в ваше жилище.
Отведенная Быстрову квартира находилась в невысоком здании. Плитка на его стенах местами отвалилась, свидетельствуя о его древнем происхождении. По этой самой причине в здании не было ни подъемников для жильцов, ни лифтов для легковых машин, и жильцам приходилось подниматься к себе по лестницам, отгороженным от улицы толстым прозрачным пластиком. Преодолевая ступеньки за Лансом Бергом, Быстров оказался на виду у всей улицы, и всем своим телом ощущал злобные взгляды прохожих. И когда они с Лансом скрылись за монолитной стеной, он вздохнул с облегчением. На Коале людей не просто не любили, их ненавидели. Не могли простить поражения на Вестерне.
Квартира находилась на десятом этаже, и была довольно просторной, дом, был хотя и старый, но расширялся по направлению к крыше довольно значительно. Половина квартиры была заполнена родной атмосферой Быстрова, причем с тем самым запашком, которым потчевали шестнадцать лет назад человеческое поселение Вестерна потомки дронов. Потянув носом, Быстров многозначительно посмотрел на Берга. Тот стушевался, стал неуклюже суетиться, вдруг дал совет не выходить на улицу, и, смутившись еще более, поспешил удалиться. Быстров приступил к осмотру квартиры. Обошел половину, предназначавшуюся для приема коальских гостей, где можно было дышать атмосферой Коалы, не обременяясь специальными масками. Что не говори, удобно. Представив себя в роли радушного хозяина на светском приеме, Быстров поиграл обстановкой, однако довольно скоро это ему наскучило, и он убрал ее в стены. В помещении похолодало. И, зябко поежившись, Быстров поспешил на свою половину. Здесь было тепло. И мебель была расставлена без всяких фокусов. В спальне, которую он посетил, прежде остального, кровать была точно такой, как его собственная в опочивальне на Вестерне. Быстрову стало любопытно, он сунул нос в ванную комнату, что выходила дверью в спальню, и та поразила его не меньше, ибо оказалась копией ванной Фили Монена. Заинтригованный Быстров продолжил осмотр. Слева от спальни он обнаружил к своему все возрастающему изумлению кабинет Ветрова, напротив кабинета - старую лабораторную столовую, стены которой были обшарпаны так же, как триста семьдесят шесть лет назад был обшарпан потолок в номере Московской гостиницы, в которой останавливался тот же Ветров.
Быстров затрясся в беззвучном смехе.
- Кто программировал обстановку квартиры?
- Я! - 1001, материализовавшись, качнулся в воздухе. - Почти все согласно эскизам Ланса Берга.
- Кухню хочу коальскую! - сказал Быстров. - Против остального не возражаю.
- Но...
- Откажешься выполнять, - Быстров погрозил слуге пальцем, - и я потребую, чтобы тебя заменили!
Угроза подействовала. Пока Быстров изучал туалет, слуга переоборудовал кухню. Ознакомившись с новой обстановкой, Быстров вынужден был признать, что потомки знают толк в удобствах. Каких только приспособлений на кухне не было, уже известных ему, или странных диковинных. Да и убранство было весьма не дурным. Все стенные шкафы и полки были заставлены статуэтками, разного рода светильниками, и даже оружием. А на картине, что висела под потолком над плитой, очень красочно и безупречно в композиционном отношении была изображена всяческая снедь, глядевшаяся настолько реально, что у Быстрова засосало под ложечкой. Ведь на Вестерне кроме фруктового сока у него во рту не было ни крошки. Шумно сглотнув слюну, он спросил мяса, объявив, что не прочь им закусить. Услышав его заявление, 1001 неожиданно разволновался. И заметался по кухне, как муха. Но вдруг замер перед носом Быстрова, и на столе появилась тарелка с аппетитной отбивной.
- Купленное на Вестерне устроит?
Быстров насадил на вилку кусок, осторожно положил его в рот, и восхищенно воскликнул:
- Потрясающе приготовлено!
Расправившись с отбивной, Быстров растянулся на диване, поставленном поперек кухни. Спать не хотелось, и он решил почесать с 1001 языком.
- Ты растерялся, когда услышал о мясе. Ты - вегетарианец? - Быстров хохотнул.
- Я не нуждаюсь в пище: я - неорганическое существо, - важно ответил 1001.
- О! Правда?
- Святая правда! - уточнил эллипсоид. - А на счет мяса... В мою обязанность входит обеспечивать инопланетных гостей необходимой им пищей. Значит, я непременно должен был найти для тебя мясо. А мясом слуги потомков называют дронов. Вот я и подумал, уж не пожелал ли ты съесть одного из них? - Эллипсоид противно хихикнул. - Но потом сообразил, о чем идет речь. О мясе, закупленном на Вестерне. Видишь ли, вопрос еды для меня вещь трудная. Ведь я не специалист, а лишь наблюдатель.
Быстров почувствовал, что вспотел, дернул кадыком, и пробрюзжал:
- Кажется, мне лучше готовить самому!
Эллипсоид ничуть не обиделся.
- И правильно. Я мастер иной области. Я передвигаю, изменяю, распыляю и создаю вещество. Вот только жизнью наделить его не умею. - В голосе 1001 впервые послышались печальные нотки.
Быстров вскинул правую бровь.
- Ты имеешь в виду бессмертную душу?
- Пожалуй, ее... - немного подумав, согласился слуга.
- А я, было, подумал, что ты - сам господь Бог! - съязвил человек.
Неожиданно для Быстрова 1001 принял это за комплимент.
- Так уж и Господь!
Быстров пожал плечами, и рассеянно посмотрел на окно. Начинало темнеть. Он, устало шаркая ногами, перешел в спальню, и, не раздеваясь, упал на кровать. 1001 превратился в сахар и метнулся за ним.
- Вон! - прорычал Быстров, содрогнувшись, когда 1001 устремился к его губам.
1001 с обиженным видом (и как умудрился изобразить?) выплыл вон.
Дверь разделила их резким щелчком. Быстров погрузился в сон.
Согласно плану Ланса Берга, весь следующий день у Быстрова был адаптационный. Быстров решил провести его перед коальским аналогом телевизора, и был удивлен, что по его многочисленным каналам транслируются практически одни новости. В большинстве своем местечковые. В быстро сменяющихся кадрах мелькали светские рауты, игры на биржах, спортивные состязания. Облеченные властью официальные лица, показывались на экране редко, и говорили о том, что "в Багдаде де все спокойно". Время от времени новости сменялись слюнявыми мелодрамами, в которых кроме обычных актеров играли сородичи 1001 в роли наставников детей потомков дронов. К полудню к щупальцам аборигенов Быстров попривык и даже начал видеть в них красоту. Не зная, какую функцию они выполняют, он предположил, что этот живой венец на голове играет роль дополнительного органа чувств. Тетра 1001 его догадку подтвердил, но какая информация поступает через щупальца в мозг потомков, сказать не смог. В силу своей природы в физиологии биоорганизмов 1001 не разбирался. Но в иных областях, касающихся живых, проявлял необычайную мудрость. Например, помнил гастрономические пристрастия всех известных ему разумных рас и даже подающих надежду на возникновение разума животных. Вообще 1001 был собеседником интересным. Но сегодня изводил Быстрова нытьем. Ибо был обижен на то, что его лишили ночного бдения у постели хозяина. Слушая нытье 1001, Быстров добродушно посмеивался, но к вечеру так устал, что сбежал на улицу. 1001, естественно, потащился за ним. За что впоследствии Быстров его искренне благодарил, ибо не прошло на улице и минуты, как он попал в переделку. Когда оба вернулись в квартиру, 1001 уже не ныл, а бился в истерике, исполняя в воздухе немыслимый танец, громко стенал, что только чудо избавило их от позорнейшего уличного ограбления! Когда аргументы 1001, наконец, иссякли, он заткнулся. Мрачный Быстров снова сидел перед телеэкраном, но обнаружил, что перестал понимать местный язык. Значит, 1001 перестал переводить. Причем, уже на улице, когда Быстрова плотным кольцом окружила толпа, скандируя что-то оскорбительное во всю мощь своих глоток. Многорукая толпа выдергивала из воздуха разрешенное на Коале оружие, наставляя на Быстров, и он спешно ретировался в свою квартиру. Оставаться у телевизора не было смысла. Он быстренько проглотил свой ужин, и отправился почивать, мстительно хлопнув дверью перед 1001, потащившегося за ним следом.
Утром, проснувшись очень рано, Быстров, посмотрел в окно на недоброжелательную улицу. Она оказалась пуста, и он решил, что теперь можно и прогуляться. Натянув скафандрообразный костюм, он занес над порогом ногу, дабы совершить моцион в ранние часы по городу, но оказался не в коридоре, а в спальне, и еле вспомнил, что собирался гулять. Сообразив, что ему не дали покинуть квартиру, злой, как черт, Быстров прошаркал на кухню. В человеческой голове росла идея, которую он пока не совсем понимал. Обведя рассеянный взором кухню, он занялся беспорядочными поисками "чего-нибудь", как мысленно окрестил свой план. И обнаружил нужную ему вещь - механическое устройство, содержащее в себе две заполненные до отказа обоймы. Большая обойма была заряжена крестообразными крюками, обойма поменьше, чем-то вроде гвоздей без шляпок. Быстров для пробы забил в столешницу крюк, и он буквально сросся с ней. И Быстров понял, что хочет сделать. Оставалось найти веревку. Веревка была обнаружена в одном из нижних ящиков кухонного шкафа. Он прикрепил ее к крюку в обойме, и отправился к входной двери. Открыл ее ногой, поправил на лице кислородную маску, которая и так сидела идеально и, не выходя за порог, выстрелил в стену, что была напротив квартиры. Крюк, издав щелчок, вонзился рядом с прозрачной лестницей. Быстров, пробуя, подергал веревку. Крюк сидел мертво. И он, обвязавшись веревкой, шагнул за порог.
Теперь Быстров обнаружил себя на кровати без маски, без костюма, хотя и с найденным на кухне механизмом в руках и веревкой на талии. На полу покачивался свежеотбитый кусок от стены коридора, из которого торчал маленький крестик-крюк.
За этим занятием и застал его Ланс Берг.
- Доброе утро! - поприветствовал его доктор, растянув губы в деревянной улыбке. Он имел такой невозмутимый вид, словно кусок стены лежал у ног Быстрова с начала времен.
Быстров только кисло улыбнулся. Не дождавшись ответа, Ланс Берг церемонно сообщил.
- К вам с визитом Нуан Сунел!
Быстров уставился на Ланса Берга, еще не понимая, к чему он клонит.
- Сунел?
- Разве она не говорила вам, что вы будете...
- Роды? - Быстров сразу вспотел. - Уже? А вы не могли бы меня заменить? Я буду очень признателен!
- Не волнуйтесь! Процедура совсем не утомительна. Вы прекрасно с ней справитесь. И примете только первое дитя.
- Но не слишком ли это рискованно? Я... - еще раз попытался отказаться Быстров.
Но Ланс Берг перебил его:
- Вас позовут, а пока поешьте, вам станет лучше.
...На половине потомков был полумрак. Быстров с трудом различил на кушетке расплывчатые очертания роженицы. Вокруг шестиугольником толпились долговязые мужики, затянутые в униформу. Должно быть, это были акушеры. Стесняясь своего любопытства, с которым он никак не мог совладать, Быстров не отводил взгляда от раскинутого на кушетке обнаженного тела с гротескно раздутым животом. Его глаза привыкли к темноте, и он уловил боковым зрением, что Ланс Берг стоит отдельно, возвышаясь над столиком с вырезанным в нем углублением. Доктор поманил его к себе. Но Быстров будто прирос к своему месту. Тогда крепко взяв человека за локти, один из акушеров подвел его одеревеневшее тело к столику, у которого ждал доктор. Ланс Берг отточенными движениями обработал "отца" пахучей жидкостью, выдал ему такой же, как у акушеров костюм, и заговорщически подмигнул. Путаясь в складках, Быстров кое-как натянул его поверх своего костюма-скафандра, и поплелся к кушетке, кося глазами на светящиеся перчатки, в которые были затянуты кисти. Не понимая, чего от него хотят, он застыл у кушетки, как часовой на часах, во все глаза таращась на Сунел. Сзади горячо шептали акушеры. Быстров, не обращая на них внимания, все также стоял столбом и уверял себя, что природа сама знает, когда плоду покинуть уютное лоно матери. Растеряв остатки терпения, один из акушеров шагнул к Быстрову, и зашептал ему на ухо. Из сказанного Быстров ничего не понял, значит, слуга продолжал дуться, и не переводил ему. Чувствуя себя беспомощным, Быстров смотрел на Сунел, не зная, что делать. Инопланетянка переносила муки стоически, и... О боже! Умоляюще смотрела на него! Природа природой, но от него что-то зависело! Не выдержав исполненного болью взгляда роженицы, Быстров взмолился:
- Да объясните же, наконец, что делать!
Его никто не понял, поэтому не ответил. Но он кожей чувствовал, что за спиной начинается паника.
- Ланс! - не выдержал Быстров. - Ну, хоть вы-то меня не бросайте!
Блюститель нравственности, расслышав в отчаянном вопле гостя свое имя, сообразил, отчего Быстров не следует подсказкам 1001, тот ему не переводит. И, встав рядом с Быстровым, показал жестами последовательность действий. Следуя наставлениям доктора, Быстров округло согнул руки, эмоционально всплеснул ими, и поманил новорожденных к себе.
- Отлично! - продребезжал в его голове 1001. - Продолжай в том же духе!
- Проснулся, наконец! - зло выдохнул Быстров и, как мельница, завертел руками.