Строганов Михаил Сергеевич : другие произведения.

Закамские Мифы

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Когда люди устают помнить прошлое, рождаются легенды. Они могут быть героическими или поучительными, подробными и красочными или умещающимися в пару строк. Но за ними всегда стоят прожитые жизни и полученный поколениями опыт. Ко всем важным событиям, какими бы очевидными они ни были, всегда присоединяется бессчетное число слухов, предположений и домыслов, которые очень скоро начинают жить собственной жизнью, превращаясь в коллективный миф. Так возникает своеобразный гений места, неразрывно связывающий проживающих людей со средой его обитания. И люди начинают мыслить мифами, а миф, как известно, самый разговорный жанр. Он сродни карточному гаданию, когда человеку за раскладом "что было, что есть и чем сердце успокоится" пересказывают его прошлое и настоящее, а слушатель пытается найти в общих фразах картины собственной жизни. Так устроено наше воображение, дорисовывать, а то и вовсе перекраивать произошедшие события, вкладывая в них удобный или желаемый для нас смысл. Поэтому гадания так редко ошибаются, а люди так часто им доверяют. И не так уж важно, когда это было: тысячу лет или всего день назад...
  ЗАКАМСКИЕ МИФЫ
  (записки к истории самого непохожего района Перми)
  
  ПРОЛОГ
  
  Когда древнегреческого мудреца Гераклита спросили: 'Какую ношу человеку нести по жизни труднее всего и что теряют в первую очередь', тот не задумываясь ответил: 'Память о прошлом'.
  Когда люди устают помнить прошлое, рождаются легенды. Они могут быть героическими или поучительными, подробными и красочными или умещающимися в пару строк. Но за ними всегда стоят прожитые жизни и полученный поколениями опыт.
  Ко всем важным событиям, какими бы очевидными они ни были, всегда присоединяется бессчетное число слухов, предположений и домыслов, которые очень скоро начинают жить собственной жизнью, превращаясь в коллективный миф. Так возникает своеобразный гений места, неразрывно связывающий проживающих людей со средой его обитания.
  И люди начинают мыслить мифами, а миф, как известно, самый разговорный жанр. Он сродни карточному гаданию, когда человеку за раскладом 'что было, что есть и чем сердце успокоится' пересказывают его прошлое и настоящее, а слушатель пытается найти в общих фразах картины собственной жизни. Так устроено наше воображение, дорисовывать, а то и вовсе перекраивать произошедшие события, вкладывая в них удобный или желаемый для нас смысл. Поэтому гадания так редко ошибаются, а люди так часто им доверяют. И не так уж важно, когда это было: тысячу лет или всего день назад.
  Каждое племя испокон веков рождало свои большие или маленькие мифы. В каждой деревушке или захолустном городке существует невероятное количество фантастических историй о том, что там некогда случалось и происходило. А в XIX веке было настолько повальным увлечением собиранием небылиц 'Уездных городков N', что этот феномен даже перекочевал в классическую русскую литературу...
  Были свои невероятные мифы и в Закамске. Впервые я с ними соприкоснулся, когда приехал в гости к своему дяде, Строганову Ивану Михайловичу, в начале 1982 года. Тогда он работал начальником пожарной охраны Судозавода и жил в комнате при пожарной части. За вечерним чаем я как-то обмолвился, что Пермь - это центр, там много достопримечательностей и всяческих исторических личностей, а что Закамск...
  'Это здесь ничего интересного не происходило?' - искренне возмутился дядя и после этого весь вечер с невероятным азартом он мне рассказывал одну фантастическую историю за другой. Так я впервые соприкоснулся с Закамской мифологией.
  За прошедшие тридцать лет мне довелось неоднократно встречаться с Закамскими старожилами и выслушать многочисленные байки про Закамск, отчего у меня сложилось особо трепетное и нежное отношение к этой земле и ее людям.
  Сегодня абсолютно ясно, что большинство рассказанных историй не имеют под собой никаких исторических фактов и оснований, что они родились из слухов и сплетен, выковались в бесконечных разговорах закамских пивных, закалились в шушуканьях бабушек на лавочках у несчетных закамских фонтанчиков и пошли гулять по миру, бессчетно переделанные и пересказанные мальчишками и девчонками в пионерских лагерях. Сейчас уже нет ни тех пивных, ни многочисленных фонтанов во дворах, ни пионерских лагерей. А тем мальчишкам и девчонкам самим стало за семьдесят.
  В этом мире, как известно, ничто не исчезает бесследно, и изрядно растворенная временем мифология то и дело дает о себе знать, превращая жителей Закамска в особенную категорию людей, которых люди 'со стороны' и назвать-то толком не могут. Впрочем, и сами закамские люди достаточно подзабыли собственные мифы, делающие их такими особенными. Для того чтобы лучше понимать себя, нам просто жизненно необходимо вспомнить все.
  Вот поэтому решился открыть новый проект и поделиться с читателями некоторыми из услышанных мною закамских мифов. Они не претендуют на историческую достоверность и для дотошного краеведа будут совершенно бесполезны. Но в них как в горном эхе сохранились голоса из других времен, других эпох. И даже - других миров. Ведь миф несмотря на фантастичность своего повествования помогает глубже заглянуть в тайны жизни и лучше понять самих себя.
  Наверняка не случайно столь знаменитый и любимый многими фильм 'Властелин колец' начинается именно с рассуждения о мифе: 'Мир изменился. Я чувствую это в воде... Чувствую в земле... Ощущаю в воздухе. Многое, из того, что было - ушло. История стала легендой. Легенда превратилась в миф. И не осталось тех, кто помнит об этом. И многое было забыто - чего забывать не следовало...'
  Мы не должны позволить времени стереть мифы о своем прошлом, в каком бы фантастическим свете оно для нас не представало. Мы должны помнить и чтить свои мифы хотя бы потому, что их ноша - легка, а значение для постижения бытия - безмерно.
  Сейчас даже трудно представить, каким было 'информационное пространство' всего сто лет назад: ни интернета, ни телевидения, ни радио. Телефон и тот был диковинкой. Да и Закамска, как такового, не было. На правом берегу Камы были лишь несколько деревень, поселения, дачи...
  Но на этой земле жили наши предшественники, люди, которые поколение за поколением осваивали и отстраивали это особенное место - Закамск, ставшее для всех нас малой родиной и домом. И если мы не можем вспомнить имена наших прабабушек и прадедушек, живших всего век назад, то постараемся услышать их голоса, которые все еще витают над этой землей, над этими крутыми берегами, над тяжелыми водами Камы в которых отражается сама вечность.
  
  БЕРЕГ ЛЕБЫЙ, БЕРЕГ ПРАВЫЙ...
  
  В истории возникновения Закамска, а вернее в возникновении закамской мифологии вопрос берегов является очень значимым и важным. И дело даже не в том, что большинство исторических городов русского средневековья зарождалось и отстраивалось изначально на правобережье. Правый берег - высокий, гордо поднимающийся - имел стратегически более выгодное значение не только в плане обороны и престижа, но отчасти и от того, что левый берег реки часто подтоплялся, бывал заболочен, да и в суевериях считался не особенно 'чистым'. В Древнем Египте и вовсе на левом берегу Нила строились исключительно некрополи, тогда как на правом берегу расцветали города живых...
  Но город Пермь возник в 1724 году не как город, а как медеплавильный завод, и совсем не на берегу Камы, а у реки Егошихи. К левому берегу Камы Пермь прирастала медленно, практически в течение целого века, оставляя при том широкую полосу между рекой и самим городом. Весь XVIII век жители Перми считали, что их город располагается между двух берегов малой речки с мифическим названием Стикс, на правой стороне которого и разрасталась губернская столица, а на левой стороне раскинулось Егошихинское кладбище.
  Закамск же со своего возникновения был крепко связан с правым берегом Камы. Будь то поселения углежогов, которые в XVIII и XIX веке пережигали для медеплавильного завода древесный уголь и сплавляли его по реке, или открытые пароходчиками Каменскими судоремонтные мастерские в камском Затоне. Или разросшиеся в начале XIX века знаменитые закамские дачи, самые лучшие и дорогие в Перми и принадлежавшие исключительно цвету пермского общества. Да и возникший в эпоху индустриализации 'Комбинат К' закладывался именно на берегу Камы. Есть свидетельство, что первый директор и строитель завода Иона Саввич Кузьмич выбирал место 'на глазок', прогуливаясь по Каме на пароходе. Ему, разумеется, был важен не столько живописный вид, сколько органическая связь берега с рекой. В первую очередь для того, чтобы можно было возвести крупнейший в стране завод и вокруг него создать развитую городскую инфраструктуру.
  Итак, самым важным моментом в понимании истоков мифологии Закамска служит река Кама, а вернее органическая связь ее правого берега с возникшими на нем населенными пунктами и проживающими людьми. В этом было и остается главное отличие жителей Закамска от пермяков. Ну кто в Перми в жаркий летний день или ясный весенний вечер скажет: 'Пойдем погулять на Каму?' Вот потому-то и мировосприятие у нас, жителей реки, совершенно непохожее, иное.
  В наших головах совсем иначе организовано пространство, другое преставление о бьющих прямо из берега живоносных родниках, иное представление о ледоходе, лунных и солнечных дорожках, сияющих на речной глади. Из поколения в поколение река незримо воспитывает и организует нас, придает нашим душам особенное звучание, а нашим мыслям - иной размах и ритм. Потому что в душе мы ощущаем, что живем на берегу вечности, на линии горизонта, где сходится земля и небо. Вот что такое Закамск и где нужно искать особенные черты его людей.
  Второй чертой Закамска была изначальная деловая сметка ее обитателей. На протяжении ста лет здесь не оказывались 'случайные люди', которыми до краев наполнены большие города. В Закамске никогда не существовало нужных для бездельников медвежьих углов и сонных берлог. Зато простора для деятельности было хоть отбавляй. Сейчас в это трудно поверить, но лет 30-40 тому назад Кировский район считался не только самым зеленым и чистым, но и передовым в наукоемких предприятиях и разработках, а также самым спортивным и самым культурным районом. Пускай Закамск не кичился наличием у него 'художественной элиты', но среди рабочих был самый высокий уровень стремления и к знаниям, и к занятиям в кружках самодеятельности, изостудиях, объединениях книголюбов.
  Третей чертой, повлиявшей на Закамскую мифологию, была невероятная география наполнивших район жителей. Вятские крестьяне, жители Ленинграда и Украины, навербованные на Кировский, Галоген и СМС инженеры и специалисты со всего СССР! У нас работали и москвичи, и коренные Одесситы, и жители Дальнего Востока и Сахалина, приехавшие по каким-то чудо-командировкам трудиться на Судозавод. Такой пестрый состав населения, который был в Закамске в 30-80х годах XX века, надо еще поискать!
  Теперь, конечно, все иначе. Старшие поколения ушли, потомки многих разъехались по стране, а то и по странам, или позабыли 'преданья старины глубокой'. А жаль...
   Вот для того-то мы и будем крупица за крупицей, печатный лист к листу вспоминать и воссоздавать мифологическую летопись нашего Закамска. Хотя бы для того, чтобы пришедшие на смену поколения знали, что они не просто жители отдаленного района, а потомки и наследники замечательных людей, которые сумели создать свою неповторимую, оригинальную вселенную со звучным именем - Закамск.
  
  КРЕСТНЫЙ ОТЕЦ ЗАКАМСКА
  
  История возникновения Закамска порою загадочна, порою анекдотична. Она вполне напоминает собой и суровую бытописательскую повесть в духе Федора Решетникова, и веселый водевиль с участием городского головы, оборотистых купцов и путешествующей по стране столичной знаменитости.
  Впрочем, 90-е годы XIX века - время контрастов в российской жизни, чего уж говорить о провинции! Самые популярные темы для разговоров - рассуждения о том, как изменится мир под колесами индустриального прогресса. В литературе царит натурализм, в философии - позитивизм, на театральной сцене - оперетта и водевиль, в политике - консерватизм Александра III и революционное народничество, а повсеместным увлечением более-менее образованных слоев становится составление этнографических, бытописательских очерков, дорожных зарисовок и путевых заметок.
  Это повальное увлечение пришло к нам от знаменитого путешественника и этнографа Н.Н.Миклухо-Маклая. Сегодня он в основном известен своими заметками о жизни папуасов северо-восточного берега Новой Гвинеи. На самом же деле Николай Николаевич бывал там всего лишь дважды и довольно незначительное время. Первый раз с 1871 по 1872 гг., а второй раз с 1876 по 1878 гг. Конечно, были у него и другие экзотические путешествия, которые составили международную славу, но в России для народнической интеллигенции большее значение имели его экспедиции в украинский город Малин 1886 и 1887 годов, где он изучал быт, обычаи и традиции полещуков - жителей коренного Полесья. Пример Миклухо-Маклая оказался столь заразительным, что в подобные изыскания ударилась чуть ли не вся образованная прослойка российского общества! Точно так же, как в 30-50 годах XIX века было всеобщее увлечение собиранием фольклора, в 90-е годы вся передовая публика устремилась путешествовать и бытописать.
  Порожденное Миклухо-Маклаем всеобщее увлечение оказало и непосредственное влияние на возникновение Закамска.
  Весной 1890 года предприниматель и меценат Савва Тимофеевич Морозов предлагает приобретшему всероссийскую славу 'беллетристу-миниатюристу' Антону Павловичу Чехову совершить путешествие через всю Россию на остров Сахалин и написать путевые заметки, 'чтобы было вровень Миклухо-Маклаю, ушедшему из жизни весной 1888 года'. Морозов не только предложил щедрое финансирование предприятия и полное невмешательство в писательский процесс, но и гарантировал 'поддержку и содействие' на местах по купеческой линии. И Антон Павлович отправляется путешествовать через всю Россию на Сахалин при неустанном внимании к его странствиям со стороны столичной прессы.
  В это время в Перми самыми оборотистыми были пароходчики братья Каменские. С начала 1870-х годов они облюбовали на правом берегу Камы залив-затон, превратив его в стоянку и ремонтную базу для своих судов. Интересы братьев простирались на весь правый берег: они мечтали недорого купить земельные участки под строительство дач, которые начинали пользоваться все большим спросом у городских толстосумов.
  На пути Каменских было два труднопреодолимых препятствия. Первое заключалось в том, что на правом берегу продолжалась заготовка древесного угля, столь необходимого для заводов Мотовилихи. Следовательно, пока углежоги занимались своим 'грязным делом', о строительстве престижных дач можно было забыть.
  Вторым камнем преткновения был городской голова Петр Ерофеевич Сигов. Выходец из крепостных, он недолюбливал также вышедших из крепостных пароходчиков Каменских, считая их 'выскочками'. Кстати, Каменские славились своей способностью дешево покупать и дорого перепродавать землю, в том числе за гроши покупая пустоши, а после сказочно обогащаясь, продавая их казне под строительство железной дороги. К слову сказать, этот бизнес у них процветал наряду с пароходством с 1857 по 1916 годы. Замечены братья были и в ссуде денег под проценты. Поэтому Петр Ерофеевич не спешил идти им на встречу в вопросе приобретения правого берега Камы.
  И тут братьям подвернулся удобнейший случай - путешествие столичной знаменитости через Пермский край, а также просьбы Морозова содействовать писателю в осмотре местных достопримечательностей.
  С того времени существует миф, что братья Каменские одними из первых на территории Пермского края провели успешную PR-акцию с привлечением к ней ни о чем не догадывающегося Антона Павловича.
  Дело обстояло таким образом. На следующий день после прибытия в Пермь и изрядного банкета страдающего от похмелья писателя повезли экскурсией на правый берег, где заранее были подготовлены сценки ужасного быта углежогов. Не вызывает удивления, что и так находящийся не в духе Чехов после всего увиденного написал: 'Звуки береговых гармоник кажутся унылыми, фигуры в рваных тулупах, стоящие неподвижно на встречных баржах, представляются застывшими от горя, которому нет конца. Кажется, в них жители занимаются приготовлением облаков, скуки, мокрых заборов и уличной грязи... На пристанях толпится интеллигенция, для которой приход парохода - событие'.
  Стоит ли удивляться, что после таких строк, появившихся в столичной прессе, следующий городской голова готов был хоть даром отдать Каменским весь правый берег?
  И на нем действительно расцвели самые престижные дачи, появились ухоженные дорожки, церковь, школа... И посетивший Пермь в 1902 году Антон Павлович Чехов написал уже совсем другие слова: 'Кама - чудесная река. Надо бы нам как-нибудь нанять для всего семейства пароходик и поехать не спеша в Пермь и потом обратно, и это была бы дачная жизнь самая настоящая, какая нам и не снилась. Надо бы подумать об этом'.
  Вот так несколько слов, произнесенных нужным человеком в нужное время, делают историю. А в нашем мифе - превращают великого писателя в крестного отца уникального мирка, который и сам того не ведая помог появиться на свет Закамску.
  
  ЗМЕИНАЯ НОРА. ЧАСТЬ 1. БУНТ
  
  События нашего мифа происходят в 1908 году, относительно спокойном времени, пришедшем на смену после бури первой русской революции и прогремевшего на всю страну вооруженного восстания в Мотовилихе. Но для начала немного предыстории, которая поможет пролить свет на возникновения нашего мифа...
  Никогда за всю историю России, за исключением времен Петровских преобразований, общество не менялось так стремительно. Накопившиеся в стране внутренние проблемы вызывали не только брожение умов, но и стремление изменить сами основы и принципы жизни. Между второй половиной 90-х годов XIX века и первым десятилетием века XX, пролегла настолько яркая полоса изменений, что хотя перед нами одна и та же страна с все тем же императором Николаем II, но общество в Российской империи кардинально изменилось.
  От прежнего благодушия вкупе с измельчавшим народничеством уповающим на 'теорию малых дел' и эволюционный прогресс, не осталось и следа. Общество стало бредить бунтом и революцией, вульгарно истолкованными идеями Ницше о попирающем законы и мораль сверхчеловеке, который ради своих целей вправе использовать насилие и террор. Обыватели и интеллигенция на все смотрело раскрыв рот, с желанием немедленных перемен и по привычке ругая царя и правительство. Невдомек им было, что именно центральная власть, какая бы она не была забюрократизированная, обеспечивала всем довольно сносные условия службы, коммерческой и общественной деятельности, гарантировала законную защиту и предоставляло реальные возможности жить размеренной и спокойной жизнью. Но в стабильной России стабильностью мало кто дорожил.
  В 1905 году сытая и мещанская Пермь, никогда не знавшая голода и бедствий войны, с каким-то безумным азартом принялась играть в революцию. Именно играть, потому что как только бойцы из Мотовилихи принялись распространять на Пермь свои порядки, сочувствие 'борцам и экспроприаторам' и революционный зуд у пермяков как ветром сдуло.
  Читателям будет интересно свидетельство очевидца тех событий, которые не только потрясли Пермь, но и послужили толчком для возникновения нового Закамского мифа.
  'В то время я работал в уездном земстве на пишущей машинке. Имея от роду всего 17 лет, я уже разбирался в политических вопросах, интересовался событиями в столицах... Известие о подписании Манифеста в Перми было получено 18 октября. Оно вызвало истинную радость и обратилось во всенародное торжество. Помню, из Мотовилихинского завода, находящегося от Перми всего в трёх километрах, прибыла крупная демонстрация рабочих с красными флагами и революционными песнями.
  На площади перед оперным театром был организован многотысячный митинг. Вместо трибуны был использован наружный балкон театра. Как приятно было видеть всеобщую радость всей массы людей без различия пола и возраста; радость была написана на лицах, в ярком блеске глаз, в бурных криках, приветствующих отдельных ораторов.
  Один из ораторов предложил всем отправиться к губернатору и потребовать освободить из тюрем политических заключённых. Предложение было принято, и весь митинг всей массой двинулся к особняку губернатора на Сибирской улице. Путь был недалёк, примерно четыре квартала. Вся довольно широкая Сибирская улица с прилегающими переулками была сплошь забита народом...
  Прижатый к стене губернатор заявил, что он по телефону даст распоряжение начальнику тюрьмы об освобождении политических заключенных, и вся масса народа двинулась к тюрьме. Начальник тюрьмы выпустить заключенных отказался, требуя письменное разрешение прокурора и губернатора. Ни просьбы, ни угрозы не поколебали его решимости. Народ, тут же постановив действовать решительно, отправился опять к губернатору, вытащил его из дома и силой повел его в тюрьму.
  День 18 октября был холодным, со свежим ветерком и мелким дождиком. Я, как сейчас, вижу 'хозяина губернии': он был в легком вицмундире с генеральскими погонами, на голове фуражка, на ногах лакированные штиблеты без галош, над его головой на двух длинных палках два маленьких гимназиста несли большое красное полотнище с надписью: 'Долой самодержавие, да здравствует революция'.
  Губернатор всё время пугливо озирался и имел вид затравленного волка.
  Во все время этого памятного шествия раздавались революционные песни: 'Марсельеза', 'Варшавянка', 'Мы кузнецы'. Я с кучкой молодёжи особенно старался и так перекричал голос, что несколько дней после этого говорил шёпотом.
  Но вот и тюрьма. Высокие тяжёлые ворота поглотили губернатора и комиссию. Через четверть часа они широко распахнулись, и на руках в толпу были вынесены первые 17 человек заключенных.
  Народ ликовал, многие целовались с освобожденными. Тут же был организован летучий митинг, и все вновь двинулись в пересыльную тюрьму, захватив с собой и губернатора, дабы не было никаких обманов и проволочек. Там также было освобождено большое число пересылаемых в ссылку и на каторгу...'
  Однако в скором времени пермяки поймут и вполне прочувствуют благодарность тех, кого они с таким воодушевлением освобождали...
  
  ЗМЕИНАЯ НОРА. ЧАСТЬ 2. МЯТЕЖНИКИ И ЛИЦЕДЕИ
  
  Житель Мотовилихи, Ипполит Яковлевич Фокин, 1887 года рождения, к началу первой русской революции 1905 года имел от роду восемнадцать лет. Несмотря на отсутствие систематического образования, личностью Ипполит был весьма оригинальной и своеобразной. Он был складно скроен от природы, имел приятную и даже смазливую наружность, вдобавок к этому отличался незаурядными актерскими способностями. Главной же бедой Ипполита, свойственной многим юношам того времени, была истеричность поведения и впитанный по тогдашней моде имморализм.
  В те годы многие неокрепшие головы, начитавшись выдержек из произведений Ницше и опусов писателей-декадентов, возомнили себя сверхлюдьми, которым все позволено. А выпущенные из тюрем революционеры очень быстро объяснили, куда им стоит свою энергию направлять, - против изжившей себя власти, а также людей, кто эту власть поддерживает и просто мешает классовой борьбе и прогрессу. Многие юноши и девушки с упоением отдались, нет, не улучшению общественных нравов и даже не делу революции, а разбою, перемежаемому пьянством и оргиями. Исторический период между двумя русскими революциями может по праву считаться временем возникновения в стране бандитских 'малин'.
  Несмотря на свое пролетарское происхождение, Ипполит Фокин очень любил современный театр и модную литературу, а больше всего очень популярного в те годы поэта и писателя Федора Сологуба, под воздействием которого даже взял себе псевдоним Змий.
  Мечи отчаянья свергаются с небес,
  Наряжены чарующим сияньем,
  И говорят, что древний Змий воскрес,
  Что он царит и жжёт своим дыханьем.
  Он сотворил, чтоб поглотить,
  Он равнодушно беспощаден, -
  Равно любить, равно губить
  Превозносящихся и гадин...
  После декабрьского вооруженного восстания 1905 года Ипполит Фокин примкнул к группе тридцатилетнего Александра Лбова, именующей себя 'лесными братьями'. Об этой 'бригаде' начала XX века существует даже повесть Аркадия Гайдара под емким названием 'Жизнь ни во что', и каждый интересующийся может с ней свободно ознакомиться.
  Интересен портрет Лбова, который дает газета Вятская Речь за 27 апреля 1908 года. Мы специально поместим отрывок для того, чтобы лучше прочувствовать атмосферу того времени и понять 'очарование ужасным' современников описываемых нами событий:
  'Лбов прогремел не только на весь Урал, но и на всю Россию. Из уст в уста передавались рассказы о его похождениях, в которых элемент вымысла и правды переплетались между собой в причудливые узоры. В глазах широких слоёв населения его имя окружалось ореолом. Тонкий конспиратор, человек малого развития, достаточно честолюбивый, но с железной волей, с громадным организаторским талантом - Лбов больше года подвизался на Урале, предводительствуя 'лесными братьями'. Полиция была против него бессильна. Его ловили множество раз и всегда ошибались. За его поимку была установлена даже денежная награда. Его ловили в один и тот же день в разных местах, а он как снег на голову появлялся со своей 'дружиной', то на пароходе 'Анна Степановна', то ещё в каком-нибудь другом месте, бесследно исчезал с глаз до нового 'выступления'. Среди 'лесных братьев' он ввёл железную дисциплину. Его слову, приказанию подчинялись беспрекословно. Самая наружность его импонировала. Высокий, чёрный, с красивым энергичным лицом, с чёрными глубоко сидящими, подёрнутыми дымкой задумчивости глазами, с повелительной фигурой - Лбов выглядит настоящим атаманом и производит неотразимое впечатление. Пишущему эти строки пришлось видеть Лбова на суде. Под его взглядом трудно устоять. Когда он смотрит на вас исподлобья, его взгляд нервирует вас, вы стараетесь скорее отвести глаза в сторону, невольно подчиняясь какому-то безотчётному чувству неловкости. Ни тени раскаяния не замечалось в его поведении на суде и в разговорах с защитником во время перерывов...
  Будущий историк с интересом остановится на этой типичной для нашего времени всеобщего разрушения и переоценки ценностей 'чёрточке' в настроении и психологии народных масс...'
  Мы же лишь вкратце отметим, что на протяжении 1906-08 годов 'лесные братья' грабили пермских предпринимателей и пассажиров, убивали полицейских и заводчиков, не гнушались и рэкетом состоятельных мещан, 'убеждая' их суживать на 'святое' дело от 70 до 300 рублей. Очень скоро аппетиты 'лесных братьев' выросли настолько, что они даже намеревались захватить Пермь. О размахе их деятельности говорит тот факт, что в группу Лбова влилась значительная группа боевиков из Петербурга. Для колорита, передающего атмосферу времени, приведем лишь некоторые из их псевдонимов: Демон, Гром, Ястреб, Сибиряк, Фома, Зацепа, Матрос, Карл...
  Однако в скором времени увлечение 'лесными братьями' среди пермской интеллигенции сошло на нет, прежде всего из-за того, что общественному мнению они казались не 'Робин Гудами', а обыкновенными вымогателями. Вдобавок к этому внутри группы начались серьезные конфликты из-за дележки награбленного. В попытке навести дисциплину Лбов 'заколол штыком однажды Моряка, убил Зацепу, убил Великоволжского, начинавших предаваться разнузданному грабежу'... Но ничего не помогло, и 'бригада лесных братьев' рассыпалась в конце лета 1907 года, после ограбления парохода 'Анна Степановна Любимова'.
  С этого момента и начинается повествование нашего Закамского мифа, по которому активный участник 'лесных братьев', Ипполит Яковлевич Фокин, по прозвищу Змий, избрал себе укрытием закамские дачи. Следует отметить, что дачи, расположенные в Закамске, были наиболее комфортабельными и дорогими в Перми. Кстати, среди многих здесь находилась дача Александра Васильевича Синакевича, в прошлом городского головы, председателя Пермского дамского попечительства о бедных, комиссии по разбору и призрению нищих, члена Комитета Общества попечения о лицах, освобождённых из мест заключения, а также он возглавлял Городскую театральную дирекцию.
  В 1903 году, 56 лет от роду Александр Васильевич был уволен от службы 'с мундиром', хотя и продолжал занимать выборные должности. Но его кипучей натуре этого было маловато...
  Может быть поэтому, а может и нет, но склонный к эксцентричным выходкам, переодеванию и театральщине Ипполит Яковлевич Фокин, по кличке Змий, выбрал в августе 1907 года местом своего укрытия именно дачи правого берега.
  
  ЗМЕИНАЯ НОРА. ЧАСТЬ 3. ДАЧНИКИ
  
  Сегодня мы плохо представляем, чем были и какую роль в жизни играли дачи для состоятельных господ конца XIX - начала XX века. Нам тяжело понять то священное и трепетное отношение горожан, которое они испытывали к дачам, точно так же, как и нынешнему молодому поколению уже не объяснишь того бума и увлечения 'фазендами из 2-3 соток', которое охватило советских жителей в эпоху перестройки.
  Газеты начала XX века взахлеб писали о 'дачемании', противопоставляя прелести природы ужасам города. Среди образованных людей формируется убеждение, что жизнь в городе летом смертельно опасна, как бы сейчас выразились, из-за невыносимой экологической ситуации:
  'Город изрыт весь, точно во время осады: пешеходы, конки, экипажи - все лепится к одной стороне. Трудно жить в городе летом, в знойные дни, а еще хуже того - в тихие вечера после них: дышать нечем, на улицах висит сизоватая пелена каких-то промозглых испарений, начинает пахнуть даже на лучших улицах гнилью, навозом...'
  Еще в начале XX века в моду входит подверженность неврозам и истериям, так что люди стрелялись по любому поводу и выбрасывались откуда только возможно. Такое суицидальное поветрие также объяснялось невыносимостью проживания в городе.
  Поэтому все кто мог с поздней весны и до поздней осени отправлялись на дачу. Кто на свою, кто в гости, кто приживалкой, а кто и вовсе 'шел в наем', чтобы поправить здоровье да еще и подзаработать. Впрочем, некоторые особо упертые даже предпочитали зимовать на дачах, таковых называли 'зимогорами' или 'зимниками'. Большинство смотрело на таких людей с уважением и некоторым восторгом, вроде того, как мы сегодня относимся к купающимся в прорубях. Так что пермские дачи не пустовали круглый год.
  С выездом горожан на дачи туда же переезжали нищие и разного рода мошенники. В большинстве случаев они перестраивались на сельский лад: все оказывались погорельцами, очень картинно рассказывали об истребительном пожаре. Жалостливые дачники давали им денег, старую одежду, кормили. Некоторые промышляли карточной игрой, мелкими кражами или устройством незатейливых увеселительных представлений под шарманку. Наверняка всем памятен рассказ А.И.Куприна 'Белый пудель'.
  Не стал исключением и наш 'герой' Ипполит Яковлевич Фокин, по кличке Змий, бывший 'лесной брат' и налетчик-экспроприатор. Оставаться в Перми было небезопасно, а бежать из Пермской губернии вместе с психопатом Лбовым, который уже начал расправляться со своими подельниками, ему тоже не хотелось. Змия манило искусство и высокие планы на покорение столицы. Нет, в отличие от Чеховских трех сестер, Ипполит собирался не в Москву, а в Санкт-Петербург.
  Но что делать в Санкт-Петербурге в августе, в разгар дачного сезона, когда столица пустела? К тому же в Пермь были присланы офицеры, чтобы разгромить и уничтожить неуловимую банду Лбова. Все въезды и выезды из Перми были блокированы, везде сновали переодетые шпики.
  Ипполит Фокин также решил отсидеться на дачах, для чего он прибегнул к конспирации и, переодевшись в женское платье, надев парик и загримировавшись, устроился гувернанткой. Вообще, тема с переодеванием мальчика в девочку и наоборот в начале XX века была столь популярной, что мы со школьных лет помним историю о председателе Временного правительства Александре Керенском, который в 1917 году бежал из Зимнего дворца переодевшись медсестрой. Вероятно, в нашей истории без помощи доброжелателей и почитателей авантюристов все-таки не обошлось.
  Ипполита Фокина подвели две стороны его характера: склонность к экстравагантности и мания величия. Отдыхая на дачах, Змий раздумывал, в каком качестве ему лучше предстать в Петербурге. Интерес к революционерам сходил на нет, особым рафинированным актерским мастерством он также не обладал. Оставалось использовать входящий в моду 'русский стиль' и прикинуться каким-нибудь 'старцем' вроде Распутина или сколотить вокруг себя экзотическую секту. К слову сказать, в то время это было бешено популярно. Расплодившиеся авантюристы скрывали в себе 'адское самомнение и желание прославиться во что бы то ни стало'.
  Ипполит как раз был из их числа. Днем он старательно играл роль гувернантки на дачах, а по ночам сколотил из молодежи группу, которую посвящал в таинства оргиастического поклонения Змию.
  Подобные слухи, разумеется, быстро дошли до Перми. И под видом 'страждущих тайн' и 'ищущих последних бездн' проверить слухи на правый берег прибыли два офицера. Первым по иронии судьбы был брат знаменитого балетмейстера, ротмистр Николай Фокин, а вторым - поручик Владимир Капель, в будущем знаменитый участник Белого движения. Что происходило дальше, мы можем гадать, но в конце августа Ипполит Фокин был застрелен либо своим однофамильцем, либо Капелем. Аркадий Гайдар описал смерть Змия и того фантастичнее: что он прятался в лесу, когда одна из лошадей драгун наступила ему на ногу (!), и тогда Фокин достал маузер... Впрочем, он и сам говорил, что в его повести много вымысла, продиктованного революционной целесообразностью...
  А вот не вымыслом стал тот факт, что Змия похоронили на Егошихинском кладбище, чего не делали с его подельниками ни до, ни после. Так что Ипполит действительно 'разжился' высокими покровителями. Говорят также, что над его могилой был врыт шест, увенчанный красными лентами, живыми цветами и пришпиленной фотографией и стихами про Змия. Впрочем, очень скоро его могила бесследно исчезла...
  Самым интересным моментом этого мифа была моя встреча в 1982 году с одним пожилым человеком, который, узнав, что я из Закамска, на полном серьезе рассказал мне про то, что, дескать, еще до революции на правом берегу Камы люди поклонялись змеям, а насаждали эти суеверия самые главные представители пермской буржуазии. Именно так в начале 1920-х годов им на уроках безбожия разъясняли невежество и суеверия темных масс.
  Потом год за годом мне попадались интересные факты, позволившие увидеть и представить события тех лет совсем в ином свете. Кто знает, кем бы стал Фокин-Змий, переберись он осенью 1907 года в Петербург, если в свои 20 лет он запросто сумел обзавестись покровителями среди влиятельных людей Перми?
  До нас дошел всего лишь миф, эхо давно минувших событий, которое позволяет нам только воссоздать в своем воображении кипящие страсти и грандиозные планы, по своему накалу не уступающие Шекспировским трагедиям!
  
  ДЕЛО О ПРОТИВОГАЗАХ
  
  Мировую войну 1914-1918 годов пермяки, с точки зрения современного человека, воспринимали довольно странно. А именно: в это время как никогда множились и плодились самые невероятные слухи.
  Это объясняется, с одной стороны, уникальным положением самой Перми, которая находится как бы в Европе, а значит, все европейские события принимались на свой счет и переживались необыкновенно остро. С другой стороны, несмотря на то, что Пермь находилась в глубоком тылу, который не предполагал наличие каких-либо военных действий, присутствие войны ощущалось на каждом шагу.
  Всем известен тот факт, что 'Мотовилихинские заводы' поставили пятую часть артиллерийского вооружения. Или что кроме расквартированных войсковых соединений на 1 мая 1916 года в Пермской губернии было размещено 50 611 военнопленных, из которых половина были славяне, потом следовали австрийцы, мадьяры и турки.
  Правительство рассматривало Пермь как стратегически важный город, поэтому, несмотря на то, что во время войны каждая копейка была на счету, в октябре 1916 года было открыто Пермское отделение Императорского Петроградского университета. Временное правительство решило 'усилить кадровый ресурс', и 1 июля 1917 года был открыт Пермский университет.
  Общественная атмосфера того времени поражает своей наивностью и легкомыслием. На театральных подмостках - какое-то немыслимое представление с кричащим названием 'Зверь из бездны', повествующее не то о Нероне и Древнем Риме, не то о немецком императоре Вильгельме. Со сцены с упоением читают стихи Игоря Северянина. Конечно, стихи военные и патриотические, но как они написаны?!
  Друзья! Но если в день убийственный
  Падет последний исполин,
  Тогда ваш нежный, ваш единственный,
  Я поведу вас на Берлин!
  В Пермь друг за дружкой приезжают известные певцы и певицы, антрепренеры всех мастей, популярнейшие поэты. Например, в ноябре 1915 года Константин Бальмонт выступал в зале научно-промышленного музея, затем гулял по берегу Камы и любовался правым берегом, о чем и написал своей жене:
  'Катя, родная, сегодняшний день - фантазия. Вот где, среди снежных просторов, над широкою Камой, над равнинами, за которыми тянется на 15 верст сосновый бор, - и в торжественности своих решений - и в душевной вознесенности - я один, царственно один. Я бродил над застывшей рекой...'
  Первая мировая война, как ни странно, тоже отозвалась в Закамске своим эхом, который, несмотря на всю серьезность темы, сродни курьезной истории или мифу.
  В 1915 году, после начала массового применения немецкой армией химического оружия на фронте, все русское общество, от полуграмотных крестьян до образованных интеллигентов, охватила самая настоящая 'газовая истерия'. Любимой темой военных слухов было неизменное обсуждение готовящейся немцами газовой атаки на Пермь.
  Слухи живописали десятки возможных сценариев, от вполне реалистичных до откровенно фантастических. Самыми правдоподобными казались версии о том, что газ может быть завезен цистернами по железной дороге или пароходами по Каме. Самые фантастические версии объявляли, что на Пермь готовится нашествие немецкого воздушного флота 'Цеппелинов', или что газ будет ввезен купцами-изменниками в бочках, замаскированных под масло.
  К слову сказать, во всех стратегически важных городах европейской части Российской империи подобные страхи и слухи были повсеместно распространены. К примеру, в 1915 году известный писатель Марк Алданов включается в разработку способов защиты столицы от предполагаемых газовых атак, создаются всевозможные общества 'газовой защиты', а при Главном Артиллерийском управлении создается Химический Комитет. Действительно, последствия отравления газом на фронтах были ужасающими. Неслучайно Первую мировую еще называют 'войной химиков'. Всего в ходе войны было применено 125 тысяч тонн газов. По некоторым оценкам, они убили 1,3 миллиона человек, еще 4 миллиона стали инвалидами.
  Честь создания первого в мире простого и надежного фильтрующего противогаза принадлежит русскому химику Николаю Дмитриевичу Зелинскому (1861-1953гг.), который начал работать над своим противогазом сразу же после получения первых известий о германских газовых атаках.
  Прежде всего он поспешил узнать, удалось ли спастись хоть кому-нибудь из жертв химического нападения кайзеровской Германии. Оказалось, что спаслись те русские воины, которые плотно укрылись шинелями, закутав ими и головы, или дышали через смоченные водой земляные лепешки. Это навело ученого на мысль, что наиболее простым и, главное, действенным окажется противогаз, в котором ядовитые газы будут поглощаться каким-либо пористым веществом.
  Конструкция его противогаза была проста и эффективна: герметическая шлемовидная маска, надеваемая на голову, и подвешенная к ней коробка с сетчатым дном, наполненная активированным углем. Несмотря на простоту русского противогаза, потребность, а соответственно и цена на него были весьма высокими.
  Итак, опасаясь газовых атак, в 1916 году Пермским 'Химическим комитетом' была закуплена значительная партия противогазов, четверть из которой хранилась на правом берегу на Судоремонтном заводе. Предполагалось, что если диверсия будет проведена в Перми, то газ не сумеет преодолеть Каму и рассеется по ее водам. Соответственно, из работников завода будут созданы спасательные дружины.
  Но когда через год, уже после свержения Николая II, было решено проверить наличие 'закамского запаса', то не было обнаружено не только ни одного противогаза, но даже и учетных записей о них! Как в Каму канули! Известно, чем бы закончилась такая проверка при царе - нагоняем и каторгой. А вот Временное правительство, все еще находящееся в революционной эйфории, спустило дело о противогазах 'на тормозах', списав его на прогнивший самодержавный строй.
  
  ПОСЛЕДНИЙ ЦАРЬ ДИНАСТИИ РОМАНОВЫХ. ЧАСТЬ 1. ЗЕМЛЯ ТРЕВОЖНЫХ ДУХОВ
  
  Пермская земля - неразгаданная тайна, которая еще ждет своего часа... Во все времена вокруг нее ходило множество легенд и преданий. С незапамятных времен Пермская земля считалась родиной мифического пророка Заратустры. Так это на самом деле или нет, доподлинно неизвестно, но спросите любого пермского археолога, и он вам подтвердит, что из этой земли до сих пор в неимоверных количествах извлекают древнеиранские серебряные украшения и монеты, возраст которых переваливает за полторы тысячи лет. К слову сказать, император Петр I даже издал распоряжение, запрещающее использовать найденное в земле серебро в качестве металла и немедленно отправлять его в Санкт-Петербург как величайшее сокровище.
  Археологи утверждают, что Пермская земля уникальна еще и тем, что чем 'глубже копаешь', тем непонятнее происхождение находящихся в слоях артефактов. Пермский звериный стиль принадлежит к исчезнувшему народу и людям неведомой культуры, обитавшим здесь более двух с половиной тысячелетий тому назад. По своей энергетике она родственна скифской, но куда более таинственна и мистична. Не случайно в древности Пермский край называли землей тревожных духов.
  Сегодня мало кто знает, что в эпоху энциклопедистов XVIII века Пермская земля ассоциировалась с легендарной скандинавской Биармией. Начало этому положил сосланный на север Пермского края пленный шведский офицер Страленберг, который не только добросовестно изучал богатейшие архивы, собранные Строгановыми по истории Пермской земли сочинения иранских, арабских и византийских историков, но и занимался археологическими изысканиями. После окончания в 1721 году Северной войны он вернулся в Швецию, где издал книгу, в которой доказывал, что Пермский край и есть таинственная Биармия скандинавских саг.
  Стоит ли удивляться, что легенды на этой земле произрастают куда охотнее, чем фиксируются исторические события? Здесь все дышит мифом, все существует вопреки научным закономерностям. Не случайно, что пермская Малепка входит в десятку самых известных зон аномальных явлений по всему миру!
  Для боярского-царского-императорского рода Романовых Пермская земля была не то что бы особенной, а судьбоносной.
  Впервые братья Федор и Михаил Романовы, которые приходились двоюродными братьями царю Федору Иоанновичу (1557-98г.г.), позарились на пермскую вотчину купцов Строгановых, в результате чего в 1588 году земли были изъяты, а Строгановы преданы опале. Этому предшествовал странный бунт посадских людей в Сольвычегодске и убийство 22 октября 1586 года Семена Строганова, последнего из сыновей великого Аники Строганова, организатора похода Ермака в Сибирь. Почему бунт назван странным? Дело в том, что уровень жизни людей в Строгановском Сольвычегодске был самым высоким в стране. Так что басни про эксплуатацию и революцию здесь неуместны. К тому же откуда у посадских людей (простых горожан) взялось оружие в таком количестве, что они запросто смогли приступом взять хорошо укрепленный и вооруженный Строгановский кремль? Кто ими руководил? Почему гарнизон не сражался, а запросто открыл мятежникам ворота? Почему к мятежникам не были применены репрессии, ведь убитый был вхож к самому царю, а освоение Сибири считалось делом первостепенной государственной важности? Дело было спущено на тормозах, а сам бунт по своей организации и проведению очень напоминает рейдерский захват. Так или иначе, но земли отходят к казне, а по сути заправлять ими начинают братья Романовы. Недолго и не очень успешно.
  Пермская земля, треть которой была вотчиной Строгановых, настолько сроднилась с этим родом, что на ней стали происходить неведомые, мистические события. Мало того, что начались природные аномалии, неурожаи, солеварни 'осудели рассолом', так в добавок ко всему сама Кама сменила русло, смыв значительную часть Орла-городка, бывшей резиденции купцов Строгановых.
  Ситуация изменилась с приходом к власти Бориса Годунова (1598-1605гг). Братьев Романовых (всего их было пятеро) обвинили в колдовстве. Михаила Никитича Романова, так страстно желавшего владеть Пермскими землями, Борис Годунов велел заточить в деревне Ныробка и содержать в железных кандалах до конца его дней (ныне Ныроб, поселок городского типа Чердынского района).
  Так в таинственной Биармии - Пермской земле нашел свое последнее пристанище Михаил Романов, двоюродный брат последнего русского царя династии Рюриковичей и родной дядя первого русского царя династии Романовых.
  С тех времен Пермская земля стала для Романовых местом священным и ужасным одновременно. Быть может, спустя триста лет, в 1918 году великий князь и фактический наследник престола Михаил Александрович Романов оказался в Перми совсем не случайно, ведь именно от него во многом зависело, как будет развиваться история России.
  
  ПОСЛЕДНИЙ ЦАРЬ ДИНАСТИИ РОМАНОВЫХ. ЧАСТЬ 2. МЕЖДУ ДВУХ БЕРЕГОВ
  
  Великий князь Михаил Александрович Романов, 39 лет от роду, провел в пермской ссылке около трех месяцев, с конца марта по июнь 1918 года. Это было очень странное время: Учредительное собрание было разогнано, но большевики во всеуслышание не утверждали, что власть окончательно перешла к ним, в воздухе попахивало 'серой и порохом', а страна медленно разваливалась на множество кусков.
  Со школьной поры мы слышали о 'триумфальном шествии советской власти', которое создало новую страну со столицей в Москве (с 12 марта 1918 года, до этого главным городом был Петроград). Однако ж Конституция РСФСР (основной закон) была принята только 19 июля 1918 года, поэтому говорить о наличии государства в первой половине 1918 года бессмысленно.
  Это понимали все, и больше всех - Михаил Романов, который очень сожалел, что оказался в Перми, отрезанный от реальной общественной и политической жизни.
  Консервативные да и умеренные слои общества относились к великому князю с огромной симпатией, потому что смотрел на вещи широко, умел договариваться, был лишен средневековых династических предрассудков (чего только стоит его брак с дважды разведенной Натальей Сергеевной Шереметевской, узаконить который мешал сам император!) Кстати, в дни Февральской революции массового кровопролития и гражданской войны удалось избежать именно благодаря посредничеству великого князя. Оттого он являлся наиболее приемлемой фигурой для подавляющей части 'нереволюционной' России. С Михаилом Романовым связывались основные надежды на общественный мир и согласие. Сам того не желая, он превращается в символ новой России, устройство которой большинству представлялось наподобие Англии. Его с почтением называли 'царем на час', а в газетах так писали про его добровольный отказ от власти: 'Николай отрекся в пользу Михаила. Михаил отрекся в пользу народа'.
  До марта Романов живет в Гатчине, причем довольно свободно, потому что власти надеются, что он 'поймет сложившуюся ситуацию' и сбежит за границу. Но великий князь никуда уезжать не собирается, тогда его отправляют в Пермь, где ему буквально намекают: пора бежать. Но словно его далекий предок, ныробский узник, великий князь упорно сидит в Перми. Его обуревают дурные предчувствия, он вспоминает историю с огромным колоколом, который намеривались к 300-летию династии Романовых в 1913 году установить в Ныробе, да так и не довезли: колокол упал с подводы и увяз в топи, да так крепко, что извлечь его было уже невозможно. На все откровенные намеки о побеге он отшучивался: 'Куда я денусь со своим огромным ростом. Меня же немедленно обнаружат'.
  Чем же занимался великий князь в Перми? У него обострилась язва, поэтому он по большей мере отдыхал, посещал церковные службы, прогуливался по Камским берегам или же совершал поездки по Каме на моторной лодке на Правый берег ('...отправились за Каму, как тут выражаются...' - из дневника Михаила Романова), потому что, по общему убеждению, в Перми была плохая вода, а воды из закамских источников почитались лечебными.
  В дневнике Михаила Романова неоднократно упоминаются его посещения различных мест Правого берега, родников и церкви святого князя Владимира, построенной и освященной еще в 1906 году. Читаем одну из таких записей: '27 апреля 1918 года. Пятница. Около половины двенадцатого Борунов и я переехали на лодке на другую сторону Камы (поселение Средняя Курья), там мы пошли налево вдоль опушки леса, затем, выйдя к реке, переехали обратно. В половине шестого отправились в Петропавловский собор, где служил пасхальную вечерню архиепископ Андроник, - служил он очень хорошо. Вечером я играл на гитаре. Погода была пасмурная, кроме вечера, 2 градуса'. Упоминание о таких поездках в дневнике встречаются регулярно в течение месяца по конец мая 1918 года.
  А вот как об этом вспоминает современник: 'Не помню точно числа и месяца, когда появился Михаил Романов в Перми. Но в конце мая 1918 года и начале июня в гор. Перми и Мотовилихе среди населения стали упорно ходить слухи, что Михаил Романов, живя в Перми, часто гуляет по городу и даже за городом, поднимается на 'Горки' (горы около Перми) и любуется видами на завод, реку Каму и противоположный берег реки, откуда действительно хороший вид на эти местности. Эти прогулки и его проживание совпало как есть с моментом описи имущества в церквях, и время было не особенно спокойное. Особенно много беспокоились старухи набожные, которые собирались возле церквей, а попы вели агитацию, что большевики хотят отбирать церкви, а когда эти 'Божьи старушки' узнали о пребывании Михаила Романова, то началось нечто вроде паломничества на те места, где гулял Михаил Романов, чтобы хоть глазком взглянуть на будущего помазанника Божия'.
  Именно с Правым берегом связан наш очередной Закамский миф, который можно назвать 'призрачным шансом' не только возвращения Михаила Романова на трон, но и превращения его в фигуру знаковую и ключевую для всей русской истории...
  
  ПОСЛЕДНИЙ ЦАРЬ ДИНАСТИИ РОМАНОВЫХ. ЧАСТЬ 3. ПРИЗРАЧНЫЙ ШАНС
  
  Весна 1918 года напоминала затишье перед бурей: подозрительно себя вели ждущие отправки домой и расквартированные по всей Пермской губернии бывшие пленные. Они были вооружены и хорошо дисциплинированы. В деревнях и селах ворчали зажиточные мужики, все чаще поглядывая искоса на Советскую власть, и 'тянулись к топорам', а в городах начинало складываться офицерское подполье. Не будем забывать, мир с Германией был подписан не так уж давно, и большинство из офицеров еще не отвыкло от привычек войны.
  Либеральная интеллигенция ворчала на бытовые неурядицы, перебои с продовольствием и бесконечно полемизировала, правильно или неправильно понимают большевики марксизм.
  Легкомысленнее всех, как ни странно, вели себя рабочие. Они уже вполне ощущали себя хозяевами нового мира, больше митинговали, чем работали, сами себе назначали справедливый размер заработной платы да демонстрировали 'широту взглядов'. Газеты того времени в качестве курьеза описывают случай, как один из рабочих на пасху решил 'расстрелять Христа'. Он зарядил пушку времен Емельяна Пугачева и попытался выстрелить в Нерукотворный лик. Пушка, однако, не выдержав мощного заряда, взорвалась сама и незадачливому стрелку оторвало ноги, отчего он через сутки и умер. При этом ни о каком кощунстве репортером сказано не было ни слова, а сама история рассказана как анекдот.
  Как же нелепо выглядел Михаил Романов, который посреди общественного безумия пытался продолжать жить привычной дореволюционной жизнью! Он мог все бросить и бежать из Перми (во всяком случае, попытаться сделать это), мог обратиться с воззванием, написав манифест или политическое завещание, мог... Наверное, он ничего не мог и не хотел. В поздних Романовых сквозит какая-то обреченная апатия ко всему, что происходит. Легко уступили власть, легко замкнулись в своей 'скорлупе', легко расстались с жизнью... А ведь царь на то и царь, чтобы не смотреть на то, как ведут себя и что думают все остальные. Его слово должно звучать как закон или как пророчество. Но ничего так и не было сказано с весны 1917 по весну 1918 года. В воздухе висела мертвецкая немота и глухота, раз даже в офицерском собрании Перми было объявлено, что причина революции в том, что 'император Николай Александрович утомился от управления страной...' Может быть, именно поэтому Романовы не стали знаменем гражданской войны и белое движение было обречено?
  Между тем до меня не раз доходили упорные слухи, что весной 1918 года на закамских дачах состоялась негласная встреча Михаила Романова с представителями старообрядцев.
  Надо сказать, что в Пермском крае процент старообрядцев довольно высокий. Несмотря на то, что царская власть относилась к ним довольно недружелюбно и всячески пыталась их 'перевоспитать', революцию большинство старообрядцев приняли настороженно и даже враждебно. Появление Михаила Романова в Перми многими из них было воспринято как знамение, как шанс на то, чтобы вернуть все, как было раньше, и что по прошествии 300 лет Михаил II разрешит все разногласия и возродит истинное русское царство.
  Вот с этим предложением и прибыли на встречу с великим князем Михаилом Александровичем представители староверов. Весной 1918 года на одной из закамских дач состоялась встреча, которая могла стать судьбоносной, да так и не стала. Наивное консервативное и религиозное мужичье обещало Михаилу Романову надежное укрытие в староверских скитах и в скором времени формирование народного ополчения. Они искренне верили, что времена Смутного времени начала XVII века возвращаются и скоро 'белый царь' сядет на престол в Москве.
  Как мог воспринять подобное предложение до мозга костей европеизированный Михаил Романов, у которого даже личный секретарь был англичанин Джонсон? Скорее всего, как анекдот. Не мог же он на полном серьезе воспринять себя как символ возрождения святой и древней Руси!
  В этом мифе нет ничего удивительного, ведь уже летом 1918 года по Пермской губернии прокатились и староверские восстания, а в 1919 году старообрядческий съезд обратился с напутствием к адмиралу Колчаку со словами: 'Да поможет вам Всевышний на избранном вами тернистом пути донести взятое бремя до сердца России - Москвы и очистить святыню русскую...'
  Но самозваный верховный правитель Колчак не мог стать царём: ни благоговения, ни страха народ к нему не испытывал. Ничего, кроме омерзения...
  Народный дух был и смущен, и подорван, и развеян по ветрам истории. Неслучайно именно такими словами рассуждал организатор убийства великого князя - мотовилихинский революционер Гавриил Мясников: 'А странно все-таки: Иван Сусанин. Крестьянин. Спасает Михаила Романова. Михаила Первого. А я - рабочий, тоже сын крестьянина, уничтожаю Михаила Второго и последнего. Начало и конец, альфа и омега...'
  Это и вправду очень грустная и трагичная история, которая до сих пор так или иначе отзывается в каждом из нас. История, из которой и век спустя читателю остаётся сделать выводы самому...
  
  ГОРОД-САД
  
  Если коренного жителя Закамска попросить назвать особенный дом, подобных которому больше нет, то он не задумываясь ответит: 'Сто девяносто пяти квартирный'. При этом, всем будет понятно, где он находится без каких-либо дополнительных объяснений. Но этот дом не только особенный и единственный, он еще и мифологический, потому что с ним связан один из центральных мифов истории Закамска советского периода истории...
  Хорошо известно, что и своим возникновением, и своим современным видом Закамск неразрывно связан с курсом индустриализации, воплощаемом в годы первых пятилеток (1929-1933 и 1933 -1937). И теперь, когда оборачиваешься и смотришь, с каким энтузиазмом и самоотвержением работали закамские первопроходцы, невольно вспоминаются строчки из Маяковского: 'Я знаю - город будет, я знаю - саду цвесть, когда такие люди, в стране Советской есть'.
  Сегодня подобные стихи могут показаться через чур пафосными, но вот тогда... Стремительные перемены жизненного уклада, брожения в умах, сословные пережитки и внутрипартийная борьба - вот наиболее острые темы, волнующие общество конца 1920х-начала 30х годов. Рассматривать их по-отдельности, все равно, что попытаться прокатиться на разобранном велосипеде.
  В те годы Пермь представляла для руководства страны не проходящую головную боль. Условно город как-бы состоял из двух огромных, враждебных и даже взаимоисключающих частей: либерально-интеллигентского, замешанного на мещанстве центра и заводской, бунтарско-левацкой Мотовилихи, в которой наряду с патриархальным укладом процветали революционный экстремизм и уголовный бандитизм. Ни первая, ни вторая часть центральную власть не поддерживала и строить социализм в СССР не собиралась, но если первые за пустопорожними разговорами только ждали, когда все развалится, то вторые были в любой момент готовы заняться 'разваливанием'. Добавьте к этому, что участники боевых дружин и уличных боев 1905 года в своем большинстве не только были живы-здоровы, но многие из них стали сотрудниками милиции или же находились 'при должностях'.
  Показательна судьба одиозной персоны, игравшей в начале 20-х годов значимую роль в истории г.Перми. Речь идет о Гавриле Мясникове, убийце великого князя Михаила Романова. Член партии большевиков с 1906 по 22 годы, он был весьма авторитетным среди мотовилихинских рабочих, а в 1920 году даже становится председателем Пермского губкома. По сути, фигура номер один.
  Гаврила Мясников был настолько о себе большого мнения, что публично критиковал, пытался учить Ленина 'правильному пониманию марксизма', и указывал на его непролетарское происхождение. В свои заслуги он ставил не только 'убийство последнего русского царя', но и утверждал, что благодаря его акции красные победили в гражданской войне. С приходом НЭПа Мясников начинает открыто создавать оппозиционную партию и призывает продолжить не то дело революции, не то по новой запустить гражданскую войну.
  В те годы влияние его на рабочих Перми было столь велико, что центр, не сумев образумить Гаврилу Мясникова, предпочел в 1928 году выдавить его за границу.
  При таком раскладе Пермь была пороховой бочкой, в которой в любой момент могло произойти антисоветское восстание. Добавьте к этому опыт гражданской войны, наличие кадров, склады наполненные оружием и продовольствием и 'Мотовилихинские заводы', на которых изготовлялась четвертая часть пушек. Так что вооруженное восстание 1905 года могло с легкостью повториться. Только уже в больших масштабах и с катастрофическими последствиями.
  Именно поэтому в 1929 году строить новый промышленно-политические центр Перми приезжает человек С.М.Кирова, легендарный Иона Кузьмич. В двадцать с небольшим, во время гражданской войны он успел побывать командиром полка, дважды попасть в плен, быть приговоренным к расстрелу и оба раза сбежать. Стать кавалером боевого ордена Красного знамени, причем получить награду из рук самого командующего М.В.Фрунзе.
  Ионе Саввичу предстояло создать на правом берегу не только новый химический комбинат, но, в перспективе, новый административный и политический центр Перми, свободный от влияния и революционных леваков, и буржуазной интеллигенции. Закамск мыслился неким 'кордоном', который в случае необходимости мог бы приструнить левый берег. Поэтому рабочих на стройку собирали откуда угодно, но только не из Перми. В основном это были крестьяне из бывшей Вятки, которые с удовольствием становились пролетариатом. Потому что несмотря на все тяготы первопроходцев, уровень жизни, снабжения и доступа к прочим благам у строителей нового 'города-сада' был несопоставимо выше. В те годы снабжение стройки шло по высшему, 'ленинградскому' разряду.
  Символом построения нового центра Перми стало строительство в 1934 году знаменитого 195 квартирного дома, всем своим видом напоминавшим скорее Ленинград, чем Пермь. Существует миф, что за проектом переноса управленческого центра Перми в новую пролетарскую зону стоял сам Сергей Миронович Киров. Иначе как еще объяснить те колоссальные затраты на строительство подобного дома, потрясающее воображение даже для нашего времени. А таких домов планировалось возвести нескользо только в годы II пятилетки...
  После смерти С.М.Кирова и проведением политических 'чисток' идея с переносом центра Перми в Закамск сошла на нет - необходимость отпала. Слишком много романтики, слишком дорого, но совершенно оторвано от жизненных реалий. 'Город-сад' так и остался мечтой.
  Но в каждом коренном жители Закамска сохранилась необъяснимая любовь и сердечная привязанность к С.М.Кирову. Это искреннее и глубокое уважение передается из поколения в поколение, словно народная благодарность за мечту о новом светлом граде, дыхание которой однажды коснулось Правого берега и воплотилось в Закамске.
  
  ТАЙНАЯ МИССИЯ МАЭСТРО МЕССИНГА
  
  Одним из самых загадочных и в то же время весьма правдоподобных мифов, появившихся во время Великой Отечественной войны, была услышанная мной история о тайном посещении Закамска в ноябре 1941 года 'мастера психологических опытов' Вольфом Мессингом.
  В то время Мессинг был, пожалуй, самым известным и разрешенным в Советском Союзе гипнотизером, имевшим покровительство самого Сталина. Неудивительно, что ему дозволялось проводить 'концерты' во всевозможных дворцах культуры и даже выступать на театральных сценах. Как тут не вспомнить представление мага в Варьете из знаменитого романа 'Мастер и Маргарита', само имя которого необычайно созвучно с именем Вольфа Мессинга.
  Из биографии гипнотизера известно, что осенью 1941 он был эвакуирован из Москвы по личному приказу Сталина. Размышляя над этим фактом, невольно задаешься вопросом: 'Не слишком ли много внимания, пускай выдающемуся, но всего лишь артисту уделялось в тот момент, когда решалась судьба страны?'
  История показывает, что Сталин был руководителем, мыслящим глобально, который не разменивался по мелочам и не совершал необдуманных, импульсивных поступков. Каждый его шаг, особенно в начале войны, был чрезвычайно выверенным и рациональным. Значит, его внимание к Мессингу имело практическое значение, причем непосредственно относящееся к делам на фронте.
  Причина особенного отношения и внимания Верховного главнокомандующего к скромной фигуре 'мастера психологических опытов' становится понятной из устроенного по высшему разряду выступления Мессинга в Перми (тогда городе Молотове), которое состоялось в ноябре 1941 года.
  Само появление Вольфа Григорьевича в городе было обставлено с особым шиком: его разместили в лучшей семиэтажной гостинице 'Центральная' (ул. Сибирская, 9), которая в то время была одним из самых высоких и престижных зданий. Здесь обитала проживающая в эвакуации богема союзного значения: известные писатели, композиторы, артисты, среди которых были люди с мировым именем, такие как А. И. Хачатурян и С. С. Прокофьев. Вокруг самого приезда Мессинга был создан необычайный ажиотаж, мгновенно затмивший славу проживающих знаменитостей.
  Для чего же была организована вся эта шумиха, разыгран театральный приезд гипнотизера-провидца, распространены слухи о его способностях читать мысли и постигать тайные намерения? Разумеется, вся эта титаническая работа была проведена не ради 'психологических опытов' или же отвлеченного покровительства искусства и уж совсем не для того, чтобы поразвлечь столичных знаменитостей.
  Все происходящее в стране было жестко подчинено сталинскому призыву: 'Все для фронта, все для победы!' В 1941 году с катастрофическим развитием событий на фронте Верховному главнокомандующему требовалось не только трезво и как можно более точно оценить ситуацию, но и отыскать новые, доселе невостребованные ресурсы, которые можно было эффективно использовать на фронте.
  Таким недооцененным ресурсом была реактивная артиллерия, которая в народе получила название 'Катюша'. Стоит отметить, что, несмотря на эффективность и поразительную мощь, ее долго недооценивали и считали исключительно вспомогательным видом. Связано это было прежде всего с тем, что производство зарядов к ним было весьма сложно и ограничено. Поэтому многими военноначальниками 'Катюши' рассматривались как современный образец 'царь-пушки' и использовались в качестве укрепления стрелковых дивизий.
  Сталин подробно изучал все отчеты по применению на фронте имеющихся немногочисленных 'Катюш', прекрасно понимая, что массовое применение подобного оружия может существенным образом повлиять на ход войны. Поэтому организовать бесперебойное и неограниченное производство боезарядов к 'Катюшам' являлось первоочередной задачей.
  Осенью 1941 года в Кировский район было эвакуировано Особое техническое бюро промышленности боеприпасов, которое возглавлял А.С. Бакаев. Вместе с ним работали такие выдающиеся инженеры-химики, как Д.И. Гальперин, А.Э. Спориус, Б.И. Пашков и др. Разумеется, они заверяли Москву, что в течение полугода сумеют разработать новые технологии и наладить массовое производство высокоэффективных сортов пороха, зарядов к 'Катюшам' и взрывчатых веществ.
  Как известно, Сталин не доверял одним словам, поэтому ему и потребовался 'эксперт в области душ', своеобразный живой 'детектор лжи', чтобы иметь не желаемую, а реальную картину происходящего. Затраты на организацию производства были непозволительно велики, так что права на ошибку не было. Цена просчета могла бы стать непоправимой.
  История показала, что ученые-производственники говорили правду, трезво и точно оценивая свои возможности. Поэтому уже к концу 1941 года количество 'Катюш' возросло до 5-10 дивизионов в составе армий, а по специальному решению Сталина в январе 1942 года было начато формирование 20 гвардейских минометных полков.
  Всем известно, какую роль сыграли 'Катюши' в годы Великой Отечественной войны. Они стали знаменем победы, символом непревзойденного русского оружия. Вот почему нам небезынтересен миф о выдающимся гипнотизере, тайно посетившим Закамск по поручению самого Сталина.
  
  СОКРОВИЩА В ГИПСЕ
  
  Этот закамский миф напоминает не реальное событие из жизни нашего района, а лихо закрученный сюжет авантюрного романа в духе '12 стульев' Ильфа и Петрова или любимой многими поколениями кинокомедии 'Бриллиантовая рука'. Как и положено авантюрному произведению, наша история имеет свой пролог, свою интригу, фактическую сторону повествования и, разумеется, свой эпилог.
  Происхождение мифа о трофейных сокровищах проистекает из трех важнейших событий в истории Закамска: присутствия на его земле довольно большого количества 'пленных немцев' (на самом деле это были австрийцы и венгры), начала массового строительства с 1946 года каменных домов и повального украшения дворов, улиц и площадей самыми разнообразными гипсовыми скульптурами.
  Быть может, благодаря строительному буму 40-50х годов XX века даже закамские старожилы полагают, что идея украшать дворы фонтанами и гипсовыми изваяниями имеет 'трофейное происхождение'. На самом деле это не так.
  Гипсовый сюжетный соцреализм, который украшал парки культуры и отдыха Москвы и крупных городов Советского Союза, восходит к началу 30-х годов.
  Идеологом подобного продвижения 'искусства в массы' был знаменитый скульптор-монументалист Иван Шадр, автор всесоюзно известных композиций 'Булыжник - оружие пролетариата' (1927) и 'Девушка с веслом' (1934-35).
  Сын столяра Иван Шадр, который на самом деле был Иваном Ивановым, родившимся в городе Шадринске Курганской области, принадлежал к той части революционных художников-романтиков, что всеми силами старались соединить искусство и действительность. Он стремился, чтобы скульптуры перестали быть достоянием музейных залов, чтобы как в античные времена они стали частью повседневной жизни людей. Идея с превращением искусства в наглядную агитацию, содержащую воспитательный момент, была особенно горячо поддержана советским педагогом А.С.Макаренко. Поэтому гипсовые горнисты, барабанщики и просто пионеры стали стремительно заполонять школьные дворы еще в довоенную эпоху.
  Но массового расцвета и всеобъемлющего охвата гипсовая скульптура достигла в 1950-е годы. Зеленый свет наглядной массовой агитации дает Сталин, а пришедший ему на смену Хрущев, сходу отвергавший все действия своего предшественника (чего только стоит постановление об архитектурных излишествах, призывающих очистить дома от ненужных декоративных элементов!), к удивлению многих, не только сохранил уличную скульптуру, но и расширил ее тематику. Так, кроме политических и военных вождей, героев и спортсменов, в парках и дворах стали появляться любимые Никитой Сергеевичем сюжеты: идущая на отдых дружная советская семья, мать, обнимающая свое дитя, кормящие голубей или играющие с животными ребятишки...
  Явление было настолько массовым, что оно не просто докатилось до Закамска, но очень скоро уютные дворики, скверы, лестницы набережной Камы обзавелись собственными скульптурными композициями. Плотность установки была столь велика, что от любой скульптуры можно было с легкостью разглядеть другую. По моим подсчетам, их было не меньше сотни. До сих пор во двориках 'старого' Закамска можно увидеть сиротливые бетонные постаменты, на которых некогда красовались образы счастливых и наслаждающихся жизнью людей...
  Самой достоверной причиной гибели и исчезновения гипсового изобилия с Закамских улиц явилось то, что гипс - материал недолговечный, и даже при бережном отношении срок его 'жизни' вряд ли превзойдет пару десятилетий. Впрочем, очередной закамский миф говорит о совсем других причинах исчезновения гипсовых скульптур.
  В 60-х, во время ремонта одного из 'построенного немцами' домов, были найдены не то золотые часы, не то золотой перстень - достоверно проверить была ли находка, нет никакой возможности, как и проверить, существовала ли она вообще. Тем не менее, слух о спрятанном немецком кладе по Закамску пронесся, а тут еще вышли на экраны фильмы 'Бриллиантовая рука' и '12 стульев'. И пошла гулять молва, что в одой из гипсовых скульптур, прямо у всех на виду, спрятано трофейное немецкое золото, цена которого позволяет 'снести Закамск и построить заново'.
  Следует отметить, что этот нелепый слух распространялся среди ищущих приключений неугомонных поисковиков-пионеров, да ПТУшников, желающих сыграть в местного 'Остапа Бендера', по-быстрому прославиться и озолотиться.
  Подобные слухи среди неокрепших умов привели к бессмысленному, хотя и не вызванному хулиганскими мотивами, вандализму. Одни отбивали кусочки от скульптур исключительно с благими намерениями, ради процветания родного Закамска. Другие надеялись поймать удачу за хвост и сорвать куш из причитающихся от государства 25% процентов от оценочной суммы найденного клада.
  Так ли это было на самом деле или нет, теперь не узнать наверняка. Но события тех лет давно стали мифом не только для подрастающего поколения, но уже основательно позабылись и людьми взрослыми. А жаль, потому что гипсовая Закамская Атлантида еще окончательно не канула в Лету, и память о ней еще хранятся в пожелтевших от времени черно-белых фотографиях семейных альбомов.
  
  
  
  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"