Боди & арт

   

     Звонкий, переливчатый девичий смех вывел Роджера из созерцательного транса, в который он погружался, подолгу наблюдая за озером. Оказывается, совсем рядом курносая акула закусила грудь девушки. Этот кусь исполнен удовольствия, шарки лукаво прикрыла глазик с длинными, пушистыми ресницами. Грудь нескладной рыжей модели небольшая, и проблем с ее 'поглощением' у хищницы не было. Имелась иная проблема. У рыбины отсутствовала часть хвоста, верхняя серповидная лопасть. Этот недостаток и восполнял художник, вырисовывая периферию хищницы где-то в области пупка рыжей. Роджер улыбнулся. Немного понаблюдал за процессом и хотел уже было вернуться к наблюдению за скачущими по волнам серферам. Девушка вновь прыснула, дернулась излишне 'дозволенного', выбила у художника, точнее, художницы, кисть.

   − Прости, прости, Джил, щекотно... − торопливо застрекотала рыжая.

   − Конфуз. Теперь новой кистью надо. Эта вся в песке. Стой, кобылище!

Выговор художницы: расслабленный, немного 'акающий' и нараспев, намекал на то, что она приезжая издалека.

Художница наклонилась за кистью. Штанины коротеньких эластичных шорт цвета хаки подскочили вверх. На левом бедре обнажилось родимое пятно. Боже...

  

     'Послушай, Фрэнк, я задержусь. Дела. Да и с девушкой познакомился. Замечательной, талантливой. У нее три глаза и один с плавником. Не смейся! Похоже, втюрился, но все потом, по приезду'. Эту часть разговора лейтенанта Адама О'Лири с детективом-сержантом и своим двоюродным братом Роджер подслушал случайно. Когда медленно пятился и вжался спиной в стену в борьбе за хороший ракурс. 'Клац-клац' синхронно отработали затвор со вспышкой. Живут же люди! Их женщины о трех глаз, да еще и плавники на них. Постмодерн всегда где-то рядом. Иной раз он подкрадывается внезапно и беспощадно, калеча душу. Как здесь, на застывшей кровавой картинке в чертовом доме по Тертл-Крик.

     Роджер имел фото-лицензию, стоял на спецучете и по запросу работал на полицию Далласа согласно договору. Лучше всего он знал людей из отдела убийств. Именно эти детективы чаще всего его и выдергивали, когда 'зашивались' их специалисты или по ряду других причин. А с шефом службы сблизился после двух тяжелых расследований и дельных советов фотографа, достаточно опытного и не менее наблюдательного, чем сотрудники отдела. Пару раз вместе пропустили по стаканчику в баре. И даже вдвоем посетили премьеру 'Травиаты'. Правда, О'Лири с глоком и наручниками, а Роджер с тремя фотокамерами.

  − Хороший ты парень, Родж, пусть и фотограф! − лейтенант прощаясь, похлопал тогда в фойе товарища по плечу, − но ничего-ничего.

Посмеялись, ударили по рукам и разъехались по домам. Это была их последняя встреча.

     Лейтенант О'Лири не вернулся из той плевой, со слов ребят, луизианской командировки. Куда его отправили снять показания и привезти опечатанный пакет с копией части материалов, наработанных местными по своим эпизодам. Люди, с которыми нужно было поговорить, непростые. Почти весь список − шишки во власти и бизнесе. Руководство О'Лири тогда решило, что нужен уровень хотя бы лейтенанта.

     Пропавшего искали, рассылались запросы. Неделю в Луизиане провели двое сотрудников Адама. Они работали с местной полицией по его встречам. Подключали морги, больницы, имея на руках подробный портрет и био-образцы Адама. Но человек как растворился. Пакет с документами сотрудники внутренней безопасности полиции округа обнаружили невскрытым в сейфе гостиничного номера. Все намеченные встречи О'Лири прошли в положительном ключе. Потенциальных угроз они и не несли. В последний день, когда видели Адама, он был зафиксирован на камеру охранного наблюдения у входа в свою гостиницу в компании девушки. Они держались за руки. Запись была так себе, нечеткая, и издалека. Адам узнавался легко, а вот она... Чуть ниже ростом, складная, джинсы, блуза. 'Девушка как девушка, среднего роста. Волосы каштановые!' уточнял потом один из водителей трансфер-сервиса гостиницы. И все. Давались объявления в газеты, но никто не отозвался. На побережье в те дни царил ураган Бруни, и его перемещавшийся с юга на восток 'глазок' со шквалистыми метастазами наворотил немало бед, которые разгребали долго. Гонсалес, где в последние дни работал Адам, он толком не затронул, но внес общую сумятицу. Не все жители штата имели доступ к СМИ, кому-то вообще было не до того. По прошествии пары лет друзья, коллеги и родственники простились с Адамом. Так проще.

  

     Прошли, пролетели еще пять лет. И вот сейчас Роджер воочию наблюдал упомянутый в том давнем разговоре артефакт. Точнее, наблюдал-то недолго. Пока художница поднимала кисть, удаляла салфетками мазки и брызги на ногах модели от ее пролета, Роджер действовал. Рывком, 'от бедра' отснял мобильником серию фотографий с наилучшей позиции. Маневр оказался удачным. Никто не обратил внимание. Художница давно разогнулась и продолжила работать над акульим хвостом. Каштановые волосы аккуратно собраны в жгуты − удобная прическа для практикующего художника.

Фотографии получились хорошие. Роджер наложил размерную 'сетку', почистил изображение. Это именно глаз с плавником, Адам знал толк в описаниях. Немного размытый махагоновый овал разной интенсивности цвета, 'нарисованный' природой сантиметровой кистью. На белой коже в центре овала более темная округлая область со светлым же пятнышком в середине. Ну и 'плавник', примыкающий ко всему этому сверху-справа: острый и загнутый, 'дерзкий', выполненный махагоном, но 'кистью' потоньше.

     Роджер украдкой рассмотрел пару модель-художник. По левой ноге рыжей сверху вниз тянулись фиолетовые нити щупалец медузы. Характерный полу-сферический купол, пряди щупалец пучками − убийственные метки. Поснимав все это немного, Роджер обошел пару, продолжил с камерой с других позиций. Зевак, фотографирующих, вокруг было предостаточно, можно не таиться. Направился к входу в арт-пространство, организованном на большой площадке-террасе чуть выше пляжа. Роджер прошел шатры для отдыха и работы, большие стенды с топовыми работами прошлого года, клумбы с пальмами в кадках, бромелиями и саговниками. Вот и атрибуты, интересовавшие его: рекламная растяжка и информационные щиты. 'Бодиарт! Тема года: Торжество природы и естества. 20 художников из 7 стран. Посетите наш фестиваль красоты и чувственности!' У входа билетер под зонтиком и щит со списком художников. Здесь две Джил: Джил Кервуд Торонто(Канада), и Джил Нойс Перт(Австралия). Роджер отошел в сторонку, нашел местечко в тени.

    − Эй, Фрэнк, это Роджер Фоули. Беспокою из отпуска в Чикаго. Ты где? Еще служишь? − Роджер рассмеялся.

    − А куда я денусь, − захохотал Фрэнк, всегда оптимистичный, розовощекий крепыш. − Но сейчас в госпитале, в хирургии, − Фрэнк вздохнул, − с геморроем. Завтра Лори режет, ты ее помнишь.

    − Держись. Послушай, Фрэнк.

    − Что?

    − У тебя есть выходы на Чикаго и Австралию, город Перт? Всплыла одна тема, касаемо нашего Адама.

    − Австралию? Подумаю, держи в курсе, Роджер.

    − Посмотри, я пока начну сам. С тебя финансирование, если мне придется сильно тратится, отчитаюсь.

    − Финансирование открыто. Один отпускник и трое бывших − все наши − вылетят по звонку в частном порядке. Сейчас займусь.

    − Давай!

     На одном из инфощитов указано расписание фестиваля. 'Окончание: 10 августа, 17.00-19.00 Парад-прохождение, фото-сессии, раздача буклетов, автограф-сессия'. Параллельно устраивались мастер-классы и бодиарт от нескольких художников. Для всех желающих, готовых на коммерческой основе поучиться и раскраситься. Итак, они закрываются завтра! Австралийка и в этом списке.

В сети на Джил Нойс совсем немного. Лишь несколько фото, почти все групповые. Имелось три упоминания о ее участии в культурных мероприятиях на территории Австралии. Да, с десяток фотографий ее работ, портреты и бодиарт. Добытые данные, ссылки Роджер переслал в Даллас. За последовавший час из местных газет и Интернета Роджер выяснил, что город порядком загружен событиями и людьми. Причем событиями разного толка, как обычными сезонными, так и отголосками недавних и текущих кризисов. Завтра марш недовольных фермеров, во вторник забастовка водителей большегрузов. Много шума наделал недавний расстрел известного ресторатора и прочее 'напрягающее и травмирующее'.

     Роджер заметил движение на газоне за одним из киосков с мороженым и шипучкой, что в стороне. Оттуда выкатился пластиковый стаканчик. В это же время к нему направлялась дама с собачкой. Грустному пекинесу приспичило. Дама притормозила и уже собралась было подобрать 'подарочек' в специальный пакетик. О!

  − Не утруждайтесь, мадам, − галантно поклонился Роджер, − мы сами. Добро пожаловать на фестиваль красоты и чувственности!

Оглянулся по сторонам, положил 'подарочек' в карман брюк, как есть, без пакетика. Затем зачерпнул немного земли из кадки с камелией, мазнул этим по штанам, надорвал горловину футболки 'Кэмерон Пирс: Затерянный в стране кошачьих мозгов' с соответствующей иллюстрацией к сборнику. Взъерошил прическу, развязал шнурки на кедах и уверенной походкой прогрессивного, знающего 'выход' попаданца зашагал в сторону киоска.

Вскоре он уже знал, кто 'на самом деле' поджог винзавод, женские слабости какой-то Кики, где в городе действительно весело, почему капитан патрульных округа "редкостная мразь" и куда тот непременно попадет после смерти. Так же стало понятнее, как красиво свалить с террасы и вообще с дистрикта, если облава или полыхнет разборка. Как и многое другое интересное и удивительное, вряд ли полезное в его деле.

Итак, полиция явно перегружена, и он тут чужой. Роджер решил пока обойтись без них. Но из открытых источников раздобыл контакты нескольких детективов, не помешает. Задумался. Время на ходы немного. Определенно, нужно большее, чем собранная матчасть и его решимость. Плана не было, как и опыта организации расследований. Вариант решения напрашивался, Роджер плавал в этих 'водах'. По сути, иногда он был их частью. По духу, а то и букве.

  

     Молодая, статная, загорелая женщина в пестром купальнике шествовала по дорожке арт-пространства. Ее 'золотые' чешуйчатые босоножки на высоком каблуке щедро распускали солнечные зайчики по затененным стенам строений. Черные ковбойская шляпа и парео завораживающе контрастировали с непослушной гривой платиновых волос. Иные мужчины оглядывались ей вслед. А если кто-то из них был со спутницей, то сразу приводился в чувство тычком в бок или рывком за руку. В одном месте она прервала свое величественное шествие, остановилась, широко улыбнулась стайке подвыпивших встречных парней, тянувшейся навстречу. Уголки губ поползли вверх, щеки округлились, а немного выпученные глаза... Парни долго стояли как вкопанные, один для верности оперся на фонарный столб.

   − Нормально, работаем. Раз-два-три.

Зои Сандерс по прозвищу 'Крок' за практически желтые радужки и умение долго не моргать подходила к шатру номер семь. Крокодилы моргали, иногда часто. Но это уже не имело решающего значения, имея в виду прозвище и хозяйку. Ведь крок он и есть крок, даже если 100х70х100 и без эдакого хвоста.

   − Четыре, пять, − продолжил отсчет Роджер.

     Без семи пять пополудни Джил Нойс отвернула полог и вышла на площадку перед своим 'творческим шатром' с полу-прозрачной крышей-фонарем и символикой фестиваля на входе.

  − Здравствуйте, я и есть Джил, − она положила руку на грудь, неглубоко, изыскано поклонилась. И чуть громче. − Кто? Есть желающие стать холстом и поучиться?

Тишина. Художница вынесла раскладной стульчик, стол с принадлежностями, большое зеркало на витых ножках. От кучки зевак напротив шатра отделилась колоритная фигура.

    − Я. Если можно, − Зои расплылась в улыбке. − Хочу своему парню картинку отправить. Эдакую, пылкую. Чтоб не скучал в разлуке.

Зои смачно, точно в урну, выплюнула жвачку. Рядом гоготнули.

    − Есть эскиз? Проходите сюда.

Зои по узкой дорожке, отделявшей 'променад' от площадок с шатрами, подошла к художнице.

    − Эскизов нет, но есть, как его, − клиентка задумалась. − Акценты!

    − Так-так, а какие? Как Вас зовут?

    − Эрика Мария Ремарк, − клиентка зацепила оценивающим взглядом Джил.

    − А-хм. Может, просто Эрика?

    − Да запросто!

    − Так, что акценты?

    − Самый главный будет: 'Луизиана' июль 2015' − это место и время, когда мы познакомились, - Зои-Эрика задумчиво поскребла шею пальцами с фигурными ногтями. − Картинка должна быть большая и выпуклая. И я вижу это на груди. В общем, с этой, так сказать, стороны меня. Потом дельфин, он важен. А вот сзади два переплетенных сердечка с именами и прочее. Но это позже, хорошо?

    − Обучение нужно, видео? Проговаривать процессы, разъяснять?

    − Ничего не надо, − клиентка махнула рукой, полезла к застежке бюстгальтера, − только раскраска. Уже снимать?

Хдожница усмехнулась. Предложила, если есть желание, перейти в шатер.

    − Вы правы! Эту красоту должен видеть только он, − согласилась клиентка.

    − Триста долларов. Но цена может подскочить в зависимости от...

    − У нас открытое финансирование!

     Клиентка разделась, повесила на крючок у входа шляпку, пристроила парео, аккуратно поставила на табурет в углу пляжную сумку. Они выпили по стаканчику апельсинового сока, художница неспешно ознакомилась с предложенным 'холстом': чистым, ладным, загорелым - мечтой бодиартера. Вскоре за полу-прозрачной шторкой шатра началось действо - преображение.

Работа шла бойко. Женщины, примерно ровесницы, разговорились. Пока по диагонали 'фасада' писались выпуклые и с запАхом на бок 'Луизиана' и цифры, они выяснили про детство и колледжи друг друга. Дельфин и феерия пенных брызг и разноцветных 'пузыриков' позволили обсудить модные пристрастия и сериальчики. Час пролетел быстро. Джил закончила 'фасад', осмотрела роспись и осталась довольна. Как и блонди, вволю навертевшаяся у зеркала.

Сделали паузу. Джил убежала в туалет, клиентка отказалась: 'Я очень большой сосуд, пофиг'.

    - Раз-два-три. Лови паспорт, авиабилеты на утро, карточки, блокнот.

    - Принял!

     Художница вернулась. Обсудили макет полотна сзади, продолжили арт. Джил не отреагировала на сердечки и имена: Эрика-Мария и Адам, на название сети гостиниц-отелей, модные местечки города Гонсалес. Джил писала сосредоточенно и уверенно, отзывалась на шутки, шутила и смеялась сама. Художница бойко орудовала трафаретами, кистями, тюбиками и баллончиками с краской. Ошибки, потеки убирались салфетками и спонжами. Ягодицы по всей площади решили прорисовать мелкими синими волнами 'как буд-то издалека' и по ним запустить два парусника, рвущиеся навстречу друг другу.

Вскоре раскраска тела модели обретала законченность, работа художника уже близилась к финалу.

   − Джил, я хочу поставить свою любимую песню, − Зои выудила из сумки смартфон, ткнула пальчиком в экран гаджета. − Хорошо?

   − Конечно, Эрика.

Сидни Лоупер с середины песни разрезала тишину шатра. В своей манере, хрипло и с надрывом:

  'Если этот мир сведёт тебя с ума,

  И ты больше не сможешь выносить все это,

  Позвони мне,

  Потому что ты знаешь, что я сразу приеду.

  Ведь я увижу твои истинные цвета,

  Они пробиваются наружу.

  Я вижу твои истинные цвета'

    − Я передумала, Джил! Вот здесь, на бедре, будет не медузка, а глаз. ГЛАЗ С ПЛАВНИКОМ! Он скользит по литорали, он ярок и смел. Но он рискует.

    − ???

Зои смотрела на отражение художницы в зеркале. Продолжила требовательно, но и с сестринским теплом одновременно − магия речи и этих желтых глаз. Стенания Лоупер добавляли свои оттенки и акценты репликам Зои.

    − Только у одной женщины три глаза. Это чудо. И еще. Я знаю, кто ты. Адам О'Лири с улыбкой смотрит на тебя!

Художница пошатнулась. В широко распахнутых глазах читались изумление и страх, Джил буквально пыталась опереться о воздух.

В паре сотен метров хлопнула дверца Форда, Роджер несся к шатру. Знает!

Зои в зеркало продолжала отслеживать реакцию Джил, готовая ко всему. Та же выронила кисть, оседая на циновку пола.

    − Шикарный, любящий! Тридцать четыре года, разведен. Джил! Откуда он смотрит на тебя?

Когда Роджер вошел вовнутрь, Зои приводила художницу в чувство. Джил уже стояла у стеночки шатра с видом человека, только что поговорившего с Христом.

    − Это Роджер − товарищ Адама. Мы ДРУЗЬЯ тебе. И хотим лишь разобраться. И, конечно, поможем. Чем угодно, но надо выяснить.

К шатру подходили, гостя встречала вышедшая на Свет Божий Зои. Чумовым раскрасом обнаженного боди, взглядом и шепотом про таинство подбора колера. Желающих делать что-либо вопреки ее доводам, как всегда, не находилось. На дорожке 'чтобы дважды не вставать' Зои выставила табличку 'Просим не беспокоить!'.

    − Что там, пасхалка?

    − Зависть − грех. То админ. Убыл надолго, − шепнула Зои.

Джил терла руками уши, раскачиваясь из стороны в сторону.

    − Помню. Теперь что-то проясняется. Да! Кусками. Сейчас, − она опустилась в кресло.

Роджер и Зои переглянулись.

    − Случайная встреча. Нет, не с Адамом, − Джил замолчала, замерла, − он хороший. Был. Я вспоминаю. И это больно. Дренажный переход. ДРЕНАЖНЫЙ ПЕРЕХОД, ВОН, СЕЙЧАС!

Джил упала ничком и теперь, как рыба, билась на полу, скребла его руками и тихо плакала.

    − Его последние слова.

Зои склонилась над художницей, гладила по голове.

    − Мы действуем от имени родни и друзей, Джил. Мы давно ищем парня.

Художницу аккуратно вернули в кресло, дали любимый сок и полотенце. Расследователи не спешили. Сели на пол рядком, чуть в сторонке, чтобы не возвышаться, не давить. Джил молчала, лишь изредка всхлипывала. Молчали и Роджер с Зои. Вокруг пульсировала жизнь, из которой они на некоторое время совершенно выпали. Слышалась музыка, объявления, движение толпы, голоса и смех. В шатре же был свой микроклимат. Лоупер давно умолкла. Сейчас здесь царила определенная тишина. Лишь тиканье чьих-то часов да дыхание и стук трех сердец.

    − А я смогу увидеть его родню? Поговорить с ними? Когда?

Роджер дотронулся до художницы.

    − Конечно. Это и прямо сейчас несложно. Фрэнк, брат Адама, ждет вестей. Не скрою, он полицейский, но ты не бойся.

    − Хорошо. Я помню - и Адам коп. Был. Я пока вам расскажу.

    − Говори, мы все пишем.

Джил сделала паузу, еще раз отхлебнула из стакана и начала.

    − Я жила в Гонсалесе, Луизиана. Проходила трехмесячную художественную практику в рамках программы обмена студентами и выпускниками университетов. Незадолго до тех вот дней вляпалась в историю. Хреновую. В один из выходных поехала на арендованной машине в Батон-Руж − столицу штата. А затем из него к подружке в пригород. Уже порядком отъехав от города, встала в пробку, выходила из машины подышать. Дорога второстепенная. И вдруг - пробка. Оказалось, впереди почти подряд два полицейских кордона, довольно плотных. Поток машин разделяли. Некоторых отворачивали в сторону сразу, некоторые на малой скорости проезжали через полицейских и каких-то людей в масках. Те заглядывали в салон, задавали вопросы. Со мной тоже поговорили и без досмотра авто пропустили дальше. Второй кордон меня не задерживал. Буквально через десять минут на заправке я полезла назад. Под вещами и рюкзаком какая-то упаковка. Чужая, на пару килограмм примерно. Влезла в карту и сразу ушла вбок на первом же перекрестке. И газовала по сельхоздороге, сделала изрядный крюк. Недолго думая, упаковку выкинула в ров где-то в полях. И предохранилась, конечно. Ни ногой в Батон-Руж и тем более на ту дорогу. Переехала жить в охраняемый кампус. Никому ни слова, жила как мышь. Через пару недель домой в Перт, дотерпеть и забыть. Но тут Адам.

     Джил замолчала, попросила воды. Приняла стакан трясущейся рукой.

    − Сидим с подругой, пишем портреты со скульптур в городском парке. Тут мягкий баритон из-за спины: 'Нет-нет. Брови и лоб надо выправить' или что-то в этом роде. Поворачиваюсь. Мужчина подпер рукой подбородок, сосредоточенно изучает лист. Слово за слово. Через пять дней мы уже были единым целым и строили планы. Да, это может показаться странным. Быстро и разница в возрасте все-таки, но.

Адаму уже скоро нужно было назад, там еще и этот ураган нарисовался. Тучи сгущались. В выходной мы поехали на его арендованой машине в синему. Уже вовсю шли предупреждения об урагане. Людей и машин мало, владельцы принимали меры по защите окон и дверей. Но торговые центры еще работали, тем более что там были и убежища. И мы, дурные, рванули. На одном светофоре поравнялись с внедорожником, встали рядом. Там полно lаtinos. Кто-то дремал, кто-то кривлялся − слал воздушные поцелуи. Но затем...

Художница вздрогнула, как-то вся сжалась.

    − Не спеши. Хочешь бутер? − Зои потянулась к сумке. Давай-давай, подруга. Вижу, и Роджер хочет. Сейчас я вас покормлю, − она зыркнула желтым по напарнику.

Роджер протянул руку к пакету. Действительно, вскоре с удовольствием впился зубами в сочную домашнюю ветчину с помидором на булочке. Пауза заняла какое-то время. Они недолго поговорили на отвлеченные темы, похвалили матушку Зои. Джил немного оттаяла, набралась сил, взахлеб продолжила.

    − Те латинос вдруг напряглись и что-то затараторили. Адам глянул в их сторону: 'Нас будут убивать. Прямо сейчас'. И ударил по газам на желтый. Наверное, эти люди были связаны с той криминальной историей. Другого повода убивать меня, нас с Адамом вот так запросто не нахожу. Вариант ехать тогда был только вперед, на выезд из города. И мы рванули. Промзона, склады, стоянки. Мы шли туда, вынужденно покидая застройку. Авто Адама что надо. Да он и правил как Бог, успевая контролировать все, включая мое состояние. Те тоже умели в погоню, да и машина подстать нашей, сильная. Но их много - вес. Вырвались из города по какой-то дороге, пару раз цепляли припаркованные дальномеры. Сворачивать на узкие тропы Адам не хотел. Вдруг пробка или тупик, еще чего. Тут стихийный пост, коп машет руками. 'Адам!' 'Нет! Мы только утащим его с собой, а так...'. Обе машины на скорости миновали копа и ушли в поля и перелески. Небо густо-сизое, грозовое, ветрище, моросит. Жахнул ливень. Несемся. Дистанция менялась, но они не отставали. Впились, что клещи. Дорога вошла в какой-то перелесок или плотную лесополосу. Адам уверенно увеличивает разрыв, его лицо перестало быть сосредоточенно-каменным. Поворот трассы и...

Джил помолчала, но вскоре продолжила.

  − За поворотом навстречу нам шла огромная грязная воронка, шире дороги. Рожденная в низкой свинцовой туче, как упругий студень, она немного раскачивалась из стороны в сторону. Мы сближались, Адам притормаживал. Машину начало изрядно качать. Развернуться, уйти в сторону − без вариантов. Узкое полотно, плотный ряд виргинских дубов, чертова гордость Юга. До воронки чуть больше сотни метров, и мы стремительно сближаемся. Ветки, комья грязи, грунта несутся навстречу воронке, опережая нас...

Джил сглотнула.

    − Попей, − Роджер опередил Зои со стаканом.

Та поднялась, предчувствуя развязку, обняла Джил за плечи.

    − Выговорись. Это нужно не только нам для информации. Ведь мы друзья Адама − близкие тебе люди. И поняли, с кем имеем дело. И, поверь, не оставим тебя одну со всем этим. По очереди или вместе плюс мама будем рядом.

    − Можно позвать и приятелей из художников или кого скажешь. Но чуть позже. И по Адаму пока нужно молчать,− вставил Роджер.

    Джил кивнула, вытерла глаза, как-то отстранилась, вновь погружаясь в глубины надорванной памяти.

    − Тормозим навстречу... Адам хлопает меня по колену и кричит про дренажный переход. Как он его распознал? И потом: 'СЕЙЧАС!' Рванула дверцу, он толкнул меня. На миг оглянулась, увидела его в профиль. Ухмылочку сильного мужчины, уверенного в том, что ему все-таки удалось дать шанс любимой. И теперь готового умереть. Он не успевал, а мне повезло. Наверное, успела скользнуть в трубу и закрепиться там. Именно этот период пока увидеть не могу. Меня нашли вне дорог, брела по краю развороченного непогодой тростникового поля. Шел ливень, не знаю, может, вынесло куда потоком. Неделю в больнице, особых травм не было. Легкое сотрясение мозга, ссадины, вывих и нажралась грязи, вся в грязи. Плюс фрагментация памяти. Отлежалась, терапии всякие. Обещали, что шанс на возвращение памяти есть. По выписке почти сразу домой в Австралию. И верно, многое вернулось. Мало-помалу белые пятна разных лет растворились. Но не все.

Джил задумалась.

    − Получается, ОНИ тоже словили воронку. А если и избежали, что вряд ли, никогда и ничем больше не напомнили о себе.

  

     Роджер выдохнул. Миссия удалась. Притом без особого экстрима и в один этап. Повезло. Никаких 'гражданских арестов'. Не пригодились видео с Адамом и аудио-нарезки его речи и смех, высланные Фрэнком. Обошлись без двух припаркованных в разных местах машин, эластичного шланга − 'наручников', шокера и троп отхода. Не пригодились навыки Зои и неведомое, упакованное в ее сумке, ее связи и онлайн-напарник, что страховал их. То, как вела себя Джил трудно разыграть. Да и Зои отличный фейсконтроллер. Джил не убийца, не замарана − это главное. И теперь ВСЕ они знали о судьбе Адама. Конечно, это только начало. Фрэнк и компания пройдут по всей цепочке повествования, попробуют найти обе машины. И в случае удачи шагнут еще дальше.

      Окружающая жизнь понемногу размывала напряжение внутри шатра семь. Темные тона мыслей расцвечивались, мрак отступал.

По громкоговорителю объявили прохождение финалистов. ТАМ кто-то громко звал Алекса. Раз за разом, обеспокоенно. Алекс оказался ребенком. 'Я здесь, папа! Уже иду. Тут собачка лохматенькая!' − пришел ответ детским задорным голоском. Люди пропадают. Но чаще все же находятся живыми и здоровыми.

  **

    − Все, подписал, держи, − Роджер еще раз просмотрел и вернул Зои документы,− так значит, без промахов?

Он рассматривал замысловатый логотип с крокодилом на стене офиса детективного агентства. ''Рефлекс'. У нас промахов не бывает!' Губы Зои вдруг мелко задрожали. Она потянулась в сторону, опустила жалюзи на большом окне в соседнее помещение, где находились люди. Сначала робко, но затем решительно двинула руку вперед, накрыла ею ладонь Роджера.

   − Когда? Когда мы снова увидимся?

В кабинете на шестнадцатом этаже внезапно налетевший ветер заиграл занавесками. Его порывы раскачивали и жалюзи, которые мягко постукивали о стекло, разносили пряный запах каких-то цветущих растений. Пауза затягивалась.

    − Когда мы снова увидимся, − Роджер задумался, − собственноручно густо-розовым напишу вдоль твоей спины 'волны издалека' и 'веселую медузку', порхающую в них. А потом что-нибудь неприличное. Хотя куда уже дальше?!

    − Вот! Промахи возможны. Но только тсс-с, никому. От ужина в честь успеха не откажешься? Или я задержу твой рейс из-за угрозы чего-нибудь. Когда нас покидаешь, напомни?

Зои откуда-то выудила пузатую бутыль, пару аккуратных рюмочек, плеснула в них бренди.

    − Мама, Джил, да и мы с тобой. Хорошее дело было, редкое, волнующее и, − она задумалась, выдохнула, − человеческое.

    − Куда же мне деваться, Зои, чин-чин.

  

  

  2022 г.