Вряд ли какой месяц начинается так весело как январь. Наряженные елки, гирлянды, хлопушки. Сметается пиротехника. Это наверно единственно любимый праздник с детства.
Миллионы людей, наливают в бокалы шампанское, в стопки и стаканы водку, коньяк. Кому-то обломится только морс или лимонад с куском торта. Пьют в компании, вдвоем, в одиночку. Кто в Крушавели виски откушивает, кто на вилле шампанское солеными огурцами закусывает, а кто и в теплотрассе с одеколоном счастлив. Закуска зависит от степени достатка. Кто и мануфактурой, занюхивая рукавом, а кто и икорку на хлебушек с маслицем мажет. Поросенок жаренный. Салат зимний. Свежие огурчики, помидорчики. Сейчас еще мода пошла - ананасы сметать. Ну и понятно. Как же на Руси в новый год без ананасов то.
А под президента, а под губернатора, а под мэра, а под города, а под артистов. Извращенцы под Моисеева, тинейжеры под дом - 2. Да под тост, да просто так. Да бутылочка в сторону. Да еще одна. У каждого своя норма. И у каждого свое развлечение.
Утро. Не открывая глаз, боясь разбудить привычную боль, пробую понять, в каком положении уснул. Аккуратно ощупываю пространство рядом. Вроде лежу на спине. Гулко, с натугой бьется сердце. Шершаво пересохший язык, не помещается во рту, мешая дышать. Теперь, чуть-чуть, приоткрываем глаза. Блин, я забыл закрыть штору. Солнце, ярким холодным лезвием, резануло по глазам. От неожиданности резко дергаю головой. И боль, проснувшись, из нутрии, по подлому, ударила меня в левую часть головы. Замычав, я сел, обхватив руками голову.
Не первый год я отмечаю праздники в одиночку. Ушла жена, забрав квартиру и детей. Перестали платить зарплату. Куда то делись старые друзья. Новые не прижились. Да и одному проще. И как-то не заметно я здесь, в полуразвалившемся частном доме, с дымящейся печкой и со сквозняками изо всех щелей.
Я не мог все выпить. В "прошлом году", принес домой ящик "Триумфа". Хорошая вещь. Двадцать восемь градусов. Пьется легко. Надо вспомнить куда поставил. Но ведь надо подняться. Оторвать задницу. Не реально. Попробуем по другому.
Взгляд на стол. Засохшие пельмени бело-серого цвета. Шпроты. Колбаса. Сало. Консервная банка полная бычков. Запах пробивается даже через мой нос. Есть. Есть! Пол пузыря есть!
Блин. Если б тряслись только руки. Трясется весь ливер. Как я люблю Новый год! Наливать придется двумя руками. Стакан я сразу не осилю. Половину. Звон горлышка о кромку, отбойным молотком бьет по ушам. Тяжело пошло. Выпитое грубо колышется в желудке, обещая, вернутся. Тяжелой рукой, захватываю в горсть ослизлые, слипшиеся пельмени, и, проталкивая в глотку, придавливаю неуютный "триумф".
Тремор в руке затих. Выливаю остатки в стакан. И шумно выдохнув, вливаю в себя.
Покопавшись в банке, выуживаю бычок по жирнее. Зажигалка на столе. Хоть не надо искать. Петр первый. Какое дерьмо!
Вкусно. Первый дым, приятно щекочет горло. Часто специально беру сигарету, делаю пару затяжек. И бычкую. Минут через пять можно курить. Особый вкус.
Голова проясняется.
Встаю, кряхтя, с шумом выдыхая, как старый дед.
Так, три задачи. Найти выпить, покормить кошку с собакой. Затопить печь. А то уже пар изо рта идет.
Сухой корм. Мешок купил три дня на зад. Насыпаю в чашку. На плечи телогрейку. И на улицу.
Как радуется пес. Так радоваться, как радуется собаки, не может не одно живое существо. Кажется, сейчас из шкуры выскочит. Когда я его брал, двух месячным щенком, обещали, что это смесь лайки с овчаркой. Я польстился на невероятную лохматость. Чисто символически отдал пятьдесят рублей. И приобрел хорошего друга. Правда лайка здесь не ночевала. Овчарка, на лапах бассета. Сильно прыгучий и очень злой. Я его хотел назвать Хук. Но потом понял, как его будет называть наше маргинальное население и назвал Бой.
Пса накормил. Тут же в углярке ведро угля и немного дров. Сосна. Для растопки лучше не придумаешь.
Чистим золу. Выпить хочется. Но придется потерпеть. Иначе не закончу. Ложем скомканную газету. И аккуратно вокруг и сверху дрова. Подносим спичку. Разгорается живой огонек, захватывая все больше жизненного пространства. Он растет на глазах, поднимая голову, и начинает осторожно, потом сильнее покусывать поленья, находя их эрогенные зоны и возбуждая все больше и больше. И вот они разошлись, и томно потрескивая, горя страстью, награждают нас своим живым жаром.
Вискас кошке и сменить воду. И вот в сенках, стоит вожделенный ящик. Свободно четыре ячейки. Значит за ночь три с половиной пузыря.
Беру один. Стол убирать пошло. Я еще не все доел, а гостей мне нахер не надо. Самому мало. И теперь можно полный, с горкой. Заработал. Пошло. Чем хорош "Триумф" - минимальностью закуски.
Дрова разгорелись. Снимаем кружки с плиты. И ведро угля с верху. Кочергой разровнять. Веником смести. Закрываем. Полная хата дыма. Открыть дверь на веранду. Пусть проветрится.
И повернувшись, испытываю шок. Две двушки Балтики тройки. Значит, вчера я ходил гулять. Блин. Как налакаюсь, так тянет на улицу. Но пиво к месту. А то с напитка я слишком быстро выеду. Так хочется, не торопясь поплавать.
Проветрилось. Дела сделал. Теперь можно умыться и за стол. Чайник на плиту.
А печь занялась. Как она поет. Стонет. Потрескивает. Она живая, и частенько во время обильных возлияний, я сижу и разговариваю с ней.
Пол стаканчика "триумфа", остальное пиво. И к печке. Покайфовать. Покурить в поддувало. Попить маленькими глотками вкусненькое.
Чайник засвистел, и дома стал уютно. Надо пока не срубился, поесть горячего. В глубокую тарелку, пачку ролтон. Пару сарделек. Майонез. И под него надо себя побаловать. У меня в заначке стоит пятилитровая, правда уже на половину опорожненная, банка спирта. Но даже пьяный я ее трогаю только иногда, по настроению.
Спирт напиток особый. Разовая доза сто грамм. Закусить только капустой. Разбавлять. Верх безумия. И супчик. И убрать обратно. Спирт не пьянки для, а ради удовольствия.
Еще пару бутылок "триумфа" на стол. Отпитую бутылку пива ставим рядом. Вдруг пить захочется. Вторую под диван. Так чтобы после сна она удачно легла в руку. Никогда не знаешь где и когда и с кем уснешь. И когда проснешься. И вообще проснешься ли.