После обильного и продолжительного снегопада погода, наконец-то, угомонилась. Сквозь косматые тучи, готовые разразиться новым снегопадом, изредка проглядывало робкое солнце. Его лучи, крадучись проскользнув в просвет между тучами, брызнут вдруг светлыми зайчиками по заснеженным ветвям деревьев, по кустам, склонившимся в глубоком поклоне перед ненастьем, и тут же рассыплются на сверкающие разноцветные искорки. Очарованная первым снегопадом тайга притаилась, чутко прислушиваясь к тишине.
В ожидании хорошей погоды в охотничьем бараке, я привёл в порядок свои дневниковые записи, сделал предварительную оценку запаса древесины на пробных площадях, выборочно проведённых по Санганге. Оставалось направить сюда лесников и сделать отводы лесосек для работы "на запасе". Но это будет сразу, как только будет сделана переправа на левый берег Катэна.
Измученный многодневным вынужденным ожиданием хорошей погоды и одиночеством, я бодро шагал по замёрзшему руслу ключа Санганга к Катэну, любуясь красотой зимнего утра, заснеженной тайгой, накрытыми снегом, как невесты свадебной фатой, стройными елями и пихтами.
От устья ключа мне предстояло пройти ещё около двенадцати километров по левому берегу Катэна до устья Левого Катэна - большого и многоводного ключа, берущего своё начало где-то в отрогах водораздельного хребта между Катэном и Бикином. Здесь, на выходе Левого Катэна, работала дорожно-строительная бригада, возводившая переправу на левый берег Катэна, чтобы с первых чисел декабря приступить к лесоразработкам отведенных лесных массивов по Левому Катэну и Тормасу. Я рассчитывал выйти на устье Левого Катэна не позже четырёх часов, чтобы вместе с рабочими-дорожниками уехать домой.
Чтобы сократить путь километра на четыре и выиграть время, я решил "срезать" угол, перевалив через небольшой хребтик по левому берегу Санганги. Спустившись с хребта, я вошёл в пойму, как я и рассчитывал, к широкому и мелкому заливу, образованному слиянием трёх узких и длинных проток.
Левый берег Катэна представляет собой речную террасу, шириной от нескольких сот метров до полутора-двух километров до подножья сопок, с густым и, преимущественно, разновозрастным елово-пихтовым древостоем с примесью лиственных пород. На лесных прогалинах мирно уживались кусты смородины маньчжурской и осинки, черёмуха и рябинник рябинолистый, чозения и тополь Максимовича. На сырых местах, покрытых толстым слоем мха - отстающий в росте и усыхающий, поражённый вредителями подрост хвойных пород, изредка попадались раскидистые кусты кедрового стланика. В летнее время можно было без устали любоваться многообразием и удивительным сочетанием древесных и кустарниковых пород, но сейчас всё было присыпано снегом, и определить попадающиеся мне на пути деревья и кустарники можно было только по цвету коры и её структуре, по сохранившимся ещё кое-где сухим и побуревшим соцветиям. Берега реки предохраняли от размыва многообразие ив - козья (бредина), даурская и цельнолистая, по песчаным и галечным косам - ива Шверина (корзиночная), местами встречались сизые побеги чозении.
Я вышел к берегу Катэна. Река в это время сильно мелеет и сейчас, с наступлением морозов, вдоль обоих берегов образовались забереги - узкие полоски льда. У самого берега забереги промёрзли до самого дна и уже дальше от берега, где было сильное течение, нависали над водой тоненькими полосками льда. Чтобы не петлять, как зайцу, между стволами растущих на берегу деревьев и кустарников, и не путаться ногами в густом переплетении сухой травы, прижатой снегом почти к самой земле, я спустился на кромку берега и пошёл по заберегу. Идти стало значительно легче и, чтобы сократить путь, я срезал повороты реки, направляясь по промерзшему до дна реки льду. Лёгкий и пушистый снег, ещё не успев слежаться, тихо шуршал при каждом моём шаге.
Я шёл, любуясь окружающей меня тайгой, когда неожиданно впереди, срезав очередной поворот реки, сквозь ветки прибрежных тальников я увидел стоявшего в воде изюбра. Изюбр никуда не уходил, а, продолжая топтаться на одном месте и повернув голову, что-то внимательно высматривал на берегу. Я остановился, пытаясь определить причину столь необычного поведения изюбра.
Шестикратный "Таир-3" моего "Зенита" позволил мне определить, что это молодая самка. Но почему она стояла почти по колени в воде и что же заставляло её топтаться на одном месте, никуда не убегая? Прижавшись плечом к стволу дерева и прижав к себе "Зенит", я через телеобъектив стал медленно осматривать берег, пытаясь разглядеть в тальниках, того, кто загнал и удерживал её в воде. Но густые прибрежные тальники и густые ветки растущих на берегу кустарников и ив, наклонивших свои ветви почти до самой земли, мешали мне хорошо рассмотреть берег. Пользуясь тем, что всё внимание матки было направлено на берег, я поднялся на берег и крадучись, стараясь ничем не выдать себя, стал приближаться к матке.
Я уже приблизился достаточно близко и, присев на корточки и спрятавшись за ствол ивы, стал внимательно, насколько мне позволяла растительность, осматривать берег.
Я заметил, что матка вдруг явно забеспокоилась и отошла ещё дальше от берега. Сильное течение воды норовило опрокинуть её, у ног матки образовались небольшие белые буруны, и ей стоило больших усилий противостоять напору воды. В этот момент сквозь кусты я заметил какое-то тёмное пятно, которое двинулось к самой кромке заберега.
Осторожно, стараясь не выдать себя, я приподнялся и увидел собаку, которая опустив голову и принюхиваясь, осторожно продвигалась к кромке льда. Я поднялся во весь рост, и смело пошёл вперёд, надеясь увидеть того браконьера, который нарушая все нормы охотничьей этики, позволил себе пойти на такое преступление - загнать в воду самку изюбра....
Охота на изюбра проводится только по специальным разрешениям - лицензиям. Кое-кто "втихушку", не привлекая к себе внимания, браконьерничает, отстреливая изюбров без разрешения. Но отстреливает изюбров-быков, не трогая самок.
Брачный период у изюбров происходит в сентябре-октябре и, редко, в зависимости от погоды - в августе. В этот период быки ревут, вызывая соперника на поединок, и в ожесточённых драках отбивают себе самок. Чем сильней бык, тем больше самок он отобьёт, создавая себе "гарем", и тем сильнее и жизнеспособнее, после спаривания, будет его потомство. После гона до мая-июня самки ходят беременными, и убийство самки в этот период для охотника является страшным преступлением, не подлежащему оправданию.
Я подошёл ближе. Ни собака, ни матка меня не выдели. Я внимательно всматривался в собаку, пытаясь вспомнить, у кого из местных охотников, могла быть собака такой масти. Пока я её рассматривал, из зарослей тальников на заберег вышли ещё четыре собаки точно такой же масти. Меня удивило, что окрас собак был совершенно одинаков: буровато-рыжий со светлыми подпалинами на груди, животе и в паху; вдоль спины, на передних лопатках и на бёдрах окрас темнее, хвост опущен. Обращало на себя внимание странное поведение собак: они не облаивали изюбра, как это делают охотничьи собаки и не метались в азарте по берегу, а очень степенно прохаживались по заберегу, принюхивались и несколько раз пытались осторожно вступить в воду.
Теперь у меня не оставалось сомнений, что передо мной красные волки - очень редкие представители семейства собачьих, обитающих только в таёжной зоне дальневосточной тайги. Встречи человека с красным волком очень редки и мне ещё не приходилось слышать от местных охотников, чтобы кто-то из них мог похвастаться такой встречей. Я тоже видел красных волков впервые.
Подняв ружьё вверх, я выстрелил по тальникам над головой волков. Сквозь облачко дыма, я видел сбитые картечью с тальников ветки, облако сбитого с ветвей снега. И ещё звук выстрела не долетел до волков, как они, вздрогнув, бросились бежать. Я ещё раз выстрелил им вдогонку по кустам, видел сбитые картечью с кустов ветки и снег. И тут я вспомнил про матку и похолодел: испугавшись выстрелов, она могла броситься дальше от берега и, сбитая с ног сильным течением, погибнуть. Я резко повернулся в сторону реки и облегчённо вздохнул: матка стояла на том же месте и теперь смотрела на меня. Нас разделяло не более
пятидесяти метров, и я боялся, что моё продвижение может спровоцировать матку на спасение бегством. А бежать ей, кроме как на противоположный берег, некуда, а это - верная гибель. Но матка продолжала спокойно стоять, не проявляя признаков беспокойства, и внимательно меня рассматривала. Видимо, страх перед волками оказался намного сильнее страха перед человеком.
Я резко повернулся и пошёл дальше от берега, выбирая более открытые места, чтобы матка меня хорошо видела. Моя уловка удалась: отойдя уже на приличное расстояние, я остановился и в просвет между ветвей видел, как матка сначала робко и неуверенно, останавливаясь и прислушиваясь, медленно пошла к берегу. Выйдя на лёд, самка остановилась. Повернувшись в мою сторону, долго смотрела, потом смело шагнула в прибрежные заросли и скрылась из виду.
Постояв ещё немного, я решил вернуться, чтобы не упускать уникальную возможность восстановить по следам картину охоты красных волков. Я осторожно пошёл к тому месту, где должны быть выходные следы матки, внимательно смотрел под ноги, опасаясь не заметить следов.
Выходной след матки я увидел сразу: на снегу протянулась чёткая цепочка отпечатков её копыт, уходящий в густые заросли. Над следами с веток был сбит снег. По следу можно было определить, что матка уходила спокойным шагом, а это могло означать, что она либо сильно устала от волчьей осады, либо убедилась в своей полной безопасности.
Здесь же я обнаружил и следы волков, которые очень легко отличить от собачьих: след волка более вытянутый, чем собаки. Если проложить на отпечаток следа тонкий прутик между отпечатками у когтей первого и четвёртого пальцев, то у собаки этот прутик ляжет почти на середине отпечатков второго и третьего пальцев, а у волка он их не заденет. Теперь, когда я обнаружил волчьи следы, у меня появилась прекрасная возможность восстановить по следам картину охоты волков...
На чистой странице дневника я схематически нарисовал ситуацию местности и начал по следам распутывать недавние события. После почти двухчасового блуждания по следам изюбров, мне удалось обнаружить их лёжку на пологом склоне в вершине ключа Хуту. По отпечаткам я определил, что четыре изюбра - бык и три матки - после кормёжки сделали лёжку. На снегу чётко были видны следы изюбров и четыре глубоких ямки в снегу. Но их отдых был недолгим: снег на лёжках ещё не достаточно уплотнён телами животных и на нём не видно было проталин, что всегда наблюдается даже при непродолжительной лёжке. От лёжки я пошёл по их следам в обратную сторону и вышел на прогалину с зарослями аралии маньчжурской, большей частью со стволиками, объеденными изюбрами; разрытым снегом, когда изюбры пытались найти хвощ; на стволах нескольких лип, растущих неподалёку, был объеден мох вместе с корой.
Здесь изюбры паслись после снегопада: на свежем снегу лежали сбитые ими с кустов сухие листья, кусочки коры, а по пути их движения с кустов и низко опущенных веток был сбит снег. И здесь же я обнаружил то, что так настойчиво искал: следы волков.
Волки спускались с водораздела между ключами Санганга и Хуту и вышли на следы изюбров на местах их кормёжки. Разделившись полукольцом, они пытались застать изюбров на лёжке, но изюбры почувствовали опасность раньше. Спасаясь от преследования, изюбры уходили на прыжках, выбирая густые заросли лещины, элеутеррококка и избегая чистых открытых мест. Волкам, на их более коротких, чем у изюбра, ногах, было значительно труднее по таким местам преследовать изюбров, но они не прекращали погони. Теперь волки разделились на две группы: три волка преследуют изюбров слева, не давая им уйти в сторону ключа Килами, а два - преследуют их справа, отрезая им путь в сторону ключа Санганги.
У меня возникло предположение, что волки осознанно направляли изюбров в сторону реки. Но эту догадку ещё стоило проверить. Я продолжал идти по следам "левой" группы волков и по их следам выхожу почти в чистый, по составу ельник. Здесь снегу заметно меньше, нет и густой кустарниковой растительности, и волкам стало легче преследовать изюбров. Но следы волков резко сворачивают вправо и, продолжая идти по их следам, я выхожу на след только одного изюбра-самки и следы ещё двух волков. Следы всех зверей
объединяются и направляются в сторону реки. Мне стало понятно, что волкам удалось отбить от табуна самое слабое животное, но куда ушли остальные изюбры?
Сделав зарисовку в дневник, я возвращаюсь по следам самки и выхожу на следы всего табуна изюбров, далее на лесную прогалину, с большим количеством валежника и заросшую лианами лимонника - актинидии. Спасаясь от волков именно в таких местах, они сами попали в западню, что позволило "левой" группе волков опередить их. Но, преследуя жертв, сюда же попали хищники "правой" группы и значительно отстали от изюбров. Таким образом, с правой стороны у изюбров образовалось "окно" и они тут же воспользовались возможностью оторваться от волков, резко свернув вправо и, под самым носом "правой" группы волков, по пойме уйти в сторону ключа Санганга.
А вот одной самке не повезло: пробиваясь сквозь заросли, она отстала и дала возможность обеим группам волков сблизиться и, тем самым, упустила шансы уйти от преследователей. Теперь для спасения у неё оставался только один путь - в сторону реки. Я шёл по следам этой самки, пока не вышел к реке. Здесь самка делает отчаянную попытку спастись и бросается в воду. В этом месте неглубоко и самке удаётся отбежать от кромки льда на несколько метров. Дальше глубина увеличивается и самка остановилась. Волки выскочили на лёд и один из них, в пылу преследования, бросается в воду, но справиться с течением не смог и его отнесло на несколько метров вниз по течению. Здесь на льду снег смёрзся и видны характерные брызги, когда выскочив из воды, волк отряхивался, как это делают собаки, стряхивая с себя воду.
Не сумев догнать свою жертву, волки изменили тактику и, видимо, решили взять свою жертву измором. Чем бы всё это закончилось, мне трудно судить, но моё неожиданное появление помешало волкам довести свою охоту до успешного финала. Пытаясь установить тактику охоты волков, я затратил намного больше времени, чем планировал и поэтому опоздал на машину. Ночь мне пришлось коротать в обогревательном вагончике дорожников и только вечером следующего дня я смог приехать домой.
В начале июня следующего года, проверяя лесосеки по ключу Тормасу, я обнаружил останки быка-изюбра, который не мог стать жертвой браконьеров: все кости и голова с рогами лежали вместе и на них были хорошо заметны отпечатки сильных и острых зубов...