Аннотация: Я родился на конюшне. Точнее сказать, меня родила конюшня.
ЗЕЛЕНЫЙ РАЗУМ
Я родился на конюшне. Точнее сказать, меня родила конюшня. В один прекрасный летний день я обнаружил себя возле нее - сидящим на коне. (Насколько себя помню, я всегда был на коне.) Рядом уже находилось несколько всадников, подобно мне одетых в доспехи. Я был у конюшни не первый и не последний сын. На моих глазах из нее выехали еще десять моих братьев. Возможно, этот производственный процесс продолжался, но тут нас осенила мысль, и мы плавным аллюром отправились охранять рубежи нашего города-государства.
Надо заметить, что в тот момент, когда мысль приходит к кому-либо (или сразу к группе людей), над его (их) головой появляется зеленая полоска. Засветилась полоска - значит, человек что-то решил и сейчас сделает: отправится куда-то, начнет работать или воевать. Впрочем мы, военные, и без мысли-полоски, не раздумывая, бросаемся на врага, едва завидев его. Чего не скажешь о поселенцах, которые так и будут стоять под вражескими ударами, пока их не осенит. Но что они могут сделать, безоружные, даже если сопротивляются! Какой-нибудь лучник или копьеносец уложит их с десяток, прежде чем они убьют его. Они не пригодны для драки. Их земная миссия - в другом, в работе.
Проезжая по городу, я увидел, как он устроен. Военные здания, кроме конюшни, включали стрельбище и казарму. Стрельбище рождало лучников, которые на наших глазах вдруг превратились в стрелков, то есть улучшились в смысле брони и оружия. Мы и сами из рыцарей сделались кавалеристами, поменяв доспехи на более легкие, но достаточно прочные. Причиной этих улучшений, как я потом выяснил, было общее развитие города. Наличие в нем монастыря и университета говорило о том, что город развился до века империй.
Мы проехали центр города, рождающий поселенцев, проехали мимо рынка и кузницы, а также мимо замка, особенно привлекшего мое внимание. Замок производил на свет элитных воинов, которым не было равных в пешем бою и которые являли собой серьезную угрозу и для сильных конников. Другими детьми замка были требучеты. Это не люди, а орудия, стреляющие по принципу катапульт, но на более далекие расстояния. Они создаются для борьбы с замками и башнями противника, и чаще, чем тараны и катапульты, добиваются успеха, так как недоступны бешеному огню атакуемых укреплений.
Над стоящими возле замка элитными воинами и двумя требучетами засветились зеленые полоски, и вся группа присоединилась к нам. Таким же образом, то есть осененные зеленым разумом, от мастерской к нам подъехали таран и катапульта. Из чего я сделал для себя открытие: неживая сила тоже умеет мыслить! То, что полоски рассудочности появлялись и над зданиями, меня удивило меньше. Ведь некоторые здания рождают людей, так как же им не быть живыми!?
Мы выехали за городские ворота, по обеим сторонам которых стояли стреляющие башни. Слева и справа от мощенной булыжником дороги простирались поля, овраги, перелески. Недалеко от работающих поселенцев остановились мы. Те рубили лес, возделывали поле, возились над кучами камня и золота, орудуя кирками.
Вскоре на дороге показался отряд военных (человек 20-30). Впереди гарцевала конница, за ней шла пехота в виде пичников и бойцов с двуручными мечами (те и другие - дети казармы), замыкали шествие два требучета и два монаха. Отряд был одет в синюю, в отличие от нашей зеленой, форму. Мы почуяли, что это враг, и бросились в атаку. Они же кинулись к нашим поселенцам, которые находились ближе к ним. Когда мы подскакали, они уже зарубили несколько человек.
Я направил коня к ближайшему неприятельскому всаднику, но тот завалился вместе с лошадью, сраженный пучком стрел. Это вступили в бой наши стрелки. Тут на меня налетел другой синий конник. Зазвенели сабли. Рядом бились мои братья. Вскоре подтянулись наши элитники и их пехота. Началась куча-мала. Вдруг на эту кучу сражающихся посыпался град крупных камней. Под страшными ударами сминались панцири и шлемы, трещали кости. Было много убитых и раненых с той и другой стороны. Я обернулся туда, откуда прилетели камни, и увидел нашу катапульту. Не стоит находиться рядом с неприятелем, когда эта штука делает залп, подумал я. От ее рассеянного огня достается и чужим, и своим. В сердцах я крикнул: "Не стреляй, дура"! И катапульта словно услышала меня. Над ней появилась полоска мысли, и она стала отъезжать в сторону, где распаковавшиеся вражеские требучеты вели огонь по нашим башням. Впрочем они не успели сильно повредить их. Метнув по два огненных шара, они развалились под градом камней.
Я разделался с очередным противником и осмотрелся, кого бы еще зарубить. Тут мое внимание привлек их монах, совершающий руками пасы по направлению одного из моих братьев. Брат, почуяв, что над его волей творятся чары, поскакал на монаха с поднятой саблей. Но, не доехав немного, изменил расцветку, то есть стал синим и завербованным. Резко развернул он лошадь и напал на одного из нас. И был убит нами без всякой жалости. Пара стрел прикончила вражеского монаха. Второй пал еще раньше.
Шум битвы затих. Наш элитный воин добивал их последнего бойца с мечом. Зеленая полоска над головой бойца быстро краснела. И когда она стала совсем красной, тот упал. Отсюда я заключил, что полоска-индикатор показывает не только мыслительную деятельность, но и состояние здоровья, целостности субъекта или объекта. Труп бойца, как и прочие трупы, прямо на глазах исчезал, растворялся в земле.
Подошли наши монахи. Взмахами своих посохов стали лечить раненых. Зеленый цвет на индикаторах постепенно вытеснил красный. Через минуту уже ничто не напоминало о прошедшей бойне.
Я смотрю на поселенцев, работающих как заводные, без остановки. Они останавливаются только тогда, когда кончается то, что они добывают: лес, зерно, куча золота или куча камня. Тогда растерянно оглядываются они в поисках нового ресурса. Причем если они добывали лес, то и будут искать взглядом лес и не обратят внимания ни на что другое. Такое вот разделение труда.
Презрение к поселенцам как к существам слабым в бою смешивается у меня с уважением. Ведь от их труда зависит судьба империи. Без леса и камня не будет зданий, а каждый воин стоит городу определенную часть пищи и золота.
Монотонная работа поселенцев - не то зрелище, на которое можно смотреть долго. Но есть в них одна странность, которая не отпускает мой взгляд и мою мысль. Почему поселенцы разные? Одни из них похожи на нас, только до пояса голые. Другие носят не штаны, а какие-то платья без рукавов, и отличаются широкими задами и выпуклой грудью. Их вид приводит меня в недоумение. Почему они такие? Зачем эта разница? Ведь делают они то же самое и работают на равных. Я долго смотрю на них и все-таки не нахожу в этих грудях и высоких голосах смысла.
Тут я впервые задумываюсь о миропорядке. Все ли здесь создано для определенной цели и пользы? Или кое-что произошло случайно, сбой, так сказать, системы? А быть может, широкие зады служили раньше какой-то цели, но потом эта цель была утрачена?
Золото и камень кончились, и поселенцы, их добывающие, замерли на месте. Но тут прискакал наш разведчик и сообщил, что эти ископаемые есть на территории врага. Наше войско сгруппировалось и двинулось в сторону синих. Мы, всадники, едем шагом, чтобы не оставить пеших позади, и я продолжаю думать о несовершенстве мира. Почему многие воины бросаются на амбразуры замка, погибая под огнем, вместо того чтобы защищать свои требучеты, которые разрушают замки издали? Почему мысль не всегда осеняет нас в нужный момент? Кто вообще управляет миром? Говорят, что Бог. Хотел бы я взглянуть на него... И вдруг ко мне приходит необъяснимая уверенность, что мое желание исполнится, но в ту минуту, как я увижу Бога, я умру.
Мы приблизились к городу синих. Рядом с крепостной стеной их поселенцы дробят кирками кучу золота. Мы их приканчиваем. Тем временем наши требучеты и таран крушат городские ворота. Из ворот выезжают на лошадях и выбегают синие воины. Мы бросаемся им навстречу. Таран они сломали, но до требучетов не добрались: полегли как один. Пали и ворота. Мы врываемся в город. Кто-то преследует поселенцев, спешащих укрыться в Центре, кто-то схватывается с остатками синего войска. Я с несколькими кавалеристами и пехотинцами оказываюсь в зоне огня замка. Надо отступить! - говорит мне шестое чувство. Но замок манит и злит своей огромностью и неприступностью. И мы уже скачем к нему с поднятыми саблями. Чувство опасности умерло в зародыше, не став мыслью. Я не вижу над головами моих братьев зеленых полосок. И некому надоумить нас.
Один за другим мы падаем, сраженные стрелами, выпущенными из амбразур. Раненный, я бью саблей по каменной стене. И вдруг замок начинает гореть. Я не окончательно сошел с ума и понимаю, что это не моих рук дело, - в бой вступили требучеты. Но силы оставляют меня... И вот вместо замка передо мной - сумрачная бездна, на которую направлен слабый свет из нашего мира. В центре бездны, близко ко мне - огромная голова Бога. Он похож на нас и все же другой. Мы рождаемся взрослыми, а это почти мальчик. Слева и дальше от него я замечаю такого же мальчика, сидящего ко мне спиной перед каким-то ящиком, который светится. В том свете я узнаю наш мир, издали кажущийся маленьким, с городами, лесами, воинами и поселенцами.
Глаза Бога, смотрящего на меня в упор, слипаются. Он устало роняет голову. Наступает полная темнота и забвение.