Я шёл уверенно. Во всяком случае, убеждал себя в этом. Темп мы держали неплохой, но лес был старым и местами пройти просто невозможно. На преодоление запланированного пути у нас ушло порядка десяти часов. Машину оставили у обочины, сомневаюсь, что в ближайшие две недели её кто-нибудь обнаружит. Усталость давала о себе знать, но на привал мы так ни разу не остановились. Не знаю, как Джейн, но я шёл ни о чём не думая. Полностью очистив свой разум. Нельзя думать, нельзя искать оправдания и иные решения. Я твёрдо решил идти конца, но боюсь одна остановка или ненужная мысль может сломить меня. Нужно идти.
Лес вокруг не отличался особой красотой. Огромные ломаные ели, куча сломанных веток и прошлогодней листвы, клены, обнажившие свои могучие ветви - странно, но всё это создавало чувство молчаливого величия и спокойствия. Холодный воздух, пахнущий деревом и сеном, и тёмно-зелёные ели отлично действовали на психику. Невольно расслабляешься, время начинает течь иначе и сознание понемногу засыпает.
Я использовал это. Наставляя организм на долгую прогулку, не забывая повторять о необходимости дойти до цели. Удивительно, по ощущениям время текло очень медленно, хотя я знал, что это не так. Лес давал мне возможность подумать ещё раз, одуматься от безумной идеи. Но его попытки только усугубляли мою веру в правильности своего поступка.
Карта на экране смартфона представляла собой одно большое зелёно-коричневое пятно. Но использовалась она мной не в целях навигации, а в качестве счётчика оставшихся километров до маркера. Моё сердце приостановилось, создавая необычное давящее ощущение в груди, такое часто случалось при волнении или сильном желании. До цели осталось меньше километра.
Конечно, маркер я ставил приблизительно, ориентируясь лишь на воспоминания пятнадцатилетней давности и уповая на собственную память. В итоге нам пришлось ещё достаточно долго поблуждать по округе, чтобы найти нужное место.
Я замер медленно осматривал открывшуюся картину. Несколько старых бетонных сооружений, заросшие рельсы и огромный тоннель, возле которого стоял древний пассажирский поезд.
Джейн тяжело дышала и, сглотнув, дёрнула меня за плечо.
- Помнишь? - сколько горечи было в одном слове, сколько воспоминаний оно заставило меня пережить.
- Помню,- севший голос невольно выдал мои чувства и у Джейн на щеке выступили слёзы.
Она жестоко стряхнула их и пошла вперед.
24 октября 2002
16:47
Центральная Европа
- Можешь сколько угодно рассказывать сказки о своих географических познаниях и умении ориентироваться на местности, но мы заблудились, - не особо переживая о сказанном, сказал Брук Говер.
- Нет, этого не может быть, - отмахнулся от него Генри, продолжая всматриваться в сложенную вчетверо карту.
Брук хотел что-то добавить, но счёл показательное молчание более весомым аргументом. И продолжил медленно осушать бутылку пива.
Не знаю как кому, а мне эта прогулка доставляла, прям-таки истинное наслаждение. Тёплый осенний день, любимая девушка, идущая со мной под ручку и старые друзья, разбавляющие сложившуюся идиллию редкими шуточками.
Посмотрев на Брука, я вспомнил о пол-литровой бутылке, лежавшей на дне моего рюкзака. Захотелось достать её и отхлебнуть от души. И, наверное, я бы так и сделал, если бы взгляд мой не упал на Митча Блессвота. Он был младшим братом Джейн, и она уговорила меня взять его с собой в поход. Митч был неплохим парнем, расторопным и не очень говорливым, однако существенным минусом был возраст. Ему было четырнадцать, а потому в компании совершеннолетних Брука и Генри ему было нелегко. Конечно, ничего аморального или незаконного они не делали, но интересы у них, явно были разные.
Я видел, что младший Блессвот пытается держаться ближе ко мне с Джейн и косо поглядывал на бутылку в руках Говера. Что ж высокий и крепкий Говер всегда внушал опасение незнакомым людям, но на самом деле был достаточно спокоен и миролюбив.
К тому же сразу видно, с каким нескрываемым интересом Митч смотрит на Карен Осмел, весёлую кареглазую блондинку шестнадцати лет. Оно и понятно, почему у парня не слишком спокойно на душе, а отсюда и сложности с общением.
Я обнял Джейн за талию, прижимая к себе, и блаженно выдохнул. После похода Митч так войдёт в нашу компанию, что возможно Говер станет его другом, а Карен будет не против недолгих вечерних прогулок.
За недолгую заминку Генри всё же сумел определить верное направление, и мы снова двинулись вперёд. Идея оправиться в поход через лес принадлежала именно ему. Согласно плану мы должны были пересечь весь лес за четыре дня, останавливаясь на ночёвки. Однако планы пришлось немного корректировать.
- Генри из-за тебя мисс Келли будет иметь большие проблемы.
- Это почему?
- За такое ориентирование тебе нужно было два ставить, заблудший географ.
- Да иди ты! - не сдержался Генри, - посмотри, на карте нет никакого туннеля!
- Маркером замазал, небось, от стыда - не сдался Брук, - или карту доисторическую взял.
Но на его слова уже никто не обращал внимания. Центром всеобщего наблюдения стал железнодорожный туннель. Из круглого бетонного жерла, которого выходило две линии путей. В темноте можно было рассмотреть пассажирский поезд, головой устремлённый вглубь туннеля.
Сказать, что это открытие вызвало оживление в группе, значит многократно приуменьшить степень охватившего всех возбуждения. Даже Брук, наконец-то, перестал подшучивать и принялся изучать небольшое бетонное сооружение, заглядывая в окна.
Генри присел на большой камень и усердно пытался рассмотреть что-то на карте. Мы с Джейн, Карен и Митчем принялись за изучение туннеля. Судя по внешнему виду построен он был очень давно и похоже с того дня ни разу не подвергался ремонту. Так же любопытным было то, что железнодорожные пути обрывались в десяти метрах от туннеля. То есть не исчезали под слоем листвы и земли - их там просто не было. Вообще это место было странным, здесь не было даже граффити! Или мусора вроде банок от пива или фантиков от жвачек.
А между тем постепенно вечерело. Солнце скрылось за облачным осенним небом. Но мир не погрузился в серый сумрак, нет, небо приобрело какой-то чарующий янтарный оттенок, на западе став нежно розовым. Свет, падающий на землю, делал мир таким, словно ты наблюдаешь за ним из-за стёкол очков-хамелеонов.
Не знаю, что творилось со мной, но чувства просто захлёстывали меня. Причём самые разные: от внезапно проснувшейся симпатии ко всем участникам группы, до непреодолимого желания исследования. Впрочем, второе желание окутало всех.
Сначала к нам присоединился Генри, уставший изучать карту, а после и Брук. В ответ на мой кивок он лишь скривился и отрицательно помотал головой - ничего интересного в бетонном здании он не обнаружил.
Включив фонарики, дабы не споткнуться в темноте о шпалы, мы отправились к поезду. К всеобщему удивлению он был настолько длинным, что свет фонаря не мог выхватить его головы.
Двери первых двух составов были закрыты, но не успели мы расстроится, как обнаружили проход в третьем. Пробравшись внутрь, мы разделились на две группы: я, Блессвоты и Карен пошли в конец, а Генри и Брук вперёд.
То, что эти двое пошли вместе, меня ни капли не удивило - они не разлей вода. Да и Блессвоты считают меня своей роднёй. Карен же, насколько я знаю, не питала любви к Джейн и в компанию себе всегда выбирала Брука. Узрев мой немой вопрос, она коротко бросила:
- С вами спокойней.
Наверное, ей просто надоели вечные подколки и шуточки Брука, - мысленно сделал вывод я и не стал дальше расспрашивать девушку.
Чистые, если не считать пыли, шторки, не разрисованные столы и двери без облупившейся краски, убранство поезда напомнило мне музей - много старых вещей в идеальном состоянии. Мы заглядывали в купе за купе и спустя десять минут с уверенностью могли описать интерьер следующего, не открывая двери. Они были полностью идентичны, даже в таких мелочах как расстояние столика от лежанки или высоты от края простыни до пола. И не было никакого намёка на багаж или ездивших здесь пассажиров.
Разумеется, мы расстроились. В планах было отыскать что-то стоящее и волнующее - минимум чемодан драгоценностей или стопку сверхсекретных документов. Унывать мы не стали, во многом благодаря Карен, которая высказала мнение, что сам по себе поезд вполне интересная находка и надеяться обнаружить что-то ещё более необычно просто глупо.
Понятное дело, что никто из нас всерьез не воспринимал это приключение - квест, игра, но не более. И всё же хотелось чего-то, что заставит кровь течь быстрее, а нервные импульсы работать на износ.
Окрик издалека, заставил меня напрячься и даже подумать, а не накликал ли я неприятностей? Но нет, с Бруком и Генри всё было в порядке. Мы зашли в плацкартный вагон, и обнаружили обоих у одного из сидений. Митч громко стукнул дверью, вызвав недовольный взгляд Карен, но она промолчала.
- Посмотрите на это, - в голосе Генри было восхищение. Спустя секунды оно передалось и мне.
Над сидением в воздухе парила небольшая лиловая искра. Она мерно переливалась то, наполняясь свечением то затухая. Зрелище было завораживающим, оно заставляло испытывать такие чувства, которые были мне не известны. Отсутствие страхов, желание жить и в спине я почувствовал лёгкую боль, словно сердце начинало быстро разрастаться и давить изнутри. Я медленно повернулся, посмотрел на друзей и увидел в их зрачках отражение искры - ещё более прекрасное, чем видел до этого. Фонарики были выключены, но мизерного лилового света мне хватило, что бы рассмотреть, как медленно летят пылинки. И тут я понял, что не ощущаю стука собственного сердца, не дышу и мысли все такие тягуче-липкие, что звук, донёсшийся до моих ушей я успел понять только спустя несколько минут.
Стук колёс. Стальных колёс. Боже, мне сложно представить это, но в тот момент я ощутил как бы лёгкий электрический удар, настолько эмоционально отреагировала моя нервная система. Поезд ехал! Ещё медленно, но с каждым мгновением набирая ход.
Я осмотрел испуганные лица своих друзей. Но взгляд задержал только на Джейн. Она была растеряна. Я взял её руками за шею и нежно придвинул к себе. Когда её короткие, до уровня плеч, немного завитые волосы коснулись моего лба, я улыбнулся, шепнул, что всё будет в порядке, коротко поцеловал её. Испуг куда-то ушёл с её лица и на нём снова появились нотки счастья. Знал бы я тогда, что это будет наш последний поцелуй на долгие годы.
- Мне здесь не нравится! - Карен была не на шутку встревожена.
- Мне тоже! - Митч явно непроизвольно высказал окутавшие его мысли, ибо сразу немного смутился.
- Ладно, уходим отсюда, - Говер дёрнул дверь, но она не поддалась, - Заклинило.
- Чёрт, ещё и фонарик не работает,- тихо ругнулся Генри, и все поддержали его - ни один фонарик не включался.
Тогда мы пошли вперёд. Наши шаги сопровождались лёгким стуком колёс. Пахло сыростью. Никто не хотел говорить о том, что поезд движется, наверное, мысленно надеясь, что ему это кажется.
Внезапно мои рефлексы, слух и зрение вернулись в норму, и я почувствовал, что поезд уже не просто движется, а летит. Стало непросто устоять, но спустя мгновение поезд легонько тряхнуло. А после ещё раз и вот его уже кидало так, что сложно было удержаться на ногах.
Мы вжались в угол, прижимаясь друг к другу, и так в темноте, стараясь не дышать, провели неизвестно сколько времени. Карен теперь держалась поближе к Митчу, наверное, подсознательно искала поддержки, ведь один раз он уже поддержал её.
А потом в окна ударил нестерпимый лиловый свет, и через открывшееся окно нас обдало морозным воздухом. Жмурясь мне, удалось рассмотреть источник света. Им оказались тысячи искр, маленьких и больших, они заполнили стены туннеля. Внезапно ужасная тряска прекратилась, и я почувствовал, как мы всей компанией падаем вниз. И приготовился к падению.
Я открыл глаза. Но всё также медленно падал, не в силах пошевелится или, что то изменить. Бессильный наблюдатель, секунда за секундой я приближался к полу. Всё мое сознание заполнила нервная мысль - высчитать, когда же я шмякнусь лицом о пол.
Но так же неожиданно как стихла тряска, в мою голову прокралась другая мысль. Чужая. Я ужаснулся, осознав, что чувствую мысли своих друзей.
Джейн, её тёплые и нежные чувства по отношению ко мне, морозящий страх, окутавший её сейчас и наконец, ощущение беспомощности. Было больно осознавать, что я ничем не могу помочь. Брук, я внезапно почувствовал его злобу, когда в детстве я разбил одну из его любимых статуэток. Митч, который поначалу считал меня самодовольным кретином, а после стал чувствовать во мне поддержку. Карен и её недовольство высказанной мной когда-то шуткой по поводу её причёски. И это поток не прекращался, я узнавал всё новые и новые мысли о себе, и всё чаще они становились негативными.
А потом это прекратилось, и я начал переживать чувства своих друзей: испуг, окутавший потерявшегося Говера, досаду Карен из-за неразделённой любви. И вот начали добавляться ещё и физические ощущения. Я почувствовал, как падаю с высокого дерева и руку пронзила такая боль, что поначалу её даже не ощущаешь, а после кричишь полным боли криком. Да это воспоминание Говера, в четырнадцать лет он упал с дерева на осколок бутылки шампанского, рана тогда была на всю ширину руки, а осколок достал до кости. Признаться в этом случае была моя вина: за час до этого именно я разбил эту бутылку под деревом.
Вот уже я чувствую, как меня кусает огромный ротвейлер, разрывая на куски ногу.
Спустя мгновение я стою у могилы. Горечь утраты близких настолько сильна, что у меня начинается приступ, тело не слушается меня.
И ещё десятки воспоминаний пролетело передо мной. Некоторые из них принадлежали моим друзьям, другие были совершенно чуждыми. Но среди них больше не было приятных только боль и страдания.
Удар пришёлся сразу с двух сторон. Я ударился лбом об пол, а сверху на меня навалился крупный Говер, пребольно дав по почкам.
Мы поднялись. Лица всех искажали боль и страх. Вы когда-нибудь видели лицо человека, когда он перестаёт себя контролировать, эти безумные, но чистые эмоции? Я посмотрел в окно: поезд мчал с немыслимой скоростью, но более не было слышно стука колёс, перестало трясти, исчез запах сырости и даже ветер не задувал в открытое окно.
Изображения начали накладываться одно на одно и чувства, охватившие меня, заставили паниковать. Я тяжело дышал, слыша лишь стук сердца в ушах, руки стали мокрыми и холодными, а я был готов броситься прочь с криком.
Но этого не произошло. Сквозь поезд я начал видеть туннель, его основы. Каркас стал медленно исчезать, испаряясь как вода. Мы словно заворожённые следили за этим действом. И вот осталась лишь платформа на колёсах. Она резко начала набирать ход, но мне всё же удалось устоять. Поток пыли ударил в глаза и на секунды я ослеп. Крик заставил меня скорее протереть глаза.
Увиденное навсегда застыло выцветшей фотографией в моей памяти. Большая лиловая искра, пронзила насквозь стоящего на коленях и орущего Говера. Его тело светилось янтарным светом, а на лице было видно каждый сосуд. Нет, картина не была страшной, она была завораживающей до такой степени, что нервно начинали стучать коленки.
Ветер и потоки пыли усиливались. Но я сумел разглядеть и услышать моих друзей. Они шептали какие-то слова. Карен плакала. Джейн со своим пустым взглядом была где-то далеко.
- Забери меня!
- Не надо. Не надо! НЕ НАДО!
Шепот друзей становился, всё громче они кричали, плакали и злобно смотрели куда-то вверх.
Вдруг для меня всё стихло, и я услышал тяжёлое величественное дыхание. Я обернулся, поднимая голову вверх. Время на секунду остановилось, и я увидел его.
Там, в темноте свода туннеля было лицо. Огромное покрытое жирной шерстью, оно не было человеческим, во всяком случае, его нужно было бы подвергнуть огромным изменениям от растягивания до вдавливания. На месте где должен быть нос постоянно вздрагивал волосяной покров - кажется, оно дышало. Глаз я не видел, точнее не мог рассмотреть, их образ постоянно ускользал от моего взгляда. Но на задворках сознания похоже сформировалось изображение, ибо мне они представлялись большими мутно-жёлтыми под косым углом. Пасть, освещённая внезапной вспышкой света, вызвала отвращение: неровные зубы, отсутствие губ и шерсть, похоже, она была даже во рту у твари. Она была не столько страшна, сколько уродлива.
В следующий миг произошло столько событий, что мозг человека не в силах расшифровать каждое из них, однако каждое оставляет свой незримый след. Безосновательный страх, боль, ненависть, злость, извинения - сколько всего произошло за те минуты. Или часы.
Едва различая свет и тьму, чувствуя боль, усталость и изнеможение каждой клеткой я увидел свет. А в следующую минуту платформа распалась под нашими ногами и мы по инерции пролетели ещё с десяток метров.
Я лежал спиной на холодных шпалах. Мне было всё равно. Бессильно улыбнувшись, я посмотрел в сторону и увидел убитого осколками поезда Генри. Страх вернулся ко мне.
Я поднялся и побежал, не обращая внимания на крики друзей. Вот он свет так близко. Ноги остановились сами. Джейн. Как я могу её бросить? Я повернулся назад и побежал, мысленно умоляя себя не делать этого.
Приблизившись к Джейн, я стал помогать ей подняться. Карен встала сама. Митч был дальше всех от выхода. Вдруг из глубины послышался гул, потом появилось свечение, и мы увидели тварь, несущуюся на нас. Я подхватил Джейн на руки и побежал. Она умоляла, просила спасти Митча, но я не слушал её. Если бы я бросил её то мог бы вытащить Митча, но ...но я не мог бросить её. Мы, держа бешеный темп, бежали к выходу, и вот перед самым выходом Карен обернулась и чуть не подалась назад на помощь кричащему Митчу. Было поздно. Я знал это, а потому выпустив ноги Джен, схватил блондинку за локоть и силой поволок к выходу.
Мы отошли на двадцать метров от туннеля, когда оно добралось до его конца - дико вскричало, и ярчайшая вспышка ослепила нас.
Очнулись мы, когда только начинало светать. Я, Джейн и Карен. Мы долго пытались отыскать следы наших друзей, но в итоге ушли. Джейн со мной не разговаривала.
Никто из нас не рассказал правдивой истории родственникам, слишком высока была опасность снова оказаться в том злосчастном туннеле. Мы придумали историю о том, что ночью эти трое пропали. Указали предположительную область в лесу, за много километров от реального места исчезновения. Поиски вели две недели. Безрезультатно, конечно. Моя семья вскоре покинула наш родной городок, и долгие годы я не видел никого из своих друзей.
15 сентября 2017
07:58
Центральная Европа
Воспоминая шершавой тканью, пронеслись по моим ранам, заставляя пережить всё заново.
После того случая я переехал на запад, в один из достаточно крупных промышленных городков. Как потом мне стало известно, Карен погибла спустя три года от передозировки наркотиков. Моя жизнь была невыносимой, после всего, что произошло, меня вечно преследовали проблемы, смерти и странные вещи. Этой зимой я не справился с управлением, машину занесло на абсолютно ровной дороге, словно кто-то подтолкнул, и она вылетела. Отделался переломом руки и лёгким сотрясением мозга. Спустя месяц мой дом подпалила группа пьяных молодых людей, один из них погиб от полученных ожогов, меня тогда правда не было дома. А кроме этого каждый день случались какие-то проблемы по мелочам: от вечно прорывающих новых труб до забравшейся в дом змеи.
Я подозревал, что это последствия посещения туннеля. И моя теория подтвердилась: детально изучив жизнь Карен, а позже пообщавшись с Джейн, узнал о том, что их тоже преследовали несчастья.
Мы не общались с Джейн пятнадцать лет. Пока одним утром мне не пришло письмо на электронную почту. Всего три слова: " Нужно встретиться. Джейн". И прикреплённое фото с адресом кафе.
Она знала, что я приду. Знала, что соглашусь на её безумный план.
- Питер, ты идешь? - её голос вырвал меня из воспоминаний. Она уже стояла у свода туннеля.
- Да, - я хотел сказать больше но не находил слов. Мы по-прежнему плохо общались.
Туннель встретил нас всё тем же пассажирским поездом, запахом сырости и пустотой. Она посмотрела на меня с какой-то болью, но в этот момент я перестал ощущать какую либо вину перед ней. Наверное, мой взгляд показался ей слишком холодным. Она с грустью перевела взгляд на пол, словно он её необычайно заинтересовал. Я бы хотел описать свои чувства, но не мог. Знаете, если человека долго подвергать пыткам или избивать в какой-то момент ему станет всё равно. Просто исчезнут все мысли, боль перестанет казаться такой невыносимой, но это не значит, что человек лишён чувств. Нет, именно в этом состоянии обрушивается шквал эмоций, самых болезненных, потому как только тогда человек может их выдержать. Но спросите его, что он чувствует и он скажет что ничего. Ведь ничего это не только пустота, но и такое огромное количество, что его невозможно описать. Похоже на бред, но именно так я себя чувствовал.
Я приблизился к Джейн и помог ей заложить взрывчатку. Мы работали как незнакомцы, словно не знали друг друга. Это расстраивало и меня и ее, но никто не собирался ничего менять.
План, который мне предложила Джейн в маленьком придорожном кафе, был прост до безобразия: взорвать туннель. Она прямо высказала мне эту идею. Без всяких там "во имя наших друзей" или "ради светлого будущего других людей", чёрт, она прекрасно знала, что я понимаю это.
Я согласился. Безумие скажете вы? Возможно, но не так уж и страшно это выглядело в сравнение с жизнью полной прям-таки мистических событий. Хотя надо признать спустя годы такой жизни привыкнуть можно к чему угодно и даже в какой-то момент начать считать такое существование вполне нормальным.
Думаю, не стоит даже говорить, что за годы, Джейн очень похорошела. А этот облако нависших над ней несчастий делало её только таинственней и привлекательней. Что скрывать, я был так рад её видеть. И даже идя на смерть, я наслаждался каждой минутой жизни, и за эти мгновения готов был заплатить.
Мы продвинулись достаточно далеко, заложили восемь зарядов, не произнеся и слова. С каждым метром всё более ощущались эти непонятные чувства, словно кто-то присматривается к твоим мыслям. Появились первые лиловые искры. Они больше не вызывали у меня восхищения. Вспомнилось лицо Говера. Я сразу же прогнал навеянные мысли о том, что виновен в его смерти. На смертников, закалённых многолетними испытаниями влияние туннеля было явно меньшим. В какой-то момент я даже начал рассматривать ноги Джейн. Ну, хорошо, не только ноги.
- Пит, ты серьёзно? - её немного насмешливый голос вернул меня к реальности. Похоже, мои наблюдения не остались незамеченными.
- Прости, - совершенно не испытывая угрызений совести ответил я. - Просто сложно сфокусироваться на работе.
В темноте, освещаемой лишь светом искр, фонарики мы давно выключили, мне показалось, что она улыбнулась. Я положил руки ей на плечи, отчего она уронила рюкзак с взрывчаткой.
- Ты нормальный вообще? - зло крикнула она. Я заметил, что причиной её злости было именно касание, а не упавший рюкзак.
- Да. Хоть сейчас не ври сама себе.
- Не врать в чём? - её лицо исказила зловеще-ненавидящая гримаса, но она не смогла обмануть или обескуражить меня.
- В своих чувствах ко мне.
Она захлебнулась ненавистью. Это было по-настоящему.
- Хорошо не буду. Я ненавижу тебя. Ты мог спасти Митча! - её сначала спокойный голос становился всё более несдержанным, пропитанным эмоциями.
Не знаю что произошло. Похоже, во мне, наконец-то, взорвался тот заряд пятнадцатилетней давности. И с нескрываемой злостью я выдал всё, что хранил в себе эти годы.
- Да может я и виноват. Виноват в том, что не смог бросить тебя. Если бы я помог твоему брату, ты бы была мертва, я не мог этого допустить. Но знаешь, на самом деле ты ненавидишь меня за то, что я спас тебя, не дав умереть, и забыть все эти несчастья, за то, что я дал тебе жизнь полную этих страданий! Думаешь, мне не жалко Митча? Брука и Генри? А как насчёт Карен - неужели она выжила, что бы умереть от передозировки, боясь, каждое утро открывать глаза? А ты Джейн, думаешь, мне не больно видеть тебя такой и знать, что я ничем не могу помочь?
Она плакала. Я обнял её. В её мокрых глазах вспыхнули погасшие давно искры счастья. Наш поцелуй, не смогли прервать ни звуки, доносившиеся из недр туннеля, ни свет разгоревшихся иск.
Я был счастлив, как никогда. Она тоже. И даже несущееся на нас чудовище, с огромной и растянутой, покрытой шерстью мордой, не заставило нас прерваться.
Секунды казались вечностью, а я всё смотрел на её лицо и не мог оторвать глаз. И вот расстояние межу нами было совсем уж мизерным, тогда она вытащила активатор и откинула с него защитную крышку.
- Я люблю тебя, - проговорила она, протягивая мне активатор.
- Я тоже, - улыбнувшись, я, взял её руку, обнял, и нажал её пальцем на кнопку.
***
15 сентября 2017
13:23
Центральная Европа
Раздался стук в дверь и в кабинет влетела девушка в белом халате.
- Доктор Кристофер, пациенты номер 613 и 614 проявляют какую-то странную активность.
- Подождите, это Питер Кросфорн и Джейн Блесон?
- Да.
- Чёрт, готовь успокоительное. Быстро, - спешно поднимаясь с кресла, а оттого зацепившись подолом халата за выступ на стуле, бросил человек, на столе которого стояла табличка: Доктор Кристофер Моур.
Вслед за медсестрой он быстро вышел из кабинета и направился в корпус Б. Он проходил мимо дверей, не смотря на них, пока не добрался до палаты номер 84.
Он скоро отворил дверь и ощупал пребывающих в каком-то приступе пациентов. Их лица искажал страх, но в глазах появилась какая-то осознанность и теплота. Парень переносил приступ немного легче. Внезапно обоих начала колотить дрожь, и состояние их можно было описать как крайне возбуждённое и даже истерическое. Казалось, их глаза видят что-то недоступное, словно что-то происходит здесь, а он, Кристофер, просто не видит этого.
Сколько лет он потратил на изучение этих больных. Их привезли в лечебницу более пятнадцати лет назад. С первого дня он понял, что они другие. Их приступы нельзя было объяснить известными науке заболеваниями. Эти люди провели в больнице пятнадцать лет, но их эмоции, их поведение, чёрт Кристофер сам не мог поверить в то, что говорил, но они были как у обычных людей. В какой-то момент он даже сам проходил лечение, боясь, что рассудок покидает его. Но нет, он был здоров. Здоров, как и его пациенты, ведь кроме приступов, природа которых была непонятна, ничего с ними не происходило. За эти годы, уже не боясь быть высмеянным, или признанным умалишённым, у него родились свои гипотезы. А что если эти люди живут в своём мире? Нет, не как многие пациенты его клиники, мнящие себя мировыми лидерами, звёздами или Бог знает кем ещё. Нет, если это и вправду возможно? Что если они действительно видят и живут в одном месте, а их тела лежат здесь, в старой больнице?