- Эй, пассажир, - высунулась из купе недовольная патлато-бородатая физиономия, - а дверь за собой кто будет закрывать - Путин? Да-да, я вам говорю - вернитесь и закройте дверь... Вот, молодец, спасибо.
Длинноволосый человек удовлетворенно цокнул языком и обернулся к своему спутнику, ставившему под полку чемодан:
- Заколебали эти курцы! Курят, твари, в тамбуре, чадят, как паровозы - а потом выходят и дверь оставляют - чтоб весь вагон травился.
- Ну, Гнат, ты даешь, - добродушно ответил его товарищ. - Тамбур - это же специальное место для курения. Это ты так злишься, что сам полгода назад бросил.
- Пофиг, что я бросил - дверь пусть закрывают! Э, блин!!! - Гнат снова высунулся в коридор и снова закричал кому-то. - Красавица, а вы когда из дома выходите, тоже двери нараспашку держите. Что значит "извините"? "Извините" не противогаз - от дыма не защитит. Закройте, пожалуйста, я вас очень прошу... Во, благодарю. А то там так накурено, что хоть топор вешай или хоть сам вешайся.
Гнат снова повернулся к товарищу:
- Ну что за народ?
- Ладно, - успокаивающе сказал тот, - где ты этот дым учуял, парфюмер? Давай лучше поужинаем - до Москвы еще далеко.
- Это точно, - усмехнулся Гнат, выглядывая в окно, - еще из Киева толком не выехали. Щас, я только переоденусь в униформу.
Гнат снял рубашку, достал из рюкзака белую вышиванку и облачился в нее.
- Ну как я в ней?
- Идеально! Вылитый вуйко, - усмехнулся спутник. - А зачем ты ее взял?
- А терпеть не могу москалей - пусть позлятся. Тут их полный вагон, судя по акающему говорку. Ладно, давай похаваем, нам, бывшим кабацким лабухам и будущим звездам, вкусно поесть - все равно что хит сыграть.
Гнат сел за стол взял штопор и, вынув бутылку хорошего грузинского вина, с глухим хлопком открыл ее. Не успел он разлить вино по пластиковым стаканчикам, как мимо открытой двери кто-то прошел. Гнат принюхался и выскочил из купе со скоростью выкидного ножа.
- Эй, брателло, ты дверь не закрыл! Тебе, тебе говорю... Что значит "пошел на..." ? Ни хрена себе! Я сказал: дверь закрой. А ну стоять!!!
Гнат кинулся за нарушителем. Послышались крики, шум, разборки и меньше, чем через минуту довольно крупный мужчина с красным лицом понуро вернулся и закрыл дверь.
- Доволен? - спросил он.
- Спасибо, - улыбнулся Гнат. - Видите - совсем не сложно.
Гнат снова сел за стол, поднял стакан, и, глянув на своего дружбана, который выглядел немного растерянным, спросил:
- Чего кислый?
- Да так... - ответил товарищ, - предчувствия не очень хорошие. Скажи мне, зачем тебе это? Мы, не слишком известные музыканты, едем на Рублевку - редкая удача сыграть там, а ты вот сейчас получишь фингал или зуб тебе выбьют - и всё накрылось. А то и вовсе с поезда ссадят - и пропустим свой шанс.
- Меня ссадят??? - удивился Гнат. - Да ты хоть и мой давний кореш, а ни бемоля, я вижу, в жизни не сечешь. Ты думаешь, дело только в дыме и незакрытых дверях? Пойми, если мы не будем в постоянном тонусе - мы будем в вечной заднице. Чтоб чего-то добиться, мы должны быть все время на взводе и ломать каждого, потому что практически любой человек - это безымянное дерьмо! Ну вот скажи - скольких ты публичных людей в Украине знаешь - считал когда-нибудь? А я считал - максимум тысячу из сорока миллионов. И эти сорок миллионов - их как бы не существует, они - микробы, даже нанобы. Их нету, как будто мама и не рожала. Так вот, чтоб попасть в касту известных, чтоб закрепиться в нейронах народных масс, нужно - пахать и драться. Запомни это - "пахать и драться". Когда все вокруг отдыхают - нужно быть на работе, а когда все на работе, нужно быть - на войне. Понял? Давай за это и выпьем - за то, чтоб быть всегда сверху, ведь это и есть самое главное искусство! Давай, Славка, хорошее у тебя, кстати, имя - перспективное.
Они выпили и стали жевать бутерброды.
- Ну хорошо, - сказал Слава, - но ведь может найтись такой, кто тоже на войне?
- Может, - ответил Гнат, развивая любимую тему. - Такие иногда встречаются - с кобурой в сердце, но я ведь не просто на войне, я - на ядерной, бактериологической и психотропной войнах од-но-вре-мен-но, поэтому меня не победить. Таким, как я, принадлежал и всегда будет принадлежать этот мир. Когда-то в детстве я прочитал такие строчки: "В двадцать мужчина - воин, в тридцать мужчина - вождь. Это главное, а остальное - изморось, грязь и дождь". А мне ведь уже 29. Человек должен быть личностью. А личность - это от всех отличность, наличность и публичность. И пока у нас маловато и того и другого и третьего, то надо зубами рвать пространство, людей и время. Усек??? Вашу маму! - опять дверь не закрыли - жаль, не разглядел кто, - и куда смотрят проводники? Ну заволокло... А ну погоди, я окно открою.
Гнат потянул вниз ручку окна. В вагон ворвался декабрьский холодный ветер, и полетели снежинки. Слава поежился.
- Что, холодно? "Здравствуй, гостья-зима!.." Россия скоро! Ненавижу... Да ты накинь свитер - нам болеть нельзя! Давай налью, у меня есть новый тост.
Они снова выпили и Гнат начал рассказывать, какая будет житуха, когда они раскрутятся окончательно. Рублевка - хорошая к тому ступень.
Через полчаса Гнат опять вдруг принюхался и вышел в коридор - окно было закрыто.
Гнат ругнулся и снова открыл, но не успел сесть, как в купе ворвался разъяренный проводник.
- Так вот кто окно открывает! - закричал он. - Вы соображаете, что вы делаете? Я уже топить замахался. Чем больше топлю вагон, тем ниже температура становится. Что улыбаетесь? А еще в вышиванке! Вы до нее еще не доросли!
Слава с ужасом смотрел на проводника - так наехать на Гната мог только самоубийца.
- Вы всё сказали? - спросил Гнат.
- Не всё, - ответил проводник. - Мне просто должность не позволяет сказать всё. Знал бы я, когда стоял на Майдане...
- Вы стояли на Майдане? - усмехнулся Гнат. - Что-то я вас там не видел.
- Еще как стоял! Я две недели за свой счет там стоял и потому, когда вижу, как сегодня вышиванку надевают те, кто ее недостойны...
- Это я то недостоин? - Гнат достал из кармана рюкзака несколько фоток и дал их проводнику: - Смотрите.
Проводник стал рассматривать фотки, а Гнат нехотя и с ленцой комментировать:
- На первой это я с Ющом - он мне жмет руку прямо на Майдане. На второй - я с Юлей, узнали? Видите, я ей советую - какие здания нужно блокировать. На третьей - я пою песню для оранжевой громады - посмотрите, как слушает Томенко.
- А я не видел вас там, когда стоял...
- Значит, плохо стояли. Смотрите, вот на четвертой я снова с Витей...
По мере просмотра фоток лицо проводника понемногу стало вытягиваться. Но Гнат будто бы не замечал, он монотонно рассказывал, как он и с кем делал революцию. Потом Гнат достал пачку газет того времени и дал проводнику, и тот листал их начавшими дрожать пальцами и облокотившись о стену. А Гнат, по-прежнему, словно не видел, в каком тот уже смятении, и всё рассказывал и рассказывал. Затем Гнат достал пачку журналов и стал вспоминать смешные случаи, в которых принимал участие он и те или иные из оранжевых лидеров. На проводника было жалко смотреть - оказывается, в его вагоне ехал приближенный к Богам, а он ему сделал замечание и даже почти хаманул. Это ошибка всей жизни. И не было возможности повернуть всё вспять. Отмотать пленку времени на четверть часа назад. Или хотя бы хоть как-то загладить свою вину. Но музыкант был не злопамятный, он шутил, вспоминал, хохмил. Потом, как контрольный, он дал фотку, где выступал на пятом канале - как раз в этой самой вышиванке...
- Так что, - сказал Гнат, - мы с вами были на одном Великом Майдане, который бы не состоялся, если б не поддержка сотен тысяч маленьких, скромных людей, как вы, стоявших на холоде... Бляха-муха, опять кто-то накурил! Ну что за люди...
- Безобразие! - возмутился проводник и вдруг сам открыл окно. - Пусть войдет свежий воздух.
- О, да, это вы правильно сделали, - похвалил Гнат. - Пусть пяток минут проветрится.
- Да пусть хоть десять! Я тут постою подежурю, - ответил радостно проводник, - чтоб не закрыл кто. А вы не волнуйтесь - отдыхайте.
Гнат вернулся в купе и подмигнул своему компаньону:
- Вот так с людьми нужно работать. Запомни, Славка, - если победа выше смысла жизни, то ты непобедим. Люди - они же все хлипкие, у каждого найдется своя слабинка. Давай выпьем.
Они выпили и продолжили кушать. Из полуоткрытой двери купе был хорошо виден проводник, стоявший у окна, как часовой, - его волосы покрывались снежинками и он седел прямо на глазах. Отстояв положенное время, даже немного больше, он заглянул - доложил, что всё в порядке, и ретировался, получив от Гната в подарок шоколадную конфету.
А сам Гнат снова сел с краю, возле выхода из купе, поддерживать тонус - отслеживать всех, кто не закрывает за собой дверь. За следующий час, он легко, игнорируя визги и угрозы на него пожаловаться, вернул двух мажорных девушек, потом с боем, криком, матом и накатом обломал нескольких мужиков, в основном москалей-бизнесменов, а один раз подмял волю даже самого начальника поезда. В последнем случае Слава был уверен, что их ссадят прямо в милицейский обезьянник, - суровая разборка происходила на пределе человеческих возможностей, еще бы - какой начальник будет слушаться пассажира, но... После того, как Гнат грудью перекрыл ему путь, вцепившись руками в поручни, после почти получасового выяснения отношений кто кому Рабинович с показыванием всего арсенала фоток, корочек и наград, после звонка Гната какому-то депутату с просьбой разобраться с тем, что творится на ж.д. и после обещания таки набрать номер железной леди Ю и оторвать ее от государственных дел, - руководитель состава, наконец, понял, что сделать назад каких-то десять шагов и закрыть злосчастную дверь, засунув свою амбицию себе под стельку, это - полная чепуха по сравнению с тем, что его может ожидать в результате дальнейшей бурной деятельности этого сумасшедшего.
- Спасибо! - сказал вслед ему музыкант. Он знал вкус победы, а другие пусть знают вкус комом застрявшей обиды и удушье неотплаченного унижения. И, кажется, не было не только в этом чмошном поезде, а и на всей Земле человека, способного ему хоть что-то противопоставить...
РИХТОВЩИК
Карпуха сидел на нижней полке и смотрел в окно - на пробегавшие в темноте огоньки. Настроение у него было хорошее, он ехал в Москву на бот-шоу - выставку катеров и яхт. Там можно будет пообщаться с интересными людьми и воочию увидеть оригинальные новинки, ну, и заодно показать свои собственные проекты и разработки. Три попутчика уже дрыхли на своих полках, а Карпухе вдруг захотелось перекусить - жена Лемурка задержалась на работе и не успела приготовить ему в дорогу бутербродов, а сам он поленился. "Ну и ладно, - подумал он, - схожу в вагон-ресторан чего-нибудь куплю".
И пошел Карпуха вдоль вагона. Проходя через тамбур, он, весь в своих мыслях, чуть было не уронил кошелек прямо на рельсы - едва успел подхватить. "Вот была бы проблема! - подумал он, идя по коридору следующего вагона. - Жизнь вся состоит из таких вот случайностей". Карпуха уже было дошел до конца, как вдруг за спиной услышал чей-то не очень приятный голос:
- Эй, пассажир, а дверь за собой закрыть - слабо?
Карпуха обернулся и увидел патлатого человека в вышиванке.
- А я разве не закрыл? - удивился он.
- А сам разве не видишь? Или это вагонный барабашка шалит?
"Какой наглый чувак, ведет себя так, как будто я у него дома! - подумал Карпуха, возвращаясь, - И не боится, главное, получить в дыню. Где-то я его видел..."
Он закрыл дверь и сказал:
- Ну, извините, наверно я просто задумался.
- Бывает... - ответил тот, улыбаясь.
Карпуха прошел в вагон-ресторан, взял там кусок пиццы, бутылку пива и поспешил назад. Он еще не успел пройти тамбур, как услышал в коридоре шум и крики. Через секунду его глазам предстала картина: чувак в вышиванке перегородил дорогу какому-то юноше и не дает ему пройти.
- Пройдешь - когда вернешься и закроешь за собой дверь.
- Но я не курил, - говорил тот.
- А мне по контрабасу, кто курил, мне главное - порядок и закрытые двери! Понял?
- В следующий раз я закрою, но сейчас не вернусь - вы наезжаете на меня.
- Ну тогда здесь будешь стоять. Я лично никуда не тороплюсь. Правило одно для всех: закрыл дверь - идешь дальше. Не закрыл дверь - ку-ку всем твоим планам.
- Пусть идет, - сказал он, подойдя к ним, - за него закрою - я.
- А ты что - плательщик по чужим векселям? - усмехнулся патлач, отпуская жертву.
- Нет, - ответил Карпуха, закрывая дверь и возвращаясь. - Я - рихтовщик деформированных мозгов.
- Опа - какая предъява! Ты чего быкуешь?
- Ну чтоб быковать - еще не год быка, - ответил Карпуха, проходя в его купе. - А вообще есть три вида больных на голову: сельский дурачок, городской сумасшедший и столичный имбецил. Первый может максимум что сотворить, так это - спалить несколько хат и коровник, второй - уже пострашнее, он в силах взорвать завод, парализовать работу вокзала, завалить банк, а вот третий... Третий это уже серьёзно - столичный имбецил может легко и конфликт мировой спровоцировать, и глобальную катастрофу сварганить. Вот на эту тему мы с тобой сейчас и поговорим.
Карпуха достал сигареты, вынул одну и поднес к ней зажигалку.
- Ты шо охренел??? - вскочил Гнат. - Ты курить тут собрался??
Карпуха проделал те же действия, но в обратном порядке.
- Как скажешь... Купе это твой временный дом - и, если не хочешь - не буду. А вот когда я курю в тамбуре - это уже общая территория, тем более, там так и написано - "Место для курения".
- А закрывать дверь ты должен?
- Должен, но если не закрыл, то это не значит, что на меня с торцами веером может выскакивать любой озабоченный своими комплексами пассажир и перекрывать мне дорогу. Потому что с этого момента - не правы будем уже мы оба. Мало того - твоя неправота очень быстро переходит в значительно большую неправоту и граничит уже с оскорблением личности. Тебя ж ведь не дым волнует...
- А тебя что волнует? Чего сюда заявился? На разборки?
- Какие с тобой разборки, - усмехнулся Карпуха. - Эту-то ситуёвину разрулить было легче простого - ткнуть двумя пальцами тебя в солнечное сплетение - и ты бы сразу забыл о дыме, а пассажиры - о тебе.
- А чего ж не ткнул?
- А когда гражданин без сознания - он не склонен поддерживать беседу. А я вот хочу понять на живом примере самой крайней крайности - почему одни люди решают для себя, что они имеют право судить других людей и ломать их под свое представление о жизни?
Гнат хотел было что-то ответить, но в полуоткрытую дверь купе деликатно постучали и показался проводник.
- Я очень прошу прощения, - сказал он вежливо. - Я хотел бы взять автограф у героя оранжевой революции.
- А кто тут герой? - удивился Карпуха, оглядываясь.
- Вот он, - кивнул головой проводник на Гната. - Он известный музыкант и национальный патриот.
- Да вы шутите? - не поверил Карпуха. - Я вижу, конечно, что он в вышиванке, но разве он националист?
- Нет, он не националист, - возразил проводник и добавил уважительно: - Он просто любит Украину. Разве на Майдане стояли только националисты?
- Ну нет, конечно, - согласился Карпуха, - на Майдане кого только не стояло. Но дело в том, что многие люди думают про себя, что они не националисты, а просто любят Украину, но чуть копнешь - типичный нацык. У нас даже новый типаж появился - русскоязычный украинский националист. Сам на мове двух слов связать не может, а требует дискриминации сограждан.
- А где ты видел у нас дискриминацию русскоязычных? - удивленно спросил Гнат, развязывая свой рюкзак. - Я вот всю жизнь в Киеве живу, и - ни разу! - с подобной дискриминацией не сталкивался. Выдумки это всё эфэсбэшные... - и, не дожидаясь ответа, Гнат снова обратился к проводнику: - А давайте, пан проводник, я вам прямо на своей фотке распишусь - поставите ее дома на серванте. Вот видите - это я вместе с Юлей. Если б вы знали - какая она! У меня, когда вижу ее, такую задорную, энергичную, красивую, по-революционному сексуальную - даже сейчас, спустя несколько лет, в груди боевой дух поднимается.
Карпуха тоже глянул на фотографию - всю в оранжевых флагах - и усмехнулся:
- А у меня при виде нее почему-то поднимается только средний палец...
Проводник хмыкнул, но, глянув на Гната, снова стал серьезным. Гнат расписался и проводник, поблагодарив, ушел. Карпуха встал и тоже шагнул к выходу.
- А ты ж поговорить хотел, - сказал Гнат немного разочарованно.
- А мне уже всё понятно, - ответил Карпуха.
- Так уж и всё?
- Конечно. Я, знаешь, раньше тоже думал, что у нас в стране нет, например, расизма, я тоже сам не сталкивался с ним ни разу. Но когда однажды поговорил со студентами из Африки, то пришел в ужас от того, что от них услышал. И, знаешь, мне даже в голову не пришло сказать им, что они всё выдумывают. Я понял, что не сталкивался только потому, что цвет кожи у меня белый, и я лично никогда не был в их шкуре.
- Ну и что? - спросил Гнат. - Я не понял - к чему ты?
- А к тому, что человек тем и отличается от животного, что в состоянии понять проблему другого. А теперь я тебе открою сейчас удивительную для тебя тайну - негры в Украине находятся законодательно в лучшем положении, чем русскоязычные.
- Круто загнул - я уже слезу пустил. А почему?
- Потому что нет нигде в Указах и Законах дискриминации по цвету кожи, а по языку - сплошь и рядом! Темнокожих притесняют, нарушая законы, а русскоязычных - соблюдая.
- Слушай, - раздраженно сказал Гнат, - я знаю и мову и язык. А что до проблем остальных - так мне как-то ультрафиолетово.
- Я это понял - поэтому и ухожу: в твоем случае мое вмешательство не требуется. Таких дрессирует сама жизнь. И чем больше она их сначала балует, тем жестче потом наносит удар. А ты уже так прогнул пространство, что слышно, как оно звенит от напряжения и скорого ответного выброса. Есть такое правило: на самую сильную невооруженную руку всегда найдется нож, на нож найдется пуля, на пулю - снаряд, а на снаряд - ядерная бомба... Странно, что ты этого еще не понял. Прощай!
Карпуха вышел из купе.
- А на ядерную бомбу? - крикнул ему вслед Гнат. - На нее что найдется?
- Толковый сапер - с невооруженной рукой, - ответил Карпуха. - Отдыхай, не волнуйся - я дверь открытой не оставлю.
НА ДАЛЬНЕЙ СТАНЦИИ СОЙДУ
- Редкий идиот! - сказал Гнат своему товарищу. - Правда, Славка? Чего молчишь?
- Да так - думаю.
- А чего тут думать наливай, допьем вино - скоро русская таможня. Будут хэндэ хох говорить! Аусвайс проверять! Страна варваров...
- Слушай, - сказал Слава, - а тебе не кажется, что он тебя победил?
- Кто?? - удивился Гнат. - Ты хочешь сказать, что этот бедный Йорик в очках оказался сверху? Да он же целых три раза дверь закрыл!
- Вот буду с ними исключительно только на мове общаться, - сказал он. - К Европе будем их приучать. О, кстати, Славка, скорее поверни бутылку так, чтоб была видна грузинская этикетка.
Таможенник посмотрел на фотку в паспорте, потом на Гната. Потом снова на фотку и снова на Гната - уже более внимательно. Попросил повернуться прямо, потом попросил не улыбаться. Потом сказал с сомнением:
- Это вы?
- То е так, прошу пана, звычайно, - я!
- А что-то не похожи.
- Як цэ нэ похож, завжды був похож, а сёгодни не похож?
- По-моему, не похож. Это вообще ваш паспорт?
Гнат взял паспорт, посмотрел:
- Мой, конечно, это фотография, правда, пятилетней давности, но все, как положено. То вы, мабуть, новачок?
Таможенник позвал товарища - более бывалого. Усатый товарищ глянул несколько раз - то на фотку, то на Гната - и пожал плечами:
- Вроде он... А вроде и не он. Во всяком случае - брови точно не его.
- Да вы охренели! - возмутился Гнат. - Слышь Славка - не мои брови - говорят! Да я просто поправился после оранжевой революции.
Усатый таможенник сказал, задумчиво глядя в паспорт:
- Поправиться или похудеть, понятное дело, может любой, но от этого брови не могут изменить направление. Вот смотрите - на фотке брови уходят вверх, как у птицы крылья, открытые, а у вас - прямые. Вы не делали пластическую операцию?
- Да какую операцию? Я что - баба?
- Не знаю, - ответил таможенник и стал вызывать своего командира.
- Дурдом, - сказал Гнат, привычно залезая в рюкзак. - Страна поломанных шлагбаумов... Да вот смотрите - меня все знают.
Таможенники стали рассматривать выложенные газеты и журналы.
Явился третий таможенник. Деловой, энергичный - главный. Быстро глянув в документы и на пассажира, сказал:
- Нет, это не ваша фотография, прошу собрать вещи и выходить - будем разбираться в отделении.
- Да вы что?! - Гнат аж стукнулся головой о верхнюю полку, приподнимаясь.
Усатый таможенник протянул своему командиру пачку газет:
- Вот.
- Что это?
- Это, он говорит, его фотографии с Майдана в Киеве.
- Да вы что?? - возмутился главный, глядя на подчиненного. - Вы смеетесь? Хохлы вместо нормального паспорта вам тычут пожелтевшие газеты, а вы глазами лупаете! Скоро они уже начнут вышиванки предъявлять! Собирайте вещи, пассажир.
- Что случилось? - спросил проходивший мимо начальник поезда. - Моя помощь не требуется?
- Нет-нет, всё в порядке, просто тут документы подозрительные... Кстати, посмотрите сами - человек на фотографии и гражданин в купе - это одна и та же личность или нет?
Начальник поезда заглянул в купе, а потом очень внимательно, и даже нежно, в гнатовский паспорт. А затем он сказал фразу, в которую вложил столько смысла, сколько даже сам от себя не ожидал:
- Я думаю, если сфотографировать наш поезд и наклеить в паспорт дождевого червяка, то между ними будет куда больше сходства, чем между этим пассажиром и его фоткой. Такое будет моё личное мнение. А вы что скажете, Мыкола Иванович? - спросил он немного растерянного проводника, который в свою очередь тоже посмотрел на фотку.
- Да, - подтвердил неуверенно проводник. - Надо же - на первый взгляд похож, а приглядеться - совсем ничего общего...
- Собирайтесь быстрее, - сказал главный Гнату. - Не задерживайте состав. Лучше мы на время задержим невиновного, чем пропустим террориста. Если будет всё в порядке - принесем извинения и поедете дальше, куда душе угодно.
- Но я же в Москву не успею...- ответил ошарашенный Гнат. - У нас всё по минутам.
- А в Москву нельзя не успеть. В белокаменную, как и к Богу - не бывает опозданий. Но сначала нужно пройти таможенное чистилище - разобраться, а нужны ли вы Москве?
***
Карпуха стоял у окна и смотрел на заснеженный перрон, погруженный в свои мысли о предстоящей выставке. Снег тихо падал пушистыми хлопьями. Поезд незаметно тронулся, и перрон мягко поплыл, как огромная белая льдина. Карпуха вдруг с удивлением увидел в окне своего недавнего знакомого - Гната-музыканта. Он шел с непокрытой головой и с рюкзаком за плечами, а за ним семенил его товарищ, нагруженный баулами, и еще какие-то люди в форме. "Вот странный человек, - подумал Карпуха, - рассказывал, что в Москву едет на большие гастроли, а сам сошел под Брянском. Ну фантазер!"