-Бонд - свободный землевладелец, не принадлежащий к знати.
-Молот Тора, бога грома, покровителя крестьян и защитника мира людей от великанов-турсов, носил имя Мьёлльнир. Это слово - однокоренное со словом "молния".
-"Если бы не было Тора, тролли захватили бы весь мир" - древнескандинавская пословица.
Алексей Сударенко
ГНЕВ БОГОВ
На лес опускались жирные облачные сумерки. Суковатые дубы растопырили черные ветви, норовя вырвать у тумана клок седой бороды или, схватившись меж собой, опутать и задушить одинокую тропинку, набросив на нее костистую сеть грозных древесных объятий. Тропинка, прерывистая и будто испуганная, змеилась по зарослям, с трудом выбивалась из-под мшистых колод и бежала, бежала - искала в лунном свете спасения от сонных дубравных чар, которые, как известно, способны не только навеки усыпить человека, но также и следа не оставить от нее, той, по которой так редко ходят. Однако даже слабые лучи пропадали, когда луна пряталась в смолистой дымке, и из оврагов безбоязненно выползал подземный мрак.
Темным пятном сквозь заросли пробирался человек. Он шел по наитию, удивительным образом сохраняя уверенность движений в кромешной темноте. Его звали Хёльд, и отправляться в лес с наступлением ночи ему было не впервой. Дорога была отлично знакома. Кукулл скрывал его лицо и ухмылку - на опушке он столкнулся кое с кем, с немолодым зажиточным бондом, боязливо прижимавшим к груди крошечный мешочек... Эту встречу Хёльд вспоминал не без удовольствия. Вот уже который месяц ему так не везло. Но теперь - обогнув яму, он вышел на поляну, покрытую спящими цветами, - здесь ему будут рады и все изменится к лучшему. Сегг, главарь, будет доволен. Но пока двое его друзей не знали счастливой новости, со стороны опрокинутого дерева, где виднелись их силуэты, доносились звуки спора.
- Почему тебе так нравится грабить самых бедных крестьян? - ворчала широкоплечая, тяжелая фигура-исполин, одновременно перемалывая зубами что-то сухое. - Мог бы уже заметить, что от их еды живот бурчит совсем по-другому, чем...
- Но Сегг!.. - пытался возразить его низкий, тщедушный сосед. В темноте не было видно, как он с усилием морщится, кукожится и скалит гнилые, безобразные зубы. Все от бессилия. И он полушепотом сетовал: "А что я скажу, коли ты у нас верховод". Сегг, не переставая жевать, рявкнул на поникшего коротышку:
- Леггьяльди, ты колченогий вонючка из трех лучинок! Не прекословь мне! Этими руками я отправил на тот свет полтораста человек без помощи добрых или злых духов. Всю жизнь я боролся. Разве для того, чтоб есть эти объедки? Я грабил тех, у кого было, что взять, а ты все ковыряешься в навозе. Больше не смей таскать эту гадость!
- А вот и Хёльд! - Взвизгнул Леггьяльди, подскакивая. - Спроси, что принес он!
Хёльд приблизился и сел у поваленного ствола, рядом с ними, свезя капюшон на затылок. На платке перед ним лежали несколько сморщенных овощей и краюха хлеба, ужин разбойников, жалкая добыча Леггьяльди. Хёльд достал из складки на поясе несколько круглых кусочков металла:
- Вот! Сегодня я встретил бонда с лицом цвета пыли и кровью цвета этого овоща, если его чуть-чуть проварить. - Он извлек из-за пазухи нож и медленно очертил лезвием дугу вокруг горла, потом насадил на него корнеплод, разрезал и отправил в рот сладковатый ломтик.
Глаза его приятелей засверкали, как светлячки. Щуплый Леггьяльди протянул было руку, но Сегг одернул его и с раскатистым смехом сгреб деньги в руку:
- Отлично, Хёльд! А я уж думал, нам и не придется сегодня открывать тайник. Наконец-то нам посчастливилось! - Налюбовавшись на обретенное сокровище, он снова положил его на платок рядом с едой, - Помоги мне! - с помощью Хёльда Сегг обхватил выворотень, возле которого они расположились, руками, рывком приподнял, повернул и отбросил ствол всторону. Из оставленной деревом рытвины показался клочок дерюги. Разрыв пальцами землю, Сегг достал сверток. Смахивая с него налипшую грязь, он сел на землю, запахнул свой плащ из шкуры медведя и бережно развернул ткань. Хёльд продолжил есть, не переставая самодовольно ухмыляться. Леггьяльди что-то недовольно бормотал про себя, и хлебный мякиш немного горчил у него во рту. Сегг потянулся за монетами и переложил их. Вдруг он нашарил среди добытого ранее и поднял вверх какую-то вещь, чтоб хоть слабый отблеск осветил ее.
- Что это?
У него в руках была маленькая медная пластинка, напоминающая эфес меча или неуклюжий двусторонний топорик.
- Молот Тора? - к троллям! Пусть захватывают весь мир. - С этими словами он швырнул амулет в чащу, и тот хлестко ударил по листьям. Легкое движение воздуха промчалось по поляне, взъерошивая траву и бурый мех плаща, играя складками кукулла и полосками льняного рванья, заползая в широкие рукава рубахи и наконец исчезая под угрюмым пологом ночи. Хёльд поднялся с места, обтряхивая обмотки.
- Что ты там выбросил, Сегг?
- Это был Молот Тора, - промямлил Леггьяльди, - это был...
- Не переношу этой глупой гадости, - оскалился силач. Хёльд молчал, но напряженность позы говорила о том, что он раздумывает, как поступить. Снова опустившись на землю, он осторожно спросил:
- Зачем? Помощь Тора никому еще не помешала. К тому же, если ты не хочешь носить амулет...может, боишься или стал верить в христианского Бога, то можно было просто оставить его в тайнике, - выждав немного, он добавил, - или отдать нам.
Сегг оставил эти слова без внимания. Лес зашумел, будто заполняя паузу в разговоре; ветер гнал дождевые тучи, закрывавшие луну и загромождавшие небосвод, все время путаясь в ветвях, и холодные порывы явственно чувствовались, несмотря на, казалось бы, лучшую от них защиту - защиту непроходимой дубравы. Сегг спросил:
- Эй, вонючка! - Леггьяльди все тихо бубнил: "Так нельзя. Нельзя так". - Вонючка, что Тор дал сегодня крестьянину, у которого ты украл эти харчи? Скажи.
- Хлеб и овощи, - визгливо тявкнул тот.
- Да, это немного, совсем немного, но все же он сохранил хотя бы это, спас эту пищу от бурь - дал ей созреть. Так?
- Так...
- Жаль, что Тор не смог защитить крестьянина от тебя! Теперь он и его жена, и его дети сидят голодные. Они голодны, у них нет ни крошки, но они с усердием возносят хвалу богам и продолжают просить их о милости. - Сегг раскраснелся и гневно водил трясущимся кулаком. - Бесполезно! Что толку просить о милости глухих?!
Гнилозубый потупил взгляд, переминая пальцы, и наконец проговорил, робко поднимая глаза:
- Вообще-то они уже не возносят хвалу, потому что...
- Ты убил их? - врезался в разговор изумленный Хёльд. Леггьяльди почувствовал некоторое облегчение, оттого что вопрос задал не гигант:
- Ну, детей у них не было!.. Только их двое. Я-а-а-агх... Они спали! О да! Они спали - выходит, уже поужинали: хлеб и овощи - это только то, что осталось.
- Выходит, бог был милостив к ним, - заключил Сегг. Собирался дождь, и порывы ветра делались все более похожими на ураган. Явно собирался дождь. Вдали грохотнул гром. Силач свернул ткань так, чтоб ничего не высыпалось, и засунул под плащ, - хорошо, что с тобой не случится такого, как с ними, - со злобной ухмылкой сказал он.
- Я буду молиться! - Ветер заглушал слова Леггьяльди, которому приходилось прикрикивать.
- Что? - переспросил Сегг.
- Буду молиться!
- Ха-ха-ха-ха! - Их голосов почти не было слышно. Белая огненная струя врезалась в землю, и лицо Сегга сделалось вдруг розовым от необыкновенно яркого света. Удар чудовищной силы пронзил крепкое тело и швырнул его на траву. После себя молния оставила смерть и дым. Почерневшие, скрюченные руки, паленый мех и боль, застывшая на лице, которое превратилось в кособокую маску. Хёльд и колченогий возвели глаза к небу. Оба тяжело и прерывисто дышали.