Извините, я не смог придумать хорошее название, поэтому нагородил вместо него всю эту не относящуюся к предмету чушь.
Основано на реальных событиях.
Марк
Увы! Убита мной всего лишь муха.
Тит
А если мать с отцом у мухи были?
Как золотые крылышки повесят
И жалобно в пространство зажужжат!
Бедняжка муха!
Жужжаньем мелодическим потешить
Явилась к нам, - а ты убил ее.
Шекспир "Тит Андроник"
Советские строители были людьми не без чувства юмора. Строя наш дом, они сделали окошко в ванной на такой высоте, чтоб было удобно заглядывать, такой ширины, чтоб не упустить ни единой детали, да еще и с ровным, прозрачным стеклом. Въехавшим жильцам нужно было что-то сделать, а так как заменить стекло руки не дошли, окошко со стороны кухни заклеили куском обоины; и получилось так, что между стеклом и пупырчатой бумагой оставалась щель, кое-где поуже, кое-где попросторней.
И вот однажды, стоя в душе, я различил сквозь стекло какое-то желтоватое пятнышко на грязно-белом фоне. Присмотревшись и постучав пальцем по стеклу, я догадался, что это - таракан-альбинос, который устроился на дневную спячку. Спустя некоторое время к нему присоединился его черный сотоварищ, и оба, насколько я могу судить, умиротворенно захрапели.
Какой трогательный и поучительный пример показали мне два этих существа: то был пример дружбы, для которой абсолютно неважен цвет кожи, то есть наружного скелета. А ведь именно этой дружбы так недостает человечеству!
Кто знает, может быть, они дружат с детства, у них какие-нибудь милые тараканьи имена, вроде наших Шура и Лёва, а в тараканьей школе неразлучную парочку дразнили "Лёва с Могилёва и Саша с Уралмаша". Да, наверняка все было небезоблачно. Может быть, им попался какой-нибудь учитель-расист, некий антисемистски настроенный таракан-математик, который, чтобы поглумиться, вызвал Лёву к доске и задал ему задачу: "У Антона одно яблоко, а у Лёвы - четыре. Вопрос: какой национальности каждый из мальчиков?" Сволочь. Но эти двое пронесли нерушимую дружбу через года, или сколько там живут тараканы? "Да-а-а, - подумал я, - да-а-а..."
Внезапно сверху, со стороны обширного стеклянно-бумажного грота появилась вторая парочка. Любовники в поисках местечка подальше от любопытных глаз, дабы предаться там сладострастным утехам. Огромная рыжая тараканиха недоверчиво озиралась вокруг, а ее мелкий избранник суетливо шнырял туда-сюда, очевидно, нешуточно волнуясь. Я протер запотевшее стекло (запотело-то оно, конечно, не от их возбужденного дыхания! Не забывайте, что я стою под горячим душем). Самка растопырила надкрылья, обнажив свое сексуальное тельце прямо перед носом распаленного похотью Ромео. Он неуклюже взобрался на корму своей усатой яхты, но вдруг возлюбленным что-то помешало. Они расцепили объятия, и тараканиха, как бы прикусив губку, как бы проворчала: "Ой, ну какой же ты неумелый!.." Они засуетились и начали носиться из стороны в сторону. Я могу лишь предположить, что их засекла мать девушки или ее соседка, и они решили сделать вид, что просто бегают вместе, как обычно по утрам. Как бы там ни было, вскоре они приметили еще одно укромное место и направились туда, где Шура и Лёва дремали и никого не трогали.
Наткнувшись на двоих друзей, нервная девица как бы охнула и как бы вскрикнула: "Эй! Просыпайтесь!" А кобель как бы добавил: "Просыпайтеся давайте!" Те едва успели продрать глаза, а Джульетище не унималось: "А ну-ка валите отсюда!" А жених ее подзюкивал: "Да-да, проваливайте, дуйте!" Шура и Лёва не спешили, и тараканиха как бы бросила им: "Мозгов у вас нет что ли?!", а партнер: "Мозгов у вас нет! Дураки!", а она: "Имбициллы вы, олигофрены или просто кишечнополостные?", а хахаль, запнувшись немного:"...Чё?.. Понятно?!.."
Тут я закрыл глаза, смывая с волос шампунь, а когда снова открыл их, мое внимание отвлек какой-то резвый, но совершенно незнакомый субъект. Проскакав несколько таракановых метров, он неизвестно зачем перелез с бумаги на стекло и, сменив таким образом ориентацию, удалился из моего поля зрения. Хм...
Вдруг я, к своему радостному удивлению, увидел троих, скованных властью Морфея. Там были мои Шура и Лёва, а рядом с ними спал и как бы похрюкивал от удовольствия Ромео, который, должно быть, образумился, изгнал сварливую самоуправную бабу и теперь расслаблялся в мужской компании.
Я смотрел на эти создания и диву давался. Как же так? Вот они - тараканы. Они точно так же, как мы, едят и спят, желают и мечутся, любят и ненавидят, живут и умирают. Им тоже нужен кров и кусок хлеба, а мы гоним их с кухни, как бездельников или хулиганов. Что ж так развело нас по жизни? Как очутились мы по разные стороны баррикад? Борьба ли это за выживание, которая сеет вражду межу всеми живыми существами, в то же время объединяя их одной великой целью? Не думаю. Для человечества это уже не роковое кровопролитие, а подобие игры или спора, где заранее известно, кто прав. Мы привыкли к мысли, что Бог, создавая природу, заботился именно о нас. Мы рассматриваем и защищаем только интересы собственного "я", не думая о жизни как таковой. А ведь она - не прерогатива для homo sapiens. Каждый из нас размышляет о так называемом "смысле" человеческой жизни, но всем абсолютно понятно, в чем смысл жизни, например, мясных коров, кур-несушек, рассаженных по клеткам песцов, фредок, норок. Мы также ничтоже сумняшеся воспринимаем некоторые виды как наших биологических врагов (читай: врагов мира во всем мире, поборников зла и так далее). Мы не можем представить себя мухой, которой нужно поесть, а еще позаботиться и о любимых детях, взрастив их в теплой, уютной кучке. Никто не слышит, как несмышленый опарыш, это невинное чадо, барахтаясь в воде насаженным на крючок, беззвучно, но все-таки вопит: "Мама! Мама!" Никто не задумается перед тем, как располовинить лопатой обнаруженного в огороде сальника или... тапочкой прихлопнуть таракана.
Но ведь вредители вредят не из вредности! Просто им тоже охота жить.
Бить или не бить? Я, подобно всем своим собратьям, тоже - только человек. И я должен подчиниться неизбежности или победить ее нелепостью. Я должен принять решение, но в поисках его не могу выйти за пределы собственного ограниченного рассудка, голос которого твердит одно и то же!..
Покончив с душем, я пошел на кухню и, действуя отрешенно, как Арджуна, плотно прижал обоину к стеклу, разгладив ее ребром ладони. Я побежал обратно в ванную. Счастливчик-альбинос как раз улепетывал со всех ног. Один его приятель погиб - труп до сих пор висит там, - а второй корчился в предсмертных судорогах. Позже я не нашел его тела и догадался, что он дополз до укрытия. Возможно, это был Шура, который потом скончался на Лёвиных руках.