- Вы нас нарисовали, - заявил, а не спросил Кобби, более собранный в данный момент, в отличие от мамы.
- Да. Я рисую то, что мне нравится, - пожал плечами Готье, опуская взгляд на мальчика и усмехаясь. - А тебе понравилось, как я нарисовал?
Кобби сморщил нос:
- Мама красивая, очень. И цветы сказочные. А у меня странные уши. И нос. Я зверушка?
- Оленёнок.
- Так у меня ещё и рога есть?
- Нет. Ещё не выросли, - усмехнулся Готье, коснувшись пальцами вихров мальчика, затем посмотрел на Индию. - А вы, миссис Север, что скажете?
Она не нашла ничего лучше, как выдохнуть:
- А? - и покраснеть всем-всем лицом, даже шеей.
Готье помолчал. Выглядел так, словно не знал, как отреагировать, что сказать. Затем улыбнулся мягче, кивнул в сторону картины:
- Вам она понравилась?
- Она... я... это очень неожиданно, - Индия наконец сумела связать несколько слов во вполне нормальную фразу. - Но я не знаю... меня раньше никто не рисовал. А если нас заметят и увидят...
- Не заметят и не увидят, пока я не захочу, - шепнул Готье ей так, будто они были в заговоре.
- Как это? - Индия была совершенно сбита с толку. Ей сейчас казалось, что она или не в своём теле, или в каком-то сне, или выпила крепкого вина. Всё вокруг подёрнулось странной голубоватой дымкой, чуть размылись контуры предметов, даже звуки стали приглушёнными, а люди двигались медленно, будто воздух вокруг них загустел.
- Магия искусства, - загадочно ответил Готье. Глаза его замечательно мерцали и, казалось, гипнотизировали Индию...
*
Он странно хотел рассказать ей о том, что происходит. Казалось, что с этой девушкой он может быть в безопасности со своими тысячелетними тайнами. Как знать, вдруг это её необычные глаза творили свою собственную магию и чувствительно били дыры в броне древнего Готье Глара? А может быть, это его всё чаще всплывающее расстройство давало такой побочный эффект?
Но Готье сдерживался и просто делал то, что хорошо умел делать: очаровывал человека. И держал своё сердце в привычной чёрствости. Он ведь великий лжец и махинатор. . Сколько раз заманивал и доверчивых, и хитрых в свои сети, чтоб получить ту или иную выгоду. Так часто, что уже потерял к этому интерес...
Индия уже считала его загадочным незнакомцем. Художником, который прячется от мира. Он нарисовал её портрет, такой романтичный. Конечно, не забыл и про малыша. Индия мать. Ей, конечно, понравится то, что он обращает внимание не только не неё, но и на её сына. А что больше могло заинтриговать женщину, изголодавшуюся по вниманию мужчины?
Они смотрели в глаза друг друга, магнитили взглядами. О, сколько всего Глар видел в этих янтарных глубинах! Наверно, если бы он сейчас потянул её в страстный поцелуй и уволок в какую-нибудь подсобку, где царствовал аромат моющих средств, Индия без оглядки отдалась бы. Ползала бы на коленях, умоляя о капле внимания и ласки. Он мог бы сделать её счастливой, хотя бы на короткое время...
Готье вдруг позволил крови пыхнуть и проклял Стефена Севера. Индия была достойна лучшего отношения. Тут бы никто не поспорил.
- Я рад, что вы пришли. И рад, что надели ваш волшебный наряд, - сказал так, чтоб голос звучал низко и бархатно.
Ого, услышал, как сбилось её дыхание, увидел, как зарумянились щеки, губы, уши, как расширились зрачки драгоценных топазовых глаз. И почувствовал вдруг скуку и легкое разочарование. Индия такая, как все: млеет от старых трюков. Люди ничему никогда не учатся.
- Хотите индивидуальную экскурсию? - предложил Готье. - Только прошу, не касайтесь никого. Иначе нас заметят.
- Я не совсем вас понимаю, - шепнула Индия, беря Кобби за руку.
- Мой род ведёт своё начало от легендарного Мерлина, так что я умею немного колдовать, - усмехнулся Готье, многозначительно подмигивая мальчику.
Индия не сразу съела шутку, но потом тоже усмехнулась. Это её расслабило. Как и то, что Готье наклонился к Кобби и спросил:
- Ты любишь сказки про рыцарей и страшных чудовищ?
- Я... ну, сказки - это здорово, - кивнул мальчик.
- Тогда, думаю, тебе понравится мои картины про Рагнарёк. Пойдём смотреть? - и он протянул парню руку.
- Рагнарёк? Это какой-то зверь? - теперь спросил Кобби, и Готье, как и задумал, предложил Индии локоть и пустился рассказывать мальчику и ей про древних героев и богов. И мама, и сын через минуту были увлечены в эти жизнеописания.
Готье мастерски лавировал среди посетителей галереи, с Индией и Кобби на буксире. Так, что вся их группа умудрялась никого не цеплять локтями или боками. Он, в самом деле, использовал лёгкие чары, чтоб нынче стать невидимым для людей. И затянул под магическую вуаль и тех, кто его интересовал - Индию и её сына. У Готье изначально не было в планах выставлять вместе с картинами себя. Директор галереи, узнав о нежелании Глара являться публике, принял это с пониманием и даже обрадовался. Таинственный флёр, который художник создавал вокруг себя, вполне мог привлечь к выставке множество любопытствующих. Даже тех, кто был далёк от искусства.
Готье рассказывал увлекательно. Это он умел делать. Повествовал и самодовольно подмечал, что Индия и Кобби так увлечены его сказками, что не обращают внимания на то, что их никто не видит и не слышит. Впрочем, среди тех, кто пялил глаза на полотна, это не было сложным. Тут тоже помогала капля магии: каждая картина Готье содержала в себе чары, которые надолго притягивали взгляд созерцателя и повергали его в лёгкий ступор.
"Чего не сделаешь ради прекрасного", - с иронией думал Готье, подводя свою маленькую группу к картинам на мифологическую тематику...
- Мне нравится Локи. Он хитрый, - Кобби уже дал оценку знаменитому ётуну. - Наверно: лучше быть умным и хитрым, чем тупым сильным.
- Это всё субъективно и зависит от ситуации, - хмыкнул Готье, с вопросом в глазах глядя на Индию.
- Лучше быть и умным, и сильным, - улыбнулась ему женщина. Её глаза сияли ... кажется, она была весьма довольна той ситуацией, в которую попала. И ей очень нравилось то, как Готье вёл себя с мальчиком.
"Да, я получше вашего благоверного, миссис Север", - подумал Глар и едва не хмыкнул. Потом его мысль перекрасилась в мрачную серость: "Но семья не у тебя, мистер Очарование..."
Но его вдруг потянуло... в тот день, когда она сказала, протягивая ему яблоко: "Привет, мой мальчик... разве есть кто лучше тебя?" Тогда он опрометчиво потерялся в огромных серо-зелёных глазах, как Адам в глазах первой женщины. Доверился и поплыл по сладкому течению своих мечтаний, расплавившись от касаний девичьих пальцев и нежного, как первое весеннее тепло, голоса. Забыл всех, предал всех, первый раз захотел свою собственную жизнь, с любимой женщиной, с ребёнком... И его быстро наказали, вернули на место. Ему ещё повезло...
Шрам колко зачесался, в позвоночнике заломило. Глар отпустил руку Кобби, чтоб с досадой потереть шею ладонью. Сильно, до алого жара под кожей. Он терял концентрацию, и вуаль невидимости могла слететь в любой момент.
"Не сейчас, - едва не прорычал в ту сторону. - Дай мне время. Я приду сам. Скоро..."
Тонкие пальцы тронули его локоть. Готье вздрогнул, вернулся к тёплым топазам. Ладно, обладательнице таких глаз он позволит себя касаться.
- Всё хорошо? - спросила Индия, обеспокоенно глядя на него. Кобби тоже смотрел вопросительно, подняв свои рыжеватые бровки.
Чёрт, это было мило и красиво. И заставляло сердце распухать. О нём волновались...
- Лучше не бывает, - Готье легкомысленно улыбнулся, заставляя и Индию улыбаться. - Я же в такой милой компании, - он опять тронул пальцами вихры мальчика и ощутил прилив сил от адами, что пульсировало, переливалось в детской черепной коробке. - Пойдёмте, я расскажу вам, почему решил написать вон те виноградники...
Они подошли к картине с голубыми небесами и зелено-розовыми далями. Рядом висело похожее полотно, но меньшего размера.
- Моя работа - слева, - проинформировал Готье.
- А эта чья?
Готье сложил руки на груди и будто лекцию начал:
- Эту сто лет назад нарисовала Жанна Эрре. Она была талантливой художницей. Дочь богатого фабриканта. Увы, ей пришлось оставить живопись и переключиться на бизнес отца. Она немного написала картин. Но благодаря ей вы теперь можете видеть, что за сто лет эти итальянские виноградники ничуть не изменились...
- То есть, они такие были сто лет назад? - Кобби подёргал Глара за рукав.
- Да. Свои виноградники я рисовал в прошлом году. Так что, они не изменились. Но, может быть, в этом году их вырубили, - Готье хмыкнул, вновь невольно погружаясь в воспоминания, очень далёкие. - Это было бы печально...
Он чуть кривил душой. Ведь прекрасно знал, что эти виноградники не изменились и за триста последних лет. Сам Глар впервые их увидел лет четыреста назад.
- Да, - еле слышно прошептал Готье, вспомнив, как снёс рапирой голову человеку среди деревьев с неспелыми гроздьями. Он спровоцировал дуэль за честь дамы и легко перерубил оппоненту шею. В той голове был адами. Немного, но его устроило. Тогда был "голод". Возможно, виноват оказался солнечный ветер, покорёживший излучениями мозги людей...
Затем услышал Индию:
- Удивительно. Неужели есть такие места, которые остаются без изменения так долго?
- Если честно, мне кажется, эти виноградники и триста лет назад такими были. И, может, пятьсот, - усмехнулся Готье, радуясь, что может хоть так сказать ей правду.
- Это красиво, - тряхнула головой Индия. - Но в реале они, наверно, еще красивее.
Глар кивнул, любуясь тем, как свет переливается на рыжеватых локонах женщины. Может быть, у неё ирландские корни? Право, он вновь её нарисует. В профиль. В короне ... или в венке. А, может, в траурной вуали?
Вслух Готье сказал:
- Да. Под солнцем, под лёгким ветром они волшебны. Вы были в Европе?
- О... нет. Я... ну... путешествия - это не моё, - она пожала плечами и вздохнула, слегка увяла. В чудесных глазах появился туман из печали.
Готье вновь помянул нехорошим словом её мужа. Было же видно: Индия хочет путешествовать. Он и себя обругал: зачем задал этот вопрос? Только расстроил беднягу...
- Но каждое путешествие заканчивается возвращением домой. А что может быть лучше дома? - заметил Глар, медленно увлекая мать и сына к следующей картине; понимал, что и тут лукавит, ведь родной дом, судя по всему, был не так уж приятен Индии... его кожа чуть похолодела от этой мысли. Ведь это ужасно: когда в твоём родном доме ты не чувствуешь себя в покое и под защитой. - А тут у меня закат над океаном, не совсем обычный, с фантастическими существами в волнах, - Готье размышлял и из-за этого говорил тускло.
- Да, в детстве родители возили меня к океану, - сказала Индия, тоже тихо и тускло. - Она необычная, - указала на одну из русалок, которая была не с длинными волосами, а с короткими - как у мальчишки. У неё ещё была устрашающая улыбка с длинными и тонкими, как иглы, золотыми клыками. Готье рисовал это морское существо с Лесли.
- А я ни разу еще не был у океана, - не без обиды заявил Кобби. - А я бы хотел. И моряком стать хотел бы... а ваши русалки злые, мистер Глар.
- Это не русалки, а мелюзины. У них хвосты не рыбьи, а змеиные. Видишь? На мелюзинах лежит особое проклятие... И ты можешь звать меня Готье. Или Гот, чтоб короче. Это же спешу предложить и вам, миссис Север, - Глар с лёгкой, тёплой улыбкой посмотрел на мать Кобби. - Но никак не Готти, умоляю, - сказал и усмехнулся.
- Тогда зовите меня Индия. Вполне можно Инди, - молодая дама улыбнулась и протянула Глару руку, так, словно они только встретились.
Кобби подёргал Готье за рукав пиджака:
- А у вас не только русалки странные. У вас и имя странное. Я никогда такого не слышал.
Глар вновь улыбался, глядя на мальчика. Кобби приятно удивлял своей живостью и пытливостью.
- Моё имя - французское, старое, - кивнул Готье. - Оно означает "глава армии". Знаешь, мои родители хотели, чтоб я стал военным, полковником или генералом. Или даже маршалом...
- А вы неожиданно стали художником, - кивнула Индия. Глаза её вновь по-особому горели. Готье мог бы поспорить на тысячу долларов, что сейчас она представила его в военной форме и была довольна этой фантазией.
- Не совсем неожиданно. Но военным мне пришлось как-то побывать... а твоё имя - Кобби? Это мелкое от Джейкоба? Джейкоб значит "пятка". Или "тот, кто идёт следом". Это тоже древнее имя, библейское... Вы решили переделать его в Кобби?
Мальчик кивнул:
- Да. Сейчас меня зовут Кобби, но потом, когда подрасту, будут звать Джейк. Я так хочу...