Сударева Инна : другие произведения.

Клинки Юга (Судья и король-3)

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
Оценка: 5.83*5  Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Третья часть "эпоса" о похождениях Судьи-Короля Фредерика
  
  
  
  
  Часть первая
  
  Вступление.
  
   Небо на западе было еще темным и звездным, а солнце уже блеснуло первыми лучами на далеком востоке. Летом светает рано.
   На небе ни облака - начинавшийся день обещал быть таким же жарким и сухим, как предыдущий. Земледелец вздыхал уже вторую неделю - молил о дожде. Но солнце щедро заливало жарким ослепляющим светом поля, луга и леса. В реках заметно спала вода, обнажив илистые берега, а многие мелкие ручейки совсем высохли...
  По полю и тракту вдоль него ветер лениво кружит пыль. Старинный путь ведет через небольшой лес к озеру. Утром все здесь тихо, безжизненно...
  Ну, не совсем так. По крайней мере, сегодня...
  На дороге появился бегущий человек. Его ноги, обутые в мягкие невысокие сапоги, уверенно и быстро отталкиваются от земли, тревожа пыль. Человек одет в рыцарскую кожаную одежду и хорошо вооружен: за спиной - меч, на бронзовом наборном поясе - длинный кинжал. За ним, держась чуть позади, скачет всадник на гнедой лошади. Догоняет? Нет, скорее - сопровождает. К тому же за повод он держит еще коня - могучего серого, с шикарной гривой, c пышным хвостом и в богатой сбруе.
  Бегущий с головы до ног покрыт дорожной пылью, дышит тяжело, но ровно, его волосы взмокли, и он то и дело вытирает обильный пот с лица. Видимо, уже не одну милю оставил позади. Однако бежит быстро и легко, не сбавляя темпа.
  - Может, хватит? - скучным голосом осведомился всадник (похоже, уже не раз он задавал этот вопрос).
  - Я же сказал - до моста! - ответил бегущий.
  - Тогда я поеду, распоряжусь насчет ванны, - и всадник, пришпорив лошадь, ушел далеко вперед, а скоро совсем скрылся из виду, увлекая за собой и серого скакуна.
  Бегущий рыцарь на какое-то время перешел на шаг, чтоб не попасть в пылевое облако, поднятое всадником. Он чуть прихрамывал. Остановился, расшнуровал левый сапог, вытряхнул из него камушек. Но хромать не перестал и, хмурясь, вновь побежал. Когда-то раненая нога изредка, но дает о себе знать.
  Нельзя было точно определить, какого возраста человек. Бежал он, как резвый юноша, а седеющие волосы указывали на многие прожитые годы. На красивом, даже утонченном лице аристократа не было и тени морщин, а вот серые глаза смотрели так устало, будто все в этом мире ими было видано-перевидано и представлялось скучным и даже тягостным...
  Впереди блеснула гладь огромного озера. В его центре величаво раскинулся продолговатый остров. Над ним зеленели раскидистые кроны высоких тополей, каштанов, берез и ясеней. Это делало его похожим на корабль, мерно плывущий под парусами из листвы. На острове, в самой гуще зеленых рощ проглядывала древняя кладка замка за высокой стеной с могучими угловыми башнями. На шпиле донжона развевался, стегая длинными белыми шнурами воздух, черный стяг с ощеренным драконом серебряного цвета - штандарт короля Южного Королевства.
  Крепость на острове называлась Цветущим замком и носила статус 'государева дома'...
  - Ванна, - пренебрежительно буркнул бегущий рыцарь.
  Он свернул с дороги, направляясь к водной глади вместо тяжелого моста, что был перекинут с острова на берег. Не останавливаясь, человек сбросил куртку, сапоги и рубашку, не оставив при этом оружия, и в одних штанах с прыжка влетел в блистающие и спокойные волны озера. Вынырнул, мотнул головой и быстро поплыл. Было видно, что все это ему не в первый раз...
  
   * * *
  
  Княжна Уна вышла в сад. Да, ничего не скажешь, садовники в Теплом снеге были превосходными: длящаяся уже больше недели засуха никак не сказывалась на здешних цветниках. Все пышно зеленело, благоухало. 'Государь любит цветы', - так сказал ей один из садовников.
  'Было бы лучше, чтоб он не только цветы любил', - думала Уна.
  Отец обещал ей, что Король Юга без особых раздумий отдаст ей свою руку и сердце, и она станет Королевой. 'Ты юна и красива. Ты первая красавица в своей стране. Кто может устоять перед тобой?', - так говорил князь Деррик, ее отец. Так сказала и мать на прощание, целуя дочку в щеки. Почти то же молвил и Судья Гитбор - старинный друг отца, встречая Уну в Теплом снеге. Но как это может получиться, если княжна до сих пор не видела Короля даже мельком.
  Вот уже скоро будет две недели, как она прибыла со своей свитой в Цветущий замок Теплого Снега, родовое поместье Короля, а Фредерик не соизволил ее принять. Хотя, как уверяли здешние придворные, ему было сразу доложено о ее прибытии через голубиную почту. 'Что за гостеприимство?' - возмущались дамы и рыцари из окружения княжны.
  Княжна сперва тоже высказывала возмущение и недовольство, подозревая, что ей здесь не рады. Но вскоре поняла, что как раз наоборот: в замке все были с ней и ее окружением приветливы и предупредительны и даже часто выказывали сочувствие по поводу, что им приходится так долго ожидать встречи с Королем. Поэтому она решила в полной мере наслаждаться здешним покоем и умиротворением, знакомилась с обитателями замка, узнавала много интересного о Короле и делах в Королевстве. 'А встретиться мы встретимся, - думала Уна. - Рано или поздно. Главное - не состариться к этому моменту'.
  Как она выяснила, Фредерик когда-то был Судьей. Так назывались лорды Королевского Дома, которым от рождения предопределено следить за порядком в государстве.
  Южное Королевство делилось на четыре округа - Южный, Северный, Западный и Восточный. И в каждый назначался свой Судья. Фредерик в свое время заправлял в Западном.
  У каждого Судьи имелась команда - многочисленная дружина помощников, в которую входили и дворяне, и простолюдины. С некоторыми из них Уна познакомилась. Например, сэр Марк - верный адепт Короля-Судьи - подвизался знакомить княжну со всем тем в поместье, что ее интересовало. Сопровождая девушку в ее прогулках, он любил рассказывать о всевозможных приключениях, связанных с судейскими делами.
  Фредерик, будучи Королем, не оставил прежнего занятия. Вот и теперь, как рассказывал Марк Уне, он пропадал где-то в приграничных районах Западного округа, наводя порядки на лесных разработках, где разгорелось нешуточное противостояние между лесорубами и землевладельцами.
  - Я получил депешу от Короля: государь Фредерик шлет вам привет и извинения: дела задерживают его дольше, чем он рассчитывал, - так сказал Марк княжне однажды утром после завтрака.
  - Что ж, - пожала точеными плечами девушка. - Буду ждать, буду слушать ваши истории, сэр Марк...
  
  Пару дней спустя после своего приезда в Цветущий замок Уна познакомилась и с сыном Короля - бойким зеленоглазым малышом Гаретом. Ему было только два года, но он являлся источником почти всех возможных происшествий в поместье. То его всей челядью снимали с яблони, куда он забрался быстро и ловко, словно кошка; то королевич отправился на задний двор со своим игрушечными мечом и зашиб двух кур прежде, чем спохватились птичницы. Слуги, деловито сновавшие по коридорам замка, нередко падали из-за этого рыжего малыша, который вылетал, словно мячик, из-за угла или из какого-нибудь укромного места, чтоб ткнуться взрослым под ноги в самый неподходящий момент. Но это происходило тогда, когда Гарету удавалось остаться одному. Если же рядом с ним находилась дама Марта, все выходило по-иному.
  Насчет дамы Марты у Уны в голове теснились разные мысли. Во-первых, Марта была очень красива: стройная, гибкая, с прекрасной фигурой и нежным светлым лицом. Ее большие влажные глаза, напомнившие княжне спелые маслины ее родины, и роскошные густые черные волосы заставляли думать о том, что должность няни - не единственное ее занятие в поместье Короля. Во-вторых, все в Цветущем замке относились к ней весьма почтительно и слушали малейшие ее распоряжения, которые, впрочем, больше выглядели просьбами. В-третьих, непоседа Гарет называл ее 'мамой' и ласкался с темноглазой красавицей...
  Как объяснили Уне, так было потому, что мать Гарета - королева Кора - умерла сразу после рождения мальчика, и дама Марта сама пожелала быть его няней.
  Еще княжне рассказали, что, похоронив супругу, Король Фредерик надолго уехал из государства совершенно один и едва не погиб в далекой северной стране. Так он, вроде бы, справлялся с тоской по умершей жене, а, возможно, и смерти искал. Уна без удивления слушала про это: в главной гостевой зале она не только видела, но и долго рассматривала большой портрет покойной королевы. Леди Кора - это стоило признать - была прекрасна: похожая на фею, тонкая и изящная, с потрясающими волосами огненного цвета и глазами цвета драгоценного изумруда. 'Вот кого вы потеряли, ваше величество', - подумала Уна и перевела взгляд на портрет короля, что висел на стене напротив.
  Рыцарь в белых доспехах, больше похожих на драконью чешую. Он был изображен стоящим на каменном утесе. В правой опущенной руке - обнаженный меч, похожий на лунный луч, левая - крепко сжимает древко черного штандарта. Лицо? Красивое, но грозное, со сдвинутыми бровями и тонкими, поджатыми губами. Король-воин...
  Марк рассказывал, что первую свою битву в почти развернувшейся гражданской войне государь Фредерик выиграл без единой капли крови. Это случилось, когда бароны Севера попытались оспорить его права на престол и, собрав армию, выступили против Фредерика и преданной ему армии.
  - Это было волшебство! - с восторгом повествовал рыцарь, толкая качели, на которых сидела княжна, а рядом стояли и сидели в траве, притихнув и навострив розовые ушки, дамы Уны. - Король выехал говорить с северянами, ведь они - тоже его подданные. И только три рыцаря его сопровождали. Я был в их числе, и я горд этим. Речь государя свершила чудо - мятежники опустили оружие и выдали своих командиров. И всем им позже король Фред даровал свое прощение. Так он не дал разгореться кровавой усобице. Народ полюбил его, прозвал миротворцем...
  'Он хороший правитель. Он заботится о своих подданных, - думала, слушая эту историю Уна. - Мой отец не всегда таков...'
  - Потому очень горько нам всем было видеть, как судьба ударила по нашему государю, - продолжал рассказывать Марк. - Когда умерла наша юная королева, вся страна будто во тьму погрузилась. Мы же опасались за разум его величества. И когда он сломя голову бросился прочь из королевства, два ближайших ему друга отправились за ним в Снежное графство...
  Дальше Уна уже знала.
  Главное - в отсутствие Фредерика дама Марта заменила маленькому Гарету сразу и мать, и отца. Но на эту тему сэр Марк не особо распространялся, полагая, что будет разумнее обходить все подводные камни, какими могли стать любые сведения о Марте.
  Однако, в княжне это будило лишние подозрения и домыслы. Все-таки Марк был больше воином, чем хитрым дипломатом.
  Уна же быстро сообразила: вполне возможно, что после возвращения Фредерика из Снежного графства на родину, дама Марта смогла стать для Короля женой, как для Гарета - матерью. Но теперь она не совсем понимала, почему же Фредерик не женился на Марте, что вполне было бы исполнимым, а спустя год решил искать новую супругу. Совсем сбивало девушку с толку то, что Король всячески оттягивал встречу с ней, потенциальной невестой.
  И вот все эти мысли и предположения роились теперь у Уны в голове постоянно. Беспокоило многое: каково это - быть женой того, кто недавно потерял жену, быть матерью чужому ребенку, быть королевой огромной страны и прочее-прочее. Княжна потому и выходила одна утром так рано в сад, что быстро пролетал ее ставший в последнее время тревожным сон.
  Идти по шелковой траве босиком очень нравилось. В ее стране трава - редкость. Княжество Эрин, родина Уны, соседствовало с южными пустынями, и почти круглый год там было жарко. Каменистые пустоши, песчаные дюны у самых стен города, ослепляющее солнце, от жарких лучей которого спасались, завернувшись с головы до пят в шелка, и мужчины, и женщины, и дети. Трава и зелень - в маленьких рощицах прямо среди песков - оазисах - где прорывались на поверхность ключи пресной воды. От воды и пустыня расцветала...
  Княжна вышла через маленькую, всегда открытую садовую калитку за стены замка, начала спускаться к озеру. Не первое утро девушка проделывала такое небольшое приятное путешествие. Высокие кусты шиповника пышно цвели, наполняя воздух медовым ароматом. Над яркими цветами сновали пчелы, шмели, бабочки...
  Вдруг Уна замерла за кустами. По озеру к замку плыл человек. Плыл быстро, мощно загребая руками, разгоняя ряску и кувшинки. Девушке пришло на ум, что, возможно, какой-нибудь злодей пытается проникнуть в поместье, но она засомневалась в этом, когда пловец сделал пару кругов в воде. Он не просто пересекал озеро - он плавал в свое удовольствие, громко фыркая и ныряя. И Уна решила подождать и посмотреть, что будет дальше.
  Человек уже наплавался и теперь брел к суше. Княжна вдруг поймала себя на том, что любуется им. Он был молод и прекрасно сложен. Красивая голова, гордо развернутые плечи, мускулистая грудь, перекрещенная ремнями, что крепили на спине ножны с мечом, сильные руки, - всё это при каждом его шаге поднималось из воды, и девушка даже закусила губу, когда показался подтянутый, с решеткой из мышц живот. А ниже пловец был облачен в кожаные штаны, шнурованные по бокам. Они, намокнув, плотно облегали длинные, ровные, сильные ноги. Чем-то напомнил он Уне породистых коней ее родины.
  На солнце его загорелая влажная кожа блестела, и у девушки вдруг что-то задрожало в животе. Каждое движение мужчины казалось ей совершенным. Даже то, как он замотал головой, отряхивая влагу с коротко остриженных темных волос, в которых загадочно белели серебристые пряди, как, ступив на берег, чем-то укололся и запрыгал на одной ноге, стараясь достать занозу из стопы...
  Вдруг он резко присел, коснувшись руками травы и замер, прислушиваясь к звукам. Уна испуганно затихла. Он ее заметил? Может быть - в последние секунды ее дыхание стало прерывистым...
  - Урра! - с таким воинственным визгом из соседних кустов вылетел малыш Гарет и прыгнул с разбегу пловцу на плечи. - Поймал!
  Мужчина захохотал, перехватив мальчика за пояс и быстро закружив:
  - Ах ты, лисенок!
  Гарет громко, заливисто смеялся, несмотря на то, что его почти вверх ногами повернули. Уна невольно улыбнулась, глядя на озорников. 'Лисенок' - это прозвище очень подходило хитрой мордашке королевича: к его зеленым глазам и темно-рыжим пушистым волосам.
   - Поймал папку! - объявил Гарет, повиснув на шее пловца.
   Папка?!
   Уну как огнем обожгло. Это Фредерик! Как не похож на свой портрет - ничего жесткого и грозного.
   Из тех же кустов, откуда вылетел мальчик, вышел светловолосый Марк, поклонился полуголому, мокрому Королю:
   - Утро доброе.
   - Привет, Марк.
   - Линар уже всех поднял на ноги. Вам готовят ванну.
   - Купание в озере куда лучше, - усмехнулся Фредерик.
   - Ну да. Вы всегда так делаете, когда возвращаетесь. Так сказал Гарет.
   - Запомнил-таки, лисенок, - Король улыбался широко, белозубо.
  У княжны даже сердце заныло: какой же он красивый! Сколько ему лет? Тридцать два, вроде...
  Все обиды, касающиеся долгого ожидания, Уна забыла напрочь. Только пришлось княжне затаить дыхание и как можно ниже опуститься к траве, чтоб шедшие мимо в замок Фредерик, Марк и малыш Гарет не заметили ее.
   У калитки - Уна видела - их ждала дама Марта, тонкая и изящная в платье из невесомого светло-голубого шелка, похожая из-за этого на фею. Ее волосы были убраны назад в слегка небрежных хвост, на высокий лоб падали несколько непослушных вьющихся прядей. В руках дама держала мужскую рубашку из черного льна. Гибкий стан девушки грациозно надломился, когда она наклонилась к подбежавшему Гарету и поцеловала его в пухлую щеку.
   Марк взял мальчика за руку, уводя в сад, а Фредерик и Марта задержались у калитки. Дама взяла руку Короля в свою, потом коснулась другой ладонью его голой груди и как-то несмело прильнула к Фредерику. О чем они говорили в полголоса? Уна не услышала. Увидала лишь, что Король обнял красавицу-брюнетку в ответ, а потом меж ними был долгий поцелуй, именно такой, какой мужчина дарит любимой женщине, когда их никто не видит.
   Лицо Уны горело. Все подозрения насчет дамы Марты подтвердились...
  Как он мог?! Как мог звать ее себе в невесты, когда его сердце занято?! Разве можно так поступать?! За кого он ее принимает?! Ее! Княжну из знатного старинного рода! Это оскорбление! Оскорбление!
   Девушка в клочки растерзала концы своего шелкового вышитого пояса.
   'Что это я? Как воровка сижу за кустами? Как воровка, злодейка', - заметались в ее голове мысли.
   И она покинула своё убежище, вышагивая гордо и величаво, как учили мудрые наставники в родном замке, направилась к обнимавшимся. Фредерик первым обернулся на ее шаги. Чуть отстранил от себя Марту. Та вскинула голову, вспыхнула, узнав Уну, вырвала руку из руки Короля.
   - Ну, что ты? - обеспокоено спросил Марту Фредерик.
   Княжна тем временем подошла вплотную, заговорила громко, с вызовом:
   - Король Фредерик, я - Уна, дочь князя Деррика, правителя Эрина. Сожалею, что нам не удалось встретиться официально, но оно и к лучшему. Дальнейшее пребывание на ваших землях я считаю недопустимым для себя. Потому, позвольте откланяться и впредь не беспокоить вас.
   - О! - Фредерик удивленно вскинул брови.
   В Уне возмущение, обида бушевали все сильней. Она ведь почти... Почти влюбилась... И в кого? В подлого обманщика! Обманщика... С глубокими серыми глазами...
   Закусив губу, захолонувшись яростью, она отвесила этому красивому мужскому лицу звонкую пощечину.
   - Черт! - вырвалось у Фредерика.
   - Хоть самого дьявола зовите! - бросила Уна, разворачиваясь.
   - Леди, - он ухватил ее за локоть, повернул обратно. - Минуту!
   - Пустите! - сверкнула глазами княжна.
   - Пару слов! - Фредерик пустил и поспешил надеть рубашку, что подала ему ставшая бледной Марта. - Пару слов, леди. Нам надо объясниться.
   - Все и так ясно...
   - Ошибаетесь, - чуть наклонил голову Фредерик. - Марта, пойди за Гаретом.
   Дама сделала стремительное движение, чтоб уйти, но он успел поймать ее руку, поцеловать в тонкие белые пальцы и шепнуть:
   - Все хорошо.
   Марта, стрельнув глазами в его глаза, потом - в княжну, быстро скрылась меж деревьев сада.
   - Нну? - Уна выжидательно скрестила руки на груди, поклявшись не сдаваться ни при каких условиях.
   - Так, - успокоительно выставил перед собой руки Фредерик. - Уважаемая леди Уна. Мне жаль, что для вас все стало ясно именно так. Я только-только прибыл в Теплый Снег и собирался явиться пред ваши очи. Именно официальная встреча должна была поставить все точки над 'и'...
   - Ничего не понимаю.
   - А я еще ничего и не объяснил, - он улыбнулся, и сердце Уны вновь стало таять. - Дело в том, что приглашал вас в Королевство не я...
  - Что?!
  - Как бы лучше выразиться... Что ж, придется все рассказывать... Я в довольно запутанном положении, леди. В мои планы не входит жениться. То есть, жениться я не против, но выбор мой уже сделан. Вы, впрочем, оказались в курсе... И я опять-таки сожалею, что заставил пережить неприятные для вас минуты... Мой брак с леди Мартой пока невозможен, но я не намерен ни от кого скрывать, что желаю видеть своей женой лишь ее, - он озабоченно взъерошил волосы на голове. - И я был против того, чтобы вы приезжали в страну - это лишнее беспокойство и для вас, и для меня, и для многих. Настоял Южный Судья Гитбор, мой добрый советчик и старый знакомец вашего батюшки. Он просто вырвал у меня обещание, что я встречусь с вами. Он же и послал вам приглашение, даже не согласовав со мной ни сроков, ни самого текста письма. Я, кстати, с ним из-за этого здорово рассорился... И встреча с вами должна была быть не такой... Поверьте, я не стал бы вас обманывать. Я бы все рассказал... Вот как сейчас...
   - А после?
   - После? Вы бы отказались от такого замужества и уехали бы домой, - выдохнул Фредерик.
   - Отказалась бы, - упавшим голосом повторила Уна, у нее вдруг вырвалось. - А если бы нет?
   Король посмотрел на нее с непониманием и опаской:
   - Простите?
   - Нет-нет, - спохватившись, замотала головой Уна, чтоб прогнать подальше невольно навернувшиеся слезы. - Все в порядке. Все хорошо. Глупости какие... Я просто не так все поняла... Ну, когда увидала вас и даму Марту. Я думала, что это все насмешка надо мной. Но теперь, когда все на своих местах... О, тут уже вы меня извините. Я вас не сильно? - кивнула на расцветшую красным пятном щеку Короля.
   - Сильно, - признался Фредерик. - Но я крепкий.
   - Рада. И рада была познакомиться, - кивнула, выдавливая из себя улыбку, Уна. - Теперь, когда все выяснилось, мне точно нечего здесь делать. Постараюсь отбыть в Эрин как можно быстрее.
   - Все же прошу не торопиться. Я желаю вас приветить честь по чести в своем родовом замке, - галантно поклонился ей Фредерик. - К тому же, это не просто обязанность - это доставит мне удовольствие, - и он предложил Уне руку.
   Она улыбнулась уже искренне: Фредерик выглядел забавно со своими босыми ногами, мокрыми волосами и прекрасными манерами. Король улыбнулся ей в ответ, и сердце княжны вновь затрепетало. Она, чуть дрожа и опустив взгляд, коснулась протянутой руки молодого человека, и он неспешно повел ее в замок...
  
   * * *
  
   Солнце мягкими золотистыми лучами пробивалось в спальную комнату сквозь полупрозрачные занавеси на высоких окнах. Легкий ветер чуть приподнимал лиловый шелк штор, впуская теплый июньский воздух, наполненный ароматами из цветущего сад. День приближался к полудню...
  А Марта любовалась своим мужчиной.
  Он проводил княжну Уну в ее комнаты, а сам поспешил сюда. Чтобы после целого месяца отсутствия с жаром обнимать, целовать, любить, и только ее одну. Чтоб она быстрее забыла о долгом ожидании и о неприятных минутах в саду. И Марта признавалась сама себе в который раз, что рядом с ним, в его объятиях, она забывала обо всем, и ничто не волновало и не тревожило. Весь мир в эти мгновения замыкался в кольцо вокруг них двоих. И еще - она надеялась, что то же самое происходит и с ним. Хотя временами замечала, как всплескивает в его глазах, в их самой глубине, серая печальная волна... И Марта понимала, что никогда не станет для него той, единственной. Да, он любил ее, но совсем другой любовью. Когда приходили эти мысли, девушка вдруг ловила себя на том, что завидует мертвой...
  Ее мужчина расслабленно спал посреди смятых, растревоженных, душистых простыней.
  А ей не хотелось спать - хотелось сидеть вот так рядом на широкой постели, укутавшись в мягкое необъятное одеяло, и смотреть на него.
  Фредерик спал крепко и спокойно, на спине, закинув одну руку за голову. Его сомкнутые губы иногда подрагивали в чуть заметной улыбке, и Марте нравилось это видеть: значит, снилось что-то хорошее.
  Красив. И лицом, и телом. Она осторожно коснулась его коротких, темных с серебристыми прядями волос, погладила чуть колючую щеку - она не знала бритвы дня три. Это ее мужчина. И Марта улыбнулась, чуть прикрыв глаза: ей вспомнились недавние объятия сильных рук и жар груди, к которой она прижималась, тая от наслаждения. Несколько лет она мечтала лишь об этом. Мечтала с того момента, как впервые увидала его серые глаза над собой, когда он вынес ее, измученную голодом, холодом и отчаянием, из сырого подвала на свет, обещая, тем самым, новую жизнь и новые надежды. Мечтала каждый день, и даже тогда, когда женой он назвал другую...
  Марта легла и свернулась в клубочек рядом с Фредериком. Тут он открыл глаза, улыбнулся и, обхватив ее, притянул к себе. Девушке сразу стало жарко, сбилось дыхание.
   - Хорошо? - спросил он.
   - С тобой мне всегда хорошо, - она улыбнулась в ответ, прижалась лицом к его груди. - Ты для меня всегда был мечтой.
   - Я сбылся?
   Она не ответила, улыбаясь...
  
   Этой зимой Гарет снова болел. Болел серьезно. Сильный жар изматывал его так, что малыш уже не плакал - просто жалобно кряхтел, иногда постанывал. Сон его был короток и тревожен. Так продолжалось три долгих дня, мучительных для всех. Особенно для короля.
   Фредерик не отходил от сына, не оставлял ни на минуту. Чтобы ребенок спал, он почти всю ночь носил и баюкал его на руках. Наверное, боялся, что если отпустит, малыш не справится с болезнью, и тогда случится страшное. В самом деле, на руках отца Гарет вел себя тише, крепче спал и спокойнее принимал лекарства, что готовил доктор Линар. Последний был в отчаянии и не знал, чем же вылечить ребенка: его снадобья приносили лишь недолгое облегчение, после которого хворь возвращалась, чтоб с новой силой мучить ребенка. За дверями спальни Фредерик, несмотря на усталость и недосып, рычал на лекаря, а глаза короля метали молнии.
   - Хватит того, что Коре вы не помогли! - громогласные, жестокие упреки сыпались на голову поникшего Линара. - Если Гарет не выживет, следующим после него в гроб ляжете вы, а уж после - я!
   В такие моменты являлась Марта и, положив руку на плечо бушевавшего Короля, почти моментально успокаивала нешуточную грозу тихими словами 'вы нужны сыну'. И Фредерик молча срывался с места, чтоб вновь стоять на часах у колыбели Гарета.
   Мастер Линар благодарно кланялся девушке и уходил в свою фармацию, безвольно волоча ноги и ссутулив плечи. Там его ждали ставшие ненавистными пузырьки, колбы и горелки, порошки, микстуры и экстракты, с помощью которых он пытался создать нужное лекарство. А ненавистные потому, что все эти попытки кончались провалом...
  - Допустите меня до королевича! - нагло и самоуверенно заявила юная знахарка Орнилла, вернувшись из северной деревни Корень, где она восстанавливала свой когда-то оставленный дом.
   И Линар, уняв свою гордость, повел девушку, которая даже дорожного плаща не пожелала снять, в королевскую спальню. Там бледный, небритый, измотанный Фредерик, сам похожий на тяжелобольного, протянул ей горевшего в жару малыша, сказал:
  - А потом проси все, что хочешь.
   Орни осмотрела Гарета за пару минут и бодро объявила:
   - Эту болезнь я знаю. Видала в Снежном графстве. И не только видала, но и лечила, - она достала из своего кожаного мешка флягу. - Средство лишь одно, - громко откупорила, и по спальне разошелся сладковатый хлебный запах знаменитого огненного питья северян.
   Фредерик чуть дернулся - он когда-то на себе опробовал сию водицу и знал, как она пропаливает нутро и хмелит голову.
  - Этот ужас - ребенку?! - протестующее возопил Линар, а Гарет от резкого звука испуганно и жалобно заплакал, спрятал лицо на груди отца, ручками уцепившись за его рубашку.
   Фредерик метнул в доктора такой красноречивый взгляд, что тот спешно закрыл рот, опустил глаза и больше не возникал. Лишь поклонился и отошел в сторону.
   - Болезнь и так затянулась, - тем временем по-деловому говорила Орни. - Если медлить дальше, уже и мое лекарство не поможет... Не волнуйтесь, государь, - и она посмотрела прямо в глаза Фредерику, которые были красны от бессонницы и отчаяния. - Всего-то - пару ложек. Это должно прочистить кровь - болезнь в ней засела. А потом - ждать... Должно помочь.
   - Но ты не уверена? - дрогнув голосом, спросил король.
   - Да, - девушка-лекарь честно призналась, вздохнула и опустила глаза. - Есть еще Всевышний. Если он не пожелает помочь - тут я бессильна.
   Подошла Марта, коснулась руки Фредерика:
   - Мы должны попробовать. Доверьтесь Орни. А вам надо отдохнуть.
   - Я не смогу спать, - отрицательно мотнул головой Фредерик.
   - Просто пойдите, отдохните, - девушка мягко улыбнулась, сильней сжав его руку. - Вы сами вот-вот заболеете.
   - Хорошо же, хорошо, - пробормотал он и послушно передал тяжело дышащего и всхлипывающего Гарета в руки Орниллы.
  Сам вышел в соседнюю комнату, где, в самом деле, почти рухнул в кресло у камина. У него все эти дни и ночи жутко болела голова, а теперь заболела спина, и тягуче заныли, наконец-то получив отдых, ноги. Тело требовало расслабления. Но через секунду Фредерик, словно опомнившись, подхватился из кресла и опустился на колени. Перед чем? Для него не было никакого значения. Он помнил строки из Первой Книги - 'молиться можно везде, где пожелает твое сердце, твоя душа...'
   - Спаси и сохрани его, спаси и сохрани его, - бормотал король в каком-то полубреду: других слов сейчас у него просто не было.
   Сколько прошло времени? Наверное, много. Тикали огромные напольные часы из мореного дуба в дальнем углу, за окнами занудно выла февральская вьюга, усыпая окно ледяной крупой, и полумрак просторной, но почему-то душной, комнаты плыл перед глазами, качался, растягивая контуры диванов, стола и кресел, а пересохшие, горящие губы короля шептали только это: 'Спаси и сохрани'...
   Вновь легкое касание за плечо и тихий нежный шепот, показавшийся шепотом ангела:
   - Ему лучше. Немного, правда. Но он спит. Спокойно спит. Он пропотел, и жар уходит.
   - Он будет жить? - самый главный вопрос, на который три долгих дня никто не мог дать ответа, и душа попросила: 'Только ДА, дайте мне это услышать!'
   - Да. Все будет хорошо...
   Фредерик поначалу не поверил ушам, обернулся, почему-то боясь вздохнуть. Глаза Марты мерцали рядом. Она стояла на коленях рядом с ним
   - Да, сэр, да. Это правда, - она кивнула, видя непонимание в его глазах, взяла короля за руку. - Гарет поправится. И Орни так сказала. И все ей верят.
   Он не сдержал радостного вздоха, больше похожего на всхлип, и в совершенном изнеможении сел на ковер, опершись рукою о кресло.
   - Мне больно видеть вас таким, - шептала девушка. - Я бы все отдала, чтобы Гарет никогда не болел, чтобы вы никогда не страдали, - потянулась к нему.
   Фредерик не сопротивлялся и обнял ее. И теперь, как тогда, во время летней грозы, после неприятных разговоров с сэром Гитбором, Марта пришла, чтобы поддержать его, укрепить, утешить. Она всегда рядом, когда тяжело. Всегда. Она чувствовала его, словно они - одно целое...
   - Бог мой, как же я люблю вас, - вдруг простонала девушка, затрепетав всем телом.
   И поцелуи - шквалом, водопадом, вихрем - обволокли лицо Фредерика, а тонкие девичьи руки, от которых веяло неуловимым цветочным ароматом, оплели его, распуская шнуры куртки, потом - рубашки. Когда они мягкими теплыми ладошками коснулись груди, обхватили его плечи, дав понять, что он для нее - что-то драгоценное, до боли желаемое, прорвался целый огромный океан.
   - Будьте со мной, я прошу вас, - шептала Марта, забыв себя и все на свете. - Люблю, люблю, люблю... и ничего вам с этим не поделать...
   Фредерик сдался, возможно, первый раз в жизни. Он был измучен, он жаждал отдыха, покоя после всех переживаний и горестей, что щедро несли ему прошлое и настоящее. Даже смерть временами казалась спасением... А спасение, утешение, как оказалось, были рядом, в этой девушке, что так беззаветно любила, отдавала всю себя и готова была принять его таким, какой он есть. Он, отбросив все условности и здравый рассудок, обреченно утонул в этих объятиях и поцелуях, не имея сил выплыть. Утонул в любви и бездонной нежности...
  Кора явилась чуть позже в горячечный сон, коснулась его покрытого каплями пота лба шелковыми, прохладными губами, улыбнулась и рассыпалась на тысячи слез. Слез утешительных, облегчающих и прощающих...
   Очнувшись от сна, Фредерик снова увидел над собой темные бездонные глаза. В них катил, плескал волны целый океан любви, и только для него одного. Разомкнув губы, он прошептал и не узнал своего голоса:
  - Марта.
   - Да, - улыбнулась, отозвалась, погладив ладошкой его щеку.
   - Марта, - и больше ни слова не говоря, прижал к себе девушку, утопил лицо в душистых струях темных волос...
   Так он сбылся для нее. Так она спасла его...
  
   Дворецкий Цветущего замка дал первый гонг к началу праздничного ужина в честь эринской княжны. Главный зал спешно готовили к этому событию с самого утра, как только стало известно, что в поместье вернулся король.
   Повара весь день хлопотали на кухне, не отходя от плит и печей. Они уже давно не имели возможности блеснуть своим искусством (сам Фредерик любил питание попроще, без особых изысков, поэтому и заказывал самые обычные запеченное мясо или рыбу, свежие или тушеные овощи, которые, по мнению главного повара Цветущего замка, не совсем годились для королевского стола). Так что теперь господа-кулинары решили воспользоваться таким событием, как праздничный приветственный ужин, и обещали удивить разнообразными и диковинными яствами его участников.
  Пока же в зале установили длинные и широкие столы, покрытые белоснежными льняными скатертями. Садовники водрузили на них пышные букеты в изящных серебряных вазах. Сновала туда-сюда прислуга, расставляя тарелки и раскладывая приборы. Тонкие колоны зала украсили гирляндами из плюща, над столом натянули шнуры с яркими флагами и лентами, а в дальнем углу в специальной нише ярко и празднично одетые музыканты настраивали свои лютни, скрипки и флейты.
  Вечер обещал пройти замечательно.
  Фредерик стоял у зеркала, затягивая золотые шнуры воротника своей нарядной бархатной темно-вишневой туники. В длинных разрезах на ее рукавах белела нижняя рубашка из тончайшего льна. Узкие штаны были из того же материала, что и туника. А сапоги Короля годились и для торжеств, и для похода - из прекрасной телячьей кожи, точно шитые по ноге лучшим обувным мастером стольного Белого Города, прочные, удобные и легкие. Их украшением были тонкие золотые цепочки, крепившиеся вокруг щиколотках специальными застежками; будучи ненужными в походных условиях, они легко снимались.
  Закончив с хитроумным узлом на вороте, Фредерик в который раз потер горевшую после недавнего бритья левую щеку.
   - Эта пощечина из-за меня, - молвила Марта, протягивая ему широкий, вышитый золотом пояс.
   Фредерик покачал головой:
  - Не из-за тебя. Просто я, в самом деле, заслужил оплеуху. Должен был дать Гитбору более серьезный отпор, и не позволять решать все за себя... Да, я женюсь снова. Но только на тебе, - он повернулся, проигнорировал пояс и обнял Марту. - И плевать мне на Гитбора...
   - А на Королевство? - девушка лукаво посмотрела на короля.
   В ответ он улыбнулся и поцеловал ее:
   - В первый раз, что ли, бросать его ради того, кто мне дорог? Дорожка-то пройденная.
   - Мягко говоря, неосмотрительно так говорить, - погрозила ему пальцем Марта. - А тем более тому, у кого, как правило, слова с делом не расходятся.
   - Умница ты моя! - расхохотался Фредерик. - Пойдешь со мной на ужин?
   - Чтоб лишний раз заставлять княжну рвать свой пояс?
   - Это была простая досада. Теперь, когда она в курсе...
   - Не обманывайся. Это не простая досада.
   На лице Фредерика вновь появилось то опасливое выражение, что возникло во время беседы с Уной у озера, а уши его забавно порозовели. Марта засмеялась:
   - Ты удивлен? Ошеломлен? Сбит с толку? Удивительно. Ты всегда нравился женщинам. Неужели это для тебя открытие?
   Король Южного Королевства покраснел уже целиком - от макушки до шеи - и неуверенно потер щеку:
   - Может, не стоило бриться?
   Тут Марта звонко расхохоталась.
   - Вот уж видеть Судью Фреда, Короля Фреда смущенным мне еще не доводилось... Не все про тебя я, оказывается, знаю, - потом положила руки ему на плечи, встала на цыпочки, чтоб достать губами его губы, поцеловала, шепнула ласково:
  - Поверь: даже небритый ты не спасешься. По крайней мере, от меня...
   - Успокоила, называется, - Фредерик, улыбаясь, притянул Марту ближе. - И все-таки, на ужин ты пойдешь. Куча знати будет за столом. Все в курсе, кто ты для меня, и как же я явлюсь один?
   - Как прикажете, государь, - Марта ступила на шаг назад и вежливо, церемонно поклонилась.
   - Никогда мне так не говори, - Фредерик слегка нахмурился. - Ты мне не слуга и не наложница.
   - Тогда позволь мне остаться с Гаретом, - хитро блеснув глазами, ответила Марта.
   Фредерик широко улыбнулся:
   - На это я согласен...
   Тут же, безо всяких обиняков, он прошел вместе с девушкой в комнату сына, что сообщалась с его покоями, взял малыша на руки и направился к выходу.
   Королевич сидел на полу, на мягком ковре из светлых овечьих шкур, и строил что-то башнеподобное из деревянных кубиков. Рядом в особом кресле, снабженном колесами, стучала спицами дама Ванда - всем известная королевская няня, ходившая еще за Фредериком. Она вязала что-то мелкое из синих и белых ниток, то и дело посматривая на малыша. Имея уже лет семьдесят от роду, Ванда совершенно поседела, сгорбилась и осунулась, она совсем мало ходила, но присматривать за королевичем считала своей непреходящей обязанностью. 'Глаза мои, слава Богу, еще в порядке', - говаривала она.
   Фредерик весьма нежно поцеловал старушку в руку, потом - в щеку и повернулся к радостно запрыгавшему сыну:
   - Идешь со мной, лисенок.
   - Ура! Ура! - прокричал Гарет (ему явно надоело возиться с кубиками) и бросился к отцу на руки.
   - Куда это он идет? - удивилась Марта.
   - На ужин, детка, - всё улыбаясь, отвечал Король, удобнее пристраивая малыша на локте. - Я ведь говорил - вся знать соберется, все поместье... Гарет не исключение. А ты - с ним.
   - О! - вырвалось у нее. - Нечестно!
   - Еще как честно, - мягко заговорил он, - и справедливо. Не тебе прятаться и пережидать. Ты идешь со мной, и за столом сидишь рядом со мной и моим сыном... Пойми, это очень важно для меня.
   Марта смирилась, а дама Ванда одобрительно закивала своему бывшему воспитаннику.
  
   * * *
  
  На весну и лето Фредерик переехал из столицы в Теплый снег, где ему нравилось намного больше, чем в огромном торжественном Королевском замке Белого Города. Само собой, что с ним перебралась и какая-то часть двора. Был здесь и вечно сонный, ленивый Судья Гитбор. Он чувствовал себя в Теплом снеге совсем по-домашнему и явно не желал возвращаться в свой Южный округ, где в такую пору было жарче и скучнее, чем во всем королевстве. Старик занял покои в северном крыле замка, на первом этаже, с отдельным выходом в сад и небольшой террасой, и очень любил сидеть там, в кресле, под навесом, попивая старое, как сам, вино. Там же он, замещая короля, принимал с докладами всех, кто того желал, выказывая завидную рассудительность и здравомыслие в решении вопросов государственной важности.
  А неделю назад в поместье с некими важными сообщениями прибыли маршал Гарольд и министр внешней дипломатии лорд Корнул...
  
  В большой столовой зале Цветущего замка на приветственный ужин собралось множество народу.
  Княжна Уна - главная причина торжества - скучала, ожидая, как и все, выхода Фредерика. Она медленно прохаживалась по залу, сопровождаемая стайкой своих придворных дам, и вежливо кивала гостям. Те кланялись ей и улыбались, но, надо сказать, настроения пировать у княжны не было. С одной стороны девушке хотелось еще раз увидеть короля, услышать его голос, в котором так странно и притягательно сочетались сталь и бархат, а с другой - Уна прекрасно понимала, что этим 'еще раз' она просто сильней разбередит болящее.
   'Лучший способ позабыть кого-то - потянуться к новому', - вспомнила она совет матушки.
  Княгиня Ноя - мать Уны - сказала дочери такие мудрые слова, когда вскрылась привязанность юной княжны к миловидному пажу.
  Это было два года назад.
  Княжна очень любила кататься верхом, по улицам города и за его стенами. Закутавшись в прохладные шелка так, что только глаза были видны, она носилась во весь опор средь белых солончаков, мимо тоскливых дюн. Юный паж каждое утро подводил девушке лошадь и потом сопровождал Уну в ее прогулках. Когда, устав, девушка со своими спутниками заезжала отдохнуть под сень пальм оазиса, черноглазый смуглый юноша, ослепительно улыбаясь, помогал ей покинуть седло, расстилал для нее узорчатый ковер возле родника, черпал золотой чашей холодную воду и подносил княжне это прекрасное питье. Пажа звали Кампар, он был красив, высок и ловок, и однажды поцеловал Уне руку и шепнул бархатным голосом 'люблю'.
  Все раскрылось быстро - слишком много глаз смотрели за княжной, слишком много ушей ловили каждое ее слово, каждый ее вздох. Про чересчур внимательного и старательного пажа было доложено князю Дерреку, и тот быстро принял решение.
  Он приказал Кампару ехать служить в дальний приграничный форт, а юной дочери посоветовал забыть 'низкородного мальчишку' и обещал сыскать жениха, достойного наследницы эринского престола. Обещание сдержал через полгода - выслал портрет Уны в Южное Королевство королю Фредерику.
  Княжна, лишившись своего юного пажа, проплакала почти три дня. Она отказывалась есть, выходить из комнаты и просто вставать с постели - лежала в шелковых подушках, скрутившись клубком, и чувствовала себя самой несчастной на свете. Лишь матушка, придя в опочивальню дочери, сумела найти нужные слова, чтоб успокоить Уну и объяснить ей реальное положение вещей.
  - Посуди сама, - говорила княгиня Ноя, поглаживая голову девушки, перебирая пальцами ее густые темные волосы, - неужели тебе так желается замуж за Кампара? Его род худ и беден, сам он всего лишь красив - ума, чтоб стать твоим супругом и достойной сменой твоему батюшке, у него нет. А красота - довольно ненадежная крепость для любви и долгой счастливой жизни, - и, прерывисто вздохнув, сказала то самое, что надолго запало в голову Уны. - Пройдет время - ты встретишь очень хорошего человека и полюбишь его. И забудешь своего Кампара. Это легко, и это правильно.
  Вот такая печальная история была за плечами юной эринской княжны.
  Она, в самом деле, очень скоро забыла своего черноглазого Кампара и даже перестала интересоваться, как он и что с ним. Наверное, потому, что между ними, кроме нежных взглядов, ничего и не было. Даже когда княжне сообщили, что он заболел желтой лихорадкой и умер, Уна отделалась тусклой фразой 'как жаль', и сама удивилась своей холодности.
  Прошло время, и из Южного Королевства вместе с быстрыми гонцами примчалось послание в красивом, деревянном, резном футляре, перевязанное золотым шнуром. В нем король Фредерик приглашал княжну Уну приехать в его земли...
  Распорядитель торжества в Цветущем замке прервал тягучие воспоминания Уны, гахнув в паркетный пол резным жезлом и громогласно объявив:
   - Его величество Король!
   Музыканты заиграли торжественно и громко, и княжна подняла глаза на вошедшего Фредерика. И вновь что-то жаркое задрожало у нее в груди и в животе: король опять не был похож на себя самого. Очень отличался этот блистательный, холеный молодой человек в богатой одежде короля от того полуголого пловца весьма бандитского вида, каким он предстал перед Уной ранним утром у озера. Но отличался не в худшую сторону, скорее - наоборот.
  На левой руке Фредерик легко и привычно держал румяного, нарядного и очень довольного происходящим Гарета. Уна улыбнулась, вспомнив то, что как-то говорил ей рыцарь Марк: король, когда дома, почти не расстается с сыном.
   Девушки из ее окружения чуть слышно зашелестели за спиной госпожи, обсуждая Фредерика.
   - Он очень красив, ваша милость, - шепнула княжне одна из них.
   Уна лишь кивнула и постаралась не хмурить брови при виде скользившей за Королем тонкой темноволосой Марты в простом, но изящном платье мягкого персикового цвета.
   'Мне нечего обижаться, - говорила княжна сама себе, - он честен со мной. То, что я здесь - просто недоразумение... О, я - недоразумение', - и тут ей вновь захотелось просто разреветься, но княжна лишь сильней сжала губы, не позволяя им предательской дрожи. Все складывалось плохо. Южная корона оказалась для нее недосягаемой. Её отец, чуя рядом опасного соседа - Азарское княжество, только и надеялся на замужество дочери, чтоб обеспечить своей стране такого могучего покровителя, как Южное Королевство, и отвести тем самым угрозу войны от Эрина. И его планы проваливались...
   Фредерик, кивком отвечая на поклоны придворных, подошел к Уне, передал сына Марте, галантно поклонился княжне:
   - Рад приветствовать вас на своей земле, милая гостья, - и протянул ей руку.
   Княжна вежливо поклонилась в ответ и церемонно пошла с ним за стол, свободной рукой подобрав край длинного платья. За ними последовали все остальные.
   Располагаясь по левую руку от Фредерика и принимая его вежливые ухаживания (король, желая выразить свое особое уважение и расположение гостю, мог сам предлагать блюда и питье), Уна пробегала глазами по лицам сидевших за столом.
  Вот лорд Гитбор, седой и полный старичок в просторном сером одеянии - по правую руку от Фредерика: он улыбается ей и чуть кивает головой - пытается приободрить.
  Вот светловолосый, кареглазый богатырь в щегольском, богато расшитом белом колете - сэр Элиас Крунос, вроде бы простой гвардеец, но, как говорят, близкий друг Фредерика, будущий капитан Королевской гвардии. Он, по рассказам Марка, прошел с королем огонь и воду, не раз спасал жизнь государя и сопровождал его в северных странствиях. За столом сэр Элиас не один - со своей юной женой леди Роксаной, тоже светловолосой, тоже в белом платье. Ее лицо нежное, округлое, красивое и сияет добротой, как у ребенка. Она, кстати, в интересном положении и пьет только воду или ягодный морс, которые заботливо подает ей супруг. Вообще, эти двое смотрятся прекрасной парой и счастливой семьей. Уна чуть вздохнула, скосила взгляд на Фредерика. Король как раз повернулся к сыну: тот слишком энергично крутился на коленях Марты и все норовил запустить пальцы в блюдо с красной фасолью:
   - Гарет, веди себя хорошо.
  Княжна вновь чуть слышно вздохнула: эти трое тоже выглядели семьей. 'Лишняя. Как ни крути, а я тут лишняя', - мелькнула тоскливая мысль. Скользнув взглядом направо, увидела, как мимолетно нахмурил седые брови Южный Судья Гитбор, посмотрев на Фредерика. Мимолетно, потому что в тот момент, как Уна глянула на него, старик разгладил лицо и вновь приветливо ей улыбнулся. 'Ничего у вас не вышло, благородный лорд, - подумала княжна. - И улыбаетесь вы мне потому, что чувствуете свою вину...'
   Фредерик, тем временем, встал, поднял свой тяжелый золотой бокал, полный тягучего темно-красного вина, и первый тост государя (по обычаю) был за здоровье гостьи. Вместе с Королем все поспешили оставить кресла, взметнуть вверх бокалы и в один голос повторили тост: 'Долгие лета княжне Уне!'
   Музыканты старательно выводили умиротворяющие мелодии на лютнях, флейтах и скрипках, за столом журчала неспешная речь, прислуга церемонно меняла блюда и подливала в бокалы ароматное вино. Так и потянулся ужин.
   Княжне все казалось пресным и безвкусным, да и аппетита не было с самого начала. Ничто не радовало, а тихие романтические мелодии грозились вышибить слезу из глаз. Фредерик, правда, не оставлял гостью без внимания и постоянно предлагал самые лучшие яства, что ставили возле них, но был в отчаянии, видя, что на тарелке и в бокале гостьи не убывает. Девушка с очередной порцией досады понимала, что он всего лишь исполняет обязанности вежливого и заботливого хозяина.
   В общем, ужин удался лишь в плане блюд - повара постарались на славу. А обстановка за столом так и не перешла из официальной в непринужденно домашнюю.
   После застолья Уна попыталась избежать начавшихся было танцев и ускользнула на террасу. Там в белых кадках печалились душистые, стройные кипарисы. Самое место, чтоб и ей попечалится. Облокотившись на мраморную балюстраду, княжна вдохнула вечерний воздух, полный ароматов бушующего лета. Солнце уже опрокидывалось алым кругом за край дальнего леса, и девушка почувствовала легкую сонливость...
   - Приятный вечер, - рядом раздался тихий, ровный голос дамы Марты. - Вы позволите, я нарушу ваше одиночество?
   Уна вздрогнула, заставила дремоту отступить до поры до времени и чуть скосила глаза на няню королевича. Красива, вызывающе красива - ничего не скажешь. Но держится весьма просто. И еще - что-то дремлет в ней, что-то огромное и могучее, потому что словно бездна в ее черных глазах...
   - Я прошу вас простить меня и не держать зла на государя, - начала Марта. - Вина тут целиком на мне...
   Уна нахмурилась - извинения девушки заставили ее заново пережить те не совсем приятные минуты в саду у озера. Поэтому княжна решила быть колкой и надменной:
  - Почему король не женится на вас? - вдруг спросила она.
   Марта даже вздрогнула - не ожидала такого - в лоб.
   - Почему? - настойчиво повторила Уна, с удовольствием видя, что для Марты этот вопрос не из приятных. - Мне он отказал из-за вас, ну а вам из-за кого? - она говорила резко, стараясь больней уколоть.
   Марта печально улыбнулась, пожала плечами, глянула мимо княжны куда-то вдаль и ответила вопросом на вопрос:
   - А вы, сиятельная леди, вышли бы замуж на бродягу?
   Уна чуть смешалась - в ее памяти снова мелькнули пригожее лицо Кампара, его вкрадчивое 'люблю', грозный гнев отца, мудрые речи матушки и временное омертвение ее собственного сердца. Чуть смягчив тон, спросила уже спокойней:
   - Разве ваше положение?..
   - Моё положение? - Марта отвечала с той же печальной улыбкой. - Я была в рабстве: меня продали, как вещь, как животное. И я, как бездомная кошка, не знаю своей родни и родины - просто не помню их... Это ответ на все вопросы. Мое прошлое, хорошее или плохое, в любой момент может ударить в меня и в тех, кто со мною рядом. Только милостью короля я не в рабстве, а в дамах и при дворе. Он честен и великодушен со мной: он всегда говорил, что нам невозможно быть вместе. Он много сделал для меня. Даже жениха нашел, блестящего, знатного, богатого кавалера, чтоб устроить мою судьбу... Но я не смогла: выйти замуж за другого, пусть и хорошего человека. Я ведь не любила его ... Не смогла. И мой жених, чувствуя это, отказался от меня, хотя любил и не раз доказывал свою любовь. Он поступил правильно, и я ему благодарна. Зато между нами нет лжи. А что за семья, если она держится на лжи?
   - Вы правы. Это одни муки, - Уна вдруг вспомнила, какими холодными, церемонными были всегда отношения ее родителей: их брак построился на расчете и, насколько она знала, мать сопротивлялась замужеству с князем Дерриком до последнего.
   - Вот и я не хочу никого обманывать, - продолжала говорить Марта. - Я просто хочу быть рядом с тем, кого люблю... И, если Фредерик пожелает, я в любой момент исчезну из его жизни.
   - И вы говорите так спокойно? Это ведь ужасно! - княжна была обезоружена откровенностью девушки, и ей не хотелось больше колоть надменными словами. - Разве государь не властен все изменить? Ведь вы любите друг друга, - она уже забыла про то, что эта самая любовь - главное препятствие к осуществлению ее собственных планов о замужестве и о короне Южного Королевства.
   Вместо ответа Марта вновь улыбнулась, так же печально, как и раньше.
   - Понимаю, - нахмурилась Уна. - Если бы можно было...
   Она вдруг увидела, четко и ясно, в какую пропасть добровольно упала эта вызывающая красавица. Возможно, после ужасов рабства судьба подарила ей место при дворе, высокий титул дамы, возможность удачно выйти замуж, а она оттолкнула все эти блага и даже репутацией своей пожертвовала. 'А если он, в самом деле, пожелает? - вдруг засверлила темя мысль. - Пожелает, чтоб она исчезла?..' Ответ на этот вопрос показался Уне столь пугающим, что она даже головой встряхнула. Потому что неосознанно примерила ситуацию на себя.
   - Может быть, это странно прозвучит, - тихо-тихо заговорила княжна, - но мне хочется предложить вам свои дружбу и участие. Если вдруг что-нибудь... Я вам помогу. Уж не знаю, чем, но мне бы не хотелось, чтоб у вас все плохо сложилось. Так что, запомните: княжна Уна - вам больше друг, чем враг, - и она протянула девушке руку.
  Марта кивнула - благодарность тут была излишней - и встретила теплым пожатием пальцы эринской княжны.
  Почему они это сделали - заключили этот внезапный союз? Уне сложно было найти ответ на вопрос. Наверное, оттого, что было у них обеих общее - любовь к человеку, которого им нельзя любить. У княжны - в прошлом, у Марты - в настоящем.
  Такими их обнаружил Фредерик - молчащими, направившими взгляды на красный в закатных лучах запад.
   - Дамы, - осторожным приветствием он дал о себе знать.
   Девушки обернулись одновременно, и молодой человек невольно вздрогнул, отразившись сразу в двух парах прекрасных глаз.
   Марта, давно уже понимавшая его без слов, поклонилась и прошла в зал.
   Фредерик вежливо поклонился княжне и коротко, как-то очень официально, сказал 'прошу вас в мой кабинет, леди', предложил руку.
   Уне вдруг стало тревожно.
   Через зал, где веселились многочисленные участники ужина, они прошли быстро, даже стремительно, благодаря Фредерику: он передвигался так споро, что Уне пришлось с шага перейти на бег, подобрав длинную пышную юбку.
  Из столовой - в коридор, оттуда - на широкую каменную лестницу и в западное крыло по галерее.
  В кабинете ждали лорд Корнул, лорд Гитбор и двое богато одетых, статных, высоких молодых человека. Уна сразу их вспомнила: это были лорды Королевского Дома - Бертрам и Климент. Оба приехали на торжественный ужин не вовремя - почти к десертам - и за столом пробыли всего каких-то полчаса. Княжне их представил сам Фредерик, но так же быстро, как, похоже, делал все. Однако этих двух красавцев девушка запомнила.
  Рядом с Гитбором стоял и эринский барон Микель - дальний родственник Уны, сопровождавший девушку и ее свиту в Южное Королевство. Взгляды мужчин, их нахмуренные брови встревожили княжну еще больше, заставили натянуться, как струна, и сильней стиснуть губы, чтоб те не смели дрогнуть.
   Фредерик усадил Уну в мягкое кресло у высокого окна. Сам повернулся к министру и сказал:
   - Сэр, мы готовы вас слушать.
   - Во-первых, прошу простить меня за те недобрые вести, потому как они, мало того, что недобрые, так еще и весьма не вовремя. Я крайне огорчен тем, что именно мне приходится сообщать их вам, - кланяясь, издалека начал Корнул.
   - Прошу, короче, - нетерпеливо заметил Фредерик.
   - Это война, государь, - тряхнул седой головой лорд. - Это война, леди Уна. Это война, господа. Азария напала на Эрин. Княжество в огне, столица захвачена, князь Деррик убит...
   Уна чуть слышно вздохнула... Что-то порвалось в груди, возле сердца... Может быть, связь с жизнью...
   - Я ведь пытался постепенно ввести в курс дела, - с укором говорил лорд Корнул, наблюдая, как Фредерик, став на колено у обмякшей в кресле княжны, слегка похлопывает девушку по щекам, чтоб привести в чувство. - Одно дело - мы с вами, мужчины, воевавшие, много видевшие, другое - изнеженная барышня, самый ужас для которой - мышонок... Может, не стоит говорить при ней большего?
   - Она должна знать все, что касается ее и ее родины, - отозвался, хмурясь, Фредерик.
   - А про даму Марту ей тоже следовало узнать? - неожиданно встрял Южный Судья.
   - Ваш укол совсем не к месту, сэр! - резко ответил, выпрямляясь, король. - Я предупреждал! - он повернулся к старику. - А ваш тон!..
   - Говорите дальше! - прервала его открывшая глаза Уна. - Ведь еще не все, ведь так? Что с моей матерью?
   Лорд Корнул чуть слышно вздохнул, сжал-разжал тонкие губы, словно разминая их перед долгой речью.
   - Сожалею, леди. Судьба вашей матушки, леди Нои, неизвестна. По слухам, она и несколько преданных ей людей бежали куда-то в пески. Но пустыня безжалостна. Смею предположить, что ваша матушка погибла... Но есть вести еще более недобрые.
   - Что же может быть хуже? - едва сдерживая слезы, спросила Уна.
   - Азарский князь Хемус, развязавший войну, выдвинул вам, как наследнице вашего батюшки свои требования. Пока его послы не прибыли, но нам уже все известно. Он требует, чтоб вы немедленно ехали в Эрин и дали согласие стать его женой. В противном случае он намерен начать постепенное разорение завоеванных эринских земель. Он уже сжег несколько деревень, вместе с жителями.
   - Боже! Что это за чудовище?! - прошептала белыми губами девушка.
   - Разорять завоеванные земли? - покачал головой Фредерик. - Более чем странно...
   - Я ведь говорил вам: те азарцы, что перебрались через южные болота к нам, рассказывали много ужасного про князя Хемуса, - подал голос лорд Гитбор. - Например, про то, что им овладели демоны.
   - Проще говоря, он сошел с ума. Демоны, ангелы - невежественная чушь, - буркнул Фредерик. - Захватывать земли, чтоб потом их разорять - весьма нелогично и нерационально. Также, вероятно, он блефует, чтоб вынудить княжну вернуться и выйти за него. Надо сказать, шантаж не слишком удачный и не слишком умный.
   - Это чудовище сделает, как сказал, - молвила Уна. - Я сама слыхала о нем достаточно, чтоб теперь сказать: он не блефует. Он уничтожит Эрин, сожжет деревню за деревней, город за городом, а людей принесет в жертву своим страшным богам. Им чем больше крови, тем лучше.
   - Я могу подтвердить слова моей госпожи, - кивнул барон Микель. - Мне приходилось бывать в Азарии.
   - Мы не допустим такого кошмара, - вдруг сказал один из молодых лордов - Климент.
   Он смотрел Уне прямо в глаза, и девушка вдруг почувствовала, что оживает и даже розовеет. А молодой Северный Судья оборотился к королю и повторил:
   - Мы такого не допустим.
   Фредерик прострелил кузена взглядом, потом ответил:
   - Леди Уна в данное время является наследницей покойного князя Деррика и правительницей Эрина. И решать судьбу своего государства будет она, - упор голосом на последнее слово.
   - Что же мне делать? - растерялась девушка и не сдержала прерывистого вздоха, который очень походил на всхлип.
  - Прежде всего - успокоиться, - Фредерик протянул Уне стакан воды, подождал, пока она выпьет, и продолжил тоном весьма спокойным, очень похожим на учительский. - У вас, леди, несколько вариантов: первый и самый простой - вернуться в Эрин и согласиться на все условия князя Хемуса...
  - Это недопустимо! - воскликнул, стукнув кулаком по королевскому письменному столу, барон Микель. - Это самоубийство. Я не позволю моей госпоже так поступить! То, что это азарское животное делает с женщинами...
  - Молчите, сэр, - оборвала его Уна, вновь невольно белея. - Это всего лишь один из вариантов.
  - И этот вариант сразу отбросьте! - громко отозвался Климент.
  Его карие глаза под темными бровями горели таким нехарактерным для Судьи огнем, что Фредерик был вынужден подойти ближе и красноречиво нахмуриться. Юноша взял себя в руки, чуть кивнул.
  - Второй вариант, - чуть растягивая слова, продолжил Король, всё еще хмурясь на пылкость Климента. - Южное Королевство берет княжну и княжество Эрин под опеку...
  - Это означает потерю независимости? - теперь нахмурился барон Микель.
  - Вы не дослушали, - наклонил голову Фредерик. - Под опеку - до разрешения проблемы с Азарией. Далее - как сами определитесь. И потом, я всего лишь предлагаю опеку, а не навязываю ее.
  - В случае опеки, что вы предпримете? - спросила Уна.
  - Возможно - открытое введение наших войск в Эрин и открытая война с азарцами.
  - Если так, то Эрин погиб. Хемус камня на камне не оставит от наших городов, - сказал барон Микель.
  - Опять-таки, дослушайте, сэр, - сокрушенно покачал головой Фредерик. - Возможно, мы предпримем тайный рейд. Несколько хорошо обученных воинов на многое способны и часто стоят целой армии. К тому же, это безопаснее и дешевле. Для Эрина - в первую очередь. И мне самому не хотелось бы поливать кровью своих воинов эринские степи. После войны хлеб сеять некому...
  - Ха! - довольно воскликнул, в который раз отпустив на волю эмоции, Климент. - Рейд - вот это дело!
  Все опять невольно обернулись к нему.
  - Простите, не сдержался, - юноша виновато улыбнулся, но пальцы его нетерпеливо стискивали рукоять длинного меча.
  А король Фредерик не стал больше хмуриться. Климент напомнил ему его самого десятилетней давности - та же несдержанность и пылкость, и готовность в любой момент сорваться в бой.
  - Милый кузен, - заговорил государь, - если думаешь, что отправишься безобразничать в Эрин, то ты ошибаешься. Возможно, я поручу тебе более ответственную миссию. Думаю, лучшего защитника для леди Уны, чем ты, не сыскать.
  - О! - пусть и не уверенно, но запротестовал Климент.
  - Леди Уна согласна? - Фредерик обернулся к девушке.
  - Этот вопрос о судьбе моей страны? - она встала из кресла.
  Король понимающе наклонил голову:
  - Конечно. Именно о судьбе вашей страны. Я жду ответа на свои предложения.
  - Хорошо, - Уна так старалась, чтоб голос ее не дрожал, но нотки отчаяния и растерянности все же прорывались. - Хорошо, - она глянула на барона Микеля, и тот поклонился ей, как бы говоря 'вам решать'. - Хорошо, - вновь посмотрела на Климента, который просто пожирал её глазами, и сердце княжны вдруг затрепетало уже от другого волнения; она обернулась к Фредерику. - Я прошу у правителя Южного Королевства защиты и покровительства для своей страны и своих подданных. И для себя тоже...
  
   * * *
  
  Утром следующего дня в тренировочном зале Цветущего Замка стоял непрекращающийся звон. Так сталось потому, что два добрых старинных меча постоянно сшибались - велся бой.
   Мастерством и ловкостью мерялись двое. Один - высокий, широкоплечий богатырь, с копной светлых волос, постриженных в кружок - орудуя тяжелым мечом, словно тростинкой, наносил удары противнику. Тот был уже в плечах и почти на голову ниже, но это не мешало ему легко отражать атаки богатыря и переходить в стремительное нападение. То и дело слышалось его звонкое 'есть!', 'есть!'. Это означало, что тонкий серебристый меч достигал цели, пробивая оборону здоровяка.
   После очередного легкого укола в область почки, сэр Элиас Крунос, красный и мокрый от пота, опустил меч и объявил, тяжело выдохнув:
   - Все, сдаюсь.
   Он поклонился противнику и бросил клинок подбежавшему пажу.
   Король Фредерик провел рукой по своим волосам, которые тоже взмокли за время боя, принял от другого пажа стакан воды, жадно выпил и предложил:
   - Рукопашная?
   - Угомонитесь, государь, - это отозвался мастер Линар, мирно сидевший на скамье для зрителей.
   Фредерик махнул в его сторону рукой, так, как будто надоедливую муху отгонял, но тут сам Элиас покачал головой, мол 'с меня хватит'.
  Тогда король оборотился к Бертраму, что стоял под окнами и молотил кулаками воздух, отрабатывая удары в ухо и скулу:
  - Вперед, братишка.
  Восточный Судья кивнул, расправил свои широкие плечи и вышел в центр залы. Натянув перчатки, взял из рук оруженосца свой длинный, чуть изогнутый меч.
  На какой-то миг противники застыли друг против друга.
  Фредерик напал первым, стремительно, как всегда. Его меч тонко засвистал, обрушиваясь сверкающими молниями на Бертрама с разных сторон. Восточный Судья не менее искусно фехтовал, поэтому быстро и методично отбил атаки белого королевского клинка. Он был чуть выше Фредерика и немного шире в кости, но двигался так же легко и изящно, не уступая в технике и ловкости.
  - Лаадно, - протянул Фредерик, прекратив нападение и сделав шаг назад.
  Он провел разведку боем и теперь принимал решение, как вести себя дальше. Эта часть поединка заняла секунды четыре, не больше.
  Теперь нападение повел Бертрам, который во время атаки не только держал оборону, но и прощупывал противника. Восточный Судья закрутился волчком, приседая и прыгая, одновременно наступая и стараясь достать клинком кузена.
  Его атака заняла пять секунд и к особым успехам не привела: Фредерик обошел все хитроумные приемы и отбил все удары, крутясь не менее энергично. Правда, последний укол в бедро он чуть было не пропустил и спасся лишь благодаря стремительному отступлению в виде прыжка с переворотом.
  Неискушенному в фехтовании такой поединок показался бы скучным - слишком коротко, слишком быстро. Но вот Элиас, прищурившись и подавшись вперед всем телом, следил за движением бойцов с огромным вниманием, стараясь не пропустить ни малейшего жеста, ни малейшего шага.
  - Фууф, чуть не достал, - усмехнулся король, вновь отступая на шаг с позиции.
  - Значит, всё еще впереди, - ответил, тоже ухмыляясь, Восточный Судья.
  На это Фредерик скептически приподнял бровь, шумно выдохнул воздух, освободив легкие, и тут же ринулся в новую атаку, нанося колющие удары, то справа, то слева. Ноги его с легким шелестом скользили по каменному полу, шаг за шагом, быстро-быстро, а рука с клинком в том же темпе низала воздух, словно игла шустрой, искушенной в своем ремесле, швеи. На эти хитрости Бертрам ответил стремительными хлещущими блоками 'крест-накрест' и таким же быстрым отходом назад, ни разу не запнувшись. Еще секунда, и Фредерик, заканчивая наступление, в глубоком выпаде почти распластался на полу, целя снизу вверх в шею кузену. Тот опрокинулся назад, ударом ноги отбил желающий ранить клинок, перевернулся через себя, встал прямо и сказал, как только что Фредерик:
  - Фууф.
  Именно в этот момент король уже держал кончик меча у его живота:
  - Есть!
  - О! - с досадой мотнул головой Бертрам. - Когда ты успел?
  Фредерик отвел клинок, выпрямился из приседа и пожал плечами:
  - Это неважно... Кстати, где твой брат? Все пытается примерить корону Эрина?
  Восточный Судья, пару раз глубоко вздохнул, чтоб восстановить дыхание, и отдал меч подбежавшему оруженосцу, принял из его рук полотенце, ответил, вытираясь:
  - Ты прав - он с самого утра в саду. Уследил, что княжна любит там гулять и пошел ее выслеживать. Точнее - ухаживать за ней. Очень уж она ему приглянулась.
  - А клялся, что никогда больше не влюбится, - заметил Фредерик, также отдав клинок пажу.
  - Разве можно всерьез воспринимать слова, сказанные в отчаянии? - возразил Бертрам. - Климент молод и порывист. А то, что произошло, человека опытнее да постарше выбило бы из колеи. Ты себя вспомни.
  - Твоя правда, - пробормотал Фредерик, выпив стакан воды...
  
  Полгода назад Судья Климент намеревался объявить о своей помолвке с юной красавицей леди Агнессой, внучкой сэра Милара - одного из северных баронов. Именно ее - румяную светловолосую красавицу - Климент представил Фредерику и Коре в день их свадьбы, как свою будущую невесту. Девушке тогда было четырнадцать лет, она распускалась, как розовый бутон, и юный Судья ждал, когда же ей исполнятся заветные шестнадцать. В Южном Королевстве именно после шестнадцатилетия девушкам позволялось выходить замуж. Но то, что начиналось безоблачно и радужно, окончилось трагедией.
  За пару дней до помолвки барон Милар прибыл на взмыленных лошадях в замок Климента. Там уже вовсю готовились, превращая хмурую крепость в подобие небесных чертогов.
  Милар принес ужасные известия. Проливая горючие слезы на плече Климента, он сказал, что его внучка тяжело больна и вряд ли поправится.
  - Я ваш верный слуга, мой лорд. Я не могу подарить вам усыхающий побег, - так говорил убеленный сединами старик.
  Климент в тот миг стал белее горных вершин и облаков над ними и потерял дар речи. Ни слова не говоря, он, как во сне, прошел в свои покои и закрылся там. Не выходил дня три, пока Фредерик и Бертрам, прибывшие в замок и узнавшие о таких несчастиях, громогласно не пригрозили вынести к чертям тяжелые дубовые двери комнат Северного Судьи.
  - Выходи! - орал Восточный Судья. - Если вздумал повеситься, то - пожалуйста! Только получи сперва от меня братский пинок в качестве благословения!
  - Это всё из-за нас, - стонал рядом за колонной барон Милар. - Не хватало, чтоб еще и юный Судья пострадал!
  - Неужели хворь Агнессы столь безнадежна? - спрашивал Фредерик.
  - Поверьте, государь, это трагедия для меня, для всей нашей семьи, - отвечал барон. - Все лекари отказались от моей девочки. Все сказали, что спасения нет.
  - Может быть, мои доктора помогут, - предложил Фредерик. - В свое время они чудеса творили.
  - Если они явят чудо и спасут мою внучку, я прославлю ваше и их имена, государь, - низко кланялся барон.
  Фредерик через голубиную почту дал знать мастеру Линару и шустрой Орнилле, что в них нуждаются. Без промедления оба врачевателя приехали со всем своим лекарским скарбом в замок барона Милара, чтобы осмотреть Агнессу и вынести своё решение.
  Чуда не произошло.
  Линар оказался бессилен, Орни - тоже. И если Линар отвечал на все вопросы родных девушки уклончиво, стараясь заранее не обезнадеживать, то знахарка сразу покачала головой, сказав 'это воспаление кишок, ей не выжить'.
  Агнессу мучили сильные боли живота и сжигающая горячка. Она умерла на руках поседевшей от горя матери, жалобно плача и цепляясь за нее тонкими руками.
  Климент, ничуть не стесняясь, плакал на ее похоронах и шептал, что никогда больше не полюбит другую.
  Такие печальные события еще больше сблизили короля Фредерика и сыновей покойного лорда Освальда.
  Бертрам и Климент стали частыми гостями в Белом Городе и в королевском поместье.
  Молодые люди вместе охотились в древних лесах, изучали старинные фолианты, которыми была богата библиотека Фредерика, сражались в шахматы, разбирая сложные, хитроумные комбинации. С еще большим задором они делились друг с другом секретами фехтования и рукопашного боя, приемами судейской практики. Иногда лорды сообща разбирали какие-либо сложные дела. За это Судья Гитбор в шутку назвал их троицу Судейская банда.
  - Пусть банда, - говорил, ухмыляясь, Фредерик, - зато в Королевстве настоящих банд стало меньше.
  В самом деле, так оно и было.
  'Судейская банда' со своими небольшими, но хорошо тренированными, дружинами проносилась грозным вихрем возмездия по неблагополучным местам государства: портам Лесного моря, что славились большим количеством всякого сброда и сопутствовавшими этому сброду темными делами; по дальним поселкам северных горцев, где были привычными такие явления, как кровная месть; в восточные вековые пущи, излюбленное пристанище разбойников и воров. И при этом как раз Климент проявлял нешуточную энергию. Так он пытался отвлечься от своих мрачных мыслей. Его вороненый меч стал известен не менее, чем белый клинок короля. Даже Фредерик временами осаждал ту ярость, с которой юноша выносил приговоры и карал преступников. 'Береги голову. Не позволяй гневному пламени разгораться в ней, - так говорил король кузену. - Это пламя может ослепить, и ты не увидишь опасности'.
  На такие замечания Климент отвечал угрюмым молчанием и закладывал суровую складку меж бровей. Перечить он не смел, но слушаться тоже особо не спешил. Весь мир после смерти Агнессы представлялся враждебным и достойным его пренебрежения.
  И вот теперь огромные темные глаза княжны Уны вдруг легко и просто обещали прогнать все тучи, что затянули его сердце...
  
  Сирень цвела просто волшебно. Ее нежные ароматы дурманили голову, заставляли губы складываться в легкую рассеянную улыбку, а мысли от этого порхали, словно легкие и бестолковые радужные бабочки. Таких много летом в усеянных васильками и ромашками лугах.
  Пару душистых веток сирени, усыпанных, как снегом, белыми цветами, Северный Судья Климент положил княжне Уне на колени. Девушка благодарно кивнула, взяла ветку в руки, понюхала, улыбнулась. Только получилось - печально.
  - А вы все грустите, - сокрушенно заметил юноша.
  Он мягко дотронулся до руки княжны, тонкой, теплой, приятной. Ее изящные пальцы и розовые ногти, формой схожие с благородным миндальным орехом, так и просили 'коснись, погладь, поцелуй'. Но сделать последнее юноша не осмелился, хоть и желалось этого неимоверно.
  Молодые люди сидели на резной скамье в парке Цветущего Замка, в окружении раскидистых сиреневых кустов.
  - Я увезу вас на север, - заговорил Северный Судья, пытаясь заглянуть в глаза чарующей его девушки. - Вы, наверняка, ни разу не видели высоких гор со снежными вершинами. Так необычно смотреть на них с балкона замка. Это очень красиво...
  - Любоваться красотами севера, когда в родном доме хозяйничает разбойник? Вы плохо думаете обо мне, - Уна вновь вздохнула, покачала головой.
  Климент нахмурился на этот упрек:
  - Я просто пытаюсь развеять вашу печаль. Вашему лицу больше бы пошла улыбка.
  - Простите. Я всё понимаю, - Уна увидела, как растет огорчение на лице Климента.
  - Так вы поедете со мной на север?
  - Я сперва хочу узнать, каковы планы короля Фредерика в отношении моего княжества. То, что я попросила покровительства Южного Королевства, не значит, что я самоустраняюсь от всего, что касается моей страны.
  - Что ж, вполне разумно. И достойно дочери князя, - так ответил Климент, но чуть заметный вздох все-таки у него вырвался: ему хотелось, чтоб княжна подумала и кое о чем другом. Или, о ком другом - о нем, если уж говорить откровенно...
  'Нет, все надо брать в свои руки, - юноша решительно тряхнул головой при такой мысли. - Сейчас или никогда! Мне ли робеть?'
  - Леди Уна, - уже твёрдо заговорил Климент, сжав ее руку. - Каковы бы ни были планы короля, примите от меня заверение, что я приложу все усилия, чтобы вернуть вам страну, а вашей стране - вас. Даже если мне придется в одиночку...
  - Сэр, подумайте: это обещание чересчур поспешно, - с изумлением пыталась остановить его княжна.
  - Может быть, только мне плевать, - он, не замечая, что делает, прижал ее руку к своей груди, и щеки Уны залил румянец. - Не знаю, как, но я сделаю для вас все, что понадобиться. У меня много сил, у меня много верных воинов. Никакой Хемус, никакие страхи меня не остановят. Эрин вернется к вам. Вы станете той, кем должны быть по праву. Вы верите?
  Уна прекрасно поняла, откуда столько горячности. Да и что тут было понимать? Станет ли лорд Королевского Дома давать наобум такие клятвы?..
  Как горят его глаза, как лицо пылает. И ведь с ее лицом то же самое.
  Уна несмело подняла руку, чтобы чуть коснуться пальцами щеки юноши, шепнула 'я вам верю'. Климент воспринял ее ответ с восторгом и поспешил наконец поцеловать нежные пальчики девушки. Теперь меж ними все было ясно. Оставалось только губам княжны коснуться губ молодого Судьи, словно запечатать договор.
  'Почему бы нет? - пронеслась светлая, легкая мысль в голове Уны. - Пусть не король. Пусть брат короля. Но он милей и ближе, юный и красивый, сильный и пылкий... С ним легко и спокойно...'
  
  Фредерик и Бертрам быстро шагали по тропам парка, обсуждая варианты дальнейших действий в отношении эринской проблемы. Кроме того, они искали Климента.
  Позади остались липовая аллея, березовая, кленовая и кипарисовая, а Северный Судья все не обнаруживался. Впрочем, его искатели время не транжирили и вели довольно серьезную беседу:
  - Говорю тебе, нам нужна причина, чтоб заявиться в Эрин. То, что предлагает Гитбор, вполне приемлемо, - убеждал Бертрам. - Леди Уна поедет будто бы вести переговоры с Хемусом, а мы отправимся с ней, как ее сопровождение. И главное: таким образом сразу к князю подберемся.
  - Я не хочу втягивать девушку, - качал головой Фредерик. - Это лишние проблемы. Она слишком юна, опыта в делах подобного рода у нее нет. Она легко может выдать себя, нас, провалить все дело.
  - Согласен, всего не предусмотришь...
  - Но надо пытаться. Неожиданностей должно быть как можно меньше. И вообще, пока не получим всю возможную информацию о том, что твориться в княжестве, никуда не двинемся. Даже самым малым отрядом я не намерен рисковать. А уж тем более - нашими бесценными головами.
  - Что ж, и тут я с тобой согласен...
  Продолжая по-деловому разговаривать, они вышли на поляну, обрамленную сиреневыми кустами, и остановились.
  - Оп-па, - прервав рассуждения, выдохнул Фредерик: так у него получилось при виде скамьи, украшенной двумя целующимися молодыми людьми. - Уж не знаю, не знаю, братец, как вот это скажется на наших планах, - хмыкнул он.
  - По-моему, ничего плохого не станется, - усмехнулся Бертрам. - Однако, мой братец шустрее, чем я думал. Хотя, нечему удивляться. Княжна очень хороша. И я, как старший брат, вполне одобряю выбор Климента.
  Фредерик пожал плечами, сделал пару шагов в сторону Судьи и княжны и деликатно кашлянул, потому что пылкая молодежь напрочь отказывалась замечать явление его величества.
  Климент и Уна, оторвавшись друг от друга, вскинули на государя глаза, и Фредерику посчастливилось увидеть такое явление, как 'хором покраснеть'. Он улыбнулся, невольно залюбовавшись молодыми людьми: что и говорить, они являли собой очень красивую пару.
  - Прошу прощения, - сказал король. - Братец Клим, отвлекись: есть, о чем поговорить.
  - Да, конечно, - юный Северный Судья, цветом похожий на летний закат, встал со скамьи.
  Фредерик продолжал улыбаться:
  - Во-первых, я рад за тебя, Климент. Во-вторых, я рад за вас, леди Уна. - он вежливо поклонился девушке. - О таких, как вы, певцы слагают свои замечательные баллады.
  - Спасибо, - как хором покраснели, так хором и ответили молодые люди и тоже заулыбались.
  - Отлично, - сказал Фредерик. - У вас уже и мысли схожи.
  Глаза Климента блестели. Он кашлянул раз-другой, чтоб придать голосу более низкий и торжественный тон, приосанился и объявил, церемонно поклонившись княжне:
  - Леди Уна, я предлагаю вам руку, сердце и всё, чем владею. Что вы ответите?
  Уна, потупив взгляд, ответила согласием.
  - Смотри, как всё легко и просто, - весело шепнул Бертрам Фредерику. - Благослови их, твое величество.
  И когда Климент с Уной повернулись к нему, Фредерик, улыбаясь, дал молодым людям своё благословение.
   Этим же вечером, в часовне замка, у алтаря, украшенного свежесрезанными белыми розами, священник засвидетельствовал перед Всевышним помолвку Северного Судьи и эринской княжны. Юноша с девушкой взялись за руки, встали на колени перед образами Бога и в один голос со святым отцом произнесли старинную клятву Жениха и Невесты. Король Фред, Судьи Бертрам и Гитбор и эринский барон Микель на этой церемонии были свидетелями.
   - Я удивлен, - шепнул королю лорд Гитбор. - Я-то надеялся вас в этом положении увидеть, - и кивнул на коленопреклоненного Климента, который не спускал влюбленного взгляда с Уны.
  - Скажите только, любезный сэр, какого окраса ваше удивление? - спросил Фредерик.
  Старик хмыкнул:
  - Скорее белого, чем черного. Клим - молодец. Достоин лишь похвал. А вот вы...
  - Я знаю, - предупредил его упреки государь. - Я неслух и прочее-прочее.
  - Когда-нибудь, юноша, ваше упрямство сыграет против вас, - заметил Южный Судья.
  - Может быть. Но это не будет для меня чем-то новым, - пожал плечами Фредерик.
  
   * * *
  
  В парке королевского замка, под раскидистой, буйно цветущей липой, сидел на мраморной скамье молодой, кудрявый лютнист, перебирал тонкими пальцами струны своего инструмента и пел нежным голосом про любовь. Вокруг него, прямо на траве, расположились юные девушки и парни из числа замковой прислуги. Был вечер, их работа и хлопоты закончились, и всем хотелось отдыха и чего-нибудь для души. Поэтому они забросили подальше свои фартуки и косынки, надели нарядные рубахи и полосатые штаны, кружевные блузы и яркие цветастые юбки и упросили самого юного и пригожего музыканта петь для них в саду. Рядом, тоже на траве, были расстелены скатерти, и стояло нехитрое угощение - фрукты, блюда с белым хлебом, несколько оплетенных бутылей вина. Все это потихоньку убывало, под музыку, песню и тихие разговоры.
  Песня была чуть печальна, но хороша. Ее простые слова удачно переплетались с такой же незамысловатой мелодией и нежными звуками старинной лютни, и в результате все получалось весьма душевно:
  
  Милая леди, послушай:
  Как ветер шепчется с грушей,
  
  Как он ласкает каштаны...
  Как я хочу быть желанным.
  
  Милая леди, взгляни же:
  Небо спустилось пониже
  
  И укрывает дубраву...
  Мне б на тебя то же право...
  
  Милая леди, скажи мне:
  Будешь моею отныне?
  
  Чтобы нам нежно шептаться,
  Тайной любви укрываться...
  
  Парни и девушки, сидевшие рядом с певцом, слушали, вздыхали, улыбались друг другу, а самые решительные дарили поцелуи предметам своей симпатии...
  
  В покоях короля, в огромной постели, под прохладой сиреневого шелка женщина обнимала мужчину. Оба лежали неподвижно, утомленные любовью, умиротворенные нежной песней из парка: ее звуки мягко сочились сквозь легкие занавеси на раскрытом окне.
  - Зачем едешь? Неужели в стране нет больше воинов? - когда песня окончилась, эти вопросы Марта прошептала жарко и отчаянно в ухо короля.
  - Ты же все понимаешь, - он отвечал тихо, погружая пальцы в темные, шелковые пряди ее волос.
  Она смолчала, обняв его еще крепче, словно опасалась, что именно сейчас потеряет. Он все понял, ответил на ее объятия и успокоительно зашептал:
  - Милая, всё будет хорошо. Чего ты боишься? Я отправляюсь выполнять свои обязанности. И я умею это делать...
  - Твоя самоуверенность... Когда ты такой, я за тебя боюсь, - девушка уткнулась носом в плечо любимого. - Фред, можно хоть немного быть осторожнее? Беречь себя? Мне кажется, шрамов с тебя уже хватит, - она осторожно погладила небольшой рубец, что 'украшал' его грудь под ключицей, потом коснулась губами другого шрама - на шее.
  - Ну, от такого не зарекаются, - Фредерик, улыбаясь, взял ее руку в свою, переплел пальцы с ее пальцами. - Я ж не беру с тебя обещаний не колоться при шитье.
  - Не сравнивай...
  - Почему? Ты владеешь иголкой, я - мечом. У каждого свое дело.
  - Одно дело уколоть палец...
  - Марта, - он прервал ее возражение укоризненным тоном. - Что бы ты ни говорила...
  - Ты не изменишь решения, - со вздохом отозвалась девушка.
  - Умница моя, - Фредерик не переставал улыбаться, а теперь еще крепче прижал ее к себе.
  - Тогда, тогда, - она пробурчала ему под мышку, - тогда я поеду с тобой!
  - Что?
  - С тобой поеду! - Марта, подняв голову, сказала уже громче и с вызовом.
  - Это шутка?
  - Нет! - вызова в ее голосе стало еще больше, а взгляд метнул что-то типа молний - как это было на нее непохоже. - И с мечом я управлюсь не хуже, чем с иглой!
  Лицо Фредерика стало жестким: глаза чуть сузились, в них блеснул металл, губы поджались. У Марты даже холодок по спине пробежал - показалось, что статую она сейчас обнимает, а не живого человека.
  - Кто я? - тихим, но стальным голосом, спросил он.
  - Король Южного Королевства, - вздрогнув, ответила девушка.
  - А кто ты?
  - Я слуга Вашего Величества, - сказав это, она покорно опустила голову.
  - Ты, видно, разозлить меня хочешь? - Фредерик вскочил с постели, порывисто заходил по комнате. - Я тебя просил не говорить так? Просил: не считать себя моей прислугой? И что я слышу?!
  Он смолк, увидав в глазах девушки смятение, что граничило с испугом, и запустил пятерню в свои жесткие волосы, взъерошил их - жест, который всегда сопровождал его в те минуты, когда понимание и решение проблем давались тяжело. Затем сказал, тише и мягче:
  - Прости, я не держу себя в руках...
  Сел рядом, накинул на плечи Марты одеяло, заметив, что она слегка дрожит.
  - Прости, - повторил. - Но прошу еще раз, помни: ты мне не слуга. Ты - та, что мне дороже всего в этой жизни. Ты и Гарет. Я просто не хочу даже мысли допустить, что тебе или ему что-то угрожает. Поэтому ты останешься здесь, с моим сыном.
  - А если что-то случится с тобой? Я ведь тоже даже думать об этом не хочу, - прошептала Марта.
  - Я обещаю, что буду очень осторожен, - Фредерик вновь взял ее руки в свои. - Даю честное королевское слово.
  - Не лукавь. Твое 'осторожно' и моё сильно отличаются.
  - Знаю-знаю. Твое 'осторожно' - это 'сиди дома и не высовывайся'. Но поверь: моя жизнь с недавних пор мне стала дорога. Я обещаю не рисковать ею зазря... А теперь ты обещай. Обещай, что не последуешь за мной...
  - Нет! - вдруг вскрикнула девушка.
  - Марта! - Фредерик тоже возвысил голос, столкнувшись с таким неповиновением.
  - Никогда я не дам такого обещания! Можешь даже прогнать меня! Но такого обещания я давать не буду! Никогда! - ее глаза сверкали, а лицо было лицом разгневанного небесного воина.
  Фредерик не нашел, что ответить. Это мгновение так напомнило ему разговор на берегу озера, в тот день, когда он вернулся домой с севера. Те же боль и обида в голосе и взгляде. Тогда она тоже кричала 'никогда!', отвечая на его предложение 'забудь меня'. Тогда чуть не случилось нечто ужасное...
  - Прости, прости меня, - это все, что смог сказать.
  Она помолчала, пару раз прерывисто вздохнула:
  - Это ты меня прости. Я все поняла. Я останусь здесь. Чтобы тебе было спокойно в дальней стране, чтоб ты знал - здесь тебя любят и ждут...чтоб ты быстрей вернулся...
  - Какая умница, - улыбаясь, он обнял Марту. - Это именно то, что мне нужно от тебя услышать.
  Фредерик замурчал ей в ухо всякие приятности и опрокинул девушку в простыни:
  - Повоюем еще? Ты такая красивая, когда сердишься.
  Она не ответила - просто обвила руками его шею, задержавшись пальцами в жестком ёжике коротко стриженного затылка и притянула любимого к себе, чтоб жарко поцеловать...
  
  Утром, после завтрака, в своем кабинете Фредерик собрал небольшой, но важный совет: Судьи Гитбор, Бертрам и Климент, лорд Тайтор, маршал Гарольд и эринский барон Микель внимательно смотрели, как он достает из книжного шкафа и разворачивает на столе большую, подробную карту южных пределов Королевства.
  - Итак, Азария и Эрин, - начал Фредерик, показывая на упомянутые страны. - Прошу, сэр Тайтор. Что нам о них известно? Также прошу рассказать, что удалось вызнать разведке.
  Лорд Тайтор, высокий плотный мужчина, верный соратник Судьи Гитбора, подошел ближе к карте и заговорил низким басом:
  - Княжество Азария - юго-восточный сосед княжества Эрина. Страна большая, но малонаселенная. Все из-за суровых условий жизни: почти круглогодичная жара, нехватка рек и озер. Народ занимается скотоводством, ткачеством, пчеловодством.
  Азарский князь Хемус пришел к власти три года назад. Известно: чтоб надеть княжескую корону, он убил своего отца и старшего брата - Варуса. Сразу начал с передела в стране. Несколько не признавших его, как правителя, дворян были вырезаны вместе с семьями, дружинами и даже слугами, их имущество и земли Хемус частью забрал себе, частью раздарил своим приближенным. За год Азария превратилась в страну воинов. Хемус увеличил армию, захватил соседние земли мелких царьков, заселенные немногочисленными народами кочевников и охотников. Сами азарцы считают князя кем-то вроде воплощения бога на земле. Сам он также свято в это уверовал. Те, кто не признает его, приговариваются к смерти. Еще известно: Хемус лично приносит в жертву своим богам людей. В основном детей и юных девушек.
  Судя по огромному количеству азарских перебежчиков, что хлынули на наши земли, тех, кто его не признал, немало. Но население захваченных им диких земель совсем не против встать под его знамена... Кроме того, Хемус верит в судьбу, в приметы...
  - Суеверен? Неплохо. Это можно использовать, - кивнул Фредерик. - Есть какие-нибудь примеры?
  - Конечно, есть. Одно из сражений на границе с Эрином он отложил, увидав нехороший знак в небе.
  - Какой?
  - Ворону в солнечном диске, - хмыкнув, пожал плечами Тайтор.
  - Скажите, как интересно, - хитро прищурившись, заметил маршал Гарольд. - Этак его можно воронами закидать, да при солнечной погоде. Верное средство...
  - Вполне возможно, мы это используем, - в тон ему отозвался Фредерик.
  - Если бы всё было так просто, мы б давно это сделали, - мрачно сказал барон Микель.
  - Простите, сэр. Мы просто ёрничаем, - покаялся Фредерик. - Хотя, должен признать, это неуместно...
  - Согласен, согласен, - закивал маршал. - Неуместно.
  Микель еще немного побурчал.
  Лорд Тайтор продолжил доклад:
  - На Эрин Хемус напал две недели назад. Его передовые отряды перешли границу ночью и застали врасплох пограничные форты соседей. Потом уже в Эрин хлынули основные силы. Армия Азарии - это, в основном, конники, вооруженные луками, дротиками и пращами. К тому же есть подозрения, что они используют какое-то зелье перед битвой...
   - Вот тут подробней, - кивнул Фредерик.
  - Это лично мой домысел, основанный, правда, на многих фактах, - говорил Тайтор. - Я сам пару раз бывал в Азарии и знаю, что есть у них там что-то вроде цеха знахарей, которые весьма сведущи в разных травах и минералах. А воины Хемуса, по слухам, на поле брани просто неистовствуют: их ничто не останавливает - ни страх, ни боль ран. Это дает все основания думать, что они принимают некое снадобье перед сражением. Нормальные люди так не дерутся...
  - Волшебный напиток? - пробормотал Фредерик, потирая мочку уха. - В детстве я читал сказки про такое. Зелье, которое придает воину нечеловеческую силу и храбрость...
  - Ну, это и крепкое вино иногда делает, - авторитетно заметил маршал. - А так - сказки и сказки.
  - Похоже, некоторые сказки не такой уж и вымысел, - отозвался Гитбор.
  - Будем в Эрине - выясним, - тряхнул головой Король. - Продолжайте, сэр Тайтор.
  - Хемус довольно быстро захватил несколько важных эринских городов. Это потому, что в его армии весьма ценятся искусные воины. Он преклоняется перед боевыми искусствами, сам хороший боец.
  - Так-так, - сказал Фредерик. - Мы можем прийтись там ко двору.
  - Хемус, кстати, применяет странную тактику: захватывая город или иное поселение, не оставляет там своего гарнизона, не укрепляется. Он попросту все разрушает, убивает мужчин, а стариков, женщин и детей если не убивает и не приносит в жертву, то бросает на руинах и идет дальше.
  - Опять мы про это слышим. Хемус больше смахивает на сумасшедшего, чем на воплощение божества, - нахмурился Фредерик. - Хотя, такой способ удержания захваченной территории не лишен своеобразной логики - зато никто в спину не ударит.
   - Многие видят в этом личные выгоды, - продолжал лорд Тайтор, - пограбить, захватить новые земли, рабов, обогатиться за счет войны, - на такое всегда найдутся охотники. Тем более - вечно нуждающиеся степняки-кочевники. Грабеж и воровство у них - один из способов выжить.
  - Дикари, одним словом, - буркнул Гитбор, откидываясь на спинку кресла.
  - Судя по тому, как быстро и легко они захватили более цивилизованный Эрин, иногда быть дикарем даже выгодно, - заметил, оборотясь к нему, Фредерик. - Думаю, это мы тоже возьмем на вооружение, братцы, - он кивнул Бертраму и Клименту. - С каждым врагом надо воевать его же оружием, потому что именно его он считает наилучшим и боится больше всего.
  Гитбор, чуть нахмурившись, покивал головой. То же сделал маршал. И молодые Судьи ответили довольными кивками.
  - Сбросить лоск воспитания и цивилизованности, - бормотал Фредерик, перебирая пальцами серебряную бахрому на скатерти, что покрывала его стол.
  - Я же говорил: будет весело, - не сдержал эмоций Климент.
  - Это не веселье, - строго заметил Король, поднимаясь из кресла. - Война - не веселье. Мы едем в Эрин, чтобы попытаться отделаться малой кровью от кошмара, что угрожает нагрянуть и на наши земли. Я не могу себе позволить ждать того, что очевидно. У нас есть все основания полагать, что, укрепившись в Эрине, Хемус не остановится и двинет свои войска на юг Королевства. Мы должны упредить это, - говоря, он медленно расхаживал по кабинету. - Однако за стены моего кабинета не должно выйти ни капли информации, - Фредерик обернулся к Судьям. - Предлагаю так: проникновение в Эрин, пленение или убийство князя Хемуса (тут по обстоятельствам), потом - ввод наших войск в Эрин. И не думаю, что, потеряв лидера, азарцы будут активно сопротивляться. Обезглавить змею до того, как она укусила - думаю, это разумно. У кого какие предложения?
  - Государь, на мне - подготовка войск, но кому доверим такую серьезную миссию - проникновение в Эрин и возня с князем? - спросил маршал.
  - Так как дополнительные люди - это еще и дополнительные языки, то, думаю, это мы поручим сами себе, - отвечал Фредерик, присаживаясь в свое кресло. - Да и кто сравниться с Судьями в скрытом бою?
  - Я согласен! - выпалил Климент.
  - Не сомневаюсь. Ты всегда согласен, когда дело касается заварухи, - заметил Король.
  - Я также просил бы взять меня, - подал голос барон Микель.
  - Просить излишне, - предупредил его Король, - вы едете с нами. Нам нужен тот, кто в нужный момент подскажет, как себя вести, что сказать, и объяснит непонятное в чужой стране. Кстати, объяснять, что и как, вы начнете прямо сегодня...
  - Я бы еще советовал взять ружья, - отозвался лорд Гитбор.
  - Это вряд ли, - ответил Фредерик, покачав головой. - Считаю, они в данной ситуации нам мало помогут. Громоздки и неудобны. Да и подозрения могут вызвать. А вот вооружить ружьями один из отрядов стрелков и научить обращаться с ними не помешает. Думаю поручить это вам, лорд Гитбор.
  Южный Судья спешно отмахнулся:
  - Да я близко не подойду к этим адским штукам. Не хватало мне на старости лет...
  - Скажите, глубокоуважаемый сэр, - улыбнулся Фредерик. - Почему вас всегда надо уговаривать?
  Гитбор даже растерялся и виновато промолчал. Вполне возможно, подумал о том, что слегка затянул с ролью ворчливого и ленивого старика.
  - Принимаю ваше молчание, как согласие, - чуть наклонил голову король. - Итак, мы едем в Эрин, как наемники, чтобы заработать на войне. Наше воинское искусство, которое необходимо будет продемонстрировать именно Хемусу, не оставит князя равнодушным, и нас, если повезет, примут в его окружение. А надо, чтобы повезло. Покажем ему пару фигур звездной защиты - не устоит, если он и впрямь такой воин, как говорят. Потихоньку-полегоньку, подберемся ближе...
  - И прикончим гада! - выпалил, сверкая глазами, Климент.
  - Будем действовать по ситуации, - поправил бойкого кузена Фредерик. - Потому как после 'подвига' нам еще желательно свалить из Эрина и, еще более желательно, живыми и невредимыми.
  - В заложники возьмем! А потом - прикончим! - Климент фонтанировал идеями.
  - Повторяю, - добавив в голос металла, протянул Фредерик, - по ситуации.
  - Я думаю, что тоже имею право рассуждать насчет ситуации! - дверь в королевский кабинет открылась и на пороге возникла княжна Уна.
  Ее лицо пылало, а карие глаза сверкали гневом.
  - Вы поражаете, господа, - молвила она, не дав мужчинам опомниться, и прошла в середину кабинета. - Без меня вы обсуждаете судьбу моей страны.
  Фредерик открыл было рот, но девушка властным жестом остановила его и сказала:
  - Что бы вы ни говорили, какие доводы ни приводили, ничто не задержит меня в Королевстве. Уж если вы едете в Эрин, то я - тем более. Это моя обязанность. Я как раз шла, чтобы сообщить, что собираюсь вернуться на родину, и, невольно подслушав ваши разговоры, убедилась, что это нужно сделать незамедлительно.
  - Простите, леди, - с едва заметной досадой в голосе заговорил Фредерик, заложив руки за спину. - Мы не имели права отлучать вас от столь важных решений...
  - Я прощу вас, господа, если без всяких возражений вы примете меня в отряд, что поедет в Эрин, - хмурясь и держа спину прямо, отвечала Уна.
  - А вот это невозможно, - в голосе короля металл зазвучал еще сильнее, а глаза стальными иглами пронзили княжну.
  - Вы не смеете! - возмущенно начала девушка, но Фредерик оборвал ее резко, даже грубо:
  - Смею. Вы передали судьбу вашей страны в мои руки, так получите все, что к этому прилагается. Все теперь под моим личным контролем, и я решаю, как рисковать своей жизнью и жизнью моих людей. А брать при этом в расчет ваши капризы не намерен.
  - О! - воскликнула Уна и бросила взгляд на барона Микеля, призывая его в помощники.
  Тот почтительно поклонился княжне, но сказал следующее, голосом почтительным и успокоительным:
  - Не думаю, что намерения короля Фредерика направлены во вред нам и нашему государству. Мы не можем сделать ничего, кроме как довериться ему и его решениям.
  Уна наградила его взглядом, полным возмущения и гнева. Точно такой же достался И Фредерику, а через мгновение - бедняге Клименту, который опустил глаза в полу. Король же выдержал эти молнии и повел ответную атаку, фразами короткими, но четкими и резкими:
  - Леди, вы должны понять. Мы едем воевать. Ваше присутствие может создать лишние проблемы. А неожиданности нам не нужны.
  - Какие неожиданности? Я, между прочим, умею с оружием обращаться и стрелять из лука! И в седле держусь не хуже вашего! - заявила Уна, уже представляя себе, как она лихо и стремительно несется в атаку, сшибая меткими стрелами врагов-азарцев и, конечно же, князя Хемуса - безжалостно и в первую очередь.
  - С оружием? - скептически спросил Фредерик. - Представляю ваш тонкий стилет, легкий лук для охоты на уток и дамское седло. А вы когда-нибудь скакали с утра до вечера, не покидая этого седла, под дождем, на ветру? Если рискнете это сделать, то ваша девичья краса малость поувянет. Будет жаль...
  Княжна с досадой поджала губы и процедила малоприятным тоном:
  - Ну, ладно, ладно. Еще посмотрим, как все станется.
  - Если что-то пойдет не так, мы обязательно пришлем послание с просьбой о помощи, - с самым серьезным видом уверил девушку Король. - И уж тогда умоляю: поторопитесь спасти наши жизни, - на этих словах он весьма галантно поклонился.
  Уна ответила каким-то маловразумительным возмущенным рычанием и, сердито шелестя парчовым платьем, стремительно покинула кабинет.
  - Фред! Ты ядовитый, как цикута! - заявил Королю Климент. - Зачем ты ее разозлил?
  - Да плевать мне на ее злость, - пожал плечами Фредерик. - Пусть лучше злится, чем садится нам на хвост.
  - Ну, твое величество, не особо ты дипломатичен, - буркнул Северный Судья и, быстро поклонившись всем, кто был в кабинете, поспешил догонять Уну.
  А на лоб короля Фредерика набежала морщинка озабоченности:
  - Я буду просить вас, сэр Гитбор, еще об одном важном деле, - тихо заговорил он.
  Фредерик дал знак, что совещание окончено, и, когда все, кроме Южного Судьи, вышли из кабинета, оборотился к старику, который терпеливо ждал.
  - Так, так, так, - проговорил Гитбор, озадаченно глядя на молодого человека. - Я, кажется, догадываюсь...
  - Не удивительно. Я был уверен, что благодаря вашей проницательности мы сэкономим время на лишних объяснениях, - кивнул Король. - Меня беспокоит как леди Уна, так и леди Марта...
  - Предупреждаю сразу: следить за девицами я не намерен, - нахмурился старик. - Не тот у меня возраст. И вообще, перекладывать на меня свои проблемы - не есть хорошо.
  Фредерик сдержал резкие слова, что готовы были сорваться с его уст. Он чуть дёрнул углом рта:
  - Что ж, вы правы. Не буду вас беспокоить, - и поклонился Южному Судье, дав понять, что тот может идти.
  
   * * *
  
  Несколько дней Фредерик и его кузены потратили на то, чтоб 'напитаться' всевозможными сведениями о той стране, в которую собирались ехать с тайной миссией. Все необходимое рассказывал им барон Микель.
  Эрин был обширным государством, но малонаселенным. Причиной являлись слишком жаркий климат, скудная растительность. Пески и каменистые пустоши не давали ни одного шанса зернам и семенам, что осмеливались поискать среди них пристанища. Только там, куда люди сообща проводили воду, сооружая оросительные каналы (а это, как правило, было вдоль двух крупных рек, что торили желтые земли Эрина), шелестели листья садов и качались на длинных стеблях золотые пшеничные колосья. Там же - у русел живительной воды - располагались небольшие эринские города, шумные из-за своих многочисленных рынков.
  Жители княжества занимались не только выращиванием пшеницы и диковинных теплолюбивых плодов - многие зарабатывали на жизнь пчеловодством. Поэтому рядом с любым садом в Эрине можно было найти где-нибудь поблизости и усадебку бортника, а то и нескольких: цветущие плодовые деревья не оставались без внимания трудолюбивых пчел, и приносили выгоду не только своему владельцу.
  Люди, не попавшие в число тех счастливчиков, что жили на берегах рек и оросительных каналов, тоже не падали духом и знали, как снискать хлеб насущный.
  Да, каменистая земля Эрина не проявляла заботы о семенах, что пытался подсунуть ей человек. Но она не хотела быть такой уж неприступной и жестокой: она дарила своим жителям богатства своих недр - строительные камни, на которые всегда был спрос в городах, минералы, ценимые врачевателями, и, конечно, драгоценные и полудрагоценные кристаллы. Невысокие древние горы Эрина, больше похожие на развалины замков, могли подарить и алмаз, продав который, какое-нибудь небольшое селение могло спокойно жить пару месяцев, обеспечивая себя питьевой водой, пищей и другим необходимым...
  - Все это, конечно, очень интересно и познавательно, - пожал плечами Фредерик, прерывая рассказы барона Микеля об Эрине, - но мы не на уроке краеведения. Нам бы вызнать то необходимое, что пригодиться в нашем походе. О том, например, каковы там дороги, куда они ведут, где переправы через реки. Это поможет рассчитать не только наш маршрут, но и предположить пути наступления Хемуса.
  Барон чуть вздохнул. Надо сказать, ему самому очень нравилось вспоминать, что да как на родине. Но король Южного Королевства не просто просил - он добавил в голос требовательности.
  - Больших дорог в Эрине не так уж и много, - Микель начал показывать все на карте. - Они связывают крупные города с мелкими селениями в глубине страны. Это узкие торговые тракты. Переправ через реки также немного - на большие расстояния эринцы не переезжают. По моему разумению, князь Хемус, овладев югом и востоком Эрина, захватив столицу, теперь двинется по левому берегу реки Донды, вглубь страны, чтоб утвердиться в ее северных пределах. Оттуда рукой подать до границы с Южным Королевством. Полагаю, он к ней и стремиться.
  - Как скоро это может произойти? - спросил Фредерик.
  - Навскидку - через полтора месяца. Может, больше. Огромная армия - а именно такая у Хемуса - всегда медленно движется. А вот маленькому конному отряду, чтоб прибыть туда же, на границу, из Южного Королевства, понадобиться неделя.
  - Тогда, поторопимся, - тряхнул головой король. - Все недосказанное вы поведаете нам в пути.
  Сказано - сделано, без лишних проволочек.
  Следующим же утром лорды Королевского Дома готовились к отъезду.
  Еще до восхода солнца на заднем дворе Цветущего замка седлались самые выносливые, длинноногие жеребцы, проверялось снаряжение.
  Для всех - король и Судьи направлялись в очередной дозор к южным границам Западного округа, где якобы все не утихали волнения среди лесорубов.
  В Эрин же молодые люди ехали под видом обычных наемников. Поэтому их дорогие доспехи и знатное оружие оставались в замке. Их заменили длинные мечи без каких-либо отличий, но из хорошей стали, простые одежды из льна и замши, прочные и легкие сапоги из свиной кожи. Еще Фредерик распорядился взять с собой ясеневые луки, колчаны, плотно набитые стрелами, метательные ножи и дымовые шарики, - это всегда было незаменимым оружием в 'скрытом бою'. Кроме того, король и Судьи облачились в малый доспех из легких кольчуг, наплечников, наколенников и боевых браслетов.
  - Уверены, что справитесь? - с сомнением спрашивал ходящего туда-сюда по двору Фредерика сэр Гитбор.
  - Я думал, мы все уже обсудили, - заметил Король, почти любовно рассматривая свой наручный арбалет - все не мог с ним расстаться. - Клим и Берт - отличные бойцы. Они прекрасно знакомы со 'скрытым боем', а последние пару месяцев мы разучивали фигуры 'звездной обороны' - трехлучие. Весьма успешно, должен сказать... Поберегите, - со вздохом передал Гитбору арбалет. - Жаль нельзя взять его с собой. Моё оружие слишком хорошо знают. Кто поручится, что в Эрине не найдутся глаза с Юга?
  - Все может статься, - кивнул старик. - Вас ведь и по лицу могут узнать. Хотя, не думаю, что в такой дали найдутся наши соотечественники да еще такие, что в свое время вас видали. Вот на Севере вы уже знаменитость, а на Юге в этом плане еще придется постараться... Трехлучие, говорите? Оно неплохо, но идеально - пять лучей. Только жалко - нет пока в Королевском Доме пятерых лордов, чтоб могли составить эту фигуру. Обеднел Дом... И, все-таки, не безумствуйте там. Беспокоюсь я за вас. Да и о себе тоже. Больно неохота вновь вас заменять. Хлопотно.
  - Похлопочите, сделайте милость, - шутливо поклонился ему Фредерик. - У вас неплохо получается.
  - Да. Насчет дамы Марты, - совсем тихо забубнил Гитбор. - Я, конечно, не одобряю того, что между вами происходит, но я понимаю, что вам - спокойнее, если она будет под присмотром, что ли. Какой бы мирной она не выглядела - держи ухо востро. Я пригляжу за нею, как впрочем и за леди Уной... Чертовки обе - вот это чую. В дамских головах иногда такие вихри заворачиваются - самый хитрый дипломат не просчитает... Эх, главное, чтоб мои стариковские глаза за всем уследили.
  Фредерик выразительно посмотрел на старика, хотел высказаться полными благодарности речами, но тот замахал руками, отрицательно покачал головой:
  - Ни слова, юноша! А то настрой собьется, и я заберу свои слова обратно!
  Молодой человек просто улыбнулся и протянул лорду Гитбору руку. Тот пожал и вновь забурчал, совсем уж неожиданные вещи:
  - Уверен: будет замечательно, если свое возвращение из Эрина вы отметите свадьбой. Давно Королевство не веселилось. Леди Марте очень пойдет наряд невесты.
  - Весьма рад слышать от вас одобрение моим планам, - еще шире улыбнулся Фредерик. - Особенно теперь, когда, признаюсь, ощущение уверенности в будущем я сам в себе слегка поколебал.
  - Делайте, что хотите, юноша, раз это приносит вам счастье, - отозвался Гитбор и совсем уж по-отечески глянул на Короля.
  Он что-то еще поворчал по-стариковски в свои усы и пошел давать напутствия Бертраму. Королю же подвели трех великолепных жеребцов, чтоб он выбрал себе под седло скакуна. Лошади танцевали, крутясь вокруг конюших, туго натягивали поводья, вскидывая головами, словно выставлялись: кто из них резвее и изящнее. Фредерик покачал головой в сторону серого Мышки:
  - Отдохни, дружок, - и кивнул на вороного красавца Жучка. - Этого чертяку мне.
  Чертяка заржал и вдруг встал на дыбы, отрывая конюшего, который вцепился в его поводья, от земли. Этим словно подтвердил правильность государева выбора...
  
  Марта спешила, чувствуя, как душа ее рвется из груди. Мало было вчерашнего вечера, мало было ночи, в течение которой Фредерик принадлежал только ей и обещал, что так будет всегда.
  Легкой светлой тенью скользила девушка по коридорам Цветущего замка, иногда касаясь плечом тяжелых полотен старинных гобеленов, что украшали стены. На руках бережно держала маленького Гарета. Он молчал, цеплялся за ее шею и дышал тихо-тихо, завороженный этим бесшумным и быстрым движением.
  Пришли.
  Двор, залитый светом утреннего солнца, танцуют красавцы-жеребцы, предчувствуя скачку. Их копыта звонко выбивают искры из брусчатки. А рыцари уже садятся в седла...
  - Фред!
  Он убрал ногу со стремени, обернулся, покачал головой, как бы говоря 'мы ведь уже прощались'. Да, прощались: в спальне, когда Фредерик затянул шнурки на сапогах и выпрямился, Марта, сорвавшись с постели, обхватила его крепко-крепко, словно это могло заставить короля передумать и не ехать в Эрин.
  Сейчас она подошла, протянула ему сына:
  - Он хотел тебя еще раз увидеть перед отъездом.
  Король улыбнулся, понимая ее хитрость, взял сына-малыша на руки:
  - Привет, лисенок.
  - Привет, пап.
  - Веди себя хорошо, - Фредерик носом коснулся по-детски вздернутого носика Гарета. - Слушайся Марту и дедушку Гитбора.
   - Ладно, - кивнул малыш и заболтал ногами, торопясь убежать. - Все, пусти - пойду гулять.
   - Беги, непоседа, - с легким сожалением король опустил сына на землю и проследил, как тот шустро побежал в сад, где дворовые мальчишки уже играли с утра пораньше в войну и галдели, как стая потревоженных галок
   - Он весь в тебя, непоседа, - заметила Марта.
   Она подошла ближе, положила руку ему на плечо, закованное в латный наплечник, пальцы скользнули к шее, что была закрыта кольчужным воротом, потом их теплые мягкие кончики поднялись еще выше и погладили за ухом первого рыцаря Королевства.
   Фредерик даже заурчал, словно разомлевший на солнце кот, и шепнул:
   - Еще одна такая выходка, и я задержу отъезд...
   Марта ответила тягучим взглядом, прижала ладошку к его груди - так всегда делала, так она любила, и сказала, тоже шепотом:
   - Ты поедешь, потому что это - твой долг, твоя жизнь. Я все понимаю: надоело сидеть у бабьей юбки, - она быстро тонкими пальчиками замкнула его губы, которые были готовы выдать потоки возражений. - Ни слова, потому что я давно знаю тебя лучше, чем ты сам... Вечно неугомонный, ты и пару дней на одном месте высидеть не можешь.
  Фредерик молчал. И вид у него был виноватый.
  - Поцелуй меня и езжай спокойно, - улыбнулась девушка. - А я буду ждать.
  - Умница моя, - в ответ улыбнулся Фредерик, потянув ее к себе.
  'Хорошо, - подумала Марта, обнимая любимого за шею и поглаживая его затылок, что кололся коротко остриженными, жесткими волосами, - из детки я, похоже, перешла в умницы... очень хорошо'.
  - Не думаю, что буду долго отсутствовать, - шепнул Фредерик. - Слишком много я здесь оставляю.
  - Ловлю вас на слове, ваше величество, - ответила Марта и поцеловала его в ложбинку под ухом.
  Рядом деликатно кашлянули. Фредерик, на минуту забывший обо всем на свете ради этих приятных мгновений, недовольно скосил взгляд - лорд Гитбор стоял рядом и делал разные знаки, чтоб привлечь внимание короля. Например, чудовищно выпучив глаза, тряс головой в сторону княжны Уны, которая вышла во двор, чтобы проводить 'спасителей' своей страны. Она решительно шагала в сторону короля Фредерика, гордо подняв голову и подобрав юбки, чтоб не мешали.
  - Похоже, тебе влетит, - усмехнулась Марта, чуть отстранившись от молодого человека и тоже увидав княжну. - Ну, держи обещание. И - успехов, - еще раз поцеловала его в щеку и легко, словно мотылек, побежала в сад, откуда вместо веселого детского галдежа уже слышался громкий рев обиженного кем-то наследника престола.
  Фредерик не менее гордо распрямил спину, повернувшись к Уне, и приготовился держать оборону.
  - Вот, пришла пожелать вам удачи, - подойдя, быстро заговорила девушка, хмуря изящные брови.
  Король не стал расслабляться, увидав такое мирное начало. Уна заметила, поэтому решила отбросить все недомолвки и, не сбавляя скорости речи, продолжила:
  - Все-таки, считаю, вам не должно держать меня в стороне от того, что касается моей родины! Если вы таким способом желаете расширить пределы своего королевства, то...
  - Должен заметить, что, согласившись на предложение лорда Климента выйти за него замуж, вы уже присоединяетесь к нашим землям, - парировал Фредерик начавшиеся упреки. - Поэтому с моей стороны никаких корыстных целей нет. Раз уж так все само собой складывается. Но вернуть все на круги своя вы можете. Дайте от ворот поворот лорду Клименту, - и государь кивнул в сторону Северного Судьи.
   Уна на какой-то миг закусила губу, но спохватилась, взяла себя в руки. На ее лицо вернулось невозмутимое выражение, даже складка от нахмуренных бровей исчезла. Княжна хотела сказать еще что-нибудь, более мирное, но Фредерик опередил:
   - Стоит ли беспокоиться, леди Уна? Ваш отец только об этом и думал: передать княжество Эрин под нашу опеку. Так чем же вы недовольны? Вы всего лишь исполняете волю своего батюшки, а это - святая обязанность любой дочери. По-моему, вы просто злитесь, что вас не берут в поход, - он хитро улыбнулся. - И не надо прикрывать это подозрениями о каком-то там моём коварстве.
   Лорд Гитбор, находившийся рядом и все слышавший (когда было нужно, слышал он превосходно), посмотрел на молодого короля с уважением. А у княжны вид был такой, словно ее загнали в угол. А еще она чувствовала, что сама позволила это сделать.
  Следующий взгляд Уны достался Клименту. Юноша ожидал этого и моментально расцвел ослепительной улыбкой. Нет, отказать ему она не сможет, надо признать. Уна закраснелась. Ее обиды сами собой улеглись, и она ступила к жениху.
   - Рад тебя видеть, - Климент сделал шаг ей навстречу и заговорил первым, беря ее руки в свои. - Все утро ждал: когда же...
   - Счастливого пути. Береги себя, - и княжна, застенчиво пожала плечами, поцеловала юношу в щеку.
   - Ну что же ты? Какая бука, - Судья был разочарован таким скупым на чувства прощанием. - Все дуешься? Право - не стоит. Походы, война - не для девушки. И твое желание ехать с нами - сумасшедшая идея. Сама посуди: мы понесемся сломя голову, верхом, редко делая привалы. Мы будем спать под открытым небом, как следует мыться - далеко не каждый день. А наша еда - это почти всегда хлеб и вяленое мясо или мясо дичины. Разве ты такое выдержишь? Ты нежная, хрупкая, - он улыбался. - Я бы тебя вечно на руках носил, чтобы ты земли не касалась.
   Уне пришлось растаять и подарить юноше весьма благосклонный взгляд, а потом - и более жаркий поцелуй и объятия.
   - Ну, теперь я не я буду, если князь Хемус не приползет к тебе на коленях молить о пощаде! - выпалил Климент, когда губы его освободились.
   - Главное, чтоб ты вернулся, - улыбнулась на его пылкость девушка.
   - Вернусь, обязательно, - кивнул юноша и, подняв княжну за талию вверх, крутнулся вокруг своей оси, получая огромное удовольствие от того, что девушка из-за его неожиданного озорства с хохотом к нему прижалась.
   - Братец, пора, - окликнул кузена Фредерик, уже красуясь посреди двора на вороном Жучке.
   - Вернусь, вернусь, - спешно повторил Климент Уне и схватил поводья своего пегого Балбеса.
   - Подожди, подожди, еще минуту, - девушка кое о чем вспомнила.
  Она протянула Судье, уже в седло, колечко, тонкое, витое, золотое, девичье колечко. Клименту оно едва налезло на мизинец, но юноша надел, поцеловал его и, срываясь в галоп за старшим братом, помахал невесте рукой...
   Четыре всадника на быстрых скакунах вылетели из ворот Цветущего замка. Оглушительно простучав копытами по деревянному мосту, они понеслись по дороге, ведущей на юг, поднимая пыль.
   А с запада дул прохладный ветер и гнал из-за леса мрачные, тяжелые тучи.
   - Наконец-то будет дождь, - так сказала Марта, подходя к княжне, которая все стояла у открытых ворот, глядя на быстро удалявшихся всадников.
   - Дождь, да, - рассеянно повторила девушка.
   - Мне надо поговорить с вами, - Марта вышла чуть вперед, чтоб попасть в поле зрения Уны. - Это важно, - в ее глазах, в их непредсказуемой бездне, мерцали какие-то волны. - Очень важно...
  
   * * *
  
  - По базару я гулял!
   Девок за ноги щипал!
   Знатно пиво мне попалось!
   Им братишек угощал!
  
  Этакую лихую песню бражников во все горло орали три румяных молодца в маленьком трактире 'Перекати-поле', что испуганно жался к широкому пограничному тракту. В самом трактире его хозяин - невысокий, худощавый мужичок лет пятидесяти - так же испуганно жался к бочонку с пивом у стойки.
  Трое выпивох заняли самый лучший стол - у окна, заказали жареный бараний бок, гречневой каши, свежих хлебов и несколько кувшинов пива. Их четвертый товарищ - плотный и высокий мужчина средних лет - наскоро перекусив, ушел отдыхать на жилую половину. А эти решили попировать на славу. Старший из бражников - парень лет тридцати - не снимал с головы черной льняной косынки, повязанной на разбойничий манер. У него были серые, неприятно пронзительные глаза, осанка надменная, и это он, выдув две кварты пива, первым начал орать песню, подзадоривая своих младших товарищей. А те, совсем еще молокососы, даром что лбы здоровые, и рады стараться, что в песне, что в выпивке. И пусть бы что хорошее пели, а то непотребство сплошное: про то, как кто-то напился и с кем-то подрался или по девкам пошел. Еще и шуму много подняли, топая ногами в такт своему совершенно немузыкальному реву.
  - Эй, батя! Принеси конины вяленой! - подустав от песен, затребовал этот - в косынке.
  'Вот же беда на мою голову, - думал трактирщик, покорно выуживая из подполья кусок темного, почти черного мяса. - Еще и батя я им!'
  - Не бойся, батя, заплатим по совести, - это старший из бражников сообщил хозяину, когда тот принес к столу нарезанную в деревянную миску конину.
  'Бандиты, не иначе', - подумал трактирщик, но малость ободрился, услыхав про оплату. Все-таки в последнее время посетителей у него было мало. Сегодня, кроме этих молодцев, что вместе с жарким степным ветром залетели во двор трактира на горячих скакунах, никто больше в 'Перекати-поле' не заглядывал.
  'Бандиты', похоже, обрадовались конине и, навострив на нее ножи, чуть примолкли, смакуя мясо под пиво. Но тоже - не надолго. Уничтожив половину куска и разбив одну из кружек, захохотали и заорали снова какую-то разбойничью песню.
  Хозяин, невольно втягивая голову в плечи, принес еще кружку, с опаской покосился на гостей. Очень уж много шума от них. Слишком беспечно себя ведут. Это при том, что в здешних местах последнее время неспокойно: то и дело наезжает капитан из приграничного форта Каменец с дружиной, все предупреждает, чтоб смотрел хозяин в оба и, если что - слали в форт известия о всех тех, кто приходит с юга. А пару дней назад кухонный мальчишка бегал в соседнюю деревню на игрища и видел в поле каких-то подозрительных людей. Из Каменца на эту новость целый отряд набежал, чтоб их поймать. Поймали. Оказалось, это из Эрина народ бежит - от войны - а здесь в Королевстве ищет, где осесть можно...
   - Фуф, - парень в косынке, осушив очередную кружку с пивом, откинулся к стене, ослабил широкий пояс и хлопнул себя по животу, - объелся и обпился я, братцы.
   Те в ответ захохотали, и с вызовом закинули в рты еще по куску мяса. Их крепкие молодые зубы в миг перемололи жесткие волокна высушенной до твердости камня конины.
   - Ну вас, - объевшийся махнул на товарищей рукой, с грохотом поднялся, покачнулся и, одернув куртку, важно направился к стойке.
   Хозяин убрал в сторону тарелки, которые уже раз в третий протирал, чтоб отвлечься от своих опасливых мыслей, сунул полотенце в карман фартука и постарался придать лицу как можно более доброжелательное выражение. Все-таки у приближавшегося молодца на мудреном наборном поясе длинный кинжал и, видно, не для красоты.
   - Чего желаете?
   - Расплатиться, - моргнув и кивнув одновременно, признался гость. - Чтоб рожа у тебя повеселей была.
   Хозяин из вежливости похихикал, а потом улыбнулся еще шире, потому что гость подкрепил слова делом и шлепнул на стойку золотую монету, красивую, даже прекрасную.
   - Это за хлопоты и за комнаты, что мы займем на ночь, - сообщил гость. - А еще скажи мне, батя, нет ли каких интересных новостей из Эрина?
   - Как же, новостей хватает, только не совсем добрые они, - бойко начал трактирщик, попробовав денежку на зуб и убедившись, что с ней все в порядке.
   - Ну-ка, ну-ка, - гость ногой подтащил себе под зад табуретку, чтоб удобнее устроится за стойкой.
   - Про скорую войну слухи доносятся, - продолжал хозяин. - Эвон еще на той неделе несколько подвод с Эрина ехали - беженцы. А с Южного округа вести идут, что и там беженцы прибывают - уже из Азарии, краснокожие да черноволосые. Неладно все.
   - Про войну - это и я слыхал, - махнул рукой гость. - Потому-то мы тут, я и мои братцы.
   - Так вы по военному делу мастера? - спросил хозяин.
   - Ага, - и гость взял с тарелки на стойке кураги. - Ищем, кому бы подороже своё мастерство продать. А то ведь нынче все пропьем, прогуляем, завтра продолжить захотим, а карманы - хоп, пустые.
   - Капитану из Каменца надобны хорошие воины, - мигнул хозяин (была у него надежда, что запишутся эти головорезы в каменецкий гарнизон с его легкой руки, и получит он благодарность от капитана, а к благодарности - что-нибудь звонкое и золотое в кошельке кожаном). - Он и жалование неплохое своим солдатам кладет.
   Гость взял еще кураги, задумчиво пожевал (настолько задумчиво, насколько позволяла затуманенная пивом голова) и спросил:
   - А что еще слышно?
   - А больше ничего, - хозяин чуть нахмурился, отметив, что его намек на Каменец не нашел отклика.
   - Это хорошо, - воин посмотрел на трактирщика, и у того опять холодок пробежал меж лопаток - стальной взгляд словно насквозь его пронизал. - Хорошо. Язык распускать - не дело, батя, - и улыбнулся - зубы белые, крупные, от этого улыбка вышла хорошей и даже чуть успокоила хозяина.
   - Еще пива! - подали голос парни из-за стола.
   - Вам уже хватит. Идите лучше коней чистить, - отозвался их старший.
   Молодцы, пусть и с неохотой, но поднялись и, бряцая оружием, пошли к выходу. 'Надо же, - подумал хозяин, провожая их взглядом, - а бандиты-то послушные'.
   - Слушай, батя, - дернул трактирщика за рукав гость в косынке. - Ты ведь увидишь еще капитана из Каменца? Как там его зовут? Не Кристиан ли?
   - Точно, - кивнул хозяин, удивившись. - Откуда знаете?
   - Ну, стало быть, как увидишь капитана Кристиана, скажешь ему, чтоб бдителен был, как никогда раньше, - не обратив и малости внимания на вопрос трактирщика, говорил парень. - К концу подходят спокойные деньки на этой границе. Пусть не дремлют ночами дозорные. Да пусть прилагает капитан больше усилий: умножает свой гарнизон и обучает воинов.
   Хозяин на такие указания плечами пожал:
  - Ага. Ну, скажу я ему и что? Станет цельный капитан слушать мои или твои советы? Ну вот ты кто такой, чтоб ему приказы оставлять?
   - Это ж не приказы. Ты просто ему скажи, так - во время беседы какой. А настаивать не надо, - сказал воин, уничтожая очередную горсть кураги. - Случайное слово мысль будит. По округе тоже говори там-сям, чтоб к схронам готовились или уходили в глубь страны.
   - Это что же: в самом деле война будет? - хозяин спросил уже шепотом, чуть наклонившись вперед, будто кто-то в пустом зале мог его услыхать.
   Гость не успел ответить - в трактир вбежал один из его товарищей, сказал коротко:
   - Там телеги на дороге. Вроде беженцы.
   - Открыто едут?
   - Ну да, не таятся. И медленно. Повозки все загружены узлами да тюками, а люди рядом бредут. Там и женщины, и дети есть.
   - Раз не прячутся, значит худого не замышляют. Пойдем, встретим их.
   Хозяин недовольно нахмурился. Не очень-то ему хотелось привечать на своей земле чужаков. И так год выдавался неприбыльный, а тут еще эти беженцы, которые вряд ли сполна заплатят за постой.
   - Эй, эй, да ты гостям не рад, - усмехнулся парень в косынке. - А вспомни-ка, что в Первой книге означено: встречай чужака так, как хочешь, чтоб тебя в чужой земле встречали, и не гони пришлого, ибо и ты когда-нибудь куда-нибудь придешь.
   - Ишь ты, ко всему прочему еще и проповедник, - усмехнулся в ответ хозяин.
   Гость пожал плечами, словно говоря 'уж такой я есть'.
   Впрочем, больше спорить он, похоже, не желал. Поэтому, поднявшись и все еще заметно покачиваясь (пиво в трактире было крепким - этим хозяин мог похвастать), пошел за товарищем во двор. А оттуда уже слышались голоса: и людей, и животных.
   Хозяин поспешил следом - все-таки это его подворье сейчас занималось неизвестно кем, и он решил пусть не предупредить, так, по крайней мере, организовать процесс. Однако, и тут припоздал.
   - Давай-давай! - зычно кричал один из бражников - чернявый и глазастый юнец лет двадцати, помогая разводить подводы. - Левей! Левей, я сказал! Упрешься ведь! Эй! Берегись! - схватив под мышку попавшего под ноги ребенка-трехлетку, он усадил его на ближайшую телегу. - Под ногами не путайся.
   Товарищи юного управилы беспечно сидели на заборе у навесов, наблюдая за тем, как командует их младший. Тот, что в косынке, лениво жевал соломинку и пригласительно кивнул вышедшему на крыльцо хозяину:
   - Иди сюда, батя, позагорай пока. Наш братец отлично справится.
   Трактирщик послушно стал рядом, но не торопился ослаблять внимания за ситуацией во дворе.
  Надо было признать - юнец справлялся, в самом деле, неплохо. Благодаря его четким и по делу указаниям, понадобилось очень мало времени, чтобы три телеги и широкий фургон развернулись на небольшом дворе и расположились так, чтобы не мешать друг другу. Возницы пошли распрягать коней.
   Юноша, потрепав по головам темноглазых и кучерявых детишек, выглянувших из фургона, подскочил к товарищам и сказал, как бы оправдывая свое рвение:
   - Люблю покомандовать.
   - Не только любишь, но и умеешь, - одобрительно кивнул ему старший товарищ.
  - Отлично справился, сынок, - присоединился к похвале трактирщик и вдруг подумал: зря в свое время раздумал жениться - был бы, может, у него вот такой сын сейчас, подмога, и опора, и наследник...
   К ним, тем временем, подошел один из возниц - загорелый до черноты невысокий, но широкоплечий мужчина, по всему - главный в обозе. Он почтительно снял круглую широкополую шляпу, низко поклонился хозяину и парням и заговорил:
   - День вам добрый, господа хорошие. Не откажите мне и семье моей во временном убежище.
   - И вам день добрый, - кивнул хозяин. - Гнать я вас не стану. Только уж и вы меня не обижайте.
   - Вы откуда? - спросил у возницы воин в косынке.
   - Из Соломенных Крыш, что в Эрине, - отвечал тот, еще раз поклонившись.
   - Почему с места снялись?
   - В наших краях зверствует князь Хемус, пришедший из Азарии. Соломенные Крыши его солдаты сожгли, многих моих односельчан убили. Я, чтоб семью свою и себя спасти, бросился к ближайшей границе. Вот дочь моя, - из-за спины мужчины выглянула темноволосая, кучерявая девушка лет семнадцати, в ярких одеждах. - Там жена моя, сыновья мои, родители мои, брат мой со своими, - кивнул он на тех, кто крутился возле фургона, выгружая узлы. - Кабы все хорошо было, не оставили б мы земли нашей. Хозяйство у меня было крепкое - пчеловод я...
   - Что ж не стоял за него?
   - Разве выстоит такой, как я, против тех, кто постоянно воюет и кому меч знаком, как мне борти мои, - вздохнул мужчина.
   - Понятно, - кивнул воин.
   Он перекинулся взглядом с товарищами, и все трое вернулись обратно в трактир. Там сели за свой стол и отодвинули кружки с пивом и тарелки с едой в сторону.
   - Что ж, Фред, - молвил один из них вполголоса. - Пока мы добирались сюда, мало что изменилось. Кроме того, что на сегодня Эрин почти полностью захвачен Хемусом. Соломенные Крыши совсем недалеко от границы.
   - Тем быстрее мы доберемся до него, - ответил воин в косынке.
   - А если он уже двинул войско на Каменец? - спросил юноша.
   - Не думаю. Не такой Хемус и сумасшедший, чтоб очертя голову кидаться на наши границы. Каменец он, возможно, легко возьмет, а что потом? Потом здесь будет вся наша армия, легкая и тяжелая. И азарцам ничего не останется, как убраться обратно в свои степи...
   - Привет, - неожиданно раздалось у Фредерика за спиной.
   Это глазастая дочка пчеловода впорхнула в трактир и тут же пристроилась рядом с Судьей Климентом на скамье. В руках ее была большая глиняная миска, накрытая полотенцем. Она ослепительно улыбалась юноше:
   - Меня зовут Ши. А ты так славно разобрался с нашими повозками. Отец просил передать это, как благодарность, - и, открыв миску, поставила ее на стол.
   Это был мед - густой, янтарный, в сотах.
   Странно, но с черным хлебом он пошел прекрасно, после пива и вяленого мяса...
   - Я умею гадать! - заявила Ши, дождавшись, когда мужчины опустошили тарелку. - По руке. Хотите?
   - Своевременно, - скептически заметил Фредерик.
   - Давай, - кивнул Бертрам, не совсем культурно облизывая большой палец, увеськанный медом.
   - Тогда, тебе первому, - Ши непринужденно скокнула к нему на колени и взяла его руку. - Так-так. Позади - печаль у тебя, и смерть у порога стояла. А жить будешь долго. И болезни тебя обходят стороной. Хотя куча опасностей постоянно рядом. Битв много вижу, но исход их - в твоей власти, - она водила указательным пальцем по линиям его ладони. - Так-так, а вот скоро что-то упадет тебе на голову. Побереги ее...
   Бертрам недоверчиво хмыкнул: своим умением беречь голову он всегда был доволен.
   - Ну, и мне, что ль, погадай, - подмигнул Ши Климент.
   - Чего тебе гадать? Молодой, здоровый, сильный, впереди - победы да слава, а дома невеста-красавица ждет. Жить будешь долго и счастливо, как в сказках детских. У тебя на лице все написано, - хитро прищурившись, отвечала девушка. - А я вот кому еще погадаю, - она подсела к расслабившемуся Фредерику. - Дай руку - гляну.
   - Разве я просил? - не очень-то он любил такие дела.
   - Просил или не просил, тут не важно. Важно, что я в глазах твоих вижу, - Ши сама выдернула у него из-под головы правую руку. - А вижу то, о чем молчать не могу. Так меня бабушка учила.
   - Ну, смотри, - смилостивился тот, протягивая и левую.
   Гадалка внимательно осмотрела его ладони, поворачивая их то к свету, то в тень. Фредерик терпеливо ждал.
   - Потери, - пробормотала девушка. - Всю жизнь что-то теряешь...
   - Вот уж попала пальцем в небо, - молодой человек хмыкнул. - Мало ли...
   - Погоди. Это я про то, что было. А было счастье у тебя, большое очень, да такое недолгое... Вот горечь и боль твои, а вот утешение - ребенок и женщина. Она тебя никогда не предаст, не оставит.
   Фредерик ничего не ответил и на лице ничего не отразил.
   - Будет у тебя еще одна потеря, - Ши вдруг посмотрела ему прямо в глаза. - Тяжелая. Переживешь ли ты ее - это неизвестно...
   - Что такое? - губы Фредерика чуть заметно дрогнули: первые мысли были - о сыне, о Марте. - Что я потеряю?
   - Себя ты потеряешь, - ответила она.
   Он выдохнул с заметным облегчением, усмехнулся:
   - Черт, почти напугала меня...
  
   * * *
  
  - До чего ж жарко, - простонал Фредерик, с тоской глядя в небо, где сияло ослепительное солнце и не наблюдалось ни облачка.
  Он вытер пот со лба и хлебнул воды из фляжки. Та оказалась противно-теплой, а на лице выступили новые капли. Молодой человек сморщился и сплюнул на камни. Словно в издевку - плевок зашипел, испаряясь. Фредерик только глаза округлил.
  - Ничего себе. Похоже, слово 'холод' тут малоизвестно, - отозвался Климент, не менее обильно истекающий потом и страдающий от теплой воды.
  Барон Микель лишь развел руками. Ему тоже было жарко, но все-таки Эрин был его родиной, и к его горячему солнцу он привык. К тому же, в одном из приграничных селений он уговорил своих спутников поменять кожаную одежду на полотняную, замотать головы в белые шелковые шарфы и снять доспехи. Как выяснилось, это мало помогло. Король и Северный Судья часто вздыхали, горбились в седлах, иногда отпускали нелицеприятные эпитеты эринским жаре, песку, камням, солнцу и небу.
  А вот Судья Бертрам молчал. Он вообще более стойко, чем младший брат и старший кузен, переносил неудобства путешествия по бескрайним солончакам и каменистому хребту, который они сейчас штурмовали. И барон Микель предпочитал ехать рядом с молчаливым лордом и слушать его безмолвие, чем натыкаться на едкое чувство юмора Фредерика и мрачное словоблудие Климента. Однако лорды то и дело дипломатично напоминали, что их невыносимость - это последствие перегрева.
  - Что за горой? - спросил Фредерик, отпуская поводья и вытирая платком вспотевшие ладони.
  - Пейзаж все тот же, - ответил Микель. - А вниз по склону будет большое селение - Ветряное. Там заночуем.
  - Там спокойно?
  - Не уверен.
  - Отлично. Придется кому-то ползти в разведку, - вздохнул Король.
  Через два часа всадники были на перевале, где решили немного отдохнуть. Здесь нашлась и долгожданная тень. Горная порода, истерзанная ветрами, обратилась во множество причудливых выступов и впадин, арок и навесов. Под одним из них путники смогли укрыть уставших лошадей, расстелили плащи и буквально повалились на них.
  - Эта жара изматывает не хуже тренировок, - заметил Климент, опрокидываясь на спину и набрасывая платок на покрасневшее лицо.
  - А еще - расслабляет, и не хуже вина, - кивнул Бертрам, расшнуровывая ворот рубахи.
  - Но-но, - лениво отозвался Фредерик, с удовольствием потягиваясь - затек он от долгой езды верхом. - Не забудьте про разведку.
  - Почему б тебе самому не сползать? - Климент одним глазом посмотрел на кузена.
  Фредерик еще более лениво возразил:
  - Я старый, слабый. Суставами трещу. Спалю всю разведку. Тут уж вы, молодые, постарайтесь, - сунул под голову один из дорожных мешков и перевернулся на бок - одолевал сон.
  Барон Микель хмыкнул - эта троица вела себя чересчур беспечно на чужой территории, где, к тому же, набухала война.
  Однако день перевалил за половину, и зной стал невыносим. В такое время разумным было именно это - прилечь где-нибудь в тени и переждать жару. И барон сперва осмотрел все вокруг, опасаясь ядовитых змей, а потом тоже расстелил свой плащ и устроился для отдыха. Люди и лошади затихли, наслаждаясь тенью.
  Было слышно, как жалобно воет суховей в каменных пустотах, как шуршит от его порывов песок, как сопит, задремав, разморенный жарой Король Южного Королевства...
  И от этой жары снилось ему нечто весьма странное, но запоминающееся:
  
  Он плывет по озеру, но не в воде, а в молоке, в белом и теплом сыродое. И пахнет молоком и редкие капли, попадающие на губы, имеют сладкий молочный вкус. Молоко... огромное молочное озеро. Озеро? Да нет, это бассейн... бассейн с высокими стенками из белого камня, украшенный мраморными барельефами - русалками, диковинными рыбами и цветами. Такой бассейн есть в Королевском замке, в Белом Городе. Правда, без молока...
  Как приятно телу, как спокойно на душе.
  Руки гребут медленно, даже лениво, ноги почти неподвижны, - так он плавает для удовольствия. Даже не плавает - парит в теплой, молочной нежности. Бывает так, что во сне хочется спать? 'Бывает', - отвечает сам себе Фредерик и улыбается.
  Переворот на спину - здорово. Теперь - раскинуть руки и ноги и просто лежать, получая удовольствие от того, как ласковые волны убаюкивают тело и мысли. Хоть и сонно, а глаза можно не закрывать. Зачем? Ведь над головой - достойное любования, прекрасное голубое небо, такое же нежное и теплое, как все вокруг...
  Что такое?
  Что за шум?
  Похоже на скрежет зубов кого-то сильно раздосадованного.
  Фредерик моментально вернулся в вертикальное положение, осмотрелся, чтоб найти источник тревожного звука.
  Оно торопилось, спешило к нему, кружась волчком по белой глади, брызгаясь и фыркая.
  Оно - это что-то темное. Вызывающе-темное, разрушающе-темное, особенно на нежном молочном фоне. А еще - нечто в кровавых прожилках. Какая-то гадость.
  Фредерик вытянул руки, чтоб предупредить удар от столкновения с этим нечто, и оно врезалось ему в пальцы. Схватил, притянул ближе, чтоб рассмотреть. Надо же узнать.
  Бесформенно. Хотя нет - что-то крысиное есть.
  - Привет, - тем же неприятным скрежетом отозвалось существо. - Вот и война прикатилась...
  - Чушь какая, - пробормотал Фредерик и, брезгливо скривившись, швырнул нечто в ту сторону, откуда оно прикатилось. - Чушь полная.
  Существо булькнуло в молоко и оттуда затрубило не хуже боевого горниста...
  
  Первым на странный звук обратило внимание чуткое ухо Климента:
  - Что это? - поднял голову юноша.
  - В самом деле? - сонно отозвался Фредерик, выныривая из молочного сна.
  - Похоже, кто-то трубит, - сказал, переходя из положения 'лежа' в положение 'сидя', Бертрам.
  Барон Микель прислушался, и первым схватился за брошенный рядом с плащом меч:
  - Это сигнал тревоги. Так дозорные предупреждают свое селение об опасности. Доносится из Ветряного.
  Фредерик, забыв о дремоте, о бассейне молока и непонятном существе, которое пообещало ему войну, тоже подхватился с места. Снарядился молниеносно: клинок - к поясу, шлем - на голову, колчан - за спину, лук - в руки. Климент и Бертрам повторили все в точности, - такие движения были им очень хорошо знакомы.
  - Здорово! - оживился Климент, сверкая глазами и затягивая шнурки шлема под своим упрямым подбородком. - Разведка отменяется! Повоюем!
  - По... - хмурясь, начал было Фредерик.
  - ... ситуации, - поспешно и бойко закончил юноша. - Помню-помню.
  - А раз так - больше не забывай! - буркнул король.
  Бертрам тоже с укоризной посмотрел на младшего брата.
  И все четверо, в полной боевой готовности, побежали по едва заметной тропке вниз, перепрыгивая камни, рытвины и чахлые кусты местных колючек. Там, где-то на середине склона, на обширном каменистом плато виднелись за каменной оградой соломенные крыши приземистых хижин.
  А рог гудел все тревожнее и громче - старался трубач на одной из желтых крыш. Потом он затих - Фредерик увидел, как его опрокинуло на землю меткое копье. Зато стали слышны крики, женские, мужские, детские, и все они - далеко не радостные, а полные ужаса и боли.
  Пока бравые воины бежали, им удалось разглядеть еще кое-что. Например - мечущиеся по узким улочкам селения фигурки людей и всадников с копьями и факелами. А над крышами Ветряного, между тем, вспухли клубы серого дыма.
  - Стой! - скомандовал Фредерик, падая за огромный валун. - Сперва смотрим. Клим, давай - у тебя глаза зорче.
  Юноша кивнул, осторожно выглянул, заговорил:
  - Грабят, убивают всех подряд. У нападающих - копья и мечи. Их человек двадцать, доспехи - кожаные. Носятся по поселку, улюлюкают.
  - Слышим, - мрачно заметил Бертрам.
  - Вот дьявол, - Климент откинулся назад. - Только что девочку зарубили, - он стиснул свой лук, в глазах опять полыхнули огни, но уже темные, яростные. - Фред, мы должны что-то сделать...
  - Смотри дальше. Кто они, что они, - холодно проговорил король.
  Климент кивнул, продолжил наблюдать и рассказывать, правда, сквозь зубы:
  - Никаких штандартов и флагов не вижу. На их щитах тоже никаких знаков. Думаю, это просто бандиты. Большую группу людей - в основном женщин, детей и стариков - гонят сейчас в один из домов. Как скот, честное слово. Уже почти все дома и сараи горят... Фред! Они поджигают и тот дом, куда людей собрали! Двери на засов, крышу подпалили!
  - Чёоорт, - со злой досадой протянул Фредерик. - Ничего не поделаешь. Надо вмешиваться. Луки готовь!
  Он встал и молвил кузенам:
  - Промахов - ни одного. Начали! - и, легко натянув тетиву до самого уха, пустил первую стрелу.
   Со свистом пронизав воздух, она безжалостно пробила кожаную куртку одного из всадников, что крутился на коне возле подпаленной хижины и размахивал факелом. Воин рухнул с седла в песок, факел отлетел под каменную изгородь и затух, а лошадь, почувствовав свободу, понеслась куда-то, вскидывая крупом.
   Климент и Бертрам не дремали и не промахивались. Прежде чем разорявшие Ветряное всадники успели сообразить, что происходит, спешиться и спрятаться, они потеряли девятерых.
   - Барон, вернитесь за лошадьми, а мы сами управимся, - сказал Фредерик, перебрасывая лук за спину. - Братцы, пошли, - выпрыгнув из укрытия, он побежал, пригибаясь за камнями и кустами вниз, к поселку.
   Точно так же, быстро и стараясь оставаться незамеченными, за ним последовали Климент и Бертрам.
   Остановку сделали уже у самой изгороди Ветряного. Она была невысока - в человеческий рост - и сложена из плоских камней. Лорды легко взлетели на нее и спрыгнули внутрь, где затаились за кучей плетеных корзин.
   Теперь общаться пришлось знаками. Но такое им было не в новинку. 'Ты влево, ты вправо, я - вперед', - показал Фредерик кузенам.
   Со стороны горящих домов слышались рев разбушевавшегося пламени, крики и визги людей.
   Климент бросился влево от корзин, Бертрам - вправо, Фредерик выпрямился и одним точным выстрелом сбил крепеж засова на двери дома, где заперли поселян. Его глаз также выхватил одного из бандитов. Тот прятался недалеко - за поваленной на бок телегой. Вновь натянув тетиву, король выстрелил в щель между досками повозки и попал точно в шею врагу. Тот беззвучно вывалился из своего укрытия, пару раз дернулся, кончаясь, и затих.
  Фредерик не расслаблялся.
  Опять лук наизготовку, опять выстрел - еще один враг готов - пробовал напасть на молодого человека из-за поленницы.
   Из распахнутых дверей горящего дома выбегали, выползали люди. На многих пылала одежда. Кто-то разумно бросался на песок и начинал качаться, сбивая огонь; кто-то, обезумев, с воплем мчался гигантским факелом по улице. Одна женщина с перекошенным от ужаса лицом прижимала к груди дымящийся сверток, испускавший писк, - своего ребенка. Другая пыталась за руку перетащить через порог грузное тело старухи. Переступив через него, из дыма и огня вышел мужчина с двумя детьми, что безжизненно висели в его руках, и тут же, кашляя, упал на песок.
   Фредерику от этой картины стало немного не по себе. Но отвлекаться было смерти подобно. На него несся всадник с копьем наперевес. Он устрашающе ревел, а его рыжий конь бешено всхрапывал и вскидывал передними ногами.
   Схватив полено, молодой человек метнул его в голову жеребцу. Тот, получив прямо в лоб, дико заржал, рванулся в сторону, повалился, приминая всадника. Король, не теряя времени, вспрыгнул коню на бок и мечом снял голову с плеч противника. Ухватил лошадь за поводья, заставил подняться, и - в седло.
   Где-то слышался звон оружия - Судьи Юга тоже вступили в бой.
   Фредерик, игнорируя бросившихся к нему поселян, поскакал выяснять, как дела у кузенов.
   Подоспел именно тогда, когда Климент, увернувшись от клинка бандита, в глубоком приседе подсек противнику ноги, а Бертрам уложил метательными ножами своих двух врагов. На полном скаку король мечом рассек последнего из разорителей Ветряного и завершил бой. В лужах крови чуть поодаль на песке лежали еще двое - их Судьи прикончили до появления Фредерика.
   - Все? - спросил он кузенов.
   - Вроде, - хором ответили они, осматриваясь.
   Оказалось, что нет.
   Меж хижинами показался бегущий воин. За ним неслась толпа разъяренных женщин, черных, растрёпанных, страшных в своей животной ярости. Это были те, кто только что спасся из горящего дома. Они, путаясь в лохмотьях, которые раньше были длинными юбками и платьями, не поспевали за бандитом. Какая-то старуха, упав на колени, длинной, костлявой рукой подобрала булыжник и бросила удивительно сильно и метко. Может быть, это у нее получилось от ярости, от отчаяния. Камень попал беглецу под колено. От удара он запнулся и повалился лицом в песок. Вся страшная толпа с победным рыком налетела и накрыла его, словно штормовая волна лодку. Сквозь этот рев еще донесся его крик, полный ужаса и боли, но и только. Потом послышались противные, ужасные звуки - треск выворачиваемых суставов и рвущихся кожи, мышц.
   Фредерика передернуло. Он отвернулся, поморщился:
   - Да, попасться бабам - страшно... Клим, ты говорил: их двадцать?
   - Девятнадцать, если точно.
   - Значит, это был последний.
   Он спешился, вытер залитый кровью клинок о куртку одного из убитых, сунул меч в ножны, расслабил руки и пару раз глубоко вздохнул, чтоб восстановить сбившееся дыхание, потом сказал с досадой в голосе:
   - И всё не по плану.
   - Зато - по ситуации, - отозвался, ослепительно улыбаясь, Климент.
   Его старший брат в который раз укоризненно покачал головой.
  
   * * *
  
   Пока шустрый Судья Климент собирал стрелы, а Судья Бертрам делился с ранеными поселянами своими запасами заживляющей мази, Фредерик и барон Микель рассматривали убитых воинов.
   - Это же не азарцы, - говорил король. - Слишком белы кожей, и одежда...
   - Вы правы, - кивал Микель. - С прискорбием должен признать в них своих соотечественников.
   - Грабить и убивать своих? - пожал плечами Фредерик.
   - Они наемники князя Хемуса. Видите серебряную цепь на плече вот этого, - барон ткнул пальцем в труп одного из убитых, который отличался более добротной и богатой одеждой. - Это азарское плетение. А сама цепь - знак десятника. У него под началом было два десятка, потому что на цепи две бусины из черного агата. Такие у них знаки отличия...
  Фредерик кивал головой, внимательно впитывая информацию.
  - Два десятка? Но мы убили девятнадцать, - заметил он. - Еще двоих, стало быть, не хватает. Если они где-то рядом и видели, что тут произошло, они могут привести сюда подкрепление...
  Резкий плач ребенка, донесшийся откуда-то сзади, заставил Фредерика вздрогнуть и заметно побледнеть. Дитя плакало от боли. Многие из спасенных жителей Ветряного были обожжены, и сейчас женщины занимались тем, что обрабатывали их раны.
  - Скоты, твари, - зарычал сквозь зубы король, потемневшими от гнева глазами глядя на убитых. - Заживо сжигать людей?! Сволочи, подонки, - он был готов продолжить список резких слов, но барон Микель его прервал:
  - Кем бы они ни были, их надо похоронить. Как и убитых жителей. Не думаю, что оставшиеся в живых поселяне сами справятся с этим.
  Фредерик нахмурился еще больше, но согласился.
  К ним подошли двое стариков и несколько женщин. Они молча опустились на колени и ударили лбами в каменистую почву, вытянув вперед руки.
  - Это еще что? - Фредерик даже отступил на шаг.
  - Тише, не возмущайтесь, - остановил его Микель. - Так они благодарят.
  Молодой человек хотел все же высказать протест такому поклонению, но, увидав, что у многих простертых перед ним людей подрагивают плечи - от беззвучных рыданий - нахмурился еще больше и терпеливо подождал, когда они поднимутся.
  Один из стариков подошел к нему ближе, взял за руку, долго жал. В глазах его, окруженных морщинами, давно потерявших ресницы, плескались слезы.
  - Спасибо вам, спасибо, - сказал старик.
  Фредерик кивнул, пожал ему руку в ответ.
  Тут подбежал Климент. Не обращая внимания на поселян, что теперь перед ним упали на колени, он быстро заговорил:
  - Приближается еще отряд. И очень большой. Не только конники, но и пешие. Ветряное надо оставлять. А что с жителями делать? - тут он бросил взгляд на стариков и женщин. - Что? - со всей своей стремительностью кинулся поднимать их, приговаривая. - Быстро, вставайте, собирайте свои пожитки, что там у вас есть. И бегите куда подальше - в горы, за перевал...
  Тут он на миг замолк, обернулся к Фредерику, будто вспомнив, что сперва надо бы все согласовать со старшим кузеном. Но Король лишь согласно ему кивнул, будто разрешил 'давай, продолжай'. И Климент, ободрившись, еще бодрей стал торопить жителей Ветряного. А когда они побежали исполнять его приказы, ринулся следом, чтобы помочь, как несколько дней назад помогал беженцам устраивать повозки на постоялом дворе на границе.
  Возле Фредерика и барона задержался лишь тот старик, который жал им руки. Видимо теперь он в поселке остался за старшего.
  А меж сгоревших хижин вновь поднялся вой и плач. Еще не оправившись от нападения и от гибели родных и близких, люди вынуждены были начать сборы, чтобы бежать от надвигавшейся опасности.
  - Мы задержим наступающих, - сказал Фредерик старику. - А вы спешите к перевалу и дальше. Даст Бог, все будет нормально.
  - Здесь недалеко есть древние пещеры - Темные Шатры, - заговорил тот. - По ним можно пройти на ту сторону хребтов. Так мы торгуем с тамошними селениями. Я поведу туда всех. Идемте с нами, господин. Думаю, мы успеем.
  - А вы что не знали про эти ходы? - тут же повернулся к Микелю Фредерик. - Что ж мы зря парились, пока лезли в гору?
  - Не знал, - кивнул барон.
  - Он и не мог знать, господин, - вновь заговорил старик. - Про Темные Шатры знаем только мы.
  - Здорово же будет, если о них узнают люди Хемуса. По моим расчетам, эти горы должны были хоть немного задержать их наступление на север Эрина, - пробормотал Фредерик. - Ну, раз так все складывается, тогда быстрее со сборами. Берт! - позвал он кузена. - Ступай, глянь - что там за отряд?
  Тот кивнул и, придерживая меч у бедра, помчался к выходу из Ветряного.
  - Барон, отдайте коней поселянам, - продолжал распоряжаться Король. - Пусть грузят на них раненых, пожитки. И давайте поймаем лошадок, что носили этих скотов. Им они уже не нужны, а нам сослужат службу...
  
  Бертрам, перепрыгивая через всякий хлам, что усеивал улочку разоренного селения, подбежал к Фредерику. Тот поднимал на своего Жучка девочку лет восьми с забинтованными ручками. На спине вороного уже были двое детей постарше и несколько мешков с поклажей и провиантом.
  - Фред, там чуть ли не армия, - сказал Восточный Судья. - Поднимаются довольно быстро по тропе. Впереди - конный отряд в двадцать воинов, позади - пешие. Одно хорошо - горная тропа узкая, они идут цепью. Если будет бой, можно довольно долго продержаться, сражаясь по очереди.
  - Хорошо. Сперва обстреляем их из луков. Они остановятся, пусть даже и на короткое время. Сейчас каждая секунда дорога, - тряхнул головой Фредерик и повернулся к детям, сказал мальчику постарше. - Держи крепче поводья и следи, чтоб малыши не свалились. Ну, теперь дуй в горы! - и шлепнул Жучка по крупу.
  Потом присел на первый попавшийся камень, чтоб осмотреть тетиву на луке - после стрельбы она чуть расслабилась. Стрелы, что принес и бросил на землю Северный Судья, аккуратно собрал в свой колчан. Проверил крепления наплечников и боевых браслетов, затянул потуже пряжки на их ремешках, отцепил от пояса и одел напульсники из стальных пластин. Затем достал из своего мешка флягу, сделал пару глотков.
  Берт, проследив за серьезными приготовлениями кузена, заметил:
  - Судя по всему, будет жарко, - и взялся точно так же проверять свое снаряжение.
  Откуда-то сбоку вновь выскочил Климент. Он только что проводил последних беженцев из Ветряного. И был не один - с ним пришли трое парней совсем юного возраста - лет по пятнадцать. У каждого - тоже лук и колчан, длинный нож за поясом, а еще - горящие желанием драться глаза. Фредерик сразу почуял неладное...
  - Авнир, Юно и Юджи, - сходу представил юношей Климент. - Пожелали стать с нами в заслон.
  - У родителей отпросились? - буркнул Король.
  - Нет у нас теперь родителей, - ответил один из мальчиков - высокий, худой и чернявый Авнир.
  - Ага. Значит, решили к нам прилепиться? - продолжал бурчать Фредерик. - Думаете, в бою я буду рад лишним заботам?
   - Мы сами о себе позаботимся, - нахмурился Авнир. - И не думаю, что пара стрелков будет вам лишней...
   - И хорошо стреляете? - спросил, желая прервать бурчания кузена, Бертрам.
   Фредерик сдвинул брови, взглянув на него, и сказал:
   - Не стоит брать в заслон этих детей. Пусть лучше помогут своим...
   - Стреляем мы хорошо, - игнорируя слова недружелюбно настроенного рыцаря, отвечал Бертраму Авнир. - Говорю за себя и за своих друзей.
   Юно и Юджи дружно кивнули курчавыми головами.
   - Оставайтесь, - разрешил Бертрам.
   - В таком случае, братец, если что - детвора на тебе, - предупредил Фредерик, поднимаясь с места. - А теперь - на позицию...
   Они залегли среди камней возле тропы, что вела в Ветряной поселок. Осторожно выглянув из укрытия, Фредерик увидал всадников - воинов в длинных кольчугах поверх светлых полотняных одежд и в остроконечных шлемах, украшенных пушистыми звериными хвостами. Они довольно быстро продвигались по каменистой дорожке вверх на низкорослых, но коренастых и сильных лошадках с мохнатыми гривами, и уже были как раз на расстоянии полета стрелы.
   - Что ж, начнем сеять панику, - подмигнул кузенам и мальчикам Фредерик и, встав на одно колено, первым натянул тетиву.
   Шесть стрел сорвалось в конников. Но достигли цели только пять. Стрелы лордов свалили наземь троих воинов точным попаданием в лица, не защищенные шлемами, стрела Авнира вонзилась еще одному в колено, Юджи попал в лошадь, а Юно вообще промахнулся.
   - Черт! - рявкнул Фредерик парням из Ветряного. - Я разве не сказал, что все выстрелы должны быть смертельными?
   - Нет, - растерянно ответили мальчики.
   - Считайте, что сказал, - он сокрушенно махнул в их сторону рукой и вновь прицелился.
   Внизу на тропе, тем временем, началась неразбериха. Всадники совсем не ожидали засады, тем более, что, как они думали, в здешних местах уже похозяйничали их соратники - те два десятка, с которыми расправились Фредерик и Судьи. Поэтому конники, остановив движение вперед, сбились в кучу на узкой дорожке, крича 'засада!' тем, кто шел за ними, и попытались отступить. И лорды меткими выстрелами 'сняли' с коней еще троих и вновь натянули тетивы, а мальчики своими стрелами зацепили двух воинов (промахнулся на этот раз Авнир).
   Еще три выстрела из тугих южных луков - еще трое азарцев опрокинулись в седлах. Лорды Юга стреляли намного быстрее парней из Ветряного.
   Оставшимся конникам удалось-таки навести порядок в своих рядах и убраться с открытого места, и тропинка на время опустела. Стрелки в засаде опустили луки - новых целей пока не было.
   - Меняем позицию, - приказал Фредерик.
   Они спешно запрыгали по камням, перебираясь ближе к Ветряному, когда на их оставленные позиции, а чуть позже - на спины - обрушился целый град камней. Азарцы выпустили вперед пращников, чтоб разобраться с засадой.
   - В укрытие! - успел крикнуть Фредерик, бросаясь за первый попавшийся выступ.
   Кто-то успел спрятаться, а кто-то, как Юно, с криком боли рухнул наземь: меткий камень из пращи попал ему в плечо.
  Фредерик поднял голову, чтоб посмотреть, что случилось, но сразу же ткнулся лицом обратно в землю - у самых глаз, не шутя, свистнул булыжник. Успел лишь заметить, как из своей укромной трещины к стонущему Юно выскочил Бертрам.
  У мальчика не было никаких доспехов, которые смягчили бы удар, и, похоже, ему переломило кость. Восточный Судья быстро подхватил его на руки, чтоб унести в безопасное место, но, сделав пару шагов, сам рухнул ничком, получив камнем в затылок. Даже охнуть не успел.
  - О, черт! - вскрикнули Фредерик и Климент в один голос.
   Оба же кинулись к упавшим. Но первым подоспел барон Микель. Он поднял Бертрама, у которого всю шею залило кровью - набежало из разбитого затылка. Судья был жив и даже в сознании - шлем спас.
   - Вот вам и предсказание, - пробормотал он, пытаясь еще улыбаться.
   - Молчи, - сказал Фредерик и взял его колчан; потом обернулся к Авниру и Юджи. - Парни, берите его, несите подальше - в эти ваши пещеры. Клим, помоги барону унести Юно. Отдай мне свои стрелы - я прикрою...
   - Ну, уж нет! - выкрикнул Климент. - Нечего меня отсылать, как детвору! Юно не такой тяжелый, чтоб барон не справился. К тому же, я намерен поквитаться за брата.
   - Ты опя-ать?! - гневно протянул Фредерик.
   Очередной град булыжников не дал ему разойтись - всем пришлось броситься врассыпную и залечь среди камней.
   - Ты пойдешь с ними! - проорал Король как можно более грозным голосом.
   - Черта с два! - не менее грозно ответил Климент. - Ты один не справишься - все выходит из-под контроля...
   - И ты - в первую очередь! - рявкнул Фредерик, выглядывая - камнепад утих.
   Пращники, выполнив свое дело, чуть отступили, пропустив вперед пехоту. Те, с мечами и дротиками наизготовку, прытко торопились наверх.
   - Уходите! - крикнул Фредерик мальчикам и барону, что взвалили на себя раненых, и, встав в полный рост, послал одну за другой несколько стрел в наступавших.
   В кого-то попал, другие успели прикрыться круглыми деревянными щитами, а третьи метнули в ответ дротики. Один задел Короля, ударив в наплечник и опрокинув назем.
  Климент, видя, что уже и старший кузен повержен, с устрашающим криком взвился из своего укрытия и, выхватив меч, обрушился на азарцев, словно дикий тигр.
   Приземляясь, сбил ногами двоих, еще одному тут же снес голову и, бешено вращая мечом, кинулся в атаку.
   - Клим! Вернись! - яростно закричал Фредерик, поднимаясь. - Вернись, гадёныш!
   Видя, что юноша не слушает, а точнее - не слышит его, он прыгнул следом, кляня от души горячность и глупость кузена.
   Климент, тем временем, столкнулся с первыми из погони. Его клинок раскроил череп одному, отсек ногу второму. Со всем своим молодым задором он рубил, колол и отбивал, показывая чудеса быстроты, ловкости и точности. Все, кто решался напасть на него, тут же превращались в окровавленные трупы, часто лишенные той или иной конечности.
   - Ха-ха! - воскликнул юноша, увидав, как свистнул рядом меч Короля, разрубая пополам шлем вместе с головой одному из нападавших. - Ты жив! Здорово! Вместе мы - сила!
   - Сейчас же отходи! - зарычал на него Фредерик, страшными по силе ударами отгоняя наседавших азарцев. - Немедленно! Бегом за остальными! Я прикрою.
   - Вот еще! - возразил Климент, делая выпад и нанизывая врага на клинок. - Еще чуток, и мы их опрокинем.
   - Если будем живы, я сам тебя убью! - рычал Фредерик, укладывая врагов по обе стороны от себя. - Отходи!
   - Но мы можем...
   - Еще немного, и мы ничего не сможем! - Фредерик, разозлившись окончательно, схватил вдруг Климента за шиворот, рванул и отбросил юношу далеко за свою спину. - Чтоб через секунду тебя тут не было! - и принял на себя удары вражьих мечей. - Как же вас много! - узкое пространство тропы помогло ему отбиться и уложить на вечный покой еще нескольких особо яростных противников.
   Фредерик видел, как подлетают на подмогу к пешим азарцам всадники. И у них в руках замелькали столь проблемные пращи. 'С мечами я еще совладаю, но с камнями', - мелькнула вполне разумная мысль.
   Рядом вновь появилась ставшая уже просто невыносимой рожа Климента:
   - Фред! Я...
   Договорить не успел - свистнули в воздухе камни, и один попал аккуратно в голову юного сумасброда. Хоть он и был в шлеме, но исправно опрокинулся на спину.
   - Черт! - вырвалось у Фредерика. - Насчет такого нас не предупреждали...
   То, что произошло, не облегчило ему обороны, а как раз наоборот: пришлось одной рукой подхватить с земли тяжелое и ничем не могущее помочь тело кузена, а другой - продолжать отбиваться от врагов. Хоть его фехтовальное мастерство и было одним из лучших в Южном Королевстве, но силы он черпал не из бездонных источников. Фредерик начал уставать.
   Он на миг обернулся, чтоб увидеть, что ж там с беглецами, не зря ли они сейчас с Климентом разоряются. Успокоился, видя, что барон и мальчики уже скрываются где-то высоко средь каменных нагромождений.
   Фредерик оборачиваясь, пропустил удар ножом в бок. От ранения спасла кольчуга, но его почти сбили с ног. Пришлось выпустить Климента, и обороняться обеими руками, подключив к мечу свой кинжал. Его клинки вновь бешено замелькали, цепляя и раня врагов, и азарцы даже отступили, ошеломленные таким шквалом ударов.
   'По крайней мере, продамся как можно дороже!' - с такими мыслями, оскалившись, он кинулся в отчаянную атаку, убивая всех, кто попадался на пути. Его меч легко разрубал кольчуги азарцев - брызги крови летели фонтаном, тела падали ему под ноги, и Фредерик поскальзывался на них, но, памятуя о важности равновесия, моментально находил опору и продолжал убивать. Его тело должно было забыть об усталости, и оно послушно согласилось с тем, что сейчас надо работать, отдавать все, что только можно, чтобы не умереть...
   Его уже окружили, и он не видел, куда можно отступить - со всех сторон были только острия вражьих мечей и копий...
   Вновь свистнул камень.
   Фредерик увидал летящий прямо ему в голову булыжник, успел прикрыться рукой, защищенной боевым браслетом и напульсником. Камень больно ударил в предплечье, кинжал выскользнул из внезапно онемевших пальцев, а самого его опрокинуло на спину. Подняться не удалось - в грудь, плечи, шею уперлись красные копья.
   - Брось меч, - сказал кто-то. - Брось. Я не хочу сердить Великого Воина, убив тебя.
   'Великий Воин - божество, которому поклоняется князь Хемус', - сообразил Фредерик, поднимая глаза на того, кто предложил ему сдаваться.
   Перед ним высился конник в латах красного цвета, богато украшенных золотом. При взгляде на его рогатый шлем, Фредерик невольно подумал о майских жуках. Рядом - на тонконогой вороной лошади крутился еще всадник - в причудливых доспехах из тонких вороненых пластин, скрепленных позолоченными скобами и в закрытом круглом шлеме, украшенном по бокам странно длинными красными перьями, похожими на ленты. В правой руке этого воина висела праща, в левой было длинное копье с тяжелым массивным наконечником, украшенное алыми кистями, и это копье воин воткнул в землю у головы лежащего.
   - Они мой пленники, - сказал он неожиданно женским голосом, слегка коверкая слова.
   - Разве?
   - Камень мой, пленник мой, - женщина-воин ударила себя в грудь латной перчаткой. - Я свалить их.
   - Не согласен. Они положили много моих воинов,- отвечал красный конник.
   Черная всадница издала что-то вроде возгласа досады и вырвала свое копье из земли.
   - Хорошо. Они - твой, - сказала она глухо и отъехала в сторону.
   Фредерик невольно вспомнил свои же собственные слова 'попасться бабам страшно' и с облегчением перевел дух.
  
   * * *
  
  Король Южного Королевства испытывал огромное желание пнуть Северного Судью Климента ногой хоть куда-нибудь. Но руки Фредерика были крепко связаны за спиной мудреными узлами и прикручены к шесту шатра, заставляя сидеть, неудобно скрючившись, на земле, а еще недавно не в меру деятельный кузен лежал рядом, без сознания, с разбитым лбом, тоже исправно связанный.
  Королю болело плечо, которое задел дротик, и рука, ушибленная камнем. Это не добавляло теплоты в мысли о Клименте...
  Однако, время для гнева было явно неподходящим, и Фредерик стал лихорадочно соображать, что делать дальше. Попасться в плен - в планы как-то не входило, умирать - тем более. Где-то далеко у него есть сын, есть женщина, которой он обещал вернуться. А обещания Король всегда выполнял. И теперь тоже надо постараться, ну, может быть, чуть больше, чем обычно.
  Любую ситуацию можно перевернуть себе на пользу. Так Фредерику говорил Судья Конрад, чуть позже - Судья Гитбор...
  Молодой человек сделал пару глубоких вздохов, чтобы прогнать раздражение и злобу на Климента, что клокотали где-то за ребрами. Хоть руки и связаны, но мозги-то никто в клетку не запер и веревками не скрутил. И он начал в голове прогонять все возможные партии, которые можно было разыграть в сложившейся ситуации.
  Но для начала требовался толчок.
  'И он есть, - подумал Фредерик. - Нас не убили, хотя возможность была. Значит, впереди - серьезный разговор с Хемусом о том, почему мы еще живы. И про Великого Воина он не зря сказал...'
  Опять в голове бывшего Западного Судьи замелькали фрагменты огромной мозаики, на которые временно рассыпалась действительность. Это он любил - складывать из версий и мыслей общую картину того, что происходило вокруг. Постепенно отбрасывая лишнее, переставляя главное в центр, затеняя мелочи и детали, а когда надо, концентрируя внимание и на них.
  Окинув мысленным взглядом получившееся, Фредерик в который раз самодовольно отметил - голова варит и неплохо. Недоставало, правда, нескольких деталей, но теперь все зависело от времени. Именно с его прошествием они должны были появиться. А пока, видя перед собой примерную картину, можно сделать кое-какие вполне правильные выводы и подготовиться...
  Полог шатра откинулся, зашел воин в красных доспехах - князь Хемус. Он был без шлема и без оружия.
  На его краснокожем и худощавом лице четко выделялись узкие, но пронзительные черные глаза под густыми бровями и большой нос хищной формы, напоминавший клюв орла.
  Хемус, поймав взгляд пленника, улыбнулся в свою густую курчавую бороду - блеснули мелкие, острые зубы. Посмотрев на Климента, громко щелкнул пальцами - в шатре тут же появился, как из-под земли вырос, невысокий сухонький старичок, лысый, с жиденькой седой бородой. Он был облачен в длинный черный балахон, а на поясе носил кучу мешочков. 'Без сомнения, лекарь', - догадался Фредерик.
  - Посмотри парня, - приказал старичку князь.
  Врачеватель сперва несколько раз поклонился, быстро-быстро, как неваляшка, и подбежал к Клименту. Со знанием дела начал осматривать голову раненого.
  - Поаккуратней там, - буркнул от своего столба Фредерик и вновь взглянул на Хемуса.
  - Не волнуйся, Брура свое дело знает, - отвечал князь, все улыбаясь. - А мы пока поговорим.
  - Да уж, пожалуйста, пусть свое дело как след делает, раз взялся. Брат мне дорог, - кивнул Фредерик. - Что с нами будет после?
  - Все зависит от нашего разговора. Точнее - от твоих ответов на мои вопросы, - Хемус сел, подвернув ноги кренделем, напротив пленника. - Я - князь Азарии и Эрина - Хемус. А кто вы? Зачем пошли против моего войска?
  - Мы наемники из Южного Королевства, - отвечал молодой человек. - Мы защищали жителей Ветряного от врагов. Врагами оказались ваши люди.
  - Наемники? Значит, жители деревни наняли вас? И сколько же они положили таким славным воинам? Не думаю, что ваши услуги мало стоят.
  - Их плата нас устроила.
  - Я спросил потому, что хотел предложить вам вдвое больше того, - улыбался Хемус. - Потери моих солдат - двадцать семь человек. И это - за несколько минут рукопашного боя, что вы провели на тропе.
  - Под впечатлением? - самодовольным тоном спросил Фредерик.
  - Точно, - еще шире улыбнулся князь. - Я воин с малолетства, я поклоняюсь Богу-воину, и я знаю, кто чего стоит в бою. То, что я видел сегодня - это великолепно. Так сражался, должно быть, Лунный Змей в песне о Войне Богов...
  - Понятия не имею, кто это. Но не думаю, что ты хотел меня оскорбить, - ответил Фредерик.
  Хемус даже рассмеялся:
  - Сколько самоуверенности! А ты ведь прекрасно знаешь, что в любой миг я могу тебя убить...
  - Этот миг мог быть еще тогда, когда меня камнем свалило. Раз он тогда не наступил, то и сейчас ему рановато, - возразил пленник.
  Хемус вновь расхохотался, а Фредерик улыбнулся в ответ: играть, так играть, правдоподобно. От игры зависит его жизнь, жизнь Климента, что валяется сейчас на земляном полу, успех их рейда в Эрин и вопрос - быть или не быть войне в Южном Королевстве...
  - Да ты еще и приятный собеседник, - довольным тоном говорил князь. - Как же твое имя? Мое-то ты знаешь.
  - Меня зовут Ред, - не стал долго думать над именем Фредерик. - Это - мой брат, Ким, - кивнул в сторону Климента, которому шустрый Брура уже сделал перевязку и теперь пытался влить в рот что-то зеленоватое из маленькой фляжки.
  - Не слишком вы похожи, - хитро прищурился князь.
  - У нас мамы разные - папа баловался, - невозмутимо ответил молодой человек.
  Хемус опять засмеялся:
  - Клянусь Копьем Мира, твой язык так же шустр, как и твой меч, - и достал из-за пояса кривой нож с богато украшенной рукоятью.
  Фредерик довольно улыбался, пока Хемус резал ремни, что связывали его руки. Что ж, пока все складывается именно так, как он запланировал. Надо вести партию дальше.
  - Не боишься? - спросил он князя.
  - Я ведь сделал тебе выгодное предложение. Если ты в наших краях, чтобы заработать, думаю, оно тебя заинтересует, - отвечал Хемус, вновь присаживаясь напротив освобожденного пленника. - А торговаться я люблю на равных.
  - Что ж, поторгуемся, - кивнул Фредерик, потирая ноющие запястья. - Сразу соглашаться я не стану, потому что думаю: ты скупишься, князь.
  - Вот как? - тот чуть нахмурился и погладил свою бороду. - Обвиняешь меня в скупости?
  Фредерик пожал плечами:
  - Правитель мог бы дать больше, чем в два раза против нищих горцев.
  Хемус ухмыльнулся:
  - Вполне разумно. Сколько ж вам обещали горцы?
  - Двадцать золотых - по десять на брата, щедрое пропитание и своих дочек, коль захотим.
  - Ха, - хлопнул себя по колену князь. - Тогда я положу вам по пятьдесят золотых на брата в месяц, не менее щедрое пропитание, лошадей и снаряжение. Только, не взыщи, дочек у меня нет - не успел пока, - и он снова засмеялся.
  Фредерик сделал вид, что серьезно задумался.
  - Что ж, раз нет дочек, стоит тебе, князь, накинуть еще по десять монет каждому, - чуть сощурившись, подобно заправскому ростовщику, ответил Король. - Наши мечи того стоят.
  Теперь задумался Хемус, поглаживая свою бороду.
  - По пять еще накину, - кивнул он через пару минут. - Пока что твой брат ничем не может быть мне полезен. А как на ноги встанет да в силу войдет, там посмотрим: может, и больше пожалую. И от службы еще все будет зависеть... Что ж, по рукам? - и протянул Фредерику открытую ладонь.
  Король еще для порядка посомневался, будто пересчитал в голове выгоды, и подал князю руку с залихватским:
  - Ну, слад!
  Хемус широко улыбнулся, кивнул Бруре, и тот поспешил разрезать веревки, что опутывали Климента.
  - Да, еще одно, - будто спохватился Фредерик. - Та девица, что камнями швыряется знатно. Как бы с ней поквитаться?
  Князь захохотал пуще прежнего, даже за бока схватился.
  - Это - Тайра, капитан Черной дружины, - отвечал он. - И с ней поквитаться нелегко. Хотя, это будет славно - увидеть ваш поединок...
  - Поединок? Я думал о другом, - ухмыльнулся Фредерик.
  - Про другое забудь, - продолжил смеяться Хемус. - Капитан Тайра, как и каждая из ее воинов, девица. И уж если решит перестать ею быть, то сама выберет того, кому доверит такое важное дело. Так уж у них принято...
  Фредерик только хмыкнул. А в голове отметил еще один пункт, который требовал проработки - что же такое девичья Черная дружина, откуда взялась и чем опасна.
  - Пойдем, воин Ред, присягнешь мне на верность перед войском, - сказал князь, поднимаясь.
  - Присяга? - насторожился молодой человек.
  - Да. Таков обычай.
  'Черт' - это слово чуть не сорвалось с губ Фредерика. Именно нечистого он поминал тогда, когда в чем-то спотыкался.
  Присяга в его понимании означала многое. Это уже был вопрос чести. И давать клятву, заведомо зная, что ее нарушишь, - как-то не вязалось такое с принципами Короля Южного Королевства. Впрочем, как и с принципами простого честного человека...
  В голове пронесся вихрь мыслей. И отнюдь не приятных...
  Не время думать о вопросах чести. Потому что теперь он в ответе за жизни многих. И, как сказал ему однажды Судья Гитбор, он не простой человек и не может позволить себе такую роскошь - жить и поступать, как обычный человек.
  Итак, расклад: на одной чаше весов его гордость и честь, на другой - судьба нескольких стран и жизни тысяч людей, и его жизнь в том числе. Осталось - выбрать и не ошибиться.
  'Ты четко поставил цели перед собой, отправляясь в Эрин. И ты знал, что средства для ее достижения могут потребовать многого, - сказал сам себе Фредерик. - И теперь, когда все пошло строго по твоему плану, ты позволишь всему рухнуть? Только потому, что твоя честь боится получить пару царапин? Что такое честь Короля по сравнению с благополучием Королевства? В данном случае? Или ты хочешь, чтоб и на твоей земле сжигали дома вместе с людьми?..'
  Все эти выводы и решения не заняли и доли секунды - так быстра была мысль Фредерика. И Хемус не заметил бури, что отразилась на лице его нового воина.
  Король еще раз глянул на кузена, который стараниями знахаря Бруры уже приходил в себя, но, судя по крайне рассеянному взгляду, еще не соображал, что вообще происходит. Только увидав Фредерика, зашептал что-то мало разборчивое. Его лицо белее январского снега - потерял много крови...
  Вот еще пара мгновений, чтобы подумать. Под видом заботы о младшем брате. Хотя, он ведь, в самом деле, обеспокоен его здоровьем, и уже не злится на его молодую горячность, что подставила их обоих.
  'И выполнить задуманное сейчас никак нельзя, - с досадой думал Фредерик. - Убей я Хемуса прямо здесь ... а это легко, клянусь честью, которая пока при мне и пока чиста ... но что тогда? Я не спасу ни себя, ни Климента от азарских клинков, что запросят мести... Скорей бы он встал на ноги...'
  - Привет, братец, - пробормотал молодой человек, подходя ближе к кузену. - Лежи и молчи - тебе нельзя разговаривать.
  'Не хватало еще, чтоб в бреду он что-нибудь ляпнул и выдал нас', - подумал Фредерик.
  Климент, похоже, понял сказанное - кивнул чуть заметно и покривил лицо; видно, на кивок его рана ответила резкой болью.
  - Через три дня он встанет на ноги, - низко кланяясь, сообщил знахарь Брура, поглядывая на Фредерика.
  Не понравился молодому человеку этот взгляд - глазки маленькие черные, как дырки, и никакого выражения в них, а дряблые веки - совершенно без ресниц.
  'Этот Брура - интересный персонаж, - отметил Фредерик. - Возможно, один из того самого цеха знахарей, о котором рассказывал лорд Тайтор...'
  - Три дня? Не мало ли? - недоверчиво спросил он у старика.
  - Мои снадобья творят чудеса, - вновь поклонился Брура.
  'Еще один Линар на наши головы, - усмехнулся Король. - Что ж, три дня у меня есть'. И он оборотился к князю, который терпеливо ждал, пока старший брат закончит проявлять заботу о младшем.
  - Я готов, мой господин, - беспечно улыбаясь, сказал Фредерик...
  
   * * *
  
  Воздух звенит от жары...
   Горечь на сухих губах - от песка, что носится в воздухе...
   Но еще горше - где-то в груди...
  В его голосе - усталость, словно каждое слово клятвы - тяжелее камня; в глазах что-то пылает, и они из серых стали почти черными, бездонными.
   Сегодня он предает свою страну. Сознательно и добровольно. Но для того, чтобы спасти. Однако, сколько бы раз ни говорил он сам себе, что это - на время, что это - военная хитрость, что это - не такая уж и большая жертва; все равно, гадкое и липкое чувство вины и отвратительное сознание того, что он поступает низко, не отпускали...
   - Я, Ред, рыцарь из Южного Королевства, присягаю тебе, Хемус, князь Азарии и Эрина. Я, моя рука и мое сердце будут верны и послушны тебе, - говорил Фредерик, преклонив колено перед азарцем в красных доспехах.
   Многие из воинства Хемуса собрались у шатра своего вождя, чтобы видеть присягу того, кто еще вчера сокрушал их ряды. Тысячи глаз сверлили Фредерика: одни - с неприязнью, другие - с интересом, третьи - безучастно. Да мало ли что думал каждый из людей о новом воине князя.
   Сам присягавший, казалось, внимания ни на кого не обращал. И тогда, когда шел за Хемусом к его шатру, а недавние враги нехотя расступались перед ним; и тогда, когда преклонял колено перед князем и его знаменем - красным полотнищем с изображением горящего камня; и тогда, когда произносил слова клятвы...
   'То же самое должен будет сделать Клим, - с тоской думал Фредерик. - Уверен: от него услышу много приятного. Впрочем, мы же клянемся не под своими именами. Уже легче...'
   Хемус, дослушав присягу, широко улыбнулся, вручил своему новому рыцарю его же меч, отобранный вчера при пленении. Молодой человек вытянул клинок из ножен, поцеловал его, спрятал обратно, опустил руку с оружием и поднялся с колена. Главное - открыто и преданно смотреть на князя. Главное - не показать, что внутри всё бушует...
   - Рад видеть тебя, Ред, под своим знаменем, - сказал Хемус громко, чтобы все слышали и, таким образом, приняли нового воина в свои ряды. - Твои старания и заслуги не останутся без должной награды. За преданность - почести и слава...
   Фредерик кивнул:
   - Отлично. А для начала меня устроил бы глоток воды и кусок хлеба.
   Хемус вновь засмеялся:
   - Сегодня ты ужинаешь со мной. По обычаю, я разделяю со своим новым воином трапезу. Так что куска хлеба и воды тебе не видать, - и пригласительным жестом указал Фредерику на вход в шатер.
  'Странно. Он весьма учтив и не соответствует тому описанию, что давал ему барон Микель и другие, - подумал Король, идя за Хемусом. - Хотя... Возможно, я спешу с выводами...'
  Угроза насчет воды и куска хлеба оказалась не пустой.
  В просторном княжеском шатре среди пушистых ковров с причудливыми узорами их ждал широкий, низкий стол из черного дерева. Он был совершенно укрыт серебряными подносами с необычными для Фредерика блюдами. Знакомыми оказались только фрукты и запеченное на тонких прутках мясо.
  Подбежавшие слуги быстро и ловко сняли с князя доспехи, нижнюю куртку и набросили ему на плечи, прикрытые теперь лишь тонкой белой рубашкой, просторную тунику из красного шелка, расшитую золотыми нитями. Поднесли тазы с водой для омовения рук.
  Хемус сел за трапезу первым, показав, как надобно устраиваться за азарским столом: на специальную подушку, опять подвернув ноги кренделем. Кивнул Фредерику. Молодой человек, расслабив пояс, уселся точно так же. Сперва было не удобно, но чуть позже тело вполне свыклось с новым застольным положением.
  Яства на подносах пахли умопомрачительно, особенно для Фредерика, живот которого уже давно был пуст. У Короля, в самом деле, закружилась голова, и образы сочных, истекающих жиром кусков мяса поплыли перед глазами.
  Вместо кубков им подали два длинных витых рога, наполненных тягучим темно-красным вином. Хемус поднял свой 'бокал':
  - За твое здоровье, Ред...
  И вот тут Фредерик почувствовал. Словно струя холодной воды пробежала по его позвоночнику от затылка к пояснице - 'берегись'...
  Это ощущение близкой опасности редко его подводило.
  Чуть прикрыть глаза, ощутить, откуда холод...
  Рог с вином...
  Его собрались отравить? Лишено какого-либо смысла.
  Зачем тогда все разговоры, торги, это представление с присягой? Чтобы дать ему ядовитого питья за обедом? Не проще ли было убить его, пока он был связан?
  'Быть может, это все от голода, - успокоил сам себя Фредерик и пригубил вино. - Неплохо. Ему бы чуть сладости - и не хуже южного 'Рубина', - и выпил уже до дна.
   Хемус также осушил свой рог и теперь с улыбкой смотрел на молодого человека.
   - Прошу - угощайся. У тебя взгляд голодного волка, - заметил он.
  Фредерик совсем успокоился. Да и вино, выпитое на пустой желудок, почти моментально ударило в голову, гася все судейские инстинкты.
  Мясо на прутках, на которое он нацелился с первого взгляда, пошло за милую душу. Ароматное, поджаристое снаружи и сочное внутри, оно словно специально было создано для голодного мужчины и его крепких зубов. Фредерик подумал, что ничто не может насытить лучше, чем такое блюдо.
  - Баранина, жареная на углях, - познакомил сотрапезника с приглянувшимся яством Хемус. - А вот - фаршированная змея...
  Фредерик поперхнулся:
  - Вы змей едите?!
  - Больших и толстых - да. В них много мяса, и вкусного. К тому же, змеиное мясо умножает мужскую силу... Если хочешь встретиться с Тайрой, нелишним будет отведать, - засмеялся Хемус.
  Что ж, нового Фредерик никогда не боялся, поэтому с жаждой познания подцепил ножом кусок предлагаемой змеи и отправил в рот.
  Оказалось весьма вкусно и довольно необычно...
   - Скажи мне, Ред, куда подевались все жители Ветряного? Разве могли они, с женами, детьми и поклажей, так быстро добраться до перевала? - спросил вдруг Хемус, отрываясь от смакования бараньего бока.
   Фредерик пожал плечами и ответил, прожевав мясо:
   - Кто их знает. Со страху и крылья за плечами почувствуешь. А они здорово напугались. К тому же, я и мой брат сдерживали ваших воинов достаточное время, чтоб поселянам уйти в горы.
   Хемус покивал, но этот ответ не показался ему удовлетворительным:
   - И все же?
   Молодой человек вновь пожал плечами, показывая, что абсолютно не в курсе хитростей горцев.
   - А с чего такой интерес к этим оборванцам из Ветряного? - лениво спросил Фредерик, беря еще прутик с бараниной.
   - Есть у меня сведения, что знают они какие-то ходы тайные в этих горах, - сказал Хемус. - Слишком это хлопотно для моего войска - переваливать через горы.
   Молодой человек покивал:
   - Да уж, было бы неплохо узнать наверняка, где эти ходы, если они есть.
   - Неужто они ничего не сказали вам? Тем, кому доверили свою защиту?
   - Я думаю: они просто не успели, - начал было Фредерик, но слова внезапно застряли у него в горле, словно кто перехватил удавкой шею.
   Хемус заметил это и посмотрел на сотрапезника с интересом.
   Фредерик ничего не понимал. Он хотел выдавить из себя хотя бы злое 'черт', но и это оказалось невозможным.
   Потом стало еще хуже - по его телу, лучами расходясь от живота, стала разливаться боль. Жгучая, острая, словно вместо крови в жилах побежало кипящее масло. Когда она достигла головы, терпеть стало невозможно.
   С глухим стоном Король Южного Королевства опрокинулся на спину. В мозгу словно одна за другой взрывались бомбы. Те самые, что мастерил Линар. Все вокруг он теперь видел сквозь красную пелену, которая становилась все гуще и гуще, будто он погружался в кровавый туман. Ужасно было и то, что мысли бездействовали. Какие-то их обрывки беспомощно тонули в нахлынувших волнах боли... И т_а_к_о_й боли он еще не испытывал...
   Тут горло слегка отпустило, и Фредерик смог выдавить желаемое 'черт'.
   - Смотри-ка, как интересно, - сказал Хемус, подходя к простертому на коврах воину. - Стало быть, ты мне лжешь...
   - Нет, - ответил Фредерик.
   - Как же нет? Когда зелье говорит об обратном? - усмехнулся князь. - Эй, Брура!
   Старичок-знахарь в одно мгновение явился на зов, как обычно, мелко кланяясь по дороге.
   - Посмотри, как славно сработало твое варево, - Хемус указал на Фредерика.
   - Что это? - прохрипел тот, чувствуя, что сердце вот-вот лопнет от раздирающей боли.
   Брура, не отразив на лице никакой эмоции, вновь поклонился и быстро заговорил:
   - Это зелье правды. Когда человек лжет, в его крови появляются особые капли. А мое зелье, выпитое таким лгуном, заставляет эти капли гореть. Вы ведь чувствуете, как горит ваша кровь?
   - Какая чушь, - не сдавался Фредерик, пытаясь подняться, но его тело тут же скрутили жестокие судороги.
   Хемус поцокал языком, покачал головой:
   - Воин Ред, этим зельем я проверяю каждого, кто вступает в мое войско. Я хочу знать - правду ли говорят люди, когда клянутся мне в верности. Простая проверка, но ты ее не выдержал.
   Князь наклонился, схватил Фредерика за грудки, притянул к себе и зашипел прямо в лицо:
   - Теперь, жду ответа на вопросы: кто ты и зачем здесь?
   - Все уже сказано, - ответил молодой человек.
   - И ни слова правды, - ухмыльнулся Хемус. - Ишь, как тебя корчит. Сколько же в тебе лжи?
   - Столько же, сколько и толку в этом чертовом зелье, - выдохнул Фредерик.
   Только одна мысль не утонула в его горящей голове: 'Если лжешь - лги до конца!' Тем более, сейчас, когда эта ложь была спасением. Все еще можно повернуть назад, даже теперь, в кровавом тумане, что засасывал, затягивал...
   - Кто ты и зачем здесь? - с угрозой в голосе повторил вопрос Хемус, встряхивая Фредерика.
   - Я - наемник Ред из Южного Королевства, - процедил тот сквозь зубы и заскрежетал ими, чтобы не застонать.
   - Я прикажу пытать тебя, - ухмыльнулся Хемус. - И боль, что ты сейчас чувствуешь, покажется женской ласкою по сравнению с той, которую тебе может устроить Брура.
   - О, да, - засмеялся Фредерик, - под пыткой я сознаюсь в чем угодно. Даже в том, что пришел с луны, чтобы покрасить хвост твоей лошади...
   Хемус, было видно, от этих слов слегка растерялся. Но ненадолго.
   - Он твой, Брура, - кивнул князь знахарю. - Выжми из него правду. Только костей не ломать и мышц не рвать. Что бы там ни было, а такой воин мне нужен.
   - Жди, как же, буду я за тебя воевать после этой отравы, - захрипел Фредерик, скручиваясь в клубок - так почему-то было легче терпеть боли.
   - Повоюешь, - улыбнулся, склонившись к нему, Хемус. - Ты ведь присягал мне, ты теперь под моим знаменем...
   - Присяга тому, кто травит своих вассалов, недействительна, - нашел силы возразить Король.
   - Не забывай, что у меня в руках еще и твой брат, - успокоительно заметил князь. - И я заметил - он тебе дорог.
   На это Фредерик мог только проскрипеть зубами. Его глаза уже не могли видеть, а голова - что-либо соображать. Последние взрывы боли в ней, казалось, медленно, по кускам убивали сознание. И обморок пришел долгожданным спасением...
   - Бери его, Брура, и старайся, как следует, - выпрямившись и оборотившись к знахарю, сказал Хемус. - Если у этого язык окажется крепок, возьмешься за его брата.
   Шустрый старичок кивнул, низко поклонился и громко щелкнул пальцами.
   На этот звук в шатер зашли два угрюмых битюга, абсолютно похожих и одетых в одинаковую черную одежду, подобную балахону Бруры. Знахарь указал им на Фредерика, который уже не подавал никаких признаков жизни. Только пальцы на руках молодого человека мелко-мелко дрожали.
   Один из прислужников-близнецов легко поднял скрюченного воина, взвалил себе на плечо и вынес из шатра.
   - Ты знаешь, что делать, - сказал Хемус знахарю, когда они остались одни. - Он должен сломаться. Именно духом.
   - Вы хотите, чтобы я применил...
   - Точно!
   - Это сложно и долго готовить...
   - А я тебя не тороплю. Сперва вытяни из него правду, а уж потом - вливай свои зелья.
  Брура помолчал, что-то обдумывая, потом сказал:
  - Мой князь, вы ведь знаете - с этим долго не живут.
   - Сколько же у него будет времени?
   - Точно не скажу. Тут все зависит от человека. Ред, по всему видно, крепок и здоров... Возможно год, возможно чуть больше.
   Хемус задумался, поглаживая бороду:
   - За год я выжму Реда, как лимон. На время войны мне его жизни хватит. Кстати, он может и воинов моих обучить своим боевым секретам. Он ведь не забудет их?
   - Не должен, - отвечал Брура. - Память тела очень сильна.
   - Хорошо, - кивнул князь. - Иди, старайся.
   Знахарь поклонился уже в который раз и вышел из шатра.
  
   * * *
  
   Открой глаза! Сейчас же! - Не могу...
   Валяться без сил в стане врагов?! Вставай! - Не могу...
   'Встать!' - проревел в оба уха Судья Конрад, сверкая глазами.
   Именно так он возвращал Фредерика 'к жизни' после того, как сбивал его с ног во время занятий. Если крик не помогал - за ним следовал сильнейший пинок. И лучше было подняться после крика, потому что после пинка подниматься вдвойне тяжелее...
   Как же больно...Каждое движение, даже вздох, что приподнимает грудь - это уже боль.
   'Сейчас ты досчитаешь до пяти - и боль уйдет, и ты откроешь глаза', - сказал он сам себе.
   Раз... Это нужно твоей стране.
   Два... Это нужно твоему сыну.
   Три... Это нужно Марте.
   Четыре... Это нужно Клименту.
   Пять... Это нужно тебе...
   Вперед!
  Он открыл глаза.
   Боль прошла. Только слабость осталась, будто он тяжело работал последние пару часов. Но слабость - это пустяк. Еще пара минут, и тело вспомнит, что надо делать. Пока необходимо осмотреться.
   Он опять лежит на полу в каком-то шатре. Руки крепко связаны за спиной.
  Сумрачно. Только слабый свет - от масляной лампы, что стоит на низком столике. За столиком - топчан, на нем - матрац, набитый сеном, а уже на сеннике - неподвижно лежит Климент с перевязанной головой. 'Снова вместе. Неплохо', - всплыла мысль.
  Фредерик повернул голову чуть в сторону - рядом на полу сидит азарец, огромный, в черном балахоне. Он спит, чуть похрапывая. Его бычья шея наклонена в сторону. Что ж, очень удобно для одного хитрого приема...
  Король выбросил вперед ноги, зажал шею здоровяка меж голеней и перекрутился, словно волчок, стараясь переломать хребет беспечному стражнику. Человек, ясное дело, проснулся, ухватился руками за ноги напавшего, попытался освободиться. Пару минут оба пыхтели, добиваясь каждый своего.
  Противник попался сильный. Он чуть было не освободился от захвата, но Фредерик, рыча, усилил давление на шею врага. Используя изгиб собственной ноги, как опору под рычаг, сделал еще пару толчков и почти с радостью услыхал долгожданный хруст ломающегося позвоночника.
  - Есть! - не удержался от того, чтоб шепнуть любимое в таких случаях слово, и расслабился.
  В глаза у Фредерика потемнело - сказывалось сумасшедшее напряжение, которое надо было выдержать, убивая такого великана. Ноги вообще казались ватными.
  Теперь - несколько секунд отдыха, восстановить дыхание и продолжить работу по собственному спасению.
  Откуда-то из живота вновь плеснуло болью, как из почти потухших углей взметывается временами огонек пламени.
  Проскрипев зубами, он заставил себя не чувствовать этого и в который раз взбодрил тело. 'Болеть будешь потом - в безопасном месте'.
  Перекатился на живот, встал на колени, потом - на ноги. Легкий прыжок через связанные руки, и они - впереди. Впился зубами в веревки, еще секунда - свободен!
  Молодой человек растер онемевшие запястья, покрутил ими, чтобы разогнать кровь и вернуть гибкость сухожилиям. После наклонился к убитому, вытащил у него широкий кривой кинжал в простых ножнах, сунул его за свой пояс. 'Отлично. Теперь - разобраться с кузеном'.
  Климент что-то бормотал в своем то ли сне, то ли забытьи. Пришлось без особой нежности похлопать его по бледным, впалым щекам:
  - Вставай, братец.
  - А? Что? - разлепил глаза раненый. - Фред!
  - Тихо, - Король закрыл его рот ладонью. - Говорить - только шепотом. Но лучше - попробуй встать. Нам надо валить отсюда.
  Климент кивнул, упер руки в топчан, подталкивая не очень послушное тело вперед. Фредерик помог, поддержав его спину.
  - Так, отлично, - забросил руку кузена на свое плечо и поволок его к выходу из шатра.
  - Что случилось? Мне казалось - все под контролем, - зашептал Климент.
  - Мне тоже так казалось, - отвечал Фредерик. - Но кое-чего мы не учли. Точнее - не предусмотрели. Еще точнее - мы понятия не имели, с чем столкнемся.
  Прислонив кузена к одному из столбов палатки, он выглянул наружу, остался доволен увиденным и сказал:
  - Снаружи - ночь глухая. Похоже, Брура не рассчитывал на то, что я приду в себя так скоро, - ухмыльнулся Король. - А уже тем более не рассчитывал, что я сверну шею его амбалу... Там недалеко - лошади. Взваливаешься на одну и скачешь в горы. Куда-нибудь на север...
  - А ты? - спросил Климент.
  - Я еще дела не сделал.
  - Какие дела? - зашипел юноша. - Надо сматывать удочки и быстрее...
  - Мы собирались убить Хемуса...
  - Может, каким-нибудь другим способом? Я тебя одного не оставлю.
  - Снова за старое? - прорычал Фредерик. - Забыл, что из-за тебя мы в кашу попали?! Сейчас будешь делать то, что я скажу! И без разговоров!
  Климент виновато опустил голову.
   - Отлично. Пошли, - и Король взялся тащить кузена наружу.
   Там было тихо и безлюдно. Военный лагерь Хемуса, разбитый на склоне гор, спал. То там, то тут горели сторожевые костры, и, ориентируясь по ним, Фредерик прикинул, как велик стан князя. Получалось, что весьма велик.
   Держась в тени палаток, беглецы подобрались к привязанным у столбов лошадям. Вновь оставив Климента, Фредерик отцепил поводья крайнего жеребца, успокоил его и подвел к раненому.
   - Садись и скачи. Север - там, - махнул рукой в сторону темных вершин. - Главное - не останавливайся.
   - Фред, едем вместе...
   - И слушать не желаю! - оборвал юношу Король. - Мой план еще не до конца рухнул. Я хочу доиграть.
   - Ты проиграешь, - сокрушенно покачал головой Климент.
   - Может быть. Но у меня столько же шансов выиграть, - тряхнул головой Фредерик. - Не хочу это упускать.
   Он помог кузену взобраться на спину лошади, кинул в его руки поводья.
   - Держись крепче и передавай привет Бертраму, - на прощание хлопнул Климента по спине.
   - Фред...
   - Ни слова больше. Если поскачешь как можно быстрее, то отвлечешь на себя внимание караульных и поможешь мне, - и Король подмигнул юному Судье.
   Тот кивнул и ударил лошадь пятками в бока. Конь молниеносно рванулся с места.
   'Отлично, - вновь подумал Фредерик, провожая взглядом удалявшегося всадника. - Пока все отлично. Продолжаю в том же духе'.
   Скачущий прямо посреди ночного лагеря конник, без сомнения, привлек внимание всех караульных разом. Азарцы похватали свои копья и с криками побежали за Климентом, который вызывающе направлял лошадь на их костры, перемахивая через пламя, сбивая с ног людей и стойки с оружием. Шума поднялось много.
   Фредерик добавил сумятицы со своей стороны - перерезал поводья у оставшихся коней и громкими хлопками напугал их. Лошади взбесившимся табуном, вскидывая задними ногами, понеслись по лагерю, наводя еще больший беспорядок, чем одиночный всадник.
   Молодой человек, опять придерживаясь теневых зон, заскользил к шатру князя, что был недалеко. У одной из палаток нос к носу столкнулся с выбегавшим воином - его, видимо, разбудил шум снаружи. Фредерик опомнился первым и ударил азарца кулаком в висок. Тот рухнул, как подкошенный, а Король подхватил его меч в свои руки.
   - Пойдет, - он одобрительно тряхнул головой, оценив сталь клинка. - Следующий ход.
   Снова - в тень, снова - скольжение к логову врага.
   'Черт. Мне всегда это нравилось', - думал Фредерик, почти удовольствие получая от того, как слаженно работает его тело: ноги на полусогнутых движутся быстро и бесшумно, перемещая в ночной прохладе в любой момент готовое к атаке тело, глаза - зорко следят за всем вокруг; руки пока расслаблены, но на них всегда можно положиться - не подведут, мозг холоден и спокоен. 'Трон не для меня. На нем надо сидеть, а я люблю бегать', - решил молодой человек.
   Вот и шатер Хемуса. Там не спят - там спорят.
   Фредерик спешно откинулся в тень - мимо промчался, звеня снаряжением, воин. Он вбежал в палатку князя.
   - Узнал, что за шум? - голос Хемуса.
   - Лошади сорвались с привязи. Их что-то напугало.
   - Хорошо. Иди.
   Воин выбежал, а спор в шатре продолжился.
   - Мы не идти гора, - женский голос, полный упрямства.
   - Вы обещали быть в моем войске. А оно идет через горы дальше на север, - это Хемус.
   - Гора мы не идти. Мы остаться, смотреть здесь. Застава.
   - Ну уж нет, для заставы вы слишком хороши.
   В ответ ему - молчание.
   - Тайра, сокровище мое, почему ты злишься? - голос Хемуса тих и ласков.
   - Не говорить так! Я не хотеть война за гора! - сплошное шипение, а не ответ.
   - Знаю-знаю: ты злишься из-за белых. Зачем они тебе?
   - Они - мой добыча, - в голосе Тайры даже рычание проступило. - Ты взять мой добыча! Так нельзя! Есть война закон!
   Фредерик недовольно нахмурился, вспомнив, как камень ударил его в руку...
   - У меня на белых особые планы, - довольно спокойно ответил Хемус на рык дамы.
  - Я тоже есть план, - ответила Тайра.
  - Как интересно. Не расскажешь? Может, мы объединим наши замыслы?
  - Скажи свой...
  'Да-да, мне бы тоже было нелишним послушать', - ухмыльнулся Фредерик.
  Но тут ему вновь пришлось откинуться в тень - кто-то торопился, шурша сапогами по песку, к шатру князя.
   Это оказался Брура.
   Король тут же сообразил, за какой такой надобностью знахарь так спешно семенит ногами. Наверняка, уже обнаружил пропажу пленников.
   'Тебя-то я не пропущу', - решил Фредерик, выступил вперед, твердой рукой ухватил старика за грудки и дернул к себе, чтоб придушить. По его разумению, это был важный стратегический ход.
  Но тут же застыл, пораженный тем, что увидел дальше.
   За Брурой из темноты показался тот самый великан-азарец, которому Фредерик несколько минут назад сломал шею.
   - Чё-орт, - протянул молодой человек, не зная, что и думать - в призраков он не особо верил, но тут призрак был на лицо.
   Это его замешательство оказалось серьезной ошибкой. Брура, опомнившись от нападения, выхватил из складок своего необъятного балахона маленький нож-иглу и вонзил молодому человеку в бедро.
   Тот охнул от резкой боли, но старика не выпустил, а крепче стиснул его тощую шею. Брура тонко захрипел, но ударил врага еще раз, уже в левый бок, под ребро. Тут и оживший труп, с громким мычанием и по-бычьи наклонив голову, налетел на Короля, желая, похоже, спасти знахаря.
   Фредерику показалось, что на него наехала телега, груженная булыжниками для мостовой. Удар от столкновения со 'вроде бы покойником' был так силен, что вся троица с криками влетела в шатер князя и прокатилась кому-то под ноги.
   - Чё-орт, - хрипел теперь Фредерик, потому что великан-азарец уже сомкнул могучие пальцы на его горле.
   Он оказался в самом нижнем ярусе кучи-мала. На нем барахтался и визжал, путаясь в собственной одежде, Брура, все еще обхваченный руками Короля, а на самом верху, весьма ощутимым грузом, ужасающе мычал громила, через знахаря пытаясь задушить Фредерика.
   Все что можно было сделать, будучи заваленным двумя телами и не имея возможности двинуться, это - запрокинуть голову, чтоб хоть немного ослабить давление на горло. Молодой человек сделал так и увидел ноги. Женские. Полуголые. Точнее: снизу до колен - в кожаных башмаках и черных стальных поножах, повыше - стройные бедра, темно-бронзовые, блестящие. Они были чуть прикрыты вверху короткой кожаной юбчонкой. А еще положение Фредерика позволило ему увидеть черные трусики под этой самой юбкой. 'Вот уж вовремя', - несмотря на сдавленное горло, подумал он.
   - Привет, - выдавил из себя и ногам, и трусикам, не найдя ничего лучше в словарном запасе.
   За это получил мощный удар носком башмака в висок и провалился в бессознание...
  
   * * *
  
  Климент ехал настолько быстро, насколько позволяла ночная темнота. То есть - почти шагом. Его конь то и дело останавливался, чтоб принюхаться, прислушаться, убедиться, что опасности нет, и затем двигался дальше. Юноша был доволен, что ему попалась такая толковая лошадь. Сам он, из-за болящей головы, слабо ориентировался и соображал.
  Погони за ним не снарядили. И тут 'спасибо' надо было говорить Фредерику. За то, что он отвязал и разогнал остальных лошадей, чтоб прикрыть бегство кузена.
  Азарцы, проще говоря, в потемках приняли Климента за своего - за воина, который попытался обуздать одного из взбесившихся жеребцов, только не совсем удачно. Да и представить, что кто-то может сбежать из их огромного охраняемого лагеря, было сложно.
  Главным ориентиром, которого держался Климент, являлись черные силуэты горного хребта на фоне чуть более светлого, благодаря звездам и полной луне, неба.
  Ночью опять было намного холоднее, чем днем. Но Климента это уже не раздражало, хотя ранее он высказывался так: 'Это просто свинство: днем - жара, ночью - почти мороз'.
  Теперь наоборот - прохлада бодрила его, не давала размякнуть, хотя голова настойчиво требовала закрытия глаз и погружения в царство снов.
  Еще - очень хотелось пить. Да и поесть Климент бы не отказался. Однако и об этом, как и об отдыхе, он старался даже не думать, чтобы не делать дорогу еще тяжелее.
  Так - цепляясь за гриву лошади и жмурясь, чтобы хоть что-то увидать в ночи, он и продвигался куда-то вверх.
  Один раз, услыхав сильный шум со стороны лагеря азарцев, Климент чуть было не повернул обратно. Но, памятуя о приказе Фредерика слушаться беспрекословно, тронулся дальше, бесконечно укоряя себя за то, что произошло в последний день.
  Во-первых, за горячность, проявленную в бою. Как Судья, он не смел так распускаться.
  Во-вторых, за неподчинение приказам старшего в их маленьком отряде. Это вообще тянуло на преступление. И при одной такой мысли Климент обозвал себя несколько раз скотиной.
  В-третьих, за то, что Фредерик остался во вражьем стане, разгребать заваренную с его, Климента, 'легкой' руки кашу. Он же, цельный Судья, был отослан, как недавно - юнцы из Ветряного.
  В недавнем прошлом, года три назад, случилось нечто похожее. И те неприятные события часто всплывали в памяти Климента, как упрек его привычке торопиться в делах и словах...
  
  Тогда он только вступил в должность Судьи Северного округа, заменив лорда Конрада, предавшего Королевский Дом. Клименту едва исполнилось семнадцать лет.
  Нельзя сказать, что ему в новинку было вести расследования, наказывать преступников и рисковать при всем при этом жизнью. Отец, Восточный Судья Освальд, часто брал его и старшего Бертрама с собой в разъезды по округу, обучал тонкостям судейского дела, 'натаскивал' сыновей, как опытный волк молодых волчат. Но даже лорд Освальд больше надежд возлагал на рассудительного и хладнокровного старшего сына, а о резвом и чересчур быстром в суждениях и действиях младшем говорил только 'надо ему перебесится'.
  Именно из-за торопливости и 'проиграл' Климент свое первое дело Судьи.
  Это случилось зимой, в поселке Белокамье в северных скалах, куда он поехал для разбирательств по просьбе местных жителей. Они прислали новому Судье Северного округа письмо, в котором кратко изложили суть своего дела.
  В Белокамье перед зимними праздниками пропала девочка одиннадцати лет. Поиски селяне организовали сами, и через пару дней усилия дали результат - ее нашли, но изнасилованной и задушенной, в сугробах у реки.
  Тот, на кого пали подозрения, был определен сразу.
  В поселке за неделю до ужасных событий появились два сапожника - отец и сын. Они колесили по стране на своей маленькой повозке, которую тащила приземистая пегая лошадка, в поисках работы. Всяк ведь по-своему зарабатывает на кусок хлеба. И так получилось, что зимние праздники они приехали встречать в это горное село, мастеря башмаки и сапоги местным крестьянам.
  На старого сапожника никто плохого не подумал - тот был слишком дряхлым - ему уже за семьдесят перевалило. А вот на его сына - мужчину лет пятидесяти - все сразу указали пальцем. Он-де, злодей, над девочкой надругался и убил ее, чтоб его не выдала. То, что это мог сделать кто-то из своих, крестьяне и думать не могли - все хорошо знали друг друга, а убитая считалась красавицей и всеобщей любимицей.
  Так как преступник был пришлый, то самосуд ему устраивать не годилось (хотя вначале бока сапожнику намяли славно), и для справедливого решения позвали Судью. К тому же и отец обвиненного на коленях ползал перед крестьянами, умоляя не казнить сына без положенного суда. А горцы и в самом деле были готовы сбросить сапожника в пропасть. Но, порядок есть порядок...
  Клименту дело сразу показалось ясным и простым. Он даже скучал, пока занесенными снегом тропами ехал в Белокамье, предполагая скорый суд и не менее скорое исполнение приговора - за изнасилование и за убийство полагалась смерть.
  На первое расследование с ним отправился Бертрам, который уже больше года судействовал в Восточном округе, заменив погибшего отца...
  Молодой Судья, как и положено, начал со сбора информации.
  Староста Белокамья предоставил ему и Бертраму для проживания и работы свой просторный дом, а сам переехал вместе с семьей к брату.
  Первым для допроса в просторную горницу крестьянского дома, временно превратившуюся в кабинет Судьи, привели злосчастного сапожника. Тот ни в чем не признавался, твердил, что 'не делал злого никому'. Но против сапожника говорили улики. Например, серебряное колечко девочки, которое нашли в его сумке. И отец убитой показал, что сапожник был у него в доме и снимал мерки с ног жены и дочки, а последнюю погладил по голове и даже подарил самодельную подвеску из кусочков кожи. Стало быть, по словам отца, девочка ему очень понравилась.
  Потом последовали допросы жителей, но их рассказы не добавили никакого проблеска. Женщины вспоминали, какой хорошей была погибшая, плакали и громко сморкались при этом в свои необъятные платки, а мужчины отвечали на вопросы коротко, часто такими словами 'ничего не знаю'.
  Когда в деревне не осталось никого, с кем он еще не разговаривал (кроме бессловесных животных), Климент уже хотел выносить приговор, и не в пользу обвиняемого. Но Бертрам тогда его остановил:
  - Ты еще не всех допросил. Слишком торопишься.
  - Чего же больше? Все указывает на сапожника.
  - Самый главный свидетель при убийстве - это тело жертвы. Его мы еще не видели.
  Дальше Климент лишь наблюдал, ощущая себя неумелым подмастерьем.
  Убитого ребенка уже похоронили, и крестьяне сперва возмутились, узнав, что бедняжку откопают, чтобы осмотреть. Однако, мешать Судьям никто не осмелился - это бы приравнялось к государственной измене.
  Поэтому все жители Белокамья стояли хмурой молчаливой толпой у ограды своего кладбища, пока дюжие землекопы деревянными лопатами разбрасывали свежую могилу. Судьи были рядом. Один - старший - невозмутимо наблюдал за их работой, второй - младший - беспокойно похлопывал себя рукой, затянутой в перчатку, по бедру.
   Из черной ямы наверх подняли тельце, завернутое в белое полотно, осторожно положили на гору накопанной земли.
  Бертрам махнул землекопам, чтоб стали дальше, сам подошел, быстро кинжалом вспорол саван, открыл голову, грудь погибшей.
  Серое детское личико с застывшим на нем выражением крайнего страдания (как ужасно видеть такое на лице ребенка), темные, удивительно красивые, вьющиеся волосы, и тонкая надломленная шея с черными отпечатками пальцев, сложенные крестом руки на груди, тоже тонкие, полупрозрачные...
  - Смотри сюда, - сказал Бертрам, указывая на пятна на шее. - Внимательно.
  Клименту было тяжело. Он никогда еще не видел мертвого ребенка, убитого ребенка. В нем все клокотало. Он представил себе, как кричала эта девочка, когда ее терзали. Наверняка, она звала маму, она просила не делать ей больно. Какой ужас был в этих теперь закрытых глазах...
  Какие ресницы, густые, пушистые. Какая красивая девочка...
  - Смотри же! - рявкнул Бертрам, видя, что из глаз юноши готовы брызнуть слезы. - Оплакивать - не наше дело!
  Климент почти с ненавистью посмотрел на старшего брата: неужели он настолько холоден и черств?
  - Чувства прочь! - прошипел Восточный Судья. - Твое дело - найти убийцу и насильника и наказать его, чтобы люди видели - зло всегда получает по полной! А ты из-за эмоций можешь приговорить к смерти невинного! Смотри же!
  И Климент увидел.
  Отпечатки пальцев, что задушили девочку.
  Это были отпечатки тонких, даже изящных, но сильных пальцев. Не таких, какие были у сапожника - толстые и короткие; и не таких, какие имел обычный крестьянин. И еще - след от массивного кольца на отпечатке безымянного пальца левой руки.
  - Руки благородного, - сказал Бертрам. - Я же чувствовал - не все тут гладко. Неужели в тебе ничего не шевельнулось, кроме жалости к жертве? Твое чутье Судьи?
  - А ее колечко в сумке сапожника?
  - Подброшено. Что может быть проще. Теперь надо узнать, какой дворянин был недавно в деревне...
  Климент молчал. Он думал о том, что если бы поехал один в далекое горное селение, то уже бы давно приговорил к смерти невиновного...
  Однако, нужно было продолжать расследование. И Бертрам подробно объяснил младшему брату, как следует действовать.
  - Не могу же я за тебя все делать в Северном округе. Только если советом помочь, - сказал он юному Судье. - Иначе твой авторитет упадет ниже некуда.
  Вновь Климент сел за широкий стол в селянской горнице, вновь потянулись по его вызову крестьяне в дом старосты.
  Горцы, отвечая на вопросы Судьи, рассказали, что перед праздником к ним в деревню приезжал управляющий из Палёной усадьбы - закупать продукты для господского стола. Вместе с ним и подводами пожаловали в деревню два сына хозяина усадьбы, Эмилер и Флор.
  - Как они вели себя в Белокамье? - интересовался Климент у старосты, искоса поглядывая на Бертрама, который сидел со скучающим видом на лавке у окна и рассматривал морозные узоры на стекле.
  - Как вели? - чесал затылок крестьянин. - Да, как обычно вели. Эмилер присматривал за управляющим, тот - пройдоха известный. И нас дурить любит и господ своих. Однако ж хозяйственник знатный - ловко хозяйство, значит, ведет...
  - По делу говори, - нетерпеливо перебил Судья.
  - А. Ну да. Эмилер - малый неплохой. Он старший, наверно поэтому...
  Тут Климент нахмурился.
  - А у Флора черти что в голове. Носился по деревне, парней задирал, девушкам юбки взметывал. Да мы к такому привыкшие, знали, что побалуется и уедет с миром. Молодой он совсем. Вашего возраста где-то, - говорил староста.
  _ Может, скажешь еще, что его черти в голове те же, что и у меня?! - почти взорвался Климент.
  Крестьянин лишь захлопал глазами - ему не было понятно, почему так рассердился Судья.
  - Как можно, господин мой. Как можно равнять вас, Судью Королевского Дома, и этого балбеса? - пролепетал он. - И в мыслях не было.
  Бертрам со своего места многозначительно кашлянул. И Климент в который раз поймал себя на том, что слишком несдержан. На самом ведь деле староста ничего такого не сказал...
  Через день Судьи вместе с небольшим отрядом солдат, что сопровождал их в поездке в Белокамье, прибыли к стенам Палёной усадьбы и затрубили в свои рожки.
  Разбираться не пришлось вообще.
  Как только открылись тяжелые ворота усадьбы, из них выбежал тощий юноша, растрепанный и беспорядочно одетый.
  С криком 'Это я! Я!' он бросился сперва к Бертраму, хватая его за сапог, потом - прыгнул к Клименту и буквально повис на его стремени, говоря быстро-быстро:
  - Сниться! Сниться! Каждую ночь! Маленькая ведьма! Приходит и смотрит! Смотрит! Глаза, как угли! Жгут! Жгут!
  В его же глазах пылало безумие. А на безымянном пальце левой руки глаз Климента зацепил толстый витой перстень из красного золота...
  Выбежавшие следом старик в меховой накидке, другой юноша и еще несколько людей схватили сумасшедшего, оттащили прочь.
  Старик - хозяин Палёной усадьбы - все рассказал прямо там - у ворот, сбивчивым, испуганным голосом. А Судьи, так и не покинув седел, слушали:
  - Господа мои Судьи, лорды благородные. Я уж сам решил, как поступлю с безумцем этим. Это сын мой младший, Флор, - и из глаз старика полились слезы. - Словно демоны в него вселились, как приехали они из Белокамья. Все кричал, что убил ребенка, ночью во сне вопил, по дому бегал, за оружие хватался. Прежде чем мы опомнились, зарезал горничную, что ему в тот час в коридоре попалась... Мы заперли Флора в его комнате, а нынче как услыхал он рожки ваши судейские, так выпрыгнул в окно, чудом не убился, и выбежал к воротам...
  Бертрам многозначительно посмотрел на младшего брата.
  Климент лишь опустил голову.
  Все правильно, все верно. В успехе этого дела он никак не отличился...
  Флора отец посадил под замок в одной из дальних комнат своей усадьбы. Хоть и полагалась ему смерть за неслыханное злодейство, но безумцев в Южном Королевстве не судили и не наказывали.
  А через пару месяцев Флор умер. Говорили, что его просто перестали кормить...
  
  Климент вдруг невольно всхлипнул, вспомнив такое свое первое дело: замученную девочку, избитого, до смерти запуганного сапожника, юнца, что превратился в безумное чудовище, его плачущего старика-отца, который уже не стыдился слез...
  Северного Судью до сих пор мучили мысли: почему человек убивает себе подобных? Зачем приносит боль в свой мир, и мир других. И не на войне, когда смерть оправдана защитой жизни и родины.
  Как мужчина может так зверски поступить с хрупким ребенком? Неужели, у кого-то ничего не шевельнется в груди при виде детских слез, при звуках детского плача?
  Даже Фредерик, этот мрачный эталон судейства, на который равнялся его брат Бертрам, даже он, со всем своим цинизмом и холодностью, которые часто вызывали сомнения в его человечности, обнаруживал в глазах влагу боли, когда рядом страдали люди. И не просто обнаруживал, а начинал делать что-то, чтобы повернуть все к лучшему, и с сумасшедшей энергией...
  'Вот оно, - вспыхнуло в голове Климента, - эмоции и чувства, все эти гнев, жалость, боль должны подвигать меня к делу, а не сбивать с толку и мешать мыслить и действовать...'
  Мысли юноши прервались: конь под ним вдруг испуганно заржал. Кто-то сильной рукой схватил его под уздцы и рванул в сторону с тропы.
  - Кто? - спохватился было Климент, так бесцеремонно вырванный из своих воспоминаний и размышлений.
  Но его сдернули за пояс с седла и повалили в камни, зажимая рот ладонью в кожаной перчатке.
  Потом у лица засветили маленьким факелом.
  - Лорд Климент! - услыхал он свое имя.
  Человек убрал руку с губ Северного Судьи, и тот, вдохнув воздуха и проморгавшись, увидал несколько до боли знакомых лиц.
  Сперва - большую белобрысую голову рыцаря Элиаса Круноса. Скорее всего, именно он стащил Климента с лошади и больно швырнул о камни. Затем - парней из Ветряного, Авнира и Юджи, перепачканных, что черти в подземелье. Только глаза блестели на их чумазых физиономиях.
  Но как же Климент был рад увидеть все это 'безобразие'. А чуть позже у него голова пошла кругом, потому что из темноты он услыхал почти детский голос своей невесты:
  - Доброй вам ночи, милый сэр...
  - Мама моя, - прошептал Климент, лежа на камнях и закатывая глаза, - я, наверно, брежу...
  - То же я думаю про себя, - отозвался, являясь из ночного мрака, мастер Линар, как всегда - с лицом, на котором застыла вселенская забота.
  
   * * *
  
  Мастер Линар при тусклом свете масляной лампы закончил перевязку страдающей головы Климента, и княжна Уна, дождавшись конца процедуры, заботливо вручила своему жениху кусок хлеба и копченую утиную грудку.
  - А-ах! - обрадовался Северный Судья и вонзил зубы в мясо, не забывая с обожанием смотреть на такую заботливую невесту, тем более, что вид открывался замечательный: мужская одежда из светлого полотна, в которую была облачена Уна, выгодно подчеркивала ее тонкую фигуру, а эринский головной убор - тюрбан - хоть и прятал волосы, но зато полностью открывал нежное и красивое лицо девушки и ее изящную шею.
  Княжна, краснея под взглядом юноши (это было видно даже в синем полумраке пещеры, где они прятались) присела рядом, держа наготове фляжку с водой.
  Кроме Уны, Элиаса и мальчиков из Ветряного здесь обнаружились барон Микель и Марта, одетая, как и княжна, в мужское дорожное платье.
  При виде последней Северный Судья опять засомневался: а не бред ли все, что происходит.
  - Да, лорд Климент, - улыбаясь, заговорила Марта, - мы, я и княжна Уна, решили, что будет весьма опрометчиво не прикрыть вам спины в походе.
  - А как же Судья Гитбор? - спросил, проглотив откушенный кусок грудинки, Климент. - Как вы его провели?
  - Это было несложно, - отозвалась Уна. - Он ведь постоянно спит.
  Девушки звонко и дружно рассмеялись.
  Надо сказать, рыцарь Элиас при этом глянул на них с заметной укоризной, а потом заговорил с досадой в голосе:
  - Представьте себе, сэр. Эти дамы очень быстро спелись в своих замыслах. Спустя пару дней после вашего отъезда они объявили, что желают охотиться в пуще. Дабы развеять грусть-тоску, - и он снова нахмурился на девушек. - Сами заранее собрали необходимые для бегства вещи, схоронили их в условленном месте в лесу, и во время этой самой охоты сделали все возможное, чтоб оторваться от свиты, и скрыться в чаще. Несложно это было: все помчались за поднятым егерями лосем, а эти две красавицы - в другую сторону. Потом они переоделись в мужское, что ждало их в схроне, и дали деру на юг. Хорошо, что я все вовремя заметил и отправился их догонять. Ну, и доктор за мной прицепился, - теперь Элиас не очень довольно посмотрел на Линара, который, впрочем, пустил мимо ушей колкость рыцаря.
  - Ну, от вас, любезный сэр, мы не удрали, - язвительно заметила Уна. - Вы же за нами увязались, как репейник.
  - Только потому, что считаю своим долгом обеспечивать безопасность леди Марты, - не стал тянуть с ответным выпадом Элиас, намекая на то, что судьба владетельной княжны его вообще не интересует.
  - Элиас, не начинай снова, - отозвалась Марта, - ты же помнишь: это была моя идея ехать в Эрин. Княжна просто оказала мне честь, согласившись участвовать в этом...
  - А также - сочла своим долгом принять участие в судьбе собственного государства! - в тон Элиасу заявила бойкая Уна. - И вижу теперь, что не зря! - тут она кивнула на белевшую повязкой голову Климента. - Разве можно вам что-то доверить? И где, кстати, самый главный в этом вашем отряде, который лихо ринулся на борьбу с Хемусом? Где этот его сверкающий взгляд и стальной голос, от которого только звон в уша-а-ах? У меня полна коробочка на приятные для него слова...
  - Уна, тише, - теперь Марта взялась успокаивать княжну, которая разошлась не на шутку.
  - Вы так шумите, потому что Фредерика рядом нет, - воспользовавшись секундной тишиной, 'ужалил' Элиас. - Я вообще не понимаю, как могут подсобить в войне с Хемусом две взбалмошные дамы?
  - Хотите сказать - от меня никакого толку?! - с угрозой в голосе спросила княжна.
  - Только один толк: ваше бегство потянуло меня за вами и дало мне знать, куда отправился Фредерик, - почти рявкнул Элиас, сверкнув глазами не хуже Короля.
  Климент, наблюдая за развернувшимися препирательствами, отметил для себя, что за время 'похода на Эрин' участники шайки-лейки весьма упростились в общении. По крайней мере, придворным этикетом тут и не пахло. Видимо, были причины...
  - Еще бы не было! - отвечал на высказанные такие предположения Судьи мастер Линар. - Элиаса даже побили. Один из привалов мы делали в приграничном селе. Там наши дамы решили принять ванну. Ну, корыта им добыли, воды натаскали и согрели. Пока они по корытам отмокали, Элиас их одежду стащил и спрятал, и договорился с хозяином дома, где мы остановились, что не выпустит он барышень. А сам весточку лорду Гитбору отправил. Голубиной почтой - как обычно делалось. Но не тут-то было. Эти девицы - просто чертями оказались. Сначала корытом, как тараном, снесли запертую дверь с петель и кинулись, в чем мать родила, тюремщиков своих угощать. Мне повезло - в меня просто мыло бросили. А Элиасу больше всех досталось: в него этим самым корытом и запустили. Раскачали, чтоб подальше летело, и запустили. Хорошо, хоть голову не разбили...
  - Зато после этого всякие попытки нам мешать закончились, - отозвалась Уна и строго заметила хрюкающему от смеха Клименту. - Ты ешь, пей, и не хохочи, а то подавишься.
  - Но расскажите, как вы здесь оказались? - возразил юноша.
  - О, это было так же просто, как обвести вокруг пальца Судью Гитбора, - с готовностью начала рассказ княжна. - Мы оставили отряд в поселке с той стороны гор и...
  - Отряд? Какой отряд? - перебил ее вопросом Климент.
  - Ах, да, - кивнула девушка. - Вспомни: Линар тебе сказал, что Элиас успел отправить письмо голубиной почтой, для лорда Гитбора. Так вот, Гитбор это письмо незамедлительно получил - птички-то быстро летают. И выслал в погоню добрую сотню рыцарей, чтобы вернуть нас в Теплый снег. Но они нагнали нас уже в Эрине, потому что и мы не мешкали...
  - Не мешкали, - подтвердил Линар. - Коней угробили - вот как торопились. Пришлось в одном из поселков раскошеливаться на новых лошадей. И подозрение у меня - надули нас при покупке...
  - Это вы уже лишнее болтаете, - махнула в его сторону рукой Уна.
  - Да-да, я еще не все услышал, - улыбнулся невесте Климент.
  - Ну вот, продолжу, - кивнула она. - Нагнали они нас в Эрине, как преступников каких. Окружили, собрались прямо в плен брать. Пришлось мне напомнить им, что бравые рыцари на моей земле и не могут указывать мне, что делать, а, тем более, ограничивать мою свободу. Иначе закачу я лорду Гитбору и иже с ним такой скандал, что мало не покажется...
  - Мне кажется, - мягко перебил Климент, - что теперь ты болтаешь лишнее.
  Элиас, что сидел с недовольным видом у стены, скрестил руки на груди и хмыкнул при этих словах:
  - Вот уж святая правда. Рыцарями командует Марк, мой старый приятель. Это я уговорил его не возвращать нас в Королевство, а ехать дальше и искать вас, потому что Фредерику, возможно, пригодятся наши клинки. Да, разве ж это миссия для королевских рыцарей - возвращать домой беглых девушек.
  - Во-первых, не домой! - взорвалась Уна. - Во-вторых, я бы попросила не перебивать!
  - В-третьих, спокойнее, - отозвалась Марта, которая, видимо, с недавних пор, взяла на себя роль миротворца в этой компании.
  Климент от смеха чуть не подавился мясом, которое успел откусить за время рассказа Уны и Элиаса.
  - Вы меня уморите, - заметил он и кивнул. - Прошу, говорите дальше. Кто-нибудь.
  - Это буду я! - гневно сверкая взглядом в Элиаса, объявили Уна.
  Рыцарь лишь сделал пригласительный жест рукой, как бы говоря 'ради Бога'.
  - Так. На чем мы остановились... Да. Марк с рыцарями теперь сопровождали нас дальше, в глубь Эрина. Надо сказать, мы легко шли по вашему следу, расспрашивали всех встречных-поперечных. Кое-где вас видели и указывали, куда вы направились. А в одной деревушке мы вообще увидали парня в куртке лорда Бертрама! Тут надо было видеть нашего удалого Элиаса! - последние слова были сказаны с обильным количеством яда в голосе. - Он беднягу чуть в песок не растряс! Вся деревня переполошилась...
  - Мы попросту обменялись с местными одеждой, - пожал плечами Климент. - Кто ж знал, что в кожаных куртках будет так жарко и неудобно.
  - Вообще-то, нам так и сказали. Про наемников из северной стороны, которые от жары страдали, - кивнул, пожав плечами, Элиас.
  - Я продолжу? - нахмурившись, напомнила о своей роли рассказчика Уна. - Спасибо. Подъезжаем мы, значит к этим самым горам. К Сухому хребту - так он называется. Отряд рыцарей, что нас теперь сопровождал, остановился в селе Охваты. Дать лошадям передохнуть, запасы пополнить, снаряжение проверить и прочее. Ну, а мы без дела сидеть не стали...
  - Да, такие вы непоседы, - не сдержался Элиас.
  На этот раз княжна его проигнорировала.
  - Мы решили обследовать тропу, по которой собрались подниматься в горы...
  - Говорите уж правдиво - погулять вам захотелось, - Элиас снова подал голос, и в нем звенело крайнее раздражение. - Погулять! А! Каково? - он, похоже, уже не мог сдерживать возмущения. - В стране, где война, они отправились погулять! Когда я и Линар их нагнали уже в полумиле от деревни, они так и сказали: 'А что такое? Мы погулять хотим'. И ресницами 'хлоп, хлоп'...
  - Нет, это уже невыносимо! - подскочила со своего места Уна. - Еще слово - и я... я вам голову разобью! - и она вдруг выхватила из ножен меч, но уронила его на пол - выскользнул он из тонких изящных пальчиков.
  - Мама моя! - выдохнул от изумления Климент. - Вы и меч королевский стащили!
  - Дааа! - протянул Элиас. - И не один! А оба!
  Не обращая внимания на угрожающую позу княжны Уны, он дернул из ножен клинок Марты.
  Теперь в пещере прибавилось света. Потому что к огоньку масляной лампы добавилось сияние двух белых королевских клинков. Двух прекрасных старинных мечей, сработанных давным-давно забытыми мастерами стали для первых лордов Королевского Дома. Климент помнил из древних преданий, что всего искусными оружейниками было сделано два белых меча, два черных (они принадлежали Бертраму и самому Клименту) и два красных (один утонул вместе с владельцем в Лесном море при морском сражении, а второй изредка носил у пояса тучный лорд Гитбор).
  Свой белый меч Фредерик два года назад сломал в схватке с белыми медведями в далеком Снежном графстве. Второй белый клинок, когда-то принадлежавший пропавшему лорду Королевского Дома - Эльберту, обнаружился тогда же в Полночном храме, и его Фредерику подарил старый монах, в прошлом - рыцарь лорда Эльберта.
  Сломанный меч восстановил оружейник Пер. На это ушло много времени и сил. Всего за пару дней до приезда в Южное Королевство княжны Уны, в Теплый Снег - поместье Фредерика - явился усталый, запорошенный пылью, всадник с севера. В специальном кожаном чехле, пропитанном особыми маслами, он привез Королю Юга восстановленный клинок и привет из Северного графства.
  Фредерик тогда радовался, как ребенок. Не теряя ни минуты, он опробовал оружие прямо во дворе замка, в тренировочном бою с гвардейцами, и остался доволен результатами. Место разлома клинка было совершенно незаметно, меч не потерял прочности и гибкости, лишь декор лезвия немного пострадал от перековки - изящная гравировка в виде двух тонкотелых, переплетшихся драконов, стала слегка нечеткой.
  Король сделал меч Эльберта - более широкий и от этого более тяжелый - своим, а восстановленный Пером клинок решил передать сыну. Гарет был еще мал для занятий фехтованием, поэтому меч с драконами пока мирно почивал в оружейной зале, на темной дубовой подставке, и ожидал своего часа...
  И вот теперь, оружие Фредерика - в Эрине, в руках своевольных леди.
  То, что Климент был поражен - это еще мягко сказано.
  Тут 'закусивший удила' Элиас подлил масла в огонь:
  - А еще они стянули королевский арбалет!
  - Ну-ну, - сокрушенно покачал головой Северный Судья, - кража знатного оружия - вот в чем, оказывается, оттачивают мастерство прекрасные дамы...
  - Когда припечет, и не такое сделаешь, - отозвалась Уна.
  Она уже не кричала и не возмущалась. То, что их с Мартой уличили в краже королевского оружия, несколько охладило ее пыл.
  - Хорошо, - чуть поразмыслив, ответил Климент, - сделаем скидку на необычность ситуации... Так что же там было дальше - на вашей прогулке по Сухому хребту?
  Княжна посмотрела на жениха с легким удивлением. Она явно не ожидала, что он так скоро согласится не устраивать ей взбучки или чего подобного.
  - Что ж. Надо бы, в самом деле, довести рассказ до конца, - пробормотала она, но уже без прежнего задора. - Стало быть, мы отправились... да, гулять. Просто решили прокатиться верхом по горной тропе, посмотреть, что там интересного, дорогу обследовать. И забрались довольно высоко... Тут, как из-под земли, вылетает целый табун лошадей, груженых мешками и людьми. Все воют, плачут и смеются одновременно... И среди них очень уж выделяется вороной Жучок. Только на нем вместо Фредерика - дети, грязные, оборванные, в бинтах...
  - Слава Богу, беженцам удалось пройти на ту сторону, - пробормотал Климент. - Значит, не зря мы старались в заслоне... А был ли там мой брат?
  - Да, лорд Бертрам был. С такой же перебинтованной, как у тебя, головой, в полном беспамятстве.
  - Но он жив? Жив? - юноша схватил княжну за руку.
  - Он жив, - ответил за Уну барон Микель. - И с ним все будет хорошо. Его и раненого Юно отправили вместе с беженцами из Ветряного в Охваты.
  - Беженцы прошли по пещерам с одной стороны хребта на другую. Проход этот называется Темные шатры, - продолжала Уна. - Люди рассказали нам, что случилось в их поселке, в Ветряном, и про то, что вы защищаете их отход и воюете против целой армии. Они показали нам вход в Шатры и мы, ни минуты не теряя, поспешили в Ветряное.
  - Не слишком разумно было при этом не взять с собой отряд рыцарей, - хмыкнул Климент.
  - Мы просто очень взволновались, - ответил Элиас. - Но просили беженцев из Ветряного предупредить Марка и рыцарей и показать им вход в Темные Шатры, чтоб они могли последовать за нами. Зато с нами пошли эти два шустрика, - рыцарь кивнул на Юджи и Авнира, что сидели на корточках у стены и внимательно слушали все, что говорилось, поблескивая большими темными глазами. - И барон Микель. Так мы и оказались тут. Уже была ночь. Я с парнями пошел в разведку и наткнулся на вас. Мы думали - это вражеский разведчик...
  - Вражеский разведчик не ехал бы верхом, - заметил Климент.
  - Вам виднее, - согласно кивнул Элиас. - Но согласитесь: все сложилось как нельзя кстати.
  - Соглашусь, - кивнул Северный Судья.
  Тут к нему подсела Марта:
  - Теперь ждем вашего рассказа, сэр. Где Король? Где Фредерик?
  Настроение Климента опять упало, ниже некуда. И слова все растерялись.
  - Сэр, - позвал его мастер Линар, видя, что юноша даже жевать перестал.
  - Мы попали в плен. Из-за меня. Фредерик помог мне бежать, а сам остался. Чтоб закончить дело - убить Хемуса, - коротко выдал Климент, глядя в землю. - Что с ним, я не знаю.
  На какое-то время в пещере стало очень тихо. Даже масляная лампа поубавила света.
  - Так-так, - пробормотал Элиас. - Все плохо ... Или так было в планах государя?
  - У него в планах было - войти в доверие к князю и стать его воином, чтобы подобраться, как можно ближе, а потом ударить.
  Вновь все смолкли.
  Марта (это было видно даже в полумраке пещеры) сделалась бледной, как мел, а глаза ее превратились в две черные дыры - так расширились их зрачки. Через пару секунд напряженного молчания крепко сжатые губы девушки предательски задрожали, и она порывисто встала, чтобы выйти наружу.
  Элиас, не теряя времени, бросился за ней.
  - Постой, прошу, - он схватил Марту за руку.
  Они уже были под усыпанным звездами небом.
  - Не надо, - голос ее был глухим от едва сдерживаемых рыданий. - Это пройдет. Сейчас. Дай мне пару минут...
  Рыцарь послушно отпустил ее, сделал шаг в сторону.
  Девушка обхватила сама себя за плечи, прислонилась к прохладному камню скалы, пару раз глубоко вздохнула. Получилось прерывисто и не помогло.
  - Черт, - вдруг сказала Марта то любимое словечко, что часто поминал в нехорошие моменты Фредерик. - Какая же я слюнтяйка. Черт...
  И не выдержала - сорвалась в беззвучный плач.
  Элиас поспешил обнять Марту.
  Как же она дрожала, как жестоко било ее отчаяние. Как же ей было больно. Он почти физически это ощутил.
  - Элиас, Элиас, - всхлипывая, запричитала девушка, уткнувшись мокрым лицом в плечо рыцаря. - Что же делать? Мы же ничего не знаем, ничего не можем. А он... он просто сумасшедший... О, я тоже с ума сойду...
  Все что мог Элиас, это шептать почти без остановки 'тише, тише, успокойся'. А еще - согласиться с тем, что Фредерик сумасшедший...
  
   * * *
  
  Князь Хемус подскочил на своей постели, опрокинув столик с полным воды кувшином и бронзовым тазом, который с вечера приготовили ему для утреннего умывания. По узорчатому ковру поплыло, ширясь, темное пятно влаги.
  Хемус отдышался, словно после быстрого бега, вытер крупные капли пота, проступившие на лбу. Затем, нетерпеливо крикнул:
  - Эй, кто-нибудь! Ко мне!
  Прибежал слуга в длинной белой тунике и шароварах, низко поклонился. Увидав беспорядок на ковре, кинулся прибирать, но князь остановил его:
  - Не сейчас. Позови мне Бруру.
  Слуга вновь поклонился и выбежал вон.
  Князь тем временем встал, набросил на плечи свой переливчатый халат, поднял кувшин, вылил остатки воды себе в ладонь и ополоснул горящее лицо.
  Во сне у него было видение. И от этого всегда бросало в жар, но и всегда приоткрывало новые страницы его судьбы, его будущего - так он считал.
  Появился Брура.
  - Ты приготовил зелье? - сразу спросил князь.
  - Нет, мой господин, - согнулся в поклоне знахарь. - Вы же знаете: нужно время. Трава должна разложится, пустить сок, а сок - перебродить. Это - день, два. К тому же, еще надо вытянуть из Реда правду...
  - Не пытай его, - вдруг сказал Хемус.
  Брура даже вздрогнул от удивления:
  - Вы не хотите знать, кто он и зачем здесь?
  - Это уже не имеет значения. Кем он был - мне плевать. Главное то, кем он теперь является, - довольно сбивчиво заговорил князь. - Мне было видение, Брура. Видение... А ведь нынче - полнолуние.
  - Да, мой господин, - кивнул знахарь, по-видимому, понимая, о чем бормочет Хемус.
  Тот возбужденно, быстро заходил по опочивальне, шелестя халатом.
  - Так много знаков! Очень много знаков, Брура... Я говорил о Лунном Змее, и он поминал небо, пусть в злобе, но это - знак. И волосы его - с серебром, а это лунный металл, и лицо его белое, и глаза - стальные... И встретили мы его перед полнолунием, и сейчас - в самое полнолуние - мне дан этот сон... О, все говорит: мой час близок. Я на правильном пути, и силы мои растут!
  - Какой же сон, мой господин?
  - О! - опять восторженно вскрикнул Хемус. - Я и мое войско, готовое к бою, на зеленых холмах! И перед нами - бескрайняя плодородная долина, что будет отдана мне во владение. Над нами полощут мои красные знамена, под нами - нетерпеливо бьют копытами рыжие лошади...
  - Какой хороший сон, - закивал Брура. - Он - о ваших будущих победах...
  - Потом небо темнеет, становится черным, как зола в очаге. И только звезды в нем я вижу...
  - Звезды в небе - очень хорошо. Ваши желания исполнятся.
  - А потом я вижу в этом черном небе белого, блистающего змея с крыльями, который летит к моему войску...
  - Лунный Змей! Какой хороший знак!
  Тут Хемус нахмурился:
  - Не перебивай!
  - Простите, господин мой, - как можно ниже поклонился знахарь. - Я так радуюсь за посланные вам благие знаки, что не могу сдержать своей радости.
  - Ладно, ладно, - отмахнулся князь. - Слушай же дальше. Потому что дальше не совсем понятно, как толковать увиденное... Лунный Змей летит к моему войску, и рассекает сверкающими крыльями небесную тьму. И хлещет свет, и слепит нас. О! Это так красиво!
  - Слепит? - Брура чуть нахмурил свои клочковатые брови.
  - Потом змей ринулся на меня, и все вокруг разбежались, испугавшись такого нападения. А он схватил меня лапами за плечи, и мы взмыли вверх. Я чуть не задохнулся от рывка, поднял голову и увидал, что у Лунного Змея лицо нашего воина Реда. Он тоже смотрел на меня, не мигая. Затем - выпустил, и я полетел вниз, в зеленую долину. Я летел долго, словно парил, и моя тень накрывала ее. Потом, когда земля была совсем близко, я проснулся...
  - И вы, мой князь, думаете, что Ред - воплощение Лунного Змея?
  - Да! Точно так, как я - воплощение Великого Воина! - воскликнул Хемус, чрезвычайно возбужденный. - Это знак! Как в легенде: только с помощью Лунного Змея Великий Воин сумел прогнать Безумных Всадников и овладеть миром! Так и я! Если Ред будет сражаться за меня, я одержу много побед! Я завоюю много стран. Может, и весь мир! Да, в этом нет сомнений!
  - Может и так, но я ваш сон толкую иначе, - заговорил Брура. - Если Ред - воплощение Лунного Змея, и если он вознесет вас, то он же вас и низвергнет.
  Князь ухмыльнулся:
  - Значит, мой сон - не только знак, но и предупреждение мне. Я должен взять от Реда все возможное, а потом уничтожить его, обезопасив свое будущее. Почти так поступил и Великий Воин, услав Змея на луну. Именно так и я намерен сделать... Так что, готовь быстрее свои зелья, но не причиняй Реду никакого вреда. Ты уже достаточно испортил его тело...
  - Он убил моего ученика, чуть не убил меня. Он хотел и вас убить. Иначе, зачем он подкрался к вашему шатру, а не бежал вместе с младшим братом?
  Хемус улыбнулся еще шире:
  - Это тоже знак. Знак того, что в мое войско пришел отличный боец. Он бесстрашен, упорен и силен духом. Его искусство сражаться - лучшее из всех, что я видел. Он один стоит сотни, а может и тысячи... Он - Лунный Змей! Нам надо лишь разбудить его!
  Брура с сомнением покачал головой, но больше спорить не стал.
  - Все складывается просто замечательно, - продолжал говорить князь, и глаза его горели неким глубинным пламенем. - Древнее предание оживает. Песня за песней, строка за строкой...
  Хемус верил только в это - в легенду о Великом Воине. И считал, что сейчас она воскресает.............
  
  
  
Оценка: 5.83*5  Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"