Аннотация: Небольшое лирическое размышление о свободе выбора
Выбери звезды
--
Хочешь, я подарю тебе крылья?
Темноволосый, высокий парень склонился над хрупкой девушкой роста "метр с кепкой", с некрасивым, но очень выразительным личиком и живыми, смешливыми глазами цвета весеннего неба. Она фыркнула и рассмеялась:
--
Да ну тебя, Ангор! Вечно ты выдумываешь! То к звездам обещаешь взять, то луну с неба...
Она прозвала его Ангором: за пушистую шевелюру, глаза разного цвета (карий и голубой) и аристократическую манеру держаться.
Ангор смотрел на спутницу, толком не понимая, действительно ли ей настолько смешно. Да, он обещал: взять к звездам, принести кусочек луны, показать красоту иных миров... но девушка только смеялась в ответ, отшучиваясь, и то ли не понимая, то ли не желая, или боясь понять, что его слова совершенно серьезны. Она не верила.
--
Китти, ну не смейся! Хотя бы сегодня!
--
А что такого сегодня, что я не должна смеяться?
Китти вывернулась из-под руки и, озорно блеснув светлыми глазами, убежала из переулка, в котором они стояли, на шумную улицу с мощеной мостовой.
Ангор вздохнул и направился следом. Сейчас он не может позволить Китти сбежать. Только не сегодня. Не в третье полнолуние с того дня, как он покинул клан. Ушел, чтобы найти Ее. И нашел.
Но если сегодня, в третье полнолуние не удастся убедить любимую расправить крылья, она будет потеряна для него. На всю жизнь и половину вечности.
Она назвала его Ангором, удивительно точно угадав имя: Ан-Эргориэль - Высший звездных пределов. Впрочем, это-то как раз неудивительно: она - не человек. Она - дави. Его дави. Ей ли не знать имени...
Ангор догнал девушку только у кафе, летняя веранда которого выходила на угол между антикварной лавочкой и переулком, ведущим к "Стене", едва не потеряв Китти в толпе туристов, шумным, хаотичным потоком движущихся по булыжникам уличной мостовой. Поток делился на ручейки, бесконечно меняющие направление: к сувенирным и антикварным лавочкам, ресторанчикам, таким вот летним верандам, музыкальным прилавкам; время от времени ручейки останавливались, закручиваясь в водоворот или бурун вокруг "камней преткновения": лотков с серебром, сувенирами и книгами, уличных художников, стритующих музыкантов (эти Ангору не нравились: ему казалось, что с появлением на улице безупречно одетых парней и девочек с электрогитарами, микрофонами, колонками и звуковыми установками из уличной живой музыки ушло нечто, что и делало ее музыкой - возможно, душа). Догнав, парень перехватил за руку, вынудив остановиться, перед тем, как Китти собралась нырнуть под светло-зеленый полог, расписанный названиями марок пива, к резным деревянным столикам кафе.
--
Китти, подожди, не убегай... - он сконфузился, сообразив, как жалобно и нелепо звучит просьба, и почти рассердился: давии не просят. Однако ради Китти Ангор был готов на все: даже встать на колени, за один только взгляд. Только чтобы она, наконец, выслушала. У него так мало времени... и так много нужно сказать! - Ну, хочешь, я не буду говорить вообще? Только молчать? Давай помолчим вместе? Я пойду куда угодно, сделаю, что скажешь, только не убегай от меня! Хочешь, забьюсь в самый дальний угол - только побудь со мной!
Он лихорадочно собирал всю чушь, какая только приходила на язык, опасаясь, что любимая сейчас развернется и уйдет, снова исчезнет... а следующей встречи может и не быть. Китти ловко умела прятаться, если ей того хотелось. На сутки, или двое... но этих суток у него нет...
Заметив несколько удивленных взглядов, он помянул про себя асуров. Которых здесь называли ангелами, понимая, что с точки зрения окружающих выглядит круглым идиотом. Девиц, которые недоуменными взглядами оглядели его, потом еще более недоумевающими - Китти, Ангор про себя помянул еще неприличней. Разве эти способны понять? Что могут увидеть накрашенные полураздетые куклы, у которых механические улыбки, заученные взгляды, и две мысли на завитую обесцвеченную головку? Высокого плечистого парня, темного блондина, от одного взгляда которого любая из девиц, сладко охнув, свалилась бы в его объятия, умоляющего не уходить внешне непривлекательную, плохо одетую девушку: слишком большие глаза на очень узком лице, пухлые губки, темные, беспорядочно растрепанные волосы, курносый нос... старые измятые джинсы и невнятного, зеленовато-коричневого цвета куртка. Разве они видят его Китти? Нет. Ни того, как преображает девичье лицо нежная, светлая улыбка, ни света дальних звезд в глубине глаз, ни незримо светящихся за плечами крыльев, эти, и не только эти люди - аданы - увидеть попросту неспособны. Она - дави. Его дави. И одно это связывает крепче, чем кто-либо из смертных может себе представить.
--
Пожалуйста, - снова попросил Ангор.
--
Ну ладно, - насмешливо согласилась Китти. - Не торчать же тут, в самом деле. Прохода людям не давать.
Вокруг них действительно образовался небольшой затор, и все чаще раздавались недовольные голоса в адрес "двух влюбленных глупцов" с обеих сторон входа в кафе. Спорить с ними Ангор не стал: он просто подхватил Китти на руки и с криком: "осторожно, граждане, суперценный груз, не кантовать, на пол не ронять, обращаться бережно!" - перемахнул через горшки с низкими кустами кипариса, изображавшими вокруг подиума веранды живую изгородь.
--
С ума сошел? - охнула Китти, едва он вернул девушку в вертикальное положение. - Нет, ты... ты... ты просто невыносим! Жуткий тип!
--
Я сделал тебе больно? - встревожился Ангор.
--
Нет, - девушка вздохнула. - Просто ты меня... ну... беспокоишь. Ты непредсказуем. Абсолютно не знаешь, как нужно себя вести. И реагируешь не так, как я могла бы ожидать. Совершенно. Я не знаю, как вести себя с тобой. И откуда ты свалился на мою голову?
--
С неба, - совершенно серьезно отозвался он.
--
Ты опять? - жалобным тоном спросила Китти. - Ты ужасен! Я до сих пор не знаю даже, как тебя на самом деле зовут.
Ангор улыбнулся, мягко. Беспомощно пожал плечами.
--
Я говорил...
--
Я помню! - оборвала она и сердито процитировала, - ты сказал: "дай имя, и меня будут называть так, как ты скажешь". Но это же не настоящее имя.
--
Для меня - настоящее, - твердо ответил он. - Настоящее имя то, на которое откликается твоя душа. Моя душа откликается на имя, данное тобой. Когда я его слышу, у меня крылья вырастают.
Он не шутил, не говорил комплимента, или метафоры. Пока что его дави просто не знала, не могла увидеть, что у него на самом деле есть крылья. Китти слегка притопнула и нахмурилась:
--
Ты опять уводишь разговор в сторону! Всегда одно и то же! С тобой просто невозможно поговорить серьезно! После того, как ты свалился мне на голову уже два месяца...
--
Третье полнолуние, - произнес Ангор. Девушка недоуменно воззрилась на него.
--
Что?
--
Сегодня. Третье полнолуние, - повторил он. - Третье полнолуние с того дня, как я свалился тебе на голову.
Причем "свалился" отнюдь не метафорически. Ангор сидел на ветвях тополя, разглядывая звездное небо, и думая, как хочется сейчас подняться в темное небо, поиграть в догонялки с летним ветерком и встречными голубями, оглядеть с высоты этот огромный и древний город... если бы не понимание того, что в мегаполисе аданы не спят даже в такое позднее время. Жаль...
Раздавшийся снизу голос настолько застал врасплох, поскольку мысленно он был там, наверху, что Ангор сверзился вниз и довольно чувствительно приложился пятой точкой о твердую землю. Потирая ушибленный зад, он поименно перечислял всех знакомых асуров. Китти слушала его весьма внимательно, заинтересованно склонив голову к плечу; и слушала довольно долго, целую минуту, а может даже две, после чего сказала:
--
Очень интересно. В первый раз слышу, как, спуская пары, человек поминает весь ангельский чин поименно, с пожеланием заняться размножением противоестественным образом.
Ангор покраснел и быстренько заткнулся, после чего извинился, встал и, встретив светлый, сияющий даже в весенней ночи взгляд, замер соляным столбом, поняв, что поиски закончены. Остался самый пустяк: убедить поверить.
Все последующее время Ангор не отходил от Китти ни на шаг, насколько ему удавалось. Пытался рассказать о том, что она может. Что могут они оба. Научить доверять себе и ему... но с тоской видел, что собственные неуклюжие попытки только смешат и ни к чему не ведут. От неба и звезд Китти была все так же далека. Дотянул... Ангор разозлился на себя. Осталось всего несколько часов, и теперь ничего не остается кроме как рассказать правду. Не ту, к которой привыкли аданы, а ту, которую знал он, которая случилась на самом деле.
--
А причем тут третье полнолуние? - Китти смотрела на него широко раскрытыми глазами. Наивный и заинтересованный взгляд ребенка. Ангор снова вздохнул.
--
Сегодня я должен вернуться, - тихо проговорил он. - И если я вернусь без тебя, то никогда больше тебя не увижу.
--
Шутишь? - недоверчиво спросила она. - Куда ты должен вернуться?
--
Домой. - Он взял девушку за руку и повел за собой. - Я хотел бы рассказать тебе обо всем, но не здесь, хорошо?
--
А где? - Китти удивилась, но в первый раз за все время руки не отняла и пошла за ним.
Ангор промолчал. Он шел к мосту, одному из самых больших в городе, хоть это и не имело сейчас большого значения. Они могли бы пойти к прудам, или просто выйти на набережную, на берег реки - лишь бы была рядом темная гладь воды, отражающая небо, в которой он и его дави могли увидеть свое отражение между звезд.
--
Постой, ну погоди... сумасшедший, - наконец проговорила, запыхавшись, Китти, - не тяни так сильно! Так спешишь, будто в вечность боишься опоздать!
Они уже были на мосту, он остановился, но руки девушки не выпустил, напротив. Притянул к себе и прижался подбородком к пушистым русым кудрям.
Вечность... люди придумали очень много правильных слов, но, к сожалению, позабыли их истинное значение. Вечность - веко - один миг, один взгляд - и в то же время - все, навсегда. На-все-гда...
Она обняла его, прижалась и несколько минут стояла молча, успокаивая дыхание. И он слышал, чувствовал всем своим существом громкое биение сердца. Но вот Китти уперлась руками в грудь, словно отталкивая, и в светло-голубых, прозрачных глазах блеснул озорной огонек.
--
Так что ты хотел мне рассказать?
--
Сказку, - Ангор улыбнулся, - легенду. Историю. Назови, как хочешь, люди - такие мастера играть словами. Только, пожалуйста, не перебивай и не останавливай меня. Слов так много, люди придумали столько языков... странно, слова нужны, чтобы понимать друг друга...
--
Ну, не тяни, рассказывай! - нетерпеливо потребовала она. - Я постараюсь понять, на каком бы языке ты ни говорил.
Ангор развернул девушку лицом к реке.
--
Слушай... Ты наверняка знаешь библейскую историю о первом человеке Адаме и его подруге Еве, о том, как они нарушили запрет Бога и были изгнаны из рая. Скажи мне, кем был Адам?
--
Странный вопрос. - Китти пожала плечами. - Конечно, человеком. Первым человеком! Но ведь это всего лишь легенда! Всем известно, что человек произошел от обезьяны.
Ангор рассмеялся.
--
И ты действительно веришь, что твоим далеким предком была какая-то макака?
Китти сердито насупилась и стукнула Ангора кулачком:
--
Не смей меня дразнить!
--
Добрая, милая моя Китти! Любая легенда - это правда, надежно скрытая под пыльным пологом выдумок, слухов и сплетен. И чем древнее легенда, тем плотнее она обрастает таким пологом, но в то же время древнейшие легенды правдивее многих новых выдумок. Но я обещал тебе сказку... так слушай. Не знаю, кем был этот самый бог. Но в нашем мире самыми могучими разумными существами были давии: дивы, или ангелы, как зовете их вы. И Адан с его подругой были одними из них. Несмотря на то, что давии - могучие существа, способные пронизывать межзвездные просторы, они беспечны. Не строят домов, не заботятся о хлебе. Их дети с первого мгновения появления на свет разумны и самостоятельны и живут на равных со своими родителями, набираясь опыта в совместных путешествиях. Они веселы и бесстрашны, и наивысшей ценностью считают жизнь и свободу. Давии не допытываются до сути вещей. Они воспринимают мир таким, какой он есть, не пытаясь его переделать. Но Адан был очень любопытен, и однажды он решил заглянуть вглубь тайн вселенной. - Ангор замолчал.
--
Каких тайн? Ангор!
--
Скажи, Китти, ты задумываешься, как ты спишь?
--
Нет...
--
А когда дышишь?
--
К чему эти вопросы?
--
Адан задумался над тем, как давии летают. Он сидел на горе в одном из миров и думал: о гравитации, силе встречных потоков, аэродинамике тела и лучшей форме крыла. А когда, наконец, пришло время улетать, он, от рождения крылатый, не смог взлететь. Не то, чтобы он забыл, как это делается. Он просто испугался: а вдруг что-то пойдет не так, и я упаду и разобьюсь? Нет, лучше я останусь на земле. Встал и побрел пешком.
--
А как же Ева?
--
О, Эа, прекрасная Эа! - Ангор качнул головой и улыбнулся. Китти замерла: улыбка Ангора стала такой... беззащитной, полной щемящей, грустной нежности. - Она так любила Адана, что добровольно отказалась от крыльев. Чтобы разделить с ним его страхи и земные скитания. И многие, кто любил Адана, последовали за ним.
--
И что же с ними произошло?
--
Они все заразились страстью Адана раскладывать предметы и явления, окружающие их, на составляющие, придумывали им названия и слова, пока окончательно не запутались в собственных страхах и сомнениях, забыв, кто они, и что раньше они умели летать.
Хрустальная слезинка скатилась с пушистых ресниц Китти.
--
Грустная история... Но зачем ты рассказал ее мне?
--
К тому, лапочка, что он и есть девил. Или как там вы себя зовете? Давий? Ведь я прав, Ан-Эргориэль? Высший?
Насмешливый голос сзади оборвал рассказ Ангора. Китти рывком развернулась к нему, чуть не упав.
--
Петр? - настороженно спросила девушка, - ты что здесь делаешь? Шпионил за нами?
--
Знакомый? - спокойно спросил Ангор.
--
Угу. Знакомый, - все так же настороженно отозвалась Китти. - Давний, можно даже сказать, хороший... временами.
Платиновый блондин в деловом костюме сталисто-серого цвета, выглаженной белой сорочке, при галстуке, с холодным взглядом ярко-голубых глаз, изобразил ехидный поклон. Ангор про себя поморщился: безупречен во всех отношениях. И он вдруг почувствовал себя неуютно, поскольку его собственная косуха, хоть и хорошего качества, как и черные джинсы, явно проигрывали этому нарочитому щегольству. Блондин ледяным тоном отрекомендовался:
--
Частный предприниматель, Петр Аркадьевич. Счастлив знакомству.
--
И очень нудный тип, - хмуро дополнила Китти. - Особенно настырен при приглашениях в ресторан. Почему-то подразумевается, что я с восторженными воплями должна мчаться за ним на край света.
Ангор пропустил рекомендацию мимо ушей. Он пристально смотрел на Петра, как будто пытаясь разглядеть в нем нечто, недоступное взгляду простого смертного.
--
Откуда вы знаете мое имя? - и, помедлив, добавил, - Петр Ключарь...
--
К чему такие расспросы, если вам и так все известно? - каменея лицом, спросил блондин, вальяжной походкой подходя к ним. - Ведь мы понимаем друг друга, не так ли? Здесь только один наивный ребенок.... Не правда ли, девил?
Китти в замешательстве переводила взгляд с одного на другого.
--
Ангор... он о чем? Что вообще здесь происходит?
--
На этот раз ты прав... асур. - В последнее слово Ангор вложил максимум презрения, на которое оказался способен. Петр усмехнулся, снял пиджак и расстегнул ворот накрахмаленной рубашки.
--
Легенды. Сказки для маленьких девочек. Еще немного, и он бы сказал: "Ты не задумывалась, почему люди не летают? Почему люди не летают, как птицы?". А ты бы ответила: "Хочу стать чайкой, взмахнуть крыльями и полететь". Кар-р, Кар-р! - ехидно изобразил он.
--
Петр, прекрати! - вскрикнула Китти. - Ты омерзителен!
--
Омерзительна ложь! - отчеканил асур. - А правда, дорогая, состоит в том, что люди вообще неспособны летать! У них просто нет крыльев.
С этими словами он крутанулся на месте и... воспарил над мостом. На фоне сумеречного неба за спиной асура ритмично, но не быстро, взмахивали золотистые, чуть светящиеся мягким светом крылья, одновременно напоминая крылья орла и бабочки. Сделав круг над мостом, Петр опустился рядом с Китти.
--
Потрогай, если хочешь, - надменно предложил он. - Убедись, что они настоящие.
Медленно, как во сне, Китти протянула руку и осторожно коснулась кончиками пальцев расставленные за спиной асура крылья. Они были теплые и пушистые, на ощупь напоминая замшу или бархат, мягкая, как будто из множества мелких перышек материя.
--
Ангор... - растерянно прошептала она. - я... ты... ты об этом хотел мне рассказать?
--
И да, - хмуро отозвался он, - и нет.
Проклятье... Вечно эти завистливые неудачники все испортят. Время уходит, до заката полной луны не так уж и много, а после третьего полнолуния будет поздно. Остается только надеяться на благоразумие Китти, верить в нее. В то, что она разберется, где правда, где ложь, и сделает правильный выбор. Свой выбор.
Ангор не врал в том, что давии превыше всего ценят жизнь и свободу. Особенно - свободу любимых. И верил в то, что сердце Китти не даст себя обмануть.
--
И да, и нет, - эхом откликнулся Петр. - Да, потому что у него тоже есть крылья. Нет - потому что он хотел обмануть тебя. Уверить тебя в том, что у тебя тоже могут вырасти крылья, и поэтому сочинил идиотскую историю про Адана. Реальность же гораздо грубее.
--
И в чем же эта реальность? - горько спросила Китти, глядя на Ангора. В ее душе клокотали боль и сомнения, вызванные и шоком от увиденного, и словами асура.
--
А реальность... - протянул асур, - реальность такова: и давии, и асуры, и Адан - все были действительно ангелами и жили на небесных просторах, управляемые великим создателем Асраэлем, свет несущим, пока на небе не разразилась война. Тогда-то и разделились ангелы на асуров и давиев. Асуры встали за Асраэля, а давии - против него. Но у давиев не было такого вождя, как Асраэль, и изгнаны они были во тьму и мрак, к холодным звездам. И нет им пути прямого и открытого на небеса земные. Ты, наверное, спросишь, причем тут Адан?.. - Петр выдержал театральную паузу. - Адан - трус и дезертир. С самого начала войны он не примкнул ни к одной из сторон, а когда буря улеглась, попытался свергнуть Асраэля, но для этого ему нужно было познать секрет верховного владыки и самому стать Творцом. Как вихрь, ворвался он в чертоги Правителя с пламенным мечом, но только взглянул в глаза Несущего Свет, устрашился гнева Его, и в страхе бежал на землю, спрятавшись глубоко в пещерах со своими последователями. Как черви, ползали они там, в ненависти к своей собственной природе, отрезали и выжгли у себя крылья, отказавшись от них навеки. Как скоты, смешивались они со зверями, пока не утратили свою божественную природу. Но были прощены Асраэлем, взявшим с них обещание служить ему и асурам, поклоняясь им. И только немногие из людей удостаиваются чести вернуть себе ангельскую природу, став спутниками асуров при жизни и после смерти.
--
Боже, как пафосно! - скривилась Китти. Шок проходил, уступая место прежнему гневу и отвращению. Оба, конечно, хороши. Но, по крайней мере, Ангор не пытался унизить ни людей, ни ее саму. - Это и есть твоя хваленая правда?
Она спросила у Петра, но смотрела по-прежнему на Ангора, лицо которого темнело с каждым словом асура.
--
И да, и нет, - отозвался Ангор. - Да, потому что была война между давии и ашура. Нет - потому что Асраэль, как называют его ашуры, а мы говорим Шат-Наэль, - предатель - проиграл битву и бежал в этот маленький, затерянный между звезд мирок, закрывшись в нем, как в собственной темнице вместе со своими последователями. Да - потому что Адан действительно не сражался, когда все воевали. Нет - потому что не было переворота. Его историю я тебе рассказал, и это было так. Асраэль пришел позже, когда Адан уже ходил по земле. Но беда даже не в том, что Петр солгал об Адане, беда в том, что он лгал о прощении. Люди не могут простить себе своих страхов, и поэтому боятся взлететь без костылей и подпорок, хоть и мечтают о небе. Свободном небе. А асуры не могут простить себе и аданам своего поражения, и, умея летать, боятся покинуть темницу земного неба. У всех есть выбор, и у всех есть свобода от рождения. Свобода, которую можем ограничить только мы сами. Разница лишь в том, что одни знают о выборе и сознательно его не делают, а другие только догадываются о том, что он есть. Я пришел за тобой, Китти. Я искал и нашел тебя, и мне больно будет тебя потерять. Но знай: стать крылатым человек может только до конца третьего полнолуния восемнадцатой весны от рождения. Потом крылья, сложенные в его душе, высохнут и опадут, как лепестки цветка, или осенние листья, как волосы, молочные зубы. И может получиться так, что из кокона вместо бабочки снова выползет гусеница. И так - до следующего рождения, пока не сделает правильный выбор.
Ангор замолчал, вспрыгнул на парапет моста и шагнул в пустоту. Китти вскрикнула и тут же зажала ладошкой рот, глядя на висящего в воздухе человека. Ангор неспешным шагом прогулялся над темной рекой, вернулся обратно и спрыгнул на мост. Крыльев, видимых человеку, за его спиной не было, но Китти на миг показалось, будто тело Ангора излучало ровное серебристое сияние.
Необычно большая круглая луна висела над городом, лунный свет отбрасывал причудливые тени, изменяя суть предметов. Где-то далеко внизу, в воде плескалась речная рыба. Близилась полночь. Городские огни постепенно гасли, только свет фонарей на мосту оставался неизменным. Они стояли молча. Двое молодых людей и русоволосая девушка.
--
Выбирай, Китти. - произнес Ан-Эргориэль. - Я пришел за тобой, но не стану принуждать тебя. Асур предлагает тебе небо и служение. Я - звезды и свободу.
--
Да, Катерина, - сухо отозвался асур. - Выбирай. Я - это любящая семья при жизни и небо после смерти, он - звезды и смерть немедленно. Нет-нет, твое тело не умрет, но для всех, кого ты знала, для родителей, друзей и знакомых - тебя не станет. Ты навсегда исчезнешь из их жизни. На-все-гда.
Звезды постепенно тускнели, а над рекой пока едва заметно, бледными клочьями собирался туман - предвестник рассвета.
"Почему люди не летают?", - подумала Китти. - "Почему люди не летают как птицы? Я хотела бы стать... бабочкой... ночным мотыльком, летящим на свет звезд. Нужно лишь не испугаться и сделать шаг... Шаг - и весь этот мир, город с его улицами, домами, музыкантами, милиционерами и уличными торговцами, шумом машин и гомоном площадей останется за спиной. Почему люди не летают?.."