Воздушные струятся корабли
Над трубами полуночных заводов.
Так в голове струятся цифры кодов
И имена, забытые вдали.
Ну, вот и ночь. С китайским Новым годом!

Метро. Несясь уликой сквозь тоннель,
Скрываюсь от того, кто разгадает.
И знаешь, жизнь цветёт, как повитель,
Когда тебя никто-никто не знает.
(Негаданной -- стрела влетает в цель).

Вот и всё. Ночная тишина
Разрешается ноктюрном сна.
Каждый видит то, чего достоин,
Слышит то лишь, чем душа полна...
Да, мой друг: блажен, чей сон спокоен!

Плыли, плыли вагоны
Лесом, берегом, склоном.
Мерным радостным стуком 
Вечер был убаюкан.
Поезд цепкою тонкой
Мчался по горизонту.
В нём -- кто мог бы со мною
Перемолвиться словом...

Я наблюдал, как вянет тень цветка:
Как будто бестревожная рука
Не рассчитала хрупкость красоты.
Так до моей души коснулся ты.

Ночь. И она сказала: "Ухожу".
Нет в ней покоя, рваные края.
Всё так. Беда таёная, своя --
Других хороший повод упрекнуть.
Что ж. Дальше будет дальше. Как-нибудь.

И снова мир во сне. И вновь к мечтам
Сердца стремятся, высвободив крылья.
О, сколько их летает по ночам!
О, скольких ненароком подстрелил я,
За скольких мне придётся отвечать!..

Я был не твой. Я не завоевал.
Не покорил. Не взял. Не удержал.
И не остался другом. И врагом.
Но ищешь ты -- меня в любом другом...

Люблю я тех, кто может век спустя
Так о себе сказать: "Я славно пожил".
И обо мне: "Он был тогда со мной".
И (снова о себе?): "И я был счастлив".
Ужли ищу я славы?

Всё кончится наутро. Шум в прихожей.
Взгляд не в глаза. "Пока!" Забытый зонт.
И сучка-мысль, что всё на всё похоже,
Калачиком устроится под кожей.

Я набиваю в телефон стихи.
Я отправляю их по адресатам.
Они, как с черепахою Ахилл,
Вперегонки уносятся куда-то,
А я гляжу им вслед.
А следа нет.