Сулацкий Андрей Анатольевич : другие произведения.

Дрейфующая станция Сп-40 бис. Глава 4

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
  • Аннотация:
    Глава четвёртая, в которой герои совершают "поход выходного дня", делают великие географические открытия, знакомятся с новыми представителями фауны, обнаруживают понятные и непонятные, но в любом случае - пока бесполезные находки и, в конце концов, портят погоду. Возможным критикам: принимаются конструктивные советы по стратегии и тактике борьбы с крупными и агрессивными представителями фауны наличествующим у героев оружием: карабин "Тигр-9" и ЛЮБЫЕ современные патроны к нему. Фантастические предложения, типа заменить "ружжо" (например, на пулемёт ДШК) не рассматриваются.

Глава 4. Земля Левшакова

   29 марта.
   Координаты: 60 градусов и 32...36 минут с.ш., долгота неизвестна (и не важна).
  
   Вышли мы рано, часов в семь утра. И идём вот уже третий час. По городу с его асфальтом мы бы эти десять километров часа за полтора преодолели бы без особого напряга. Но здесь - совсем другой "асфальт". То гладкий, как стекло, лёд, то трещины (до полуметра и больше встречались), то сугробы, то торосы. Так что путь наш порой походил на траекторию полёта мухи. Очень разный лёд тут: то, как уже говорил раньше, на стекло похожий, не только такой же гладкий, но и такой же прозрачный, то мутный и мягкий, как мыло. Точно - в тёплый сезон нет тут сплошного оледенения, а то и вовсе открытая вода. Вот уверен. Бергу свои соображения доложил. Он согласился, сказал, что точно также думает. Мне почему-то такая схожесть наших с ним выводов приятна. Вот, вроде, мой командир холодный внешне, как айсберг (ничего, что я так дёшево каламбурю: Берг - айсберг?), а совпадение с ним во мнении душу мне почему-то греет.
   Утром, когда был объявлен подъём, мороз стоял. Минус 33 при полном безветрии. И туман, то есть стопроцентная влажность была. От этого за ночь все поверхности строений, провода, техника наша покрылись толстой шубой изморози. Влага из воздуха вымораживалась. С восходом солнца туман стал быстро рассеиваться, а температура расти. Так что идти сейчас вполне комфортно. Никакого ветра, температура, где-то минус 20, плюс-минус пара градусов. И влажность воздуха низкая. Одежда, обувь сухие и тёплые. Иди себе, да иди...
   Сани мы тащим поочерёдно, меняясь каждые полчаса. Впрочем, что их не тащить - фактически пустые пока. Командир наш тоже впрягался, не строит из себя "белую кость". Хотя Чайка мне как-то сказал, что Берг, вообще-то, "фон", то есть от немецких дворян фамилию свою ведёт... В общем, так и идём: один впереди - дорогу выбирает, следом человек-лошадь с санями, и замыкающий, по сторонам смотрящий. И раз в полчаса роли меняются. Сейчас, вот, главстаршина сани тащит, а я иду замыкающим. Впрочем, о Чайке говорить, что он что-то "тащит" как-то неуместно. Он, по-моему, даже не замечает, что к нему что-то там, сзади, прицеплено. Сани довольно громко поскрипывают полозьями по льду или шуршат по снежной крупке. А так - тишина и покой вокруг. Покой и тишина...
   Внезапно Чайка останавливается прислушивается:
   - На станции стрельба. Два выстрела. Карабин.
   Как он только услыхал?
   - Третий выстрел. Необходимо связаться, - продолжает замерший на месте главстаршина.
   Но станция уже сама выходит на связь - зашипела, затрещала рация на груди у Берга:
   - "Бродяги", ответьте "Киту-1", - голосом Иванцова, оставшегося за главного, вызывает СП.
   - Здесь "Бродяга-1". Слушаю. Что там у вас случилось? Что за стрельба? - отвечает Берг.
   - Ого! Как только вы услышали? Вы ж уже километрах в семи от нас, - сначала не сдерживается от удивления Валерий Павлович, но потом, спохватившись, дисциплинированно отвечает на поставленные вопросы, - Приходил очередной медведь. Не все ещё повывелись. Отогнали стрельбой. Не ранили. Но он, похоже, по вашим следам пошёл. Так что будьте осторожны.
   - "Кит-1", понял Вас. Спасибо за предупреждение. GL и EE, - отвечает командир.
   - И вам всем: GL и EE, - раздаётся щелчок выключившейся связи.
   - Все слышали? - спрашивает командир.
   - Так точно, - чуть не хором отвечаем мы с Чайкой.
   - Поэтому, главстаршина, отправляйся в походное охранение, в арьергард, - приказывает Берг.
   - Есть, - отвечает Чайка и отцепляет от себя крепление саней.
   - А мы с Вами, лейтенант, продолжаем попеременно тащить сани. Сейчас, кстати, как раз Ваша очередь подошла. Так что, прошу, - командует Берг.
   - Есть, - отвечаю и я.
   Через минуту-другую мы снова выступаем в путь. Берг - в авангарде, разведывает дорогу. Но карабин перехватил по-другому, так чтоб удобнее огонь открывать при неожиданной встрече с мишкой. Я работаю тягловым животным. А Чайка - позади и на некотором удалении от нас. Как маятник: то влево чуть уйдёт, то чуть вправо. Ну, и назад внимательно смотрит. Я тоже головой по сторонам кручу и на главстаршину периодически поглядываю. Интересно мне, как это в походном охранении быть. А страха у меня перед медведем почему-то нет. Видимо, настолько я уверен в главстаршине, что и беспокоиться не о чём.
   Через полчаса меняемся местами с Бергом. Теперь уже он тянет сани. А я впереди, "на лихом коне". Дорогу разведываю - чем ближе к берегу, тем больше торосов и трещин. Петляем ещё сильнее, чем раньше. Совсем здесь дороги не ремонтируют. Хуже, чем в староземной России. Адназначна! И хотя по-прежнему спокоен (ну, нет страха перед медведем!), но карабин я, на всякий случай, взял также как и Берг до этого. До земли, точнее до высоченных скал, торчащих мысом где-то впереди, остаётся ещё с пару километров. А минут через пятнадцать главстаршина докладывает:
   - Вижу медведя. Метров пятьсот за нами. По следу нашему идёт.
   Быстро это нас мишка догнал. Шустрый.
   А ещё через несколько минут, когда медведь ещё больше приблизился, мы останавливаемся, и Чайка делает парочку выстрелов. Но не на убой, а чтоб отпугнуть. Мишка понимает. Учёный, значит, уже. Понял, что не дичь мы, а скорее - наоборот. Чайка сообщает:
   - Медведь со следа сошёл и уходит куда-то правее... Удаляется.
   Ну, это мы все и так видим. Медведь всего-то в сотне метров от нас бредёт. И уже не позади, а сбоку. Даже не смотрит в нашу сторону. Мы ему внезапно не интересны стали. Обиделся, типа, на негостеприимную встречу. Ну, и ладно. Мы пирогов не обещали. А мишка, кстати, приметный - у него разорванное левое ухо. Почти под ноль. Обращаю внимание на это своих спутников. На что главстаршина замечает:
   - Да, лейтенант у нас самый глазастый во всей команде. Даром, что ведущий глаз у него только не правильный. Ну, ничего. Переучим.
   Мы снова снимаемся с места, и некоторое время идём с медведем расходящимися курсами. Он всё больше и больше берёт вправо, то есть в сторону обширного залива, что правее или, если хотите, восточнее того скалистого мыса, к которому идём мы. Потом мишка скрывается из глаз за дальними торосами.
   Кстати, панорама, открывающейся перед нами земли, очень интересная. И впечатляющая. Если левее мыса, то есть к западу от него, мы видим совсем недалёкий глетчер, лед которого длинным пологим языком спускается непосредственно в море, то справа на много километров, вдоль берега залива, тянется сплошная скальная стена. Не очень ровная: видны углубления, изгибы, складки этой стены. Но, всё равно, очень внушительная. На самом мысу скалы не такие уж высокие - с полсотни метров, но дальше на восток высота их явно повышается. Может и сотня метров будет. А дальше - ещё выше. Там скалы превращаются уже в нормальный горный хребет, полностью закрывающий скрывающийся за ним ледник. Яркий солнечный свет заливает эту грандиозную стену, изредка бликуя на плоских гранях камней. Красиво. Особенно на фоне синющего безоблачного неба над скалами. Я даже знаю, хоть и не геолог, что скалы эти - из гранита. Розового. Подобному тому скандинавскому, которым весь северо-запад России завален. В виде моренного камня. Памятник Петру Великому на подобной каменюке в Питере стоит. Все видели? Да, и мы с главстаршиной уже успели такой же и здесь, на этой Земле, ручками помацать41) - ещё на айсберге, когда по приказу Берга камень этот откапывали. Ну, вы помните, наверное. Так, одену-ка я очки обратно, а то так можно и снежную слепоту заработать невзначай.
   - Лейтенант, держите курс так, чтобы выйти западнее мыса, ближе к леднику, - приказывает командир.
   - Есть, держать курс западнее, - мне почему-то легко держаться с Бергом по-военному, а не на гражданский манер. Хотя раньше всегда считал сам себя безнадёжным шпаком42). И приказ берговский мне понятен - подальше от мишки, ушедшего вправо. Может быть, это не единственный берговский резон, но, наверняка, "один из".
   Прикидываю, где лучше сойти со льда на твёрдую землю. Ага, вот там - и торосы поменьше и каменюки прибрежные не такие внушительные.
   А ещё через минут пять я вступаю на твёрдую землю. А точнее - на усыпанный крупной гранитной галькой пляж. Тянет сказать, что-то типа: "Это один маленький шаг для человека, но гигантский скачок для человечества.43)" Это, ведь, действительно, наши первые шаги по суше этой планеты. "Наши" - это я не о себе во множественном числе так уважительно, а, вообще, о любом из нашей команды. За спиной раздаётся громкий скрежет санных полозьев о камни. Успеваю подумать: "Упс! Извините, Александр Владимирович!" Оборачиваюсь и помогаю Бергу оттащить сани подальше от берега. Прибоя сейчас, понятно, никакого нет, но вдруг прилив имеется. Судя по сильно ломаному, корявому льду у берега, приливы и отливы здесь наличествуют. Берг, словно почувствовав мои мысли, поясняет:
   - Сильного прилива сейчас не должно быть. Фаза Луны не та. Да, кстати, языки ледяной крошки, оставшейся на камнях после последнего прилива, ясно показывают, уровень прилива. Так что оттащим сани чуть выше. И хватит.
   Разобравшись с санями, Берг пытается установить связь со станцией. Мы, вообще говоря, на пределе или уже за пределом дальности наших УКВ-раций. Удаётся. Но слышимость плохая. Впрочем, на СП поняли, в общем, что мы живы и с нами всё в порядке. А мы, что - у них всё ОК. Потом попробуем наверх, на скалы подняться. Оттуда и повторим связь. Тем временем, главстаршина, шедший за нами, забирается на здоровенный, как постамент памятника, камень - оттуда обзор лучше. И осматривает окрестности на предмет наличия хищников и прочих непредвиденных опасностей. А Берг с лёгкой улыбкой объявляет "перекур". С улыбкой, потому как в команде нашей нет ни одного курящего. Так уж вышло! Мужчины - все как один. И даже медик наш, Катерина, и та не курит. Что для медиков немного удивительно. Среди них, по-моему, процент курящих выше, чем среди простых людей. Устают они, медики, проповедовать здоровый образ жизни и забывают своё же "излечись сам!" Вот, и дымят, как паровозы. У нас только 'Весёлый кашалот' курящий. Так что мы с товарищем капитаном третьего ранга просто немного отдыхаем. Дышим стерильно свежим воздухом ледника. И выпиваем по термосному колпачку горячего сладкого чая. Потом я меняю Чайку на камне - даю отдохнуть и ему. У него, правда, выражение какого-то недоумения на лице при этом появляется. Но он, кинув взгляд на Берга, не отказывается, но сообщает при этом:
   - Мишка, похоже, ушёл окончательно. Если б хотел нас преследовать, уже объявился бы снова.
   Потом Берг забирается на камень сам. Фотографирует окрестности, кое-что записывает в блокнот и даже зарисовывает. На мой вопрос, к чему эти бумажные записи и зарисовки, если есть электронные носители, командир отвечает, что электричество у нас, при неудачном раскладе, может и закончиться. Вместе с соляркой. И хотя запас бумаги тоже не вечен, но записи, по крайней мере, останутся читабельными.
   Условный перекур закончился - шагаем, а кое-где и скачем по камням в сторону ледника. Это не очень далеко - метров шестьсот-семьсот. Сани пока оставили за ненадобностью на месте схода со льда на сушу. По пути замечаем небольшой распадок в сплошной стене скалы - в тёплый сезон там явно тёк или даже каскадом падал ручей. Но русло его не слишком крутое. Не отвесная стена. Можно даже на обратном пути от глетчера подняться наверх.
   Подходим к леднику. С ближней к нам стороны он похож на какую-то гигантскую белую змею, плавно сползающую с горы прямо в океан. Кстати, ширина спины этой "змейки" с километр... А что!? Наш айсберг, если по габаритам судить, вполне мог здесь и родиться. Но совсем не обязательно. Подобные глетчеры тут на сотни, если не на тысячи километров вдоль берега. Это мы ещё две недели назад с самолёта видели.
   А, вот, с другой стороны ледника глетчер своим краем наползает на скалу. И сейчас там виден его скол, чуть ли не в двадцать-тридцать метров высотой. И этот ледяной излом в отражённом свете Солнца светится из глубины своей голубым и синим. Словно опал. Знаете такой камень? Так, вот, также. Но только метров двадцать высотой. Чарующее зрелище... Берг снова зарисовывает что-то... Чайка наши тылы сторожит... А я... Так! Я тогда хоть несколько фотографий сделаю - стыдно просто так стоять, когда другие делом заняты. Но камеру навожу сначала на тот же ледяной обрыв, что так впечатлил меня. Делаю пару кадров. И в этот момент лёд начинает крушиться - отваливается огромный кусок. Беззвучно и сокрушительно. Через несколько секунд доносится оглушительный грохот сорвавшегося с обрыва льда. Потом - словно трескотня винтовочных выстрелов вдоль окопа. Всё ближе и ближе. И видно, как стремительно бежит к нам, обгоняя звук, и расширяется во льду трещина. И, вот, отколовшийся кусок ледника делает рывок вперёд, к океану. С нашего края он не такой внушительный, но метр, другой точно есть. И лёгкое сотрясение под ногами. А здОровское шоу нам устроила эта негостеприимная земля! Под впечатлением от увиденного даже Чайка на несколько мгновений отвлекается от своего занятия. И хорошо, что мы не стали забираться на лёдник.
   Постояв ещё некоторое время (дожидаемся пока Александр Владимирович закончит свои записи и зарисовки), начинаем обратное движение. До распадка с ручьём. Там мои спутники пускают меня вперёд. Карабкаюсь по распадку, как по какой-то лестнице гигантов. С одной супер-ступени - на другую. Стараюсь вниз не смотреть. Хотя спускаться-то, всё равно, здесь же придётся. Всё выше и выше. Вот, кажется, край... Нет! За очередной супер-ступенью виден ещё один верхний рубеж. И так раз за разом! Но, вот, я, наконец-то, преодолеваю действительно последнюю ступень подъёма. И моим глазам открывается небольшая долинка метров пятьсот, шестьсот в длину и шириной около двухсот, трёхсот метров. По её дну и течёт в тёплый сезон ручей, падающий потом каскадом со скалы в океан. Сейчас его ещё нет. Холодно. Обычный в этих местах северо-восточный ветер (как раз вдоль долинки) сдувает весь снег, не даёт ему залеживаться. Настоящая аэродинамическая труба. Только между камнями ещё остаётся снежок. Так что сухое ныне русло ручья очень хорошо видно. Ручей вытекает из-под ледника, ползущего вниз, к океану, вдоль левой, северо-западной стороны лощины. Дальняя и правая стороны долинки выходят на небольшое плато - снежно-каменистую пустошь, ограниченную вдали похожими на зубы дракона скальными останцами. Понятно, что за ними - обрыв. Мы эти останцы с другой стороны видели, со стороны океана, когда ещё по льду шли. Останцы подходят к долинке вплотную только с самого южного её края. Вот, как раз рядом со мной, справа. Метров сто до ближайшего. В северо-восточном направлении цепочка неуклонно растущих в высоту "зубов" постепенно срастается и превращается во вздымающийся всё выше и выше нормальный такой горный хребет, вдоль северно-западного склона которого и ползёт ледник. Возле которого мы только что стояли. А на север и северо-запад, сколько не смотри, виден только лёд, снег, лёд, снег... и синее безоблачное небо. Там мы уже были однажды. И нам туда не надо.
   Подымаемся к ближайшему останцу, так чтобы открылся вид на юг, в сторону нашей СП. Ого, да её просто видно! Впрочем, что я удивляюсь? С такой высоты горизонт находится на расстоянии что-то около двадцати пяти километров. Ну, несколько километров туда-сюда. А станция всего-то на расстоянии десять-одинадцать кэмэ. И угловой ее размер вполне различимый. Отдельных строений, конечно, толком не разглядеть, но видно, что что-то там стоит. А за станцией и неширокой, как кажется отсюда, полосой льда - открытый океан. Я почему-то уверен, что это именно океан, а не море какое. А Солнце светит сейчас почти прямо в глаза - полдень скоро.
   Берг снова устанавливает радиосвязь со станцией. Сигнал здесь чистый. И такое впечатление, что 'эр-квадрат'44) не сказывается совсем. Так что, поговорить с родной СП нормально нам вполне удаётся. На связи сейчас Иванцов. Логинов - на НП, а Державина - в кают-компании готовкой обеда занимается. Докладываем о своих открытиях. И ближайших планах. Слышу, Берг говорит на этот счёт следующее: "Осмотрим плато и лог с ручьём. Перекусим. Потом за мыс зайдём. Там берег осмотрим. Пока ничего особо полезного не нашли. Но и опасного тоже."
   Сразу после отбоя связи мы с Бергом идём выполнять эти планы. Начинаем с лога. А Чайка совершает обход долинки на удалении метров сто пятьдесят, двести от её края. Берг снова делает записи и зарисовки, прикидывает дальности и углы. Я, сделав несколько фотографий, приостанавливаюсь. Что-то тревожит меня. Какое-то давнее воспоминание. Явное дежавю испытываю. Только, понятно, что не мог я раньше эту долинку видеть. Ну, никак не мог! Безнадёжно отворачиваюсь и собираюсь фотографировать ледник, дальний хребет и останцы. И тут память открывает свою кладовуху...
   Мне 13 лет. Лето 2001-го года. Мы с прадедом (а он тогда ещё был жив-здоров и, хотя ему уже было глубоко за 80 лет, рулил своим стареньким жигулёнком вполне уверенно) едем в лес. В "одно место", которое деда Толя давным-давно "хочет проверить". Это я его слова передаю. А проверить он это самое "место" хотел на наличие золота. Да, именно того бренного жёлтого металла, за который "люди гибнут", как в опере одной поётся45). И нисколько я не вру. И не выдумываю.
   Дело в том, что свою трудовую деятельность мой прадед начинал старателем. Как и отец его, и дед... Жил он тогда не в Златоусте, а в маленькой деревушке в долине реки Миасс. Эта долина, кстати, называется ещё Золотой Долиной. И не потому, что она такая красивая. Хотя и не без того. В начале 19-го века нашли там золото. Сначала самородное, а потом и рассыпное. Вот так и получилось, что целыми деревнями мужики стали не сельским хозяйством жить и даже не уголь жечь для металлургических заводов, как раньше, а мыть золотишко. Кстати, самый большой из сохранившихся самородков, "Большой треугольник" в 36 килограмм весом, именно там, в долине этой реки и нашли. В Алмазном Фонде России он ныне хранится. Вот, и прадед мой этим, уже фактически наследственным промыслом сначала занялся. Но мыл, а, вернее, перемывал он уже те отвалы, что до него его отец мыл. А до того этот же грунт в первый раз его, прадеда моего, дед мыл. Так что мой деда Толя достаточно быстро понял, что вручную здесь уже ничего особо ловить. Ревматизм разве что. И подался в город, на токаря учиться. Как раз первая пятилетка шла в стране и много рабочих на строящиеся заводы понадобилось. Но до этого в поисках фарта много мой прадед походил по южноуральским лесам и горам с ружьишком за плечом. Дичи много настрелял, а золота - чуть. Но, однако, запало ему в память ему одно местечко, которое он не успел проверить на наличие жёлтого металла. Рассказывал, что стукнули тогда ранние морозы, и пришлось ему оставить эту проверку на следующий сезон. А зимой у него жизненные планы как-то резко изменились - в город отправился. Но всю последующую жизнь хотел деда Толя это место проверить. Но сначала это было чревато конкретным сроком, а потом, когда при демократах отменили законы, запрещающие частный промысел золота, уже возраст не позволял - боялся один в лес ехать, идти. Чужого человека брать с собой на это дело - дураков нет. Золото оно не одного вроде бы благоразумного человека с ума свело. А близких людей (конкретно - мужчин, ну, не страдал мой дед сексуальной политкорректностью), кто бы подстраховал, в случае чего, за рулём и в лесу, у него не было. И только, когда я подрос, прадед мой, можно сказать, целенаправленно обучил меня вождению своего жигуля. Чтобы мог я в критической ситуации самостоятельно по лесной дороге хотя бы до трассы добраться.
   Вот и поехали мы с ним тогда вдвоём "стараться". Лоток он ещё раньше, в гараже сколотил, закрывшись от чужих глаз на замок. Сначала по трассе ехали. Потом свернули на какую-то раздолбанную грейдерку. Затем и вовсе - на лесную дорожку. То ветки по крыше колотят, то, того и гляди, на брюхо жигулёнок в колее сядет. Хорошо, что хоть тогда достаточно сухо было, никакой особой грязи. Несколько раз ручьи переезжали, которые на Урале гордо речками именуются. Но всё выше и выше в горы, и всё дальше и дальше в лес. Мне как-то даже удивительно было, что на достаточно населённом Южном Урале такие глухие места до сих пор имеются. Потом дорога-недоразумение вовсе кончилась. Дед остановил машину и сказал, что ещё километра три-четыре придётся пройти. Сам из багажника взял рюкзак с лотком и перекусом. А мне совковую лопату вручил. И как Ленин ладонью указал общее направление дальнейшего перемещения в пространстве. Сначала с пару километров шли по тропе, на которой человеческих следов фактически не было, зато кабаньи и собачьи присутствовали. Когда я сказал, что про собачьи следы, дед кхекнул и поправил меня чуток: "Не собачьи это следы, а волчьи. Видишь отпечаток стройненький, а не округлый как у собак. Волк это." Немного напрягло! ("Немного" - это я скромно сейчас сказал.) Дед видит, что я с лица спал и успокаивает по-своему: "Не боись, внучок. Летом они не страшные, в одиночку ходят. Еды им сейчас полно. С людьми не связываются. А, вот, не приведи господь, на кабана наткнёмся... или на аюшку46) с малышами." А ничего, так, он меня успокоил - спина мгновенно взмокла! Но обошлось. А потом дед долго какие-то камни рассматривал, что-то под нос бурчал, мол, позаросло тут всё, хрен чего узнаешь. Но это не помешало деду, пошарив под какой-то каменюкой, вытащить оттуда что-то, в тряпицу завёрнутое. Вид у него при этом был предельно довольный: "О! Есть! Ты гляди, Лёш, сохранилась! Столько лет пролежала, а цела." И показывает мне - в тряпку, оказывается, бутылочка была завёрнута. Знаете, такая маленькая, водочный шкалик. Оказывается, и семьдесят лет назад такие же точно были. А в бутылочке той записка. Я так понимаю, прадедом моим для самого себя оставленная, как напоминалка. Кое-как выковыряв из горлышка залитый парафином сучок, заменявший пробку, деда Толя развернул записку и, кривясь, прочитал написанное. Выдал при этом в полголоса: "Ну, и грамотей я тогда был! Ошибка на ошибке. Но, в целом, так примерно всё и помню." А потом специально для меня, чуть громче: "Лёш, нам туда." И показал вверх вдоль оврага, что за этими камнями как раз был. А саму записку мне, однако, не показал, к себе в карман убрал. И я не думаю, что это он ошибок своих стеснялся. Я, кстати, её потом так и не увидел. В сам овраг мы не полезли - ну, его нафиг, сквозь заросли черёмухи пробираться и ноги на камнях ручья ломать. Пошли поверху, по краю оврага. Ещё через километра полтора, а, может, чуть больше, вышли в ложок, по которому тёк этот самый овражный ручей. Вот, этот-то ложок и вспомнился мне сейчас! Уж, очень они похожи с этим инопланетным. Только там ложок окружён был сосновым лесом, а здесь каменистой пустошью. Здесь ручей вытекает из-под ледника, а там - из верхового болота. Но и сама форма долинки, и рисунок русла ручья - фактически один в один!
   У ручья того, интересная особенность была - он стекал по склону ложка по руслу, не гладкому и ровному, а словно по ступенькам в пару десятков сантиметров высотой, с терраски на терраску. На каждой ступеньке-терраске - небольшая лужица, с песчанно-каменистым дном. Прадед сказал тогда, что это всё похоже на промывочный желоб (вот, не помню я сейчас, как он правильно называется!) и пояснил, что иногда не лотком пользуются, а из трёх досок сколачивают длинный желоб прямоугольного сечения с набитыми по днищу планками. Сооружают небольшую запруду на ручье, а по желобу этому устраивают сток из образовавшегося прудика. Потом в поток воды лопатой кидают золотоносный песок. Относительно лёгкий обычный песок проносится через весь желоб, а более тяжёлые частички золота оседают, зацепляясь за поперечные планки... Так что в ручье том земном, сама природа устроила что-то на вроде этого промывочного жёлоба. Вот, и здесь также!
   Прадед мне тогда велел черпать лопатой песок со дна лужиц на этих "ступеньках" и ему в лоток понемногу ссыпать. А сам достал из рюкзака лоток, складную табуреточку (вот какой у меня предусмотрительный прадед был!), уселся на неё на самом берегу ручья и начал промывку приносимого мной грунта. Уже через пару минут смотрю, дед поправляет очки на переносье и достаёт со дна лотка что-то. И говорит человеческим голосом, только сипло как-то: "А ничего - фартОвый у меня правнучек! Только первая лопата, а уже знатные золотинки есть." И мне какие-то чешуйки, крупинки показывает. А мне почему-то не показалось, что это здорово. Невзрачное какое-то оно было - это золото. И мелкокалиберное. Дед видит мою кислую рожу и усмехается только: "Бывало и за неделю столько не намоешь, а он нос кривит. Эх, молодо-зелено! Всё им самородки подавай..."
   В общем, намыли мы тогда золота немного. За часа четыре работы - несколько граммов. Всё такими же чешуйками да зёрнышками. Но прадед сказал, что для простой проверки это очень даже хорошо! И вид был у него весьма довольный. Сказал, что не ошибался тогда он с этим местом. Якобы по всем приметам должно было здесь быть золото. И, вот, точно - есть! И можно было бы здесь ещё "постараться". Но уже - ни к чему! Потом перекусили. Собрались. И в обратный путь.
   Сначала прадед эти золотинки дочери, бабушке моей, хотел отдать, но она на него только руками замахала: "Уберите, папа, это от меня!" Пришлось внучке передавать. Говорит: "На, вот, внучка! Твой сын Лёшка добыл. Везучий он." Но и та, как увидела эти крупинки, так лихорадочно ссыпала их в бутылёк из-под какой-то микстуры и запрятала куда-то. Так и не знаю, куда. Некий инфернальный ужас у моей родни по женской линии к добытому мной с прадедом золотом наличествовал. Вот, интересно, сами кольца, цепочки, серёжки золотые носят, а природного золота боятся, словно оно заразное. Странность какая-то.
   А, вот, прадед мой после поездки этой нашей как-то быстро стал сдавать. И через год мы его схоронили. Видимо, именно это и держало его на свете. Очень хотел он проверить - есть в том "месте" золото или нет!? Проверил, задачу выполнил - и всё! Ничего его уже больше не держало. Вот, и не верь потом в силу, в магию золота.
   Вот, и здесь! Смотрю я на то, как русло ручья по склону долинки спускается точно такими же ступеньками-террасками, как в том, памятном мне месте на Земле, так ноги сами несут меня к руслу ручья. Воды, в русле, как я уже говорил, сейчас нет. Но явственно видны места, где точно такие же, как на Земле лужицы на террасках-ступеньках в тёплый сезон были. И почти такая же смесь песка и мелкой такой щебёночки на их дне лежит. Жаль, воды сейчас нет в ручье. А ещё нет лопаты и лотка. Точно попробовал бы этот грунт на золото. Постоял, постоял рядом. А потом взял, да, зачем-то ковырнул этот песок на дне самой нижней ступеньки ногой. Ух, ты! Блеснуло что-то металлически. Жёлтым. Ну, не может быть! Наклоняюсь и извлекаю из песка самородочек. С перепелиное яйцо. Все видели перепелиные яйца в магазинах? Вот, примерно такой же. Но только, естественно, чуть корявее по форме. И сам не верю своим глазам и прочим ощущениям: "Что, правда, что ли золото!?" И сам себе отвечаю, что-то типа: "А что ещё, Лёша, это может быть!? Не пирит47) же. Ты же знаешь, как выглядит пирит. Так, вот, это - совсем не так! Золото это. Золото." Разворачиваюсь и иду к Бергу. К нему как раз и Чайка подошёл. Иду к ним, а сам в ладони этот холоднючий кусочек жёлтого металла сжимаю со всей дури. Чтобы не убежал, видимо. Подхожу к моим старшим товарищам, и раскрываю ладонь, демонстрируя им её содержимое:
   - Вот, - говорю, - В сухом русле ручья нашёл. Самородок.
   Сказать, что Берг сильно поражён увиденным, нельзя, но совершенно явное удивление у него на лице читается. Причём, он больше за мной наблюдает - то, что лежит на моей ладони ему не так уж интересно. А Чайка смотрит на самородок, потом мне в глаза и почти словами моего прадеда говорит:
   - А ты фартовый, лейтенант. Тебя хорошо в команде иметь. Удачу должен приносить.
   И улыбается. Но оба, надо сказать, никакого особого почтения к золоту не проявляют. Сначала принялись его ножом царапать - царапается. Значит, мягче стали. Потом кладут самородок на камень, и давай его рукояткой ножа плющить - плющится. Пластичное, как и положено золоту. Мне даже немного жалко самородок - эк его жизнью покорёжило, едва только в руки людские попал. Говорю:
   - Да, золото это, золото. И не надо даже кислотную пробу делать. Тем более, что нет у нас кислот. Ни с собой, ни на станции. Ни азотки, ни соляной.
   - А откуда у Вас, Алексей, такая уверенность в том, что это золото, а не обманка какая? - спрашивает меня Берг.
   - Ну, я, всё-таки, на Урале вырос. Видели бы Вы наши минералогические музеи. Лучше коллекцию минералов я только в Горном университете видел, когда нам, гидрометовцам, туда экскурсию организовали. Да, и с прадедом своим золото однажды мыл.
   И рассказываю своим спутникам историю, которую только что вам, дорогие читатели, рассказал.
   - Ну, тогда поверим Вам на слово, - говорит Берг и предлагает пойти всем туда, к сухому ручью - счастья, удачи попытать.
   Идём вдоль русла, песочек с камушками изредка ворошим. В итоге - ещё пяток самородков в наших руках. От горошины до с ноготь величиной. Но никакого азарта мои спутники в поиске золота не проявляют. Да, и я тоже. Какой-такой азарт, когда оно, это золото, фактически на поверхности валяется. Никому не нужное.
   - Да, сюда бы геолога грамотного. И промывочную технику, - констатирует Берг, - Так, объявляю обеденный перерыв. И заодно предлагаю заняться местной топонимикой. Надо как-то назвать объекты, чтобы не путаться потом, если вдруг нам сюда снова понадобится. Предлагаю Вам, Алексей, как имеющему приоритет, назвать эту землю. Вы же первый на неё ступили. Причём, учтите, что мы не знаем, остров это или материк, поэтому название должно начинаться либо "Земля такого-то или чего-то". Как в Антарктиде, например: Земля Королевы Мод, Земля Мэри Бэрд, Земля Элсуорта... Или, как вариант, с "Берег". Например, как страна в Африке - Берег Слоновой Кости. Есть ещё очень распространённое название "Дикий Берег". В одной Франции таких берегов несколько, а ещё есть в Южных Африке с Америкой. Кстати, близкая к нашему, российскому Санкт-Петербургу финская Лаппеэнранта имеет шведское название Вильманстранд, что тоже означает "Дикий Берег". Но, если Вы прислушаетесь к моему мнению, то топоним, начинающийся с "Земля", лучше, чем начинающийся с "Берег". Фундаментальнее. Название в итоге может быть распространено на весь остров или даже материк. Так что предлагайте название, Алексей.
   Я как-то не ждал такого предложения, поэтому мысли мои сейчас в полном раздрае. Всплывают в голове разные варианты. В честь сестры - "Земля Ольги". Нет, не хочу в память о своей любимой старшей сестре этот безжизненный кусок суши называть. В честь своей первой любви - "Земля Светланы". Ой! Только не это! Стараешься её забыть, стараешься. А она снова и снова вспоминается. Нет, уж! Почему-то всплыло "Земля Катерины". Что это я Державину вспомнил? И что это всё названия какие-то женские в голову лезут? Совсем на женщинах зациклился? В общем, стою столб столбом. Ничего, кроме банальщины, придумать не могу:
   - Нет, не могу сейчас ничего предложить. Может быть, потом, на станции, в голову, что толковое придёт?
   Но Берг, видя моё замешательство, предлагает своё название:
   - А я предлагаю другой вариант. Во-первых, как я уже говорил, Вы первым ступили на эту сушу. Во-вторых, именно благодаря Вам, а точнее - Вашему острому зрению, мы оказались на нашей СП, возле этой земли. Поэтому предлагаю назвать это место "Землёй Левшакова". Как Вам моё предложение?
   - Ну, не знаю!? Как-то мне неловко даже. Ещё, то, где станция стоит, можно было бы так назвать, но настоящую сушу... - мямлю в смущении.
   - Лейтенант, ты, что всерьёз предлагаешь какой-то кусок льда так назвать? Он же неизбежно растает, как Земля Санникова, - вступает в обсуждение главстаршина, - Нет, не пойдёт. Мне лично вариант, предложенный нашим командиром, нравится. Так как историческую правду отражает.
   - Ммм-э... Ну, хорошо! - вроде как нехотя, соглашаюсь я. А у самого сердце от гордости забилось. Хотя, чем тут гордится!? Кусок мёртвого камня и льда в мою честь. Пусть даже с золотом. Тем более, что оно тут пока, вообще, ничего не стОит. И перед кем своей фамилией на карте красоваться? Перед Катей? Так! Что это я её опять вспомнил? Если бы перед мамой, бабушкой или племяшкой Олежкой, то это было бы здорово! Ох! Как они там без меня!? Какие, всё-таки, гады эти Немые! НЕлюди.
   - Так, записали! - констатирует Берг.
   Дальше дело пошло легче. Ручей, понятно, назвали Золотым. Как и лог, по которому он обычно течёт. В тёплый сезон. Пустошь на юг и восток от лога - плато Каменистое. Хотя мне хотелось Пустошью Смога. Но так как Чайка нос скривил, а Берг иронично посмотрел на меня, то я настаивать не стал. Но, вот, останцы по краю этой пустоши и скалы под ними, всё-таки, назвали Зубами Дракона. Уж, очень похоже. Опять же, они словно золото стерегут, за ними спрятанное. Хребет, в который эти останцы постепенно превращаются - Дальним. Хотя не такой, уж, он и дальний. Его юго-западный край от нас всего-то в километрах трёх-четырёх. Глетчер назвали Ближним. Ближним, потому что есть и Дальний. За теми скалами, с которых лёд так показательно при нас сорвался. А сами эти скалы назвали с моей подачи Опаловыми. За красоту льда на этих скалах. Скалы эти - окончание Кряжа Рассекающего, который, вполне согласно своему названию, рассекает, разделяет исходный ледник, ползущий откуда-то из глубины Земли моего имени, на два языка, вползающих в залив, названый Западным. А мыс, к которому мы шли по льду, но обошли слева - Южным. Вот, так по-простому и непритязательно. Сейчас пойдём по берегу, обогнём этот мыс. Посмотрим, что там, к востоку?
   Идём обратно по пляжу. Вот наши сани. Целы-целёхоньки. Никому они тут не нужны. Прилив, точно, до них не достаёт. А мыс всё ближе... Это что такое за теми камнями виднеется? Подходим ближе. Ух, ты! Кости какой-то зверюги. Судя по зубам, это белый медведь. Был. Причём уже давно был. Кости совсем чистые: ни кусочка плоти, ни клочка меха. Озвучиваю свои мысли:
   - Надо же, специально чтобы помереть от старости на берег выбрался.
   - А, вот, тут ты, лейтенант, ошибаешься. Съели его, - опровергает мою геронтологическую гипотезу главстаршина. И объясняет, - Если бы умер сам по себе, от старости или болезни, то скелет в целости бы был. Кость к кости. А здесь они разбросаны. И, вот, посмотри на эти поперечные борозды на костях и черепе. Это от зубов следы. От нехилых таких зубов. У самого мишки, можно сказать, молочные зубки по сравнению с клыками того, кто его кушал. Кто бы это был? Не дракон же, действительно, какой? Ну, что, я теперь в авангарде пойду? - это он, уже к Бергу обращаясь, говорит.
   И спокойно, так, и плавно, но неуловимо для глаза, переводит свой карабин из-за спины в состояние удобное для немедленного открытия огня. Словно перетёк из одного состояния в другое. Мне иногда наш главстаршина повадками своими Терминатора напоминает. Того, который жидкометаллический.
   - Да, Степан. И все присматриваем пути возможного отхода. Я не могу представить, что за зверь такой медведя съел. Видимо, вполне земными животными фауна этой планеты не исчерпывается. Так что - смотрим в шесть глаз. Всё. Вперёд, - командует Берг.
   Да, как-то напрягают такие зубы! И, видимо, не только меня. Но мы продолжаем идти всё дальше и дальше. Вот, уже и мыс, который Южный, в метрах ста всего.
   Подходим. А интересный он, этот самый мыс. По его гребню вполне можно вверх забраться, хоть и крутовато. Только где-то в метрах двенадцати над уровнем моря очень крутой отрезок. Высотой метра два с лишним. Я там, вряд ли поднимусь. Только, если с посторонней помощью. А, вот, Чайка и, наверное, Берг смогут. Им рост вполне позволяет. А мне там даже не зацепиться. Но зато чуть выше есть площадка, где вполне три или даже четыре человека встанут. Выше площадки тоже пробраться можно. Уже на самый верх. К Зубам Дракона. От других зубов.
   Вижу, и спутники мои внимательно эту "лестницу в небо" изучают. Видимо, не я один такой мнительный. Берг сам поднялся по гребню, оценил. Вижу, подтягивается в том, трудном для меня месте. Осматривается на площадке... Чую, это и будет наш путь возможного отступления. Спустившись вниз, Берг сообщает главстаршине:
   - Степан, если придётся этим путём воспользоваться, то сначала Алексея подсадишь, ему там не достать до края скального балкона без посторонней помощи. Потом уже сам. А я - последним. Прикрывать вас буду. Мне Алексея туда забросить тяжеловато будет. И не спорь. Это приказ. А Вам, Алексей, всё понятно? Вы туда первый должны взобраться. И не надо геройствовать. Мы сначала оценить степень опасности должны.
   А у меня дикая мысль в голове: "А если это, и впрямь, дракон? Крылатый? Поможет нам тогда этот скальный балкон?" Но озвучить её не решаюсь.
   Опять идём. Что-то не хочется от мыса удаляться. Но идём. Что-то 'потрахивает' меня, как белорусский Батька бы выразился. И, кажется, что я не то что дышать через раз стал, но и сердце моё через такт работать стало. Чтобы не сильно шуметь. От этого каждое шевеление, стук булыжников под ногами воспринимаются, как гром среди ясного неба.
   Вот уже метров двести прошли к востоку от мыса. Заворачиваем за небольшой выступ скалы. И тут же Чайка вскидывает карабин! Но не стреляет... Фууу! Мы с Бергом подходим ближе. И что же мы видим? А видим мы лужи крови, клочья белого с лёгкой желтизной меха, разбросанные чуть не на десяток метров куски мяса и потрохов, переломанные, перекушенные кости... И отдельно, ближе всего к нам медвежья голова. С приметным, давным-давно порванным ухом. Это ж наш старый знакомый! Вот почему мишка к нам не пришёл. Съели его. Ой, блин! Это, значит, пока мы тихо-мирно, беспечно так обследовали глетчер и плато над обрывом, здесь, считай в километре с небольшим от нас, какой-то монстр, шутя, схарчил совсем неслабого мишку. А, ведь, тот тоже акселератом по земным меркам был... Был! Ёлки зелёные, что же это за монстр такой здесь живёт!?
   И тут мы видим его! Голова и спина огромного зверя появляются из-за валуна в паре сотен метров от нас. Это тоже медведь! Но какой! Раза в полтора больше в холке, чем тот, которого он только что съел. Цвет его шкуры... Ой, да, фиг с ним, с цветом его шкуры! Эта тварь нас заметила! И каким-то гигантским прыжком сократила расстояние между нами на десяток метров.
   - Все назад! - кричит Берг.
   А мог бы и не кричать. Кажется, что ноги сами разворачивают мою тушку и несут к спасительному мысу. Без участия мозга.
   Только бы не оступиться! Иначе хана! Только бы дыхалки хватило! Ой, а рюкзак-то я не скинул! А некогда! Бежим, бежим! Быстрей, быстрей! Я уже слышу дыхание этого монстра. И чувствую вонь из его пасти. Кажется. Оглядываться некогда. Только кровь стучит в висках. И собственное, уже свистящее дыхание заглушает все звуки на свете.
   А, вот, и мыс с его "лестницей в небо". Взлетаю по склону вверх. Упираюсь носом в стенку. И тут меня что-то, словно пробку от шампанского, буквально выталкивает на тот самый скальный балкончик. Падаю на четвереньки и отползаю от края. Это что!? Монстр, всё-таки, догнал меня!? Но над краем скалы появляется голова Чайки. Он стремительно, словно в убыстренном кино, переваливается на балкон и вскакивает на ноги:
   - Лейтенант, не спи! Стреляй!
   Ух, ты! - я даже оружие, оказывается, пока бежал не потерял! А снизу уже слышны выстрелы. Это же Берг открыл огонь! Чайка тоже начинает стрелять и кричит вниз:
   - Командир, давай вверх! Мы прикроем!
   Тут уже и я вскидываю карабин. Руки дрожат так, что боюсь попасть в карабкающегося Берга, который уже вплотную подобрался к самому сложному участку. А за ним, буквально в нескольких метрах, скачет это чудище. Господи, ну, и тварь!
   Мы стреляем. И явно попадаем. Мудрено промазать с нескольких метров. Летят кровавые брызги от наших пуль. Но на монстре это как-то мало сказывается. Вот на балкон залетает карабин командира. Вот сам Берг делает последний рывок - выход силой в наше убежище. Но и зверь в то же мгновение делает прыжок, пытаясь зацепить лапой беглеца. Раздаётся треск раздираемой ткани! Главстаршина, успевший в последний момент подхватить командира, делает рывок, и оба падают на камни:
   - Ох, мать! - восклицает Чайка, получивший удар с двух сторон: камнями скального балкона по спине и приземлившимся на него сверху Бергом. Трофеем монстра оказывается только рюкзак командира. Лямки оторваны "с мясом". Но рюкзак совсем не интересен это твари - взмахом лапы его ошмётки улетают на пару десятков метров, на лёд. Этой зверюге интересны только живые. Мы. Зверюга скачет по этой природной лестнице, но она слишком узкая для неё - и тварь раз за разом срывается вниз, на камни. Но это как-то её это мало тревожит! Она снова и снова с каким-то даже не звериным, а сатанинским исступлением пытается запрыгнуть на наш балкончик. Свирепая, оскаленная пасть то и дело появляется над краем нашего убежища. Кажется даже, что брызги слюны долетают до нас. Я в это время пытаюсь загнать в карабин новый магазин. И не могу! Руки дрожат так, что я раз за разом промахиваюсь. Магазином в карабин, а не пулей в монстра! И только, когда Берг с Чайкой вновь делают по первому выстрелу (они тоже успели высадить по полному магазину), только тогда раздаётся долгожданный щелчок - магазин на месте, наконец-то. Но моя помощь, кажется, уже не нужна. Командир и главстаршина уже спокойно, с толком и расстановкой расстреливают монстра. В суставы, в разинутую пасть... Как-то ему уже не прыгается... Вот, он уже и вовсе лёг... Вот, ещё один выстрел Чайки и у зверюги погасли глаза... Блин! Как у терминатора из кино! Или это мне показалось!?
   Потом мы минут десять сидим на этом балкончике. Просто сидим! И всё. Пережидаем, пока спадёт адреналиновый прилив. Меня трясёт так, что боюсь к краю балкона подойти - как бы не упасть ненароком. Между делом ощупываю штаны. И не смейтесь! Вот, да - засомневался в себе! Нет, слава богу, сухие. Чайка засёк это моё непроизвольное движение, но тактично отвёл глаза. Спасибо ему особое за понимание.
   Берг внезапно нарушает стоящую тишину:
   - Так, коллеги! Сообщаю своё решение. Мыс переименовываем из банального и скучного Южный в Спасительный.
   - Хех! Принимается! - со смешком отвечает Чайка.
   А у меня же сил пока хватает только на то, чтобы согласно мотнуть головой. Берг уже спокойно топонимикой занимается, а я всё отдышаться не могу!
   Передохнули. Спускаемся...
   Мама родная! Ну, и монстр у нас тут под ногами дохлым лежит! Одной кровищи натекло несколько вёдер. Что-то только эта кровь какая-то слегка синюшного цвета... Странно... И запах у неё какой-то слегка химический. Ацетоном что ли слегка попахивает... Пачкаться в ней, конечно, совсем не хочется.
   Обходим вокруг туши. Длиною этот монстр метра четыре, четыре с половиной. Сколько он в холке был, сейчас уже тяжело сказать, но с главстаршину точно. Чайка, кстати, тут же прикинул массу твари:
   - Я так думаю, что этот умка может и больше трёх тонн весом быть. Вот уверен.
   - А почему умка? - спрашиваю о том, как Чайка этого монстра назвал. А сомнений в словах о массе твари у меня нет, - Это же мультик48) такой детский про медвежонка был. Белого. А этот совсем не белый, а какой-то... бежевый, кофе с молоком. Почти под цвет скал.
   - Ну, как-то его надо было назвать. И он на белого медведя больше похож, чем на бурого, строением тела, длинной шеей, плоской формой головы, ушами маленькими... Ну, относительно, конечно, маленькими. Вот, чтоб от нормального белого мишки отличить, и назвал его умкой, как самца белого медведя чукчи называют. Этот-то - просто какой-то супер-самец!
   Тут в разговор вступает Берг:
   - Вообще-то, в плейстоцене49), то есть в последнюю ледниковую эпоху, существовал так называемый гигантский белый медведь50). Очень крупный, как следует из самого его названия и каковой была почти вся тогдашняя северная, полярная и приполярная фауна. По длине он был около четырёх метров. Или даже больше. Биологи спорят только о том, другой вид это был или подвид современного белого медведя. Так вот, может быть, его мы и видим сейчас перед собой. Только меня смущает явно химический запах его крови. Не пахнет так кровь обычных животных. У того же обычного белого медведя запах крови другой. Более привычный.
   Меня, правда, другой вопрос больше интересует, с химией никак не связанный:
   - Товарищ командир, а не может рядом ещё одно такое же чудище оказаться?
   - Почти, наверняка, нет. Чем больше животное, тем больше зона его личного кормления. А пищевая база здесь очень и очень ограничена. Так что, будьте спокойны, Алексей, рядом ещё одного такого же зверя нет. Очень не близко он должен быть. Должен.
   Немного спокойней стало на душе.
   Тушу ворочать, чтобы получше её рассмотреть, не стали. Три тонны, всё-таки. Ну, и кровища опять же... Просто фотографирую монстра со всех сторон. А Берг зарисовал. Он оказывается хороший рисовальщик. Берг закрывает свой блокнот:
   - Предлагаю зверя этого в дальнейшем всегда называть умкой, чтобы от обычного белого медведя отличать. И не путаться. Как его главстаршина удачно в первый раз и поименовал. Да, Степан, как ты предполагаешь в следующий раз при встрече с таким зверем, чего, конечно, не хотелось бы, с ним справляться?
   - Предлагаю сначала стрелять по конечностям. Точнее - по суставам. Это чтобы лишить его подвижности. Уж, больно резвый. Не по габаритам. Потом, когда ляжет, добивать в шею. Только там есть шанс прострелить что-нибудь жизненно важное. Как мы с Вами, командир, в конце концов, и сделали. Главное - не подпускать эту тварь на короткую дистанцию. Пока совсем не сдохнет. Не хотелось бы сегодняшние весёлые старты повторять.
   - А патрон какой собираешься применять: с экспансивной пулей или обычный?
   - Обычный. У его пули пробивная сила больше. Нам, ведь, важно не шкуру с салом этой твари попортить, а сустав повредить. При таких размерах зверя и толщине шкуры только у простой пули шанс на это и есть. А добить в шею можно попробовать и экспансивной.
   - Решено. Так и будем действовать. Алексей, Вы поняли? Да? Поэтому на первом этапе Вы не стреляете. Опыта стрельбы по движущимся, да, ещё так быстро, целям у Вас пока нет. Напрасный расход патронов. Вот, если, не дай бог, дистанция уже короткая, или зверь лёг, только тогда, - инструктирует меня Берг, тактично заменяя в этом деле главстаршину.
   - Так точно, - подтверждаю своё понимание.
   - Всё, идём дальше, - приказывает Берг. Драный рюкзак при этом оставляет здесь, на камнях. Потом, всё равно, к саням возвращаться. Припасы и продукты из него перекочёвывают в наши с Чайкой рюкзаки. А цифровому фотоаппарату Берга - каюк. Не выдержал он стремительного подъёма командира на скальный балкон. Но карта памяти цела осталась. Вроде бы. Хорошо, что у нас это не единственная фотокамера.
   Продолжаем движение в том же порядке, что и до столь эмоционального свидания с умкой. То есть Чайка впереди.
   Проходим то место, где умка нашим знакомым белым (так и хочется сказать "плюшевым") мишкой пообедал. Потом проходим камень, из-за которого умка выскочил. Дальше с интервалом в сотню метров, где реже, где чаще, лежат уже выбеленные ветром, солнцем и осадками кости. Белых медведей. Да, подводило мишек любопытство и самонадеянность. Сколько же их умка тут съел!? Нарушаю молчание (может быть, зря?):
   - Предлагаю этот берег и залив, к востоку от Спасительного мыса назвать берегом и заливом Белых Костей.
   - Подходящее названьице, - соглашается Чайка, - Для берега. А залив лучше заливом Умки назвать.
   - Принимается. Идём дальше. И внимательнее, - не возражает Берг, но даёт понять, что мы сейчас не топонимикой заняты, а непосредственной разведкой местности.
   Вот, уже мыс где-то в километре с лишним за нашей спиной. Впереди очередной изгиб, складка скальной стены. И Чайка снова вскидывает карабин к плечу. Но стрелять не спешит, а прикладывает палец к губам: "Тихо!". Потом его ладонь подзывает нас ближе.
   За изгибом скалы, где-то в сотне метров - пещера. Нет, не правильно это пещерой называть. Потому что это - тоннель! Никаких сомнений в искусственности сооружения просто не может быть: идеально полуцилиндрический потолок метров пять высотой и гладкий плоский пол с небольшим наклоном наружу. Артефакт! По-другому не назвать. Глубины тоннеля с нашей точки не видно. Видно только, что там темно. Вот, освещения создатели тоннеля не предусмотрели. Тоннель, если и ведёт куда-то, то не отсюда и не сюда. Потому как сразу за срезом идеального цилиндра свода и абсолюта плоскости пола - хаос камней на берегу. И, никакого намёка на дорогу. О, интересная деталь! У самых ближних камней срезаны вровень с полом тоннеля верхушки - они теперь такие же идеально плоские. Провожу рукой по одному из них. Даже полированный камень кажется более шероховатым по сравнению с этой поверхностью. Оплавлена что ли? Перед глазами сама собой всплывает картинка - некий луч (лазерный или какой-нибудь бластерный, скорчерный51)...) режет в граните скалы тоннель и подрезает ненароком торчащие выше уровня пола тоннеля камни. А где же срезанные верхушки? Испарились что ли? Может быть, может быть... Как и материал, бывший на месте нынешней полости тоннеля.
   Осторожно подходим к створу сооружения. А тоннель не такой уж и глубокий - тупик метрах в тридцати. Но сгущающаяся к концу тоннеля темнота не даёт толком разглядеть, что там, в его конце. Чайка остаётся в охранении, возле устья тоннеля, а мы с Бергом достаём фонари и идём вглубь.
   Никаких боковых ответвлений у тоннеля не имеется. Простой и бесхитростный план у этого сооружения. И путь наш не долог. Мы видим опять идеально гладкую поверхность - торцевую стену тоннеля. Но в ней есть ниша. Высота - с метр. Длина - два с половиной. И больше метра глубиной. В нише лежит какая-то чёрная блестящая плита. Похоже - каменная. Чёрный базальт? Да, какая разница... На плите никаких надписей, рисунков, граффити не имеется. Не добрались ещё сюда любители наскальной живописи. Или опять Немые в своём бессловесном стиле? Переглянувшись с Бергом, решаемся подвигать, приподнять плиту. Массу оценить. Двигается, хоть и тяжёлая. Но, похоже, не каменная плита. Другой материал. Более лёгкий. Будь она каменная - не меньше полутонны бы весила. Это Берг прикинул массу. Какой-то другой, явно искусственный материал.
   Выходим на свет. Рассказываем обо всём Чайке. Обсуждаем находку. Общее мнение - надо брать. Пока дают. Хоть и не понятно зачем. Надо за санями идти. И потом - домой, на айсберг родной, на СП нашу. Сорок бис, которая. А то Солнце уже над мысом, на юго-западе где-то. В пещеру не засвечивает совсем. Пора уже. Если не хотим, конечно, в темноте идти по торосам.
   За санями идём все трое. Берг категоричен в своём требовании никого в одиночестве не оставлять.
   Подходим к мысу - месту недавней битвы с умкой. О, как интересно! Его туша, невзирая, на холод начала разлагаться! Это что за странности такие у местной фауны!? И уже вонь стоит нешуточная. Но действительно - какая-то химическая. Закрадывается предположение: "А не искусственное ли это создание? Биоробот какой?" Тем более, что никак не могу отделаться от воспоминания о медленно гаснущем огоньке в глазах этой зверюги. Словно конденсатор разряжался. Озвучиваю мысль. Но товарищи мои на это только с сомнением хмыкают. А Берг ещё добавляет, что пока мало данных для столь скоропалительных выводов. Ладно. Нет, так нет. Не буду настаивать.
   Ещё через минут сорок снова огибаем мыс уже в обратном направлении, с запада на восток. Грохот от саней, волочащихся за нами по камням такой, что, наверное, на СП нашей слышно. Труп умки ощутимо деформировался. А вокруг него какая-то мерзкая зловонная лужа образовалась. Синюшного цвета. Аккуратно, чтобы случайно не наступить в эту лужу, обносим сани. Торжественно водружаем на сани остатки рюкзака Берга. И идём дальше.
   Проходим со звуками "хэви металла" от грохочущих саней ещё метров пятьсот. И тут нас ждёт сюрприз! Очень неприятный и неожиданный - на нас прёт умка. Живой и здоровый! Тот, которого здесь не должно было быть. И которого ещё час назад не было!
   Но шока нет. Мы уже знаем, что умка убиваем. И это делает один главстаршина. На ещё большой дистанции умка сначала захромал на одну ногу - мне было видно, как чайкина пуля разнесла сустав на левой передней ноге супер-медведя. Потом и вторая нога отработала своё. Умка ткнулся мордой в прибрежные камни. Но продолжал довольно резво ползти в нашу сторону, подталкивая свою тушу мощными задними лапами. Тупая машина для убийства! Вот, кто этот умка. Нормальное животное давно бы поняло, что с этими двуногими лучше не связываться! Как это быстро поняли обычные белые мишки. Умницы. Милашки. А этот нет - прёт и прёт! Программу выполняет. И мозги у него компьютерные, тупые. Вот, уверен я! Потом Чайка засадил ему пулю в заднюю ногу. И умка совсем увяз в валунах. Все его движения свелись к какому-то рефлекторному подёргиванию оставшейся целой конечности. Да, к полному голодной злобы и ярости взгляду глаз, на нас нацеленных. Затем Главстаршина осторожно приблизился к павшему зверю и всадил ему пару пуль в шею. Монстр дёрнулся и затих окончательно. Глаза потухли...
   Итого - пять патронов. Всего. Опыт, который "сын ошибок трудных", как Александр Сергеевич писал. Мы с Бергом только и сделали, что оружие привели в готовность. А стрелять - не стреляли.
   Подходим все вместе к туше монстра.
   - Должен сказать Вам, Алексей, что я ошибался на счёт невозможности существования здесь второго такого же монстра, - говорит, глядя прямо в глаза, Берг, - Я исходил из того, что этот умка обычное животное. Подчиняющееся обычным биологическим, экологическим законам. Но Вы, похоже, правы - это, скорее всего, некий биологический или квази-биологический робот. Вот обратите внимание - это существо бесполо. Первый умка упал так, что мы не могли видеть его детородных органов. А этот в судороге раскрылся, и мы видим его мочеточник и анус, а гениталий нет совсем. Ни мужских, ни женских. Учитывая химический запах его крови, её синюшный оттенок, свидетельствующий, скорее всего, о том, что она основана на соединениях меди, а не железа, как у большинства живых существ Земли, а также то, что тело первого монстра началось разлагаться сверхинтенсивно даже при такой низкой температуре, я склонен согласиться с Вашим предположением, что это биороботы. Причём они запрограммированы на уничтожение всего живого: людей ли, медведей ли... Не важно кого. Робот-убийца. Терминатор. Мне только не понятно, как мы его проглядели, когда в первый раз были у тоннеля? Или как он нас проглядел?
   - А я уверен, что его и не было тогда, - вступает в разговор Чайка, - Не проглядели бы друг друга. Никак не могли.
   - Ну, и как тогда ты объяснишь появление умки? - интересуется Александр Владимирович.
   - Объяснение простое. "Туман войны" называется. Только не совсем тот "туман войны", "туман неопределённости", о котором Клаузевиц52) писал и о котором ты мне сам, командир, в прошлом году рассказывал. А, скорее, как в компьютерных играх. Вот, видно, что ты никогда в них не играл. Поясню, в играх-стратегиях, и неважно в каких: пошаговых или реалтаймовых, стоит только юнитам игрока ход или сколько-нибудь времени какую-либо местность на игровой карте не посетить, как она этим самым туманом покрывается. И там может, что угодно произойти. Например, враждебных юнитов компьютер начинает плодить в товарных количествах. Обычно время, за которое комп начинает пакости игроку строить на этом "туманном" участке местности, и сам масштаб этих пакостей зависит от уровня сложности, на котором игра идёт. На языке компьютерных игр этот процесс респавном называется. Вот, и мы, видимо, оставили без присмотра локализацию этого респавна, то есть место, где эти монструозные умки плодятся, и нам тут же подкинули вражину. А механизм этого "подкидывания" - через портал, например. Типа того, через который мы сами сюда попали. Вот и биороботов этих нам подкидывают с какой-нибудь инопланетной фабрики-инкубатора этих тварей. Зато мы теперь примерно знаем время, за которое можно ждать генерации нового умки - полчаса, час. А место появления нового монстра-респавнера, скорее всего, тот самый тоннель. Почему-то я не сомневаюсь.
   Я стою и тихо удивляюсь - главстаршина, оказывается, в компьютерные игры поигрывал. Интересно, в какие? Понятно, что в стратегии. Но какие именно предпочитал: Цивилизацию, Варкрафт или ещё какую? Но слова его, по крайней мере, меня вполне убедили. Не знаю, как Берга.
   А Берг тоже с интересом слушает на Чайку. А потом говорит такое, что становится понятно, что и его Чайка убедил:
   - Степан, а ты не подозреваешь, что генератором этих респавнеров-умок является та чёрная плита, за которой мы и идём сейчас?
   - Не думаю, командир. Она мне, скорее, бонус, приз напоминает. Если опять же аналогию с компьютерными играми проводить. Типа за победу над монстром. Обычная игровая практика.
   - Хорошо. Будем считать именно так. Но и моё предположение на всякий случай не будем забывать. Так, а теперь - быстрее к тоннелю. Пока там новый монстр не сгенерировался, - ставит точку в мини-дискуссии Берг.
   И мы спорым шагом и потому с ещё большим грохотом добираемся до тоннеля. Хвала всем богам, в которых после нашего переброса на другую планету лично у меня всё меньше и меньше веры, в тоннеле пусто. В смысле - нет очередного монстра.
   Перегружаем чёрную плиту на сани: Чайка - с одной стороны её держит, мы с Бергом - с другой. Имеем, в итоге, примерное равенство сил. Главстаршина говорит, что плита легче пяти сотен килограмм. Аккуратно перекладываем груз на сани. Если это бонус какой, то надо с ним бережно обойтись. Хотя, что это за штука? Зачем она вообще? Какую именно пользу нам принесёт? Или, наоборот, вред? Не понятно мне. И не мне одному.
   Выволакиваем сани на лёд - и вперёд, на юг, к станции нашей. Удалившись на километра три от берега и прикрывшись от тоннеля торосом, решаемся передохнуть и связаться со станцией. За всей суетой и беготнёй со стрельбой подзабыли мы о связи. А станция нас не вызывает - пока ещё лимит времени до аварийного выхода в эфир не вышел. Вот, и не хотят нам мешать. Вдруг мы чем-то важным заняты. Или чтобы не выдать в случае опасности какой.
   Сообщаем станции о наших приключениях и находках. По изменившемуся голосу, сидящего в данный момент на связи Логинова, чувствую, прибалдел мой извечный оппонент и насмешник. Спрашивает о наших текущих планах. Командир отвечает, что уже идём обратно и должны до захода Солнца вернуться на СП. Спрашивает о делах на станции. Там - всё окей. Мишки больше в гости не приходили. На этом - конец связи.
   Перекус. Я что-то зверски проголодался. Бутерброды, по-моему, заглотил не жуя. Адреналиновый отходняк сказывается. А спутники мои методично и деловито жуют пищу, и проблемы топонимики решают. Эти двое непрошибаемые какие-то. Я ещё морду умкину оскаленную помню, в холодный пот до сих пор бросает, а они любимым делом заняты - географические названия дают. Объект, правда, всего один обсуждается - тоннель. Чайка предлагает название - тоннель Немых, так как он, по его мнению, именно их рук работа. У меня - тут же мысль: "А есть ли у них руки?" Впрочем, не важно. А Берг сомневается, что это сооружение однозначно с Немыми связано и поэтому предлагает другое название - тоннель Находка. За разрешением спора обращаются ко мне:
   - Товарищ старпом, разрешите, пожалуйста, наш спор, как Вам по должности и положено, - это Чайка так ко мне подъехал с тонкой лестью в пеньковый канат толщиной.
   - Степан, мы же не в кают-компании сейчас, - с улыбкой осаживает главстаршину командир, - Не пытайся психологически воздействовать на товарища лейтенанта. Впрочем, его голос, всё равно, будет решающим. Хоть удваивай его, хоть не удваивай.
   Мне, честно говоря, больше нравится первый вариант. О чём и сообщаю своим спутникам. Берг без дальнейшего спора записывает на своей рукодельной карте: "тоннель Немых". Промокнём и в архивчик, как один мой знакомый говаривал.
   Я, между тем, обращаю внимание спутников на смену погоды. Ещё когда мы по каменному пляжу бегали туда-сюда: то от умки, то с санями, я заметил, что привычный восточный-северо-восточный ветер постепенно становится восточным, потом восточным-юго-восточным, потом ещё более южным... И стихает при этом. А теперь ветер снова усиливается. Но он уже юго-западный! И с этого направления ползёт облачный фронт. Облака, которых я, да, и все мы, не видели, почитай, две недели. Как бы штормовым ветром и осадками не накрыло нас в пути! А ветер, между прочим, влажный и тёплый. Нет! Точно надо поторопиться. И жаль я, вот, сейчас, при связи не вспомнил - Логинова не попросил заглянуть в мою метеобудку, показания барометра нам сообщить.
   Спутники, надо сказать, не стали меня, как самого молодого "строить", а прислушались к тому, что говорю. Быстро дожёвывают, допивают. И мы с Бергом опять впрягаемся в сани. А Чайка - впереди, дорогу разведывает, не забывая и назад внимательно поглядывать. Его очередь в разведке и охранении быть.
   Оживает рация, и встревоженный голос Иванцова сообщает о том, что атмосферное давление резко падает. Ага! Молодцы наши товарищи, сами догадались в метеобудку заглянуть. Наверное, облачный фронт заметили. Ускоряемся. Ещё примерно километра три осталось. Станцию уже хорошо видно. Когда её торосы не закрывают...
   Шквалистым ветром нас накрыло в полукилометре от нашего айсберга. Если бы сани не гружёные были, точно бы их унесло. А так нам только наклониться сильней пришлось - ветер шибал справа-спереди. В лицо, в общем. А потом наступили сумерки - над головами нависли низкие чернущие тучи и повалил густой снег. Но и в этом Чайка нашёл свой плюс, прокричав против ветра:
   - Это к лучшему. Если умка достаточно умный, чтобы по следам нас найти, то теперь не сможет - всё завалит через полчаса так, словно и не ходил тут никто. Знатная пурга намечается... Началась уже.
   А навстречу от станции идут двое. По фигурам видно, это Валерий Палыч и Макс. Ветром их почти несёт. Ничего сейчас впрягутся - и не будет их сносить...
   Фу, устал уже переть, как лошадь с возом в гору...
   А, вот, и айсберг родной начался. Ещё немного усилий...
   Заползаем на Знаменскую площадь. В дверях кают-компании появляется Державина... Что-то я по Кате соскучился. Давно её не видел. Целый день...
   - Мужчины, сколько вас ждать!? Бродите вечно невесть где. А женщины должны ждать! Как Ярославны на стене путивльской... А, ну, быстро на ужин! Руки только не забудьте помыть.
   А сама смотрит на Берга и улыбается...
   В общем, "усталые, но довольные мы вернулись домой". Так, вроде бы, школьные сочинения о хорошо проведённом выходном заканчивают.
   Усталые, но довольные. И целые.
  
   Комментарии:
  
   41 - Мацать - южн., зап. щупать, ощупывать руками. (В. Даль. Толковый словарь живого великорусского языка.) Впрочем, существуют и другие значения этого слова: из молодёжного сленга - лапать, обнимать, мять, тискать, приставать, из уголовного арго - воровать, из жаргона наркоманов - собирать пыльцу конопли и т.д., и т.п. Но, как вы уже знаете, ни наркоманом, ни уголовником наш ГГ не является. Ну, а к молодёжи... да, относится. Но он, явно, к каменюке той никаких сексуальных чувств не испытывал. Так что здесь ГГ применил это слово в первом, исходном его значении.
   42 - Шпак - штатский, невоенный человек. Разговорное, пренебрежительное и уже устаревшее жаргонное слово.
   43 - "Это один маленький шаг для человека, но гигантский скачок для человечества," - слова, сказанные Нилом Армстронгом - первым человеком, ступившим на Луну.
   44 - Мощность радиосигнала спадает обратно пропорционально квадрату расстояния (это самое "эр-квадрат") от этого источника.
   45 - "Люди гибнут за металл! // Сатана там правит бал!" - из куплетов Мефистофеля оперы Шарля Гуно "Фауст".
   46 - Аю - медведь по-башкирски. Уральские охотники и вообще люди, часто посещающие уральскую тайгу, не любят произносить в лесу русское слово "медведь". Считается, что это может позвать зверя на встречу с назвавшим его по имени. То есть слово "медведь" является табуированным для человека, находящегося в тамошней тайге. Ирония состоит в том, что само слово "медведь" уже само по себе является словом-заместителем, иносказанием истинного названия, имени этого зверя. Намёк на исконное название медведя содержится в слове "берлога", то есть "логовище, жилище бера". "Бер" - исходное название этого зверя во всех индоевропейский языках. С учётом этого истинное имя бера является дважды табуированным для таёжников.
   47 - Пирит - минерал, основное содержание которого сульфид железа FeS2. Другие названия: железный или серный колчедан. Встречается обычно в виде одиночных кристаллов кубической формы или их сростков. Кристаллы пирита имеет соломенно-жёлтый цвет и металлический блеск, поэтому ещё пирит называют "золотом дураков".
   48 - Рисованный мультфильм "Умка" - классика советской мультипликации. Создан на киностудии "Союзмультфильм" в 1969 году режиссёрами В. Пекарем и В. Поповым по сценарию Ю. Яковлева. Является первым фильмом в дилогии о белом медвежонке по имени Умка, подружившемся с мальчиком-чукчей.
   Само название мультфильма, совпадающее с именем главного героя, происходит от чукотского слова "умкА" или "умкЫ", означающее самца белого медведя.
   49 - Плейстоцен - геологическая эпоха четвертичного периода, начавшаяся 2,588 миллиона лет назад и закончившаяся 11,7 тысячи лет назад, то есть одновременно с завершением последнего ледникового периода.
   50 - Гигантский белый медведь - вымерший подвид белого медведя. Все свои выводы об этом животном палеобиологии делают по ЕДИНСТВЕННОЙ локтевой кости, найденной в плейстоценовых отложениях Великобритании. На основании этой находки они считают, что он имел длину тела до 4 метров. Кроме того, предполагают, что по образу жизни он занимал промежуточное положение между бурым и современным белым медведем. Считается, что он вымер в связи с недостатком пищи к концу оледенения.
   Учитывая, во-первых, то, что самые крупные экземпляры современного белого медведя имеют длину 3 метра и массу тела около 1 тонны, во-вторых, кубическую связь объёма, а значит, и массы тела с линейными размерами и, в-третьих, предполагая подобие тел современного и вымершего гигантского белых медведей, можем легко вычислить, что при длине тела 4 метра животное должно весить 2,4 тонны, а при длине 4 с половиной метра - даже 3,4 тонны! Так что главстаршина совершенно верно на глазок оценил массу монстра.
   51 - Бластер, скорчер - встречающиеся в фантастической литературе типы, виды энергетического лучевого оружия.
   52 - Карл Филипп Готтлиб фон Клаузевиц (1780-1831) - немецкий, а, вернее, тогда ещё прусский офицер и военный теоретик, в труде которого "О войне" и было впервые введено понятие "туман войны", для обозначения недостоверности знаний, информации об актуальном состоянии, ситуации на театре военных действий.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"