Аннотация: Глава седьмая, в которой герои устраивают большую охоту и доставляют на станцию кое-какие трофеи. Далее морской зверь дрессирует человека. И, в конце концов, вся компания наконец-то отправляется в путь.
Нет, точно, этот Лёха, Левшаков который - везунчик, каких свет не видел! Сколько я с ним знаком? Всего ничего! А он за это время и станцию нашу умудрился найти, разглядеть среди льдов... Я бы точно мимо пролетел, не заметил бы! И землю своего имени МладшОй заиметь успел. И с умками повоевал. И со зверем морским дружбу свёл... Прямо не разлей вода они с этим Свисом. Без слов друг друга понимают так, что я даже не сомневаюсь, что без телепатии, в которую я, правда, не верю, не обошлось. И ещё постоянно по округе с командиром и с Чайкой мотается. С планетой нашей новой вплотную знакомится. А я сижу тут, на айсберге, сиднем! Типа, как ценный кадр - пилот. Но нас же, пилотов, двое! Вот Валерий Палыч пусть и сидит! Он-то точно суперценный кадр - ас из асов, флотский истребитель. А я... Ну, и что лучший в выпуске был!? Не велика премудрость - "кукурузником" рулить. Так что могли бы и меня хоть раз на выход взять! Но - нет, не берут! Я уж к Бергу и так, и эдак... А он только одними глазами своими холодными улыбается, и каждый раз спокойно так отвечает: "Нет, лейтенант. Вы нужны здесь, возле нашего единственного самолёта. А на разведвыходы есть, кому и без Вас сходить." Другой бы на его месте уже давно бы накричал на меня, матом покрыл, но... это явно не про командира нашего. Ничем его не прошибить... Даже Катеньке, Катюше моей ненаглядной, не удаётся. Уж, как она к нему подъезжает! Почти все средства приличные из дамского арсенала перепробовала... А он словно и не замечает вовсе этих знаков женского интереса. Ко мне бы так! Не остался бы я "холодным, как айсберг в океане..." Так, вроде, в старой песне Пугачихи пелось. Я, конечно, как канадский профессионал хоккейный бьюсь до свистка финального... ну, то есть, ещё продолжаю попытки "подкатить шары" к Катеньке. Но это чисто по инерции. Ой, чувствую, не светит мне здесь ничего. Обидно. Скольких дев склонил я ко греху, так сказать... Со счёту давно сбился. А тут - никак "не выходит каменный цветок"! Как-то это даже подрывает мою уверенность в собственных силах... Как бы травму тяжёлую психологическую не заполучить... Одно только немного успокаивает, что ещё одному воздыхателю по Катеньке ничего не светит... Это я того же Лёху, МладшОго, своего вечного объекта для насмешек, имею ввиду. Очень у него глаза мечтательно-печальные, когда на начмеда нашего смотрит. То есть, не такой уж он и везунчик. Впрочем, это не повод к злорадству. Не буду по этой теме на нём своё остроумие оттачивать. Из солидарности... А, вот, в разведку, на выход хочу! Земли новые открывать, острова, континенты, пути-дороги, мать их! Лётчик я, бродяга небесный! А не сиделец на льдинах. Так - нет! Даже ногами пошевелить, как следует, не дают!
Вот и позавчера поздно вечером из очередного похода вернулись они втроём: командир, главстаршина и МладшОй. Тащат на себе волокушу, забитую трофеями... Все трое насквозь пропахли китовыми кровью и жиром... На обратной дороге даже отстреливаться от мишек пришлось. Уж очень аппетитно благоухал караванчик. Пришлось снова разведчикам нашим пострелять. Аж в три ствола. Пару мишек упокоили. Остальные сами разбежались, но, всё равно, на безопасной дистанции за санями топали, особо не скрываясь. Почти до самой станции. И только там отстали. Но оказалось, что просто попрятались за торосами. А ночью вновь предприняли попытку завладеть китовым мясом. Настоящую атаку устроили. Тактически грамотную - одновременно с двух направлений. Опять мы постреляли. На этот раз и я пару выстрелов сделал. Думаю, что никуда не попал. Но сопричастность к обороне почувствовал - порцию адреналину хватанул почти такую же, как при первом пилотировании. Вот это - жизнь! Короче, выспаться в эту ночь не удалось никому. Мишки, как с ума посходили! Неужели китовое мясо такое вкусное!? Такое, что заблаговременно полученная наука ничему их не научила? Или всех учёных мы ещё раньше повывели? А это новые были? В общем, к утру периметр станции напоминал поле битвы: кровища, трупы... Шесть медвежьих туш насчитали... А ведь почти в полной темноте стреляли. Луна - не в счёт. Опять дэтешке нашей работа - подальше от базы эти туши отволакивать пришлось: Лёха со стволом на сгибе руки впереди топает - хорошую, крепкую дорогу по льду высматривает, за ним - ведомый Валерий-Палычем трактор с прицепленными тушами и сбоку, на фланге - Чайка, в качестве походного охранения. Пару ходок туда-сюда пришлось сделать. Обошлось без особой стрельбы. Всё-таки, мишки быстро учатся. Умные.
Всю вторую половину дня, пока я на НП сидел, Чайка с Левшаковым у ледника нашего мастерили из китовых уса, сала и мяса охотничьи снасти на медведей. Периодически к ним и Берг подходил - обсуждали что-то. Потом меня Валерий Палыч сменил на фишке и я - бегом к этой парочке, на результаты их смертоносного творчества посмотреть. Как понял, раньше они этих ловушек-снастей сами никогда не видели, только читали о них, поэтому экспериментировали вовсю - понаделали колечек из китового уса самого разного размера. От десяти сантиметров в диаметре и, аж, до сорока примерно. На мой недоумённый вопрос: "А зачем эти, вот, такие огромные?" - ответили, что это не для простых белых мишек, а спецугощение для умок. Боятся, что и этот размер маловат окажется. Думают, ещё больше диаметром сделать несколько штук. Ну, да, судя по их рассказам и по фотографиям этого чудовища - это как раз тот случай, когда размер имеет значение. Наживку, ну, то есть мясо и сало китовое, тоже по-разному цепляли: то только на место соединения заточенных "а-ля наконечник копья" противоположных концов кусков китового уса, то бубликом на весь ус. Для самых больших колечек использовали по паре кусков уса. Потом шнуром завязывали концы уса, чтоб не разогнулся. А после того, как морозом наживка схватывалась, шнур снимали. Иногда даже водой наживку поливали, чтобы колечко ледком укреплялось. В итоге понаделали с полсотни этих штуковин. И сидят на скамье у ледника эти двое, великан и малорослик, довольные, кровью и жиром, как чукчи на праздник Кита, перепачканные. А, ведь, ещё вчера их всех Катюша обещалась в кают-компанию не пускать, пока не отмоются, не отстираются. Мол, пахнут, как китобои после многомесячного промысла. На что Лёха хоть и в шутку, но резонно заметил, что кают-компанией, вообще-то, он заведует. И это ему решать, кому в кают-компании быть, а кому - нет. Катенька аж немного обиделась, как мне кажется. Старпомовские черты у МладшОго стали проявляться. Интересно, интересно... Пока что Лёха не сильно командные замашки освоил, но кое-какие изменения в нём заметны стали. Вот, например, раньше мне очень легко было его смутить, в тупик загнать своими подначками да насмешками - стоял и только рот открывал, не зная, что ответить. Теперь тоже чаще промолчит, но спокойней как-то реагирует - улыбнётся только почти по-берговски и продолжает своими делами заниматься. А моё остроумие втуне пропадает, как молния в громоотводе. А, то ещё и припахать может, если дело какое с кают-компанией связанное появилось. И хоть по званию я старше, но не отказать! Старпом, етить твою налево! Но, если быть честным, то завидую я Лёхе! Есть такое дело! А ещё на выходы хочу, на разведку, мир новый вокруг станции посмотреть, руками пощупать, воздух планеты этой понюхать... Не могу больше на станции сидеть!
Надо сказать, что после того, как они закончили свои снасти противомедвежьи мастрячить, то направились-таки в баню - отстирывать кровь и жир, запахи отмывать со своей одёжки. И с тела. Даже Берг к ним в этом деле присоединился. Прислушались, всё-таки, к Катиным пожеланиям. Вот, интересно мне, а если бы её с нами не было, то стали бы они отстирываться, отмываться или так бы и ходили ворванью72) пропахшие? На счёт Берга я, конечно, уверен - командир наш, безусловно, стал бы свою одежду и себя в порядок приводить. Чё там - аристократ! За версту чувствуется. А, вот, за Чайку и Левшакова я не вполне уверен. Хотя... в главстаршине тоже почти нет сомнений. В Лёхе только, вот, несколько сомневаюсь. Но в любом случае, вчера вечером все они, все трое, то есть, перемещались по станции, меж балками исключительно бегом, так как их тёплая верхняя одежда сушилась в бане, а в лёгких штанах и тельняшках, свитерках не очень-то комфортно при минус двадцати и обычном тут северо-восточном пронизывающем ветерке. А сменной верхней одежды у нас нет.
Вечером, за ужином, выяснилось, что Берг запланировал ещё один выход к Земле Левшакова - за умками хочет понаблюдать, образцы пород, минералов собрать... И памятную записку оставить, типа той, что они на Китовом острове написали. Застолбить Землю, то есть, за нами, за русскими. Я снова не удержался и стал канючить, чтоб и меня с собой взяли. Берг, к моему удивлению, не отказал сразу, как это он раньше делал, а обещал подумать. А потом добавил, что завтра Чайка и Левшаков минитур вокруг станции совершат - будут свои снасти против обычных мишек ставить. Так что пусть они и меня с собой возьмут. В качестве небольшой тренировки. И проверки моих пеших возможностей, как я понял. Ну, да, пузико у меня имеется. Да, уж, не атлет я, как Лёха. Его фигуру мы все имели возможность оценить, когда он заплыв к косатке устраивал. Выходит из палатки такой, весь в себя погружённый, красивый и голый, словно бог древнегреческий... Не Геракл, конечно, но Аполлон - точно. Аж завидки берут! Мне таким никогда не бывать. Гены не так сложились. И поесть люблю, а физкультуру и спорт - не очень... Ну, и ладно. Главное - командир, кажется, слабину на мой счёт дал. Может быть, и в очередной выход к Земле имени того же Левшакова возьмут?
Это вчера было. А сейчас, вот, топаю я вместе с этой парочкой вокруг станции. По полукругу радиусом километра в три. Полукругом, так как, вы же помните, что станция наша сейчас на самом "берегу" океана стоит. То есть намотать нам сегодня придётся всего-то километров десять, двенадцать. Не больше. Для главсташины и МладшОго это сущий пустяк, а для меня - уже вызов! Так как засиделся я на месте. Да, и до всех этих приключений не больно-то любил ножками ходить - всё предпочитал перемещаться в пространстве или на самолёте, или, по крайней мере, на своей "матрёшке". На "Мазде-трёшке", то есть. И где она теперь, моя серенькая пузотёрочка!? Впрочем, что по ней горевать - всё равно ей здесь места бы не нашлось, среди айсбергов, торосов и трещин во льду. Так что будем учиться нОгами шевелить. Ой, непросто это. Уже давно взмок весь. И это ещё не пришлось волокушу тащить. Пока не пришлось. Скоро моя очередь. А спутники мои идут легко, спокойно и ненапряжно, переговариваются изредка, не забывая по сторонам оглядываться, ситуацию с белыми пушистыми аборигенами отслеживать. Кстати, что-то не видно их сегодня. Придётся, похоже, и здесь белых медведей в местную "Красную Книгу" занести. Вот, мы, люди, суперхищники какие! Прям, вершина пищевой пирамиды! Куда не попадём, там всегда экологический кризис устраиваем.
Сначала мы пошли по берегу океана на восток, удалились километра на два с половиной, три от станции и потопали на север, очень постепенно забирая на запад. Сначала совсем чуть-чуть, почти никак, потом всё сильнее и сильнее. Тот самый полукруг на карте рисуем своими следами.
Снасти свои антимедвежьи ставим через каждые метров пятьсот, где - чуть чаще, а где - чуть реже. Стараемся выбрать место повиднее и чтоб ветерком обдувалось, разнося аромат наживки как можно шире.
Вот, и до меня очередь волокушу тащить дошла. А тяжко... Все мысли куда-то подевались, только бы в грязь лицом, а точнее - в снег или в лёд не ударить...
Воспоминания и всякие посторонние мысли в голове у Макса действительно ушли куда-то. Все, кроме одной: "Я должен выдержать!" И упрямый штурман, обильно обливаясь потом (и это, не взирая на хороший морозец и ветер!), тащил и тащил волокушу. Впереди, перед затекающими солёной влагой глазами, маячила фигура легко скачущего по неровностям льда Левшакова, вызывая у эмоционального южанина одновременно и восхищение, и зависть, и раздражение. А сзади, в арьергарде, мягким шагом большой опасной кошки шёл Чайка, прикрывая товарищей с тыла. И так километр за километром...
Первый раз передохнули (а точнее - дали Максу отдышаться), когда караван вышел на участок, где люди уже бывали при первом своём путешествии к твёрдой земле. Когда обратно шли. Отсюда уже без всякой оптики ясно и чётко были видны розовые гранитные скалы мыса Спасительный и уходящая на северо-восток гряда Дальнего хребта. Как не устал Макс, исполняя роль тяглового животного, но невольно залюбовался картиной. Впрочем, и Левшаков мечтательно смотрел в том же направлении.
Далее Макса пустили вперёд - дорогу высматривать, благо здесь уже бывали и за лёд были более-менее уверены. На волокуше - Чайка, а Левшаков - в охранении. Здесь уже шли почти точно на запад. Пересекли путь, где в прошлый раз к ещё "не открытой" Земле Левшакова шли. И сделали остановку на перекус. Потом - очередную смену. И двинулись на завершающий участок. Никаких неприятных встреч не случилось. Новых открытий не свершили, но дело сделали. И Макса проверили. Потянет штурман переход.
Во время вечерних посиделок в кают-компании Берг объявил решение, что, так как прогноз погоды на ближайшие дни благоприятный, то послезавтра, одиннадцатого апреля по новому счёту, будет совершён второй и, вероятно, последний выход к Земле Левшакова. В разведгруппу на этот раз войдут Чайка, Левшаков и Логинов. А он, Берг, останется на СП, так как двух человек не вполне достаточно для надёжной защиты станции. Командиром группы назначается главстаршина, а его заместителем - лейтенант Левшаков. В соответствии с реальным опытом, то есть, а не воинским званием. После чего каптри дал подробные инструкции: что и где собрать, что проверить, что ещё раз посмотреть и что, и куда положить. Заодно написали записку, с содержанием аналогичным той, что на Китовом острове оставили. А на завтра - подготовка к выходу и восстановление сил. Берг при этом на Логинова посмотрел, похудевшего за свою "полукругосветку" килограмма на три, если не на пять. Во всяком случае, штаны на Максе стали болтаться. Немного. Об этом он сам за ужином заявил. С нескрываемой гордостью.
Через день три человека шли к Земле Левшакова. Здесь автор снова передаёт слово Максиму Логинову.
Ох, гадский папа! Как всё тело болит! Не хватило мне одного дня, милостиво выделенного Бергом, на восстановление организма. Но ничего! Иду. Не торможу вроде. Мне и так самая лёгкая роль в группе отведена - наблюдатель я. Запрещено лезть в первые ряды при опасности, стрелять, рисковать и тому подобное... В общем, заповедано мне командиром нашим (я Александра Владимировича имею ввиду) всячески беречь свой драгоценный пилотский зад. Противно немного. Но ладно, там посмотрим. Главное вырвался со станции.
Кстати, пока я вчера организм свой восстанавливал, двое моих напарников: Степан с Лёхой по-быстрому сбегали, ловушки свои проверили. Работает девайс! На северо-западном направлении нашли тушу медведя. Обычного, белого. Явно попробовал нашего "угощения". Так что первая линия противомедвежьей обороны станции построена. Вот, везём на волокуше ловушки-переростки, для умок. Надеемся увидеть процесс их работы в "прямом эфире". Не знаю только, как это получится осуществить. Одна надежда, что Чайка что-нибудь придумает. А мне велено заснять на видео весь процесс с какого-нибудь безопасного места. Которое ещё предстоит найти. И есть ли ещё там, на Земле Левшакова, умки? Что-то я сомневаюсь. Правда, МладшОй, да, и Чайка считают умок респавнерами, то есть они, супер-мишки эти, неким автоматизированным способом плодятся и подбрасываются нам в качестве некоего дополнительного осложнителя существования. Чтоб жизнь пресной не казалась. Хотя куда уж веселей... Предположение это было бы полным фантазийным бредом, если бы само наше присутствие здесь, на этой планете, не было бы фантастикой чистой воды. Да, уж! Не думал я, известный прагматик-практик и реалист, ещё месяц назад, что всерьёз такие вещи сам буду говорить, не посчитав себя при этом сошедшим с ума! Ну, в общем, посмотрим, посмотрим... Да, хочу отметить, что умок мы собираемся изводить дОсмерти не просто так, не из охотничье-садистских целей, а из исследовательских соображений: образцы тканей взять: шерсти, костей, плоти, крови... Хотя бы крови. Командир особо на крови акцентировался, чем-то она ему интересна была. Ну, и период до появления очередного умки ещё раз оценим. Статистику наберём хоть какую-то.
А пока караван наш держит курс в аккурат к Тоннелю Немых. Хоть и говорят эти двое, что ничего особо интересного там нет, но очень хочется увидеть это мифическое место! Пока его не видно, хотя всего лишь километра два с небольшим осталось - торосы весь вид закрывают. Однако, идущий впереди главстаршина скорость ходьбы сбавил и явно впереди опасность высматривает. И это Чайка! Которого обычные белые медведи, наверное, уже в лицо запомнили и ужастики своим детишкам рассказывают про страшного двуногого с ружьём. Ужастики в стиле "в тёмном, дремучем лесу, в чёрном-пречёрном замке, в тёмной-претёмной комнате..." ну, и дальше по тексту с поправкой на окружающий белый-пребелый пейзаж и полное отсутствие замков... Чайка, Левшаков, да, и Берг подозревают, что, если умки продолжают генериться, то ждать они нас могут снова у Тоннеля. Вот, главстаршина и настороже.
Скальная стена, впрочем, всё ближе и ближе. И хоть цвет у неё такой радостный - почти розовый, но зловещие зубцы останцев поверху... меня лично напрягают. Мрачным пейзаж кажется из-за них. Не понимаю, почему Лёха говорил, что скалы эти "такие красивые, такие... ух, прям, не знает какие!" Мрачные они, злобно смотрят на меня, как хищник на добычу. Почему этот наш телепат Левшаков ничего не чувствует? Или чувствует!? Вон, тоже, хоть и тащил старательно волокушу, вдруг остановился и нервно как-то головой крутит! Говорю, ведь - дурное место! Сейчас догоню его и спрошу, что это он так вдруг столбом встал? Но не успеваю:
- Вижу умку! - почти криком сообщает нам Лёха, - Вон, среди зубцов скальных останцев, что над самым мысом... Эта тварь, кажется, нас заметила! Мечется среди зубцов, наверное, спуск ищет! Товарищ главстаршина, что делать будем?
А не слабое зрение у МладшОго! Без малого с двух километров засёк тварь. Действительно, какой-то силуэт бежевого цвета, почти под тон скальных стен, суетится между зубцами останцев. Ой, блин, что-то мне совсем не по себе!
- Так, товарищи лейтенанты, прячемся за торосом! Проверим его реакцию на наше исчезновение.
Вот, как раз подвернулся здоровенный торос, удачно прикрывающий нас всех и волокушу с нужного направления. Прячемся. Но как-то меня это не успокаивает - а, ну, как зверюга спуск найдёт!? Задаю вопрос соответствующий. Чайка с Лёхой переглядываются и главстаршина отвечает:
- На протяжении нескольких километров от мыса и дальше на восток, в общем, сколько глаза видели - отвесная скала, иногда даже с отрицательным уклоном. Спусков, пригодных для умки... и для людей тоже мы в прошлый раз не заметили. И надеюсь, Немые не понаделали их за время нашего здесь отсутствия. А на запад от мыса ближайший доступный для этой твари спуск - это распадок ручья Золотого. Или поверхность ближайшего ледника. Это километр-полтора только в одну сторону. Успеем уйти. Но пока мы были в поле зрения умки, он как-то не проявил особого желания сбегать до этих спусков. Всё вдоль обрыва метался. По-моему, тупой он, как валенок.
- Однако, соображает, что кидаться за нами с обрыва - не вариант. Расшибётся, - добавляет Лёха.
- Ну, да, на это ему мозгов хватает, - соглашается главстаршина, - Так, облачаемся в маскхалаты.
Надо сказать, что маскхалаты у нас не самопальные, а вполне фирменные, с Земли доставленные. В том самом нашем последнем рейсе мы их, помимо прочего груза, на "Кашалоте" везли. Вот, и здесь пригодились. Пыхтим, одеваемся. Стараясь не высовываться из-за нашего укрытия.
После чего Левшаков аккуратненько так выглядывает из-за тороса и высматривает сначала глазками, а потом с помощью бинокля нашего мохнатого дружка. Сообщает:
- Залёг умка между двумя останцами, не шевелится. Потерял он нас. Опять в ждущий режим перешёл. Если б не знал, что он там есть, не за что бы не догадался, что это не булыжник какой здоровенный, а живой объект.
Чайка ещё с минуту молчит, а потом объявляет очередное своё решение:
- Товарищи лейтенанты, вы остаётесь здесь и ведёте наблюдение. Напоминаю, что главный в паре - Алексей. Не высовываться и не шуметь! Стрельбу разрешаю только в крайнем случае. Связь держим через носимые радиостанции. При опасности вызывайте меня. А я - ползком к Тоннелю. Проверю его. Вдруг и там умка. Заодно, если смогу, то записку с названием этой территории, датой её открытия и прочей информацией туда заложу. На полку, что в тупике. Ну, ты, лейтенант, помнишь. Ждите меня примерно через час. Засекли время? Ну, я пошёл.
И пошёл. Вернее - пополз. Через десяток секунд я уже не мог различить его фигуру. Словно растворился в снегу и среди торосов.
Интересно, всё-таки, почему Чайка, Берг и изредка даже Иванцов Левшакова повышают в звании, лейтенантом величают? За что такой респект? За то, что Лёха у нас - старпом? Вряд ли. Не похож Чайка на чинопочитателя. А Берг - слишком правильный для такой грубой ошибки. Не понятно, в общем. И ещё я никогда не слышал, чтобы первые двое Лёху МладшИм называли. Впрочем, по крайней мере, Чайка с Лёхой в одном балке живёт, сосед. А хороший сосед, как известно, часто лучше родни.
Лёха сразу после ухода главстаршины снова приложился к биноклю и поведение умки комментирует периодически. Правда, нечего там комментировать - в спячку или, как МладшОй выражается, в "ждущий режим" впала зверюга. Не видит умка ползущего главстаршину. И нас не видит.
Так прошёл час. Я иногда Лёху на бинокле заменял. Ничего интересного. Умка словно, и, правда, в спячку впал, как настоящий бурый медведь по зиме. Тут, наверное, главное, его не будить. Нафиг нам шатуны сдались. Скучно... Упс! Чуть не обделался - Чайка вернулся! Только что не было его - и вот он! Из белого безмолвия материализовался, аки призрак из мрака. А если б, действительно, ночью... Ох, не завидую я его врагам!
- Так, товарищи лейтенанты, сообщаю текущую диспозицию. Умок возле Тоннеля нет. Также нет никаких новых подарков от Немых, как ты, Алексей, надеялся. Увы. И никаких письменных сообщений, рекомендаций, инструкций, как Валерий Палыч вчера предполагал, тоже нет. Немые - они и есть Немые. Видимо, помогли нам вначале, а дальше - сами давайте, не маленькие, мол. Какие будут предложения по нашим дальнейшим действиям? Задание командира из-за того, что умки возле Тоннеля нет, не отменяется.
Лишь пожимаю плечами. Нет у меня идей. Новичок я в этом деле. И вопросительно смотрю на МладшОго, следующий по опыту - он. А Лёха, оказывается, времени не терял:
- Отсюда нам умку, как я понимаю, при всём моём уважении к Вам, Степан Иваныч, не взять, - и вопросительно смотрит на Чайку. Тот спокойно соглашается. Тогда МладшОй продолжает, - То есть нам, всё равно, надо на плато подниматься. Предлагаю по распадку Золотого Ручья вверх не лезть. Там мы, как на ладони окажемся перед этой зверюгой. Очень мне не хочется, в ситуацию попасть, как с теми первыми умками. Прямо скажем, не комфортно как-то... до мокрых штанов не комфортно, когда на тебя эта махина шерстяная прёт. И вся надежда только на то, что найдётся хороший стрелок в команде. Он у нас, конечно, есть. Но, по любому, лучше без такого адреналинового способа охоты обойтись. Так что - по тому распадку предлагаю не подниматься.
- Согласен.
Это Чайка. И тут же уточняет:
- Тогда у нас остаётся только один путь - по той естественной лестнице, что по самому гребню мыса Спасительного вверх поднимается. Прошлый раз мы только едва лишь треть её высоты прошли, точнее, пробежали, проскакали, когда от первого умки спасались. Но помнится мне, что дальше подъём не сложнее. И, что удачно, только для человека проходим. Умка на той узенькой дорожке не поместится. Самое широкое место - балкончик, на котором мы приют и нашли тогда. Выше - всё уже и уже. Правильно, я понял твоё предложение, лейтенант?
- Так точно, - немного расстроено отвечает МладшОй. Видимо, сам хотел рассказать.
Тут уж и я встреваю в разговор этих двух спецов:
- А как же умка!? Он, ведь, вон в метрах двадцати, тридцати залёг от края этой самой вашей "лестницы в небо". А, ну, как проснётся? А, если и не проснётся, то вряд ли его с первого выстрела уложить придётся, а отступать там некуда, за спиной обрыв и узенькая так называемая "лесенка"... без перил. Даже, если успеем втроём начать спускаться по ней, то этот монстр может нам на головы свалиться! Мало не покажется!
Лёха нисколько не смутился:
- Ну, во-первых, не в тридцати, а не менее, чем в пятидесяти метрах от верхнего края мыса умка устроился. Что, впрочем, всё равно, очень мало. И он, конечно, обязательно нас заметит, стоит нам только по лестнице начать карабкаться. Вот, уверен я! А, во-вторых,... ты, Макс, просто не дослушал моё предложение до конца, - И улыбнулся. Ехидно так. Думает, уязвил меня этим. А, вот, ни фига:
- Ну, так, договаривай. Внимательно слушаю... Слушаем.
- Продолжаю. Один из нас должен отвлечь умку, показавшись здесь и увести его вдоль края обрыва подальше на восток. Как умка вёл себя при нашем появлении, мечась вдоль края обрыва и не пытаясь найти другой, обходной путь, то также будет себя вести и при таком отвлекающем манёвре. В это время двое других членов команды скрытно подбираются к "лестнице", поднимаются по ней, находят подходящий останец, на котором можно безопасную позицию организовать, разбрасывают наши эскимосские противомедвежьи снасти на подходах к этому останцу, потом занимают позицию на останце и начинают всячески шуметь, привлекая внимание умки. А человек-приманка скрывается во льдах. Потерявший цель умка переключается на шумную парочку. Ну, и охота началась. Снимаем, наблюдаем, ждём эффекта... Не сработают эскимосские снасти - добиваем из карабинов. Эта тупая скотина будет возле останца с нами скакать, крутиться до самого своего конца. Пока дух не испустит. Как тот, самый первый умка. Потом спускаемся, берём образцы. И дело сделано. Как вам?
На этот раз Чайка переглядывается со мной, не с Лёхой. Ну, я и вставляю свои пять копеек:
- Товарищи разведчики, я, как наблюдатель, должен присутствовать там, наверху. Работа у меня такая. Так что придётся тебе, МладшОй, роль приманки выполнять. Скучать тут внизу.
- Эт-точно, - соглашается сначала главстаршина. А потом не соглашается, - Только насчёт скуки я как-то не уверен. Мы, всё-таки, не на зайцев тут охотимся. Но, в общем, да, Лёша, придётся тебе роль живца изображать.
- Ну, я так примерно и предполагал... Хотя и надеялся на более активную роль в этом деле. Ну, что маскхалат мне лучше снять?
Спустя несколько минут МладшОй отползает метров на тридцать от нас и поднимается. После чего - маскхалат долой! В рюкзак, то есть. И начинает горланить всякую чушь, потом передумал и запел "По Дону гуляет...". А слов-то толком не знает, певец! Ну, ничего умка, вижу, благодарный слушатель - очнулся от спячки, удивлённо смотрит на нашего артиста больших и малых оперных театров. Ооо! Вскочил и направился вдоль края обрыва, вслед за Лёхой. Заглотил наживку. Значит, и нам в путь пора... Ползём. Вот только с ловушками незадача вышла, демаскируют. Пришлось их с волокуши в рюкзаки, под маскхалаты, переложить. Лишь бы не оттаяли. Ловушки, не рюкзаки. Впрочем, не должны... А Лёха всё дальше и дальше отходит, песни поёт, стихи громогласно декламирует... А поэзию он точно так же "хорошо" знает, как и песенное народное творчество... только начало... или конец... Фуу! А ползать-то ничуть не легче, чем ходить. Особенно скрытно. Капюшон этот ещё! Весь обзор закрыл... Чайку бы не потерять. Еле успеваю за ним. Причём подозреваю, что он себя сильно сдерживает. Так... несколько сот метров до мыса осталось. Это хорошо. А Лёху уже еле слышно.
Короче, доползли. Чайка, не подымаясь и едва шевелясь, по рации связывается с Левшаковым. Тот отвечает, что можем спокойно по "лестнице" подниматься - они с умкой уже в километрах двух от нас. И умка не о чём, кроме как сожрать его даже не мечтает - аж, слюни из пасти текут ручьём. Врёт, наверное, вряд ли он такие подробности видит. Впрочем, мы уж сколько раз убеждались, что МладшОй у нас ещё тот Зоркий Сокол, сын Инчу-Чуна73). Может, и видит...
Ладно, надо лезть вверх. Вон, Чайка уже поднялся на ноги... Ой, мать моя, женщина! Вот эту почти отвесную и тонкую, как лезвие ножа, скалу они удобной лесенкой назвали!? Хорошо, хорошо, не отвесную. И не такая уж она, эта "лесенка", узкая. Но шагать по ней точно не получится - только с помощью всех четырёх конечностей... А кое-где и подтягиваться... Как они на неё взбежали в прошлый раз!? Ума не приложу! Лёха утверждал, что буквально скакал со "ступеньки" на "ступеньку"... Всё! Прочь сомнения. Вперёд и вверх! Главное - вниз не смотреть...
И Макс, вслед за главстаршиной, стал карабкаться по камням скалы всё выше и выше. Чтобы взобраться на балкон, который так пригодился разведгруппе в прошлое посещение этой Земли, Логинову, как и Левшакову, тоже понадобилась помощь Чайки. Высоковата "ступенька". Передохнули немного. И опять - вверх. Благо там "ступени" более удобные были. Правда, всё выше и выше. Штурман один раз вниз взглянул, так голова закружилась. Пришлось несколько секунд в себя приходить, судорожно в камень вцепившись. Вот, интересный феномен - на самолёте ему летать на самой разной высоте не страшно! И голова не кружится. А тут всего-то несколько десятков метров - и на грани паники! Но пересилил себя штурман-наблюдатель и дальше пополз, старательно смотря только перед собой или вверх.
Вот и вершина! К самой верхней точке "лесенка" совсем сузилась. И на самом верхнем камне можно было сесть, ноги свесив по разные стороны мыса. Логинов как только вскарабкался, так сразу же отполз на пару метров от края и только тогда на ноги поднялся:
- Уф! Ну, неужели мы наверху!? А как спускаться придётся? Даже подумать страшно!
- Не... паникуй заранее, лейтенант. Сначала задание выполним, порешим тут всех, а потом об отходе грамотном думать будем. Хотя правильнее - наоборот. Единственное оправдание - не на боевом выходе мы, а на охоте... вроде бы. А пока осмотрим-ка мы плато на предмет наличия ещё каких опасностей. Вдруг тут не один-единственный умка водится? - и Чайка приложил бинокль к глазам.
- Так, кроме того умки, что на Левшакова повёлся, не вижу больше ни одной живой твари. Вон, наша будущая добыча мечется на северо-востоке. Только плохо умку видно, то за одной скалой скроется, то за другой, но сюда даже не думает перемещаться. Очень аппетитный у нас Алексей.
Мрачной и безрадостной показалась развернувшаяся перед Логиновым панорама плато... И не помогали ни яркий свет полуденного солнца, ни сияние ультрамаринового неба над сверкающим стерильной белизной ледником вдали... "Враждебное всему живому, печальное место," - мелькнула мысль в максовой голове.
- Красота! - выдохнул Чайка, - Ладно, хорош пейзажем любоваться, пойдём, товарищ штурман, удобную для наблюдения и стрельбы позицию искать. Давай, ты вдоль западного края плато посмотри, а я - вдоль восточного края пройдусь. Только далеко не расходимся. Не дай бог, умка этот нас заметит. Да, кстати, давай-ка снимем маскхалаты, а том мы в них, как белые вороны. Снега-то тут, на плато, почти нет.
Искать подходящее место долго не пришлось. Уже второй останец с восточной стороны обрыва, метрах в трехстах от мыса, оказался вполне подходящим - очень крутая скала высотой с пятиэтажный дом, с кривоватой и чуть кособокой площадкой на вершине, где вполне свободно, хоть и без особых удобств, могли разместиться три-четыре человека. Для начала выложили несколько штук эскимосских снастей вокруг останца. На видных местах. А на вершину попали через узкую расщелину посредине скалы, засыпанное песком и каменной крошкой дно которой достаточно круто, но вполне проходимо, повышалось примерно до двух третей высоты скалы, представляя собой естественный пандус. Дальше Чайка, который совершал уже второй подъём на эту скалу, упёрся ногами в одну стенку расселины, а спиной - в другую и как-то плавно и не торопливо, но, всё равно, стремительно поднялся наверх останца. Скинул верёвку и втянул с её помощью штурмана, который едва успевал переставлять ноги по почти отвесной скальной стенке. Естественной защитой позиции от умки служила и крутизна стен останца, и узость расщелины, по которой этому монстру пролезть не было никакой возможности.
Первым делом главстаршина связался со станцией, доложил обстановку и план действий. И только потом вызвал Левшакова:
- Лейтенант, мы на позиции. Это второй останец на восточной стороне обрыва. Мы сейчас машем тебе. Видишь нас?... Отлично. Давай, подгоняй эту скотину ближе к нам, а то я уже заскучал... Макс, а ты готовься снимать видео. Со стрельбой не заморачивайся. Да, и вообще, стрелять будем только, если эти эскимосские снасти не сработают как надо.
- А чего тут готовиться? Всё готово уже. Жду нашу мохнатую суперзвезду, - и Макс поудобнее устраивается на камнях, - Лучше я пока в бинокль за этой сладкой парочкой понаблюдаю.
И наводит бинокль на умку, уже начавшего движение вслед за Левшаковым по обратному маршруту:
- МладшОму бы дудку в руки и зубы - точно как гамельнский дудочник был бы.
- Это тот, который крыс из славного города Гамелина увёл? - проявляет эрудицию главстаршина.
- Ага, тот самый...
- Ну, если здесь такие крысы, то представляю, какие здесь кошки! И собаки... Не радует, - делает вывод о фауне планеты Чайка.
А Макс тем временем переводит бинокль на младшего лейтенанта, до которого почти два километра, и тут же хватает в руки рацию:
- Лёха, обернись! Мать твою! Обернись - сзади медведь! - срывая голос, кричит в рацию штурман.
Чайка вскакивает на ноги,... но что-либо сделать на таком расстоянии невозможно!
"Уже с час я пасу этого умку. Всё-таки, он - тупая тварь, словно плохо запрограммированный юнит в какой-нибудь компьютерной игре. Никаких обходных манёвров в его башку не заложено. Упрямо прёт по самому короткому пути. Мозгов хватает ровно на то, чтобы вниз с обрыва не сигануть. А, вообще, скучно уже стало. Уже все песни перепел, какие знал. И какие не знал тоже. Повторяюсь уже. Хорошо, хоть товарищи мои отмашку дали возвращаться. Скоро этот театр одного актёра (это я себя имею ввиду) закончится. И начнётся самое интересное. Жаль, отсюда, снизу, не увижу ничего... Так! Сколько раз мне Степан говорил не играться с предохранителем. Ведь вроде бы привык уже не щёлкать им туда-сюда. Вот, что я сейчас его в боевое положение опустил? Зачем?... А, вот, напрягает что-то..."
Так неторопливо размышлял Левшаков, всё ближе и ближе приближаясь к мысу и увлекая за собой беснующегося в бессильной ярости умку. И тут его рация словно взрывается от крика Логинова:
- Лёха, обернись! Мать твою! Обернись - сзади медведь!
И сразу же - ноль мыслей! Ещё не успел Левшаков развернуться лицом к опасности, а карабин, до того мирно дремавший на сгибе левой руки, словно сам вскинулся в боевое положение.
Разворот завершён. Вот он! Медведь. Обычный. Крадётся. Почти сливается со снегом и льдом. Один чёрный нос да глаза выдают охотника. Медведь понимает, что его заметили. Вскакивает. Те три десятка метров, что отделяют его от двуногого, он преодолеет за несколько секунд. И делает первый прыжок, стремительно сокращая расстояние...
Выстрел. Мимо. Второй. Мимо. Третий. Есть! Но медведь только ранен. Захромал. С левой стороны груди за ним потянулся кровавый след. Рассвирепевший от боли и полученного отпора зверь разевает пасть - яростный рёв разрывает пространство. Какие клыки! Ещё выстрел. Медведь падает. Всё!
Спустя секунду Алексей понимает, что зверь повержен - агония. Осторожно обойдя зверя сбоку, младший лейтенант уже спокойно и аккуратно прицеливается и добивает пятым выстрелом своего первого медведя. Зверь перестаёт биться в конвульсиях. Алая кровь хлещет из раны на шее. Видимо, последним выстрелом стрелок перебил сонную артерию. Вот, теперь, действительно, всё!
И Левшакова накрывает адреналиновый отходняк - мгновенно становится мокрой от холодного пота спина, начинают подгибаться ставшими ватными ноги и только что спасший человека карабин чуть не вываливается из рук... Медведю не хватило пяти метров. Всего пяти...
Снова раздаётся голос из рации. На этот раз это Чайка:
- Лейтенант, вплотную к зверю не подходи. Добери сначала.
- Что добрать? - не понимает Алексей.
- Добей, добей его! Никогда не оставляй врага за своей спиной без контроля, - поясняет главстаршина.
- Уже... Уже добил, - отвечает Алексей.
Рация вновь оживает. Радостный голос Логинова кроет матом мокрого от пота стрелка:
- Ну, экстрасенс ты наш ..., недоделанный! Ну, и, ..., напугал ты нас! ...! Хорошо, хоть, ..., главстаршина тебя стрелять научил чуток! ...
И ещё что-то матерное, но и радостно-восторженное одновременно.
Дальше эфир перехватывает главстаршина:
- Лейтенант, ты как!? Всё нормально? Можешь продолжать операцию? Или надо в себя прийти?
- Аа!? Эээ... в порядке, в порядке. Сейчас, сейчас продолжим, - отвечает Левшаков. И, действительно, поднимает в привычное положение, на сгибе руки, карабин. Но тут ему в голову приходит идея. Рукоять ножа плотно ложится в лёхину ладонь. Левшаков склоняется над медвежьей тушей и несколько минут пыхтит, вырезая коготь. Первый трофей!
- Всё иду! - Делает шаг, другой в сторону мыса... и над ледяными полями раздаётся: "Мы - красные кавалеристы! И про нас былинники речистые ведут рассказ..." Но поёт, а, точнее, совершенно не мелодично горланит, только один куплет. И ещё раз, и снова... Потому как в этой победной песне74), которую маленький Лёша учил ещё в детском садике, взрослый Алексей помнил только первый куплет.
Двое на скале облегчённо вздохнули.
- Макс, а, ведь, Левшаков теперь, твой должник! Вовремя ты на него решил посмотреть.
- Да, ладно! Он бы тоже так сделал. В смысле - предупредил бы. Да, и, вообще, кто угодно из нормальных людей, - Логинов смущается, но слова Чайки ему явно приятны. Чуть помолчав, Макс добавляет, - Но, всё-таки, Лёха - редкостный счастливчик!
- Это точно! И уже не один раз мы имели возможность в этом убедиться... Ладно, проехали. Продолжаем наше сафари. Счёт один: ноль в нашу пользу. Готовимся к встрече долгожданного гостя. Вон, этот умка уже на расстоянии всего километр от нас. Скоро нас заметит и на нас переключится. Я надеюсь.
- Может, помашем ему, покричим, позовём? Ускорим процесс? - предлагает штурман.
- А давай!
И два человека станцевали джигу на вершине скалы, крича на всю округу разную чушь и околесицу. Умка, да, и Левшаков, в некотором недоумении приостанавливаются. И если человек быстро сообразил, к чему эти песни и пляски, то умка долго вертит башкой - более доступную жертву выбирает. Потом определился - Алексей пока ближе, доступней кажется. Относительно неторопливое продвижение зверя к двум охотникам продолжилось. Зверь изредка посматривает на них, словно оценивал перспективы, но передвигается синхронно младшему лейтенанту.
Вот он, всё ближе и ближе к позиции охотников. Вот расстояние от умки до останца сравнялось с расстоянием до Левшакова - и зверь резко меняет приоритеты. Теперь двое двуногих на скале становятся ему более интересны. А поскольку препятствий на плато нет, то умка огромными скачками мчится к останцу с засевшими на его вершине людьми. Чайка только успевает сообщить по рации Левшакову, чтобы тот не поднимался на плато, пока умке полный карачун не придёт - а чудище уже у подножия останца!
- Мда, товарищ главстаршина, как только вы все не обделались тогда, когда первый раз с таким монстром повстречались!? - удивляется Логинов, а про себя думает, что это очень удачно он стоит сейчас на недоступной для этого существа скале.
Внизу беснуется умка. То пытается с разбегу заскочить на скалу, но куда там - высоко даже для него! То обегает кругом скалу - ищет удобный подъём, но его нет! В расщелину, по которой поднялись люди, пролазит только голова монстра. И то - с трудом. То всем телом кидается на скалу, словно пытаясь её свалить или разбить...
- А, вот, удалось, штурман! Ты, кстати, обратил внимание, что по дороге, пока к нам бежал, он успел все три наши снасти схарчить, что мы ему подсунули? Зигзагом скакал. И, всё-таки, мы ему вкуснее, аппетитней кажемся. Но и от дополнительного угощения не отказался. Заглотил.
- Заметил. А ещё замечаю, что не больно-то эти ловушки эскимосские на него действуют. Пока он словно несколько бутербродов с салом или колбасой съел. И даже "спасибо" не сказал. Ой, придётся тебе, Степан Иваныч, ружжо своё применить, - отвечает Логинов, не отрываясь от видеокамеры.
Действительно, вот уже минуты три умка скачет, как заведённый, вокруг скалы и ничего его, заразу, не бёрёт...
Внезапно, во время одного прыжка, прямо в полёте, тело умки судорожно сводит дугой. От таких неожиданный внутренних ощущений умке не удаётся приземлиться на лапы - и морда зверя врезается в гранит скалы. Летят кровавые брызги. Рёв зверя захлёбывается кровью. Попытка приподняться кончается ещё одной судорогой. Зверь катается по земле, обильно орошая её кровью, хлещущей из пасти. И ещё одна судорога пронзает зверя. И, вот, только теперь туша умки лежит неподвижно.
- А, похоже, что все три снасти сработали, - констатирует главстаршина, - Но спускаться пока не будем. Подождём чуток. А то, может, лучше добить его? Как ты думаешь, штурман? - вслух размышляет главстаршина.
- Похоже,... что зверюге каюк! Но ты, Степан Иваныч, стрельни его лучше. На всякий случай. А то мне сейчас спускаться, пробы брать его тканей, крови... Как-то пока неуютно. Дополнительных гарантий хочется.
- Ну, что ж! Можно и стрельнуть, - и над плато грохочет выстрел. Пуля проделывает в голове умки "третий глаз", - Гляди-ка, а череп ему, таки, пробило, не срекошетило. Вот, что девятка75) животворящая делает. Макс, так лучше?
- Ага... Красота. Ну, я пошёл. Но, всё-таки, не спускай, пожалуйста, с этой туши глаз. Хорошо!
- Хорошо, хорошо. Давай, помогу, - и Чайка опускает Логинова на тросе вниз, в расщелину.
Пока штурман выбирается из расщелины, главстаршина по рации даёт "добро" заскучавшему было внизу Левшакову на подъём.
В это же время Логинов осторожно подбирается к мёртвому зверю. Здоровенная лужа крови разлилась на пути у штурмана. Приходится обходить. Так, дошёл. Из рюкзака извлекаются резиновые перчатки, несколько склянок и контейнеров, набор медицинских инструментов. Макс критически смотрит то на хирургический скальпель в руке, то на тушу лежащую у ног. И меняет инструмент на большой ампутационный скальпель с длиной лезвия около двадцати сантиметров: "А, может, лучше, всё-таки, обычным ножом, армейским? Ну, не знаю... Фу, воняет какой-то химией! Зачерпну-ка я сразу этой синеватой крови, чтобы больше не пачкаться."
А Левшаков не торопясь лезет по "лестнице" на плато: "Так балкон достопамятный. Ну, и как мне на него залезть? Прошлый раз меня на него Чайка катапультировал. А сейчас как? Придётся слегка в обход. Там, правда, узенький карниз, а под ним - обрыв. Но там я хоть до верха дотягиваюсь." Алексей забрасывает свой рюкзак и карабин на площадку "балкона" и налегке по узенькому карнизу заходит сбоку. Потом уцепившись пальцами за край (для чего пришлось перчатки снять) подтягивается, закидывая своё тело на площадку: "Ну, вот, а ты боялась. Отдышимся. И дальше."
Чайка же разрывался между четырьмя делами сразу. За тушей умки следил - вдруг, всё-таки, тварь недобита. Это раз. Потом, за манипуляциями Логинова наблюдал, не забывая кой чего ему время от времени напоминать и советовать: "Макс, кроме шерсти коготь ему отрежь, как это Алексей сделал у своего... Слушай, а, может быть, ты там через дырку в черепе пробу мозга отберёшь? Ну, на фиг, говоришь. Ладно, настаивать не буду." В-третьих, за карабкающимся вверх Левшаковым смотрел: "Ах, ты, ёлки-зелёные, забыл конец для подъёма на балкон этому полурослику подвесить! Но ничего, вроде Лёша вполне успешно преодолел препятствие." И, наконец, Чайка привычно контролировал местность. Помнил о том, какой неприятный сюрприз в прошлый раз откуда не возьмись появившийся второй умка преподнёс: "Пока плато, вроде, бы чистое. Никого, кроме нас."
Через минут двадцать поднявшийся на плато Левшаков помогал копошащемуся с пробами Логинову - пытаются голову от умкиной туши отпилить. Классный трофей, ведь! Прошло минут десять, а результата нет, как нет... И тут подаёт голос главстаршина. Спокойно, без крика так:
- Товарищи лейтенанты, быстро на скалу! Объявился второй умка. Нас видит. Прёт сюда. Через пару минут будет здесь. Быстрей.
Повторно говорить не пришлось - оба лейтенанта: и младший, и обычный стремительно срываются с места и словно телепортируются на скалу - Чайке даже не понадобилось их из расщелины вверх затягивать. Оба - по тросу на останец, как обезьяны на пальму по лианам... Все нормативы побили. Хорошо, хоть, логиновский рюкзак и пробы внизу не забыли.
А умка-то - вот он! На подходе. Тут главстаршина вспоминает, что забыли новые ловушки раскидать. Достаёт три штуки и бросает их одну за другой под ноги набегающему монстру. Умка слегка притормаживает, словно принюхиваясь к прилетевшему подарку, и заглатывает первую ловушку. Вторую и третью он хватает уже на лету! Ловок, гад! Тушу собрата полностью игнорирует - не интересна она ему почему-то... А дальше история повторяется. Чайка и Логинов уже попривыкли и смотрят на бушующую внизу стихию достаточно спокойно: Логинов занят - снимает "дубль номер два", а Чайка флегматично отслеживает время срабатывания эскимосских снастей. А Левшакову это зрелище внове, да, и заняться не успел придумать чем - вот парня и начинает немного колотить от этой звериной ярости.
Затем наступает закономерный итог - одна за другой снасти срабатывают. И ещё одна туша застывает неподвижно у подножия скалы:
- Пять минут сорок две секунды, - почти равнодушно констатирует главстаршина, - Первый раз было примерно столько же. Плюс, минус минута. Работает, в общем, эскимосский способ.
- Ну, что, от этого тоже пробы брать? - интересуется Логинов. Главстаршина отвечает:
- Такого приказа не было. Да, и не к чему, по-моему. Если ты, штурман, заметил, то они словно близнецы-братья с первым умкой... или, как те брёвна, из которых наши склады сделаны. Клоны, овечки Долли...
- А откуда этот второй появился? - задаёт вопрос Левшаков.
- Хороший вопрос, - и главстаршина даёт развёрнутый ответ, - Я тогда на восточную часть плато смотрел, на отроги хребта Дальнего. Потом голову поворачиваю, к Золотому Логу - а на его краю стоит этот, второй. Башкой вертит. Потом нас увидел и рванул, как бегун на стометровке. А ведь, я всего с полминуты назад туда смотрел. И никого там не было. Или ничего. Словно из воздуха материализовался. Очень похоже на эффект "тумана войны", про который мы уже как-то говорили. Помните? Стоило на несколько секунд глаза отвести, как там вражина образовался.
- Согласен, Степан Иванович, согласен. А, вот, интересно, с какой периодичностью умки генерятся, респавнятся? Помнится мне, в первый наш поход к этой земле второй умка появился где-то в интервале от получаса до часа после того, как с первым разобрались... А давайте проведём эксперимент! - в голосе Левшакова слышны явные нотки естествоиспытательского азарта.
- МладшОй, тебя, что пионерский энтузиазм обуял! Ну, какие эксперименты!? Тут же тебе не школьный "Живой уголок"! Посмотри ты на туши этих монстров! - не менее эмоционально возражает Макс, - И как ты собираешься уговорить этих пушистых милых зверьков поучаствовать в твоих экспериментах? Сахарок им предложишь, а?
- Максим, ты, как всегда - не дослушаешь и критику наводить начинаешь! Всё очень просто, сядем на скале и с полчаса, с час смотреть на плато не будем совсем. Время засечём, когда новый умка появится. А в сторону плато твою камеру на запись поставим. И подсматривать в неё не будем. Для чистоты эксперимента. Степан Иваныч, Макс, давайте попробуем! Ведь время-то у нас пока есть ещё?
- Есть ещё. Уговорил, лейтенант. Максим, ставь видеокамеру на штатив. А направь на Золотой Лог. Уверен, что там он и появится. Итак, начали. Время я уже засёк. Заодно и перекусим. Давно уже обедать пора, - даёт "добро" главстаршина и первым усаживается, извлекая перекус из рюкзака.
- Ну, ладно, МладшОй, уговорил, - приходится согласиться и Логинову, - Но с тебя тогда развлечение на это время. Давай, рассказывай о своих шашнях со Свисом. Колись! И не заливай нам о том, что, мол, он очень умный, а у тебя - прирождённый талант укротителя косаток. Всё равно не поверю.
Левшаков переглянулся с Чайкой, уселся рядом...
За рассказом и перекусом время как-то быстро прошло:
- О, явился! Умка номер три. Хорошо, пообедать успели, - спокойно замечает Логинов, услышав приглушённый топот за спиной.
- Тридцать семь минут с секундами, - под рёв за спиной заявляет Чайка, - Ну, что ж, пора метать закусон зверушке! Заработал.
- А остались только малые ловушки! Все баранки большого диаметра вы уже первым двум скормили, - несколько растерянно сообщает Левшаков, перебирая эксимосские ловушки.
- Вот, и хорошо. Проверим, как другой типо-размер сработает. Тот работает. Просто подождать надо. Кстати, ты хорошее им название придумал - "баранки", а то я всё никак придумать не мог наименование покороче, - и Чайка, выбрав три "баранки", начинает подбрасывать их в воздух, с явным удовольствием наблюдая, как умка, отвлекается от бессмысленных атак скалы - ловит "угощение" на лету.
- Да, цирк! Братья Запашные с их тиграми скромно курят в сторонке, - комментирует Макс.
- Теперь ждём, - и, повернув зубчатое кольцо на часах, Чайка засекает время.
Ловушки сработали даже раньше. Тело умки несколько раз свело судорогами. Но он так и не потерял аппетита и желания атаковать скалу с людьми на вершине. Хоть и делал это как-то вяло и не уверенно.
- Смотри-ка, не действует толком. Ну, что ж, добавка требуется, - и Чайка подбрасывает ещё три кольца в воздух. Умка, однако, не ловит их в воздухе, а подбирает с земли.
Спустя несколько минут и эти "баранки" сработали. Умка приостановился, внутри у него явно происходило что-то очень неприятное. Потом из пасти пошла кровь. Умка приостановил свои броски на скалу... и стал медленно отходить в сторону. Всё дальше и дальше. И возвращаться, похоже, не собирается!
- Куда пошёл!? Ну, нет! Надо добрать. А, ну, лейтенанты, давайте-ка в три ствола. Бить по конечностям. Огонь! - скомандовал Чайка и первым делает выстрел. Следом грохочут и карабины лейтенантов. Спустя минуту, с умкой было покончено.
После просмотра видеозаписи стало понятно, что третий умка материлизовался непосредственно в Золотом Логу, за его гребнем, и вылез, как и предыдущий, на его край осмотреться. Перед самым его появлением резкость изображения на записи пропала. Потом качество снова восстановилось. Всё - то же самое, но в глубине лога уже видна лохматая спина умки! Вот, его не было - и, вот, он есть!
- Не хотят Немые детали телепортации нам показывать, - расстроено замечает Левшаков.
- Зато мы теперь знаем место, где он респавнится. И приблизительную периодичность - минут тридцать, сорок, плюс-минус... Так, дальнейшие эксперименты прекращаем. И не кажется ли вам, товарищи офицеры, что надо нам проверить, что там, в логу, эти умки стерегут. Предыдущие, что в районе тоннеля возрождались, плиту ту чёрную таинственную охраняли. А эти что?
- Конечно, надо! Сам только что об этом подумал, - соглашается Левшаков.
Логинов не успевает подать голос, как Чайка объявляет своё решение:
- В лог идём мы вдвоём с тобой, Алексей. И быстрее. Пока ещё один умка не объявился. А ты, товарищ штурман, ведёшь непрерывное, подчеркну, непрерывное наблюдение за Золотым Логом, а то нам, снизу совсем не видно будет, что в его глубине творится. И нам по радио сообщаешь... если что. Не дай бог, конечно. Ну, побежали, лейтенант?
И пара разведчиков бодрой рысцой направилась к Золотому Логу, что располагался на расстоянии чуть больше километра к северо-западу от останца. А Логинов, хоть и расстроился ("Черти! Не взяли меня с собой!"), но к поручению отнесся ответственно и за те пять минут, что напарники бежали до долины ручья пару раз сообщал им обстановку. Которая была вполне нормальной, безопасной.
Ещё минут пять ушло на то, чтобы разведчики убедились, что в логу никого и ничего нет. Ничего, кроме камней, песка и золота. И никаких артефактов. Чайка в некотором недоумении задрал голову в небо:
- И, что вы думаете, что это золотишко что-то особенное для нас значит? Плохого же вы о нас мнения. Прав, всё-таки, Валерий Павлович, - это он уже к Левшакову обратился, - не лестное мнение о нас у Немых. Аж, противно.
- Степан Иваныч, пора обратно. Время поджимает - скоро респавн-автомат может сработать.
- Ну, так побежали обратно. Бегом, лейтенант, бегом, - Чайка дождался, пока Левшаков выберется на край лога, и только потом побежал следом.
Пока рысили, связались с Логиновым и велели ему собираться, так как предстоит срочный спуск.
Спуск Максу пострашнее показался, чем подъём. Тут без взглядов вниз не обойтись было. Сердце столько раз замирало, и так сильно голова кружилась, что только держись! Поэтому Логинов не стал отказываться, когда ему главстаршина, заметив неуверенность штурмана, стал явно помогать, подстраховывать. Страх перед умкой оказался сильнее страха показать свой страх... Но спустились целыми и невредимыми.
Когда удалились на полкилометра от мыса и шли по льду к оставленной среди торосов волокуше, Логинов обернулся - между зубцами останцев в безнадёжных попытках найти путь к беглецам металась светло-бурая туша умки. Трое двуногих постояли с полминуты, посмотрели на душевные муки зверя, и один из них, самый низкорослый, вскинул руку и негромко произнёс:
- Всего тебе, мохнатая морда! Живи пока. А жаль, всё-таки, мы голову не успели от первого умки отпилить - такой трофей был бы!
- Да, такой трофейчик был бы славным украшением кают-компании, - с сожалением добавляет Логинов.
- Не печальтесь, товарищи лейтенанты, сдаётся мне, эта планета ещё столько сюрпризов для нас припасла! Так что переживём без головы этой страхолюдины в кают-компании. Тем более, что запашок от этой твари ещё тот. Сомневаюсь, что удалось бы от него избавиться обычными способами. Не земная, да, и не местная органика. Синтетика.
- Но нормальное мясо эта тварь лопает только влёт! - возражает Чайке Логинов.
- Согласен. Парадокс. Пока не объяснимый. С Бергом посоветуемся, он помимо географии ещё много чего знает. С Катериной тоже можно, она должна, как медик, в основах биохимии разбираться. Так что откладываем дискуссию до вечерних посиделок в кают-компании. А теперь, ускоримся, если хотим к ужину на базу поспеть.
И друзья чуть быстрее продолжили свой путь к оставленному на льду имуществу, а потом - на юг, к дому.
В дороге никаких приключений не случилось. Словно вымерло всё. Логинов прокомментировал:
- Лёха, тебя на Земле, на той старой Земле, "Гринпис" сырым и без хлеба бы съел - ты, похоже, здесь последнего белого мишку грохнул. Местной фауне нанесён непоправимый урон.
- А ты по ним соскучился что ли? Да, кстати. Я теперь - твой пожизненный должник.
- Да, ладно! Сочтёмся, свои же люди...
По дороге связались со станцией. Доложились, идём, мол, обратно. Задание выполнено. Потерь нет.
После позднего ужина разведчики вкратце рассказали о результатах выхода. Более детальный "разбор полётов" отложили на завтра. Тем более, что Державина пообещала освежить свои знания по биохимии и доступными способами и средствами поисследовать принесённые биологические материалы от умки. Может быть, что-нибудь интересное уже к завтрашнему вечеру удастся узнать об этих синтетических зверушках. При этом прозвучал следующий короткий, но полный импрессии диалог.
- Биоматериала для наших скромных аналитических возможностей более, чем достаточно. И завтра вечером, наверное, смогу вам, друзья, что-нибудь рассказать об умкиной биохимии. Если, конечно, Александр Владимирович поможет мне... вспомнить и... в лабораторных исследованиях поучаствует.
И прямой вызывающий взгляд Бергу в глаза. Лицо командира остаётся непроницаемым, но согласие даёт. С секундной паузой:
- Хорошо. Помогу.
Левшакову эта пара фраз почему-то, как нож пО сердцу. Невольно мысли в голове - куда бы сбежать, если присутствовать невмоготу!? У Логинова тоже морда кислая, словно лимон без ничего сжевал. Только Чайка с Иванцовым спокойны и словно не замечают ничего. Первый из блюдечка чаёк дует, взгляд в бесконечность устремив, а второй "Стратегию" читает. Вернее, перечитывает уже. Оч-чень внимательно. Даже карандашом на полях что-то помечает.
Пока Левшаков соображал, что делать и куда бежать, Катерина засобиралась к себе в балок. А выйдя из-за стола, остановилась за спиной Алексея и неожиданно положила ему руки на плечи. "Совсем как сестрёнка Оля, когда хотела со мной серьёзно поговорить," - мелькнуло в мозгу у Алексея. И совсем не удивился, когда прозвучало:
- Лёша, мне надо с Вами серьёзно поговорить. О Ваших некоторых странностях. Я имею в виду ваше с косаткой полное взаимопонимание. Не пугайтесь - я не запишу Вас в сумасшедшие. Но мне хочется самой разобраться в феномене. Выберете завтра или, лучше, послезавтра время для беседы, пожалуйста. Всем спокойной ночи! А я пошла биохимию повторять, - и Державина покинула кают-компанию, не забыв напоследок стрельнуть глазами по лицу задумчиво сидящего Берга.
- Ну, всё! Медицина взялась за тебя! Привыкай к роли подопытного кролика, - обрисовал жизненные перспективы Левшакова Логинов.
- Алексей Михайлович, ты не печалься заранее, - вступает в беседу Иванцов, - Мы все уже в курсе твоего способа общения со Свисом. Нам сегодня Александр Владимирович рассказал. Да, мы и сами не слепые, в общем-то.
Минут через десять-пятнадцать ушли лётчики. Молчавший и размышлявший о чём-то Берг покинул кают-компанию только спустя полчаса, когда чай в его кружке окончательно остыл.
Алексею мучительно хотелось выйти на улицу и взглянуть на соседний балок - посмотреть, где окошки светятся, а где нет... Хотелось, но не моглось. Стыдно было от одной мысли об этом. Как не верти, а подглядывать - моветон! Не правильно это! Не по-мужски... Вот и лежал он на своём диванчике, уснуть никак не мог, вертелся, вздыхал, в приливах жгучей ревности захлёбывался...
Сон пришёл только глубоко за полночь. Всего сна Алексей не запомнил. Утром в памяти остался только один обрывок:
"...
- Расскажи мне, как прошло твоё путешествие, Пробуждающий? - задаёт вопрос плывущий рядом Свис. Причём слово "прошло" было показано скорее, как "проплыло", - Я в какой-то миг чувствовал, что тебе грозила опасность. Что это было?
Плывущий рядом Алексей, вздохнув "Ну, вот! И здесь!", рассказывает косатке о сегодняшнем походе. Вернее, показывает его. В том числе и самый горячий момент - дуэль с белым медведем. И сообщает, что спасением обязан исключительно своему товарищу. Свис не возражает, но делает замечание:
- Но ты же заранее привёл своё оружие в боевую готовность. Почувствовал опасность, а это нормально для всех пробуждающих.
- Да, ничего я не почувствовал! - горячится Алексей, но замечание косатки западает ему в голову. Где-то в памяти появляется зарубка, закладка. Теперь подобные фактики будут копиться, копиться... пока знание не перейдёт в новое качество. Пока, правда, не понятно, в какое.
Потом что-то ещё говорится. Оба и человек, и косатка смеются. А в конце Свис предлагает:
- Пробуждающий, а почему ты со мной не пытаешься научиться работать в паре? Как на суше - с Большим Другом? Ведь это же полезно тебе будет, как боевому пловцу.
Алексей уже знает, что Большим Другом Свис называет Чайку. Алексей пытается показать косатке, что означает фамилия Степана, Свис смеётся и возражает:
- Нет, твой Большой Друг не похож на эту маленькую птичку. Скорее - на кашалота. Такой же огромный, уверенный в себе и такой же опасный. Всегда удивлялся этой странности людей - давать друг другу совершенно неправильные имена. То ли дело у нас, у морского народа... Но ты, всё-таки, приходи завтра к заливу. Хоть поплаваем вместе. Мне ж тут, в океане, скучно одному-единственному разумному, - настаивает Свис, - Паре, тройке трюков тебя научу.
- Так я же не "слышу" тебя, когда не сплю. Как же ты меня научишь? - задаёт резонный вопрос Алексей.
- Не волнуйся, научу. Одно из дел, которым я занимался на своей родине, это было лечение людей и их детёнышей от всяких нервных и психических расстройств. Так большинство из этих людей совсем не были пробуждающими. Тоже ничего не слышали. И ничего - вполне обучаемы были.
На вопрос, в чём заключалось это лечение, Алексею продемонстрировали "видео", просмотрев которое Алексей сказал:
- У нас, на Земле, почти такое же было. Только это - редкая экзотика. И вместо косаток работали дельфины.76)
- Фуу! Не люблю этих мелких! За что к ним люди благоволят? Что ваши, что наши...
- Не понял, почему ты так о дельфинах!? - удивляется Алексей, - Кроме того, вы, косатки, или морской народ, как ты говоришь, и дельфины с научной точки зрения относитесь к одному биологическому роду... нет, к семейству. У нас это семейство так и называлось - дельфиновые.
- А они, дельфины - враги. Да, и пища тоже. Правда, наши люди пытались нас помирить. Но у них это плохо получалось. Так что - война у нас с мелкими.
- А почему и как вы воевали с дельфинами? Расскажи, пожалуйста, - заинтересовался Алексей.
- Не хочу сейчас. Давай, как-нибудь, потом, а?
- Хорошо. Потом, так потом. Но ловлю тебя на слове, - соглашается Алексей.
- Так ты днём придёшь? - вспоминает Свис.
- Приду. Только у нашего главного отпрошусь, - обещает Алексей.
- Он отпустит, - заверяет Свис. ..."
Берг действительно отпустил. Да ещё и сам захотел поприсутствовать при тренировке человека косаткой. Алексей, правда, отговорился. Предложил, лучше потом итоговый результат тренировок показать. Убедил Берга. Но присутствовавший при разговоре Чайка заявил, что "лично он, всё равно, придёт понаблюдать, поучиться - боевой пловец он или кто"? И подстрахует заодно. Берг с интересом взглянул на главстаршину, но ничего не сказал. Одобрил, значит, такую самостоятельность подчинённого, неявное "добро" дал. А Левшаков подумал: "Ревнует Степан Иваныч."
Почти два часа бился Свис со своим "глухим" напарником. В итоге Алексей уверенно освоил три простейших трюка. Во-первых, езда верхом, сидя за спинным плавником. Потом была езда в стоячем положении на передней части спины косатки. И, наконец, самое эффектное - подъём на почти десятиметровую высоту, стоя на носу выныривающего круто вверх Свиса. Ну, то есть почти полный набор трюков земного дельфинария. Если учесть, конечно, что температура воды совсем не курортная. А из зрителей - один главстаршина. Ну, ещё Макс на НП в бинокль вклеился, почти забыв о своих прямых обязанностях. А Алексей вылез из воды совершенно мокрым. Мокрым внутри гидрокостюма. Мокрым от собственного пота. Уходил его морской зверь.
- Ну, что? Откроем продажу билетов на шоу "Свис и его питомец"? - иронизирует Чайка, - В целом, пока я не заметил, что может конкретно пригодиться боевому пловцу. Хотя взаимопонимание с партнёром - это, конечно, хорошо и полезно. С этой точки зрения мне понравилось, как Свис тебя гонял. Даже я кое-что понимал, чего он от тебя добивался. Пожалуй, тебя также гонять буду. Давно пора переходить к серьёзным тренировкам. Ты ж мне напарник, не так ли? Так, что будем работать. Готовься.
Вечером, после ужина Державина рассказала о результатах анализа биологических материалов, взятых с умки:
- Начну сразу с самого главного, что удалось выяснить с помощью наших весьма скромных аналитических возможностей. Кровь умки не содержит в себе гемоглобина! Совсем не содержит. Напомню, товарищи мужчины, что гемоглобин - это белок крови, ответственный перенос кислорода в ткани и органы.
- А за счёт чего тогда этот организм функционирует? Он же, всё-таки, живой, биологический объект. Не робот какой, - задаёт вопрос Иванцов.
- Вместо гемоглобина в крови у умки наличествует другой дыхательный белок. Поясню. Гемоглобин содержит в себе много железа, на окислительно-восстановительных реакциях с которым и основано действие гемоглобина. Дыхательный белок умки основан не на железе, а на меди. Этим, кстати, объясняется непривычный запах его крови, сильно отличающийся от обычного железистого запаха крови. И синюшный цвет.
- И что, такое возможно? - вновь удивляется Валерий Павлович, - Точно, эти умки - инопланетянского производства.
- Ну, почему же обязательно инопланетянского? На нашей старой Земле, - и Катерина грустно вздыхает, - тоже есть организмы, дыхательный пигмент которых основан на меди. Этот земной белок называется гемоцианин. А организмы эти - некоторые моллюски, членистоногие и кое-какие черви. Тоже вполне земные. А умки местные, и так понятно, что не земного происхождения.
- Катерина Алексеевна, а какие выводы можно сделать на основании этого факта? - задаёт вопрос Берг.
Почти не глядя на Александра Владимировича, Державина отвечает вопросом на вопрос:
- А о каком аспекте физиологии умки Вы хотели бы знать, Александр Владимирович?
- Меня скорость обмена веществ интересует, - уточняет Берг и с интересом смотрит на Державину, смотрящую куда-то в пространство.
- Однозначно утверждать не могу. Но известно, что гемоцианин, в целом, лучше переносит кислород, чем гемоглобин. То есть потенциально он может обеспечить более высокую скорость обмена веществ по сравнению с организмами, в крови которых содержится гемоглобин. Или вариативно - нормальный уровень активности организма при пониженном содержании кислорода в атмосфере. Кстати, почти все земные организмы с гемоцианином в крови живут именно в среде с низким содержанием кислорода - в воде. Отмечу... так, к слову отмечу, что некоторые из них имеют достаточно высокоразвитую нервную систему. И даже проявляют зачатки разумного поведения. Осьминоги, например.
Произнося этот длинный монолог, начмед умудрилась ни разу не взглянуть на задавшего вопрос.
- А не является ли этот интересный факт о крови свидетельством того, что создатели умок - с планеты, атмосфера которой бедна кислородом? - вновь подаёт голос Иванцов.
- Не думаю. Совсем не обязательно, - отвечает за Державину Берг, игнорируя её очевидное недовольство, - Умка - это искусственный объект, биоробот. А ведь и мы, люди Земли, создаём своих роботов для самых разных сред, в том числе и для вакуума, начисто лишённого кислорода. Вот и наши кураторы, Немые совсем не обязательно обитают в таких же условиях, для каких создали умку. И совсем не обязательно у них такая же кровь, как у их созданий.
- Они может быть, и вовсе никакой крови не имеют, - это Логинов решил-таки вступить в обсуждение, - Может быть, они давно уже не имеют такого материального носителя, как ненадёжное биологическое тело с кровью, кишками и прочими потрохами.
- Вполне возможно, - соглашается Берг, - А теперь, Катерина Алексеевна, расскажите, пожалуйста, об анализах прочих биологических материалов.
- Здесь мне ничего интересного вам, коллеги, рассказать нечего. Я не обнаружила ни в костях, ни в когте, ни в шерсти зверя ничего, коренным образом отличающегося от обычных костей, шерсти. Но анализы мои были весьма грубые... Ну, вы, надеюсь, понимаете, что у меня даже микроскопа нет!
- Катерина Алексевна, не надо оправдываться. Мы всё понимаем, - за всех успокоил её главстаршина.
Державиной, впрочем, не очень-то и нужна была эта поддержка. И Катерина, словно не заметив её, продолжила:
- Впрочем, есть ещё кое-что интересное. Наши разведчики уже сообщали, что туши убитых умок подозрительно быстро разлагались даже при нашей низкой температуре. Вот, и на этот раз вы вместо образцов мышечной ткани и сухожилий принесли мне в контейнерах какую-то ужасную, мерзкую жижу. Впрочем, вы это и сами видели, когда мне их передавали. Так, вот, в этой жиже я обнаружила некий фермент, который и является причиной столь быстрого разрушения тканей. Да, и жижа эта полна токсинами. Так что не советую превращать умок в промысловую дичь. Верный и надёжный способ кончить жизнь самоубийством. Химическую формулу этого фермента я не имею возможностей определить. Большим достижением является то, что вообще смогла обнаружить его присутствие. У меня складывается впечатление, что создатели умок запрограммировали их на как можно более быструю утилизацию после смерти. Об экологии, что ли заботились? У меня - всё.
И по-прежнему - ни взгляда на Берга, ни слова лично ему. Да, и сидит она сегодня заметно дальше от командира, чем обычно. Излучает холод и неприязнь. Даже до Левшакова доплывают волны этого "дыхания ледника".
Обсуждение как-то само собой прекратилось, и всё засобирались было по своим балкам, но тут слово берёт главстаршина:
- Товарищи офицеры, поделюсь с вами одним своим соображением о стратегии Немых по отношению к нам.
Не часто Чайка берёт слово. Обычно только на вопросы отвечает. Поэтому все тут же расселись обратно, по своим местам. А главстаршина продолжает:
- Когда-то давным-давно, а точнее - вечером нашего второго дня на этой планете, Валерий Павлович предположил, что Немые каким-то образом учитывают наши привычки, наш образ жизни. Правда, очень не приятным, обидным даже для нас способом. Напомню, речь тогда шла о предложенных нам Немыми в качестве жилья трёх старых, требующих серьёзного ремонта балков. Валерий Павлович предположил тогда, что Немые за пример брали некие средние жилищно-бытовые условия в России. И если это так, то это действительно обидно. Однако, продолжу. Во время нашего вчерашнего выхода появилось ещё одно наблюдение или соображение, как хотите это называйте. Ранее мы все сошлись во мнении, что умки - типа неких охранников у важных артефактов. Так было в первый раз. А вчера умки охраняли золото! Обычное золото!
Левшаков впервые слышит в голосе своего старшего товарища сильные эмоции. Удивительное явление! А Чайка продолжает:
- Мне кажется, что Немые как-то отследили и отметили в своих мозгах или компьютерах, что во время нашего первого выхода к Земле Левшакова, мы обратили внимание на наличествующее там золото. Вон, даже несколько самородков с тех пор в сейфе у Александра Владимировича лежат. Отметили Немые этот фактик. И переместили умок в Золотой Лог. Пусть, мол, охраняет от этих людишек то, что для них ценность представляет. А в Тоннеле Немых больше ничего не появилось. Из того, что было бы действительно важно. Никакого нового артефакта. Ну, может быть, инструкция по пользованию той каменной панелью, что мы тогда нашли. Или хотя бы объяснение какое. Ну, или хоть что-нибудь другое. Но не банальное золото. Которое нам, как пятое колесо...
Чайка наконец-то приостановил свой необычайно длинный монолог. Явно с мыслями собирается. Берг слегка подталкивает его:
- Мне кажется, ты, Степан Иванович, какое-то резюме хочешь сделать. Слушаем.
- Да, вот, формулирую. В общем, мы все должны следить за своими поступками и желаниями и, может быть, даже мыслями. Почему? А потому, что они здесь могут сбываться. И что опаснее всего - сбываться каким-то извращённым способом. Может быть, это просто какая-то нечеловеческая логика Немых? Не знаю. А, может быть, и это было бы самым страшным для нас, Немые исполняют на самом деле самые сокровенные наши желания. Какие мы обычно гоним от себя, прячем в глубину своих душ. Но, вот, эти неведомые Немые, всё равно, выводят их на белый свет и всеобщее обозрение. Хотели - нате, получите! Не нравится? Уж, извините, не мы, Немые, плохие... и зеркало не кривое!
- Мда... до глубоких философских обобщений ты, Степан Иванович, дошёл. Может быть, может быть, - задумчиво комментирует Иванцов, - Но ты ж понимаешь, что во втором случае мы фактически бессильны что-либо изменить в отношении Немых к нам?
Спустя полчаса после завершения кают-компанейских посиделок Алексею понадобилось выйти. По естественной надобности. Ещё не успел младший лейтенант дойти до пункта назначения, как что-то напрягло его очень. Ещё пара шагов - и приходит понимание. Штиль! Стих привычный северо-восточный ветер. К тому же заметно потеплело. Проходит ещё несколько минут и Левшаков стоит на ступеньках своей метеобудки - всего минус четырнадцать. Но не это главное! Стрелка барометра почти лежит на левом упоре - грядёт буря! И, похоже, что скоро. Целый день давление было высоким и почти постоянным. А тут, за несколько часов, катастрофически упало. Жаль темно уже и не видно, что там, на горизонте, с облачностью. Не взявший с собой рации Алексей бежит прямиком в каюту командира. Через минуту на СП-40 бис объявляется общий аврал.
За час суматошных работ успели, вроде бы всё. И дополнительно укрепили самолёт, и метеобудку, и леера поправили, и даже бочки с топливом обвязали и закрепили на льду. Убрали в балки и на склады всё, что можно было убрать и спрятать. Позакрывали все ворота и двери. Окна заколотили заранее подготовленными щитами. Три жилых балка и будку ДЭС дополнительно закрепили - забили в лёд по их периметрам металлические прутья.
К концу работ всем стало понятно, что грядёт нечто. Кажется, даже океанская зыбь сбавила свой напор. Тишина повисла над айсбергом. И духота, трудно дышать. Если бы не минусовая температура, то можно было бы сказать: "Душно, как в тропиках в дождливый сезон". Люди ещё были на открытом в воздухе, когда с юго-запада, со стороны открытого океана, послышался всё более и более усиливающийся шелестящий шум.