Сулацкий Андрей Анатольевич. Возвращение скифов

Солнечной колдунье с плато Укок

ВОЗВРАЩЕНИЕ СКИФОВ

"В горах моё сердце... Доныне я там.

По следу оленя лечу по скалАм.

Бегу за оленем. Встречаю зарю.

В горах моё сердце. А сам я - внизу."

Роберт Бёрнс

"...Красная-красная кровь

Через час уже просто земля.

Через два на ней цветы и трава.

Через три она снова жива

И согрета лучами звезды по имени Солнце..."

Виктор Цой

Сейчас эти Горы посредине мира зовутся Алтай. Как называли их мы, скифы, уже не помнит никто. Я и сам не помню - слишком много лет прошло со времени моего первого воплощения. Тогда, две с половиной тысячи лет назад, эти Горы и вся Великая Степь к западу принадлежали нам, скифам - синеглазому народу коня и лука. К востоку от Наших Гор, за непроходимыми лесами, и к югу от них, за безводными пустынями, жили другие народы, чуждые нам по языку и облику. Никогда не было у нас с ними мира. Слишком непохожими мы были. Слишком разным было то, во что мы верили. Простое правило руководило нами: "Встретил чужака - убей!" Они платили нам той же монетой.

Тогда я был всадником из рода воинов - стражей границы и носил татуировку на левой стороне груди в виде свернувшегося волка - знак того, что принадлежу Нижнему Миру, миру смерти и хищников, питающихся кровью и плотью. Жизнями врагов. И во всех моих воплощениях (и тогда тоже) имя моё, на каком бы языке оно не звучало, всегда значило одно и тоже - "Мужественный". И только. Обычное имя для воина. Простого воина.

Мы, воины, стерегли границы, проходящие в Среднем Мире. На страже границ, идущих в Верхнем и Нижнем Мире, стояли волхвы: мужчины и женщины. Волхвы из рода волхвов. Волхвом, колдуньей была и Она - та, которую я любил больше жизни своей. Имя Её означало "Посвящённая Богу Солнца". Выше нет имени для смертного. И была Она единственной дочерью Верховного Жреца нашего Бога - Всесильного Животворящего Светила. Самой судьбой Ей было предназначено самой стать со временем Верховной, Великой Жрицей, так как не было больше детей у Её отца. На левой стороне спины, у плеча, носила Она знак принадлежности к Верхнему Миру - изображение оленя, существа, питающегося травой - материализованным солнечным светом. И Она любила меня. Любила больше своей высокой судьбы. Мы встретились с Ней здесь, в Среднем Мире. И более нигде не могли мы с Ней встретиться, так как души воинов пребывают до рождения и после смерти в Нижнем, а у волхвов - в Верхнем Мире. И к великому горю для всего народа скифов привела наша с Ней встреча и любовь.

Не мог простой воин стать мужем Великой Жрицы. А я, простой воин, вопреки здравому смыслу не мог без звериного горлового рыка даже представить мою любимую в чужих объятьях! Поэтому в ночь перед тем, как Она должна была стать чьей-то женой, украл Её! Два дня мы гнали наших коней, пытаясь оторваться от погони и запутать следы. И показалось нам, что оторвались, ушли и решили остановиться, передохнуть... Слишком поздно заметил я летящую в грудь стрелу. Рванулся в сторону, но глубоко вошла в плечо стрела. Отравленная стрела. И очень скоро почувствовал я смертный хлад. Любимая прильнула губами к ране, пытаясь убрать яд, но поздно. Не пожалели яда для меня. Да только не подумали, что это убьёт и Её.

Так прервалась линия Великих Жрецов Солнца, Повелителей Стихий. Тех, кто объединяет все роды и колена скифские в один народ, тех, кто удесятеряет силу всех прочих волхвов, тех, кто соединяет Верхний, Средний и Нижний Миры. Никогда больше не было у скифов Великих Жрецов Солнца.

Похоронили Её в большом кургане возле Молочной реки в просторной долине в самом сердце Наших Гор у северных склонов Пяти Священных Вершин.

А моего тела так и не нашла моя родня.

В следующий раз воплотился я в Среднем Мире через семьсот лет. Там же, где жил в первый раз - в самом сердце Гор. И снова в роду воинов-всадников. Но уже не было единого народа скифов. Распался великий народ на племена и языки. И мы, восточные скифы, уже с трудом понимали наших братьев, живущих на западе, у Греческого моря. А бывало, и воевали друг с другом разные скифские племена.

Когда рождается человек вновь в Среднем Мире, то не помнит он ничего из того, что было в его предыдущих жизнях и кажется ему, что всё это: рождение, жизнь, смерть - всего один раз и только теперь. И лишь чудо может вернуть ему память о былых жизнях. Так и со мной было - не помнил я ничего! Только странная грусть и маета овладевали мной, когда приближался к кургану, в котором лежала, как говорили тогда, Последняя Великая Жрица скифов. А ещё говорили, что какому народу будет принадлежать её могила, тому будут принадлежать и все Горы, и вся степь за ними, так как она, Великая Жрица, и есть - душа этих гор.

Но для меня что-то другое казалось, мерещилось вблизи этого места. Словно не к великому и непостижимому прикасался, а к чему-то очень близкому и тёплому. Родному. Только ни понять, ни высказать ничего этого не мог. Слов не хватало, да и не хотел я никому говорить об этом, словно тайну какую боялся выдать. Это сейчас понимаю, что воплотился тогда лишь в надежде вновь встретить Её - мою любимую. А Она не вернулась в тот раз в Средний Мир. И стал искать я смерти... Много горя принёс я тогда своим сородичам, нарушая все традиции и запреты. Крал без разбора, что лошадей чужих, что жён чужих и невест... Без любви, а просто минутной прихоти ради. Много кровников и врагов себе завёл, а не шла ко мне смерть. Словно заговорённый был. Но случилась Война...

В те годы обильные дожди стали выпадать в степи, горах и в пустыне. И стала пустыня к югу от Наших Гор не безводным, неприступным барьером, а вполне проходимым путём. Путём в Наши Горы для молодого и жестокого народа с востока. И звали этот народ хунну, гунны. Но нам, скифам, всё равно было, как их звали. Они были нашими врагами, пришедшими на нашу землю. И мы должны были их убить. И была битва. Много битв. Но я помню только об одной, поскольку убили меня в том самом первом бою. Упал я уже мёртвым с коня с вражеским копьём в груди. И опять померк Средний Мир для меня. Потерпели поражение мы, скифы - старый и уставший от долгой жизни народ, тогда эту битву молодым, голодным волкам. И все последующие битвы. И стали наши тела землёй и травой - пищей для коней победителей. А прекрасные скифские женщины забраны были врагами нашими в их юрты и шатры и дали жизни новым поколениям гуннов, врагов.

Два друга моих, израненные сами, нашли ночью тело моё и вынесли его с поля смерти, пока победители пировали. И похоронили меня на вершине того самого кургана, где так любил бывать я. Так вот и получилось, что моя могила словно прикрывала собою тело Той, которую я безуспешно искал в Среднем Мире.

Долго ждал я своего нового воплощения - больше полутора тысяч лет. Но тщётно. Снова не нашёл я Её. Или разминулись мы с Ней - ведь нет для душ скифов связи между Верхним и Нижним Миром, после того, как не стало последней Великой Жрицы Солнца. Как не стало и самих скифов. Совсем не стало. Рассыпался когда-то славный народ мелкими брызгами в войнах и междоусобицах. Иссох, как дерево, вырванное с корнем из родной земли. И не могли уже души скифов воплощаться в Наших Горах, так как жили там совсем другие народы, жизнь которым дали наши убийцы - гунны. Так свершилось предсказание: "Кому принадлежит курган Великой Жрицы Солнца - тому принадлежат и Эти Горы, и вся Великая Степь".

И воплотился я среди русских, так как когда-то давным-давно предки их были нашими младшими союзниками и вассалами. А тогда, в восемнадцатом веке, они вышли, наконец, из своих дремучих лесов и давили, давили царскими полками и казачьими сотнями на юг и на восток - мстили нашим былым врагам, сами не сознавая того.

И снова искал я смерти, так как нечего мне было терять в Среднем Мире. Штурмовал крепости горцев в Кавказских горах, рубился с ними в конных и пеших схватках, и из чистого озорства и удали дурной молодецкой, поспорив с товарищами, крал красавиц-горянок... Погони, стук копыт, свист ветра, сабли и пуль и, в конце концов, кровь, пролитая на камни. И кинжал горца, перерезающего моё горло.

Жизнь невпопад, зазря, без смысла и цели. Без Неё.

О, Создатель, как изменился мир за те неполные триста лет, что не было меня в Среднем Мире! Больше, чем за предыдущие два тысячелетия! А как изменились люди! Болезненные и слабые при всём их огромном росте. Мелочные и боящиеся того, над чем смеялись даже скифские дети. Живущие условностями и недоговорённостями, скрывающие свои истинные мысли и чувства. А их правители... о, ужас! Любой скиф лучше бы дал себя прирезать, чем стал бы подчиняться таким вождям. Плохой, дурной мир и слабые, больные люди... И постоянное ощущение скученности, нечистоты и неволи. Миллиарды жизней, проходящих мимо людей, пытающихся жить.

И опять не помнил я ничего из прошлых своих жизней и жил, как в первый раз. Но теперь, этот мерзкий мир вылепил из меня мирного обывателя - безвредного и безопасного, совсем не воина, как было предназначено для меня Создателем. Прожил я долгие годы в темноте и смятении, пытаясь понять то, для чего же я существую на свете: не для делания же карьеры и денег!? В это я, всё равно, не мог поверить - слишком серо, пусто и плоско. Сколько бы меня не пыталась убедить в этом теперешняя так называемая реальность. А ещё надо было себя постоянно осаживать, как горячего коня: не делай то, не делай это, не горячись, это не принято и так нельзя - жизнь себе испортишь, по службе не продвинешься... И платил за это здоровьем своим, так что даже, если понял бы свою истинную сущность, своё предназначение, то всё равно уже не смог бы стать воином - слишком многое потеряно за слишком длинную для воина жизнь. Понимаю сейчас: не в своё время воплотился вновь, не для воинов оно. Не нужны мы сейчас. Только во снах своих иногда я был тем, кем и должен быть - воином: сражался в каких-то битвах, преследовал врагов, и был преследуем ними, дрался в поединках за женщин и за собственную жизнь. А иногда случались у меня сны с необычайным ощущением реальности, после которых просыпался в поту, задыхающийся и с бешено стучащим сердцем, в которых я был воином-всадником то скифом, то казаком, но в конце которых я всегда погибал в бою или в поединке. И называл я сны эти "скифскими", подсознательно истину угадав. Боялся их я, но и ждал с нетерпением, так как только они давали мне ощущение жизни настоящей, какой не могла дать фальшивая "виртуальность" времени нынешнего. Во снах этих проживал эпизоды самых настоящих жизней. Жизней с сильными, словно объёмными, рельефными чувствами, страстями, с простыми, ясными, чистыми желаниями и эмоциями, когда любовь - это любовь, желанная, как глоток воды в пустыне, и непреклонная, как смерть, когда друг - всегда друг, а враг - это враг, прямой и честный, когда бой - без поблажек и снисхождения... И смерть - самая настоящая, без перезагрузки.

А в серой реальности я жил и жил, своей мелкой частной жизнью, приученный к послушанию с детства, подчиняясь глупым условностям и не менее глупым законам. Что поделаешь - привычка жить. Жить, как все. Жить, хоть и не понятно зачем. Жить, хоть с души воротит уж давно. Понятно, что семья, близкие, ребёнок - они в заботе нуждаются. И в любви. Но и это тоже становится привычкой, ритуалом в мире, похожем на компьютерную программу-игрушку, написанную бездарными программистами на продажу... Инерция жизни... И полная предсказуемость. Что было, то и будет.

И хоть не знал разум мой, зачем опять я пришёл в Средний Мир, но знала это душа моя - воплотился я вновь для того, чтобы найти Её! Ту, которую потерял давным-давно. Ту, которую любил когда-то и так и недолюбил. Ту, которая приняла со мной яд, предназначенный только мне. И которую помнил все эти тьмы лет. Без которой душа моя в тоске и печали Нижнего Мира горела, словно факел в ночи. И чем старше я становился (вот уже пятый десяток был на исходе - немыслимый возраст для воина-скифа!), тем слабее становились запреты, условности и привычки, окостеневшие, как казалось, ещё в детстве. И начал метаться я по разным местам и занятиям, пытаясь хоть что-то изменить (как это казалось разуму) в своей жизни, придать ей смысл, а на самом деле - в попытках найти Её. Ту, что "Посвящена Богу Солнца".

Алтай. Конный поход на плато Укок "К Принцессе Алтая"

Место: база турфирмы.

Первая мысль Туриста при первом взгляде на инструктора: "Ух, ты! Какие, однако, у этой фирмы симпатичные инструкторы!"

Вторая мысль Туриста: "А медальон-то у неё в виде пентаграммы. Колдунья, наверное..."

Третья мысль: "Так, сосредоточимся - она же мне что-то говорит..."

Место: переход между ручьём Судобай и устьем Кара-Булака. Долгий, длинный, тягучий подъём на перевал.

Внутренний диалог Туриста самого с собой, Реалист против Романтика:

Реалист: Ну, и что ты всё смотришь и смотришь на эту круглолицую рыжую девчонку?! Так и влюбиться недолго! А тебе это совершенно ни к чему...

Романтик: Да, знаю, знаю... Не нуди... Но, ведь, глаз не оторвать!

Реалист: А, вот, ещё этот парень-казах, наш проводник. Он же ей явно нравится. Да, и она ему - тоже. Ну, посмотри, посмотри, хоть, как едут - нога к ноге. Так, что расслабься! И не смеши мои седины!

Романтик: Да, вижу я всё, вижу... И понимаю... Но я, ведь, только смотрю на неё. Десять дней быстро пройдут - вздохну грустно и уеду. Даже е-мэйла не спрошу. Вот, увидишь...

Реалист: Хм! Ну, почему же "только смотришь" - вон, сколько фоток с ней уже нащёлкал. Она уж, наверное, почуяла, что ты "неровно дышишь" в её сторону. Давай, завязывай! Вспомни о тех, кого оставил внизу, в конце концов!

Романтик (немного подавленно и смущённо): Ты, как всегда, прав...

Место: урочище Бертек. Очень странное место.

Погодные условия: холодный моросящий дождь, сильный порывистый ветер, тёмные низко летящие тучи и совершенно неожиданные синие просветы неба на западе и лучи пробившегося сквозь тучи Солнца.

Девушка-инструктор явно колдовала. Колдовала, даже не сознавая того. Стояла, раскинув руки, на камне и вбирала в себя силу порывистого ветра, холодного дождя и Солнца, прорвавшегося сквозь тучи. А я, словно почувствовав что-то гипнотическое в её небольшой замершей фигурке, не мог уже оторваться и смотрел, смотрел на неё. И словно уже заколдованный - пошёл к ней. Потом спохватился, взял ведро - вроде как к реке за водой отправился. Но на самом деле - лишь бы рядом с ней пройти. А когда возвращался от реки, то увидел её, уже сидящей на камне, и саму словно превратившуюся в каменное изваяние. "Ведь это же она силу последней стихии - Земли копит! Силу Ветра, Воды и Огня уже собрала!" - только и смог подумать, - "Осталось только замкнуть пентаграмму! И переплавить силу четырёх Стихий в пятую - в Любовь!" А юная колдунья явно не сознавала, что на самом деле творит. Никогда раньше и нигде не видел я такого, а сейчас стал невольной жертвой этой волшбы - новорожденная Сила рвалась на волю из сердца этой круглолицей девушки, желающей любить. Любить весь мир. Любить это странное место. И любить другого, совсем не меня, ради которого, на самом деле, и было всё это колдовство. Но не было его здесь, а рядом оказался я. По мне и пришёлся удар Силы. И как ни рационален я был в этом своем воплощении, но почувствовал весь сумасшедший напор Стихии, Страсти. И понял в тот же миг, что уже не смогу забыть девушку эту. И что мучительно больно будет мне расставаться с ней. Расставаться навсегда.

Место: раскопанный курган Принцессы Укока.

Тишина стояла у этого места. Вечно галдящие туристы постепенно стихли и молча бродили вокруг раскопа. И мои мысли, и чувства тоже смолкли, и в голове зазвенела Тишина Вечности. Ничего я не чувствовал здесь, кроме этого Вечного Безмолвия. Как лунатик бродил кругами вокруг центра кургана, не решаясь зайти в его середину. Что-то не пускало туда. Может быть, уважение к месту захоронения. А, может быть, просто страх. Нутром своим почувствовал - туда нельзя! Тишина была не только в ушах, в голове, но и в чувствах, и в эмоциях. Словно прислушивался к чему, но услышать не мог...

Взгляд зацепился за пятно на земле, похожее на запёкшуюся кровь. Маленький камушек. "Яшма. Яшма сургучная", - автоматически отметил мозг. Рука протянулась к камешку и подобрала его. "Лучше бы ты этого не делал!" - прозвучал в голове чей-то голос, - "Принцесса может потребовать вернуть долг".

"Ну, вот, я уже голоса стал слышать! Нет, уж, не будем впадать в мистику! А сувенирчик этот я себе, всё-таки, оставлю!"

"Тебя предупредили, и не говори потом, что не слышал!" - снова прозвучал чей-то голос в моей голове.

Место: стоянка у Алахинского озера. Днёвка.

Почти до самого вечера была великолепная погода - над плато Укок сияло горное Солнце во всю свою безумную мощь! Синющее-пресинющее небо казалось спокойным южным тёплым океаном, странным образом зависшим над головой, а облака - плывущими в нём островами. И рыжая девушка-инструктор сама была в тот день словно маленькое, яркое, тёплое солнце. Но свет Её был не для меня. И я это знал.

И сплела Она венок из алтайских горных цветов. Когда же увидел я Её в этом венке, то в шутку назвал его короной алтайской принцессы - и чуть себе язык не прикусил! Потому как в мозгу будто контакты замкнулись и подобно искре электрической сверкнуло откровение - Она, наш инструктор, то есть, вот, эта самая рыжеволосая круглолицая девушка не кто иная, как новое воплощение той самой Алтайской Принцессы, что жила здесь две с половиной тысячи лет назад. А я - тот самый воин, что спустя несколько сотен лет был похоронен на вершине Её кургана. И настолько сильно было ощущение абсолютной истинности этого неожиданного знания, что никаких сомнений не было у меня в том, что это - правда!

Но туристы жили своей отпускной жизнью, никак не связанной с откровениями и тайными знаниями, и несколько человек из группы, и я в том числе, решили взойти на ближайшую гору. И Она повела нас. Но некоторые из туристов отстали и ближе всего к вершине оказались только мы трое: Она, наш проводник-казах и я. Потом мы дурачились на найденном Ею снежнике, фотографировались на его фоне, на склоне горы и на всяких-разных камнях. А когда они вдвоём встали на огромный валун, то парень не знал, куда руки девать. И я сам (!!!) подсказал ему - куда. И он обнял Её, такую счастливую и от этого - чудовищно, смертоносно красивую! А я от внезапно захлестнувших душу боли и гнева чуть кнопку во внутрь, в самую глубину фотоаппарата не вдавил. И испугался сам того, что гримасу ярости на моём лице эти счастливые двое могли вполне и заметить. И почувствовал тогда я себя таким лишним и таким старым, что на глазах стал меркнуть день для меня. И словно следуя моему настроению, стала меняться и погода: облака превратились в тёмные плотные тучи, усилился ветер, похолодало. Какая-то мрачная резкая контрастная красота появилась в пейзаже, который только что был весь залит радостным ослепительным светом. Тучи причудливо меняли форму, а лучи заходящего Солнца, следуя этим изменениям, дарили беззаботным туристам чудесное зрелище игры света и тени на склонах гор, на поверхности озера, в воздухе. Столбы света как исполинские ноги великанов шагали по горам, по озеру, по реке, по окружающему лесу. Я же, сидя на большом камне посреди лагеря, заворожено наблюдал это со всеми, но не слышал их восторженных голосов - на меня накатило, захватило ещё одно Откровение...

Как, почему, откуда оно пришло не знаю, но словно Книгу Судеб Кто-то Безмерно Великий читал мне - маленькому, ничтожному человечку. И голос Его заставлял дрожать и вибрировать всё моё тело, перегревая мозг, как разогнанный процессор компьютера, заставляя учащённо стучать сердце, и не давая при этом пошевелиться. Слушай, слушай, человек, внимай и запоминай! Почему-то Этому Великому Кому-то было очень важно, чтоб именно я узнал, то, что Он мне говорил.

И узнал я, что все мои "скифские" сны - правда! Что уже трижды воплощался я в Среднем Мире, а этот последний раз - четвёртый. И узнал также то, зачем вот уже в который раз возрождаюсь я - для того, чтоб найти Её, свою Любимую, Ту, что "Посвящена Богу Солнца". И что девушка эта рыжеволосая и счастливая от любви своей к казахскому парню, и в которую так безнадёжно, как неопытный юнец, влюбился я, в действительности именно Она и есть - Та, которую я ищу все эти бесконечно длинные тысячи лет! И что, вот, сейчас предельно близок к тому, чтобы, наконец-то, завершить этот свой поиск. Но всё это - совсем пустяк само по себе и не стал бы сам Создатель вмешиваться и мне помогать, если б не было это спасением и для всего народа скифов, давно вроде бы исчезнувшего с лика Земли. Только Она, может их, скифов, сородичей своих, спасти. Но для этого должна Она узнать всю правду о себе! И стать, наконец-то, той, кем и должна была стать ещё тогда, две с половиной тысячи лет назад - Великой Жрицей Солнца. И только тогда вернутся скифы в Средний Мир, на свою Родину - в Великую Степь и Наши Горы. И зазвучат там опять наши, скифские, речь и песни. А рассказать Ей всё это и убедить Её в том, что всё это не бред свихнувшегося от любви человека, должен был я. Так как не очень восприимчивы молодые люди, даже такие, как Она - наделённые истинной Силой, к Гласу Создателя - слишком велика ещё простая животная сила их тел, слишком кипят страсти и эмоции в душах их, не давая слышать. И сквозь всё послание, рефреном, снова и снова звенела фраза одна, звучащая, словно приказ воину от командира перед штурмом: "Она должна стать твоей!"

Откуда решимость взялась и красноречие, каких не бывало у меня никогда раньше?! Не знаю. Но думаю, что сошли они на меня от самого Создателя, иначе никак не объяснить того, что поверила Она, поверила, моя Любимая, всему, что я Ей рассказал, уведя Её от лагеря и от Её любимого нынешнего. И всю жизнь свою, ту давнюю, и меня Она вспомнила, и смерть нашу тогдашнюю. И ужасом, и печалью, и радостью, и любовью светились Её серые глаза, пока вёл я свой рассказ.

Когда же закончил я его, то стояли мы с ней на скале над озером, взявшись за руки и лицом к лицу. А в глазах Её читался испуг и непонимание. И спросила Она: "Что же делать мне? Ведь не умею и не знаю я ничего, что должно жрице Солнца!" Не знал и я, что ответить Ей. Но знал, что должен был делать сам - не до конца ещё исполнил я долг свой.

А когда мы с Ней вернулись, взявшись за руки, под удивлёнными взглядами наших спутников в лагерь, то перенёс я все Её вещи в палатку свою. И видимо что-то такое решительно-непреклонное было в моём лице, что никто не осмелился возразить или, хотя бы, вопрос какой задать. Так будет! И это не подлежало сомнению.

А ночью в горах разразилась гроза. Была она сухой, без дождя. Но была такой свирепой, как тайфун в тропиках! Непрерывные вспышки молний сменялись полной тьмой, не давая привыкнуть глазам ни к свету, ни к тьме. Грохот стоял такой, что казалось, что это какие-то великаны играют в футбол гранитными глыбами. И грохот этот деликатно и тактично скрыл, словно толстым ватным одеялом, все звуки из нашей палатки. И не было нам ни тесно, ни холодно, потому как, когда мужчина и женщина - в обнимку, то не бывает ни того, ни другого...

...

Утром Она проснулась первой. Проснулась, лежащей щекой на моём обнажённом плече. И когда приподнялась Она надо мной, то сквозь предрассветный сумрак увидела на левой стороне моей груди синеющую татуировку в виде свернувшегося волка. А на левой стороне Её спины, у загорелого плеча, темнело проступившее за одну эту ночь изображение оленя, которого видеть не могла, но почувствовала.

Тут и я открыл глаза и, проследив Её взгляд, сам увидел своего волка. "Так, значит, это действительно правда - всё то, что ты мне вчера рассказал!" - промолвила Она. И сказала Она это на давно умершем языке, которого не знал до сего момента ни один из ныне живущих людей. "Да, правда!" - ответил я Ей на том же - своём родном скифском языке.

...

По всей огромной стране сотни тысяч людей: мужчин и женщин, молодых и зрелых, стариков и детей вскидывались во тьме ночи и на рассвете и начинали говорить что-то на непонятном языке, пугая тем своих родных и близких, друзей и подруг. А в глазах их светились ужас от ощущения той тьмы лет, что отделяла их от первого рождения в этом мире, и восторг оттого, что открылась им истина о том, кто они есть на самом деле! И как жить дальше! И от понимания того, что не стоит бояться смерти! Ибо её нет! А есть любовь - великая животворящая сила, способная вернуть из небытия целый народ.

Скифы вернулись на свою Родину, в Средний Мир. И этого уже не отменить!

Но не было в реальности этой ночи и не вернулись скифы в Средний Мир, так как хоть и слышал я звенящий в моём мозгу Голос Создателя и Его приказ мне - воину Его, но не поверил я тогда. Списал всё на кислородное голодание мозга - рациональное объяснение для себя придумал! И Ей ничего говорить не стал, выбрав путь вечно испуганного, недоверчивого, замороченного жизнью и старого уже обывателя. Лишив себя тем самым причастности к Чуду и счастья Любви.

Но что-то изменилось во мне всё равно! Не так страшна стала смерть для меня, и не так уж сильно беспокоюсь теперь за сиюминутный жизненный успех. И близок к тому, чтобы бросить всю эту чушь и мелочь скучного благополучного существования и уехать на свою настоящую родину - хоть старость и смерть очередную встречу среди родных гор.

А Ты, Любовь моя, Та, что "Посвящена Богу Солнца", прости меня и помни. Так как нет для нас с Тобой смерти! И, может быть, встретимся мы уже в следующем нашем воплощении и проживём наши обычные человеческие жизни вместе. И я постараюсь не торопиться больше. Ни на тысячу лет, ни на тридцать. Только приди!

20NN год. Великая Скифия.

Комментарии: 1, последний от 07/07/2018. © Copyright Сулацкий Андрей Анатольевич (andrei314@yandex.ru) Размещен: 04/07/2018, изменен: 06/07/2018. 27k. Статистика. Рассказ: Фэнтези Иллюстрации/приложения: 2 шт. Скачать FB2
Аннотация: Романтическая история, повесть, длинной в две с половиной тысячи лет. Минимальное фэнтези на основе метампсихоза. Знатоков древней истории, культуры скифов, сарматов, гуннов и т.п., а также любителей "кидать тапочки", "делать заклёпки" прошу не беспокоиться зря. Если что-то (и, наверняка, многое) противоречит фактам: археологическим, хронологическим и прочим, то, всё равно, ничего править не буду. Ибо, как сказал Рэй Брэдбери, "Логика событий всегда уступает логике чувств."

Сулацкий Андрей Анатольевич : другие произведения.

Возвращение скифов