Яблочко навернуло еще один круг по тарелочке. Картинка покрылась сетью помех, и томный голос телеведущей возвестил о начале телепередачи:
"В эфире телепередача "Кто хочет замуж за царевича"! И сегодня у нас в гостях - Алена Васильевна, которой удалось выйти замуж за младшего царевича Тридевятого государства - Ивана".
- Так уж я и поверила, так только в сказках бывает...
Кот раздраженно посмотрел на меня с печки, медленно повел хвостом и замигал своими разными глазами.
- Сколько тебе раз повторять, паршивец, я не знаю азбуки Морзе.
- Неуч, - прошипел кот и мягко приземлился на стол, заглядывая в тарелочку. - Сдалась тебе эта Марфа с ее телешоу, давай футбол посмотрим.
- Сейчас полетишь с песней до самого Заречья.
Кот обиженно потянулся и спрыгнул со стола, "нечаянно" задев хвостом тарелочку - изображение задергалось, голос ведущей замолк, а яблочко покатилось по полу.
- Ах ты, гад!
Поймать кота оказалось не так уж просто, но вскоре я уже держала его на вытянутой руке перед собой:
- Солнышко ты мое ясное, еще раз и в глаз, и за уши и без хвоста, ты понял?
Кот Матвей обиженно мяукнул: попался в третий раз за неделю и теперь, если это видела мышь, его авторитет безнадежно испорчен.
В дверь постучались. Ага, разбежались, у меня есть занятия поважнее: кого бы там нелегкая ни принесла - пусть идет своим ходом обратно, здесь не фонд помощи больным и потерявшимся. В дверь еще раз постучали. Пришлось потратить свое время на то, чтобы щелкнуть пальцами - домик покачнулся и взмыл ввысь. За дверью послышалось обиженное и, по всей видимости, болезненное "Ох...". Ну да, падать с четырехметровой высоты не очень приятно. С улицы послышался какой-то шум:
- Избушка, повернись к лесу задом ко мне передом.
Ноль эмоций фунт презрений, моя избушка еще ленивей меня. Неужели этот умник думает, что моя избушка будет слушаться каждого встречного?! Нечего подобного, в наше время, когда преступность цветет на каждом болоте, просто необходимо защищать частную собственность.
- Избушка! Избушка!
О, а это уже интересно, даже у меня не хватало фантазии говорить с избушкой. Он что, правда надеется получить ответ? Иметь живые избушки запрещено с века этак девятнадцатого, когда совет подписал это дурацкое соглашение о неиспользовании рабского труда, а поскольку никому своей избушке платить не хотелось, было решено жить в обычных домах с автоматическими куриными ногами.
- Ну, избушка!
Он меня умиляет. Ладно, развлекаться, так развлекаться:
- Чего тебе?
- Повернись к лесу задом, ко мне передом!
- Ты что, дурак? Мы же в поле.
- Как это в поле?
- Ну ладно не в поле, чего ты такой бяка? Уже и помечтать нельзя...
- Избушка!
- Что?
- Повернись ко мне передом, - его голос стал совсем жалок.
- А что мне за это будет?
Добрый молодец задумался минут этак на пять, я уж подумала, что он ушел, и принялась настраивать тарелочку, как тут:
- Я освобожу тебя от грязной супостатки - Яги.
Прям обидно, знаете ли. Я посмотрела в зеркало: совсем я не грязная, и волосы длинные льняного цвета, и глаза голубые, и щеки красные, и сарафанчик новый. Клевета какая-то получается. Не по понятиям, надо разобраться.
Я щелкнула пальцем, и избушка вернулась в свое исходное состояние.
- Ну, заходи, молодец добрый.
За порогом послышалось неуверенное мычание, потом дверь отворилась, и в избушку влетел молодой юноша, едва удерживая меч в вертикальном положении. Он испуганно осмотрелся по сторонам, и опустил меч, прежде чем увидел меня.
- Ой.
И чей-то он расплылся в такой тупой улыбке?
Юноша, недолго думая, подбежал ко мне и, схватив за руку, потянул на улицу. Я признаться слегка оторопела от такой нахальности, поэтому ему удалось увезти меня ах до самого порога. Но дальше так продолжаться не могло. Я откинула косу назад, закрыла глаза, оттолкнула его руками и, топая ногами с одной мыслью: как бы дом не развалился, заорала:
- Аааааааааа!
Молодец выронил меч и принялся затыкать уши руками, затем сообразил, что целесообразнее заткнуть меня, и зажал мне рот рукой. Надо сказать, что это фу и противно, поэтому этичные соображения о том, что кусаться не хорошо, ушли на второй план следующего акта. Но юноша оказался не так-то прост, он заорал так, что, наверное, весь лес подумал обо мне что-нибудь неприличное. Пришлось стукнуть его сковородой по голове.
- Совсем охренел?
Юноша посмотрел на меня глазами, полными слез:
- Чего же ты, дурра, орешь?! Я же тебя спасаю, не понятно разве? В какой только капусте таких находят?
- От кого это ты меня спасать решил?
- Как от кого?! От злой супостатки! От Бабы-Яги! Я увезу тебя в свой замок, и мы там поженимся!
Я рассмеялась.
- Не мал ли жениться, щенок?
- Мне уже восемнадцатый год!
- Сосунок!
- Дура!
- Вали отсюда!
- Надеюсь она тебя съест!
- Смотри, как бы я тебя не съела. Потому что я и есть эта злая супостатка!
Он посмотрел на меня недоверчиво.
- Не похожа ты на Бабу-Ягу. Ты должно быть какая-то царевна.
- Каждая прекрасная царевна в итоге становятся Бабой Ягой.
Он насупился:
- Ничего ты не прекрасная...
- Ну, так и вали.
Юноша уткнулся в пол и пробурчал себе под нос так тихо, что я еле услышала:
- Я это... заблудился...
Нет, он определенно меня умиляет.
- А я тут причем?
- Ну... это... типа... того... клубочек дай.
- Вот блин молодежь нахальная пошла: в дом врывается, орет, зверье пугает, хамит, да еще и подарков просит!
- Самой еще, небось, и шестнадцати нет, - обиженно проворчал он.
Фи, как некрасиво указывать даме на ее возраст.
- В любом случаи, не стану я тратить на тебя свой волшебный клубок!
Он посмотрел на меня такими прозрачными глазами, полными отчаянья и безысходности, что мне стало его жалко. Честное слово, как побитый щенок.
- Ладно, черт с тобой оставайся на ночь. Поешь, поспишь, а утром свалишь. Понятно?
Юноша радостно закивал.
- Тебя как звать то?
- Иван Царевич, а тебя?
- Василиса.
- Прекрасная?
- Нет, Премудрая. Но скоро стану Ужасной.
- А че так?
- Все, затыкай давай варежку.
Царевич покорно поплелся на печку, уселся там и, свесив ноги, стал рассматривать избу, в который раз доказывая, что все мужчины по своей природе бесполезны и годны лишь на то, чтобы мечом махать. Ведь даже в мыслях у него не пронесется помочь чем-то, за водой, например, сходить или еще чего...
- Царевич Иван...
- Да? - у ты как мы заговорили, как во дворце своем.
- Подними свою задницу и сходи за водой.
- А че я? - проворчал тот, но все-таки встал с печки и, спросив где ведро, поплелся на улицу. Интересно, как он будет искать колодец, но это его проблемы: не спросил, значит знает.
Явился мой гость через три часа, злой до чертиков, замерзший, весь в снегу и с пустым ведром. Мне с трудом удалось скрыть улыбку.
- Быстро ты. Еда еще остыть не успела.
Царевич молча кинул ведро в угол и сел за стол.
- Ты, между прочим, так и не извинилась передо мной.
- За что это?
- Ты меня укусила!
- А.... Ну, тогда: милый царевич Иван, я хотела бы, чтобы ты знал. Если бы у меня была возможность все исправить. Вернуться в прошлое. Я бы съела тебя. С солью.
- Дура.
- Сам дурак.
- Сама дура.
- Спать пойдешь на улицу.
- Ну и пойду.
- Ну и иди.
- Ну и уйду.
- Ну и славно.
- Вали, вали.
Он встал из-за стола и ушел, громко хлопнув дверью. Снаружи послышалось приглушенное "Бум!". Интересно, второе падение с четырехметровой высоты на него хоть как-то повлияло?
Я опустила избу на землю и вышла на улицу.
- Ну и дубак де здесь!
Царевич лежал на земле, распластавшись как блин.
- Вставай давай, чего валяешься?
Ну и слабак же он, хоть и милый, надо признать. Пришлось поднимать его с земли, отряхивать от снега и вести в дом - не помирать же ему, честное слово. Вот всегда так: женщины тащат мужчин на себе.
На печке он согрелся быстро. И даже позволил мне вливать в его глотку лекарства. Правда с одним условием - когда он выздоровеет, мы поженимся. Я согласилась. А что делать? Судьба такая: на каждую царевну по царевичу.