В старом трактире, 
При свете лампады.
Песню завёл менестрель.
Долго бродил он 
По дальнему краю,
Чтобы войти в эту дверь.
Лютня играет,
И слышит в ней каждый.
Шёпот далёких лесов.
Лютня не смолкнет,
Пока не расскажет,
Что где-то там есть любовь.
Старый трактирщик,
Не рад менестрелю.
Скуп он на чувства души.
Будь его воля,
Закрылись бы двери
Трактира для грязной шпаны.
Но люди не слышат,
Не видят смутьяна.
В их взорах блуждает волна.
Далёкие кручи, 
И свет отца-солнца,
Искриться в счастливых глазах.
На самый край света,
Туда, где раздолье,
Привёл их бродяга-певец.
Но взвизгнула лютня,
Как будто от боли,
Издав свой последний припев.
Закончилась песня,
Осунулись лица 
Счастливых доселе людей.
Застыли сердца,
От печального ветра,
Что с осени бродит без дел.
"Иди ты отсюда -
Тупая собака..."
Сказал, словно плюнул корчмарь.
"Не стоит здесь боле
Тебе ошиваться,
Зачем нам туманная даль?"
Никто из сидящих
Не издал и звука.
Потух их душевный задор.
"За дверь дармоеда,
Швырните скорее"
-велел вышибалам корчмарь.
И бедного парня,
Который недавно 
В сердцах разогрел угольки.
За шиворот взяли 
И с верхней ступени
Спустили смеяся они.
Бард встал, отряхнулся,
Поднял свою лютню,
Что пуще он жизни берёг.
Не слушая шуток,
Трактирных ублюдков,
Пошёл устремясь на восток.
Лишь ветер печально 
В ветвях завывая,
Показывал тропку ему.
А ночь поглотила 
Несчастного парня,
Как песня его тишину.