Сурвайверов Кирилл Васильевич : другие произведения.

Путеводитель по страшным местам

"Самиздат": [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:


 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Автобиография на 90% а может и 99%

   ПУТЕВОДИТЕЛЬ ПО СТРАШНЫМ МЕСТАМ
  
  
  ...всякий раз, выходя за дверь, надо быть очень
  осторожным, потому что тропинка, начинающееся
  у крыльца, на самом деле дорога, а дорога бесконечна.
  И если забыть об осторожности, можно оказаться...
  очень далеко и обнаружить, что ты чужак в чужой стране, а как ты туда попал, неведомо и тебе самому. ДЖ.Р.Р. ТОЛКИН.
  
  1
  
   Дороги.... Вся жизнь состоит из дорог. У некоторых она прямая и длинная, а у кого-то и тянется-то, нет ничего, но со столькими поворотами и ухабами, что начинает кружиться голова.
   Дороги бегут по разным местам. Загаженным и живописным. Приятным и страшным. Мой путь примыкал больше к последним.
   Сейчас я не знаю, хорошо это или плохо. Нужен ли мне этот опыт экстремального выживания. Иногда хочется, чтобы воспоминания были подобны отрывному календарю. Представляя его, я впадаю словно в ступор, меня завораживает шелест его страниц, движущихся в обратном направлении. Но некоторые его листы заставляют до сих пор содрогаться. Глядя на них, меня переполняет желание вырвать и сжечь их в своей памяти, чтобы не было "мучительно больно", чтобы больше никогда не возвращаться к этому.
  
  ...Тюрьма слушай...- у "решки" стоял Егор и что-то орал в пространство. Наверно что-то важное для него, а значит и для тюрьмы. Про него говорят, что он сын вора и не последний человек в раскладах нашей 3-2-3 хаты Мур... тюрьмы. Ему чуть больше 20-ти - считай мой ровесник. Его довольно мускулистая фигура покрыта наколками фашистской направленности. Он и его семейники находятся прямо подомной - на нижних шконках у "решки". Они трактуют понятия в хате и считаются старшими.
  Хата маленькая - мест на двадцать пять, со шконками в два яруса, на данный момент в ней около семидесяти человек. В основном первоходы и темный "беспредел". К ответу "беспредельщиков" никто не призывает, хотя "воровская" хата смотрящего прямо над нами.
  Я обитаю на "пальме" - я "автомат" и для большинства наших "блатных" я вне касты, так как я солдат совершивший преступление. Путь к жизни внизу практически закрыт. Конечно, если тебе идет приличный "грев" - еда, сигареты, деньги, то все возможно - тебе все будут рады, будь ты чушком заморенным. Но когда о тебе все забыли или ты за тысячи километров от дома, то ситуация осложняется.
  Время здесь застыло - в "решке" постоянно светло - в это время белые ночи, свет внутри постоянный. Большинство хаты на ногах, так как спят по очереди, из-за этого смены дня и ночи заметны только по приходам "баландеров" и библиотеки.
  Мое положение лучше, чем у большинства - я считаюсь "старшим" среди "автоматов". Поэтому могу спать, когда хочу и на лучшем месте "пальмы". Нашего брата тут человек двадцать. Большинство "шныри", существующие за счет мытья полов и параши, заваривания "чифира" и т.п. Мне проще, я только иногда присоединяюсь к "почте" тюрьмы, стучу вверх, чтобы приняли коня идущего через хату. Моя задача - функционирование моего "хозвзвода".
  В хате даже нет телевизора, поэтому обитателям нечем заняться. Из-за этого постоянно возникают ссоры, зачастую заканчивающиеся драками. "Соседи снизу" избрали инструментом наказания меня. Если кто-то неугодный заслуживал побоев, а им самим было неохота связываться, то я за пачку "примы" и чай для "купчика" принудительно добровольно выполнял волю власть имущих. Правда последнее время становилось все тяжелей и тяжелей. Тухлая килька, даже мне, привыкшему к не супер питательной и вкусной армейской баланде, в горло не лезла. Съедалось только четыре куска хлеба и ложка сахара в день. За месяц такой диеты я сильно похудел.
  Последняя серьезная потасовка, с только что заехавшим в хату "дагом", обошлась мне довольно дорого. Он был из "автоматов", коком с какого-то корыта, раскаченный как культурист и огромный как слон.
  Мирон, как один из старших, подтянул новичка к себе и завел с ним разговор о пользе здоровья, суть которого сводилась к тому, что ему надо мыть полы и тогда тюрьма излечится от туберкулеза. "Даг" не понял зависимости одного от другого, и мыть отказался. После короткого совещания в углу обозначился мой выход.
  Месяц назад я бы играючи справился с, в общем-то, особо и не умевшим драться горцем, но теперь мне пришлось вспомнить весь опыт многолетних занятий боксом и десятков уличных потасовок. То, что раньше закончилось бы несколькими ударами, теперь обернулось двухминутной возней, после которой у меня тряслись противной дрожью руки и, ощутимо шумело в голове.
  "Даг" вымыл полы и больше не выступал. А день спустя ему передали огромную "дачку", после которой он сразу перешел в разряд "приближенных" и мыть полы перестал, перейдя из моей юрисдикции в распоряжение "угловых". Его подселили поближе и даже удостоили чести играть "без интереса" в нарды. Так переменчива для некоторых была жизнь хаты 3-2-3.
  Я, подследственный Бударин Константин, рядовой федеральной пограничной службы, месяц назад столкнувшийся с реалиями тюремной жизни с неподдельным интересом смотрел вниз на Семена, небольшого сидельца из "правильных" урок, расписанного "розами ветров", погонами и прочими атрибутами честной воровской жизни. Он был мастером крылатых выражений.
  - Положняк надо есть.- Выдавал он на всю хату, демонстративно съедая ложку баланды из тухлой рыбы. Вопреки изречению, я не видел, чтобы он съедал больше этой одной ложки - вольное сало и колбаса были вкусней и питательней.
  На этот раз он выдал новое.
  - В тюрьме должно быть все. - Проговорил он мне, когда ширял себе в вену какую-то дурь.
  Спустя минут пятнадцать он уже блаженно улыбался, закрыв от света глаза майкой. Улыбаясь, он не знал, что спустя пару дней ему, обвиненному Егором и Мироном то ли в крысятничестве, то ли еще в каком-то косяке, придется линять с хаты ночью, вскрыв вены отточенным "веслом" и призывая вертухаев на помощь. Удивило меня то, что экстренно съезжая и истекая кровью, он не забыл прихватить матрац и аккуратно сложил в сидор все свои пожитки.
  В те дни хата сошла с ума. Несколько недель она закипала и тут подошла к точке кипения.
  Началось все с покупки водки. Наша 3-2-3 и соседняя 3-2-2 скинулись и закупили у коридорных горючего, но до соседей оно дошло настолько разбавленным, что они справедливо возмутились. Наши "угловые", выжравшие спиртное, заявили, что все было по честному. Начались ответные действия. С обеих сторон ломалась стена. Орудиями служили "ресницы" от "решки". Ударной силой с нашей стороны служил мой "хозвзвод", усиленный несколькими добровольцами. Вскоре через образовавшееся отверстие можно было фехтовать железом, что и происходило в течение получаса (при желании в дыру можно было спокойно вылезти).
  Кульминацией стало выступление одного мичмана - бывшего зав. склада, залетевшего за кражу и заехавшего к нам пару дней назад. Видно от увиденного, у привыкшего к порядку мичмана "поехала крыша" и он решил призвать к порядку взбесившихся "отморозков". Били его сильно. Но мичман извернулся и ужом проскользнул на пятак перед дверью, забарабанил в "кормушку". На его горе никто стук не услышал.
  В ходе разборок внимание переключилось на меня. Как я понял - во всем был виноват я, так как не успокоил сумасшедшего. Следующую жертву угадать было не трудно.
  Краем глаза я увидел, как окровавленной рукой мичман нажал на флажок. В лучшем случае у меня было секунд тридцать, в худшем пара минут. И я решился на отпор.
  От удара левой в печень Мирона скрутило и бросило на колени. В этот момент с выпученными глазами и раскрытым ртом он напоминал выкинутою на берег рыбу. Их было много, но они были ошарашены, поэтому я успел нанести еще несколько ударов, прежде чем меня смяли и придавили к двери.
  Изуродовать меня не успели - "вохра" увидев упавший флажок и слышавшая шум, сработала быстро и надежно. Единственная серьезная рана мне была нанесена кружкой - язва на голове не заживает до сих пор, периодически воспаляясь.
  На утро хату раскидали. Кого в карцер, кого в другие хаты. Я попал в 3-2 - правильную хату с жесткой дисциплиной. За ней следил один арестант с внушительной бандитской внешностью. Тут было чисто и спокойно - на общак ложили курево и чай. Даже "обиженные" получали по сигарете.
  Когда в "хату мечты" не передали телевизор, то 3-2 объявила голодовку, отказавшись от обеда. Через пятнадцать минут телевизор принесли. В этом рае я был около недели, а потом меня собрали на этап.
  Шелест страниц становиться громче. Руки непроизвольно тянутся закрыть глаза и уши, чтобы отгородиться от наплывающих воспоминаний.
  Этап начался со сборки, на которой меня избили омоновцы. Они меня пустили в пинки, так как я не сказал им, что являюсь подследственным.
  Как потом выяснилось, этап продолжался около недели чистого пути и трех суток на Вологодской пересылке. Харчей мне выдали ровно две селедки, буханку хлеба и бумажный сверточек, вмещавший две или три ложки сахара. Дальше был "столыпин" и Вологодский конвой. Для знающих объяснять нечего, а для страдающих "воровской" романтикой я советую попробовать на себе. Я уверен, романтики резко убавится.
  Конвой бил, издевался, так что грань с садизмом не различалась. Они отбирали вещи и тут же продавали водку. Я попал под раздачу уже на пересылке, когда нас должны были передавать А.... конвою. Вологодцы били меня усердно, долго и с умением, достигнутым скорее количеством жертв, чем выучкой РА. Уроды сломали мне двенадцатое ребро с левой стороны и отбили почки. Встретив кого-то из этих из этих гоблинов сейчас, я бы с огромным удовольствием сделал из него инвалида. К сожалению, зрительная память у меня плохая.
  Шуршат листы - подъехав к А... ко мне подошел сержант конвоя - Там, на перроне мать у тебя стоит - сказал он и передал через решетку записку. Хуже для меня не было ничего - сержант добил меня одной фразой.
  Спустя несколько дней пребывания в А... сизо состоялся суд. После этой клоунады, мама плача, обнимала меня одетого в грязную тюремную робу. Уже больше двух лет ее нет в живых, и я с жутким стыдом понимаю, что она могла прожить больше, если бы ее сын жил более спокойной жизнью.
  
  
   2
  
  
  
   " ...В армейской мясорубке
   не давай себя жевать" Егор Летов
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  Фонтанчики снега взлетали рядом с мишенями. Потом автомат замолчал. Я неспеша поднялся и пошел от огневого рубежа.
  - Рядовой Бударин стрельбу закончил, мишеней не поразил
  - Как не поразил, изумился комбат, - я сам видел, как две упали
  - Зрение плохое, не рассмотрел- отшутился я
  - Еще Кость палить будешь?
  - Да нет, сдавая автомат, - отказался я, - пусть молодые стреляют
  - Как знаешь, ответил комбат и потерял ко мне интерес. В это время наш старшина начал опробовать купленный на прошлой неделе СКС. Лицо старшего прапорщика Сацуры выражало детскую радость от обладания новой игрушкой. Старшина мужик неплохой - с ним можно жить.
  Топая сапогами, ко мне подбежал старший сержант Семененко
  - Кость дай закурить, - я молча протянул ему пачку "LM"
  - Замерз на вышке этой, а ты считай все в молоко пустил, - прикуривая сигарету, как из пулемета выдал Семененко
  - Это я из конспирации, чтобы никто не догадался какой я великий стрелок, глядя на удивленное лицо моего армейского корешка, мне стало почти смешно
  - Не бери в голову, - лучше вон посмотри, - указал я рукой.
  В пятидесяти метрах разворачивалось целое представление, возглавляемое лейтенантом Зазулиным. Если подыскивать людское олицетворение слова "чмо", то получится лейтенант Зазулин. Спасает его только папа генерал, сидящий где-то высоко в городе-герое Москве. Сынка после какой-то мерзкой истории в Питере он отправил сюда - в спрятанную от Бога и людей лесную часть.
  В данный момент Зазулин обучает молодое пополнение правильно подходить к огневому рубежу. Духи под его началом несколько раз в минуту нелепо падают в сугробы, поднимая тучи ледяной пыли.
  Зазулин гордится своей командирской сноровкой. Ему только обидно, что никто не видит какой он отличный командир. Внезапно он оборачивается и замечает нас - его лицо расцветает - он нашел зрителей.
  - Гляди Бударин - я из них настоящих солдат мигом сделаю, на эти слова мне нечего ответить, поэтому я просто показываю ему большей палец. Семененко же кричит ему в ответ: Мы не сомневаемся товарищ лейтенант.
  Зазулин не слышит издевки в его голосе. Он поворачивается к заснеженному строю - духи начинают падать в снег с еще большей скоростью. Зрелище начинает надоедать...
  Батарея серой змеей потекла по дороге от стрельбища к части. "Урал", в который погрузили оружие и комсостав давно уехал. Я шел метрах в десяти позади строя, вооруженный красным флажком. Флажок должен был сделать из меня замыкающего. Я курил и смотрел на зимний лес. Лес мне нравился. Вдоль дороги было несколько огромных дубов, глядя на которые можно представить себя идущим не за строем батареи, а за "Черным отрядом", двигающимся за десятью поверженными.
  Служить здесь было неплохо. После суда держать меня в старой части не стали, справедливо полагая, что из чувства мести я что-нибудь выкину. Все происшедшее имело и еще одну негативную сторону. Я не знал, что мне делать дальше. После гауптвахт, тюрем, этапов связывать жизнь с системой МВД или армии мне уже не хотелось. Побыв на другой стороне, зачастую понимаешь мерзость стороны этой.
  Оторвал меня от размышлений Шурка Абреимов, попросту Абрем, сместившийся из строя назад.
  - Слышь Кость, сейчас дневальный прибегал, к Горячкину родня приехала.
  - Ну и ...- заинтересовался я
  - Ну, уже напряг его, литр водки, блок сигарет, жратва - все как обычно
  - Молоток Шура, сегодня из увальнения еще двое твоих земляков приезжают. Ты сам тогда с них получи и вечером у нас сейшн.
  - Сейчас к штанге?
  - Нет, подумав, ответил я, если вечером пить, то смысла тягать железо нет. Лучше напряги духов, чтобы кубрик убрали нормально, а то утром наш дед уже копытом стучал. Дедом мы называли своего взводного - старшего прапорщика, возрастом за пятьдесят, он был туп, поэтому связываться с ним по мелочам не имело смысла.
  - Считай уже сделано - ухмыльнулся Шура
  - Ну, давай, до обеда.
  Через несколько секунд он уже ввинтился в строй, пропав среди сотни шинелей. Спустя пару минут показались ворота части. Сержанты, идущие сбоку, оживились и стали подтягивать строй. Кое-где заработали ноги, раздавая особо тупорылым духам пинки. У ворот КПП нас встретил дежурный - прапорщик Фоманин. Меня он встретил особенно радостно - уже две недели он был должен мне деньги, но я с него их не спрашивал. Он был алкоголиком, а зарплату задерживали уже третий месяц. Свой долг он честно отрабатывал по-другому. Покупал в райцентре, расположенном километрах в десяти, водку, пиво, нормальные сигареты. В общем, он был важным звеном моей армейской жизни.
  В батарею я попал полтора месяца назад. Можно сказать, что сносное существование началось уже к обеду следующего дня. В первый со мной провел нравоучительную беседу комбат. Из нее я понял, что если я не буду его сильно доставать, то мне спокойно дадут дослужить. Я его заверил, что больше всего меня интересует покой и спортивный уголок. Мы расстались друзьями. В активе у меня было и то, что областной центр был моим родным городом, т.е. я считался местным.
  На следующий день у меня состоялась не менее интересная встреча. Моими собеседниками оказались каптер и старший сержант моего "дедовского" призыва. В результате очень быстрого диалога мы полностью сошлись во взглядах на жизнь. Каптер оказался земляком, а сержант, отмывшись от крови и замазав зеленкой бровь, поклялся мне в вечной дружбе. Так я оказался в элите батареи.
  Конечно, были и затруднения. Половину батареи составляли выходцы из солнечного Дагестана. Хотя они были на год младше призывом, но держались довольно независимо. Только после нескольких ночных диспутов они поняли, что меня надо уважать и слушаться как старшего товарища, согласно уставу РА.
  Спустя месяц комбат перед строем радостно сообщил, что я прекрасно влился в коллектив и благотворно на него влияю. Национальная рознь в батарее практически прекратилась.
  - Я тебе ефрейтора присвою, - заявил комбат
  - Право не стоит, товарищ майор, такого звания я не достоин, - промямлил я
  - Не смейся, я к тебе со всей душой, - отвечал он, - после развода ко мне, дело щекотливое есть
  - Как штык, - уже бодро ответил я.
  Батарея встретила теплом и ухоженностью. В каптерке пахло свежевыстиранным бельем. На столе стояли эмалированные кружки с кофе, в двух тарелках лежало печенье.
  - Вовка, колбасы порежь, - попросил я
  - Ты знаешь Кость, в каптерке завелась крыса
  - Какая крыса, - я аж подавился печеньем
  - Здоровая, - отвечал на полном серьезе Вовка, - я сегодня гляжу, а она у меня с полки полпалки колбасы в дыру утащила.
  Меня просто взорвало, я смеялся до слез.
  - Я даже знаю, как зовут эту крысу, ефрейтором Поповым наверно
  - Да ты что Кость, я не в жизни, - оправдывался каптер
  - Ладно, хватит - я в прошлый раз вышел вечером покурить на свежем воздухе.
  И знаешь, что я увидел в окно каптерки, а увидел я, как ефрейтор Попов поднес ко рту общаковую трехлитровую банку с вареньем и начал его спокойно глотать. - Вовка молчал, а я продолжил:
  - Я также не понимаю, как можно глотать варенье из трехлитровой банки, но главное эта банка была мне дорога вдвойне, т.к. была привезена моей невестой и, пробуя, его я считай, дома был, а ты сука его выпил.
  - Ну ладно, Кость, колбасу я, правда, не трогал
  - Хрен с ней, с колбасой, но если то, что притащит сегодня Абрем, тоже будет кушать крыса, то извини Вова - я тебе покажу как меня бил вологодский конвой
  - Ну что ты Кость, я ее гадину поймаю, все путем будет
  - Лови, лови охотник - уже беззлобно смеялся я.
  После итогового построения, ко мне подошел Абрем.
  - Слушай Кость, тут этот новый даг мутит
  - В смысле
  - В прямом - молодых обирает, беру у Горячкина пакет, а он мне говорит, мол, тут Гасанову еще, а то он меня ночью убьет
  - Лады Шур, сейчас разберемся.
  Подобной новости я даже обрадовался. Она напрямую касалась командирского щекотливого дела. Гасанова перевели к нам недавно из другой части, где он уже успел всех достать. Горец был на редкость тупорылым бойцом. Обладая большой физической силой и независимым характером, он в считанные дни завоевал авторитет среди дагов. Проблему с ним надо было решать.
  Гасанов был у себя в кубрике. Он подошел очень медленно, вызывающе держа руки в карманах. Со спокойными интонациями я начал читать ему лекцию о правилах поведения в армейской среде. Как я и предполагал, она была ему не интересна.
  - Подожди несколько месяцев и дедуй, когда мы уволимся, - закончил я
  - Мне пох...,- нагло заявил Гасанов
  - Ну чтож, уеб.., ждем ночи - ответил я и направился к выходу
  Неожиданно в спину я услышал - Сам уеб....Развернувшись, я ударил левым хуком. Его подбросило, и Гасанов рухнул у батареи. Спустя пару секунд он попытался, цепляясь за нее подняться, но сил не было и он снова всем телом осел на пол. На шум в расположение вошел старший лейтенант Смирнов.
  - Что тут у вас? - подозрительно поинтересовался Смирнов
  - Да тумбочка упала, товарищ старший лейтенант, улыбнулся я и протянул ему пачку сигарет - вот, невеста блок привезла.
  Ст. лейтенант Смирнов, в простонаречьи Тормоз, пожевал губами, что-то соображая, потом взял пачку и радостно выпалив: Спасибо, - скрылся у себя в кабинете.
  Политбеседу с рядовым Гасановым пришлось заканчивать ночью. Он стал более понятливым. Утром, заняв у нас денег, он дал деру в свой Дагестан. Операция "кольцо" результатов не принесла, однако наше командование не расстроилось.
  - Кость, иди сюда, - услышал я крик Абрема. Зайдя в туалет, я увидел его сидящим на подоконнике. Перед ним стояли два духа.
  - Присаживайся, - пригласил Абрем. Я присел рядом с ним. В этот момент Шура громко проорал: Кто мы есть?
  - Вы есть царь - хором ответили духи
  - Какого Кость - заливался смехом Абрем.
  Я улыбался, но мне почему-то было несмешно. Два царя на подоконнике в армейском туалете - эта картина скорее была трагична. Еще трагичней было то, что через пару месяцев ставшая уже привычной жизнь закончится. Все закрутится в новом витке дороги.
  Если бы мы знали ее повороты, то были бы в чем-то равны Богам.
  
   3
  
  "Их глаза словно свечи, зубы игл острей
  Ты тринадцать картечей козьей шерстью забей" А.К. Толстой.
  
   Страшные места не ограничиваются созданными человеком. И правила поведения в них другие. Если с тюрьмами, воинскими частями, психушками в принципе все ясно. ( Конечно, если Вы последуете советам наших писателей, я говорю про большинство, которые пишут про то, что абсолютно не понимают, яркие впечатления гарантированы) То в другой области законы не писаны. Если первые лежат в сугубо материальной плоскости, где все относительно понятно, то вторые - это есть вещи друг Горацио.
  В десяти километрах от моего города находится небольшая, полуразрушенная железнодорожная станция. Движения там почти никакого. Но шестьдесят лет назад там было совсем по- другому.
  Больше узнать об этом месте мне помог рассказ моего деда, в годы войны железнодорожника, а также месяц, проведенный в лагере русско-немецкой группы "Искатель", занимающейся малоизвестными фактами Второй мировой.
   За станцией начинается смешанный лес. По его периметру до сих пор стоят покосившееся знаки "стой" и т.п. После войны это тоже была закрытая территория. Она принадлежала какой-то воинской части, и время от времени использовалась как полигон.
  Честно говоря, до "Искателя" я и не подозревал о том, что рядом с нашим городом был самый крупный фильтрационный лагерь. Через него проходили советские окруженцы и пленные враги. По официальной послевоенной статистике там умерло 37 тысяч человек.
  Сейчас размечено и примерно определено расположение братских могил 200 тысяч только русских солдат. О пленных немцах и их союзниках даже примерных данных нет. Но то, что наших там больше чем найдено факт. В "Искателе" говорят, что народа там лежит под миллион. Но мне кажется, что и двести тысяч это жутко.
  Если вдумываться какой след несет это место, то становится не по себе. Там все на костях. Остатки бараков, растущие кусты и деревья. Смотря на молодую осину, представляешь, как ее корни пробивают свой путь сквозь грудные клетки. А те соки, бегущие по стволу к веткам, явно не из простого перегноя. Ряды человекоядных деревьев - аппетита эта картина не добавляет.
  Находясь там, ощущаешь на себе "нехорошесть" этого места. Да и что от него ждать. Если за пару лет там замучили и уморили голодом и холодом население крупного города.
  Причем это были не беспомощные, а наиболее здоровые в основном 18 -30 лет люди, которые страстно не хотели умирать. Неужели их чувства, их жажда жизни, а потом и мести пропала.
  Нет. И чтобы это понять, не надо писать математические формулы. Надо просто там побывать и доказывать себе ничего не придется. Это место как аксиома.
  Городской парк, где я почти шесть лет гуляю с собакой, тянется на восток и плавно переходит в лес. Проще говоря, от него рукой подать до бывшего лагеря. Мне приходилось бродить по парку в любое время. Но ночью и вечером в восточной части парка я был считанные разы. Как-то не очень мне туда хочется. Хотя странного, а особенно всевозможных темных личностей, я повидал достаточно. Некоторым значок "Потенциальный маньяк" можно давать без вступительного экзамена.
  Но самую интересную историю про это место мне рассказал одноклассник. Свое мнение о ней я не хочу описывать, скажу только, что я беседовал и со вторым фигурантом дела.
  
   4
  Оборотень снова зарычал.
  " О Господи! Кажется, он совсем близко от меня". С. Кинг
  
  
  
  Случилось все это больше десяти лет назад. Спустя пару дней после нашего школьного выпускного. Мы с Серегой - ты его знаешь, он раньше учился в параллельном классе, пошли искупаться. Дело было к вечеру. Были мы в изрядном подпитии, да и с собой взяли немало. Основная надежда у нас была на то, что на маленьких пляжах мы встретим и познакомимся с кем-то из женского пола.
  Река на этой стороне парка была как назло пуста, не считая нескольких рыбаков. Мы прошли почти до пригородного леса и никого не увидели. Впрочем, настроение сильно не испортилось - мы с Серегой нашли несколько упавших стволов рядом с берегом и стали накрывать на "стол". В течение пары часов мы выпивали и купались. На тот момент уже практически стемнело.
  Где-то вдали раздался звук мотора. Спустя две-три минуты рядом с нами остановилось несколько мотоциклов. Компания была многочисленная, пьяная и на несколько лет нас старше. Нас окружило человек восемь. Главарем у них был невысокий крепыш лет 20-22х.
  - Вы че козлы тут расселись - процедил он сквозь зубы.
  Ударил он сразу после завершения фразы. Бить он умел, меня сразу повело, а остальная кодла тут же бросилась на нас и сбила с ног. Досталось нам сильно, так как кроме рук и ног в ход пошли подручные предметы. Кроме серьезного сотрясения, мне пробили насквозь щеку и сломали нос.
  Спас ситуацию Серега. Когда "банда" остановила побоище на кратковременный отдых и перекур, он, вскочив на ноги как кошка, бросился к лесу.
  Шпана, остолбеневшая на несколько секунд, с громкими воплями бросилась за ним. Это был единственный шанс на спасение. Поднявшись, я тоже рванул к зарослям. Бегал я всегда неплохо, но в этот вечер бились рекорды.
  Легко догнав Серегу, я уже бок о бок с ним помчался вперед, на ходу уворачиваясь от веток. Наши преследователи быстро отстали. Мы остановились отдышаться, но снова завыли моторы. Нам пришлось бежать дальше. Забившись в какую-то глушь, мы зарылись в кусты. Чувство паники было нереально сильным, тогда нам хотелось только одного - чтобы все закончилось. И действительно звуки погони скоро стихли. Но выходить из "убежища" мы не спешили.
  На парк опустилась ночь. Может она была и тихой, но каждый звук заставлял нас дергаться и сжиматься в комок.
  Сам понимаешь, выбираться мы решили через дачи. Мы должны были форсировать реку и выйти к шоссе, по которому бы добрались до города. Ближняя дорога через мост была для нас закрыта, так как мы думали, что "ангелы ада" ждали нас там. Ты улыбаешься, но я, до сих пор не понимаю, что на нас нашло. Спустя пару лет, я с несколькими брибандиченными собратьями увидел пару этих лохов. Мне было стыдно перед своими, что подобные шуты могли меня избить. Основная злость была в том, что они даже не помнили об этом случае, а он иной раз не дает мне заснуть до сих пор. Да что это я, чуть начинает темнеть и меня в лес калачом не заманишь.
   Мы шли сквозь деревья как запуганные крысы. Ты знаешь - весь парк исчерчен дорожками, но как не странно мы не пересекли ни одной. Началось болото и нам пришлось брести по щиколотку в воде. Как сейчас помню бульканье под ногами и смертельное чувство, что вот-вот попадешь в трясину. Один раз Серега провалился по пояс, и я подумал - все. Но на этот раз пронесло. Мы шли и шли. Ночь растянуло. Время казалось, перестало идти. Самое забавное, что нас это не удивляло.
  Первым странности начал замечать Серега. Надо сразу сказать - он очень боялся собак.
  - Смотри, вон пес какой-то на нас смотрит. Глаза у него красные.
  Голос звучал у него как-то обреченно. Я обернулся в ту сторону, куда он показывал. Вначале я ничего не увидел. Но когда я уже собирался пойти дальше, то тоже их заметил. Действительно красные, не бывает у собак таких глаз. Они то пропадали, то появлялись. И тут мне стало страшно, я понял, что их обладатель движется сквозь чащу рядом с нами. Я сказал Сереге, что ничего не вижу и что надо идти.
  Потом мы увидели дом. Он, это я потом, вспоминая, решил, казался каким-то размытым, без четких граней что-ли. А так обычный дом, обнесенный забором, даже с калиткой, по-моему. Считая, что, наконец, вышли к дачам, мы чуть не бегом рванули к нему. Когда до него оставалось несколько шагов, дом исчез. Словно растворился в ночной дымке.
  Самое интересное только начинается. Мы не испугались. Нас даже не удивило происшедшее, словно исчезающие дома встречались нам каждый день. Нас начало охватывать равнодушие. Сейчас я думаю, что именно это нас и спасло. Если бы мы стали метаться, или оцепенели, то нас бы встретило что-то более серьезное. Впрочем, это лирика.
  Мы шли дальше как заведенные. Мне кажется, мы шли много часов. Иногда казалось, что мы идем по дороге, а потом снова оказывались окруженные деревьями. Дом появлялся еще несколько раз. Он стал нам как старый знакомый, что мы даже его особо не замечали. Единственное, что выводило меня из "шагово-лесного" транса так это Серегино нытье насчет глаз. Они ему казались повсюду. Я уже хотел на него прикрикнуть, как он громко и жалобно вздохнул и указал на что-то рукой. Увидев то, на что он показывал, я схватил его за майку и потащил вперед.
  - Это просто куст такой - выдавил я из себя, заставляя ноги нести меня дальше. Все следующие шаги я ждал, как у меня на спине окажется это...
  Я под пулями ходил, я знаю это чувство, ощущал его не раз, когда спина начинает, словно ныть в ожидании удара. Но в ту ночь эти ощущения были настолько сильными, что я думаю подобных мне больше не почувствовать.
  Да, оно действительно было похоже на собаку. Спустя столько лет я вижу это, смахивающее на огромного очень худого добермана. Ребра как дуги выделялись на его теле. Глаза были красные и словно подсвечивались. Но самое ужасное - из полуоткрытой пасти лилась слюна. Лилась ручьем, и на моих глазах оно ей подавилось и судорожно сглотнуло. Ты знаешь, когда собаки пускают слюну, тогда я это понял в доли секунды.
  Оно за нами не пошло.
  Вскоре мы вышли на широкую дорогу. А потом увидели людей. Единственное, что расходится в наших воспоминаниях, так это то, что в отличие от Сереги, мне казалось, что мужик курил. Наверно из-за того, что мне очень не хватало сигареты. Свои я потерял во время бегства, а Серега не страдал еще этой вредной привычкой.
  Нам навстречу шли мужик с бабой и по бокам два спиногрыза. Сейчас я не могу их описать, ни лиц, ни одежды. Они были как тот дом, какие-то размытые.
  - Пойду закурить стрельну и спрошу дорогу - сказал я Сереге, и быстрыми шагами пошел навстречу. Серега остался на месте.
  Они тоже исчезли. Мне оставалось до них не более пяти шагов, в горле уже зарождались слова приветствия. Они растеклись туманом, не отпрыгнули, не пригнулись, а именно растеклись, другого слова я подобрать не могу.
  Мы вышли к железнодорожному мосту минут через двадцать. Вначале что-то чмокнуло, как бывает когда закладывает уши, а потом приходит в норму. Раздался звук поезда. Лучше звука с тех пор я не слышал.
  Где-то часа через полтора я был дома. Вобщем то вот и вся сказка. Остался только один момент. Если бы мы шли по парку эти десять километров до железки, то кроме полотна нам пришлось пересекать речку, но и тогда мы вышли бы с другой стороны. Это единственное в нашей с Серегой истории, что нельзя объяснить тем, что мы были избиты и пьяны.
  
  
   5
  Боги, боги мои! Как грустна вечерняя земля! Как таинственны туманы над болотами. М. Булгаков.
  
  
  Мне кажется, что написал я это как ответ на бестселлеры, типа "Разборка с ворами" или "Упыри из деревни Гадюкино". А может, мне хотелось показать и снова пережить то, что и спустя столько лет заявляет о себе в моей памяти. Незнаю.
  Прежде чем попрощаться я набросаю еще несколько строк, чтобы текст был похож на путеводитель, а в конце дам один совет.
  Если у Вас ветер в голове, то "страшных" мест не избежать. Правда, в нашей стране от "сумы да от тюрьмы" не зарекаются. Как попасть в тюрьму писать не надо. Про не желание служить, обычно тоже не спрашивают. Не знаете как в дурдом - пожалуйста: пьете до "белки" и идете в гости по малознакомым людям. Вам повезет, если просто повезут в наркологию, но попытку всегда можно повторить.
  С аномальными зонами труднее. Желтая пресса пестрит всевозможными указателями, но веры в них примерно столько же, как в книгу Зигеля "Отзовитесь марсиане" 1976г. про полет советских космонавтов к Марсу. Доверять местным еще хлеще. Однажды я, и два моих друга пользуясь рассказами аборигенов, искали дом с якобы очень нехорошей славой.
  По преданию он был рядом с заброшенным каменно-известковым карьером. В чаще леса и километрах в пятнадцати от ближайшего жилья. В доме постоянно что-то происходило, то кого-то убивали, то кто-то вешался, а ночами, если верить народному фольклору, жертвы дома шныряли по окрестностям. Не посетить такое место мы не могли.
  Палатку мы не брали - решив ночевать в зловещем доме. Ориентируясь по карте, мы добрались до ближайшей к карьеру деревне. Местные утверждали, что знают дорогу и даже вызвались нас проводить. Половину пути мы провели в прицепе трактора, в котором нас немилосердно растрясло на ухабах. Остановив трактор на маленькой развилке, абориген показал нам еле различимую тропку, которая должна была вывести нас к цели. Воодушевленные мы двинулись вперед. Через несколько сот метров тропинка закончилась. Нам пришлось ломиться часа два сквозь густой подлесок, пока мы не вышли на поляну.
  Карьер был очень живописным - со стороны он был похож на руину средневековой башни. Наверно уже Вы поняли, что в ближайшей округе никакого дома не было. Ночевать пришлось под открытым небом. Конечно, под утро пошел дождь. До обеда мы нашли дом, точнее то, что от него осталось. За несколько лет до нашего похода его разобрали на кирпичи.
  В завершении, от карьера до автобусной остановки шла довольно сносная дорога, по которой наш обратный путь занял не более полутора часов.
  Подведя итог, скажу, что 99% ваших поисков закончится подобным образом. Расстраиваться из-за этого я считаю не стоит. "Истина где-то рядом", так что все зависит только от Вас.
  Да, остался только совет - он будет коротким: Живите лучше спокойней!
  
  
  
 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
Э.Бланк "Пленница чужого мира" О.Копылова "Невеста звездного принца" А.Позин "Меч Тамерлана.Крестьянский сын,дворянская дочь"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"