Сушкова Евгения : другие произведения.

Мятежница

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Оценка: 7.02*52  Ваша оценка:
  • Аннотация:
      В 18 лет Лизе казалось, что ее жизнь - сбывшаяся сказка. Любимый муж, любящая семья, беззаботная жизнь. В 25 лет у нее остались лишь ненависть к мужу, воспоминания о семье и желание отомстить. Разрушенная жизнь, разрушенные мечты, боль от предательства. И жажда причинить ему такую же боль, что испытала она сама. А для того, чтобы жить дальше, нужно найти того, кто предал, разрушил, убил...
     Завершено. В полном бесплатном доступе на СИ.
  
  Пролог.
  - Лиза! Ли-и-иза! - подергала меня за руку Арлин. Лучшая подруга пыталась вытащить меня из мечтательно-эйфоричного состояния и вернуть в реальный мир, в котором, впрочем, ожидали все те же эйфория и ощущение сбывшегося чуда. - Да спускайся ты уже с облаков на землю! - шутливо возмутилась Лин, но с ее губ тоже не сходила глупая радостная улыбка. Она была счастлива за меня. Счастлива вместе со мной.
  - Я здесь, перестань меня тормошить, - аккуратно отцепила ее руку от своей, стараясь не задеть и не повредить кружево. Мне казалось, что любое неосторожное движение превратит это белоснежное застывшее волшебство в обрывки ниток, а потому никому не позволяла прикасаться к рукавам. Да и сама передвигалась в этом платье с излишней, на взгляд подруги, осмотрительностью. - Что за паника на корабле?
  - Ричард приехал! - возбужденно прошептала Лин, и платок, белоснежный шелковый прямоугольник, выпал из моих вмиг ослабевших пальцев. Я резко стала осознавать окружающий мир: увидела сосредоточенно-предвкушающее выражение лица лучшей подруги, услышала конское ржание и громкие голоса за окном, почувствовала сладкий аромат множества цветов. Сердце в ответ на эту новость пропустило удар и зачастило с удвоенной силой, а щекам вдруг стало очень горячо.
  Дик! Он уже здесь! Губы сами собой расползлись в счастливейшей из улыбок, и я бы наверняка бросилась к окну в надежде хоть краем глаза увидеть Ричарда, но Арлин вовремя перехватила меня за руки. В этот раз она предусмотрительно схватилась за ладони. Я послушно последовала за ней вглубь комнаты и позволила усадить себя на кремового цвета софу, но все никак не могла отвести взгляда от окна. Глупо, понимаю. Дика никто и не пустит в эту часть сада, в сторону этих окон, ему даже смотреть сюда не разрешат, но мне так хотелось увидеть знакомый силуэт за стеклом на фоне буйной зелени! Представляя его в красивом черном костюме, с бутоном розы в петлице и напряженным взглядом, постукивающего в нетерпеливом ожидании ногой, я всей душой стремилась к нему. Дик!
  - Лиза!
  В комнату взволнованной птичкой впорхнула мама. Кажется, она переживала даже больше меня. Я ободряюще улыбнулась ей и встретила радостный взгляд. Мамочка... сегодня она была особенно красива, такой я ее раньше не видела. Нежное персиковое платье удивительно шло ей, подчеркивая темные волосы. В карих глазах собрались слезы, и ей часто приходилось поднимать руку и стирать со щек соленые капельки. Ткань перчаток на кончиках пальцев была уже совсем мокрой, мне это даже с другого конца комнаты было видно, но мама этого не замечала.
  Она подлетела ко мне и, наклонившись, прижалась своим лбом к моему. Взяв в плен мои ладошки, крепко сжала их и прошептала:
  - Лиза, девочка моя... Как же я счастлива! Пресветлые Боги, как же я счастлива!
  Я высвободила одну руку и нежно погладила маму по щеке. Перчатки тут же впитали в себя соленую влагу, но разве сейчас имеют значение такие мелочи? Я никогда еще не видела маму такой взволнованной и безмерно счастливой.
  - Мам, Дик уже внутри, да? - шепотом спросила я, сильнее стискивая ее руку. Мама чуть поморщилась, и я торопливо ослабила хватку. Правая рука Оливии Гордон, самой лучшей женщины на свете, была обезображена ожогами. Эти шрамы мама получила еще в детстве, когда сгорел их дом, и кожа за много лет стала грубой и невосприимчивой к прикосновениям, но мамочка утверждала, что вполне может чувствовать их, если сжать руку довольно сильно. Моя милая мамочка, вынужденная всю жизнь носить перчатки до локтя и прятать свое "уродство"... Как хорошо, что папу такие вещи совершенно не волнуют!
  - Да, солнышко, - улыбнулась мама, присаживаясь рядом. Арлин, подскочив к двери, осторожно выглянула наружу, но через несколько секунд с разочарованным вздохом захлопнула ее и повернулась к нам.
  - Ничего не видно. И разобрать в этом гуле голосов толком ничего не удается.
  - Ну конечно, - отозвалась мама, кивая головой для большей убедительности. - Кто же жениха рядом с невестой расположит! На Ричарда сейчас в другом крыле родственники наседают, давая последние наставления и ценные советы.
  Я немного нервно рассмеялась, представив Дика, испуганно сжавшегося в углу и прикрывающего голову руками, и нависшую над ним толпу родственников. Особенно четко представилась его мать, миссис Девенли, угрожающе наставившую на сына неизменный зонтик.
  Нет, нужно успокоиться. Вытащив ладони из маминых пальцев, я вскочила и зашагала по комнате, придерживая длинную юбку. Боги, я, кажется, начинаю бояться! Бросив нервный взгляд на великолепный букет, горделиво стоявший на столике перед зеркалом, сдавленно охнула и заметалась в тесном пространстве. Ловили меня мама и Арлин вдвоем.
  - Если не успокоишься, я рукава потрогаю! - пригрозила Лин, демонстративно протягивая к моему левому предплечью изящную ручку с длинными ногтями. Угроза подействовала: над рукавами я тряслась как над младенцем, и ногти Лин - достаточно веская причина успокоиться. Или сделать вид, что успокоилась. Или попытаться сделать вид, что успокоилась, решила я, прислушиваясь к своим эмоциям. Нужно отвлечься от мыслей о Дике и предстоящей церемонии.
  - А где Кристи? - вспомнила я, понимая, что давно не видела эту непоседу и не слышала ее звонкого голоса.
  - С Алексом, помогает ему украсить последние скамейки цветами, - ответила мама, скрывая лукавых чертиков в глазах за любящей теплой улыбкой.
  "Вместе с твоим братом вносят во все хаос и портят всем нервы", - правильно перевела я для себя. Действительно, чем еще могли заниматься вместе Алекс и Кристи? Если не путаться под ногами, то что-нибудь ломать. И те самые последние скамейки наверняка давно уже распрощались и с цветами, и с лентами.
  Я с мольбой в глазах обернулась к Арлин, безмолвно прося ее выйти в церковь и привести все в порядок. Одними губами шепнув: "Будешь должна!", подруга выскользнула за дверь. Но уже через минуту ворвалась обратно в комнату, заставив нас с мамой подскочить, и, бешено сверкая глазами, громким шепотом оповестила:
  - Пора!
  Мгновенно опустившуюся на комнату тишину нарушил мой испуганный писк, а в следующую секунду мы услышали тяжелые шаги. Папа заглянул в распахнутую дверь, обвел притихших нас сияющим взглядом и молча протянул мне руку. Мама, уже не сдерживаясь, плакала, да и глаза Арлин подозрительно блестели, когда он крепко сжал мою дрожащую ладошку в свои теплых пальцах. Краем глаза зацепилась за отражение в зеркале. Высокий, подтянутый, до сих пор темноволосый и очень красивый папа - и я рядом с ним, белым платьем составляя его черному костюму разительный контраст. Ростом я пошла в маму, и мы обе едва доставали главе нашего семейства до подбородка. Изящность и даже некоторую хрупкость фигуры, затянутой сейчас в белый струящийся шелк, я тоже унаследовала от нее, но вот волосы, черты лица и глаза я взяла от папы. И сейчас два синих океана (это по словам Дика, который не раз говорил, что тонет в них) лихорадочно блестели на бледном лице. Я была счастлива, безумно! Но, Боги, как же мне при этом было страшно!..
  - Успокойся, - шепнул мне папа, ободряюще улыбаясь моему отражению. - Ричард уже ждет, подумай о нем и улыбнись.
  Я судорожно кивнула головой и уже собиралась отвернуться от зеркала, как вдруг:
  - Мы про букет чуть не забыли!
  Арлин подскочила к столику, аккуратно, стараясь не помять ни листочка, вытащила его из вазы и протянула мне. На мгновение уткнувшись носом в цветы, я сквозь сладкий дурманящий аромат королевы цветов почувствовала дикую луговую нотку васильков - и успокоилась. Неожиданно для себя, я действительно успокоилась.
  Папа осторожно потянул меня из комнаты. Следом вышли Арлин и мама. Кажется, я даже расслышала ее приглушенный всхлип, но - не уверена, потому что оттуда, куда я сейчас стремилась, лилась дивная музыка. Да и времени задумываться над этим у меня не было, ведь еще один шаг - и за углом начнется такая длинная и такая короткая дорога, в конце которой меня будет ждать Ричард. Наверняка он радостно и ободряюще улыбнется мне, с каждым ударом сердца отсчитывая секунды, оставшиеся до церемонии. Делая этот последний шаг, я словно наяву видела насмешливо-теплые искры в черных глазах, ожидая увидеть все это по-настоящему через секунду.
  Мой громкий вопль эхом отдавался под сводами церкви, словно жуткое продолжение только что замолчавшей чарующей музыки. Все было красным. Не закат, не розы, не вино... Кровь! Много, повсюду... Кровь! Мертвые гости с застывшими улыбками откинулись на спинки скамеек, из горла некоторых до сих пор тонкими струйками стекала она... не закат, не розы, не вино...
  - Ну что же ты замерла, дорогая, иди! - услышала я негромкий голос отца, в котором легкая укоризна сочеталась с понимающей насмешкой. Крепко сжав пальцы на его запястье, я в смятении обернулась к нему. Может быть, я переволновалась, и сознание подкидывает мне таки ужасные картины, а на самом деле ничего этого нет, и все в недоумении разглядывают, отвернувшись от алтаря, замершую и кричащую невесту?
  Нет!
  Вместо Эдварда Гордона я держала за руку труп в черном элегантном костюме, с кровавым месивом вместо лица. Ясные синие глаза неестественно ярко сияли среди разорванных мышц с обрывками кожи.
  Я снова громко закричала, отдергивая руку и отскакивая назад, безумным взглядом обводя свою семью. Мертвые, изуродованные, улыбающиеся мне лица... Покрытые струпьями, протянутые ко мне руки... Трехлетний Алекс вышел из-за маминой юбки, прижимая к груди букетик из трех розочек, и, разомкнув синие, грубо зашитые губы, проговорил:
  - Лиза, ты тего стоис? Там Литялд тебя узе заздался! - и вытянул указательный пальчик, с которого на ковровую дорожку упал ноготь, в сторону алтаря за моей спиной. Не в силах остановить бегущие слезы, я замерла. Что ждет меня, когда я повернусь?..
  - Ли-иза... - мягкий, ласкающий и до боли знакомый голос теплым коконом обернулся вокруг меня, словно защищая. - Иди ко мне, любовь моя, я жду.
  Я повернулась. Я не могла этого не сделать, зачарованная магией голоса и слабой надеждой на чудо. Вот только слезы все не успокаивались, безостановочно сбегая по щекам и срываясь с подбородка в крепко зажатый в руке букет. Капли замирали на белых лепестках переливающимися росинками. Красиво...
  Дик действительно ждал меня. Спокойный, непоколебимый, сильный... Черные глаза ласково смотрели на меня, на губах играла манящая улыбка... Безумно красивый в своем свадебном костюме. Он даже руки протянул мне навстречу, но... в одной был зажат огромный нож, с которого еще капала кровь, пальцы другой сжимали за волосы голову моей младшей сестры. Ее тело лежало у его ног, у самого края ботинок, и по трем ступенькам на ковровую дорожку тонким издевательским ручейком стекала она... красная, но не закат, не розы, не вино...
  Так я не кричала никогда в своей жизни.
  Выпустив букет, я закрыла лицо руками и рухнула на колени...
  ... и проснулась. В горле еще стоял крик, по щекам текли слезы, но я уже осознавала, что нахожусь не в церкви, а в своей постели.
  Сидя в темноте, я пыталась очнуться. Сон. Всего лишь сон... Спустила ноги на пол, снова замерла, упираясь ладонями в матрас и гипнотизируя взглядом ковер. Заметно отросшие с последней стрижки волосы свесились по бокам лица, закрывая меня от окружающего мира, и я их не убирала. Я даже слезы не вытирала - просто сидела на кровати и приходила в себя.
  Через какое-то время потянулась к едва различимой в темноте тумбочке в изголовье, с трудом приподняв трясущимися руками полный графин и налила в стакан воды. Надо же, как в моем сознании соединились самый лучший и самый худший дни моей жизни. Моя свадьба с Ричардом - и моя мертвая семья.
  Как странно... Я помню аромат маминых духов, помню, что каблуки Арлин издавали разный звук, когда она шла по каменным плитам, составляющим полы в церковных коридорах, помню развязавшиеся синие ленточки в волосах Кристи, но совсем не помню, как выглядит мое свадебное платье. Белое, шелковое, с кружевными рукавами и струящейся юбкой... Но целой картинки не получается. Так же, как не полностью сохранились в сознании детали того дня, когда я приехала к родителям с радостной новостью, а вместо шумной встречи попала на похороны всей семьи. Может быть, поэтому мозг их и объединил? Ведь эти два дня действительно прекрасно дополняют друг друга...
  Отставив пустой стакан, я упала спиной поперек кровати, прямо поверх скомканных одеял. Свет в комнате не зажигала, и темную, окутывающую меня тишину ничто не тревожило. Лежала на полу тонкая короткая полоска лунного света, нашедшего лазейку между задернутыми шторами, но она меня не беспокоила. Я не закрывала глаза, но не потому, что боялась возвращения кошмара, а потому, что так просто было легче. Почти не больно лежать, раскинув руки и разглядывая темноту.
  Ричард... Своего мужа я не видела уже почти четыре года, хотя в последнее время слышала о нем ежедневно. Знала, с кем он встречается, где живет, что предпочитает на ужин. Просто потому, что он - одна из центральных фигур нашего плана, и не говорить о нем было невозможно.
  Мне стало холодно, и я обхватила плечи руками. Мне всегда становилось холодно, когда я вспоминала о нем. На людях я научилась себя контролировать, ничем не выдавая чувств, могла даже относительно спокойно произносить его имя, но сердце каждый раз болезненно сжималось, а внутренний зверь рычал и скалился, требуя выпустить его и дать возможность отомстить. Еще не время. Совсем скоро, но пока еще - нет.
  Нехотя я перебралась на подушку и укуталась в одеяло, сжавшись под ним так сильно, как только могла. Почему мне приснился такой странный сон? Он как-то связан с моим заданием? Что это - знак свыше или просто расшалившиеся нервы? Или все сразу? Интуиция и провидение пытаются меня предупредить, удержать от опрометчивого шага?
  Нет уж, все решено. Обратной дороги нет, и прокладывать ее я не собираюсь. Такими снами меня не запугать, я не отступлю. Хуже ведь быть уже не может, правда?
   
  Часть первая. Мятежница.
  Почти у самой двери в кабинет я врезалась в Люка. Мужчина от неожиданности и, наверное, боли охнул и отступил, и я поспешно извинилась. Виновата была я - с этим даже спорить не буду. И то, что я на ходу пролистывала бумаги, а потому совершенно не видела, куда иду, оправданием служить не может. Ибо я опаздывала. Не сильно, но все-таки - опаздывала. Люк, судя по всему, тоже меня не заметил, больше внимания уделяя своим манжетам, но ему можно - он состоит в штабе, а я - всего лишь исполнитель. А если учесть мое добровольное решение - еще и сумасшедший исполнитель.
  Люк открыл дверь и посторонился, пропуская меня внутрь. Я заметила его ободряющую улыбку, но спокойнее или легче мне от этого не стало. Улыбка - это слишком мало сейчас, чтобы успокоить мои нервы. Нужна была, скорее, хорошая порция зелья. Или, чтобы наверняка, смирительная рубашка. Что-то иное вряд ли помогло бы. А потому осуждающие взгляды, сопровождающие мой короткий путь до стула, меня не задевали. Это все мелочи, вот пробраться в дом мага - это действительно страшно.
  Я коротко глянула на Тимми, пытаясь понять, в каком состоянии он. Напарник был слегка бледноват, и руки у него, кажется, чуть подрагивали, но я почему-то была уверена, что это не из-за предстоящего задания. Мозги в нашем подполье промывать умели здорово, и я была практически уверена, что он горд своим заданием и - не приведи Боги, конечно, но вдруг - был рад умереть за вложенные в него идеалы. Сейчас его волнение относилось скорее к тому, что на собрании, на этой последней ответственной летучке, присутствовали некоторые члены нашего штаба. С самого-самого верха. Вот именно эта компания и доводила его до дрожи - ведь такая честь! Перед важной миссией нас почтили своим присутствием, подтверждая свое доверие, такие важные люди!
  Обведя взглядом сидящих за овальным столом людей, я слегка поморщилась, прикрывшись планами, чтобы эта самая верхушка не заметила моего к ним отношения. Эти люди меня раздражали. Если уж на то пошло, я не верила в эти их игры в оппозицию и ополчение, присоединившись к мятежникам только с одной целью. Планы по свержению короля и дальнейшему захвату власти, а также прочая фантастическая чушь про равноправие и свободный народ, меня не касались. Ничто и никто, кроме Ричарда, не имело значения. Все задания, которые я выполняла, были так или иначе связаны с моим мужем, от всего остального, насколько могла, держалась в стороне. А вот интересы этих господ были весьма разнообразны, многоплановы и... сказочны. Они намеривались свергнуть короля, дабы прекратить "деспотичное единоличное правление", и яркими красками расписывали открывающиеся после сего "богоугодного дела" перспективы. При этом сами жили довольно небедно, относясь к тем, кто устраивал мятежи, саботажи и нападения, как к грязи на ботинках. Они не гнушались использовать даже детей, отсиживаясь за стенами своих особняков и оттуда произнося прочувствованные речи о всеобщем благе и светлом будущем, появляясь иногда перед такими ребятами, как Тимми, чтобы "оказать моральную поддержку и не дать упасть боевому духу". Подобных речей я наслушалась за последний год достаточно, и было мерзко видеть, как народ в это верит и идет вслед за мятежниками.
  В какой-то момент вербовщики увлекли и меня, но я достаточно быстро поняла, что восстание против королевской власти - не то, что мне нужно. Лучшей жизни я хотела, да, но для меня она начнется только тогда, когда с лица земли исчезнет Дик. И потому участвовать в мятежах я не собиралась, а вот помочь подпольщикам вести борьбу с Ричардом была очень даже готова.
  И сегодня, надеюсь, мне удастся приложить руку к тому, чтобы он умер.
  - Китти, ты не могла бы передать нам планы дома мистера Девенли? Мы бы хотели в последний раз пройтись по плану и удостовериться, что никаких неожиданностей и неприятностей не предвидится. Нашим руководителям очень хотелось бы убедиться в том, что человеческий фактор надежен.
  "Человеческий фактор" - это мы с Тимми. Как мило с их стороны так нас назвать.
  Я протянула Люку бумаги, с трудом разжав сведенные пальцы и поспешно спрятав руки под столом. Каждый раз, когда меня называли новым именем, я вспоминала о том, кем являюсь на самом деле, и о том, что прошло уже почти четыре года с того дня, когда я перестала быть Лизой Гордон Девенли.
  
  "Так холодно мне еще никогда не было. Не снаружи, нет. Летнее жаркое солнце с достаточной силой поливало землю лучами, часто даже перебарщивая с теплом и доводя особо нежных барышень до обмороков. Мне было холодно внутри. Очень, очень холодно. Такого за почти двадцать два года своей жизни мне испытывать не приходилось. Но и подобных ужасных испытаний - или наказаний - мне жизнь раньше не подкидывала.
  Прижав колени к груди, я натянула длинное темное платье своей горничной до самого низу, прикрывая замерзшие пальцы. Забилась в угол между стеной и спинкой кровати, сцепив руки в замок в напрасной попытке удержать себя и свое сознание от распада. Мысли лихорадочно метались в голове, заставляя то одно, то другое воспоминание на миг вспыхнуть перед глазами, ослепить болезненной вспышкой разум - и исчезнуть. Дрожь, как и слезы, сдерживать не получалось. Наверное, и не стоило, но многолетняя привычка держать себя в руках еще пыталась напомнить о себе. Внутри все горело и разрывалось от боли - и в то же время меня словно окутывало льдом...
  В какой-то миг сил терпеть не осталось - хотелось кричать, громко, выплескивая все непонимание, весь ужас, всю боль от разрушенной любви. Этим криком я могла бы дать волю гневу, ненависти, обиде, и я даже открыла рот - но в последний момент сомкнула зубы на ладони. Я все сильнее и сильнее сжимала челюсти, пока не почувствовала, как к соленому вкусу слез примешался еще один - куда более резкий, яркий и металлический.
  Это чуть привело меня в сознание, и я отняла руку, с каким-то отрешенным интересом рассматривая стекающие на запястье красные капельки. Надо же, я действительно поранила себя. Вот аккуратные полукружья наливаются кровью и отпускают ее свободно течь по руке. А она горячая. Мне так холодно, мне безумно холодно, а по ладони стекает горячая кровь.
  Наверное, я все-таки кричала, потому что перед тем, как потерять сознание, я услышала громкий стук в дверь гостиничного номера, почти заглушающий взволнованные крики:
  - Откройте, госпожа! С вами все в порядке? Пожалуйста, откройте дверь!.."
  
  - Вы ведь разрешите нам задать несколько вопросов этим агентам, не так ли? - неожиданно визгливым голосом осведомился человек, сидевший напротив меня, и это позволило мне вынырнуть из воспоминаний. Я попыталась сосредоточиться на том, что говорят окружающие, вот только рукам было очень холодно, а внутри зашевелилось что-то похожее на застарелую боль. Ничего, с этим я справлюсь. О чем там говорит Тимми?
  - ... третье окно слева от балкона. Сейф расположен в кабинете, в который из библиотеки попасть можно будет, пройдя короткое расстояние вот по этому коридору, - напарник потянулся, чтобы на плане указать наш маршрут. Я не следила, хотя собиралась еще раз тщательно пробежаться по каждому пункту, по каждой самой незначительной детали нашей миссии. Вот только неожиданный сон и вырвавший меня из реальности экскурс в прошлое сильно ударили по нервам. Мне все-таки нужно успокаивающее зелье. В таком состоянии к дому Ричарда лучше не приближаться. - Для того, чтобы мы имели возможность открыть сейф, нам выдали специальные артефакты-ключи. Они одноразового действия, но с очень мощным...
  - Да-да, это мы знаем, - прервал Тимми все тот же мужчина с визгливым голосом. Я присмотрелась к нему. Худой, старый, с вечным недовольным прищуром бледных глаз. Черты лица тонкие, в чем-то даже звериные, неприятные. Губы - изломанная нитка, пересекающая нижнюю половину лица. Длинные пальцы нервно теребят край ближайшего листка бумаги, но он сам этого словно не замечает, впиваясь взглядом в лицо моего напарника. Тимми из-за этого бледнеет еще больше и умолкает. Погипнотизировав еще некоторое время бедного парня, повернулся ко мне: - Скажите... Китти? Скажите, Китти, что вы будете делать, если вдруг в то время, как вы будете заняты своей миссией, в той части дома кто-нибудь появится?
  - Ликвидировать свидетеля, - спокойно ответила я, старательно скрывая свои эмоции. Вряд ли я смогу кого-нибудь убить - почти всех слуг Дика я знала с того времени, как мы были женаты. Едва ли у меня поднимется рука на миссис Линд, экономку, которая тепло приняла молодую хозяйку и которая стоически терпела мои истерики после похорон семьи. А еще в тот коридор может заглянуть мистер Доусон, чересчур исполнительный, но всегда предупредительный и внимательный дворецкий - была у него привычка иногда по ночам совершать обход, оберегая сон и имущество господина. Но даже незнакомого лакея, каким-то образом поднявшегося на второй этаж, я убить не смогу. Вот только говорить им об этом не обязательно, а потому - мне необходимо удерживать на лице маску спокойствия и полной уверенности в себе.
  - И вас не страшит эта перспектива?
  - На любой войне есть жертвы, и не всегда их удается избежать.
  Мне самой мои слова показались лживыми и слишком... наигранными, но худого старика, похоже, мой ответ вполне удовлетворил. Видимо, такие лозунги вполне в его духе.
  - Молодой человек, а перечислите-ка мне те артефакты и те бумаги, которые вам необходимо будет раздобыть, - потребовал другой мужчина, составлявший полную противоположность старику с визгливым голосом: он был тучноват, подбородки при каждом слове дрожали, а руки совершенно спокойно расположились на столе, сцепленные в расслабленный замок. Я видела на толстых коротких пальцах следы многочисленных перстней, которые мужчина, слава Пресветлым, снял до того, как пришел на встречу с агентами. Негоже все-таки исполнителям видеть богатство и влиятельность членов штаба, ведь тогда понятно станет, что руководство радеет не об их благе, а о собственных интересах. Вот только бледные полоски все равно ничем, кроме перчаток, не скроешь. Правда, взгляд у него был цепким и очень внимательным, что резко выбивалось из образа добродушного толстячка. Это, конечно, неудивительно - он стоит во главе заговорщиков, что само по себе о многом говорит, вот только эта выходка с кольцами не позволяла точнее определить его тип и степень важности. Впрочем, сейчас это и не имеет значения. Можно будет потом осторожно поговорить с Люком и выведать у него хоть что-то о наших руководителях. Но - не сейчас.
  Увлеченная рассматриванием гостей из штаба, я пропустила ответ Тимми. Не страшно, все равно этот список мы знали не хуже, чем молитвы Пресветлым, которым нас учат с самого детства. Разбуди меня ночью и потребуй назвать необходимые артефакты - я назову, и свойства опишу, и внешний вид, и историю. О документах я знала не так много - об их содержании мы с Тимми имели лишь приблизительное представление, но их перечень я тоже знала наизусть. Как и расположение комнат в особняке Ричарда, и имена его домочадцев, и его расписание, и еще миллион мелочей, о которых нас спрашивали господа из штаба, чьих имен нам предусмотрительно не называли.
  Наконец этот импровизированный экзамен кончился, и мы с Тимми заработали еще одну ободряющую улыбку от Люка. У него тик какой-то? Никогда раньше за нашим непосредственным начальником такой улыбчивости не наблюдалось. Старший агент заметил мой недоуменно-недовольный взгляд и пожал плечами. Попросив нас остаться в этом кабинете, Люк поспешил проводить глав мятежников. Вместе с ним вышли и те, кто отвечал за наше задание: информаторы, шпионы, артефакторы и прикрытие. После того, как из комнаты вышел последний человек, Тимми ощутимо расслабился. Он позволил себе сгорбиться и сложить руки на столе, опустив на них голову. Послышался его облегченный выдох.
  - Я думал, они от нас никогда не отцепятся, - признался он, и из-за его положения голос прозвучал немного глухо. - Даже когда стражникам в руки попадал, так не боялся. Отвечал на их вопросы и все ждал, что они скажут: "Он не подходит, замените его другим агентом!". Это, наверное, был бы конец для меня. Кит, ты же ведь понимаешь, как важна наша миссия? - Тимми поднял голову и горящими глазами посмотрел на меня, а я... Мне оставалось только посочувствовать ему, верящему во всю эту чепуху про свержение диктатора и воцарение счастья на земле. Он даже не задумывался над тем, к чему могут привести действия мятежников, он просто шел под их знаменами, гордясь своей принадлежностью к "истории". Боюсь, таким бодрым шагом он идет лишь навстречу своей смерти, но никак не светлому будущему. - После нашей миссии мы сможем убрать семью Девенли от короля, освободив путь к его свержению! Если исчезнет его главный маг, король станет беспомощным! Мы в шаге от заветной цели, Китти!
  В шаге. Конечно, в шаге. Еще немного - и я смогу отомстить. Если та информация, которой располагали мятежники, верна, и у Дика действительно хранятся такие мощные артефакты, он обречен. Я сделаю все, чтобы эти борцы за свободу получили возможность уничтожить само имя Ричарда Девенли. И, возможно, его семьи. К Стивену и мистеру Джейсону я не испытывала ненависти, даже к его злобной матери относилась куда лучше, чем она того заслуживает, но - око за око, Дик. Семья за семью.
  Я не знала, что буду делать потом, когда - и если - моя месть свершится. Я не планировала свою жизнь. Уже нет. Что я буду делать дальше - решу лишь после того, как увижу гроб с телом мужа, накрепко заколоченный гвоздями и опускающийся в землю. Я даже не знаю, будет ли она у меня потом, эта самая жизнь.
  Тимми что-то воодушевленно рассказывал, но я не вслушивалась в его слова. Ничего, кроме восторженного бреда и идеалистических речей, он выдать не мог. Мне даже жалко было его, ведь Тимми, по сути, неплохой парень, попавший в плен расчетливых сказочников. Насколько я знаю, когда-то он вел вполне приличную законопослушную жизнь младшего сына отставного военного. Отец Тимми служил в королевских войсках где-то на границе, но из-за ранения в очередной стычке с литарийцами вернулся в родной город, где и зажил счастливо с молодой женой и - впоследствии - несколькими отпрысками. Что потянуло Тимми сбежать из дома и податься в бродячие разбойники, я не знаю, он никогда не рассказывал, но, еще будучи довольно молодым, уже имел зуб на нашего короля и весь его Совет. В подполье заговорщиков он нашел себя и смог реализовать себя и внушенную ему мечту - сделать мир лучше. Вернее, мечту он все еще реализовывал, но свято верил в то, что Пресветлые Боги поддерживают его начинания и непременно помогут в деле сотворения рая на земле. Пока его планы распространялись на Ан-риох-Даонну, но я уверена, что в воображении молодой мятежник сверг уже всех королей на нашем материке и перебрался на соседний, уничтожая тиранию и бедность.
  - Тимми, Китти, - преувеличенно бодро позвал нас Люк. Я даже не заметила, как он вошел в комнату. Либо я так увлеклась размышлениями о планах своего напарника, либо наш руководитель и впрямь необычайно талантливый агент и воин. Впрочем, одно другого не исключает. - Готовы?
  Тим снова распрямился на стуле, всем своим видом выражая готовность броситься на выполнение задания хоть сейчас, не дожидаясь ночи, и истово закивал. Бедный Тим. Чем же таким ему насолил наш король и как мятежники смогли так нарушить все его мыслительные функции?
  Люк перевел вопросительный взгляд на меня, и я кивнула. Я не просто готова. Я несколько лет ждала такой возможности.
  - Вот и отлично. Тогда - прошу следовать за мной, прежде чем вы получите артефакты-ключи и остальное необходимое снаряжение, вам предстоит встретиться с чтецами душ.
  Чтецы душ? Надо же. Не знала, что мятежники пользуются их услугами. Хотя более верным будет предположение, что один или двое из них числятся среди сепаратистов. Впрочем, чему я удивляюсь? Если раньше мне не приходилось сталкиваться с ними, это не значит, что их здесь нет. В конце концов, должно же как-то объясняться то практически магическое воздействие, которое оказывают вербовщики на потенциальных агентов и исполнителей. Почему не предположить, что здесь тщательно работают чтецы душ?
  Чтецы не являлись магами как таковыми. Они не способны были произносить заклинаний, влиять на материю или творить с помощью Силы что-то невероятное. Но они очень тонко чувствовали эмоции и чувства людей, способны были влиять на них и добиваться необходимой реакции. Я слышала о том, что чтецы способны вернуть душу человека, который уже не хочет жить, и заставить его радоваться каждой минуте на этой земле. Слышала и о том, что с такими возможностями можно легко свести человека с ума, раз за разом дергая невидимые болезненные ниточки в душе. И потому, как говорил Ричард, в королевстве - да и на всем материке - ведется строгий учет людей с такими способностями, ибо они не всегда используются во благо. Как чтецов заполучили мятежники - не представляю.
  Люк шел впереди, уверенно сворачивая то влево, то вправо и окончательно запутывая меня в этом подземном лабиринте. На нижнем уровне я еще не бывала, доступ не тот. Да и не горела я желанием оказаться там, где располагались и лаборатории, и пыточные, по слухам, часто являющиеся одним и тем же. Внизу обитали артефакторы, аналитики, ученые, и, по всей видимости, чтецы душ.
  Старший агент слегка прихрамывал при ходьбе, из-за чего его высокая мощная фигура чуть заваливалась на левую сторону. Я не слышала о том, чтобы Люк в последнее время выходил работать "в поля", а потому меня слегка заинтересовала его травма. Где он мог ее получить, если последние недели мятежники вели себя достаточно тихо, отдавая силы на разработку нашего задания? Выполнял особые поручения с самых верхов?.. Светлые волосы на затылке перехвачены черным плетеным шнурком, спускаясь до лопаток, и они тоже норовили соскользнуть влево, подчиняясь неровной ходьбе Люка. Я зачарованно наблюдала за его хвостом, жалея о том, что уже даже и не помню настоящего цвета собственных волос. Я привыкла к черному цвету и не стремилась вернуть прошлую жизнь, но та девушка, что когда-то была счастлива и что еще живет во мне, иногда давала о себе знать такими вот сожалениями.
  Перед одной из дверей Люк остановился. На грубо обтесанном дереве не было никаких отметок о назначении комнаты или о том, кто в ней обитает, но старший агент уверенно обхватил ладонью металлическую ручку.
  - Входите, - пригласил он, открывая перед нами дверь.
  За ней оказался короткий, широкий, плохо освещенный коридор, из которого можно было попасть еще в две комнаты. Люк, положив руку на плечо Тимми, направил его к левой двери, кивком указав мне на правую. Помедлив, я все же вошла. Встречаться с чтецами душ я не хотела - от них невозможно ничего утаить: ни мысли, ни воспоминания, ни эмоции. Я не знала, существует ли способ закрыться от них и буду ли допущена после этой встречи к миссии, которая стала моей целью. У меня были тайны, которыми я не хотела делиться ни с кем, о существовании которых и сама предпочла бы забыть...
  За дверью был кабинет, не очень просторный, уставленный книжными шкафами и освещенный ровным тусклым светом волшебных камней. Я не ожидала увидеть в подвале подобную вещь - эти камни считались дорогим удовольствием, и простым смертным, а уж тем более заговорщикам против короны, вынужденным ютиться в неприметном здании на окраине столицы, они были недоступны. И все же они были здесь, в этой комнате, аккуратно вставленные в специальные настенные кольца. Камни выдыхались и теряли силу, из-за чего свет бы неярким, словно приглушенным.
  Но надолго они мое внимание не привлекли - почти сразу им завладела женщина, расположившаяся за столом. Она сидела прямо напротив двери, так, чтобы можно было увидеть лицо вошедшего, с первой секунды подмечая малейшие изменения в эмоциях и мимике. Встретившись взглядом с ее холодными глазами, я поежилась.
  - Проходи. Садись.
  Чтица указала тонкой рукой на единственный стул, стоявший перед столом. Она и сама казалась тонкой и хрупкой, способной сломаться от малейшего прикосновения. Болезненно худая, с бледной, почти прозрачной кожей, в тусклом свете волшебных камней женщина была похожа на призрака. Усугубляли неприятное впечатление, усиливая нездоровый контраст, прямые темные волосы, распущенные и перекинутые наперед. Глаза, холодно-серые и равнодушные, словно пытались заглянуть в мою душу, хотя на каком-то внутреннем уровне я понимала, что это впечатление обманчиво, что работают их силы не так. И все же она не отпускала мой взгляд. Поставив локти на стол и опустив на сцепленные ладони подбородок, она слегка склонила голову влево, и я видела, как на ее губах постепенно появляется удовлетворенно-насмешливая улыбка.
  Чтица вдруг стремительно, но при этом на удивление плавно поднялась. Все так же не отрывая от меня взгляда, обошла стол, ведя по нему рукой. Черные широкие брюки вились вокруг ее ног при каждом шаге, словно за женщиной неотступно следовала ее персональная магическая тень. Только я почему-то не боялась. Знала, что от ее решения, от того, что она увидит, зависит мое участие в миссии, но меня это не пугало. Самое страшное в моей жизни уже случилось четыре года назад. Глядя в глаза чтице, я еще раз переживала все это. Заново. В очередной раз.
  Женщина словно перетекла мне за спину, заставив вздрогнуть, и я почувствовала ее руки на плечах.
  - Бедная девочка, - тихо прошептала она, склонившись к самому уху. Ее черные волосы касались моей щеки, сползая по плечам на грудь, ее дыхание щекотало кожу, и все во мне противилось такому близкому контакту. Внутри что-то кричало и приказывало оттолкнуть ее, оказаться подальше от чтицы, но я не вслушивалась в эти ощущения. - Столько всего пережить, но найти в себе силы на борьбу и месть... Бедная храбрая девочка. - Ее ладонь скользнула мне на живот, и я закрыла глаза, часто-часто задышав. Нет, нет, пожалуйста, не говори ничего об этом, не нужно!.. - Столько всего потерять... Ты ведь каждый день помнишь об этой потере, верно? Стараешься не вспоминать, не чувствовать, но мысли все равно не уходят, догоняют тебя во снах, ловят в те моменты, когда ты этого совсем не ожидаешь. И ты каждый раз, как и тогда, распадаешься на части, теряешься в этой боли, проваливаешься в эту пустоту... Ты помнишь об этом, ты чувствуешь это... Но ты все потеряла. - По моим щекам катились слезы, каждое ее слово заставляло меня дрожать и беззвучно всхлипывать, но чтица не желала прекращать пытку. Ее ладонь сильнее прижалась к моему животу, заставляя меня судорожно вздохнуть, и сжалась в кулак. - Не забыла. Выжила, чтобы отомстить. Каждый день помня о своих потерях, ты лелеешь это желание, мечтаешь о возможности причинить ему ту же боль, что терзает тебя. - Чтица потерлась щекой о мою макушку, правой рукой продолжая гладить меня по плечу. - Ведь тебе до сих пор больно, правда, Лиза?
  Это имя стало последним ударом. Согнувшись, я плакала так, как не позволяла себе уже долгое время. Сжавшись в комочек, я раскачивалась на стуле и не пыталась больше притворяться сильной. Не здесь, не с ней. Зачем, если она вытащила наружу то, что я так долго старалась запереть в самых дальних уголках души? Своими тихими словами эта женщина вскрывала одну рану за другой, заставляя меня захлебываться в слезах и всхлипах...
  Она стояла передо мной на коленах и гладила меня по голове. Чтица больше не произносила ни слова, но ей этого и не нужно было. Всё, чем можно было бы растоптать меня и уничтожить мою душу, чтица уже сказала.
  Сколько мне потребовалось времени, чтобы выплакать всю боль, я не знала - в этом подземном кабинете не было ничего, что говорило бы об убежавших минутах и часах. Но, едва я смогла дышать ровно и поднять голову, чтица взяла меня за подбородок, снова заставляя смотреть ей в глаза:
  - Лиза. Девочка, потерявшая саму жизнь, тебе не стоит меня бояться. Есть люди и есть страхи, способные причинить гораздо больше боли. Сосредоточься на том, чтобы избавиться от них, лисёнок.
  Я думала, что после едва закончившейся истерики больнее мне уже не будет, но чтица нанесла еще один удар. На то она и чтица, чтобы видеть чужие души, но... Дик!.. Он называл меня лисенком, утверждая, что на солнце мои каштановые волосы отливают рыжим, что в такие моменты ему хочется приласкать меня...
  - Досточтимая Кара, у вас все хорошо?
  Стук в дверь и голос Люка удержали меня на краю, не позволяя вновь скатиться в ту бездну отчаяния и боли, из которой я могла уже не выбраться. Встреча с чтицей стала слишком большим испытанием, я не чувствовала в себе сил на то, чтобы заново собрать себя из осколков. Когда-то - могла, но сейчас, когда мою душу выпотрошили, это было бы невыполнимо. А потому я сосредоточилась на посторонних звуках и образах, пытаясь отгородиться от той лавины боли, что грозила вот-вот обрушиться на меня.
  - У нас все в порядке, агент, - громко ответила чтица, отпуская мой подбородок. Плавно поднявшись на ноги, она вернулась за стол, откинувшись на стуле и наблюдая за мной. - Вы можете войти.
  Люк тихо и осторожно открыл дверь, но входить все же не стал, остановившись на пороге.
  - Я могу узнать, как прошла встреча? Готова ли Китти к тому, что ей предстоит сделать, уверена ли в своих силах и стремлениях?
  - Китти? Да, агент, она готова. Лучше нее вряд ли кто-то справится с этим делом, только в ее руках возможность причинить лорду Девенли непоправимый вред.
  - И вы сделали все, как нужно?
  Лицо чтицы заледенело, вмиг превратившись в маску. Обхватив себя руками, я вглядывалась в ее глаза, замечая и враждебность, и бессильную злость, направленные на Люка. Позже я подумаю над этим. Не сейчас, сейчас мне больно. Но позже.
  - Забирайте ее и уходите, агент. Вас же передергивает от одного нашего вида, - прошипела Кара, - вы же нас боитесь и ненавидите. Так забирайте ее и выметайтесь из моего кабинета! Не заставляйте меня проверять и вашу веру тоже.
  Быстрые нервные шаги - и Люк буквально сдернул меня со стула, за руку вытаскивая из комнаты. Меня трясло, хотя я пыталась унять дрожь и не думать о том, что только что случилась. Дверь за спиной захлопнулась с резким громким звуком, и я едва не подпрыгнула. Пресветлые, до чего же довела меня встреча с чтицей! Неужели они думают, что после такого препарирования моей души и моих эмоций я еще на что-то способна?
  У стены напротив нас дожидался Тимми. Он был бледен и испуган, в глазах застыло загнанное выражение. Руки моего напарника мелко подрагивали, губы безостановочно шептали что-то. Наверное, я выглядела так же. По крайней мере, чувствовала я себя так, словно меня через мясорубку протащили, что не могло не отразиться на внешнем виде.
  Люк же, едва закрылась дверь в кабинет Кары, заметно повеселел.
  - Давайте-ка, ребятки, успокаивайтесь и приходите в себя. Знаю, вам кажется очень странным, что именно в тот день, когда должно произойти такое важное событие, да еще с вашим участием, вас заставили встретиться с чтецами душ, но, поверьте, руководство знает лучше, для чего это нужно. Сейчас вы слегка разбиты... - едва ли мое состояние походило на "слегка", но поправлять Люка желания у меня не было, - но к вечеру все это переродится в злость и даст вам силы, которые будут необходимы. В этом и заключается работа наших чтецов - вытащить наружу все то, что заставляло вас страдать, чтобы превратить боль в ярость. - Выталкивая нас в основной коридор, который вел к лестнице на "жилые" этажи, он поинтересовался: - Вы как, в норме?
  - Да... да, я в порядке, - хрипло ответила я, прижимая руку к горлу. Видимо, истерика не прошла для меня бесследно. И хотя я не кричала, чувство было такое, что я сорвала голос и материализовала внутри своего организма маленький кусочек Великой Пустыни.
  Тимми неуверенно кивнул, замер, прислушиваясь к себе, и закивал снова, подтверждая, что и он в норме. В глазах парня постепенно разгорался знакомый мне огонек: он выслушал объяснение Люка и поверил ему, вновь обретая в лице мятежников олицетворение своих надежд и мечтаний, едва не разрушившееся из-за болезненной встречи. Кажется, уже сейчас он начал превращать все эмоции в злость. Не только те безнадежность и отчаяние, что я заметила несколько минут назад, а все эмоции - напарник растворялся в предстоящей миссии полностью, отдавая себя всего.
  Я в себе такого настроя не чувствовала, и Люк, кажется, понял это. Остановившись посреди коридора, он за плечи развернул меня к себе и, внимательно заглядывая в глаза, уточнил еще раз:
  - С тобой точно все в порядке, Китти?
  - Со мной все хорошо, Люк, честно. Возможно, я чуть более медленно, чем Тим, меняю свои эмоции, но к вечеру вы получите то, что хотите. Я не собираюсь позволять собственным чувствам помешать мне сегодня. Можете не сомневаться: задание мы не провалим.
  Прищурившись и задумчиво выдвинув вперед нижнюю челюсть, он еще какое-то время сверлил меня недоверчивым взглядом, но потом отпустил и с едва заметным облегчением выдохнул. Я не знаю, что он увидел в моих глазах, но результат, судя по всему, его удовлетворил.
  - Что ж, хорошо. Правда, странная ты какая-то, Китти. Это, скорее, женщинам свойственно - мгновенно менять эмоции, а ты так медленно загораешься.
  - Зато не сгорю раньше срока, - через силу усмехнулась я, желая показать, что все тревоги - напрасны. Нет уж, если я пережила встречу с чтицей, отстранить меня от задания они уже не смогут.
  - Это вы верно подметили, агент Диксон, - хлопнул меня по плечу Люк, и, подтолкнув Тимми, зашагал к лестнице. Переглянувшись, мы с напарником последовали за ним. Когда поднялись на второй этаж, наш руководитель остановился перед комнатой отдыха, с улыбкой повернувшись к нам: - Отдыхайте, ребята, набирайтесь сил и злости - они вам сегодня понадобятся. И помните, что от вас зависит судьба всего восстания.
  От меня зависит только моя судьба - это я поняла давно. Ни за кого, кроме себя, я отвечать не имею права, потому что не могу сохранить даже крохотной жизни... Помотав головой и прогоняя разбуженные чтицей воспоминания, я с ногами забралась на диван и, обхватив колени руками, замерла. Трансформировать боль в ярость? Нет, этого делать я не стану - мне нужна ясная голова. То, что для выживания эмоции - вредные советчики, я тоже поняла достаточно давно. За эти годы жизнь вообще открыла для меня много такого, о чем я раньше не знала и не задумывалась.
  
  "- А теперь скрести ноги вот так, - улыбаясь, приказал Дик. Я повторила, но у меня ничего не получилось, и муж, рассмеявшись, потянул меня за руки, заставляя встать с пола. Обняв за талию, Ричард закружил меня по комнате. Когда сил на смех уже не осталось, остановился. Не выпуская из кольца своих рук и глядя мне в глаза, поцеловал в кончик носа. Я хихикнула и потянулась ладонью к его щеке. Смех замер, веселье сменилось чем-то более чувственным и глубоким. Глаза Ричарда потемнели, и, закрыв их, он прижался щекой к моей ладони. Я прерывисто вздохнула, чувствуя, как теплые губы прикасаются к коже, как целуют каждый пальчик. Я задышала чаще, и Дик, откликаясь на это, сильнее прижал меня к груди. Его руки пробежались по моей спине, захватили кончик косы и потянули, заставляя выгнуться назад.
  - Дик!.. - выдохнула я, закрывая глаза. Я знала, что муж меня не уронит, но все равно инстинктивно цеплялась за его плечи. - Мы... мы собирались заниматься, - хрипло попыталась я воззвать к порядку, хотя всей душой надеялась, что он меня не послушает.
  - Мне плевать, - отозвался он, целуя кожу на самой границе с тканью блузы. Это заставило меня сильнее вцепиться в него, так как колени подгибались, и на ногах устоять было невозможно. Раньше, до встречи с Ричардом, я хихикала над глупыми героинями романов, у которых "ноги делались ватными" от одного лишь прикосновения понравившегося им лорда, но, узнав прикосновения своего мужа, я уже не могла смеяться над ними. Любимый мужчина действительно может заставить одним лишь взглядом вспыхнуть эмоции, от которых подгибаются колени... - Занятия, - он пробежался короткими поцелуями по моей шее, - подождут. А я ждать не намерен.
  - Лорд Девенли, вы возмутительны! - охнула я, когда он подхватил меня на руки.
  - Разве? - удивился Дик, быстрыми шагами выходя из гостиной, в которой мы собирались позаниматься.
  - О да, - подтвердила я, взлохмачивая его волосы и наслаждаясь этим. О чем он спрашивал, я уже забыла, готовая согласиться со всем.
  - И как ты можешь меня любить, такого возмутительного? - притворно вздохнул он, награждая меня скупым поцелуем.
  - Сама не знаю, - с улыбкой призналась я, ответно прижимаясь губами к его щеке..."
  
  - Эй, Кит, ты заснула?
  Ногти от злости впились в кожу, даже сквозь брюки, и я с трудом заставила себя разжать пальцы.
  - Нет, Тимми. Я не сплю, я пытаюсь настроиться на то, что нас ожидает. Это называется медитация, когда-то меня ей обучали. Помогает выбросить из головы все лишнее.
  - А, ну тогда извини, - пожал плечами парень, расположившийся за столом ближе к окну. Перед ним стоял бокал с чем-то алкогольным, судя по запаху, и он задумчиво водил по его краям пальцем. - Я думал, ты заснула сидя. Ну, не буду тебе мешать, медици... настраиваться, - и он одним махом опрокинул в себя эту гадость.
  Я кивнула, отворачиваясь. Возможно, мне не стоило отвечать так резко. Хотя я и старалась не дать злости отразиться в голосе и ответить довольно вежливо, эмоции все равно прорывались. Вот только мне кажется, это не та злость, которой пытался добиться от нас Люк. Сейчас меня взбесило то, что Тимми выдернул меня из моих воспоминаний. Я не собиралась думать о муже. Сначала. Я хотела всего лишь вспомнить, чему он меня учил, но собственные мысли предали меня, уводя по тропе воспоминаний в тот день, когда мы пытались начать занятия. Дальше моей неуклюжей позы мы тогда не зашли, все закономерно закончилось в спальне. Потом, много позже, мы все-таки смогли сосредоточиться на уроках, не отвлекаясь друг на друга, и кое-чему Дик меня все-таки научил. Именно это я хотела воскресить в памяти, а не те дни, когда я была счастлива. Мне сейчас нельзя думать о том, что когда-то я любила его. Нельзя помнить о том, что он мог быть хорошим. Нельзя позволять отголоскам того времени посеять в моей душе сомнения.
  Вот только это чувство, возникшее, когда Тимми позвал меня... Я упивалась воспоминаниями, я действительно разозлилась, когда меня из них выдернули, и это пугало. Проклятая чтица возродила не то, что нужно!
  Мой муж - монстр, и я не имею права забывать об этом, обманутая счастьем прошлых лет.
  ***
  Черный экипаж без каких-либо знаков на боках проехал мимо дома Ричарда. Мы с Тимми, сидя напротив друг друга, внимательно вглядывались через щель в шторках в особняк моего мужа. Света в окнах не было, по крайней мере, со стороны улицы. Те, что выходили во внутренний двор, могли еще разгонять ночную тьму - слуги иной раз задерживались на кухне допоздна. Я не могла решить, что для нас с Тимми будет лучше: их крепкий сон в собственных постелях или их посиделки на кухне, в противоположной от кабинета части дома. Во втором случае есть надежда, что за собственными разговорами они не услышат посторонних звуков. А если и услышат, убедят друг друга, что это лишь обман слуха, галлюцинации, вызванные чрезмерным количеством медовухи, выпитой в отсутствие хозяина.
  Экипаж свернул за угол и проехал еще несколько кварталов, прежде чем остановиться. Из кареты мне помог выбраться поджидавший нас Люк, подав мне руку.
  - Наблюдатели сообщили, что все в порядке. Пока все идет согласно плану, и не предвидится ничего, что могло бы нам помешать.
  "Согласно плану" - это означает, что Ричард покинул сегодня свой дом, намериваясь провести ночь у любовницы, а слуги разошлись по спальням и тихо посапывали в кроватях, отдыхая от повседневных забот в мире снов.
  - Это хорошо, - возбужденно прошептал Тимми, пританцовывая на месте. Его энтузиазм, на мой взгляд, несколько нездоровый, меня пугал. Парень нетерпеливо посматривал в ту сторону, откуда мы приехали, ожидая возможности принести пользу, практически из-под носа королевского мага уведя важные документы и опасные артефакты.
  - Не подведите, - сжал на мгновение мою руку старший агент. Люк забрался в карету, и она медленно покатила по дороге. Мы проводили ее взглядами, дождались, пока она скроется за поворотом, и пошли обратно, к дому моего мужа. Длинный широкий плащ скрывал мой крайне нетипичный для женщины и леди наряд: для выполнения задания юбки не годились, их заменили брюки.
  Когда-то давно, в прошлой жизни, Дик запретил носить мне брюки, объясняя это тем, что мой вид слишком отвлекает его... от всего. Я тогда посмеялась, хотя подобное замечание мне очень польстило. Мне льстило, что я могу свести его с ума. Как же я была глупа! Сумасшедший мужчина - в жизни не может быть ничего хуже!..
  В штабе же никто не обращал внимания на внешний вид женщин - в зависимости от задания и целей, агентам слабого пола приходилось как наряжаться в пышные платья, так и облачаться в мужскую одежду. Наша миссия также не предполагала наличия широких кринолинов: взбираться по стене в брюках куда удобнее. А о своих привычках знатной леди мне пришлось забыть, да и к брюкам за последние месяцы я привыкла, поэтому меня не возмущало, что одежда на мне была неподобающей. В конце концов, не подходила она для бальных залов, для мести же - в самый раз. Плащ же служил защитой от возможных встречных. Для всех вокруг мы с Тимми были парочкой, поздно возвращающейся домой по богатым кварталам столицы.
  На ту улицу, на которой располагался особняк Ричарда, мы не вернулись - свернули чуть раньше. Пробраться в дом моего мужа мы должны были из сада, в который попадем из соседнего двора. Тимми, наверное, готов был лезть прямо по фасаду особняка, такой жаждой действия горели его глаза, но нам приходилось быть осторожными и идти окольными путями. Один из мятежников, заранее спрятавшийся во дворе соседнего участка, открыл после условного свиста калитку. Это помогало не нарушить защитные чары, установленные на территории. Если бы мы вдруг полезли через заборы или попытались самостоятельно открыть ворота, сработала бы охранная система, мгновенно заморозившая нас (в лучшем случае) и оповестившая стражу о вторжении. Такая защита не давала сбоев, но у нее был один минус - нарушение контура изнутри не считалось опасностью, даже если во двор входили незнакомые люди. Этим недостатком и воспользовались мятежники при разработке плана.
  С территорией вокруг дома Ричарда было сложнее - на нее можно было попасть только через один вход, главный, и муж зачаровал его так, что мы не смогли никого из своих людей провести за ворота. Так что приходилось рисковать и перелезать через забор с соседнего участка, рассчитывая, что артефакты-обманки смогут дать нам несколько секунд, необходимых для пересечения границы чар. Это было одно из самых слабых мест плана, этап, дальше которого в случае неудачи дело бы не пошло.
  Но то ли артефакторы у мятежников были кудесниками, то ли защита не такой совершенной, как нам представлялось, но мы спрыгнули на землю - и ничего не случилось. Не вспыхнул ослепляющий свет, я не почувствовала холода оцепенения, по наши души не явились демоны из проклятого Пресветлыми мира.
  Выждав несколько минут, мы нашли нужный нам балкон. Третье окно слева от него вело в библиотеку, ближе всех остальных комнат располагавшуюся к кабинету. Забраться на второй этаж было несложно - это действие мы проделывали множество раз, готовясь к заданию. Открыть окно и соскользнуть на пол тоже труда не составило, но мне вдруг стало страшно. Необъяснимый страх накатил волной, заставляя испуганно озираться, искать причины таких лишних сейчас эмоций.
  Тимми дернул меня за рукав, нахмурившись, и кивком головы указал на дверь. Ему явно не нравилось то, что я испуганной тенью замерла у окна, но как передать ему тот ужас, что окутал меня, едва я оказалась внутри? Не может же меня пугать только лишь то, что я оказалась в доме Ричарда?
  Перебарывая страх и воюя с собой за каждую возможность пошевелиться, я медленно прошла к двери. У нее снова замерла, прижавшись спиной к стене - единственному свободному участку в этой комнате: все было заставлено стеллажами и шкафами, в которых нашли свое место тысячи книг. Моя рука скользнула по стене и наткнулась на поверхность столика. Теплая, гладкая столешница под пальцами вызывала странные эмоции, на время приглушая страх.
  Неосознанно я надеялась увидеть копию той библиотеки, что была в нашем доме в Четейр-Глэсе. Мне даже казалось, что я узнаю этот столик под рукой. Я понимала, что он не станет привозить сюда мебель из нашего дома, что в его особняке в столице все сделано на заказ к моменту его переезда сюда, но глупая необоснованная надежда на что-то жила в моей душе.
  Задание вдруг оказалось сложнее, чем я думала.
  Резкий удар по плечу заставил вынырнуть из фантазий, и на меня уставились злые глаза Тимми. Мой напарник был в ярости и не скрывал этого. Ткнув пальцем в дверь, он скривился и едва не задел вазу с цветами, стоявшую на точно таком же столике, поверхности которого касались мои пальцы, с противоположной стороны дверного проема. Зашипев, Тим подхватил букет и снова поднял на меня глаза, молча приказывая шевелиться. Я и сама понимала, что пора прекращать эти игры с воспоминаниями, если хочу добиться своей цели, а потому на миг виновато опустила голову и повернулась лицом к двери. Обхватила ручку и мягко, очень медленно повернула ее, открывая узкий проход в коридор. Ни малейшего отсвета ни из-под одной из дверей я не увидела, что позволило мне выскользнуть из библиотеки. Плащ, чтобы не мешался, отдала Тиму, и он небрежно бросил его на спинку ближайшего кресла - уходя, мы его заберем. Несколько бесшумных шагов - и я перед дверью в кабинет, в святая святых Ричарда. Замерла. Прислушалась, задерживая дыхание. Тишины сонного дома не нарушал ни один звук.
  Замок щелкнул, открывая перед нами возможность зайти внутрь. Тимми не преминул ею воспользоваться, практически втолкнув меня внутрь. После возвращения в штаб нужно будет поговорить с Люком об этой излишней активности, Тим слишком суетится, что может принести неприятности. Сама я, конечно, тоже виновата, но мой напарник забывает об осторожности.
  Что тут же проявилось в сдавленном ругательстве, когда в темноте он налетел на кресло. Шторы в кабинете были задернуты, и видимости не было никакой, поэтому я и остановилась, давая глазам возможность привыкнуть к тому, что света нет. Тимми ждать не захотел, кидаясь к темнеющему у дальней стены камину, над которым должен был располагаться сейф. Откуда у мятежников такая точная информация - не представляю, да и знать не хочу. Все, что меня волновало, это то, что я оказалась в шаге от заветной цели. Осталось совсем немного: артефакты-ключи, необходимые вещи и документы, снова библиотека, чужой сад - и штаб. И Дик будет уничтожен.
  Я прошла к Тимми и протянула ему свою половинку ключа. Схватив ее с моей ладони и едва не уронив на пол, он потянулся артефактами к стене. Я же думала о том, какое странное место выбрано для обустройства сейфа. Чтобы не мешать Тиму, отошла чуть назад, оперлась бедром на спинку кресла и вновь подумала о том, как это нетипично. Конечно, от моего ненормального мужа, да еще и от мага, всего можно ожидать, но разве над камином в стене не должна проходить труба с вытяжкой? Объяснение штаба, что этот камин изменен магически, меня больше не устраивало. Потому что ключи-артефакты не реагировали. Сколько Тимми не водил ими перед стеной, ничего не происходило.
  - Ничего не понимаю, - растерянно пробормотал он, поворачиваясь ко мне.
  - Вот и я тоже, - раздался от двери голос, от которого внутри все заледенело. Нет, не может быть... Мне кажется, это все неправда, его не должно быть дома! Поворачиваться я боялась. Да что там поворачиваться, мне вздохнуть страшно было! Лишь наблюдала за тем, как по полу расползается, становясь все ярче, пятно света, наверняка от его любимого магического шарика.
  А некто безрассудный и безголовый, веривший в восстание и мятежников, бросился на моего мужа, доставая из кармана что-то похожее на очередной артефакт... Да уж, сепаратисты не поскупились на всякую мелочь, отправляя нас на смерть. Все согласно плану, да, Люк? Вот только какому плану?
  - Смерть королю и его подлым приспешникам!
  Как же все-таки основательно его обработали среди мятежников! Смерть королю? Ха-ха... Смерть нам, Тимми, Ричард нас живыми отсюда не выпустит.
  Напарник бросил что-то мелкое к ногам Дика, и я, к своему изумлению, услышала его стон. Тим смог ранить Ричарда? Это было настолько невероятным, что я решилась обернуться, но не успела. Тимми боком налетел на меня, опрокидывая на пол в попытке спрятаться от разозленного мага и одновременно достать еще что-то. Я откатилась ближе к столу, ударившись головой о деревянный подлокотник одного из кресел. Шапочка, прикрывающая волосы, слетела, и, пока я пыталась отплеваться и убрать их с лица, в кабинете стало на одного человека меньше. Тим не успел достать свой запасной козырь, он слишком разозлил Дика, попытавшись с ним бороться. Я даже не знаю, что сделал Ричард, услышала лишь щелчок пальцами и короткий вопль, после которого из кабинета на несколько секунд словно исчезли все звуки. Эту иллюзию разрушили приближающиеся шаги, остановившиеся рядом со мной. Руку, пытавшуюся убрать с лица волосы, за запястье перехватили длинные сильные пальцы, я и сдавленно охнула, сжав зубы.
  Поднимать глаза было страшно, но я все же решила напоследок увидеть его лицо еще раз. Чтобы запомнить его, чтобы знать, кому мстить после перерождения. Ведь Пресветлые Боги не могут быть настолько жестоки, чтобы отобрать у меня эту возможность.
  Я не знаю, чего я ожидала, но почему-то с удивлением отметила, что он совсем не изменился, разве что черты лица стали резче, да взгляда я такого у него никогда не видела: холодного и вместе с тем пылающего сдерживаемой яростью. Направленной на меня.
  Он еще сильнее сжал мое запястье, выворачивая руку, и наклонился ко мне:
  - Кто?
  Сказать тебе, кто и зачем нас прислал, Дик? Нет, милый, извини. Не потому, что я верна идеалам мятежников, а потому, что не хочу давать то, что тебе нужно. Давление на руку усилилось, и мой не отличающийся терпением муж снова прошипел:
  - Кто?
  Я же не смогла сдержать стона. Пресветлые, лучше бы я молчала! Отпустив руку, он сжал в ладонях мое лицо, и я встретилась глазами с неверящим взглядом Ричарда.
  - Лиза? - прошептал он.
   
  Часть вторая. Пленница.
  "Открывать глаза жутко не хотелась, и я лишь морщилась и закапывалась глубже в одеяла, стремясь укрыться от настырных вездесущих солнечных лучей. Удавалось мне это плохо, и я даже знала, почему.
  - Дик, оставь в покое шторы, - недовольно пробурчала я, переворачиваясь на другой бок. Шорох ткани и скрип гардин смолкли, а через несколько секунд матрас прогнулся под весом моего мужа. Ричард принялся аккуратно, но очень настойчиво выпутывать меня из ненадежного укрытия.
  - Вставай, соня, скоро обед уже.
  От его насмешливо-ласкового голоса по телу побежали мурашки, заставляя дрожать. Перекатившись лицом к мужу, но все еще не открывая глаз, я сладко потянулась, закинув руки за голову. Его дыхание чуть изменилось, и я едва сдержала улыбку.
  - Ммм, не хочу вставать. Мне и здесь неплохо.
  - Я заметил, - насмешливо отозвался Дик, поглаживая мою ладонь. Я попыталась перехватить его пальцы, но он со смешком отдернул руку. Это заставило меня разочарованно застонать и возобновить попытки закопаться в одеяло. Невозможный тиран, за которого я по какому-то недоразумению вышла замуж, не позволил мне этого, схватив за талию и притянув к себе.
  - Ты - жуткий деспотичный тип, - заявила я ему, зевая и все-таки открывая глаза. Чтобы тут же снова их закрыть. О, я наверняка немного покраснела, но его взгляд!.. Смешок нависшего надо мной Дика тепло коснулся моей щеки, и что-то похожее на зарождающееся удовольствие пробежало по всему телу, до самых кончиков пальцев.
  - Знаешь, я уже и сам не хочу, чтобы ты вставала, - прошептал мне на ухо Ричард, и я вновь задрожала. - Более того, я, пожалуй, присоединюсь к тебе.
  - У нас сегодня много дел, - попыталась возразить я, с деланным укором глядя на мужа. - Твои родители приезжают, и...
  Темные глаза лукаво блеснули, и широкая ладонь легла на колено, чтобы неспешно, но неотвратимо поползти выше.
  - Дел не так уж и много, а родители, если что, подождут. Я же не могу отказаться от приглашения, ведь моя жена меня так бесстыдно соблазняет.
  - Кто еще кого соблазняет, - пробормотала я, развязывая его галстук. - Ненасытный монстр, тебе ночи мало было?
  Я прикусила губу, борясь с упрямым узлом и одновременно пытаясь сдержать стон. Дик оторвался от моей шеи, коротко поцеловал в губы:
  - Мне тебя всегда мало, лисенок..."
  
  Солнечные лучи косо проникали в комнату, неровными полосами освещая и согревая ее. Моим пальцам было немного жарко, я чувствовала на них танец тепла и света, на запястье же этого не было. Чуть ближе к локтю - снова это ощущение, которое пропадает у плеча. Шее, губам тоже досталась часть солнечной ласки, а вот глаза были в тени, по ним лучи не били, словно стремясь не причинять беспокойства и оберегая сон. Мне показалось это странным, никакие шторы не могли бы дать такого эффекта. Впрочем... я в "гостях" у Ричарда Девенли, для него то, чего не может существовать в принципе, является обыденным. Да и не шторы меня сейчас должны волновать.
  Лежа с закрытыми глазами, я пыталась понять, где я нахожусь. Наверняка в его спальне - воздух вокруг буквально пах им. Да теперь Дик и не отпустит меня далеко от своей сиятельной персоны, раз уж смог заполучить в руки беглую жену. Даже гостевую комнату не выделит - только в его спальне, только рядом с ним. Я прислушалась, пытаясь понять, здесь ли мой муж. Должен быть здесь, но я не слышу его дыхания.
  - Я знаю, что ты уже проснулась, Лиза.
  Я вздрогнула. И из-за холодного голоса, и из-за того, что меня впервые за долгое время, если не считать чтицы, назвали моим именем. И из-за того, что Дик оказался куда ближе ко мне, чем я ожидала - слова прозвучали совсем рядом со мной.
  Собираясь с духом, я несколько раз глубоко вздохнула. Медленно открыв глаза, встретилась с его напряженным взглядом. Даже досточтимая Кара не вглядывалась в меня так внимательно, как это делал Ричард. Он словно пытался проникнуть в меня - в мой разум, в мою душу, чтобы найти там... что-то. Ответы, чувства, мысли - Дик хотел получить все, даже самую мелкую эмоцию.
  Я не могла долго выдержать такой взгляд - с чтицей действительно было легче, - поэтому отвела глаза. Он протянул руку, почти нежно провел ею по левой щеке, заставляя меня вздрогнуть еще раз, и резко повернул к себе:
  - Не смей от меня отворачиваться.
  Он сидел слишком близко, касаясь бедром моей руки, и я с трудом подавляла желание отползти от него подальше. Он нервировал меня.
  - Не смей мне указывать, - хрипло прошептала я, все-таки не выдерживая и предпринимая попытку отодвинуться. Такую же провальную, как и вчерашний план. Рука Ричарда мгновенно соскользнула со щеки на плечо, рывком возвращая меня на прежнее место. Я поморщилась - и от боли, и от необходимости находиться к нему так близко.
  - Где ты была эти четыре года? - почти спокойно поинтересовался Дик. Почти. Но едва сдерживаемые эмоции все равно проскальзывали в его голосе, и ни одну из тех, что я почувствовала, нельзя назвать теплой.
  Я попробовала еще раз отстраниться от него, но на этот раз так, чтобы он этому воспротивиться не мог. К тому же разговаривать с ним, лежа в постели и будучи укрытой одеялом, не очень удобно, а потому я села, прислонившись к спинке кровати. Подушку вытащила и положила на колени, словно она могла служить дополнительной преградой между нами. Дик, подняв бровь, наблюдал за моими действиями, но, хвала Пресветлым, не стал придвигаться ближе. Я не была уверена, что моей выдержки хватило бы на более близкое соседство: я и так едва сдерживала себя от того, чтобы не броситься на него в бесполезной попытке причинить хоть какой-то вред.
  - Это не имеет значения, - все-таки ответила я, устроившись максимально далеко от Ричарда и сумев немного взять себя в руки. - С тех пор, как я покинула наш дом в Четейр-Глэсе, тебя перестало касаться все, что я делаю.
  - Вот как? - единственное, что позволил себе Дик, ничем больше не показывая своих эмоций. Я не знаю, чего ждала от него, но очень не хотела, чтобы он оставался рядом и дальше: каждое его слово и движение словно прикасались к тугой пружине внутри меня, и в любой момент я могла потерять контроль над собой.
  - Именно, - с трудом выдавила я, судорожно сжимая в руках подушку. Ричард перевел взгляд на мои пальцы, сминающие белую ткань, и резко поднялся:
  - Вижу, мое общество доставляет тебе мало удовольствия. Посиди пока одна, приди в себя, я принесу завтрак.
  Мало удовольствия? Дик, единственное удовольствие, которое я испытаю рядом с тобой, я получу, собственноручно заколачивая гвозди в крышку. Во всех остальных случаях для тебя есть только ненависть.
  Я отвела взгляд, не желая смотреть на него, но на этот раз он ничего не сказал. Я упорно рассматривала резной узор деревянных панелей до тех пор, пока не услышала, как хлопнула дверь. По комнате Дик передвигался совершенно беззвучно, и резкий звук заставил меня вздрогнуть. И, что странно, действительно немного прийти в себя. Вот только не так, как ожидал мой супруг. Откинув покрывало, я встала. Голова закружилась, и пришлось ухватиться за спинку кровати, чтобы удержаться на ногах. Перед глазами все плыло, в ушах стоял легкий звон, а воздуха не хватало, но я заставляла себя стоять и дышать, сжав зубы. Пройдет. Через минуту это пройдет.
  Организм успокаивался гораздо дольше отведенной ему минуты, и с каждой лишней секундой я нервничала все больше. Сколько понадобится Дику времени, чтобы принести мне завтрак? Сам он будет это делать, или поручит слугам? Ему придется ждать, или поднос, уже собранный, стоит на буфете в столовой?
  Все так же не отпуская спинку, я огляделась. Его спальня. Тепло-коричневая, просторная и абсолютно его. В каждом предмете мебели видны были вкусы и предпочтения Ричарда, каждая черта узорных панелей несла в себе свой смысл. На нашу спальню в Четейр-Глэсе эта комната не была похожа, и мне от этого, наверное, было легче. Не знаю, смогла бы я заставить себя действовать, если бы вдруг оказалась в знакомой обстановке.
  Кровать, на которой я очнулась, была довольно большой, широкой и удобной, с высоким резным изголовьем и совсем низкой спинкой в изножье. Балдахина, этой практически обязательной части любой кровати аристократа, здесь не было. Как, впрочем, и у той кровати - Дик их терпеть не мог. Слева от нее, там, где она заканчивалась, у стены устроился камин - совсем небольшой, используемый, скорее, для создания уюта, а не обогрева. В углу же, подальше от очага и поближе к изголовью, стоял столик, почти пустой, если не считать одинокой высокой свечи. Естественным дополнением к ней смотрелась бы книга, но ее там не было. Впрочем, я знала привычки своего мужа и понимала, что какой-нибудь нудный и исписанный магическими формулами экземпляр периодически составляет свече компанию на этом столике. По другую сторону кровати, совсем рядом со мной, была закрытая дверь. Открывать и проверять, что за ней находится, у меня не было никакого желания, к тому я была почти уверена, что это гардеробная. Может быть, комната и не похожа на нашу спальню, но вкусы и привычки Дика приехали с ним из Четейр-Глэса в столицу. Под окном располагалась банкетка, через подлокотник на спинку был переброшен его пиджак. Я подняла взгляд выше. Окно закрывало нечто, что совсем не было похоже на шторы: странные полоски из плотной кремовой ткани, соединенные вверху и внизу тонкой нитью. Эти полоски были шириной в ладонь, от запястья до кончиков пальцев, и позволяли свету проникать в спальню, не заливая ее при этом яркими лучами. Странно. И, наверное, довольно красиво, потому что комната от этого становилась полосатой. Чуть в стороне от банкетки пристроилась классическая пара: массивный стол с ящиками и стул с высокой спинкой. Три картины с нейтральными, хоть и красивыми пейзажами: над кроватью, над камином и на противоположной стене рядом с дверью. И ковер на полу, мягкий, в той же теплой коричневой гамме, но при этом совершенно очевидно предназначенный для мужской спальни.
  Я на секунду прикрыла глаза. Не до этого сейчас. Нужно сосредоточиться на другом. Меблировка его комнат меня волнует меньше всего.
  Моей одежды видно нигде не было. Да и вряд ли бы Дик ее сохранил. Единственной его уступкой мне было то, что до конца он меня все же не раздел, оставив нижнее белье и темную рубашку. Сбегать в таком виде было бы глупо, но оставаться в одном доме с ним - невыносимо, поэтому я проигнорировала вспыхнувшие в сознании разумные доводы и предостережения. Подхватив с банкетки пиджак и пообещав себе сжечь его при первой же возможности, торопливо залезла на подоконник. Я и так потратила непозволительно много времени, пережидая головокружение и разглядывая его спальню. Сдвинув в сторону странные шторы-полоски, попыталась открыть окно. Замочек не поддавался, и я начала потихоньку паниковать. Несколько раз безуспешно подергав створки, спустилась на пол и переползла кровать - обходить ее было бы непозволительной тратой времени. О том, что дом Дика охраняется магией, я знала всегда. О некоторых заклинаниях он рассказывал сам, кое-что сообщили мятежники, но я всегда считала, что защита направлена от проникновения из вне. Поэтому к тому, что в ответ на удар подсвечником по стеклу меня ослепит зеленая вспышка, отбросив на постель, я была не готова.
  Вместо того, чтобы образумиться и попытаться найти другой способ выбраться из дома - хотя бы через дверь в коридор, из него попасть в знакомую библиотеку и уже оттуда постараться найти выход, - я снова и снова, с какой-то по-детски глупой обидой на охранное заклинание продолжала молотить подсвечником по стеклу, раз за разом отлетая на кровать. Из головы исчезли все мысли и эмоции - даже моя ненависть к Дику, - кроме одной: выбраться отсюда, покинуть этот дом, оказаться за пределами этих стен. Почему, за что он меня не выпускает, ведь я так хочу уйти!
  Последний удар был более сильным. Как и его последствия. Зеленая вспышка, сопровождаемая давящей на грудь волной, снова откинула меня дальше от окна. Намного дальше. Изломанной куклой я приземлилась на противоположный край кровати, скатилась с нее на пол и ударилась головой о стену. И даже не почувствовала боли, гаснущим сознанием продолжая осознавать только одну мысль: я хочу выбраться отсюда.
  
  Такой возможности Ричард мне не предоставил. И вряд ли когда предоставит.
  Следующее пробуждение в доме супруга, в котором я за неполные сутки дважды ударялась головой, было... малоприятным. Болело все, словно меня, как куклу, заперли в тесной коробке и отдали мальчишкам, подразнить сестру. И эти мальчишки, высоко подпрыгивая и тряся игрушкой над головой, совершенно не беспокоились о том, что кукле может быть больно.
  Но к боли, в принципе, я уже привыкла. В первые полтора года после моего побега ее было немало. Куда сильнее нее меня пугало помещение, выделенное мне супругом на этот раз. Дик не стал размениваться на спальни, гостевые покои или даже на комнаты для слуг: муж просто "поселил" меня в подвале. В темной каменной клетке без окон. С тонкой железной цепью, идущей от кольца в стене рядом с дверью и заканчивающейся браслетом на моей щиколотке.
  - Ричард! - закричала я, и мой громкий голос, пролетая сквозь небольшое зарешеченное окошко в двери, эхом отразился в пустых темных коридорах. А что самое страшное, в нем отчетливо звучала паника. Он же... он не может так со мной поступить! Причинять страдания и мстить должна я! - Ричард!
  Дик не отзывался, и я прижала холодные руки к щекам. Он это не всерьез. Он не поступит так со мной.
  "Поступит, - шепнул внутренний голос. - Вспомни о том, что он сделал с твой семьей. Чтобы обладать тобой единолично и не делиться ни с кем, даже с родственниками, он отдал тот приказ. Вполне в его духе запереть тебя в подвале. Никто даже не узнает, что Ричард Девенли нашел свою пропажу".
  - Этого не должно было случиться, - пробормотала я, поджимая ноги. Тонкая цепь зазвенела, вызывая в душе животных страх, смешанный с безысходностью. Браслет на правой щиколотке холодил и неприятно натирал кожу при каждом незначительном движении, и я прекратила попытки устроиться как-то иначе. Дик запер меня здесь в той одежде, в которой я пыталась сбежать - даже своего пиджака не снял, и длинные рукава почти полностью закрывали ладони, оставляя снаружи лишь кончики пальцев; на пустом матрасе не обнаружилось ничего, чем можно было бы укрыться. Ногам было холодно, и я, как могла, укутала их тем, что раньше пообещала сжечь. Обняв себя руками, я раскачивалась взад-вперед, проводя ладонями по плечам. - Такого не должно было произойти. Сегодня мятежники должны были получить необходимый артефакт, чтобы уничтожить Дика. Он должен умереть, я не могу сидеть в его подвале. Я не могу быть его пленницей... Пресветлые боги, что за игру вы затеяли? - Я подняла глаза вверх, словно надеясь увидеть снисходящего до меня Пресветлого, но надо мной был только каменный потолок с неровными темными разводами. Он действительно запер меня. Поймал, когда я сама так неосмотрительно, ослепленная жаждой мести, сунулась ему в руки, и теперь запер подальше от чужих взоров.
  Меня начало трясти. Невозможно. Так не бывает! Боги не могли допустить такого! Злые горячие слезы потекли по щекам. Я была так близко к своей цели! Я не могу теперь быть от нее настолько далека!
  Блуждающий взгляд наткнулся на низенький столик у кровати, на которой я сидела. На нем стоял поднос с обещанным завтраком.
  Я смотрела на тарелки, прикрытые салфетками, и страх уступал место ярости, которую щедро подпитывала ненависть. Вскочив, я занесла руку. На упавший пиджак, на звон цепи и на резко впившийся в щиколотку браслет я не обратила внимания.
  - Ненавижу! - прошипела я, скидывая поднос на пол. - Ненавижу тебя, Дик! - повторила громче, ногой отбрасывая ближайшую тарелку к противоположной стене. Она, к еще большей моей злости, не разбилась. Как не разбилось ничего из того, чем был уставлен поднос. Сок выплеснулся на каменные плиты, маленькие аккуратные бутерброды рассыпались по всей комнате, яблоки закатились под кровать. Но ни одного осколка.
  Я долго давала выход злости, швыряя об стену небьющуюся посуду и срывая голос в крике. Я позволяла себе то, чего не могла позволить уже долгое время, и эмоции, вырвавшиеся из-под контроля, разрушали меня. Я плакала, кричала, над чем-то громко смеялась и снова плакала. По щиколотке текла кровь, но я этого даже не замечала. Увидела лишь только тогда, когда наступила в пролитый сок, и, опустив глаза, сквозь слезы различила несвойственный ему красноватый оттенок. Заметив алые дорожки на ступне, я вмиг оцепенела. Эмоции, еще секунду назад сжигавшие разум, вдруг исчезли, и я без сил рухнула на матрас, который сама же и стащила с кровати.
  Я сидела в каменной клетке, окруженная созданным мной хаосом, и снова бессмысленно раскачивалась, провожая пустым взглядом стекающие по стене капли. Они появились на ней после того, как я пинком откинула бокал с остатками сока, и маленькие капельки теперь стремились к полу. Слезы все еще текли по щекам, но уже какие-то неосознанные, остаточные. В голове было пусто, лишь одна мысль, как мантра, вновь и вновь проявлялась в сознании: "Этого не должно было случиться".
  Сколько я так просидела, я не знала. Может быть, на то, чтобы прийти в себя, мне понадобилось несколько часов. А может быть, это заняло несколько минут. В моей камере не было часов, не было окон, не было даже свечей. Супруг и не подумал озаботиться этим вопросом, решив ограничиться обещанным завтраком.
  Какая-то мысль, мелькнувшая только что, зацепила меня, и я сосредоточилась на том, чтобы вспомнить ее. В том сумбуре, что творился в голове, сделать это было нелегко, и на миг я пожалела, что не могу снова вернуться к тому состоянию, когда не думала вообще ни о чем.
  Свечи... здесь нет даже свечей, которые могли прогореть и хотя бы примерно показать, сколько прошло времени с тех пор, как Дик запер меня здесь. Но при этом в клетке было светло, словно меня поселили не в подвале, а в открытой солнечным лучам оранжерее, наполненной льющимся из огромных окон светом. Он обеспечил мне магическое освещение, да еще такое, с каким я прежде не сталкивалась. Может быть, он посчитал, что с помощью свечи или факела я нанесу себе вред? Или попытаюсь причинить боль ему? О, как бы я этого хотела! Но он даже посуду зачаровал, не дав мне возможности получить хоть какое-то подобие оружия. Поднос - и тот из легкого, почти невесомого блестящего металла. Ненавижу его!
  Щиколотка зудела. Пока я сидела на матрасе и не двигалась, кровь перестала идти, а браслет - натирать кожу, но, стоило пошевелиться, кровотечение и неприятные ощущения вмиг возобновились, усилившись.
  - Ричард! - снова закричала я, с облегчением поняв, что паники в голосе больше нет, только злость. - Ричард!
  Но на мои крики муж не спешил явиться. Прекрасно. Он бросил меня сюда, заперев в камере и нацепив кандалы, и забыл про это. Несколько раз глубоко вздохнув, попыталась прогнать злость. Когда-нибудь ему все равно придется сюда спуститься. И когда-нибудь я все-таки выберусь отсюда. Вот тогда она мне и понадобиться, а сейчас куда нужнее ясная голова. Поддавшись эмоциям в стане мятежников, я вызвалась на это задание и попала к нему в руки. Поддавшись эмоциям в его спальне, я натворила глупостей и оказалась в подвале. Поддавшись эмоциям в своей клетке, я причинила вред самой себе и осталась без завтрака. На этот раз их необходимо отключить, чтобы избежать ошибок в будущем. Я все равно не оставлю попыток отомстить, Ричард, и какая-нибудь из них окажется удачной. Я не буду надеяться на то, что ею окажется первая или даже пятая, но придет время, и ты заплатишь собственной жизнью за то, что сделал с моей семьей. Как только смогу справиться с теми чувствами, что вспыхивают в сердце при одной мысли о том, что ты жив и ходишь по этой земле, а они покинули ее по твоему приказу, у меня все получится.
  Успокаивая себя этим, я с трудом оторвала от рубашки рукав и кое-как обмотала поврежденную щиколотку. Было больно, я постоянно морщилась и отдергивала руки, боясь прикоснуться к собственной крови, но спустя какое-то время у меня это получилось. После попыталась нащупать под кроватью яблоки. Эмоции эмоциями, но, если заморю себя голодом, это не поможет мне отомстить. А от своей цели я не откажусь. Когда-нибудь я увижу гроб с твоим телом, Дик.
  Вопреки своим рассуждениям, к яблокам я так и не притронулась. Повертела в руках, безразлично скользя взглядом по красной полосатой кожице, и положила на стол. Может быть, потом. С брезгливостью и затаенным страхом покосившись на проступившие сквозь повязку красные пятна, принялась затаскивать матрас на кровать. Это оказалось сделать чуть сложнее, чем я себе представляла - когда скидывала, не заметила, насколько он тяжел. Что ж, давно и не мной замечено, что сильные эмоции придают сил и, в качестве неприятного прощального подарка, после своего ухода оставляют опустошенными.
  После на удивление долгого и выматывающего затаскивания матраса я долго сидела на кровати, привалившись спиной к стене. Нет, все-таки это странно. Мелькающие перед глазами искры, учащенное дыхание и невыносимую слабость нельзя объяснить только истерикой. Это что-то другое. Заклинание Дика? Мог ли он как-то попытаться ослабить меня, чтобы избежать еще одного побега? Мог. Тот, за кого я выходила замуж - едва ли, но нынешний Ричард - вполне. Впрочем, я не могу рассуждать даже о прошлом - семь лет назад я, как выяснилось, ничего не знала о человеке, с которым соединила судьбу. Видела только ту часть, что он сам показывал мне, и не подозревала о другой стороне, темной и жестокой. И, если бы не случайность, одна-единственная его неосторожность, я бы ничего так и не узнала...
  
  "- Лиза? Что ты здесь делаешь?
  Удивленный голос отца заставил меня поднять голову от книги:
  - Именно сейчас - читаю, а вообще - прячусь от Кристи. Ох... эм... добрый вечер!
  Я поспешно присела в реверансе. Книга слетела с колен и закрылась, но я не обратила на это внимания. Ох, как же это было невежливо с моей стороны! Теперь папины гости сочтут меня невоспитанной и невнимательной! Позади моего отца, с любопытством рассматривая мою покрасневшую персону, стояли двое мужчин.
  - Лорд ди Таэлья, лорд Девенли, - обратился к ним папа, - позвольте представить вам мою старшую дочь - мисс Элизабет Гордон. Лиза, джентльменов, которых ты видишь перед собой, зовут Леонардо ди Таэлья и Ричард Девенли.
  Я завороженно уставилась на неожиданных гостей. Если папа меня не разыгрывает, меня только что представили Леонардо ди Таэлья, барону и нашему лендлорду. Я никогда его раньше не видела, да и какие возможности для встречи будут у дочери арендатора, пусть и дворянина, и хозяина одного из самых богатых земельных участков Ан-риох-Даонны? Знала я об этом человеке лишь то, что говорили окружающие, да и те сведения мама с присущим ей скептицизмом советовала делить на десять. Но, тем не менее, иногда и она с удовольствием прислушивалась к местным слухам. В отличие от остальных членов нашей семьи, папа имел возможность неоднократно встречаться с бароном, и заверял, что в услышанных нами сплетнях нет и слова правды. Отцу я доверяла больше, к тому же слова о похищении девушек и принесении их в жертву Темным Богам заставляют усомниться не в нашем лендлорде, а в здравомыслии рассказчика. Хотя другие слухи, о красивых балах и дружбе с королем, мне нравились, и вот им верить очень хотелось. Я вполне могла представить этого высокого, статного мужчину в шикарном костюме со стаканом чего-нибудь алкогольного, но обязательно дорогого и благородного, беседующего с его величеством. Словно наяву мелькнула картинка: лендлорд, устроившись в кресле с нарочитой небрежностью, откидывает назад собранные в хвост русые волосы, кивает словам короля, соглашаясь с ним, и длинные пальцы отбивают по подлокотнику неспешную дробь...
  Спутником барона оказался молодой человек, даже слишком молодой для такой компании - разница между ними, судя по внешнему виду обоих, была не меньше десяти лет. Лорд Девенли выглядел чуть старше меня. Казалось, лишь недавно он покинул стены какого-нибудь столичного учебного заведения. Да и нарочитый беспорядок в одежде и прическе говорили, скорее, о том, что Ричард еще не готов расстаться с порой юношеского веселья и беззаботной жизни, чем о желании взвалить на плечи ответственность. Черные глаза с хитринкой смотрели прямо на меня, когда он, не поворачивая головы, заметил своему спутнику:
  - Лео, кажется, ты проворонил появление дриады в этих краях.
  Я покраснела еще сильнее и опустила голову. Как реагировать на такое заявление, я не знала - до этого мне никто не пытался говорить комплиментов. Папа слишком буквально воспринимал свою обязанность защищать меня, и в свои пятнадцать я не умела, взмахнув ресницами, ответить собеседнику что-то такое же милое и приятное.
  Искоса глянув на отца, поняла, что такое поведение лорда Девенли ему не по нраву.
  - Лиза, по-моему, Оливия искала тебе. Вернись, пожалуйста, в дом и помоги матери.
  Поспешно пробормотав что-то о том, что я польщена неожиданным знакомством, я снова присела в реверансе и поторопилась к дому. Как странно. Чем отец может быть так недоволен? Тем, что незнакомый молодой человек сказал мне приятную глупость? Или тем, что комплимент слегка выходил за рамки принятых в обществе?
  - Мисс Гордон! - окликнул меня юный спутник барона, и я замерла посреди дорожки, перекручивая ленты завязанного идеальным бантом пояса.
  - Да, лорд Девенли? - я поборола смущение, соперничавшее с каким-то незнакомым для меня чувством, появившимся, когда я поймала взгляд молодого лорда, и повернулась к нему. Усилием воли разжала пальцы и чинно сложила ладошки одну поверх другой.
  Молодой человек нагнулся, легко подхватив с земли мою книгу, и приблизился ко мне.
  - Вы забыли, - улыбнулся он, протягивая мне томик. Я потянулась, чтобы забрать книгу, но он ловко перехватил мою руку, крепко сжав ее в своей ладони. Поднеся к губам, осторожно и легко поцеловал пальчики. От его теплого дыхания, коснувшегося кожи, по телу пробежала мелкая дрожь. Пальцы на ногах, обутых в легкие домашние туфли, поджались, и щекам стало горячо. Я в смятении приоткрыла рот, что совсем недопустимо для воспитанной леди, но поведение и поступки этого человека меня шокировали и одновременно завораживали. - Удачного дня вам, юная дриада, - прошептал лорд Девенли, отпуская мою руку и вкладывая в нее книгу. Видя, что я не реагирую на это, он усмехнулся и сжал мои пальцы на обложке. От нового прикосновения я очнулась.
  - Я... спасибо.
  Прижав книгу к груди и подхватив юбки, я почти побежала к дому, подгоняемая его смешком. В столовую, стеклянная дверь которой и выходила в сад, я влетела, запыхавшись. Папа сегодня будет ругаться из-за того, что я за неполные полчаса нарушила столько правил приличия, но в тот момент меня это совершенно не волновало.
  - Мама!
  В столовую заглянула одна из горничных, Мари.
  - Миссис Гордон в детской, мисс Элизабет. Она уложила господина Александра, поэтому просила передать вам, когда вы появитесь, ее просьбу не шуметь.
  - Спасибо, Мари, - на ходу поблагодарила я, коротко улыбнувшись веснушчатой горничной. Милая девочка, и такая вежливая. Младше меня всего на год, но постоянно боится сказать что-нибудь не то. Я уверена, что мама высказалась куда более прямо и не так вежливо, но Мари, как всегда, смягчила просьбу, нисколечко не переврав смысла.
  Мама сидела в детской, около кроватки маленького Алекса, и шепотом читала пристроившейся у ее ног Кристи сказку. Я остановилась в дверях, прислушиваясь. В детстве я очень любила, когда мама читала мне вслух - у Оливии Гордон был удивительный талант голосом передавать все нюансы книги. Маленькой, естественно, я таких слов не знала, и мне просто казалось, что моя мама - одна из тех волшебниц, про которых рассказывают барды, ведь она всегда погружает меня в мир волшебства и добра, стоит лишь открыть первую страницу. Сейчас, из-за необходимости быть тише, она читала шепотом, и ее голос терял свою чарующую силу, но Кристи все равно жадно вслушивалась в сказку о смелом королевском маге лорде Фэлери, о том, как он спас из логова злобного некроманта дочь своего государя, прекрасную принцессу Изабеллу, и о том, как жил с ней потом долго и счастливо. Я тоже любила эту историю, часто мечтала о том, что окажусь на месте Изабеллы, и мой принц спасет меня. В пять лет я, с самыми серьезными намерениями воплотить свою мечту, спросила у отца, не знает ли он некроманта, который готов меня украсть, а потом отпустить навстречу лорду Фэлери, чтобы вернуть меня папе-королю. Побледневший отец тогда долго не мог выговорить ни слова, после чего погладил по голове и молча выпроводил из комнаты, подтолкнув в сторону двери. За такие мысли меня на две недели лишили сладкого и сказали, что больше мама мне читать не будет. Вместо этого папа нанял учительницу, с которой мы и занялись моим образованием, начав, в первую очередь, с истории. Довольно быстро я поняла, что некроманты - зло, и оставила фантазии на тему спасения прекрасной меня из темного страшного замка.
  Улыбнувшись воспоминаниям, вошла в комнату и приблизилась к маме:
  - Не боишься, что история может повториться? - шепотом спросила я у нее, поглаживая Кристи по макушке. Сестренка, в первый момент поднявшая голову с маминых колен и недовольно воззрившаяся на меня, с коротким вздохом заняла прежнее положение, наслаждаясь моими прикосновениями. Я, недолго думая, устроилась рядом с ней, расправив юбки и снизу вверх глядя на родительницу: - Этот бесенок не просто попросит у папы найти ей некроманта, она сама отправится на его поиски.
  Мама улыбнулась и потянулась поправить выбившиеся из моей прически пряди.
  - Ты бежала? - спросила она, не оспаривая моих слов. Мы обе знали, что с Кристи станется поступить именно так. Знали и то, что сестренка до умопомрачения любит эту сказку. И что такого маленькие девочки находят в этой наивной истории?
  - Так получилось, - извиняющимся тоном ответила я. Кристи, чтобы получить нежданную ласку в полном объеме, перебралась ко мне на колени. Я чмокнула наш общий кошмар в макушку, продолжая перебирать светлые мягкие волосы. - А почему папа с гостями вышел в сад?
  - Так ты поэтому вернулась, - догадалась мама. - Лорд ди Таэлья выразил желание увидеть новую яблоню, которую вывел твой отец. Видимо, на недавней встрече он обмолвился о том, что получившийся сорт безо всякой магии демонстрирует волшебную урожайность. Лорд Девенли, что прибыл вместе с ним - маг, его тоже заинтересовала эта яблоня.
  Я изумленно покачала головой. Выведение новых сортов растений - папина страсть, но я никогда не думала, что это может вызвать интерес у кого-то, кроме него самого. Хотя упомянутая яблоня действительно была едва ли не волшебной: яблочки на ней вырастали крупные, сладкие, я еще ни одного червячка в них не обнаружила, да и урожай давала большой. Она являлась папиной гордостью, наверное, неудивительно, что он рассказал о ней нашему лендлорду.
  Мама, решив, что нечестно отнимать у младшей дочери возможность послушать любимую историю, вновь вернулась к чтению. Я же, пристроив голову у нее на коленях, как совсем недавно это делала Кристи, и вслушиваясь в тихий голос, думала совсем о других магах, которых дриады интересуют больше, чем принцессы".
  
  Я открыла глаза. Снова. Снова сознание играет со мной, вытягивая на поверхность те осколки памяти, что больно ранят меня ощущением счастья. Ровный магический свет стал менее ярким, наверное, из-за того, что я сидела с закрытыми глазами. В клетке пахло соком, и я, делая очередной вдох, чуть задерживала дыхание, стараясь сосредоточиться на своих действиях и не позволить водовороту ярких образов вновь затянуть меня в омут воспоминаний.
  После побега я часто думала о том, что, не выйди я тогда в сад или не окажись Ричард в гостях у барона именно в те выходные, мы бы не встретились. Являлась ли та встреча судьбоносной? Наверное, все-таки нет. Пятнадцатилетняя дочка мелкого аристократа вряд ли бы могла заинтересовать молодого мага, действительно только закончившего университет. Он сказал мне милую красивую фразу, улыбнулся и поцеловал руку, но это являлось, скорее, обычной манерой поведения для него и его друзей. Для Ричарда - ничего необычного, на меня же это произвело впечатление, и я долго не могла забыть лорда Девенли и его смеющиеся глаза. К счастью, папа после того вечера понял, что я из ребенка превратилась в молодую леди, и мы с мамой, помимо еженедельных литературных вечеров у миссис Веленбридж, стали посещать и более интересные мероприятия. Я получила возможность общаться со сверстниками, постигая необходимые для этого правила и секреты уже не только в теории.
  Через год я снова встретилась с Диком, но тогда он уже не произвел на меня такого впечатления, как в первый раз в саду - к тому времени я знала, что за восхищенным взглядом и теплой улыбкой не таилось ничего серьезного. Вторая встреча оказалась еще более неожиданной, а лесная поляна, на которой она состоялась, лишь утвердила его во мнении, что в землях барона ди Таэлья живет дриада.
  
  "- Мисс, вам помочь?
  - Что? Ах, нет, не стоит, - отказалась я, аккуратно закрывая седельную сумку и поворачиваясь к неожиданному нарушителю моего одиночества. Мама часто ругалась из-за моей привычки гулять одной в совершенно не подходящих для этого местах, но каждый раз, когда она навязывала мне в спутники грума, я находила способ избавиться от нежеланного сопровождения. Наверное, она все же была права, потому что присутствие за спиной незнакомого мужчины, когда я совершенно беззащитна и нахожусь вдали от поместья, пугало. - Лорд Девенли? - потрясенно ахнула я, разглядев темноволосого всадника, который собирался спешиться.
  Он замер в седле, с какой-то показавшейся мне забавной настороженностью присматриваясь ко мне. В его глазах не было ни капельки узнавания, что несколько обижало, но не удивляло.
  И все же, меньше всего я ожидала увидеть его посреди лесной дороги!
  Ричард легко спрыгнул с лошади и приблизился ко мне, не переставая гипнотизировать внимательным взглядом. Я на это лишь безмятежно улыбнулась, поглаживая Сирину по шее. Представляться я не собиралась, но он меня все-таки удивил:
  - Дриада снова вышла к людям? - мягко спросил он, и я заметила, как из глаз исчезла настороженность, сменившись так запомнившимися мне веселыми искорками. По его губам скользнула усмешка, не обидная, но призванная разделить вместе с ним его настроение.
  - Дриадам тоже нужно что-то есть, - сообщила я ему, глядя в черные глаза и понимая, что не могу не улыбнуться в ответ. И все же я сдерживалась, пытаясь как можно дольше удержать на лице маску серьезности.
  - Вы отбираете еду у одиноких путников? - поднял брови он и выразительно покосился на набитые седельные сумки, перекинутые через круп моей Сирины. На мгновение его взгляд скользнул по моим пальцам, запутавшимся в стриженой каштановой гриве, и снова вернулся к лицу.
  - Мы ужинаем самими путниками, - обворожительно улыбнулась я, не сумев сдержать ехидства, плескавшегося в глазах.
  Я сумела его заинтересовать, и молодой маг предложил проводить меня до нашего поместья, во избежание других, не таких приятных встреч. Помогая мне забраться в седло, поинтересовался, что я делаю в одиночестве в лесу. Я беззаботно пожала плечами, и, глядя на него сверху, призналась, что мы с другими дриадами только что завершили ритуал, призванный привести в наши земли побольше одиноких путников и что один мне только что попался. Ричард на это только покачал головой и, не надоедая мне вопросами, вскочил в седло. Впрочем, позже, пока мы неторопливо ехали по лесной дороге, я сама рассказала ему, что обожаю долгие прогулки верхом и частенько, увлекшись скачкой, забредаю в лес. Он в ответ сообщил, что опять приехал погостить к барону, и что Леонардо, строго говоря, не его друг, а приятель его старшего брата Стивена, который должен приехать ближе к вечеру. После этого признания потребовал рассказать, что у меня в сумках, и пришлось сознаваться, что я набрала в лесу, стараясь не сильно удаляться от поляны и Сирины, обломки деревьев, из которых наш конюх вырезает удивительные фигурки для младших брата и сестры. И что на самом верху лежит букетик лесных цветов для мамы, чтобы задобрить ее после очередного побега от грума..."
  
  По щекам покатились слезы. Они теплыми дорожками бежали из-под закрытых век, а я уговаривала себя успокоиться и не думать об этом. Плотнее укуталась в пиджак, словно назло пахнущий самым ненавистным для меня человеком, но дрожь не проходила, и я не могла с уверенностью сказать, чем она вызвана - холодом или эмоциями.
  За дверью раздались шаги, приближающиеся к моей клетке, и я поспешно вытерла слезы. По покрасневшим глазам Дик все равно поймет, что я плакала, но лицезреть сам процесс я ему не позволю.
  Не было слышно ни скрипа ключа в замке, ни скрежета отпираемого засова. Лишь его тихий шепот - и дверь бесшумно отворилась. Дик замер на пороге, обводя взглядом следы моей истерики - я так и не убрала с пола еду и посуду, и нетронутый завтрак, разбросанный по полу, красноречиво свидетельствовал о том, что я далеко не так спокойна, как хотела бы казаться. Мелькнувшее в его глазах понимание разозлило меня, и я с плохо скрытой ненавистью следила за каждым его шагом.
  Ричард подошел ближе, небрежно положив у моих ног одеяло и одежду. Брюки были не моими - слишком дорогая ткань, слишком качественная работа, и в первый момент мне захотелось швырнуть эту вещь ему в лицо, требуя принести то, в чем я попала в этот дом, но предостерегающий взгляд мужа, который явно догадался о моих намерениях, немного остудил ненужный пыл. Я обещала себе не поддаваться эмоциям и сделать все, чтобы выбраться отсюда. Мне нужно держать себя в руках.
  Дик сел напротив меня на стул, который появился в комнате после очередного произнесенного неразборчивым шепотом заклинания. Он внимательно осмотрел меня, задержав взгляд на окровавленной повязке под браслетом, но, стоило ему дернуться в мою сторону, я сильнее вжалась в стену, отодвигаясь от него как можно дальше. Для верности укрылась принесенным одеялом, проигнорировав тот факт, что из-за резкого рывка одежда полетела на пол. Муж осуждающе покачал головой и наклонился, чтобы собрать ее. Глядя на его склонившуюся фигуру, я гнала от себя мысль о том, чтобы попытаться ударить его и предпринять еще одну попытку сбежать. Не сейчас, не время, к тому же он наверняка ждет от меня чего-то подобного. И даже если мне удастся чудом его оглушить, как мне быть с цепью на щиколотке? Запереть эмоции, быть осторожнее, не поддаваться порывам...
  - Почему ты не позавтракала? Лиза, не стоит переходить к таким крайностям и мучить себя голодовкой. Не заставляй меня волноваться.
  Осуждение пополам с заботой, явственно слышавшиеся в его голосе, снова пошатнули мои намерения держать эмоции под контролем. Мне хотелось закричать и ударить его как можно сильнее, потому что я не слышала фальши. Как он может?
  Вместе этого я хрипло, не поднимая на него глаз, почти слово в слово повторила то, что сказала в его спальне:
  - С тех пор, как я покинула наш дом в Четейр-Глэсе, тебя не должно волновать то, что я делаю.
  Его руки сжались в кулаки. Я все же решилась взглянуть на него. Из глаз Ричарда ушла вся теплота, пропала озабоченность, и он, наклонившись ко мне, со сдерживаемой яростью тихо напомнил:
  - Ты - моя жена.
  - О чем я очень жалею, - едва слышно пробормотала я. Дик побледнел и сжал губы. У меня получилось задеть его. Великолепно. Я допустила еще одну ошибку.
  - И когда ты начала жалеть об этом, милая женушка? - прошипел Ричард, приблизив свое лицо к моему и опираясь кулаками на матрас. - Тогда, когда с сияющим личиком говорила в церкви "Да"? Или тогда, когда засыпала каждую ночь в моих объятиях, шепча о том, что любишь? А может быть, тогда, когда я дарил тебе все, что бы ты ни пожелала? Когда, Лиза?
  Я ненавидела его, вздрагивая, словно от удара, от каждого слова, но все еще держала себя в руках. Это туманило мне разум, но не настолько, чтобы потерять чувство самосохранения и осторожность. А сейчас мне стоило быть очень осторожной - мои слова привели Дика в ярость. Таким я его никогда не видела, и эта незнакомая его сторона пугала. Что делать? Как его теперь успокоить? Я уже жалела о том, что сказала. Не потому, что это была неправда, а потому, что снова пошла на поводу своих чувств и неосторожно дернула спящего тигра за усы.
  - Я не хочу с тобой разговаривать, - попыталась отвернуться я. - Оставь меня.
  - Ну как же я могу, - издевательски прошептал муж, крепко сжимая мой подбородок и вынуждая снова смотреть ему в глаза. - Я четыре года был лишен твоего великолепного общества, как же я могу теперь тебя оставить? К тому же ты первая пожелала встретиться со своим ненавистным супругом, заявившись ко мне с визитом, помнишь? Ты же расскажешь, что заставило тебя вернуться, лисенок?
  Я закрыла глаза. Смотреть в эти безжалостные черные дыры, из которых на меня лились ненависть и злость, я не могла, а это произнесенное глумливым хриплым шепотом "лисенок"... О, почему я не могу убить его прямо сейчас, сама, голыми руками! Вцепиться в горло, разорвать на мелкие кусочки, сжечь любое напоминание о нем!..
  - Если только в следующей жизни, - не сдержалась я. Все рассуждения об осторожности и необходимости успокоить Дика плавились под сжигающими меня эмоциями. Я оказалась не настолько здравомыслящей, как считала раньше.
  - Жестоко заставлять меня ждать так долго, милая, - пробормотал Дик, потеревшись носом о мою щеку. Его дыхание у самого уха, его прикосновения вызывали дрожь и желание оказаться от него как можно дальше. Я снова максимально отстранилась от мужа, едва не упав на бок. Ричард отпустил меня и сел обратно на стул, но его взгляд стал еще тяжелее: - Что это было, Лиза?
  Голос Дика был холоден и резок, и все же это устраивало меня больше, чем мягкий тон и скользящие прикосновения. Я не хотела видеть от него и капли человечности: любое проявление теплоты с его стороны казалось мне насмешкой над моей прошлой жизнью, над моими иллюзиями и моим счастьем.
  - Мне неприятно, когда ты дотрагиваешься до меня, - ответила я, поежившись.
  Ричард поморщился, закрыл на секунду глаза, чтобы через миг пригвоздить меня взглядом к стене:
  - Это мы обсудим позже, дорогая супруга. Впереди у нас еще много времени и для разговора об этом, и для исправления ситуации, - от предвкушения, которое он даже не попытался скрыть, я вздрогнула, - но сейчас я имею в виду кое-что другое. Что произошло в моем кабинете прошлой ночью? Что заставило мою пропавшую и, как все считали - мертвую жену спустя столько лет залезть в мой дом под покровом темноты?
  Я молчала, отведя взгляд. Рассказывать о мятежниках я не хотела, но ничего, похожего на правду, придумать не могла. Под его выжидательным взглядом мысли путались, его присутствие рядом - раздражало.
  - Мне нечего тебе сказать, - ответила я наконец, не отрывая глаз от стены, в которую было вбито кольцо, от которого начиналась моя цепь.
  - Хм...
  Ричард поставил локти на колени и, сцепив руки, удобно устроил на них подбородок. Его взгляд по-прежнему не отрывался от меня, и от этого раздражение лишь набирало силу. Я с трудом заставила разжаться пальцы, стиснувшие в кулаке край одеяла. В его сторону я не повернулась, продолжая прожигать взглядом несчастное кольцо, словно ожидая, что от моих эмоций оно расплавится и подарит мне свободу.
  Сколько мы так просидели, я не знала, но каждая секунда, проведенная в этой клетке наедине с моим мужем, превратилась в маленькую бесконечность, разъедающую меня изнутри.
  - Хорошо, Лиза. - Голос Дика ворвался в спутанные, окрашенные раздражением и слепой надеждой, барахтающейся сквозь безысходность, мысли. - Если ты выбираешь такой вариант...
  Кольцо на щиколотке распалось на две части, освобождая меня. Он... дает мне свободу? Ричард? Я подняла на него глаза, не веря ни ему, ни самой себе, ни этой необоснованной надежде, заработавшей лапками с удвоенной энергией. Дик протянул мне руку, предлагая помощь, но я, кинув на нее короткий взгляд, поднялась сама. Боль стрельнула от лодыжки по всей ноге, и я резко осела на матрас. Муж смерил меня недовольным взглядом и, подхватив под локоть, вывел - почти вытащил - из камеры. Вещи, которые он же сам недавно и возвращал на кровать, снова полетели на пол, но на это он не обратил внимания. За его широкими, быстрыми шагами по темному коридору, стены которого образовывали неровные каменные плиты, я не успевала, практически повиснув на Ричарде и каждый раз судорожно стискивая зубы, наступая на больную ногу. Я даже подумать не могла, что короткая передышка под теплым одеялом принесет потом с собой столько боли. И одеться он мне, разумеется, не дал, и тянущийся от камней холод полз по голой коже, обволакивая со всех сторон в свой жестокий кокон.
  Возможно, Пресветлые сжалились надо мной, потому что через минуту, буквально за первым же поворотом, Ричард остановился и отпустил меня. Я обессилено прислонилась к стене, наплевав на холодные камни и грубую неровную поверхность. Злой резкий взгляд не произвел на меня должного впечатления, и я закрыла глаза, наслаждаясь возможностью дать отдых ноющей ноге. Боль больше не простреливала - она пульсирующим кольцом сжалась вокруг лодыжки, и от любого движения это кольцо сжималось. Больно, неприятно, раздражающе... Но терпимо.
  А возможно, Пресветлые играли со мной: комната, в которую пихнул меня Ричард, оказалось пыточной. У моего мужа, королевского мага, в подвале его столичной резиденции - пыточная! Я поморгала, пытаясь убедить себя в том, что мне все это кажется, но ни дыба, ни крестообразный стол, ни жаровня с жуткими даже на вид инструментами подле не исчезали. Впервые с того момента, как я оказалась в доме Ричарда, ненависть и злость ушли, уставив вместо себя страх. Он не может! Он не в серьез!
  Я медленно обернулась к Ричарду. Муж стоял, прислонившись к косяку и скрестив руки на груди, и холодно наблюдал за мной. Из его глаз исчезли даже намеки на чувства, и безразличный взгляд прошелся по мне, перескочил на стол за моей спиной, снова вернулся к моему лицу. Дик чуть вздернул бровь, предоставляя мне выбор, а я думала о том, что ему не впервой оказываться в таких местах. Что он уже пытал людей. Что он знает, как обращаться со всем тем арсеналом, что расположился около жаровни и вдоль стен.
  Я часто задышала, холод словно сгустился вокруг меня:
  - Ричард...
  Он проигнорировал мой слабый голос. Его взгляд продолжал блуждать по этой жуткой комнате, иногда возвращаясь ко мне, и мне казалось, что он ведет какую-то мысленную примерку, сопоставляя меня и "мебель" пыточной. От этого руки затряслись сильнее.
  - Ричард, пожалуйста...
  Я сама не понимала, о чем и зачем я его прошу. Он убил мою семью - разве пожалеет он меня? Но холод сливался в сознании с воспоминаниями о невыносимой боли, и я была готова умолять его, только бы не почувствовать спиной деревянную поверхность стола и ремни, сковывающие движения. Память услужливо подкидывала видения, оживляла ощущения, подпитывая страх и разрушая меня.
  - Садись, - приказал Ричард, и я дернулась от него. Губы дрожали, и я мотала головой, отступая от мужа вглубь комнаты. На соединенные косым крестом доски, обозначающие стол, я старалась не смотреть. Дик в два шага оказался радом со мной и, подхватив за талию, усадил на деревянную поверхность. Я успела лишь вскрикнуть. Едва его руки разжались, попыталась соскочить на пол. С раздраженным рыком Дик вернул меня обратно, и я забилась, желая освободиться. - Успокойся, пока я ничего делать не собираюсь. Холодный камень в сочетании с босыми ногами плохо... Лиза, успокойся!
  Легкая, но жгучая пощечина заставила голову откинуться назад, а разум немного проясниться.
  - Дик, ты...
  - Я же сказал: пока я ничего делать не собираюсь. Все будет зависеть только от тебя. Посиди некоторое время здесь, драгоценная, а после мы еще раз поговорим. Я запомнил: мое общество тебе неприятно, поэтому не буду больше надоедать.
  С издевательским полупоклоном он вышел за дверь. Тихие слова, удаляющиеся шаги - и я осталась наедине с пыточными инструментами. Сначала я не осознавала ничего, лишь раз за разом обводила взглядом эту комнату. В то, что имеющимся в ней арсеналом Дик умеет пользоваться - и при необходимости воспользуется - я не сомневалась, и мне было страшно. Сжав края "столешницы", я пыталась уговорить панику исчезнуть, позволить вернуться ненависти. Стоявшая в нескольких шагах от меня дыба сводила все усилия на нет, а свисающие с потолка цепи заставляли тихо поскуливать каждый раз, когда за них цеплялся взгляд. За несколько часов в этой комнате я сойду с ума.
  Он этого и добивается? Напугать меня до полусознательного состояния, когда все мои мысли будут направлены лишь на то, чтобы выбраться отсюда? Монстр, бессердечное чудовище, как же я его ненавижу!
  Я слегка раскачивалась, сидя на столе на том месте, на которое меня усадил Дик, и твердила себе, что ненавижу его. Ему не удастся запугать меня, я не позволю ему отобрать у меня мечту увидеть его мертвым. Едва я поднимала голову, замечая окружающую меня обстановку, страх радостно вскидывался, вонзая коготки в сердце, и приходилось начинать сначала. Иногда - беззвучно, иногда - громким шепотом, но я все время повторяла, что ненавижу его, и у меня не оставалось времени и сил на то, чтобы вообразить веревки или плети в действии.
  Ненавижу... ненавижу... ненавижу...
  К тому времени, как муж соизволил навестить меня в этом царстве полусумасшествия, ненависти и страха, я изучила и запомнила все выбоинки и царапины в камне под столом. Я практически не поднимала головы, гипнотизируя взглядом пол, лишь бы не видеть окружающей обстановки. То, что дверь открылась, а в проеме появился Дик, я поняла не сразу, шепотом повторяя: "Ненавижу, ненавижу тебя..."
  - Я уже это понял, дорогая, - сказал он, резко вырывая меня из этого непонятного состояния полубреда. От испуга я разжала пальцы и едва не упала, но Ричард оказался на удивление добр, успев подхватить меня. Полные безразличия глаза пробежались по моему телу, задержавшись на поджатых пальцах ног, которые я уже не чувствовала, заглянули в лицо, и Дик сухо поинтересовался: - Так тебе есть, что рассказать?
  Он меня так и не опустил, продолжая удерживать на руках, и я вся сжималась. Даже не от прикосновений - я боялась, что он опустит меня на дыбу или устроит, как оно полагалось, на крестообразном столе. Спасительный рефрен уже не помогал, в присутствии Ричарда на первый план вновь вышла паника, и картины вывернутых рук, окровавленных запястий и сломанных пальцев постоянно всплывали перед глазами. Как и четыре года назад, в голове отчетливо вспыхнула мысль: "Я боюсь его. Я боюсь своего мужа".
  Я не сводила испуганных глаз с его лица, ожидая в любой момент увидеть, как маску безразличия сменяет звериная гримаса, после чего чудовище вырвется наружу, давая выход своим ужасным нечеловеческим наклонностям. Каждой клеточкой я ждала его шагов к дыбе - или, может быть, к свисающим в углу цепям, и знала - он эти шаги сделает. И первое же движение, сделанное Диком, заставило меня закричать - и потерять сознание. Он-таки довел меня до того состояния, когда от страха ничего не соображаешь и прячешься в густой липкой темноте, отгораживающей тебя от внешнего мира.
  
  "- Возвращайся скорее, - шепнул Дик, целуя меня за ухом и не спеша разжимать объятий. Я выдохнула, мечтательно улыбаясь и закрывая глаза. С каждой секундой, проведенной в его руках, поездка к родителям казалась совершенно ненужной и даже обременительной.
  Возница и лакей, стоявшие у кареты, делали вид, что ничего не видят.
  - Дик, я же ненадолго... всего на пару дней... Тебе же есть чем заняться в это время, правда? - мой голос был слаб, и дышала я все чаще, выгибая шею.
  - Угу, есть, - согласился Ричард, отбрасывая с пути завитый локон и короткими поцелуями пробегая по открытой коже к краю жакета. - Сегодня встреча у Шепардов, завтра - обед у Уокерсов и торжественный прием в королевской резиденции в честь послов Ти-Даории.
  - Вот видишь, - прошептала я, пальцами перебирая его волосы, - тебе есть чем заняться.
  - Без тебя мне будет скучно.
  - Ты уже взрослый мальчик, справишься с этим.
  Я выскользнула из его рук, шутливо чмокнула в нос и поспешила скрыться в карете, пока Дик не утащил меня в спальню демонстрировать, как взрослые мальчики справляются со скукой. Экипаж дважды тряхнуло - кучер и лакей заняли свои места, и я, приоткрыв занавешивающую окно шторку, выглянула наружу. Ричард стоял в нескольких шагах от меня, спрятав руки в карманах брюк, и сверлил карету недобрым взглядом. Я улыбнулась ему, помахав рукой, и прошептала: "Люблю тебя". Хмурые морщинки на лбу разгладились, и муж подарил мне солнечную улыбку.
  - Я тоже, лисенок. Я тоже, - услышала я его тихий голос, прозвучавший совсем рядом, словно у меня за спиной. Я нервно повела плечом, взглядом запрещая Дику использовать на мне эти магические фокусы, но заработала еще одну улыбку - на этот раз проказливую. Муж послал мне воздушный поцелуй, и теплое прикосновение к моим губам я почувствовала даже сквозь разделяющее нас стекло. Вся напускная строгость тут же исчезла, я с захлестывающей меня теплотой смотрела на Ричарда, мечтая о том, чтобы мои подозрения оказались правдой, и домой я вернулась с радостной новостью.
  Короткий свист, конское ржание и резкий толчок - карета тронулась. Я опустила шторку, счастливо улыбаясь, и обняла себя за плечи. Я люблю Дика. Пресветлые, за какие мои дела вы мне позволили любить этого удивительного человека и подарили этот чудесный дар - быть любимой им?.."
  
  - Лиза... приди в себя, девочка... давай же, лисенок, возвращайся...
  Голос мужа звучал где-то на краю сознания, мешал мне, тревожил, отвлекал. Я слышала отдельные слова, чувствовала прикосновения рук и чего-то холодного, неприятного, но вырваться из кокона темноты и бесчувствия не получалось. А может быть, я не очень старалась. Зачем куда-то возвращаться, если там меня ждет боль? Здесь, в этой темноте, не было ненависти, не было сжигающих душу и разрушающих разум эмоций, не было ничего. Ушли запахи, цвета, звуки, была только я - и мне было уютно и спокойно. Не хочу слышать его голос, не хочу возвращаться. Дик, оставь меня...
  Слабый смешок - и сознания вновь касаются тихие слова:
  - Нет уж, драгоценная, я тебя так просто не отпущу. Ты же помнишь, что задолжала мне два объяснения? Я честно предупреждаю, что намерен их с тебя получить. Так что, милая супруга, возвращайся в наш мир. Цепляйся за что угодно - хоть за ту же ненависть ко мне, но выкарабкивайся из своего кокона.
  Не хочу. В коконе - тепло и хорошо, снаружи - плохо и больно.
  - Я устала ненавидеть, - пробормотала я, с обреченным пониманием осознавая, что он в очередной раз добился своего. Чего именно - я пока не знала, но ведь я... вернулась? - Умри тихонечко где-нибудь сам, только отстань от меня.
  - Раньше ты не была настолько требовательной, - раздался сбоку насмешливый голос мужа, из которого почти полностью исчезло беспокойство. То, что он переживал, снова разозлило меня. Он довел меня до срыва, он запугивал меня пытками - а теперь переживает!
  - Раньше была жива моя семья, - горько ответила я, открывая глаза и успевая заметить странную эмоцию, мелькнувшую на лице Дика. Что она выражала? Это была досада из-за того, что я упомянула тех, кого он приказал убить? Сожаление, что я до сих пор помню о них? Или опасение, что я узнаю правду? А может, всё вместе? Да, наверное, всё сразу.
  - Не стоит сейчас об этом, - поморщился Ричард, выпрямляясь на стуле и отстраняясь от меня. - Тебе нужно поправляться и приходить в себя.
  - О чем ты? - Я подозрительно прищурилась. Пошевелить рукой или даже пальцами сил не было. В книгах пишут "слаба, как котенок". Нет, котенок хотя бы ползать может, я на это в своем нынешнем состоянии способна не была. Во мне даже не было сил на то, чтобы нормально ненавидеть Дика. Хм... нормально ненавидеть... Почему последние четыре года ненависть для меня - это естественно? Чем я прогневила Пресветлых, что за это расплатилась моя семья - своими жизнями, а теперь расплачиваюсь я - своей душой?..
  - Тогда у меня на руках ты потеряла сознание...
  - Я уже поняла это, - прервала я мужа, не желая вспоминать о пыточной. Призрачный образ дыбы заставлял испуганно сжиматься в ожидании неминуемой боли.
  - Это было два дня назад.
  Дик смотрел мне в глаза, а я пыталась понять, лжет он или нет. Прямой, открытый взгляд, спрятанное в глубине беспокойство, постепенно уступающее место облегчению - и ни капли насмешки или желания поиздеваться. Но ведь тогда, четыре года назад, я так же смотрела в его глаза, и в них так же не было ничего, что могло бы подтвердить причастность Ричарда к самому ужасному событию в моей жизни. Нет, он все-таки лжет, я не могла на двое суток выпасть из этого мира. Мою слабость можно объяснить как-нибудь иначе, чем угодно другим - я не хочу думать, что так унизилась перед ним. Ведь если он два дня был рядом, выхаживая меня и выполняя все обязанности сиделки... У меня не получилось выкрасть документы и артефакты, я не смогла сбежать от него второй раз, а теперь предстала перед ним максимально беззащитной и униженной. Ненавижу его!
  Невыносима была сама мысль о том, что он прикасался ко мне, умывал, может быть, пытался кормить и... и все остальное. Когда это делали сиделки и лекари, вытаскивая меня почти из-за грани, все воспринималось куда спокойнее, но принимать помощь такого рода от человека, о чьей смерти бредишь годами - унизительно.
  - Не верю, - отозвалась я, закрывая глаза. Не хочу видеть его.
  - Твое право, - не стал спорить Ричард. - Но за эти два дня я понял, как безумно тяжело сиделкам и лекарям, особенно если их пациенты - без сознания. - И голос его слышать не хочу. - Лиза, - позвал он, и я качнула головой, показывая, что не желаю ничего слушать. Мгновенно взвившаяся боль змеей скользнула по всему телу, отозвавшись, кажется, даже в ногтях, и уютно устроилась в висках, выпуская свой яд и не позволяя мне сдержать короткий стон. - Упрямый глупый ребенок, - недовольно пробурчал Дик, но на его неодобрение и прочие эмоции мне было плевать. Я просто хотела, чтобы боль ушла.
  Матрас прогнулся под дополнительным весом, и теплые пальцы скользнули по вискам. В первую секунду промелькнула мысль, что нужно отстраниться, не позволить ему снова дотронуться до меня, но змея все еще не разжимала клыков, а потому я приняла это прикосновение. К тому же от тихого шепота и легких поглаживаний боль отступала. Отступала неохотно, медленно, но все же мне становилось легче.
  Через несколько минут Дик пересел обратно на стул, не отрывая от меня пристального взгляда. Я чувствовала это, даже не открывая глаз.
  - Ты не так давно сталкивалась с чтецами, и эта встреча была направлена не на пользу тебе. Что, Лиза? Что могло послужить причиной для такой встречи? Зачем понадобилось уродовать душу?
  - Уйди, Дик.
  - Лиза...
  - Уйди!
  Я зажмурилась, ожидая, что после этого вскрика боль вернется, но... от нее избавлялся Ричард, а он ничего не оставляет недоделанным.
  - Ты должна мне третье объяснение, - мрачно предупредил муж, покидая камеру.
  Я ничего тебе не должна, Дик. Долг есть у тебя - жизнь каждого в моей семье. И по нему ты не расплатишься никогда.
  Едва Ричард оказался за порогом, я открыла глаза. Смысла в этом было мало - надо мной был только темный каменный потолок, но лежать с закрытыми было почему-то страшно. Может быть, потому, что я боялась вспомнить. Никогда не забывала тот день - и при этом я очень боялась его вспоминать.
  
  "Поцелуй Дика уже растаял на губах, но я все еще продолжала улыбаться. Люблю его. Эмоции, что теплым облаком окутывали меня, нельзя было выразить словами, но как-то назвать их - хотелось. Любовь? Если она такая, тогда - да, у этих чувств есть название, но все равно придуманное кем-то на заре веков слово казалось мне слишком... малоинформативным, не отражающим и сотой доли того, что я испытывала на протяжении последних лет. Счастье - безграничное, безупречное, захватило меня в свой водоворот четыре года назад, когда Ричард признался, что находиться вдалеке от своей дриады ему тяжело. Могут ли у человека вырасти крылья? Наверное, из всех живущих я наиболее близка к тому, чтобы расправить их и взлететь.
  - Дик...
  Я не смогла сдержать счастливого шепота, прижав ладошку к животу. Мне нравилось произносить его имя вот так, на выдохе, словно оно было самим дыханием. Мне нравилось представлять, как мама подтвердит мои надежды, как он обрадуется. Наверное, даже объявление войны с Ти-Даорией вместо ожидаемого мирного союза не смогло бы омрачить моего счастья.
  Возможно, с моей стороны было глупостью ехать к матери, проведя в карете почти полдня, когда в нескольких кварталах от нас жил замечательный доктор, но я хотела поделиться этим с ней - и не хотела подпускать к себе чужого человека. Сначала я хочу убедиться сама, в кругу близких мне людей. А кто лучше мамы, у которой нас трое, подскажет, оправданы мои надежды или нет?
  Я мало знаю о беременности - такие сведения не входят в программу обучения молодых девушек: считается, что с замужеством придет и это знание. Знания не пришли и через год совместной жизни, но что-то мне мама успевала нашептать, когда мы с Ричардом навещали их в маленьком поместье, в котором я выросла. Я наслаждалась любовью мужа, Дик тоже не спешил с увеличением семьи - он не был старшим сыном, наследник через девять месяцев для него не являлся обязательным условием, - и мы не задумывались над тем, когда у нас появится ребенок. Но если когда-то это все же должно случиться, то почему не сейчас?
  Сквозь ткань дорожного костюма я осторожно погладила живот, и на глазах выступили слезы. Хочу этого малыша! Пожалуйста, пусть он окажется реальностью!
  Всю дорогу до дома моей семьи я то беззвучно глотала слезы, то улыбалась. Страх сменял надежду, вместо видений о чудесной черноволосой малышке пугая меня возможными страшными заболеваниями, которые уже два месяца потихоньку пожирают мой организм. Я чувствовала себя такой глупой! Почему я так невнимательно слушала маму?
  К тому времени, как за поворотом дороги показался сад, я снова улыбалась, отогнав глупости, которые лезли в голову. Ничем я не больна, это все разыгравшееся воображение воспользовалось моим незнанием. На самом же деле внутри меня растет крохотное существо, которое сделает мое счастье абсолютно полным. Не важно - мальчик или девочка. Главное - что наш с Диком ребенок, которого я уже безгранично люблю.
  Алекс не выбежал на крыльцо меня встречать, и это было странным, но счастливый туман, опутавший сознание, не позволил заострить на этом внимание и хоть как-то обеспокоиться. Может, он помогает папе в дальнем углу высаживать новую яблоню? А Кристи крутится где-нибудь с подружками после занятий. Наверное, так даже лучше - младшенькие не будут прыгать вокруг нас, а мне и так немного... неловко обсуждать этот вопрос. Пресветлые, как же я, наверное, стеснялась бы доктора!
  Я в нетерпении выглядывала в окошко, наблюдая за тем, как наш домик показывается из-за деревьев. На том, чтобы дом стоял посреди сада, настаивал папа, сам возводивший свою маленькую крепость и сажавший окружающее ее великолепие.
  По меркам городского жителя, наш дом был довольно-таки невелик, особенно для семьи из пяти человек, но в деревенской местности считался едва ли не дворцом. Папа начал строить его практически сразу после моего рождения. Мама всегда со смехом рассказывала, что таким категоричным, как в тот момент, она мужа больше никогда не видела. Эдвард Гордон не терпящим возражения тоном заявил, что жизнь в городе не даст его ребенку ничего хорошего, и к шести годам мы перебрались из Четейр-Глэса в Литен-Боссет. Помню, меня поразил тогда сказочный домик в два этажа, беленький, с коричнево-красной черепичной крышей и широким невысоким крыльцом. Колонны в первые дни сильно пострадали от моих рук - я постоянно срывала обвивающий их плющ, и ни родители, ни гувернантка не могли оттащить меня от этого занятия. Я "украшала" их до тех пор, пока под самой крышей не остались сухие желтые лианы, навстречу которым из земли тянулись робкие зеленые побеги. Именно тогда папа и решил, что к своему увлечению он меня и близко не подпустит. Что позабавило потом нас с мамой, так это точно такое же поведение Кристи, только в более раннем возрасте - малышка занялась колоннами в три года. Предпринял такую же попытку и Алекс, почти перед нашей с Диком свадьбой, но мы с младшей сестрой в четыре руки оттащили брата от плюща, убеждая его в том, что так делать не стоит. Может быть, он нас послушал, может быть, придумал взамен более интересное занятие, но на крыльцо с тех пор никто не покушался. Мне же при взгляде на колонны захотелось, чтобы свои силы когда-нибудь на них попробовали мои дети. Уверена, так, как на нас, на своих внуков папа ворчать не будет.
  Открытые стрельчатые окна фасада словно улыбались мне, белыми колышущимися занавесками приглашая внутрь. Едва карета остановилась, я поспешила воспользоваться молчаливым приглашением, не стала даже дожидаться помощи лакея. Три широкие ступени, приветливое дерганье плюща на ближайшей колонне - и я с радостью влетаю в двери с громким, совсем не приличествующим воспитанным молодым леди криком:
  - Мама!
  Дом ответил странным молчанием, но и оно меня не насторожило. Оливия наверняка вышла в сад за очередным пряным дополнением к чему-нибудь вкусненькому. Для дворян, пусть даже и мелких, нетитулованных, наша семья была слишком... эксцентричной и неправильной. Папа занимался садоводством и выведением новых сортов растений, мама обожала домашнее хозяйство и готовку. У нас даже прислуга была приходящая: через день приходили несколько девушек, чтобы навести порядок. Иногда вместе с ними заглядывали и мужчины - когда требовалась сила. Из постоянных слуг родители держали только конюха и его помощников, но они обитали на заднем дворе и все свое время проводили в конюшне: на первом этаже работали, на втором - жили. Даже если конюх и уехал сейчас куда-то, мальчишки-служки смогут прекрасно позаботиться и о лошадях, и о карете. И о моем сопровождении, для которого всегда наготове комната рядом с кухней.
  - Мама!
  Я позвала еще раз, но снова никто не отозвался. Наверное, сегодня не тот день, когда по дому туда-сюда снуют, перешептываясь, горничные, а маму действительно лучше поискать в саду. Самый короткий путь - через гостиную и огромные, от пола до потолка, окна: они выходят на лужайку, соединяющую дом с садом.
  Улыбаясь, я шагнула в открытые двери гостиной. Мне не терпелось поделиться с мамой своими надеждами.
  Так я не кричала никогда в своей жизни..."
  
  Я распахнула глаза и, наплевав на возможную боль, резко села. Слез, как несколько дней назад, у меня не было - я просто задыхалась. Хватала воздух открытым ртом, стискивала одеяло, которым была укрыта, но не могла сделать ни вдоха.
  "Ты должна мне три объяснения".
  Иди к Темным богам, Ричард! Это ты мне должен! За каждый день, что они не увидели солнца. За каждую улыбку, что уже никогда не порадует окружающих своей теплотой. За ту маленькую жизнь, которая даже не успела появиться. Долги есть у тебя.
  Прислонившись виском к холодному камню, я пыталась выровнять дыхание. Воздух словно сгустился, он с трудом проходил через горло, и я в бесполезной попытке облегчить этот процесс растирала грудь, хотя знала, что это не поможет. Но так создавалась иллюзия хоть какого-то контроля, хотя какой-то возможности влиять на свой организм.
  Я подтянула колени, устроив на них подбородок и только через пару минут заметив, что не услышала звона, что не почувствовала движения звеньев по кровати. Откинув одеяло, с каким-то заторможенным удивлением убедилась, что Дик не надел на меня цепь. Она неподвижной металлической змеей свернулась у двери, и только самый край с кольцом, вбитым в стену, поднимался над полом. Да и какой от нее был толк в закрытой клетке, открывающейся только по слову моего мужа? Даже два дня назад, скорее всего, это была лишь попытка напугать, показать, что теперь мне никуда от него не деться. Что я его пленница.
  Наверное, я долго так просидела, пока не замерзла и не поняла, что, несмотря ни на что, организм продолжает жить и работать. Огляделась. Стул Дика исчез, прикроватный столик мог предоставить мне только аккуратную стопочку какой-то одежды, а под кроватью не нашлось ничего, что напоминало бы ночной горшок, вместо него там устроились теплые домашние мужские тапочки. Он... издевается надо мной? Со злости швырнула одеяло в стену, но тут же взяла себя в руки. Нельзя себя так вести. За последние дни я позволила эмоциям взять верх, что заметно испортило мне жизнь и превратило в невменяемую истеричку. Я же ею не была и быть не хочу.
  И все равно веду себя именно так. Это не я, но раз за разом поступаю импульсивно, эмоционально, бездумно. Что там сказал Дик? "Зачем понадобилось уродовать душу?" Виновата ли в моем нынешнем состоянии чтица, или нет смысла сваливать все на ее вмешательство? Но до нашего с ней знакомства я могла держать себя в руках, в штабе иногда в шутку говорили, что я не человек вовсе. Я даже при упоминании Дика сдерживалась, а сейчас любое слово, любое воспоминание - и я веду себя абсолютно ненормально. Или причина моей истерии - присутствие рядом мужа?
  Впрочем... зачем искать оправдания себе? Мое истеричное поведение недопустимо, и лучше разобраться с моим утерянным самоконтролем, а не искать виноватых. В своих поступках виновата только я, ответственность за них только на мне. И я солгу сама себе, если возьмусь утверждать, что это не так.
  А с моей искалеченной душой можно разобраться и потом. Когда мой муж выплатит свои долги.
   
  Часть третья. Винительница.
  Беспокойный короткий сон прервало легкое, почти неощутимое прикосновение мужской ладони к щеке. Прежде, чем я успела перехватить чужую руку, Дик отстранился.
  - Я принес тебе ужин, - ровным, бесцветным голосом сообщил он, отходя на пару шагов от кровати.
  - Мне сказать тебе за это "спасибо"? - сумрачно полюбопытствовала я, с трудом заставляя себя открыть глаза и сесть. За то время, что его не было, Ричард привел себя в порядок: кажется, принял ванну, переоделся, расчесался. Несколько часов назад вид у него был куда более помятый и несвежий.
  - Не думаю, что ты до конца понимаешь значение этого слова. Ты, кажется, желаешь мести и моей смерти, но никак не спасения моей души?
  - Я уже успела убедиться, что мои желания интересуют богов в последнюю очередь, - пробурчала я, откидывая одеяло и пытаясь нащупать ногами тапочки, стоявшие у кровати. Обувь, повинуясь едва заметному движению пальцев Дика, проворно скользнула мне под ступни, заставив вздрогнуть. Хмуро, исподлобья посмотрев на мужа, я встала.
  Когда Ричард, присудивший мне третий долг, вышел из камеры, я смогла успокоиться и подумать. А заодно и найти любезно предоставленную им в мое распоряжение ванную комнату, смежную с моей клеткой. Никакой двери в нее не вело, просто при прикосновении каменная кладка словно растворялась, открывая для меня доступ в тесный закуток с деревянной лоханью и ночной вазой. Ни зеркала, ни глиняного кувшина с водой - ничего, что можно было бы разбить и использовать как оружие. Против Дика или себя - неважно, он в любом случае не оставил мне такой возможности. Едва я прикоснулась к ванне, в ней немедленно появилась вода, на моих глазах сантиметр за сантиметром наполняя лохань так необходимым мне кипятком. Как и куда потом все денется - меня не интересовало, но в том, что в действие вступят очередные магические фокусы мужа, не сомневалась.
  Так что сейчас, тоже чистая, в новой одежде и хоть немного отдохнувшая, я могла смотреть на него, не вспоминая ежесекундно о том, что он два дня выхаживал меня, видел слабой и ни на что не способной. После ванны я чувствовала себя человеком - и чувствовала себя готовой противостоять ему.
  Запах жареной курицы пробивался даже сквозь крышку на блюде, и я мельком удивилась, что не почувствовала его сразу же, как проснулась. Живот заурчал, заставив меня досадливо поморщиться - предательский голод разрушал образ, который я пыталась создать. Образ уверенной, сильной, несломленной женщины. Скорее, это было не столько попыткой убедить в своей силе Ричарда, сколько неловким самообманом, но за урчащий желудок мне стало стыдно. Пресветлые, я стыжусь своего голода в присутствии Дика!
  Муж стоял у дальней стены, в той же позе, что и в... другой комнате два дня назад: сложив руки на груди и опираясь плечом на камни. Я, игнорируя его внимательный, изучающий и явно ожидающий взгляд, исследовала содержимое подноса. С одной стороны, я два дня провела без сознания, и мне, наверное, положен бульон и кашки, но с другой... Я слишком давно ела нормальную еду, и жареная курица с овощами сейчас была куда лучшим помощником моему здоровью. Между тарелкой и стаканом сока расположилась ложка, но ни ножа, ни вилки я не увидела. Впрочем, неважно. Когда-то мне приходилось есть и руками.
  - Ты так и будешь стоять здесь? - раздраженно дернув плечами, обернулась я на Дика.
  - А тебя это смущает?
  - Меня это бесит, - отрезала я, отворачиваясь. Я вполне оправданно опасалась, что его дальнейшее присутствие испортит аппетит.
  Ричард не ответил, а я не жаждала услышать его голос. Ощущение сверлящего затылок взгляда исчезло, но я все равно чувствовала, что он слишком близко. Так близко, а у меня нет никакой возможности сделать хоть что-то, кроме как пытаться задеть его словами. Да и в эти моменты чувствовала себя скорее шавкой, тявкающей на благородного королевского пса: я исходила ненавистью и злостью, он же реагировал на все это куда спокойней, чем мне хотелось. Хотя, конечно, переселение из хозяйских покоев в подвал и экскурсию в пыточную нельзя назвать спокойной реакцией, но действительно серьезно я задела его всего один раз. Пока же от его визитов больно только мне.
  Есть, действительно, расхотелось, но я не стала отказываться от ужина. Пропавший аппетит - это, скорее всего, влияние эмоций, организму же нужна пища. Присутствие рядом мужа - не такая уж непреодолимая проблема, хотя иногда мне приходилось закрывать глаза и делать несколько глубоких вдохов. Но я уже могла себя контролировать, и это определенно радовало.
  Дик поменял позу, и я судорожно дернулась. Он поднял бровь, вопросительно глядя на меня.
  - Ты меня нервируешь, - объяснила я, со вздохом опуская ложку в пустую тарелку, и потянулась к стакану.
  - Этого бы я хотел меньше всего, - покачал головой Ричард, оттолкнувшись от стены и делая шаг в мою сторону. Я настороженно замерла, сжав в руке толстое стекло, и Дик остановился. - Ты готова поговорить? Без истерик, пожелания мне скорейшей смерти и обмороков?
  - Я уже все это проделывала, - с сожалением отозвалась я. - На тебя ничего не подействовало, а придумывать что-то новое я сейчас не в состоянии. Впрочем, как и говорить с тобой.
  - Перестань, Лиза, - устало попросил Дик, опускаясь на появившийся стул в метре от меня. - Все это не может длиться вечность, когда-нибудь нам придется сесть за стол переговоров. Лучше сделать это раньше и облегчить жизнь нам обоим.
  - А почему бы тебе просто не отпустить меня? - с горькой иронией поинтересовалась я.
  - Ты же понимаешь, что я этого никогда не сделаю.
  - Так и продержишь всю жизнь в подвале?
  - Если понадобится - да, - без колебаний, глядя мне в глаза, ответил Дик. И я верила ему. Знала, что он может это сделать. Если четыре года назад, возможно, и не мог, то сейчас передо мной сидел придворный маг, способный на многое. За это время изменилась не только я, и пыточная в подвале его дома говорит о многом.
  Я забралась с ногами на кровать, укрыв колени одеялом:
  - А как же твоя любовница? Мисс Шепард явно метила на место твоей второй жены. Встречаться как и прежде вам, конечно, никто не запретит, но женитьба при живой супруге... Как ты теперь объяснишь ей невозможность осуществить ее желания?
  Дик поморщился. Надо же... Кажется, ему неприятно обсуждать со мной женщину, которая на протяжении последних двух лет согревала его постель.
  - Мелисса - умная девушка. Она понимала, что о браке между нами речи не шло. Никогда.
  - Миссис Девенли и мистер Шепард так не считали, - припомнила я недовольство его матушки и друга их семьи, внимательно глядя ему в глаза. Если его сейчас разозлить, он уйдет? Ведь ему явно не нравилась то русло, в которое свернул разговор. - Твоя мать просто мечтала женить тебя на Мелиссе.
  - Это были не более чем мечты. Ее мнение при выборе моей жены не играло никакой роли. И перестань уходить от темы.
  - От какой темы, Дик? Ты только что сказал, что всю оставшуюся жизнь я проведу здесь, - я обвела рукой свою камеру. - Считаешь, нам есть о чем разговаривать?
  Ричард откинулся на спинку, молча изучая меня. Я спрятала руки под одеяло, сжав кулаки. Чуть отросшие ногти больно впивались в ладонь, но в этот раз боль меня не пугала - наоборот, она помогала мне держать себя в руках. Наверное, мне стоит гордиться собой - я была почти спокойна, заперев ненависть на замок и не позволяя ей руководить моими словами и поступками.
  - Как пожелаете, миледи.
  Дик встал. Я испуганно замерла, ожидая, что он снова устроит мне экскурсию по подвалу и самым "живописным" камерам, но он лишь бросил в мою сторону короткий взгляд и вышел. Что было в том взгляде, я не разобрала, да и не хотела понимать. Он оставил меня одну - и мне сразу стало легче.
  Осторожно разжала кулаки, погладила подушечками пальцев полумесяцы, оставленные ногтями. Боль ушла, а ее следы чуть позже разгладятся сами. Если бы с душевной болью было так же просто, как с физической!..
  Я мрачно смотрела на вбитое в стену кольцо, под которым змеей свернулась цепь. Что скрывалось за последними словами Дика, было для меня такой же тайной, как и брошенный напоследок взгляд. Наверное, над этим все же стоило задуматься, понять его, решить, что делать дальше, но для этого у меня будет время. Много времени. Ведь, если верить моему мужу, из этой клетки я больше не выйду.
  
  "- Мисс Гордон, разрешите пригласить вас на танец?
  Я широко открытыми глазами смотрела на Арлин, взглядом умоляя ее подтвердить, что голос стоящего позади молодого человека принадлежит действительно Ричарду Девенли. Подруга лукаво улыбнулась и прикрылась веером, отказываясь подтверждать мои надежды. Впрочем, в том, что на танец меня приглашал именно Ричард, я не сомневалась, но все равно почему-то не верила в это.
  Заставлять его ждать дольше было бы неприлично, поэтому я повернулась к нему, с немного нервной приветливой улыбкой.
  - Насколько мне помнится, милорд, отказов вы не принимаете.
  Губы Ричарда растянулись в усмешке - он даже и не думал отрицать, что слово "Нет" он с чистой совестью проигнорирует. Молодой человек протянул мне руку, и я, все еще до конца не веря, приняла приглашение. Ричард провел меня на паркет, где в ожидании музыки расположилось еще несколько пар. Я присела в положенном реверансе, он - склонился в поклоне. Мне всегда казалось глупым это приветствие, ведь трудно себе представить, что кто-то выходит танцевать с человеком, с которым до сего момента не обменялся и парой слов, но теперь мне была дорога каждая секунда, продлевающая мое общение с Ричардом.
  - Как же коварны дриады, - шутливо заметил мой спутник, ведя меня по кругу вслед за другими парами. Его ладонь, подчиняясь фигурам танца, лежала на моей талии, и мне трудно было сосредоточиться на словах, когда я каждым нервом чувствовала это прикосновение. Странно, раньше этот танец не казался мне таким... волнующим.
  - В чем именно вы видите коварство?
  - Притворяясь красивыми человеческими девушками, - прошептал, склонившись ко мне, Ричард, - вы похищаете мужские сердца. А потом скрываетесь в своем лесу, оставляя нас с чудесными, но, увы, уже бесполезными воспоминаниями.
  Я искоса глянула на партнера:
  - Вы так уверенно говорите. Часто приходилось сталкиваться с дриадами?
  - До нашей с вами встречи - ни разу, - признался Ричард. Глаза его смеялись. Я улыбнулась в ответ. Он крепче сжал мою ладонь, привлекая меня к себе чуть ближе, чем позволяли правила. - И я надеюсь, очень надеюсь на то, что вы не ускользнете к себе домой, оставив здесь разбитое сердце.
  Дыхание прервалось, и я на один короткий шаг сбилась с ритма. Другим парам мы не помешали, но Ричард, несомненно, заметил мою неловкость, понял ее причины. Он мягко увлек меня в сторону от танцующих, находя сквозь толпу гостей дорогу к балкону. Я же пыталась поверить в его слова. Да, за последние полгода мы часто и помногу общались, но до этого бала у лендлорда он ни словом, ни взглядом не дал понять, что как-то заинтересован во мне. Моя влюбленность, забавляя Арлин, все росла, Ричард Девенли же оставался просто моим другом. И вот сейчас, приехав после двухмесячного отсутствия, он сказал мне такое... Играет со мной? Или действительно что-то чувствует?
  Пресветлые, как же глупая, ничего не значащая шутка о дриадах могла перерасти в подобный разговор? За все семнадцать с половиной лет жизни я не чувствовала себя такой взволнованной и испуганной.
  На балконе, едва мы оказались вне льющегося из широких окон света, Ричард обнял меня.
  - Я скучал, - пробормотал он мне в волосы, а я... Замерла в его руках, щекой прижимаясь к ткани камзола, и боялась сказать хоть слово. Впрочем, Ричард от меня их и не ждал - они явно были бы лишними. Все, что нужно, он понял, когда я несмело подняла руки, обнимая его в ответ".
  
  О том, сколько прошло дней с того момента, как я отказалась с ним разговаривать, я могла судить только по появляющимся в моей комнате подносам. Ричард старался кормить меня три раза в день, но его обязанности не позволяли ему сутками сидеть дома, а потому чаще он оставлял поднос с целой кучей разнообразной еды, которой мне должно было хватить на целый день, и надолго исчезал. Когда во дворце не требовалось его срочного присутствия, он навещал меня. Я научилась есть в его присутствии, почти не обращая на него внимания. Я с безмятежным выражением лица читала те книги, которые он приносил, не запоминая из них ни слова, и молча выдерживала его пристальный взгляд, когда он сидел на своем проклятом стуле в противоположном углу комнаты. Я даже почти привыкла к тому, что иногда он превращал мою камеру в филиал своего рабочего кабинета.
  Но раздражение росло с каждым часом, проведенным мной в этой клетке. Я ненавидела каждый камень в ней. Мне хотелось кричать от злости, когда муж с этим непонятным прощальным взглядом покидал комнату. Я еле сдерживала желание разодрать книги, сложенные аккуратной стопочкой в изножье кровати. Эмоции требовали выхода.
  И я не сдержалась.
  - О чем ты хотел поговорить? - отложив книгу, звенящим голосом, выдавая свое напряжение, спросила я.
  Дик поднял голову от бумаг, отложил перо, закрыл чернильницу и только после этого посмотрел на меня.
  - Ты все-таки решила со мной заговорить?
  Мне хотелось на него зарычать, но я помнила о том, что эмоциям выход давать нельзя.
  - Меня сводит с ума то, что сейчас происходит. Из-за того, что я закрыта здесь, я должна ненавидеть тебя еще больше, но мне не хватает сил даже на ненависть: их забирают сменяющие друг друга апатия и раздражение. Как долго ты еще собираешься меня мучить?
  - Я не собираюсь тебя мучить. - Дик устало потер лоб, опершись на поставленную на стол руку.
  - Мне напомнить тебе о замечательной комнате не так далеко отсюда, в которой ты меня запирал?
  Ричард открыл глаза и внимательно посмотрел на меня:
  - Ты действительно считаешь, что я мог бы так поступить с тобой? Пытать, вырывая из тебя правду?
  - Да, - уверенно кивнула. Я действительно ни секунды не сомневалась в этом.
  В его глазах отразилось изумление. Он даже не предполагал, что я считаю его монстром. Уложив голову на скрещенные руки, он глухо произнес:
  - Я бы никогда не причинил тебя боли. Пыточная была лишь попыткой напугать. Импульсивной, ненужной, ошибочной. Решение, которое я принял, поддавшись эмоциям и о котором пожалел почти сразу. Но применить это все к тебе, Лиза...
  - Прости, но я тебе не верю, - резко перебила я. - Уже одно то, что в твоем подвале есть пыточная, говорит о многом. Как и то, что ты привел меня в нее.
  - Я же сказал!.. - раздраженно начал Дик, вскинувшись, но потом лишь махнул рукой. - Нет смысла сейчас об этом говорить. Пока я не пойму, почему ты считаешь меня таким чудовищем, попытки объясниться будут лишь пустой тратой времени.
  - Тогда о чем есть смысл говорить? На каком разговоре ты так отчаянно настаивал?
  Я аккуратно положила книгу на прикроватный столик, не сводя глаз с мужа. Я удивлялась себе - я была почти спокойна. Нервничала, была раздражена, начинала злиться - но это было практически ничто по сравнению с тем водоворотом эмоций, в котором я тонула при первых встречах. Тогда, очнувшись в его комнате, я готова была зубами впиться в его горло, лишь бы отомстить и дать выход своей ненависти. Сейчас же ненависть уютно свернулась под сердцем, смиряясь с его присутствием рядом, и не требовала от меня немедленной расправы. И я не понимала, как такое может происходить. Я четыре года жила только этим чувством, а сейчас? Неужели я так быстро привыкла к тому, что он снова рядом? Или именно этого он и добивается, проводя так много времени возле меня? Приручает, заставляет простить и забыть?
  Никогда!
  От злости перехватило дыхание, мнимое спокойствие стало расползаться. Дик, заметив это, подался вперед:
  - Лиза, что случилось?
  - О. Чем. Ты. Хотел. Поговорить? - медленно, четко выговаривая слова, напомнила я, успокаивая злость. Не прощу и не забуду!
  Ричард, понимая, что я снова на грани, больше не предпринимал попыток приблизиться или поменять тему:
  - Почему четыре года назад ты так внезапно исчезла?
  - Я не могла находиться с тобой рядом, - пробормотала я, закрыв глаза и стиснув зубы. Несколько глубоких вдохов-выдохов помогли немного прийти в себя, но я все еще избегала смотреть на Ричарда.
  - Почему? Тогда, после смерти семьи, ты была разбита, тебе было тяжело, но почему это именно так отразилось на нас?
  - Я узнала, что это ты отдал тот приказ, - выпалила я, распахивая глаза и следя за малейшими изменениями в лице мужа. Ничего, кроме в очередной раз изумленно поднятых бровей, я не увидела.
  - Какой приказ, Лиза? О чем ты?
  Он!.. Ненависть, разбуженная его притворством, подняла голову, скаля зубы. Как он смеет делать вид, что удивлен! Неужели до последнего надеется, что я ничего не знаю?
  - О том, что ты приказал убить мою семью, - прошипела я, сжимая кулаки.
  Муж резко вскинул голову, заглядывая мне в глаза.
  - Вот как... - пробормотал он, откидываясь на спинку. Какие эмоции он сейчас испытывал, я не смогла понять - лицо Ричарда превратилось в непроницаемую маску, но в том, что он скрывает досаду и разочарование, я была уверена. - И что тебя привело к такому... интересному выводу?
  - Твои исполнители немного задержались в Четейр-Глэсе, радуясь легкому заработку и, не скрываясь, обсуждая его на каждом углу. Их невоздержанность и вышла тебе боком.
  
  "Миссис Линд долго уговаривала меня выйти на свежий воздух, немного прогуляться и развеяться. Я понимала, что, скорее всего, в парк она меня спроваживала не из заботы о моем здоровье, а просто желая хоть несколько часов отдохнуть от ежесекундно заливающейся слезами хозяйки. Понимала также и то, что это ненормально - безвылазно сидеть дома целую неделю, перебирая оставшиеся от родственников вещи и заливая их слезами. Но мне не нужны были свежий воздух и солнечный свет. Мне нужна была моя семья. Мне нужна была поддержка матери, безмолвная гордость отца, новые рисунки Кристи и задорный смех перепачканного в пироге Алекса. Какое мне дело до того, что на улице - замечательная теплая погода, когда в моем сердце - темная пропасть, из которой выползают холодные нити, впивающиеся в душу? Единственное, в чем я действительно нуждалась, помимо своих несбыточных желаний, - это присутствие рядом Дика. Но странным образом отстранившийся от моей беды муж был занят и неразговорчив, он словно остыл... или запер свои эмоции под замок, оставив меня один на один с моей потерей. Я никогда не думала, что в Четейр-Глэсе так нуждаются в помощи мага, но Ричард постоянно пропадал где-то вне дома. Раньше Наместник и совет справлялись без него, но именно в то время, как он очень нужен был мне, муж срочно понадобился и мистеру Вилдеру. Поэтому большую часть дня я проводила в своей гостиной, перебирая подарки родителей и рисунки Кристи, сделанные несмелой рукой девочки, открывшей в себе способность к творчеству. Миссис Линд утешала меня, как могла, и проводила со мной очень много времени, практически забросив свои обязанности, но даже ее терпению пришел конец.
  Весь прошлый день она упрашивала меня выйти хотя бы в сад, посидеть на солнышке, оторваться на миг от вещей, которые причиняли мне такую боль. Я бы и не прислушалась к ней, пропуская все слова мимо сознания, если бы не одна, сказанная напоследок в сердцах, фраза:
  - Мисс Элизабет, вы себя так следом за семьей в гроб вгоните, а ведь вы еще такая молодая! У вас еще детишки могут быть, ваша собственная семья, а вы сидите здесь и заживо себя хороните! Мистер Ричард этого не одобрит!
  У нас с Диком действительно могут быть дети... Одного я уже ношу под сердцем, и наверняка мое состояние сказывается и на нем. Ведь он внутри, он связан со мной. Если я причиняю вред себе, то каково же должно быть ему, маленькому и беззащитному существу? Моя семья ушла, не узнав ничего о ребенке, но я не имею права отправить вслед за ними свое собственное дитя.
  И я уступила горячим уговорам, оставив экономку в покое, предоставляя ей возможность заниматься ее прямыми обязанностями, а не успокаивать молодую хозяйку. Приняв решение прогуляться, я понимала также, что сада за нашим домом мне будет мало. Немного успокоившись и приведя мысли в относительный порядок, я захотела пройтись. Долго-долго гулять, размышлять и вспоминать, но не поддаваться больше горю, не впадать в истерику от чувства одиночества и опустошенности. Есть малыш - и есть мы с Диком, и я справлюсь со своей потерей и со своим горем.
  Для прогулок время было еще не позднее, но солнце уже медленно скатывалось к горизонту. Экипаж остановился у самых ворот парка, не въезжая в него и оставаясь потом ждать нас на соседней улице. Я, в сопровождении служанки и охранника, медленно двинулась по главной аллее в дальнюю часть, к пруду. За спиной новый экипаж высадил очередных гуляющих. Я коротко попросила Пресветлых о том, чтобы не встретить никого из знакомых - разговаривать с кем-либо, выслушивая неискренние сожаления, мне сейчас не хотелось. Не хотелось видеть скорбные лица, чувствовать цепкие взгляды, определяющие мое состояние, принимать заверения о помощи и поддержке. Парк и длинные дорожки нужны мне были не для этого.
  Я отправила Грейси купить булку и велела направляться после этого к пруду. Вряд ли мне захочется кормить лебедей, но настойчивый жалостливый взгляд горничной, въедающийся в затылок, меня скорее раздражал, чем показывал, что девушка беспокоится за меня. В жалости я не нуждалась, а вот в избавлении от нее - еще как.
  Охранник, без труда определивший причину моего приказа, шагал за спиной, в нескольких шагах от меня. Его пристального внимания я не чувствовала - скорее, он мягко, ненавязчиво наблюдал за мной, не выпуская из поля зрения, но и не утомляя чересчур бдительной опекой. За это я была ему благодарна.
  Белые грациозные птицы, как я и ожидала, не вызвали в душе никакого отклика. Раньше я всегда с радостью и затаенным восторгом скармливала им булку-другую, но сейчас не было никакого настроения, и я бездумно отламывала от хлеба кусочки, роняя их с высокого берега в воду. Угощение падало у самой земли, и недовольные лебеди не желали подплывать к нам так близко. Отдав оставшуюся часть булки Грейси, я велела ей покормить птиц нормально, а потом догнать нас. Девушка послушно раскрошила хлеб, замахиваясь и кидая его едва ли не в открытые клювы лебедей. Понаблюдав за ней несколько секунд, я отвернулась и прошла вдоль высокой живой изгороди по узкой тропинке, идущей почти по периметру парка и выводящей к воротам. Через равные промежутки вдоль изгороди стояли кованые скамейки, чередуясь иногда со статуями и барельефами. По другую сторону кустов, как я знала, было то же самое.
  В какой-то момент за изгородью послышались голоса. Сначала я не придала этому значения, лишь поморщилась из-за того, что кто-то нарушил мое, пусть и относительное, одиночество. Прогулка, как ни странно, действительно подействовала на меня успокаивающе, избавив от желания залить окружающий мир слезами. И я находилась в этом умиротверенно-скорбящем состоянии до тех пор, пока не прозвучало имя Ричарда. Резко остановившись, я прислушалась. Охранника и горничную, дернувшихся было ко мне, я взмахом руки предупредила, чтобы оставались на месте.
  Разговаривающие за изгородью мужчины, видимо, присели на одну из лавочек, потому что голоса звучали ровно, не приближаясь и не удаляясь.
  - Давно не попадалось такой легкой и приятной работки, - произнес один из них, и по сиплому, простуженному голосу явно было слышно, что он очень доволен.
  - Эт уж точно, - весело отозвался второй, чуть более молодой, но с теми же сипами и натужным кашлем в конце. - Он же нам заплатил практически за то, чтоб мы развлеклись как следует.
  - Да эти маги все, как один, на голову больные, - пренебрежительно бросил первый мужчина. - Но, пока они нам платят, мне плевать на это. Гораздо приятнее вспомнить о том, как этот мальчишка визжал, когда я с него ногти сдирал!..
  Я поднесла ладонь ко рту, после чего прижала обе к горлу, пытаясь подавить тошноту. Мечтательность и довольство в голосе говорившего резко контрастировали со смыслом сказанных слов, и это вызывало ужас. Из-за этого я пропустила часть разговора.
  - ... с девчонкой, жаль, быстро разделались. Отрубленная голова - это как-то мелковато. Вот ее мамашка - это да. Пришлось ей все кости на ногах сломать, чтоб не кидалась защищать детишек.
  Голова закружилась, дышать стало тяжело. Пресветлые, нет, только не это... То, что я слышу, не может быть правдой!
  - Да уж, темпераментная баба попалась, - более молодой мужчина сплюнул, - она меня за язык укусила, когда я ее поцеловать пытался. Ничего, я ей ее собственный отрезал, в назидание, так сказать.
  Окружающее плыло перед глазами. Не столько от ужаса от только что услышанного, сколько из-за того, что все описываемое я видела. Видела неделю назад в своем собственном доме. И голову Кристи, уложенную на блюдо для пирогов с большим ножом для разделки мяса рядом, и сломанные ноги матери, подвешенной к потолочной балке, и маленькие пальчики Алекса, с которых были содраны ногти. Словно наяву, эти воспоминания всплывали в сознании, а голоса за изгородью продолжали жуткое обсуждение.
  - Интересно все-таки, с чего бы Девенли нанимать нас для такого дельца, - чуть задумчиво протянул старший, но его собеседник лишь отмахнулся:
  - Какая нам разница. Главное - мы получили денежки за приятную работу. Мне давно уже не приходилось вот так безнаказанно, да еще и с вознаграждением, кромсать людишек. А если он свою бабу делить ни с кем не хочет - так это его проблемы. Если надумает потом и от нее избавиться - я буду рад помочь. С такими, как этот маг, приятно иметь дело.
  Меня словно ударили. Они... говорят... о Ричарде?.. Я начала оседать на землю, уже сквозь подступающий туман в голове услышав:
  - Ладно, пора смываться отсюда, пока за это дело всерьез не взялась стража. Деньги он нам отдал, больше нас в этом захолустье ничего не держит.
  - Да уж, поехали, еще раз на рудники в горы я не хочу...
  Охранник метнулся ко мне, Грейси, что-то обеспокоенно выкрикивая, мчалась вслед за ним, а я все никак не могла поверить в то, что услышала. Сознание окуталось какой-то дымкой, через которую окружающий мир воспринимался очень неохотно, но которая раз за разом подкидывала мне только что услышанные фразы:
  "Девенли заплатил нам... кромсать людишек... я ей язык отрезал... мальчишка визжал, как поросенок... если он и от нее захочет избавиться... Девенли... с этим магом приятно иметь дело..."
  Ричард!"
  
  - Вот как... - повторил Ричард, не сводя с меня задумчивого взгляда. В его глазах я не видела ни досады, ни удивления, ни желания оправдаться - ничего из тех эмоций, которые, как я думала, он должен испытывать. Если мои слова и всколыхнули в нем какие-то чувства, Дик это успешно скрыл, отгородившись от меня маской вежливо-безразличного интереса.
  Как он может быть так спокоен, ведь я только что сказала, что знаю, каким чудовищем он является!
  Я задышала глубже и медленней, стараясь взять эмоции под контроль. Я же давно решила для себя, что они только вредят. Почему никак не получается с ними совладать?..
  Ричард потер подбородок, и его взгляд потяжелел. Кажется, и он не настолько хорошо способен себя контролировать, потому что через показную невозмутимость ясно проглядывало осуждение и... разочарование?..
  - А тебе никогда не приходило в голову, что этот разговор ты услышала неслучайно? - поинтересовался он.
  - Если ты о том, что мне помогли Пресветлые, тогда - да, тот разговор я услышала неслучайно.
  - Я не о том, Лиза, - покачал он головой, и я с удивлением заметила, что Дик выглядит... уставшим. Он разочарован во мне. Ему неприятно, что я обвинила его в вынесении приговора всей моей семье. Для него в тягость объяснять мне очевидные, на его взгляд, вещи. Но ни капли вины, словно он уверен в своей правоте. - Разговор, так удачно подслушанный тобой в парке, был разыгран специально для тебя. Чтобы поссорить нас, разлучить, заставить наделать глупостей... Да мало ли, какие цели он преследовал. В чем я не сомневаюсь, так это в том, что для тебя они называли мое имя, для тебя перечисляли все, что ты увидела тогда...
  - Можешь говорить, что хочешь, - оборвала я его, разозленная тем, что он все еще пытался играть роль оболганного и обманутого супруга. Почему, ну почему Ричард продолжает упорствовать? Сейчас ведь поздно уже, я четыре года жила с этим знанием. Неужели он считает, что пара его слов может убедить меня в том, что мой муж - невинно пострадавшая сторона? Что не его рука отдавала золото тем садистам, что не его равнодушный взгляд скользил по четырем могилам в Литен-Боссет? - Можешь врать, изворачиваться, притворяться, но, Ричард, я слышала их слова, видела твое поведение, помню каждое слово нашего последнего разговора. Ты всерьез думаешь, что сможешь переубедить меня?
  - Я не собираюсь тебя ни в чем переубеждать, - резко ответил Дик, теряя невозмутимость, и в комнате похолодало. Не фигурально - температура действительно опустилась на несколько градусов, заставляя меня натянуть одеяло до груди и спрятать под ним руки.
  - И не трудись, - посоветовал я, стараясь не стучать зубами от холода.
  Последний раз Ричард наколдовывал вокруг себя маленькую зиму во время разговора со своей матерью, миссис Девенли. Они тогда разговаривали в малой гостиной. Дик считал, что я на прогулке, госпожу Луизу же вообще не интересовало, где я нахожусь (хотя, исчезни я из жизни Ричарда, она была бы, несомненно, очень рада), и оба они не предполагали, что я вернусь чуть раньше и услышу их спор. После свадьбы прошло чуть меньше года, и за это время миссис Девенли ни разу не появлялась в нашем доме, но в тот раз она все же приехала - со скандалом и совершенно невозможными требованиями. Я стояла в холле, через неплотно закрытую дверь слушая, как на повышенных тонах Луиза убеждает сына развестись со мной и жениться на Мелиссе. В Ан-риох-Даонне разводы не приняты, хотя говорят, что за Великой Пустыней такой варварский обычай практикуется, но миссис Девенли это не останавливало. Она наседала на Ричарда, уговаривая, требуя, угрожая, обещала, что король и жрецы Пресветлых поддержат такое решение, и абсолютно не заботилась о том, что ее могут услышать: свое мнение относительно нашего брака она высказывала очень громко и основательно. Странно было, что она вообще не смогла помешать свадьбе. Дик долго выслушивал мать, не прерывая оскорбительного для нас обоих монолога, провожая взглядом каждую статуэтку, задетую неизменным зонтиком на длинной ручке и безжалостно сброшенную на пол, но в какой-то момент он почувствовал, что у этого спектакля он больше не единственный зритель. И тогда в гостиной и за ее пределами стало намного холоднее. Ричард не был в ярости - наоборот, он спрятал эмоции глубоко внутри, словно превращаясь в ледяную статую с непроницаемой маской вместо лица, и окружающий мир откликался на это настроение холодом. Голос, которым Ричард приказал матери покинуть дом, тоже был спокоен. Слишком спокоен. Два дня потом я не могла достучаться до своего мужа, скрытого за ледяным панцирем.
  И сейчас, кажется, произошло то же самое. Он замкнулся, заледенел, запер свои эмоции, оставляя для меня только язвительную насмешливость, заставляя меня замереть под пронзительным взглядом. Из-за этого мне хотелось спрятаться. Убежать в ванную комнату, укрыться с головой одеялом - все, что угодно, только бы не чувствовать его. Я знала, что это искусственное спокойствие не разрушится и что Дик не поведет меня вновь "на экскурсию", но все равно мне было не по себе.
  - Подумай вот о чем, Лиза, - попросил Ричард, и в его голосе я услышала яд. Совсем немного: его не хватит на то, чтобы больно ранить. Но даже такого намека будет достаточно, чтобы помнить каждое слово и чувствовать болезненные уколы, осознавая их смысл. - Подумай о том, что все три года нашего брака я безумно любил тебя, любил твою семью, пошел против воли и намерений родителей, женившись на тебе. Подумай о том, что за эти три года я не давал ни единого повода сомневаться в себе, в своей человечности или в своем отношении к твоим родственникам. Подумай о том, что, услышав от неизвестных личностей в городском парке мое имя, ты, перечеркнув все, что нас связывало, поверила в их сказку, даже не подумав обратиться ко мне. Подумай также о том, что тот ужас, через который ты прошла, мог быть направлен не на тебя: через твою семью пытались добраться до меня. Ты всегда была моей слабостью, а ослабить хоть одного из Девенли... это чревато многими неприятностями короне и королевству. А еще подумай о том, как сильно любила ты меня, если мы сейчас оказались в такой ситуации.
  - Ненавижу, - тихо прошептала я, не желая слушать его. Ядовитый смысл слов медленно проникал в сознание, причиняя боль. - Убирайся, Дик.
  Он поднял брови, с понимающей насмешкой глядя на меня, а я видела в его глазах только отражение его собственной правоты. Он смотрел так, словно действительно был невиновен. Но я слышала, я чувствовала, я до сих пор помню!..
  Ричард все еще пытается обмануть меня. Не знаю, зачем ему это нужно, чего он добивается, пытаясь внушить мне, что четыре последних года - обман, но я не желаю этому поддаваться.
  - Пошел вон! - закричала я, швыряя в него книгу. Одеяло от резкого движения почти полностью сползло на пол, и мне снова стало холодно, но я не поднимала его. Полными злых слез глазами я наблюдала за тем, как он медленно - слишком медленно! - поднимается из-за стола, как исчезает этот маленький уголок его кабинета, перенесенный в мою клетку, как лицо снова превращается в маску, а из глаз уходят даже намеки на чувства. Я выдержала холодный прищур его глаз, отвечая жгучей ненавистью, и наконец-то осталась одна.
  Книга, открывшись примерно на половине, лежала у дальней стены, страницы помялись под обложкой, но до нее мне не было никакого дела.
  "Подумай вот о чем, Лиза..." - услышала я слабый шепот, почти неуловимый, пробежавшийся по камере дуновением ветра. Ветра, который невозможен в подземелье.
  Укутавшись в одеяло, я лежала на боку, глотая слезы. Ненавижу его! Ненавижу, ненавижу, ненавижу!
  "Подумай, Лиза... подумай об этом..."
  ***
  Последние дни смазались. Я не следила за временем - даже не пыталась подсчитать, сколько прошло с того разговора. Я словно выпала из реальности, раз за разом прокручивая в памяти слова. Его, мои, тех двоих... Пыталась найти ответы - и не находила.
  Мне не важна была еда - я даже не замечала, когда она появлялась. Кажется, в те моменты, когда я спала - или пребывала в том странном состоянии, которое нельзя назвать бодрствованием. Я не притронулась ни к одной новой книге - мне это было не нужно. И я ни разу не видела Дика, хотя это, наверное, пошло на пользу нам обоим.
  "Интересно все-таки, с чего бы Девенли нанимать нас для такого дельца... С такими, как этот маг, приятно иметь дело..."
  "Подумай также о том, что тот ужас, через который ты прошла, мог быть направлен не на тебя: через твою семью пытались добраться до меня..."
  Это не могло быть правдой, иначе моя жизнь в течение последних четырех лет теряла смысл. Делало смерть моего маленького чуда напрасной. Превращало меня в того, кем я никогда не хотела быть.
  Папа всегда говорил, что нельзя поддаваться эмоциям, что нужно сначала думать головой и воспитывать в себе терпение - иначе ничего не получится. Конечно, эти слова произносились тогда, когда нас заставляли копаться в грядках и помогать ему в саду, но ведь этот совет - он полезен во всех ситуациях. А я не последовала ему именно тогда, когда больше всего нуждалась в ясной голове.
  Но что, если Ричард... говорит правду?
  Нет, нет, не хочу этому верить! Он лгал тогда, лжет и сейчас. Неужели пыточная меня ничему не научила, не показала, каким стал хозяин этого дома?
  Но ведь до Ричарда у этого особняка тоже были хозяева...
  Я распахнула глаза, уставившись в каменный, осточертевший до дрожи в руках потолок. Странная апатия, что заволокла сознание вязким туманом, прошла. Я перестала отчаянно кидаться от одного воспоминания к другому, выхватывая из осколков памяти отдельные фразы и образы.
  "Подумай, Лиза..."
  Именно этим мне и стоит заняться. Наверное, впервые за долгое время.
  Через меня хотели задеть моего мужа? Для меня это сомнительно, очень, но... если ему в голову пришла эта мысль, почему не попробовать разобрать его точку зрения? Только я не понимаю, чего этим пытались добиться неизвестные "некто". Ричард к смерти моей семьи отнесся более чем равнодушно. Возможно, он любил мою семью, но больно от этой потери было только мне, в глазах моего мужа не было ни намека на эмоцию, когда я, рыдая у него на плече, отворачивалась от четырех могил.
  Или моя семья была ему предупреждением, что я стану следующей, и поэтому он не показывал своих чувств? Но тогда бы он и не оставлял меня одну, пропадая целыми днями на работе. Ричард, которого я знала, оставался бы рядом со мной, утешая, поддерживая, оберегая. Если бы существовала хоть малейшая угроза для меня - он был бы рядом.
  Единственное, что я могла принять, это то, что услышанный мной разговор действительно был подстроен. Разыгран специально для меня именно тогда, когда я была наиболее уязвима. Проследить за нашим домом, не приближаясь к нему и не попадаясь на глаза Ричарду? Сложно, но выполнимо. Приехать следом за мной в парк? Уже легче. Пройтись параллельным маршрутом, громко проговаривая имя моего мужа? Нет ничего менее невозможного.
  Вот только зачем?
  Зачем? Зачем?.. Зачем...
  Ответа я не видела. Намного легче мне было винить во всем Дика, и я хотела бы вернуться к тому времени, когда была твердо уверена в его причастности, в своей ненависти, в правильности выбранного пути. Но его слова, как и мои собственные раздумья, посеяли сомнения.
  Почему я так быстро и безоговорочно поверила подслушанному тогда разговору? Потому лишь, что мне казалось: это случайность? Я помню, я ни на секунду не задумалась о том, что все это может быть подстроено. Кому бы это было нужно? С другой же стороны... Были ли у меня когда-нибудь причины сомневаться в моем муже? За все годы нашего знакомства он не дал к этому ни единого повода. Что же привело нас к тому, что мы сейчас имеем?
  Я запуталась. Верить Ричарду я не торопилась, но эти его чертовы слова... Как быть? О чем думать, что принять за правду, а что откинуть, как шелуху, мешающую эту правду увидеть? Я не могу больше принимать чьи бы то ни было слова на веру. Сейчас я сомневаюсь. Почему бы не попытаться развеять свои сомнения разговором с Диком, чего я не сделала в прошлый раз? Вряд ли он сможет доказать мне, что все эти четыре года - сплошной обман, но, может быть, мне удастся подловить его на лжи?
  Если же нет... нужно будет смириться с тем, что ошибку совершила я. Проглотила заранее приготовленную ложь, не почувствовав ее горького вкуса, и сбежала от Ричарда. Только почему пострадала моя семья? Почему пострадал мой ребенок? Если слепа оказалась именно я, и через меня пытались добраться до моего мужа, смогу ли я когда-нибудь простить ему пять жизней?
  Сплошные вопросы в голове. Сомнения, метания, предположения - и ничего, в чем я могла бы быть уверена. Удастся ли мне отстраниться от эмоций и взглянуть на все со стороны, не поддаваясь ненависти? Я попытаюсь. Я даже попробую не быть предвзятой к Дику и принять его версию. Но она все равно будет неправдой. Ведь такого не может быть.
  - Ричард, - позвала я, зная, что так или иначе он меня услышит. В штабе мятежников на него собрали столько информации, сколько это было возможно для людей, не входящих в круг его знакомых, но я была уверена, что о многих его способностях я и не догадываюсь. Он многого смог достичь за эти годы, развив свои способности, получив место при короле. Наверняка среди обширного списка его возможностей есть что-то, что позволяет постоянно незримо присутствовать рядом со мной. - Я... хотела бы поговорить.
  Не уверена в том, что смогу сразу спокойно отнестись к его словам, к его попытке объяснить, но... мне хотелось выпутаться из собственных сомнений, вернуть своему миру ясность и цель. Для этого нужно выслушать его, попытаться услышать, отделить ложь от правды. И в его словах, и в собственных мыслях.
  Если хотя бы на секунду представить, что все, во что я верила - ошибка... Я не хочу даже думать об этом, но все же... в кого это превращает меня? Кем в таком случае становлюсь я, если с моего мужа снимается звание монстра и убийцы?
  Ричард появился через несколько часов. За это время я все же попробовала взглянуть на себя со стороны, и увиденное мне не понравилось. Истеричная, сумасшедшая, глупая, легко способная на неосознанное предательство...
  Не хочу быть такой!
  Не хочу, чтобы он был прав!
  В его руках был очередной поднос. Не знаю, почему он с таким упрямством носит их сам - ведь мог пользоваться своими силами: очень немногим в нашем мире даны такие же возможности. Почему он стремится быть таким же, как все остальные?
  Сидя на свернутом в несколько раз одеяле в углу своей клетки, я настороженно, не отрывая взгляда, наблюдала за ним. Дик успокоился, исчезли и злость, и ледяной панцирь. Сколько же дней прошло?
  - Чуть меньше двух недель, - ответил Ричард, когда я несмело, хриплым голосом задала этот вопрос.
  В первый момент я не поверила. Разве может человек провести столько времени, не осознавая себя, окружающий мир, поддаваясь только эмоциям и воспоминаниям? Но... все та же память услужливо подсказала, что точно так же я вела себя после того, как сбежала от Ричарда. Сутками лежала на кровати в снятом номере какой-то таверны в соседнем городе, забывая про еду и солнечный свет.
  Еще одно отрицательное качество в копилку к тем, что я успела найти в себе.
  В кои-то веки мы поменялись местами. Дик, поставив поднос на столик, уселся на мою кровать, я же смотрела на него из противоположного угла. Ричард устроился, насколько это возможно, с максимальным комфортом, прислонившись к стене и сложив руки на груди, я же каждой клеточкой вдруг начала ощущать, что камень жесткий, холодный и крайне неудобный. Какое-то время он безразлично следил за тем, как я ерзаю, пытаясь устроиться как-нибудь иначе, давал мне время собраться с мыслями, но у меня не хватало сил первой начать этот разговор. Я испугалась того, что он действительно может оказаться невиновен в том, в чем я его обвиняю. Эта мысль мелькнула всего на секунду, но она выбила меня из колеи, и я растеряла заготовленные для разговора слова.
  Почему, ну почему я начала сомневаться? Как же просто все было, когда я не испытывала этого чувства, когда была твердо уверена в том, чего хочу!
  Я смотрела на Ричарда, и в памяти всплывали разбуженные встречей с чтицей образы. До встречи с ней я никогда не вспоминала о Ричарде так. Я видела лишь кровь и смерть, его лишенный каких-либо эмоций взгляд и каменное лицо, склоненное к бумагам. Но после того, как я вышла от Кары, я начала вспоминать и кое-что другое. Его улыбку, его теплый взгляд, крепко обнимающие меня руки... Вспоминала его смех, вспоминала свои чувства, вспоминала то, что забылось за пеленой ненависти. Зачем она пробудила все это? И не являются ли эти приветы из прошлого причиной того, что я сейчас в таком смятении? Может быть, не вспомни я о том, как была счастлива с ним, я бы и не подумала даже прислушаться к его словам?
  - Лиза, - напомнил о себе Дик, отрывая меня от мыслей, в которых я снова начала барахтаться. Вздрогнула и подняла на него глаза. - Ты хотела поговорить. Я слушаю.
  Я подтянула колени ближе, сложив поверх руки и устроив на них подбородок. Это действительно оказалось очень сложно - попытаться поговорить с человеком, которого ненавидела четыре года, отставив эту ненависть далеко-далеко и позволив сомнениям выйти наружу.
  - Я... - голос сорвался. Я отвыкла говорить, и слова, оказывается, больно царапали сухое горло. Я в растерянности взглянула на поднос. Дик молча отправил мне стакан с соком. Я кивнула, благодаря, но не произнося такого простого слова - "Спасибо" - вслух. К этому я еще не готова. И не хочу быть готова. Не хочу понимать, что могла ошибиться. Ричард ждал продолжения, не прерывая моих мыслей и не торопя меня. Перевела взгляд со своих скрещенных рук на него. - Я хотела бы извиниться, - твердо сказала я, уже значительно тише добавив: - Кажется...
  - Кажется? - переспросил Дик. Тонкая, почти неуловимая насмешка в его голосе заметно пошатнула мое стремление к спокойному разговору.
  - Я все еще не поверила в твою сказку, - насупилась я, снова опуская подбородок на руки и исподлобья глядя на мужа. - Но я признаю, что даже не думала о таком варианте, и на самом деле все могло быть несколько... иначе, не так, как я считала эти четыре года. Сейчас у меня в голове сумбур, я хочу разобраться, понять.
  - Но ты говорила об извинениях, об искуплении вины.
  - Это в случае, если я окажусь виноватой перед тобой, Дик. А не наоборот. Ведь у меня нет повода считать, что я была неправа эти годы.
  - То есть все, что я скажу тебе... - начал он.
  - ... будет подвергаться с моей стороны сомнению, - закончила я, и муж неожиданно усмехнулся. Я недоуменно подняла брови, но он лишь фыркнул в ответ:
  - Хоть что-то ты будешь делать правильно, спустя столько времени.
  - То есть мне не стоит верить твоим словам изначально? - вскинулась я, подавляя раздражение.
  - Нет, - покачал головой Ричард. - Это значит лишь то, что ты, наконец, включила голову и собираешься анализировать ту информацию, которая станет тебе доступна. Что ты не будешь слепо следовать чужим словам и своим эмоциям.
  - Либо ты настолько уверен в собственной лжи, что не боишься моего стремления узнать правду, либо действительно ни в чем не виноват, - пробормотала я, опуская голову и глядя на мужа уже без прежнего раздражения.
  - Второе, Лиза, - улыбнулся он, не скрывая насмешки, но я лишь покачала головой.
  - Посмотрим, Дик.
  Он подался вперед, упираясь локтями в колени, рассматривая меня с веселыми любопытными искорками в глазах.
  - Это было все, о чем ты желала поговорить? - спросил Ричард. - Предупредить, что не поверишь ни единому моему слову?
  - Было бы странно, если бы все было по-другому, - прохладно отозвалась я, выпрямляясь. - Четыре года ненависти не исправить двумя месяцами в подвале, Дик. Все это время я верила, что именно ты приказал убить мою семью, следуя какому-то своему извращенному плану, и за те дни, что я провела здесь, ты не сделал ничего, что могло бы меня разубедить.
  Ричард откинулся на кровати, снова прислоняясь к стене, но все так же не сводя с меня внимательного взгляда. Насмешливые искорки исчезли, уступив место настороженности и сомнению.
  - Сейчас была предпринята попытка выбраться из подвала? - решил уточнить он, перебирая пальцами висевшую на шее цепочку. Я покачала головой:
  - Я хочу покинуть это место, не скрою, но вообще-то я пыталась сказать, что ты меньше всего походил на обрадованного супруга, к которому вернулась жена. Заключение в этой камере, экскурсия в пыточную лишь подтвердили, что ты оказался не тем, кого я знала. Или думала, что знаю.
  Дик поднял руки вверх, словно сдавался.
  - Признаю твою правоту, - склонил он голову, - но ведь у каждой стороны две медали, Лиза, не забывай об этом. С твоей точки зрения, я доказал, что являюсь монстром. С моей точки зрения эти меры оправданны, хотя я склонен считать, что все же слегка переборщил. Но возвращение блудной супруги, под покровом ночи в компании какого-то... - Дик что-то тихо и неразборчиво пробормотал, на миг прикрыв глаза, и уже громче продолжил: - неадекватного парнишки грабившей мой кабинет... Согласись, радость была бы последним чувством, которое я должен был бы испытывать, когда меня попытались ограбить, ранить, а утром заявили о вселенской ненависти.
  - Ранить? - переспросила я, вспомнив, что Дик действительно застонал, когда Тимми пытался с ним бороться. Я удивилась этому тогда, но после всего произошедшего такое мелкое воспоминание вылетело из головы.
  - Твой... напарник в тесном кабинете использовал игольчатые шарики. Когда кидаешь такой в кого-то - или просто об пол - он разбивается, выстреливая во все стороны отравленными иглами. Тебе повезло тогда, что ты была в другом конце кабинета, хотя кое-что долетело и до противоположного угла. Меня зацепило, но не сильно. Твой друг не учел двух вещей: того, что я достаточно быстро выставил щит, и того, что яда одной иголочки, застрявшей в ноге, слишком мало, чтобы убить меня.
  - Ты... убил его?
  Я задала вопрос, осознавая, что это предположение не вызвало во мне ни жалости, ни сожаления. Может быть, еще в тот вечер я поняла, что Тимми не выживет, а может быть, для других людей в моем сердце не осталось никаких эмоций. Только пустыня, выжженная ненавистью к тому, кто сидел сейчас напротив.
  - Как тебе сказать... - потянулся Дик, зевая.
  - Честно? - предложила я, и с мужа в миг спала показная расслабленность.
  - Да.
  Я вздохнула. Странно, я даже не ждала другого ответа. Не было надежды, что, возможно, он отправил его телепортом в ближайшую тюрьму, или что Тимми героически покончил с собой, проглотив заранее приготовленный яд. Я еще в кабинете осознала и приняла случившееся. Кивнув себе и своим мыслям, захотела вдруг узнать, почему он так спокойно говорит о чужой смерти, но Дик опередил меня:
  - Даже не вздумай искать в этом подтверждение своим заблуждениям, - предупредил муж. - На человека, пытавшегося убить меня и кричащего что-то вроде "Смерть королю" я не могу отреагировать иначе. То, что твой сообщник мертв, не доказывает того, в чем ты меня обвиняешь.
  Я сжала зубы. Мне хотелось возразить, закричать о том, что еще как доказывает, но это снова были бы эмоции. А я пообещала себе, что попытаюсь отстраниться от них и выслушать Дика.
  - Хорошо, - кивнула я. - Я постараюсь не связывать эти два события. Но, Дик... ты слишком спокойно говоришь о том, что убил кого-то. Почему?
  Муж отвернулся, но я заметила, как дернулся его подбородок. Сжав руки в кулаки, он какое-то время боролся со своими воспоминаниями, после чего очень тихо, едва слышно, ответил:
  - Когда ты исчезла... Тогда была довольно напряженная ситуация с Карнеллом, и на границе постоянно происходили стычки. В какой-то момент дело дошло до серьезного столкновения двух маленьких армий. Войны никто не объявлял, да и не объявят никогда, но в то время Наместнику Четейр-Глэса показалось, что маг на линии фронта принесет гораздо больше пользы. Я не возражал - мне тогда было плевать. А потом эти несколько месяцев стали... неплохой возможностью отвлечься от мыслей о...
  Он замолчал, с горечью усмехнувшись. Кулаки разжались, и пальцы снова принялись перебирать звенья цепочки, но лица ко мне Ричард так и не повернул.
  А я не могла соотнести его рассказ с его жизнью. Я слушала все это, слышала, но мне казалось, что описываемое им относится к кому-то другому, но не к нему и не ко мне. Я знала о бессмысленной, почти полугодовалой маленькой войне на границе, которая не закончилась ничем хорошим ни для нас, ни для Карнелла. Для этого столкновения не было ни мотивов, ни причин, у него не было никаких целей - но оно унесло достаточно жизней с обеих сторон. Прекратилось все так же внезапно, как и началось, и многим до сих пор неясно, что же это вообще было. Я же не могла представить себе Ричарда там, в центре всего этого ужаса. Он так пытался отвлечься? От мыслей обо мне? Или от угрызений совести за то, что сотворил с моей семьей?
  - Теперь твоя очередь, Лиза.
  - Что?
  - Твоя очередь отвечать на вопросы. Они ведь есть не только у тебя, я тоже хотел бы многое узнать.
  - Например? - напряглась я, ожидая любой неприятности.
  Ричард обвел взглядом камеру, задержавшись на мне, сидящей в углу на свернутом одеяле.
  - Для начала решим кое-что, после чего продолжим разговор. Ты не против?
  К этому я оказалась не готова.
  - О чем ты?
  - Ты верно заметила: я не сделал ничего, чтобы изменить твое отношение ко мне. Думаю, нам стоит... попытаться делать шаги навстречу друг другу. Я делаю этот первый шаг и предлагаю тебе переехать из подвала на верхние этажи.
  - Променять одну клетку на другую? - усмехнулась я.
  - В принципе - да, наверное. Но что-то мне подсказывает, что клетка с окном тебя устроит гораздо больше. Я поселю тебя в комнате рядом с моей, ты же обещаешь не предпринимать никаких попыток сбежать или причинить себе вред.
  - Именно поэтому здесь нет зеркала, посуда небьющаяся, а ножи и вилки исчезли из списка столовых приборов?
  Дик кивнул, даже не думая опровергать мои слова. Мне стало обидно, хотя... наверное, я это заслужила - того, чтобы меня считали сумасшедшей и нестабильной. И, что самое неприятное, для этого есть все основания. Мое поведение с момента встречи с мужем нормальным не назовет никто.
  - Обещаю, - пробормотала я. До "воссоединения" с супругом ни у меня, ни у окружающих не возникало сомнений в моей адекватности, но Дик в очередной раз поставил мой мир, мое сознание с ног на голову.
  Впрочем, наверное, я действительно ненормальная. Иначе почему я могу сидеть и относительно спокойно разговаривать с ним?
  Дик встал с кровати и подошел ко мне. Я подняла голову, заглядывая ему в лицо. Маска вежливо-безразличного ожидания, которую я часто видела на балах, и протянутая рука. Предложение перемирия? Я с сомнением посмотрела на протянутую мне ладонь и снова подняла взгляд, пытаясь прочесть что-нибудь в его глазах. На что я сейчас соглашусь, если приму эту руку? Только ли на возможность переехать, или я невольно распишусь в своем намерении (несуществующем, но все же...) поверить своему мужу?
  Сомневаясь, но все же желая разобраться во всем, узнать правду и понять саму себя, я вложила ладонь в протянутую руку. Дик легко поднял меня на ноги и повел к двери из моей камеры.
  - Не шуми, - предупредил он. - Сейчас ночь, дом спит.
  
  Дик привел меня в комнату, смежную с его спальней. В любом другом случае эти покои принадлежали бы жене владельца, но в этом доме подобный вариант не предусматривался. О том, что в его крепости когда-нибудь появится хозяйка, при планировке и меблировке муж явно не думал. Эта спальня предназначалась, скорее всего, для брата или близкого друга. Я не уверена даже, что Мелисса оставалась ночевать в этих покоях. Они были типично... мужскими. Обстановка, цветовая гамма, стиль - все почти в точности копировало спальню Дика. И высокий камин, способный обогреть всю комнату, и столик со свечой в изголовье кровати, и банкетка у окна... Даже странные шторы, полосками свисающие с гардин, были такие же. Разве что выглядело все это немного нежилым. Пыли, конечно же, не было, но ведь не обязательно ее наличие будет говорить об отсутствии жильцов. А вот пустой стол, чисто вычищенный камин и немного спертый, застоявшийся воздух громко заявляли о том, что данной комнатой уже давно никто не пользовался.
  Сквозь ленты-шторы видно было луну. Неполную, бледную и частично скрытую облаками - но все-таки луну. Последний раз ночное небо я видела во время исполнения проваленного задания. Я хотела подойти ближе к окну, раздвинуть плотные полосы и выглянуть на улицу, но Дик удержал меня, мягко обхватив запястье:
  - Не стоит.
  Я повернулась к нему, не понимая. На целую секунду я даже забыла, что ненавижу его, что он - все еще мой враг, пока не докажет обратного, огорченная тем, что не могу подойти к окну. Я чувствовала себя ребенком, которому показали игрушку, пообещали ее в вечное пользование - и тут же отобрали.
  - Никто не знает о тебе, даже прислуга. И, пока мы не проясним все, я хочу, чтобы так все и оставалось. Эта комната считается нежилой, и твое появление в окне среди ночи... Отводящие взгляд чары я наложу, чтобы мелькание и свет не привлекали внимания, но если встать сразу за стеклом... Не стоит так рисковать, хорошо?
  Отступив на шаг от окна, кивнула. Да. Да, наверное, это будет разумно.
  - Хорошо.
  Но взгляд то и дело возвращался к скрытой за лентами-шторами луне.
  Дик прошел вперед, к кровати, и провел рукой по покрывалу:
  - Тебе лучше лечь спать, поговорим потом. О том, что настала твоя очередь отвечать на вопросы, я не забыл - но мы можем продолжить позже. Сейчас же... Женских вещей в доме нет, поэтому, пока всё не появится, в качестве ночной рубашки могу предложить свою.
  - Не нужно, - я посмотрела на подушки на противоположном конце кровати и почувствовала, что действительно очень хочу спать. - Не такое уж страшное неудобство - отсутствие сорочки, чтобы использовать твою одежду не по назначению.
  Дик пожал плечами:
  - Как хочешь. Спокойной ночи.
  - Спокойной ночи, - пробормотала я, и муж вышел из спальни. Я же продолжала смотреть на гору подушек в изголовье. Настоящая удобная кровать, в которую по утрам пробираются солнечные лучи, на которой можно раскинуться в любой позе. Не то узкое, почти каменное недоразумение, что стояло в подвале, а широкое мягкое ложе. Я улыбнулась, подумав о том, что переезд сюда, возможно, был попыткой подкупить меня. Так же, как и его рубашка в качестве сорочки. Дик ненавязчиво привязывал меня к удобству и себе, надеясь... на что? На то, что я изменю мнение и поверю ему? Если это так, то муж выбрал неправильное направление - теперь без доказательств я не готова верить ни единому слову. Если же он хотел - мысль абсурдная, но каким-то образом пробравшаяся в голову, - чтобы я осталась с ним в том случае, если я ошибаюсь, когда все это закончится, то он снова промахнулся. Жизнь научила меня тому, что прошлого не вернуть, как бы сильно ты этого ни хотела.
  
  Утро принесло с собой ожидание чего-то... интересного. Наш разговор должен был продолжиться, и теперь - моя очередь отвечать на вопросы. Нужно подумать над тем, что стоит рассказывать моему мужу, а что лучше оставить при себе.
  Понежившись еще какое-то время под робкими, еще нежаркими солнечными лучами, которых мне так не хватало, я выползла из кровати. Спать я вчера легла в той рубашке, в которой жила внизу, но сейчас, когда усталость исчезла, мне хотелось избавиться и от нее, и от ощущения налипшего на плечи подвального воздуха.
  Я прошла в ванную, размышляя над тем, что может заинтересовать Дика в первую очередь. Если поставить себя на его место и принять версию того, что он не виноват, интересовать его должно очень многое. Начиная с моего исчезновения и того, как мне удалось от него скрыться, и заканчивая присутствием Тимми в его кабинете поздней ночью. А еще я надеялась, что находящийся в соседней комнате Дик, сильно развивший свои способности за эти годы, не умеет улавливать эмоции, касающиеся непосредственно его (я слышала, с годами маги становятся способны и на такое). Уже одного того, что огромная деревянная ванна наполняется водой при одном только прикосновении к бортику, хватало, чтобы впечатлить меня. В то время, когда мы были семьей, слугам приходилось наполнять их вручную, преодолевая с тяжелыми ведрами лестницы и коридоры.
  Горячая вода чуть обожгла кончики пальцев, и я невольно подпрыгнула, отдергивая руку. Потрясла ладонью в воздухе, подула, даже попыталась по детской привычке сунуть пальцы в рот, но вовремя одумалась. Ругая шепотом свое неумение четко формулировать желания, пошевелила покрасневшими пальчиками в кувшине с холодной водой, стоявшем на краю раковины. В этой комнате, в отличие от клетушки в подвале, было все, даже несколько баночек с разными видами мыла и масел для купания. Заботливый и предупредительный муж... Я отвыкла от чьей-то заботы так же, как отвыкла и от присутствия рядом другого человека.
  Поплескавшись довольно долгое время в воде, которую смогла-таки довести до необходимой температуры, я встала. Мокрые волосы прилипли к шее и плечам, вызывая неприятные ощущения. За то время, что я прожила у Дика, они отросли еще больше, да и настоящий цвет почти вернулся, где-то на самых кончиках оставив серое, невнятное напоминание о том, что совсем недавно вместо Лизы Гордон в мире существовала Китти Диксон. Капли, меняющие цвет глаз, прекратили свое влияние на радужку еще в самом начале - слишком маленький у них срок действия. Не вылезая из воды, я повернулась к зеркалу, чтобы понять: что же осталось от той меня, что принадлежит уходящей в воспоминания Китти и что появилось у новой Лизы.
  Внешность вернулась почти полностью. Я снова становлюсь такой, какой была до... того случая. Мне уже не вернуть той длины волосам, которой так гордилась моя мама, к тому же придется еще немного отрезать, чтобы избавиться от темных кончиков и привести прическу в относительный порядок, но кто сказал, что в двадцать пять лет в той, возможной жизни, я не могла укоротить косу?
  Темные мокрые пряди, прилипшие к плечам, создавали неприятный контраст со слишком бледной кожей, долгое время не видевшей солнца. Это тоже поправимо - и загар, и румянец вернутся, как только все закончится. Я стала более худой, чем раньше, хотя Дик старательно меня откармливал и тем самым помог избавиться от болезненной худобы, когда видно все косточки. Я не скажу, что голодала все эти четыре года, хотя период, когда я оказалась на улице почти без денег, приятным не назовешь, просто... еда меня волновала только как способ продлить существование, и ни кусочка сверх необходимого я не съедала. До стройной и приятно округлой фигуры мне еще далеко, но и в этом я удаляюсь от образа Китти. Но все же не приближаюсь и к прежней себе. Самым главным изменением во мне были глаза. Даже не цвет - родной синий вернулся почти сразу, - взгляд. Я стала по-другому воспринимать мир, иначе смотреть на него. Я узнала многое из того, от чего была ограждена прежняя Лиза, я переживала не лучшие моменты, я даже присоединилась к мятежникам, жаждущим сместить короля. Все это не могло не наложить отпечаток на мое самосознание, на мироощущение, и теперь самым главным признаком, отличающим меня ту, которой я стала, от прежней беззаботной влюбленной девушки, был взгляд. В нем отражалось многое, но, к моему сожалению, не было ничего теплого: ни былой радости, ни веселья, ни хотя бы ожидания чуда от окружающего мира. Мне стало горько. Потянувшись, я стащила с полки первое попавшееся полотенце и закуталась в него, даже не пытаясь стереть с кожи стекающие капли. Скинув другое на пол, чтобы не оставлять по комнате мокрых следов, вылезла из ванны.
  В спальне на кровати стопкой лежали те вещи, которые я надевала в подвале и которые мы там так и оставили вчера. Надо же, я даже не слышала, когда Дик приходил... Поверх черных брюк лежала записка, в которой сообщалось, что он уехал по делам и вернется ближе к обеду.
  На столе Ричард оставил фрукты и сок. Не одеваясь, я прошлепала к своему предполагаемому завтраку, все же оставляя за собой цепочку влажных следов, и задумчиво подкинула на ладони яблоко. Есть не хотелось. Вернув его обратно на тарелку, еще раз осмотрела свое новое жилище. Несомненно, куда более уютное, но все равно ведь - та же клетка. Мелькнула мысль, что Дик специально тянет время, чтобы найти возможность оправдаться и вывернуться из сложившейся ситуации пострадавшей стороной. Но я махнула на это рукой. Мы поговорим позже, когда он вернется. Я не хочу снова мучиться сомнениями, мне хватает и тех, что касаются самого главного вопроса.
  На столике у изголовья кровати обнаружились книги, непрочитанные мною в подвале. В основном - романы и приключения, но среди всего этого затерялись и книги по истории, и даже парочка томов по психологии. Мне, кажется, на что-то пытаются намекнуть?
  Хмыкнув, я отвернулась от книг и разворошила лежащую на кровати стопку. Вот как только окажусь под защитой чего-то более... прикрывающего, чем полотенце, тогда и полистаю предложенную мужем литературу. В сторону окна старалась не смотреть, подавляя желание выглянуть на улицу. Ленты-шторы, название которых я до сих пор не спросила, пропускали достаточное количество солнечных лучей, но мне все равно хотелось большего. Хотелось посидеть на подоконнике, подставив лицо ветру и солнцу, хотелось зажмуриться и почувствовать невесомое, но такое теплое прикосновение к коже. Нельзя - я понимала, и все же... Возникла мысль попроситься обратно в подвал.
  
  - Миледи, его действительно нет дома!
  Я подняла взгляд от книги, недоуменно покосившись в сторону двери. Голос экономки я узнала сразу, но к кому она могла обращаться? Кто мог войти в дом Ричарда, да еще подняться на этот этаж, кого миссис Линд и мистер Доусон остановить были не в силах?
  - Миледи, прошу вас! Его светлости нет дома, вы должны уйти! - Голос миссис Линд срывался от волнения, и я, словно наяву, видела, как она заламывает руки. Заставить волноваться эту впечатлительную женщину труда не составляло, но за легкой паникой я услышала неодобрение и явную неприязнь. Возможно, стоя перед ней там, в коридоре, и глядя на раскрасневшееся полноватое лицо и прижатые к груди руки, я бы не разобрала подобных ноток, но со стороны наблюдать, оказывается, иногда гораздо информативнее. Обмануть могут и маска на лице, и жесты, и даже глаза, но голос контролировать гораздо сложнее. И то, что было ясно мне, наверняка осталось скрытым от неопознанной пока собеседницы.
  - Ты мне указываешь? - достаточно правдиво изумилась в ответ незваная гостья, и мне ее голос показался смутно знакомым. - Ты - никчемная экономка, смеешь указывать мне?
  Вот как... Я рассеянно закрыла книгу, в которой расписывались подвиги героев, сумевших пересечь Великую Пустыню, отложила ее в сторону и перекатилась на спину, заложив руки за голову. Я смотрела на переплетающиеся линии на потолке, продолжавшие настенный узор, - и не видела их. Внутри словно что-то заледенело, и голова в один миг стала пустой и какой-то легкой.
  Мелисса Шепард. Любовница моего мужа. Здесь, в его доме. Совсем рядом со мной. Я ждала, что внутри что-то отзовется, всколыхнутся какие-то эмоции, но их не было. Ничего во мне не откликалось ни на ее имя, ни на ее статус, где-то внутри не заворочался монстр, требующий разорвать ее, уничтожить, стереть ее имя со страниц Книги Жизни. Я так и лежала, уставившись пустым взглядом в потолок и слушая, как за стеной разгорается скандал.
  - Миледи! - охнула миссис Линд, попятившись. Четыре шаркающих коротких шага показывали, что на этот раз экономка действительно напугана. - Что вы, конечно же, нет! Я... господин Ричард приказал никого не пускать в его дом в то время, как он отсутствует, я всего лишь пыталась...
  - Ты пыталась мне указывать! - змеей шипела ей в лицо Мелисса. - Ты пыталась выставить меня из дома мужчины, который меня любит! Ты явно забыла свое место!
  Я покачала головой. За мисс Шепард и раньше замечалось чрезмерное высокомерие, но никогда эта девушка не демонстрировала такого снобизма и такой невоспитанности. Права была мама, когда говорила: "Хочешь узнать, каков человек из себя - посмотри, как он ведет себя со слугами". Интересно, Ричард знает об этом маленьком недостатке, обнаружившемся у этой идеальной представительницы высшего света? Или при нем она любезна даже с экономкой?
  - Миледи, пожалуйста! - В голосе миссис Линд преобладали умоляющие нотки, но между ними вновь явно скользнула неприязнь. Экономке было неприятно просить о чем-то шипящую на нее женщину. Неужели Мелисса этого не слышит? - Я всего лишь пытаюсь выполнять распоряжения моего господина!
  - Все его распоряжения касаются других людей, но никак не меня, - уверенно заявила Мелисса. - И я намерена дождаться Ричарда в его спальне. Мешать мне, милочка, не советую.
  И снова море превосходства в голосе. Я была почти уверена, что в данный момент Мелисса расправила плечи и подняла подбородок, подчеркивая свою важность. Не знаю, с чего мне так казалось, ведь прежде мы с ней сталкивались всего несколько раз, когда она с отцом приезжала в Четейр-Глэс с визитами к младшей ветви Шепардов, но воображение само дорисовывало к вызывающему тону необходимые картинки.
  - Увы, Мелисса, но мои распоряжения касаются всех без исключения.
  В этот момент в груди потеплело. Не знаю, почему, но голос Ричарда, чуть усталый, недовольный, но при этом твердый, вызвал во мне долгожданный отклик, и я порадовалась тому, что Мелисса не является исключением. Мне было плевать на то, что она согревает ему постель и надеется занять мое место - я с удовольствием освободила бы его сама, но то, что для Дика она так и не сумела стать единственной, тешило мое... самолюбие?
  - Но, Ричард, как же так? - сменила тон девушка, и в этом мягком, мурлычущем голосе не осталось и воспоминания о холодном высокомерии. - Я соскучилась, я так давно тебя не видела... Ты совсем пропал, дорогой...
  Интонации становились все более интимными, и мне слушать это было неприятно. Даже не потому, что Дик мой муж, а потому, что Мелисса - женщина, единственная дочь одной из самых влиятельных аристократических семей, а ведет себя так, словно... В первые месяцы скитаний мне пришлось увидеть многое из того, о чем я не подозревала или знать не хотела, и особенно сильно меня поразили "ночные бабочки", в открытую вешающиеся на шеи прохожим мужчинам и так же бесстыдно предлагающие себя. То, что у одной из дам высшего света оказались такие же... замашки, уже не удивляло, но отвращение вызывало.
  Кажется, миссис Линд была одного со мной мнения, потому что поспешила покинуть коридор, громко и выразительно фыркнув напоследок. Стоящая неподалеку от дверей в мою комнату пара молчала, пока экономка не скрылась за поворотом на лестницу, после чего Мелисса возобновила усилия:
  - Ричард, прошу... Мне тебя безумно не хватало. Что тебя так увлекло на твой работе, что ты забыл даже про меня? Случилось что-то важное? Интересное? Неприятное? Впрочем, не имеет значения. Я скучала без тебя, и не намерена обсуждать работу. Кажется, чуть дальше по коридору дверь в твою спальню?
  Игривый голос Мелиссы стал чуть тише. Я перевернулась на бок, подперев голову рукой и жалея, что не могу видеть сквозь стены. А за возможность увидеть лицо мужа, который прекрасно осознает, что я все это слышу, я бы многое отдала.
  - Прости, Мелисса, но - нет. Мне сейчас действительно некогда. То, что ты застала меня в эту минуту дома - чудо, но оно будет совсем коротким.
  - Ричард! - изумленно воскликнула девушка. Хотела бы сказать, что понимаю ее и сочувствую, как представительница одного с ней пола, но, наверное, именно поэтому этого сделать и не могла. Мне было неприятно такое поведение Мелиссы. Я не понимала, как женщина может так откровенно предлагать себя мужчине, если только она не... зарабатывает этим на жизнь. От внимания Дика жизнь Мелиссы точно не зависела, и все происходящее сейчас в коридоре было отвратительно.
  - Я все сказал, Мелисса. Извини, но тебе придется уйти.
  - Ричард, ты не можешь!..
  - Могу. Всего хорошего, Мелисса. Мистер Доусон! - крикнул Дик, и буквально через несколько секунд от лестницы отозвался дворецкий:
  - Да, милорд?
  - Проводите мисс Шепард, она уже покидает нас.
  - Непременно, милорд.
  Слова мистера Доусона я скорее угадывала, они, в отличие от реплик Мелиссы, были почти неразличимы, но воображение в очередной раз дорисовало удовлетворенную ухмылку и по-мальчишечьи проказливый блеск в глазах дворецкого, довольного тем, что от неприятной гостьи можно так быстро избавиться.
  - Ричард! В этот раз я тебе уступаю, но ты обязан будешь все мне объяснить! - потребовала девушка, проходя мимо моей спальни. - И впредь такого быть не должно!
  - Не будет, Мелисса, уверяю.
  - Хорошо, - обронила напоследок гостья, спускаясь вслед за дворецким по лестнице.
  Дик еще какое-то время постояла в коридоре, видимо, желая убедиться, что внезапно нагрянувшая нарушительница спокойствия действительно покинула дом. Спустя какое-то время я услышала его шаги, на секунду замершие перед дверью в мою комнату - и Ричард все же направился в свою спальню. Я перестала гипнотизировать взглядом стену, и потянулась за отложенной книгой. Сомневаюсь, что сказания о великих героях и ужасах Великой Пустыни помогут мне отвлечься, но попытаться все равно стоило. Хвалебные песни в любом случае будут лучше тех мыслей, что вились сейчас в голове.
  Дик вошел, коротко постучавшись, уже после того, как прошло обеденное время. Остановившись на пороге, он спросил:
  - Голодна?
  Я, к данному моменту всерьез увлекшаяся книгой, отрицательно покачала головой и с недовольной гримасой вложила меж страниц закладку. Есть я не хотела, в этом я не лукавила, хотя за все утро из принесенного Диком завтрака пострадали разве что яблоко с грушей. Муж дернул плечами, что можно было бы интерпретировать по-разному, и из многообразия вариантов я решила воспринимать это как "Ну и хорошо". Настроение у Дика было загублено Мелиссой, я ясно видела это в его глазах, но он старательно подавлял эмоции, потому что ему предстоящий разговор был нужен не меньше, чем мне.
  - Моя очередь? - спросила я, не торопясь вставать с кровати. С утра я ее заправила, и сейчас лежала прямо поверх покрывала. Решив, что такая поза - не самая подходящая для обсуждения серьезных вещей, села, скрестив ноги, и выжидательно уставилась на Дика.
  Ричард, поставив стул "лицом" к кровати, сел напротив.
  - Нет. Я не в настроении перебрасываться вопросами. Я хочу начать с самого начала. С того момента, как ты услышала тот разговор. Будем пытаться восстановить цепочку событий, дополняя друг друга.
  Муж поставил вопрос так, словно я ему уже поверила. Я не стала указывать ему на это, хотя желание заставить его прекратить разыгрывать из себя невинную жертву росло с каждой секундой. Я смотрела на него, на нахмуренные брови, на сжатые губы, видела мрачные молнии в глазах, и не вытерпела:
  - Разбираться во всем мы будем только тогда, когда ты докажешь, что не причастен к убийству моей семьи. До тех пор, Дик, я не вижу смысла пытаться восстанавливать какие бы то ни было цепочки.
  Ричард дернулся, поморщившись.
  - Хорошо, - пробурчал он, скрещивая руки на груди. - И как мне доказать, что я не делал этого?
  Я пожала плечами. Ответа на этот вопрос я не знала. Что могло бы убедить меня в том, что я - ошибалась? Какие доказательства сочла бы достаточно убедительными, чтобы отказаться от своей ненависти и желания отомстить ему, причинить боль и уничтожить?
  - Зелье правды? - склонив голову набок, предложила я.
  - Миф, - отмахнулся Дик. - Существует множество зелий, способных влиять на мозг и сознание человека, но заставить говорить абсолютную правду невозможно. Действие самого сильного отвара длится не больше полуминуты, оно сложно в изготовлении и используется только в крайних случаях. К тому же ты не поверишь даже тому, что тебе в руки попало именно такое зелье.
  - Почему же? - наигранно удивилась я. - Разве у меня есть причины не верить тебе?
  - Лиз-за! - рассерженно зашипел Ричард, и я почувствовала какое-то внутренне удовлетворение.
  - Не делай вид, Дик, что все в порядке. Я по-прежнему не верю тебе, и не стоит обманываться тем, что я сижу на кровати, а не пытаюсь выцарапать тебе глаза. Мое спокойствие означает лишь то, что пока я трезво оцениваю свои шансы и знаю, что на данный момент мне тебя не победить.
  - Пытаешься превратить все в сражение? - поинтересовался Дик, и в его голосе я услышала обидное для меня пренебрежение.
  - Нет. Я просто хочу отомстить тому, кто забрал у меня мою семью.
  - Только не делаешь ничего, чтобы найти этого человека! - бросил Ричард, вскакивая. Он метался из угла в угол, я же провожала его взглядом и думала о том, что, наверное, не поверю ни одному доказательству, которое он мог бы представить. - Хорошо, - вдруг замер он перед кроватью, глядя прямо мне в глаза, - мы обратимся к чтецам. Не самая приятная предстоит встреча, но, если иначе тебя убедить ни в чем нельзя...
  Его спокойный, лишенный эмоций голос казался мне ехидным шепотом, окутывающим меня со всех сторон, обвиняющей и карающей плетью, и от каждого слова я вздрагивала, как от удара. Чтецы! Нет, никогда, я не подойду ни к кому из них ближе чем на километр! Наверное, в глазах, наперекор всем моим стараниям, мелькнул страх, потому что Дик продолжил:
  - Боишься? Ты же сталкивалась с кем-то из них, верно? Тогда знаешь, что меня ожидает, понимаешь, что от чтеца утаить ничего невозможно. Это будет намного лучше несуществующего зелья правды. Ты так не считаешь, Лиза?
  Я отвернулась. Его готовность идти к чтецам заставила заметно поколебаться мою уверенность в своей правоте. Если это не очередное притворство с его стороны... Вдруг он блефует, пытаясь сыграть на моем страхе перед этими людьми?
  - Ты действительно готов это сделать? - спросила я, не сводя внимательного взгляда с обложки книги, лежавшей под рукой. Почему-то смотреть на нее мне было гораздо легче, чем заставить себя взглянуть в глаза Дику.
  - Чтеца, время, вопросы выбираешь ты, - ответил он с каким-то странным равнодушием. Признавая готовность пройти через препарирование души, Ричард словно отстранился от меня.
  Я же была растеряна. Очень. Может ли человек, будучи виноватым, добровольно согласиться на встречу с чтецами? Позволить чужому человеку прочесть себя, увидеть то, что запрятано глубоко-глубоко? Дать кому-то такое оружие против себя? Я помнила, как Кара вывернула мою душу наизнанку, я очень хорошо это помнила. И она ведь не делала ничего особенного - она просто видела. Видела и дергала за нужные ниточки, вытаскивая воспоминания, обнажая боль. Дик готов пойти на такое, чтобы доказать свою непричастность?
  - В чем подвох, Дик? - я искоса, склонив голову, посмотрела на него.
  Ричард, закрыв глаза, глубоко вздохнул.
  - Нет никакого подвоха, Лиза. Ты не поверишь ни единому сказанному мной слову. Кроме них, у меня нет ничего, никаких доказательств. - Он открыл глаза и внимательно посмотрел на меня: - За неимением каких-либо других вариантов я предлагаю тебе этот. Чтобы ты не сомневалась в том, что будет сказано, я уже предоставил тебе возможность выбрать условия.
  Я сползла с кровати и машинально сделала несколько шагов к окну, забывшись. Опомнилась, только когда яркий солнечный лучик скользнул по лицу - пока не стоит рисковать и показываться у окна. Вернувшись к кровати, присела на край и потянулась за подушкой, чтобы как-то занять руки. Мужа я не понимала.
  - Хорошо, подвоха нет. Тогда на что ты рассчитываешь?
  Ричард изобразил задумчивость:
  - Дай-ка подумать... - он побарабанил пальцами по подбородку и предположил: - Может быть, на то, чтобы моя жена мне доверяла?
  - О каком доверии ты говоришь, если последние два месяца я сидела в подвале? - взвилась я. Его насмешливая холодность выводила из себя.
  - А что ты прикажешь мне делать, когда ты заявилась в мой дом ночью в компании человека, попытавшегося меня убить, потом заявила о своей ненависти и попыталась сбежать сама? Ты себя видела? Ты была в таком состоянии, что оставлять тебя наверху было просто опасно! После совсем недавнего столкновения с чтицей и последующего знакомства с охранной магией ты была сама не своя!
  - Ну да, и как лучший способ приведения меня в чувство ты выбрал несколько часов одной в пыточной! Замечательная попытка привести жену в нормальное состояние!
  Мы уже оба кричали друг на друга. Под конец я не выдержала и кинула в него подушкой, которую вертела в руках. Дик легко уклонился от нее, после чего взглядом вернул на место. Я от неожиданности подпрыгнула, глядя на приземлившуюся мне на колени подушку.
  - Я уже признал, что совершил ошибку, поддавшись эмоциям и заставив тебя пройти через это. Я едва ли мог здраво рассуждать после такой "теплой" встречи. Понять и простить меня не прошу - наоборот, в данном случае прощения у тебя просить должен я, - но все-таки не суди обо мне и моих намерениях по одному поступку.
  - Ты сказал, что мог всю жизнь продержать меня в подвале.
  - Солгал, - спокойно ответил Дик. И он, и я постепенно брали эмоции под контроль. Подушка была отложена в сторону, чтобы исключить возможность повторного ее использования в качестве снаряда, если муж снова выведет меня из себя. Дик же отошел в другой конец комнаты, присев на столешницу и скрестив руки на груди. - Мы можем хоть раз поговорить спокойно? - поинтересовался он.
  А меня вдруг всерьез заинтересовал ответ на этот вопрос. В то время, когда мы были женаты, мы с Диком не ссорились - были мелкие споры, которые нам удавалось решить без крика и истерик, сейчас же... Наверное, только один разговор между нами и закончился относительно мирно - когда я переезжала из подвала в эту спальню. Можем ли мы с Ричардом общаться друг с другом и не сводить все при этом к выяснению отношений на повышенных тонах?
  - Ты предлагал делать шаги навстречу. Пусть будут шаги. Я не буду просить тебя встречаться с чтецами. Это будет мой шаг к тебе. Но ты перестанешь вести себя так, словно этих четырех лет не было. Мы чужие люди друг другу, Дик, я тебе не доверяю и вряд ли когда-нибудь смогу поверить окончательно, но то, что ты готов был пройти через это, заставляет меня по-другому взглянуть на сложившуюся ситуацию. Я не перестану вдруг верить в то, что к смерти моей семьи ты не имеешь никакого отношения, но я готова попытаться вместе с тобой разобраться с другими вариантами.
  - То есть, пока я не предоставлю тебе виновника, я остаюсь главным подозреваемым? - уточнил Ричард. Я пожала плечами, не подтверждая и не отрицая - он же все равно знает, каким будет мой ответ. - Что ж, это лучше, чем ничего. Что ты предлагаешь делать дальше?
  Как ни странно, но, накричавшись и выпустив эмоции из-под колпака, я решила последовать совету Дика и попробовать восстановить цепочку событий, которая привела меня в эту спальню.
  - Передай мне сок, пожалуйста, - попросила я его. Кажется, говорить мне придется долго. Переползя по кровати на другую сторону, приняла у мужа кувшин и поставила его на столик, сама устроившись с максимальным комфортом среди подушек в изголовье. - Думаю, тебе тоже стоит сесть как-нибудь поудобнее, если желаешь услышать полную версию событий.
  Дик согласно кивнул, но позы не поменял. Как хочет.
   
  Часть четвертая. Рассказчица.
  - Тогда, после смерти родителей, при живом муже я, что удивительно, осталась совершенно одна. Не перебивай, - подняла я руку, заметив, что Дик хочет возразить. - Это моя версия событий, то, как видела и запомнила это я. Все, что ты захочешь сказать, скажешь после.
  Я видела по его глазам, что он хотел поспорить с этим, но Ричард сдержал себя. Сцепив зубы и чуть отвернувшись, он кивнул, соглашаясь. Я продолжила:
  - Ты постоянно пропадал на работе, уделяя мне самый минимум внимания. Короткие поцелуи за завтраком, больше похожие на уколы, равнодушные взгляды на вещи моей семьи, из-за которых я вновь и вновь начинала плакать, деловые распоряжения для прислуги - и ты словно исчезал на весь день, пропадая сначала на работе, а потом закрываясь в кабинете с документами. Тебя словно совершенно не заботило, что со мной происходит, как я справляюсь со своим горем. Ты был рядом, Дик - но при этом тебя не было. - Муж дернулся, сдерживаясь и пытаясь не нарушить своего слова, хотя то, о чем я говорила, было ему явно неприятно. - Про подслушанный разговор я рассказала тебе внизу. Он наложился на твое равнодушное отношение, к ним потом добавился наш последний разговор, - и я поверила окончательно. Знаешь, если это действительно был удар, направленный в твою сторону, они рассчитали все идеально: в том состоянии, в котором я пребывала после того, что мне пришлось увидеть дома, я готова была поверить во что угодно. Чуть позже я поняла, что свою роль в моей... повышенной нервозности и восприимчивости сыграл еще один фактор, но тогда мне хотелось лишь оказаться как можно дальше от мужа, который оказался чудовищем.
  - Какой фактор? - напряженно спросил Ричард, не сумев сдержать себя в руках. Впрочем, я ждала этого вопроса - он был мне нужен. Ждала - и все же молчала. - Какой фактор, Лиза?
  - Ты ведь уже догадался, - я с горечью усмехнулась. - Я была беременна.
  Муж опустил руки, с силой вцепившись в столешницу. Он побледнел, в глазах читалось неверие, отрицание, обреченное понимание.
  - Ты была беременна, - тихо повторил он, склонив голову и пытаясь принять этот факт. Темные пряди упали вперед, закрывая от меня его лицо, и я не могла видеть эмоций, которые он испытывал. Но была уверена, что он борется и с ними, и с самим собой. - Почему ты не сказала?
  - Тогда я сама еще не знала. Не была уверена. А потом... Когда ты сказал, что ребенок только помешает, я испугалась. У тебя были такие холодные глаза, когда я спросила об этом...
  - Мы не говорили о детях, Лиза, - возразил Ричард.
  - Говорили, Дик. Тот наш разговор стал последней каплей, заставившей меня принять довольно болезненную правду: мой муж - монстр. Я не смогла оправдать тебя даже перед собой, я боялась, что ребенок тебе не просто не нужен - что ты можешь... Знаешь, те двое обронили фразу о том, что ты не хочешь делить меня ни с кем. Мне показалось, что и ребенка ты воспримешь как соперника. И я сбежала.
  
  "Дик был дома. За последнюю неделю это был второй вечер, который муж провел не на работе, и я, пересиливая волнение и стараясь выкинуть из головы услышанное вчера в парке, скользнула в приоткрытую дверь его кабинета
  - Дик? Мы можем поговорить?
  Он поднял голову, откладывая в сторону бумаги, которыми, по всей видимости, занимался до моего прихода, и кивнул:
  - Если ты этого хочешь. Садись.
  Дик предложил мне кресло, но я слишком нервничала, а потому отрицательно покачала головой и подошла к шкафу, что стоял у стены напротив окон. В стеклянной дверце, неровное и неясное, появилось мое отражение. Несколько секунд я пыталась рассматривать собственное лицо, которое казалось, скорее, расплывшимся нечетким пятном, но ожидаемое спокойствие все не приходило.
  Дик молча наблюдал за мной, не поторапливая и давая возможность собраться с мыслями. Я чувствовала его взгляд, но не хотела оборачиваться - я не знала, что сказать. Ждала возможности поговорить, пришла, даже заготовила какие-то фразы - а сейчас не могу найти ни единого слова. Как он отреагирует на то, что у нас будет ребенок? Стоит ли пересказывать разговор, услышанный в парке? А вдруг... Я помотала головой, прогоняя ужасные мысли. Никакого "вдруг" Дик совершить не мог. И ребенку он обрадуется. Ничего, что в последние дни муж занят на работе, отнесшись ко всему случившемуся гораздо холоднее, чем я ожидала. Моя новость наверняка изменит все это.
  - Мм... Дик? - я повернулась к Ричарду.
  - Да, Лиза?
  От сухого, какого-то пустого голоса мне стало еще больше не по себе. Да что же со мной творится? Совершенно не могу справиться со своими нервами!
  - Наверное, мои слова прозвучат странно, особенно в свете... случившегося, - я судорожно вздохнула, сжимая руки в кулаки и впиваясь ногтями в ладони, пытаясь не дать истерике снова вырваться наружу. Не думать, не думать о том, что я видела дома! Не вспоминать весь этот ужас! Собраться ради ребенка! Скорбеть о своей семье я буду потом, для этого впереди вся жизнь, сейчас же я должна быть собранной и спокойной. - Но отнесись к моим словам, пожалуйста, серьезно. Дик... ты хотел бы ребенка?
  Вопрос вырвался сам собой, я хотела сказать совсем другое. Что именно, даже не осознавала четко, но, наверное, все же поставить его перед фактом, а не спрашивать подобное, когда все равно уже ничего изменить нельзя. Возможно, мне важно услышать, что Ричард, как и я, ждет появления этого чуда на свет, так же рад ему и...
  - Не в ближайшем будущем.
  Смысл сказанного я осознала не сразу. Воображение все еще пыталось дорисовать картинку, на которой Дик держит в руках маленький сверток, и в его глазах - любовь и нежность.
  Не в ближайшем будущем? А... что же для него ближайшее? Почему-то казалось, что семь месяцев муж явно не относит к долгим срокам.
  - Что ты хочешь этим сказать?
  Дик поставил локти на стол и устроил подбородок на переплетенных пальцах, внимательно разглядывая меня. Вот уж кто был спокоен! Ровный голос, безразличная маска на лице, ничего не выражающие глаза. Не спокоен, а безразличен даже. Неужели мысли о собственной семье не вызывают в нем никакого отклика? Темные глаза на несколько секунд закрылись.
  - Лиз, мы женаты уже три года. Почему раньше ты не задавалась подобным вопросом?
  Я растерянно моргнула. Не то что бы не задавалась... Я просто была слишком счастлива, чтобы думать о таких вещах. Никто, кроме Дика, мне нужен не был, к тому же казалось, что впереди еще вся жизнь, и дети - вечные непоседы и источник всевозможных неприятностей - появятся потом, когда я повзрослею и буду к этому готова. Мне в голову не приходило, что, когда у родителей появилась я, они были довольно молоды. Казалось, что ребенок приходит с возрастом - и с относительной мудростью. По крайней мере, именно такие мысли возникали, когда я наблюдала за мамой и папой в то время, когда они занимались младшенькими. В них обоих было уже что-то такое... основательное и надежное, что неизменно ассоциировалось у меня со словом "дети". Во мне этого не было. Потому и не задумывалась.
  - Раньше... - я замялась, пытаясь подобрать слова. Кажется, я выбрала неправильное время для этого разговора. А впрочем... будет ли для подобных слов когда-нибудь "правильное время"? - Повода не было.
  Дик тяжело вздохнул, вставая. Он не подошел ближе, не обнял, просто прислонился к столу, внимательно вглядываясь в мое лицо. Да что он хочет там найти?
  - Лиза, - мягко начал он, и я внутренне сжалась. Мне не нравилось то, как он это произнес... Словно капризного ребенка успокаивал. - Я понимаю, что произошедшее в Литен-Боссет десять дней назад... потрясло тебя, причинило боль, заставив резко повзрослеть и на многое взглянуть по-другому, но это не повод для поспешного прибавления в семействе. Это было бы глупым и необдуманным поступком.
  - Но, Дик... - попыталась возразить я, но такой возможности он мне не дал:
  - Возвращаясь к твоему вопросу. Если ты хочешь более развернутого ответа, поясню. Меня устраивает та жизнь, что есть у нас сейчас, ребенок станет лишь обузой. Причем сразу по нескольким причинам. - Я замотала головой, не желая выслушивать эти причины и понимая лишь, что ребенок, который через семь месяцев появится на свет, превратится для моего мужа в обузу. Однако ровный, безэмоциональный голос продолжал: - Во-первых, Четер-Глэйс все же пограничный город, и при нынешней... напряженной ситуации с Карнеллом мне кажется весьма неразумным обременять себя ребенком. Это будет отвлекать от работы, создавать напряжение дома. Как один из возможных вариантов, ребенка могут похитить и шантажировать меня его жизнью, а шантаж главного мага пограничной крепости... Согласись, это многое дало бы врагам. Но это все-таки маловероятно. Кроме этого, предполагаемое чадо лишает меня твоего общества на несколько месяцев, что, учитывая некоторые потребности мужского организма, может отрицательно сказаться на нашей семье. Помимо всего прочего, сейчас ты несколько нестабильна, из-за случившегося с твоей семьей, а беременность, насколько я знаю, - это непрекращающиеся нервы и истерики. Не уверен, что твоя психика способна будет выдержать подобное. Тебе достаточно этих причин, или назвать еще несколько?
  Я чувствовала себя оглушенной. По мере того, как Дик говорил, во мне просыпалось что-то, очень похожее на ужас. С трудом удавалось воспринимать смысл произносимых слов. Мой муж только что сказал, что ему не нужен его ребенок, что из-за этого он будет мне изменять и в глаза назвал сумасшедшей. Не верю. Такого ведь просто не может быть?
  - Нестабильна? - хрипло переспросила я, чувствуя, как что-то ломается внутри.
  - Ты же не станешь отрицать, что ведешь себя относительно нормально только последние два дня? До этого ты неделю мучила миссис Линд непрекращающимися истериками. И неясно, как поведешь себя дальше. Мы ведь не знаем, как на тебе сказалось то, что ты увидела.
  Ужас и растерянность уступали место злости, растворяясь в ней. То, что я увидела? Я увидела то, что выпадает увидеть далеко не каждому, и уж точно не каждый способен это выдержать! Я увидела свою семью, погибшую по непонятной прихоти какого-то безумца под руками двух сумасшедших. Я увидела то, что осталось от их тел после нечеловеческих пыток. Я увидела, что Пресветлые могут быть безосновательно жестоки к своим созданиям. Я увидела все это, Дик, и неделя слез - это самая безобидная реакция на такой ужас, а ночные кошмары - слишком маленькая цена за то, что я не умерла в то утро вместе с ними.
  - Ты мог бы быть рядом, поддерживая меня, - звенящим голосом, сдерживая злые слезы, произнесла я. - Ты мог бы помочь мне справиться со всем этим, а не обвинять в нестабильности.
  - Я обеспечил тебе все, что могло бы помочь пережить твою утрату, Лиза. Ни подготовка к похоронам, ни расследование тебя не коснулись. Дома ты окружена всем, что захочешь, слуги выполняют малейшее твое пожелание, терпят все твои истерики.
  - Мне не нужны слуги в такой период! Мне нужен мой муж! - Кажется, я начала срываться. Скатываться в столь часто упоминаемую Диком истерику. - Мне нужно, чтобы рядом был ты! Чтобы я чувствовала твое плечо, чтобы твоя рука гладила меня по волосам, чтобы твой голос шептал мне, что все пройдет и что мне скоро будет легче. Ты, Дик, ты, а не прислуга, должен быть рядом со мной.
  - Я работаю, - коротко ответил он. - Успокаивать тебя - значит, попусту тратить время. Это нерационально. С утешением справятся и другие. И если ты все еще осталась той разумной особой, какой я тебя всегда считал, ты должна понимать это. На этом разговор закончим. Детей я сейчас не хочу, они мне не нужны. А ты перестань плакать о своих родственниках и сосредоточься лучше на той семье, что есть у нас сейчас".
  
  Дик молчал. Я не торопилась прерывать тишину, давая ему время вспомнить. Потянувшись за соком, я бросила короткий взгляд на него. Он стал еще бледнее. Закрыв глаза, Дик прикусил губу, застыв напряженной струной возле стола. Руки по-прежнему крепко сжимали дерево, словно только оно и осталось единственной реальной вещью в мире. Не думала, что мой рассказ произведет такое впечатление. Он ведь тоже должен помнить об этом разговоре, и у него сейчас есть почти вся информация, чтобы сложить полученные факты в целую картинку.
  Где-то глубоко-глубоко внутри в сознание впилась мысль, что, возможно, он все-таки не врал. Можно ли настолько правдоподобно играть, когда затронуты такие важные темы? Я старалась прогнать ее подальше, чтобы иметь возможность анализировать эмоции Дика.
  - Я не помню этого, Лиза, - пробормотал он, и голос прозвучал глухо и... растерянно.
  - Не помнишь? - не менее растерянно переспросила я, сильнее сжимая стакан. - Что это значит?
  Ричард с видимым усилием разжал пальцы, вцепившиеся в дерево, и отошел от стола. По старой, давно забытой мною привычке взлохматил волосы.
  - Воспоминания словно... смазаны, - ответил Дик. - Когда ты рассказывала, перед глазами всплывали какие-то картинки, подтверждая, что да, такое было, но я не помню ни слова из того, что было сказано. И меня это наводит на очень нехорошие мысли. - Муж прошелся по комнате, в задумчивости склонив голову чуть набок и беззвучно проговаривая что-то. Я недоуменно следила за ним. Ищет новое оправдание, очередную лазейку, чтобы я ему поверила, или действительно пытается разобраться с неожиданно возникшей проблемой? - Ты говоришь, я был безразличен к тебе? Отстранен, холоден, равнодушен?
  Я кивнула, с интересом ожидая вывода, к которому пришел Дик. А в том, что он о чем-то догадался, я не сомневалась. И, судя по его лицу, догадка ему очень не нравилась. Если это не очередная игра.
  - До библиотеки ты мне дойти доверяешь, чтобы принести книгу?
  Кивнула снова. С каждой секундой становилось все интересней. Кажется, сейчас мне будут предоставлять нечто, что будет хоть немного напоминать доказательство? Или попытаются закутать в паутину лжи еще больше? Глядя на захлопнувшуюся за мужем дверь, улыбнулась. Воспринимать все его поступки через призму "лжет или все же не лжет" было в какой-то степени забавно. Можно пока позволить этой игре увлечь себя, а в итоге дождаться момента, когда можно будет нанести удар.
  К моему неудовольствию, Дика не было довольно долгое время. В то, что нужную книгу он сможет найти сегодня, я уже не верила, но муж снова меня удивил. После очередного короткого стука, который, скорее, предупреждал о чьем-то намерении войти через секунду, чем спрашивал на это разрешение, Ричард появился вместе с подносом. Среди накрытых тарелок на нем лежал толстый и даже на вид очень старый фолиант.
  Муж поставил поднос на стол, пояснив:
  - Поужинаю здесь, с тобой. Разрешишь присоединиться?
  - Пожалуйста, - пожала плечами я, а глаза невольно скользнули к столовым приборам. Дик, заметив это, тяжело и даже как-то разочарованно вздохнул:
  - Ножа нет, Лиза.
  Я хмыкнула. Я и не собиралась, в общем-то, предпринимать что-нибудь этакое, просто проверила степень его доверия ко мне. Не доверяли мы друг другу, похоже, взаимно. Вероятно, мой взгляд был слишком красноречив, потому что Дик покачал головой:
  - Прости, но ты сама уже говорила: мы чужие друг другу. Я не знаю, чего от тебя стоит ожидать, особенно после того, как за эти два месяца умудрился наделать столько ошибок. Так же как ты не знаешь, говорю ли я тебе правду, так же и я не могу понять, действительно ли ты пытаешься мне поверить, или это всего лишь притворство.
  Хм... с этой стороны я о сложившейся ситуации не думала. Все-таки это действительно довольно забавно: мы живем под одной крышей, в соседних комнатах, пытаемся в чем-то убедить друг друга - и при этом ни о каком доверии речи и не идет. Странная у нас семья.
  - Это та книга, которую ты хотел найти? - кивнула я на толстый том, аккуратно переложенный Диком с подноса на стол.
  - Да.
  Короткий четкий ответ: мужа здесь уже нет - он закопался в желтоватые страницы, торопливо, но в то же время аккуратно переворачивая лист за листом и скользя взглядом по названиям. Подойдя ближе, я заглянула через плечо Дика. Рисунки сменялись один другим, перемежаясь текстовыми пояснениями. Не просто старая книга - на удивление подробный справочник по зельям, выполненный рукой несомненного мастера.
  Ричард наконец остановил торопливое перелистывание, замерев на секунду - и отступив в сторону, давая мне возможность рассмотреть изображение и прочесть текст.
  Я склонилась к фолианту. Тонкая выделанная кожа страниц, слегка желтоватая и сморщенная. Поблекшие, но все-таки еще хорошо различимые чернила. И рисунок. Изображенный с необыкновенным мастерством изящный флакончик, тонкий, высокий, обвитый виноградный лозой сосуд, до половины заполненный вихрящимся дымом. Сколько я не пыталась разобрать цвет странного клубящегося тумана, у меня не получалось этого сделать. Казалось, он постоянно меняет свой цвет, оставаясь при этом прозрачным и едва различимым. Вот передо мной заключенная в стекло желтоватая дымка, которая через секунду изменяется и становится розоватой. Потом - сиреневой, голубой, нежно-зеленой...
  - Не отвлекайся, Лиза, - раздался за спиной голос мужа, и я вздрогнула, осознав, что совсем забыла про окружающий мир, зачарованная странным рисунком. Передернув плечами, недовольная его тоном, я перевела взгляд на соседнюю страницу. Дотрагиваться до пергаментных листов я боялась: они выглядели хрупкими и очень недолговечными, хотя было ясно, что книга старше меня в несколько раз.
  "Зелье ясного разума".
  Высокие, прописанные с наклоном и украшенные завитками буквы венчали страницу. У того, кто создавал это заглавие, наверняка много часов ушло на работу - она была филигранной. Аккуратно выведенные слова представляли собой уменьшенную художественную картину. Мне казалось, что в каждой букве, в каждом завитке я вижу что-то знакомое: виноградная ветвь с гроздью, ласкающаяся кошка, раскидистое дерево. И чем дольше я смотрела, тем больше расплывались слова и тем четче проступали рисунки.
  - Лиза! - раздраженно одернул меня Ричард, снова вырывая откуда-то из мира зачарованных страниц. - Не вглядывайся в рисунки, просто прочти текст, написанный ниже. У тебя будет еще время рассмотреть все это позже.
  Я послушно отвела взгляд от волшебных, причудливым образом переплетенных линий, сосредотачиваясь на тексте. Строки, рассказывающие о зелье, были обыкновенными, без украшений и тщательно выписываемых образов. Просто - ровный каллиграфический почерк, очень аккуратный и понятный, но после заглавия кажущийся почти неприятным.
  "Сие зелье создано было магом Кристофом Вилдери при короле Эдуарде Пятом, и признано оно было полезным и незаменимым в делах государственных. Действие варева наиинтереснейшее, польза - неизмеримая, а сложности сварить его нет никакой. Каждый, выпивший глоток, эмоции свои теряет, разум приобретая кристально чистый и ясный. Выгодно оно тем, что количество неважно - хоть ложку ты чайную дай, хоть кружку полную, а действие все равно силы одинаковой будет. И помогает зелье от чувств, разум туманящих, избавиться, и принимать решения верные, и не терзаться потом виною нестерпимою. Логичен, последователен человек будет, сможет работу свою выполнять как надобно, и за здоровье его беспокоиться причины не возникнет, ибо по окончанию действия зельица сего воспоминания сгладятся, изменятся и лучше станут. Учесть его пьющему надобно, что действие длится не вечно - не больше дюжины дней, и часто принимать его не след.
  Пользу неоценимую принес Кристоф королю своему, Эдуарду Пятому, отвар свой сотворив и рецепт потомкам оставив, ибо нет зелья проще в приготовлении..."
  Дальше я читать не стала. Из-за высокопарного, старинного слога пробираться сквозь написанное было тяжеловато, но основную мысль я все же ухватила. Повернувшись к Дику, я склонила голову:
  - Для чего я сейчас это читала?
  - Чтобы быть уверенной, что я не пытаюсь тебя обмануть и уйти от ответа. Если бы я просто рассказал о своих подозрениях, у тебя осталась бы возможность сомневаться. Теперь же ты своими глазами увидела, что существует зелье ясного разума.
  - И ты думаешь, что... - вскинув брови, насмешливо начала я.
  - Не думаю, уверен, - перебил Дик, чуть поморщившись и кинув на меня обиженный взгляд. - И мне это очень не нравится, потому что приводит к выводам, которые выглядят настоящим сумасшествием. Видишь ли, лисенок, - Ричард выделил голосом последнее слово, и теперь уже поморщилась я, - зелье разума не такое простое, как описывают в этой книге. Сварить его, действительно, несложно, с этим бы и моя кухарка справилась. Вот только существует одно "но". Ингредиенты. Достать их обычному человеку практически невозможно, как и заполучить точный рецепт. Да простым людям оно и не нужно - разве кто-то добровольно откажется на две недели от любых эмоций? А вот среди определенных служб короля оно получило широкое распространение и используется для вполне конкретных целей.
  - И какие же службы прибегают к отказу от эмоций? - спросила я, хотя уже знала, каким будет ответ Дика.
  - Дознаватели, - подтвердил мои догадки Ричард. Его взгляд изменился, когда я побледнела, но он не стал отвлекаться от рассказа, хотя теперь следил за каждым моим вздохом. Думаю, позже мне придется объяснить свою реакцию, хотя и скрывать мне особо нечего - да и незачем уже. С дознавателями лично я не сталкивалась, но в стане мятежников часто и красочно описывали, что с нами сделают эти люди в подземельях королевских тюрем. На короткий миг вспомнив об этом, подумала, что пыточная в подвале этого дома покажется просто детской комнатой в сравнении с теми, что оборудованы для этих... служащих. - Палачи. Те, кто очень близко знаком с пыточными инструментами. Разум здорового человека вряд ли способен выдержать то, что приходится делать в подвалах тюрем, - продолжал между тем Дик, и его голос стал бесцветным, ровным, словно он пытался абстрагироваться от каких-то неприятным воспоминаний. Мне показалось, что ему-то память подсовывает куда более неприятные картинки. Я обвела пальцем изображение флакона, вслушиваясь в тихие слова. - Маньяков же и садистов никто рядом с собой на службе видеть не хочет - да и опасно это, в какой-то мере. Вот только... такую работу все равно кому-то приходится делать. И в этом зелье разума неоценимо. Выключив эмоции, избавив себя от переживаний и сомнений, дознаватель многое может сделать за две недели. А после того, как действие зелья заканчивается, воспоминания о совершаемых действиях словно расплываются, иногда - заменяются на что-то более приятное, что не позволит сойти с ума. Человек, конечно, будет осознавать, что за ту дюжину дней не букеты в саду нарезал, но и "виною нестерпимою" мучиться не будет.
  - Но?.. - Я отвернулась от книги, присев на край стола, и скрестила руки на груди, почти в точности повторяя недавнюю позу Дика.
  - Но вероятность применить такое зелье вне стен королевских темниц равна нулю. И то, что в Четейр-Глэсе мне довелось самому испытать его действие, говорит о том, что... Слишком мал круг людей, у которых была возможность заполучить такое зелье. Еще меньше тех, кто мог оказаться рядом со мной, чтобы подлить его в мой бокал. И нет практически никого, кому бы это было нужно.
  - Кроме?
  Дик покачал головой, не желая пока называть никаких имен и обвинять людей, которых называл друзьями, которые стали едва ли не второй семьей. Впрочем, все эти размышления - всего лишь размышления, ничем не подтвержденные подозрения. Вот только, неожиданно для меня самой, чаша с мнением "А вдруг правда то, что он говорит?" чуть качнулась и поползла вниз, угрожая перевесить ту, в которой были собраны все мои мысли и убеждения за последние четыре года. А ведь та чаша и сама появилась совсем недавно. Что это? Я начинаю верить Дику, всерьез задумываться над тем, что виноват кто-то другой, срежессировавший весь спектакль и разыгравший его, как по нотам, перед двумя молодыми, глупыми, безумно влюбленными друг в друга людьми?
  Но ведь прошло не так много времени... С другой стороны, за это время и Ричарду тяжеловато было бы придумать все это, сориентироваться в моих обвинениях и рассказах. Верить ему? Или это будет еще одной ошибкой, совершенной мной рядом с мужем?
  Впрочем, если есть хоть один шанс, что я мечтала отомстить не тому человеку, и с помощью Дика появится возможность найти настоящего виновника, - я готова буду поверить во что угодно. От мести я не откажусь никогда. Успокоюсь лишь тогда, когда пойму, что монстр, лишивший меня семьи, мертв. На меньшее я не соглашусь.
  - У тебя сейчас очень кровожадное выражение лица, - заметил Дик. Его голос вытащил меня из начавшего становиться плотным кокона ненависти, и я встряхнулась, сбрасывая с себя ее остатки.
  - Мысли были под стать, не сомневайся, - заверила я. Краем глаза заметила поднос, на котором остывал наш ужин. - Мы есть будем?
  - Конечно.
  Придвинув для меня тот стул, который изначально стоял в этой комнате, Дик сел на тот, что появился в спальне после очередного неразборчивого шепота. На это я даже внимания не обратила - за время, проведенное внизу, привыкла к тому, что предметы возникают и исчезают по его желанию. Опять же, когда мы были женаты, так открыто Дик магией не пользовался. Интересно, что изменилось сейчас? Впрочем, нет, не хочу знать, не хочу обсуждать наш брак. Когда-нибудь все равно придется - не всю ведь жизнь мы потратим на то, чтобы распутать тот узел из обмана и предательства, что затянулся вокруг нас четыре года назад, - но сейчас наши взаимоотношения были не той темой, которую я горела бы желанием затронуть.
  Ужин нам предстоял весьма скромный, и меня это порадовало. Простое жаркое меня устраивало гораздо больше фаршированных чем-нибудь малосъедобным куропаток или приготовленных по особому рецепту плавающих гадов с множеством плавников и щупалец. Я отвыкла от изысков в еде, и меня порадовало то, что Дик не попытался превратить мой первый ужин вне подвала в подобие маленького пира. Одним жаркое он, конечно, не ограничился - точнее, не ограничил повариху, - но салат, мясной пирог и огромное блюдо винограда я готова была простить. Все равно почти все съест муж.
  Ели мы в молчании. Никому из нас не хотелось говорить, зато было множество вещей, о которых необходимо было подумать.
  После ужина, утащив со стола виноград, я растянулась на кровати. Поставив блюдо перед собой в изножье, улеглась на живот, подпирая подбородок кулаками. Дик так и остался сидеть, расслабленно откинувшись на спинку. Его левая рука лежала на столе, пальцы отбивали негромкий рваный ритм. Какое-то время мы молча смотрели друг на друга. Я - ягоду за ягодой поедая отобранный у Дика виноград, он - барабаня пальцами по столешнице. Первым тишину нарушил Дик:
  - Я заказал сегодня в лавке готовой одежды все, что могло бы тебе понадобиться: домашние платья, сорочки, нижнее белье. Все доставят завтра утром, так что сегодня тебе снова придется спать в рубашке. Возможно, они бы доставили и сегодня, но я не знал, во сколько вернусь домой, а поручать это миссис Линд, как ты понимаешь, я бы не очень хотел. Хватит того, что прислуга вообще увидит посылки.
  Щекам стало жарко. Я покраснела? Наверное, да. С тем, что последние два месяца Дик был рядом, я смирилась. Но принять то, что он покупает мне одежду... Всю, вплоть до нижних сорочек и чулок... Я привыкла заботиться о себе сама, и теперь не знала, как реагировать на подобную новость. Ведь, если подумать, мне и не нужен-то особо этот ворох тряпок - я все равно безвылазно сижу в одной комнате, а для нее сгодятся и брюки с рубашками. Возможно, мне нужен был бы халат, ночные сорочки и более удобная обувь, но все остальное...
  - Ммм... спасибо...
  Дик усмехнулся:
  - Неужели я дождался этого слова от тебя? Сегодня будет звездный дождь, не иначе.
  После сытного ужина мне было лень с ним пререкаться, хотя он этого и заслуживал, поэтому я просто смерила его хмурым взглядом, отправляя в рот очередную виноградину. На какое-то время мы опять замолчали. Если усилием воли заставить себя забыть о том, что прошло четыре года, можно представить, что это - обычный семейный вечер. Вот только... прошлого никак не изменить. Единственное, что я еще могу сделать - попытаться разобраться в нем, найти правду.
  Взгляд сам собой скользнул к фолианту-справочнику, и я уже хотела было попросить Дика оставить эту книгу мне, когда он произнес:
  - За эти два месяца я так и не поинтересовался, как ты жила эти четыре года. Извини за это. Снова веду себя на редкость равнодушно... Расскажешь? Как ты исчезла, почему я не смог тебя отыскать, что происходило с тобой на протяжении этих лет?
  Я вернула в тарелку оторванную ягодку и, перевернувшись на спину, задумчиво уставилась в потолок.
  - Я не знаю, что тебе рассказывать, Дик, - со вздохом произнесла я. Я действительно не знала. Я поделилась с ним некоторыми воспоминаниями, я приняла его рядом с собой - по крайней мере, на то время, что понадобится для мести, но открыть перед ним душу? Смогу ли рассказать все, что произошло, без эмоций, сухо перечисляя факты? Нет. Я уже поняла, что со своими чувствами управляюсь плохо, мне не удается их прятать или контролировать, и долгое время держать себя в руках я не смогу. А позволить ему увидеть очередную мою слабость...
  Стук пальцев по столешнице прекратился. Дик чуть подался вперед:
  - Расскажи, как ты убежала. Куда ты пошла после этого, что делала, как получилось так, что...
  Он не стал договаривать, но я, кажется, поняла. Вот только вспоминать об этом... больно. До сих пор.
  - Знаешь, почему-то решиться убежать было несложно, - медленно начала я. - Возможно, я просто мало задумывалась над тем, что меня ожидает за стенами нашего дома, но, спешно собираясь, я ни секунды не сомневалась в своем решении. Тот разговор... Наверное, больше всего я боялась за ребенка.
  - Я бы никогда не причинил ему вреда! - вспылил Дик, но тут же снова взял себя в руки и понизил голос. - Извини.
  Я покачала головой, сама не зная, что хотела сказать этим жестом.
  - Не стоит. Сейчас я это понимаю, наверное, а тогда... боялась, что ты действительно не захочешь меня ни с кем делить, даже с собственным ребенком. Слова тех двоих прочно засели в сознании, к ним прибавились твои о помехе и обузе - и этого хватило, чтобы я перестала доверять тебе. Словно какой-то рычаг внутри перевернули: то ты был любимым мужем, человеком, ставшим для меня всем, заменившим собой целый мир - и вдруг ты превращаешься в монстра, жестокого, сумасшедшего, способного абсолютно на все. О том, что будет дальше, в особенности, если ты меня найдешь, я не думала. Сбежать из дома оказалось так легко... Из комнаты Сары, моей горничной, я взяла одно из платьев. Оказывается, в их одежде так много кармашков и всяких отделений... По ним рассовала все, что хотела захватить с собой: деньги на первое время, несколько колец, сережек, браслетов... Хотела все это продать потом, когда окажусь как можно дальше от Четейр-Глэса. Утром проводила тебя на работу и вернулась к себе, велев не беспокоить и отговорившись тем, что неважно себя чувствую. Я почти не взяла с собой запасной одежды - только смену белья. Самонадеянно очень, правда? Но... то, что будет после, как я сказала, меня волновало в последнюю очередь. В нескольких кварталах от дома остановила наемный экипаж, уговорив возницу отвести меня в Крейс-Эбен. Он не хотел, сначала, но сапфировые сережки переубедили его, и я, к моему собственному удивлению, очень быстро оказалась в соседнем городе, оставив между нами уже хоть какое-то расстояние.
  - Тот возница умер, - воспользовался моим молчанием Дик.
  - Да? - подняла я брови, не испытывая, к своему стыду, никаких эмоций по этому поводу.
  - Его нашли мертвым через два дня после твоего побега. Делом занималась стража, не я, потому что мы не сразу провели параллель между твоим побегом и обстоятельствами его смерти. Насколько я знаю, его убили как раз из-за этих сережек. Он слишком громко рассказывал о том, какой куш сорвал, подвозя сбежавшую горничную. Куда он отвозил эту девушку, возница, к сожалению, рассказать никому не успел - куда больше его радовала возможность продать дорогие украшения и неплохо на этом заработать. Когда его нашли, сережек при нем, естественно, не было.
  - Надо же, - пробормотала я в каком-то странном оцепенении. - Если бы я не отдала их ему, он был бы жив.
  - Вряд ли, - отозвался Дик, и я услышала в его голосе напряжение. - Его наверняка бы убрали те, кто вынудил тебя сбежать из дома. Просто для того, чтобы не дать мне возможности найти жену.
  - Зачем, Дик?
  - У меня нет на это ответа. Только десятки предположений, и ни одно из них мне не нравится. - На какое-то время он снова замолчал. Потом тихо попросил: - Расскажи, что было дальше. Ты оказалась в Крейс-Эбене...
  - Я сняла номер в какой-то гостинице, даже не помню ее названия. Собиралась купить билет на почтовую карету до какого-нибудь самого далекого городка, но не успела. На следующий день меня едва не... когда я утром спустилась в общий зал, меня под лестницу затолкал... - Сзади послышался грохот и звон. Я приподнялась на локте и обернулась. Ричард, закрыв глаза и сцепив зубы, тяжело дышал, поднос с тарелками и бокалами - вернее, с их осколками, - лежал на полу. - Дик? - позвала я осторожно.
  - Едва не? - процедил он, все так же сжимая кулаки и не открывая глаз.
  - Не успел. Он принял меня за служанку и решил, что можно будет развлечься, но хозяин гостиницы успел вовремя. С помощью двоих охранников он объяснил напавшему на меня, что подобные развлечения следует искать в другом месте, но никак не в его гостинице, да еще с постояльцами. Мне кажется, - я снова легла на спину, раскинув руки, - что он сразу понял, что я не горничная. Вряд ли бы он вступился бы за простую служанку и называл ее госпожа, верно? Впрочем, это не помешало ему обворовать меня. - Я невесело усмехнулась.
  - Как? - коротко бросил Дик, и мне на какой-то момент стало очень радостно оттого, что я не этот несчастный владелец гостиницы. Но в следующую секунду поежилась: - Ричард, мне холодно. Держи себя в руках. Все равно этому уже четыре года, ничего не исправишь.
  Какое-то время, пока Дик пытался взять эмоции под контроль, в комнате снова царила маленькая зима. Надо же, я дважды сумела довести своего мужа до подобного состояния. Насколько я знаю, у миссис Девенли это получилось единожды. Мне стоит гордиться своим достижением?
  - Я в порядке. Продолжай.
  - В тот день я больше никуда не решилась выйти. Как и на следующий. Не могла есть, не могла спать, просто сидела на кровати, раз за разом вспоминая все то, от чего бежала. Я даже не знаю, почему это произошло, я не разговаривала после этого с врачами. Наверное, организм не выдержал - слишком много страха, слишком мало сил. Помню только, что мне было очень холодно. И очень много крови... Раньше никогда ее не боялась, но тот месяц многое во мне поменял.
  - Лиза, - выдохнул Дик, за секунду оказываясь рядом со мной. Он не стал меня обнимать, лишь крепко сжал мою ладонь в своих. В его глазах было слишком много вины, сочувствия, желания помочь и оградить - и осознания того, что опоздал.
  Сжав в ответ его пальцы и невидящим взглядом уставившись куда-то в стену за его плечом, я пробормотала:
  - Знаешь, Дик, у этой женщины, сиделки... У нее были такие равнодушные глаза. Она говорила, как ей жаль, что Пресветлые наверняка еще подарят мне дитя - и даже не одно, но в ее глазах не было ни капли того сочувствия, что она пыталась продемонстрировать. Я видела, что ей неприятно было сидеть со мной, успокаивать глупую, одетую в платье прислуги девчонку. Ей ничуть не жаль было той маленькой жизни, что даже не появилась на свет. Она ухаживала за мной, а я чувствовала, как это все ее раздражает. И это притом, что она оказалась излишне щедро вознаграждена за свою работу.
  По вискам потекли слезы, и я вытерла их рукавом. Так и знала, что не смогу сдержаться. Никогда не могла, вспоминая о маленькой жизни внутри меня, которую не смогла уберечь. Рука невольно скользнула на живот, сжавшись там в кулак. Не задумываясь, я повторила жест чтицы, запирая в себе эмоции и отстраняясь от бывшей боли.
  - Я новую фамилию придумала из-за ребенка, - пробормотала я. - Диксон. Как напоминание о том, что я потеряла и кто в этом виноват. Злая насмешка Пресветлых: сбежала, чтобы сохранить жизнь ребенку, и не смогла ему подарить и трех дней вдали от тебя.
  - Потом? - глухим голосом потребовал продолжения Ричард, почти до боли сжимая мою ладонь.
  - Хозяин гостиницы продал все вещи, что остались в номере, когда меня забрали в больницу. Там было не так много, но уж точно куда больше, чем он мог бы заработать за месяц. Сиделка тоже выручила неплохие деньги за те драгоценности, которые вытащила из моего платья. У меня мало что осталось. Обручальное кольцо, которое я почему-то не сняла, и два браслета, запрятанные под подкладку. Полоса неудач все не желала отпускать меня, и в итоге я лишилась и кольца. - Я подняла перед собой правую руку, рассматривая пустой безымянный палец. - Может быть, это всего лишь Пресветлые обрывали все ниточки, связывающие меня с тобой, я не знаю. Но на улице, после того, как я покинула больницу, меня за руку схватила бродяжка. Она что-то кричала, а я не могла разобрать ни слова. Мне с трудом удалось отцепить ее руку от своей, и пропажу кольца, если честно, я заметила далеко не сразу. Лишь в ювелирной лавке, когда хотела продать его.
  Дик приглушенно выругался и резко встал с кровати, бросив коротко:
  - Сейчас вернусь.
  Я осталась лежать, чувствуя странное оцепенение, почти опустошение. Никогда не думала, что придется рассказывать кому-то, как я выживала, и тем более не видела в качестве слушателя Ричарда. Вспоминать все это, расставляя события по порядку и заново переживая каждую эмоцию, было тяжело и больно, но странно - с каждым словом становилось легче.
  Дик вернулся практически сразу, бросив на кровать рядом со мной что-то мелкое и блестящее. Я села, пытаясь отыскать в складках эту вещицу.
  - Та бродяжка спасла тебе жизнь.
  Я же с неверием и каким-то ужасом смотрела на свое обручальное кольцо, боясь к нему прикоснуться. Оно было словно... изжевано.
  - Как? - хрипло спросила я, вмиг потеряв голос и в изумлении глядя на мужа.
  - Через девять дней после твоего исчезновения в Крейс-Эбене бродячие собаки загрызли бродяжку или женщину, притворявшуюся бродяжкой. При ней не было ничего, кроме этого кольца в кармане грязного изорванного платья. До меня этот случай и не дошел бы, если бы поисковое заклинание, наложенное на перстень сразу после свадьбы, не привело в Крейс-Эбен - и дальше к страже, у которой оказалась изжеванная драгоценность моего рода, вытащенная из платья загрызенной женщины. Опознать в том, что осталось после собак, человека - не то что определенную личность, - было невозможно, но кольцо доказывало все лучше всяких опознаний. - Дик подобрал его с покрывала, повертел в руках, горько и зло усмехнувшись. - Я даже не подумал о том, что можно задействовать какую-то иную магию, кроме поисковой, что это в секунду развеяло бы весь обман. Я видел перед собой то, что когда то было человеком, женщиной, и видел кольцо, которое было при ней. В тот момент не то что мой разум замер - тогда само время остановилось. Смутно помню, что происходило потом, - признался Дик, все так же разглядывая испорченную фамильную драгоценность. - Долгое время не обращал внимания ни на что, даже на семью, не говоря уж о работе. Наверное, вел себя, как ты: сидел в доме и вертел перед собой это проклятое кольцо, даже не думая вспоминать об окружающем мире. Разве что не плакал, наверное. Но слуг напугал изрядно. Твоя горничная уволилась на следующий же день, заявив, что это слишком тяжело для нее, ведь она так тебя любила. Едва не уволилась миссис Линд, ее удержал Стивен. Он же помог прийти в себя.
  Как так получилось, что от моей исповеди мы перешли к его? Слушать рассказ Дика было тяжело. Не хочу больше об этом слушать, потому что с каждой фразой начинаю все больше верить ему. Все сложнее удается поддерживать в себе убеждение, что все это - лишь притворство. Можно ли так притворяться?
  - Через два года ты переехал в столицу, - напомнила я.
  - Следила за моей жизнью? - почти как прежде усмехнулся Дик, выныривая из воспоминаний.
  - Последние несколько месяцев - очень пристально, - не стала отпираться я, понимая, что вечер воспоминаний на сегодня закончен. Кольцо из пальцев мужа исчезло, на лицо вернулась маска спокойствия и обманчивой открытости. Хотела бы я так же мгновенно брать эмоции под контроль и делать вид, что ничего не было. Надеюсь, что через пару минут мне это удастся, потому что я тоже не намерена была сегодня продолжать откровения. На один вечер действительно хватит.
  Мы молча смотрели друг другу в глаза. Дик стоял возле кровати, спрятав руки в карманы, я сидела на смятом покрывале рядом с чудом не перевернувшимся виноградом , и каждый из нас закрывал свои эмоции под замок. Ричард нарушил молчание первым:
  - Я собирался в кабинет, поработать. Не хочешь выбраться из комнаты? Она тебе, конечно, не так надоела, как подвальные апартаменты, но мне кажется...
  - Хочу, - перебила я его, чуть поморщившись от того, что он выделил слово "апартаменты". Он не смеялся надо мной, но любое напоминание о клетке в подземелье было неприятным. - Слуги...
  - Это уже моя забота. На несколько секунд я смогу отвести глаза тем, кто вдруг забредет на этот этаж.
  Я слезла с кровати, нащупала ногой под ней тапочки. Неуверенно оглянулась на справочник по зельям. Дик, перехватив мой взгляд, ответил на невысказанный вопрос:
  - Можешь оставить его пока себе, только не смотри подолгу на иллюстрации. - Я кивнула и замерла у двери. Ричард вдруг улыбнулся, как-то тепло и совсем без насмешки: - Ты очень забавно выглядишь, одетая подобным образом.
  Я и сама осознавала, что выгляжу странно в уличных брюках, рубашке и домашних мужских тапочках, но что поделать? Гардероб, заказанный мужем, прибудет только утром, а потому ему придется потерпеть мой забавный вид. Меня он, несмотря ни на что, все-таки не смущал.
  В коридоре никого не было. Да и не должно было быть, как того справедливо ожидал Дик: слугам на этом этаже после обеда делать нечего. Вся работа выполнялась с утра, в отсутствие хозяина дома, и подняться сюда без вызова - все равно что подписать себе увольнение. К тому же миссис Линд строго следит за вверенными ей слугами, и, насколько я знаю, никому не позволяет после обеда приближаться к лестнице. Но, как мы с Диком имели несчастье убедиться, в жизни возможно все, поэтому полагаться только на привычный распорядок - глупо.
  Ричард открыл двери в знакомое помещение, и взгляд сам собой метнулся к камину и картине над ним. Табун лошадей пасся на зеленом поле, чуть в стороне от него над маленьким деревянным коттеджиком вился дым, на изгороди на переднем плане сидела девочка, одной рукой придерживая шляпу и протягивая другую навстречу жеребенку. В прошлый раз на картину я внимания не обратила: не до того было. А сейчас подумала, что это слишком... нетипичный сюжет для Дика. Слишком милый и утопичный. А потом присмотрелась к девочке и ахнула: она была очень похожа на Кристи.
  - Я заказал ее на десятилетие Кристины, - мягко произнес муж за моей спиной. - Вот только дарить ее было некому.
  - Мог... избавиться от нее, - хрипло прошептала я, подходя ближе и проводя пальцем по нарисованной щеке. Кристи наверняка понравился бы сюжет этой картины - сестра обожала рисовать лошадей. Я прикусила губу и отвернулась.
  - Не мог. Вопреки здравому смыслу и уговорам матери, я хранил все, что касалось тебя.
  На стол сбоку что-то упало, звякнув. Я знала, что это было. Мое обручальное кольцо. Оно стало последней каплей. Я храбрилась и обманывала саму себя, считая, что смогу справиться со своими эмоциями. Мне никогда не взять их под контроль, никогда не избавиться от этой боли. Рухнув в ближайшее кресло, я закрыла лицо руками и разрыдалась.
  - Лиза... - пробормотал Дик, опускаясь рядом со мной на колени и мягко прикасаясь к волосам. Я замотала головой и заревела сильнее. - Лисенок, зачем ты так, - он притянул меня к себе, заставив уткнуться в плечо. Ричард шептал мне в макушку какие-то слова, успокаивающе гладил по волосам, а я все никак не могла остановить свою истерику.
  Много времени спустя я отстранилась, подняв на мужа покрасневшие глаза:
  - У тебя есть что-нибудь еще, что осталось от них? - спросила я. Голос мне самой показался жалким и неприятным, но для Дика в моем карканье важен был, в первую очередь, смысл.
  - Не здесь, - покачал он головой. - В Четейр-Глэсе. Я не стал продавать наш дом, оставил лишь несколько человек из прислуги следить за порядком. Вряд ли бы когда-нибудь я вернулся туда, но полностью отказаться от всех воспоминаний я тоже не смог. - Ричард внимательно посмотрел на меня: - Думаю, сегодня никаких посиделок в кабинете и никаких книжек. Тебе нужно умыться и поспать.
  - Я и так постоянно сплю, - проворчала я, послушно поднимаясь на ноги. Глаза опухли и немного болели, протестуя против фолиантов-справочников и любого дальнейшего времяпрепровождения, отличающегося ото сна. Перегруженное эмоциями сознание, кажется, было с ними вполне согласно, потому, видимо, и решило не задерживаться, быстренько улизнув куда-то. Последнее, что я почувствовала - как Ричард подхватывает меня на руки.
  Проснулась я в своей спальне. За окном было темно, и эта темнота мягко обволакивала все предметы в комнате, смутными пятнами видневшиеся мне с кровати. Лишь в дальнем углу светился маленький тусклый шарик, оставленный Диком. Мужа в комнате не было, но почему-то я не сомневалась, что он провел рядом со мной долгое время.
  Я села, склонив голову и запустив обе руки в волосы. Одеяло сползло, сбившись где-то на талии в удушающий жаркий комок, и я откинула его в сторону. Дик не стал переодевать меня, только тапочки снял, и я была за это благодарна. Мне хватало воспоминаний о том, что он меня в самом начале нашей встречи два дня выхаживал.
  И раз уж я вернулась к воспоминаниям... Вчерашний разговор, как и последовавшие за ним события, всплывали в памяти, заставляя меня в очередной раз - в который уже? - задаваться вопросами, ответов на которые я пока не находила. Рассказ Ричарда, переплетенный с моим, многое прояснял, рождая при этом новые загадки, манил обещанием близкой правды - и заставлял мучиться неопределенностью.
  Дик не хотел произносить никаких имен до тех пор, пока не будет уверен точно, я же - с моей любовью к поспешным выводам и быстрым обвинениям - могла себе это позволить. И, раз сон - или забытье, или просто обморок - прервался, я попробую сложить все факты, которые мне известны, в одну картинку. Пусть пока без помощи мужа, основываясь лишь на его словах и своих воспоминаниях, но я постараюсь найти причину, понять, почему случилось все то, что случилось.
  Шепарды.
  О семье Мелиссы, этой очаровательной любовницы моего мужа, я знала не так уж и много. Среди мятежников собиралась кое-какая информация на нее и ее родителей, но ничего действительно важного или необходимого. Все в рамках общих сведений, так или иначе связанных с Диком. Пока я была за ним замужем, этой семье я уделяла еще меньше внимания. Просто потому, что наши интересы не пересекались. Я знала, что Луиза мечтала женить младшего сына на Мелиссе и даже после нашей свадьбы не смогла полностью отказаться от своей идеи, но Шепарды отнеслись ко всему с достаточным равнодушием, что позволяло поверить: подобный шикарный союз был плодом воображения только миссис Девенли. Даррел с дочерью (мать Мелиссы умерла довольно рано) жил в столице, приезжая в Четейр-Глэс всего несколько раз в год, в основном - по делам или на торжества, устраиваемые членами младшей ветви семьи Шепардов. Чем он занимается, точно сказать я не могла, уж очень туманно Дик отзывался о его работе. Что-то, связанное с обеспечением безопасности короля и внутренней разведкой, нередко пересекающейся со внешней. Мистер Шепард держал в своих руках ниточки от многих ведомств и служб королевства, являясь если не официальным, то тайным главой точно. В последние два года, с тех пор, как Ричард прочно обосновался в Грейн-Аббэне, Даррел передал кое-что в его руки, поделившись ниточками с моим мужем и его старшим братом, Стивеном. Но, даже несмотря на это, власти и возможностей у ближайшего друга и советника его величества до сих пор оставалось очень много. А четыре года назад?.. Мог ли он спланировать все это намного раньше, вынашивая и разрабатывая свой план с тех пор, как наша с Диком свадьба, возможно, спутала его карты?
  Я помотала головой. Тяжелые мысли. Слишком много этих "если" и "а вдруг". Возможности у Даррела есть, это несомненно, но зачем ему убивать невестку своего друга? Неужели брак Мелиссы и Ричарда был куда более желанным, чем нам было показано? Но, опять же, зачем? Из-за того, что Дик - маг? Людей с магическим даром не так уж и много, но идти на такое, чтобы заполучить волшебника в свою семью? Уверена, в родословной Шепардов можно найти немало магов, волшебная сила и без того есть в их крови. Даррел рассчитывал на что-то большее, возлагая надежды на их союз? Но на что?
  Я слезла с кровати, нащупав на полу тапочки, и прошла к столу, на котором лежал фолиант по зельям. Рядом Дик оставил графин с водой и стакан. Голова болела. Думать после обморока, видимо, - плохая идея. Не просто же так организм взял экстренную передышку. Я понимаю, что я была ослаблена истерикой, измотана тяжелыми воспоминаниями, и нервы испорчены настолько, насколько это вообще возможно, но потеря сознания? Случись со мной такое месяца три назад, Люк в принудительном порядке отправил бы меня к врачу, но сейчас... Никто не знает, что я снова появилась в жизни Дика, и будет лучше, если такое положение вещей сохранится как можно дольше, так что - никаких докторов, придется терпеть. С другой стороны, мой муж - маг, он наверняка сможет обеспечить меня простейшими укрепляющими и исцеляющими заклинаниями. В основном это, конечно, удел целителей, но я Ричарда знаю. Он не мог обойти стороной такой важный вопрос, как магия здоровья, и прекрасно продемонстрировал это несколько недель назад в подвале.
  По вискам изнутри словно молоточками били. Обхватив голову руками, присела на край стола. Больно. Неприятно. Изматывающе. Мелькнула мысль, что с таким рвением к мести я до ее окончания просто не доживу. Что было бы, к примеру, если бы Дик не узнал меня тогда, в своем кабинете? Все закончилось бы еще два месяца назад? А сейчас? Я не даю своему организму, своему сознанию отдохнуть, постоянно нервничая, сомневаясь, скатываясь в истерики...
  - Лиз? Почему не спишь?
  Я открыла глаза и повернулась на голос мужа. Ричард стоял в дверях, обеспокоенно вглядываясь в мою сгорбленную фигурку. Магический светильник выплыл на середину комнаты, устраиваясь под потолком и разгораясь все ярче.
  - Голова болит, - пожаловалась я, и голос прозвучал как-то... по-детски обиженно. - Проснулась, попыталась думать, а пришла вот к этому.
  Дик нахмурился и шагнул в комнату, закрыв за собой дверь.
  - Ложись на кровать, - приказал он. Меня будут лечить? Замечательно. Поморщившись, слезла со стола и направилась к кровати, когда в голове запоздало созрел вопрос:
  - А что ты здесь делаешь?
  - Собираюсь лечить свою глупую жену. - Я скривилась, и Ричард, уже серьезнее, ответил: - Я хотел посидеть с тобой, убедиться, что все в порядке.
  - Ты спать ложился? - Я скользнула неодобрительным взглядом по темным кругам под его глазами, отмечая слишком усталый вид и чуть потухшие глаза. Кажется, он действительно сидел со мной очень долгое время, и с тех пор, как ушел, даже не прилег. И до этого... когда он последний раз спал нормально?
  - Вздремнул полчаса, когда ты метаться перестала. - Я села на край кровати, подняв к Ричарду лицо и молча задавая свой вопрос. - Из обморока ты перешла в сон, очень беспокойный и, судя по всему, очень неприятный.
  Я не стала больше ни о чем спрашивать. Кошмары стали почти привычной частью моей жизни. Когда-то и Дик проникал в мои самые страшные сны, занимая в них центральное место... да что там, тот же странный сон перед самым заданием - я больше полугода не видела ничего подобного и думала, что долго еще не увижу... но, видимо, страхи вновь давали о себе знать, вернувшись, едва я пришла в себя. Однако сейчас я совершенно не помнила, что мне снилось. Напротив, до того, как я в очередной раз начала мучить мозг сомнениями, догадками и размышлениями, я чувствовала себя вполне отдохнувшей.
  - Лиза, я сказал: "Ложись на кровать", а не "Садись на кровать и смотри на меня полными боли глазами".
  Тиран.
  Я слабо улыбнулась, но все-таки послушно переползла к середине кровати и вытянулась поверх смятого одеяла. Дик нахмурился и, вытащив его из-под меня, аккуратно укрыл. После чего сел рядом, потянувшись к моим вискам. Теплые пальцы мягко надавили, заставляя боль утихнуть.
  - О чем ты так усиленно размышляла? - спросил Ричард, не отнимая рук. Я закрыла глаза, наслаждаясь тем, что молоточки с каждой секундой стучат все слабее и реже.
  - О Дарреле Шепарде.
  После этих слов Дик надавил чуть сильнее, но через секунду взял себя в руки, ровным голосом проговорив:
  - Лиз, мы не имеем права...
  - Я знаю, - вздохнула, - но не могу перестать об этом думать. Это зелье, которое практически невозможно достать... Этот мертвый возница и растерзанная собаками бродяжка... Если все это действительно не случайности, если это - звенья одной цепи, то сам собой напрашивается вопрос: "У кого есть достаточно возможностей организовать все это?". Ответ на вопрос мне видится один.
  - Ты слишком торопишься с обвинениями.
  - Знаю. Опять, - не стала спорить я. - Но ты со мной согласен. Если все это, конечно, не часть разыгранного спектакля.
  Я чувствовала на себе укоризненный взгляд Дика, но отказываться от сказанных слов не спешила. Наверное, не стоило говорить такое человеку, который в данную секунду тебя лечит, но полностью поверить было не так-то просто. Нет, с тем, что четыре года назад я ошиблась, я потихоньку начала смиряться, но в остальном... Ричард все равно преследует какие-то свои цели, по-другому и быть не может. Но, наверное, это можно оставить на потом. Для начала нужно разобраться с той задачей, что мы перед собой поставили.
  Молоточки совсем исчезли, хотя приятное тепло продолжало ласкаться и заставляло почти счастливо вздыхать. Я уже хотела сказать Дику, что мне намного легче, как вдруг что-то изменилось. Я оказалась внутри воспоминаний.
  И они принадлежали не мне.
  Это длилось недолго, вряд ли больше минуты, но, когда Ричард отнял руки, я не сразу пришла в себя, встретившись взглядом с изумленными глазами мужа. Мягко отстранилась от него, еще не совсем понимая, где я: в комнате, рядом с ним, или там, внутри его воспоминаний, его боли, его вины. Прислонившись к спинке кровати и обняв колени, я, до сих пор не веря, пыталась разобраться в том водовороте из эмоций, в котором меня закрутило.
  - Так значит... - глухо начала я, - это все было ложью. Ужасной, огромной ложью длиной в четыре года и ценой в пять жизней. - Дик потянулся ко мне, но я покачала головой. - Давай поговорим утром, Дик, хорошо? Сейчас я хочу разобраться... и в себе, и в том, что почувствовала и увидела.
  Ричард не хотел уходить и оставлять меня одну, но не стал спорить, только недовольно сжал губы. Он на мгновенье коснулся моей ладони, напряженно вглядываясь в мое лицо, после чего поднялся с кровати.
  - Я зайду утром. Полагаю, просить тебя выспаться - безнадежная затея?
  Я покачала головой, глядя на темные круги под его глазами:
  - Тебе это нужнее. А мне есть, над чем подумать.
  Губы мужа скривила понимающе-горькая улыбка:
  - Не сомневаюсь, - пробормотал он, отходя от кровати и отворачиваясь. Шарик-светлячок последовал было за ним, но Ричард взмахом руки вновь отправил его под потолок. Я не отрывала взгляда от неестественно прямой, напряженной спины мужа, пока он не закрыл дверь, после чего откинулась назад и закрыла глаза.
  Передо мной, словно в каком-то безумном хороводе, проносились увиденные воспоминания. Отрывками, неясными образами, словами или целыми фразами - но каждое из них оставляло за собой какое-то болезненное ощущение. От одних было больно-сладко, от других - больно-холодно, от каких-то разрывалось сердце. Но ни одно из того хаоса осколков, что я увидела, не оставило меня в стороне.
  Я сидела на кровати - и в то же время все еще вертела в пальцах изжеванное кольцо, тускло поблескивающее в полумраке едва освещенного кабинета, и пыталась принять тот факт, что я мертва. Я прикусывала костяшки пальцев, чтобы не закричать - и видела себя на лесной поляне, где ехидно сообщаю молодому магу, что он призван дриадами в качестве ужина. Я пыталась удержать слезы, крепко зажмурившись - и видела себя, спящую, пытающуюся среди подушек спрятаться от солнечных лучей. Я слышала свой смех, чувствовала свои прикосновения, смотрела на себя его глазами... Это было больно, страшно, жутко, и в то же время я хотела пройти через это еще раз. На секунду оказаться внутри его сознания, ощутить ту его любовь, что когда-то была, увидеть себя такой, какой меня видел только он, и даже пройти вместе с Ричардом через те дни, когда я сбежала, когда он не мог найти меня и когда ему отдали исцарапанное, погнутое кольцо.
  Не глядя, протянула руку и схватила первую попавшуюся подушку. Устроив ее на коленях, прижалась лбом и попыталась дышать спокойнее. Я не знала, что произошло в те несколько секунд, я никогда не слышала о подобном. Возможно, потом об этом расскажет Ричард. Или когда-нибудь смогу спросить о случившемся у Стивена, если у моего мужа не будет ответа, а я наберусь смелости вновь встретиться с его семьей. Вот только это разрушило последние сомнения. Я словно наяву видела, как и без того истончившаяся стена из моих убеждений, из-за которой последние четыре года я смотрела на мир, разлетается осколками, и их острые края ранят и меня, и Дика. Он мог меня обманывать даже тогда, когда переселил в эту комнату, рассказывал о своих эмоциях и делился догадками. Но вот подделать воспоминания... Ту глухую тоску и безнадежность, которые надолго поймали его в свои сети после моей "смерти"... Ту веру в чудо до самого последнего момента, до той поездки в Крейс-Эбен на опознание... Ту яркую искру изумленного узнавания, которая вспыхнула в его кабинете два месяца назад и сменилась потом бешеной злостью, облегчением и обидой, желанием наказать за все те месяцы без меня... Разве все это можно подделать?
  Позже я полистаю справочник по зельям, но уже сейчас уверена, что это будет бесполезным занятием. Это было не так, словно Дик выпил какой-то отвар и позволил мне увидеть то, что хочет показать мне сам. Нет, муж был удивлен не меньше моего, он и сам не ожидал чего-то подобного, и вместе со мной видел все те эпизоды из собственной жизни, что на секунду стали открыты для меня. Да и вряд ли существует зелье, способное изменить воспоминания о семи годах жизни. Проверю потом, чтобы быть полностью спокойной, но уже сейчас знаю - нужды в этом нет.
  Нет нужды пытаться уличить Ричарда в обмане. Но необходимо отплатить тем, кто так жестоко сломал нашу жизнь. Мне есть, над чем подумать.
  Вопреки собственным словам, я все же уснула. Сон был беспокойным, неприятным. Не один из моих кошмаров, но какой-то... липкий и удушающий, поэтому я с облегчением потянулась к знакомому голосу, зовущему меня и помогающему вырваться из этой паутины.
  - Доброе утро.
  Дик сидел на краю кровати, настороженно и в то же время с теплой насмешкой смотрящий на меня. Настороженность я понимаю - ему не очень хотелось говорить о том, что я вчера увидела, он был не готов после последнего откровенного разговора так быстро пускать меня к своим переживаниям. Но вот насмешка?
  Впрочем, ответ нашелся в ту же секунду, как я попыталась пошевелиться. Предприняв попытку потянуться, я локтем и пяткой ударилась об изголовье кровати и чуть провалилась в яму между подушками. Дик подавил смешок, наблюдая за тем, как я пытаюсь выбраться из построенного мной подушечного гнезда, и протянул руку, предлагая помощь. Сначала я хотела отказаться, но ноги путались в простыне. Пресветлые, как же я умудрилась вообще заснуть в таком неудобном месте и в такой неудобной позе?
  Ричард вытащил меня на середину постели, хмыканьем ответив на мое недовольное кряхтение.
  - Оно не доброе, - пробурчала я, вытягиваясь во весь рост и с наслаждением раскидывая в стороны руки-ноги. Дику пришлось развернуться, чтобы оказаться снова лицом ко мне.
  - Я уже забыл, какой забавной ты бываешь по утрам, - тихо произнес он, чуть улыбнувшись.
  Он второй раз за сутки назвал меня забавной... Меня смутило это замечание. Я перекатилась на противоположный край, надеясь, что не покраснела и что мои действия нельзя истолковать как побег. Дик склонил голову набок.
  - Сколько сейчас времени? - спросила я, стараясь выглядеть невозмутимой. Слова Ричарда я предпочла оставить без ответа. Просто потому, что не знала, как правильно на них реагировать.
   - Мы с тобой спали непростительно долго, - сообщил муж. - Скоро уже полдень.
   - После вчерашнего, наверное, можно, - задумчиво предположила я и поторопилась спросить, видя, что Дик хочет сказать что-то еще: - Что произошло ночью? Как у меня получилось увидеть твои воспоминания?
  - Я сам до конца не уверен, - Ричард опустил голову, прикрыв глаза, и испытывая явную неловкость и неудовольствие от того, что я вторглась в личное эмоциональное пространство, быстро проговорил: - Читал о подобных случаях, еще учась в университете. Раньше не только чтецы могли вытаскивать души из-за грани. Обычные маги тоже на такое способны, если на протяжении многих недель находятся рядом с отчаявшимся пациентом неотлучно. Взаимодействие идет только между ними, и в моменты лечения маг передает больному свои эмоции, свою жажду жизни и воспоминания о счастливых мгновениях. Такое метод встречался довольно редко, так как чаще всего не оправдывал себя из-за длительности, но история зафиксировала несколько подобных случаев. Нечто похожее произошло и вчера, полагаю, только вместе с положительными эмоциями ты увидела и... - Дик оборвал рассказ на полуслове, меняя тему и не желая обсуждать свои чувства ко мне. - Твои вещи пока не привезли, но, думаю, в ближайшее время...
  - Вещи? - удивилась я, не сразу вспомнив о совершенных Диком покупках. Разговор об одежде и гардеробе казался далеким и нереальным - слишком уж многое было сказано после.
  - Платья и прочая мелочь, - подтвердил муж, вставая. - Давай, поднимайся, я пока распоряжусь о завтраке.
  За прошедшие годы я отвыкла от того, что в моей спальне с утра кто-то может быть, но присутствие Ричарда воспринималось как нечто само собой разумеющееся. Могло ли быть так, что за проведенное рядом с ним время он меня приучил к этому? Я огрызалась, игнорировала, обвиняла, но все равно не могла ничего поделать с тем, что он часто сидел со мной внизу. И постепенно я к этому... привыкла? По крайней мере, я с облегчением потянулась за его голосом, выныривая из сна, и совершенно спокойно отнеслась к тому, что он сидит на моей кровати. Смутило меня лишь его замечание: уж слишком оно было домашним. Таким, как раньше. А так... кажется, я действительно уже не вижу ничего ужасного в том, что мы разговариваем, ужинаем вместе и при этом чувствуем себя неплохо. Правильно ли это? Не знаю.
  Я едва успела привести себя в относительный порядок, когда Дик вернулся. Не позволив мне заправить кровать, он потянул меня из комнаты, коротко пояснив на вопросительный взгляд:
  - Завтракать.
  Почему мы не можем сделать этого в моей комнате, я спрашивать не стала: любая вылазка за пределы спальни меня радует, и отказываться от этого было бы глупо.
  Прошли мы всего ничего и снова оказались в его кабинете. Я даже не успела подумать о том, что нас могли увидеть слуги. Впрочем, Дик еще вчера сказал, что об этом можно не беспокоиться.
  На картину, из-за которой и вечер, и ночь выдались сумбурными и тяжелыми, я старалась не смотреть, сразу повернувшись спиной к камину. Желание скосить глаза или встать чуть иначе было, но я старалась побороть его. Ни мне, ни Ричарду не нужна новая истерика. Когда-нибудь, скорее всего, я снова научусь смотреть на вещи, связанные с моей семьей, без слез, а пока... мне просто стоит держать себя в руках и не поддаваться глупым эмоциям и порывам.
  Дик освободил свой рабочий стол от бумаг, сложив их в не очень аккуратную стопку на углу, в центре же разместился поднос с очередным подношением от кухарки. Есть мне не очень хотелось, и я уже собиралась было отказаться, когда строгий взгляд мужа заставил меня закрыть рот. Ричард кивнул на кресло, которое обычно занимал сам, предлагая мне устроиться за столом и приступить к завтраку.
  - Ммм... Дик? Я не очень-то хочу есть...
  Он покачал головой и еще раз повторил свое молчаливое предложение. Я закатила глаза, показывая свое отношение к его диктаторским замашкам, но все же села за стол и потянулась к накрытой салфеткой тарелке. Ричард устроился в кресле напротив. Поначалу я просто ковырялась вилкой в омлете, складывая зелень на одной стороне тарелки, а помидоры - на другой, но постепенно вкусные запахи и с аппетитом жующий муж пробудили голод и во мне. Отправляя первую вилку в рот и глядя на то, как быстро пустеет тарелка Ричарда, я поинтересовалась:
  - А разве кухарку не должно было насторожить то, что ты, не принимая сейчас никого в своем доме, требуешь завтрак на двоих?
  - Во-первых, ее это абсолютно не касается. Во-вторых, она не знает о том, что готовила для двоих.
  - Как это? - я опустила руку, и вилка звякнула о тарелку.
  - Первый приготовленный для меня поднос таинственным образом исчез, - плутовски усмехнулся Дик, - и бедной женщине пришлось собирать второй.
  - Ричард! - возмутилась я, сдерживая улыбку. - Так нельзя!
  - Не волнуйся за миссис Пиксли, - посоветовал Дик, потянувшись к кофе. Мне в качестве альтернативы этому напитку в очередной раз был предложен сок, но я не возмущалась. От кофе я тоже отвыкла. - Напрямую в ее сознание я не вмешиваюсь: не умею, да и смысла в этом не вижу. Просто... чары невозмутимости помогают ей спокойнее относиться к тому, что я стал есть в два раза больше обычного.
  Я покачала головой. После встречи с чтицей, после того, как я узнала о зелье, котором опоили Дика, к любому воздействию на разум я относилась крайне неодобрительно. Вот только... Как и любой человек в ситуации, когда дело касается его безопасности, готов поступиться своими принципами, я не спешила громко возмущаться по этому поводу. Будет лучше, если о том, что я "воскресла", узнают как можно позже. Сплетни среди слуг, которые легко выйдут за пределы этого дома и достигнут опасных для меня ушей, нам не нужны. Поэтому пусть уж лучше миссис Пиксли не удивляется возросшему аппетиту Ричарда, чем Даррел Шепард каким-то образом узнает о том, что девушка, от которой он хотел избавиться четыре года назад, все еще жива.
  - Это ненадолго, - попробовал приободрить меня Дик, и я кивнула, соглашаясь. На самом деле, мы не могли сказать, сколько нам понадобиться времени, чтобы окончательно во всем разобраться и найти возможность принести свои благодарности за вмешательство в нашу жизнь. Но я благодарна за попытку.
  Завтрак продолжался в молчании. Настроение не то чтобы испортилось, просто... действительность постоянно напоминала о себе, не давая даже минуты на то, чтобы представить: на самом деле все хорошо. Когда я положила салфетку на тарелку, Дик пробормотал что-то, чего я опять не разобрала, и поднос исчез.
  - Продолжим? - предложил муж, откидываясь на спинку и устраивая руки на подлокотниках.
  - Ты о чем? - я, наоборот, чуть подалась вперед, поставив локти на стол. В ожидании ответа оперлась подбородком о переплетенные пальцы.
  - Рассказывать другу другу о том, как жили последние годы. Ты упоминала, что в последние месяцы пристально следила за моей жизнью. Раз уж мы оказались в моем кабинете, не расскажешь, почему снова мы встретились именно здесь?
  - Хм... - Я прикусила губу и отвела взгляд. Признаваться в том, что собиралась принять непосредственное участие в убиении собственного мужа, еще недели три назад было бы куда легче. Сейчас же мне это казалось глупым и до невозможности наивным. Какая из меня мятежница и мстительница?
  - Лиза? - поднял бровь Дик, ожидая моего ответа. Я лишь покраснела и отвела взгляд. - Признавайся уже, лохматое чудовище, вряд ли после всего произошедшего твой ответ сможет меня шокировать или хотя бы удивить.
  Две мысли мелькнули одна за другой. Во-первых, удивить я его могу, и еще как. Если он еще не знает о заговоре против короля, то новость о мятежниках определенно станет сюрпризом. Мне ведь нет больше смысла покрывать эту, по сути, противозаконную и не самую мирную организацию? И во-вторых, грустно-сладким уколом что-то внутри отозвалось на "комплимент", на подобные которому в последнее время стал щедрым мой муж. Такие поддразнивания возвращали к прошлому, но ведь нам обоим это не нужно. Может, виной всему те воспоминания, что мы разделили ночью? На короткие мгновения мы оказались в том времени, когда были счастливы, и это... вернуло Дика к той почти забытой легкости, что была когда-то между нами.
  На всякий случай, почти неосознанно, я провела рукой по волосам, приглаживая возможные лохматости. Скривившись от лукаво-понимающей усмешки Дика, я нарочито безразлично произнесла:
  - Последние года полтора я общалась с крайне нехорошей компанией, которая целью своей жизни поставила свержение короля, Ричард.
  - Прости? - поперхнулся муж.
  - Мятежники, Дик. Сепаратисты, отступники, подпольщики - называй, как хочешь. В какой-то момент я присоединилась к ним, найдя относительный смысл своего существования. Если быть откровенной, судьба Его Величества меня не волновала, я все свои силы сосредоточила на тебе. Ты, как одна из фигур, стоящих за троном и обеспечивающих безопасность двора, не был обделен вниманием мятежников, и я с удовольствием пыталась помешать всем твоим делам, до которых только могла дотянуться.
  Дик долгое время - или мне так показалось? - вглядывался в мое лицо, надеясь, вероятно, отыскать там опровержение этим словам. О чем думал он сам, какие эмоции испытывал, по его глазам понять я не могла. Оставалось только угадывать. Но я, в любом случае, ошиблась бы со своими предположениями, потому что последовавшей реакции точно не ожидала. Дик, запрокинув голову на спинку кресла, захохотал. Нет, право, не такой я реакции ждала.
  - Лисенок, ты невероятна, - сообщил Ричард, отсмеявшись. Я подняла брови, требуя объяснений. - Ты только что призналась королевскому магу в том, что являешься, по сути, преступницей, которая с сообщниками желает совершить переворот, - пояснил муж, проводя рукой по лицу.
  Более того, Ричард, я жена этого мага. Впрочем, не это сейчас важно.
  - И ты не собираешься ничего делать с этой информацией? - полюбопытствовала я.
  - Почему же, собираюсь. Только сначала хочу услышать твой рассказ, как можно более подробный и четкий.
  Я пожала плечами и начала рассказывать. О том, как услышала разговор нескольких человек в таверне на окраине Грейн-Аббэна в тот день, когда приехала в столицу. О том, как всколыхнулась душа при слове "отомстить". Мстить недовольные жизнью горожане из низших сословий собирались королю и государственной системе, искренне считая, что у них отобрали возможность на лучшую жизнь, но только лишь монархом они ограничиваться не желали. Планы по свершению возмездия охватывали практически все аристократические семейства, и наравне с другими фамилиями были упомянуты и Девенли. Обсуждавшие не особо скрывались, справедливо считая, что в переполненной шумной таверне никому и дела не будет до компании немного угрюмых, чем-то недовольных мужчин, заливающих тоску дешевым пивом. На них никто и не оборачивался, только я, сидящая за соседним маленьким столиком, жадно поглощающая поздний и не отличающийся качеством ужин, невольно прислушивалась к горячим словам. О том, как я пошла за тем мужчиной, который яростнее и увереннее всех рассуждал о необходимости присоединиться к некоему обществу, которое поможет им добиться таких целей. О том, как я, захваченная идеей дать, наконец, выход своей боли, почти без раздумий стала одной из мятежников. Сначала выполняла мелкую работу: разносила послания, стояла на страже, вместе с другими новичками под присмотром более опытных сепаратистов совершала мелкие набеги на государственные учреждения. О том, как потихоньку продвигалась к более важным заданиям и миссиям, обучаясь и завоевывая доверие старших чинов маленькой противозаконной армии. О том, как меня пристроили помощницей швеи, муж которой тоже был одним из мятежников, и выделили отдельную комнатку над ее салоном, благодаря чему мне больше не приходилось оставаться ночевать в штабе. О том, как сосредоточилась на делах, связанных только с моим мужем, и о том, что каждая мелкая или крупная пакость в его сторону приносила мне маленькую долю облегчения. О том, что набралась терпения и мечтала в один прекрасный момент нанести решающий, смертельный удар. О том, как долго мы готовились к последней миссии, доставая планы столичного особняка Ричарда, внимательно следя за ним и до секунды запоминая распорядок его дня. И о том, что все пошло совершенно не так, стоило проникнуть в этот дом.
  - Подожди, - поднял руку Дик, нахмурившись. - Почему тебя использовали в качестве рядового агента? Как мою жену, тебя должны были на руках носить и готовить к этому твоему "решающему удару".
  Я чуть поморщилась от небрежности, с которой он произнес последние слова. Ему, может быть, это и было смешно, а я, пережив тот кошмар и поскитавшись потом по стране, хватаясь за любую подработку и экономя каждую монетку, могла думать только об одном. Мечтать о том, что однажды он заплатит за смерть моей семьи, за гибель нерожденного ребенка, за то, что пришлось испытать домашней девочке, оказавшейся на улице.
  - Они не знали, кто я, - призналась неохотно. - Еще до того, как покинуть Четейр-Глэс, я решила, что, если не хочу, чтобы ты меня когда-нибудь нашел, Лиза Гордон Девенли должна исчезнуть. Последние четыре года я представлялась как Китти Диксон. Я не забывала о том, кто я есть, но с каждым днем мне все больше казалось, что Китти и Лиза - разные девушки.
  - Диксон, - задумчиво повторил Ричард, прикрыв глаза. Потом тихо спросил: - Думаешь, у нас мог быть сын?
  - Не знаю, - я покачала головой. - Эта фамилия... она была не просто в честь тебя и ребенка, она служила напоминанием о том, что я потеряла, кто в этом виноват и что мне еще предстоит сделать. Этакая горькая насмешка с оттенком бесконечной боли.
  - Прости, - выдохнул Ричард, открывая глаза. - Этого не должно было случиться. Ты не должна была проходить через такое.
  - И, тем не менее, случилось. Нет смысла сейчас фантазировать и травить душу мечтами "Как все сложилось бы, если..." Не скрою, иногда я забывалась, но все светлые мечты и воспоминания таяли, исчезали под разрастающейся с каждым часом ненавистью.
  Мы замолчали. Дик, откинувшись в кресле, напряженно о чем-то размышлял. Глаза его снова были полуприкрыты, губы то и дело сжимались, а пальцы выдавали нервную дробь по подлокотникам. От царившей несколько минут назад легкости и даже какого-то веселья не осталось ни малейшего следа. Я стянула со стопки бумаг чистый лист. Даже не поняла, как и зачем это сделала, несколько секунд недоуменно рассматривая его. А потом сложила пополам и разорвала. И еще раз. И еще. На столе передо мной образовывалась маленькая кучка из белых бумажных обрывков. Это позволило чуть ослабить свернувшуюся внутри меня тугую пружину, вызванную воспоминаниями. Надо же, а я даже не заметила, как снова перестала контролировать свои эмоции...
  
  "- У тебя странная заинтересованность в Ричарде Джейсоне Девенли, Китти, - заметил Люк, когда я в очередной раз вызвалась на задание, связанное с моим мужем. Я даже не дослушала до конца, подняв руку сразу, как только прозвучало его имя. - Какие-то личные счеты?
  На меня любопытными взглядами уставились остальные агенты. Я среди мятежников была уже больше года, и со многими из них мне приходилось выполнять хотя бы по одному заданию, но никто никогда не лез в жизнь другого агента, если только тот сам не желал откровенничать. Я почти всегда молчала о причинах, приведших меня к сотрудничеству с бунтовщиками. И теперь, когда появилась возможность узнать хоть что-то, они жаждали услышать мой ответ.
  - У нас у всех есть какие-то личные счеты с теми, против кого мы боремся, - прохладно отозвалась я. - И пока моя заинтересованность в нем не помешала еще ни одной вылазке.
  - И все-таки, Китти, - мягко продолжал настаивать Люк. - Когда-нибудь твои эмоции могут сыграть плохую шутку и подвести в самый ответственный момент.
  - Я умею себя контролировать.
  И это была правда. Я же не крушила все подряд каждый раз, когда слышала его имя, хотя мне очень хотелось дать выход своей боли и рождаемой ею агрессии. Вместо этого я мирно сидела в кабинете, обсуждала со всеми планы операций, помогала воровать важные бумаги и срывать невыгодные нам встречи.
  - Я все же хотел бы услышать ответ, - не отставал мой начальник.
  Я стиснула зубы и сцепила руки в замок, сдерживая дрожь. Я не хочу вспоминать об этом!
  - По его приказу были убиты мои родные и мой ребенок, - прошипела я, поднимая на Люка полный ненависти взгляд. Это чувство горело во мне, грозя сжечь изнутри, и старший агент увидел это, потому что склонил голову и отступил на шаг от стола. - Я сделаю все, чтобы он поплатился. И, поверь, не позволю собственным эмоциям помешать этому.
  На какое-то время в кабинете повисла тишина.
  - А муж? - спросил кто-то из агентов. По-моему, Родерик, с которым мы в последний раз, изображая уличных торговцев, следили за домом Ричарда, запоминая, кто и когда выходит из ворот, какие посетители бывают у моего мужа, в котором часу он обычно отбывает к своей любовнице. В голосе Рода, как мне показалось, прозвучало куда больше личной заинтересованности, чем мог позволить себе агент, но для меня это было неважно. В моей жизни существовал только один мужчина - Дик. И, пока он не умрет, для других места в ней не будет.
  - Его больше нет, - глухо ответила я, а перед глазами проносился экипаж, в котором этот монстр спешил на встречу с Мелиссой.
  - Он отнял твою семью, оставив вдовой... - заключил Люк. Вдовой - пока нет. Но я с величайшим, уверена, удовольствием приложу руку к получению данного статуса. - Что ж, если ты уверена в том, что эмоции не подведут тебя, я не стану мешать тебе мстить. Более того, как бы жутко сейчас ни прозвучали мои слова, я рад такой заинтересованности и сосредоточенности на объекте. Это значит, что мы можем отдать задания по Девенли в твои руки, распределив остальных приближенных к королю по другим агентам.
  Я кивнула. Это именно то, что мне нужно. На остальных - плевать, пусть мятежники играются в свое восстание и свержение власти. Мне нужен только один аристократ, только одна семья взамен моей..."
  
  Листок кончился, рвать было больше нечего, и я машинально потянулась за следующим, когда мою руку поймала широкая теплая ладонь.
  - Там больше нет чистой бумаги, - предупредил Ричард. - А отдать тебе на растерзание документы я, прости, не могу.
  Я подняла на него взгляд. Дик взял себя в руки, не позволив чувству вины дойти до абсурда, и выглядел почти спокойным. Вот только что-то темное, тяжелое осталось в глазах, да скорбная складочка, появившаяся, едва угасла улыбка, говорила о том, что он не меньше меня переживает из-за случившегося четыре года назад. Со своей позиции, в свете открывшейся ситуации и всплывшей правды, но все-таки - переживает.
  Я высвободила ладонь, поглаживая те места, где кожи касались его пальцы, и слабо улыбнулась:
  - Обещаю, что твоим бумагам с моей стороны ничего не грозит. Мне рассказывать дальше?
  - Рассказывай, - кивнул Дик.
  Я повертела в руках перо, отложила, оглянулась в попытке найти что-нибудь, чем можно было бы занять пальцы. Вспоминая о случившемся несколько месяцев назад в этом кабинете, я почему-то нервничала. Словно заново проживала те моменты. Но ничего подходящего на глаза не попалось, и я просто удобнее устроилась в кресле, скрестив руки на груди и уставившись куда-то поверх плеча Ричарда.
  Едва я набрала воздуха, чтобы продолжить, в дверь постучали. Я дернулась, не зная, что делать. Дик мгновенно вскочил, махнув рукой и быстро протарабанив что-то на абсолютно незнакомом мне языке. Потом отошел к стеллажу с книгами, делая вид, что выбирает нужную, и отозвался:
  - Войдите.
  Дверь как-то робко открылась, и в образовавшийся проем проскользнул один из лакеев. Его взгляд даже не скользнул по кабинету, сразу остановившись на хозяине.
  - Милорд, прибыли посыльные с какими-то коробками и свертками. Утверждают, что вы сделали заказ. Миссис Линд в растерянности, она не знает ничего...
  - Достаточно, - перебил его Дик, и в этот момент он меньше всего был похож на человека, с мягким поддразниванием назвавшего меня лохматым чудовищем. Передо мной стоял маг, владелец этого дома, аристократ. Небрежно поставил только что выбранную книгу на полку. - Заказ был сделан, поэтому пусть миссис Линд распорядится перенести его в зеленую гостиную. Я сейчас спущусь.
  Лакей поклонился и так же робко просочился в коридор через узкую щель между дверью и косяком.
  - Он тебя боится, - с удивлением отметила я, отмирая. Дик тоже мгновенно расслабился, сбросив с себя маску грозного хозяина. - Ты и раньше со слугами был строг, но чтобы так...
  - Последние месяца два я был не самым... лучшим хозяином, - криво усмехнулся Ричард, направляясь к двери. - Иногда слугам доставалось ни за что ни про что. Последний раз, кажется, они попали под разнос, когда кое-кто обвинил меня в убийстве.
  - Срываешься на тех, кто у тебя работает? - недоверчиво переспросила я.
  - Обычно - нет, - мотнул головой муж. - Но эти два месяца в принципе многое поменяли в моей жизни. Поэтому сейчас я жестокий тиран, придирающийся к каждой замеченной пылинке и неправильно расставленным вещам. Кстати, о вещах. Пойдем-ка в твою комнату, всё доставленное я перенесу туда. И, надеюсь, уже через несколько минут смогу увидеть свою жену в платье, а не в потрепанном мужском костюме.
  Я поднялась с кресла. Наверное, слишком резко, потому что ударилось бедром о край. Охнув, доковыляла до мужа, потирая место ушиба. Синяк будет. Не так уж это и важно, но все же неприятно.
  - Помочь? - Ричард кивнул на пострадавшую ногу. Я с сомнением покосилась на него:
  - Не забыл, чем закончилась последняя попытка полечить меня? Хочешь еще раз поделиться воспоминаниями?
  - Думаешь, через прикосновение к ногам это тоже сработает? - явно был не согласен муж. В глазах медленно, но верно разгорались лукавые искорки. И это мне нравилось куда больше, чем виновато опущенная голова и тихое "Прости". Светлые эмоции мне нужны были сейчас гораздо больше, они помогали выбраться из темного глубокого колодца, выкопанного моей собственной ненавистью.
  - Давай обойдемся без подобных прикосновений, - уклонилась я от предложения.
  - Как пожелает ее светлость, - отступил муж, открывая передо мной дверь в коридор. - Быстренько в свою комнату, - приказал он, чуть подталкивая меня. - Приду через пару минут.
  В свою спальню я влетела быстрее птицы, поспешно захлопнув за собой дверь. Я все еще опасалась, что меня могут увидеть. Понимала, что Ричард этого не допустит, что слуги просто так на этом этаже не появляются, что, даже вздумай кто подсматривать, магия меня надежно скрывает от чужих глаз, и все равно... Я не привыкла полагаться на магию, последние четыре года ее не было в моей жизни. Поэтому, защищенная с ее помощью, я все равно чувствовала себя беззащитной.
  Остановившись перед кроватью, развернулась к двери, гипнотизируя ее подозрительным взглядом. Я только сейчас поняла, что что-то в нашем последнем разговоре было не то. Ричард пытался... флиртовать? Или мне это только кажется? Нет, все-таки, кажется. В предложении избавить меня от синяка не было никакого двойного смысла. И легкий тычок в спину, который я все еще чувствовала, был не более чем попыткой поторопить меня. Если Дик перестал быть для меня отвратительным тюремщиком и возвращается к нашей прежней манере общения, это еще ничего не значит. Вот только почему я смутилась, представив его руку на своем бедре?
  Сделав пару шагов назад, с размаху упала на кровать спиной, заложив руки за голову и вперившись взглядом в потолок. Странные мысли в голову приходят. К возвращению прежних отношений с Диком я не стремилась, это однозначно. Вот только наше прошлое постоянно вставало между нами. И вряд ли я скажу, что это плохо. Просто из-за воспоминаний, солнечных, ярких, счастливых, я путалась в мотивах, интонациях, действиях. Я не могла вести себя с мужем, как прежде, но не знала, какую линию поведения выбрать сейчас, и в каждом его слове видела подвох, потому что, в отличие от меня, он легко вернулся к образу обаятельного, чуть насмешливого и очень родного мужчины.
  По ступням что-то не больно ударило. Подтянувшись и забравшись на кровать с ногами, я осторожно выглянула за край. В том месте, где в изножье обычно стоит сундук или какая-нибудь банкетка, одна за другой возникали коробки, укладываясь почти ровными рядами. На стол с мягкими шлепками падали свертки, и всего этого было просто до ужаса много. Пока я широкими глазами обозревала внезапно оккупировавшее мою спальню картонное воинство, в комнату вошел Дик. Оценив мое удивление, довольно улыбнулся и приглашающее махнул рукой:
  - Приступайте к разбору обновок, миледи. - А сам максимально удобно устроился на кровати за моей спиной, подперев голову рукой и ехидно глядя на меня. - В процессе ты можешь продолжить свой рассказ.
  У меня не было слов. Обаятельный? Да. Насмешливый? Безусловно. Но как же мне сейчас хотелось в этого "родного мужчину" запустить чем-нибудь! Хотя бы подушкой! К сожалению, все они всё той же беспорядочной кучей, из которой я вылезла недавно, валялись на его стороне. А швыряться в него только что купленными вещами мне не позволило какое-то чисто женское чувство внутреннего протеста.
  - Даже не поможешь?
  Я слезла в кровати и уставилась на мужа, уперев руки в бока. Он окинул меня насмешливым взглядом и покачал головой:
  - Свою работу касательно этих обновок я уже выполнил. Все остальное - на твоей совести. Лучше продолжи свою историю. Мы остановились на том моменте, когда ты вместе с каким-то недоразумением забралась в мой кабинет.
  Я прошла к столу, задумавшись, что для одного человека другой может являться недоразумением. И, поменяйся мы местами и заберись в дом к влиятельному родственнику Тимми, недоразумением оказалась бы я. А ведь он, несмотря на свою глупость и слепую веру в выдуманные идеалы, был человеком. Для кого-то - сыном, для кого-то, возможно, возлюбленным. Но он бросился на мага практически безоружным, жестоко поплатился за это и превратился в итоге всего лишь в недоразумение. Которым могла бы стать и я, если бы сдержала стон.
  Сев на стул, притянула к себе первый мягкий сверток. Я чувствовала требовательный взгляд Дика, да и сама понимала, что, чем быстрее я ему все расскажу, тем быстрее они займутся мятежниками, но никак не решалась заговорить. Все то, что происходило со мной три месяца назад и раньше, казалось теперь таким далеким, словно принадлежало другой жизни и другой девушке.
  Из свертка выпала сорочка. Не белая, скорее, кремово-молочная, без изящных кружев и полупрозрачных вставок, отделанная по вороту и подолу лишь незатейливой вышивкой. Сорочка, предназначенная для дам среднего сословия, которые не могут позволить себе обратиться к портному и сшить всю одежду на заказ, которые покупают все это в лавках готовой продукции. Вот только мне было все равно. В определенные моменты жизни понимаешь, что кружева ручной работы - совершенно ненужная роскошь, и вполне достаточно того, чтобы вещи были удобными.
  - В штаб поступила информация, что в твоем сейфе хранятся некие важные бумаги, которые могут повлиять на ход переговоров с Карнеллом, - заговорила я после третьего свертка, аккуратно укладывая чулки поверх второй сорочки. - С этим государством у нас и так постоянно натянутые отношения из-за горных рудников, а то, что хранилось у тебя, должно было если не сорвать заключение перемирия, то значительно усложнить пути его достижения.
  - И что же это за бумаги такие? - полюбопытствовал Ричард, приподнявшись на локте и заинтересованно глядя на меня. - Я бы тоже не отказался на них взглянуть. В моем доме, оказывается, хранились такие важные документы, а я даже не знал об этом.
  - Не смешно, - отрезала я. - Подробностей нам не сообщали, мы были всего лишь рядовыми агентами. Я даже не знаю, кто предоставил эти сведения в штаб. Приблизительное описание я тебе дала, больше по бумагам у меня никакой информации нет. Мы должны были просто изъять из сейфа все договора, переписки, счета, в которых бы упоминался Карнелл. Вторым важным объектом, представляющим интерес в большей степени лично для меня, были артефакты. По данным того же тщательно скрываемого источника, подобными вещичками можно если не убить мага мгновенно, то очень сильно его ослабить и устранить потом физически. Так как скоро должны были начаться активные действия против короля, мятежники всеми силами пытались избавиться от его охранников и помощников. Наш старший агент, Люк, предоставил нам полную информацию про артефакт Рипарда, с помощью которого артефакторы мятежников и собирались... хм... сделать меня вдовой.
  - Артефакт Рипарда? - нахмурился муж, прикусив губу. - Я не слышал ни о чем, что было бы хоть отдаленно схоже с этим вашим тайным оружием против меня.
  - Артефакт изобретен более четырехсот лет назад этим самым Рипардом. Основным толчком к изобретению, как обычно бывает, послужила ревность: его невеста сбежала практически из церкви с неким магом, оставив униженного артефактора со злостью и обидой, а позже - и с жаждой мести. Несколько лет потратив на создание оружия, способного на расстоянии причинить боль магу, так и не решился им воспользоваться. Уничтожать тоже не стал, спрятав артефакт на дне озера. Позже, чуть больше трехсот лет назад, его нашли, когда для увеличения территории пахотных земель осушали те территории. Что должен делать золотой, перечеркнутый молнией из черного агата, медальон на длинной цепочке, выяснили не сразу. Но, как только выяснили, запрятали куда подальше.
  - Лиз, ты издеваешься надо мной? - серьезно спросил Дик, садясь в кровати. Я зло посмотрела на мужа:
  - А похоже, что я шучу? Что тебя теперь не устраивает в моем рассказе?
  - Если бы ты была чуточку менее ослеплена своей ненавистью и чуть более осведомлена в вопросах магии, ты бы ни на секунду не поверила в эти сказки. Почему тебе в голову не пришло проверить слова этого вашего старшего агента? Не существует артефактов, обладающих подобными свойствами! Вернее, нет ничего, способного сотню лет пролежать на дне озера, а потом выползти из него и начать убивать всех магов в округе. Создать что-либо, способное причинить мне вред, можно. Но только если обладать моей кровью, отданной добровольно, и поймать часть моей магии в момент, когда я произношу заклинание. И, поверь, такого артефакта не существует. Маги редко идут на создание чего-то, способного так сильно их ограничивать или подставлять под удар.
  - Откуда я могла это знать? До этого Люк никогда нас не обманывал, а в магии я, при муже-волшебнике, не разбираюсь совершенно!
  Я повысила голос, и Дик поморщился:
  - Мы сейчас опять поругаемся, и нормального разговора не получится. - Он потер подбородок и предложил: - Я выслушаю тебя до конца, не перебивая и не задавая вопросов, а после этого ты выслушаешь все, что я думаю по этому поводу, хорошо?
  - И почему мне кажется, что твое мнение мне не понравится? - пробурчала я, доставая из очередного свертка куда более интимные предметы гардероба, чем были до этого, и стремительно краснея. Торопливо отложив их в сторону, вернулась к теме разговора: - Я уже говорила, за тобой и твоими домочадцами наблюдали, узнавали все, что имело хоть какое-то отношение к нашему делу. В ту ночь, когда мы с Тимми должны были забрать эти несчастные бумаги и артефакты - помимо творения этого Рипарда, были еще кое-какие вещи, представляющие для мятежников ценность, - ты должен был быть у Мелиссы. План был выверен до секунды, рассчитан и продуман до мелочей. Вот только что-то пошло не так. Во-первых, обещанного тайника над камином не оказалось. - Дику явно было сложно удерживаться от комментариев. Видно было, как он уговаривает себя молчать, постоянно прикусывая губу и закатывая глаза. Я подняла руку, не разрешая перебивать меня и заодно отвечая на невысказанный вопрос: - Объяснением такому странному местоположению сейфа послужило то, что камин в твоем кабинете был изменен магически и после такого вмешательства стал прекрасной ширмой для тайника. Но артефакты-ключи не сработали, никакого сейфа за картиной не было, и в тот момент произошла вторая неприятность: вошел ты. Этого мы не ожидали, ведь нам доложили, что твоя карета покинула особняк, что ты направился к мисс Шепард. А дальше... дальше Тимми сглупил и стал всего лишь недоразумением.
  - Ты закончила свой рассказ?
  - На данный момент - да, - я слегка пожала плечами, не совсем уверенная в этом. Ведь у Дика же наверняка возникнут вопросы?
  Но до того, как мне соизволили задать эти вопросы, меня отчитали, как глупого ребенка. Я многое услышала и о своей доверчивости, и о своей безответственности, и о непростительно низкой подкованности в вопросах магии.
  - Вас использовали, как разменную моменту, - подытожил Ричард свою речь. - Возможно, вы и были частью какого-то куда более глобального плана, но в мой дом вас закинули, намеренно превратив в пушечное мясо. Сдается мне, ваше начальство прекрасно знало о том, что никаких артефактов и бумаг в моем несуществующем сейфе нет, что я буду дома и что вы обязательно мне попадетесь. Я просто пока не понимаю, зачем это нужно было. И почему не предпринято никаких следующих шагов, ведь о мятежниках или хотя бы небольшой кучке недовольных нет даже слухов. Возможно, после такой встречи в моем кабинете с моей стороны должна была последовать какая-то реакция, которая стала бы началом следующего этапа, но этого не произошло, и потому они пока никак себя не проявляют. А ведь со стороны вашего штаба было непростительной глупостью разбрасываться такими кадрами, как моя жена.
   Я слабо улыбнулась на эту попытку пошутить, укладывая аккуратной стопочкой коротенькие светлые носочки. Пол передо мной был усеян обрывками оберточной бумаги, а на столе высилось уже приличное количество таких вот стопочек: с ночными сорочками, чулками, носками, перчатками, лентами для волос, тонкими нижними блузками и бельем.
  - Ты прав, скорее всего, - я повернулась к мужу. - Мы с Тимми были частью чего-то большего, во что нас не стали посвящать. Может быть, именно для того, чтобы мы не могли трезво оценивать ситуацию в твоем доме при столкновении с тобой, нас и заставили пройти через чтецов. Не зря мне тогда показалось, что это отнюдь не для того, чтобы выработать у нас нужный настрой.
  - У мятежников есть чтецы? - мгновенно напрягся Дик. С него слетела показная небрежность и насмешливость. - Я думал, ты встречалась с кем-то из них при... других условиях. Однако, если у них в штате читающие души, это многое меняет. Все несколько серьезнее, чем я ожидал. Сколько их там?
  - Я знаю о двоих.
  Дик поднялся с кровати и, перешагнув через кучу бумажного мусора, зашагал по небольшому пятачку перед кроватью.
  - Все, способные читать в душах, состоят на королевском учете, - пояснили мне, заметив мой недоумевающий взгляд. - Каждый, кто обладает такой способностью, контролируется государственными службами. Такой дар утаить невозможно, таких детей находят даже в самых отдаленных деревнях. И, если у вашей кучки сопротивления в помощниках есть чтецы, то все это перестает быть забавной несерьезной историей. Наличие у мятежников чтецов говорит о том, что вас покрывает кто-то сверху. Что вырисовывающийся заговор против короля - не просто попытка кучки людей поиграть в свержение власти, а действительно организация переворота. Что кто-то из окружения его величества нацелился если не на трон, то на место непосредственно за ним. - Муж остановился и, заглянув мне в глаза, мягко заговорил: - Лиз, я не хотел бы подвергать тебя опасности и "воскрешать" раньше времени, но... нам нужна помощь Стивена. Ты согласна встретиться с моим братом?
  Я повернулась к окну. В щели между шторами-лентами были видны полоски неба, а внизу, у самого края подоконника, - зелень деревьев. На улице сейчас должно быть очень хорошо. Два самых жарких месяца я провела в подвале, но сейчас температура начинает постепенно понижаться, и из дома уже можно выходить не только по вечерам. Мне бы хотелось сейчас прогуляться по парку. Будучи мятежницей и имея относительную свободу в передвижениях, я не испытывала подобных желаний. А сейчас вот хочу пройтись по ровным дорожкам, прикрываясь от солнца зонтиком, и почувствовать разлитый в воздухе аромат цветов...
  Встретиться со Стивеном?..
  Он сильнее и влиятельнее своего младшего брата, во многом. И в том, что сможет взглянуть на ситуацию со стороны, а потом и разобраться с ней, я не сомневалась. Он поможет и с Даррелом, и с мятежниками, вот только... Четыре года назад я бросила мужа, сбежала, и меня посчитали погибшей. Я нанесла Дику болезненную, долго не заживающую рану. И, хотя между собой мы уже многое решили, пусть и не пришли пока к чему-то определенному, мое появление в жизни младшего Девенли может быть воспринято неправильно. Надеюсь лишь, что Стивен, прежде чем судить о чем-то, выслушает всю историю и не сделает поспешных выводов.
  Впрочем, не только из-за его осуждения я боялась с ним встречаться. Как мне смотреть в глаза человеку, который мне не сделал ничего плохого, но которого я определила в искупительные жертвы? Я собиралась действовать по принципу "семья за семью", а это значило, что долгой и счастливой жизни я Стивену не желала. Он относился ко мне, как к младшей сестре, поддерживая наш брак и помогая отцу сдерживать Луизу Девенли, а я хладнокровно размышляла о том, что родные Ричарда должны заплатить за то, что он сделал. Заглянуть Стивену в глаза и попросить о помощи будет куда тяжелее, чем пропустить до разума сквозь пелену ненависти слова Дика о том, что он невиновен.
  Отвратительное чувство - стыд.
  Рука Дика осторожно легла на мое плечо:
  - Лиз?
  - Это все равно когда-нибудь пришлось бы сделать, - я попыталась говорить ровно. - Меня это пугает, не скрою, но и выхода особого я не вижу. Если хочу отпустить прошлое, мне пора начать заглядывать ему в глаза. И пусть первой ступенькой на этом пути будет Стивен, а не твоя мать.
  Пальцы Ричарда на мгновение сжались на моем плече, и я услышала тихий смешок:
  - Вот уж от кого мы тебя будем прятать как можно дольше. Она точно не простит тебе того, что ты второй раз разбиваешь ее мечты об идеальной невестке, в качестве которой она видит Мелиссу.
  - Дик, я... - Я хотела сказать, что на этот раз не собираюсь мешать ничьим планам, но он не стал меня слушать.
  - Тогда, наверное, тебе стоит закончить с одеждой, убрать все это в гардероб, переодеться и подумать о том, что ты нам расскажешь про чтецов. Я не хочу, чтобы ты переживала все это два раза, поэтому сейчас мы не будем продолжать разговор. Но все-таки попытайся вспомнить как можно больше подробностей до обеда. Потому что после него придет Стивен.
  Кивнула. А что еще оставалось делать, когда Дик, сказав мне все это, развернулся и вышел из комнаты?
  Разобрать оставшиеся вещи? В коробках перед кроватью лежали аккуратно сложенные платья. Тоже достаточно простые, одно даже с пуговичками впереди, все - нейтрально-сдержанных тонов. Синее, зеленое и коричнево-янтарное. Цвета были неяркими, словно приглушенными, и смотрелись странно, хотя и не отталкивающе. В нижних коробках я нашла несколько рубашек, к ним - брюки, сшитые специально для женщин. Пусть в свое время Ричард и запрещал мне носить такую одежду, это не значило, что горожанки тоже ею пренебрегали. На люди, конечно, редко кто так выходит - в парке не встретить одетую в брюки женщину, но для работы такой наряд вполне годился: помогать мужу в лавке, в аптеке, в цветочном магазине, в пекарне - там, где юбки будут только мешаться. Хорошо, что Дик не стал настаивать только на платьях. Хотя зачем мне столько одежды, до сих пор не понимаю. Я привыкла обходиться двумя-тремя комплектами, а здесь - целый гардероб, купленный на довольно короткое время. И, пусть деньги были не моими, мне было жаль потраченного впустую состояния.
  В куда более высоких коробках дожидались своего часа туфли. Несколько пар, но все тоже темных оттенков, чтобы можно было носить с любой одеждой. И только одна пара среди этих пяти была пригодна для прогулок на улице, остальные оказались домашними. Впрочем, на улицу я, видимо, в ближайшие дни все равно не выберусь, так что даже смысла в подобной обуви не видела. Спрятав их обратно в коробку, отнесла в гардеробную. Туда же отправила все остальные обновки, оставив на кровати лишь синее платье и необходимое под него белье.
  Сначала я хотела встретиться со Стивеном в брюках и блузке, но вряд ли бы старший брат Дика одобрил такой наряд, поэтому пришлось отказаться от привычного костюма.
  Я стояла в ванной перед зеркалом, приводя свои отросшие волосы в порядок, и как раз заканчивала заплетать косу, когда дверь в спальню открылась. Дик обещал принести обед. Значит, Стивен скоро появится. Кажется, я начинала бояться предстоящей встречи.
  - Здравствуй, Лиза, - раздался от двери знакомый, пусть и несколько подзабытый, голос. Я повернулась, встречаясь взглядом с холодным прищуром карих, куда более светлых, чем у моего мужа, глаз. По позвоночнику острыми коготками пробежался страх. Стивен всегда относился ко мне, как к младшей сестре: подшучивал, защищал перед матерью, даже баловал. Вот только сейчас передо мной стоял не названный старший брат, а королевский маг: чужой, собранный, с острым внимательным взглядом. Такого Стивена я не знала, и потому возникало инстинктивное желание отступить от него подальше. Но... правильно ли будет с моей стороны снова пойти на поводу у эмоций? Да, таким он меня пугал. Да, у него сейчас есть все основания и не любить меня, и не доверять мне, ведь это он был рядом с Диком тогда, когда все считали, что я мертва, и видел, что творилось с его братом. Его отношение ко мне после исчезновения и странного воскрешения наверняка изменилось на прямо противоположное. Только... отступать и признавать страх я не буду. Перед Стивеном я виновата только за свои мысли, и мне стыдно за них, в остальном же... Пострадавших стороны в этой ситуации две, и делать из себя виновную во всем я позволять не собираюсь.
  Отпустив кончик косы, я спрятала задрожавшие руки в складках юбки - все-таки есть у этих неудобных платьев преимущества! - и постаралась ответить максимально ровным голосом:
  - Здравствуй, Стивен.
  Волнение все равно проскользнуло чуть заметной дрожью, но оно проскользнуло - и не осталось незамеченным. Ноздри старшего из братьев Девенли затрепетали, пальцы левой руки, до этого свободно лежавшие на косяке, сжали светлое дерево. Мысленно дав себе оплеуху, сделала несколько шагов к выходу из ванной комнаты. Стивен так и остался стоять в дверях, и я оказалась к нему практически вплотную. Напротив моих глаз был аккуратно завязанный узел галстука. Вряд ли мой неожиданный гость ходит в официальном костюме по дому, значит, Ричард вытащил брата с работы.
  - Ты не дашь мне пройти? - поинтересовалась я, на короткий миг поднимая глаза и тут же отворачиваясь. Изучать рисунок на светло-голубой стене оказалось куда интереснее, чем пытаться найти в лице стоящего напротив мужчины хоть капельку человечности. Мне было неловко, страшно, стыдно. И ко всему этому примешивалась злость и обида. Он не имеет права смотреть на меня так! Он понятия не имеет о том, что произошло на самом деле, о том, что трудно пришлось не только его любимому младшему брату! Стивен не имеет права меня сейчас осуждать и заранее выносить приговор!
  - Если дама этого желает, - придворный маг отступил в сторону, позволяя мне выйти из тесной комнатушки. И в тот же момент в мою спальню влетел Ричард. Явно злой и нервничающий.
  - Стивен, я же просил! - обвиняюще бросил он брату.
  - Я помню, - отозвался Стивен, обращаясь к Дику, но не сводя с меня взгляда. - Однако я хотел встретиться с твоей женой тогда, когда она этого не ожидала. Мне не нужна была маска, мне нужны честные ответы от живого человека.
  Ричард, обойдя брата, приблизился ко мне и взял за руку. Недоуменно посмотрев на наши сцепленные ладони, я перевела взгляд на мужа. Он меня что, защитить пытается?
  - Пойдемте в библиотеку, - глухо предложил Дик, не обращаясь ни к кому конкретно, и потянул меня из спальни. Стивен с обманчиво безразличным выражением лица пожал плечами и последовал за нами.
  Первым, на что я обратила внимание, едва переступила порог библиотеки, был столик у двери. Замерев возле него, провела ладонью по гладкой столешнице. На этот раз ни на нем, ни на его близнеце ваз с цветами не было, зато было четкое ощущение, что в этом доме есть вещи, которые я все же помню.
  - Лиза? - повернулся ко мне Ричард. Стивен, замерший в дверном проеме и внимательно наблюдавший за каждым моим действием, вопросительно-насмешливо приподнял левую бровь.
  - Я знаю этот столик, - прошептала я, не зная, плакать мне или смеяться из-за подобного открытия. В ту ночь, когда я с этим столиком "познакомилась", я влезла в этот особняк с целью ограбить Ричарда и сделать все от меня зависящее, чтобы он умер. А вместо этого погиб мой напарник, разрушился привычный мне мир, открылся ужасающий по своим последствиям обман. И, спустя неполных три месяца, я снова стою в библиотеке, поглаживая пальцами теплую отполированную поверхность.
  - Откуда?
  - Мы через библиотеку тогда влезли, и я не сразу решилась выйти из нее в коридор, - негромко призналась я. Муж, в первые секунды недоуменно смотревший на меня, хмыкнул и потянул к ближайшему креслу. - А сюда Тимми скинул мо плащ, чтобы не мешался. Собирались забрать его по дороге назад... - вспомнила я.
  - Очная ставка с добровольным признанием? - с сарказмом полюбопытствовал из-за моей спины Стивен, проходя-таки в библиотеку и закрывая дверь. Ричард кинул в его сторону раздраженный взгляд:
  - Нам нужны твоя помощь и поддержка, а не ехидные комментарии. Не заставляй меня жалеть о том, что я все тебе рассказал.
  - Рассказал ты мне далеко не все, - парировал Стивен, проходя к столику с напитками, - но я не теряю надежды услышать полную версию истории. Если вы, конечно, перестанете ходить друг вокруг друга на задних лапках.
  Язвительный тон и обвиняюще-пренебрежительное выражение карих глаз начали раздражать и меня. Рассеянное настроение, появившееся из-за неожиданной, хотя и ожидаемой, встречи, из-за мимолетных воспоминаний и из-за борьбы с собственными эмоциями, исчезло, оставляя после себя желание высказать Стивену все, что я о нем успела подумать. Перед ним я виновата только в своих мыслях, о которых он вряд ли узнает. А со всем, что произошло и происходит между мной и его братом, мы разберемся сами. Не ему судить!
  - Как только господин придворный маг превратится из заносчивого идиота в нормального человека, все интересующие его события будут преподнесены ему на блюдечке, а до тех пор - терпи, Стивен, - приторно-любезным тоном сообщила я.
  В глазах стоящего у камина мужчины что-то блеснуло, но я не успела разобрать странную эмоцию. И все же Стивен заметно расслабился. Отхлебнув из своего стакана, сделал шаг к креслам и упал в одно из них, снова впившись взглядом в мое лицо:
  - Вот это уже больше похоже на тебя, Элизабет. То, что я видел до этого, походило на жену моего брата разве что внешностью. А теперь мы можем и поговорить.
  Я пробарабанила пальчиками по подлокотнику. Ричард, прислонившись к шкафу с книгами, сверлил брата неодобрительным взглядом. Стивена же это ничуть не беспокоило. Подавшись вперед и полностью игнорируя наше раздражение, предложил:
  - Итак, Лиза, расскажи мне все, что произошло за последние четыре года, начиная с похорон твоей семьи.
  И, хотя маску бессердечного придворного мага он снял, глаза остались такими же холодными и цепкими. Он явно не собирался упускать даже малейшего слова из моего рассказа. Наверное, именно это нам с Ричардом и нужно было: холодный анализ ситуации от человека, лично заинтересованного в происходящем, но при этом не утратившего способности трезво размышлять, когда дело касалось одного из нас. Только вот переживать все это заново в очередной раз мне очень не хотелось...
   
  Часть пятая. Помощница.
  - Шепард, - задумчиво пробормотал Стивен, складывая руки на груди и опираясь на стену у окна. Взгляд его скользнул по заметно опустевшей с наступлением сумерек улице и замер на чем-то далеком.
  Я же устало откинулась на спинку своего кресла. Если Дику я просто рассказывала о том, что со мной происходило, то со Стивеном монолога не получилось. Старший брат мужа устроил мне допрос, и порой мне казалось, что в этот вечер я для него мало чем отличаюсь от тех, с кем ему иногда приходится иметь дело. Не хватало только читающего души, подтверждающего правдивость моих слов, для полного сходства с самым настоящим дознанием. Сил даже просто на то, чтобы думать, не оставалось, а ведь предстояло еще ужинать - на столе нас дожидался поднос с остывающей едой. Обед мы пропустили, но, как только в моем рассказе мы добрались до кабинета Ричарда, муж категоричным тоном потребовал Стивена угомониться и приказал слугам принести в библиотеку ужин. В любое другое время мне бы показалось это кощунством - есть в библиотеке, но сейчас организму было все равно: он мечтал, чтобы изверги-Девенли, оба, оставили его в покое. Да еще и Стивен постоянно мельтешил перед глазами, расхаживая по тесному свободному пятачку между столом и шкафами, и что-то бубнил себе под нос...
  - Даррел Шепард, - снова пробормотал Стивен, и я приоткрыла глаза, с уставшим удивлением осознавая, что чуть не заснула в кресле. Задумчивый маг стоял у окна, продолжая хмуриться и гипнотизировать что-то взглядом. - Я вижу возможности, но не вижу мотивов.
  - Значит ли это, что ты не веришь в его виновность? - вскинулся Ричард, бросив короткий взгляд в мою сторону.
  - Этого я не сказал. Мои слова значили лишь то, что нам нужно докопаться до мотивов. Согласись, если бы им нужен был ты, не связанный брачными узами, куда проще было бы просто убить Лизу.
  Сил воскликнуть что-нибудь возмущенное, подобающее случаю, не было, а потому я с искренним, но немного вялым интересом следила за разговором. Ведь убить меня действительно было куда проще, чем затевать всю эту рискованную игру с преподнесением в роли главного злодея моего мужа. Это, во-первых, сохранило бы жизни моей семье, а, во-вторых, исключало ряд всевозможных "А что, если вдруг...". Потому что одно из таких "если" случилось в тот момент, когда я столкнулась с той бродяжкой в Крейс-Эбене и, благодаря этому, выжила наперекор всем планам.
  - Пытались максимально обезопасить себя? - выдвинул предположение Ричард.
  - Не лишено смысла, но что могли бы сделать мелкопоместный дворянин с приграничных земель, его жена и их маленькие дети? С твоей помощью, конечно, многое, но ведь и ты бы наверняка потерпел неудачу в расследовании. Чтобы избежать разоблачения и мести, опять же, стоило тогда избавляться от тебя, а не от родственников твоей жены. Здесь что-то не сходится.
  Не сходится. Действительно. Но это говорит лишь о том, что мы не знаем всех звеньев в этой цепочке. В том же, что сумасшедшего "ювелира" мы определили правильно, я не сомневалась.
  - К тому же еще одно слабое место такого плана - их надежда женить тебя на Мелиссе, - продолжал Стивен. - Ведь, если Даррел хотел видеть ее в качестве твоей супруги, вряд ли бы потерпел такое твое отношение к ней. В конце концов, Шепарды - одна из пяти старейших семей, они приближены к короне и стоят в основе ее могущества. Роль простой любовницы не для дочери такого семейства. Тебя должны были сразу же после первой проведенной с ней ночи вязать и тащить в храм.
  Я поморщилась. Как-то... неприятно было слышать все эти слова о любовниках и совместных ночах. В то, что Ричард с момента моей мнимой смерти будет жить, храня мне верность, я не верила, но не при мне же обсуждать его... грелку? Неожиданно вспомнился ее вкрадчивый голос, зовущий Дика в спальню. Даррел, возможно, и не хотел бы видеть свою дочь любовницей того, кого прочили ей в мужья, но саму Мелиссу, кажется, все вполне устраивало.
  - А ты мог бы на ней жениться? - спросила я вдруг, поворачиваясь к Ричарду.
  Муж некоторое время молчал, обдумывая ответ. Взгляд стал пустым и отрешенным, но потом снова сфокусировался на мне:
  - Я не знаю, как ответить на этот вопрос, - признал он наконец. - Если бы жизнь и дальше шла по той же колее, то - вряд ли. Меня устраивало то, что у меня было, а жена и наследники - это забота Стивена. - Старший брат скривился, однако не стал комментировать эти слова. - Но вполне мог бы это сделать, если бы таковым было предсмертное желание кого-то из родителей, или после собственной тяжелой болезни и последовавшего за этим переосмысления жизни, - его губы скривились в усмешке, - или не в силах сопротивляться неоспоримому аргументу в виде направленной мне в сердце шпаги Даррела.
  - Понятно, - кивнула я. Я не знала, чего хотела добиться, задавая такой вопрос, но мне важно было знать, что человек, которого я любила, не собирался связывать свою жизнь с дочерью человека, убившего мою семью. Конечно, Мелисса была его любовницей, но этот статус не давал ей ничего, кроме возможности находиться в его постели. Ни в его сердце, ни в его доме она места занять так и не смогла.
  Кажется, мое облегчение заметили оба, но ни Стивен, ни Ричард не стали комментировать мои чувства. Вот только по лицу одного скользнуло насмешливое понимание, и он наконец-то отлепился от стены, направившись к столу, а второй, довольно ухмыльнувшись, отошел к каминной полке за моей спиной.
  Стивен, подняв крышку с одной из тарелок, удовлетворенно хмыкнул и сел за стол. Я же пыталась понять, о чем он думал. Такой человек, как старший брат Ричарда, даже во сне наверняка продолжает размышлять над важными вопросами и решать поставленные перед ним задачи. И мне было интересно, к каким выводам он пришел. Ему, вне всякого сомнения, было что сказать помимо того, что он уже озвучил. Стивен, поймав мой взгляд, слегка пожал плечами и кивнул на поднос:
  - Ешь. Силы тебя понадобятся.
  - Ты со мной еще не закончил, правильно понимаю? - грустно поинтересовалась я, поднимаясь с кресла и подходя вслед за ним к столу. Есть не очень хотелось, несмотря на пропущенный обед и чувство измотанности, поэтому я решила ограничиться чаем и двумя бутербродами с сыром и ветчиной.
  - Я с тобой еще даже не начинал, - обворожительно улыбнулся старший Девенли, заставив Ричарда зарычать.
  - Стивен!
  - Спрячь зубы, Дик. Ты же понимаешь, что от твоей жены я теперь так просто не отстану. У нас имеет место быть потрясающее по своей наглости преступление, в котором предположительно замешан один из самых влиятельных людей королевства, и узнали мы о том, что оно вообще было, чисто случайно. Помимо этого, обнаруживается информация о каких-то мятежниках, нацелившихся на первых лиц государства и нашего монарха. И в обоих случаях Элизабет - единственный доступный источник информации. На данный момент. Чем плотнее и продуктивнее мы с ней будем работать, тем быстрее ты снова заполучишь ее в свое единоличное пользование.
  Я поперхнулась чаем. Прокашлявшись, подняла изумленные глаза на невозмутимого Стивена.
  - Издеваешься? - мрачно поинтересовалась у него.
  - В некоторой степени, - не стал отпираться он, бросив взгляд поверх моего плеча. За спиной стоял Ричард, и я пожалела, что не могу видеть его лица. Интересно было бы узнать, какие эмоции у мужа вызывают слова его брата. - Но последние несколько недель вы провели вместе, сумели кое в чем разобраться, умудрились даже найти общий язык после стольких претензий... Хочешь сказать, что это ни к чему не приведет в итоге?
  - О чем ты? - настороженно подобралась я.
  - Стивен, не лезь не в свое дело, - сквозь зубы попросил Ричард.
  - Оно перестало быть только вашим в тот момент, как ты пригласил меня в свой дом и рассказал о том, что твоя жена, оказывается, жива. И я хочу знать, какие отношения связывают вас сейчас и что вы будете делать после того, как это все закончится.
  Ни у меня, ни у Ричарда ответа на этот вопрос не было. Точнее, я могла бы сказать, что сейчас мы - невольные союзники, сумевшие притереться друг к другу и вполне мирно сосуществующие на одной территории, а после - чужие, не связанные никакими обязательствами люди, но зачем? Я сама еще не определилась ни с линий поведения, ни со своими планами на будущее, к чему сейчас утверждать что-то однозначное? Дик, вероятно, тоже пока не знал, что нам делать со всем этим беспорядком в нашей жизни, потому что и он промолчал.
  Деловая атмосфера, царившая до этого в библиотеке, нарушилась, когда дело дошло до личных вопросов, и вернуться к прежнему настрою ни у кого уже не получалось.
  - Проводишь? - Поднявшийся с кресла Стивен кивнул брату, и Ричард нехотя подошел к двери. - С утра я отправлю нескольких человек проверить названные Лизой адреса, но сомневаюсь в том, что там остались хоть какие-то следы мятежников. Если эти двое горе-воришек были действительно только лишь пушечным мясом, призванной раздразнить королевских ищеек приманкой, то поиск их начальства на том же месте спустя два месяца становится бессмысленным. И все же я попробую найти там какие-то зацепки. К Шепарду пока приближаться не хочу и тебе, Дик, не советую. А вот выйти из дома, показаться на работе, рядом с Мелиссой и вообще в обществе тебе необходимо, чтобы не вызывать подозрений. Твоя пленница все равно никуда не сбежит.
  - Спасибо, что в очередной раз напомнил мне об этом, - я сложила руки на груди и присела на край стола, мрачно глядя на уходящего гостя. - И, если уж на то пошло, Дик не появлялся на работе чуть меньше двух дней.
  - Ты просто не представляешь, сколько у придворных магов работы, лисенок, - покачал головой Стивен, и я резко втянула в себя воздух: слишком уж неожиданным было это домашнее обращение. Значит ли это, что старший брат Дика мне не враг? Что он пересмотрел свое отношение ко мне, и вместо судьи и палача я смогу снова получить друга? - Маг - это практически разнорабочий. Мы должны быть везде, следить сразу за всем, начиная от погоды в столице и заканчивая проверкой еды его величества на яды. И потеря твоего мужа хотя бы на один день значительно сказывается на работе подведомственных ему структур и на нагрузке других магов. А сегодня после обеда исчезли мы оба. Оставшийся за нас Террей долго не протянет. Других же магов возле короля сейчас нет. Об этом ты, мятежница, должна была знать в силу своих интересов.
  Я промолчала. Об этом я знала. Но не имела ни малейшего представления о том, чем занимается придворный маг. Почему-то казалось, что они должны, как в детских сказках, сидеть в высоких башнях, варить эликсиры молодости и предсказывать войны. Ну и иногда разгонять тучи над дворцом.
  Если спросить Дика о его обязанностях, он сможет мне честно ответить, или он не имеет права говорить об этом?
  - До завтра, Лиза. Увидимся за ужином.
  - До завтра, - эхом отозвалась я, мыслями пребывая отнюдь не здесь. Как же все-таки я мало знала о том, чем живет человек, за которого я вышла замуж! Ведь, если вспомнить, я и в Четейр-Глэсе не имела особого представления о том, чем занимается Дик. Мне хватало его любви, моей семьи и безудержного счастья, в которое я закуталась, как в кокон, и не желала встречаться с окружающим миром.
  - Подожди меня здесь, хорошо? - попросил Дик, окидывая меня обеспокоенным взглядом. Я машинально кивнула, пытаясь вспомнить, а каково это: быть абсолютно счастливой. Задумчиво прикусила губу, силясь вызвать хоть одно воспоминание. Когда они не нужны, от них невозможно избавиться, а сейчас, когда я хочу заглянуть на краткий миг в свое радужное прошлое, в голове всплывают только грязные улицы приграничных городов, маслянистые глаза очередного "хозяина", решившего, что новая служанка - легкая добыча, да сосредоточенные лица погруженных в разработку нового плана мятежников. А мне хотелось совсем другого: солнечных дней, звонкого смеха и ощущения безграничной эйфории.
  Шаги в конце коридора стихли - мужчины спускались на первый этаж. Оставшись одна, я села прямо на ковер, подоткнув юбки и обняв колени. Странный день. Не плохой, не хороший, просто - странный. Прислонившись к спинке кресла и откинув на нее голову, я закрыла глаза. Пожалуй, не буду сейчас ни о чем думать. И вспоминать ни о чем не буду. Просто дождусь Дика, вернусь в свою спальню - и лягу спать. И оставлю этот странный день с его встречами и допросами, с его мыслями и выводами - в прошлом.
  
  Утро встретило меня тишиной и оставленным на столе завтраком. Видимо, Дик внял совету Стивена и решил появиться во дворце. Наверное, так было даже лучше. После странного вчерашнего дня мне нужна была передышка - и от Ричарда, и от его брата, и от собственных воспоминаний. Перспектива сидеть весь день в четырех стенах казалась угнетающей - оказывается, я слишком быстро привыкла к тому, что из этой комнаты можно выбраться, - но в то же время давала возможность выглянуть из бесконечной круговерти разговоров и домыслов, в которых я закрутилась в последние дни. Кажется, я за всю предыдущую жизнь столько не говорила, сколько за те дни, что последовали за моим обвинением. Воспоминания, признания, размышления... Я рассказывала обо всем, и вот сейчас у меня появилась кратенькая возможность ненадолго остановиться, передохнуть и провести день как-нибудь так, чтобы не касаться серьезных тем. Задача для человека, запертого в комнате и оставленного наедине со своими мыслями, практически невыполнимая, но я постараюсь отвлечься.
  Но сначала - завтрак.
  Определив для себя намерения на предстоящий день, я пока не торопилась следовать собственным планам. Ленты-шторы, как всегда, были почти полностью сомкнуты, но пропускали в спальню достаточно света, чтобы понять, что солнце взошло уже давно, и я бессовестно проспала почти до полудня. Но данный факт меня совсем не обеспокоил - наоборот, я совершенно не собиралась в ближайшее время подниматься с постели, перекатываясь с одного бока на другой и лениво размышляя о том, что впервые за долгое время мне выпало такое спокойное утро: солнечное, расслабленное, неторопливое. Каталась я так довольно долго, пока наконец желудок не напомнил о том, что я давно проснулась.
  Откидывая со лба влажные после утренних процедур волосы, застыла на пороге гардеробной. Еще вчера у меня не было ничего, кроме старой мятой рубашки, в которой Дик отправил меня... ммм... погостить на нижние этажи, а сегодня у меня появился выбор - и я почему-то растерялась. В брюках мне было бы привычней, но... вчера вечером, снимая платье, я поняла, что совершенно свыклась с ним, не чувствуя больше никаких неудобств, словно тело само вспомнило, что такое ходить в пышных юбках, как двигаться и как держать себя. И мне, неожиданно для себя самой, захотелось повторить эти ощущения: повернуться - но так, чтобы почувствовать легкую волну вокруг ног и услышать шорох ткани, сесть - при этом расправляя широкие юбки и оставляя на виду только самый кончик туфлей, потянуться за чем-нибудь - и почувствовать, как лиф плотнее обхватывает грудь. Захотелось почувствовать себя не только мятежницей, мстительницей, рассказчицей - но и женщиной.
  Поэтому, едва я осознала все эти мысли, вопрос решился сам собой, и я, садясь за стол перед оставленным для меня подносом, с раздражением закатывала неудобно-пышные рукава кремовой рубашки. И вполголоса ругала Дика. Даже если он ничего и не делал - все эти изменения во мне начались из-за него. Он постоянно, так или иначе, напоминал мне о том, кем я была. И это было и горько, и одновременно очень сладко. Потому что, помимо ненависти, в моей жизни стали присутствовать краски. Я стала надеяться. На то, что смогу наказать. На то, что смогу жить дальше. Осознавать, что жизнь не проходит мимо меня. Сейчас - да, я скрыта от окружающего мира за стенами этого дома, но скоро я смогу покинуть их свободным человеком и построить жизнь так, как захочу, о чем даже не осмеливалась думать раньше.
  Завтрак проглотила, почти и не заметив, что ем и каково это на вкус. Новые мысли набегали и наплывали, увлекая за собой, открывая в моей жизни новую грань. Теперь я могла не только вспоминать - я могла мечтать о будущем. Ничего конкретного я не представляла, но в размытых образах и чувствах, в противовес предыдущим мрачным четырем годам, было много света и легкости. Для этого было еще слишком рано, ведь, как и раньше, я ни на мгновение не приблизила своей мести, но присутствие за спиной обоих братьев Девенли придавало какой-то уверенности в себе и в том, что все закончится хорошо. Вот бы еще выбраться на свежий воздух... Хотелось действовать, а не отсиживаться в комнате, хотелось приблизить тот миг, когда эти размытые, светлые и счастливые образы станут реальностью.
  Я отложила вилку и поднялась со стула, раздумывая над тем, чем можно себя занять при очень скудном выборе развлечений. Сказания о героях, прошедших через Великую Пустыню, все еще ждали меня, и я решила, что немного героических и преувеличенно восторженных баллад мне не повредит. Улегшись на живот поверх покрывала, устроила книгу на подушке и открыла обложку. На форзаце была изображена карта нашего материка - достаточно точная в том, что касалось южной его части, и неясная, обозначенная лишь контурами на севере. Почти по центру между ними пролегала Великая Пустыня - древнейшие и обласканные Темными Богами земли, вызывающие одинаковый ужас и благоговение. Перейти ее было практически невозможно - из караванов в сотни человек только единицы могли добраться до противоположного конца материка. И уже долгое время никто не решался на такой подвиг: ночью там слишком холодно - так, что и шубами не спасешься, а днем невыносимое пекло, от которого тоже никуда не спрячешься. В любое время суток в песках подстерегают опасности: что естественные обитатели пустыни, что неудавшиеся эксперименты магов, не уничтоженные их создателями и отлично прижившиеся в этих проклятых землях.
  Легенды гласили, что когда-то там цвели чудеснейшие сады, текли полноводные реки и жили счастливейшие из людей. Но в какой-то момент люди забыли о том, что все, что их окружает - и они в том числе - является творением Богов, и сами возомнили себя Богами. Они перестали молиться в храмах, забыли о дарах и благословениях, они дошли до жертвоприношений во имя самих себя. Настоящие Боги не могли больше терпеть этого, и за одну ночь на невероятной красоты землю обрушились молнии, выжигая сады, осушая реки, забирая тысячи жизней. Люди в ужасе разбегались в разные стороны от расползающегося песка, проклиная забытых ими Богов и мечтая лишь об одном - найти безопасный уголок, который можно было бы назвать своим домом. Выжившие дошли до северной и южной границ материка, основав сначала поселения, а потом и целые королевства, которые сохранились и поныне. Богов, уничтоживших их прежний, чудесный дом, они назвали Темными, Проклятыми, и придумали себе новых - Пресветлых, которые всегда оберегают и помогают.
  Мне нравились эти легенды. Нравилось представлять, что когда-то вместо безжизненной выжженной пустыни, смертельной для любого, кто ступит на ее пески, был край первозданной красоты. Знала, что это были только сказки, и все равно всегда с удовольствием слушала и перечитывала их - ведь тогда и подвиги храбрецов (хотя, скорее, счастливчиков), добравшихся до другой половины континента, приобретали совсем другой смысл. Ведь он не только пересек Великую Пустыню - он пришел к тем, кто когда-то волею судьбы был оторван от родственников и друзей, вынужденный бежать в другую сторону в надежде спасти свою жизнь.
  Самое печальное в историях тех героев, что жили на страницах этих легенд, было то, что за их "победой" стояли сотни других жизней. Измученные, израненные и обессилевшие, они добирались в чужие королевства, оставив за спиной мертвых друзей и знакомых. Поэтому уже много десятков лет никто не идет на такой риск - снарядить караван в северные страны. Никто не знает, кто из этого множества людей выживет и что с ним будет на чужой стороне. И даже мага в такой караван отрядить нельзя - их волшебство на пустых землях не действует, словно поглощаясь проклятыми песками. После двух или трех неудачных попыток наши монархи перестали так рисковать магами - слишком уж они редки и драгоценны для короны.
  Но все же что-то в этих легендах есть... завораживающее. Притягивающее своей необычностью и чуждостью - ведь мы почти ничего не знаем о том, как живут в северных королевствах, и не узнаем, пока хоть один маг не пересечет Пустыню и не сможет открыть телепорт домой.
  Я как раз читала о том, как герой одной из баллад, превозмогая усталость и боль от полученных ран, тащил на себе своего друга к виднеющимся вдали деревьям - то ли к миражам, то ли к видимым лесам наших южных королевств, - когда над плечом склонился Ричард и, кинув быстрый взгляд на страницы, прокомментировал:
  - Сказание о Тилуре Преданном? Лиз, не стыдно? Ты же уже взрослая для таких сказок.
  От его бесшумного и неожиданного появления я дернулась и откатилась в сторону:
  - Не смей меня больше так пугать! - И обвиняюще ткнула ему пальцем в грудь: - И эту книгу ты мне сам принес.
  - Она в стопку отложенной для тебя литературы проникла каким-то чудом, не иначе, - усмехнулся муж, присаживаясь на край кровати. Выглядел он уставшим.
  - Угу, отрастила ножки, слезла с самой дальней полки, где пылилась в углу, и шустренько затесалась среди тех, которые скоро должны были прочесть. Конечно, - я сделала вид, что поверила. Скорее всего, из развлекательной литературы он хватал все подряд, даже не глядя на обложку. Дик только улыбнулся на это, но тоже как-то устало. Я посерьезнела: - Что-то случилось во дворце? - Короткий взгляд на часы на каминной полке показали, что увлеченная легендами и обманутая ровным светом магического светлячка, я не заметила, как приблизился вечер. До ужина было еще далеко, но обеденное время я благополучно пропустила. Тарелка с фруктами, пристроенная на соседней подушке, продемонстрировала мне сиротливую грушу в окружении шкурок и косточек и того, что когда-то было яблоком. Хм, и когда успела все это съесть?
  Дик отрицательно покачал головой, проследил за моим взглядом и со вздохом поднялся:
  - Ничего особенного не произошло. А вот поесть нам обоим стоит. Я распоряжусь насчет ужина, а потом мы поговорим.
  Как-то не вязался его тон и последние слова со фразой "Ничего не случилось", но я не стала настаивать. Сев на кровати, закрыла книгу и запихнула ее под подушку:
  - Стивен придет?
  - Позже вечером, - отозвался Дик от двери. Тарелка с остатками фруктов, повинуясь его взгляду, перелетела на поднос, после чего сам поднос исчез. Голос мужа был немного напряжен, и я начала беспокоиться. Что-то у них за этот день точно случилось, и мне почему-то казалось, что это напрямую связано с моими рассказами.
  - Мятежники? - предположила я.
  Дик неопределенно дернул головой, но мрачный взгляд сказал мне все лучше любых слов. Значит, мятежники.
  К тому времени, как на пороге моей спальни появился Стивен, я, кажется, успела протоптать в полу хорошо заметную тропинку. Сейчас моя комната на втором этаже с большим окном казалась ничуть не больше подвальной камеры.
  - Пойдем ужинать, - позвал он, стоя в проеме и придерживая для меня дверь. Старший брат моего мужа выглядел таким же усталым, как и Ричард, он даже горбился немного, словно что-то давило на плечи.
  Я отбросила на покрывало расческу и вскочила с кровати. Заткнув за пояс брюк ленту для волос, поторопилась к выходу. Стивен посторонился, пропуская меня, и мягко закрыл дверь за моей спиной.
  - В библиотеку, - подсказал он, предлагая руку. Я осторожно приняла это приглашение, все еще не зная, чего ждать от этого мужчины. Вчера мне показалось, что он понял и принял мои эмоции, мои поступки, но это было вчера. За прошедшее время он мог лучше обдумать все сказанное мной, найти что-то неприемлемое, что-то, что оттолкнет его от меня, не позволит вернуть намек на былую дружбу. - Я редко меняю свое мнение, Элизабет, - понял мои метания Стивен. - Касательно тебя я уже принял решение, и поверь - я тебе не враг.
  Я верила. Просто потому, что ночевала в доме Ричарда, а не в дворцовой тюрьме. Реши Стивен, что я до сих пор представляю хоть какую-то угрозу для его брата - он не провожал бы меня сейчас под руку на ужин.
  Библиотека после полумрака коридора встретила меня ярким светом, заставив зажмуриться в первые секунды. Поморгав и привыкнув к новому освещению, нашла взглядом Ричарда. Он сидел за столом, обложившись бумагами, и лишь коротко кивнул нам, когда мы вошли, снова углубившись в изучение документов. Стивен отпустил мою руку и попросил:
  - Найди пока себе что-нибудь почитать, мы сейчас закончим, - сам же присоединился к брату, заняв стул с противоположной стороны. Дик с раздражением отложил листок, который читал, и потянулся за следующим.
  Я пошла вдоль рядов с книгами, проводя кончиками пальцев по корешкам. Некоторые места на полках пустовали: что-то, возможно, забрал для себя муж, какие-то, несомненно, лежали в моей спальне. Вскоре литературу общего характера сменили учебники, справочники, трактаты о магии. Таких книг в небольшой библиотеке оказалось большинство. В Четейр-Глэсе все, что касалось магии, хранилось в кабинете Ричарда, библиотека же была местом общего пользования с соответствующим подбором книг. Мама часто совершала набеги на наши книжные полки, да и Кристи в последние визиты стала кое-что утаскивать с собой. Даже для моего отца, который предпочитал пыльным комнатам компанию каких-нибудь саженцев, там был уголок - Дик регулярно выписывал для тестя журналы по садоводству.
  По лицу пробежалась непонятная судорога: то ли это была попытка улыбнуться воспоминаниям, то ли - сдержать слезы. Как же эта библиотека отличалась от той, что была тогда в нашем доме! Как же вся моя нынешняя жизнь отличается от тех счастливых лет, что были когда-то!
  В дверь постучали. Я невольно отступила дальше к стене, хотя понимала, что меня в любом случае невозможно заметить с порога.
  - Ужин, ваша светлость. - Зашуршали убираемые бумаги, и через секунду на стол глухо опустился заставленный тарелками поднос, следом - еще один. - Вам еще что-нибудь нужно?
  - Нет, Трик, вы с девушками можете быть до утра свободны. Подносы мы потом сами отправим на кухню.
  - Хорошо, ваша светлость. Приятного вечера, милорды.
  Прислуга вышла, мягко закрыв за собой дверь. Я вышла из-за стеллажей. Дик, не обращая внимания на подносы, от которых шел изумительный запах съестного, продолжал копаться в бумагах.
  - Ничего! - зло выдохнул он. - Абсолютно ничего! Никаких зацепок! Названных людей словно не существует, дома по документам не используются уже долгие годы, даже договоры о купле-продаже и собственности абсолютно прозрачные!
  - Глупо было бы рассчитывать найти что-то в документах, - признал Стивен, спихивая бумаги с колен на пол. - С самого начала было понятно, что у них неплохое прикрытие сверху.
  - Ни малейшей зацепки? - Я подошла ближе, стараясь не обращать внимания на накрытые крышками тарелки, и принялась торопливо заплетать косу.
  - Ни единой. На бумаге все чисто и законно. Людей, чьи имена ты называла, словно бы и не существовало в природе - даже этого твоего напарника, - Дик позволил себе презрительную гримасу, - а само здание штаба выглядит заброшенным и ясно говорит о том, что им не пользовались по меньшей мере год. Вот только нельзя просто так взять и исчезнуть.
  - Ничего больше не помнишь, Лиз? - повернулся ко мне Стивен. Я отрицательно покачала головой. Всю информацию, даже ту, которой, казалось, и я не знала, он выпытал из меня вчера.
  Дик отложил бумаги в сторону, обходясь с ними не в пример бережнее, и потянулся к первой тарелке:
  - Раздражает. Я знаю, что есть заговор, что существует угроза королю, но ничего не могу поделать. Непривычно чувствовать себя беспомощным.
  Я придвинула стул ближе и села:
  - Все это время ты занимался бумагами?
  Муж кивнул:
  - Всеми, которые успели собрать за полдня. Но, как я уже сказал, ничего.
  - А обыск в штабе? Я понимаю, что его оставили сразу, как только закинули меня в этот дом, но, может быть, хоть что-то?..
  Оба брата покачали головами. Понятно, почему, вернувшись, Дик был раздраженный и уставший. Наверняка не спал ночь, да еще и наступивший день не принес ни единого ответа.
  - Впрочем, еще не все потеряно, - с несколько преувеличенным азартом в голосе произнес Стивен, наполняя тарелку. Дик же, наоборот, бросил вилку, звякнувшую о край блюда, обратно в салат:
  - Даже не думай!
  - У нас, во-первых, все равно не осталось на данный момент вариантов. Во-вторых, это произошло бы в любом случае. Рано или поздно, но тебе придется выпустить Элизабет из этой клетки.
  - И это произойдет поздно! - отрезал Дик, нахмурившись и вперив в брата недовольный взгляд. - Пока не будет устранена угроза как со стороны Шепарда, так и со стороны мятежников, Лиза не покинет стен этого дома.
  На Стивена слова брата не произвели ни малейшего впечатления. Расправляя салфетку, он повернулся ко мне:
  - Я думаю, ты не будешь возражать против небольшой поездки?
  - Я сказал "Нет", Стивен!
  Мы оба Дика проигнорировали. Я и старшего брата почти перестала слышать, стоило понять, что мне действительно предлагается возможность ненадолго выбраться из этого дома. Да уж, забираясь в него однажды ночью, я и подумать не могла, что задержусь здесь на такой срок.
  - Что от меня требуется?
  - Лиза! - предостерегающе окликнул Дик, но на данный момент настроение и желания мужа волновали меня меньше всего. Короткое мгновение свободы! Небо над головой, солнце, касающееся лучами бледной кожи, ветер, запутавшийся в волосах... Чего бы сейчас ни потребовал Стивен, я не откажу.
  - Ничего особенного. Просто пройтись еще раз по штабу мятежников. В моем сопровождении, разумеется, под охраной отряда из моего ведомства. Возможно, ты увидишь то, что просмотрели они при обыске. Что-то, что имело значение только для сепаратистов. Какой-то тайный знак, непонятный другим, но многое говорящий другим членам заговора. Может быть, координаты нового штаба. Все, что угодно.
  У нас не было какого-то своего особого языка, шифров или знаков. По крайней мере, при мне ничем таким не пользовались. Однако это не значит, что я не смогу оказаться полезной. Может быть, что-то в штабе действительно осталось. В конце концов, слишком долго там обитали мятежники, слишком многое у них было с собой в этих комнатах и подвалах. Абсолютно бесследно они исчезнуть не могли.
  - Конечно, я съезжу с вами и попробую помочь, - заверила я.
  Дик тихо рыкнул и, скомкав салфетку, бросил ее на стол.
  - Извините, но я, оказывается, не голоден, - холодно произнес он, поднимаясь из-за стола. - Вы же можете продолжать и ужин, и обсуждение своих идиотских рискованных планов.
  - Как мальчишка, - прокомментировал Стивен, провожая брата ничего не выражающим взглядом. - Обижается из-за того, что у него отбирают игрушку.
  - Я - игрушка? - полюбопытствовала я, на удивление спокойно отнесшись к такому званию.
  - Только ты еще не обижайся, - поморщился Стивен.
  - И не думала даже, - я улыбнулась, потянувшись за тем салатом, что так и не попробовал Дик. - Сейчас мне ничего не может испортить настроение, даже подобные комплименты. Во сколько ты завтра прибудешь?
  
  Я ошиблась. Абсолютно бесследно исчезнуть можно. Штаб выглядел заброшенным и нежилым. Трудно было поверить, что еще три месяца назад в стенах этого пустого обшарпанного здания уточнялись последние детали важнейшего, как мне тогда казалось, плана. Ничто не указывало на то, что в последние год-два его кто-то использовал. Даже бродяги его не облюбовали в качестве пристанища; так, несколько хулиганских надписей, сделанных явно мальчишеской рукой.
  Возвращаясь к лестницам из подвалов, я чуть притормозила у знакомой двери.
  - В чем дело, Лиза? - тут же подобрался Стивен.
  - Ни в чем, - я попыталась успокаивающе улыбнуться. - Просто за этой дверью - кабинеты чтецов. Неприятно об этом вспоминать, и даже от самого места не по себе становится.
  Стивен шагнул вперед, открывая дверь и оказываясь в маленьком коридорчике. Подошел к тому кабинету, в котором я встретилась с Карой. Заглянул туда.
  - Я не чувствую даже отголосков их присутствия здесь, - разочарованно сообщил он, проходя внутрь. - Значит, постоянно они здесь не обитали. Возможно, их приводили откуда-то из другого места для встречи с агентами. Если вообще проводились такие встречи. Ваш визит к ней вполне мог быть единичным случаем.
  - Мне так не показалось, - я медленно прошла следом, робея и словно ожидая увидеть за пустым столом чтицу, хотя и понимала, что ее здесь давно уже нет. Тогда я была раздавлена своими чувствами и воспоминаниями и мало воспринимала окружающий мир, но ледяной взгляд Кары, ее бессильную злость и враждебность по отношению к Люку я почему-то запомнила. Как и ее слова. - Было похоже, что мой старший агент и эта чтица сталкивались не в первый раз, и что оба боятся и ненавидят друг друга.
  - Возможно, - не стал спорить Стивен. - Я их не видел вообще и не могу судить. Но то, что эта комната не была ее постоянным кабинетом - точно.
  Мы поднялись на первый этаж, и чем ближе подходили к выходу, тем медленнее я шла. И на этот раз Стивен правильно понял причину моего поведения:
  - Не хочешь возвращаться?
  - Нет. Пусть я и живу сейчас в гостевых покоях, и даже выбираюсь в библиотеку и в кабинет Дика, но тот дом - клетка. А в клетку не хочется возвращаться никому. Я понимаю, что скрываюсь ото всех ради своей же безопасности, но я устала видеть небо сквозь прорези в шторах. Я нуждаюсь еще в нескольких часах свободы.
  Относительной свободы, но все же... Даже то, что я получила сегодня, гораздо лучше ежедневного тоскливого метания в четырех стенах. Поездка со Стивеном мне не дала, как мечталось, ни солнца на щеках, ни ветра в волосах: он приехал еще перед рассветом в крытом экипаже, и, выведя меня в темном плаще из дому, сразу же усадил в карету, повторив наоборот те же действия у штаба, но давала все же главное - я не чувствовала стен вокруг себя. Я ехала в экипаже по улице, глядя сквозь заколдованное стекло на спящий город, ходила по земле и облазила бывший штаб от чердака до подвалов. И это все настолько отличалась от того, что я делала последнее время, что даже немного пьянило. Возвращаться обратно не хотелось.
  - Тогда, думаю, ты не против будешь небольшой поездки за город?
  Могла ли я быть против чего-то, что откладывало мое возвращение?
  - Конечно, нет.
  Стивен, следя за тем, чтобы капюшон скрывал мое лицо даже от членов его отряда, помог мне забраться в экипаж, сам же занял место возницы, отпустив кучера и велев ждать карету к шести вечера у дворцовых конюшен. Короткий щелчок кнута - и лошади плавно тронулись к выезду из Грейн-Аббэна. Мы проезжали сквозь бедный квартал столицы, практически - через трущобы, и я откинулась на сиденье, не желая смотреть на это и воскрешать в памяти те моменты жизни, которые хотелось бы забыть. Когда-то давно, когда я осталась совсем без средств к существованию, мне пришлось побродить по таким районам, ночуя где придется и выпрашивая любую работу, даже ту, которая оплачивалась не деньгами, а коркой подгоревшего хлеба и прокисшим молоком. И убегая от сальных взглядов и грязных рук, хватающих за талию, рвущих одежду...
  Я задернула шторки и закрыла для верности глаза, постаравшись сосредоточиться на чем-нибудь более приятном. Почему бы не подумать о том, что сейчас у меня есть мягкая кровать, вкусная еда и, что самое главное, стимул жить? О том, что мне помогают два придворных мага, заинтересованных в мести не меньше меня самой? О том, что при такой поддержке я смогу добиться своей цели?
  Я иронично улыбнулась, думая все же не о столь позитивных вещах - я ехала в сопровождении одного из этих придворных магов в экипаже, предназначенном для перевозки преступников: черном, без опознавательных знаков, с заколдованным стеклами, через которые снаружи нельзя увидеть пассажира. В некоторой мере я заслуживаю настоящей поездки в этой карете: ведь от "титула" мятежницы и преступницы против короны меня спасает только то, что я замужем за Ричардом. У Китти Диксон, в отличие от Элизабет Гордон Девенли, такой защиты не было, и в случае провала какого-нибудь задания поездка в подобном экипаже могла бы стать для нее последней.
  Ехали мы не очень долго - в предместьях Грейн-Аббэна мало деревушек, а с той стороны, с которой выехали мы, их и вовсе не было - за чертой города начинались луга и поля. Стивен остановил карету в небольшой рощице, которая разделяла посевы пшеницы и чего-то такого же колосистого, но мне незнакомого. Спрыгнул с козел - экипаж слегка качнуло - и открыл дверь, предлагая мне руку.
  - Плащ можешь оставить в карете, здесь нас никто не увидит. О любом человеке, который попробует подойти близко, я узнаю заранее.
  Я с благодарностью улыбнулась, снимая тяжелую черную накидку и оставляя ее на сиденье. Вот они: и небо над головой, и солнце, и ветер! Почему Дик не мог поступить так же? Укутать меня в плащ и подарить прогулку за городом? Впрочем, я понимаю: желание уберечь меня вкупе с нежеланием выпускать игрушку из дома. С утра Ричард снова попробовал поспорить с братом и не дать забрать меня, из-за чего оказался заперт в собственной гостиной - Стивену надоело убеждать его в правильности предпринимаемого им шага. Впрочем, не хочу сейчас думать ни о чем, что связано со словом "запереть" - сейчас я на свободе.
  Какое-то время я бродила среди кустов и деревьев, касаясь их пальцами, принюхиваясь к запахам природы и до конца не веря, что я действительно не сплю - даже не в гостевой спальне, а на тесной лежанке в подвале. Но, убедившись, что сорванные листья действительно пахнут зеленью, а насекомые жужжат над ухом и даже кусаются, я повернулась к спутнику:
  - И для чего был этот жест доброй воли?
  - Естественно, для откровенного разговора, - обворожительно улыбнулся Стивен, мгновенно напоминая мне младшего брата. Уж не у него ли Дик перенял подобную манеру? - Которому не смогут помешать ни слуги, ни стражи из управления, ни твой собственник-муж.
  - И какова будет его тема? - Я, не заботясь даже о подобии приличия и уж тем более не думая об одежде, уселась на траву под широко раскинувшим ветви деревом и скрестила ноги. Стивен, скинув пиджак, последовал моему примеру.
  - Каким ты видишь свое будущее, Лиза?
  Я ожидала такого вопроса. Подсознательно, еще с первой встречи, готовилась к тому, что Стивен затронет эту тему - и все равно не знала, что ответить. Для меня не существовало будущего, пока не отомщена моя семья.
  - Тебя интересую не столько я, сколько твой брат, верно?
  - Именно, - не стал отпираться... родственник. - Что происходит между вами сейчас и что вы... что ты намерена делать потом.
  Я могла бы сказать, что это не его дело, что он не имеет права даже интересоваться подобными вопросами. И это было бы правильно. Если бы не одно "но": "нас" с Ричардом больше не существовало. Четыре года назад все слишком круто изменилось: он стал для меня монстром, я для него умерла. Осталось ли еще хоть что-то, что могло нас связывать?
  - Ничего, Стивен. Ничего не происходит между нами сейчас - и ничего я не намерена делать потом.
  Я ответила, но сама не знала, сколько правды в этом ответе. Что-то происходит все равно, и о будущем тоже стоит задуматься, но... Жизнь слишком быстро поменяла свое течение, перевернув мир вокруг меня с ног на голову, и я не понимаю, как на это нужно реагировать. Совсем недавно у меня было только одна цель, и я никак не могла ожидать, что за столь короткий срок все изменится, что в мою жизнь вернется муж, дом, семья. Эти перемены пугают меня.
  - Прости, Лиза, но я не верю твоим словам, - Стивен прокрутил в руках стебелек какой-то травы и отбросил его в сторону, подняв на меня неожиданно колючий взгляд. - Я знаю своего брата - меньше всего на него похоже то, что он делает в последние месяцы: запирает тебя в доме на несколько месяцев, скрывает ото всех, оберегает так, что королевским стражам и не снилось. Я не знаю, какой ты была до новой встречи с ним, но сейчас я все больше узнаю в тебе ту девушку, которую Ричард познакомил с семьей семь лет назад. Стоит провести рядом с вами всего один вечер, чтобы понять: "ничего" - это самое далеко слово от описания ваших отношений. Поэтому я еще раз спрашиваю: что творится между вами сейчас и что вы планируете делать в будущем? Чего ты хочешь от Дика и от своей жизни? Вопрос и с мятежниками, и с Шепардом когда-нибудь найдет свое решение, и вам обоим придется выбирать.
  - Но я боюсь, Стивен, - с какой-то усталой обреченностью призналась я, опуская голову. - Боюсь позволять себе думать о будущем, мечтать о чем-то. Мне кажется, что, стоит мне начать выкарабкиваться из темноты, как снова случится что-нибудь ужасное. Что, стоит мне лишь попытаться стать нормальным человеком, как жизнь снова отнимет у меня эту возможность. Боюсь даже попытаться поверить, что снова можно быть счастливой. Поэтому "ничего" - гораздо безопаснее.
  - Безопаснее, Лиза? Безопаснее для кого? Для моего брата уже поздно: Дик слишком раскрылся перед тобой, слишком быстро принял обратно. Он начал становиться таким, каким был до твоей мнимой смерти. И он больше тебя не отпустит. Ты сама понимаешь, что говорить о той любви, что была до твоего исчезновения - глупо, но Ричард, в любом случае, привязан к тебе гораздо больше, чем к любой другой женщине в его жизни. И я хочу быть уверен, что моему брату не придется снова страдать из-за тебя. Так о какой безопасности ты говоришь, настаивая на этом своем "ничего"?
  - Сейчас у него нет причин страдать, - возразила я и прикусила губу. Я не хотела копаться ни в своих чувствах, ни в том, что, как думал Стивен, было чувствами Дика. Я не хотела быть откровенной и уже жалела о том, что допустила у родственника наличие права вмешиваться в мою жизнь. - Четыре года назад он похоронил меня и оплакал. Я же лишь недавно отказалась от мысли о том, что это он приказал жестоко убить мою семью. Ты сам сказал, что любви между нами уже нет. Чего тогда ты...
  - Я не сказал, что ее нет. Я сказал, что она не такая, как раньше. Но какие-то чувства к тебе у него сохранились определенно - нельзя просто так забыть о них и вырвать из своей жизни. Что испытываешь ты, я как раз и хочу выяснить. Еще несколько недель назад ты ненавидела его, сейчас же... Не любишь, нет, но уже в чем-то проявляешь заботу, принимаешь, хотя и шипишь, его опеку, можешь даже улыбаться его шуткам. Ты привыкаешь к нему, забываешь о прошедших четырех годах и вспоминаешь то, что было когда-то. И не говори, что это не мое дело, - поднял руку Стивен, заметив, что я собираюсь возразить. - Я уже сказал пару дней назад, что оно перестало быть только вашим, когда я появился на пороге твоей комнаты.
  Я проглотила возражения и прикрыла глаза, делая глубокий вдох. Прогулка за город перестала казаться чудом, испорченная бесцеремонным напором Стивена. И я осознавала, что без ответов он меня домой не вернет. Я могла даже понять его настойчивость, вызванную беспокойством за брата, но весь разговор скатывался во все более неприятную и в чем-то опасную для меня плоскость.
  - Раньше за тобой подобного не замечалось, - я открыла глаза, встречая взгляд Стивена. В руках он снова крутил какую-то травинку.
  - Если ты считаешь, что этот разговор доставляет мне хоть какое-то удовольствие, ты ошибаешься. Я сейчас кажусь сам себе придворной сплетницей, сующей нос в окно чужой спальни. Просто ты не видела того, что видел я, не знала Дика последние четыре года. И лучше уж я буду бестактным, навязчивым, лезущим не в свое дело, но точно знающим, что не придется больше вытаскивать брата с границы и давать ему подзатыльников, пытаясь вернуть к нормальной жизни. Ты говоришь, что боишься жить обычной жизнью. Я же боюсь снова увидеть пустой взгляд младшего брата. - Голос Стивена становился все тише. Мой спутник смотрел на меня, но взгляд говорил о том, что видит он сейчас перед собой другую картинку - болезненное, тяжелое воспоминание. Стивен нахмурился, замолчав не несколько минут и позволяя памяти унести его на четыре года назад, но потом встряхнул головой и предложил: - Позволь рассказать тебе, почему я затеял весь этот разговор.
  Я откинулась на ствол дерева, под которым сидела, и отвела взгляд. Хочу ли знать об этом? Стоит ли мне это знать? Такой рассказ сильнее привяжет меня к Дику, заставит сочувствовать, напомнит о прежней любви. Думала ли я о будущем? Иногда - да, и это были какие-то абстрактные мечты о чем-то счастливом, светлом, о жизни, в которой не будет ненависти. Присутствовал ли в моих мыслях Дик? Нет. Сначала мне просто было это ненужно - я спокойно относилась к тому, что, отомстив Даррелу, заживу своей жизнью, а Ричард вернется к любовнице. В последнее же время... если забыть о том, что пребывание в его особняке - своего рода заключение, все это стало слишком походить на обычную домашнюю обстановку. Совместные ужины, незначительные касания, подшучивания... Я не думала, что все это всколыхнет старые чувства, но то ощущение чего-то домашнего, знакомого и родного, чем он окружал меня с тех пор, как я переехала на второй этаж... К этому я боялась привыкнуть, этим он мог привязать меня к себе: просто пообещать свой дом. То, чего у меня не было на протяжении последних четырех лет. И я понимала, что скоро мне будет сложно отказаться от иллюзии семьи.
  Но ведь это будет всего лишь рассказ. Точка зрения другого человека, субъективное восприятие тех событий. Мне даже необязательно воспринимать его слова всерьез.
  Поколебавшись и оправдав свое любопытство более-менее достойными причинами, я снова перевела взгляд на Стивена и коротко кивнула, показывая, что готова его выслушать. Мой собеседник беспокойно заерзал на траве, устраиваясь удобнее и подбирая слова.
  - Мне бы стоило начать с того момента, как Дик окончательно поверил в твою смерть, но описать его состояние словами не получится, как и тебе не удастся представить всего, что с ним творилось. - Я прикусила щеку, чтобы удержаться и не возразить. Я могла не только представить и понять - совсем недавно я сама пережила это. Пусть всего несколько мгновений - но я чувствовала все то, через что проходил Ричард: от осознания и глухого отчаяния до желания разнести все вокруг, чтобы хоть как-то дать волю боли, съедающей изнутри. Сердце на секунду словно сжалось от этих воспоминаний, пропуская удар, и я, судорожно вздохнув, прижала ладонь к груди. Никому бы не пожелала испытывать таких эмоций. Стивен же, все глубже уходя по дорожке памяти к тем событиям, не заметил моей реакции. - Поэтому попробую рассказать о том, каким человеком он стал, смирившись с твоей потерей. Знаешь, Лиз, - он поднял голову и пристально посмотрел мне в глаза, словно хотел там найти ответ на интересующий его вопрос, - я никогда не видел, чтобы двое были так привязаны друг к другу. Эта ваша любовь... она слишком нереальная, слишком сказочная. Мне трудно было поверить в то, что мой младший брат действительно тебя так любил. В том кругу, в котором вращается наша семья, искренние чувства встречаются очень редко, а чтобы такие... Этого я не видел никогда. И не особо верил и в ваши. Точнее, не верил в то, что они будут долгими и такими же искренними. Когда-нибудь Дику все равно пришлось бы вылезать из Четейр-Глэса и занимать свое место за троном, и в столице ваша любовь вряд ли выдержала бы проверку на прочность. Мне действительно казалось, что ваши чувства не так глубоки, как вам хотелось верить. И когда я увидел, насколько он разбит... Тот призрак, что обитал в вашем доме после твоей "смерти", не был моим братом. Прислуга шарахалась от него, как от поцелованного Темными Богами, многие уволились. Его домоправительница ходила вся в слезах, уговаривая его поесть, выйти на свежий воздух, принять посетителей. Эта апатия длилась, к моему облегчению, не очень долго, но мне хватило и того, что я застал, когда вернулся в Четейр-Глэс. Абсолютно безжизненный взгляд, в котором зажигались хоть какие-то эмоции, когда он смотрел на твое кольцо. Это гребанное кольцо он практически не выпускал из рук! - повысил голос Стивен. - Мне кажется, он даже спал с этим изжеванным куском металла. Знаешь, что было самым отвратительным в той ситуации? После целой недели бесконечных моральных (и парочки вполне ощутимых физически) подзатыльников с моей стороны он притворился, что пришел в норму. Вернулся на работу, успокоил экономку и оставшийся штат прислуги, запер кольцо в сейфе, разобрал твои вещи, вещи твоей семьи, но у меня все равно было ощущение, что разговариваю я с пустой оболочкой, у которой было лицо Дика. Потом несколько месяцев он пропадал на границе с Карнеллом, поддавшись на уговоры Наместника. Война отвратительна каждой своей секундой, но, как бы ужасно ни прозвучали эти слова, я рад тому, что Дик прошел через нее. Потому что это помогло ему окончательно принять твою смерть. К тому моменту, как он перебрался сюда, в столицу, мой брат стал практически прежним.
  - Практически прежним, - глухим эхом повторила я. Воспоминания, обгоняя одно другое, стеклянными шариками срывались с самых дальних пыльных полок, стремясь вырваться из забвения, словно пытаясь мне что-то показать, в чем-то убедить, что-то воскресить.
  
  "- Ты издеваешься, - даже не спрашивал, а утверждал Дик, насмешливо и с изрядной долей скептицизма глядя на меня сверху вниз.
  - Нет, - я покачала головой и еще раз похлопала ладошкой по своим коленям. Муж изогнул левую бровь и отступил на шаг. - Ричард! - я чуть повысила голос, добавив в него укоризненных ноток. - Перестань уже упрямиться. Тебе вполне по силам выполнить мой маленький каприз и сделать мне приятно.
  - Для этих целей вполне сгодилась бы наша кровать, - многозначительная и какая-то... порочная?.. улыбка появилась на его губах. И почти наверняка он сказал это, чтобы заставить меня покраснеть, но на этот раз глупый намек я пропустила мимо ушей, увлеченная своей идеей. Поэтому, сделав вид, что не услышала последней фразы, еще раз похлопала по коленям. - Это глупо, - заупрямился муж, для убедительности мотая головой.
  - Это - романтично! - отрезала я, стараясь выглядеть уверенной и непоколебимой в своей простоте, хотя наигранный ужас в глазах мужа сильно подрывал мое самообладание. - Так что перестань спорить и дай почувствовать себя героиней любовной баллады.
  - Когда-нибудь ты меня так в латы нарядишь, - со вздохом, признавая свое поражение, Ричард опустился радом со мной на колени. Я выжидательно уставилась ему в глаза, и Дик смирился окончательно. Развернувшись, лег на плед, устраивая голову у меня на коленях. Я позволила себе короткий торжествующий смешок, после чего, наклонившись, чмокнула поморщившегося мужа в кончик носа.
  - Это ничуть не глупо, - тихо пробормотала я, перебирая темные пряди расслабившегося Дика. - Так могут сказать только те, кто завидует. На самом же деле сидеть здесь вот так с тобой, - на миг горло перехватило, и Ричард открыл глаза, обеспокоенно заглядывая в мои, - это счастье, - тихо закончила я, и муж улыбнулся, возвращаясь в состояние расслабленной полудремы.
  Я медленно перебирала пряди, изредка гладя мужа по руке. Умиротворение и какое-то спокойное, но абсолютное и безграничное счастье переполняли меня, настраивая на сентиментальный лад. Я даже подумать не могла, спешиваясь под этим дубом, что шутливый каприз может привести к чему-то такому. Я всего лишь хотела заставить Дика побыть немного романтичным кавалером (словно мне и так романтики не хватает в жизни), а вместо этого стала открыта какому-то необыкновенно чистому и радостному чувству. Протекающая под обрывом река переливалась на солнце, слепя бликами и успокаивая журчанием. И в этот момент мне не нужно было ничего, совершенно ничего. Потому что в этот момент у меня было все".
  
  Горькая, полная сожаления и бессильной злобы усмешка скользнула по губам. Больно вспоминать такое. Юная, до неприличия романтичная и безгранично счастливая... Сложно поверить в то, что когда-то я была такой. Сейчас я превратилась... в кого? Кем является женщина, которая сидит посреди маленькой рощицы под пристальным взглядом королевского мага? Что ожидает ее? Как она собирается жить дальше? И есть ли у нее ответ хоть на один вопрос?
  Стивен был бесцеремонен и назойлив, но он, кажется, задел нужные струны. Я могу сколько угодно говорить, что сейчас не время задумываться над будущим, что на первом месте - месть, но... Будет ли для этого когда-нибудь подходящее время? Абстрактные мечты о счастье - это хорошо, но для того, чтобы после мести у меня было будущее, я должна что-то делать уже сейчас.
  Стивен потянулся, отведя от меня взгляд внимательных карих глаз, и плавно поднялся на ноги, протягивая мне руку:
  - Пора возвращаться, Лиза.
  Я смотрела на протянутую ладонь, и мне почему-то казалось, что это не только предложение помочь. Подняла голову, заглядывая ему в лицо:
  - Я еще не знаю, что ответить на твой вопрос.
  Стивен чуть улыбнулся, уголками губ, но это едва заметное движение смягчило слишком серьезное выражение:
  - Я и не ждал его прямо сейчас. Я дал тебе, над чем подумать, и ты задумалась. Пока этого достаточно. Но это не значит, что я забуду. Когда-нибудь я все же надеюсь получить ответ. И чем быстрее, тем лучше. Думай, Лиз, решай. Я помогу вам разобраться с Даррелом Шепардом, но со своей жизнью вы должны разобраться сами. И желательно так, чтобы мой брат от этого выиграл.
  Я изумленно улыбнулась и покачала головой, поражаясь этой наглости, и позволила поднять себя с земли. Стивен вернул улыбку, и, оказавшись твердо стоящей на ногах, я не сдержала смешка. А после - и смеха. Нервное напряжение выплеснулось, и с каждым шагом к карете мне казалось, что сквозь темноту, окружившую меня в последние четыре года, пробился солнечный лучик. Пока один, робкий и маленький, но - он появился. И мне уже не так страшно.
  
  Закутанная с головы до ног в темный плащ и проникающая через черный ход в особняк богатого аристократа, я чувствовала себя неудачливым шпионом или вором. Наличие напарника-Стивена за спиной только усиливало впечатление, возвращая меня к событиям не столь давним, но уже таким далеким. Нескоро мне еще удастся забыть условия, при которых произошло воссоединение с супругом...
  - Замри на секундочку, - шепнул Стивен, обгоняя меня и замирая перед дверью, ведущей в холл. Судя по тому, что он через секунду махнул мне рукой, призывая поторопиться, людей за стеной пока не было, но объявиться они могли в любой момент. По лестнице поднимались быстрым и максимально бесшумным шагом. - Будем сдавать тебя с рук на руки.
  Мы остановились у двери в мою комнату. Я нервничала из-за того, что мы так глупо рисковали: перебежками добирались до второго этажа, при вполне реальной угрозе наткнуться на кого-то из слуг, когда можно было и Ричарда попросить спуститься, и применить что-нибудь из их магических штучек. Мне хотелось побыстрее оказаться по ту сторону порога.
  Стивен открыл передо мною дверь, пропуская в маленькое убежище, где чужие глаза до меня точно не доберутся и не донесут Шепарду, что его чудовищный план до конца не был выполнен, и вошел следом. Надолго, впрочем, не задержавшись.
  Ричард, кажется, дремал на моей кровати, заложив руки за голову. Но, услышав наши шаги, сел, вопросительно глядя на старшего брата. Стивен отрицательно качнул головой:
  - Ничего. Вполне ожидаемо, но все равно... обидно. Будем искать другие пути. Загляни завтра ко мне, может, за вечер я или мои ребята что-нибудь придумаем. Пока же... приятного вечера. Лиза, до встречи.
  Стивен склонил голову. Я подавила порыв ответить на это книксеном - не думала, что привычки настолько живучи, - ограничившись:
  - До встречи, Стивен. Спасибо за сегодняшний день.
  Брат мужа улыбнулся и вышел из комнаты. Я осталась с Ричардом наедине.
  Наверняка Дик все еще обижен из-за того, что я не пожелала прислушиваться к его словам и согласилась на предложение Стивена. Будет ли он сейчас ругаться со мной? Или, ничего не сказав, выйдет? Может быть, снова запрет в комнате, не позволяя никуда выходить?
  - Ну с прибытием тебя, живец, - усмехнулся муж, очевидно забавляясь. Я так выразительно думала?
  - Почему "живец"?
  Дик похлопал по покрывалу рядом с собой, приглашая сесть. Я настороженно опустилась на кровать, не зная, чего ждать после такого странного приветствия.
  - Лиз, ну ты же у меня девочка умная? - Эта фраза поставила меня в тупик. В ней мне слышались сразу три вопроса, но вот на что отвечать? Я уже давно не девочка: выросла, счастливая пелена с глаз упала, да и видела я за свою жизнь куда больше зла, чем могла предположить. В том, что я такая уж умная, я тоже начинаю сомневаться: слишком глупыми были поступки, слишком быстро я поддаюсь эмоциям. Его ли я сейчас? Едва ли. И пусть из-за затеянного Стивеном разговора я всю обратную дорогу до особняка мучительно размышляла об этом, дать утвердительный ответ я пока не могу. - Лиз, вопрос был риторическим, - улыбнулся Дик, глядя на мою растерянность. - Но если ты так задумалась, отвечу я: ты всегда была умницей.
  - Но при этом сейчас я - живец? - Голос прорезался-таки, и я вспомнила, к чему был задан "риторический вопрос".
  - До сих пор не поняла? Все мои слова о том, что ты себя подвергаешь опасности и ненужному риску - не просто каприз и желание держать тебя как можно ближе. Стивен использовал тебя сегодня как наживку. Все эти игры в таинственную закутанную фигуру, садящуюся в черный экипаж без опознавательных знаков - это практически послание к мятежникам, если они до сих пор следят за моим домом. Есть такой прием: ловля на живца. Слышала? - Я кивнула. - Вот ты у нас и стала приманкой. Игнорируя все мои возражения.
  Вспомнив, что сижу на кровати в этом самом плаще, все еще продолжая изображать из себя "таинственную фигуру", встала и распустила завязки. Отнесла его в гардеробную, выбрала на оставшийся вечер домашнюю одежду. И попыталась понять: злюсь ли я на Стивена за то, что разыграл этот ход втайне от меня? Наверное, следовало бы, но... Я получила сегодня возможность выбраться за пределы дома. Я на какое-то время поверила в то, что могу быть значимой и полезной. Наверное, я и стала такой сегодня - просто не совсем так, как ожидала. А скрыть от меня истинную цель моего путешествия к бывшему штабу... от меня не убудет. К тому же это вполне в духе придворного мага. Возможно, Стивен после смерти предыдущего почтеннейшего волшебника провел на своем посту не так много времени. Возможно. Но играть по этим правилам явно научился неплохо.
  - Не злишься на него? - Дик стоял в дверях гардеробной.
  Покачала головой:
  - Надо бы, но... нет. Да и ты... странно, я думала, ты будешь обижаться. Думала, обязательно попытаешься припомнить то, что оказался заперт в собственной гостиной.
  - Ну, про использование магических сил против собственного брата я со Стивеном еще поговорю. А что до обид... Я собирался всячески демонстрировать, как мне неприятно, что вы так со мной поступили, но потом понял, что это будет слишком по-мальчишески. Мне уже не пятнадцать лет, чтобы дуться на каждого, кто не согласен со мной и хочет что-то сделать по-своему.
  - Думаешь, подобный ход принесет свои плоды? - поинтересовалась, возвращаясь к предыдущей теме, и вытолкала Ричарда обратно в спальню, демонстративно помахав у него перед носом приготовленным платьем. Стесняться мне, возможно, и нечего, учитывая, что ожидающий за дверью мужчина - мой муж, но я отвыкла от него.
  - Уверен. - Голос Дика звучал чуть приглушенно, но все равно очень-очень близко. - Мятежники, отправив тебя в логово льва, - я на это совсем невежливо фыркнула, - ожидали от меня каких-то действий. Но ничего не происходило. Наверняка это выглядело странно и пугающе: либо ликвидированы оба вора, либо я что-то задумал в ответ, но пытаюсь совершить все максимально незаметно. Поэтому в том, что наблюдение за домом велось все эти три месяца, я не сомневаюсь. Как не сомневаюсь и в том, что шаги со стороны твоего бывшего руководства последуют в скорейшем времени.
  - Не понимаю, к чему все эти сложности и чего сепаратисты хотят добиться в итоге, - призналась я, стягивая платье.
  - Разве не свержения короля и равноправия для всех слоев общества? - делано удивился Дик, и мне очень захотелось кинуть в него что-нибудь. Я отчетливо представляла ехидную ухмылку на его губах.
  - Это - в идеале, - я поборола свое малоосуществимое желание и потянулась за нижней сорочкой. Магический шарик, паривший под потолком гардеробной, давал очень мало света: его хватало ровно настолько, чтобы видеть, что ты на себя надеваешь, но открыть дверь и впустить в комнатку мягкий солнечный свет я пока не могла. Поэтому медленно, но упорно боролась с завязочками. - А что им дает тот факт, что королевским магам стало известно о готовящемся перевороте?
  - Не могу ответить на этот вопрос, Лиз. Вполне возможно, мы со Стивеном не так поняли их безумный гений. Давай подождем результатов твоей сегодняшней прогулки. Ты голодна?
  Прислушалась к организму. Есть хотелось, очень.
  - Да.
  - Я принесу еду сюда, поужинаем в твоей спальне.
  - Хорошо.
  Наверное, на сегодня я набегалась по разным комнатам и коридорам, потому что выходить из спальни не хотелось совершенно. Все, в чем я нуждалось, - это сытный ужин, разговор на отвлеченные темы и легкая книжка перед сном (можно даже те самые любовные баллады, о которых уже вспоминала сегодня). Но - больше никаких серьезных размышлений.
  Отвлеченной темой за ужином оказались все те же планы мятежников. Я поняла, что, даже проведя с ними так много времени и помогая приводить в исполнение многие их планы, я так в конечном счете и не поняла, что они из себя представляют и как мыслят. Увлеченная местью Дику, я не размышляла - я выполняла распоряжения. И не задумывалась над тем, почему что-то делается так, а не иначе.
  Какая же я все-таки ведомая. Пресветлые, вы знаете, как тяжело в этом признаваться, даже самой себе. Но от правды не спрячешься. А я, оценивая свои поступки за последние годы, прихожу именно к такому выводу.
  
  Часть шестая. Искательница.
  Утро в очередной раз встретило меня одиночеством и завтраком на столе. Что ж, не самый плохой набор. Особенно в сравнении с продуваемой зимним ветром полуподвальной комнаткой, в которой вповалку спят - или пытаются уснуть - почти два десятка бродяг, а из еды - только пара крошек в кармане брюк, оставшихся от вчерашней черствой булки.
  До обеда я снова развлекала себя чтением, ожидая, когда Ричард или Стивен заглянут в гости с последними новостями. Или отсутствием таковых.
  С нашей вылазки в штаб прошла почти неделя, а никакой подозрительной активности на улице или среди возможных подозреваемых не наблюдалось. Ричард оптимистично заявлял, что это как затишье перед бурей, что настороженные внезапной деятельностью магов мятежники пытаются просчитать свои шаги, и мне даже хотелось ему верить. Но, может быть, зря Девенли на что-то надеются? Может быть, сепаратисты давно уже и не следят за этим домом?
  Шепарду, хотя подконтрольные ему ведомства и могли оказать помощь, решили ничего не говорить о мятежниках. После подозрений (а у меня - твердой уверенности) в том, что произошедшее четыре года назад - его рук дело, доверия к Даррелу ни один из братьев Девенли не испытывал. Долго утаивать то, что сразу два мага и подчиненные им люди заняты каким-то расследованием, не удастся, но работать сейчас в двух направлениях - и распутывать заговор, и пытаться играть перед Шепардами в неведение ни Дик, ни Стивен не могли. Я же готова была отложить свою месть, потому что понимала: для них безопасность короля важнее чьих-то личных счетов. И знала, что потом они вплотную займутся моим четырехлетним кошмаром.
  Тревожные мысли вновь пошли по кругу. Это уже не раз обсуждалось за ужином, с такими сомнениями я каждую ночь засыпала в комнате, в которой все еще не приближалась к окнам, поэтому я попыталась сосредоточиться на чем-нибудь другом. Не помогало. Ни одна книжка не спасала, когда я оставалась один на один со своими мыслями.
  Вода в кувшине над раковиной была прохладной. Как раз то, что надо. Умывшись, протопала к полке и стянула первое попавшееся полотенце. Оно оказалось большим: не для лица, а для тела, но это меня не волновало. Повернувшись к зеркалу, всмотрелась в свое отражение. Каждый день я вижу его, и каждый день отмечаю какие-то изменения. Во взгляде, в выражении лица, в развороте плеч. И самое приятное для меня, это то, что я снова могу улыбаться. Не просто кривить губы - действительно улыбаться чему-либо, так, чтобы даже глаза сияли.
  Короткий стук в дверь сообщил о том, что Дик вернулся домой. Муж переступил порог спальни в тот момент, когда я выходила из ванной. После умывания чувствовала себя посвежевшей: прохладная вода прогнала из головы грустные мысли.
  - Не возражаешь против обеда в кабинете? Я хотел бы потом заняться бумагами, но, возможно, ты себе тоже найдешь интересное занятие.
  Кивнула. В кабинете Дика наверняка что-нибудь да найдется для меня.
  Обед порадовал вкусными блюдами и огорчил отсутствием новостей, из-за чего я немного упала духом. Сомнения, которые я надеялась прогнать, снова поползли со всех сторон.
  - Я все еще считаю, что рано унывать, - улыбнулся Дик. - В конце концов, я тоже не сразу зашевелился, когда ко мне в дом попала боевая двойка мятежников. - Я поморщилась. Ричард не упускал возможности отпустить ехидный комментарий, используя против меня моё сепаратистское прошлое. - Все, лисенок, ищи себе занятие, мне нужно поработать. Я не могу до бесконечности сваливать часть своих обязанностей на других людей.
  Дик потрепал меня по голове и кивком головы указал себе за спину. Его стол располагался практически по центру комнаты, уставленной вдоль задней стены шкафами. Я послушно направилась к книжным полкам, успев краем глаза заметить, что поднос с остатками обеда исчез, а его место заняли свитки.
  Однако, не успела я даже открыть створку одного из шкафов, в дверь постучали. Я испуганно замерла у стеклянной дверцы, Дик мгновенно развернулся ко мне, жестом показывая отойти к камину. В углу между камином и шкафом я снова превратилась в напуганную статую. Ричард же, что-то прошептав и махнув в мою сторону рукой, повернулся к двери:
  - Войдите.
  На пороге показался мистер Доусон. Видимо, случилось что-то важное, если дворецкий оставил свой пост и поднялся на второй этаж сам.
  - Милорд, к вам... посетительница. Очень настойчивая. - Дворецкий голосом явно намекал на кого-то, и я даже догадывалась, о ком речь. - Мне проводить ее...
  - Не нужно меня провожать, я прекрасно знаю дорогу, - невежливо потеснив мистера Доусона, в кабинет вплыла Мелисса Шепард. Дворецкий ни единым жестом не позволил себе выдать своих эмоций, хотя в глазах читались и раздражение, и недовольство, и недоумение.
  - Спасибо, мистер Доусон, вы можете идти.
  - Ваша светлость, извините, но... Мисс Шепард прибыла не одна, - я только теперь заметила темную фигуру, оставшуюся в коридоре. - Ее... кхм... охранник стоит за дверью.
  - Вот пусть там и остается, - прощебетала девушка, опускаясь в кресло напротив Ричарда. И снова я не могу видеть его лица... Жаль, интересно было бы посмотреть. - А нам, пожалуй, распорядитесь принести чаю.
  Дворецкий явно оскорбился, услышав такой приказ. Он поднял недоумевающий взгляд на Дика и, получив от него легкий кивок, скрылся за дверью. В мужской фигуре, оставшейся в коридоре, мне почудилось что-то смутно знакомое.
  Ричард отодвинул в сторону документы, которыми хотел заняться до прихода нежданной гостьи, и поинтересовался:
  - Итак, Мелисса, что тебя сюда привело? - Его пальцы отбивали по столешнице нервный ритм.
  - Я соскучилась, - девушка придвинулась на самый край кресла, потянувшись к Дику и накрыв его пальцы своими ладонями. Стук прекратился, но я заметила, как дернулись плечи мужа, словно он хотел вырвать руки, но в последний момент передумал. - Ты стал совершенно нелюдимым, не появляешься ни на каких мероприятиях. Даже твоего брата теперь можно чаще встретить на балу, хотя раньше все было иначе.
  У меня впервые появилась возможность рассмотреть мисс Шепард вблизи. Иногда, следя за Диком, я видела ее, выходящей из дома и садящейся в карету или прогуливающейся с ним под руку в парке, но никогда не была к ней настолько близко. Она красивая. Очень. И фигура, и лицо, и манеры - когда она хотела - все в ней было идеальным. Насыщенного винного цвета платье подчеркивало нежность светлой кожи и оттеняло рубины, блестящие на шее. Тяжелые черные волосы, забранные в высокую прическу, поддерживаемую гарнитуром из гребней с теми же драгоценными камнями, даже на вид казались невероятно мягкими. Темные глаза смотрели на Дика чуть обиженно, но в то же время восторженно, в них читалась готовность простить занятого любовника, едва только он скажет "Извини". Мелисса прикусила нижнюю губу, привлекая к ней внимание и обещая тем самым поцелуй.
  Наверное, для мужчин не существовало более соблазнительного творения Пресветлых, чем мисс Шепард. И я снова очень пожалела о том, что не могу видеть лица Ричарда. Как она повлияла на него, с этим невинно-соблазнительным спектаклем?
  Что неожиданно меня порадовало, голос Дика был ровен и сух:
  - В последнее время я слишком занят, Мелисса. Возникла... сложная ситуация, требующая полной концентрации.
  - Это ты о мятежниках, да? - Девушка подалась вперед еще больше, и я невольно испугалась за нее: она была на грани падения с кресла, примостившись на самом его краешке.
  Дик отнял руки и вскочил, повернувшись ко мне. Со стороны это выглядело как естественное действие взволнованного человека, но на самом деле муж с откровенной паникой заглянул мне в глаза. Я же не знала, что могу сказать или сделать, вынужденная притворяться статуей. Не вполне понимаю, что именно сделал Ричард, чтобы укрыть меня от чужих взглядов, но не хотелось бы неосторожным движением выдать себя.
  Дик взял себя в руки и повернулся к Мелиссе, с интересом наблюдавшей за ним:
  - Именно поэтому ты теперь ходишь с охраной?
  Девушка улыбнулась чуть печально, словно извиняясь:
  - Отец настоял. Увы, в нашей семье нет магов, поэтому приходиться оберегать меня таким способом.
  - Что ж, рад, что Даррел так быстро отреагировал и поспешил обезопасить тебя. Сам он, надеюсь, тоже покидает пределы дома в сопровождении охраны?
  - Конечно, - тоном "это-само-собой-разумеется" ответила Мелисса. - А вот ты, дорогой, должен был предупредить нас сразу, как только узнал. - Девушка поднялась с кресла и приблизилась к Дику, положив руку ему на грудь. - Или ни я, ни дружба с моим отцом для тебя уже не важны?
  Ее голос изменился, стал глубже, богаче. Он словно обволакивал, манил и приглашал. Я поморщилась, на несколько секунд прикрывая глаза и сожалея, что не могу так же закрыть уши. Видеть, как Мелисса соблазняет Дика, мне было неприятно. Очень неприятно. До такой степени, что возникло желание закатить истерику.
  А еще я не могла отделаться от мысли, что эта девушка куда умнее, чем пытается казаться. Она и раньше не производила впечатления недалекой благородной девицы, у которой лишь одно предназначение, но сейчас за этими широко раскрытыми глазками, за этим наигранным тоном и даже за попыткой соблазнить Дика я видела расчетливый холодный ум.
  - Прости. Мелисса, я просто не успел об этом подумать, - повинился Дик, обхватывая ладошки гостьи и поочередно целуя тонкие пальчики. Я почувствовала острую необходимость в вазе под рукой. - И хотел бы загладить свою вину. Если я приглашу тебя в ресторан, скажем, завтрашним вечером, ты ведь не откажешь? Тогда бы я рассказал и о слухах, и о существующей опасности.
  - Конечно, не откажу, - счастливо улыбнулась Мелисса, прижимаясь к Дику. Привстав на цыпочки, она прошептала ему на ухо: - Буду с нетерпением ждать нашего ужина, Ричард.
  Дик нежно поцеловал ее в кончик носа, заставив девушку тихо засмеяться. Я же чувствовала, что мое терпение с каждой секундой подходит к концу.
  - Ты необыкновенно великодушна, - Ричард снова поцеловал... нет, уже не пальчики, внутреннюю сторону ладони своей гостьи. - Но...
  - Я понимаю, дела и служба его величеству, - кивнула Мелисса, мягко вытягивая руки из пальцев Дика и обнимая его за шею. - Я понимаю. И великодушно забываю про чай. Но про ужин забыть не позволю.
  На то, как она целует Ричарда, я предпочла не смотреть. Открыла глаза лишь тогда, когда услышала шаги и хорошо различимый в безмолвье скрип двери. В коридоре Мелиссу дожидался ее охранник. Вот он сделал шаг к кабинету и склонил голову, приветствуя:
  - Лорд Девенли.
  Я прикусила губу и крепко-крепко сжала кулаки. Потому что узнала человека, стоящего сейчас по ту сторону порога.
  Когда за Диком и его гостями закрылась дверь, я прислонилась к стене и медленно-медленно сползла на пол. Я пока не могла связать воедино то, что знала до сего момента, и то, что увидела только что. Был ли шанс, что появившееся где-то на краю сознания неоформленное, смутное, кусающее разум подозрение окажется правдой? Ведь я действительно узнала человека, пришедшего в этот дом вместе с Мелиссой: слишком часто я стояла рядом с ним, склонившись над столом и по многу раз разбирая маршруты, привычки, планы - все, что касалось моего мужа.
  Обнаружить в первый раз, что твоя жизнь на протяжении последних лет была обманом, было больно. Во второй же... понимание (или пока все же подозрение?) принесло с собой растерянность, злость на себя вместе с каким-то странным отуплением. А вот боли не было.
  - Лиза? - Дик неслышно вошел в кабинет, мягко прикрыв дверь за спиной. На его губах играла ироничная, но все же чуть виноватая улыбка. - Наверное, мне стоит попросить у тебя прощения за все то, что ты только что видела?
  - Извиниться? - Я непонимающе смотрела на мужа, не осознавая, о чем он говорит. Постаралась сосредоточиться на его лице.
  - За поцелуй, - пояснил Ричард. Улыбка исчезла, в глазах появилось беспокойство. Муж нахмурился и присел напротив меня на корточки: - В чем дело, лисенок?
  Вместо ответа я попросила, старательно подавляя ростки приближающейся истерики:
  - Дик, скажи, пожалуйста, что я сошла с ума и что последних четырех лет не было, а я заперта где-нибудь в комнате на чердаке, чтобы не пугать окружающих своим безумием.
  - Лиз? - Непонимание, растерянность в его глазах, опасение за мой рассудок и почти обреченное ожидание этого безумия. - О чем ты? Что случилось?
  Я обхватила колени руками, положила на них подбородок и, наклонив голову вбок, посмотрела на мужа. Хотелось одновременно расхохотаться, громко, с истерическими взвизгами, и зареветь от собственной глупости.
  - Я только что видела своего старшего агента, сопровождающего Мелиссу Шепард. Своего старшего агента, Дик, участвующего в заговоре против короны и не единожды разрабатывавшего вместе со мной планы, касающиеся тебя и твоих дел.
  Ричард резко выдохнул, качнувшись вперед. Глаза, изумленно распахнувшись, превратились в два холодных бездонных колодца, и медленно, сквозь непонимание и неверие, в них проявились осознание, сопровождаемое миллионами вопросов.
  - Твой старший агент рядом с Мелиссой Шепард в моем доме... Интерес-с-но, - Дик рывком поднялся на ноги и помог мне встать. Такого свистящего шепота от своего мужа я никогда раньше не слышала - и на миг испугалась.
  А Ричард уже взял себя в руки. Проводив меня к своему креслу, аккуратно усадил в него. Через секунду на его край стола скользнула чернильница и листок бумаги. Торопливо, ставя кляксы и даже не запечатав потом письмо, написал несколько строчек и нетерпеливым взмахом руки отправил послание адресату. Подчиняясь его шепоту, сложенный вчетверо листок исчез. Я смотрела на то место, где он только что был, и думала о том, что так не бывает. Не бывает так, что одна из самых значимых и старейших семей в королевстве убивает ни в чем не повинных жителей маленькой деревни. Не бывает так, чтобы эта же семья организовывала (или проплачивала) заговор против короля и ведущих аристократических династий. Не бывает так, чтобы эта семья посылала агентов в дом человека, с которым хотела связать свою жизнь Мелисса. Не бывает, не бывает...
  Муж присел на столешницу, зажав мои пальцы в своих ладонях.
  - Успокойся, лисенок, - мягко приказал он, предупреждая истерику. - Подумай сейчас хорошенько, пока Стивен не появился: ты не могла обознаться?
  Ответить я не успела - старший брат мужа появился в комнате. Неожиданно, беззвучно, стремительно. В отличие от Ричарда, которому удавалось перемещать только неодушевленные предметы, Стивен мог прокалывать пространство и для живых существ. И для себя тоже. Вот я набираю воздуха, чтобы ответить на заданный вопрос - а вот словно из ниоткуда в кабинет входит старший из братьев Девенли.
  Холодный взгляд карих глаз лишь мельком скользнул по Дику и остановился на мне. Взгляд не родственника - но придворного мага. Я опустила голову, отчего-то почувствовав себя виноватой.
  - Элизабет?
  В другой ситуации меня бы позабавило то, что из нас двоих виноватой во внезапном вызове посчитали именно меня. И ведь даже не скажешь, что не прав.
  Дик, не выпуская моих ладоней, повернулся к Стивену:
  - Только что здесь была Мелисса.
  - И? - поторопил его брат.
  - Ее сопровождал мой старший агент, которого она представила как своего охранника. Который потребовался из-за слухов о мятежниках, - ответила я.
  - О которых знает ограниченный круг людей, - с нажимом добавил Дик.
  С каждым произносимым словом Стивен становился мрачнее. Устало потерев виски, хмуро посмотрел на нас:
  - И что? Я правильно вас понял: вы сейчас попытались обвинить Шепардов в... а в чем, собственно? В том, что они наняли в качестве охраны мятежника? В том, что Даррел узнал о возможной опасности? Или в том, что данная семья вообще существует? В чем ты сейчас пытаешься обвинить их, Лиза?
  Я невольно отшатнулась, на миг опустив глаза - выдержать такой тяжелый взгляд у человека, которого снова начала воспринимать родственником, достаточно трудно. Но в следующую секунду, освободив ладони из рук Ричарда и расправив плечи, заглянула ему в лицо:
  - А ты пытаешься сейчас их защитить, так? Людей, которых сам и подозреваешь в убийстве моей семьи? В мести которым согласился помочь?
  - Нет. Я пытаюсь понять. Ты же кидаешься обвинениями в государственной измене в одну из самых влиятельных семей Ан-Риох-Даонны. На основании... опять же - чего? Тебе показалось, что ты видела человека, похожего на твоего старшего агента?
  - Я провела с Люком бок о бок почти полгода! - взвилась я. - Его голос бы узнала и с закрытыми глазами!
  До этого вечера со Стивеном я никогда не ссорилась. У нас и поводов-то в прошлом не было, даже для шутливых споров. Сегодня же мы со Стивеном едва не разругались, несмотря на все попытки Дика смягчить внезапно возникшую конфронтацию между женой и братом. Муж поддерживал меня, о чем прямо и сказал Стивену, но при этом желал иметь на руках больше сведений.
  К тому времени, как совсем стемнело, мы, накричавшись друг на друга и пропустив ужин, пришли только к одному: нужно узнать больше. Поэтому, под мое недовольное сопение, было решено отправить завтра Дика на свидание к Мелиссе. И большего ни от одного из братьев я добиться не смогла.
  - Меня злит все это, - раздраженно призналась я, с ногами забравшись в кресло в комнате Ричарда. Впервые с той ночи, как я проникла в его дом, я оказалась в этой спальне. Все тот же подсвечник на прикроватном столике - свеча в нем сгорела больше чем наполовину, банкетка с очередным брошенным на нее пиджаком, кровать, на которой я очнулась, переполненная ненависти к мужу. Тогда я ошибалась, не знала, кого на самом деле стоит винить в смерти самых близких мне людей, но ничего не могла поделать, пойманная Диком в его собственном особняке. Сейчас я знаю, кого следует винить, кому я хотела бы отомстить - и все равно не могу ничего поделать, все так же сидя все в том же доме и даже в той же спальне. И с таким положением дел я больше не хотела мириться.
  - Лиз, мы это обсуждали полчаса назад, - отозвался Ричард, перебирая принесенные им из библиотеки книги. - Пока у нас не будет больше фактов - или, хотя бы, оснований для подозрений - мы не сможем ничего предпринять. Того, что Мелисса знает о возможном мятеже, и того, что охраняет ее этот твой... Люк, мало для присвоения Шепардам статуса вселенского зла.
  - Я уже слышала версию Стивена о том, что мои "бывшие друзья" всего лишь подбираются к старейшим семействам, - кисло ответила я, поморщившись. Эту возможность я даже не рассматриваю - я не верю в подобные совпадения. С некоторых пор любое странное действие вокруг меня подвергается сомнению. - Она логична. Логично и то, что у Даррела вполне может быть свой осведомитель среди подчиненных Стивену людей, которых передает хозяину какие-то сведения, из-за чего Шепард озаботился проблемой безопасности дочери. Но, может быть, он приставил к Мелиссе одного из агентов совсем по другой причине?
  - По какой же, Лиз? - Ричард отложил книгу, которую счел бесполезной, и потянулся к следующей, бегло просматривая исписанные страницы.
  Я запнулась и пожала плечами, прикусив язык. На то, чтобы обвинить в заговоре еще и Мелиссу, я пока была неспособна. Но очень близка к этому.
  - Почему ты снова начинаешь спорить со мной, если все равно считаешь, что я права?
  Дик на секунду поднял голову:
  - Потому что фраза бывшей мятежницы "я так чувствую" - не аргумент. При дворе будут нужны не домыслы и эмоции, а факты. - Вторая книга была отложена в сторону. - Но я действительно не могу отрицать возможности того, что Шепарды могли замахнуться на престол. Как - пока не знаю, но практически у каждой семьи найдется какая-нибудь претензия к короне, подкрепленная давним и дальним родством с правящей династией. И для того, чтобы развить твои подозрения дальше, нам нужно хотя бы понять, может ли Шепард каким-либо образом претендовать на трон после смерти королевской семьи. Завтра я попытаюсь понять, как много знает Мелисса и связана ли она с планами отца. А пока, лисенок, перестань шипеть и постарайся успокоиться.
  Я фыркнула, на мгновение представив в кресле вместо себя взъерошенную оскалившуюся лисицу, но тут же вернулась к теме разговора:
  - Мне надоело сидеть без дела, Дик. Я хочу вам помогать, хочу что-то делать, быть нужной. Я устала сидеть в четырех стенах и ждать вестей.
  Признание прозвучало устало и обреченно. Ричард отложил книгу о самых знаменитых семьях и их родословных, и присел на подлокотник кресла, взлохматив мои и без того растрепавшиеся волосы.
  - Ты же помнишь, что выходить из дома опасно, живец? - чуть улыбнулся он.
  Я не вернула улыбку, зато ухватилась за последнее слово:
  - Опасность может грозить только от Даррела. Может быть, если он узнает, что я жива, это заставит его совершить ошибку... он сделает что-то не так...
  - Использовать тебя в качестве наживки мы не будем, - отрезал Дик. - И возражать бесполезно.
  А возразить очень хотелось. Я была уверена, что мое внезапное "воскрешение" испортило бы любой план, на чем бы он ни был основан и какие бы цели ни преследовал. Шепард мог пытаться зачем-то добраться до Дика, мог добиваться смены власти в королевстве, но чего точно не учитывалось ни в одной задумке - мое присутствие рядом с мужем.. И "воскресшая" я - что в качестве Элизабет Гордон Девенли, что в качестве Китти Диксон - могла помешать очень сильно. Это дало бы Стивену и Ричарду время и так необходимые им факты.
  И, даже несмотря на сегодняшние разногласия между мной и старшим братом Дика, я была уверена, что Стивен мою идею поддержит. Хотя бы просто потому, что в прошлый раз ему ничто не помешало продемонстрировать возможным наблюдателям таинственную фигуру в черном плаще.
  Хорошо. Сейчас я отступлю. Ненадолго и вряд ли окончательно, но не пробиваться же вновь через охранные заклинания Дика, чтобы выбраться на улицу?
  - Что конкретно ты пытаешься найти? - Я кивнула на книги. Некоторые были относительно новыми, какие-то наверняка являлись ровесниками волшебного справочника по зельям.
  Ричард вернулся к столу, подхватив одну из книг и повертев ее в руках, словно видел в первый раз:
  - Во-первых, любые записи, доказывающие, что Шепарды когда-либо состояли в официальном родстве с королями. Во-вторых, что-нибудь в старых, забытых, но еще действующих сводах законов, помогающее Даррелу оправдать свои притязания.
  - Члены пяти ваших семей в любом случае в той или иной степени приходятся родственниками королю.
  Произнесла это - и поняла, что раньше никогда всерьез об этом не задумывалась. Ведь Ричард действительно состоит в родстве с королем - дальнем, древнем, но все же состоит. И для отпрыска семьи, стоящей в основе трона, женитьба на дочери мелкого дворянина, а после - и работа в приграничном городке являются абсолютно неприемлемыми. Мага с фамилией Девенли с самого рождения ждало место во дворце, за спиной короля, но никак не пост помощника Наместника Четейр-Глэса. Тогда, семь лет назад, он, кажется, действительно сильно любил меня, если выстоял против матери и частых приглашений отца перебраться в столицу.
  Похоже, что мой муж - действительно удивительный человек.
  Что же касается пяти семей... Прежде не возникало необходимости задуматься о тех родах, что стояли у основ королевской власти. Ан-Риох-Даонна была основана более десяти веков назад людьми, сумевшими избежать проклятия Великой Пустыни. Тогда народ к южному берегу материка, плодородному и богатому, привели шесть семей, из которых позже был выбран правитель, основавший впоследствии королевскую династию. Остальные же семьи, управляемые старейшинами, встали у истоков власти нового государства, поддерживая монарха. Во избежание переворотов, которые все равно за эти столетия случались слишком часто, браки между королевскими отпрысками и детьми пяти старейших родов были запрещены. Но всегда находился влюбленный бунтарь, обозленный на родителя ребенок, слишком глупый или подкупленный наследник, который нарушал это правило. И потому каждый из тех, кто принадлежал к пяти столпам нашего общества, имел в себе какую-то часть королевской крови.
  Желает ли этим воспользоваться Даррел Шепард? Но для чего? У него нет наследников, кроме единственной дочери, которую, вполне возможно, не интересуют честолюбивые планы отца - ведь разве может будущая королева быть чьей-то любовницей? Пусть даже если этот кто-то - такой же отпрыск старейшего рода Ан-Риох-Даонны.
  - Это не имеет значения. Тайные браки без благословления и внебрачные дети, имевшие место быть столетия назад, никто не посчитает серьезной причиной для того, чтобы посадить Шепардов на трон. Но, может быть, в старых родовых книгах есть записи об официальных браках? Потому что это существенно изменит дело.
  - Считаешь, что в старых правилах и законах тоже что-то может быть? - с сомнением поинтересовалась я, разглядывая толстый, переписанный последний раз, вероятно, пару веков назад том "Предписаний" - копию самого первого свода законов, оставленных первыми переселенцами потомкам.
  - Первые старейшины наверняка должны были предусмотреть что-то на случай, если королевский род оборвется. В конце концов, вряд ли кто-то всерьез рассчитывал, что Валлены смогут удерживать трон так долго. Какую-то лазейку для остальных родов они оставили, я уверен. - Дик поднял голову от книги и заглянул мне в глаза: - Я буду чувствовать себя до невероятности глупо, если все, что я сейчас делаю - напрасно, и твои опасения и догадки так и останутся лишь опасениями и догадками.
  - Не окажутся, - спокойно заверила я. - И хотя никогда не ставила перед собой цели служить его величеству и охранять покой династии, я уверена, что сейчас поняла все правильно.
  - Ну да, защищать короля ты не собиралась - ты всего лишь немножечко поиграла в мятежницу.
  Муж хмыкнул, и я слегка улыбнулась в ответ. Я не заметила, как напряжение ушло, но за листанием старых книг и негромкими переговорами я успокоилась и даже смогла оценить последние слова Дика. По крайней мере, судорожное желание мчаться куда-то, мстить Шепардам и рушить все преграды, попадающиеся на пути, превратилось из навязчивой идеи в едва уловимый шепот на краю сознания. От своих планов я не отказываюсь - но в который раз прихожу к выводу, что стоит сначала подумать и взвесить каждый шаг. Наживкой побыть еще успею, а сейчас я могу помочь мужу в поиске информации, которая может оказаться важной.
  Подумалось вдруг, что так и должен вести себя человек, принадлежащий к старейшим родам. А я ведь последние семь лет была Девенли. Так не пора ли оправдывать право носить эту фамилию?
  
  - Никаких напутственных слов и инструкций не будет? - шутливо поинтересовался Дик, завязывая галстук и скосив на секунду в мою сторону хитрые глаза.
  - А ты в них нуждаешься? - "удивилась" я, старательно подавляя в себе раздражение, вызванное предстоящей встречей Ричарда и Мелиссы. Приходилось одергивать себя, напоминать о том, что мои желания или нежелания в данном случае ничего не значат, но противный зубастый червячок где-то внутри с явным удовольствием точил зубы о мою выдержку.
  - Ммм... нет, вряд ли.
  - Брата просто злит то, что ты так спокойно отправляешь его на свидание с любовницей, - заметил Стивен, не отрываясь от книги. Он пролистывал те тома, до которых еще не добрались мы с Диком, но и его поиски пока не давали никаких результатов. Что злило меня не меньше, чем эта затея с ужином.
  - А что я должна сделать? Закатить истерику, встать в дверях, вцепившись ему в рукав, и кричать "Не пущу"? Несмотря на предыдущие четыре года моей жизни, я все-таки аристократка, и до подобных низких приемов, что бы я ни чувствовала, я опускаться не собираюсь.
  - Маму бы эти слова привели в восторг, - усмехнулся муж. - Но почему-то с каждым годом мне все меньше и меньше хочется, чтобы моя супруга соответствовала ее идеалам.
  Я поморщилась и опустила голову на скрещенные на столе руки. Стивен аккуратно убрал упавшие на страницы волосы и продолжил чтение. Когда-то я стремилась понравиться миссис Девенли, очень стремилась. В восемнадцать лет, когда ты просыпаешься женой любимого мужчины, ты счастлива безмерно. И такое же счастье хочется подарить окружающим. Мне казалось, что, если я приложу усилия, то и госпожа Луиза сможет принять меня, сможет при встрече улыбаться, а не морщиться и крепче сжимать ручку своего отвратительного зонтика. Потом пришло понимание, что никакие действия или слова с моей стороны не изменят подобного отношения, и перестала стараться. Мне вполне хватало того, что и отец, и старший брат мужа одобряют меня. Меня поддерживала собственная семья - и Дик. И потому извечное недовольство миссис Девенли было не более чем далекой темной тучкой в моем безоблачном мирке.
  Сейчас мой мир далеко не так безоблачен, но даже теперь перспектива в чем-то заслужить одобрение непримиримой свекрови больше пугала, чем ободряла.
  - Не забудь пустить путевое заклинание вслед Люку, - пробурчала я в столешницу. - Это и будет моим напутствием тебе.
  Дик вышел из гардеробной - и без того мягкие шаги приглушил ковер - и остановился рядом с моим стулом, легко взъерошив волосы:
  - Вставай, лисенок, пойдем прятать тебя в твою комнату, - и, наклонившись к самому уху, добавил: - я все же надеялся, что ты более высокого мнения о моих умственных способностях.
  Я невольно поежилась от его дыхания и выпрямилась на стуле:
  - Тебе напомнить про пыточную в подвале? - выгнув бровь, улыбнулась я.
  Ричард шутливо поднял руки вверх, признавая победу за мной. А я вот определенно зря вспомнила про эту комнату: по телу словно холодные змейки пробежались, когда перед глазами всплыл подвешенный цепями к потолку железный крюк. Надеюсь, эта "игровая комната" действительно осталась в особняке от предыдущего хозяина, а у Дика просто не было времени избавиться от ее содержимого.
  Муж сжал мои похолодевшие пальцы в своих ладонях и поднял со стула, потянув в сторону двери. На пороге спросил у Стивена:
  - Ты будешь ждать здесь? Или мне потом прислать тебе вестника?
  - Посижу пока у тебя. А буду ли ждать до самого возвращения, зависит от того, найду ли я хоть что-то в этой горе пропыленных страниц. Где ты взял эти древности?
  - В королевской библиотеке, - пожал плечами Ричард. - И мне, к слову, пришлось повозиться в куда большем количестве пыли. Лиз, возьмешь что-то из тех книг, что я принес сегодня?
  Я покачала головой:
  - Я еще предыдущие не все просмотрела. Может быть, позже.
  - Хорошо.
  Муж остановился на пороге моей комнаты, пропуская меня внутрь. Сам он заходить не стал, однако до того, как дверь закрылась, я почувствовала легчайшее прикосновение к щеке. Не поцелуй, как раньше, но ласка самыми кончиками пальцев. Я замерла, глядя на закрытую дверь. Что это было?
  Несколько минут я продолжала гипнотизировать дверь, но потом махнула на это рукой и отвернулась. Я уже не представляла, чем можно занять себя. На книги я уже смотреть не могла, рукоделие мне с детства не давалось, исследовать в этой спальне было уже нечего. Каждый штрих узорных обоев, каждый мазок на картинах был знаком.
  С тоской покосившись на две неравные стопки книг, могущих помочь в подтверждении - или опровержении - моих подозрений, я тряхнула головой. Не хочу ими заниматься. В глазах от фамилий и родословных рябит уже.
  Волосы от этого движения рассыпались по плечам. Некоторые пряди упали на лицо. Я не всегда заплетала их в косу: по мере того, как краска смывалась, во мне сильнее разгоралось желание увидеть волосы такими, какими они были до моего побега. Я скучала по густой волне рыжеватых волос, а потому стремилась хоть иногда вспомнить, каково это: когда на спину спускается неугомонная, по словам мамы, грива. За последние годы я знала только лишь легкую щекотку от отросших кончиков, спускающихся к плечам. Но за те почти пять месяцев, что я не стриглась, волосы отросли - и меня это безумно радовало.
  Вскоре, если мне предстоит "воскреснуть", придется забирать волосы в высокие прически, не давая воли ни единой прядочке: стрижки были допустимы для крестьянок или горожанок, но не для дворянок. Мое внезапное исчезновение и такое же неожиданное появление и так вызовет множество вопросов, привлечет к себе внимание, породит самые невероятные сплетни... Я не хочу, чтобы длина моих волос послужила причиной для самых грязных и унизительных из них. Поэтому сейчас я пользовалась любой возможностью не заплетать волосы.
  Оглянулась. Расческа, шпильки и гребни лежали на каминной полке. Отнесла их в гардеробную, к зеркалу. Достала из маленькой деревянной шкатулки ленты - и остановилась, задумавшись. Что я собираюсь сейчас делать? Примерять маску той Лизы, которая через некоторое время вновь появится среди живых? Хочу успокоить себя, чтобы не думать о том, чем сейчас занимаются Дик и Мелисса? Пытаюсь найти новое развлечение, пока заперта в этих стенах?
  Или все сразу?
  Перекинув волосы через правое плечо, потянулась к расческе. Не думать о Ричарде, да?
  Я давно не видела мужа таким... неотразимым. За проведенные в его особняке месяцы я привыкла к тому, что дома он очень вольно относится к одежде, пренебрегая большей частью правил. Да и странно было бы, если бы Дик спускался ко мне в подвал, одевшись как для светского приема. Брюки, рубашка, домашние туфли, иногда - жилет... меня вполне устраивал такой облик мужа. Но сегодня ведь особенный вечер - и выглядел Ричард по-особенному. Возможно, так казалось только мне, но меня раздражала сама мысль о том, что таким его увидит и Мелисса. Дорогая, великолепно сидящая на нем одежда, искра затаенного веселья в глазах, чуть заметная усмешка в уголках губ... - властный аристократ, маг, в душе все еще остающийся мальчишкой.
  Перед глазами мелькнула картинка: темный плащ, который помогает надеть Ричарду лакей, ожидающие на столике в холле шляпа, перчатки и трость... Давно я не видела его таким. И ревновала к тому, что увидит Мелисса.
  В конце концов, так ли уж необходима эта встреча?
  Я опустила руку и, сжав расческу, взглянула на себя в зеркало. Недовольно поморщилась: глаза как-то странно блестят, на щеках некрасиво горят красные пятна, губы мрачно поджаты. Эмоциям выход давать нельзя. Никаким, особенно отрицательным. Не хочу снова видеть себя такой.
  - Лиза?
  Дверь в спальню открылась после короткого символического стука, и Стивен скользнул внутрь. Я выглянула из гардеробной:
  - Что-то случилось? Нашел что-нибудь?
  - Нет, пока ничего. К тому же я вовсе не уверен, что мы движемся в правильном направлении.
  Я прислонилась к косяку и нахмурилась. Стивен спокойно встретил мой взгляд. Он до сих пор не принимал моих слов, сомневаясь в том, что я могу спокойно и хладнокровно отнестись к Шепардам. И он был прав. Но в том, что в то же время права и я, я была уверена. И, если повезет, вылазка нашего агента на задание поможет это подтвердить.
  - Ревнуешь? - прямо спросил Стивен, проходя вглубь комнаты.
  Мой взгляд из несогласно-воинственного стал холодным:
  - Ты открыл в себе дар чтеца душ? - осведомилась я, намекая на то, что он лезет в область чувств, которые его не касаются.
  - Нет. И я не собираюсь выпытывать из тебя ответы. Я просто хочу, чтобы вы, наконец, разобрались с той ситуацией, в которой оказались. Ты обещала подумать, помнишь? И к чему ты пришла?
  Я на короткое время прикрыла глаза и глубоко вдохнула. Мыслей было много, желание - одно. Я хотела спокойной жизни. Не знаю, доступно ли мне еще счастье, но я хотела быть уверенной в завтрашнем дне, хотела знать, что больше никто не причинит мне боли.
  - Когда все это закончится, я попрошу Ричарда продать дом моих родителей. Вернуться туда все равно уже не смогу, а потому... Пусть какая-нибудь другая семья попытается построить там свое счастье.
  - А дальше?
  Глядя во внимательные, пытливые глаза Стивена, призналась:
  - А дальше... куплю где-нибудь подальше от столицы, ближе к южным горам, домик, и, как только король разрешит развод, а общество признает тот факт, что Элизабет Гордон Девенли все-таки жива, уеду жить туда.
  - Будущего с Ричардом ты не видишь, я правильно тебя понял?
  А голос - холодный, замораживающий. Казалось, скажи я еще одно слово - и в спальне в очередной раз будет править бал магическая зима. Но я все же ответила:
  - Прошло слишком много времени. Мы уже не нужны друг другу. То, что ты видишь сейчас - это всего лишь отголоски чего-то огромного, что было между мной и Диком семь, пять, даже четыре года назад. И, хотя Ричард и становится таким, как я его знала, скоро все это пройдет. Между нами всегда будет стоять то, что я так легко поверила в его предательство и предала сама. Считаешь, с таким грузом за плечами мы сможем построить что-то действительно крепкое, стоящее и настоящее?
  Стивен зашипел и отвернулся. Я понимала, что он рассчитывал на другой ответ, но... в четырех стенах особо заняться нечем, и я много думала над этим вопросом. Я не вижу возврата к прошлому. Нас ничего не держит вместе. Даже дети.
  - Стивен, прости. Я знаю, что ты хотел бы услышать другие слова...
  - Тихо, - приказал он, весь подобравшись.
  Я замерла на полуслове, пытаясь понять, в чем дело. Стивен словно прислушивался к чему-то, и я тоже постаралась услышать звуки, показавшиеся ему странными. Но дом жил своей обычной жизнью: второй этаж спал в отсутствии хозяина, на первом же слуги переговаривались и смеялись чуть громче обычного - о том, что в комнате наверху есть кто-то еще, они не догадывались, расслабившись и наслаждаясь свободным вечером. Что же могло насторожить Стивена?
  Родственник же, мгновенно позабыв о нашей беседе - или успешно загнав все мысли о ней в самый дальний угол памяти, - предвкушающе улыбнулся. Это была даже не улыбка. Скорее - усмешка, хищная и пугающая. Я поежилась. Стивен же негромко прищелкнул пальцами, и шарики-светлячки, освещавшие комнату, разом погасли.
  - Интересно, - пробормотал он. - Или я теряю хватку, или же просто никогда раньше не сталкивался с такой наглостью. И даже не знаю, что для меня более обидно.
  - Стивен, в чем дело?
  Мой голос был каким-то хриплым и испуганным. Я не понимала, что происходит, и в мгновение ока подобравшийся Стивен меня действительно пугал - передо мной снова стоял придворный маг, столкнуться с которым бы я не хотела ни за что в жизни.
  - В доме незваные гости: плетение охранного заклинания нарушено. Некто весьма грубо порвал его... - его глаза изумленно распахнулись, и Стивен заканчивал фразу, с трудом сдерживая смех: - напротив окна библиотеки. Что-нибудь напоминает? Впрочем, я уверен, что ты уже догадалась, кто пожаловал, пока Ричард ужинает с прекрасной дамой. И я даже не буду им мешать - хочется узнать, что они задумали. - Задумчиво-азартный взгляд Стивена остановился на книгах, оставленных мною на столе. Чуть нахмурившись, он что-то пробормотал - и они исчезли. - Не знаю, будут ли они обшаривать весь второй этаж или имеют конкретную цель, - в воздухе повисло "как ты когда-то", - но я бы посоветовал тебе лечь на кровать и притвориться спящей. В спальню они войти не смогут, но будет неплохо, если гости тебя увидят. Может, это заставит мятежников пойти на более решительные меры.
  Я же почти не воспринимала то, о чем говорил Стивен. Агенты мятежников? Здесь? Сейчас? Что им нужно? А притворяться спящей для чего? Кажется, мое подспудное желание побыть в очередной раз наживкой исполнилось самым скорым и извращенным способом.
  - Лиза! - шикнул на меня Стивен, и я послушно подошла к кровати. Посмотрела на покрывало, которым сама же и застелила с утра постель, и решила не снимать его. Еще не настолько поздно, чтобы ложиться спать по-настоящему. Поэтому просто легла поверх, сняв лишь домашние туфли, и свернулась клубочком, следя за каждым жестом Стивена. Но в какой-то момент он исчез. Сначала я испугалась, подскочила в кровати, но потом поняла, что такое же заклинание наверняка вчера использовал и Ричард, укрывая меня от глаз Мелиссы.
  Мелисса... Замешана ли она в том, что именно сегодня вечером в дом Дика пробрались незваные гости? Или мятежники не имеют к происходящему сейчас никакого отношения, и это просто глупые воришки залезли в окно богатого особняка? Возможны ли такие совпадения?
  Едва ли. В моей жизни таких совпадений не бывает. Все "случайности" оказывались хорошо спланированными. Глупо будет надеяться, что в этот раз Пресветлые решат иначе.
  Какое-то время мы провели в тишине. Я напрасно прислушивалась к тому, что происходит в коридоре, Стивен, наверное, следил за заклинаниями. В комнате, при закрытых шторах и погашенных светлячках, было сумрачно и неуютно. Поэтому, закрыв глаза, я ждала хоть какой-то подсказки.
  Тихий щелчок, который невозможно было бы услышать, если не ожидать, короткой тонкой плетью хлестнул по нервам. Только что закрылась дверь в спальню мужа. Значит, они действительно осматривают комнату за комнатой. Что они надеются найти? Будет ли это кто-то из знакомых, или на сей раз в дом Ричарда послали совсем необученных новичков, которых без жалости можно пустить в расход? Хотя нет. Если Мелисса в курсе заговора, это именно разведка, а не приманка. Девушка - отвлекает в ресторане, и, возможно, надеется занять Дика на всю ночь - я невольно скрипнула зубами, - агенты в это время ищут что-то конкретное. Но что именно? Не артефакт Рипарда же?
  Возникло желание вскочить и пройтись. Иногда гораздо легче думается в движении. Но шаги, замершие возле двери в мою комнату, погасили порыв и заставили застыть. Ручка дернулась, но ничего больше не произошло.
  - Здесь снова заперто! - Человек, произнесший это, был недоволен, но явно готов к подобному повороту. Понять же, знаю я его или нет, по свистящему шепоту было невозможно.
  Снова заперто? Почему - "снова"?
  Я напряженно вслушивалась в шорохи за стеной, пытаясь угадать, что делают гости. Какое-то время ничего не происходило, я не слышала ничего, кроме собственного слишком частого дыхания, но... дверь неожиданно открылась, позволяя увидеть двоих, убиравших что-то в карманы. Половинки ключей-артефактов?
  Я забыла закрыть глаза, да это было и неважно: в темноте комнаты вряд ли можно понять, сплю я или нет. Один из мужчин, выше ростом, занес ногу для того, чтобы шагнуть в спальню. Однако напарника ухватил за рукав более сообразительный товарищ:
  - Думаешь, если снял заклинание с двери, так легко сможешь пробраться в комнату? Не забывай, что это дом мага. Они помешаны на всякого рода защите.
  - Да эту защиту обойти ничего не стоит, - презрительно ответил высокий, вырывая руку из пальцев второго агента. - Ты вообще уверен, что вон то нечто на постели - кто-то из наших?
  - Не уверен, - раздался в ответ полный сомнения шепот. - Но кого еще этот ненормальный маг может сторожить в смежной комнате?
  - Что ж, тогда проверим.
  Агент все-таки попытался войти в спальню. Попытался - и не смог: одновременно произошли две вещи. Он наткнулся словно на стену, невидимую, но такую же прочную, как каменная. И в следующее мгновение по ушам ударил вой, громкий, пронзительный, заставивший меня в испуге подскочить на кровати.
  Разведчики, ошеломленные не меньше моего, несколько секунд не двигались, но потом разом развернулись и бросились по коридору в сторону библиотеки.
  Довольный же Стивен, развеяв все заклинания, расслабленно откинулся на стуле, повторив:
  - Интерес-сно...
  - И что это было? - мрачно поинтересовалась у него.
  - Спонтанная проверка, которая, как мне кажется, гораздо больше информации даст мне, чем мятежникам.
  Вот так вот. Ответ, который совершенно не отвечает на заданный вопрос.
  Магические светильники снова зажглись, заставив прищуриться. Я сверлила недовольным взглядом Стивена. Он, кажется, даже не подумал о том, что не все с полувздоха понимают его замыслы. Мне нужны пояснения касательно того, что делает или не делает этот маг.
  - Стивен... - начала я, но он оборвал меня, не дав закончить вопроса:
  - Лиза, не сейчас. Посиди несколько минут молча. И подумай о том, что произошло только что. Мне интересна и твоя точка зрения.
  Такое поведение раздражало, но я, увы, давно не капризный ребенок, чтобы, наплевав на все, требовать к себе внимания. Я отдавала себе отчет в том, что Стивена лучше не дергать, когда он пытается выстроить логически объяснимую цепь из событий и слов, но проснувшееся вдруг чувство противоречия внутри обижалось на такое пренебрежение к моим желаниям.
  Я переползла к изголовью, согнув ноги и устроив на коленях подушку. Изредка поднимая с нее голову, смотрела на хмурившегося, исписывающего быстрым размашистым почерком лист за листом Стивена - и снова возвращалась к состоянию полудремы. Думать о той паре, что влезли в дом Ричарда, не хотелось. Даже не так: стоило задаться вопросом, как и почему это произошло, мысли соскальзывали на что-нибудь другое. Например, на то, что слуги до сих пор не сбежались на жуткий звук - значит, снова фокусы старшего из Девенли. Или на то, что защита дома отнюдь не идеальна. Или на то, о чем стоило задуматься довольно давно: мятежникам помощь оказывается с самого верха, если в распоряжение сепаратистов предоставляется и информация о том, как охраняется дом одного из придворных магов, и необходимые для ее преодоления артефакты. Те же половинки ключа, что использовались мной и Тимми три месяца назад и которыми явно была открыта дверь в мою спальню... Как бы далека я ни была от мира магии, о том, что такие "игрушки" довольно редки и дороги, - знаю. И если их использование тогда было необходимым и понятным, то наличие подобного рода артефактов в руках простых агентов, выполняющих довольно-таки странное задание, было для меня неприемлемым. Ибо на создание этой волшебной отмычки необходимы силы нескольких мастеров. А эта мысль тянет за собой другую: о том, что возможности у моих бывших друзей куда более обширны, чем я себе представляла, и что только чтецами и парой-тройкой артефакторов они точно не ограничиваются.
  Еще подумалось о том, что Дик, возможно, места себе не находит из-за того, что защита дома нарушена. Ведь должна же как-то сеть охранных чар быть связана с хозяином?.. Надеюсь, он не выдаст свое беспокойство и сможет закончить вечер, не вызвав подозрений у своей подруги.
  На этом моменте рассуждений я невольно скрипнула зубами. Потому что вряд ли Мелисса посчитает "неподозрительным" желание любовника сбежать в пустой особняк сразу после ужина - или что у них в программе? - предпочтя обществу шикарной женщины холодную кровать и, возможно, книгу. Меня же выводила из себя сама мысль о том, что встреча все же может закончиться правильно. Лицемерно с моей стороны испытывать такое и при этом настаивать на разводе, но я не думаю, что это нечто большее, чем отголоски прежних эмоций. Или, вполне может быть, дает о себе знать чувство собственничества, так или иначе присутствующее у всех людей. Когда-то он был мой - и я не хочу, чтобы сейчас Дик достался другой женщине, к тому же настолько идеальной.
  Подняв голову, снова посмотрела на Стивена. Он уже не писал, просто сидел, откинувшись на спинку стула и закрыв глаза. Заметила пятна чернил на манжетах - сильно же родственник увлекся поиском разгадки, если так далеко отступил от образа совершенного мага-аристократа.
  - Все равно не понимаю, как он мог бы это провернуть, - вдруг зло пробормотал Стивен, дергая левой рукой и ударяясь ею о край стола. Под рассерженное шипение я подскочила с кровати, намереваясь кинуться в ванную за полотенцем и холодной водой, но брат мужа меня опередил. На то он и маг, в конце концов: рядом с исписанными листами и чернильницей появился кувшин с широким горлышком, через ручку которого был переброшен кусок материи. - Себя лечить гораздо сложнее, чем кого-то, - криво улыбнулся он, опуская ушибленную руку в холодную воду. - Иногда проще так.
  Я пожала плечами, не соглашаясь и не споря - о лечении магией я тоже знала до ужаса мало. Ричард, если ему приходилось использовать свои способности для врачевания, никогда не рассказывал о том, как это происходит и что он чувствует, а я и не спрашивала - обычному человеку все равно не понять. Может быть, чужую боль действительно легче унять, чем свою собственную.
  - Из-за чего ты разозлился?
  - Я не понимаю, - Стивен досадливо прикусил губу и чуть отвел взгляд, словно ему сложно было признаться в собственной слабости. - Я вижу действия, вижу их результат, вижу мотивы Шепарда - если мы не ошиблись с объектом подозрений, - но не вижу способа, которым можно было бы связать происходящее сейчас, произошедшее четыре года назад - и предполагаемые планы Даррела. У меня не получается четкой картины, и это раздражает неимоверно.
  - Не расскажешь? - решила попробовать я, присаживаясь на край кровати напротив.
  - Позже. Сначала я хочу узнать, дала ли нам что-нибудь встреча брата и Мелиссы. И услышать твои мысли по поводу внезапных гостей.
  - Я не об этом думала, - мотнула головой я. Стивен чуть нахмурился, и я, отчего-то почувствовав себя виноватой, торопливо продолжила: - У мятежников есть артефакторы - об этом я знала и раньше, не раз пользовалась плодами их работы. Но считала, что вряд ли больше трех мастеров - их услуги стоят недешево. Но сегодня дверь вновь была открыта ключом-артефактом, что уже говорит о том, что мастеров - гораздо больше. К ним добавляются чтецы - люди, из-за своих способностей находящиеся под постоянным присмотром короля и его магов. Тогда откуда же у Даррела, - слегка скривившись, я все же смогла спокойно произнести это имя, - такие ресурсы? Откуда у него люди с редкими способностями, о которых ничего не знаете вы с Диком?
  - Об этом мы размышляли уже не раз, - ответил Стивен, слабо перебирая пальцами в холодной воде. - Что вполне вероятно, события стали разворачиваться еще до нашего рождения, только сейчас развернувшись во всю мощь. Не могу этого утверждать, но почти уверен, что это так. Родители Даррела - особенно его отец - были людьми строгими почти до жестокости, правильными почти до идеальности. Сам я с ними, слава Пресветлым, не встречался - порасспрашивал отца, ведь представители наших семей так или иначе связаны. Отец же и рассказал о том, что лорд Дэйтон Шепард был крайне недоволен политикой своего короля, хотя эта информация и не выносилась за пределы их семейного поместья. - Ну да, лордом и его окружением. Но слуги-то тоже все подмечают. - Я не удивлюсь, если выяснится, что Дэйтон вбил в голову сына мысль о том, что Валлены стали слишком слабы, что корона для них стала неподъемным грузом. Допускаю также, что, когда на их землях у детей обнаружился дар чтецов, королю об этом сообщено не было. А теперь из детей они превратились в преданных вырастившей их семье слуг с опасными способностями. - Я вздрогнула. Сразу по двум причинам. Во-первых, способности чтецов я испытала на себе - и это действительно страшно. До сих пор не верю, что Дик мог добровольно встретиться с ними, чтобы обелить передо мной свое имя. Во-вторых, Кара отнюдь не показалась мне безмерно верной делу мятежников. Скорее, она ненавидела Люка и остальных агентов точно так же, как ненавидели и боялись ее они. Так что либо во главе заговора стоят все же не Шепарды - во что я не хочу верить, - либо Стивен ошибается в своих предположениях, во что тоже верить не хочется. - Так же вполне возможно, что тем двоим позволили жить спокойно, завести семью, детей - а потом шантажировать их жизнями. В любом случае, я уверен в том, что появившиеся неучтенные чтецы выросли именно под крылом главного заговорщика.
  - А артефакторы?
  - С ними все и проще и сложнее одновременно. Как такового контроля над людьми с зачаточными способностями к магии никто не контролирует - не все даже осознают, что они у них есть. И если случайно наткнуться на такого ребенка - можно вырастить себе артефактора, ведь пользоваться заклинаниями он не умеет, но вот вдохнуть в свое творение часть своей силы способен. Но я сомневаюсь в том, что Шепарды превратили свое поместье в помесь детского сада и тайной разведки с сильно выраженным вербовочным вектором, - я недоуменно дернула головой, и Стивен рассмеялся: - Спроси как-нибудь мужа, откуда берутся самые верные шпионы. Хотя нет, лучше не спрашивай. Без таких знаний живется спокойнее. К тому же ты все равно все прекрасно поняла. Что касается артефакторов... думаю, Даррел переманивал уже отучившихся, зарекомендовавших себя мастеров. И устраивал потом "несчастные случаи", в которых "погибали" необходимые ему люди. В поднятых архивах за последние несколько лет таких смертей оказалось слишком много для того, чтобы они были лишь совпадением.
  - Да уж, по части несчастных случаев ему, похоже, нет равных... - пробурчала я, жалея, что рядом нет мужа. Почему-то казалось, что с его поддержкой такой рассказ воспринимался бы легче. Вот только он держит за руку сейчас не меня, а совсем другую женщину...
  - Я не утверждаю, что все было именно так, Лиза, - попытался мягко возразить Стивен. - Мы до сих пор не имеем права ни в чем обвинять Шепардов. Но есть заговор - и его явно организовал кто-то из приближенных к королю. Скорее всего - кто-то из членов пяти семей. И Шепарды, вполне вероятно, могут оказаться просто первой фамилией в списке подозреваемых. Они могут оказаться невиновными в том, в чем ты торопишься их обвинить.
  - Даже в смерти моей семьи? - резко спросила я. Голос зазвенел.
  - Если Даррел виновен в этом - он понесет наказание. Просто будь готова к тому, что...
  - Снова могла ошибиться с выбором виновного лица? - горько закончила я, отворачиваясь. Слова старшего Девенли, как всегда, были разумны. Но в том-то и дело, что он опирался на разум - а я все четыре года прожила во власти эмоций, разрушающих меня и требующих разрушить жизнь тому, кто отнял у меня мою семью. И все поступки, совершенные Шепардом, в свете открывшихся знаний кричали о его виновности. Все рассуждения приводили к этому же выводу. Вина за смерть пятерых человек, которых я очень любила, лежит на нем.
  Перина сбоку чуть просела - и я почувствовала прикосновение холодных мокрых пальцев к своей руке.
  - Я не собираюсь отбирать у тебя право на месть, Лиза. И Дик, и я тебе поможем. Просто не теряй головы из-за эмоций - они могут утянуть вниз и тебя, и моего брата.
  Я какое-то время смотрела в глаза сидящего рядом мага. После же молча кивнула. Отгородиться от эмоций - это то, о чем я сама себе твержу довольно часто.
  - Мелисса может быть замешана?
  Все так же не выпуская мою руку, из-за чего по коже скользили щекочущие холодные капли, Стивен кивнул:
  - Такие планы передаются по наследству. Дэйтон не сумел - или не стал - завоевывать корону для сына, но воспитал его в духе стремления к ней. Так что почти наверняка и Мелиссу растили как будущую королеву. Это в случае, если мы правы, - торопливо добавил Стивен, но я даже не подумала ловить его на том, что, настаивая на возможной невиновности Шепардов, он все равно выстраивает рассуждения, ставя именно эту семью во главу угла. Он все еще пытается быть больше магом и придворным, чем моим старшим родственником, и не мне его в этом винить. Потому что от моих слов он тоже не отмахивается.
  - Сомневаюсь, что их сегодняшняя встреча даст хоть какие-то результаты. - Я решила сменить тему. - Дик будет пытаться выяснить причастность Мелиссы, она будет задавать вопросы, чтобы понять, как далеко он зашел в своих попытках - и в итоге каждый из них останется ни с чем.
  - Вероятнее всего, - согласился Стивен. - Но, раз уж она выудила у него этот ужин, нам стоит воспользоваться сложившейся ситуацией. Встреча моего брата и Мелиссы дает нам сразу несколько возможностей. И, если мы не получим каких-то однозначных ответов, то ряд всевозможных подсказок появится однозначно.
  - Что совершенно не означает, что мы поймем их правильно и вовремя, - резонно возразила я. Возможно, безусловную пользу от обсуждаемого сейчас свидания мне мешали увидеть чувства, хоть и спрятанные подальше, а все же дающие о себе знать, но я не верила в чудесное получение необходимой информации и вообще в необходимость притворяться, что жизнь Ричарда осталась прежней.
  - Спорить не буду, - кивнул Стивен. - Поэтому нам остается только дождаться Дика и услышать пересказ прошедшего вечера.
  
  Как я и говорила, свидание Ричарда с Мелиссой не принесло никакой пользы. По крайней мере, напрямую. А из тех фактов, что у нас имелись, ничего толкового и действительно серьезного собрать не получалось. Необходимо было сделать что-то более существенное, чем все шаги, предпринимаемые до сего момента.
  Я взглянула на листы, лежащие на столе. По примеру мужа и его старшего брата, я начала записывать мысли обо всем, что, как мне казалось, имело хоть какое-то отношение к странному игрушечному движению мятежников, Мелиссе Шепард и ее отцу. Самый верхний был исписан известными мне фактами, касающимися прошедшего ужина Дика и его... подруги.
  Точно мы знали, что:
  1. Воспользовавшись отсутствием Ричарда, двое агентов-сепаратистов по уже опробованному когда-то плану проникновения влезли в особняк и дошли до моей спальни, где... что? Должны были убедиться, что либо я, либо Тимми выжили и живем под боком у Дика? Или же они должны были забрать вора-неудачника? Или просто понять, что находится за дверью, которая "снова заперта"?
  2. Кто-то из них, и это, вероятнее всего, Люк, бывал в этом доме и мельком осматривал его. Тогда же и наткнулся на запертую дверь. Он ведь оставался в коридоре, пока Мелисса выуживала из моего мужа обещание поужинать с ней. Так почему мой старший агент не мог выполнять ее приказа? Шепарды не могли не быть обеспокоены тем, что Дик, два месяца практически не появлявшийся на людях по непонятной причине, вдруг на пару с братом начинает активную деятельность, направленную явно против мятежников.
  3. Путевые заклинания, выпущенные Стивеном вслед агентам и Диком вслед Люку, сошлись поздней ночью в одном месте. Новый штаб? Почти наверняка.
  Но это ни о чем не говорит. Все эти пункты-утверждения дополняются предположениями и размышлениями, и последних куда больше, чем достоверно известных фактов. И дольше так продолжаться не может. Мятежники начинают предпринимать активные шаги, и никто из нас твердо не уверен в том, чем закончится восстание, если оно начнется. Если во главе заговора стоит кто-то из пяти семей-основателей, имеющий возможность почти законно захватить власть - время для рассуждений в тишине библиотеки прошло.
  Необходимо было спровоцировать Даррела на какую-нибудь ошибку. Хотя бы самую маленькую, которая позволила бы зацепиться за его план, понять его - и помешать. И я видела только один способ вывести мистера Шепарда из равновесия.
  Возможно, эта мысль была неправильной, но мне казалось, что связь между мятежниками и убийством моей семьи заключалась не только в главном подозреваемом лице. Другой связующей ниточкой являлась я. Даррел, не меньше Луизы Девенли мечтавший (почему, интересно?) видеть замужем за Ричардом свою дочь, расчищал для нее дорогу. Я не понимала до конца, почему все произошло с такой жестокостью и как связать мой самый страшный кошмар с короной и властью, но мысль об этом, возникнув, не пожелала больше исчезать. Она преследовала меня почти постоянно, вынуждая проводить над старыми книгами все свободное время в надежде найти подтверждение своим подозрениям. Если Шепарды действительно хотели породниться с Девенли, причем не через наследника, если Даррел спокойно сносил то, что Мелисса - всего лишь любовница... У него должно было быть что-то, какое-то старое правило или закон, благодаря которому он чувствовал себя уверенно и мог не спеша претворять в жизнь свой план.
  По кровати были разложены книги, которые мне еще только предстояло прочесть. Со стороны могло показаться, что они валяются на покрывале безо всякой системе, но, хвала Пресветлым, кроме Стивена и Ричарда в процессе лихорадочного перелистывания и перекладывания меня никто не видел, а уж они точно не собирались критиковать мою манеру поиска информации.
  Вот только результатов пока все равно не было. Поэтому я и настаивала на активных действиях. Мы и так слишком много времени упустили на рассуждения и размышления. Необходимо было сделать уже хоть что-нибудь, что заставило бы главу заговорщиков раскрыться.
  Но, опять же, предположений у нас было гораздо больше, чем достоверно известных фактов, и действия вслепую были слишком рискованными...
  Я села на пол у кровати, протянув руку и открыв ближайшую книгу. На название я не посмотрела. Не заинтересовали меня и исписанные листы. Я просто переворачивала страницу за страницей, пытаясь придумать план, который в ситуации ужасающего отсутствия точных данных был бы наименее рискованным.
  Взгляд зацепился за слишком большой просвет на странице. Словно переписчик оставил место для того, чтобы позже внести информацию, но так и не сделал этого. Книга оказалось копией старой родословной королевского рода. Пропущенное место - вероятно, упоминанием о внебрачных детях. Но заинтересовали меня отнюдь не подробности из тайной жизни давно умершего монарха. Я поняла, что копии, пусть и переписанные много лет назад грамотными, доверенными переписчиками, мне не нужны. Писцы - люди. Которые в силу каких-либо причин могут утаить некоторую информацию. Если бы копия была сделана с помощью магии - подобной мысли у меня даже не возникло бы. Но - книга была переписана. И не один раз. С каждым новым взошедшим на престол королем родословная дополнялась или, наоборот, корректировалась с помощью утаивания нелицеприятных фактов. И если простому народу до подобных книг дела не было, в аристократической среде им придавалось слишком большое значение. А такие вот маленькие изменения гарантировали, что у пяти семей не появится повода для обоснованных претензий.
  Я была уверена, что и в семье Девенли была такая родословная. И не в единственном экземпляре. В имении на озере Дерр-Эон наверняка хранится оригинал. В домах младших ветвей и отпрысков, вырвавшихся из-под родительской опеки - копии.
  А копии мне не нужны. Мне нужны оригиналы. Настоящий, первый свод "Предписаний", настоящая родословная королевского рода Валленов и - что, скорее всего, абсолютно невозможно - настоящее генеалогическое древо Шепардов. Впрочем, замахнувшись на хроники королевской семьи, я тоже погорячилась. Их вряд ли позволят взять в руки даже придворным магам. А вот сравнить имеющуюся в распоряжении Дика копию "Предписаний" с первоисточником, я думаю, вполне возможно.
  И, если я и там ничего не найду, придется, вопреки несогласию мужа, "воскреснуть" гораздо раньше. Это Даррела Шепарда и его дочь из равновесия выведет определенно. Заставит ли совершить ошибку - не знаю. Но, если я права, это может сломать всю игру.
  
  - А вы стоите друг друга, Дик, - лениво, но с какой-то долей одобрения произнес Стивен.
  - Ты о чем? - нахмурился Ричард, вставляя перо в чернильницу и поднимая взгляд на брата. Гость в кабинете возник неожиданно, в очередной раз словно появившись из воздуха, и оторвал нас обоих от дел. Дика - от подписания очередных приказов, меня - от изучения "Предписаний". Оригинальной книги.
  - Твоя жена являлась агентом мятежников, которые намерены свергнуть правящую семью. Ты практически выкрал из архивов королевской библиотеки ценную книгу. Из архивов, которые сам же заново и опутывал защитными заклинаниями. Вы - идеальная пара. - Криво улыбнувшись на брошенное полушепотом "Язва", Стивен сел в кресло, которое занимал обычно, оказавшись в этом кабинете, и с любопытством посмотрел на меня: - Ну и как, нашла что-нибудь?
  Для меня Ричард перенес в свой кабинет софу, которой ранее в меблировке не учитывалась, и я с удовольствием оккупировала предложенный мне собственный уголок. Если была возможность провести время не в своей комнате, я ею всегда пользовалась. Кабинет Ричарда меня утраивал в этом плане гораздо больше библиотеки, его спальни и дальнего салона, из которого софа и была "украдена", несмотря на то, что и его я уже изучила вдоль и поперек. Мне нравилось сидеть здесь, с книгой или без нее, пока Дик занимался своими делами. Это дарило давно забытое ощущение... уюта? семьи? дома? Как бы то ни было, я радовалась любой возможности удрать из спальни и устроиться с ногами на "своей" софе.
  Вот и сейчас я забралась на нее, оставив домашние туфли на полу, и изучала лежащую на коленях толстую и довольно тяжелую книгу. При появлении Стивена я нервно одернула юбку, проверяя, закрывает ли она ноги. Рядом с Диком о таких вещах я не думала. Рядом с его братом, несмотря на несколько откровенных разговоров, настолько свободно я себя не чувствовала. Глаза заметившего мое движение Стивена понимающе блеснули.
  - Нет, касательно вопроса престолонаследия и смены правящего рода пока ничего нет. Но я уже нашла места в "Предписаниях", которые были опущены при переписывании, - я кивнула на лежащую в ногах книгу, принадлежащую Дику. - Так что почти уверена в том, что скоро обнаружится и что-нибудь, что сможет нас заинтересовать.
  Стивен кивнул. Мне показалось, что старшему придворному магу довольно тяжело полагаться при расследовании на такие вот шаткие надежды. Его тяготило - как, впрочем, и Дика тоже, - что они умудрились не заметить заговорщиков. Тот факт, что прикрывался он кем-то из высших аристократов, они оправданием не считали. Его раздражало то, что приходится работать с малым количеством людей, стараясь обеспечить максимальную эффективность и при этом не допустить разглашения информации: нельзя было позволить оставшимся трем родам узнать о том, чем заняты подведомственные Девенли дворцовые службы. На него давило молчаливое неодобрение короля, предупрежденного о возможной опасности. Ему явно недостаточно было моего "почти уверена", но большего я сказать сейчас и не могла.
  Я вернулась к книге. Перевернув желтый пергаментный лист, явно магией защищенный от разрушения, продолжила вчитываться в ровные, написанные на удивление лаконичным почерком, строки. Постаралась сосредоточиться на своем занятии, но все равно невольно прислушивалась к тому, о чем говорили братья.
  Приглушенные серьезные голоса напомнили вчерашний вечер, ту его часть, когда Дик, раздраженный неудачей и тем, что ему пришлось изворачиваться как никогда раньше, чтобы найти благовидный предлог для отказа Мелиссе, узнал о незваных гостях. Вспыливший Ричард, еле сдерживаясь, назвал старшего брата болваном, а меня поздравил с тем, что мои самоубийственные желания начинают сбываться, после чего утащил Стивена в свой кабинет и долго о чем-то с ним разговаривал. Промаявшись какое-то время в комнате, из-за беспокойства, что они разругаются, и немножко из любопытства я, отбросив страх быть застигнутой прислугой, вышла в коридор и на цыпочках прокралась к закрытым дверям кабинета. Но криков и шума драки оттуда не доносилось. Не вполне доверяя магам - дверь они могли и зачаровать, как поступил Дик с той, что вела в мою спальню, - я заглянула в открывшуюся щель. Вопреки опасениям, братья и не думали ругаться. Спокойно, с серьезным видом что-то обсуждали до моего прихода. Дик, повернув голову, задумчиво посмотрел на меня и посоветовал - мягко приказал, фактически:
  - Иди спать, Лиз. Ничего страшного не случится, обещаю. - Беспокойство улеглось, но любопытство разгорелось еще больше. Ричард, видя, как заблестели мои глаза, покачал головой: - Вечер ничего не дал, как ты и предсказывала. Так что можешь со спокойной совестью отправляться в кровать.
  Я не стала спорить. Мужчины, не дожидаясь, пока я закрою дверь, продолжили прерванный разговор, и мне даже в спальне казалось, что я слышу усталые приглушенные голоса.
  Сейчас и Ричарду, и Стивену было особенно тяжело. После того, как умер главный придворный маг, старший из братьев занял его место, несмотря на свою молодость и возмущение более опытных волшебников. Но такие решения принимал только король - и его величество посчитало, что ученик придворного мага справится с возложенными на него обязанностями куда лучше, чем Наместник какого-либо из городов. Позже во дворце появились Дик и еще один молодой маг, едва закончивший обучение - его имени я не помнила. И на них троих, еще не обладающих силой в полной мере, ложились все дворцовые заботы. Не думаю, что и раньше их обязанности были легкими и необременительными, но в настоящее время, в связи с проявившимися сепаратистами и давлением со стороны государя, обоим приходилось особенно нелегко.
  И я боялась, что в таком состоянии ошибку скорее совершат они, а не Даррел Шепард. Чего никак нельзя допустить. Стараясь не обращать внимания на усталость в голосах беседующих мужчин, сосредоточилась на "Предписаниях". В них просто обязано быть хоть что-нибудь!
  - Он отказывается меня слушать! - зло бросил Стивен, ударив кулаком по столу. Я вздрогнула и подняла голову. Взъерошенный придворный маг сидел, нахмурившись и прикусив губу. В глазах - недовольство, разочарование, злость на собственное бессилие.
  - Тогда, может, нам отойти в сторону и дать Даррелу сделать то, что он хочет? - Ричард отбросил чистое перо, которое до этого крутил в руках. - Если его величество настолько беспечно и слепо...
  - Поостерегся бы ты такое вслух говорить, - Стивен хмуро взглянул на брата. - Впрочем, вы с Лизой одного поля ягоды. Одни бунты на уме.
  - В чем дело? - поинтересовалась я, стараясь, чтобы мой голос звучал спокойно и даже нейтрально.
  - Король отказывается отсылать младших детей из столицы. Он не воспринимает всерьез мои слова о том, что, вероятнее всего, в опасности не только его жизнь, но и жизнь всей его семьи. Он допускает, что заговор может проходить сквозь все слои населения, взяв свое начало где-то среди аристократов; что пока идет только подготовительный этап, а в решающий момент удар может быть нанесен как со стороны горожан, обеспечивающих беспорядки на улице, так и со стороны лордов, вознамерившихся произвести переворот, но совершенно не считает серьезной мысль, что свергнуть могут не просто неугодного короля - сменить хотят всю правящую династию. И на все мои уговоры отправить принца Ларека и принцессу Орину подальше от Грэйн-Аббен только отмахивается. Но при этом требует скорейших результатов.
  - В то, что главным может быть Даррел, он тоже не верит, - заключила я, сумев даже кривовато улыбнуться. Наверное, этого следовало ожидать.
  - Не верит. Уверен, что мы занимаемся ерундой, пытаясь доказать его причастность к мятежникам. Даррел - его давний друг и советник, первый человек без магических способностей за последние лет сто, который завоевал расположение короля и такое высокое положение при дворе. По сути, обвинить Даррела в заговоре - все равно что обвинить короля в неумении разбираться в людях.
  - Мне жаль, что я не могу предоставить по мятежникам больше информации, - я опустила голову, действительно сожалея о том, что была так сосредоточена на мести Дику и упускала из виду все остальное.
  - В том, что мы, словно слепые щенки, тычемся в стену, нет твоей вины. Благодаря тебе мы вообще узнали о том, что существует кучка недовольных управляемых идиотов, угрожающих законной власти. И то, что один человек смог так долго водить нас за нос - минус нам.
  Дик поморщился на этих словах, но возражать не стал. Мне хотелось как-то успокоить их, помочь, но в моей власти сделать очень и очень немногое.
  - А новый штаб?
  - Это не штаб, - махнул рукой муж, - а просто место встречи. Похоже, часто используемое, поэтому за ним установлено наблюдение, но за прошедшее время больше там никто не появлялся.
  И здесь неудача. Я глубоко вдохнула, не давая эмоциям воли. Разочарование и какая-то тоска воцарились в кабинете, и ни один из нас не знал, как переступить через такое настроение.
  Ночью я долго не могла уснуть, пытаясь придумать наилучший вариант дальнейших действий, и неизменно приходила к одному выводу: о том, что жена Ричарда Девенли не умерла, как считалось эти четыре года, необходимо объявить сейчас. Дик будет против, и наверняка много времени придется потратить на уговоры, но в своем решении я была уверена. Все планы Даррела Шепарда были так или иначе связаны с моим мужем и носимым им последние годы статусом вдовца. Мое появление рядом с ним наверняка что-то сломает в идеально выверенной конструкции, заставит врага допустить ошибку и даст нам короткое преимущество. Вот только как убедить в этом Ричарда? Он не захочет рисковать мной. Не станет.
  
  Я словно вернулась в прошлое. Мой муж - аристократ, маг, человек, получивший прекрасное образование и воспитание, снова запер меня. На этот раз не в подвале, а в спальне, но факт оставался фактом - он меня запер.
  Он даже не стал спорить, когда я заикнулась о своих соображениях. Выслушал молча, с каменным выражением лица, после чего встал и, взяв одной рукой "Предписания", а второй подхватив меня под локоть, отвел в спальню и закрыл дверь снаружи. Колотить в нее было бессмысленно - в коридоре не было слышно ни звука. Минусы жизни с магом, имеющим деспотические замашки.
  Поэтому я снова сидела в четырех стенах, с появляющимся на столе подносом и тяжеленным фолиантом на коленях. Надеюсь, Стивен сможет образумить младшего брата, если заглянет позже вечером к нам.
  Трепета перед "Предписаниями" я почему-то совершенно не испытывала. Я понимала, что передо мной - древнейший документ нашей страны, оставленный потомкам еще первыми переселенцами, но все равно не испытывала должного почтения. Страницы листала осторожно, но без восторженной дрожи. Увидь меня главный архивариус сейчас, его бы наверняка удар хватил: над раскрытым сводом изначальных законов то и дело мелькала моя рука с очередной маленькой виноградной гроздью. Ни Дик, ни Стивен бы меня тоже за такое по головке не погладили бы: как аристократы и придворные маги, они осознавали ценность этой книги и, в отличие от меня, относились к ней как к реликвии. Для меня же "Предписания" были лишь шансом понять, на что опирается в своих замыслах Даррел Шепард.
  В оригинале было достаточно законов, "забытых" переписчиками. Я не могла сказать, хорошо это было или плохо - многие из них устарели еще до рождения моих бабушек и дедушек, но в душе поселилась маленькая обида. Оказалось, на протяжении столетий правящая династия утаивала от своего народа ряд законов и правил, которые позже могла использовать в свою пользу. Я отдавала себе отчет в том, что королевская семья - это отнюдь не сошедшие на землю Пресветлые, безвинные, праведные и бесконечно добрые. Но раньше это осознавалось как-то абстрактно, а сейчас я получила этому крохотное подтверждение. Наверное, и Дику я никогда не задам интересующих меня вопросов о его работе при дворе - я не хочу снова разочаровываться в нем. Потому что быть доверенным лицом короля и не замарать при этом рук невозможно.
  Стиль изложения в "Предписаниях" был строгим и лаконичным, без вычурных, сложно построенных фраз, что выгодно отличало их от справочника по зельям. И, хотя читать такой сухой язык было достаточно скучно, я была уверена, что не запутаюсь в хитросплетениях слов: создатели данного свода формулировали все очень четко и ясно. Единственной опасностью при внимательном изучении "Предписаний" была вероятность уснуть от скуки.
  И я отчаянно зевала, не в силах справиться с накатившей сонливостью. Такое состояние накатывало на меня два-три раза в час, и приходилось слезать с кровати, протаптывать в ковре дорожку из угла в угол или умываться холодной водой, чтобы прийти в себя. К тому же сложно было отогнать мысль, что на самом деле я зря взялась за изучение оригинальных "Предписаний" - все равно в них ничего полезного не найдется.
  В очередной раз выйдя из ванной, я остановилась перед кроватью и подумала, что пора что-нибудь поменять. Перетащив тяжелый фолиант в изножье, бросила туда же подушку и легла на живот, подперев подбородок кулаками. Такая поза не гарантировала повышение интереса к читаемой книге, но она определенно поменяла настрой, с которым я вновь взялась за это дело: я самым бессовестным образом, как в детстве, болтала в воздухе ногами.
  Впрочем, через какое-то время мне стало не до этого. Я не знаю, каким образом семейство Шепардов получило доступ к тайным архивам - нужно будет попросить Дика или Стивена, чтобы они проверили, не был ли кто из предков Даррела архивариусом, - но я, кажется, нашла то, на чем строится его план по свержению правящего рода. И да, Ричард определенно должен был оставаться вдовцом.
   
  Часть седьмая. Притворщица.
  Что в детстве по-настоящему поразило меня, так это театр. Для маленькой девочки, живущей в деревне, посещение театра в Четейр-Глэсе стало первой встречей с волшебством. Не с той магией, что подвластна моему мужу и некоторым избранным, а с той, которую творили обычные люди, чьей единственной Силой был их талант. Я вряд ли когда-нибудь смогу вспомнить название той самой, первой, пьесы, но тот восторг, ту безудержную радость и те минуты искреннего смеха память бережно сохранила где-то в самом дальнем уголке.
  И услужливо извлекла на свет, когда встал вопрос о месте моего первого появления на людях.
  Про меня едва ли можно сказать, что я влюблена в театр. Мне нравилось посещать спектакли и видеть, как очередную книжную историю на сцене воплощают в жизнь. Но моей страстью он не являлся. И все же именно про него я вспомнила, когда, на пару со Стивеном, до хрипоты спорила со своим мужем, убеждая его в необходимости показать Шепардам живую и невредимую меня. Встреча в театре... разве может кто-нибудь усомниться в том, что она естественна и случайна? А то, что я не умерла, да еще и посмела прийти на тот же самый спектакль, который посетят Мелисса и Ричард - это не более, чем злая насмешка Пресветлых. Но никак не направленный против Шепардов удар.
  Я ни секунды не сомневалась в том, что Дик будет категорически против нашей со Стивеном затеи, когда излагала ему свои мысли. Он пригрозил снова запереть меня в подвале, если я еще раз хотя бы подумаю о том, чтобы подвергнуть себя опасности. А в том, что она будет мне угрожать, не сомневался никто, особенно в свете моей последней находки: слишком много сил потратил Даррел на то, чтобы корона досталась его семье. Слишком много неслучайных случайностей ему пришлось создать, чтобы приблизиться к мечте своего отца так близко, насколько это вообще возможно. Он не отступится, когда до цели остался шаг.
  Это понимали все. И признавали необходимость действий, которые вынудили бы Даррела оступиться и совершить ошибку. Вот только... мой муж. Его желание решить все без моего участия и нежелание подвергать меня риску заставили меня за его спиной сговориться со Стивеном. К счастью или нет, но старший брат Дика оказался куда более склонен к риску и сумасшедшим идеям. Возможно, он вел бы себя так же, как и Ричард, зайди речь о его собственной семье, но Стивен, вопреки горячему желанию обоих родителей, не стремился ею обзаводиться.
  Переспорить Ричарда пока не удавалось. И по глазам Стивена я видела, что ему все больше хочется поступить так же, как и в прошлый раз: посадить младшего брата под замок и самому увезти меня из дома. Я и сама нередко подумывала о такой возможности, но Дик, увы, являлся центральной фигурой нашего плана.
  А пока я старалась уговорить его, хотя и не представляла, какие аргументы могли бы показаться Дику достаточно весомыми для того, чтобы поменять решение. Он не желал выпускать меня из дома, не хотел показывать миру вновь обретенную жену и подобной категоричностью лишал меня возможности самой принимать решения. И все же со всей страстью отстаивать свою свободу я тоже не могла: при всей своей настойчивости и даже некоторой браваде, я боялась в действительности покидать стены этого особняка. Боялась той жизни, что была у меня четыре года назад. Боялась разговора с Ричардом и последующего неизбежного столкновения. А еще я очень боялась взглянуть в лицо своей ненависти. Смогу ли я удержать себя в руках, когда увижу Даррела Шепарда? Хватит ли мне сил и выдержки, чтобы вести себя соответственно ситуации, когда рядом с Диком будет стоять Мелисса?
  
  - Иди сюда, - позвал вдруг Ричард.
  Я подняла голову, с удивлением глядя на мужа. С того момента, как завтракавший с нами Стивен исчез в направлении, скорее всего, дворца, мы с Диком не разговаривали. Молчаливое противостояние началось еще с вечера, после очередной бесплодной попытки каждого из нас настоять на своем. Мы и за завтраком обменялись едва ли парой слов, после чего муж, кивнув в качестве прощания, уехал вслед за братом.
  Снова предоставленная на целый день самой себе, я придумала сотни вариантов возможного разговора с Диком, подобрала, как мне казалось, неоспоримые аргументы, но почему-то так и не смогла сказать ни слова, когда явно уставший Ричард вернулся домой. Просто кивком поприветствовала заглянувшего в кабинет Дика - и сделала вид, что лежащие на коленях "Предписания" интересуют меня больше всего на свете. Раздраженно рыкнувший муж не стал навязывать мне свою компанию, и, как мне показалось, ушел в свою спальню, проведя там достаточно долгое время. И заставляя меня вслушиваться в тишину: вдруг вскоре дверь хлопнет, предупреждая, что Дик вот-вот появится в кабинете.
  Но и еще одному моему расчету сегодня было не суждено сбыться. Ричард обманул мои ожидания, решив, вопреки сложившейся за последние недели привычке, поужинать внизу, без моего общества. Я чуть не подпрыгнула от возмущения, когда поняла, что шаги не приближаются к кабинету, а удаляются по коридору в сторону лестницы. Не то, чтобы я действительно обиделась на мужа за это - мы оба демонстративно молчали друг на друга и пока не готовы были переступить через гордость, - но я только-только вновь набралась смелости начать с ним новый спор.
  И вот вдруг он нарушил молчание. Я отложила прочитанные десятки раз "Противостояния" и настороженно поднялась с софы. Стоящие на полу рядом с ней домашние туфли проигнорировала. Все так же с недоверием глядя на протянутую руку мужа, приблизилась к его креслу. Дик усадил меня на стол перед собой, пытливо вглядываясь в глаза.
  - Ты действительно понимаешь, какая опасность будет тебе грозить, если Даррел и Мелисса узнают о том, что ты, несмотря на их старания, не умерла? - он погладил кончиками пальцев мою раскрытую ладонь, и это заставило задрожать и отвлекло от смысла заданного вопроса. Пытаясь отстраниться от собственных эмоций и сосредоточиться на разговоре, неуверенно кивнула. - И все равно продолжаешь настаивать на своем? - На этот раз кивнула с большей уверенностью. Дик тяжело вздохнул и, выпустив из плена мою ладошку, откинулся на спинку кресла. - Мне иногда кажется, что ты меня все еще не простила и таким изощренным способом все-таки хочешь отправить меня на встречу с Пресветлыми, - признался он.
  Я хмыкнула, склонив голову на бок, и грустно, устало улыбнулась:
  - Дик, я просто хочу, чтобы это поскорее закончилось.
  - Ты же понимаешь, что после возвращения из театра я запру тебя в комнате, опутаю ее заклинаниями и никогда больше не позволю общаться с моим братом, чтобы он не вмешивал тебя во что-то подобное? - спросил он, глядя мне в глаза. Мои пальцы снова оказались в его руках, и Ричард осторожно, едва ощутимо поцеловал их.
  Я улыбнулась куда радостнее, понимая, что добилась своего, и кивнула еще раз:
  - Я готова к этому.
  О том, что этого "никогда больше" у нас с Диком не будет, я даже не вспомнила, захваченная странным настроением этого момента.
  
  Вопреки собственным надеждам и лихорадочному предвкушению, про спектакль я забыла почти сразу, как погас свет. На происходящее на сцене я не обращала внимания, куда больше интересуясь парой, что заняла ложу по правую руку от меня. Я не могла удержаться от того, чтобы не оглядываться постоянно в ту сторону в попытке понять, что происходит сейчас между Диком и Мелиссой. Почему-то было тревожно. Не из-за нашей сумасшедшей затеи, а из-за них. Преследовало чувство, что мисс Шепард что-то задумала и намерена перейти к более решительным действиям. Не станет ли этот вечер отправной точкой последнего этапа их плана?..
  Что мне до любовной пьесы, разыгрываемой актерами на сцене, когда в моей собственной жизни разыгрывается драма во много раз трагичней? Когда-нибудь, возможно, я снова смогу прийти в театр и полностью раствориться в спектакле, забыв об окружающем мире, но сейчас решение, принятое под влиянием эмоций и воспоминаний, показалось ошибочным.
  Стивена среди зрителей я не заметила, хотя точно знала, что он здесь. Впрочем, при том настроении, что владело мной с момента выхода из дома, это было неудивительно.
  Я нервно хихикнула, сжимая подлокотники кресла. Сидящая рядом дама с пышной прической и обилием потемневшего кружева на платье неодобрительно покачала головой, с осуждением покосившись в мою сторону. Я осознавала, что момент прощания юных влюбленных, разлучаемых войной, не повод для смеха, но не могла бороться с подступающей паникой. Я то торопила антракт, то безумно боялась его скорого наступления.
  Кажется, я слишком много на себя взяла. Активные действия, на которых я так настаивала, уже не казались такими уж необходимыми. Вполне можно было предоставить возможность двум придворным магам и их ведомствам разобраться в возникшей ситуации с назревающим мятежом. Без моего участия.
  Так и следовало поступить. Это было бы наилучшим...
  Глубоко вздохнула, успокаивая сердце и прогоняя панические мысли. Я действительно могла бы отсидеться за спинами Дика и Стивена, и никто не посмел бы меня ни в чем обвинить. Возможно, такое поведение даже посчитали бы правильным. Вот только существовали два "но". Во-первых, не имея практически никаких доказательств и действуя из-за этого с особой осторожностью, королевские службы могли потратить на все это месяцы. Мы и так потеряли непозволительно много времени. Во-вторых, и это, наверное, куда важней, я хотела быть причастной к тому, чтобы сделать Шепардам больно, разрушить их мечту и сломать их жизни. Мне нужна была месть. Я не откажусь от нее.
  Весь первый акт меня кидало из крайности в крайность. То я паниковала и порывалась сбежать, сбросив все заботы на плечи Дика, то довольно хладнокровно просчитывала последствия сегодняшней встречи.
  Огни на сцене погасли, мягко опустился занавес, и прозвенел звонок. Антракт, которого я так ждала и который так желала отдалить, завершил первую часть спектакля, вызвав новую волну неуверенности и страха. Встать с кресла с первого раза не получилось: колени почему-то подогнулись, когда я увидела поднимающихся со своих мест Дика и Мелиссу. Они покидали ложу Девенли, неторопливо направляясь на обязательные и привычные расшаркивания со знакомыми аристократами, также пришедшими на этот спектакль.
  На время перерыва все зрители выходили в фойе. Для знати во всех театрах существовала специальная комната, где они могли пообщаться между собой и где им не попадались бы на глаза простые горожане. Но отдыхали в таких салонах чаще всего пожилые матроны и юные барышни, весь же цвет аристократии предпочитал оставаться у принесенных столиков в фойе, чтобы можно было показать себя во всем блеске денег и титулов. Из-за этого огромный холл словно бы разделялся на две половины, на одной из которых царствовали аристократы, ведущие себя так, словно были приглашены на прием в королевский дворец, а на другой завидовали и метали ненавидящие взгляды простые жители столицы, в недорогой одежде и с куда более дешевыми билетами. Многие аристократы ходили в театр именно поэтому: они наслаждались не представлением, а чужой завистью, светясь от самодовольства. В таком случае нет ничего удивительного, что Даррелу так легко удалось организовать заговор, найдя недовольных и обделенных.
  Руки дрожали, когда я выходила в фойе в потоке людей, и программка танцевала в пальцах. Глаза выискивали в море драгоценностей и шелка на противоположном конце знакомое лицо. Я знала, что Дик нервничает наверняка не меньше меня, но ему хотя бы внешне нужно было сохранять спокойствие, и я отчаянно нуждалась в молчаливой поддержке с его стороны.
  С одной стороны - я ведь уже видела Мелиссу, мое волнение должно быть вполовину меньше. А с другой... тогда она была для меня всего лишь бывшей любовницей Ричарда, дочерью человека, убившего мою семью, и, возможно, девушкой, не замешенной в планах отца. Сейчас же я знала точно, кем она была, и это знание во много раз увеличивало мою ненависть и отвращение к ней. Возможно, Мелиссу я ненавидела даже больше, чем Даррела. Он покусился на корону - и это уже было неприемлемо. Но его дочь покусилась на нечто такое, что было для меня важнее всего на свете, на то, что я так и не смогла сохранить. Сама мысль о том, что ей нужен ребенок от Дика - и даже не потому, что она его любит, а в качестве билета на трон, - выводила меня из себя. Престол - не дилижанс, а ребенок - не способ легко вскочить на его подножку.
  Я невольно прижала руку к животу, вспоминая ту маленькую жизнь, которую не сумела сохранить. Позволить Мелиссе использовать то, чего так страстно желала я сама? Взгляд наконец зацепился за знакомые лица, и при виде черноволосой головки ладонь на животе невольно сжалась в кулак. Совсем как тогда, у чтицы. Только не Мелисса. Только не она.
  Ненависть и злость помогли унять панику, а ищущий взгляд Ричарда отозвался теплом в теле. Я смогу разыграть свою роль, это будет не трудно. В конце концов, мы же в театре?..
  Поискала глазами еще одно действующее лицо: Риту - девушку, привлеченную Стивеном для нашего спектакля. Ее аляповатое, нелепого фасона платье трудно было не заметить, но я все равно переживала и постоянно осматривалась, отвлекаясь от якобы чтения программки.
  С Ритой Стивен нас познакомил утром, когда, с обезоруживающей наглостью, под носами наблюдателей, выведя меня из дома Ричарда, спрятал в одном из принадлежащих тайным службам убежище. Вопросом, почему в прошлый раз он не укрыл меня заклинанием-хамелеоном, я не задавалась: тогда ему нужна была наживка, которая помогла бы определить, ведется ли до сих пор слежка за домом его младшего брата. Ответ он получил. Сейчас же спектакль нужно было устроить не для исполнителей, а для организаторов, поэтому необходимости в таинственной, закутанной с ног до головы в темный плащ фигуре не было.
  В тесной каморке, которая мало соответствовала моим представлениям о тайном убежище или хотя бы конспиративной квартирке, нас ждала девушка - первый человек со стороны за последние несколько месяцев. Из-за этого я не знала, как себя вести. О том, кем я являюсь на самом деле, Рите не рассказали, и я не представляла, о чем с ней говорить и нужно ли говорить вообще хоть что-то. Стивен общался с девушкой легко, на правах старого и, похоже, довольно близкого знакомого. По крайней мере, улыбки и взгляды, которые они дарили друг другу, казались мне весьма многозначительными.
  Позже, втягиваемая старшим родственником в разговор, я почувствовала себя свободнее и смогла определиться с тем, что и как можно говорить. В конце концов, кроме Ричарда и последних семи лет, у меня когда-то были подруги, увлечения и предпочтения. Это - безопасные темы, об этом - можно говорить. И мы говорили. Практически обо всем. Так, как когда-то часами болтали с Арлин.
  Рита оказалась бывшей актрисой провинциального театра. На одном из спектаклей ее заметил столичный аристократ. Девушка, привлеченная титулом, польщенная ухаживаниями и ослепленная обещанной перспективой выступать в лучших театрах Грейн-Аббэна, приехала за любовником в столицу. Вот только сцены лучших театров она видела лишь из зрительного зала, а вскоре и вовсе надоела своему покровителю. История до отвратительности обыденная. Благодаря таким вот скучающим и ищущим разнообразия лордам в обществе всегда будут и дамы полусвета.
  В подробности Рита не вдавалась, но из ее рассказа и со слов Стивена я поняла, что девушка - настоящий виртуоз перевоплощений. И обиды своему лорду она не простила: под разными масками преследовала его, угрожала и любыми путями пыталась доставить ему неприятности. Пока из-за этого не угодила в застенки городской стражи, а оттуда - в заботливо распахнутые руки Стивена, поспешившего приобщить к службе в своих теневых ведомствах ценного мастера маскировки. И Рита, кажется, была вполне довольна тем, как в итоге сложилась ее судьба.
  В какой-то момент меня напугало то, как часто и как в то же время непохоже перекликается эта история с историей моей жизни. И, пусть не ко времени, но позабавил итог: обе мы, в конечном счете, работаем на королевских магов. Странная ирония. Глупая, но, наверное, все же поучительная задумка Пресветлых.
  Рита рассказывала мне обо всем случившемся с ней с улыбкой, сопровождая повествование шутками и колкостями, благожелательно усмехаясь, когда Стивен вставлял очередное саркастическое замечание. Смогу ли я когда-нибудь также рассказать кому-нибудь о себе? Без боли и сжимающегося сердца, с улыбкой отпустив все произошедшее? Надеюсь.
  За такими беседами - то неспешными и тихими, то сопровождаемыми смехом и ехидными фразами, - мы готовились к походу в театр: перешивали подготовленные платья, придумывали грим для Стивена и Риты, разрабатывали наиболее жизнеспособные варианты развития событий. Лорд Девенли периодически исчезал, отлучаясь по своим делам - он не мог постоянно сидеть с нами в этой тесной комнатушке, но неизменно приносил что-нибудь перекусить. И с насмешкой тихо рассказывал мне о том, как бесится Ричард, не зная, где я и как я. На сердце от таких слов, если быть откровенной хотя бы с самой собой, теплело.
  Помощник Рите из меня, конечно, получился никудышный: с иголкой я с самого детства не дружила, в отличие от мамы, с удовольствием закапывающейся в ворох ниток и тканей. Впрочем, для нашего плана умение шить и не требовалось. Наоборот, нужно было превратить изначально миленькое платье в нечто ужасное, режущее глаз и непрочное. Результат нас порадовал, и мои исколотые пальцы определенно стоили того веселья, что я получила, издеваясь над бедной одеждой. Мой собственный наряд мы не трогали - ни улучшать, ни портить не стали.
  И вот сейчас я, в скромном сине-зеленом платье, притворяюсь увлеченно читающей программку, а сама мелкими шажками двигаюсь к замеченному яркому нелепому платью, мелькнувшему у самого края толпы. Стивен должен быть где-то поблизости: во-первых, для того, чтобы удачно подтолкнуть меня, во-вторых - чтобы подстраховать в случае появления неучтенных нами факторов, и в-третьих - чтобы наблюдать за Мелиссой.
  Резких тычок в спину, хоть и был ожидаем, оказался все-таки неожиданным и довольно сильным. Чтобы не упасть, мне пришлось сделать несколько неуклюжих шагов вперед, наступив на подол Ритиного платья и уцепившись за яркий рукав. За практически неразличимым в гуле голосов треском ткани раздалось громкое, недовольное и визгливое:
  - Мое платье! Вы порвали мое любимое, приберегаемое как раз для походов в театр платье!
  Если бы я не общалась с Ритой в течение почти всего дня и не помогала ей наносить грим, никогда бы не поверила, что вот эта смуглая, кричащая на меня брюнетка на самом деле смешливая белокожая девушка с кудрявыми светлыми волосами. У нее даже форма носа изменилась, разрез глаз стал другим... Мятежники к таким фокусам не прибегали. По крайней мере, среди агентов, с которым общалась я, были распространены только парики и одежда разных фасонов. Так кардинально внешность никто из нас не менял.
  Я на шаг отступила, опешив. На какие-то секунды я действительно почувствовала себя виноватой перед девушкой за то, что так обидно лишила ее любимого наряда, но потом вспомнила, что передо мной - актриса, уже несколько лет плотно работающая с тайными службами короны, и чуть успокоилась. А Рита, напротив, расходилась все сильнее, громкими криками привлекая к нам внимания и требуя у оборачивающихся на нас людей сочувствия. Она призывала народ посмотреть в глаза "этой дурно воспитанной особе с отсутствующим вкусом" и обвиняюще тыкала пальцем в лоскуток, оставшийся в моих руках.
  Спектакль, разыгранный моей напарницей - странно было снова чувствовать себя работающей в паре с кем-то, - привлек так необходимое нам внимание. На шум стали оборачиваться и аристократы. В том числе - стоящие в кругу общих знакомых Ричард и Мелисса. И если холодная красавица окинула расшумевшуюся горожанку пренебрежительным, незаинтересованным взглядом и отвернулась, то мой муж изменился в лице. Выпустив руку своей спутницы, он стремительными шагами направился в нашу сторону, и в тишине, вовремя обеспеченной замолчавшей Ритой, прозвучало изумленно-облегченное:
  - Лиза?
  Я с большим трудом уговорила себя тотчас же не переводить взгляд на Мелиссу, оставляя возможность наблюдать за ее реакцией Стивену. Я не смела выдавать даже такой малостью своих эмоций, показывать, что эта встреча - не случайна. Но мне очень хотелось знать, что сейчас отражается на лице девушки, следовавшей за Диком. Возможно ли это - понять, что твой план рухнул, и сохранить при этом лицо? У меня когда-то не получилось.
  - Ричард? О чем ты говоришь? - послышался ее голос, звенящий от напряжения, подступающей злости и страха. - Твоя жена умерла четыре года назад. Наверное, ты просто обознался. Пойдем...
  Темные глаза мужа смотрели на меня с облегчением, радостью и обещанием все-таки запереть где-нибудь. Подавила желание улыбнуться ему, позволив ненависти, которая когда-то была направлена на него, выйти наружу, и яростно сверкнула глазами:
  - Дик?
  Хотя обращалась я к мужу, вся ненависть была адресована только Мелиссе. За ее участие в жизни Ричарда, за ее желание править, заняв окровавленный трон, за ее стремление получить ребенка от выгодного для плана мужчины, заранее приготовившись использовать собственное дитя в своих планах. Я действительно ненавидела эту красивую женщину. Ненавидела, испытывала отвращение и, кажется, жалела.
  И мне было сложно скрыть эти эмоции. По сценарию, я должна сейчас испытывать совсем другие, но, глядя на Мелиссу, я никак не могла собраться и перейти ко второй части представления под названием "Они случайно встретились в театре".
  - Лиза, это действительно ты? - Беспокойство в голосе мужа заставило меня оторвать взгляд от его спутницы. На том, чтобы вылезти из подполья, настаивала именно я, и я не имею права сейчас все испортить. Дик сделал шаг ко мне, заставляя широко распахнуть глаза, отшатнуться.
  Я ведь должна бояться своего мужа? Бояться и ненавидеть монстра, по вине которого я потеряла семью, из-за которого сбежала из дома. Когда-то именно это толкнуло меня на побег: страх за себя и будущего ребенка, и мне необходимо воскресить его хотя бы на секунду, чтобы быть правдоподобной.
  - Не подходи ко мне! - взвизгнула, задохнувшись, я, и Ричард на мгновение действительно замер, пораженный паникой в моем голосе и диким взглядом, устремленным на него. Он неуверенно протянул ко мне руку и сделал еще шаг.
  - Лисенок...
  Толпа за моей спиной постепенно оживала, наполняя фойе гулом обсуждений и возгласами тех, кого толкали любопытствующие с задних рядов. Где-то среди этих людей были Стивен, ловящий каждый взмах ресниц Мелиссы, и Рита, мало что понимающая в нашем плане, но хорошо справившаяся со своей работой. Девушка должна была уже отойти назад и изменить внешность, сняв парик и стянув легко разрываемый верх платья, под которым был куда более приличный и скромный лиф. По крайней мере, я надеюсь на то, что она успела это сделать: ей еще предстояло помочь мне выбраться из театра, ведь кто-то, прикрывающий нам спину, необходим, а привлечь большое количество людей - значит, увеличить и без того немалые риски.
  Жаль, нельзя оглянуться, чтобы понять, можно ли уже убегать. Происходящее вдруг стало казаться невыносимым.
  Сделала еще шаг назад, не отрывая испуганного взгляда от мужа, и спиной наткнулась на кого-то. Вздрогнув от неожиданности, обернулась и попыталась найти просвет между плотно стоящими людьми. Расходиться или как-то помогать мне они и не думали, с интересом и недоумением наблюдая за происходящим. Может быть, разворачивающееся в фойе действо казалось им даже более интересным, чем пьеса, на которую они пришли. Еще бы! Аристократ, надменный и холодный, вдруг признает в скандалящей простолюдинке свою жену, которая - вот глупая! - пятится от него и дрожит, как лист на холодном ветру.
  - Лиз, постой... - Дик все-таки дотянулся до меня, прикоснувшись самыми кончиками пальцев к открытому предплечью, и я, словно бы не выдержав напряжения, вскрикнула, выронила крохотную сумочку и программку, которые держала в руке, и, закрыв лицо ладонями, бросилась сквозь толпу к выходу. Муж попытался последовать за мной, но Стивен должен был его задержать, давая мне возможность выбежать из театра и спрятаться вместе с Ритой в поджидавшей за углом черной карете без опознавательных знаков.
  Давно мне не приходилось так быстро бегать. На сиденье экипажа я буквально упала, ввалившись внутрь и запутавшись в юбках. Следом забралась Рита, которой наш забег дался куда как легче, и захлопнула дверцу. Постучав по крыше, приказала вознице трогаться.
  - Никогда раньше не приходилось так притворяться, - выдохнула я, чуть отдышавшись, прижав ладонь ко лбу. И это было правдой. Несмотря на то, что в последние четыре года место Лизы Девенли заняла Китти, такого в моей жизни еще не случалось. Подобное притворство было, наверное, на грани моих возможностей к лицедейству: слишком напряженная обстановка, слишком много личного во всем этом, слишком важными были результаты. Не хочу никогда в будущем пережить подобное. Тяжело выдержать такую пляску эмоций: ненависть, жалость, животный страх, отвращение, жажда мести, ожидание провала и надежда на теплый взгляд и безмолвную поддержку от Ричарда. То, что интриги и шпионские игры - это не мое, стоило понять еще тогда, когда несколько недель назад меня поймали в кабинете одного из столичных особняков и заперли в подвале. - Надеюсь, и не придется.
  - Но ведь все прошло так, как было запланировано, правда? - Рита, потянувшись ко мне, чуть пожала мои пальцы, подбадривая. - У вас все получилось, так что можно себе позволить отпустить пружину и расслабиться. Знаешь, меня так же, как и тебя, трясло перед моим первым заданием. Ничего серьезного, ведь Стивен только-только взял меня под свое крыло, но я так боялась провалиться и вернуться в камеру, что дергалась, не переставая. Думала даже, что зеркало меня обманывает: никогда не встречала кого-то, у кого кожа становилась бы такой нежно-зеленой, как у меня. И ведь волноваться было не из-за чего, предстоящая работа была для меня привычной, - Рита невесело усмехнулась, качнув головой: - Я должна была всего лишь мило улыбаться и томно вздыхать, отвлекая лорда... эээ... некоего лорда от внимательного наблюдения за гостями. Но мне постоянно казалось, что он точно знает, что я лишь изображаю интерес, тяну время, давая возможность напарнику обыскать кабинет...
  Я улыбнулась, чувствуя, что буря из эмоций постепенно стихает, успокоенная тихим голосом и незатейливой историей. Жаль, что я не знала Риту раньше. Такая поддержка в течение последних лет была мне необходима.
  Только права девушка лишь отчасти. Из-за возможного провала я, конечно, волновалась. Даже отменить все хотела. Но куда сильнее на меня подействовала встреча с Мелиссой. Тогда, в кабинете Ричарда, я не почувствовала практически ничего, оглушенная неожиданностью, не знающая всей правды. Сейчас же, и в свете последних открытий, и из-за собственных чувств к Дику, которые нет-нет, но все же давали о себе знать, я с трудом сдерживалась. И вот это-то как раз и пугало. В такой ненависти я прожила последние четыре года, и не хотелось, чтобы она снова туманила разум.
  
  - Значит, теперь просто - ждем? - я откинулась на спинку, подавив желание забраться в кресло с ногами. За то время, что прошло с возвращения из театра, я вся извелась в ожидании мужа и его старшего брата. Рита, как могла, развлекала меня, и я даже отвлекалась ненадолго, но затем снова в нетерпении кусала губу и каждые две минуты кидала взгляд на часы, торопя и стрелки, и Дика.
  Но из комнатки-убежища меня забирал один Стивен, тепло попрощавшийся с Ритой и намеренно игнорирующий все мои вопросы. Лишь иногда я ловила на себе взгляды, значение которых не совсем понимала. Он словно заново изучал меня и приходил к каким-то выводам, которыми не желал делиться. Это заставляло нервничать, потому что, когда тебя изучает королевский маг с фамилией Девенли, ничем хорошим это не кончится. За девять лет я это усвоила.
  Ричард оказался также немногословен, но, по крайней мере, не пытал меня неизвестностью. Он коротко и в довольно сухих выражениях сообщил, что все прошло именно так, как мы и ожидали.
  Дик, бросившийся за мной следом, оставил Мелиссу одну, и девушка, воспользовавшись тем, что ее спутнику явно не до нее, подняла оброненную мной сумочку. В том, что Ричард в тот момент смотрел не на нее, она была уверена, остальное же будущую мать короля не волновало. Развернувшись к мягким диванчикам и игнорируя направленные на нее любопытные взгляды аристократии, Мелисса на ходу перетряхивала содержимое дешевого тряпичного мешочка. Я, хоть и упаковывала его сама, вряд ли смогла бы назвать точно, что там лежало: мы с Ритой подобрали множество необходимых мелочей, без которых не обойдется ни одна горожанка. Счет за гостиницу, в которой я якобы жила последние недели, отыскать в мешанине платочков, ленточек, шпилек и флакончиков (которые чудом не разбились) было довольно-таки нелегко. Но Стивен сказал, что каждую вещь Мелисса изучала очень внимательно, даже пузырек с нюхательной солью открыла. Ричард, пока его спутница вытряхивала из сумочки все ее содержимое, ждал на улице, давая ей время найти то, что требовалось. К тому моменту, как он, чуть взъерошенный, в сбившемся на бок галстуке и сидящем уже не так идеально, как раньше, пиджаке, вернулся в фойе, Мелисса чинно сидела на диванчике. Сумочка лежала рядом с ней, но так, чтобы не было даже случайного соприкосновенья дешевого аксессуара с роскошной бежево-зеленой тканью платья. Стивен не слышал фраз, которыми перебросились Дик и Мелисса, а сам Ричард не стал пересказывать короткий разговор, который и без того легко угадывался, но задерживаться в театре они не стали. Ни о каком продолжении вечера после случившегося и речи быть не могло. Дик, проводив мисс Шепард домой и попрощавшись с ней на крыльце, вернулся в свой особняк.
  Сумочка лежала сейчас на столе передо мной. Безделушки, список покупок и несколько монет - все это так и осталось внимательно изученным и признанным неинтересным. А вот счета, выписанного на имя Лизы Гордон, не было. И нам действительно оставалось только ждать гостей, которые наверняка нанесут визит по указанному адресу. Вопрос только - как скоро это случится?
  - Ждать, - подтвердил Стивен, поднимаясь из кресла напротив и с трудом сдерживаясь, чтобы не зевнуть. Из-за этого я вмиг почувствовала, что устала и хочу спать. - Кстати, Дик, заделал бы ты уже эту лазейку в защите, - посоветовал он, прежде чем сделать шаг - и растаять в воздухе.
  - О чем он? - я повернула голову к мужу, борясь с ленью и сонливостью.
  - Пока мы были в театре, к нам снова пожаловали незваные гости. - Дик, если и устал, ни единым жестом не показывал этого. Сидя в высоком и, на мой взгляд, неудобном кресле, он легко перебирал пальцами по подлокотнику и внимательно смотрел на меня. - Далеко снова не ушли, но такие визиты, и в самом деле, становятся утомительными. Не стоит создавать у мятежников уверенность в том, что сюда они могут захаживать, как к себе домой. Это уже даже не смешно, подобные вылазки не дают нам больше полезной информации, но дергают меня каждый раз, когда кто-то пересекает границу защитного заклинания.
  Я часто-часто заморгала, пытаясь стряхнуть с себя сонное оцепенение. Дик не говорил о чем-то неинтересном или скучном, и мне не хотелось обижать его, засыпая посреди разговора, но нервное перенапряжение давало о себе знать. Муж же, кажется, решил если не проигнорировать мое состояние, то хотя бы один вопрос прояснить сегодня точно.
  - Лиз, в театре ты... Как раз перед тем, как убежать, ты так посмотрела на меня, словно... действительно боялась. Словно перед тобой монстр из Великой Пустыни оказался. Это была игра, или...?
  Окончание вопроса повисло в воздухе, но его и не требовалось проговаривать. Сонливость отошла на задний план, давая мне возможность объяснить.
  - Нет, Ричард, это не было игрой. - Муж вздрогнул. Его по-настоящему ранило то, что я могу его так бояться. - Но это и не были сегодняшние чувства. - Ричард нахмурился, не понимая. Я и сама с трудом подбирала слова, не зная, как правильно рассказать о том, что чувствовала. - Это были... воспоминания. Когда я убегала из дома, мне было страшно, очень. Думаю, за прошедшие годы этот страх, за себя и за ребенка, прошел, но память о нем осталась. И тогда, в театре, думая о том, чего я лишилась, осознавая, по чьей вине и по какой причине, я обратилась к этим воспоминаниям, воскресила этот страх.
  - Прости, - виновато выдохнул Дик, закрыв глаза.
  - Простила, - грустно улыбнулась я, поднимаясь. - Не знаю, когда это случилось, но я уже простила. Глупо было сваливать всю вину на тебя...
  Я замолчала, решив, что сказала даже больше, чем собиралась. Наверное, все же сказывается усталость, иначе бы я не позволила прежним чувствам к этому мужчине поднять голову. Не время, не место... да и стоит ли?
  Дик тоже покинул свое кресло, как-то в один момент плавно оказавшись у меня за спиной. На секунду - или чуть дольше - я позволила ему эти объятия, откинувшись ему на плечо и представив, что на самом деле все хорошо. Что не было последних лет, что все предыдущие вечера мы проводили точно так же: засиживаясь допоздна в его кабинете, разделяя на двоих минуты какой-то удивительной близости и понимания. Что я могу быть любимой и любить сама.
  Почувствовав легкое прикосновение губ к виску, мягко отстранилась. Ричард и не пытался меня удерживать, разжав руки и позволив отойти на несколько шагов. Обернуться и посмотреть ему в глаза я почему-то не решилась.
  - Прости, - еще раз попросил он.
  - Спокойной ночи, Дик, - попрощалась я, поворачивая дверную ручку и выскальзывая в коридор.
  Мне казалось, что после этого заснуть, несмотря на всю навалившуюся усталость, мне не удастся. Но я, слава Пресветлым, ошиблась. Сон нашел меня сразу, едва я удобнее устроилась в кровати. И впервые за долгое время он был... счастливым?
  Напрасно с утра я ожидала каких-то новостей. Если я права и мое появление спутало Шепардам все карты, сгоряча они действовать не будут. Попытаются быстро, на эмоциях, но не за одну ночь - точно. И все же мне хотелось приблизить конец всего этого затянувшегося кошмара. Может быть, это несколько минут в объятиях Дика оказали на меня такое влияние. А может быть, мое желание вызвано сном, чистым, светлым, наполненным счастьем и умиротворенностью, но я очень хотела спокойствия. Прошло четыре с лишним года сплошной черноты в душе, и сейчас, когда появилась надежда на будущее, о котором Китти Диксон не смела и мечтать, я хотела побыстрее отпустить все.
  Отомстить - и избавиться от темного монстра внутри.
  Поэтому каждая заминка - даже длинною в ночь - раздражала меня, выводя из состояния умиротворенности, с которым я встретила новое утро. Что еще Шепардам надо? Я уверена в том, что мое появление - достаточная причина для того, чтобы испугаться за собственные планы, поддаться эмоциям и, попытавшись как можно скорее избавиться от неприятности, совершить ошибку.
  Я понимала, что глупо с моей стороны требовать от семейства, которое на протяжении, как минимум, трех поколений выискивало пути к короне, ошибиться мне на радость, но просыпаться немного счастливой мне понравилось, и весть о том, что все пока осталось без изменений, заметно испортила мне настроение.
  Впрочем, вряд ли бы меня обрадовала с утра и весть о том, что меня пытались убить.
  Два дня я просидела как на иголках, злясь на Шепардов за мучительное для меня бездействие; беспокоясь за Риту, которая должна была играть роль "Лизы Гордон" и жила в маленькой гостинице; не зная, что делать с Диком, который во всю занялся моим приручением. Мысль в любом из этих направлений в итоге приводила к тихой бессильной истерике.
  Повлиять на Даррела и его дочь больше, чем я уже это сделала, я не могла. Каким бы еще образом подтолкнуть их к нужному нам шагу, я не знала, и вынужденное ожидание - ошибутся или нет? - кусало нервы. Чем-то помочь Рите, рисковавшей собой, у меня тоже не было возможности. Я лишь мучила Дика и Стивена вопросами о ней, и ответы на эти вопросы всегда порождали двойственные чувства. С одной стороны, то, что с девушкой пока ничего не случилось и никто не покушается на "Лизу", меня безумно радовало. С другой стороны, это означало, что Шепарды все еще бездействуют, а это радовать никак не могло.
  И потому я мрачной тучкой проплывала по второму этажу от Зеленой гостиной к своей комнате и обратно, заглядывая по пути в кабинет мужа или сидя в библиотеке с очередной книжкой, которая совсем не могла отвлечь меня. Книги, которые я всегда любила, начинали раздражать: и действия в них тянутся слишком долго (а иногда, наоборот, проносятся с головокружительной скоростью), и чувства наигранные, и подвиги слишком героические, и слова слишком нудные. Попробовала полистать тот справочник по зельям, что когда-то уже попадал мне в руки, но даже волшебные страницы с невероятными иллюстрациями надолго не отвлекали. К тому же я постоянно оглядывалась на Дика, неизменной тенью присутствовавшего рядом.
  Муж стал еще одним поводом - и поводом, возможно, самым серьезным, - для моего беспокойного состояния.
  Ричард даже не скрывал того, что хочет вернуть то, что было в нашей жизни больше четырех лет назад. А я... Я не знала, чего хотела.
  Если в первые дни после переселения из подвала в комнату на втором этаже я была настроена использовать раскаяние Дика, отомстив с его помощью и снова исчезнув, то теперь...Все чаще внутренний голос задавал вопрос: "А может, все-таки?.." К тому же раньше голосок этот был тонким, а вопрос - робким, что позволяло легко отмахиваться от таких мыслей. Сейчас я уже не могла игнорировать желания, всплывающие из подсознания: они заставляли задуматься над такой возможностью. Глупо ведь обманывать саму себя и отрицать очевидное: меня околдовывало обещание спокойной счастливой жизни, в которой ненависть, месть и заговоры останутся далеко в прошлом. Дик готов был дать мне такое обещание. Оно чудилось мне в его глазах, голосе, в прикосновениях. И именно этот намек привораживал куда сильнее, чем это могли бы сделать слова и заверения.
  После театра муж практически не оставлял меня одну, оправдывая свое присутствие рядом со мной вынужденными мерами повышенной безопасности. Вероятность того, что Шепарды сразу распознают подвох и придут к Ричарду за объяснениями, а заодно - и за мной, очень маленькая, но они все-таки не наивные глупцы, как те ребята, из которых состояла их маленькая армия. Даррел - чрезвычайно умный и хитрый человек, многого добившийся в жизни, и его дочь вряд ли уступает ему. Может, будь у них больше времени и хладнокровия, они непременно раскрыли бы наш обман, но... затевая спектакль в фойе театра, я принимала в расчет и опиралась на два обстоятельства. Первое - у Даррела оставалось не так много времени: процесс уже не просто запущен, он - на последней стадии, о чем недвусмысленно говорят зашевелившиеся под самым носом у городской стражи мятежники. Если не убрать меня из фокуса внимания Ричарда - он забудет про Мелиссу и не даст им того, что так необходимо для завершающего штриха. Поэтому я снова должна быстро умереть, а Мелисса - утешить в очередной раз потерявшего жену Дика. Второе же обстоятельство, от которого я отталкивалась, было, скорее, догадкой. Неприятной, болезненной, отвратительной, но... возникшей - и имеющей право на существование. Кто-то - либо Даррел, либо его дочь - был склонен к извращенной жестокости, на грани - а может быть, уже и за ней - сумасшествия. Всё то время, с тех пор, как я поверила в невиновность Дика, я задавалась вопросом: "Почему моя семья была убита, да еще таким образом?" Ненавидя мужа, виня его во всем, я без сомнений воспринимала версию, что он, не желая делить меня ни с кем, избавился таким образом от помехи. Глупое объяснение, нежизнеспособное, но мне его хватало. Его - и тех слов о ребенке. Но потом эта версия разбилась, встретившись с действительностью, и вопрос "Почему так?" возник сам собой. А другого объяснения, кроме сумасшествия, я не нахожу. Удар по моей семье - своеобразная месть мне. За то, что влюбила в себя Ричарда. За то, что помешала выверенному плану. За то, что посмела при всем при этом быть счастливой с ним. По чьему жестокому извращенному приказу мучилась моя семья, я не знаю, но надеюсь, что за прошедшие четыре года спокойной уверенности в том, что Дик уже никуда не денется, Шепарды расслабились, а мое появление всколыхнет уснувшее безумие, заставив забыть об осторожности.
  Дик ведь в театре бросился за мной, оставив Мпелиссу в фойе одну. Я знала, что это была всего лишь уловка, возможность оставить девушке адрес и заманить врагов в ловушку. Но для нее это выглядело совсем по-другому: важная, пусть и не подозревающая об этом, фигура их плана кинулась вслед воскресшей жене. Убрать преграду? Да. Проследить за тем, чтобы на этот раз жена больше не вернулась в жизнь Дика? Несомненно. И оказаться рядом с ним вовремя, предоставив свое плечо - и свою постель.
  А еще я была уверена в том, что долго бы Ричард вдовцом не пробыл, отправившись сразу после рождения сына вслед за любимой супругой. Не поспеши он вслед за мной, исход наверняка был бы другим. Но Дик сделал шаг в неправильную сторону, выбрав не Мелиссу, а тень из своего прошлого. Человеку же, живущему прошлым, нет места в будущем, которое будет творить новая династия.
  Представив сына Дика, сидящего на троне, и тонко улыбающуюся Мелиссу за его спиной, я передернулась, поморщившись, и перевернулась на бок, подгребая к себе одеяло. С невеселых мыслей у меня начинается новый день. Новый день нового ожидания.
  Дверь тихо, без стука, открылась, и в комнату вошел Дик. Осторожно, не желая разбудить меня, но и не таясь особо.
  - Не спишь, - разочарованно констатировал он, закрывая за собой дверь и проходя к кровати.
  Я покачала головой, улыбаясь той почти детской обиде, что проскользнула в его голосе. Не понимаю этой зарождающейся привычки сидеть по утрам на моей кровати и смотреть, как я сплю. Шесть лет назад такое воспринималось как само собой разумеющееся, сейчас же я стеснялась того, что он может видеть меня сонную. Но почему-то все равно не находила в себе сил на то, чтобы попросить мужа больше так не делать.
  Не желая расставаться с теплом и вылезать из-под одеяла в холодный мир, подтянула повыше и переползла к спинке кровати. Лохматая, неумытая, сонная... Чем ему может нравиться такое зрелище?
  - Доброе утро, - пробормотала я, по подбородок укутываясь в одеяло и обнимая колени под плотной тканью. - Есть новости?
  Дик усмехнулся с мягким укором, без слов сетуя на то, что я отрываю его от приятного занятия и вынуждаю вернуться к неприятной действительности. Помолчал еще какое-то время, скользя по моему лицу ласкающим взглядом, что заставляло щеки гореть, и, вздохнув, все же ответил:
  - На Риту сегодня ночью пытались напасть.
  Я резко выпрямилась, не обратив внимания на сползшее одеяло:
  - С ней все в порядке?
  Еще один укоризненный взгляд. Да я и не сомневалась в том, что Дик и Стивен защищают девушку, при этом делая вид, что безуспешно пытаются найти мелькнувшую в театре меня, но за жизнерадостную актрису все равно беспокоилась.
  - К ней никто даже пальцем не прикоснулся. Да Стивен и не позволил бы кому-либо из мятежников приблизиться к ней меньше чем на шаг.
  - Стивен был там?- удивилась я, поправляя рукав сорочки и снова прислоняясь к изголовью.
  - Он был там все три ночи, охраняя Риту.
  - О... - я растерялась и, кажется, покраснела еще больше. Удовлетворившись объяснением, что девушка и днем, и ночью находится под надзором тайной стражи, я и не подумала расспрашивать подробнее - мужу и его брату я доверяла и не видела смысла пытаться контролировать их работу.
  Ричард рассмеялся, глядя на мое смущенное лицо:
  - Не о том думаешь, лисенок, - потянувшись, муж легонько щелкнул меня по носу. - Не до конца проснулась? Тогда я не буду больше ничего рассказывать до тех пор, пока ты не позавтракаешь. Вставай, соня. Буду ждать тебя в Зеленой гостиной.
  - Подожди, - я ухватила вставшего мужа за руку: - Кого-нибудь удалось поймать?
  Ответив мне еще одной дразнящей улыбкой, муж мягко высвободил ладонь и, не отвечая, вышел из комнаты. Вот... манипулятор! Так быстро, как в это утро, я еще никогда не собиралась. Даже волосы заплетать не стала, только по дороге пробежалась по ним расческой. И с платьем решила не мучиться, вытащив в этот раз из гардероба брюки и рубашку. Не самый приличный вид, но мужу, судя по мелькнувшим в его глазах искрам, понравилось. Внутри что-то отозвалось теплом. Тряхнув головой и послав мужу строгий, полный ожидания взгляд, села в кресло перед незажженным камином. Дик опустился в кресло напротив, поставив локти на разделяющий нас стол и отвечая на вопрос, заданный еще в комнате:
  - Даррел преподнес нам подарок куда больший, чем мы смели надеяться. Твой старший агент, телохранитель Мелиссы, лично занимался устранением угрозы.
  - Люк? - я подалась вперед. - Они действительно так подставились?
  Ричард покачал головой:
  - Все это время за Ритой следили другие люди. Я так понимаю, более мелкие агенты. Твой же куратор был задействован в качестве гарантии, что ты больше никогда не потревожишь ни меня, ни Шепардов.
  - Действительно, бедные-несчастные Шепарды! - зашипела я, вдруг разозлившись. - Жили себе спокойно и мирно, а я, такая нехорошая, взяла их и побеспокоила!
  - Успокойся, - Дик придвинул ко мне стакан с соком. - Ты придралась к неправильно выбранному слову, упуская все остальное. Твое появление настолько пошатнуло вероятность успешного переворота, что Даррел отправил для твоего устранения одного из старших агентов. Того, кто, судя по всему, входит в ближайший круг и многое знает. С его стороны это действительно подарок.
  - И где Люк сейчас?
  - В камере. Скорее всего, в данный момент его допрашивают в присутствии чтецов душ.
  Я вспомнила ненавидящий взгляд, который кинул Люк на досточтимую Кару. Он боялся чтецов, и не зря. Ему не уйти от ответов, ему всю душу перетрясут, вытянут на свет каждый нерв и будут бить по самому больному, заставляя его сломаться и рассказать абсолютно все. А я не находила в себе благородства для того, чтобы пожалеть врага и сказать, что такой доли я не пожелала бы никому. По-своему Люк опекал Китти Диксон, подобрав ей квартирку и позволив заниматься исключительно Диком Девенли, но сегодняшней ночью он шел убить Лизу Гордон, девушку, виновную только в том, что влюбилась. И кто знает, сколько раз он выполнял вот такие поручения? В последний мой день в штабе Люк хромал, хотя никаких заданий мы не получали почти месяц. Как он мог получить травму? Только выполняя прямой приказ кого-то из главной ветки семьи Шепардов. Так стоит ли тратить эмоции на жалость к нему?
  - Разве ты не должен там находиться?
  - Должен, - Дик беспечно пожал плечами, открывая первое блюдо. - Но я хочу урвать еще хотя бы пару часов домашнего уюта и спокойствия, прежде чем с головой уйти во все это. Стивен поддержал мое решение.
  Я опустила голову. Наши отношения и то положение, в котором мы оказались, очень сложно охарактеризовать как семейный уют. Между нами все налаживаться стало относительно недавно, и, хотя атмосфера из откровенно враждебной постепенно превратилась в дружескую, этого мало.
  Завтракать расхотелось.
  - Вернешься вечером?
  - Не знаю. Пока мы не закончим с твоим куратором - вряд ли. Да и потом у меня не будет времени - как только Люк заговорит, придется действовать очень быстро. В тот момент, как Даррел поймет, что все идет не так, как планировалось... Я боюсь, что крушение надежд может заставить его пойти на крайние меры.
  Я молча согласилась. Если мои утренние рассуждения верны, Даррел действительно будет способен на что угодно, и крайние меры в его исполнении могут обернуться трагедией. Ему не потребуется много времени, чтобы сопоставить все факты и сложить единую картинку из двухмесячного затворничества Дика, подозрительной активности братьев Девенли, моего внезапного появления и исчезновения старшего агента.
  - Будешь рассказывать мне о том, что происходит?
  Мой голос показался мне каким-то слишком кротким, словно вопрос задавала воспитанница какого-нибудь пансиона для дочек высокородных родителей. Я даже руки на коленях сложила, робко глядя на мужа. Дик покачал головой, насмешливо улыбнувшись. Его моя показная покорность нисколько не обманула.
  - Все, что происходит с заключенными теневых структур - государственная тайна. Как и все то, что они рассказывают. Так что простите, леди Девенли, но я вынужден буду держать вас в неведении.
  - Мне это говорит человек, который утащил из королевского архива оригинал "Предписаний", - усмехнулась я, вмиг расставаясь с образом кроткой девочки.
  - Не утащил, а позаимствовал, - строго поправил Ричард, безуспешно пытаясь скрыть смешливые искры в глазах. - Не подменяй понятия. А если серьезно... насколько это будет возможно, ты будешь в курсе.
  Я с благодарностью кивнула, понимая, что большего вряд ли смогу добиться. Формулировка "насколько это возможно" меня на данный момент вполне устраивает. Государственные тайны мне ни к чему. Но знать причины и знать, что моя семья отмщена, - необходимо.
  Завтрак завершился в тишине. Каждый думал о чем-то своем, но ни одному из нас это не мешало. Чувства неловкости, которое возникает обычно при долгих паузах, не было. Как не было и ощущения, что за столом сидят чужие друг другу люди. В этой тишине, рядом друг с другом и при этом наедине с собой, нам было уютно. Это то, о чем говорил Дик? То самое спокойствие, тот самый домашний уют?
  Так может быть, все-таки?..
  Из Зеленой гостиной мы не стали уходить. Пока Ричард поддерживал купол неслышимости, я играла на рояле. По крайне мере, пыталась играть - слишком давно не прикасалась к этому инструменту. Но муж ни разу не поморщился, даже на самых жутких звуках. Он просто провожал каждое мое движение странным, смущающим меня взглядом, и, казалось, вообще не слышал того, как я пытаю его рояль.
  Я ошиблась. Он слышал. И слушал. Когда у меня начало все-таки что-то получаться, я почувствовала теплые руки на плечах - и тихий шепот у уха:
  - Сыграй тот вальс, который играла у Леонардо на весеннем балу, перед нашей помолвкой.
  Я судорожно вздохнула. Как же давно это было!
  Закрыла глаза, прислушиваясь к своим эмоциям, чувствуя сжимающие плечи пальцы - и позволила воспоминаниям унести меня в тот вечер.
  Словно наяву - смех и разговоры со всех сторон, удашающе-раздражающее облако духов над головами, рябь в глазах от многочисленных украшений и завистливые шепотки за спиной. Но все это меркло и казалось ненужным фоном, потому что я постоянно чувствовала взгляд Ричарда, о помолвке с которым должны были объявить в конце вечера. Даже находясь в другом конце зала, я могла с точностью сказать, в какой момент его взгляд снова возвращался ко мне, лаская и обещая.
  Словно наяву - ощущение безграничного, абсолютного, вечного счастья, кружащего голову и позволяющего не замечать колючих неприязненных взглядов со стороны незамужних дворянок. Мне показалось, я даже сквозь время услышала напряженный от необходимости соблюдать приличия, вместо того, чтобы в лицо высказать наглой выскочке все, что думают о ней большинство присутствующих, голос мисс Каролины Тримен:
  "Дорогая мисс Гордон, вы так ни разу и не посетили музыкальные вечера у миссис Картрейн. Может быть, окажете нам честь и сыграете что-нибудь сейчас? Мы все с удовольствием послушали бы".
  Со стороны Каролины тогда это был практически вызов, соединенный с желанием унизить: за музыкальными инструментами, "услаждая слух", проводили время в основном девушки непривлекательные, лишенные кавалеров и, как правило, талантов к музицированию. Отчаянная и бесполезная попытка поставить меня на место, ведь у меня за спиной всегда стоит мой рыцарь. Который, едва заметив, как группка девушек тянет меня к роялю, оказался рядом со мной и который лишил местных красавиц последней возможности отыграться. Ведь одно дело, когда бедная пианистка играет, а стоящие вокруг демонстративно не замечают ее стараний и громко смеются, переговариваются, всем своим видом игнорируя жертву своей мести. И другое - когда жертва превращается в любимую и защищаемую девушку, которая играет, глядя в глаза своему избраннику, улыбается ему и кажется возмутительно счастливой.
  Коснувшись клавиш, вспоминая мелодию, которой уже давно не было в моей жизни, я снова испытывала те эмоции, снова казалась себе влюбленной беззаботной девушкой. Хотелось закрыть глаза и полностью отдаться этому состоянию, но я боялась сбиться и нарушить очарование созданного просьбой Дика момента, поэтому, наклонив голову, внимательно следила за своими движениями. Сбивалась. Несколько раз все равно сбивалась, но в общем волшебстве счастливых воспоминаний это было незаметно. Даже теплое прикосновение рук Ричарда, большие пальцы, чуть поглаживающие плечи, и легкие, невесомые поцелуи в макушку казались чем-то естественным, нужным в этот момент, продолжением эмоций, живших во мне.
  Мелодия закончилась, и я не стала начинать заново. Опустив руки на колени, сидела перед роялем и, закрыв глаза, все еще переживала чувства, во власти которых так неожиданно оказалась. К ним примешалась грусть, из-за которой сжимало сердце и щипало глаза, но эта грусть была какой-то... светлой, очищающей, необходимой.
  Какое-то время спустя теплые руки с плеч исчезли, и сразу стало неуютно. Но через секунду щеку согрело дыхание, и легкий шепот звучал в ушах еще долго после того, как Дик ушел:
  - Подумай над этим, лисенок. Просто - подумай над этим...
  Он сделал это специально. Специально вернул меня в воспоминаниях туда, где я была еще счастлива и не знала смертей и предательства. Усмехнувшись, я встала из-за рояля. Впрочем, чего я ожидала? Дик вряд ли откажется когда-нибудь от цели, что поставил перед собой. Но я в который раз не хочу жаловаться на то, что он лишает меня права выбора. Не лишает. Ричард всего лишь приманивает меня к себе, а поддаваться очарованию или упорно цепляться за то, что имею сейчас, - это уже мое решение.
  Провела рукой по полочке с бело-зелеными статуэтками. На пальцах осталась пыль. Не самая расторопная прислуга под началом у миссис Линд, однако. Или это моя вина в том, что второй этаж превратился практически в закрытую зону для горничных? Иногда ранним утром я слышала, как они переговариваются, спеша по коридору в компании ведер и тряпок на уборку очередной комнаты, но в том-то и дело, что такое бывало лишь изредка. К моей комнате не подпускался вообще никто, но меня и не тяготила возможность прибраться в собственной спальне - когда-то мне пришлось познакомиться и с работой прислуги. А вот комната Дика? В ней меня вряд ли кто-то мог застать, но и шума по соседству я не слышала.
  Желание пробраться в спальню Дика возникло как-то само собой, хотя и было вполне закономерным ответом на собственные мысли. И я даже толком не понимала, зачем мне это нужно. Просто - хотела оказаться там. Может быть, в атмосфере, пропитанной Диком, я смогу найти ответы на некоторые вопросы?
  Короткие перебежки по второму этажу меня уже практически не пугали. Наверное, привыкла и к тому, что очень часто перехожу из одной комнаты в другую, и к тому, что по лестнице без позволения хозяина никто не поднимается.
  Осторожно проскользнула в комнату. Сразу вспомнилось, как мы со Стивеном собирали его на свидание с Мелиссой. Невольно улыбнулась, хотя при мыслях об этой девушке улыбка - это не то, что обычно появлялось на моем лице. Вот только... сейчас мило-забавными казались и попытки Ричарда вызвать во мне хоть какие-то эмоции, и его явное нежелание идти на эту встречу.
  Надо же, у нас с ним снова появляются общие воспоминания... Странно это осознавать.
  Вытянулась поперек широкой кровати, заправленной шоколадно-бежевым покрывалом. Умиротворенное состояние, вызванное музыкой и воспоминаниями, снова проявило себя. Даже не умиротворенное, а мечтательно-спокойное, лениво-игривое... кошачье. Перекатываясь по кровати, я сама себе напоминала Лиссу - кошку Кристи, которую отец подарил ей за год до... за год до. На эту голубоглазую красавицу иногда находило такое странное ласкательно-миролюбивое настроение, когда она, перекатываясь с боку на бок и выгибая спинку, ластилась к рукам и мурлыкала не переставая. Мне тоже захотелось замурлыкать и прижаться щекой к чьей-нибудь ладони.
  Все-таки нечестно со стороны Дика было так поступить со мной: разбудить воспоминания, дать почувствовать свое тепло, шепнуть на ухо "Подумай..." - и исчезнуть. Своим мечтательно-спокойным счастьем мне хотелось поделиться, а рядом никого не было. Впрочем, я отдаю должное и изворотливому уму Дика, и его выдержке. Ему наверняка тяжело было уходить, когда в гостиной оставалась жена, которая стала ласковей кошки. Но, возможно, с его стороны это был правильный шаг: дать почувствовать мне, что такое тихое счастье, и показать, что бывает, когда не с кем его разделить. Жестокий, невозможный, расчетливый муж. Который, увы, выбрал самый правильный путь приручения одичавшего лисенка.
  Промаявшись какое-то время в его комнате, чувствуя везде его присутствие и не ощущая самого Ричарда рядом, я уснула в его кровати, так и не сняв покрывала. Свернувшись клубочком, закрыла глаза - и из мечтательной задумчивости соскользнула в светлый, не отложившийся в сознании сон.
  Проснувшись ближе к вечеру, открыть глаза сразу не решилась, смутившись вдруг того, что уснула в его комнате, моля Пресветлых, чтобы Дик еще не вернулся и не увидел этого. Но ни шума, ни постороннего присутствия я не чувствовала. Торопливо приведя кровать в прежний вид, вернулась к себе, чувствуя, как горят щеки. Каким же глупым и импульсивным был мой поступок! Я со стыда сгорю, если Дик узнает, что я была у него, и поймет, какие мысли роились в тот момент в голове.
  Но возможности посмотреть мужу в глаза в тот вечер я была лишена: у него явно не было возможности вернутся домой. Вместо ужина в его компании на столе меня ждал уже остывший поднос с... Я улыбнулась, покачав головой. Я не знаю, есть ли в подконтрольных ему ведомствах своя кухня и столовая, но еда, присланная мне, приготовлена явно не миссис Пиксли, кухаркой Ричарда. Тушеный картофель с весьма небольшим куском мяса, порезанные овощи и простая булочка как раз годились для того, чтобы служащие могли пообедать, сытно и без лишних изысков. Представив Ричарда, с невозмутимым видом держащего поднос в руках на глазах у подчиненных, я не выдержала и расхохоталась. Конечно, все наверняка было иначе, но меня веселила сама мысль о том, что такое могло произойти.
  Утащив из кабинета Ричарда графин с водой, съела свой то ли обед, то ли ужин. Чем занять себя в ожидании мужа и результатов... ммм... разговора с Люком, не представляла. Я выспалась, во мне бурлила жажда действий. И хотя ни к чему особенно хорошему меня такое желание еще не приводило, я снова чувствовала этот зуд в кончиках пальцев. Покружив по комнате, наведя в ней порядок и приняв ванну, я все равно не могла найти занятия, чтобы сделать вечер не таким тянущимся и тоскливым. Не за вышивку же садиться, в самом деле? При моем ограниченном выборе действий сложно найти то, что еще не надоело до зубной боли.
  Скорее, из-за того, что он оказался под рукой, нежели потому, что мне действительно было интересно, я открыла справочник по зельям. Еще вчера он меня не привлекал, но, может быть, сегодня?..
  Иллюстрации в нем все так же околдовывали, и я, незаметно для себя, все-таки втянулась. Не столько читала даже, сколько погружалась в мир постоянно меняющихся изображений. Наверное, именно про такие фолианты и говорят "волшебная книга".
  Зелий, которые хоть как-то затрагивали разум, оказалось действительно очень мало - обычный маг не мог воздействовать на сознание человека. В основном же все отвары и иные "волшебные воды" влияли на тело и в большинстве своем били либо лекарствами, либо ядами. Кое-что создавалось специально для театров: маги не будут тратить силы на такое пустое действие, их слишком мало и они слишком ценные, а иллюзий и чуда хочется, когда ты с волнением следишь за происходящим на сцене. Для создания таких вот иллюзий чуда и необходимы были некоторые зелья, которые относились, скорее, не к волшебству, а к алхимии. Хотя и алхимия тоже в своем роде - магия.
  Нашла зелье разума. Мне не совсем понятно было, почему же все-таки оно имеет такой эффект, если максимум, который достигается другими - притупление беспокойства или, наоборот, усиление чувств. Если верить словам автора, зелья проще нет в приготовлении, сварить его может любая стряпуха. Дик же говорил, что вся сложность, связанная с ним - ингредиенты. Я пробежалась по списку необходимого: не так много, не так сложно. Из редкого и дорогого - порошок из клюва птицы сирил и... корень молочной розы с вложенной в него силой чтецов. Теперь понятно, как такое зелье оказалась за пределами королевских пыточных. То, которое использовал Даррел четыре года назад, в застенках наверняка даже не бывало - у него подрастали свои чтецы, которые могли отдать частичку своей силы, напитав зелье необходимыми свойствами.
  Перетащив справочник на кровать, положила рядом с собой и откинулась на подушки. Умиротворенно-мечтательное настроение проходило, вытесняемое новыми мыслями о Шепардах, об их планах, о взращенных в нескольких поколениях циничности и жестокости, плодом которых стала Мелисса. Это ведь по-настоящему страшно - отдать своих детей в жертву честолюбивым стремлениям, сбыться которым при жизни зачинщика не суждено. Ведь началось все это не десять и не пятнадцать лет назад, идеального совпадения всех условий, выставленных в Предписаниях, ждали больше полувека. И я никогда не устану задавать Пресветлым вопрос, почему именно в моей жизни произошло все это. Произошло - и тянется до сих пор.
  
  Худшего пробуждения на следующий день, чем то, что меня ожидало, я себе представить не могла. Засыпала я в обнимку со справочником, поздней ночью, разрываемая противоположными желаниями. С одной стороны, хотелось вернуться к тому состоянию, что подарил Дик, с другой же - выстроить для себя окончательную, верную версию и последних лет моей жизни, и того, что случилось задолго до моего рождения. И, хотя полной картины создать все равно не получилось, уснула я снова с этим кошачьим желанием ластиться и перекатываться по кровати.
  Утро свело на нет все, что было дадено вчера таким странным, но таким приятным настроением. Справочника под рукой уже не было - видимо, Дик все же заглядывал ночью ко мне, убрав книгу на столик и укутав одеялом так, что я не сразу распуталась, но я на это практически не обратила внимания, пораженная услышанным голосом и чувством дежа-вю.
  - Миледи, пожалуйста, позвольте принести вам чаю! Вы отдохнете с дороги, а мистер Доусон тем временем разбудит хозяина. Пожалуйста, господин Ричард очень не любит, когда кто-то тревожит его.
  - Я знаю о повадках своего сына побольше вас, миссис Линд. И я не желаю ни чаю, ни ждать, пока этот неблагодарный мальчишка проснется. Если вам так хочется угодить, скажите повару, чтобы готовил обед на четыре персоны, а потом займитесь своими обязанностями.
  Я сидела в кровати, прижав одеяло к груди, и старалась не дышать. Того, что в этот дом может явиться леди Девенли, я не ожидала совершенно. Даже визит Мелиссы был не таким кошмаром!
  Тяжелые, уверенные, совсем не женские шаги стихли перед спальней Ричарда. Короткий громкий стук - наверняка зонтиком по двери колотила - и я слышу начало фразы, с которой Луиза вошла в комнату сына:
  - Почему до меня дошли слухи о твоей воскресшей якобы жене, Ричард? Что за мерзкие сплетни привезла в мой дом леди Ливерли?..
  Отвратительнейшее утро. Хуже просто быть не может. И даже тот факт, что для Дика оно едва ли стало более приятным, меня не утешал. Несмотря на не столь давний разговор, в котором упоминалась Луиза Девенли, о том, что у Ричарда где-то имеются родители, я просто забыла. Для меня стало естественным присутствие рядом старшего брата, но о том, что в мою жизнь вместе с Диком могут вернуться и другие его родственники, я не подумала. За что теперь расплачивалась состоянием, близким к шоку.
  Захотелось спрятаться, исчезнуть, не знать о том, что за стеной женщина, подарившая жизнь когда-то любимому мужчине, говорит обо мне гадости, наплевав на воспитание и тыча в сына зонтиком. И в то же время...
  Вскочив с кровати я, как была - в сорочке, на цыпочках подбежала к столу. Услышать меня ни Дик, ни Луиза не могли - муж в свое время позаботился об этом, - но я все равно старалась вести себя как можно тише. Поднос со вчерашним угощением из управления Ричард убрал, а вот графин и полупустой стакан оставил. Вылив воду, забралась с ногами на столешницу и приставила стакан к стене. Таким образом я подслушивала всего пару раз за все те месяцы, что была среди мятежников - ненадежный способ, дающий слишком мало достоверной информации, но сидеть просто так было выше моих сил.
  - Ты даже не представляешь, каким это было для меня ударом! - Голос миссис Девенли слегка искажался, но был слышен на удивление четко - леди была на грани крика. - Ты совершенно не думаешь о том, как такая сплетня могла сказаться на мне или твоем отце.
  - Как на тебе - представляю, - холодно ответил Ричард, - поэтому и не спешил ставить в известность о том, в чем сам не уверен. А отец за меня порадовался бы. Он, в отличие от тебя, понимает, как я любил эту девушку.
  - Любил! Ты - аристократ, сын одного из пяти великих семейств, ты не имел права жениться по любви! Ты должен был заботиться о благополучии и величии рода, а не плевать в лицо всему свету, женившись на дочери мелкого дворянина, который сам - подумать только, сам! - копался в земле, как какой-нибудь садовник!
  Я убрала стакан от стены, тяжело вздохнув и натягивая на колени сорочку. Все это я слышала уже не по одному разу, как и Дик. С момента нашей помолвки такие беседы многократно проводились и с ним, и даже со мной, пока не закончились той маленькой зимой в комнате, когда Луиза перешла все грани дозволенного. Леди Девенли не меняла своих взглядов, не теряла взлелеянных когда-то надежд, упорно стараясь навязать свои представления о правильной жизни сыновьям. Неудивительно, что оба сбежали из-под теплого материнского крыла: старший - сразу на службу к королю, младший - в приграничный город, создав свою семью.
  С сомнением посмотрела на отставленное средство подслушивания. С одной стороны, выслушивать в сотый раз все гадости, что миссис Девенли наговорит про мою семью и меня, мне не хотелось. С другой же... мне было очень интересно, что ответит ей Дик.
  - ...возмутительно! Я даже не знала, как реагировать, когда она мне все это рассказывала! Подумать только, мой сын на глазах у всего света бросил невесту, чтобы помчаться за... за... Как ты можешь быть уверен, что та женщина была твоей женой?
  - Во-первых, Мелисса никогда не была моей невестой, тебе давно следовало расстаться с этой иллюзией. Во-вторых, я в состоянии узнать девушку, с которой знаком с ее шестнадцати лет. В-третьих, тебе совсем не обязательно было мчаться в Грейн-Аббэн и врываться в мою спальню с утра пораньше, чтобы передать мне тему последних сплетен.
  - Я беспокоюсь о тебе! - возмутилась Луиза, задетая тем, что сын не оценил ее поступка. - Твой отец, между прочим, поддержал мое решение приехать в столицу!
  - Но почему-то его я здесь не вижу, - ядовито отозвался Дик. - Думаю, он понимает, что, как только что-то изменилось бы, я вам сообщил.
  - Ты бы ничего не рассказал. Ты бы поставил нас перед фактом, как с твоим браком. - На какое-то время Луиза замолчала, и Ричард не торопился возобновлять разговор. - Скажи, ты собираешься... принять ее обратно?
  - Да.
  Внутри стало тепло-тепло. Дик всячески демонстрировал свое намерение вернуть меня, но вот это твердое "Да", сказанное матери, оказало какое-то магическое воздействие. На губах против воли расползлась улыбка, и все обидные слова, что были и будут произнесены Луизой, показались ничего не значащей мелочью. Я совершенно забыла о том, что хотела попросить развод, что собиралась продать дом родителей и спрятаться в какой-нибудь деревне в предгорье. Кажется, я заново начинаю влюбляться в своего мужа.
  - Она сбежала от тебя! - резкий выкрик леди Девенли заставил меня вздрогнуть. - Зачем тебе эта Лиза, если она бросила тебя? Да у нее наверняка любовников за это время было столько, что даже подумать страшно! Ты не можешь вернуть эту женщину обратно в дом!
  - Хватит!
  Даже сквозь стену холодная ярость этого приказа произвела на меня впечатление - самой захотелось сжаться и стать как можно незаметнее, чтобы чужой гнев меня не коснулся. В том, что температура в соседней комнате понизилась, я не сомневалась - Луиза снова перешагнула границу, пересекать которую нельзя было. В чем-то я ее могла понять: она хотела для своего сына лучшей доли, более знатной и богатой жены, более заметного положения в обществе, желала ему счастья. И отказывалась понимать, что ее представления о счастье не соответствуют тому, чего ждет от жизни Дик.
  - Ричард... - В голосе Луизы явно слышалось растерянное непонимание человека, искренне желающего помочь и не встречающего энтузиазма от жертвы этой помощи.
  - Мне необходимо во дворец, у меня нет ни времени, ни желания обсуждать свои решения. Возвращайся к отцу и перестань вмешиваться в мою жизнь.
  Голос Дика звучал глухо, едва слышно, словно муж отошел в другой конец комнаты, после чего и вовсе превратился в неразборчивый гул. Ответа Луизы я не стала дожидаться: присутствовать при ссоре, пусть даже косвенно, я не хотела.
  Слезая со стола, я думала о том, насколько же все-таки в разных семьях разные представления о счастье. И о том, что, не будь Луиза столь категорична и требовательна к детям, Дик, возможно, никогда бы и не задумался о возможности пойти против ее воли, даже если бы лорд Джейсон Девенли полностью одобрил его решение.
  Завтрака пришлось дожидаться все то время, что Дику потребовалось на дорогу к управлению. Впрочем, нужно отдать ему должное: на этот раз шуточек с едой из столовой не было, после ванной меня ожидал вполне приличный поднос, на котором отдельной горкой возвышались ароматные, явно купленные по дороге булочки. Перебраться в Зеленую гостиную я не решилась, устроившись с едой прямо на кровати, так как все еще опасалась возможного присутствия леди Девенли в доме Ричарда. Не приходилось сомневаться в том, что эта дама просто так от своего не отступится.
  Как выяснилось чуть позже, решение остаться в комнате было не просто правильным, его в мою голову наверняка Пресветлые вложили. Потому что через полчаса после завтрака на кровать, появившись в воздухе, мягко опустились исписанные листы.
  Дик исполнял обещание. Насколько это было возможно, он его исполнял: листы представляли собой копию допроса Люка.
  То, что я держала в руках именно отредактированные копии, сомнений не вызывало. Но желания обидеться на мужа это не вызвало: во-первых, уже сам факт того, что я читаю эти записи, говорил о превышении Диком его полномочий, во-вторых, секреты, не касающиеся меня лично, мне были не нужны, и он это знал, потому и оказал мне такую любезность, убрав все лишнее. Я не интересовалась ни именами штабной и дворянской верхушки мятежников, ни количеством вставшего под обманные знамена человек, ни источниками финансирования. Из всего того множества информации, что мог - а я не сомневалась в его осведомленности - предоставить Люк, я жаждала добраться только до одной темы: Шепарды. Так удачно попавшийся тайным службам мой бывший куратор стал если не ключиком, что закроет дверь их камеры, то хотя бы источником ответов на некоторые вопросы, дополнительным источником, который поможет нам закрыть белые пятна в нашей цепочке догадок и рассуждений.
  Историю жизни бедного мальчика, с которой начинался этот откровенный "рассказ", я пробежала глазами, стараясь не особенно вчитываться и не пропускать через себя описываемое. Мне было жаль того ребенка, которого порол и заставлял воровать отец, но вот жалости к подросшему парнишке, воспитанному в духе вечной преданности к "спасшим" его Шепардам, я в себе не находила. Может быть, потому, что знала, кем он станет после встречи с Даррелом, на постоялом дворе поймавшим тонкую детскую ручку, пытавшуюся незаметно вытащить кошель из кармана дорогого дорожного плаща. Я даже не могла назвать подобный поворот в жизни Люка удачным: его забрали в большой дом, одели и накормили, но научили куда худшему, чем "заимствование" пары монет. В мальчике воспитывали безграничную веру в правильность поступков его благодетелей и убивали почтение к законной власти. Его учили отнимать жизни, лгать, манипулировать, вызывать к себе доверие и предавать. И из-за этого его путь заканчивался в тюремных подвалах: такого человека, способного вести за собой людей, тонко манипулирующего тайными желаниями и недовольствами, нельзя было даже на рудники отправлять. С другой же стороны... немому заключенному сложно будет кого-то в чем-то убедить.
  Отложила бумаги, откинувшись на подушку и закрыв глаза. Собственные рассуждения о возможности покалечить человека напугали меня своей холодной, прагматичной жестокостью. Чем дальше я уходила от образа Китти Диксон, тем больше во мне поднималось неприятие чьей-либо смерти. Это страшно - осознавать, что ты даже просто позволила себе такие мысли.
  К тому же из-за запертой дверцы, которая, как я надеялась, была закрыта если не навсегда, то надолго, наружу выбрались воспоминания. Мои самые страшные кошмары просочились сквозь все стены, которыми я пыталась от них отгородиться, заставляя сжимать в кулаки руки и сильнее зажмуривать глаза в попытке удержать слезы.
  "... она меня за язык укусила, когда я ее поцеловать пытался. Ничего, я ей ее собственный отрезал, в назидание, так сказать..."
  Подслушанные когда-то слова вновь крутились в голове, дополняемые до ужаса четким видением из прошлого. Мамочка! Совсем скоро я заставлю виновных в вашей смерти заплатить за каждую сломанную косточку в твоем теле, за каждый удар по сердцу, что ты получала, глядя на то, как пытают твоих детей, за каждый стон, вырывавшийся из безмолвного рта. Обещаю!..
  На то, чтобы успокоиться и вернуться к чтению, ушло много времени и сил: воспоминания, то счастливые и светлые, то темные и мрачные, сменяли друг друга, вызывая шквал эмоций, волна за волной накрывавших меня с головой, и отступили нескоро, оставив меня опустошенной.
  Холодная вода помогла окончательно взять себя в руки. Вытирая лицо и шею пушистым полотенцем, невидящим взглядом смотрела в зеркало и снова думала о Люке. Точнее, о своих заключениях. Было ли у этого мужчины на судьбе написано закончить жизнь вот так, преступником, или все-таки, не встреть он Даррела, смог бы с возрастом вырваться из-под влияния отца, зажить честно и спокойно, не вмешиваясь в политику и личные интересы старейшего семейства Ан-Риох-Даонны? Благом или несчастьем стала для шестилетнего мальчишки попытка обворовать Даррела?
  Впрочем, мне нет смысла гадать об этом. Судьба Люка теперь зависит только от короля, но, вне зависимости от того, какое решение примет монарх, она совершенно точно будет незавидной и не подлежащей никаким изменениям.
  Пролистала записи дальше, пропуская рассказ об обучении, впитывании шепардовской идеологии и первой провалившейся попытке собрать подпольную армию мятежников, предпринятой за год до нашей с Диком свадьбы. Чего-то Люк не знал: несмотря на свою безоговорочную преданность старшей ветви семейства Шепардов, на ответное доверие он рассчитывать не мог, во все планы его не посвящали. Но то, чего он не мог рассказать, дополнялось теми сведениями, что были в распоряжении моем, Дика и Стивена. Люк не имел представления о важности семьи Девенли, о тех планах, что касались непосредственно Ричарда, и не знал, почему Даррел отдал внезапный и нелогичный приказ об отмене всех сделанных ранее подготовок. Я же легко связала неожиданный срыв замыслов и свое замужество. Тогда мое появление в жизни Дика, которого и Мелисса, и ее отец считали практически пойманным в сплетаемые ими сети брака, спутало все карты и отбросило жаждавших добраться до трона Шепардов к самому началу. Из представителей четырех семейств только Ричард являлся самой подходящей кандидатурой на роль отца будущего короля: младший сын, не наследующий титул, подходящего возраста, неженатый, из старшей ветви, способный подарить Мелиссе так необходимого ей сына. Внезапная женитьба идеальной жертвы была для Шепардов наверняка сильным ударом. Мужчин с полным соответствием требованиям "Предписаний" рядом с Мелиссой больше не было, и ждать, пока подрастет следующий, пришлось бы не меньше двенадцати лет. А внезапная любовь единственной наследницы одной из пяти семей к мальчишке намного младше нее была бы в свете планируемого переворота подозрительной.
  Так что Даррелу пришлось занять выжидательную позицию, отказаться на время от воплощения идеи с сепаратистами и поздравлять Девенли со счастливой женитьбой их младшего сына. И разрабатывать возможность избавиться от внезапно возникшей помехи таким образом, чтобы не привлечь к моей смерти ненужного внимания: минимум расследования, максимум уверенности в несчастном случае.
  Единственным, что оставалось не до конца ясным для меня, была смерть моей семьи. Я могла предполагать, из-за чего были убиты родители, Алекс и Кристи, но я хотела знать точно. Знать, чтобы вынести соответствующий приговор.
  После первой неудачной попытки в жизни Люка возникла пауза, он оставался в стороне от любых активных действий, предпринимаемых Шепардами, в течение четырех лет, проведя все это время в поместье и обучая своих помощников для новой попытки свергнуть законного короля. И только тогда, когда Даррел уверился, что я чудесным образом не возникну снова в жизни Ричарда, он выпустил своих помощников из-под крыла, начав - уже куда более медленно - собирать новую армию. Сначала Люк и его агенты просто путешествовали по стране, произнося опасные речи и вызывая у простого люда сомнения. Когда Дик перебрался в столицу и оказался в пределах досягаемости Мелиссы, начали предприниматься более серьезные шаги: объединялись недовольные, росла и ширилась ложь о светлом будущем без злобного короля из рода Валленов, подпольщиков обучали и тренировали. Иногда Даррел спускал через "организаторов" мятежа достоверные данные, позволяющие агентам наносить вред неугодным ему людям и укрепляя веру исполнителей в безграничные возможности старших агентов и их руководителей.
  Единственное, что не давало спустить пружину - ровные отношения Дика и Мелиссы. Ни предложения о браке, ни долго ожидаемого ребенка, ради которого Даррел не погнушался замарать свою дочь званием любовницы младшего Девенли. Люк этого не понимал, иногда злясь на своего спасителя за то, что тот медлит, но все же послушно играл роль старшего агента и основного осведомителя Шепарда.
  И вот чуть меньше полугода назад было решено, что пора переходить к активным действиям. Первый шаг - откровенно и совершенно однозначно, но в то же время - случайно дать понять королевским магам и высшей аристократии, что возникла реальная угроза существующему режиму. Для этого отобрали двоих - глупого деревенского мальчишку, голова которого была забита сказками об идеальном королевстве, и странную девушку, пугающую окружающих своей сосредоточенностью на Ричарде Девенли. Кто-то из них - и неважно, кто, - должен был остаться в живых при проникновении в дом во время исполнения ложного задания, и рассказать Дику как можно больше. Под пытками, добровольно или с помощью чтецов - неважно. Главное - заставить высший свет забеспокоиться. После чего должны были начаться мелкие стычки на улицах, постепенно перерастающие в масштабные столкновения между горожанами и подготовленными сепаратистами. Во время этой части плана Даррел должен был добиться желаемого, но чего конкретно, Люк не знал и сказать не мог. Я же не сомневалась, что каким-то образом Шепард рассчитывал заполучить внука. Как - это предстояло выяснить у него лично, но ничего другого он и не жаждал так сильно. И, как только бы Даррел отдал приказ, мятежники нанесли бы решающий удар - по королю и его наследникам. Так, чтобы никто не смог претендовать на престол, кроме стороннего, выбранного и признанного пятью семействами правителя.
  Тогда бы и обнаружились чудесным образом оригинальные "Предписания", согласно которым - вот же совпадение! - сын Мелиссы и Ричарда идеально подходит подо все условия. Мятеж был бы подавлен жаждущими справедливости Шепардами при поддержке остальной аристократии, маленький человечек, возможно, еще даже не рожденный, был бы признан следующим королем в соответствии с древними законами, а до его совершеннолетия вся власть сосредоточилась в руках матери - и, соответственно, деда будущего правителя, ибо магов традиционно не допускали к управлению страной.
  Почему Шепарды так трепетно относились к Дику Девенли, Люк не знал, но предполагал, что королевский маг либо тайный союзник, либо секретное оружие, секретное, в первую очередь, для самого Ричарда. Приказы не спускать с него глаз воспринимал с выработанной годами привычкой верить в правильность действий Даррела, возникшую три месяца назад обеспокоенность разделял всей душой, а потому в итоге охотно согласился сам контролировать все, что было связано с младшим королевским магом, в том числе - и слежку в его доме. Тогда, во время своего первого визита в особняк в качестве "охраны" Мелиссы, подозрительной он посчитал только запертую дверь, что вела в комнату рядом со спальней Дика. Это, да еще устроенная Стивеном охота на живца, заставило мятежников попытаться повторить незаметное вторжение в дом Дика с целью... либо убедиться, что кто-то из первых двух агентов жив, и вернуть его в штаб для допроса (у чтеца, и никак иначе), либо... убедиться в том же и устранить на месте. Все зависело бы от того, как повел бы себя потерявшийся агент. Увы, и здесь Девенли заставили и Люка, и Даррела исходить в бессильной злобе, лишенных возможности понять, что творится в доме и в голове мага и почему он так резко отстранился от Мелиссы. Ведь даже искать мятежников, пытаться разобраться с заговором Дик отказался по заготовленному для него сценарию, пойдя своим путем и не позволяя аристократии удариться в панику, которая потребовала бы немедленных и самых жестоких действий.
  Последней каплей стало мое появление в театре, которое, как я и надеялась, заставило совершить резкий, ошибочный шаг. И снова Люк лично взялся за исполнение поставленной задачи, желая иметь возможность твердо сказать, что на этот раз ничего больше его благодетелю не помешает сесть на трон.
  Закончилось же все так, как закончилось. Люк подставился, попавшись тайной страже, и был обречен на допрос в присутствии чтецов душ. На стол королю уже наверняка легла еще одна, более полная копия, этого допроса, и монарху теперь необходимо отдать крайне тяжелый для него приказ - арестовать старшую ветвь семьи Шепард и тех из младших ветвей, кто мог быть причастен к заговору. А после получения доказательств - казнить друга и его единственную дочь.
  До тех пор мне необходимо встретиться с ними. Мне необходимо заглянуть им в глаза и понять, почему. Я не стану задавать вопроса "Зачем?". Ответ на него я давно нашла в "Предписаниях". Но понять, почему, сама я не смогу никогда. И тогда останется последний шаг - проследить за тем, чтобы рука палача не дрогнула. Даже если мне будет плохо, даже если справедливое наказание, созвучное моему желанию мести, будет жестоким - я не отведу глаз. Чтобы знать, что моя семья отомщена. Чтобы отпустить, наконец, прошлое, и попробовать создать счастливое будущее.
  Пожалуйста, Ричард, дай мне эту возможность!
   
  Часть восьмая. Спутница.
   Следующие три дня были пыткой похуже той, через которую мне пришлось пройти в подвале - Дик не появлялся дома. Он исправно отправлял мне подносы с едой, но даже ночевать оставался в своем управлении. Это я знала точно, потому что у меня появилась нехорошая привычка проводить время в его спальне. И спать там же. Быть обнаруженной слугами я уже не боялась - все равно через несколько дней придется "оживать" официально. По коридору пробегала все еще на цыпочках, дверями не хлопала, но в том, что кто-то из горничных мог меня увидеть, большой катастрофы не видела. С миссис Линд я смогу объясниться, а шпионы, если таковые и имелись... им больше некому докладывать.
  В том, что муж уже три дня пропадал в управлении тайной стражи, я видела только одну причину: после признания Люка, которое являлось доказательством хотя бы потому, что его допрашивали в присутствии чтецов душ, в подвалах королевских тюрем оказались и другие участники заговора. И среди них - я молила Пресветлых об этом - обязательно должны быть Мелисса и ее отец. Они могли насторожиться, когда один из главных агентов пропал, они могли попытаться бежать - но они не могли скрыться от магов.
  И в ожидании ответов на свои вопросы, в ожидании возможности посмотреть в глаза Даррелу я проводила дни в метаниях между кабинетом Дика и его спальней. К себе заглядывала только для того, чтобы переодеться и захватить очередной поднос с едой. Но ничего, кроме невыносимого ожидания, в этих трех днях больше не было. Дик приучил меня к своей присутствию, к тому, что, пусть и не целые сутки, но он рядом. И сейчас мне его не хватало. Не хватало совместных ужинов, неспешных разговоров или молчаливых посиделок в его кабинете. Не хватало тех эмоций, что он вызывал - любых эмоций: от злости до... Впрочем, я даже себе пока не готова признаться. Мелькала мысль, что я снова начинаю влюбляться в Ричарда, но я, подумав, решила отказаться от нее. Все, что я могла принять за нежные чувства, - это всего лишь следствие того, что за долгое время я не видела рядом с собой никого, кроме этого человека. Едва ли можно даже заикаться о чем-то романтичном и возвышенном, когда мы находились в таких условиях.
  Но факт оставался фактом - я скучала по Дику.
  Ночью, после третьего дня раздражающего одиночества и абсолютного неведения, я проснулась от мягкого прикосновения к щеке. Еще не до конца выбравшись из запутанного, беспокойного сна, я потянулась за лаской, улыбнувшись. Блудный муж надумал-таки появиться дома.
  Но в следующий момент мысленно застонала, понимая, где я уснула. Захотелось снова срочно притвориться спящей, однако тихий, с доброй насмешкой голос над самым ухом произнес:
  - Лисенок, ты попалась. И можешь уже не притворяться спящей - твоя улыбка тебя выдала.
  Я сморщила нос и перевернулась на спину, но глаз открывать все так же не спешила:
  - Мне сон хороший снился.
  Дик, вероятно, выпрямился - я больше не чувствовала его дыхания на своей коже:
  - Я сделаю вид, что поверил в это, - не стал спорить муж, но в том, что он сейчас широко улыбался, я даже не сомневалась. Да и в голосе его что-то не слышалось смирения. Скорее, плохо скрытая насмешка над моей попыткой отрицать очевидное.
  Открыла глаза. Ричард сидел на краю постели, опираясь на руку совсем рядом с моим правым боком. Удивительно, как я не почувствовала ее, ворочаясь в кровати. Хоть ленты-шторы и были раздвинуты, много света в спальню не проникало: я не видела выражения лица Ричарда, различала только склонившуюся ко мне фигуру и основные черты. Но, Проклятые боги, эту улыбку не заметить было невозможно!
  - Самодовольный мальчишка, - шепнула я.
  Дик пожал плечами:
  - Возможно. Но это ты забралась под мое одеяло, а не наоборот.
  Фыркнула на это замечание и подтянулась на руках, садясь. Бедром нечаянно коснулась его руки - и, мне кажется, покраснела. Надеюсь только, что в темноте маги видят ничуть не лучше обычных людей.
  - Тебя долго не было, - я решила отойти от опасной темы своего присутствия в чужой кровати. Да и...не время сейчас для подобных глупостей.
  Дик зажег несколько шариков, тусклых, чтобы ярких свет не ударил по глазам, разлетевшихся по комнате и постепенно разгорающихся. В их ровном свете стало видно, как Ричард помрачнел.
  - Прости. Но ты сама понимаешь, из-за чего.
  Кивнула. Еще бы не понимать. Я слишком долго этого ждала.
  - И?..
  Глупо, наверное, но я затаила дыхание, ожидая его ответа.
  - Я же верно понимаю выражение твоего лица? - поинтересовался Дик, наклоняясь чуть ближе и заглядывая мне в глаза. - Хочешь увидеть их?
  - Хочу поговорить с ними, - призналась я, подтягивая выше одеяло и утыкаясь носом в пушистый край. Короткий недовольный выдох ясно демонстрировал, что муж не в восторге от этой идеи. Но сразу категорично отказывать не стал, как в тот раз, когда я заговорила о театре - признавал за мной право получить ответы. Но не попытаться оградить меня от встречи не мог:
  - Копии допроса тебя не удовлетворят?
  Я молча покачала головой. Слова, написанные на бумаге, скажут многое, но не все. А мне нужны были их эмоции, мне необходимо было знать, чем руководствовались Мелисса и Даррел, втягивая меня в свою войну за корону. В конце концов, я хотела, чтобы они увидели меня, живую и все же разрушившую их планы, по другую сторону решетки.
  Дик закатил глаза, показывая, как он относится к моему решению, но через секунду тряхнул головой:
  - Завтра утром.
  Я благодарно улыбнулась, на миг оторвавшись от одеяла. Не многие бы пошли на такое, но Ричард с самого начала согласился с моим правом на месть, на ответы, на спокойствие, и не отказывал практически ни в чем, поддерживая и всегда стоя за моей спиной. И сейчас, вместо того, чтобы запретить мне эту встречу, которая явно не предусмотрена протоколами, давал мне возможность поставить точку в моем собственном кошмаре длиной в четыре года. Сомневаюсь, что в других вопросах он был бы настолько покладист, но в этой ситуации он только оберегал и помогал. За что я была ему действительно благодарна.
  Дик, отфыркиваясь, вышел из ванной. Надо же, я даже не придала значения тому факту, что он встал с кровати и успел переодеться - настолько погрузилась в предугадывание завтрашних событий. Обратив все-таки внимание на мужа, из-под халата которого виднелись мягкие пижамные штаны, я в очередной раз покраснела. Во-первых, осознала всю нелепость сложившейся ситуации: я - и вдруг сплю в его постели, во-вторых, раньше Дик никогда не носил пижам и сейчас надел ее явно из-за меня. Щеки горели, а пальцы отказывались разжиматься, вцепившись в одеяло мертвой хваткой. С одной стороны, хотелось сорваться с места и как можно быстрее скрыться в безопасности собственной спальни, с другой же - я испытывала не просто желание, а потребность накрыться с головой, чтобы спрятаться от этого насмешливого взгляда.
  Да что такое! Веду себя, как девчонка!
  - Ммм... я, пожалуй, пойду, - едва слышно пробормотала я, все же осторожно откладывая одеяло и спуская ноги на пол.
  - Глупый маленький лисенок, - рассмеялся Дик, - бежать поздно: тебя застали с поличным. Впрочем, я не буду сейчас в связи с этим предпринимать какие-то меры - слишком хочу спать. Так что ложись и спи дальше.
  - А... ты? - голос неуверенно дрогнул.
  - Я тоже лягу, Лиз. И не трясись. Ты спишь на своем краю, я - на своем. - Дик действительно обошел кровать и, бросив халат на банкетку, чуть потянул одеяло на себя. - Хотя... - выгнутая бровь и внимательный взгляд на мое лицо мне очень не понравились, и я насторожилась. - В одном маленьком удовольствии я себе не откажу.
  Ричард как-то в мгновение оказался рядом и, наклонившись, поцеловал в кончик носа. Я от неожиданности даже отреагировать не успела, а муж, довольно глядя на мое ошеломленное лицо, как ни в чем ни бывало перекатился на свою половину и демонстративно повернулся ко мне спиной. Какое-то время я с восхищенным недоумением разглядывала эту самую спину, а потом, тихо хмыкнув, забралась обратно под одеяло.
  Я долго лежала, в темноте, снова опустившейся на комнату после того, как погасли шарики-светлячки, и всматривалась в темный силуэт на другой стороне кровати, вслушивалась в размеренное дыхание. Вспоминала и заново узнавала это чувство, когда Дик спит рядом.
  Заснула еще очень нескоро, прислушиваясь к вновь возникшему чувству умиротворения.
  
  За завтраком старалась Дику в глаза не смотреть. Пробуждение этим утром было довольно странным и смущающим. Я не перекатилась к нему под бок, нет, да и Ричард не переполз на мою половину кровати, но все равно это было непривычно - просыпаться в одной кровати с мужчиной. Иногда, на заданиях по поручению Люка, я оказывалась к своим напарникам куда как ближе, несколько раз приходилось даже обниматься, но я не воспринимала чужие объятия как-то иначе, чем необходимость. Они вызывали чувство тихого раздражения и смиренного понимания, что такие жертвы помогают выполнить порученное. Никаких других эмоций находящиеся рядом со мной мужчины не вызывали.
  Ричард же воспринимался по-другому. Возможно, из-за того, что у нас было в прошлой жизни. Возможно, из-за того, что так задумали Пресветлые, и иначе между нами быть не может. А возможно, я просто сумасшедшая, если за четыре года не посмотрела ни на кого глазами женщины., но за несколько месяцев рядом с Диком не только сумела отказаться от ненависти и простить его, но и позволяю каким-то другим чувствам пробраться в душу.
  С этим придется разбираться как можно скорее. Так, как есть на данный момент, оставлять все равно нельзя.
  За все время молчаливого завтрака я много раз чувствовала на себе понимающий взгляд Ричарда, но все равно предпочла уйти от разговора, сделав вид, что еда - это единственное, что занимает меня сейчас. Лишь после того, как Дик за руку галантно проводил меня до моей спальни, я подняла на него глаза:
  - Это ведь будет превышение полномочий, верно?
  - Совсем чуть-чуть, - улыбнулся муж, открывая передо мной дверь. - Будь готова через пятнадцать минут.
  Я хотела сказать, что готова идти сию же минуту, что мне нужно захватить только накидку, - осень медленно отвоевывала у лета свои права, и в располагавшейся севернее Четейр-Глэса столице в это время уже бывало довольно прохладно, - но так и не произнесла ни слова, прикрыв за собой дверь и привалившись к ней спиной.
  Трудно поверить в то, что сегодня все закончится. Закончится мое заточение, закончится ожидание свершившейся мести. Душу и разум больше не будут терзать вопросы, на которые я не могла найти ответы.
  Легко ли было дойти до этого момента? Я не знаю. Но переступить порог комнаты и сделать последние шаги оказалось вдруг неимоверно тяжело.
  Третий раз мне предстояло спуститься по этой лестнице к входной двери, и в третий раз мне уже не приходилось прятаться. Теперь я выбиралась из этого дома не тайком, под прикрытием магии Стивена, а рядом с Диком, держась за его руку и чувствуя легкое пожатие пальцев.
  И в этот особенный третий раз обязательно должно было что-то случиться. Миссис Линд, торопливо выплывшая из гостиной в надежде перехватить хозяина до того момента, как он снова исчезнет на несколько дней, замерла на половине фразы:
  - Милорд, ваша матушка, леди Девенли, вчера... Ох... - женщина отступила на несколько шагов, прижав ладонь к губам. В ее глазах плескался испуг. Она никогда не верила слухам, а потому сейчас не могла осознать того, что видела перед собой живую хозяйку. Призрак, порождение злобной магии, ее собственный бред - но никак не маленькую хозяйку, погибшую четыре года назад. Взгляд экономки ясно говорил, что в данный момент она готова молиться всем богам - и Пресветлым, и Проклятым. Я успела лишь кивнуть и чуть виновато улыбнуться, перед тем, как Дик со словами:
  - Я потом объясню, миссис Линд, - утянул меня на улицу.
  - Она теперь с ума сойдет от беспокойства за тебя и от неизвестности, - заметила я, удобнее устраиваясь на сиденье и расправляя складки юбки.
  Дик пожал плечами:
  - Миссис Пиксли заварит ей чего-нибудь успокаивающего, заодно и снабдит последними сплетнями о скандале в театре. С миссис Линд все буде в порядке.
  В этом я не сомневалась, но мне все равно было жаль женщину, которой предстоит еще несколько часов гадать, что же она увидела и что из рассказанного кухаркой - правда.
  Управление я видела и раньше, когда следила за Диком, узнавала распорядок его жизни, выясняла предпочтения. Белое здание из карнельского камня, изящное и поражающее красивой лепниной по фасаду, совершенно не соответствовало своему содержимому. Тайная стража, которая на самом-то деле тайной не являлась и называлась так только из-за того, что имена людей, занимавших ключевые посты, скрывались, по представлениям скорее должна была бы обитать в сумрачном сером многоэтажном коробе с маленькими окнами, ибо такая "упаковка" куда точнее отражала бы суть выполняемой ими работы. Чистильщики, ищейки, палачи, внутренние шпионы и безапелляционные судьи... Странно было думать, что мой муж как-то связан с ними. Является одним из них.
  Заходя, взглянула в торжественно-непреклонное лицо статуи по левую сторону от широких дверей. Каменный страж держал обеими руками меч, направленный острием в землю, и, казалось, мрачным, тяжелым взглядом приветствовал каждого входящего. Я поежилась и побыстрее проскочила внутрь. Дик сзади хмыкнул:
  - А все-таки совесть у вас нечиста, леди Девенли. Законопослушные жители столицы проходят мимо этого стража совершенно спокойно.
  - Как же ты тогда здесь каждый день пробегать должен, - огрызнулась я, с каждым шагом нервничая все больше. Еще мне только статуи, проверяющей мою невиновность перед законом, не хватало!
  - У нас с этим дядей... хм... сложные отношения, - признал Ричард. - Но я привык.
  Я на секунду остановилась и оглянулась на мужа. Судя по его взгляду, мысленно он сейчас был не здесь, и я пожалела о своих словах. Каменному стражу не объяснить, что на войне либо ты - либо тебя, и что делалось все во имя защиты королевства. Если запятнал руки - от этого уже никуда не деться. Да уж... тайная стража наверняка неоднократно нарушала законы в рамках того или иного дела, чтобы эти самые законы защитить. Нелегко тем работникам управления, кому приходится, как Дику сейчас, проходить не через служебный вход, а через парадный.
  Я положила руку ему на плечо:
  - Извини.
  Ричард взял мою ладошку в руки и легко поцеловал кончики пальцев:
  - Ты меня извини, что заставил проходить мимо стража. Но я не хочу, словно преступник, вести жену служебными тропами, словно я стесняюсь или стараюсь тебя скрыть. Сейчас все должны понять, что я признал и принял тебя, и в первую очередь - те, благодаря кому разносятся слухи.
  Я улыбнулась, понимая его причины. И вдруг хихикнула, хотя место - да и время - для этого явно были неподходящими:
  - А ведь твоя мать была права. Ты снова поставишь семью перед уже свершившимся фактом. И госпожа Луиза, скорее всего, опять узнает все из сплетен.
  Дик поморщился:
  - Вот об этом ты могла бы сейчас и не вспоминать.
  Я снова улыбнулась. Странно, но нервозность прошла, я чувствовала себя спокойно и даже уверенно. Что ж, Пресветлые никогда не пририсуют лишней буквы к написанной ими судьбе. И если мне необходимо было пройти мимо каменного стража, чтобы потом состоялся этот разговор и я смогла взять себя в руки - значит, так тому и быть.
  - Пойдем, - я дернула мужа за рукав, и Дик, мгновенно подобравшись, потянул меня в один из коридоров.
  Я не знала, чего мне стоит ждать. Была готова и к тому, что Мелисса будет сидеть в тесном каменном мешке, и поговорить мне с ней позволят только через решетчатое окошко в двери, и к тому, что ее, как представительницу старейшей семьи Ан-Риох-Даонны, поселят в роскошных многокомнатных апартаментах (если таковые здесь имеются). И все же не знала, как реагировать на крохотную - меньше спальни в придорожной гостинице - комнатку, разделенную надвое прозрачной упругой стеной. Меньшая часть была со стороны двери, там, где я остановилась на пороге, и включала в себя несколько стульев вдоль стены и половину выдвинутого в центр стола. На большей части отделенными оказались кровать, кресло, придвинутое к столу, и ширма, скрывающая угол для умывания.
  Ярким пятном в этой серой, безликой комнате без окон выделялась Мелисса. Я сама не уверена в причине, по которой решила встретиться сначала именно с ней. Просто... поступки Даррела я еще могла как-то для себя объяснить, понять, чем он руководствовался и почему действовал так, а не иначе. Но вот эта девушка оставалась для меня загадкой. Как можно было даже подумать о том, чтобы принести в жертву собственного ребенка в угоду семейной безумной мечте? Как можно было так холодно и расчетливо идти к этому, идти практически по трупам, не считаясь ни с кем и ни с чем, не принимая во внимание даже мнение предполагаемого отца? Аристократы никогда и не считались святыми, высший свет - это собрание всевозможных пороков, отрицательных качеств и приверженности соблазнам, так почему именно в этой невероятно красивой девушке собралось все самое худшее, все, что переставало делать ее человеком?..
  Я смотрела через эту прозрачную стену на сидящую в кресле с книгой Мелиссу - и осознавала, что, наверное, я все же не хочу ничего слышать, ведь разговор тет-а-тет - это не более, чем моя блажь. Но ведь я уже здесь... Нужно закончить начатое.
  Мелисса демонстративно игнорировала пришедших, хотя сомневаюсь, что в книге, которую девушка держала на коленях, она видела хоть строчку. Тогда, в кабинете Ричарда, мне хотелось рассмотреть ее поближе. В театре мне была интересна ее реакция, ее эмоции. Сейчас же я поняла, что желания понимать Мелиссу у меня нет. Наверное, я добралась до цели - и перегорела. Ненависть, выжигающая душу, погасла в тот миг, когда я увидела эту девушку, запертую в подвале, окруженную защитными заклинаниями.
  На спину легла широкая ладонь. Повернув к Дику голову, встретила его вопрошающий взгляд. Неуверенно пожала плечами и вновь посмотрела на... преступницу?
  - Мелисса, - позвал Ричард. Теплое дыхание коснулось волос, и это подействовало странно успокаивающе - так я чувствовала, что он рядом, за моей спиной, поддержит и оградит от всего мира. Иногда даже - буквально.
  Девушка медленно закрыла книгу, отложила ее и только после этого повернулась к нам. На ее губах расцвела широкая улыбка, нелепая и пугающая в своем контрасте с холодной ненавистью глаз:
  - У меня гости. Какая честь! Пришла за ответами, Элизабет? Захотела услышать все лично, протоколы допроса тебя не удовлетворили?
  - Я их не читала, - спокойно ответила я, переступая порог и пододвигая к столу один из стульев. Девушка с вежливым интересом следила за моими действиями.
  - Дик, как же так? - с наигранным удивлением выгнула бровь Мелисса, опираясь руками на столешницу по другую сторону разделяющей нас прозрачной стены. - Ты без всякой подготовки привел свою нежную романтичную жену на исповедь зверя?
  - Мне не нужна ваша исповедь, мисс Шепард. А нежная романтичная девушка вашими стараниями все же умерла четыре года назад. В чем-то вы все, к сожалению, преуспели. - Расправив юбки, я села за стол напротив Мелиссы. Чуть повернувшись к мужу, попросила: - Оставь нас вдвоем, пожалуйста. - Ричард, нахмурившись, отрицательно мотну головой. - Дик, пожалуйста.
  - О том, чтобы оставлять вас наедине, не было и речи, - Ричард исподлобья посмотрел на Мелиссу, с непроницаемым выражением лица следившую за нашим разговором.
  - Разреши мне этот последний безумный каприз, - я попыталась улыбнуться, но улыбка получилась скорее грустной, чем просительной.
  Муж долго смотрел мне в глаза, после чего отступил в коридор:
  - Последний, Лиза. Ты сама это сказала.
  - Последний, - подтвердила я.
  Муж закрыл дверь, и в ту же секунду прозвучал тихий, задумчивый голос сидящей напротив девушки:
  - Мне он никогда на уступки не шел. Знаешь, Лиза, - девушка выделила мое имя, называя так, как называли только родственники и близкие друзья и как не принято обращаться в аристократическом кругу, словно подчеркивая, что мы в какой-то степени близки - ведь у нас есть кое-что общее. Кое-кто общий. - Я множество раз жалела только об одном - что не могу убить тебя снова. Я была рядом с ним эти два года, но не я занимала его мысли. Трудно бороться за сердце мужчины с его умершей женой, ведь ее можно возвести в идеал, забыть о ее недостатках и продолжать любить уже придуманный образ. И Ричард продолжал любить свою идеальную нарисованную жену, даже когда был со мной.
  Все это она проговорила ровным голосом, совершенно без эмоций, глядя мне в глаза.
  Я покачала головой:
  - Тебе не нужно было его сердце, разве нет? Вся значимость Дика для тебя заключалась в том, что его назначили отцом будущего короля.
  - Ошибаешься, - поставив локти на стол, Мелисса устроила подбородок на сцепленных в полузамок ладонях. - Мне нужно было от Дика все, что он мог дать. Ребенок - только один пункт в списке, пусть и приоритетный, но только лишь один из.
  Чуть поморщилась. Мне никогда не принять подобной расчетливости.
  - Но только твоя смерть - несостоявшаяся, как оказалось, - вернула мне не все, на что я... наверное, да - надеялась, - словно размышляя, проговорила Мелисса, не замечая моей гримасы.
  - Вернула? - переспросила я, поразившись тому, что собеседница использовала именно это слово.
  - До твоего появления, Лиза, - объяснила девушка, склонив голову набок, - все было решено. Я с юности знала, какие роли отведены мне и Ричарду. Я даже научилась любить его. Мой отец долгое время подводил госпожу Луизу и лорда Девенли к мысли, что брак их детей - лучшее, что может случиться в их жизни. Он был выгоден обеим семьям. Стивен когда-нибудь должен был бы жениться на младшей дочери какого-нибудь уважаемого семейства с великолепной родословной, исполняя обязанности наследника, для Дика же идеальным вариантом становилась я - не имеющая братьев и сестер, но передающая старшему сыну все состояние Шепардов.
  - Официальная версия, - с горечью усмехнулась я. Как же у них все было продуманно!
  - Именно так, - кивнула Мелисса. - Впрочем, она была не так уж далека от истины - все титулы, недвижимость и деньги наследовал бы второй сын. Первенец получил бы гораздо больше.
  - А если бы первой родилась девочка? - не удержалась от вопроса я. Ведь нельзя строить такие планы, не будучи в чем-то уверенным. А угадать, кто именно родится у Дика и Мелиссы первым - невозможно.
  - Такого не случилось бы, - категорично опровергла мое предположение несостоявшийся регент. - Так же, как отец позаботился о том, чтобы у моей мамы не было сыновей, так же и я не допустила рождения дочерей.
  - Не допустила бы? - с внутренним ужасом уточнила я, даже не желая в действительности слышать ответ.
  - Нет, Лиза. Не допустила, - с пугающей меня мягкостью поправила Мелисса. - Двум девочкам я не дала прижиться внутри себя - им просто не было места в нашем плане.
  Я широко распахнутыми глазами смотрела на сидящую напротив девушку, и не могла понять, какая из эмоций сейчас была главной: ужас, неверие, боль за нерожденных детей, желание собственноручно растерзать ее, безумное сожаление о Дике...
  А потом я расхохоталась. Не до конца осознавая, что со мной происходит, просто истерически, до слез смеялась, уронив голову на сложенные руки. Нет, это невозможно. Так ведь просто не бывает. Я признаю, что выросла в тепличных условиях, что до двадцати одного года и не задумывалась о жестокости, которой в мире оказалось слишком много, но к такой больной циничности я оказалась не готова даже после четырех худших лет в моей жизни.
  Мелисса спокойно наблюдала за моей истерикой и, когда я перестала всхлипывать, невозмутимо продолжила:
  - Зелья бывают разные, многое зависит от компонентов. Особенно ценны те, которые заговаривались магами, преследующими определенные цели. Последним магом в нашей семье был прадед моего отца, и он позаботился о потомках на случай, если Пресветлые на несколько поколений оставят Шепардов своей милостью. В частности, он позаботился о том, чтобы женщины, которых сыновья приводили в дом, рожали наследников. Моя мать стала исключением - у нее была другая роль.
  Я на несколько минут уткнулась лицом в ладони. Мелисса не мешала мне осмысливать услышанное, скользя безразличным взглядом по каменным стенам.
  - Зачем ты мне все это рассказываешь? - я опустила ладони на стол, сжимая их в кулаки, чтобы не так была заметна дрожь.
   - Это все равно есть в протоколах нашего... "разговора" с чтецом, а ты ведь хотела знать. Ты хотела получить ответы, иначе не пришла бы сюда.
  - Я не хочу знать о тех ужасах, что натворила твоя семья, - я передернула плечами, сдерживая воображение и не позволяя себе представить, что еще могли совершить Мелисса и Даррел.
  - Ах, да... тебя интересует вполне определенное... ммм... происшествие. - Я скрипнула зубами, услышав такое определение. Руки непроизвольно дернулись к прозрачной стене. Все, что они сотворили с моей семьей - всего лишь "происшествие"! - Но ведь это ты во всем виновата.
  - Я? - Неприятно поражающие, шокирующие слова снова и снова продолжали звучать в этой тесной комнатке.
  - Твое появление испортило выверенный за годы план, Лиза. И мне было больно, очень больно видеть, как ты уводишь Ричарда, как рушишь все, что мы с отцом успели построить. Самое меньшее, что я могла сделать - это причинить тебе такую же боль, - за холодным, даже отстраненным спокойствием я вновь увидела ненависть, яркими искрами мелькнувшую в темных глазах. - Прежде чем умереть, ты должна была испытать отчаяние, с которым мало что может сравниться. Вторым моим ударом, направленным на тебя, стал бесчувственный муж, как никогда раньше необходимый тебе в такой тяжелый момент. Весть о том, что ты беременна ребенком, который должен был быть моим первенцем и будущим королем, злила меня неимоверно, и я радовалась каждой секунде твоего страдания.
  - Откуда?... - сдавленно выдохнула я, не сразу осознав даже, что по щекам катятся слезы. Безостановочные, горячие, соленые-соленые...
  - Слуг всегда можно перекупить. Главное - знать, что им предложить. Твоя горничная - не помню ее имени - оказалась весьма полезным информатором. Рассказала мне о твоей возможной беременности, о твоем намерении обсудить счастливые подозрения с матерью. Она направляла и тебя, и тех двоих, что были наняты Люком, в парке, чтобы ты услышала именно то, что нужно. И она же старательно подводила тебя к мысли о побеге. И знаешь, что самое смешное? Ты поддалась. Если бы просидела те двенадцать дней, что действовало зелье разума, дома, мне пришлось бы искать другой способ избавиться от тебя. Но ты оказалась слишком внушаема. Твое недолгое исчезновение заставило меня понервничать - все-таки ты должна была умереть от рук "бандитов" в каком-нибудь переулке Четейр-Глэса, но собаки в Крейс-Эбене потом вполне порадовали, сделав всю работу за моих людей. В твоей смерти тогда никто не усомнился - в нее поверил и сам Ричард. Но он, как и ты, подвластен эмоциям: поглощенный горем и явными, в общем-то, доказательствами, он и не подумал проверять все с помощью магии. В этом и его, и моя ошибка. - Мелисса, словно выныривая из воспоминаний, на секунду прикрыла глаза и перевела на меня пустой взгляд. - А после тебя он изменился. Ричард по-прежнему оставался важен для нашего плана, но полностью принадлежать мне уже не мог. И ты не представляешь, Лиза, как я сожалею о двух вещах: о том, что ты тогда не умерла, и о том, что не удалось убить тебя сейчас.
  Что ж, у меня не было причин сомневаться в ее искренности.
  Не желая больше находиться в комнате с человеком, в котором под маской красивой девушки жил безжалостный зверь, я встала. И у самой двери меня догнало ее тихое:
  - И если бы мне предоставилась возможность, я бы все повторила. Все, Лиза, включая то маленькое "происшествие". Только в этот раз убедилась бы, что ты действительно мертва.
  Я нашла в себе силы не хлопнуть дверью, стараясь заглушить звенящий смех Мелиссы. А вот на что-то другое их уже не оставалось. Сделав пару шагов в сторону, я сползла по стенке на пол и заплакала. Это была уже не истерика, не судорожные рыдания. Это были просто слезы, которые облегчали боль, которые помогали успокаивать ужас, свернувшийся тугой змеей в груди, которые согревали...
  Знакомые руки обняли, притянули к мужскому телу, погладили по волосам. Дик... Откуда он здесь? Ведь его не было, когда я выходила в коридор, я точно знаю...
  - Тш-ш, лисенок, успокойся.
  Я бы хотела, но не могла. Она ведь ни в чем не раскаивается, сожалеет лишь о том, что у них не получилось, что на последнем этапе - сорвалось. Ей не жаль тех жизней, что они уже отняли. Ей не было жаль тех, кого они еще собирались принести в жертву своему кровавому трону. Она не пожалела собственных дочерей! Это нельзя просто выслушать и забыть, подобное проходит через тебя, выворачивая душу. И ее холодное безразличие... Меня она ненавидела, но об остальном рассказывала с равнодушием, замораживающим кровь. Исповедь зверя... Я действительно была на исповеди зверя...
  Встреча с Даррелом уже была не нужна. Его слова больше не имели значения, они вряд ли бы отличались в лучшую сторону от того, что я слышала несколько минут назад. Это было бы бесполезной пыткой.
  Ричард, осторожно придерживая меня под руки, помог подняться и завел в ближайшую комнату, точную копию той, из которой я вышла. Опустилась на стул, сжав ладонь Дика и не отпуская его от себя.
  - Не стоило оставлять тебя с ней, - муж большим пальцем вытер слезы со щеки, но им на смену тут же побежали новые.
  Я мотнула головой:
  - Стоило. И спасибо за то, что позволил мне самой разобраться с моим прошлым. Просто я не ожидала, что это будет так больно.
  - Это пройдет, - родной, нежный голос, полный сочувствия и боли за меня.
  - Я знаю, - кивнула, прижавшись мокрой щекой к его ладони. - Скоро это пройдет. А пока... побудь со мной, не уходи никуда. Не хочу оставаться с этим один на один.
  - Не останешься, - пообещал Дик. - Может, выпьешь воды? Поможет успокоиться.
  Замерла, прислушиваясь к себе, и неуверенно кивнула - чтобы через секунду вздрогнуть от неожиданности, увидев практически перед лицом зависший стакан. Странно, а я думала, что привыкла к магии рядом с собой.
  Выпив почти всю воду за раз, почувствовала, что мне действительно стало легче.
  - Успокоилась? - Снова кивнула в ответ. Ричард поднялся на ноги и потянул меня за собой: - Хочешь сделать что-то еще или поедем домой?
  - Домой. Не желаю больше сталкиваться со всем этим. Вот только... разве у тебя есть время возиться со мной? Шепарды задержаны, что не могло не вызвать вопросы и волнения у аристократии... Кто-то из штабных, имеющих влияние мятежников все еще на свободе... У тебя сейчас наверняка множество забот и проблем.
  - А еще у меня есть старший брат, на которого все это можно оставить.
  - Нельзя, - я покачала головой. - Из-за меня тебе и так слишком часто приходилось пренебрегать своими обязанностями.
  - Лиз, - Дик остановился посреди коридора и за плечи развернул меня к себе. - Ты всерьез полагаешь, что один день без меня станет для управления катастрофой? Что некому съездить по адресам, что выдали Люк и Даррел? Что среди тайной стражи нет никого, кто распускал бы нужные слухи в салонах самых отъявленных сплетниц?
  - Этих "одних дней" было слишком много. К тому же вы со Стивеном сами много раз говорили о том, что без вашего присутствия все развалится, - буркнула я тихо, только из упрямства - продолжать спор уже не хотелось.
  - У меня достаточно помощников и заместителей для того, чтобы управление обходилось без моего каждодневного присутствия. Во дворце со всей бытовой мелочью вполне справится Террей, ничего из-за того, что решение серьезных проблем отложится до моего возвращения, не рухнет. День без меня и Стивена этому мальцу пойдет даже на пользу. А вот жена у меня одна, и я точно знаю, кому я сейчас нужнее.
  Строгим тоном и серьезными глазами, ожидающий от меня вполне конкретного ответа, Ричард напомнил мне домашнего учителя географии и истории. Я невольно улыбнулась:
  - Я поняла тебя, Дик. Больше не буду спорить.
  Муж неверяще распахнул глаза, и через мгновение до этого сжатые губы расползлись в широкой улыбке:
  - Неожиданно, а потому - вдвойне приятно слышать от тебя такое. - Дик наклонился ко мне: - Будешь произносить эти слова почаще?
  Глаза Ричарда блестели насмешливым ожиданием, завораживая, и я даже не сразу осознала смысл вопроса. Но, когда поняла, о чем меня спросил любезный муж, подалась ему навстречу, почти коснувшись губ, и прошептала:
  - Не дождешься, - после чего отступила на шаг, склонив голову и ожидая его реакции.
  Застывший на несколько мгновений Ричард, моргнув, смерил меня с ног до головы обиженно-возмущенным, с таящимися в глубине смешинками, взглядом и коротко, хрипло рассмеялся.
  - Чертовка ты, Лиз, - сообщили мне, беря под руку и мягко увлекая к выходу.
  Зевнув, я возразила:
  - Лисенок. Рыжий и пушистый.
  - И это тоже, - не стал спорить муж. - Маленькая хитрая лиса.
  В экипаже, стоило ему лишь немного отъехать от управления, почувствовала, как меня клонит в сон. И это было странно. Сильный всплеск эмоций часто опустошает и оставляет без сил. Но ведь не настолько же? Дик обнял меня за талию и притянул к себе, шепнув в волосы:
  - Спи уже, рыжая и пушистая.
  Мгновенно всё поняв, пихнула мужа локтем в бок, после чего постаралась удобнее устроиться в его руках, прижавшись теснее и положив голову на плечо. Сдавленное "Ох!" вызвало сонную довольную улыбку. Напоследок пообещав себе разобраться с Диком, подсунувшим мне успокаивающее зелье с очень уж сильным эффектом, я заснула.
  
  Не знаю, заранее он придумал все это или воспользовался ситуацией, но возможности продолжить свои действия по приручению жены Дик не упустил.
  Ощущения при пробуждении были непривычными, давно забытыми, но при этом какими-то родными и правильными. Замечательно. Сначала я начала просыпаться в его доме, потом - в одной постели с Диком, сейчас - прижимаясь щекой к его груди и чувствуя обнимающую меня руку... И я не понимала, как мне к этому относиться. Я действительно привыкла к Дику за прошедшие полгода, вспомнила, каково это - когда рядом с тобой кто-то есть, когда не приходится выживать, когда не нужно ежесекундно оглядываться назад и продумывать каждое следующее действие. Все, что происходило в последнее время, казалось приятным, легким и в чем-то волшебным, но...
  Всегда есть какое-то "но".
  Так сильно я не сомневалась, даже будучи невестой, которым положено волноваться и менять свои решения трижды в минуту. Наверное, потому, что тогда я была влюбленной, наивной девочкой, которая ничего не знала о жизни. К настоящему моменту оказалась, что о жизни я знаю все так же мало, а вот о боли и предательстве... Их было слишком много, и мне трудно впустить кого-то в свое личное пространство, в свою жизнь. Несмотря на то, что - в противовес моему отношению к Дику годичной давности - сейчас он вызывает положительные эмоции (ну, почти всегда), твердой уверенности в том, что мне нужно то, что он мог предложить, у меня нет.
  Ладонь Ричарда скользнула вверх по моей руке к распущенным волосам. Чувствуя легкие массирующие прикосновения, я расслабилась и позволила себе отложить решение давно назревшего вопроса еще ненадолго. Еще совсем немножко этого волшебства, этого чувства чьей-то заботы, защищенности.
  - Вот так-то лучше, - в голосе Дика отчетливо слышалась удовлетворенная улыбка, - а то не успела проснуться - и сразу за неприятные мысли.
  Не скажу, что они неприятные, Дик, скорее - нелегкие. Но своему догадливому мужу этим признанием я настроения портить не стала. Для этого у меня есть другой повод.
  С неохотой открыв глаза, заметила, что за окном все еще достаточно ярко светит солнце - значит, недолго проспала. Приподнявшись на локте и заглянув мужу в глаза, задумчиво пробормотала:
  - Что-то тот факт, что об этом "лучше" ты знаешь гораздо больше меня, особенно в вопросах, так или иначе связанных со мной, начинает казаться пугающим.
  Дик даже не стал утруждать себя попыткой изобразить виноватого раскаивающегося мужа. Протянув руку, он поправил сползший с моего плеча рукав и поинтересовался:
  - А разве я оказался неправ?
  Захотелось зарычать и ударить лежащего передо мной мужчину, но я сдержала глупый порыв, сев и скрестив под помявшейся юбкой ноги:
  - Прав, - не стала отрицать очевидного я. - Разговор с Мелиссой повлиял на меня куда больше, чем я могла ожидать, и успокоиться было необходимо - хотя бы для того, чтобы без слез покинуть управление, - но для этого совершенно не обязательно было опаивать меня.
  - Я выбрал самый простой и быстрый способ, - муж, также не желая продолжать разговор лежа, сел в кровати, спустив одну ногу на пол и оказавшись ко мне полубоком, из-за чего его взгляд стал казаться более тяжелым. - У моей жены истерика после встречи с сумасшедшей убийцей - что я должен был предпринять?
  - Поговорить. Предложить мне вариант с успокаивающим зельем.
  - Ты бы не согласилась.
  - Возможно. А возможно, приняла бы твою помощь.
  - Ты и без добровольного согласия неплохо выспалась, - бросил Дик, отворачиваясь.
  Пресветлые! Его невозможно переубедить! Фыркнув, слезла с кровати, желая оказаться в своей комнате, подальше от мрачного мужа.
  - Ужин я попросил накрыть в столовой внизу, - услышала я, открыв дверь. - В семь, и не опаздывай.
  Мм, новые комнаты? Люди вокруг? Великолепно! Трапеза в компании с хмурым Ричардом и продолжение неприятного разговора? Уже хуже. Мелькнула мысль, что сейчас - самый подходящий момент для того, чтобы снова исчезнуть из его жизнь, но я отмахнулась от этого трусливого варианта. Один раз я уже сбежала, поддавшись эмоциям и не пожелав поговорить. В этот - хочу исправить свою ошибку. Теперь я хочу закрыть за собой дверь, решив все проблемы и не оставляя недосказанностей.
  К ужину спускалась, полная опасений и желания шмыгнуть обратно в спальню, пока никто не увидел. Было странно вот так, без сопровождения Дика или Стивена, ходить по дому, и не отводить слугам при этом глаза, а с гордо поднятой головой шествовать мимо них, пытаясь выглядеть так, словно имею на это полное право. По закону, я его, в принципе, действительно имела, но вот внутри такой уверенности не ощущала. Эмоции больше всего напоминали те, что я испытывала при проникновении в этот дом несколько месяцев назад - словно я воришка, разгуливающая по чужому особняку. Неприятное, раздражающее чувство, которое только распаляло мое плохое настроение.
  Слуги, хоть и не глазели в открытую, столпившись в холле, рассматривали меня через щели приоткрытых дверей. Из-за этих любопытных, изучающих, в чем-то опасливых взглядов хотелось передернуть плечами, словно сбрасывая насекомое - настолько они чувствовались на коже.
  Прищурив глаза и закусив изнутри щеку, я ускорила шаг, резко затормозив у стоящего рядом с открытыми дверьми в столовую мистера Доусона. Он оправдывал славу всех дворецких, оставаясь невозмутимым и вежливым:
  - Леди Девенли, прошу сюда. Лорд Ричард уже ожидает вас внутри.
  Я на короткое время замешкалась перед этим уже немолодым человеком, на дне глаз которого все же плескалось любопытство, которое он тщательно скрывал и не имел права показывать - не по чину, и мне стало стыдно. Вспомнились вдруг собственные слова про необходимые жертвы на заданиях, подобных моему, собственные мысли о том, что дворецкий имеет плохую привычку в середине ночи обходить дом - а потому может этой жертвой стать. Покраснев, торопливо прошла мимо него, пробормотав:
  - Благодарю, мистер Доусон.
  Мама, наверное, за такое поведение долго бы читала нотации, напоминая, что в любой ситуации нужно оставаться леди, достойной как фамилии отца, так и фамилии мужа, что ни перед кем - и в том числе слугами - я не имею права показывать свою слабость, что аристократка никогда не забывает про манеры и этикет. И в другой жизни я прониклась бы, исправилась, сейчас же... Я отвыкла от этого, улицы и весьма сомнительные места, где я пыталась заработать себе еду, быстро выбили из меня с детства прививаемые привычки и правила поведения. И уже не было желания возвращаться ко всему этому. Руками я, конечно, есть не стала - хотя и такое случалось, особенно поначалу, - но и задирать нос, демонстрируя свое дворянское происхождение, больше не хотела. Еще утром я разговаривала с аристократкой, представительницей одной из пяти древнейших семейств Ан-Риох-Даонны, высшей знатью... И не увидела за блеском титулов и происхождения ничего, кроме гнили и тьмы. Так есть ли смысл быть такой же высокомерной и "хорошо воспитанной", если действительно хорошее воспитание и человеческая мораль уже ничего не значат?..
  Ох... не время думать сейчас о том, что от аристократки во мне осталось только имя. Нужно вспомнить о другом - откладывать вопрос о моем присутствии в жизни Ричарда больше нельзя.
  Дик ожидал моего появления, стоя у окна. Мистер Доусон закрыл двери за моей спиной, на какое-то время оставляя нас с мужем наедине, и я снова почувствовала трусливое желание сбежать от него, так ничего и не выяснив - Ричард оставался таким же мрачным и раздраженным. Окинув неодобрительным взглядом мой наряд - не знаю, что дернуло меня надеть на первый свой "официальный" ужин брюки, - он протянул руку к тонконогому круглому столику у окна и позвонил в колокольчик, после чего приглашающе махнул рукой:
  - Прошу. Ужин сейчас принесут.
  Мы никогда еще не ужинали в таком напряженном молчании: Дику не хотелось давать объяснений своим действиям, я же ощущала каждый любопытно-настороженный взгляд, брошенный снующими с подносами слугами. И если я старалась закончить как можно быстрее, муж не торопился. Несмотря на мое возмущенное сопение и требовательное покашливание, он даже не подумал пойти навстречу. Обиделся. Не желает признавать себя неправым. Хотя впору на его самоуправство обижаться мне.
  Отставив бокал с водой и звякнув приборами на отодвинутой тарелке, я откинулась на спинку стула, демонстративно постукивая ногой по полу. От нечего делать стала рассматривать столовую, которой во время еды не уделила ни секунды внимания.
  Светлое, просторное помещение, используемое, по всей видимости, нечасто. Центральное место занимал стол - массивный, на шести ножках, способный вместить за собой более двух дюжин человек и накрытый только для нас с Диком. Вдоль стен, безо всякой системы, но на удивление гармонично, были расставлены маленькие кованые столики со светлыми столешницами, такие же, как и тот, что стоял у окна с колокольчиками для вызова прислуги. На каких-то из них стояли цветочные композиции, на других - графины с напитками в окружении бокалов. По обоям в широкую полоску, на которых сменяли друг друга нежно-зеленый и теплый бежевый, взгляд скользил легко, его не раздражали даже разбросанные чьей-то небрежной рукой по всему полосатому полотну золотые короткие линии, вспыхивающие, когда на них попадал солнечный луч из трех высоких окон по правую руку от меня. Пол выложен также светлым деревом, и мне жалко слуг, которым приходится поддерживать его в таком идеальном состоянии. Темными пятнами в этом царстве светлых тонов были двери: одна - за моей спиной, для прислуги, другая - за спиной Дика, ведущая в гостиную, где можно было провести послеобеденное время за неторопливыми разговорами, утонув в мягком кресле с бокалом вина в руке.
  - Понравилась столовая?
  Я вздрогнула, услышав голос мужа, и перевела взгляд на него:
  - Понравилась бы, если бы не было так... безлико и необжито.
  - Эта столовая практически не используется, - пожал плечами муж.
  - Я знаю, - кивнула, - ты никогда не приглашаешь гостей в этот дом. Почему?
  - Какие-то бумаги я в любом случае храню здесь - это неизбежно. Таким воришкам, как ты и твой бывший напарник, до них не добраться - сейф защищен моей кровью, никакие ключи-артефакты не помогут. Но на приеме в собственном доме и я, и бумаги становимся более уязвимыми - толпа, алкоголь и атмосфера расслабленности могут сослужить плохую службу. Когда гости здесь появляются поодиночке, мне гораздо легче все контролировать.
  И это является одной из проблем - его стремление контролировать.
  - Паранойя, необходимая придворному магу для сохранения своей жизни и секретов короля? - я усмехнулась, склонив голову на бок.
  - Можно назвать и так. - Дик сделал глоток и отставил бокал. - Пойдем?
  Я поднялась из-за стола, в некоторой растерянности переводя взгляд с двери в холл на дверь в смежную гостиную и не зная, какая из комнат этого особняка будет выбрана для дальнейшего разговора. Ричард, сделав шаг в мою сторону, по привычке хотел взять меня за руку, потом отступил и просто кивком предложил следовать за ним, проводив в гостиную напротив столовой. Через холл я проходила, снова сдерживая желание передернуть плечами, сбрасывая любопытные взгляды. Слугам больше заняться нечем, кроме как разглядыванием меня? Или виной неуютным ощущениям просто мое разыгравшееся воображение?
  Впрочем, когда дверь закрылась, я почувствовала себя легче. Воображение если и сыграло свою роль, то очень незначительную.
  - Ну так что? - поинтересовался Дик, устраиваясь в кресле. - Хочешь обсудить мое возмутительное поведение?
  - Знаешь, пожалуй... нет, - чуть помедлив, ответила я, обводя взглядом комнату и с разочарованием отмечая, что она является почти точной копией хозяйской Зеленой гостиной наверху, за исключением цветовой гаммы - здесь преобладали сиреневые и белые оттенки - и пианино, место которого здесь занимали этажерки с цветущей зеленью, между горшками которой приютились статуэтки самых разных форм и размеров. - Я бы хотела окончательно разобраться с тем, что творилось в моей жизни в последние четыре с лишним года.
  - Рассказа Мелиссы тебе было недостаточно? - полюбопытствовал муж, подняв брови.
  - Если не сосредотачиваться на мелочах, ее слов вполне хватает. Но есть несколько вопросов, которые меня заинтересовали. - Я опустилась в кресло напротив, скинув домашние туфли и забравшись в него с ногами.
  - Например?
  - Например, моя семья. Ответ на вопрос "За что?" я услышала. Хочу понять, почему с такой жестокостью.
  - Хочешь понять логику убийцы? - с каким-то отстраненным спокойствием уточнил Ричард.
  - Хочу понять, почему мои родители, младшие брат и сестра так страдали, - отрезала я.
  Дик, откинув голову на спинку и закрыв глаза, пробормотал:
  - Она наказывала не только тебя, но и их тоже. За то, что ты родилась, за то, что позволили тебе стать моей женой. Решила, что должна отомстить и им.
  - А Кристи и Алекса? По той же причине? - прищурилась я, чувствуя, как во мне снова просыпается злость.
  - Не знаю. Это то, что рассказала на допросе Мелисса. Скорее всего, дети просто попались под руку, хотя вряд ли в своем стремлении причинить тебе боль она оставила бы в живых тех, кого ты любишь.
  Я глубоко вдохнула и медленно-медленно выдохнула, успокаиваясь. Ненависть к этой девушке скреблась внутри, требуя выхода, но мне не на чем было сорваться: Дик, несмотря на то, что разозлил меня сегодня, не заслуживал того, чтобы принимать удары за чужие поступки. Поэтому я старательно загоняла эмоции вглубь, пока не поняла, что смогу продолжить разговор, не сорвавшись на рычание.
  - Как Шепарды вообще узнали о том, что их экземпляр "Предписаний" отличается от оригинала?
  - Случайно, как такое обычно и случается. Любовницей Маркуса Шепарда - прадеда Даррела и последнего мага в их семье - была жена главного смотрителя королевских архивов. Ее муж в постели проболтался этой леди, что ради интереса сравнил копии и оригиналы некоторых документов - и нашел множество... несоответствий. Та, в свою очередь, поделилась новостью с любовником. А уж Маркус не мог не обратить внимания на такую информацию. Шантажом и угрозами он заставил смотрителя переписать для него недостающие части - и многое понял. Истоки заговора, скорее всего, стоит искать именно в том времени: он зародил идеи смены правящей династии в сознании сына, в таком же духе воспитал и внука, который вырастил потом идеальных исполнителей - Даррела и Мелиссу. Создал и завещал потомкам многое, в том числе зелья и предметы с наложенными на них заклинаниями, которые усилили свои свойства после его смерти.
  - Кстати, об этом, - прервала я мужа. В дальнейших пояснениях касательно Маркуса Шепарда нужды не было. - Как ты мог допустить беременность Мелиссы? Дважды?
  К моему удивлению, Дик, кажется, смутился. По крайней мере, он заерзал в кресле, меняя позу, и, прежде чем ответить, некоторое время смотрел в окно на сумеречную улицу - за стенами теплого дома начинался дождь.
  - О своем обучении магии я рассказывал довольно мало, в основном все истории были из Королевского Университета, но, чтобы ты поняла меня, я должен начать с самого начала. Обучать молодых магов начинают лет в пять-шесть - в зависимости от того, кто из наставников имеет возможность взять учеников. Сначала просто учат чувствовать силу, контролировать ее, взаимодействовать с ней, чтобы не разрушить все вокруг - способность колдовать во много зависит от эмоций, - я кивнула, вспоминая маленькие зимы в моменты, когда Дик выходил из себя, - хотя они и не являются определяющим фактором. Потом идут простейшие заклинания - световые шарики, вызов ветра, подогрев воды - то, что не требует больших затрат энергии и не доведет маленького волшебника до истощения. С годами силы растут, заклинания усложняются. И есть одно, которое входит в обязательную программу и вводится в тот момент, когда, кроме игрушек, у учеников появляются и иные интересы, когда начинается первый этап взросления. Противозачаточное заклинание должно стать едва ли не основной привычкой мага. И его практически невозможно обойти.
  - Практически?
  - Такое под силу только другому магу, но никто из нас не будет так рисковать своей семьей и свободой. Когда-то давно, в довольно жесткой форме, я тебе сказал, что значит заполучить ребенка от человека с волшебной силой. Только ненормальный будет давать другим возможность обойти собственную защиту.
  - Шепардов трудно назвать нормальными, - пожала плечами я. Дик согласно кивнул.
  С этим вопросом тоже все стало ясно: Ричард, привыкший к тому, что заклинание действует всегда, не допускал и мысли, что против него возможна такая диверсия.
  - Тогда почему забеременела я?
  Дик зашипел и отвел глаза:
  - Что тебе стоит выбирать вопросы полегче? Еще одна случайность.
  - Слишком много случайностей в нашей с тобой истории, не находишь?
  - Тем не менее. Заклинание действует два месяца, после чего требует обновления. С тобой мы несколько раз оказывались в зоне риска - иногда (довольно часто) я забывал о подобной необходимости.
  - Разгильдяй! - раздраженно выдохнула я, поражаясь его беспечности. - Дик, тебе не шестнадцать лет было! В двадцать пять вполне можно научиться следить за такими вещами!
  - С Мелиссой я об этом помнил, - мягко произнес он, снова глядя мне в глаза. - Она не была способна заставить меня забыть обо всем на свете, как это получалось у тебя.
  Это прозвучало слишком... интимно: тихий, проникновенный голос, откровенные слова, знакомый жаркий блеск темных глаз. Закусив губу, я склонила голову и отвернулась. Не время сейчас напоминать мне об этом!
  - Не уводи разговор в сторону, - потребовала я, снова встречаясь с ним взглядом и старясь говорить как можно тверже.
  - Как пожелаешь, - отступил Ричард. - Но от этой темы тебе все равно не убежать.
  - И все же я предпочту для начала разобраться с теми вопросами, что еще остались, - неловко поднявшись, наступила на край штанины и едва не упала. Резко вздохнув, восстановила равновесие и нащупала босой ступней домашние туфли. Дик, дернувшийся мне на помощь, вновь расслабленно откинулся на спинку.
  - Что будет с Шепардами? - спросила я, отойдя к этажеркам.
  - Их и высшее руководство мятежников казнят. Без подробностей, но аристократия узнает об их измене.
  Кивнула, проводя пальцем по фигурке какой-то большой кошки - белая, она не давала возможности точно определить вид. Да мне это было и не важно - статуэтка была всего лишь способом отвлечься от собственных эмоций. Холодный фарфор аккуратных заостренных ушек легко уколол подушечку, и я вспомнила кое о чем еще.
  - А что с чтецами и артефакторами, работавшими на мятежников?
  - Артефакторы пойдут под начало королевских мастеров и надзор тайной стражи. С чтецами сложнее. Мужчина поддерживал идеи Даррела, поэтому разделит его участь. Что касается женщины, Кары, мне сложно сейчас ответить однозначно. Проверить ее слова о том, что она была вынуждена подчиняться из-за своих детей, которых забрали на "воспитание" в загородный дом Шепардов, мы не можем - чтецы не могут воздействовать друг на друга, но и казнить вместе с остальными тоже не выход: дети действительно живут в поместье, Даррел подтвердил. Оставить ее на службе в управлении нет возможности: какое-то время она была вне системы, ей нет полного доверия. Скорее всего, ей позволят жить где-нибудь в глуши вместе с ее семьей под присмотром других чтецов и стражников.
  Наверное, это будет наилучшим выходом. Я помнила ненависть, с которой Кара смотрела на Люка. Она действительно могла помогать мятежникам и Шепарду-старшему не по своей воле, но долгое время она находилась вне закона - и это не могло не отразиться на ее мировоззрении.
  Но меня радует то, что не будет отобрана еще одна жизнь.
  - Хочешь узнать что-то еще?
  Большекрылая птица на верхней полке подмигнула мне блестящим глазом, и я решилась:
  - Нет. С этой историей и этой частью моего прошлого я закончила.
  - И это значит... - Дик снова поднял бровь, с требовательным интересом глядя на меня.
  - Это значит, что я больше не убегаю от разговора, который тебя так интересует.
  - А тебя он не интересует? - Кажется, Дика задело подобное предположение.
  - Меня он больше напрягает, - призналась я.
  - И чем же? - Муж, легко поднявшись, прошел мимо меня к окну. Прислонившись к подоконнику, задел спиной несколько бутонов, во все стороны торчащих из вазы, но не обратил на это внимания. Взгляд его потяжелел.
  - Тем ответом, что я вынуждена тебе дать.
  Вопроса никто не озвучивал, но он уже долгое время висел между нами. Останусь ли я с мужем? Вернусь ли в семью, ту единственную, что у меня сохранилась? И хотя мне иногда очень хотелось ответить так, как этого желал Дик, этого сделать я не могла.
  - Отрицательный? - напряженно спросил Ричард, подобравшись.
  - Уклончивый, - не подтвердила я его худшие подозрения. Вот только не знаю, хорошо ли это... - Мне нужно время.
  - У тебя его было мало? - Он скрестил руки на груди, сжав губы.
  - Не так, - я качнула головой. - Единственным, кого я видела на протяжении четырех месяцев, был ты. Лишь недавно в моей жизни начали появляться другие люди, но центральное место по-прежнему принадлежало тебе. Это совершенно точно не способствует принятию взвешенного, обдуманного решения, а я не хочу больше доверять эмоциям.
  Дик не ответил. Развернувшись, снова вперился взглядом в мокнущую под дождем улицу. Напряжение, которое исчезло на время отвлеченного разговора, вернулось вновь. Обхватив себя руками, потерлась о плечо щекой. В чем-то я чувствовала себя виноватой, но это чувство я прогоняла подальше. Я была почти уверена в том, что позже дам Ричарду тот ответ, который он хотел услышать от меня сегодня, но для начала хочу понять все для себя. И если я решу вновь соединить нашу семью, это будет действительно продуманный, взвешенный шаг, а не сиюминутный порыв под властью эмоций. К тому же таким образом я откажу сама себе в возможности обвинить кого-то в неправильности подобного выбора, когда мы с Диком в очередной раз поссоримся. Ведь в таком случае наша жизнь будет не сплошным розовым облаком, как было раньше, а попыткой двух взрослых людей построить совместное счастье, сопровождаемой столкновениями взглядов и характеров.
  Уезжая от него сейчас, я хочу понять, много ли потеряю, отказавшись от Ричарда совсем. Если останусь сегодня с ним - всю жизнь буду думать, что при любом другом развитии событий я могла бы быть более счастлива. А жизнь, полная сомнений, мне не нужна.
  - Я тебя не понимаю, - наконец произнес муж, все так же стоя ко мне спиной. - Чего ты хочешь от меня?
  - Чтобы ты отпустил меня. Не лишая возможности вернуться.
  - Эгоистично, Лиз.
  - Знаю, - подойдя к Ричарду, мягко прикоснулась ладонью к напряженному плечу. Он едва заметно вздрогнул, и я вздрогнула вслед за ним, снова ощущая укол вины. - Позволь мне ненадолго вернуться домой, в... Литен-Боссет, - запнулась, произнося название родной деревушки. До сих пор не уверена, что это правильное решение, что в родительском доме меня не будут преследовать призраки, но это в любом случае лучше, чем окунуться в нескончаемый поток счастливых воспоминаний, которыми полон наш дом в Четейр-Глэсе.
  - Я тебя не держу. Ты свободна делать все, что хочешь.
  - Дик, - сокрушенно пробормотала я, подходя еще ближе. - Перестань отгораживаться и попытайся понять причины, которыми я руководствуюсь, прося время на раздумья.
  Ричард аккуратно снял мою руку со своего плеча и отошел. Остановился лишь у самой двери и, оглянувшись на меня, сказал:
  - Я не желаю их понимать, Элизабет, хотя бы просто потому, что не вижу смысла в твоей затее. Признаю, что вечер закончился совсем не так, как я ожидал, и у меня сейчас нет желания становиться твоим персональным чтецом душ. Если ты хочешь уехать, повторяю еще раз - я тебя не держу, можешь хоть сейчас подняться к себе и начать собираться. Свою помощь, извини, предлагать не буду. Не то настроение.
  - Ричард - я сделала шаг в его сторону, но муж отступил:
  - Извини, Лиз, поговорим завтра.
  Глядя на опустевший дверной проем, присела на подлокотник ближайшего кресла. Что ж, я тоже ожидала других итогов от этого вечера. Мы оба повели себя неправильно, но было поздно уже что-то переигрывать.
  Я долгое время сидела на подлокотнике, поглаживая пальцами мягкую обивку и следя за дождевыми каплями, стекающими по темному стеклу. Мыслей как таковых не было - лишь невнятный сумбур из эмоций, отдельных фраз и мутных картинок.
  А потом, резко подскочив, побежала в свою спальню и снова сделала то, чего обещала себе не делать - сбежала. Собирать вещи? У меня их не было практически. В сумочке, оставшейся после посещения театра и небрежно заброшенной на дальнюю полку в гардеробной, сохранилось несколько монет. На то, чтобы нанять карету, хватит. Остальное, как и настоящие документы, заберу из банка. А там...
  Посмотрим, что задумали Пресветлые на мой счет. Надеюсь, что наши с ними планы совпадут.
   
  Эпилог.
  Вернуть себя "в мир живых" оказалось не столько сложно, сколько... страшно. Я готовилась ко всему: к многочасовым допросам, к испытаниям магией, к вызову знавших меня людей и даже к тому, что Наместник Четейр-Глэса не постесняется вызвать Ричарда. Но очередного столкновения с чтецом душ я не ожидала. А ведь действительно, как иначе быстрее и точнее подтвердить или опровергнуть мои притязания на роль умершей Элизабет Гордон Девенли? Ведь отказаться я не смею, если хочу вернуть назад свою жизнь, свой дом и свое имя.
  К моему облегчению и даже радости, чтец, присутствовавший при нашем разговоре с Наместником Вилдером, не выходил за очерченные границы дозволенного. Он видел наверняка гораздо больше того, что я рассказывала, но, во-первых, не спешил информировать об этом моего собеседника, и, во-вторых, не вытаскивал из меня воспоминания, причиняющие боль. Он просто подтвердил правдивость моих слов - и покинул кабинет. И я была ему действительно благодарна: того, что я пережила полгода назад с чтицей Карой, я не пожелала бы и... нет, врагу пожелала бы - я не святая. А Наместнику Вилдеру, изумленному и мысленно сочиняющему письмо моему мужу, ничего не оставалось, кроме как признать меня живой и настоящей Лизой и выдать собственноручно подписанное верительное письмо, подтверждающее подлинность подающего его лица, прежде считавшегося погибшим. Правда, наверное, я оказалась единственной женщиной, не солдатом, которая имеет на руках такую бумагу даже не в послевоенное - мирное время.
  Но, как бы то ни было, теперь я на законных основаниях могла вступить в наследование дома и сбережений моих родителей, которые после моей "смерти" перешли к Дику. Почти сбывалась моя мечта: отомстить, отпустить всё то темное, что преследовало меня эти четыре года, и поселиться в домике в какой-нибудь деревушке. Я никогда не думала, что это получится так, но я не в обиде на Пресветлых. Им, Пятерым, наверняка виднее, какая судьба должна быть у каждого их творения.
  
  Отложив книгу, я посмотрела в окно. В который раз за последние десять минут. Пейзаж за стеклом вряд ли мог порадовать красотой или живостью, но меня это не волновало. Просто так сидеть в кресле и видеть не задернутые шторы, а небо, пусть и затянутое тучами, деревья, пусть и укрытые шапками не желавшего таять снега, и крадущегося по крыше пустой конюшни кота, прибившегося к моему дому пару месяцев назад, - порой это было почти болезненной необходимостью. Я знала, что едва ли в моей жизни еще раз возникнет ситуация, в которой я несколько месяцев проведу сначала в каменном мешке под столичным особняком, а потом - в постоянно отрезанной от окружающего мира комнате, но ничего не могла с собой поделать: мне нужно было постоянно видеть жизнь за окном. Пусть сначала увядающую, потом - и вовсе замеревшую на какое-то время, но все-таки жизнь.
  И она была там, за стенами моего дома. И она появилась здесь, внутри. Первые недели были наполнены призраками прошлого, мне казалось, я переоценила свои возможности и силы, решив вернуться в Литен-Боссет. За каждым углом мне слышался смех Кристи и возмущенный писк Алекса... В гостиной я постоянно ожидала увидеть маму, с улыбкой сидящую в кружке местных дворянок и обсуждающую с ними последние новости за чашкой чая... Выглядывая в окно, видела отца, готовящего свои драгоценные яблони к зиме... И каждый раз ударялась в слезы, понимая, что всего этого нет и уже не будет.
  Спасала меня миссис Патем, одинокая бездетная вдова, не побоявшаяся жить в доме Гордонов и кашеварить для непонятно откуда взявшейся хозяйской дочки, которая должна была вроде как умереть. Ее не пугало то, что произошло в моем доме меньше пяти лет назад. Нет, то, что случилось тогда, было действительно страшно, и у каждого в той или иной мере сохранились воспоминания об этом ужасе, но миссис Патем потеряла мужа и двоих своих детей, она знала, что такое жить после этого одной и как тяжело без поддержки усмирять призраков прошлого. Она помогала мне, ни словом, ни действием не выдавая раздражения от моих частых поначалу истерик. Единственным, чего эта женщина не понимала, было то, что рядом со мною нет Дика. По ее мнению, муж обязан быть с женой в этот момент. И в любой другой ситуации я бы с ней согласилась. Но не сейчас.
  Иногда мне действительно хотелось вернуться обратно в Грейн-Аббэн, под его защиту, позволить обнять себя, услышать, что все будет хорошо. Но... не могла. Я сбежала от него, чтобы принять решение самостоятельно, я не могу позволить воспоминаниям сделать себя зависимой от его заботы. Ричард защитил бы меня от собственных призраков, да. Оградил бы от всего этого, мог бы спрятать даже от всего мира, но это было не тем, что мне нужно. Я не могу начать новую жизнь, если сердце все еще живет прошлым.
  Я думала, моим последним шагом, завершающей точкой во всей этой круговерти из лжи и убийств станет разговор с Мелиссой. Ошибалась. Последний шаг - вот он: необходимость отпустить своих родных, открыть сердце для чего-то другого, кроме тоски по ним. И справиться с этим я должна сама.
  И, наверное, справилась. Страдать вечно не может никто, не стала исключением и я. Тиски горечи и глухой боли постепенно разжимались, давая мне возможность открыть для себя окружающий мир и самой открыться ему. Я по-прежнему оставалась для жителей Литен-Боссет непонятным явлением, которое старались обходить стороной, но и я не стремилась броситься в людскую пучину. У меня появились те, кто был рядом со мной, кто был мне дорог, остальные казались лишними. Были Элина и Мелли, жизнерадостные и веселые - порою даже слишком - сестры, не побоявшиеся работать в моем доме горничными. Их родители переехали сюда, к границе, почти сразу после моего побега, когда отношения с Карнеллом стали слишком натянутыми и грозили обернуться войной: у отца - военного врача - не было возможности не повиноваться приказу. Жена последовала за ним, девочки, естественно, тоже. Хвала Пресветлым, никто из них не пострадал, когда начались столкновения, и хвала скептичному и разумному взгляду на жизнь мистера Рирда, увидевшего во мне просто одинокую девушку, которой сложно одной содержать рассчитанный на большую семью дом, а не творение Проклятых Темных Богов, как иногда шептались в деревне.
  У меня была Арлин, лучшая подруга, без сомнений впустившая меня в свою жизнь, и двое ее очаровательных детей. Этьена, старшего сына, я знала еще до своего побега, и он очень напоминал мне Алекса своей непоседливостью и живостью. Рождение Талиры, дочки, я пропустила, но за эти шесть месяцев наверстала упущенное, проводя с трехлетним ангелом так много времени, как это было возможно. Нейтон, глава семейства, шутил, что на меня уже жалуются няни из-за того, что я постоянно отбираю у них подопечную, сам же он начинает задаваться вопросом, а нужны ли ему вообще эти няни, если рядом с девочкой практически всегда можно увидеть рыжеволосую подругу Арлин.
  И у меня бывали гости. Нечастые и неожиданные, но от того не менее желанные. За зиму несколько раз "заглядывал на огонек" Стивен, до безумия радовавший меня своими появлениями и до зубовного скрежета раздражавший своей скрытностью во всем, что касалось его брата. Разговаривали мы с ним много и обо всем, часами гуляя по заснеженному саду или греясь у камина в гостиной под бдительным взором миссис Патем, но все, что я слышала от него, Дика не касалось. И я видела по его глазам, что он ждет вопроса от меня, но отказывалась его задавать, кусая губы от любопытства и нетерпения и вслушиваясь в каждое слово в надежде услышать какой-то второй, связанный с моим мужем, смысл. Увы, в словесных танцах со Стивеном мне не тягаться, он с легкостью обходил любые темы, так или иначе могущие привести к столь желанным для меня откровениям. Так мы и расставались, недовольные друг другом и ожидающие следующей встречи.
  Визит лорда Джейсона меня... поразил и обескуражил. Я не ожидала увидеть на пороге своей гостиной этого человека, как не ожидала услышать те слова, с которыми он приехал. В отличие от своих сыновей, лорд Девенли способностей к магии не имел, и для него путь от Грейн-Аббэна до Литен-Боссет был долгим и наверняка утомительным. И все же он его проделал, чтобы сказать все то, что от меня утаивал Стивен. И попросив - а я понимаю, как тяжело человеку его положения вообще просить о чем-то - перестать мучить и себя, и Ричарда.
  - Я вижу, что ты стала другой, Лиза, - сказал он тогда, - твои глаза говорят об этом. Передо мною сейчас сидит не безумно влюбленная в моего сына девушка, а взрослая, разумная женщина. Скажи мне, Лиза, неужели эта женщина не найдет в себе великодушия и не сможет простить? Ричард совершил много ошибок, заигравшись в великого мага, он не уберег твою семью, не уберег тебя, оказался далеко не идеален, но он не может без тебя. Подумай над этим. Загляни в себя и найди силы его простить.
  Я хотела сказать, что давно уже простила, что и решила все уже давно, но почему-то не смогла. Наверное, для того, чтобы признаться в этом окружающим, у меня еще недостаточно смелости.
  И сейчас, глядя в окно на хмурящееся небо, я тоже хмурилась. Потому что вот так трусливо прятаться в этом доме, прикрываясь видимостью счастливой жизни в окружении старой кухарки и двух горничных, бывая в гостях у подруги чаще, чем того позволяли приличия, я могу бесконечно. И так и не найду в себе силы на единственно важный и верный шаг.
  Как-то в один из вечеров Арлин заметила, что я просто не знаю других мужчин, что с шестнадцати лет для меня существовал только Ричард, и это неправильно. Мне стоило бы обратить внимание на кого-то другого, забыть о своей великой юношеской любви и попробовать представить рядом с собой нового человека. И для того, чтобы быть честной с самой собой, чтобы принять действительно взвешенное решение, я попробовала. И не смогла. Прогулка по Четейр-Глэсу, магазинчики и парк ледяных скульптур - все это интересовало меня гораздо больше, чем какой-то мужчина, проводивший меня восхищенным взглядом. Меня оставили равнодушной улыбки и знаки внимания. Это все - не нужно, это все - не мое. При мысли о том, что меня будут обнимать чужие руки, что к губам прикоснутся совсем другие губы, мне становилось плохо, внутри все сжималось. И Арлин, поняв это, уступила. Больше не было попыток обратить мое внимание на кого-то еще.
  А я каждый день обещала себе, что переступлю через свою гордость и напишу Дику. Лорд Джейсон ведь был прав: мучается не только мой муж, никакого удовольствия от собственного поступка не испытываю и я. Не идеален и далек от мечты... что ж, я видела это собственными глазами, но от любви до ненависти и обратно...
  Я люблю Ричарда, и с этим уже вряд ли что-то смогу поделать. Что это - отголоски прежних чувств или что-то новое, родившееся между нами за эти месяцы, я не знаю, но одно осознаю совершенно точно - мне плохо без него. Все не так, как было в первый раз, и туман влюбленности уже не кружит в голове, но мне так же не хватает его рядом, не хватает родного голоса и теплого взгляда. И это уже не пугает в той степени, как пугало осенью, когда я просила времени на то, чтобы разобраться в своих чувствах. Я разобралась в них, я их приняла, я знаю, чего я хочу. Мне только до дрожи в пальцах стыдно за то, что на это потребовалось так много времени. И все еще не хватает смелости признаться в этом кому-то, кроме собственного отражения в зеркале.
  Взглянув еще раз на притаившегося кота, жаждавшего поймать хоть одну птичку, что чирикала на яблоне, я снова потянулась к книге. Может быть, завтра...
  
  - Лиз, ты серьезно? - насмешливый голос от двери заставит Элину вскрикнуть и выронить чайную чашку, которую она собиралась переставить на столик рядом с креслом. У меня же задрожали руки и, чтобы маленькая лейка не повторила судьбу изящной фарфоровой посуды, я аккуратно поставила ее на подоконник. А вот заставить себя повернуться не смогла.
  - Госпожа...
  - Все хорошо, Элина, можешь идти, - хрипло приказала я и тут же прикусила губу, понимая, что мой голос выдает меня с головой.
  Девушка прошуршала юбками к двери, и Дик закрыл ее, отрезая нас от возможных свидетелей.
  - Так я дождусь от тебя ответа, лисенок? Ты действительно была серьезна, составляя мне такое послание?
  Щеки вспыхнули, и я зажмурилась, сгорая от стыда за свою трусость и вспоминая текст этого "послания". А за моей спиной послышался смешок, и мне зачитали плод моего многочасового труда:
  - "Лорд Девенли. Разрешите принести Вам мои поздравления в честь Вашего дня рождения и уверить Вас в моей искренней симпатии. С уважением, Ваша жена Элизабет Гордон Девенли".
  И голос такой... понимающий и словно ни секунды не насмешливый. А мне действительно стыдно за эти две строчки. Вообще не понимаю, чем и о чем я думала, когда решила отправить именно это. Я перебрала множество вариантов возможных посланий, но все они казались излишне искренними и откровенными, сразу дающими понять, что я по нему скучаю, а мне этого очень хотелось избежать. Но в то же время необходимо было дать понять мужу, какое именно решение я приняла. И такое поздравление казалось мне тогда замечательной идеей. Ровно до следующего утра, когда я поняла, как сглупила. Но что-то менять было уже поздно. Не отправлять же следом второе письмо со словами "Это не то, что я хотела сказать"? Я с ужасом представляла выражение лица Ричарда, когда он это прочтет.
  И меньше всего ожидала, что он окажется здесь так быстро: в тот же день, как должен получить "поздравление". То, что его силы растут, меня очень радует, но почему-то не в этот конкретный момент, когда осознаешь, что и младший брат, вслед за старшим, может теперь не только предметы перемещать.
  - Вполне серьезна, - прокашлявшись, попыталась невозмутимо, с достоинством ответить я. - Посчитала, что с моей стороны будет невежливо не поздравить тебя с днем рождения.
  Муж хмыкнул и подошел ближе:
  - А не хочет ли моя жена повернуться ко мне лицом и, глядя в глаза, уверить меня в своей искренней симпатии. Симпатии, Лиз?
  Раздраженно фыркнув, повернулась к Дику. Юбки взметнувшимся облаком обвились вокруг ног.
  - А что я должна была написать, чтобы это показалось не унизительной мольбой?
  - Мне бы хватило одного твоего "Скучаю", - улыбнулся Ричард, делая еще один шаг ко мне.
  - Не могла, ты же знаешь, - прошептала я, позволяя его рукам обнять меня, и уткнулась носом в его рубашку. Хм, а у нее ворот чернилами испачкан...
  - Знаю. Гордый маленький лисенок, - пробормотал муж, гладя меня по волосам. Закрыла глаза, наслаждаясь этими прикосновениями.
  - Кхм-кхм...
  Надо же, я даже не услышала, как открылась дверь. Подняв голову, встретилась глазами с неодобрительным взглядом миссис Патем. Бесстрашная женщина - не побоялась прервать наше уединение.
  - Обед, госпожа Элизабет, накрывать на одну или на две персоны? - Выражение лица моей кухарки, ее поза и голос не оставляли сомнений в том, что вторая персона ей не нравится, и она с удовольствием бы выпроводила незваного гостя прямо сейчас, но я улыбнулась и покачала головой:
  - На две, миссис Патем, теперь всегда на две.
  Уютно прижавшись щекой к груди мужа, наблюдала за тем, как женщина осознает, кто стоит рядом со мной, но теплоты в ее взгляде не прибавилось совершенно. Сухо кивнув, она вышла, оставив дверь открытой. Я хихикнула и подняла голову:
  - Кажется, нам настойчиво рекомендуют соблюдать правила приличия. Вот уж не думала, что ты выглядишь таким опасным нарушителем этикета.
  Муж как-то по-новому, хищно, усмехнулся и склонился ко мне ближе:
  - Прямо сейчас это предположение не так уж далеко от правды. В мыслях я уже сотни раз самым злостным образом все эти правила нарушил. - Покраснев, я хмыкнула в ответ, но взгляда не отвела. - Но в действительности же мне остается сейчас только единственная возможность, и я не скажу, что меня это сильно огорчает.
  Приподняв бровь, я ждала, что он эту возможность озвучит, но Ричард поступил куда лучше - он показал. Отвечая на его поцелуй, чувствуя его губы, я забыла обо всем, и только где-то внутри теплом разлилась уверенность, что все именно так, как нужно, что только так - правильно...
Оценка: 7.02*52  Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"