Сушкова Евгения : другие произведения.

Тиарен

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
Оценка: 8.24*14  Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Её судьбу решили еще в раннем детстве, и Тиарен не особо-то и возражала против этого, пока не осознала всей глубины свершенной подставы. Напуганная перспективами и возмущенная несправедливостью, девочка сбегает из-под родительской опеки и находит спасение и дом среди странствующих артистов. Но кто сказал, что от судьбы можно убежать?..
    Приостановлено на неопределенный срок
  Пролог
  - Тиарен! Тиаре-ен! Иди сюда, маленькая поганка! Немедленно! Не заставляй батюшку с матушкой ждать!
  Голос няньки далеко разносился по просторному саду, в котором она отчаянно искала свою воспитанницу, но Тиарен не спешила слезать с выбранного в качестве убежища дерева. Пойти в дом! Еще чего! Ее же там обручать будут!
  Маленькая Тиа плохо представляла, что же такое это таинственное "обручать", но ничего хорошего от действия с таким названием точно не ждала. К тому же от старшей сестры услышала - совершенно случайно, - что после обручения нужно выходить замуж. А значит - становиться такой, как мама: серьезной, важной, занятой. А бросать своих кукол и подружек Тиа совершенно не собиралась! Так что пусть обручают кого-нибудь другого! Ту же Темми, к примеру.
  - Тиаре-ен! - снова позвала нянька, и девочка досадливо поморщилась. Ну чего кричит, старая курица, все равно же не дозовется! - Если ты сейчас же не объявишься, я все расскажу твоему батюшке, и он попросит господина Тобиаса найти тебя в считанные секунды!
  Тиа осторожно свесилась с ветки, прикусив губу. Неулыбчивый дядя Тобиас - это серьезный повод перестать прятаться. Няня Вирра говорила, что он - маг, самый настоящий, про которых в сказках пишут. Тиарен в это особо не верила, так как спрашивала у Тобиаса, и он сказал, что ни одного дракона не убил и не знает ни одной баллады, сложенной в его честь. Фокусы разные иногда показывал, когда приезжал в гости, но то - фокусы, а настоящие маги такой ерундой не занимаются, они подвиги совершают! Поэтому, подумав немного, Тиа снова прижалась к стволу и замерла, вслушиваясь в крики няньки, которые все меньше походили на уговоры и все больше превращались в угрозы.
  - Ну, маленькая паразитка, сама напросилась! Господин Ортис! - разнесся по саду ее вопль. - Господин Ортис!
  Тиа беспокойно заерзала, вжимаясь в дерево сильнее. Отец - уже куда более серьезная угроза, нежели дядюшка Тобиас, с ним уже придется считаться. Представив, как папа посмотрит на нее своими обычно теплыми зелеными глазами, в которых будет читаться неодобрение, и скажет: "Тиарен, ты меня очень разочаровала своим поведением. Не такого я ожидал от леди Виндвелл", Тиа поежилась. Он ее даже сладостей может не лишать, она сама под таким взглядом не сможет съесть ни конфетки. И в игрушки играть не захочется. И к папе будет долго бояться подойти, чтобы еще чем-нибудь его не разочаровать...
  Так стоит ли это таинственное обручение таких жертв с ее стороны? Может, и не надо будет потом замуж выходить, а это просто так - взрослые играются? Помучившись еще какое-то время, выбирая - разочарованный папа или странный "обручать", решила все-таки слезать с дерева. Но в тот момент, когда она улеглась животом на ветку, на которой сидела, и потянулась ногами к нижней, чтобы найти опору, легкий вихрь подхватил ее и понес к дому. Тиа визжала и пыталась отбиваться, но ее никто и не держал. Кроме воздуха. А потом вдруг все закончилось - и она оказалась стоящей перед недовольными папенькой с маменькой, дядюшкой Тобиасом, удовлетворенно потиравшим руки, и победно сопящей за их спинами вредной нянькой.
  - Ну и чего так стаскивать, сама уже слезала, - пробурчала себе под нос мгновенно все сообразившая Тиа.
  - Ты что-то сказала? - хмуро уточнила маменька, скользя взглядом по порванному платью и оцарапанным рукам. Тиарен тут же спрятала ладошки за спину и, чуть повысив голос, ответила:
  - Ничего, матушка. Совсем-совсем ничего.
  Лорд Ортис только головой покачал, глядя на дочь. И уродилась же егозой такой! Амира, видать, напутала что-то, когда выплетала полотно судьбы для этой души, и нечаянно определила ее в тело девочки. А ведь на самом деле, Тиа следовало родиться мальчиком. Как есть - мальчиком! Потому как маленькие леди себя так не ведут, определенно. Ортис, как отец уже трех дочерей, мог говорить об этом с уверенностью. Вместо младшенькой ему достался маленький пацаненок. Но от этого он, если уж на то пошло, любил Тиарен даже больше остальных девочек, хотя никогда и никому в этом не признается. Для отца, у которого наследник так и не родился, Тиа была радостью, в какой-то мере заменившей ему сына. Ведь, одень ее в брюки и состриги золотистые косы - и от мальчишки не отличишь.
  - Я тебя дозваться не могла, маленькая ...!
  - Довольно! - оборвал возмущенную няньку Ортис. Вирру он не жаловал, но матушка посоветовала нанять именно эту женщину: мол, опыт у нее большой, да и сама герцогиня Уитермор ее советовала. А уж если и герцогине незазорно, неужто граф Виндвелл с супругой не наймут такую хорошую няньку? Вот только хорошей она была ровно до тех пор, пока Тиарен не начала выбираться из кроватки, сначала на четвереньках, а потом уже и на ножках улепетывая от Вирры. С тех пор от этой женщины никто не слышал ничего доброго: на экономку, дворецкого, управляющего, а иногда и на самих хозяев сыпались жалобы и недовольства. "Тиарен то, Тиарен это..." Так ведь наняли женщину как раз для того, чтобы приглядывала за малышкой и учила ее потихоньку. Чем же она тогда в доме герцогини Уитермор занималась, если не может сейчас сладить с четырехлетней малышкой? Жаль, старая няня Феррина скончалась. Вот уж кто в графских девочках души не чаял да знал, как с ними сладить! Ортис был уверен, что и к живой, подвижной и в чем-то хулиганистой Тиарен его старая нянька нашла бы подход.
  - Вы меня обручать будете, да? - помрачнела малышка, бросая на собравшихся перед ней взрослых сумрачные взгляды из-под насупленных бровей. Она беспокойно водила по крыльцу ножкой туда-сюда, отчего на досках, которые по идее должны быть вымыты или, на худой конец, подметены, оставался четкий чистый след в пыли.
  Графиня Виндвелл поджала губы, заметив это. Экономке, как только девочку отнесут в ее спальню, грозил нешуточный выговор.
  - Будем, - кивнул граф, не сумев сдержать улыбки. Тиарен так обреченно это спросила, словно обручение - нечто жуткое и страшное. Впрочем, Тиа могла и не знать, что же это такое - никто не озаботился тем, чтобы объяснить маленькой невесте, что именно задумали ее родители. - Скоро приедут граф и графиня Рикфорд с сыном, поэтому, маленькая, давай-ка к себе в комнату. Пусть горничные приведут тебя в порядок. Не пытайся снова убежать и слушайся, пожалуйста, госпожу Вирру.
  Тиа шмыгнула носом, скосив глаза на няньку. Слушаться Вирру она не любила - та постоянно говорила какие-то глупости и требовала ужасных вещей, но ослушаться папу девочка все же не могла, а потому лишь кивнула. Взрослые расступились перед ней, освобождая Тиарен дорогу, и она грустно поплелась за нянькой, которая, едва они зайдут в комнату, начнет раздавать указания. "Здесь не стой, руки так не держи, ногти не грызи, цветочки с подола не отрывай!" Но ведь хочется же!
  Так как поймали Тиарен в саду, то и домой она возвращалась не с парадного входа. Заднее крыльцо располагалось с восточной стороны дома и вело в небольшой холл, из которого можно было попасть как в семейную столовую и несколько других хозяйских комнат, так и в переднюю, предназначенную для гостей часть дома, в которую и вело как раз парадное крыльцо. Два холла - и большой, и малый - отгораживались друг от друга тонкой стенкой, в которой была незаметная в тени широкой лестницы дверь. Вот в нее-то и потащила Вирра маленькую подопечную, на ходу ругая Тиарен за то, что пришлось, краснея и запинаясь, отвлекать самого милорда графа и его дорогого брата от дел, да еще и миледи графиня, отложив подготовку к встрече гостей, пошла с ними искать негодницу. И что за такое девочку вообще стоит запереть в комнате сразу после обручения, не позволяя ей выходить оттуда целую неделю и не давая никакого десерта. Тиарен, скривившись, слушала нотации и послушно топала за нянькой по лестнице, держась за ограждения - до перил она еще не доставала. Вот лучше бы подняться по ступенькам помогла, курица старая, вместо того, чтобы бубнить себе под нос эти глупости!
  В свою комнату Тиарен зашла злая и обиженная. Вот зачем папенька приказал слушаться эту противную няньку! Ведь сразу же командовать и начала (Тиа ее хорошо знает!): притащив девочку в центр комнаты и поставив на низенькую скамеечку, велела не двигаться до прихода горничных. И теми тоже руководила постоянно: и здесь рукавчик подвернуть, и вот тут бантик поправить, прическу так вообще другую сделать надо было, а неумех криворуких за ворота выкинуть. Девочка, хмуро наблюдающая за нянькой, с каждой минутой все сильнее хотела броситься к отцу и пожаловаться на Вирру. Вот, и горничных до слез довела, а ведь они такие хорошие девочки! Веселые, незлые, иногда с кухни ей всякие вкусности приносят после ужина. Горничных Тиа любила гораздо больше, хоть и наряжали они ее постоянно в неудобные платья с отрывающимися оборками и сооружали из волос такое, что головой вертеть трудно было. Но так им мама приказывала, она сама всегда была красивой-красивой, и девочек своих такими гостям показывала. А вот няньке Вирре никто не приказывал постоянно причитать и жаловаться, а еще кричать и быть всегда недовольной!
  - Пойду доложу ее светлости, что девочка готова. Глаз с нее не спускать! - приказала Вирра, ткнув указательным пальцем в насупившуюся куколку на невысокой скамейке. - Если хоть один бантик перекосится, доложу об этом миссис Палмер, и вы точно за воротами окажетесь!
  С уходом няни в комнате словно светлее стало: и маленькая виновница сегодняшних событий, и две фыркающие в попытке сдержаться и не показать язык вредной Вирре девушки вздохнули с облегчением и расслабились. Горничные отошли к окну и сели на диванчик, сложив руки на коленях и следя за хозяйской дочкой, Тиарен же стащила с кровати любимую белокурую куклу, наряженную в платье такого же цвета, как и Тиа, и подошла с ней к зеркалу.
  - Вот видишь, Матильда, мы с тобой теперь очень похожи! - она потрясла игрушкой, чтобы та лучше осознала степень похожести, и почти уткнула ее носом в гладкую поверхность. - Была бы ты живая, тебя бы спутали с моей маленькой сестричкой. Правда-правда! У нас даже платья одинаковые!
  Она подергала оборочку на крошечном рукаве, и та осталось у Тиарен в пальцах. В первую секунду огорчившись, девочка шмыгнула носом, а потом перевела нехороший задумчивый взгляд на рукав собственного платья. Горничные, заметившие в зеркале опасный блеск в глазах подопечной, обе подорвались с диванчика и в три прыжка оказались рядом с малышкой, успев перехватить ее руку до того, как пальчики сомкнулись на нежной кружевной оборке.
  - Мисс Тиа! - воскликнула Аманда, укоризненно качая головой. - Нельзя этого делать! - Опасный интерес в глазах Тиарен сменился упрямством, и горничная обреченно вздохнула: - Ну, или хотя бы не сейчас. После обручения можете хоть все кружева с платья пообрывать, все равно второй раз это платье не наденете, но пока что посидите тихонечко, пожалуйста! Если госпожа Вирра увидит, что с оборками что-то не так...
  Аманда передернула плечами, и Тиа невольно повторила ее жест. Склонив голову набок и немного подумав, девочка пришла к выводу, что вот совсем-совсем не хочет слушать сейчас вопли противной няньки и что проще оставить в покое оборку. Не страшно, если из-за этого они с Матильдой перестали выглядеть сестричками. Потом можно исправить. А вот нервничающая злая Вирра - это неприятно настолько, что хоть опять в сад сбегай и прячься за самыми дальними кустами. А из-за этого может огорчиться папа...
  Пришлось сесть между горничными на диване, чинно сложить ладошки на коленях и ждать, пока позовут на это их "обручать".
  ***
  Ортис Виндвелл с тайным облегчением выдохнул, когда в гостиную вошла Тиарен, чистенькая и аккуратненькая. Зная свою младшую дочь, он ожидал чего угодно и даже мысленно готовился к худшему. Но Вирра наконец-таки умудрилась удержать непоседу в комнате и сохранить платье в целостности, а прическу такой, какой ее создали горничные. Может быть, и зря он так плохо думал про эту женщину часом раньше.
  Тиарен выглядела слегка недовольной, она кривила губы и смотрела на всех исподлобья. В заведенной за спину ручке граф увидел основательно потрепанную Матильду, которая по жалкому взъерошенному виду отобрала первенство у обычно растрепанной Тиа. Остановившаяся возле дверей Вирра злобно пыхтела, прищуренными глазами глядя на куклу, и на сложенных впереди руках Ортис усмотрел свежие царапины. Нет, поторопился он с мысленным признанием своей неправоты. От этой няньки нужно избавляться. Уволив Вирру, они все равно ничего не теряли, зато появлялась надежда на то, что новая гувернантка Тиарен сможет найти с девочкой общей язык и не будет потом ходить расцарапанная после попытки отобрать у нервничающего ребенка его любимую игрушку.
  Граф перевел взгляд на Джейсона Рикфорда, жениха его маленькой непоседы. Десятилетний мальчик с присущим его возрасту высокомерием взирал на "девчонку с куклой", скривив губы почти так же, как и Тиа. Он перекатывался с пятки на носок, заложив руки за спину, и недоуменно-презрительно рассматривал Тиарен. На его лице легко читался вопрос: "И вот на этом я должен буду жениться?".
  Граф и графиня Рикфорд так же молча наблюдали за появлением маленькой невесты и за реакцией собственного сына. Не разглядев в детях ни восторга, ни неприятия происходящего, присутствующие в гостиной родители вздохнули легче, и Элена Виндвелл шагнула вперед, чуть звенящим голосом представив:
  - Тиарен Марианна Виндвелл, моя младшая дочь. - Повернувшись к девочке и слегка улыбнувшись нервной, опасливой улыбкой, продолжила: - Тиа, это граф Родерик Рикфорд, графиня Мадлен Рикфорд и их сын Джейсон, с которым тебя сегодня обручили. В будущем ты выйдешь за Джейсона замуж, и они станут твоей семьей.
  Вряд ли четырехлетней девочке было точно понятно, что именно хотела сказать этим мама, но одно она уловила совершенно точно: эти люди, родители надменного голубоглазого мальчишки, приехали сюда, чтобы потом забрать ее из семьи и увести куда-то далеко. Тиа насупилась и отступила ближе к отцу, забыв от огорчения присесть в положенном приветствии. Элена тут же зашипела на дочь, и девочка, стискивая в кулачке руку терпеливо все сносящей Матильды, вцепилась в подол платья и неуклюже сделала реверанс. На лицах будущих родственников заиграли снисходительные улыбки, Родерик и Мадлен переглянулись и сели в предложенные ранее кресла, из которых встали при появлении невесты. Джейсон остался стоять, скрестив руки на груди и обдавая новой порцией чисто мальчишеского презрения растрепанную куклу.
  - Тиарен, ничего не хочешь сказать? - поинтересовался Ортис, намекая на слова приветствия, но девочка со всем прямодушием и откровенностью заявила, ткнув в жениха пальцем:
  - Не хочу за него замуж. Он мне не нравится. И Матильде тоже не нравится.
  Отвергнутый жених поперхнулся воздухом и потряс светлой головой, приходя в себя. Какая-то девчонка посмела сказать, что он ей не нравится! Да все малявки в округе замка Рикфорд начиная с пяти лет смотрят на него восхищенными глазами! Ему уже даже записочки передавали, любовные! Он их хранил под матрасом... А эта - "Не хочу!" Еще и куклу из рук не выпускает! Глупая невеста!
  Родители отнеслись к этому заявлению куда спокойнее. Может быть, Элена чуть побледнела, но слова Тиарен все равно ничего не решали - договор уже был подписан, эта встреча в гостиной - не более, чем просто смотрины. Виндвеллы увидели жениха своей младшей дочери, Рикфорды посмотрели на егозу, которая через несколько лет войдет в их семью. Все к обоюдному удовольствию убедились в отсутствии у обрученных уродств и болезней и теперь пребывали в куда более благодушном настроении, чем полчаса назад, при подписании договора в кабинете.
  - Джейсон, - Мадлен слегка подтолкнула сына к невесте, напоминая кое о чем. Тот с недовольным видом шагнул вперед, доставая из-за ворота белой накрахмаленной рубашки цепочку с висящей на ней прозрачной зеленоватой каплей размером с орешек. Тобиас, сидящий в углу и почти никак не реагировавший на то, что происходит в гостиной, проводил камень неодобрительным взглядом. Впрочем, на лицах Ортиса и Элены тоже не было особой радости, когда они увидели подвеску.
  Мальчик, поправив воротник и одернув голубой, в цвет глаз, камзол, подошел к Тиа и неловко надел цепочку ей на шею, скороговоркой пробормотав:
  - Я часть своей души тебе вверяю.
  Поцеловав - или, скорее, мазнув губами - волосы на макушке Тиарен, Джейсон вернулся к родителям и встал у подлокотника отцовского кресла, всем своим видом пытаясь показать, что он все время здесь и простоял и всякими там глупостями только что не занимался.
  Тиа же восхищенно рассматривала подарок, не осознавал абсолютно, в какую клетку ее только что посадили родители и будущие родственники. Подношение Джейсона - камень Души - являлся не столько украшением и действительно подарком, сколько извращенным, магическим поясом верности. Активированный кровью, не менее полугода висящий на груди жениха, камешек заключал в себе крохотный осколок души дарителя и создавал сильнейшую эмоциональную (и чаще, увы, одностороннюю) привязку между будущими супругами. Камень Души работал полностью на своего хозяина, позволяя ему улавливать даже эмоции связанной с ним девушки и не давая ничего хорошего ей взамен. Невеста же, не имеющая возможности сама снять коварный полуартефакт (снимался "подарок" только руками того, кто когда-то надел его на шею невесты; если снимался вообще), постепенно роднилась с душой будущего супруга, привыкала к мысли, что любит его, не замечала совершенно других юношей. Для девушки существовал только тот, кто когда-то подарил ей эту подвеску.
  Для него же до заключения брака существовали все, кроме невесты, ибо жених мог быть уверен, что будущая супруга ему верна и думает только о нем, и мог развлекаться в свое удовольствие.
  У этих камней имелся только один плюс: они были довольно редки и дороги, не каждое семейство могло их себе позволить.
  Ортис и Элена не желали подобной судьбы для своей дочери, но Рикфорды настаивали на обязательном дарении камня Тиарен, которую до заключения брака оставляли в родительском доме и которую практически не имели возможности воспитывать в нужном ключе. Полуартефакт давал им уверенность в том, что Джейсону в будущем достанется любящая и верная супруга, и не желали слушать заверений Виндвеллов в том, что и без подобных мер Тиа вырастет идеальной женой их младшему сыну. Увы, на стороне Рикфордов была воля короля, пожелавшего через брак породнить семьи верных советников и помощников, не очень друживших между собой, "награждая" тем самым их и оберегая свою спину от возможного удара. Впрочем, он действительно награждал: после свадьбы Джейсон становился виконтом, а при подписании родителями помолвочного контракта получал поместье на западной границе, что позволяло ему стать действительно кем-то, а не оставаться безземельным нетитулованным младшим сыном.
  Тиа ничего этого не знала - да и не поняла бы она всей подлости подобного подарка в четыре года, - а потому с искренним интересом рассматривала разбрызгивающую во все стороны блики капельку.
   - Спасибо, - присела она в благодарном полупоклоне, сменив свое мнение с категоричного "Не хочу!" на "Наверное, он все-таки хороший".
  Тобиас неодобрительно хмыкнул, показывая, что обряд свершен и чары камня активированы на его новой владелице. Родерик довольно улыбнулся новоявленной почти невестке и спросил:
  - Тиарен, тебе понравился подарок Джейсона?
  - Очень, - ответила малышка, поворачивая кулончик в пальцах и так, и эдак.
  - Это очень хорошо, - снова улыбнулся он. - Теперь ты хочешь замуж за моего сына?
  Посмотрев на задравшего нос мальчишку, с притворно-отсутствующим видом разглядывающего сад за окном и усердно делавшего вид, что заданный вопрос к нему отношения не имеет, Тиа ответила:
  - Нет.
  Джейсон фыркнул и задрал нос еще выше, а Мадлен, на шее которой камня Души не наблюдалось, нежно погладила его по голове, совершенно не расстроенная таким ответом. У маленькой Тиа есть еще много лет, чтобы привыкнуть, смириться и полюбить ее сына и не просто не отказываться от этого брака, но желать его всем своим существом. А лучшей доли своему отпрыску и пожелать нельзя.
  - Тиарен, теперь можешь пойти поиграть в своей комнате, - Элена взмахом руки дала понять Вирре, чтобы забирала девочку. Едва за нянькой и ее воспитанницей закрылась дверь, она пригласила гостей - и юного жениха в том числе - к столу.
  Тиарен, снова вынужденная подниматься по лестнице без помощи Вирры, искренне недоумевала, зачем ради вручения подарка, пусть и такого красивого, стоило ее пытать этими переодеваниями, отбираниями куклы и страшным словом "обручать". Глупые просто эти взрослые. Собираются отдавать ее замуж за этого мальчишку, хотя она совсем еще маленькая. Не понимают, что ли, что замуж идут только такие большие, как мама?
  Успокоив себя тем, что ее замуж точно не выдадут по причине нежного возраста, и погладив висящую на груди капельку, Тиа с хищным интересом покосилась на оборки рукава - теперь-то ведь можно. Зазевавшись, споткнулась о ступеньку и полетела лбом вперед знакомиться с холодным камнем лестницы. На громкий плач своей воспитанницы Вирра только досадливо поморщилась и, подхватив девочку под мышки, поволокла ее поскорее в комнату, подальше от гостиной, чтобы не мешала своими криками высоким господам разговоры разговаривать.
   
  Глава 1. Беглянка.
  - А у меня жених еще лучше будет! Может быть, маркиз! Или даже сам принц! - Анжелика задрала подбородок, фыркнув и выставив вперед ногу для принятия более эффектной и "веской" позы. Леонора и Изабелла поддержали ее кивками, горячо уверяя лучшую подругу и заводилу в их троице, что ей непременно достанется самый лучший жених на свете.
  Тиа, погладив висящий на груди камешек, села на лавочку, завязывать ленты на туфельках:
  - Анжелика, завидовать нехорошо. Если так хочешь жениха, может, я тебе своего подарю?
  Удар совершенно не желавшей того Тиарен пришелся в цель. Приоткрыв в возмущении рот и зло сверкая на соперницу зелеными глазами, Анжелика несколько секунд пыталась придумать достойный ответ, такой, чтобы можно было поставить единственную невесту в их маленькой учебной группе на место, но ничего не получалось.
  - Вот еще! - наконец хмыкнула она, справившись с эмоциями, и повернулась к подругам: - Было бы чему завидовать, - доверительно сообщила она им, - третий сын графа женится на третьей дочке графа! Смешнее и придумать сложно! Мне мой папа обязательно найдет сына маркиза или герцога, наследного!
  Тиа пожала плечами, встала и повернулась лицом к зеркалу. Слушать разглагольствования Анжелики у нее не было ни малейшего желания, и не потому, что слова черноволосой девочки ее как-то задевали или обижали, просто... чем меньше при ней говорили о ее решенном много лет назад замужестве, тем лучше. Откуда вообще Энжи узнала о давней помолвке? Тиарен замерла на несколько секунд, прожигая неодобрительным взглядом дверь из класса в фойе. Наверняка Грета проболталась, у этой горничной язык как помело. И ей-то ничего: прихвастнула, что у нее хозяйка уже пристроенная, а Тиа теперь выслушивать на занятиях кучу всевозможных глупостей от Анжелики. Это ведь обычное дело, когда девочек еще в юном возрасте обручают с выгодным женихом - Тиа читала про такое, - так зачем же заострять на этом внимание?
  Встав на цыпочки и потянувшись вверх за поднятыми ладонями, девочка подумала, что мисс Лилиен сильно задерживается - и это притом, что сама Тиа едва не опоздала. Но время шло, юные танцовщицы, собравшиеся в классе, все чаще недоуменно перешептывались, а учительница не показывалась. Никто уже и не пытался самостоятельно перед зеркалом отрабатывать неполучающиеся па, все ожидали появления руководительницы танцевального класса.
  И когда дверь все же открылось, девочка радостно встрепенулись, чтобы через секунду поникнуть от сказанного холодным тоном:
  - Мисс Лилиен заболела, она не сможет провести сегодняшнее занятие. Так что переодевайтесь и отправляйтесь по домам.
  Мадам Далиер, директриса пансиона, в котором проводились занятия, обвела учениц строгим взглядом и, развернувшись, покинула танцевальный класс. Вместо нее в дверь тонким ручейком потянулись горничные, ожидавшие окончания занятий своих юных хозяек в фойе. Тиа, нахмурившись, следила за приближением Греты, пухлой болтушки лет двадцати, которая даже сейчас не могла оторваться от собеседницы и продолжала ей что-то увлеченно рассказывать. Нет, определенно, именно Грета и проболталась о помолвке и обеспечила хозяйке неприятное внимание.
  У Тиарен и Анжелики с самого момента появления в их классе черноволосой красавицы отношения не сложились, а тут еще оказалось, что бывшая лучшая ученица еще и жениха имеет. Энжи, переехавшая с родителями в столицу с северной границы, привыкла в родном городе среди сверстниц быть во всем первой и не терпела, когда кто-то обходил ее даже в малости. Поэтому Тиарен, равную по положению и для своих двенадцати лет изумительно танцующую, невзлюбила сразу, ибо приходилось каждый раз прикладывать усилия, чтобы доказывать свое превосходство. Что раздражало Анжелику больше всего, так это полное равнодушие к этому соперничеству со стороны Тиа. Она, казалось, совсем не замечала вызова, который ежедневно бросала ей Энжи, и умудрилась нанести неожиданный и очень болезненный удар, когда выяснилось, что Тиарен уже давно помолвлена. Анжелика всегда знала, что среди своих подружек и завистниц выйдет замуж первой! А тут ее обходит в этом какая-то бледная недоросль!
  Сама Тиарен считала, что с Анжеликой ей делить нечего, и в сложившейся ситуации старалась претворять в жизнь все мамины советы. Настоящая леди должна при любых обстоятельствах оставаться спокойной, быть терпеливой и одинаково дружелюбной со всеми. Леди не может ввязываться в споры и - тем более! - заключать пари и стремиться выиграть какое-либо соревнование. Леди всегда преподносит себя с достоинством, ее внешний вид, манеры и речь должны быть идеальными. И Тиарен следует учиться быть леди, ведь только такая жена нужна Джейсону Рикфорду.
  И девочка старалась соответствовать этому придуманному совершенному образу, пряча свой живой характер, так как этого хотел бы Джейсон. За несколько лет помолвки Тиа привыкла к тому, что оправдывать ожидания Рикфордов - важно. И пусть с того самого дня, когда был подписан договор, она не видела будущих родственников - лорд Родерик с семьей был направлен в Калланию послом и отбыл вскоре после этого - необходимости стать для Джейсона лучшей супругой это не отменяло. И хотя до конца Тиа еще не осознавала, что значит "быть женой", и вряд ли любила юношу, смутный образ которого затерялся где-то в закоулках памяти, ей хотелось, чтобы жених мог ею гордиться. Поэтому старалась, выходя в свет, быть настоящей маленькой леди.
  Волю Тиа давала себе только дома. Едва за спиной возвратившейся юной хозяйки закрывалась дверь, домочадцы словно попадали в вихрь урагана по имени Тиарен. У экономки миссис Палмер каждый раз дыхание перехватывало, когда она видела девочку, лихо спускающуюся по перилам на животе. И даже увещевания маменьки и строгий взгляд отца в стенах родной крепости больше не действовали - возвратившаяся леди за секунду превращалась в непоседливого сорванца, вприпрыжку пересекающего холл и молнией взлетающего по лестнице.
  Обычно Тиа так и делала - бежала в свою комнату переодеваться, чтобы потом устроиться на кухне и съесть в счет пропущенного из-за занятий обеда что-нибудь вкусненькое, но сегодня она освободилась пораньше, потому можно было сразу направляться в столовую и впервые за долгое время посидеть за большим столом вместе со всей семьей.
  Отпустив горничную и хмуро глядя ей вслед, Тиарен грустно вздохнула. Грета в их доме работала относительно недавно - пару-тройку лет, и практически с момента своего появления была приставлена к младшей хозяйской дочке, но Тиа ее не любила. Девятнадцатилетняя горничная бывала порой даже глупее своей двенадцатилетней подопечной. Ее невозможно было дозваться, если она становилась нужна, она постоянно болтала о каких-то пустяках и часто просиживала часами на кухне, таская с тарелки пирожки и булочки и строя глазки лакеям и помощникам поварихи. Из-за этого она быстро стала неприятно-круглой и не могла быстро ходить. (Леди вообще-то положено было передвигаться медленным шагом, но в этом Тиарен было еще сложно себя сдерживать - детская порывистость все равно прорывалась в таких мелочах.) И увольнять эту глупую болтушку никто не будет - они племянница миссис Палмер, которая защищает ее перед строгими хозяевами. Тиа скучала по Аманде - горничной, бывшей рядом с самого рождения. Ее девочка даже иногда слушалась. Но несколько лет назад она вышла замуж и уехала, а потом появилась эта Грета.
  Состроив вслед горничной, скрывшейся за неприметной дверью для слуг, страшную обидную рожицу, Тиа нырнула под широкую каменную лестницу и перешла на хозяйскую, личную половину дома. Родители и старшие сестры в это время как раз должны собираться в столовой, чтобы вместе, почти всей семьей, пообедать.
  Подпрыгивая и размахивая руками, мурлыча под нос что-то веселое, Тиарен направилась к намеченной цели, когда услышала голос мамы из гостиной. И голос этот был взволнованный, а его обладательница - явно чем-то расстроена. И Тиа ворвалась бы в комнату, как маленький смерчик, чтобы обнять и утешить Элену, если бы не прозвучало имя ее жениха. Остановившись рядом с двойными дверьми и практически затаив дыхание, она сделала то, за что ее долго ругала гувернантка и что Тиа поклялась себе больше не делать - ведь настоящие леди не подслушивают.
  - Они присылали только подарки раз в год, на ее День рождения, а теперь вдруг потребовали к себе? Им мало того, что нам пришлось позволить надеть на Тиарен этот камень? Мы воспитываем из нее идеальную виконтессу, она никогда и не посмотрит ни на кого другого, зачем они хотят ее забрать? Я думала, у нас есть еще шесть лет, прежде чем Тиа перейдет в их семью!
  - Я расстроен не меньше, Элена, - ответил отец, и прозвучало это так устало и обреченно, что у Тиарен сжалось сердце, и она не сразу обратила внимание на смысл сказанных слов. - Меня все годы терзает мысль, что Тиа стала разменной монетой и вынуждена послужить гарантом нашего с Родериком нестолкновения. И знаешь, в чем заключается самое неприятное? Я понимаю их мотивы и, окажись на месте Рикфордов, едва ли повел бы себя иначе. Они на восемь лет были исключены из жизни Тиа, не имели возможности следить за тем, как она воспитывается. Останься они в столице, думаю, эти шесть лет у нас были бы, потому что в таком случае Мадлен имела шанс хотя бы высказывать свое мнение. Но она была этого лишена, поэтому за оставшиеся годы попытается перевоспитать Тиа под себя и под Джейсона.
  - Ты говоришь ужасные вещи! - воскликнула Элена. Послышался звон разбиваемого стекла - похоже, мама что-то столкнула со стола, не сумев сдержать эмоций.
   - Я говорю то, что есть на самом деле, - тяжело отозвался папа. - Я понимаю их причины, да. Но это совсем не помогает мне смириться с тем, что с моей младшей дочерью мне придется расстаться, когда ей всего двенадцать. Обещание привозить ее к нам в гости на праздники меня совсем не греет.
  К концу фразы голос отца совсем затих, и Тиарен пришлось прижаться ухом к щели между дверьми, чтобы услышать все полностью.
  - Ортис, поговори с королем, - приглушенно, с зарождающимися нотками отчаяния попросила мама. - Он прислушивается к тебе, ценит тебя. Этот брак - его идея, он должен как-то помочь нам разрешить возникшую ситуацию. Его величество не может быть постоянно на стороне Родерика Рикфорда.
  - К сожалению, может, - папа снова тяжело вздохнул, но жалость Тиарен постепенно отступала: девочка осознавала происходящее. Она прикусила губу, чтобы хоть немного привести себя в чувство и не вломиться в гостиную с криком "За что?". - Вся эта ситуация - по большей части моя вина. Я слишком часто оспаривал предложения Родерика, наша конфронтация возникла в основном из-за моих взглядов. Мне жаль, что примирить наши разногласия должна Тиарен, но в ситуации с этим браком Его величество ко мне прислушиваться не будет. Он одобрил камень Души - думаешь, сейчас он воспротивится желанию Мадлен забрать нашу дочь в Рикфорд-Касл?
  - Камень Души! - выкрикнула вдруг обычно такая сдержанная мама. Вслед за этим криком вновь последовал звон - но на сей раз стеклянная вещица была разбита умышленно. - Они нацепили на мою дочь эту гадость! В открытую объявляя нам, что сомневаются в наших способностях воспитать Тиарен правильно! Она непоседливая, слишком шустрая, иногда непослушная, но она умная и рассудительная девочка! Я уверена, что мы могли бы уберечь ее от ненужных влюбленностей. А так они просто лишили ее права выбора. Этот камень, он же постепенно подчиняет все ее мысли и желания Джейсону! Никто никогда еще не носил эту мерзость так долго, как моя девочка! Они хотят сделать из нее рабыню, послушную только воле их сына? Моя младшая дочь мгновенно менялась, даже еще будучи малышкой, стоило только сказать: "Так хотел бы Джейсон". Как я теперь жалею, что использовала против нее этот аргумент!
  Ортис поднялся с кресла - Тиа слышала, как скрипнуло старое дерево, - и подошел к жене, успокаивающе бормоча:
  - Тише, Элена, тише. Не расстраивайся так. Я уверен, мы найдем выход. Через неделю Мадлен и Родерик будут у нас обедать. Если они увидят, что Тиарен безупречно воспитана и отвечает всем, даже самым строгим, требованиям, они не заберут ее. Или будут иногда приглашать погостить в Рикфорд-Касле несколько недель. Мы еще можем решить этот вопрос, не переживай так...
  Дальше слушать Тиа не стала. Отступив от дверей и глядя на них, как на самого мерзкого жука, которого ей доводилось видеть в саду, она отходила к лестнице на второй этаж. Значит, подарок жениха - вовсе не подарок, а самый настоящий рабский ошейник, про которые на занятиях по истории с мисс Джалли они так много читали. И родители на самом деле не позаботились о ее будущем, а просто откупились ею от недовольства Его величества, отдавая ее теперь незнакомой женщине на "правильное" воспитание.
  Тиа подергала цепочку, но камешек, всегда утешающий и дарящий спокойствие, а сейчас за минуту превратившийся в злейшего врага, покидать насиженное место не хотел. Еще бы, она восемь лет его носила! И он никогда не терялся, не снимался, даже цепочка ни разу не рвалась, хотя Тиа на свое десятилетие умудрилась сломать даже диадему. Разве сможет она снять его сейчас!..
  В комнате девочка подперла дверь стулом, как делала иногда, когда не хотела ни с кем разговаривать, и упала на постель. Слез не было, хотя настроение было самое плаксивое, и Тиа, по старой памяти притянув к себе изрядно состарившуюся Матильду, уткнулась в редкие волосики любимой когда-то куклы, ныне просто элементом декора сидевшей на спинке кровати. Долгое время лежала просто так, прислушиваясь к звукам родного дома, ставшего вдруг гнездом обмана и дворцовых интриг, и с каждой секундой злилась все больше.
  Они хотят откупиться ею? Не получится! Она пока маленькая, да, но совсем даже не глупая! Она самостоятельная и на многое способная, она не позволит превратить свою жизнь в жертвенного ягненка на алтаре отцовских амбиций. Это же ее добрый, всепрощающий папа воюет с Родериком Рикфордом? Вот пусть сам и разбирается, не вовлекая в это столкновение ни в чем не повинного ребенка! А Джейсон, этот "жених"!.. Пусть ищет себе другую невесту! Которая сразу после свадьбы станет послушной коровой, такой же глупой и толстой, как Грета!
  А сама она не пропадет. Найдет другую семью, лучше, в которой ее будут любить и не попытаются превратить в... как это сказал отец?.. в разменную монету?.. вот в нее!
  Вскочив, девочка заметалась по комнате, небрежно откинув Матильду на подушки.
  На ярмарочной площади, которую три сестрички посетили в выходные - с огромным сопровождением, - Тиа видела бродячих артистов и циркачей. Они заворожили ее, околдовали своими представлениями и фокусами, заставили желать прикоснуться к чуду. Жаль, Темми артистами совсем не заинтересовалась, утягивая всех за собой к лоткам с лентами и заколками: выбирать украшения, чтобы принарядиться для молодого баронета Уилберри. У Темми на груди не висел камень Души, она могла влюбиться в кого угодно! И у Тареллии тоже не было этого рабского ошейника, она тоже была вольна выбирать.
  Какой-то тихий голосок внутри, который Тиа привыкла считать своим внутренним голосом, шепнул, что сейчас-то старшие сестры, может, и влюблены в кого-то, но замуж их отдадут все равно за других, и им придется разочароваться, а у самой Тиарен уже есть жених, красивый и умный, и спокойное обеспеченное будущее, в котором можно быть уверенной, да и предыдущие годы против этого брака она совсем не возражала. Родители ведь не желали ей ничего плохого - они лишь позаботились о том, чтобы у младшей дочери было все, чего бы она ни пожелала.
  Но Тиа раздраженно отмахнулась от привычного успокаивающего бубнежа, который не был даже плодом ее собственного сознания, и решительно выдвинула ящик изящного комода, в котором в мешочках хранились милые сердцу безделушки: заколки, недорогие украшения, ленточки, засушенные цветочки и множество всякой всячины. Придвинув к шкафу стул и достав с верхней полки сумочку, с которой обычно ходила гулять с подружками в парк, принялась складывать в нее то, что считала необходимым, то, что понадобиться в новой жизни. Место в полотняном мешочке быстро закончилось, но Тиарен не расстроилась. Вытащив из плоской коробки неудобную соломенную сумку, в которую Грета складывала вещи молодой хозяйки, когда семья выезжала на пикники к речке, затолкала туда два своих самых красивых платья и мальчишеский костюм, сшитый с молчаливого неодобрительного согласия матери. И Матильду! Засунув поверх одежды куклу, Тиа довольно оглядела результат. Артисты отвезут ее в другой город, а там она найдет себе новых родителей, которые будут ее любить. Осталось только дождаться возможности убежать из этого дома и не столкнуться ни с кем из домочадцев. Людей, с которыми Тиа прожила так долго и которые оказались предателями, девочка видеть не хотела.
  Спрятав обе сумки - и с одеждой, и с украшениями - под кровать, Тиарен свернулась калачиком на покрывале и прикрыла глаза, обещая себе, что полежит немножко так - и пойдет на ярмарочную площадь.
  Но уснула.
  Проснулась от стука в дверь, не совсем еще понимая, что происходит. Громкий голос бил по не прояснившемуся сознанию, вызывая растерянность и легкий испуг:
  - Мисс Тиа! Мисс Тиа, откройте! Мисс Тиа, ваши родители беспокоятся!
  Почему нужно открыть и без того не запираемую дверь и по какой причине могут беспокоиться родители, Тиарен осознала не сразу. Сев на постели и протерев глаза кулаками, она с интересом уставилась на стул, подпирающий ручку двери и не дающий ее открыть. Вот так, разглядывая преграду и вспоминая, как она там оказалась, девочка вернулась к подслушанному разговору и собственным намерениям. Бежать! Бежать отсюда, пока ее не отдали чужим людям, которых она знать не хочет!
  - Мисс Тиа! Откройте дверь! Что с вами случилось, мисс Тиа?
  Прикусив на несколько секунд костяшки пальцев, чтобы не закричать и, разразившись позорно слезами, не высказать, что с ней происходит, Тиарен сползла с кровати и неровными шагами побрела к двери. С усилием вытащив из-под дергающейся ручки стул, еле успела отскочить - влетевшая в комнату Грета едва не ударила молодую хозяйку по лбу тяжелым деревом.
  - Мисс Тиа, почему вы так долго не отвечали? - потребовала ответа горничная, уперев руки в бока. Смятение и даже паника, звучавшие в голосе, пока Грета прорывалась к девочке в закрытую спальню, сменились недовольством и раздражением, стоило увидеть, что с юной хозяйкой все в порядке.
  - Спала я, - буркнула Тиарен, отворачиваясь. Видеть Грету тоже не хотелось, как и всех остальных. Эту горничную она и так не жаловала, а уж осознавать, что все в доме, даже эта толстая болтушка, в курсе уготованного младшей графской дочери... - Зачем стучалась?
  - Ужин скоро, вас папенька с маменькой разыскивают. Беспокоятся, что вы так тихо сидите и что они вас не слышат.
  Тиа раздраженно вскинула голову, собираясь резко ответить, но сдержалась. Это как раз тот случай, когда леди должна оставаться спокойной и невозмутимой. Нельзя срывать зло на слугах, даже если очень хочется. Иначе какая же из тебя хозяйка?
  - Я сейчас приду, можешь идти.
  - Давайте помогу вам одеться...
  - Я уже не маленькая! - вспылила девочка. - Я сама могу одеться! Иди!
  Грета обиженно засопела и выплыла в коридор, задрав подбородок. Тиарен стало немножко стыдно. Но не из-за того, что была более резкой, чем собиралась, а потому, что не сдержалась. Впрочем, к чему вспоминать все эти правила и наставления, если ночью она уже будет в другом месте - и совсем не леди?
  
  Возле городской сцены оставались лишь два фургона, принадлежащих артистам - в них были костюмы и реквизит. Остальные, насколько Тиа поняла из обрывков услышанных где-то фраз, разместились позади гостиницы, в которой артисты ночевали всю ту неделю, что давали представление в Талоре. Уехать они должны были этим утром - Тиарен слышала, как Малика говорила об этом Карине, и очень расстроилась из-за того, что не сможет еще раз посмотреть на их выступление. Но сейчас ей это все даже в помощь: задержись она дома, вряд ли бы рискнула воспротивиться воле родителей, а потом и вовсе уступила бы настойчивому, убедительному шепоту камня.
  Идти по темному, почти ночному городу было страшно. Но после ужина, на котором приходилось делать вид, что ничего не произошло, все эмоции были словно приглушенными, и темные тени вместе с поздними прохожими пугали куда меньше, чем можно было бы ожидать. Сосредоточившись на дороге и на том, чтобы обходить совсем уж неосвещенные участки, непонятно как забравшиеся на территорию аристократических кварталов, Тиа мысленно то и дело возвращалась к прошедшему ужину. Мама и папа были неестественно напряженными и молчаливыми, и раньше бы Тиарен непременно попыталась выяснить, что их беспокоит и как можно им помочь. В этот же вечер она сидела тихо, опустив глаза в полупустую тарелку, и старалась не привлекать к себе внимания, отвечая на дежурные вопросы такими же дежурными короткими фразами. Старшие сестры быстро отстали от нее, а родители и вовсе отводили глаза всякий раз, когда взгляд их падал на младшую дочь.
  Тяжелая трапеза, неприятная и лживая. Тиа не хотела иметь с людьми, продавшими ее, ничего общего, и даже рада была тому, что в последний раз видит их именно такими, это усилило желание сбежать от них и облегчило все же поселившуюся где-то в глубине сердца тоску. Дождавшись, пока домочадцы перестанут бродить по коридорам и усядутся в облюбованных на этот вечер комнатах, Тиа, сославшись на неважное самочувствие, убежала в свою спальню. Там, напихав подушек под одеяло и выкинув в окно вещи, приготовленные для побега, по главной лестнице спустилась на первый этаж - пользоваться лестницами для слуг опасно, ведь они сейчас как раз готовят покои хозяев к наступающей ночи.
  Гостиные на первом этаже пустовали - вся семья сейчас обитала на втором, и юная беглянка, пользуясь этим, выбралась через окно в сад, подобрала свои сумки с земли и через калитку прошмыгнула на улицу. Петли, было, заскрипели, но худенькой двенадцатилетней девочке понадобилась лишь узкая щель, чтобы оказаться по ту сторону ворот. Не оборачиваясь назад, в сторону родного дома, который в одночасье стал чужим - как и люди, жившие в нем, Тиарен торопливым шагом, кутаясь в свой любимый темный плащик, направилась к главной площади, на которой в выходные шумела ярмарка и на которой она увидела бродячих артистов.
  Тиа несколько раз была почти уверена, что за время короткой дороги от дома до площади ее схватят и вернут родителям, которые в тот же миг передадут ее на руки Рикфордам, но прохожие, казалось, совсем не замечали шагающую по темной улице девочку с соломенной сумкой в руках. А если и замечали, то скользили равнодушными взглядами и проходили мимо
  Спрятавшись за сценой и рассматривая фургоны, в одном из которых определенно сидел человек, Тиарен прошептала коротенькую молитву-благодарность Амире за то, что богиня-мать уберегла ее от уготованной судьбы и помогла сбежать из дома, не догадываясь даже, что подобная удача - не покровительство, а всего лишь исполнение предначертанного. Ни одному человеку не дано избежать того, что выплела для него на жизненном полотне Амира, а любая счастливая случайность - определенный заранее стежок. Прохожие не замечали Тиарен потому, что судьбой ей эти встречи предначертаны не были: тех людей ждала своя судьба. Маленькую девочку, замершую за деревянным помостом, на котором в базарные дни желающие устраивают представления, - своя.
  Прижимая к груди, в которой колотилось испуганное сердце, сумку, Тиа осторожным шагом пошла в обход сцены, направляясь к фургонам, сторож которых, судя по звукам, бессовестно спал. Впрочем, кто будет воровать костюмы и маски бродячих артистов? Большего-то в этих крытых телегах и взять нечего...
  Свесив ноги с края повозки, сторож спал, оглашая площадь храпом. Тиарен поморщилась и, затаив дыхание, прошмыгнула ко второму фургону, из которого не доносилось ни звука. Постояла, прислушиваясь, но ничто, кроме храпа за спиной, не нарушало ночной тишины. Разве что шумела где-то вдалеке разудалая компания выпивох, но они волновали Тиарен в последнюю очередь - она даже не слышала их, сосредоточившись на необходимости без посторонней помощи забраться в пустую повозку.
  Скрипы, издаваемые проклятой телегой, казалось, должны разбудить весь город, но спящий по-соседству "охранник" только пробормотал что-то неразборчивое, заворочавшись и втянув ноги в фургон. Замершая Тиа облегченно выдохнула и полезла дальше, брезгливо сморщив при этом нос: характерный запах, знакомый по напивавшимся в выходные дни садовникам, вполне однозначно определял причину, по которой мужчина не просыпался и не реагировал на окружающий мир. Даже если этот мир совсем рядом шумел, скрипел и вскрикивал тонкими девчачьими голосами, когда маленькая беглянка в темноте крытой повозки ударилась ногой о большой тяжелый сундук. Подобными ящиками было уставлено все дно фургона, и приходилось осторожно, на ощупь и очень медленно пробираться вперед. На крышках некоторых из них чувствовалось что-то мягкое, похожее на плед или шерстяное одеяло: возможно, позже в дороге ими будут укрываться путешествующие артисты.
  Пока же ими укроется маленькая девочка, с трудом отодвинувшая от матерчатой стенки сундук и забившаяся в получившуюся щель. Сумку с платьями Тиа положила под голову, Матильду прижала покрепче к груди и стащила на себя плед, умоляя Амиру улыбнуться ей еще раз и позволить уехать от столицы как можно дальше.
  
  Тряска по выщербленной мостовой и гомон проснувшегося города долго не могли разбудить Тиарен, которая полночи провела в обнимку с любимой куклой, трясясь под теплым пледом и ожидая, что вот-вот в фургон влезут стражники и за одним из сундуков найдут непослушную графскую дочку. Но шаги стражников, даже если таковые по площади и ходили, миновали две повозки стороной, а измученная переживаниями и непривыкшая к подобному Тиа все же уснула вскоре после того, как часы на Солнечной башне пробили четыре часа утра. Открыла глаза девочка только поздним утром, почти в обед, когда вереница фургонов, еще на рассвете выехавшая за ворота Талоры, остановилась на большом лугу для отдыха.
  Открыла - и не сразу поняла, где находится. Еще вчера Тиа просыпалась в собственной мягкой кровати под белоснежным тюлевым пологом, а сейчас коленки упираются в какую-то деревяшку, на левый бок давит что-то мягкое и тяжелое, а щеку колет соломенная сумка. Да еще голоса чужие где-то за спиной, веселые и бодрые, звучащие на фоне перекликающихся вдалеке птиц совсем уж пугающе... Где она оказалась?
  Пол под ней качнулся - в фургон кто-то запрыгнул, и Тиарен испуганно вскрикнула. Таким же испуганным вскриком ей ответили откуда-то спереди. Поднявшись на локтях и выглянув из-за сундука, за которым пряталась, беглянка увидела выпрыгивающего на траву мальчишку, который криком: "Там!" привлек внимание к повозке.
  А Тиарен все вспомнила и теперь со страхом ждала приговора артистов, которые, по ее наивным представлениям, должны были отвезти ее в какой-нибудь дальний город. Но что, если они не захотят этого сделать? Над этим вариантом Тиа задумалась только сейчас, поняв, что сторонним наблюдателям все это скорее покажется коварным похищением, чем помощью обманутой собственными родителями девочке.
  Ноги затекли, и с первого раза выбраться из-за сундука не получилось, а к тому времени, как она все же сумела встать, в повозку забрался мужчина - высокий, рыжий, со строгим обеспокоенным лицом и толстой веткой в руках. Увидев перед собой пошатывающуюся девочку в помятом пальто, растрепанную после сна, он растерянно опустил свое оружие, склонив голову и не понимая, что делать дальше. Тиа тоже этого не знала, а потому так и стояла, прислонившись к сундуку и глядя огромными глазами на мужчину.
  - Как ты здесь оказалась? - через минуту молчаливого взаимного разглядывания поинтересовался он, отмахиваясь от кого-то снаружи, кто засыпал его вопросами и пытался забраться в телегу следом.
  - Здравствуйте. Меня зовут Тиарен. Я хочу попросить вас увезти меня подальше от Талоры.
  - Хм, - задумчиво выдохнул мужчина, потерев подбородок свободной рукой, и выбрался наружу. После чего повернулся к нежданной пассажирке и предложил: - Ну, выходи на свежий воздух, Тиарен, разговаривать будем.
  В фургоне было достаточно сумрачно, и по мере приближения к откинутому пологу Тиа все больше щурилась от яркого солнечного света. Из-за этого она не сразу рассмотрела толпу настороженно встречавших ее появление людей. Зато им очень хорошо было видно, как на траву несмело вылезает худая встрепанная девчушка, в расстегнутом легком пальто и в явно дорогом красивом платье, основательно измятом после сна за сундуками.
  - Это Тиарен, - представил ее мужчина, откидывая в кучу веток дубинку, что держал в руках. - И она хотела бы с нашей помощью уехать из столицы.
  За немного ироничными словами в голосе представителя актерской братии слышалось беспокойство, приправленное изрядной долей растерянности. В такой ситуации их труппа оказалась впервые, что делать и как вести себя с обнаружившимся "зайцем" - непонятно. Воспринимать это светловолосое растрепанное чудо всерьез было сложно, в то время как происходящее не вызывало даже желания улыбнуться.
  - Марвик, ты с ума сошел? - спросила из толпы темноволосая хмурая женщина. Окружающие ее люди были так же мрачны. Не верилось, что еще несколько минут назад на поляне звенел чей-то смех. - Не время сейчас иронизировать. Кто это?
  - Я уже представил. У нас неучтенный пассажир, пробравшийся в фургон и по какой-то причине желающий покинуть пределы столицы.
  - Девочка явно не из бедного семейства, - окинув Тиа задумчивым взглядом, вышла вперед другая артистка, кутавшаяся в цветастую шаль. - Одна одежка чего стоит, да и держится вон как, несмотря на робость. Кто ты, ребенок? Зачем пробралась в наш фургон?
  Люди окружили Тиа и рыжего мужчину, что вывел ее из повозки, и с беспокойным любопытством разглядывали ее. За их спинами мелькал мальчишка, обнаруживший Тиарен: он выглядывал из-за плеч взрослых, стараясь лучше разглядеть девочку, но ближе не подходил, словно опасался ее. Тиа улыбнулась бы ему, чтобы успокоить, но ей самой было страшно, и даже коленки затряслись, когда седой мужчина с длинной бородой заметил:
  - Из дома сбежала, видать, и из дома богатого. Родители уже и розыск наверняка объявили. Если ее найдут у нас - обвинят в похищении.
  - Не будут искать, - возразила Тиа, сжимая полы пальто и опуская голову. - Я им написала, чтобы не искали.
  Смотреть на артистов ей было страшно и стыдно. А вдруг стражи действительно догонят их караван, найдут ее, решат, что эти люди украли графскую дочь - и накажут? Костяшки пальцев, сжимающих легкую ткань, побелели - так сильно она вцепилась в свое пальто.
  - Глупый ребенок, - пробормотал мужчина, стоявший рядом - Марвик. - Конечно, они будут тебя искать, даже несмотря на твою записку. Нельзя так с родителями, что бы у вас ни произошло. - Он опустил тяжелую руку ей на голову, погладив по волосам. - Решим так. Диран, ты берешь одну из лошадей и вместе с малышкой скачешь обратно в город. Там сдаешь ее на руки стражам, говоришь, что нашел, и возвращаешься. Мы будем ждать тебя здесь. График, конечно, несколько собьется, но иначе мы поступить тоже не можем.
  Кольцо артистов одобрительно забормотало, мужчина, стоявший рядом с бородатым стариком и очень похожий на него, с готовностью выступил вперед. Тиа, вывернувшись из-под руки Марвика, подняла на него умоляющие, полные слез глаза:
  - Пожалуйста, не надо! Не отвозите меня обратно, прошу вас!
  Мужчина растерялся и опустил повисшую в воздухе руку. Артисты тоже как-то замерли на мгновение, но молчаливую оторопь разрушил властный голос приближавшийся к кругу женщины:
  - Что здесь происходит?
  Обладательницу властного голоса пропустили к Тиарен, и она опустилась перед девочкой на колени, придирчиво осматривая ее. Тиа, в свою очередь, тоже глаз не могла отвести от... наверное, эта женщина относилась к ташши - южному кочевому народу, обладающему, по слухам, некоторыми волшебными силами, но не такими, как их маги, а природными, из-за чего ташши иногда называли степными шаманами. Тиа читала про них, и стоявшая перед ней женщина как никто другой подходила под их описание: невысокая, смуглая, с черными волосами и жгучими черными глазами, заглядывающими в самую суть, одетая в песочно-зеленые тона и увешанная всевозможными кольцами, бусинами и подвесками. Ее коричневатые брюки шокировали, а внимательные глаза предупреждали мир о том, что такую женщину стоит воспринимать всерьез.
  - У нас в повозке девочка, сбежавшая от родителей, Дарина, - ответил на ее вопрос Марвик, присаживаясь рядом на корточки, чтобы быть с женщиной на одном уровне и иметь возможность заглянуть ей в глаза. - Мы как раз решили, что Диран должен отвезти ее обратно в Талору. Ты... одобряешь наше решение?
  Дарина не обратила внимания на вопрос, продолжая внимательно разглядывать девочку. Особенно заинтересовало ее что-то в области груди Тиарен, потому что, потянувшись пальцами к ее солнечному сплетению и так и не решившись коснуться ткани платья, попросила:
  - Покажи мне его.
  Тиарен перевела робкий взгляд на Марвика, но тот лишь кивнул, обеспокоенно нахмурившись. Тиа потянула за цепочку, вытаскивая из-за ворота камень Души. Солнечные блики, пойманные хрупкими гранями, радостно заплясали на украшениях Дарины, отскакивая от них и возвращаясь обратно. Женщина же, зашипев, зло прищурилась и процедила, все так же не глядя на Марвика:
  - Девочка домой не вернется. И можете бормотать там что угодно, - повысила голос Дарина, едва за ее спиной послышался недовольный шепот встревоженных артистов, - но я свое слово сказала. Или эта малышка становится частью нас, или дальше я с вами не еду.
  - Дарина! - потрясенно выдохнула кутавшаяся в шаль артистка. - Как же так...
  - Ты меня слышала, Ирта. Как слышал каждый из вас. Марк, отнеси вещи девочки в мой фургон, - приказала она притихшему мальчишке, после чего поднялась с колен, взяла Тиа за руку и повела за собой, пробормотав: - Все будет хорошо, тебе не стоит больше ничего бояться. Пойдем ко мне, накормлю - ты ведь наверняка с вечера не ела.
  Фургон Дарины располагался чуть в стороне от остальных, и, пока они шли к нему, Тиа задалась вопросом, кем же была эта женщина, если ее слушались даже такие здоровяки, как Марвик. Может, действительно была шаманкой ташши?
  Судя по всему, Дарина и сама собиралась есть, когда привычная суета привала сменилась чем-то тревожно-задумчивым и тяжелым: на накрытом старой скатертью сундуке стояла тарелка с нарезанными мясом и сыром, рядом - четверть хлебной булки и закрытая пока бутыль с... компотом? морсом? вином? На отдельном блюде лежали два яблока, под красными боками которых примостились вареные яйца. Столовых приборов видно не было.
  - Садись, - Дарина кинула на пол рядом с сундуком подушку и из куда более мелкого ящика достала второй стакан для девочки. - Не привычный для тебя стол, но ты и от этого не откажешься, я права?
  Тиарен кивнула. Пока она стояла перед толпой решавших ее жизнь артистов, голод не чувствовался совсем - до него ли было? Но при взгляде на нехитрый завтрак живот дал о себе знать неблагозвучным бурчанием. Тиа покраснела. Робея, села на предложенную подушку и несмело потянулась к булке, чтобы отломить себе кусочек. Потом вдруг опустила руку и подняла глаза на Дарину:
  - А почему вы мне помогли? Ведь остальные хотели отвезти меня обратно.
  - Ты ешь давай, а я тебе пока расскажу сказку. Грустную и с печальным концом, но, увы, правдивую.
  Дарина вытянула из-за ворота цепочку, на которой блеснул зеленой каплей точно такой же, как и у Тиа, камень Души.
  - Не так много лет назад жила в степи, недалеко от границы, девушка: свободная, любознательная, красивая. И как-то раз отправилась она с отцом на торги - интересно ей было посмотреть на людей, что живут иначе, чем она. А королевских купцов на заставу сопровождал молодой жрец, такой же любознательный и красивый, но, как считалось, посвященный своей богине, а потому - несвободный. С первого взгляда понравились они друг другу. Девушка каждый день в течение недели приезжала с отцом, только чтобы увидеть юношу. Молодой жрец тоже каждый день выходил к торговым рядам и глаз не мог отвести от степной красавицы. И когда настал срок ташши возвращаться домой, девушка не смогла отправиться вместе с отцом - она осталась с юношей. Люди не приняли этого союза, хотя его одобрили и Амира, и степные боги. Много месяцев жрец и его юная супруга вынуждены были скитаться по стране, пока не осели в небольшом графстве к востоку от столицы. Владел теми землями старый лорд, которого все считали замкнутым и эксцентричным. Он единственный не отказал в приюте молодой паре. Более того, он отдал жрецу долго пустовавший до того храм Амиры. Жители ближайших к поместью деревень сначала с настороженностью относились к странному служителю верховной богини, а потом привыкли и даже полюбили и его, и его жену-степнячку. Граф же принял чужестранку, как свою дочь, они часто сидели по вечерам в его библиотеке, где он обучал ее нашему письму и чтению, а она делилась с ним историей и обычаями народа ташши. И когда родилась у них девочка, счастливее старого графа не было дедушки на свете, хоть он и не был ей родным по крови. И внука названного он тоже баловал безмерно, относясь к нашедшей в его землях приют семье теплее, чем к собственным родственникам. Да и не было у него никого, кто любил бы его так же, как жрец, его жена и их дети. Графиня умерла много лет назад в лихорадке, забрав с собой и маленького наследника, а больше граф и не женился. Заперся в своем поместье, прослыв нелюдимым чудаком. Изредка его навещали младший брат с семьей, но они, скорее, ждали, когда же он умрет и оставит все свое состояние, все имущество и все земли наследникам, чем действительно проявляли участие к его судьбе. Чуть ласковее, чем к остальным, граф относился к племяннику. Наверное, тот напоминал ему о погибшем сыне. Его он всегда привечал в своем замке, при нем не осторожничал в выражении чувств к своим 'приемышам'. Да и племянник, казалось, был расположен к странной семье, особенно - к старшей дочери. В детстве он дергал ее за черные косы, в юношестве все пытался сорвать поцелуй, а с наступлением совершеннолетия подарил ей красивую капельку на цепочке. - Дарина подняла повыше камень Души. Завороженная ее речью Тиа проследила за покачивающейся подвеской взглядом. - То ли от незнания, то ли по плохому умыслу, но найденный в старых вещах на чердаке камень племянник графа зачаровал на себя, чтобы в его отсутствие девушка оставалась верна лишь ему и не вздумала в кого влюбиться, и не поставил одного условия, из-за чего просто некрасивый поступок превратился в жесточайшее несправедливое наказание. Лишь много позже девушка узнала, что нужно обязательно оговаривать: со смертью дарителя подарок теряет силу. Племянник старого графа погиб в столице на дуэли, а красавица на всю жизнь осталась привязана к его душе и своим воспоминаниям...
  Голос Дарины становился все тише, последние слова она уже прошептала, закрыв глаза и откинув голову назад. Ташши прикусила губу, пытаясь успокоить проснувшиеся эмоции, и какое-то время и женщина, и девочка сидели в тишине. Тиарен давно забыла про еду, слушая низкий мягкий голос и плавную речь, и откушенный бутерброд так и держала в руках.
  - А Марвик тебя все равно любит, - вздохнул с улицы Марк, сидящий на траве рядом с фургоном и положивший голову на дощатый пол. Он пошел следом за Дариной и незваной гостьей, незамеченный ими пристроился у входа и с грустным благоговением в сотый раз выслушал эту историю.
  Тиарен вздрогнула. Сыр с хлеба упал на колени, прямо на платье, и девочка возмущенно зашипела. Дарина повернула голову к Марку, ответив мальчику печальным взглядом и тихим:
  - Я бы тоже хотела его полюбить. Очень хотела бы, Марк... Но даже после смерти Раэль все еще значит для меня больше, чем кто бы то ни было...
  Тиарен поднялась, неловко переступая по непривычному полу шатающегося фургона, и обняла Дарину, по щекам которой все же скатились слезы. Некоторое время они сидели так, обнявшись и находя утешение друг в друге.
  - Я тоже теперь так буду, да? - вдруг тихонько спросила Тиа, отстраняясь от Дарины и заглядывая ей в глаза. - Не смогу никого полюбить и буду вечно думать о Джейсоне?
  Ташши погладила девочку по волосам, успокаивающе улыбнувшись:
  - Мне боги послали такую судьбу, а у тебя она будет совсем другая. Я еще слишком мало видела, чтобы сказать тебе что-то радостное, Тиарен, но ты не всегда будешь носить этот камень. У тебя будет семья, будут дети. Ты станешь счастливой. Но прости меня, маленькая, я не знаю, когда это произойдет. Большего боги мне пока не открыли.
  - Правда видишь ее судьбу? - жадно подался вперед Марк.
  - Правда, - кивнула Дарина, отпуская девочку и легонько подталкивая ее к столу. - И твою иногда вижу. Но не проси рассказать - буду молчать, как немая.
  - У-у-у, - разочарованно протянул мальчик. - А ей почему тогда открылась?
  - А на тебя, в отличие от малышки, не надевали рабский ошейник и не привязывали к одному человеку против воли. Когда на тебе висит камень Души, важно знать, что в будущем ты имеешь возможность стать свободной. У меня не было такой возможности, я смирилась. Но Тиарен... - бросив короткий нежный взгляд на девочку, Дарина внимательно посмотрела на Марка, - Тиарен живая и искренняя. Я не хочу, чтобы мысль о предрешенности и отсутствии выбора сломала ее характер. Ты ведь понимаешь, верно, Марк?
  Оглянувшись на скучковавшихся и бурно обсуждающих возникшую проблему артистов, мальчик нашел глазами рыжего Марвика. Понаблюдав за ним, нерешительно кивнул и поднялся на ноги.
  - Понимаю, кажется. Я тоже не хочу, чтобы эту зайчиху сломали. Буду ее охранять!
  Тиарен, с довольным видом уплетавшая бутерброд и внимательно прислушивающаяся к словам Дарины, возмущенно привстала, пробубнив с набитым ртом:
  - Эта пашему эта я жайчиха?
  - Ты тайно пробралась в наш фургон и проехала довольно большое расстояние. Таких пассажиров называют зайцами. Но заяц - мальчик, а ты - девочка. Значит, зайчиха.
  Тиа недовольно насупилась. Фыркнув, потеряв пару крошек и смущенно прикрыв ладонью рот, она отвернулась от маячившего у входа мальчишки. Надо же, додумался графскую дочку зайчихой обозвать! Впрочем... ей следует забыть о том, что она - знатная леди. Теперь она просто девочка, которую приютила в своем фургоне шаманка актерской труппы.
  Прожевав кусок, вставший поперек горла после заявления Марка, Тиа повернулась к Дарине, надеясь, что лицо уже не такое красное:
  - Вы действительно видите будущее?
  - Видит-видит! - опередил ташши Марк. - Наша Дарина - это тебе не шарлатанка какая-нибудь! Она волшебница!
  По голосу и заблестевшим глазам было видно, что мальчик искренне восхищается путешествующей с ними полукровкой. Может быть, немного опасается, но в то же время приходит в восторг от того, на что она способна.
  - Я не волшебница, Марк, я шаманка, - мягко поправила Дарина, - да и то мало на что способная.
  - Шаманка - звучит дико, - поморщился тот, - а ты - ци-ви-ли-зованная. Немножко странная, но точно не дикая.
  Дарина тепло улыбнулась этим словам. Да уж, жизнь в поместье графа Дирего действительно сделала из нее цивилизованного человека, наследство ташши проявило себя разве что во внешности и слабых способностях, но не в восприятии мира и воспитании. Даже мама спустя много лет жизни в поместье утратила связь с родным народом. Многое ли она могла передать своим детям? Вот и получились они такие - странные и цивилизованные...
  Шаманка поправила сползший с плеча рукав блузы. Браслеты тонко зазвенели на ее запястьях, привлекая к себе внимание.
  - Я, может, и цивилизованная волшебница, - усмешка скользнула по полным губам, - но чесотку на тебя нашлю, если сейчас же не перенесешь вещи Тиарен в мой фургончик. Тебе это еще когда сказали сделать?
  Марк подскочил на ноги и уже на ходу крикнул:
  - Считай, ее вещи уже рядом с вами, великая шаманка!
  Его звонкий смех был резким и приятным контрастом озабоченному гулу, все еще доносившемуся со стороны артистов. Они по-прежнему обсуждали судьбу неожиданного найденыша, но Тиа уже не сильно волновалась: за нее вступилась та, кого в труппе безмерно уважали, к чьему мнению прислушивались. Дарина ее защитит, а потом остальные к ней привыкнут и даже полюбят.
  - Ты и чесотку наслать можешь? - заинтересованно спросила она, большими глазами глядя на ташши.
  - Не так, как думает Марк, - в глазах Дарины блеснули лукавые огоньки. - Боги не размениваются на такие мелочи, как чесотка, и не дают своим подопечным сил на такую ерунду, но вот подсыпать определенную пыльцу в одежду и добиться нужного результата не очень сложно.
  Ташши подмигнула Тиарен, и девочка пару раз хлопнула в ладоши, восхищаясь. Взгляд ее все больше наполнялся восторгом, она нетерпеливо подалась вперед:
  - Научишь меня?
  - Нравится учиться? - не ответила прямо на вопрос Дарина, протягивая руку и цепляя с тарелки кусочек холодного мяса. По ее лицу невозможно было прочитать, какое решение она приняла - или примет, - но Тиа была уверена, что ташши-полукровка с удовольствием превратит ее из достойной сочувствия сиротки (при живых-то родителях), которую она приютила, в ученицу и помощницу.
  - Не всегда и не всему, - не стала скрывать Тиарен, вспомнив уроки счета с миссис Ливон, неприятной и резкой женщиной, и занятия по аристократическим родословным с мисс Карри. Первая постоянно прикрикивала и иногда даже пыталась быть линейкой по пальцам, к месту и не к месту вставляя фразу "Так хотел бы лорд Джейсон". Теперь вспоминать свое прилежание, умножавшееся после этих слов, было неприятно и горько. Вторая же являлась представительницей аристократии, знала о ней все, но принадлежала к обнищавшему роду, вынужденному держаться далеко от двора, а потому в этой девушке непонятным образом сочетались восхищение недостижимым блеском титулов и жгучей завистью к их обладателям. Это чувствовала даже двенадцатилетняя Тиа, а потому находиться рядом с мисс Карри не любила.
  - Честная, живая, чистая... Как же на тебе оказался этот камень, Тиарен?
  - Папа часто ссорился с другим графом, и король приказал им помириться, - Тиарен подтянула колени к груди, натянув юбку до пола, и устроила на них подбородок. - А они не хотели мириться. Тогда король приказал поженить младших детей. Когда я была еще маленькой - года три или четыре, - Джейсон и его родители приезжали к нам домой, тогда он и подарил мне этот кулон. Я думала, что это всего лишь знак внимания к невесте: ведь так положено - дарить избранницам подарки. Даже не особо удивлялась тому, что никто его с меня снять не может, потому что мама сказала, что цепочка специально зачарована. Тогда думала - чтобы не потерять. Сейчас знаю - почему, на самом деле...
  - А все равно у тебя глазки горят, когда ты говоришь о женихе... - печально улыбнулась Дарина. - Они не имели права надевать на ребенка этот камень. Четыре года! В четыре года они уже отобрали у тебя право выбора, а ведь этот Джейсон должен был добиваться твоей осознанной любви, а не приехать выполнять приказ короля и получать готовую рабыню...
  - Вы не любите аристократов, - с грустью заметила Тиа, склоняя голову на бок и поджимая губы.
  - В большинстве своем - нет, не люблю. Не видела от них ничего хорошего. Единственным, кто оказался настоящим человеком - добрым, порядочным, заботливым, - был приютивший моих родителей граф, да и то слыл чудаком за эти свои качества. Я даже Раэля порой ненавижу, хотя на мне его камень. Знаешь, что самое ужасное в этих "подарках", Тиарен? Ты можешь все понимать, но лишена возможности освободить свои мысли от присутствия в них этого человека. Даже ненавидя Раэля за жизнь, которую я вынуждена проживать одна, я дорожу каждым воспоминанием о нем, люблю каждую секунду, что мы были вместе. Ты еще маленькая, пока не понимаешь, что это значит, и, надеюсь, избавишься от камня до того, как поймешь, но все же прошу: вспоминай про своего жениха как можно реже, и тебе будет легче.
  - Я с ним еще встречусь, да? Ведь только он сможет снять камень.
  - Встретишься. И даже не будет слишком поздно. Просто верь в лучшее и знай, что твое будущее будет счастливым.
  - А я помогу! - снова подал голос Марк, бухая на пол фургончика совсем нетяжелую сумку Тиарен. - Если этот твой жених появится здесь и попробует тебя обидеть - скажи мне! Он узнает, что такое превращать красивых девочек в бесправных овечек!
  - Поможешь, поможешь, защитник, - улыбнулась мальчику Дарина. - А теперь иди-ка к Марвику, пусть тебе работу какую-нибудь найдет.
  - А чего это сразу мне за работу, а? - возмутился Марк, подпрыгивая от возмущения. - Мне, может, новенькая интересна!
  Тиа закашлялась от этих слов, с возмущенным изумлением посмотрев на парня, но не успела ответить торчащему около фургона воплощению непосредственности и болтливости.
  - Она всем сейчас интересна, - ответила шаманка, - но все ваши интересы могут подождать, пока ребенок не отдохнет.
  - Она и без того долго спала, аж до обеда, - буркнул Марк, понимая, что его все равно отсюда прогонят. Смирившись, он понурил голову и стал похож на обиженного волчонка.
  - Не тем сном она спала. А теперь не спорь! Марш, куда отправила!
  Марк фыркнул и отошел от фургона, чтобы через секунду вприпрыжку помчаться к остальным актерам, которые на ходу, собирая вещи, заканчивали обед.
  Дарина повернулась к Тиа. Тиарен, глядя на убегающего мальчишку, повернула голову к шаманке:
  - Но я не хочу спать. Действительно, спала очень долго.
  - Разве это сон был? - покачала головой Дарина, погладив беглянку по волосам. - Так, забытье. А тебе полноценный отдых нужен. Ты позавтракала, силенок должно прибавиться. А поспишь - и вовсе свеженькой станешь, как будто и не переживала всю прошлую ночь. Ты-то не видишь, но мне даже в полумраке фургончика видны синяки под твоими чудесными глазками. Так что ложись, Тиарен, и засыпай.
  Шаманка указала на приподнятое над дощатым полом ложе - невысокое и довольно узкое, но мягкое даже на вид. Тиа села на край, расшнуровала ботиночки и подняла глаза на Дарину:
  - Я не засну. Не хочу просто.
  - Это ты сейчас так думаешь. А стоит лечь на подушку - и поймешь, что ошиблась. Давай, укладывайся, тебя никто не беспокоит. Выспишься и отдохнешь в дороге.
  Тиа с сомнением постучала кулачком по подушке, сняла ботинки и пальто и легла на бок, следя за каждым движением Дарины и с упорством повторяя про себя, что совсем не хочет спать и ничего из затеи шаманки не получится, только платье изомнется еще больше. Но через минуту закрыла глаза, вслушиваясь в мерный напев Дарины, сидящей на краю фургона и перебирающей звенящие браслеты на руках. Еще полминутки - и девочка уснула, окунувшись в радужный мир сновидений - чистых, ярких, дарящих спокойствие.
  Шаманка еще некоторое время напевала, поглядывая на девочку, и лишь убедившись, что сон ее крепок и целебен, спрыгнула на землю. Пусть маленькая отдохнет, а сражение с Марвиком и актерской братией Дарина возьмет на себя.
  - Надеюсь, ты сможешь это объяснить, - хмуро посмотрел на подошедшую женщину глава труппы. Актеры, до этого вроде бы занятые своими делами, мгновенно от них отвлеклись и подтянулись к тем двоим, что пользовались среди них наибольшим уважением. Дарина, коротким взглядом обведя собравшихся, достала из-за ворота цепочку, позволяя Марвику увидеть блеснувший камень. Тот нахмурился еще больше, лицо словно почернело, а в глазах плеснулась болезненная ненависть.
  - У нее такой же, ты видел. Я не верну ее тем людям, что надели на четырехлетнюю малышку эту мерзость.
  - Четырехлетнюю? - ахнул кто-то за спиной. - За что же с ней так?..
  - А не сделаешь ты лишь хуже, Дарина? - отец Дирана, старик Феркин. - Не обрекаешь ли ты на свою судьбу неповинную душу?
  Марвик вперил в шаманку внимательный, пронзающий душу взгляд, и из-за его спины почти так же на нее посмотрел и его четырнадцатилетний племянник. В труппе каждый знал историю этой женщины, понимал всю подлость висящего на ее шее камня. А потому даже в чем-то разделяли ее желание помочь Тиарен, но вот правильным ли путем собирается пойти Дарина?
  - Камень с нее снимут, она не станет моим продолжением, Феркин, и именно выбранный ею путь приведет к этому. Останься девочка дома и покорись судьбе - навсегда бы превратилась в безмолвную рабыню богатого избалованного аристократа. Со мной - с нами - у нее есть надежда на полноценное будущее и счастливую жизнь. С родителями, поступившими так жестоко с собственным ребенком, у нее этой надежды нет.
  - Они будут беспокоиться. Начнут искать ее. Сначала - в столице, потом - и по окрестностям. Оставлять у себя беглую малолетнюю аристократку - верный путь к застенкам. Она по своей неопытности и знанию жизни лишь по книгам может верить в то, что записки хватит, чтобы родители ее забыли. Но каждый из присутствующих понимает, что поиски уже начались.
  - Вот именно, Марвик. Стража ищет маленькую аристократочку, беловолосую и избалованную Тиарен. Но кого может заинтересовать... Рени, рыжая плутовка в актерской труппе, воспитанница шаманки и будущая травница?
  Ирта, стоявшая рядом с Марвиком, сокрушенно покачала головой:
  - Тебя не переубедить, да, Дарина? Ты уже все придумала. И ты не спрашиваешь нас - ты ставишь всех перед фактом. Эгоистично с твоей стороны.
  - Меньше всего я думаю о себе, Ирта! - резко возразила шаманка, раздраженно звякнув браслетами. - Меня заботит судьба девочки, что спит в моем фургоне, и я знаю, что мы в состоянии подарить ей счастливое детство и довести до того этапа в ее жизни, когда проклятый камень снимут.
  - Тебе хорошо, ты веришь своим богам, они дают тебе уверенность, а мы - обычные люди, - черноволосая Аята тоже чуть подалась вперед. - Мы видим вокруг себя такую же обычную жизнь, в которой вмешательство богов если и происходит, то не рядом с нами.
  - Ой ли? - изумленно подняла брови Дарина, повернувшись к Аяте. Браслеты и цепочки вновь сердито зазвенели, выдавая спрятанные за насмешливой улыбкой истинные чувства шаманки. - Я с вами уже десять лет езжу, и в любой мало-мальски непонятной ситуации вы бежите ко мне, чтобы получить помощи "моих богов", забывая о том, что воспитана я была жрецом Амиры в ее вере. Десять лет я отводила неприятности от нашей труппы, предсказывала радости и горести, а теперь ты говоришь, что боги проходят мимо нас. Снова упуская из виду, что учение Амиры говорит: все, что с тобой случится, уже выткано на полотне твоей судьбы верховной богиней. У тебя множество дорожек и развилок, рисунок на полотне запутанней ветвящегося кустарника, но любой твой выбор уже определен. Боги - и моего народа со стороны матери, и Амира, покровительница отца, всегда есть в нашей жизни. Так почему сейчас, когда речь зашла о судьбе этой девочки, боги вдруг оказались где-то далеко, а ты отказываешься к ним прислушиваться?
  Аята, растерявшись внезапной резкости всегда спокойной шаманки, отступила к мужу. Диран чуть приобнял ее, коротко чмокнув в макушку, и тоже решил высказаться:
  - Дарина, никто не отрицает влияния богов на наши жизни. Аята просто не так выразилась. Но... мы, по сути, увозим ребенка от его родителей, поддавшись ее минутной обиде. Для того, чтобы уверить нас в правильности подобного шага, нужно что-то большее, чем расплывчатое обещание того, что в итоге это будет лучшим выходом.
  - Раньше вам этого хватало.
  - Раньше мы не оказывались в таких ситуациях.
  - Не веришь мне? Не веришь, что все обойдется, что никто ни в чем не сможет нас обвинить? Не веришь, что не только мы поможем девочке, но и она нам?
  - Помощь ли это, Дарина? - мягко обратился к шаманке Марвик, и женщина обернулась к нему. Взгляд главы немедленно скользнул к камню, так и висящему поверх блузы. Дарина, заметив это, поспешила спрятать ненавистную подвеску. - Ты хочешь увезти ее от человека, к которому она привязана душой, одно упоминание о котором заставляет глаза сиять. Мы не знаем, когда они встретятся в следующий раз и при каких обстоятельствах будет снято с ее шеи... это. Возможно, дома, рядом с родителями, ей будет лучше.
  - Выбор, Марвик. Я говорила про него только что. Прошлая ночь была ее определяющей точкой, и девочка свернула на дорожку, ведущую к нам. Почему бы вам не принять мое решение? Если не согласны - езжайте, мы с Рени вам навязываться не будем.
  Марвик дернулся вперед, судорожно сжавшимися пальцами вцепившись в запястье Дарины. Его глаза потемнели, на лице отразились страх потерять эту женщину, смешанный с застарелой и привычной уже болью от невозможности ее получить, и голос сел, когда он прохрипел:
  - Ты же знаешь, что я никогда не позволю тебе сделать это. Ты не будешь одна разъезжать по дорогам, подвергая каждый день с себя, и девочку опасности. Я не отпущу тебя!
  - Марвик... - Дарина склонила голову набок, коснувшись свободной рукой его щеки. Ее полный сожаления нежный голос был тих, а темных глазах вспыхнула печаль. Мужчина на секунду позволил себе прикрыть глаза и крепче прижаться к ее ладони, после чего резко задвинул шаманку за спину, к Марку, и обвел труппу уверенным взглядом:
  - Девочка остается с нами, никто никуда не уезжает. И на этом обсуждение закончим.
  - Всегда встаешь на ее сторону, - обвиняюще прошептала Ирта, глядя на Марвика почти с ненавистью и отступая от него на несколько шагов. - Никого, кроме нее, для тебя не существует. Чтобы не потерять свою шаманку, ты на все готов! Только она, всегда она и никого другого!
  - Ирта! - рыкнул рыжий глава труппы, в отличие от обвинительницы непроизвольно повысив голос. - Не устраивай сцен! Речь сейчас не о моих чувствах, а о двух беззащитных путешественницах, которые окажутся на дороге одни, если вы сейчас захотите сказать "нет". Если тебе нравится думать, что я иду на поводу у своих эмоций и принимаю неверные решения, может, предложишь другую кандидатуру в качестве вашего главы, чьи решения тебя устроят в большей степени?
  - Не понимаешь, да? Действительно не понимаешь? - Ирта прижала сжатую в кулак руку к груди, в ее глазах появились слезы.
  Марвик обвел взглядом актеров, которые все еще не разошлись и наблюдали внезапный неприятный спектакль. Эмоции на их лицах отражались разные: от сочувствия до отвращения, и лишь самые старшие члены труппы решили проявить тактичность и удалиться. А возможно, им просто было уже неинтересно становиться свидетелями сцены, подобных которой за свою долгую жизнь они видели не раз и не два.
  - Не позорь нас обоих, - Марвик взял Ирту за локоть и отвел за свой фургон, где перешел почти на шепот: - Тебе станет легче, если скажу, что понимаю? Легче? Осознавать что-то разумом - одно. Но управлять чувствами? На это я не способен, как, думаю, и ты, так что не устраивай сцен.
  Девушка положила ладонь ему на грудь, близко-близко к вороту, касаясь кончиками пальцев кожи, и подалась вперед, блестящими от слез глазами заглядывая мужчине в лицо:
  - Она же не сможет тебя полюбить, Марвик, никогда. Не даст тебе полноценную семью, не сделает тебя счастливым. Она не способна на это. Почему же ты так цепляешься за свою любовь к ней?
  - Ирта... - попытался прервать ее мужчина, смущенный и раздосадованный темой, но она не позволила, сделав еще один шаг, чтобы встать к нему вплотную:
  - Ты молодой еще, Марвик, зачем ты хоронишь себя в этом чувстве? Почему не пытаешься посмотреть по сторонам? Любить можешь не только ты. Любить могут и тебя. Не зацикливайся на Дарине, прошу тебя, открой сердце для других.
  - Ирта, это нелегко, и ты сама это понимаешь. Можешь ли ты представить рядом с собой иного мужчину, когда твоя душа уже принадлежит кому-то? Сможешь ли видеть его любящий взгляд - и мечтать о других глазах? Чувствовать его поцелуи - и представлять совершенно другие губы? Искусственно улыбаться - и желать подарить эту улыбку совсем не ему?
  - Твои слова ранят, - прошептала девушка, опуская потухший взгляд.
  - Но они правдивы. Я не хочу обманывать тебя и не прошу понять. Сегодняшнее решение - это не обо мне или Дарине, хотя я страшусь потерять ее. На данный момент главное - девочка, и в ваших глазах, несмотря на слова, я не увидел ярых возражений против ее присутствия в нашей труппе. Если бы кто-то действительно высказался против, мы бы до сих пор спорили. Но все приняли решение Дарины и молча согласились с ним. Она ни разу еще не ошиблась, не подведет и теперь. Если она сказала, что Тиарен лучше будет с нами, что потом ее жизнь наладится - пусть будет так. И, Ирта, я прошу тебя... - Марвик на мгновение замялся, прикрыв глаза, и, приподняв подбородок девушки, внимательно заглянул ей в глаза: - Не переноси свою неприязнь к Дарине на девочку.
  - Не думай обо мне так плохо! - Дернув головой, Ирта высвободилась, гордо выпрямившись. - С моей стороны найденышу нечего опасаться. Я не люблю твою шаманку, но я знаю, на что она способна, и верю в ее силы. Вредить мелкой только для того, чтобы досадить той, кого ты любишь, я не буду. Это низко и подло. Таких качеств у меня нет.
  - Ты замечательная, - подтвердил Марвик. - И мне жаль, что все получилось именно так. Боги играют с нами тремя в жестокую игру.
  - Возможно, твой выбор просто еще не сделан, - с надеждой предположила девушка и, неожиданно подавшись вперед, легко поцеловала замершего мужчину. - Я буду верить именно в это.
  Развернувшись, Ирта практически сбежала от проводившего ее грустным взглядом Марвика. Оба остались при своих надеждах, и оба понимали, что им не суждено сбыться.
  Дарина, стоявшая чуть в стороне и видевшая - но не слышавшая - беседу, тоже проследила за Иртой взглядом, но он был полон жалости и сожаления. Ни прикосновение танцовщицы к Марвику, ни быстрый поцелуй не вызвали в ней никаких эмоций: других мужчин в ее жизни просто не существовало. Но в ту секунду любовь к Раэлю смешивалась со жгучей ненавистью из-за того, что глупый давний поступок делает теперь несчастными троих людей.
  - Пусто в душе? - сочувственно похлопал ее по плечу подошедший Феркин.
  - Я уже привыкла, - отозвалась Дарина. - Хотя... грустно порой. Кажется, что я отбираю у них обоих что-то очень важное.
  - Разберутся. Люди взрослые, голова на плечах есть, уж как-нибудь найдут выход. Ничего про них не видишь? - Шаманка покачала головой. - А про девочку? - пытливо заглянул ей в лицо старик.
  - Феркин, я уже сказала. Тиарен не принесет нам беды. Наоборот, она станет нашей радостью.
  - Неправильно это - увозить девочку от родного дома. Она покапризничает и передумает, а мы уже и далеко от столицы будем... Да и родители ведь беспокоятся. Неправильно.
  - Неправильно - это надевать на ребенка такую мерзость! - Дарина со злостью дернула цепочку, как делала множество раз за прошедшие тринадцать лет, но та все так же позолоченной змеей обвивала шею и не желала рваться. - А мы сейчас исполняем волю богини, соткавшей для своей дочери такой жизненный путь. Перестань беспокоиться по этому поводу, Феркин.
  - Разве смогу? - Старик с грустной иронией улыбнулся, показывая, что возраст-то у него такой, что только и остается в жизни, что беспокоиться за всех окружающих. - А ты будь помягче, Дарина. Не ставь перед труппой условий, не заставляй Марвика выбирать между тобой и нами. Девочка нуждается в защите, и ты ее защищаешь, но мы - не враги вам, не превращайся больше в озлобленную львицу, готовую броситься на каждого, кто не готов с тобой согласиться. Беспокоюсь не только я, сомнения тревожат и остальных. Дай им возможность высказаться, не накидывайся вот так. Они выплеснут свои эмоции в словах - и успокоятся, и всем будет легче.
  - Меня считают мудрой, оглядываясь на мои корни и забывая посмотреть на меня саму, но куда мне до мудрости твоих лет, - с насмешкой над собой улыбнулась Дарина, отыскав взглядом Аяту, сажавшую в их с Дираном фургончик трехлетнего сына. Она действительно была слишком резка с девушкой. Стоит... если не извиниться, то как-то показать, что шаманка не хочет, чтобы эмоции портили между ними отношения. - Спасибо, Феркин, я учту твои слова.
  - Ты мудра хотя бы потому, что умеешь признавать свои ошибки и пытаешься их исправлять, - старик погладил шаманку по руке и поковылял к сыну, чтобы тот помог ему забраться в фургон, где можно будет присмотреть за внуком и позволить Аяте выучить слова к новой пьесе.
  Дарина же вернулась к своему, такому непрочному домику на колесиках, в котором спала маленькая беглянка. Тиарен, даже несмотря на пока еще жаркий солнечный полдень, укуталась в плед и свернулась клубочком. Шаманка села рядом, погладив по золотистым косам отвоеванного приемыша. Жаль будет эти чудесные волосы, но и рыженькой девочка будет очень милой. Да и разве же это цена за более надежную маскировку и обретаемое благодаря ей счастливое будущее? Маленькой Тиа будет тяжело, особенно в первое время, но она молода и готова к переменам куда лучше, чем сама Дарина в свое время. К тому же у нее уже сейчас появился защитник и друг, который поможет и поддержит. Девочка справится, а они постараются окружить ее теплом и заботой, искренностью в чувствах и словах, научат любить жизнь и находить радость даже в мелочах. Все будет хорошо.
  Еще раз погладив спящую Тиа по голове, Дарина поднялась и осторожно прошла к облучку. Усевшись на подложенную на деревянное сиденье подушечку, тронула поводья. Лошадь медленно, словно нехотя, сделала первые шаги, а после привычно потащила повозку к маленькому каравану из других таких же.
  Выбор сделан. И Тиарен, и Дарина, и даже каждый в их труппе - все они сделали свой выбор, свернули на новую дорожку судьбы, которая в итоге - шаманка была в этом уверена - будет куда более яркой, насыщенной и счастливой. Для всех для тех, кто сейчас сидел в фургонах и вереницей выезжал на дорогу, чтобы ненадолго найти приют в новом городе.
   
  Глава 2. Рыжая плутовка Рени.
  Первое утро новой жизни стало для Тиа... необычным. Во всех смыслах. Во-первых, проснулась она в движущейся повозке и не сразу вспомнила, как здесь оказалась. Во-вторых, рядом с ней спал мальчишка, и это едва не заставило Тиарен закричать. Едва - потому что было и в-третьих: спереди, с облучка, доносились смутно знакомые голоса, которые девочка не сразу распознала, а собственное имя, упомянутое в разговоре, заставило притихнуть и насторожиться.
  - Зачем тебе эта девочка, Дара?
  - Я думала, я все объяснила вчера, и мне не придется в сотый раз повторять одно и то же, Марвик. Мои причины ты знаешь, а домой я ее не верну - и точка.
  Рыжий глава труппы кашлянул, замявшись, но все же сказал:
  - Если не хочет возвращать Тиарен тем, кто надел на нее этот камень, я не буду на этом настаивать. Я слишком хорошо понимаю, как эта штука на шее ломает чужие жизни. Но почему бы тебе не пристроить ее к своим знакомым в каком-нибудь городе? Среди твоих клиентов много семей, которые с удовольствием взяли бы себе на воспитание такое очаровательное создание. А ты, прости за откровенность, ее не потянешь. Тебе и самой денег едва хватает, зачем еще и ребенка на шею вешать.
  Тиарен стало невыносимо стыдно слышать это. Их семья в средствах не нуждалась, у нее всегда была мелочь на всякие заколочки-ленточки, и раньше задумываться о том, откуда берутся эти деньги, как-то не приходилось. А ведь у артистов все не так. Они зарабатывают себе на жизнь своими выступлениями, и каждый в этой труппе делает свою работу, играет определенную роль. Получается, Дарина взяла ее к себе, спасла от участи быть послушной овечкой при Джейсоне, да еще и собственные деньги на нее тратить будет? А она рядом с ней станет этакой Гретой, ленивой, ни на что не способной, всех раздражающей?
  - Об этом можешь не думать, Марвик.
  - Труппа, конечно, будет тебе помогать по мере возможностей, но о нашем финансовом положении ты осведомлена порой лучше нас самих, - словно не услышав возражений, продолжал глава. - Лучше отдать Тиарен в хорошую семью, где она получит хотя бы похожий на привычный ей уровень жизни. Ты же сама сказала: то, что девочка ушла из дома, уже стало первым шагом на пути к освобождению от камня. Неужели ее присутствие здесь столь обязательно?
  - Марвик, - чуть повысила голос Дарина, но Тиа почудилось, что сказано это было с улыбкой, - я попросила тебя не беспокоиться ни о финансовой стороне дела, ни о комфорте Рени. Следующие несколько лет пройдут более чем замечательно.
  - И почему я тебе не верю? - едва слышно пробурчал мужчина.
  - Потому что любишь выдумывать для себя сложности там, где их нет, - ответила Дарина, и собеседники замолчали.
  Полежав некоторое время с открытыми глазами, рассматривая покачивающийся перед глазами потолок фургона и прогоняя пока мысли об услышанном диалоге, Тиа, стараясь ворочаться как можно тише, перевернулась на бок и посмотрела на спящего рядом Марка. Наверное, он залез вместе с Марвиком, но не учел, что глава пробрался в повозку к Дарине надолго, и уснул.
  Еще вчера Тиарен показалось, что мальчик чем-то похож на мужчину, сидящего сейчас рядом с шаманкой - не только цветом волос, но и чертами лица, и, возможно, прямотой в выражении мыслей. Сейчас, когда Марк не скакал и не гримасничал, это сходство становилось заметнее. В танцевальном классе был одна рыженькая девочка, но ее такой цвет волос делал страшненькой, а кожу портили жуткие веснушки. Сопящему рядом мальчишке, наоборот, это все очень-очень шло, он выглядел таким ярким солнечным бесенком. Интересно, кем он приходится Марвику и чем занимается в труппе?
  Мысли с Марка и его родственных связей через главу труппы плавно перетекли на Дарину и ее рассказ. Прожить жизнь так, как проживала ее ташши, Тиа не хотела. Возможно, она была еще маленькой и ничего не знала о любви, но понимала четко, что надевать на девушку такой камень - подлость. У аристократок и так не слишком много свободы, чтобы ограничивать юных барышень еще и таким образом. Как же все-таки нечестно поступили с ней родители! Неужели не могли бы настоять на помолвке без камня Души? Предали и продали свою дочь, а этот непонятный Джейсон живет в свое удовольствие где-то в Каллании, и ему все это время не говорили: "Так хотела бы Тиарен". Ему ведь не нужно соответствовать, он - мужчина, ему можно многое.
  Думал ли он о ней так же часто, как она сама вспоминала своего жениха? Или после помолвки восемь лет назад забыл про нее? Наверное, все же иногда что-то напоминало ему про Тиарен, ведь он отдал ей часть своей души, это должно что-то значить. А возможно, он даже любит ее... может быть, идея раньше забрать Тиа из семьи принадлежала не его матери, а ему? Возможно, стоит вернуться домой и извиниться перед родителями?..
  Тиарен нащупала рукой куклу, которую Дарина положила вечером рядом со своим приемышем, отвернулась от Марка и вжалась лицом в жесткие волосы Матильды. Это не ее собственные мысли! Снова этот мерзкий камень пытается превратить ее в овечку! Не думать, не думать про Джейсона! Дара говорила, так будет легче...
  Против воли, Тиа заплакала. Беззвучно, лишь поливая слезами макушку любимой старой куклы, но горько и безнадежно. А если не получится снять камень? Всю жизнь так - воевать с внутренним голосом, который вроде бы и твой, но на самом деле - отголосок чужой души?
  - Эй, заяц, - тихо позвал за спиной проснувшийся Марк, тронув девочку за плечо. Она тут же прекратила тихонько всхлипывать и попыталась притвориться, что все еще спит. - Я знаю, что ты проснулась. Чего разревелась? Домой хочешь?
  Тиа замотала головой:
  - Не хочу, родители меня предали. Просто... мне страшно. А вдруг я проживу всю жизнь так же, как и Дарина? Она же ведь человек, а ее вот так вот, по чьей-то прихоти, лишили нормальной жизни... Вдруг и я тоже так?..
  - Она же тебе сказала: все будет хорошо, снимет этот твой жених с тебя камень, - с мученическим вздохом из-за необходимости успокаивать девчачьи капризы пробурчал Марк, за плечо разворачивая девочку к себе. - Вот глупая. Нашла, из-за чего реветь.
  Тиа, на мгновение испуганно замершая от неожиданного прикосновения, через секунду расслабилась и с благодарностью уткнулась в добровольно подставленное плечо, горячо зашептав:
  - Я не глупая. Учителя часто говорят, что очень даже умненькая. Просто... я понимаю, что и родители, и Рикфорды поступили отвратительно, что так нельзя делать, а тихий шепот внутри все равно продолжает уговаривать вернуться домой, забыть рассказ Дарины и позволить забрать себя в Рикфорд-Касл, где меня ждет счастливое будущее с Джейсоном. Как будто у меня две головы, и каждая говорит свое, понимаешь?
  - Что, прямо-таки голос? И прямо-таки уговаривает? - изумился Марк, немного отстраняясь от Тиа, чтобы заглянуть в зареванные блестящие глаза. Удивление мальчика было довольно громким, с облучка на детей обернулись Марвик и Дарина. Не увидев ничего, что угрожало бы здоровью маленьких пассажиров, они спокойно отвернулись вновь к дороге, чтобы просто молча ехать рядом.
  - Знаешь, как бывает, когда споришь сам с собой? - Марк кивнул. - Это так же, но при этом ты точно знаешь, что тот, с кем ты споришь - это не ты, а часть души другого человека.
  Мальчик на долгое время замолчал, вновь притянув голову Тиа на свое плечо и поглаживая ее по волосам - он видел, таким образом Диран свою жену успокаивал, - а потом честно признался:
  - Жутко звучит.
  - Ощущается еще хуже, - с усмешкой ответила Тиа, чьи слезы уже высохли. Марк рядом - незнакомый пока, в общем-то, мальчишка - воспринимался на удивление правильно. С сестрами они были дружны, но не настолько, чтобы спрятаться в их объятиях и рассказать о том, что тебя огорчает или пугает. Возможно, сказывалась въевшаяся под кожу привычка всегда прятать свои эмоции и оставаться леди. А в повозке этого делать не нужно, и еще можно представить, что Марк - старший брат, которыми всегда так хвастались подружки и о котором мечтала Тиа. И пусть почти ровесник - выглядит едва ли взрослее пятнадцати, - главное, что появился.
  Через некоторое время Марвик объявил десятиминутный привал, чтобы дать людям и животным немного отдохнуть, и, утащив Марка с собой, вернулся в свою повозку, которой до этого управлял Феркин. А Дарина выставила перед девочкой завтрак и предложила потом перебраться к ней на козлы, возможно даже, поучиться управлять фургоном. Тиа, загоревшись этой идеей, в отсутствие вышедшей ташши быстро проглотила нехитрый завтрак и выбралась наружу, ожидать ее на деревянном сиденье.
  - Столь юный энтузиазм заразителен, - улыбнулась Дарина, забираясь на облучок и ожидая возможности тронуться в путь. Тиа, заметив выглядывающего из повозки Марвика нового друга, помахала ему рукой. Тот кивнул в ответ, обернулся на обращенные к нему слова главы - и вновь исчез внутри. - Вижу, вы с Марком нашли друг друга, - заметила шаманка, с интересом взглянув на Тиарен.
  - Он как старший брат, - призналась Тиа. - Девочки в классе всегда с гордостью рассказывали, какие у них умные, красивые, добрые старшие братья, а я ничего рассказать не могла - у меня только сестры - и жутко завидовала. А теперь вот знаю, каково это - когда он есть.
  - Ну да, Марк вполне подходит под понятие старшего брата, - с серьезным видом, пряча смешинки в глазах, согласилась Дарина. - И умный, и красивый, и добрый. А когда мы тебя в рыженький покрасим - вас совсем от родственников не отличить будет.
  - А зачем меня красить? - удивленно повернулась к шаманке Тиа.
  - Чтобы не нашли. Беловолосую бледную девочку-аристократку среди простых артистов вычислить легко, а вот в рыжей, загорелой и босоногой хулиганке узнать ее будет невозможно. И просто поверь - так будет лучше. К тому же учти: я вполне серьезно предложила в качестве официальной версии всем посторонним говорить, что ты - Рени, младшая сестричка Марка.
  Задумавшись, Тиа подперла кулачком подбородок, вперив невидящий рассеянный взгляд куда-то между ушами тянущей повозку лошади. О необходимости маскировки и новой истории она не подумала. Дарина защитила ее перед артистами, приняла к себе - и этого казалось достаточно. Но, оказывается, артисты не просто путешествуют в свое удовольствие по стране, а зарабатывают этим себе на жизнь - в прямом смысле. К тому же укрывают беглянку из высокородных, а это не самое безопасное занятие на свете. Поэтому нужно постараться как-то отблагодарить их, стать полезной и ни в коем случае не подставлять новую семью, пока еще не очень доброжелательно настроенную - судя по утреннему разговору шаманки и главы, - но и не намеренную выгонять ее.
  Приняв для себя решение, Тиа снова перевела взгляд на Дарину:
  - А как Марк оказался в труппе? Ведь он же еще совсем мальчишка. Марвик - его отец, поэтому, да?
  - Из-за Марвика, это верно, но он ему не отец. Дядя. А вообще лучше расспроси об этом самого Марка - нехорошо выпытывать у окружающих ту информацию, которую может поведать сам первоисточник.
  - Я... - растерялась Тиа, - не подумала об этом. Хорошо, спрошу у него.
  От необходимости ждать желание побольше разузнать про Марка разгорелось сильнее, заставляя едва ли не подпрыгивать на козлах и вытягивать голову вперед в надежде где-нибудь увидеть рыжую макушку "старшего брата". Поэтому, чтобы хоть как-то занять себя, девочка решила уделить внимание пейзажу. Пределы Талоры Тиарен покидала очень редко, а в самой столице нигде нельзя было встретить уголка настоящей, не облагороженной живой природы. Она любила свой сад за городским особняком, любила пикники на берегу пруда в центральном парке, но в них все было упорядоченно: аккуратно рассажено, выровнено, подстрижено. А вдоль дороги, по которой медленно полз караван из фургонов, буйствовала в своей свободе настоящая природа. Деревья росли как попало, некоторые стояли совсем высохшие и корявые, а трава наползала на саму дорогу и била лошадей по ногам. Отовсюду доносилось стрекотание, щебет, повизгивания, странные и незнакомые для Тиарен. Птицы проносились низко-низко над крышей повозки, совсем не боясь ни громоздких громыхающих штуковин, ни сидящих в них людей. Один раз кто-то мелкий, непонятного цвета выскочил из кустов у кромки леса и тут же сиганул обратно, удивив вздрогнувшую Тиа. Ей все в окружающем мире казалось новым и необычным - даже небо стало выше, чище и голубее. Девочка самой себе представлялась растерянным зверьком, выпущенным вдруг из клетки на волю и до той секунды не имевшего реального представления о том, как эта воля выглядит.
  Дарина, краем глаза наблюдавшая за Тиарен, чуть улыбалась ее растерянности, удовольствию и искреннему восторгу. Сама шаманка, несмотря на то, что выросла под крылом настоящего аристократа, благодаря матери знала и другую сторону жизни. Пусть покинувшая родной край степнячка многое забыла или просто не смогла передать детям, любовь к природе, знание и понимание сил, многое решающих в этом мире, она им привила. И этим Дарина хотела поделиться с Тиа. Показать то чудо, которого малышка была лишена, спрятанная в центре каменного лабиринта. Ведь в своей жизни можно встретить не только волшебников, надменных и кичащихся своей силой, и не только шаманов, редко покидающих пределы родной степи. В мире обитало множество удивительных созданий, которые для городских жителей давно превратились в сказку, а для деревенских - в страшилки. И все это просто ждало ребенка с чистым сердцем и огромным желанием увидеть чудо в привычном.
  Превращать Тиарен в блуждающую шаманку, искореняя в ней прошлую жизнь, Дарина не намеревалась. И не только потому, что предыдущие двенадцать лет воспитания уже практически полностью сформировали характер и мировоззрение девочки, но и потому, что дальше момента снятия камня с ее шеи ташши судьбу своей подопечной не видела. Убежав из дома, Тиа шагнула на тропинку, которая приведет к желанному событию. А вот что будет дальше... дальше все снова будет зависеть от выбора, который сделает повзрослевшая беглянка. Найдет ли в себе силы простить родителей и вернуться домой или выберет такой непривычный для аристократки жизненный путь, как странствующая с артистами шаманка, Дарина не знала. Но была уверена в том, что любой навык, приобретенный в жизни, не давался просто так и когда-нибудь вновь окажется полезным. Сейчас же аристократизм Тиа нужно будет всего лишь... приглушить.
  На привале, отговорившись личными делами, Тиа вылезла из фургона ташши и направилась на поиски Марвика. Глава труппы, сосредоточенно хмурясь, бил деревянным молотком по колесу одной из повозок с реквизитом, стараясь попадать как можно ближе к центру, чтобы плотнее насадить его на ось. Рядом стоял мужчина, которого Тиарен раньше не видела - или просто не запомнила. Он что-то говорил Марвику, огорченно всплескивая руками, и выглядел при этом виноватым и расстроенным. Марвик, отмахнувшись от него, пошатал колесо, проверяя, насколько надежно оно сидит, и Тиа услышала его слова:
  - В ближайшем поселке придется заменить, долго оно не протянет - так и будет соскальзывать. Старайся по возможности не спать на козлах, а объезжать кочки.
  - Марвик, да ты что! - обиженно воскликнул мужчина, и Тиа догадалась, что это тот самый сторож, который так бессовестно проспал появление во вверенных ему фургонах неучтенной пассажирки. - Да я ж!..
  - Знаю я тебя, поэтому предупреждаю, - спокойно оборвал его Марвик, беззлобно, но как-то очень внушительно. Закинув молоток в повозку, глава отошел от огорченного сторожа.
  Тиа, прятавшаяся в тени одного из фургонов, вышла ему навстречу, стараясь казаться уверенной и сильной, как учила мама.
  - Я танцевать умею, - заявила она, с вызовом глядя на Марвика.
  - И что? - не совсем понял глава.
  - Меня не надо содержать, я сама буду зарабатывать!
  - Ах, вот ты о чем, ребенок. Слышала наш разговор, да? - Тиа упрямо поджала губы, не признаваясь, но и не отрицая, все так же вызывающе глядя в глаза мужчине. Ей хотелось выпятить ногу и упереть руки в бока, но тогда она станет похожа на Анжелику, а этого почему-то не хотелось. - И как ты себе это представляешь?
  - Просто. Вы меня объявите, я станцую, люди побросают монетки на сцену. Я видела на ярмарке, там так всегда и бывает.
  - Хм... Дарина знает о твоем желании?
  - Нет, - чуть сникла Тиа. - Я ей не рассказала еще. Но я не хочу быть ей обузой!
  - И ты даже станцуешь сейчас, если я попрошу показать, что умеешь? - насмешливо поинтересовался Марвик.
  - Станцую! - расправила плечи Тиа, сразу становясь словно выше и взрослее с этим решительным блеском в глазах.
  Веселье Марвика поутихло. Глядя на маленькую девочку, воспитанную в тепличных условиях, решившую сбежать из дома, начать новую, совершенно иную жизнь - и при этом собирающуюся помогать приютившей ее странствующей шаманке, он не мог подавить в себе чувство удивления и, пожалуй, восхищения. Как глава он все еще был против ее присутствия в труппе, но такое желание не могло оставить его равнодушным.
  Наклонившись, Марвик какое-то время внимательно вглядывался в светлые глаза стоящей в тени фургона девочки. Увидев в них, помимо скрываемого страха быть осмеянной еще кое-что, что его вполне удовлетворило, выпрямился и крикнул за плечо:
  - Марк, достань-ка гитару. У нас намечается незапланированное развлечение.
  Тиарен вспыхнула от этих слов, но не отступила ни на полшага. От своих слов она не откажется! Если надо станцевать перед всей труппой, она это сделает!
  Гитарные переливы для Тиа были почти незнакомы, а потому танцевать под них было непривычно. Преподавательница танцев, мисс Лилиен, несколько раз приводила назанятия своего кузена - русоволосого улыбчивого парня, - и он что-то наигрывал, но все попытки двигаться под ту музыку даже танцем не назовешь. Сначала девочки сидели на скамейках вдоль стены, слушая лиричные баллады и сопереживая героям, а потом вскакивали с мест подо что-то энергичное и жизнерадостное, прыгая по классу и размахивая руками. Но это было всего три или четыре раза. Куда родней Тиарен были фортепиано и скрипка.
  Но делать нечего. Она сама настояла на этом. Даже под незнакомую гитарную композицию она станцует замечательно!
  - Играй что-нибудь медленное и нежное, - попросила она Марка. Тот, задумавшись на некоторое время, кивнул.
  Двигалась Тиарен неуверенно, она сама это ощущала, но все равно старалась выбирать для танца самые сложные и самые красивые, на ее взгляд, движения. Получалось довольно странно: она не могла подогнать заученные па к незнакомой и слишком медленной музыке, Марк не успевал за ее то и дело прорывающимся оригинальным темпом.
  В какой-то момент, видя скептические и даже недовольные взгляды окруживших поляну артистов, Тиа остановилась:
  - Давайте я без музыки покажу вам то, что умею, - предложила она.
  - Пожалуйста, - Марвик приглашающе повел рукой.
  Его племянник обиженно засопел, но гитару за спину все же спрятал. Не слыша больше мешающей мелодии, удерживая в голове привычный ритм, Тиа снова начала движение. На этот раз - чувствуя каждый взмах рукой и возвращая уверенность в собственных способностях. Пусть она была не дома и не в классном зале пансионата мадам Далиер, а на придорожной поляне среди артистов, отдавших выступлениям на сцене большую часть жизни, это не пугало. Наоборот, добавляло азарта, желания показать, что она тоже чего-то стоит и не будет нахлебницей.
  Остановившись, запыхавшаяся Тиарен, решившая показать четыре вида танцев, не увидела на лицах зрителей былой скептической насмешки. Пусть с появлением Энжи она перестала считаться лучшей танцовщицей группы, но второе место тоже кое-что значит. Даже не принимающий ее глава труппы выглядел задумчивым.
  - Ты же понимаешь, что танцы аристократов среди наших довольно простых спектаклей будут смотреться неуместно? - Марвик присел перед девочкой на корточки. - К тому же у нас нет подходящего музыкального сопровождения для них.
  - Я переучусь! - упрямо продолжила отстаивать свою идею Тиа. - Если Марк мне поможет, мы что-нибудь придумаем!
  - Как будто это так просто, - вздохнул глава, которого маленькая танцовщица поразила и своим умением, великолепным для столь юного возраста, и искренностью - что в танце, которому она отдавалась безоглядно, что в своем желании быть полезной и нужной, чего в аристократах он встретить не ожидал.
  - Пока не закончился теплый сезон, пока у нас есть возможность ездить от одного города к другому, с тобой Марку заниматься будет некогда. - Мальчик хотел возразить, но возмущенный писк Марвик прервал взмахом руки. - Все репетиции и разработки новых номеров мы оставляем до зимы, когда сидим на одном месте. До этого еще далеко. Что прикажешь делать с учетом этих обстоятельств?
  Мужчина вздрогнул, когда ему на плечо опустилась рука, и резко, едва не упав, обернулся. Медленно поднялся на ноги. Тиа взглянула на девушку, решившую вмешаться в речь главы. Тиарен помнила ее. Она была за то, чтобы отправить маленького неучтенного попутчика к родителям. Девочка нахмурилась, взгляд ее стал неприветливо-колючим.
  - Ты не прав, Марвик, - к удивлению Тиа, мягко не согласилась она. - Девочке не потребуются многомесячные репетиции. Разреши мне позаниматься с ней, поддержи ее танец своей игрой на скрипке - и скоро мы сможем дать ей возможность выступить на сцене.
  - Зачем это тебе, Ирта? - хмуро поинтересовался глава, даже не пытаясь приглушить подозрение во взгляде.
  - Я уже говорила тебе, что с моей стороны девочке бояться нечего, - резко, утратив всю успокаивающую мягкость, отозвалась девушка. Голос ее зазвенел. - Если она хочет не просто бесполезным щенком прибиться к нам, а зарабатывать наравне со всеми и стать одной из нас - я ее в этом поддержу. Не могу позволить загубить такой талант.
  Настороженности во взгляде Тиа после этих слов заметно убавилось. Возможно, те, кто был против ее пребывания в труппе, постепенно, как и Ирта, изменят свое мнение и примут ее.
  - У меня на это нет времени, - отрезал глава.
  - У тебя для этого слишком много гордости, - усмехнулась Дарина, появления которой среди зрителей Тиа даже не заметила. - На вечернем привале ты вполне можешь уделить время Рени, а в обед они с Иртой будут переделывать движения. Или пусть дети придумают что-нибудь свое, но не под гитару, а под дудочку. Вариантов много, Марвик, просто ты не хочешь их увидеть.
  - Ты всегда появляешься очень вовремя, Дар-рина, - с отчетливым недовольством выдохнул глава, втайне надеявшийся, что без поддержки Тиарен быстро сдастся и решит, что жизнь бродячего артиста ей не подходит. Он не испытывал к девочке неприязни, даже восхищался ее смелостью и стремлением не быть обузой, но считал, что Тиа будет лучше в любом другом месте, но не в труппе. Аристократов воспитывают как потребителей и прожигателей жизни, и даже в таком юном создании, как эта малышка, уже заложено зерно подобного воспитания. Долго она предлагаемой их труппой жизни не выдержит: кочевой, когда более-менее постоянное место жительства - это любая гостиница в любом городе, где их настигают метели, не позволяющие двигаться дальше. Это при условии, что тебя занесло на север. Если зимой труппа оказалась на юге, передышка у них выходит еще более короткой - погода позволяла кочевать и зарабатывать десять месяцев в году. Все время оставаться на юге было невыгодно: напряженный график выматывал артистов, делал их раздражительными и неуживчивыми, что сказывалось на качестве выступлений. Но и четыре месяца на севере не проходили в атмосфере полной лени и расслабленности. Разучивались спектакли и распределялись роли, придумывались или покупались новые номера, периодически в разных тавернах давались выступления. Для ребенка, выросшего в совершенно других условиях, такая жизнь будет невыносимой. Самым правильным было бы вернуть Тиарен родителям, но Марвик уже много лет видел перед собой пример того, какое действие оказывает камень Души на Дарину, и не мог пойти против взращенного за эти годы отвращения к камню. Он заочно ненавидел каждого, кто имел жестокость надеть на избранницу этот приукрашенный рабский ошейник, и лишь поэтому не увез малышку ночью обратно в столицу. Но Дара сказала, что, уйдя из родного дома. Тиа уже встала на путь, который приведет к избавлению от камня. Так почему бы девочке не дождаться этого момента в какой-нибудь хорошей небедной семье, а не таскаться с группой людей, которые даже не всегда добровольно выбирают подобную судьбу, по стране?
  - Естественно. Это Амира не дает тебе совершить ошибку. Смирись, Марвик, - с ложным сочувствием улыбнулась ему Дарина, вмешиваясь в мысли главы. - Когда против мужчины сговариваются две женщины, одна из которых - богиня, а другая - шаманка, у него нет шансов.
  Ирта, с того момента, как Дарина подошла к ним, стояла с пожатыми губами, выпрямившись и напоминая собой натянутую напряженную тетиву, готовую сорваться. Но на последнюю фразу ташши она чуть улыбнулась, опустив глаза. Тиа, заметившая это, тоже изогнула губы в улыбке, вспомнив вдруг, как папа, способный выдержать напор одной из старших сестричек, практически сразу сдавался, стоило Темми и Терри объединиться. И совсем ничего не мог возразить, если к процессу уговоров девочки привлекали графиню. Вспомнила - и тут же на себя разозлилась. Те же мама и папа, что с улыбками позволяли старшим дочерям допоздна оставаться у подружек и покупать красивые платья, чтобы привлечь внимание какого-нибудь юного лорда, на младшую позволили надеть камень Души. Целуя ее на ночь или ругая за очередную шалость, они тем временем растили послушную овечку для Джейсона.
  - Совсем никаких шансов? - решил все же уточнить Марвик, но в его голосе не было и намека на надежду - скорее, обреченное осознавание.
  - Никаких, - покачала головой Дарина, и глава сдался. Повернувшись к Тиа, терпеливо ожидавшей окончания разговора, Марвик потрепал ее по пока еще светлым волосам:
  - Сегодня на вечерней стоянке, после того, как ты поужинаешь, найдешь меня, попробуем к твоим движениям подобрать мелодию. А ты, Дара, обещала превратить ее в рыжего чертенка. Вот и займись этим.
  Тиа расцвела счастливой улыбкой и радостно кивнула. Дарина же склонила голову, пряча смешинки в глазах. Марвик, посмотрев на это и покачав головой, повернулся к артистам:
  - Привал окончен. Через десять минут трогаемся в путь.
  - Ты молодец, - тихо заметила Дарина, залезая в фургон и за руку втягивая в него Тиарен. - Чистая храбрая девочка, не побоявшаяся бросить вызов огромному рыжему дяде.
  Тиа хихикнула и покачала головой:
  - Я умею танцевать, и я не боялась. И если я могу быть полезной, я должна была это показать. Но вы ведь в любом случае знали об этом наперед, правда?
  Дарина, присевшая на корточки перед небольшим сундучком и достававшая флакончики с цветными порошками, подняла взгляд на девочку:
  - Это не так работает, Тиарен. Я не могу видеть будущее по заказу, даже по своему, что бы кто ни думал. Чаще всего я знаю о каких-то больших и важных событиях, о чем заранее предупреждаю окружающих. Могу видеть судьбу связанного со мной человека - до определенного переломного момента в его жизни. Изредка боги соглашаются дать ответ на заданный вопрос, однако чаще молчат. Но никогда дар предвидения не просыпается по желанию. Просто я замечаю больше, чем остальные, и умею делать выводы. Я предполагала, что после услышанного утром разговора ты поступишь именно так, потому что подобный шаг был вполне ожидаем в свете тех знаний, что мне доступны о твоей судьбе. - Тиа открыла рот, чтобы выспросить подробности, но шаманка опередила ее, сурово сдвинув брови: - Можешь даже не просить - не скажу все равно. Из того, что я знаю, тебе достаточно услышать одно: в твоей жизни все будет хорошо. Если начну рассказывать каждый шаг, ты будешь не жизнь проживать, а следовать плану, а так нельзя.
  Тиарен закусила губу, недовольно нахмурившись. Ей было очень любопытно, что же ожидает ее там, завтра, но непреклонный вид вернувшейся к своему занятию Дарины лучше всяких слов предупреждал, что с расспросами лезть бесполезно, и это задевало привыкшую получать своё малышку. Но, некоторое время поразмышляв над словами шаманки, Тиа пришла в выводу, что в случае каких-либо неприятностей и опасностей Дара бы отмалчиваться не стала, и решила, что обижаться будет очень глупо.
  - Смешай вот эти порошки, разведи их двумя стаканами воды и тщательно перемешай, - ташши протянула девочке три флакона. - От каждого возьмешь по неполной чайной ложке.
  - Что это будет? - полюбопытствовала Тиа, на свет разглядывая черно-коричневый флакон.
  За матерчатыми стенами фургона послышались выкрики, побуждающие лошадей трогаться с места, и Дарина, мягко поднявшись и не задев ни единой вещи, скользнула к козлам. Лишь браслеты тонко зазвенели, сопровождая ее движения.
  - Краска для волос, - ответила она, взяв в руки поводья. - В некоторых спектаклях, особенно исторических, актрисам приходится идти на различные ухищрения, чтобы соответствовать образу. Если это представление дается часто и в течение длительного времени, проще оказывается перекраситься, чем постоянно носить парики, поэтому у меня есть волшебный сундучок с красками, меняющими цвет кожи, волос, глаз. Тебе необходима маскировка, поэтому в этот сундучок придется заглядывать довольно часто. В нем найдешь все, что нужно, - повозка тронулась с места, и Дарина ненадолго замолчала. Тиа терпеливо ожидала продолжения, рассматривая полученные флакончики. - Там уже лежит мерный стакан для воды, ложечка для краски, чаша для приготовления пасты. Мешать тебе придется очень тщательно, до исчезновения последнего комочка. После этого укутаешь чашку в платок и вернешь в сундук. Краске нужно будет некоторое время постоять, чтобы обрести необходимые свойства.
  - Хорошо, - кивнула Тиарен, потянувшись к ложечке. Тщательно отмерив содержимое каждого флакона, высыпала порошок в чашу и огляделась в поисках фляги с водой. Та обнаружилась у "обеденного" сундука. В точности выполнив все указания шаманки, Тиа с чашей уселась у облучка, перемешивать. На дорогу смотреть было неинтересно: впереди маячил другой фургон, а стенки собственного закрывали обзор на проплывающую мимо природу, поэтому девочка сосредоточилась на том, чтобы избавиться ото всех, даже самых мелких, комочков.
  - А почему порошков три? - спросила она у Дарины, когда поняла, что просто сидеть и давить комочки - это слишком скучно.
  - Коричнево-зеленый - это сама краска, черный - закрепитель. Он на цвет не повлияет, но позволит дольше его сохранить. Белый заставит волосы закудрявиться. Так что к ночному привалу наша труппа увидит не белокурую аристократочку, а рыжую кучерявую плутовку.
  Однако до вечера было еще далеко. На коротком привале, позволяющем разве что ноги размять и сделать все необходимые дела, Дарина отошла к Марвику. Какое-то время они явно спорили, после чего глава махнул рукой и уступил. Довольная шаманка, вернувшись к себе, удивила Тиа внезапным предложением:
  - Не хочешь попробовать управлять фургоном?
  Девочка с сомнением покосилась на лошадь. Верхом она ездить умела, но управляться с повозкой...
  - А если не сумею? - На Дарину был устремлен самый жалобный взгляд, но ташши лишь лучезарно улыбнулась:
  - А у тебя нет выбора. Мне нужно нанести краску. Не бойся, я буду тебя страховать. Да и сложного в этом ничего нет, просто не давай лошади свернуть с дороги, если она вдруг увидит особо аппетитную травку. А так она будет спокойно идти вслед за всеми.
  Тиа было интересно. Несмотря на естественное опасение не справиться, она быстро перелезла на облучок и устроилась на сиденье:
  - Что делать?
  Дарина перегнулась через небольшую перегородку, отделяющую козлы от жилой части фургона:
  - Возьми в руки поводья и крепко держи. Но не натягивай, - шаманка положила ладони поверх маленьких пальцев, изо всех сил сжавших поводья. - Теперь подхлестни немного, чтобы лошадь поняла, что нужно трогаться. - Четыре руки взлетели в воздух, и в следующую секунду запряженная в фургон кобылка сделала первый шаг, а повозка, качнувшись, покатила за ней. - Ну вот, самое сложное позади. Теперь нужно внимательно следить за дорогой. А я займусь твоими волосами.
  Густая паста, в которую превратились порошки, пахла не очень приятно, и иногда сползала на шею, заставляя щекотливо ежиться, но Тиа стойко старалась не обращать на это внимания и со всей ответственностью следила за тем, чтобы мирная неторопливая лошадка не вздумала свернуть с дороги. В какой-то момент ей показалось, что та предприняла такую попытку, и девочка резко дернула поводья вправо. Фургон чуть повело в сторону, но Дарина, перегнувшись через плечи Тиа, вернула руки маленькой извозчицы в прежнее положение, а свой домик на колесах - в нужную колею.
  - Осторожнее, Тиарен. Лошади от таких движений больно, а фургон подвергается ненужным нагрузкам. Если тебе кажется, что Нарви пытается пойти куда-то не туда, не дергай поводья, а натягивай их.
  Тиа кивнула, закусив нижнюю губу. Разочаровывать Дарину своим неумением она не хотела, а потому излишне старалась выполнить все правильно. Но шаманка, даже закончив наносить краску, не стала отбирать у девочки поводья, чем очень обрадовала ее, а просто устроилась рядом на облучке, откинув голову и зажмурившись, наслаждаясь вечерним солнцем. Они ехали чуть поодаль от основной вереницы повозок, и пыль в лицо не летела, оседая перед мордой Нарви.
  Лишь спустя почти час Дарина все же отправила уставшую и потерявшую концентрацию Тиарен внутрь. А через недолгое время и вовсе остановила фургон.
  Выглянув, Тиа обнаружила, что остальные повозки уже выстроились полукругом на просторной поляне, явно часто используемой для ночевок различными путешественниками - слишком уж утоптанной она была, а в невысокой траве то тут, то там мелькали проплешины от кострищ. Уже спрыгнувшая на землю Дарина поманила своего найденыша.
  - Выбирайся, пора смывать краску. Берешь сейчас Марка и идешь с ним на речку. Вот за теми деревьями, - шаманку вытянула руку, указывая направление, - протекает небольшая. Рядом с этой поляной она образует заводь, где вполне спокойно можно помыть голову. Марк тебя посторожит, а я пока приготовлю ужин и расстелю постель. Бояться нечего, эти места одни из самых спокойных. Я бы даже сказала, сказочно безопасных, - с затаенной лукавой улыбкой Дарина на секунду опустила глаза. - Все, беги.
  Тиа прошлась по лагерю, в котором артисты развили весьма бурную, но упорядоченную, отработанную годами деятельность. Кто-то споро натаскивал хворост для костра, которое разводили на уже приготовленном для этого месте, кто-то доставал из повозки с реквизитами посуду, кто-то нес к общему "столу" длинные стволы деревьев с обрубленными ветками, призванные заменить лавочки. Для Тиарен все это было в новинку, и она замерла на месте, рассматривая повседневную для труппы суету. Странно было осознавать, что кто-то практически всю свою жизнь проживает таким образом: слишком уж это отличалось от того, к чему Тиа привыкла дома. Но лучше уж так! Здесь путь и без удобств, зато на свободе и с собственной волей.
  - Эй, зайчиха, чего замерла? Приведение увидела? - Марк дернул ее за когда-то светлый локон, сейчас выглядевший как грязно-коричневая сосулька. - Фу, порошок. Гадость, хотя и помогает. Тебе смываться надо?
  Тиа кивнула:
  - Дарина сказала, за теми деревьями есть заводь, где это можно сделать. Попросила найти тебя, чтобы ты покараулил.
  - Я знаю, где это, пойдем. Заодно поиграю на дудочке, пока ты будешь плескаться - надо придумывать для тебя мелодии.
  - Спасибо, - искренне поблагодарила Тиарен, повернув голову к Марку. Тот мгновенно залился краской до самых корней своих огненно-рыжих волос, и отмахнулся:
  - А, пустяки.
  Но было видно, что ему невероятно польстили высказанные от души эмоции маленькой спутницы.
  Речка действительно оказалась неширокой. Она неторопливо текла в окружении пологих берегов, напротив удобного выхода из леса расширяясь и образуя слегка зеленоватый бассейн в окружении хвостника, белокрыльника, калужницы и еще сотни видов трав, названия которых и Марк не знал, что уж говорить о выросшей в городе графской дочке. Но собственная безграмотность в естественных науках не помешала последней восторженно взвизгунть и броситься к реке, затормозив у самой кромки. Разувшись, Тиарен осторожно коснулась пальчиками ноги воды, а потом и вовсе зашла в нее настолько, насколько позволяло заткнутое за пояс платье. На пикниках, устраиваемых родителями и их друзьями, к воде вообще подходить запрещалось, и сейчас, шевеля пальцами ног и зарываясь в сыпучее песчаное дно, Тиа была счастлива, как никогда. Пусть солнце уже не грело настолько, чтобы можно было отважиться на большее, даже такой толике исполненного тайного желания Тиа была безумно рада.
  Оглянувшись на усевшегося под деревьями Марка, доставшего дудочку и махнувшего ею спутнице, - мол, смывай давай свою краску, - Тиарен наклонилась вперед, перекидывая волосы и окуная их в воду. По поверхности тут же побежали коричневатые круги, уносимые медленным течением в сторону. Дома Тиа не любила, когда горничные мыли ее волосы, сама справляясь с этим непростым занятием, и сейчас с полным знанием дела теребила шевелюру, пытаясь намочить ее полностью и вымыть крошечные песчинки. Порошки, как объяснила Дарина, состояли из высушенных и измельченных трав, и никакого вреда своими действиями маленькая "зайчиха" реке не наносила. А Тиарен даже и не задумывалась над такой проблемой, как сбережение природы от собственного влияния. Как многого она еще не знает!..
  - Это что еще такое? Кто мне тут воду мутит? - послышался вдруг возмущенный голос спереди. Музыка резко оборвалась, и в наступившей тишине очень громко прозвучал шлепок мокрых волос по прикрытой тканью платья спине. Тиа выпрямилась, совсем не чувствуя сбегающих по пояснице струек и с испугом глядя на вынырнувшую перед ней девушку, которая грозно хмурила брови и упирала сжатые в кулаки руки в бока.
  - Я... я... ой.
  Тиарен сделала маленький шажочек назад. О речных девах она слышала только в сказках, а в них говорилось, что они утаскивают любого путника под воду, топят и тем самым пополняют свои ряды, а то все время одним играть им скучно.
  - Вот тебе и "ой"! - передразнила ее русалка, подплывая ближе. - Ты зачем воду пачкаешь? Попросила бы мальчика, он бы тебе на бережку полил и волосы помыл.
  Марк, на которого устремились бледно-голубые глаза, судорожно вздохнул и неуверенно поднялся на ноги, не зная, что стоит делать в первую очередь - спасать маленькую зайчиху от злобной коварной русалки или бежать к взрослым за помощью. Никогда прежде в этом месте он не видел ни одной речной девы! Он даже не знал, что они на самом деле существуют!
  - А что это у тебя в руке? - заинтересовалась русалка, подплывая ближе к берегу и, казалось, совсем не замечая превратившуюся в статую Тиа. - Дудочка? Так это ты только что играл? А поиграешь еще?
  - Я... я... - растерялся мальчик, сжимая дудочку и все еще переводя взгляд с Тиа на тропинку, по которой они пришли, и обратно.
  - Да не съем я твою подружку, - поморщилась девушка, но, вопреки словам, цапнула Тиарен за мокрую прядь. Та охнула и обреченно закрыла глаза, решив не кричать и не привлекать на берег еще и взрослых, которых тоже могут утащить под воду. Она не станет причиной гибели целой труппы! Может быть, если Марк не кинется ее спасать, и сам в живых останется. - Ох уж эти ваши человеческие сказки, - вздохнула русалка, отпуская Тиа и выплывая совсем на мелководье. Усевшись почти на берег, с видимым удовольствием поплескала хвостом по воде, обрызгав девочку. - Не утаскиваем мы никого в воду. И детей не едим. И даже юношей не соблазняем.
  - Мы вообще редко кому на глаза показываемся, - над водой показалась еще одна речная дева. - Люди в большинстве своем злы и глупы, стремятся уничтожить все, чего не понимают. Редко когда встретишь чистую светлую душу, которой можно и открыться. А иногда приятно поболтать с живым человеком. - Вторая русалка устроилась рядом с первой, осторожно обплыв Тиарен и тоже прикоснувшись к ее волосам. - Хм, интересно... Знакомый состав...
  - От нее Дариной пахнет, - подала голос третья, не выныривая полностью, а лишь высунув над водой голову. - Эта хитрюга знала, что перед таким чистым детским сердцем, да еще и перед музыкой, мы не устоим. Она ведь вас сюда послала?
  Отмерев и даже поверив, что ее утаскивать с собой не собираются, а еще вспомнив взгляд Дарины и ее обещание "сказочной безопасности", Тиарен кивнула, во все глаза рассматривая речных дев. Они были разными, как отличаются друг от друга люди из разных семей, и при этом чем-то неуловимо похожими, словно все же были родственницами. Возможно, их роднили светлые водянистые глаза, бледная кожа и то и дело мелькающая в волосах зелень, притом, что первая русалка была такой же светленькой, как и Тиа недавно, а вторая - черненькой. И только сейчас, заострив на этом внимание, Тиарен поняла, что девы выплыли на берег - и волосы у них оказались сухими, в то время как у той, что по шею сидела в воде, они оставались мокрыми и темными.
  - Есть, утаскивать и соблазнять не будете? - подозрительно уточнил Марк, уже не настолько испуганный и даже перехвативший дудочку таким образом, чтобы можно было использовать ее как оружие.
  Хвостатые девушки залились звонким хохотом, с очевидным недоумением глядя на четырнадцатилетнего мальчишку. Марк насупился, но, как ни странно, окончательно успокоился. Имя Дарины действовало как заклинание. Если шаманка знала о русалках и направила их сюда, значит, опасаться нечего.
  - Меня Лиала зовут, - представилась первая.
  - А меня - Феяна, - склонила голову вторая.
  - Олана, - буркнула третья, все так же не приближаясь, но и не скрываясь полностью.
  Тиа в растерянности оглянулась на Марка. Тот пожал плечами, и девочка решила, что ничего страшного не случится, если она будет придерживаться правил вежливости:
  - Тиарен, - назвалась она, приподняв мокрую юбку, и без того подолом заткнутую за пояс, и приседая в вежливом полупоклоне.
  - Марк, - назвался с берега мальчик, усаживаясь на прежнее место и кладя дудочку рядом.
  - А ты нам не сыграешь, Марк? - чуть наклонилась в его сторону белокурая Лиала. - Мне очень понравилось.
  - Ну... наверное... да, - с сомнением отозвался мальчик, нашаривая инструмент и поднося его к губам.
  - А ты иди сюда, маленькая возмутительница спокойствия, - похлопала по песку рядом с собой Феяна. Тиа настороженно приблизилась и, выправив юбку, села. Русалка развернула ее спиной к себе и попросила, чуть обернувшись назад: - Олана, ты мне не поможешь?
  Неразговорчивая русалка сердито забила хвостом, но все же подула в сторону берега. Волос Тиа коснулся теплый ветер, и в то же мгновение они высохли, завившись крупными кольцами.
  - О-о-о, узнаю работу! - выдохнула Лиала, похлопав в ладоши. - Олана, смотри, маленькая шаманка не забыла твоих уроков! Какие замечательные рыжие кудри получились!
  - Вы знаете Дарину? поразился Марк.
  Лиала, чуть улыбнувшись, склонила голову набок:
  - А почему бы нам ее не знать? Ваша труппа годами ездит одним маршрутом, останавливается на одной и той же поляне. Как же нам не знать шаманку? От нее ведь не спрячешься, она нас чувствует. Да и зачем нам было прятаться от милой, доброй девушки, оказавшейся хорошим другом и внимательной прилежной ученицей?
  Представив Дарину, закутанную в шаль, увешанную звенящими амулетами и талисманами, сидящей за узкой школьной партой на берегу реки, и что-то вещавшую из воды русалку, Тиа хихикнула. Сложно было даже вообразить уверенную в себе шаманку записывающей на листочке рецепт краски для волос.
  Заметив недоверчивый взгляд девочки, Олана негодующе фыркнула:
  - А ты думаешь, все могут то же, что и Дарина? Да сейчас почти никто не пользуется природной магией, которая прекрасно знакома тем, кого вы презрительно называете "низшей нечистью"! - Тиа удивленно хлопнула глазами: такое определение она слышала впервые. Русалка, поняв, что погорячилась высказывать ребенку свои претензии, снова почти под подбородок ушла в воду и уже спокойнее продолжила: - Магические существа - русалки, лешие, гномы и все остальные - очень многое знают о том, как можно использовать все, что дает природа, и не изменять насильно при этом рисунок силовых нитей планеты, как это делают ваши маги. Мы обладаем древними умениями и храним забытые представления.
  - И мы даже когда-то делились своими знаниями с людьми, - подхватила Феяна, в раздражении-обиде чуть шлепнув по воде хвостом. - Но люди, получив их от волшебного народца, слишком возгордились и решили, что негоже им ходить в учениках у какой-то нечисти. Наши умения обратились против нас же. Поэтому уже много столетий мы почти не показываемся никому на глаза, живем спокойно и счастливо вдали от вашей братии, лишь изредка приближаясь к тем, кто чист сердцем. За эти годы мы стали сказкой, но нас это даже устраивает. Однако дети степей - они другие. Они слышат и понимают природу, признают за магическим народом право больше знать о тех силах, что создают жизнь. И нам было приятно учить ташши, пусть даже и полукровку, давать ей те знания, которые, мы уверены, она не обернет против нас, но которые помогут Даре на ее пути.
  Некоторое время и Тиарен, и Марк молчали, укладывая в головах рассказанное Феяной.
  - Мне очень жаль, что в прошлом люди так плохо обходились с вами, - склонила голову Тиарен, за историей совсем забывшая о собственном преображении. Но вот по обеим сторонам лица свесились рыжие кудри. - Ой... - ошеломленно прошептала девочка, скосив глаза на яркий всполох. Подняла руку и осторожно прикоснулась пальцами к тугому завитку. Тот качнулся и подпрыгнул, вызвав у Тиа громкий восторженный выдох. Марк, наблюдавший за подопечной, довольно хохотнул, откинувшись на руки.
  Русалки словно прислушались к чему-то, переглянулись, и Олана, кивнув, окончательно скрылась под водой. Тиа даже не обратила внимания на исчезновение одной из собеседниц, завороженная изменившейся шевелюрой. Она мотала головой из стороны в сторону, и кудри задорно подпрыгивали, повинуясь движению. Издали могло показаться, что на берегу тихой лесной заводи кто-то выпустил на волю шаловливый живой огонек. Тиарен оттягивала пряди, распрямляя их, и отпускала, позволяя волосам снова свиться кольцами; закидывала рыжую гриву за спину - и через секунду перекидывала обратно на плечи, не желая даже на столь короткий срок выпускать их из поля зрения.
  До этого она спокойно относилась к своим волосам: светлые, прямые, длинные. Такие же, как и у многих других девочек в столице. Возможно, чуть более густые, но они все равно не вызывали какой-то гордости или желания похвастаться. Скорее, ассоциировались лишь с многочасовыми мучениями перед зеркалом, когда несколько рук одновременно дергают за пряди, чтобы уложить их в прическу, которой все равно надолго не хватало. Рыжие же кудри казались живым пламенем, отражением ее собственной непоседливой натуры. И внезапно обретенная целостность приводила Тиарен в восторг.
  Вынырнувшая Олана, обнаружив, что виновница вечернего переполоха у заводи даже не заметила ее отсутствия, а Лиала и Феяна с умилением любуются новоявленным рыжиком вместо того, чтобы ждать подругу, откинулась на спину и хлестнула по воде широким хвостом. Каскад брызг обрушился на русалок и сидящую рядом с ними девочку, окатив их с головы и до... хм... ног. Взвизг не ожидавшей такого Тиарен согрел Олане сердце.
  - Олана! - воскликнула Лиала, возмущенно отфыркиваясь.
  - Я нечаянно, - невозмутимо пояснила ничуть не раскаявшаяся русалка, подплывая ближе и держа в вытянутой руке кулон. Протянула его Тиарен, стирающей с лица холодные капли: - Держи.
  Тиа нерешительно протянула руку и сомкнула пальцы на скользковатом, прохладном шнурке, похожем на веревочку из множества переплетенных тонкий водорослей, и улыбнулась Олане:
  - Благодарю вас.
  Марк подобрался поближе, с интересом разглядывая подарок:
  - А что это?
  Он склонился нал плечом Тиарен, навалившись на девочку и почти уткнувшись носом в матовую бежевую ракушку размером с вишню.
  - О том, как на свете появилась первая русалка, вы знаете?
  Дети дружно замотали головами, и все три представительницы речного народа грустно вздохнули.
  - Попросите Дарину рассказать, - посоветовала Феяна. - Когда-то мы поделились с ней этой историей, она знает.
  - А почему вы сами нам не расскажете? - полюбопытствовала Тиарен, поглаживая кончиками пальцев ребристую поверхность ракушки.
  - Вас скоро хватятся, - Олана глянула на клонящееся к горизонту солнце. - К тому же, как мне кажется, узнать о свойствах кулона сейчас куда важнее.
  Тиа смущенно склонила голову, признавая ее правоту.
  - К тому же сказки лучше слушать на ночь, - с улыбкой поддержала подругу Лиала.
  - И что он делает? - снова не вытерпел Марк, совершенно переставший бояться русалок.
  - Он создает личины, - ответила Феяна и внимательно взглянула на Тиарен: - Носи постоянно, в жизни может случиться всякое, и неизвестно, когда он пригодится. Чтобы изменить внешность, нужно провернуть ракушку на себя. Проворачиваешь два раза - создается второй облик. Всего их здесь три. Чтобы вернуть свою внешность, крутишь в обратную сторону, от себя.
  - Но не пользуйся им без серьезной на то необходимости, - предупредила Олана. - У магии нет срока годности, но она все же конечна. Чем чаще будешь менять внешность, тем быстрее уйдет из ракушки все волшебство, и она превратится с обычную дешевую подвеску.
  - Я... - растерялась Тиарен. - Я... спасибо вам! Огромное!
  Девочка вскочила на ноги и присела в глубоком реверансе, таком неуместном на берегу лесной реки и так польстившем трем русалкам.
  - Идите, вас скоро будут искать. Но не забывайте заглядывать к нам в гости, когда будете останавливаться на той поляне! - напутствовала Лиала.
  - Марк! Рени! Где вы? - раздался из-за деревьев голос Марвика, и русалки дружно нырнули в воду. Лишь одна на секунду задержалась у поверхности:
  - Не потеряй огонь в своем сердце, Тиарен, - непонятно пожелала Феяна, прежде чем скрыться под водой.
  Марк и Тиарен несколько секунд смотрели на расходящиеся по ней круги, а потом, не сговариваясь и даже не переглянувшись, рванули к лесу. Пробежав по слабозаметной тропинке несколько метров, буквально уткнулись носами в шедших на реку Марвика и Дирана.
  - Марк, мы вас искали, - недовольным голосом начал глава, но мальчик, широко распахнув глаза, перебил дядю:
  - А разве Дарина не предупредила, что мы пошли на заводь смывать с мелкой краску?
  - Она предупредила. Но у нее нет своих детей, и ей никогда не понять родителей, которые переживают за вас каждую секунду и места себе не находят, понимая, что вы рядом с водой, - проворчал Диран, раздраженно передернув плечами.
  - Несправедливо по отношению к ней говорить такое, Диран, - заметил Марвик, кладя руку на плечо племянника и пропуская его вперед по лесной тропинке. Тиарен пошла рядом. - В этом не ее вина. Не думаю, что, сложись все по-другому, Дарина могла бы отказаться от материнства.
  - О, конечно, мы все знаем эту ее "причину"! - выпалил мужчина, но, заметив вздрогнувшую от резкого тона Тиарен, оборвал готовую сорваться гневную тираду.
  Тиа казалось, что зол Диран совсем не на Дарину, что неосторожно заданный Марком вопрос - лишь повод эту злость сорвать, но ей все равно было неприятно слышать такие слова. Как шаманка, возможно, не понимала, что значит иметь ребенка, так и окружающие ее люди не знали, каково это, когда в тебе сидит часть другой души, нашептывает, завлекает, заставляет любить...
  Дарина с безмятежным лицом выслушала возмущение Дирана, молча и очень внимательно заглянула в глаза и завела детей в свой фургончик. Рыжий глава, тяжело вздохнув, проводил ее тоскливым взглядом, одернул жилетку и вернулся к общему костру, вокруг которого уже начали собираться артисты. Ранняя стоянка вызвала в равной степени и недоумение, и облегчение, а потому необходимо было предоставить объяснения. И проконтролировать, пусть и формально, готовность лагеря к ночевке: каждый уже не по одному году вел кочевую жизнь и знал свои обязанности в обеспечении общей безопасности и комфорта.
  И даже Марк обычно принимал в этом посильное участие. Но сегодня его можно было отпустить: впервые за долгое время ожил и он, обретя в лице необычного найденыша подругу, и Дарина, прежде только притворяющаяся живой, а на деле смиренно дожидающаяся приглашения в загробный мир. С появление рыжей непоседы оба самых близких для Марвика человека словно обрели цельность, и можно было простить им пропущенную подготовку, взяв их и без того невеликие обязанности на себя.
  Тиарен же даже не догадывалась, что украла внимание столь важных для труппы персон. Выкинув из головы обидные - в том числе и для нее - слова Дирана и собственные мысли о частичке чужой души, она с восторгом продемонстрировала Дарине подарок русалок. Марк, в отличие от младшей подруги, восторг от неожиданной встречи сдерживал гораздо лучше. Более того, грозно сдвинув брови и старательно копируя суровый взгляд дяди, он поинтересовался:
  - Почему я раньше не знал о том, что русалки существуют?
  - Ты знал, - улыбнулась ташши, - я сама рассказывала тебе о них.
  - Это были сказки! - возмущенно воскликнул он, вмиг растеряв всю грозность и превратившись в обычного мальчишку, обиженного скрываемым от него заманчивым секретом. - А надо было сказать, что все по-настоящему!
  - Пф, - фыркнула Тиарен, страшно довольная тем, что ее с ходу посвятили в такую волшебную тайну. - Сейчас домашешься руками и вывалишься из фургона!
  Марк мгновенно прекратил изображать из себя мельницу и отошел от края, укоризненно зыркнув на сорвавшую обвинительный процесс девчонку. Та показала ему язык и снова повернулась к Дарине, которая уютно устроилась на подушке, прислонившись спиной к плотной матерчатой стене повозки.
  - Русалки пообещали, что ты расскажешь нам, как... - слегка заискивающимтоном произнесла Тиа, с надеждой заглядывая шаманке в глаза. Дара хмыкнула:
  - Весьма необдуманно с их стороны = давать обещания за кого-то другого.
  - Они не обещали, - тут же поспешил влезть Марк. - Они отказались рассказывать. По их словам, ты справишься с этим лучше.
  - Несомненно, - снова хмыкнула шаманка. - И что же вы хотите услышать?
  - Как на земле появилась первая русалка?
  - Хм... могла бы догадаться, - по губам Дарины скользнула задумчиво-печальная улыбка. - Что ж, если хотите, расскажу. Давайте-ка, усаживайтесь рядом.
  Дети послушно пристроились по бокам от Дарины, и рассказ полился неторопливой, завораживающей сказкой.
  'Когда-то давно-давно, когда еще не существовало королей, герцогов и графов, когда люди еще не знали о том, что существует магия, а маленькая деревня казалась целым миром, жила девушка. Жила не хорошо и не плохо: была единственной сестрой среди пяти братьев, любимой дочерью и завидной невестой. Хороша собой, трудолюбива, послушна и со старшими вежлива. Сам сын старейшины на нее заглядывался. Росла и цвела красавица, и задумались ее родители, что пора бы девушку и сосватать за кого - женихов завидных много было, и возраст подходящий настал. Начали присматриваться да прислушиваться, выбирая для дочери самого-самого. В ту пору в их деревню приехал старейшина соседней деревни. Злой он был, страшный и старый, и требовал величать себя не иначе, чем князь. Все селение от него пряталось и с нетерпением ожидали отъезда высокого гостя. На свою беду да на беду дочери, родители не подумали укрыть красавицу в доме да тихонько пересидеть пару дней.
  И вот прогуливался князь со старейшиной по пустой улочке, где только куры да собаки бродили, и увидел возвращающуюся из леса красавицу с корзиной, грибов полною. И залюбовался князь походкой легкою, лицом ангельским и косами русыми, и потребовал у старейшины: 'Отдай мне эту девушку!' Смутился старейшина, заметался: своему сыну он эту невесту в жены присмотрел, да разве откажешь правителю, чьей поддержки просишь? Ведь на границе лесов и степей стояла деревня, страдали ее жители от набегов частых и разрушительных. Сами и не справлялися уже, а уезжать и оставлять землю предков ох как не хотели сельчане. Вот и помучился старейшина виною да завистью - и сказал князю: 'Забирай!'. Даже не дослушал князь, кинулся навстречу красавице, что подходила к воротам да изгороди. Отобрал корзинку, поставил на землю и взял девушку за руку. Сказал громко: 'Моя теперь будешь! Тебя мне ваш старейшина отдал!', - и потянул за собой. Не поверила красавица, посмотрела умоляюще на старейшину, а тот только глаза отвел да пальцами за пояс уцепился. Упала на колени девушка, взмолилась: 'Смилуйся, голова! Ведь молодая я еще, шестнадцати весен нету, за что же ты меня чужаку да на откуп?' Отвернулся старейшина, покраснел, но не ответил на слезные уговоры. 'Будет вам помощь, - сказал тогда князь. - Тридцать воинов своих пришлю, избавят вас от напасти. - И потащил красавицу к дому старейшины, и велел мальчишке-прислужнику: - Приготовь мне коня моего, домой возвращаюсь. Да не один, а с добычею'. Кинул мальчик испуганный взгляд на заплаканную девушку - да и побежал коня седлать, ибо страшен был князь, страшен и грозен. Горько плакала девушка, когда ее увозили из родной деревни, громко ругались отец ее со старейшиной, а братьев да жениха неназванного ввосьмером удерживали.
  Долго скакали они на коне, пока совсем не обессилела девушка. Тогда лишь жестокий князь спешился и посадил ее наземь. И сказал недовольно: 'Хватит реветь, ты теперь полюбовницей княжеской станешь. Честь тебе оказана великая, радоваться должна!' Девушка же обмерла после слов ужасных. Не женою даже - полюбовницей! От позора такого вовек ни ей, ни семье ее не отмыться. И откуда только силы взялись! Дождалась, пока отойдет князь - да и кинулась бежать. 'Духи природные, духи лесные! Защитите от зверя лютого, человеком притворяющегося! Погубить меня хочет, нелюдь! Спасите, укройте, к себе примите!' И услышали духи ее молитву, и словно тропинку под ноги ей подложили: легко бежала девушка, быстро, а похититель ее спотыкался да ругался громко, за ветви цепляясь. И вывела тропинка красавицу к речке, и велели ей духи: 'Прыгай, бегляночка. Прыгай, хорошая. Спасем, укроем, к себе примем!' Не раздумывая, кинулась она в речку холодную, и подхватило ее течение сильное, на тихой глади вдруг взбурлившее. И понесли ее волны далеко от князя старого да жестокого, и кружили ее волны в водоворотах бешеных, и толкали ее волны ко дну илистому... 'За что же, духи природные? За что и вы меня погубить задумали?' Слабела красавица, не могла с волнами бороться, тонуть стала. И ответили ей духи: 'Не губим мы тебя, хорошая. К себе зовем, хранительницей делаем, от людей и нелюдей спасаем!' Пошла на дно краса юная, и горько судьбу свою не сложившуюся оплакивала. Витали вокруг нее духи природные, следили за нею, ждали чего-то. И когда почти угасла жизнь молодая, подхватили последнюю искорку, вдохнули в нее силу природную, окутали магией водною.
  Далеко от деревни волны вынесли на берег девушку странную. На лицо - красавица, да и стан осинкою, руки тонкие, грудь высокая... А вот ножки пугали девичьи, ибо хвост заменил их рыбий. Длинный, сверкающий, в мягких чешуйках... Не встречал лес таких раньше, зашумел сердито ветками и подул на девушку ветром холодным. Ойкнула она, под воду спряталась... И долго ее не покидала. Хранительницей речною стала, у духов училась, зверье водное оберегала. Людям иногда помогала - не могла все-таки от них совсем отказаться, приплывала иногда к деревням да поселочкам. И увидела однажды похитителя своего, князя жестокого да злобного. И девушку за спиной княжеской: грустную, тихонькую, погасшую будто... И вскипело все в сердце девичьем, и огонь вспыхнул внутри речной хранительницы, и мести возжелала красавица. Следила за князем, к самому берегу подплывать не боялась: ждала, когда же у воды он окажется. Сама на землю ступить не могла она более: хвост крепче цепей ко дну песчаному ее приковывал. А князь все не шел до воды. Все сильней злилась девушка, все яростней пылал огонь в душе. И кричала она зло и долго, когда вскочил князь на коня, посадил перед собой тень свою неулыбчивую да прочь поскакал из деревни безымянной. Поплыла следом красавица - все ждала случая удобного. Но осторожен князь был, не подходил к реке сам: отправлял на привалах людей своих с котелками да флягами. И решилась тогда девушка, и показалась одному из юношей. Из воды у кустов вынырнула, словно селянка купающаяся, да и вскрикнула смущенно. Подпрыгнул парень, упустил флягу, ко дну пошедшую, кинулся князю и воеводе про находку докладывать. Всей гурьбой высыпали на берег воины, с князем во главе, на девицу посмотреть. И попросил этот зверь ласково: 'Выходи из кустов, красавица, не бойся. Не тронем тебя, защитим, обогреем. Заблудилась ты тут аль из дому сбежала? Покажись, не сиди в воде холодной, рано еще для купаний'. Выплыла осторожно из-за кустов красавица, по подбородок в воде оставаясь, и побледнел князь: 'Ты?' 'Я, княже, я, - усмехнулась девушка. - Из-за тебя я дом свой покинула, из-за тебя его лишилася... Живу тут теперь одна-одинешенька... Помоги, что ли, из воды подняться, раз зовешь, да плащ свой подай, чтобы укрыться от ветра'. И ступил завороженный князь в воду, и протянул мехами подбитый плащ ей, блеском глаз околдованный, тихим голосом очарованный. И взвилась вдруг по пояс девушка, и ухватила за руки князя жестокого, и потянула в воду за собой... И заметалась дружина, и закричал громко князь, и захохотала красавица... Не смог вырваться пленник из рук тонких, ушел под воду с головою вместе с мечом да плащом проклятым... Долго метались по берегу воины, долго успокаивались круги на глади водной, а не появился более князь на поверхности. Забрала, утащила его с собой красавица русоволосая. И подругу нашла себе верную: утащила с собой в царство водное и бедную девушку, полюбовницу княжескую'.
  - Так и появились первые русалки, отсюда и пошла молва, что девушек они утаскивают, чтоб им скучно не было, а мужчин, чтобы кавалера себе найти.
  Тиарен, сползшая практически на колени шаманки, встрепенулась. Голос Дарины убаюкивал, сюжет старой легенды - захватывал, и словно в каком-то полусне видела девочка и красавицу, от князя бегущую, и хвост блестящий, в волнах мелькающий, и дружину испуганную, без правителя домой возвращающуюся. И было это настолько реально, словно рассказчица владела магией, оживляющей воображение. Возвращаться из сказки не хотелось совершенно, но шаманка замолчала, и волшебство потихоньку истаивало.
  - Грустная история, - вздохнула Тиа, выпрямляясь.
  - Для девчонок, - пренебрежительно бросил Марк, отказываясь признаваться, что магия Дарины захватила и его, и что он тоже с жадным интересом слушал старую легенду русалок. - Ничего в ней нет стоящего, как всегда - только глупая любовь!
  - Ничего ты не понимаешь! - обиделась за первую русалку Тиарен. - Она его не любила! У нее отняли возможность выбора! Ей даже спасения искать негде было!
  Дарина успокаивающе положила руку на рыжую макушку:
  - Свобода выбора для носящих камень - болезненный вопрос, Марк, - пояснила она, без труда поняв причину бурного возмущения девочки. - Не стоит спорить на эту тему. Лучше бы попробовали придумать номер - ты же помнишь требование дяди?
  - Помню, - нехотя отозвался мальчик. В фургончике шаманки ему всегда нравилось: веяло от него какой-то таинственностью, амулеты и зелья во флаконах будоражили воображение и манили обещанием близкой магии... Вылезать наружу, под испытующе-насмешливые взгляды артистов, жутко не хотелось, но - Дарина мягко выставляет их из своего убежища, и приходится подчиняться. Дернув Тиа за рыжую прядь, Марк велел: - Пошли, зайчиха! - и первым соскочил на землю.
  - Я не зайчиха! - сердито пробурчала девочка, тем не менее, послушно перелезая через перегородку вслед за Марком.
  Сказки и легенды - это хорошо, рядом с Дариной невероятно уютно, даже про родителей почти не вспоминается, но сегодня - первый шаг к тому, чтобы тоже стать артисткой, доказать Марвику, что она не избалованная аристократочка, а очень полезный член труппы!
  
  Шаг в сторону
  Тиарен со всем детским пылом и обидчивостью поторопилась вычеркнуть родителей из своей жизни. Она посчитала, что ее предали и продали - и запретила себе даже думать о них, как о близких людях, не учитывая того, что родители с ее потерей так легко не смирятся.
  Да и не только они.
  Ворвавшийся в гостиную Виндвеллов Родерик Рикфорд застал поистине удручающую картину: Элена полулежала на диване, бледная, постаревшая, с погасшими глазами. Две старшие дочери серыми тенями сидели рядом с ней, гладили по волосам и руке, тоже словно растерявшие краски. Ортис, стоявший у окна и повернувшийся к неожиданным гостям, выглядел ничуть не лучше. Яркая цветочная обивка мебели и льющееся сквозь стекла солнце казались издевательством над явным горем, витавшим в комнате.
  - Что с девочкой? - граф Рикфорд обошелся без приветствий, мрачно оглядывая будущих родственников. Тиарен, невесты его сына, в гостиной не наблюдалось, а общий вид поникшего семейства кричал о трагедии.
  - Милорд, прошу меня простить, я не смог задержать этого господина! Он и слушать ничего не желал, хотя я говорил, что вы не принимаете! - виновато выглянул из-за плеча Родерика дворецкий, нервно сжимая руки. Он действительно оплошал, пропустив внутрь дома слишком настойчивого визитера, когда в семье такое горе, но у Ортиса не было желания разбираться еще и с этим. В конце концов, Коморник не мог знать, открывая дверь, что за ней окажется не Тобиас, а явно возбужденный чем-то Родерик. Да и остановить этого медведя, когда он чего-то желает добиться, практически невозможно - это Виндвелл помнил еще по их общему прошлому в совете короля, поэтому лишь махнул рукой:
  - Все в порядке, мистер Коморник. В сложившейся ситуации, думаю, мы можем пренебречь некоторыми правилами приличия. Можете идти, предупредите только миссис Палмер, чтобы нам подали чай. И постарайтесь, чтобы больше никто все же не прошел дальше порога. Нас нет дома для всех, кроме следователей и моего брата.
  В какой-то степени Родерик даже имеет право на проявленную порывистость: если он появился здесь так нагло и так внезапно всего за три дня до запланированного ужина, значит, Джейсон почувствовал состояние Тиарен, уловил ее страх - и поторопил родителей с визитом. Только все равно опоздал...
  Чуть подвинув мать и обойдя отца, вперед вышел юноша, в котором едва ли можно было узнать десятилетнего мальчишку, презрительно кривившего губы в этой гостиной в их первую встречу с Тиарен. Джейсон превратился в очень симпатичного юношу, навевающего мысли об ангелах: белокурый, голубоглазый, хрупкостью строения явно пошедший в Мадлен... Никаких теплых эмоций он у Ортиса не вызывал. Наоборот: при взгляде на этого "жениха" внутри начинала ворочаться глухая ненависть. Вот и Элена подобралась, прищурила глаза, разглядывая парня. В отличие от родителей, собой он владел хуже: волосы взлохмачены, галстук повязан кое-как, на пиджаке явные мятые складки. Однако это, как ни странно, смягчило графиню Виндвелл: если, испытывая эмоции Тиарен, Джейсон за нее искренне переживал, значит, не все потеряно.
  - Что случилось с Тиарен? Она вчера была в ужасе. С ней все в порядке?
  Ортис и Элена переглянулись. Графиня, снова опустив взгляд на зажатые в ладошке Темми руки, едва сдержала всхлип и покачала головой, отказываясь произносить это вслух. Джейсон побледнел, нервно затеребив манжету. Виндвелл, помрачнев еще больше, указал гостям на кресла и сам опустился в одно из них. Угрюмый, обеспокоенный, чувствующий себя виноватым - перед дочерью, - он дождался, пока Рикфорды займут предложенные места и, опершись локтями о колени, тихо признался:
  - Тиарен пропала. Кажется, вчера вечером. И есть все основания полагать, что сбежала сама, что это не было похищением.
  На минуту в гостиной воцарилась тишина, нарушенная в итоге всхлипом Элены, который она не сумела удержать. Зажмурившись, она отвернулась, сильнее сжав руку дочери. А гости пытались осознать услышанное, непонимающе глядя на хозяина.
  - Это что, попытка спрятать от нас вашу дочь? - подался вперед Родерик Рикфорд, подозрительно прищурившись. Его голос был тихим и даже вкрадчивым, что от человека с комплекцией медведя звучало особенно пугающе. Ортиса едва ли можно было назвать пугливым человеком, но, услышав эти мягкие нотки, он напрягся:
  - Нет, - холодно отозвался он. - Это попытка сообщить вам, что наша младшая дочь пропала. Я бы хотела от тебя избавиться, Рикфорд, но не таким путем. Шутить жизнью Тиарен я не намерен.
  Услышав про "избавиться", Родерик насупился и выпятил подбородок, сложив руки на груди. Он был не столько обижен, сколько удивлен прямотой собеседника. Но на подобное желание отвечал полной взаимностью. Хотя за последние годы, что он пробыл послом в Каллании, им стало нечего делить в большинстве своем, старая неприязнь никуда не делась. Единственное, Родерику хватило благоразумия не осложнять этой неприязнью жизнь младшему сыну, которому предстояло с Виндвеллами стать одной семьей. Мальчик, слава богам, не желал воевать из-за навязанной женитьбы, с возрастом оценив возможные плюсы да еще постоянно подпитываясь яркими радостными эмоциями Тиарен. Девочка росла счастливой и совершенно определенно любящей своего будущего мужа, и с каждым годом, ловя отголоски ее смеха, Джейсон все больше убеждался в правильности решения, когда-то связавшего их. И потому искренне обеспокоился, ощутив ее страх и отчаяние, почти не спал всю ночь и с утра места себе не находил, настаивая на не обговоренном визите к будущим родственникам. Тиарен должна расти в тихой счастливой обстановке, ей негде испытывать такие сильные отрицательные эмоции.
  Как оказалось, не зря Джейсон переживал.
  - Что произошло? - Юноша вскочил и прошелся по комнате, остановившись у окна. Замер там, заложив руки за спину. Виндвеллы всем семейством проводили его недобрыми взглядами и тут же отвернулись. Ортис под испытующим, неожиданно серьезным и взрослым взглядом на секунду смешался, и ответ пришел не от него - от графини Элены.
  - Полагаю, она узнала о вашем желании забрать ее к себе на воспитание.
  Мадлен Рикфорд недоуменно нахмурилась, склонив голову к плечу:
  - И что в этом такого ужасного, что могло напугать девочку? - Искреннее непонимание отразилось в голубых, как и у сына, глазах. - Вполне распространенная практика, если два рода договариваются о союзе для своих маленьких детей. Девочка в таком случае часто воспитываются в семье будущего мужа.
  Родерик, в отличие от жены, понял все мгновенно. Тиарен росла счастливой, да, но это счастье ей обеспечивали ее родители и сестры, друзья, любимые занятия... Как бы ни сильна была ее привязанность к Джейсону (навязанная, если быть откровенными), едва ли она с энтузиазмом восприняла бы новость, что ее всего этого лишают. Для того, чтобы безболезненно перейти к ним на воспитание, она должна была бы сначала встретиться с Джейсоном и понять, что он для нее гораздо важнее всех остальных. В противном случае их семья навсегда останется для Тиарен врагами, наказывающими девочку непонятно за что.
  К тому же, судя по бурной реакции, узнала она об этом в не приукрашенной форме.
  - Услышала ваш разговор? - предположил Родерик, сжав подлокотники кресла. Просто так Виндвеллы этот вопрос бы не подняли: он ни о чем таком им не писал, а Джейсону тем более не требовалось сейчас присутствие маленькой невесты в доме - юноша еще не нагулялся. Значит... Его очень не радовала самодеятельность жены.
  Ортис кивнул, откинувшись на спинку:
  - Вчера в танцевальном классе, который посещает Тиарен, отменили занятия, и она вернулась на несколько часов раньше. Мы об этом не знали: горничная, вместо того, чтобы доложиться, отправилась к тете на кухню, предоставив Тиа самой себе. А та наверняка сразу побежала к нам: из-за занятий ей редко удавалось с нами пообедать, и ей каждая возможность была в радость. Мы с Эленой в это время как раз обсуждали ваше письмо. Боюсь, Тиарен поняла как наше нежелание иди вам навстречу, так и то, что особого выбора у нас нет.
  Рикфорд заметил, как поморщился его сын. Оба прекрасно знали, что Мадлен крайне... несостоятельна, когда дело касается просьб. Она просто не умела просить: только требовала или ставила в известность. Графиня и мужа с сыном "осчастливила" новостью, что решила самолично заняться воспитанием будущей невестки, не посоветовавшись с ними и восприняв свое желание как обязательный к исполнению закон. Родерик не придал ее словам особого значения, считая, что ужин и повторные смотрины в должной мере продемонстрируют Мадлен, что девочка и без ее участия воспитывается великолепно. Но изменить он все равно ничего бы не успел, даже если бы ответил жене категоричным отказом: письмо уже было отправлено.
  - Так она подслушивала? - ахнула Мадлен, прижав ладошку к губам. - О, мне определенно стоило еще раньше потребовать отдать девочку в нашу семью! Уверена, его величество только поддержал бы меня!
  - Мэдди! - предостерегающе громыхнул Родерик, в раздражении забывшись и назвав жену домашним именем, желая не допустить скандала.
  Но с дивана уже взвилась Элена Виндвелл. Темми и Терри испуганно прижались к спинке, глядя на мать большими глазами. В противоположность той картине, что они наблюдали, едва войдя в гостиную, сейчас графиня предстала совсем другой: щеки лихорадочно горели, глаза сверкали настоящей ненавистью.
  - Мои дочери воспитаны идеально! - часто дыша, воскликнула она. - А младшая, на которую вы надели рабский ошейник, вообще живет только для вашего сына! Вся ее жизнь на протяжении последних восьми лет подчинялась правилу: "Нужно быть достойной Джейсона Рикфорда"! Она приглушила свой живой характер, ведь настоящая леди - спокойная и сдержанная. Она старательно, без возражений изучала то, к чему не имеет способностей и чем не интересовалась, чтобы не посрамить вашего сына. А вы захотели ее еще и из семьи забрать? Это просто верх циничности и бездушия! Знаете, я даже рада, что она убежала! Любая друга жизнь будет лучше, чем под одной крышей с вами!
  Гневный выкрик, резко взметнувшиеся юбки бледно-персикового платья - и громко хлопнувшая дверь: Элена не пожелала больше видеть тех, кто хотела отнять - и в итоге отнял - у нее дочь. Она забыла даже о правилах поведения, которые сама и прививала Тиарен - эмоции перехлестывали через край. Ее дочь пропала! Сбежала, наверняка посчитав, что родители не любят ее, раз отдают в чужой дом. Изображать приветливость с этими людьми - выше ее сил!
  - Извините, - потерев лицо рукой, попросил у гостей Ортис. - Она совсем не это имела в виду. Просто исчезновение Тиарен больно ударило по нам всем... Девочки, наверное, вам стоит пойти за матерью и утешить ее, - он посмотрел на старших дочерей, и Темми с Терри послушно выскользнули из гостиной, не подняв взгляда на Родерика Рикфорда и его семью и не попрощавшись с ними.
  - Идеальное воспитание? - зашипела на это Мадлен.
  - Это единственное, что кажется вам сейчас важным? - изумился Ортис. - Пропал мой ребенок, а все, что вас волнует, - это нежелание моей семьи быть с вами, косвенной виновницей, вежливыми?
  - Не разбрасывайся такими ярлыками, Виндвелл, - предостерегающе произнес Родерик, нахмурившись.
  - Ну уж позвольте мне эту маленькую слабость, - усмехнулся Ортис и жестко закончил: - называть вещи своими именами. Если бы не письмо, написанное твоей женой, Тиарен сейчас была бы дома. И, честно говоря, не понимаю, почему я еще разговариваю с вами, а не приказываю выставить за дверь.
  - О, и с этим семейством нам велел породниться его величество! - воскликнула Мадлен, заломив руки и отвернувшись в крайнем расстройстве. - Да род Рикфордов во веки не отмоется от подобной "чести"!
  - Мама! - Джейсон стремительным шагом покинул пост у окна, остановившись перед креслом, в котором сидела графиня Рикфорд. Заглянул ей в глаза: - Будь честна хотя бы перед собой и не пытайся перевести тему, выискивая соринку в чужом глазу. Если бы не твоя никому не нужная инициатива, Тиа сейчас спокойно занималась бы в классной комнате наверху, дожидаясь запланированного ужина с нами. Вместо этого - бродит непонятно где. Моя невеста пропала из-за твоего письма, и глупо это отрицать.
  - Раз уж ты сам заговорил об этом... - Ортис поднялся, сделал пару шагов по гостиной, поправил галстук. - Тиа - все еще твоя невеста, верно. Она все еще носит этот чертов камень. Но - ненадолго. Я буду говорить о разрыве договоренностей с королем. Нам больше нечего делить, Рикфорд, я уже год как отошел от политических дел, не думаю, что он будет сильно против, особенно когда узнаешь, что даже для двенадцатилетней девочки предпочтительней улица, чем родство с вами.
  - Забываешься, Виндвелл! - зарычал Родерик, вцепившись в подлокотники и подаваясь вперед.
  - Говорю правду, - отрезал Ортис. - Я молю всех богов, нынешних и забытых, чтобы моя дочь поскорее нашлась. И не буду препятствовать, если вы вдруг тоже решите начать ее поиски. Но после того, как с нее снимут камень Души - я не желаю знать вашу семью.
  - В какой-то степени - справедливо, - признал с горькой усмешкой Джейсон, дернув ворот рубашки, словно ему трудно было дышать. Родителям он влезть с замечаниями не позволил, повернувшись к несостоявшемуся родственнику: - Однако я не собираюсь отказываться от Тиарен. Не одна она эти восемь лет была под влиянием камня. Тиа - в большей степени, это неоспоримо, но она не чужой и не безразличный мне человек. Говорить о любви к девочке не буду, но оставаться в стороне не намерен. Я не отступлюсь от этого брака.
  - От брака - или от титула виконта, который ты получишь после?
  - Вы уже действительно переходите границы, лорд Виндвелл. Меня не волнует титул. Для третьего сына это, не спорю, невероятно удачная возможность, но Тиарен для меня важнее.
  Граф Виндвелл неожиданно чуть улыбнулся и фыркнул, оценивающе разглядывая юношу:
  - Похвально. Действительно похвально. Но я все сказал. Как только его величество разрешит - я расторгну помолвку между вами. Буду ждать тебя через пару дней, чтобы снять наконец с моего ребенка рабский ошейник.
  Ортис приглащающе-издевательски указал гостям на дверь. Родерик яростно сверкнул глазами, гневно засопел и собирался разразиться ответной тирадой, когда на пороге вновь возник мистер Коморник:
  - Милорд, ваш брат, господин Тобиас Виндвелл.
  Дворецкий посторонился, пропуская волшебника в гостиную.
  - Ортис, что случилось? Приехал, как только получил твою записку. Что с Тиарен? Тобиас выглядел запыхавшимся и взъерошенным, хотя вряд ли всю дорогу до дома брата проделал на своих двоих. Скорее, на нем так сказывалось волнение за племянницу. Оглядев гостиную, маг торопливо поправил пиджак, отдал шляпу, перчатки и трость дворецкому и поклонился:
  - Граф Рикофорд, графиня Рикфорд, лорд Джейсон... Рад видеть вас. Прошу простить мне мою неучтивость, я не сразу заметил, что мой брат в комнате не один.
  Мадлен страдальчески закатила глаза, но на нее никто не обратил внимания. Не до капризов избалованной аристократки, уделяющей больше внимания внешнему благополучию, когда под угрозой, возможно, находится жизнь ребенка.
  - Тиарен пропала, Тобиас. Сбежала или ночью, или ранним утром. Оставила только записку, в которой сообщала, что искать ее не нужно, что она найдет себе новую семью. - Джейсон при этих словах закрыл глаза, глубоко вздохнув. Его мать действительно так напугала своим письмом девочку, что она посчитала, что даже родные от нее отвернулись. Что с ней сейчас? Жива, он точно чувствовал. Но где? - Сможешь ее найти?
  Тобиас побледнел и сглотнул.
  - Сбежала? Как... Почему?... - Но тут же взял себя в руки. Объяснения - потом. Главное - выяснить, где девочка, все ли с ней в порядке. - Указать точное местоположение не смогу, только задать направление поисков. Камень на ее шее - серьезная помеха в таком вопросе. Он будет разрываться между нею и Джейсоном - и в итоге не укажет ни на одного. Но можно узнать, в какой стороне она находится, создать... указатель по принципу "горячо-холодно".
  Ортис бросил на Рикфордов гораздо более неприязненный взгляд, чем даже когда выставлял их из дома. То есть благодаря этому ошейнику она не только лишена была выбора, но еще и оказалась невидимой для поисковых заклинаний? С трудом подавляя желание собственноручно выволочь гостей за порог, повернулся к брату.
  - Что для этого нужно?
  - Карта страны, а лучше - столицы и ее окрестностей: Тиа не могла далеко уйти. Ее личная вещь, тесно связанная с хозяйкой. Прядь волос подошла бы идеально. Зола, миска, перо, острый нож и достаточно большой стол.
  Ортис вызвал служанку и передал ей список, велев немедленно принести все это в его кабинет. Вид поникшей девицы в платье горничной напомнил ему, что необходимо уволить Грету, сопровождавшую вчера Тиарен. Но - позже. Сейчас необходимо сосредоточиться на другом.
  - Тобиас, давай поднимемся в мой кабинет. Там будут и карты, которые необходимы, и достаточных размеров стол. Джейсон, Родерик, полагаю, вы захотите присутствовать?
  - Естественно, - процедил Рикфорд, опираясь на подлокотники и тяжело поднимаясь с кресла. Джейсон лишь молча кивнул. У самого порога их догнал голос Мадлен:
  - Мне принесут чай, пока я тут ожидаю результатов?
  Ортис притворился глухим, чем заработал еще один жгучий взгляд от Родерика.
  В тишине мужчины поднялись на второй этаж, перейдя на личную, жилую сторону дома. В кабинете так же молча устроились кто где: Джейсон - у окна, словно ожидая вот-вот увидеть в нем возвращающуюся Тиарен; Родерик - у каминной полки, притворившись, что с интересом рассматривает семейный портрет Виндвеллов; Ортис - за своим столом, поставив руки на стол и уткнувшись в сцепленные ладони подбородком; Тобиас закопался в один из шкафов, на который указал ему брат, в поисках подходящей карты. Все четверо молчали до тех пор, пока служанки не принесли требуемое. Разложив одобренную магом карту на широкой столешнице и придавив уголки тяжелыми книгами, пристроили с краю, на свободном участке, миску, нож и перо. Отсыпанную щедрой рукой повара золу из печи - целое ведро! - поставили на полу рядом.
  - От нас что-то требуется? - уточнил Ортис, отходя от своего законного места и уступая право командования Тобиасу.
  - От гостей - ничего. От тебя, Ортис, мне понадобится пара капель крови и хорошая чернильница.
  Граф Виндвелл молча поставил поверх карты серебряную чернильницу, заполненную примерно до середины. В любое другое время этой вещицей можно было бы залюбоваться как невероятно изящным произведением искусства: круглая, с откидывающейся крышкой в виде птицы, обнимающей корпус крыльями, с резьбой по всей поверхности и с маленьким, на удивление точным гербом Виндвеллов на боку... Ювелирное чудо, которому достался лишь короткий взгляд и удовлетворенный кивок: то, что надо.
  Тобиас, не затягивая поиски, скинул пиджак и приступил к созданию своего указателя. Высыпав в деревянную миску для теста пригоршню золы, принялся пером перемешивать ее, склонившись низко-низко и что-то шепча. Через пару минут выпрямился, подозвал брата. Осторожно, стараясь не причинять ненужной боли, проколол палец, выдавливая на золу капли крови. Ортис едва заметно морщился каждый раз, когда Тобиас сцеживал новую капельку - все равно было неприятно. Как только его отпустили, замотал палец платком и снова принялся внимательно следить за действиями брата. Только бы это помогло! Только бы Тиарен нашлась живой и невредимой!
  Тобиас вновь перемешивал золу пером, неразборчивым шепотом произнося заклинание. Посчитав, что этого достаточно, высыпал щепоть в чернильницу, обмакнул в нее кончик пера и поверх карты принялся выводить слова и символы. Ни Рикфорды, ни Ортис Виндвелл ничего из написанного разобрать не смогли, оставаясь в стороне в роли напряженных, нетерпеливых зрителей. Последняя черточка, последняя точка - и Тобиас откладывает перо, вновь потянувшись к миске. В центр карты он высыпал уже не щепоть, а пригоршню черного песка, спиралью закружившегося по бумаге. Темная дорожка кидалась то в один угол карты, то в другой, растерянно замирая и снова бешено кружась. Поползла к Ортису - остановилась. "Обернулась" в сторону Джейсона - и опять не нашла того, что искала. Задумчиво покружила над районом, обозначавшим главную площадь Талоры - и уверенной змейкой поползла к восточным воротам, покидая пределы столицы. У края карты остановилась, нетерпеливо тычась в невидимую границу.
  - Карту с большей площадью, немедленно! - скомандовал Тобиас. Торопливо вырисовывая на новой карте те же символы смесью чернил, золы и крови брата, он то и дело косился на дорожку-указатель. Волшебник не боялся, что магия выдохнется. Но понимал, что сейчас все складывается невероятно удачно: поисковое заклинание отлично чувствовало Тиарен, несмотря на камень на ее шее, и следовало воспользоваться моментом, пока по какой-либо причине везение не прекратилось. Новая карта аккуратно легла рядом на столешницу, старую же потихоньку сдвигали, освобождая место. Змейка из золы, словно почувствовав расширение границ, устремилась на новые площади. Замерла. Поползла целеустремленно на северо-восток, добралась под изумленными взглядами мужчин до соседнего городка, Католона, обвила вокруг него петлю и поползла обратно, уткнувшись в ворота столицы.
  - И... - Ортис прокашлялся и начал снова: - И что это значит?
  Тобиас встряхнул головой, поморгал и взглянул на брата:
  - Как минимум, то, что Тиарен нет в Талоре. Уж не знаю, каким образом, но она выбралась за ее пределы, и сейчас находится где-то на тракте между столицей и Католоном. Точнее сказать не могу, извини. Но в Католоне ее точно нет.
  - Что ж, это уже неплохо, - разочарованно и в то же время нетерпеливо ответил Ортис. - Я прикажу собрать людей, которые пойдут по тракту, проверят каждый фургон и каждую попадающуюся на пути деревушку. Не знаю, каким образом Тиа вообще оказалась за воротами Талора, но я ее найду. Ведь она не в лесу?
  Нити распрямилась вдоль узкой линии, обозначающей тракт.
  - Едва ли, - покачал головой Тобиас, стирая капельки пота со лба светло-голубым платком. - В этом случае указания были бы другими.
  - Я тоже поеду, - выступил вперед Джейсон.
  - В этом я и не сомневался. Ты же - не отступишься, верно? - с сожалением усмехнулся Ортис, выходя из кабинета. - Только это ничего не меняет, Джейсон.
  - Посмотрим, - пробормотал молодой человек. Граф снова предпочел сделать вид, что ничего не услышал.
  Но в этот день поиски ничего не дали. Спешно собранная группа до заката успела проскакать всего ничего, как вечер вступил в свои права, отбирая у мира свет и наполняя его сумерками, стрекотом насекомых, мерцанием выглядывающих из-за облаков звезд и затихающими криками торопящихся на ночлег животных. Поисковикам пришлось остановиться, хотя Джейсон был против этого. На его взгляд, он и без того двигались слишком медленно, в то время как Тиарен неизвестно в чьей компании оказывалась все дальше от него. Ни в одной повозке, ни в одной телеге, просмотренной ими, девочки не нашлось, и нетерпение, беспокойство, злость на собственное бессилие гнали вперед, несмотря на разумные доводы в пользу остановки. Джейсона уговорили устроить привал только тогда, когда передвигаться стало совсем невозможно: в темноте они скорее шею себе сломают, чем найдут малышку.
  К вечеру следующего дня ничего не изменилось. Петля из золы на вырезанном фрагменте карты все так же оставалась неподвижной, а редкие дети, что встречались на тракте, были кем угодно, но только не сбежавшей Тиарен Виндвелл. Ничего не менялось... до вечера...
  Но, когда до захода солнца оставалось еще часа два, магический указатель словно взбесился. Черная песчаная змея бешено закружилась по карте, сорвавшись с прежнего маршрута, а потом и вовсе осыпалась на дорогу. Незримое присутствие Тиа где-то на краю сознания, которое Джейсон привык ощущать последние восемь лет жизни, исчезло.
  Как?! Что с ней?
  Жива, жива, это он знал точно. Но - больше недоступна ни для магического поиска, ни для него...
  
  Глава 3. Едва ли нужно что-то большее.
  Последний поворот, последнее движение... Поклон.
  Аплодисменты и звон ударяемых о сцену монет Тиа, сбегая по ступенькам в закулисье, слышала уже как сквозь вату. К этим звукам она давно привыкла, и уже редко трогали ее и восхищенные выкрики из толпы, и приносимые шустрой малышней деньги, и подарки от зрителей. Выходя на подмостки, она просто получала удовольствие, растворяясь в танце и отсекая от себя окружающий мир. За последние четыре года это вошло в привычку.
  - Ну как? - поинтересовалась она у Марка, спрыгивая с последней ступеньки в его протянутые руки. Ленты костюма взметнулись, попытавшись разноцветными змеями обвиться хоть обо что-то - и бессильно опали, снова скрыв фигуру юной девушки.
  - Как обычно, - улыбнулся парень, ставя девушку на пол. - Ты была великолепна.
  Тиа горделиво задрала подбородок, но, не в силах справиться с собственным прекрасным настроением, звонко рассмеялась. Высвободившись из рук Марка, отошла с прохода, освобождая дорогу малышне, с веселым улюлюканьем скатившейся с лестницы: младшие члены труппы смели с деревянной сцены все монетки и теперь наперегонки неслись к Марвику сдавать добычу и выяснять, кто в этот раз принес больше. Проводив их взглядом, Тиа повернулась к Марку:
  - Погуляем сегодня?
  Парень задумчиво хмыкнул, взъерошив рыжие волосы:
  - Даже не знаю... С одной стороны - после такой суматошной недели желание как минимум на сутки упасть в кровать вполне естественное. С другой... за постоянными выступлениями ярмарки как таковой мы и не увидели, а мне хочется не только веселить, но и веселиться. Так что давай погуляем. К Дарине в шатер заглянем, - Марк подмигнул, усмехнувшись, и Тиарен мгновенно надулась.
  Под громкий, ровный, хорошо поставленный голос Дирана, объявлявшего последний номер, Тиа позволила воспоминаниям увести ее на три с половиной года назад.
  Тогда они как раз въехали в очередной город, где собирались остановиться на пару недель. Тиа нервничала особенно: ей впервые предстояло появиться перед публикой с простеньким танцем, выученным под руководством Ирты и при помощи Марка. Волнение перед выступлением немного поутихло, когда она увидела Марвика и Феркина, устанавливающих шатер в стороне от их фургонов. Раньше девочка подобного не видела, и поэтому с интересом вертелась рядом, ожидая результатов и - желательно - объяснений. Для чего этот шатер? Почему его не ставили раньше? А ей туда можно будет зайти?
  Оказалось, что шатер - для Дарины. Он представлял собой довольно грубую имитацию шатров степного народа и призван был завлекать народ к шаманке-ташши, предсказывающей судьбу. Пофыркивая, Дарина оттащила любопытную воспитанницу от работающих мужчин, пообещав, что разрешит девочке заглянуть после того, как Рени выступит. От этих слов волнение исчезло практически полностью, сменившись нетерпеливым предвкушением. Возможно, именно благодаря этому Тиа ни разу не сбилась, не упала и даже смогла улыбаться зрителям, как учила Ирта. Даже не обратила внимания на жиденькие одобрительные аплодисменты - так торопилась попасть в сумрачный шатер шаманки, где наверняка творится настоящее волшебство.
  Реальность оказалась... безжалостна к детским фантазиям. Дождавшись, пока очередная жаждущая узнать свою судьбу горожанка появится на улице, Тиа скользнула в густой полумрак, разгоняемый лишь светом четырех ламп, прикрытых тонкими полупрозрачными тканями и стоявших на полу по условным углам. Из-за этого, казалось, красноватым был даже воздух внутри. Дарина, сидящая в центре, благодаря такому освещению казалась потусторонним гостем в их мире. Стульев не было - только ковры, подушки и низенький столик перед шаманкой, на котором едва умещались две витые свечки и прямоугольное зеркальце размером с ладошку. И больше - никаких магических атрибутов. Что именно требуется для предсказания судьбы, Тиа не представляла, но рассчитывала увидеть нечто, похожее на их с Дариной фургончик, увешанный всевозможными интересностями и уставленный флакончиками и пузыречками всех мастей.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
Пожалуй, поистерю немного. Ненавижу писать "под заказ", а когда обещаю что-то, на что не чувствую реального настроя, творчество превращается в тяжелейшую повинность. Сидела сейчас, писала - а саму трясло от того, что я не хочу этого делать, что нет ни желания, ни вдохновения. Так что выставляю то, что было написано ранее - и на какое-то время ухожу в подполье, пока вдохновение не появится. На требования проды внимания обращать не буду, предупреждаю сразу: ничего хорошего в написании книги "из-под палки" не получится.
Оценка: 8.24*14  Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"