Аннотация: Вечный Рим и Третья мировая война... Мир сошёл с ума: войны захлестнули человечество, миллионы людей принесены в жертву смерти. Христианство под угрозой покорения могущественным Орденом. Кто остановит мир перед пропастью в бездну?
Глава первая
Приятный лицом человек, с добрыми глазами и смешными ушами стоял на коленях в одной из древнейших римских базилик. Его несвязное бормотание настраивало на боевой лад целую стаю мышей, игравшихся с пучком седых волос, обдуваемый ветром из приотворённого витража. Человеческий голос и мышиный писк смотрелись органично в этом древнем сооружении, где душа просящего мгновенно получала доступ в запредельные сферы небес.
Много о чём хотелось просить у Бога этому Римскому Первосвященнику, два года назад вступившему на этот, некогда значимый, а сейчас просто официальный пост главного служителя Вселенской Церкви, ощущавшей небывалый духовный спад последователей и иссякший поток неофитов. Иоанн Павел Третий категорически отказывался признавать поражение Церкви с схватке с миром за души человеков. Вот и теперь, когда идёт война Объединённой Америки и России, когда небоскрёбы складываются как карточные домики, хотелось просто кричать Всевышнему, что, мол, совсем Ты, старче, оглох и ослеп?!
И если судьба скрестила шпаги этих двух монстров-государств, то почему в его понтификат? Возможно, тот самый личный грех, о котором молчат все его биографии, разорвал плеву ценности молитвы в стенах собора Св. Петра, раз Бог, некогда хранивший мир от козней дьявола, теперь позволяет крошить человеческое мясо и проливать человеческую кровь с такой звериной страстью, как будто на дворе не 2023 год, а нелепое Средневековье?
Сделав нелёгкое движение чтобы встать, Папа ощутил прилив крови в мозг. Жутко захотелось пить простую родниковую воду, какую Джованни Скварини пил в своём детстве, пока не построили крупнейший химический завод и их деревню Лози не эвакуировали с севера на восток Ломбардии. Вот там-то, в новых краях, пленивших тонкий вкус Джованни, и произошло то событие, которое он с великим чутьём рьяного католика, именовал и именует смертным грехом.
Тогда их тела сходились и расходились в завораживающем движении любви. Парень, которому было 16, и девушка с длинными каштановыми волосами, едва отпраздновавшая совершеннолетие, - какие они тогда были наивно глупые, раз один порыв страсти смог совершить ту слабость, о которой он, Римский Первосвященник, так горько сожалеет! А что если покаяться перед собранием высокочтимых кардиналов, мол, простите Христа ради, как в России говорят? В России сейчас голод и разруха, а он, Иоанн Павел Третий, думает о грехах молодости. Стыдно. И горько. Как будто напихали в рот листочки полыни.
- Вытрите наконец пыль с подсвечников. - голос Святейшего Отца гулом отозвался в этом пахнущем сном пространстве, ограниченном мраморными стенами. - Вы уже считаете, что меня нет? Окинув грозным взглядом рядом стоящих, Папа подошёл к скамейке и взял портфель. Что в нём было - никто не знал. Служка с красивым лицом пошёл в хозяйственную кладовую, чтобы взять тряпку, а заодно, поразмышлять, что же такого драгоценного содержится в папском портфеле из буйволовой кожи, раз пять человек охраны не спускают с него взгляд.
И всё же один человек (не простой и с очень умными глазами, поддерживавшими густые цыганские брови) знал содержимое портфеля. Его звали Пьетро Шкани и он личный секретарь Папы. Ещё в детстве он мечтал о сутане, и всеми играми его была Месса. Родители думали, что мальчик сошёл с ума, когда попросил купить ему полное собрание сочинений Фомы Аквинского. Зачем и для чего? Чтобы легче было умереть, когда придёт старость, сказал Пьетро и его голубые глаза блестели готовностью жить познаниями и Богом.
Свита последовала за Святым Отцом до папского автомобиля, предусмотрительно распахнутого всеми дверцами. Секретарь Шкани сел рядом с Папой на задние сидения, водитель подавил нахлынувшую боль в печени и машина тронулась. Ворота открыл старик в плаще, пожелав доброго пути. Утро подходило к концу.
- У меня есть горькая новость к вам, Святой Отец.- Шкани подвинулся поближе. Грузный Папа занимал много места, так что его помощник чувствовал себя неуютно. Иоанн Павел Третий отвлёкся от созерцания римских улиц, взглянул на Пьетро.
- Говори, - сказал Папа и поправил крест на груди.
Секретарь достал из папки какую-то фотографию и протянул её собеседнику. Папа вздрогнул. На снимке труп человека в одежде кардинала висел в комнате, совершенно пустой. Лица не было видно, но по отражению в зеркале Папа узнал повешенного: это был выходец из России Георгий Соколовский, префект Конгрегации по сообщению с Восточной Азии. Исключительно чистоплотный в мышлении и поступках человек. Почему дни его окончились, причём так неподобающе?
- Курия гудит как пчелиный улей. - произнёс очень чётко Пьетро Шкани. - У этого происшествия много слухов. Я вынужден советовать вам отправиться в Кастель-Гондольфо, пока расследование убедит всех нас, что вы в полной безопасности. Этого требуют исключительно все! - Шкани забрал снимок с повешенным русским кардиналом и стал возится с заклёпками папки.
- Псалмопевец Давид говорит:"Господь - свет мой и спасение моё: кого мне бояться? Господь - крепость жизни моей: кого мне страшиться?" - процитировал Библию Папа.
Пьетро Шкани словно это и не слышал. Где-то глубоко в душе он сомневался, что его боссу угрожает опасность, но примеры из истории, когда доверчивость в "авось" каралось преступлением против главы Ватикана, заставляли всё просчитывать наперёд, благо знания и опыт за многие годы, проведённые в секретариате Конгрегации веры, научили доверять, но проверять. - "Не искушать Господа Бога твоего напрасно", это уже говорил Иисус, - ответил ему Шкани.
До собора Св. Петра доехали молча, жадно переваривая всё услышанное друг от друга. Толпа туристов прохаживалась по площади у собора, наспех фотографируя все достопримечательности. Солнце пробивалось из-за туч, играя в зайчики на аппаратуре, а кое-где, и на очках любопытствующих.
Секретарь слегка поддерживал Папу, когда они двигались в покои Святейшего Отца. Служанка, сестра Маргарита, заменила постель в папских покоях, поставила гладиолусы ( любимые цветы Иоанна Павла Третий) и протёрла кое-где пыль. Усталый Папа присел на стул у стола, заваленного книгами, и задумчиво уставился на распятие, расположенное на стене над кроватью.
- Я подчиняюсь вашему решению, Пьетро, которое вы так дружно обсудили и донесли до моих ушей. Но я требую, чтобы не была ущемлена ни одна моя просьба, а тем более я настаиваю на своём участии в расследовании смерти кардинала Соколовского. Это удар по всей Церкви Иисуса Христа, а значит, я имею полное право быть в гуще событий. Вы согласны?
Шкани кивнул и удалился в свою комнату, где его ждал крепкий кофе и много писем, шедших со всего света на имя Иоанна Павла Третьего.
Папа дотянулся до портфеля, лежавшего на расстоянии вытянутой руки. Среди вчера просмотренных бумаг он нашёл розовые листочки с официальным гербом Ватикана. Перевернув титульный лист, он прочитал "Досье о кардинале Г. Соколовском. Начато 12 марта 2019 года в Граде Ватикане".
- Похоже, какая-то хитрая лиса пробралась в наш тёплый курятник - прошептал Папа. В мозгу замелькали даты, имена, судьбы...
Глава вторая
Сверхсерьёзный и озабоченный неблаговидным будущим государства, элита которого выдвинула его на пост Президента России, Павел Сорокин крутил гайки и шестерёнки своего мозга. Воспитание, полученное в Америке, с которой он сейчас воевал, выводило на какие-то экстраординарные поступки. Этого требовала и супруга Сорокина Ирина, женщина подчищенного тонким вкусом образования, разбирающаяся в искусстве и музыке.
Военно-промышленный завод, который неожиданно посетил российский Президент, урчал как плохое пищеварение. Сварка и нанороботы работали в полной отдаче. Молодёжь, пришедшая трудится в эти стены немногим больше года, суетилась и зарабатывала опыт и пот. Оранжевые каски инженеров мелькали тут и там, создавая впечатление улья с растревоженными пчёлами.
Павел Сорокин прошёлся по анфиладе покрасочного цеха, заглянул попутно в курилку и зону отдыха, впитывая дух и настроение работающих. Война с Объединённой Америкой выбила из седла многие структуры промышленности России, безработица росла как грибы мухоморы. Часто у людей начинался сдвиг в сознании: пошли особо желчные анекдоты про властителей, мол, те озабочены жаждой сокрушить грозную и влиятельную Америку, а свой народ не нужен. Одиозные личности заполняли психиатрические дома, платная медицина трескалась по швам и жизнь превращалась в кошмар.
- Покажите мне наш новый танк, - обратился Президент к начальнику цеха танковой продукции. Из толпы окружающих Верховного Главнокомандующего выделился маленького роста человечек в спецовке и шляпой в руках. Подойдя к Сорокину, он по курортному расслабленно проговорил: - Милости просим в цех Љ6! - и двинулся по очерченным на полу линиям красного цвета, задававшим направление в нужном маршруте. Свита и Президент двинулись за ним.
Около десятка танков Т-195 стояли на рельсах и были окрашены в необычный жёлтый цвет, столь любимый Президентом. Рабочие щёлкали по клавишам компьютеров, и щупальца роботов возились на танковой броне, на сенсорах локаторов и гусеницах. Маленький человечек подошёл к одному из танков, погладил его рукой по броне и сказал влюблёно: - Мой любимчик... Долго не давался в работе с аппаратурой, а теперь собран настолько толково, что не один американец его не потревожит...
- Достойно, нет слов! - громко, с хрипотцой похвалил Сорокин и подошёл к танку. Тень промелькнула в глазах Президента. Вспомнились книги о войне на Ближнем Востоке, когда Россия взахлёб сражалась с джихадистами, и он как бы мысленно обхватил пол русской истории, находя, что воевали много и не зря.
Часто Павел Сорокин задавался таким вопросом: почему не любят Русское государство? И отвечал: нам нет альтернативы!
К Президенту подошёл один из помощников, протянул телефон и отошёл в сторону. Сорокин поднёс трубку к левому уху.
- Да, я слушаю.
- Господин Президент, кардинал Соколовский убит вчера вечером.
- Почему сразу не доложили?
- Ждали реакции со стороны Святейшего Престола. Папа уехал в летнюю резиденцию, в Ватикане предприняты небывалые меры безопасности. Секретарь Папы Шкани закрылся в своём кабинете и грызёт отчёты и архивы. Полнейшая прострация всего и вся!
Сорокин отключился, отдал телефон телохранителю и сказав, мол, танки танками, а обед по расписанию, пошёл к выходу из завода. Настроение было на нуле, заболело горло, словно он подхватил дифтерию. "Нервы не к чёрту с этой войной! А тут ещё мёртвый кардинал..." - пронеслось в мыслях у Президента. Требовался хороший и полноценный отдых, но где взять время в этом вечно занятом мире, полном мрака и ужаса?
В Кремле стояла тишина, что после заводского шума представлялась пустынею. Президент зашёл в кабинет помощника по национальной безопасности, выслушал доклад и отправился в комнату релаксации. Белокурая Вероника, делающая бесподобный массаж, вернула силы Павла Сорокина. Её соблазнительная фигура возбудила Сорокина лёгким током по нервам, но он знал, что везде и вокруг скрыты камеры и прослушки, и его элита только и ждёт его слабости, чтобы потом давить и давить, жать и жать, но Президент воюющей России не мог оступиться на зове плоти. Слава Богу, есть Ирина, надёжный и верный тыл, а значит - секс будет, но не сейчас.
Свой кабинет Президент встретил как старого верного друга. Монитор компьютера светился синим светом, лампочки на телефонах гасли и загорались вновь. Обычная суета. ...А где-то гибли солдаты независимой по-настоящему России, земля тряслась от взрывов и гула падающих самолётов и вертолётов, танки горели, была агония всего - живого и не живого. Три года противостояние Объединённой Америки, превратившейся в античеловеческий образ с разрешённой педофилией и повальной проституцией, с одной стороны - и свободной, христианской Белой Руси, где чтились заветы предков, рождалась и умирала любовь, где смеялись дети, с другой стороны.
Кардинал Георгий Соколовский, что до 2014 года был нунцием в России, был настоящим и преданнейшим её другом. Высокий иерарх Ватикана, когда-то родившийся в Красноярске и закончивший Санкт-Петербургский университет, уделял много внимания развитию связей между Святейшим Престолом и сорокинской Россией. Католичество если и не процветало на новоправославно-социалистической русской земле, то, по крайней мере, не бедствовало. Каждый год открывалось до семи-девяти новых костёлов, становилось больше прихожан, да и поток пожертвований в казну Римско-Католической Архиепархии не усыхал. Теперь, русский кардинал мёртв, задушен как жалкий подзаборный щенок! А ведь была мечта - Георгий Соколовский становиться Папой. Сладкая мечта для сильной и могущественной России!
- Пошлите мою записку нашему послу в Ватикане. Я диктую: "В связи с сложившейся опасной ситуацией, которая возникла после смерти кардинала Георгия Соколовского, я прошу донести до Папы Иоанна Павла Третьего моё решение помочь в расследовании этого зловещего преступления и добавить наших специалистов из Службы безопасности России на охрану нами уважаемого Святейшего Отца". Свяжитесь со мной, когда будет первая информация по делу Соколовского! - Президент отключился от связи и откинувшись в кресле, закрыл глаза, массируя виски.
Глава третья
Тьма создала этот костёр и этих шестеро человек, сзади которых стояли парни с факелами. Ночь, ужасная и трескучая, вообразила, что она способна творить и добро, и зло, и может заменить человеку весь масштаб землеустройства. Мир играл с этим костром, с этой тьмой речами этих двенадцати мужчин, имевших власть творить хорошее и плохое, мало задумываясь: а позволено ли? где точка не возврата?
- Пьетро Шкани вызывает у меня глупую усмешку: и чего он так суетиться? Не хочет ли он стать следующим Папой? - говорил крайний слева, чьи усы шевелились в свете огня.
- Брат, ты же знаешь, что действующий Папа - последний, ибо так решили мы сами... Прошло пять лет с того момента, когда мы в Палермо установили о прекращении существования Римского Престола. Всем нам давно известно, что центр мира теперь в Нью-Йорке, а не в Риме или Париже. Про Москву промолчу... про этот гадючник умершего православия... Наш мир поменял координаты, глобальная политика превратила человека в бога, бога могущественнее самого Саваофа: нынешний человек, в оружии которого все средства науки, социологии и той же политики, имеет возможность влиять на мир, подстраивать его под себя как кусок глины. Люди теперь не обжигают горшки, они сделались богами. - длинная речь брата Иосифа заставила задуматься всех стоящих в этом круге.
Усатый брат Тимофей усмехнулся в кулак и повозил каблуком в песке. Все знали, что если говорит брат Иосиф, нужно остерегаться его популизма, ибо испортить свои уши его громкими речами. Иосиф любил говорить и это его преимущество или слабость "гуляла" в устах Высокого Совета. Желающим обсудить брата Иосифа не нужны были телефоны, пейджеры или компьютеры - они могла пользоваться лишь мыслями, об этом позаботилась сама природа. Эти мысли, что могли объять все проблемы мира, в котором начинал править Антихрист, эти умозрительные мысли, эти тонкие думы не могли куда-то утечь, уйти на сторону, а потому - только ум мог сделать свою работу через дар, данный Кем-то.
-Я летал в Москву и скажу вам: там не понимают действий этого Шкани. Мне говорили: секретарь Папы напуган убийством русского кардинала и бережёт Папу. Но что угрожает Папе, как не глупость его свиты? Москва бережёт Святого Отца как зеницу ока. - брат Лео плюнул под ноги и ругнулся как бакалейщик. - Я доволен этим русским Президентом - Сорокин близок к нашему Высокому Совету как никогда, он озабочен влиянием Русской Церкви на политику России и уверен, что эта война с Объединённой Америкой, подмявшей под себя всю прежнюю Европу, приведёт к смерти РПЦ, а не Кремля.
Далее произошло неожиданное: один из братьев покачнулся и упал. Парень с факелом, стоящий сзади, шагнул вперёд, осмотрел упавшего и произнёс: - Он мёртв! Брат мертвее дохлее осла! Собравшиеся пустили волну вздохов и окриков, Иосиф и Тимофей о чём-то принялись тихо говорить.
Наконец, брат Иосиф на правах самого уважаемого, что подкреплялось возрастом и умеем убеждать, взял факел в свои руки и пошёл к выходу, в старые оловянные ворота, от которых тропинка вела в такой же старый замок на окраине Нового Орлеана. Братья пошли следом, в их руках также находились факелы, а парни- помощники как будто и испарились. Как и тело скончавшегося брата Высокого Совета.
Накрапывал дождь. В воздухе порхали кусочки золы от жжёной бумаги, будто кто-то спешно заметал следы.
Войдя в замок, все переоделись в сухие одежды, покидав свои мантии в стиле римских тог, и уселись у огромного камина, изразцы которого рассказывали о житие Иисуса Христа. Тусклый свет свечей в золотых подсвечниках, настолько блестящих, что мерк свет луны, мрачный свет окутывал лица собравшихся братьев и некоторых склонял в сон. Это был нелёгкий день, считали некоторые, а другие размышляли, день как день, подумаешь, скончался старый брат, кажется, брат Лео, только что бывавший в Москве. Почему с Москвой связано столько смертей?
Брат Тимофей, откашлявшись, сказал:
- Кто нам заметит умершего брата? Есть какие-нибудь варианты на этот счёт?
Иосиф приподнялся, поправил полы длинной рубашки. Его седые волосы пересохли у камина, и когда он дотронулся до них, ему показалось, что он коснулся проволоки электропередач.
- Я выдвигаю кандидатуру Грегори Маквилла, Президента Объединённой Америки. Его опыт в руководстве сверхдержавы неоценим в наших тесных рядах и он может быть нам полезен и незаменим. Глупо было бы отвергать этот источник мудрости и военного таланта! Он имеет преимущество в борьбе с Россией, которую так хвалил умерший брат Лео и которая всем нам ненавистна как сельский сортир. Нам будет приятно иметь дело с братом Грегори, поддержите меня и вы ничего не потеряете, а лишь приобретёте!
Тимофей провёл голосование и брат Грегори был причислен к списку Высокого Совета. Как секретарь, брат Тимофей заручился отпечатком мизинца каждого присутствующего, а брат Иосиф, как глава Совета закрепил всё документально. Был составлен протокол собрания, где имя Лео уже не стояло. Умершего брата никто не почтил вниманием при захоронении, ведь его политика была ошибочной: против Москвы выступали все, а брат Лео, как всякий самовлюблённый человек противопоставил себя всему Совету. За что и поплатился своей жизнью. В ворота Москвы было забито два гола...
- Давайте выпьем за здоровье выбранного нами брата Грегори! - Иосиф на манер исполнителей кантри пропел звучным голосом. - И да пребудет душа кардинала Соколовского в аду! А душу брата Лео мы ещё оценим...
Из зала столовой пахло восхитительной индейской. Брат Иосиф весь изошёл слюной, ведь всякое убийство требовало восполнение сил. Хотелось приятно усесться в это мягкое кресло, погрузить свои тонкие пальцы в исходящую жирным соком птицу, вобрать в себя весь её аромат и забыть, что в мире есть умершие братья, война, его укрытая в горах Альп семья, не видевшая его давно... Индейка лучше тела любовницы, приятнее хруста утренней газеты, мягче июньского дождя. Да, этот мир прекрасен, когда ты умён и властен над всеми прочими!
Глава четвёртая
Сгорбленный, с слезящимися от треволнений глазами, Иоанн Павел Третий всматривался в тело покойного русского кардинала, снятого с петли четыре дня назад. Гроб, в котором синий труп возлежал в окружении цветов со всех континентов, обширный гроб с русских лесов раздваивался в глазах Святейшего Отца, всё хуже и хуже себя чувствовавшего в последние печальные месяцы. На ум Папы приходили слова покойного кардинала, произнесённые им на исповеди: "умирают лучшие, но не все лучшие достойны приятной смерти". Висельник, удавленник - что может быть хуже?! А тем более, если этот висельник в Ватикане, где всё должно говорить о вечной жизни.
В многочисленном ряду кардиналов Папа заметил стройного мальчика, по-девичьи хлопавшего ресницами. Ребёнок и смерть. Римский Первосвященник приподнялся с кресла, установленного под шатром и двинулся под моросящий дождь к своему секретарю . Тот поигрывал с чётками, о чём-то задумавшись. Рядом стоящий Государственный секретарь Ватикана монсеньор Чезаре Спаччо просматривал последние известия по позолоченному телефону, подаренному секретарём Папы.
- Уберите мальчика, немедленно! - гневно проговорил Папа. Локти его из-под сутаны закруглились, голова слегка запрокинулась.
Пьетро Шкани удивлённо взглянул в глаза своего босса (это слово и не прижилось в этих древних стенах, плохо принимающих современность).
- Святой Отец, это недоразумение! Возможно, мальчишка - какой-то близкий родственник покойного кардинала Соколовского. Мир огромен, но всё же тесен.
- Что вы хотите этим сказать? Этот мальчик - его сын? - глаза Иоанна Павла Пятого округлились.
Секретарь хотел было рассмеяться, но вспомнив прошлое Рима, стал серьёзен как не опохмелившийся плотник. Шкани двинулся в сторону мальчика и через какое-то время Папа увидел пустое место.
Процессия похорон растянулась на 3 часа. Музыка труб и барабанов так прочно вошла в сознание присутствующих, что им стали мерещится тени. И тогда усталые кардиналы начали скучно перешёптываться, вытирая платками взмокшие волосы, моля Бога не подхватить коварную простуду. Катафалк от собора Св. Петра проследовал к собору Св. Иустинии на севере Рима, где его уже ждали дети и прилетевшие из России паломники. Гроб был перенесён в крипт собора, цветы легли на своё место и через полчаса возле усыпальницы Георгия Соколовского остался только тот самый мальчик, что не давал покоя Папе.
Вечером Иоанн Павел Третий пил кофе в своей личной библиотеке в резиденции Кастель-Гондольфо и прищуренными глазами поглядывал на попугая, носившегося из одного угла клетки в другой. Птица была любимицей печального Папы, даря ему полноценную усладу для души, такой старой, какая только возможна в человеческом мире.
В дверь библиотеки вошёл торопливый секретарь Шкани, под мышкой которого находился пузатый портфель. Этот раздобревший от переполнявших переживаний Понтифика предмет Папа буквально возненавидел. Глупая буйволица, раз отдала даром свою драгоценную кожу! Так даже не поступали первые христианские святые. О, бесшабашное животное, чья рука тебя лишила жизни и наполнила твои останки этими проклятыми документами?!
- Я принёс вам документы, Святой Отец - произнёс запыхавшийся Пьетро, забавно шмыгая носом. Секретарь был хроническим бронхиком, что никогда не пугала Понтифика: кто сейчас здоров как бык?
Папа не взглянув в его сторону, поднялся со стула и подошёл к полке с книгами.
- Какую книгу вы читали в последний раз, мой дорогой Пьетро?
Шкани повёл бровями и ответил:
- О, это замечательное чтение! Я буквально проглотил "Маленького Принца"!
Иоанн Павел Третий превратился в мрачную тучу. Он слегка высунул язык и провёл рукой по корешкам книг. Фиолетовые, красные, синие, оранжевые, коричневые - они выставляли себя напоказ во всём своём прекрасном совершенстве! Если совсем не видеть снов, то зачем жить? А если сама жизнь - неповторимый сон, в котором ты наедине с этими бумажно-кожаными созданиями, которые дарят своему ценителю бесценнейшие знания. Нет ничего привлекательнее знаний истины.
- Война на дворе, а вы детские книги читаете... Вам много лет, это надо учитывать! - Папа вынул одну из книг и раскрыл на середине. Старый запах буквально оглушил его.
- Этой книге, - а она называется "Периодические сведения о человеческой святости" - четыреста лет. Кардинал Соколовский прожил 65. Книге - 400, русскому - 65. Почему книга живёт дольше человека?
Секретарь присел на гостевой диван под картиной Ботичелли и высморкался в платок. Бесцветная жидкость, покинувшая носовую полость старого итальянца-секретаря, не впиталась в шёлк ткани, а благополучно спала на пол из бордового паркета. Шкани удивлённо прошёл взглядом весь пусть этой жидкости, отмечая про себя, что был бы очень рад не подскользнутся на этой крохотной луже.
- Всё дело в грехах, Ваше Святейшество! Грехи нас лишают разума, печалят сердце, вдобавок отравляя жизнь других, рядом живущих. Есть одна история...
- То есть?
Шкани положил платок на подлокотник дивана. Он терпеть не мог сопливые платки.
- Мы грешим, а потому мы смертны. Жизнь книг чиста и невинна, а жизнь человеческая полна страстей. Надо убрать корень зла из сердца человека, и тогда мир полностью измениться. Хотя возможно это и утопия, но чем Томас Мор хуже Фридриха Энгельса? К тому же, он наш святой, а значит нам необходимо равняться на его чистую жизнь.
Папа подошёл к дивану и положил свою левую руку на голову Пьетро Шкани.
-Вы умны, но совершаете одну и ту же ошибку в течение большого времени: вы думаете о земном, вы глубоко увязли в паутине сиюминутности, мало доверяя Богу. Томас Мор - святой, но некоторые его идеи были несказанно утопичны. Что касается Энгельса, то напомню вам, что его идеями жило пол земного шара, находя в них нектар для своего мозга. Я изучал догматы коммунизма и замечу, что хоть они также утопичны и непригодны для полноценной жизни, но в них есть что-то от Бога.
Шкани вздрогнул и привстал:
- Но...
Папа улыбнулся и негромко сказал:
- Не читайте книг для детей, когда идёт война. Это также несовместимо как сахар и перец. Я был однажды покорён словами старой монахини, лежавшей парализованной в одном из испанских госпиталей: "Верьте Богу как вы доверяете ребёнку, но никогда, никогда не отнимайте от себя ту драгоценнейшую свободу быть самим собой". Я дам вам некоторые книги из этого собрания, они вам принесут много радости. А свою книгу отдайте детям, ибо она их собственное творение.
Глава пятая
Кабан бил задним копытом об дуб, пытаясь сбить капкан, от которого по телу животного проносилась дикая боль. Шесть минут хватило Николаю Ефремову на то, чтобы оказаться у раненного кабана, успокоить своих собак и воткнуть нож в глотку секачу. Горячая тёмно-бурая кровь хлынула на снег, окрасив белое покрывало земли в розовые пятна. Глеб, друг Николая, зашевелил рыжими усищами, изнемогая от желания хлебнуть этой благодатной кабаньей крови, чтобы влить в организм новые соки.
- Да хлебни уже! - смеясь, сказал Ефремов и выпил из фляжки рома.
Глеб Жирков оскалился и проглотил слюну.
- Нельзя, печень болит. Вчера анализы сдавал, сказали: беречься вам надо при такой вредной работе, мол, разведчики - самый взрывоопасный народ, но без нас страну ждут печальные последствия, способные привести её к краху, и об этом знает президент наш любимый, который мало что делает для нас...
Разделывали кабанью тушу у домика заимки. Подъехал третий друг, Семён Астраханцев, подвёз пять бутылок "Смирновской". Он умело развел костёр, и лес рядом словно в сказке ожил. Где-то близко громко прокричала птица.
- Ну, ребята, свежая новость по делу кардинала Соколовского. Начну, благословясь: наши разведчики установили его последний разговор с помощником. Кардинал был спокоен, но в голосе его звучала усталость, будто он мало спал или мало двигался. Ещё кардинал говорил о некоем событии, способном перевернуть весь мировой порядок - сказал скороговоркой Астраханцев, словно торопился высказаться. Семён был самым старшим из охотников-разведчиков (сорок семь лет) и нужно было задавать темп дружеским взаимоотношениям, подтверждая своё лидерство. - Ну, вот такая таинственность. Но есть ещё нечто другое. Ходят слухи, что у главы Ватикана обнаружена опухоль на мочевом пузыре. Все его помощники куда-то внезапно пропали, с ними резко оборвалась связь, а секретарь на неделю уехал в один из римских приходов. Пьетро Шкани как всегда недоступен, но на то он и папский секретарь!
Благоухающая шурпа была готова через сорок минут. Разлили по кружкам водки, выпили за быструю и молниеносную победу над противником и за здоровье Иоанна Павла Третьего, пользовавшегося популярностью в российских кругах, хотя простой народ побаивался расположения Папы, мол, за гуманитарную помощь спасибо, но отдельное спасибо за то, что мы как- нибудь без вас.
- Если Папа умрёт, новые силы в Ватикане могут встать на сторону Америки и не будет уже нейтралитета, который был на руку России. О молниеносной победе в таких обстоятельствах не можно и мечтать! Североатлантический Альянс распался вот уже как десять лет, но Штаты всё-таки сильны ядерным потенциалом в бывшей Европе, хотя половина европейского континента во власти русского влияния - стараясь говорить не спеша, прояснял ситуацию Семён Астраханцев. Его долгая работа в МИДе и СВР развила его аналитические способности и приучила выделять главное.
Глеб Жирков подкинул дров в костёр.
- Если кардинал говорил таинственное и взрывоопасное, то ясно как Божий день, что смерть его на руку дядюшке Сэму! - Жирков взял ещё одну из бутылок, открыл её и разлил по кружкам. - Американцы всё-таки могли взять Соколовского под свою опеку, шантажируя его. На всякого человека имеется свой компромат, даже на Терезу Калькуттскую, какой бы святой она не была.
Хваля бесподобный бульон, прекрасно сдобренный листочками укропа и щепоткой тмина, друзья покинули место охоты - лесную заимку. Дорога, по которой они следовали, была безбожно разбита, нанося машине незаметный, но чувствительный урон. Радио заработало у старой линии ЛЭП. Диктор вещал:
-Сегодня особенно морозный день, температура ниже 23 градусов, дует северо-восточный ветер... Последние события в России и мире. Президент РФ раскритиковал действия некоторых российских генералов с обеспечением продовольствия для наших войск. Виктор Сорокин назвал это "процветанием дури" у людей в погонах. Между тем, вооружённые формирования России продолжают успешное наступление на разрозненные силы противника. Вчера с боями взята Прага и вздохнувшие свободно жители некогда бывшей столицы Чехии, дружно рукоплескали нашим солдатам-освободителям. Вновь появилась возможность говорить о возрождении новой Европы...
Замелькали бегущие зайцы, но сил стрелять уже не было.
- Разгромим Америку - куплю себе заячью шапку,- вальяжно рассевшись на пассажирском сидении, произнёс Жирков, поглядывая на рулившего Николая Ефремова. Машина Астраханцева ехала в хвосте. - Но до победы как до Второго пришествия Христа!
- Думаешь, сломаем хребет этой гадине? - хрипловато сказал Ефремов, не отрывая взгляда от дороги. Его белёсые волосы кое-где встопорщились, что особо его злило. Как же хотелось бросить руль "БМВ" и привести в порядок безобразие на голове! Возможно, это от нервов, расшатавшихся от долгих бодрствования за рабочим компьютером, в котором информацию невероятного объёма он поглощал, чтобы потом обработать её и проанализировать в кратчайшие сроки.
...К бане Ефремова подъехали, когда пошёл обильный снег вперемешку с сильным ветром. Накололи дров, вдыхая густой запах лиственницы. Вдалеке слышался звук низко летящего вертолёта.
- ...но все девушки сейчас спасают раненых в госпиталях. Раненый много, как много крови. - продолжил Семён. - Если идёт война, первыми принимают на себя самые беззащитные и уязвимые - женщины.
Парились долго и весело, а потом в чём мать родила выбегали раз пять в сугробы и жадно тёрли друг друга до красноты, крича как туземцы. Русская забава - доводить до одурения себя, видя в этом смысл жизни.
- А ведь Соколовский в начале жизненного пути вовсе не собирался становиться служителем Бога. В возрасте 18 лет он серьёзно увлёкся рок-музыкой, собрал молодёжную группу "Амфора Зевса" и думал добиться особых успехов на этом поприще. Но его бросила любимая девушка. Георгий впал в депрессию и стал почитывать религиозных классиков. Особенно его увлёк Фома Кемпийский. Это увлечение привело молодого человека в московский костёл. В 22 года он стал священником досрочно, взяв на себя заботу о человеческих душах. - говорил Астраханцев. Потом улыбнулся:
- Сегодня высплюсь.
Друзья сказали:
- Дай-то Бог! - и хлопнули его по плечу. Это было неким ритуалом ещё со времён армейской службы в Таджикистане. У них на троих была одна мечта: выспаться вдоволь, сводить жён на нашумевшую премьеру блокбастера и купить детям наисладчайший пломбир, каким он был когда-то в СССР.
Подняли стаканы за здоровый и не прерванный сон без сновидений. Хотя, однажды один сон спас Глебу Жиркову жизнь. Это было девять лет назад. Ему снилось, как его "Вольво" падает в бездну, мрак которой был особенно ужасен. Глеб тогда просто посмеялся над этим пустяком, махнул рукой, но жизнь показала: принимай к сведению всё, что подсказывает твой организм. Засыпая за рулём, Жирков увидел опять тот же сон, но в ещё более ускоренном темпе. "Вольво" едва не сошёл в обрыв, до которого оставались считанные метры...
...В этот день президент Сорокин издал распоряжение отправить всю нашу троицу с секретной миссией в Ватикан. Требовалось помочь в расследовании трагической смерти кардинала Георгия Соколовского. Москва запустила руку в тайны Римской курии.
Глава шестая
Объединённая Америка реагировала повышенным аппетитом и спросом на виски и табак на неутешительные последствия военного противостояния с окрепшей и вставшей на ноги Россией; можно сказать: Штаты "сдулись" как негодный шар, под натиском пинающих его дворовых бродяг и захлебнулись в собственной блевотине.
Одна напасть отравляла повседневное бытие американского президента: Грегори Маквилл с утра и до вечера был погружён в мерзкое болото, подверженный ожиданиями дальнейших неудач своей потерявшей интерес к военной науке армии. Мир с запредельной скоростью катился к атомной войне, все религиозные вожди в исступлении провозглашали анафемы жадному пороку алчных политиков, стремящихся наказать своего противника побольнее и поковарнее. Канули в Лету "цивилизованные" войны, теперь мировая политика жаждала уменьшить число землян, ведь возросшие аппетиты людей, простых и работающих людей, могли сократить число зажравшихся политиков, как негодный элемент.
...Дождь над Белым домом пахнул кошачьей шерстью и мочой, и Маквилл, закрывая окно, с омерзением вытер руки влажным платком. Мозг главы Америки лихорадило полных пять дней: неизвестная хворь привела к бессоннице и чрезмерному возбуждению всего организма. Врачи неуверенно прятали свои виноватые взгляды и ссылались на туманность науки, а то и на русских диверсантов, которых много развелось в Вашингтоне, да так, что местные бродячие псы уже откликались на русскую речь.
Во второй половине дня Грегори Маквилл посетил бильярдный клуб "Серебряный Рог", побывал в картинной галерее семейства Смитов, а под вечер заглянул с когортой помощников и охраны в Центр физической культуры "Вечный Атлант". Под работающий DVD-проигрыватель, транслирующий речь Джона Кеннеди, Маквилл забавлялся с аппетитной гирей в несколько пудов, плотоядно посматривая на бугры своих мышц, покрытые приятными потовыми выделениями и вздыбившимися белёсыми волосками. Тоска и отчаянье исчезали прочь, глава Белого дома начинал дарить рядом находящимся свои улыбки, радость избавиться от неутешительных мыслей даже слегка позабавила 56-летнего Грегори.
Одна из девушек с любопытством поглядывала на бугорок, образовавшийся на тренировочных штанах президента. Джессика Палмер облизнула высохшие губы и достала макияжную аптечку. Розовая помада аккуратно легла на полные губы, жаждавшие поцелуев. Но больше всего, больше секса, матери и любимого штата - девушка любила хруст банкнот. "Они пахнут жизнью" - часто заявляла она, когда парни после мгновений любовных утех курили толстенные вонючие сигары или косячок "травки", и разговаривали с ней о планах на будущее. В те зачарованные минуты лицо Джессики было одухотворённо наслаждением.
Накрасившись и глотнув кока-колы, Палмер стала сокращать расстояние с президентом. Странно, но телохранители Маквилла как-будто и не замечали эту худенькую и привлекательную особу в джинсовом костюме, проявлявшую горячий интерес к ими охраняемой высокопоставленной персоне. Грегори листал "Плейбой" , и когда Палмер подошла к нему, он бросил журнал на маленький столик с вазой в цветах, и подошедшая обдала его запахом приятного женского тела. Голубые глаза президента вплотную сошлись с карими линзами Джессики. У девушки внезапно зачесалась левая грудь и внизу живота запульсировала жилка.
- Вы могли бы уделить гражданке вашего государства чуточку своего драгоценного времени? - из уст Джессики Палмер выпорхнули сладкие на вкус слова.
Президент лукаво усмехнулся и приподнялся с раскладного стульчика, который в какое-то мгновения был торопливо убран.
- Да. И вы знаете наверняка, что я бываю в некоторые часы безумно любезен - сказал Маквилл.
Они вышли в сад. Ласточки носились низко над землёй. Солнце скрылось за тяжёлыми облаками.
- Я просто очарована вами, господин президент! Ваша речь перед Конгрессом довела меня до слёз. Я пила кофе и стала представлять, будто нахожусь наедине с вами в приватной беседе, и нашими темами была любовь и мир.
- Ваши желания сбылись. Я очень этому рад! В детстве, проведённом рядом с выгонами для скота и овец, ваш собеседник предавался мечтам о лишнем куске хлеба. Как видите, мы лучше стали жить. - Грегори поднял взгляд к верхушкам высокой пихты. Где-то в зелёно-синей смеси земли и небес пела прекрасная птица.
Они прошлись по идеальной на вид аллее, покормили стайку голубей у гаража ретро-автомобилей, и наконец, добрались до закрытого бассейна. Раздевшись, Маквилл и Джессика Палмер нырнули в бирюзовую гладь. Оба прекрасно и увлечённо плавали с двенадцати и семнадцати лет соответственно, предпочитая кроль и брасс. Телохранители с заведёнными за спину руками с холодными взглядами перебрасывалась словечками с какой-то кучкой бородатых мужиков а-ля хиппи 1960-ых, голых по пояс. Вскоре послышались нецензурные реплики, но после возгласа президента всё стихло.
- Вы не опасаетесь того, что я могу иметь какие-нибудь корыстные цели со своей стороны? - в голосе девушки промелькнули бархатные нотки.
- Я давно перестал бояться неизбежного. - произнёс суховато Маквилл. - Так легче что-то созидать. Надо беречь дар Природы - своё сердце.
Палмер очаровательно выдохнула и снова нырнула в воду. Она словно русалка колыхала водную стихию, что завораживало Грегори. Он любил такие минуты счастья. Особенно он возрадовался, когда прикоснулся к губам Джессики. Нет, это он уже не сможет забыть. Как никогда не сможет исторгнуть из памяти факт гибели 998 морских пехотинцев во французском Марселе, когда русские черти в тельняшках выбили парней Маквилла из крепости, полной боеприпасов и обмундирования. Это было поистине глубочайшее унижение для любого американца. Эти русские могут биться даже вопреки элементарным пределам выносливости и страха.
Президент гладил роскошное тело Джессики и одновременно слушал очередную сводку новостей CNN.
"Как стало известно 25 минут назад, папу римского Иоанна Павла Третьего госпитализировали в клинику "Джемелли". У Первосвященника подозревают обширный перитонит. Самочувствие папы не критическое, однако, почтенный возраст даёт о себе знать" - говорил диктор тоном заправщика бензином. У Грегори Маквилла заныло где-то внутри груди.
- Ты веришь в Бога, детка? - лукаво обратился он с вопросом к Джессике.
- Вера в божество ничего мне не даст, а потому она бессмысленна. - отвечала уставшая девушка, лёжа на белоснежно розовой перине.
Президент согласно кивнул головой.
- Жаль, не все это понимают!
Глава седьмая
Без медицины не было бы жизни на земле. А тем более без опытного хирурга, способного одним мановением руки и скальпеля отсечь боль, страшную и жестокую. И если человек утерял здоровье, пусть знает он: есть на свете способный ему помочь, взявший на себя ответственность за человеческую жизнь.
Врач Джузеппе Тоскивальди всегда осенял себя крестным знамением перед любой операцией. Так было легче творить свою работу. Его сестра, Анна-Мария, однажды упала в полынью и едва не погибла, безнадёжно барахтаясь в ледяной воде. В это время Джузе писал письмо в Неаполь своей подруге по переписке, с которой он делился своими скудными новостями, игнорируя ровесников во дворе. Письмо он так тогда и не дописал: приятно белёсый листок бумаги подхватила ворона, залетевшая в открывшееся от ветра плохо запертое окно. Мальчик рванул в одной рубашке во двор, пробежал заснеженный огород, часть леса, пока не выбежал на белую гладь реки. Отчаянный голос Анны-Марии аж подбросил его от земли. Родной любимый голос, жаждущий продолжения жизни.
Тогда всё закончилось благополучно, и спустя полчаса Анна-Мария уже мирно спала на кушетке в прихожей у обогревателя. Теперь задача спасения жизни стояла так же вызывающе однобоко - будет жить Римский Понтифик или отправится в небесные чертоги. А потому господин Тоскивальди глубоко погрузился в процесс операции, что если бы наступил конец света, он вряд ли это заметил.
Несколько раз происходили непонятные сбои в дыхательной аппаратуре операционного блока. Не иначе земля и небо схватились за жизнь Иоанна Павла Третьего. Что могло помешать всем недругам Папы в эти минуты наконец-то возрадоваться упокою этой старой итальянской души, вознесённой на Римский Престол в годы угасания веры и битв Третьей Мировой? Только молитвы миллионов верных католиком, собравшихся у клиники и ждущих любого исхода. Если Святой Отец выдержит все испытания, он станет ещё более крепким духовно, ну а если смерть поглотит его тело, возблагодарим Господа Бога, что смерть пришла без больших телесных мучений! Как бы не был тёмен свет в туннеле, спасибо что есть паровоз.
Рассечённое тело Джованни Скварини, которого вся земля знала под именем Иоанна Павла Третьего, боролось за жизнь. Сердце то прекращало биться, но вновь возвращалось в ритм, артериальное давление скачками будоражило разум помощников хирурга. Но дальнейшие два часа прошли в несколько спокойной атмосфере. Когда доктор Тоскивальди выходил из операционной, он едва не падал с ног.
Госсекретарь Ватикана Спаччо молниеносно подбежал к хирургу и схватил его за руку чуть выше локтя. Единственное, что разобрал доктор, был обрывок какой-то невразумительной чепухи: "перитонит... курия... Дева Мария... спит..." Джузеппе приоткрыл пошире свои разбухшие от недосыпа глаза и попытался сосредоточиться на этой маленькой, но обретшей все заполняемые размеры фигуре кардинала Спаччо.
-Папа в порядке - выдавил из себя пустые слова хирург клиники "Джемелли".
-То есть, вы хотите сказать... - не нашёл ничего иного Госсекретарь, кроме этой неоконченной фразы.
Тоскивальди повторил свои слова и удалился в туалетную комнату. Спаччо вышел из помещения клиники с повеселевшим взглядом, суетливо сел в машину и поехал в неизвестном направлении.
(Новость об успешной операции мгновенно облетела весь мир. Президент Америки так вложил все силы в свой удар по столешнице, что из руки на зеркало упали капли крови. Маквилл сморщился и вытер ладонь листком бумаги, на которой была набросана речь для студентов из Оклахомы. Одно дело, когда проливаешь чужую кровь, но если пролита своя, драгоценная и всеми уважаемая, то это другой разговор. Нет цены той крови, которая питает миллионы литров простых людей).
Часто простой народ жертвует последним для власть имеющих. Этой жертвой были согреты и подпитаны судьбы многих королей и президентов, герцогов и баронов. Эти жертвы также священны, как и кровь Христа. Господь наш был одновременно и простолюдин, и Царь, и не поэтому эта Святая Жертва известна в любом уголке земного шара? Высокое и простое - чем не повод для глубоких анализов мятущегося разума? Эти мысли и волновали Семёна Астраханцева, когда тот перебирал некоторые бумаги в секретариате Папы.
Второй спецпредставитель России в Святом Престоле возился с карбюратором старого мотоцикла, сломавшегося на улице адмирала Казимира Фолла. Проклятая железяка отнимала драгоценные часы, а время в расследовании смерти Соколовского было ценно и ещё тем, что во всяком закрытом человеческом обществе важно брать быка за рога. Этому вас научит любой американец.
Всё-таки Глеб Жирков бросил свой сдохший мотоцикл и добирался до Собора Святого Петра на автобусе.
Кабинет Папы занимал Чезаре Спаччо. Одутловатое лицо кардинала вызвала у русского офицера нестерпимую изжогу.
- Я кое-что разузнал о кардинале Соколовском - произнёс Глеб и не спрашивая разрешения, уселся на диван, обставленный со всех сторон комнатными пальмовыми деревьями.
- Ну что ж, говорите - Госсекретарь громко вздохнул и приподнялся из-за стола. Вентилятор на потолке выключился громким щелчком.
- У русского кардинала была, да и сейчас есть сестра Маргарита. Она живёт в Венеции. Я съездил вчера в её скудные апартаменты и поговорил по душам. Монсеньор Соколовский частенько останавливался у неё в гостях, был нежен в отношениях с дочерью своей сестры. Дочери 14 лет и Георгий всякий раз дарил ей подарки или отдавал на хранение некоторые личные записи. Девочка поведала мне на ушко, что в последний раз, за неделю до смерти кардинал отдал ей папку, довольно объёмную, которую она по его просьбе спрятала в кровати своей комнаты. Однако, папка также внезапно исчезла как и появилась. Что было в этой папке, Лиза не знает.
Вентилятор шумно начал вновь работать.
- Маргарита, её мать, рассказала мне глубоко доверительно, что Соколовский как-то узнал о любовной связи нынешнего Папы. Он говорил, что занимался биографическими деталями Папы Скварини и раскопал достаточно много интересного. Всё это было записано в той самой папке, что хранилась в комнате девочки Лизы.
Кардинал Спаччо грыз колпачок ручки, будто стал малолетним мальцом далёкой провинциальной деревушки. То, что он услышал, его скорее не потрясло, а озадачило. Сумерки за окном добавляли туманности в голове.
- Значит, Папа не так чист, как кажется? - произнёс невнятно он.
- Все мы не ангелы - Жирков пожал плечами.
Госсекретарь Ватикана покраснел как речной рак, свежевыловленный и брошенный на горячий песок.
- Никому не слова. Мы разберёмся, а пока каждый будет продолжать свою работу. Каждый - там, где это необходимо совестью.
Глава восьмая
Боевые лазеры новейшей модификации "Акула", поступившие в российские войска в 2019 году, глубоко врезались в живую силу противника. Звуколёты русских громили вооружение американцев так ладно и со вкусом, что генерал Джонатан Фрост проглотил дымящую сигарету и был доставлен в лазарет с ужасными болями в желудке. Сразу же был проинформирован президент Объединённой Америки. Грегори Маквилл после доклада заперся в своём Овальном кабинете и только знает Бог, что он там делал в полнейшем одиночестве.
Российские солдаты, дошедшие до Берлина, как и в 1945 году были полны энтузиазма перевернуть мир верх дном ради справедливости и чести. Командирский состав как нельзя был воодушевлён победами над янки, тем более что снабжение продуктами наладилось, враг нёс ощутимые потери и немецкая погода дарила великолепную весну.
Американцы уходили из вассальной Европы уныло и плакуче, оставляя после себя горы объедков и пустых бутылок из-под виски и колы. Кое-где устраивались дискуссии на пустых винных бочках, на которых проклиналась вся демократическая загнившая система, не дающая армии развернуться и дать под дых русским. Капрал Томас Агрифер зачитал длинные тезисы о продажности президента Маквилла и всего его окружения: мол, гуляет с девочками, наслаждается прелестями бассейна и теннисного корта, а кровь простых солдат льётся как с неба дождь в промозглый какой-нибудь сентябрь в английской прибрежной деревушке. Если дать и дальше жировать этому выскочке и кровопийце Маквиллу, то Штаты опустеют и на обломках Капитолия русский Иван будет со товарищи распивать самогонку прямо из горла.
И в это время одну из групп разведки российских войск навестил странный лейтенант в маске на всё лицо, якобы у него была ужасная сыпь и лихорадка, вызванные простудой или иным вирусов здешних гнилых мест. Бравые разведчики перешёптывались, поглядывая на своего командира Шурочкина, чистившего АКМ. Майор молчал и даже не ответил на приветствие этого лейтенанта, когда тот вошёл в зал комендатуры русского Берлина. Вывалив язык, Шурочкин наслаждался любимым процессом. Лейтенант сел у стола, стоявшего посередине, закинул нога на ногу и принялся рассматривать местонахождение российской разведки.
В небе за окном гудели сверхзвуколёты, рвалась земля, отражая ранящие её снаряды. Это мрачное небо нисколько не волновало этого шустрого лейтенанта, как будто войны между Россией и Америкой и вовсе не было, а были просто-напросто хитрые манёвры, бряцание оружием и откровенные желания вымотать эмоционально своего противника. Но война была, и длилась она 174-ый день. Война на выживание, на право владеть миром, а если конкретнее, его ресурсами.
Наконец майор бросил на топчан свой автомат и напялив на затылок кепи, вышел не спеша наружу. Солдаты обступили лейтенанта в маске. Один попросил закурить, второй спросил о новостях, а третий молча дал свежую и только что открытую банку сайры. Лейтенант представился Анатолием, пожал одному-другому руки разведчиков и стал жадно есть. Хлеб он откусывал так робко, как будто тот хлеб был чужой, как эта земля вокруг. Разведчики смотрели во все глаза на человека, на вид молодого и с красивым лицом, мало чем похожие на их обветренные лица. За окном стихло.
Поев, Анатолий принялся рассказывать о московских происшествиях прошлой недели: где-то угнали вертолёт, где-то подорвали бронированную дверь в крупном банке, и прочее, и прочее. Взахлёб, по-мужски он делился с этими отважными вояками всей разновидностью слухов и фактов, не отделяя высокого от низкого, привнося и мат, и жаргон.
Вернувшийся майор Шурочкин бросил неживую утку на пол рядом со столом и завалился на топчан спать. Через несколько минут его ритмичный храп заполнил всё пространство в комендатуре Берлина. Майор спал мертвецким сном, как спят весной все неординарные натуры, которые в любой окружающей среде найдут часик-другой отдать долг богу Морфею.
Рядом со спящим Шурочкиным лейтенант увидел смятую газету. Подойдя, он взял её и в глаза бросился глубокий взгляд российского президента Виктора Сорокина. Взгляд. в котором сочеталась сила и мощь, отвага и решимость. Этот взгляд проникал в каждую душу, имевшими честь предстать перед этим зоркими глазами. Анатолий слегка покачнулся от жара в груди. Разведчики наперебой стали восторженно говорить о Сорокине, превознося все его заслуги перед Родиной, и лейтенант вглядывался в эти десятки глаз, ловил их свет и сердце его пылало как вулкан.
И вот земля вновь затряслась и небо вызывающе протяжно излилось сиреной. Берлин, по-вечернему грустный и невесёлый, заполнился бегущими людьми в солдатской и офицерской униформах, направлявшихся в тупики улиц, туда, где располагались 33 бомбоубежища немецкой столицы. Лейтенанта схватили за руку, поволокли к выходу. и уже бегущий, он задыхался копотью и жжённой бумагой, спотыкался об мёртвые тела и всё бормотал про себя: "Какой ужас! Какой ужас!" Улицы словно вползали в его разум, расширяли грудную клетку, осторожно помещаясь своей бетонной громадой.
Звуколёты американцев бомбили русский Берлин россыпью мощных авиабомб. Дома складывались как карточные домики, когда приходили в действия на нижних этажах распыляющие огонь начинки авиабомб. Этот чертовски завораживающий огонь находил почитателей и среди русских, стоявших среди сирены и ошмётков порушенных зданий, взирающих на это адское зрелище. Лейтенант прислонился спиной к дорожному светофору, поднял голову и долго пытался увидеть вечернее небо. Зачем оно тебе, милый друг? Небо шептало ему бессвязные слова, но Анатолий всё-же пытался разобрать их смысл, их тайну.
Весна и война мало имеют общего, но этим днём, на 174-ый день войны они срослись как два близнеца. Огромной силы и мощи удар отбросил лейтенанта от стены. Один из ботинков, плохо зашнурованный отлетел метров на двадцать. Анатолий схватился за голову, заголосил по-рязански и этот вопль раненного человека стены приняли на себя. Пустая улица наполнилась дымом. Стёкла, разлетевшиеся вдребезги, отражались еле пробивавшимся светом луны.
Странные мысли заполонили лейтенанта. Сев на колени, он стал рассматривать свои руки. Кровь кровоточила в ногтях, вены вздулись и были похожи на полноводные реки на космическом снимке. Раз, два, три. Раз, два, три. Сердце невероятно странно прорывалось тройными ударами поочерёдно. И когда лейтенант захотел встать на ноги и направится в бомбоубежище, до которого оставалось 50-70 метров, адский взрыв ударил его в грудь.
Наполненные руки раскинулись на асфальте дороги. Лейтенант пытался дышать, но переломанные рёбра впивались в лёгкие и вызывали ужасно пронзительную боль. Дверь рядом расположенного ломбарда осторожно открылась, из неё вышел сухонький старичок, в пенсне и палочкой в правой руке. Старик направился в сторону лежащего на пузе лейтенанта, маска которого разорвалась и валялась в луже. Приподняв раненного, хозяин ломбарда вгляделся в черты незнакомца. Это лицо поразило его свой знакомостью. Старик вынул газету из кармана, развернул её и фотография президента России Виктора Сорокина выдавила из глаз слезу.
Бывало ли у тебя, мой читатель, чувство некоторого озарения среди суеты и обыденности? Ты скажешь, что это привилегия поэтов и любителей красоты. Ты будешь как всегда прав, но только если не вступишь в дальнейший диспут. Это самое озарение охватило и того старика, когда он увидел что этот лейтенант и русский президент Сорокин - одно лицо. Но как такое возможно? Мир полон загадок, но часто он подвержен логике, но какая логика в нахождении президента, место пребывания которого - Москва, Кремль, охраняемого тысячами опытных и неслучайных спецслужб, здесь, почти в центре Европы. И всё же Сорокин лежал на руках старика и тихо умирал. Взрывы утихли, уходили в прошлое. Помощь, подошедшая на радость окруживших это место трагедии, была уже лишней.
Весна могла бы принести более подходящую весть людям всей России и жителям отвоёванных у американцев территорий. Но это весть была горька словно листок полыни. Глубоко вошедшая боль в тело России не могла сломить силы её войск, однако, с этого дня сбылись наихудшие предсказания: русская армия начала отступать. Через неделю отдан назад Берлин, потом Прага, а через месяц и Варшава. Русский медведь уходил обратно в свою берлогу. Вашингтон ликовал, скалился как бездушный волк, почуявший море крови.
Глава девятая
- Держите ракетку чуть с большим наклоном, - делился своим опытом теннисиста брат Тимофей, говоря своему собрату Иосифу чуть заговорщически приглушённым голосом - Чувствуйте направление ветра и не подворачивайте ногу, а не то вывихните суставы! - Сказав это, Тимофей мощно рубанул по канареечно-жёлтому мячу и отскочил к сетке. Жадно вздохнув, он ещё раз принял мяч и поставил точку в этом сете редчайшим мастерским забросов в правый угол передней разметки.
Обнявшись, братья влиятельного тайного общества уселись на раскладные стулья, вытирая пот полотенцами, принесёнными девочкой лет 17-ти, в лёгкой полупрозрачной тунике. Жаркое бангкокское небо пылало как раскалённая сковорода, ослепительно лазоревое небо радовало каждые неравнодушные очи, понимающие, что в этом месте и в этот час всё самое прекрасное предоставлено в твоё распоряжение: земля, райская и обнажённая, небо, женственнее которого уже не сыщешь и пряный густой воздух, опьяняющий всякий организм своим очарованием.
- Мир тесен, но он такой не от масштабов своих и человеческих, а от идеального представления в глазах этих самых людей: мы, двуногие и прямоходящие любим размах, жаждем простора для своих мозгов и рук, чтобы создавать себе рабов, слуг и прочей челяди. - Терпеливо объяснял брату Тимофею жизнь его старший собрат, отвечая на вопрос: в чём смысл жизни. Тимофей впадал в философские рассуждения каждые полчаса, что не соответствовало легенде: каждый мужчина каждые полчаса думает о сексе с женщиной. - Вот ты говоришь: в чём жизнь имеет смысл. Она имеет все основания этот смысл не иметь, но ведь будем его придумывать, ломать копья об его гранит бессмыслия. - Брат Иосиф входил в раж. - Мы с тобой думаем как этот мир подчинить себе, дать ему такой аркан, от которого он стал не только послушнее, но долговечнее. Эта сеть у нас работает 3 года, но мало результата. Пойдём, хлебнём тоника, в горле пересохло...
В сиреневом шатре стоял столик, а на нём возвышались пирамидой бокалы с пенящейся жидкостью. Брат Иосиф набрал в рот капсул с витаминами и закинул в рот. Пытаясь быстро запить, он поперхнулся, и глаза старого ценителя эзотерики чуть не вышли с орбит. Он часто делал что-то невпопад, списывая всё это на поэтичность своей натуры. На самом деле, постоянно о чём- то размышляя, брат Иосиф забывал где он находиться и по какому поводу. Ну, типично русский писатель из глубинки!
Оба брата легли на столы для массажа, и каждый предоставил своё тело в распоряжение двум японкам, бесшумно вошедшим в шатёр на цыпочках, с неизменными улыбками на лицах без морщин, хотя они были и не молоды. Розовые тела членов тайного общества быстро были приведены в наилучшую форму под опытные действия натруженных, но не грубых пальцев. Когда-то эти японки массажировали рыхлое тело жены американского президента Максвилла, но теперь они пошли на повышения, которое вылилось в шикарные особняки и достойные счета в Bank of America.
Одевшись в смокинги, двое братьев сели в роскошный лимузин и отправили в место, о нахождении которого знали в мире лишь восемь человек, самых неслучайных и самых влиятельных. Эти люди если и не правили всем миром, но уж дёргали самые важные верёвочки. Они готовили приход Антихриста, погружали Землю в хаос, но в хаос предсказуемый и управляемый. Они многое взяли у своих предшественников, дополнили это крупным искусственным разумом, вбирая своими руками самое сердце мировой политики, мирового бизнеса и мировой культуры. Мир изменился давно, но кто об этом знает, не боясь умереть раньше срока?
В этом тайном месте была тишина, хотя там беспрерывно шла работа. Как такое возможно? Искусственный разум научился так служить человеку, чтобы приносить ему полно удовлетворение. Белые зеркальные экраны на потолке вбирали в себя все неблагозвучные звуки, и операторы, управляющие мощными ПК, также мало уставали, как устают верблюды в адской пустыне. Работа по управлению миром раскинула свои паутины глубоко и основательно, так что хищные улыбки Тимофея и Иосифа были к месту. Весь мир был сосредоточен в этом бункере на окраине Бангкока и этот мир приносит в их тайные банковские закрома уйму денег. Так много, что нет столько нигде кроме них!
- После партии в теннис деньги имеют особо привлекательный запах! - восторженно произнёс брат Тимофей. - Смерть русского президента обошлась нам безумно дорого, но раздел России толкнёт мир в ту пропасть, в которой его ждёт сам Хозяин Тьмы. Подтолкни человека и он рухнет вместе со свои городом, страной и всем миром вкупе. Ужасно непрактично, хотя и привлекательно с финансовой точки зрения. Не так ли, брат Иосиф?
- Вам ли не знать это! - сухой голос Иосифа будто перетирал песок. - Москва будет взята через неделю, тогда вы начнёте прибирать к рукам Китай, Индию и Бразилию, я-то вас знаю, милый добрый братец. Любите играть по-крупному, не разбирая где какая кровь, голод и эпидемии. Знали бы бедные людишки - кого проклинать, прокляли бы с совершеннейшим умением. Как в русских сказках.
Они подошли к столам, выстроенным в букву Т и принялись слушать последние сводки состояния дел в мире. Страшное время настало на Земле: Третья мировая рушила всю земную цивилизацию, предоставляя в руки террористов все залежи сырья и готовых продуктов. С этого секретного места хаос сжигал целые города и целился на целые государства. После гибели президента Сорокина Россия пострадала как самый незащищённый ребёнок - с особым жадным рвением американской армии, а также и террористов всех мастей. Убийства, изнасилования и грабёж пронеслись по русским землям в подобии татаро-монгольского нашествия, но с удесятерённой мощью. Русские женщины захлёбывались проклятиями, дети давились слезами, а мужчины, раздираемые своей беспомощностью, резали свои шеи и локти ножами, а то и бросались в иные все тяжкие. Страх и смерть. Кровь и голод. Прощай, берёзовая Русь былых прекрасных лет! Вот бы вернуть правление Владимира Путина...
Помощник в роговых старомодных очках обратился к брату Иосифу, сильно заикаясь, а то и просто глотая слова:
- Джессик Палмер го убит американского президе... - этого было достаточно, чтобы Иосиф хладнокровно блеснул взглядом. Грегори Максвил, значит, отправится вслед за своим визави от России! Убийственно приятное известие! Мои сперматозоиды сейчас хлынут из меня как мексиканское цунами 1956 года. Мама родная, мир целиком и полностью отдаёт свой дух. Слава тебе, моя, наша, только наша беспросветная Тьма!
Брат Иосиф, похлопав от радости по плечу своего помощника, хладнокровно выдохнул из своих лёгких, пропахших дорогим парфюмом:
- Пусть выполняет приказ. Мы ждём только хорошие новости из Вашингтона! Удачи тебе, Джессика! - Последние было посланием на другой континент, той женщине, в руках которой была судьба всей Объединённой Америки.
Глава десятая
Человек - самое опасное существо в этом подлунном мире, но когда мрак опускается на землю, появляются создания и пострашнее.
Пресс-конференция выздоровевшего Папы состоялась в Замке Святого Ангела и многие шептались, что Церковь поглядывает в сторону светских властей как на лакомый пирог. Братия журналистов собралась в этих прохладных стенах, галдя как улей, создавая переменчивое мнение о себе со стороны высших прелатов. Один из кардиналов, Марк Озидж, монсеньор Бостонской Архиепархии молча уставился в серо-зелёный потолок, с колпачком от ручки в зубах и думал, куда он пойдёт в этом мире, полном противоречий, если Католичество потеряет все свои основания. Может, в туристический бизнес или гидом по канадским озёрам? Нет, думать об этом - грех.
В полдень появился в зале сам Иоанн Павел Третий и сразу взял быка за рога одной единственной фразой:
- Может, господа папарацци от нас и не ждут каких-либо судьбоносных решений, но всё- же кое-какую пищу для их изданий и телеканалов мы преподнесём. - Сев на хлипкий стул, Святой Отец окинул взглядом зал и закашлявшись, уткнулся в носовой платок. Пресс-секретарь налил из бутылочки стакан кристально чистой воды и подал побледневшему Первосвященнику. Мелкими осторожными глотками Папа осушил весь сосуд и, надев очки на острый нос, уткнулся в текст.
Пьетро Шкани отдал один из микрофонов в зал. Шорохи и скрипы стихли, повисла недолгая тишина.
- Давайте начнём, - произнёс пресс-секретарь Шкани и дал слово самому крайнему из сидящих, человеку в старом твидовом пиджаке, будто снятом с экспоната музея.
- Я желал бы получить от Его Святейшества точный анализ состояния всех дел Католической Церкви. Есть ли реальный шанс у верующих получить реформы, соизмеримые со временем? Мы который год наблюдаем мышиную возню в Святых стенах, а воз и ныне там. - Твидовый пиджак так остался стоять, словно этим стоянием он придавал веса своим словам.
Иоанн Павел Третий хмуро посмотрел в листок и сняв очки, склонился к микрофону. Глаза его были спокойны, но речь была глуха и размашиста, как некоторый ваш собеседник выполняет трудоёмкую работу, попутно ведя с вами острейшую дискуссию, например, о вопросах полового воспитания.
- Я мог бы сказать, что мир именно от вашей вредоносной работы катится в пропасть - громко, победоносно вещал Папа. - Но есть в этом некий скрытый элемент глубокого нахальства. Я произнесу одну единственную фразу : Бог грядёт! О, не смейтесь, господа! Иисус уже близко и я чувствую как небо гармонично заменяет один промежуток времени другим. Но небо несправедливо к тем несчастным, которым предстоит страдать - страдать много и тяжко. Это ведь бедняки и крестьяне. Им не в чем раскаиваться, единственных их грех - пустой желудок.
Из середины зала поднялась рука и женственный голос молодого человека с пышной шевелюрой подкинул дров в пламя сегодняшнего собрания:
- Сколько существует религиозные предрассудки, столько произносится протяжный вой о Конце Света. Мы устали всё это слушать! В этих словах о грядущем Спасители также мало смысла, как в ворчании базарной старухи. Все мы знаем: Церковь не экономит на своих аппетитах, она продолжает строить храмы и соборы, в которые никто не ходит. Но посмотрите на покорённую Америкой Россию - там Православие гордо подняло главу, словно никто у русских и не забрал суверенитет. Это бесподобно, это потрясающе величаво! Мы, римляне, хоть и сохранили независимость и нейтральность, однако поисхудали душами. Как это пошло и скверно!
Папу затрясло. Шкани вынул из кармана заготовленную загодя таблетку, протянул её своему боссу. Иоанн Павел Третий запил лекарство одним глотком и густая слеза упала со щеки старика в стакан.
- Добро нынче не в моде, господа! -Папа сверкнул взглядом. - Вы любите аборты - добро их не любит; вы любите смотреть как убивают самого беззащитного, - мы громко протестуем против этого. В чём же мы виноваты? Может, - в том, что мы на стороне добра? Потому что говорим, что чёрное - это не белое, хотя вы заявляете, что белое - это также чёрное как и белое. - Джованни Скварини, который в миру много и успешно говорил, и теперь, будучи Римским Первосвященником, смело отражал мечом всякие нападки на своё доброе, вечное, светлое. Если Папе и хотелось чего-то в эти мгновения, то лишь ещё одного - укола обезболивающего: после болезни он заметно исхудал, потерял ориентацию в движениях, и голова его была так тяжела, что была сотворена вроде из чистого чугуна.
Один раз, после получаса после начала пресс-конференции, перед взором Святого Отца мелькнула какая-то тьма. Чудно-то как - подумал он - время - настоящая сиеста, а я почувствовал что-то вроде мрака! Матерь Божья, уж не сам ад сходит на землю? Страшно! Но видят ли это другие? Спросить Пьетро об этом? Нет, и ещё раз нет. Держи себя в руках, старик, ты не на приёме у зубного врача! Но эти головы, нет, эти тыквы вместо голов, и слизь, мерзкая и вонючая, что стекает с этих тыквенных голов, что это такое? Один из епископов раз обмолвился, что самолично видел дракона на синюшних лапах вроде куриных. Дурак, разве с такими ногами возможно выжить в этом страшном мире?
Первосвященника толкнули в бок, в самую печень. Боль разнеслась по каждой клетке измученного организма.
- Святой Отец! - шепот Пьетро Шкани как бабочка уселся на извилины мозга Папы. - Вам вопрос. Почему вы молчите?
Тыквы, страшные языки пламени. Надо что-то говорить, иначе они заживо проглотят. О, каннибалы, каннибалы невинных душ! Но моя душа также грешна от похоти молодости, как какого-нибудь Гарибальди или Линкольна. Она пропиталась ядом скрытности, вранья; ей также тяжело дышать, как и моему сухому старческому горлу. Дайте мне в руки томик Данте, я откажусь от папства и уплыву на гондоле в вечернюю даль, чтобы жить свободой.
- Люди, несчастные мои люди! Покайтесь за ту кровь, которую вы льёте на престол Сатаны. Это богопротивно, это противоестественно, как сношение с сестрой или матерью. Я молюсь за ваши души, но никто меня не слышит. В этом грязном мире трудно чем-то выделяться, а потому и я сам - несчастнейший из человеков! Вы пролили кровь русского кардинала Соколовского, вы умертвили русского Сорокина - и вы не довольны этим? Что вам ещё надо? Моей смерти? Но за какие коврижки я должен бросить своих верных братьев и сестёр и уйти в мир иной? За ваше серебро и золото? Слушайте меня: я - последний из Римских Пап, и мой занавес уже опускается вашими руками.
Спустя минуту бездыханное тело Иоанна Павла Третьего вынесли из Замка Святого Ангела и увезли в неизвестном направлении. Пишущая братия гуляла в эту ночь как никогда, Вашингтон был полон костров, на которых жглись сочинения почившего Папы. Мир перечеркнул страшную невидимую черту, за которой была беспросветная Тьма. Плачьте, несчастные люди!
Эпилог
Пьетро Шкани, брат Тимофей и один влиятельный медиа-магнат уютно расположились в летней беседке в Швейцарских Альпах, жуя новозеландское коки. Их лица пылали алыми пятнами как у возбуждённых юнцов, увидевших в реке голую бабу. Весь разговор сводился к отмыванию нелегальных потоков евро через "Банк Ватикана". Шкани возмущался жадностью брата Тимофея, дававшего откат в 10%. Это возмутительно, столь мало можно было дат какому-нибудь эльзасскому фермеру с дюжиной спиногрызов!
- У вас руки в крови, скрытнейший наш брат Пьетро! - мелодично протянул Тимофей, глядя на порхавшую бабочку, столь грациозную, что он сравнил её со своей тринадцатилетней племянницей. - На вашей совести русский кардинал, у которого на вас были разоблачительные документы, и русский президент, а теперь вот и Папа, почивший от вашей коварной руки злодея. 10% - это потолок ваших возможностей. Твоих возможностей, ПЁТР.
Бывший пресс-секретарь подавил улыбку, глумливую и мало привлекательную.
- Я старался для общего блага, - сказал он.
- Ну, так становитесь Понтификом, мать вашу! Вы поможем, подставим плечо, вольём в ваш сосуд необходимые силы. Нам нужны такие инициативные люди, мир меняется и кто-то должен им управлять в новых реалиях.
Шкани ушёл на теннисную поляну, лёг на прохладную траву. Странные чувства овладели им: ему хотелось плакать и смеяться. Он понял, что чрезвычайно измотан физически и духовно. Надо вспомнить слова Будды, что большое напряжение даёт малые силы. Остановись, добрый католик, сам Бог хочет твоего спокойствия!
Позже он мысленно прослеживал путь кардинала Соколовского и отметил, что ни одна живая душа не заподозрит руки могущественного тайного общества, чьим орудием стал отец Пьетро. А как ловко они обошлись с Сорокиным! Будь проклят этот русский горе-мечтатель, желавший натянуть на весь мир шкуру медведя! Сгинул как пыль, как сажа. Ну, жизнь штука сложная, не зарекайся завтрашним днём.
... Спустя 21 день Пьетро Шкани был провозглашён новым Папой, Петром II, чем напугал все земное окружение своей власти.
"Я взял это имя, имя большое и страшное, чтобы Католическая Церковь встала на новый, абсолютно чистый путь. Этот путь мы пройдём с терновыми венцами, в рубищах, но наши души очистятся, мы вытравим из них всякую грязь. Да будет проклят тот, кто встанет на пути этих душ! Да будет проклят сам дьявол, если он не захочет встать в наши ряды! Аллилуйя!"
На первой аудиенции Пётр II принял братьев. Брата Тимофея и брата Иосифа. А спустя 40 минут, в залу, заволоченную мраком с небес, вошёл президент Максвилл, с букетом жёлтых тюльпанов. Улыбка американца была стопроцентно искусительно-титанической. Хотелось дать ему немного денег, что бы он купил себе мыла и последовал примеру русского кардинала. Да, тот русский умер не своей смертью, но какая разница: нет человека - нет проблемы. Кто сказал?
Орден, самая могущественная организация человеческого влияния на массы, предложил новому Верховному Понтифику сделать из Католической Церкви светский институт, перенести центр управления в Нью-Йорк и заниматься исключительно благотворительностью. Папа задумчиво убрал прядь с невысокого лба, оглянулся на вошедшего секретаря и как-то глубокомысленно икнул. Шкани хотелось забыть, что он теперь ответственен за миллиард с лишним человеческих душ, чьё спасение напрямую зависит от его воли.
Нью-Йорк ждал. И Папа дрогнул, вызывая дрожь у сонма верных. Открытие резиденции Святейшего Отца затмило собой все события в радиусе целого месяца. Произошли два покушения на убийство. В перестрелке погиб один из охранников Ватикана, пуля попала ему в левый глаз. Наступили странные времена.
"Мы вошли во времена такого терроризма, что оставаться в Риме Папе просто страшно: всюду смерть и ненависть. Мусульманство превратили в цепного пса. Папа плачет со всеми вами. Плачьте и вы, дорогие и любимые ми дети! Враг близко, он уже одел наши домашние тапочки. Но этот враг уже не наш".
(2015-2017 гг.)
Метки: читать и скачать книги алексея суслова пограничный, третья мировая война книги пророчества предупреждения, героическая фантастика, альтернативная история, сша против россии