Аннотация: Есть у Енисея правый приток Бахта. И водятся на ней Сибирские крокодилы: щуки и таймени. Правда добираться до них долго и совсем не просто.
А.Н.СУТУГИН
БАХТИНСКИЕ ТАЙМЕНИ
Конечно здесь, потому что я сейчас там,
Потому что там сейчас здесь, и никакого здесь кроме там!
Никакого сейчас, кроме туда, потому, что тогда вечно, вечно, вечно!
Это и есть фетовское теперь.
М. Цветаева
Мир, в котором живет человек, зависит прежде всего от того, как его данный человек понимает, а следовательно от свойств его мозга. Сообразно с последним мир оказывается то бедным, скучным и пошлым, то наоборот, богатым, полным интереса и величия. Обыкновенно завидуют тем, кому в жизни удавалось сталкиваться с интересными событиями; в таких случаях скорее стоит завидовать той способности к восприятию, которая придает событию тот интерес, то значение, какое оно имеет на взгляд рассказчика. Одно и тоже происшествие, представляющееся умному человеку глубоко интересным, превратилось бы будучи воспринято пустеньким пошляком, в скучнейшую сцену из плоской обыденщины. Особенно ясно это сказывается на стихотворениях Гете и Байрона, описывающих, повидимому, действительно случившееся происшествие. Недалекий читатель склонен в таких случаях завидовать поэту в том, что на его долю выпало это происшествие, вместо того, чтобы завидовать его могучему воображению, превратившему какое-нибудь повседневное событие в нечто великое и красивое".
А. Шопенгауэр.
Вот мы и дождались. Дождались наступления нового ты сячелетия. Милениум!
Вокруг нас изменилось всё и ничего не изменилось. Москва, как не верила слезам, так не верит им и сейчас. Если раньше всё и везде толклось, куда-то пробивалось, устремлялось, слов но стараясь найти несуществую щий выход из установленной с начала света упорядоченной хао тичности, так и теперь, даже в большей степени, продолжает это броуновское движение дел, собы тий и страстей. Более того, бурля щая статика всевозможных челове ческих проявлений в настоящее время оказалась в какой-то миг столь омерзительной, что её хочется выблевать всю без остатка, словно некий однородный полуживой, копошащийся ком из протоплазмы, стали и камня. В каждом отрезке выданной для ощущений реальности с особенной циничностью проявилась единая олигофрения этого мира, торопящегося поскорее закончить какой-нибудь иллюзорный конец - шага, покупки, акта, чтобы начать очередное, точно такое же, начало. Даже небо над нашими головами стало ещё чаще не голубым и прозрачным, а серым, как секунда, и даже мусор стал из разноцветного однородно неприглядным, как спиртные напитки в зачуханном ларьке.
Настало такое время, что каждый, кто зовётся Жора, не живёт без тренажёра. Ну, а если вы не Жора, как же вам без тренажёра? Бывали разные эпохи и времена, но сейчас наступила эпоха Жопы и Прокладки. Жопа - это то, что нас объединяет, а прокладки, как обещает бесчисленная и опротивевшая всем реклама, делают наши деньги золотыми. Поэтому и ходим мы теперь не в магазины, а в шопы - тоже производное от жопы, а с экрана телевизора нам сияет не лучезарная улыбка Олега Анофриева, а жопоподобная беззубая пасть Шуры. На самолёты Аэрофлота теперь не хватит никаких денег, так как билет до Красноярска теперь стоит несколько тысяч, так что семья может потратиться только на пачку знаменитых Прокладок с крылышками, от которых наши женщины чувствуют себя всегда комфортно и аж парят в воздухе.
Взлетев, они радостно улыбаются и смотрят всегда на Запад, так как у нас своего Жопыта мало. Под влиянием Прокладок начала меняться психология и эмоциональная направленность наших мужиков. Теперь у них на первом месте стоит Секс, а сами они превращаются в членистоногих: это когда, куда член, туда и ноги, и интересуются они всё больше не содержанием, а блеском: вещами и побрякушками, блестящими, как сопли на заборе. Когда такого спрашиваешь читал ли он? То чаще всего слышишь.- Читал частично, забыл полностью.
Чем в действительности более всего отличается наше трудное время от других трудных времён, так это тем, что почему-то постоянно хочется говорить матом. Мысль эта, понятно, афористическая, могла не придти в голову только идиоту, а придти - глубокому философу.
Кто-то, не помню, сказал - Русский язык без мата превращается в доклад. Похоже, что пришло время, когда доклады окончились, и все заговорили на обычном языке.
Все как-то вдруг стали знать всё и не знать ничего. Серые, амбициозные и удивительно наглые личности вещают нам с экранов телевизоров и газетных полос, что кое-что из наших нужд известно нам самим, но уж основную часть своей жизни мы должны обязательно предоставить им, так как только они до точности знают, то, что нужно нам. Кому это - нам? И ответ следует незамедлительно: Мы - это вы, только более осведомлённые, особенно в будущем - и в далёком, и в близком. Нас интенсивно и настойчиво убеждают в том, что самое дорогое, что есть у человека - это зубы, и беречь их нужно так, чтобы не было мучительно больно на приёме у дантиста, поэтому не нужно жалеть денег, которых у нас всё равно нет.
Поэтому, говорят они, предоставьте нам львиную долю своей жизни, а главное, массируйте каждый раз во время еды свою попку специальным приспособлением "Казюкас", и вы подойдёте к завершающему мигу вашего бытия свежими, без перхоти, без живота, хорошо отдохнувшими и неизменно результативно потрудившимися, а главное, с жевательной резинкой "Ковырялка" во рту - ведь её жуёт сам Бог, и это будет вашим пропуском в рай - туда, где будет ещё больше мыла, кухонных ножей и пятновыводителей, и это будет вечно.
Нет, не будем мы массировать наши постаревшие, но всё ещё упругие задницы приспособлением "Казюкас", и не будем восхищаться препротивным послевкусием во рту после употребления резинки "Ковырялка". Мы будем чаще принимать душ и ходить гулять на природу. Каждый на ту природу, которая доступна именно ему. Мы не будем следовать наставлению "сведущих и сердобольных" знатоков современной жизни - "Болейте реже - лечитесь чаще". Издевательское противоречие, заключённое в этих словах, как раз и подвигает на непременные размышления о всевозможных проблемах своего здоровья и об образе жизни. Единственное умиление, которое может быть как-то понято и оправдано в наше время -- это умиление перед красотой природы.
Как это ни печально, но неизбежно настаёт такое время, когда ты начинаешь бояться посмотреть на себя в зеркало, чтобы не увидеть седые волосы на своей груди и залысины, которые, словно стрелы на карте генштаба, стремятся соединиться где-то в районе твоей макушки.
Средний возраст - это когда эмоции переходят в симптомы.Старость мужчины наступает в тот момент, когда он, не уступив место красивой женщине, оправдывает себя тем, что она младше. А склероз наступает тогда, когда очень хочется пописать, а ты не знаешь откуда. Нет, мы ещё не стары и не склеротичны: мы и место женщине в метро уступим, и пописать вовремя не забудем. Быстрее всего стареет тело, но мозг остаётся по-прежнему молодым и любознательным, зато обогащенным опытом и нажитыми знаниями. Поэтому с возрастом глупостей мы делаем все меньше: не те возможности.
А ведь в детстве мы все мечтаем побыстрее стать взрослыми. И вот Мечта, в конце концов, сбылась. И даже более того...
Всё-таки время не остановить. Идут и даже бегут годы. Мы работаем, отдыхаем, болеем, ходим в отпуска, старимся физически, выходим на пенсии, стараемся вжиться в предложенный не нами ритм и образ резко изменившейся за последнее время жизни. Проходит какое-то время и в нашей памяти происходит интеграция прожитого. Прошедшие события сливаются в одну общую картину, из которой порой уже трудно выделить отдельные мелкие детали. Наша память эмоциональна, она запоминает только самое яркое и резкое, стирая все остальное. В тоже время порой именно в этом остальном и заключено самое важное из этого прожитого нами отрезка жизни.
Часто даже сохранившиеся фотографии и снятые кинофильмы не могут передать всех мелочей и оттенков наших настроений тех дней.
Когда на улице, особенно в сумерки, встречаешь красивую женщину, как-то робко сжимается и падает сердце. Я не понимаю, почему это происходит, но от этого внезапного и короткого ощущения чужой красоты сам начинаешь казаться себе каким-то забитым, незаметным и обиженным. Пройдет полчаса, душа заполнится другим, о чем думал раньше. Но, когда придешь домой и останешься один в комнате, промелькнувшее лицо вспыхнет и затеплится где-то внутри, как колебанье от лампадки.
Во мне оставляют такой же след, заставляют переживать то же самое некоторые книги.
Иногда, когда становится особенно грустно и не по себе от текущей действи тельности, возьмешься за такую КНИГУ, вчитаешься и вдруг почувствуешь такую силу таланта в ней - такой красивый ум и радостный, как трава на городском дворе, язык, что откладываешь ее в сторону и по-ребячьи начинаешь грустить, как ребёнок, которого взрослые не взяли на пикник.
Книги эти могут быть самыми разными, но чаще всего это описания путешествий, каких-либо известных в истории человечества событий, мемуары и дневники.
Но ещё больше чувств и переживаний доставляют мне рукописи и дневники, написанные мной самим в те далёкие и такие счастливые годы, когда были мы молоды, сильны, резвы и неусидчивы. В те времена и писали мы не так, как сейчас: торопливо, неразборчиво и без всяких поправок стилистики и грамматики. Писали так, как думалось. Мы писали о том, что видели и пережили, и были от этого счастливы до умопомрачения. Может быть, без таких минут, проведенных с ручкой и карандашом в руках над раскрытой записной книжкой или тетрадкой, каждый из нас очерствел бы и заглох, но мы писали фразу за фразой, и были эти фразы то очень легки, то очень тяжелы...
Это сейчас, когда садишься писать, каждое свое слово кажется таким сухим, деревянным, повторным до полного отчаяния...
Давно в висках седина и на шкуре заплаты,
И сердце успело дубовой корой обрасти,
Но выдвинешь ящик стола - и опять, как когда-то,
К вселенским добра и чудес возникают мосты.
Лета шалунью рифму гонят, Лета к суровой прозе клонят. Прошли тот возраст и время, когда дни и часы прессуются, и хочется говорить с друзьями и людьми вообще в прозе. В поэзии тебя ведёт строка, и как бы отступают ум и рассудочность, остаются только чувства и восторженность. А в прозе необходимы рассудок и размышление. С возрастом всё-таки умнеешь, мудреешь...
Говорят, что сочинитель пишет, смеется и плачет в одиночку. Это неправда, вместе с ним улыбается и плачет, сияя вставными челюстями, его пишущая машинка. Старая пишущая машинка всегда лучше новой: она опытней и грамотней. Вот две буковки этой машинки обнялись и замерли - они любят друг друга и не хотят печатать. Если же сочинитель сумел передать причины своего смеха, плача и переживаний в словах, сложившихся в рукопись были, рассказа или повествования, вместе с ним начинают смеяться, плакать и переживать читающие эти слова.
Многие мечтают написать повесть, большущий и толстенный роман, полный событий, страстей и переживаний, но мне по душе больше всего дневник, который несёт в себе всё прожитое и пережитое тобой в реальной действительности. Да, только дневник, причем детальный и правдивый может отметить все произошедшее с тобой и окружающими. Память умерла бы с голоду, если бы не подбирала все, что мы забываем. Именно дневник, даже через несколько десятков лет, может вновь вернуть вас в прожитый давным-давно мир со всей его веселостью и грустью, радостью и печалью, любовью и ненавистью. В его коротких и скупых строчках вы видите себя, как бы со стороны, и можете ещё раз пережить всё пережитое. Итак, дневник. Пусть не на весь период жизни, а хотя бы на время одного из ваших отпусков с момента его подготовки и до окончания. Маленькая новелла в числах и фактах. Потом, по прошествии определённого времени, из дневника могут родиться и повесть, и роман. Но сначала всё-таки дневник.
Садясь теперь за письменный стол, вернее за компьютер, я говорю себе.- Пиши быстрее или медленнее, на одном дыхании или, взвешивая каждое слово, но пиши так, как диктует мысль и повелевает чувство, не останавливайся без надобности, не прерывай магию вдохновенного мгновения, которое, может быть, уже никогда не повторится. Пиши без жалкой осмотрительности и ложного стыда, с той простой искренностью, которая свойственна природе. Пиши и знай, что из океана времени тебе дарован один миг и в нем такая мысль, образ или слово, которые уже никогда ни у тебя, ни у кого-либо другого не возникнут. Пиши свободно, но и, не мудрствуя, как дышишь. Но...
Но когда пройдет это мгновение, чистое, бесценное, быстролётное и необъяснимое, как минута оплодотворения, и когда ты окажешься один на один со своей рукописью, занявшей теперь уже определенное место в твоём мире, в котором, несмотря на все волнения и беспорядки, всё же господствует порядок и ответственность, тогда взгляни на неё без слепой родительской любви -- холодно и неумолимо строго, не щади ни ее, ни себя, и не жалей сил и времени.
Опробуй каждую фразу на прочность, навались на каждое слово своей тяжестью, испытай его "выносливость", ибо из этих хрупких слов и "легких" предложений должен быть построен мост, который надежно и незаметно перенесет тебя через пропасть бессмысленности в страну иной жизни и иной действительности, которую тебе удалось создать для себя и для всех людей.
Проверь свою фразу и глазом, и на слух, по нескольку раз прополощи ее во рту, как это делают винокуры при покупке вина. Произнеси ее про себя еле слышно и во весь голос, и пять, и десять раз (только не смей считать!), повторяй, находясь в разном расположении духа и в разное время суток.
Думай о ней, отходя ко сну и ночью, когда проснешься, потеряв ее (разве можно использовать бессонницу для какого-либо более полезного и разумного занятия?). Задай себе вопрос, употребили бы или нет твои товарищи, друзья и знакомые именно эту фразу в подходящей ситуации и действительно ли признали бы ее своей.
Произнеси ее от их имени и проверь, насколько она точна и уместна, чего ей недостает или, наоборот, что в ней лишнее. Но, даже когда убедишься, что все так, как надо, когда почувствуешь удовлетворение от своей работы, не смей почивать на лаврах; именно теперь не смей успокаиваться, ибо в писательском ремесле нет ничего опаснее и призрачнее самодовольства.
Кто-то из великих сказал, что именно самодовольство -- плохой советчик и коварный вожак, который уже многих повел по ложному пути. Ни на минуту не забывай, что произведение должно поднять читающего его, вызвать у него поток мыслей, что ты, какой никакой, но уже всё-таки писатель, и собственное удовлетворение имеешь право черпать лишь в удовлетворении, испытанном от твоей работы читателем, или, еще лучше и точнее: о твоем личном удовлетворении вообще не идет речи. Не забывай, что ты в данный момент -- глашатай истины, то есть действительности. Твоими устами говорит о себе правда. В этот раз она избрала тебя, выделив из остальных людей и доверив важную миссию -- сообщить знакомым и незнакомым тебе людям образ и смысл реальной жизни, которую сами они, без тебя, может быть, никогда и не смогли бы увидеть во всей ее совокупности и не смогли бы полностью понять.
Рукопись состоит из страниц, а страница из слов. Мне хочется доставить себе удовольствие и повнимательней приглядеться к каждому отдельному слову и странице. Рассуждения - как женщины: чем стройнее, тем привлекательнее.
Слово, это значащее пятно на белом фоне, достигло зенита своей славы, обрело свой лучезарный и непреходящий смысл не в западных рукописях, где оно - всего лишь суетливая часть фразы, отрезок пути к смыслу, след уходящей мысли. Такое слово -- призыв не останавливаться и продолжать движение взгляда и мысли до конечной точки. Китайское слово, напротив, абстрактный образ вещи, ключ к постижению смысла; оно остается недвижимо под взором читателя, словно светящаяся пентаграмма перед глазами доктора Фауста на гравюре Рембрандта. Я подкреплю мою мысль маленьким примером.
Иероглиф, обозначающий по-китайски воду, условная закорючка, символизирующая движение жидкости. Кисть писца добавляет сбоку точку: это означает лёд. Он ставит точку сверху: получается всегда, вечность. Таким образом, то, что было движением по преимуществу, застывает в своего рода абстрактной неизменности, как водопад, издали кажущийся неподвижным. Нет ни одного китайского иероглифа, не оставляющего места для подобной точки.
Слова произносимые ослепляют и обманывают, потому что их сопровождает мимика и взгляды, потому что видишь, как они срываются с уст - а уста нравятся или не нравятся.
Потому что, слушая слова, ты видишь глаза, а глаза или обольщают, обещая что-то желаемое, или отпугивают, грозя неприязнью, злобой, ненавистью. Или равнодушием. Но черные слова на белой бумаге - это всегда сама обнаженная душа.
Я четко убедился в том, что если, работая над произведением, вдруг отказываешься от реального тона повествования, забываешь о действии и начинаешь описывать своего героя абстрактными словами и одними словами пытаешься объяснить - и обрисовать взгляды и намерения героя, не вытекающие из его поступков, это перестает быть художественным творчеством и творческим трудом, а для читающего означает конец художественного восприятия и эстетического наслаждения.
Нечто подобное произошло бы, если бы мы рассматривали созданный в естественную величину портрет, выбрав при этом наиболее удачное место и должное от него расстояние, и если бы, прежде чем мы, собравшись с мыслями и взвесивши наши впечатления, высказали свое суждение о нем, этот созерцаемый нами портрет вдруг бы ожил, изменил позу, которую придал ему живописец, вышел бы из рамы, подошел к нам, и, взяв нас под руку, пустился бы в разглагольствования о красках, линиях, о технике и содержании произведения искусства, которое мы только что рассматривали и которое теперь, естественно, уже не видим. Одним словом, случилось бы нечто неестественное и по сути своей противоречивое.
Каждая рукопись и книга это результат борьбы со временем и с самим собой. Они -- результат титанических усилий запечатлеть какую-то сторону действи тельности и одновременно -- какую-то частицу своего собственного существования. Это попытка перебросить через бездну небытия частицу самого себя и своей эпохи. Жажда запечатлеть навеки быстротечное мгновение, сказав ему, как в "Фаусте" Гёте: Остановись, мгновенье, ты прекрасно!
Почему же всякий пишущий стремится зафиксировать эти эфемерные вещи? В такой же степени, как результат борьбы, рукопись и книга это всегда результат диалога. Книга - всегда беседа. Книга всегда пишется для читателя.
Есть авторы, которые опровергают это. Свое творчество они считают герметически замкнутым, чем-то таким, что нашептывается только самому себе, что заключено в их сердце и только им одним понятно.
Другие утверждают, что книга следствие подсознательной потребности человека творить, потребности зафиксировать внутренний монолог, который каждый из нас непрерывно произносит про себя.
Однако все это только отговорки. Мне представляется, что ни один писатель не написал бы книги, если бы не думал об одном или многих читателях, для которых его творческие эмоции будут представлять интерес.
Книга позволяет ему обнажить перед людьми новый жизненный пласт, побудить их к действию, заставить задуматься или же доставить им чисто эстетическое наслаждение. Так или иначе, она должна оказывать воздействие на читателей. По крайней мере, каждый пишущий так понимает свою роль.
Творчество - это как бы посягательство на власть. Читатель во время чтения находится во власти писателя. Одним словом, книга пишется всегда для кого-то. Подчас для одного, но чаще всего для многих настоящих или воображаемых читателей.
Книга и читатель - это пара, связанная между собой прочными, неразрывными узами, узами любви или ненависти.
За книгой стоит автор. Его творчество это всегда послание к читателю. Обычно мы пишем письма друзьям. Книга - это письмо автора к другу.
Перелистывая старые записные книжки с дневниковыми записями я сначала по наивности задумывался, как же лучше сложить из них книжку про путешествие, как нарисовать то великое счастье, которое переполняло тогда и не оставляет в покое до сих пор. Крутил-вертел и так и этак, и чтобы не придумывал - все было не то, неправда. Я так не хотел.
В конце концов решил написать, как было дело, особо не заботясь о тех надуманных пропорциях, которые надо якобы соблюсти для того, чтобы в произведении присутствовало чувство меры. Надо в меру пофилософствовать, в меру похохмить, в меру быть героем, в меру сентиментальным, в меру показать свою слабость, в меру, в меру, в меру...
К черту меру! Я не хочу и не буду подстраивать свои переживания под выдуманный стандарт и никому не советую, иначе нарисованные картинки будут фальшивыми, будут существовать сами по себе, нисколечко не отражая таинства волшебного процесса под названием жизнь. Выдуманные картинки, они не про любовь - это мыльные пузыри.
Мысли мои нельзя воспринимать как какое-то достижение отдельно взятых хорошо проветренных мозгов. Никакие они не достижения, потому что мысль не может быть достижением. Единственный прок от нее лишь в том, что она может показаться нам как причудливая игра цветов радуги, от чего на душе станет немного радостней. И все. Остальное от лукавого. Фундаментализм мыслей сеет в мире печаль.
Кому нужна такая книжка, над которой трудились стиснув зубы? Какую такую радость в мир она может произвести? Что хорошего можно ждать от писателя, который писательство воспринимает как тяжкий труд? Мысль, рожденная в муках, омрачает мир.
Рассказы о своих мыслях - это палка о двух концах. С одной стороны, интересно, конечно читателю узнать, не только что делал путешественник, но и о чем думал. Но с другой стороны мысли странника не всегда о смешном, а это не всем по вкусу. Мне интересней всего читать, о чем думал и что чувствовал путешественник, поэтому я, перед тем как сесть за книгу, решил не стесняться писать про то, что у меня в голове тогда было.
Одако, пора прекращать философствовать. Пора возвратиться в те далёкие уже времена, о которых говориться в небольшой записной книжечке, которую я нашёл, роясь в своих старых записях.
Вот она, в синей картонно-дермантиновой обложечке, наполненная моими мыслями и событиями, сосоявшимися двадцать два года назад. Шел тогда 1978 год.
Год этот начинался для нас с душевных мук: где искать тот единственный и необходимый нам маршрут для летнего "отдыха". Перед нами сияла во всём своём необозримом величии госпожа неопределённость. Неясно было ни куда идти, ни с кем. Наша схоженная и споенная группа совершенно внезапно развалилась. У каждого её члена и членихи нашлись весьма объективные и уважительные причины позволяющие сказать уверенно и бесповоротно: " Не иду и всё!"
Только я и Федя твердо верили, что мы идём! Но куда? С кем?
Манили к себе и Саяны, и Якутия, и Эвенкия и многое другие. Но всё определялось как трудностями заброски, что было наиболее просто решаемой частью задачи, так и составом будущей группы. Наконец, после долгих размышлений, переборов вариантов, бесед с различного рода советчиками и доброжелателями мы остановились на правом притоке Енисея в его нижнем течении - реке со звучным коротким названием Бахта.
Что мы знали о Бахте? То, что Бахта -- горно-таежная необжитая река. То, что БАХТА, река на Среднесибирском плоскогорье, правый приток Енисея с длиной водотока 498 километров и площадью бассейна 35,5 тысяч квадратных километров. Судоходна в низовьях.
Река Бахта в верховьях мелкая. Здесь встречается много островов, а шиверы чередуются с длинными и спокойными плёсами. Вода настолько прозрачна, что можно наблюдать, как "убегают" от наплывающей тени катамарана рыбы. Река Бахта в верховьях мелкая. Здесь много островов, шиверы чередуются с плесами. Вода настолько прозрачна, что можно наблюдать, как "убегают" от наплывающей тени катамарана рыбы. Солнечные лучи высвечивают то зеленовато - фиолетовые блики на плавниках хариусов, то пестрые спинки ленков.
Далее характер Бахты меняется: она становится шире, препятствия - серьёзнее, хотя встречаются они всё реже. Самый крупный порог Бахты - Уступ, который состоит из нескольких каменных гряд, могуч и очень живописен. Начинается он неожиданно, и вход в него достаточно сложен из-за высоких стоячих волн. Из многочисленных Бахтинских притоков всегда запоминаются наиболее рыбные: правый, Маймунгна и левый - Комдал.
На ее берегах только изредка можно увидеть отдельные хижины охотников и рыбаков. Человек, оказавшийся на Бахтинской земле, по праву может считать себя первооткрывателем. Бахта пока еще мало изучена. В двадцатых годах нашего века на ней побывал известный геолог и географ С. В. Обручев. Его исследования и записки и ныне дают основные сведения об этой реке.
О прелести путешествия по Бахте С. В. Обручев писал: "Я не знаю ничего увлекательнее и приятнее путешествия в небольшой лодке по порогам, и удовольствие тем острее, чем больше камней, чем выше валы и сильнее струя. Бахта может доставить это удовольствие во всех ее формах--столько здесь порогов и косых, и прямых, и пологих, и крутых с камнями, и с чистым сливом".
В последние годы Бахту стали исследовать гидрогеографы и геологи, посещать туристы-водники.
Берега Бахты обрывисты и скалисты. Узкие щеки часто сменяются широкими плесами и плавнями. В среднем течении самым опасным является Большой порог. Ниже его еще три порога -- Черные ворота, Баня, Ганькин. На 70-километровом участке от устья Бахта судоходна для плоскодонных судов.
В Бахтинской тайге, не знавшей пока топора и пилы, водятся соболь, белка, горностай, росомаха, бурый медведь. В июле--августе на плесах реки можно видеть стаи непуганых гусей, уток, нырков. Бахта богата и рыбой. Иногда на блесну типа "канада" и "ложка" вылавливаются таймени весом в 15 килограммов.
Итак, наш выбор определился в результате именно этих ярких и многообещающих рассказов очевидцев и других "знающих" людей. Теперь и мы твёрдо верили в то, что богаче, интереснее и безлюднее реки Бахты в Сибири нет и быть не может. Рыбы в Бахте невпроворот, зверь рычит и мычит, чуть ли не через каждые сто метров, утиные стаи никем не считаны и не пуганы, а от ягод в организме у нас всё слипнется.
В общем, по всему выходило, что это не река, а сказочный, затерянный мир. Что касается комаров и прочей "пернатой" живности, то мы верили: её будет не больше и не меньше, чем в других столь же злачных местах.
Таким образом, проблема с выбором маршрута благополучно разрешилась. Другая часть проблемы - выбор группы, оказалась более сложной и неопределённой. Она висела над нами многопудовым грузом многие зимне - весенние месяцы сборов и ожиданий: почти до первой декады июля. Местные составы отпали окончательно и бесповоротно.
Вартанов вместе с Крыловыми намылились в "тёплые" Архангельские края со своими многочисленными детьми ловить сорных рыб и собирать грибы - ягоды.
Лёшка Базылев вдруг почувствовал в себе преподавательские начала и отравился на чёрное - чёрное море воспитывать диких дельфинов и развивать у них интеллект.
Игорь Ляпунов мучился в мощных оковах своей Скотобазы. Так любовно называли все сотрудники своё любимое СКТБ.
Всё это вместе взятое привело к тому, что мы направили свои поиски на Урал. Там в городе Челябинске жили, по словам Феди, великолепные ребята, прошедшие огни, воды и сложные пороги. Сам Федя хаживал с ними в прошлые годы и на Бамбуйку, и на Учами и на другие занимательные Сибирские речушки. Телеграфные звонки, а затем и личный выезд товарища Ляха в славный город Челябу окончательно решили судьбу дела, и за две недели до предполагаемого отъезда состав группы был также определён:
1. Лях Фёдор Васильевич г. Москва 2. Сутугин Анатолий Николаевич г. Москва З. Здорик Борис Фёдорович г. Челябинск
4. Капустин Александр Иванович г. Челябинск
5. Максимовских Владимир Михайлович г. Челябинск
6. Терехова Лидия Николаевна г. Челябинск
Последний член группы был просто необходим для поддержания минимального культурного уровня остальной части группы на маршруте.
Состоялись переговоры с Красноярском о порядке заброски в верховья Бахты, составлена раскладка, распределены покупки снаряжения и продовольствия, учтены все возможные пути и методы доставания дефицита: копченой колбасы, тушенки и спирта.
Существует один, и только один, способ хорошенько подготовиться к отпуску:
--
Вытащить из шкафа предназначенную для отпуска одежду и снаряжение.
2) Положить рядом с ней отложенные на отдых деньги.
3) Вдвое уменьшить количество одежды и вдвое увеличить взятую сумму.
4) Закупить необходимые, по вашему мнению, продукты.
5) Добавить к ним ещё как минимум половину уже закупленного.
Оставались последние дни подготовки и маятное ожидание отъезда, когда среди ясного неба грянул гром. Товарищ Ляпунов известил нас, что он тоже не только едет, но и успел уже оформить себе отпуск.
От этого известия у нас с Федей на глазах появились слёзы радости и умиления. Так появился ещё один член группы, и последняя приобрела величину магического числа - Семь.
Если ты стал похожим на фото в паспорте, самая пора идти в отпуск. После проверки этого утверждения и "путешествия" в кассы Ярославского вокзала неопределённый день отъезда сформировался в вполне определённую дату: 29 Июля.
Выяснилось также, что едем мы поездом "Москва - Иркутск", в котором нам достался счастливый вагон N13. Учитывая число семь (состав группы) и номер вагона тринадцать, можно было с уверенностью ожидать всякого...
Последние дни перед отъездом проходили, как и всегда, суматошно, бестолково и нервно: не было решено сколько брать с собой растительного масла - двадцать литров или больше, пропали в продаже резиновые сапоги сорок шестого размера, кои имел привычку носить Ляпунов, не хватало в соответствии с раскладкой топлёного масла и блёсен, массово подгорали в духовках плит сухари, которые должны были заменить нам в походе хлеб.
Однако, несмотря на происки всех видимых и невидимых врагов, время неумолимо приближало долгожданный день отъезда, который вскоре и пришел, неся с собой начало душещипательных приключений в сказочной стране Эвенкии, а, прежде всего, дорожные впечатления. Именно с этого дня - дня отъезда и начался дневник о походе на реку Бахту, что течёт между двумя легендарными Тунгусками в далеком краю Туруханском.
1 Августа.
Утро радует зарёю новой, хотя встали только около 11 часов по местному времени. С большой охотой уничтожаем на своих лицах сорняковую растительность, которой успели обзавестись за трое суток пути. Побрившись, снова чувствуем себя невинными младенцами.
Иногда мне казалось, что поезд едет слишком быстро, потому что я не успевал сообразить, как происходит мое перемещение по Сибири. Я хотел понять и почувствовать эту страну сходу, но не успевал за скоростью поезда.
Поездная езда чем-то напоминает сон, который проносится по уму, оставляя после себя лишь еле заметный след смутных ощущений. За окном мелькали картинки из далекого мира чужой жизни, в которой я не успевал представить себя как следует.
Я тоже искал счастья в предметах и не нашел. Похож я был на ребенка, который сидит в песочнице и лепит ненужные и временные вещи. Он очень увлечен и не видит ничего вокруг, даже самого главного - неба. Я долго играл во взрослые песочницы, пока не сообразил, что для того, чтобы смотреть в небеса, они просто не нужны и даже вредны, как помеха. Мне жалко было расставаться с ними сначала, но это прошло.
Пейзаж за окном становится трудно узнать. Природа одичала. Лес стал более дремуч, и непонятно почему. Он состоял из деревьев, каждое из которых по отдельности ничего из себя особенного не представляло. Это были, в основном, деревья хвойной породы, остальные, с листьями на ветках, встречались реже и как бы, между прочим. Деревья произрастали во множестве, и, кажется, договорились между собой о чем-то важном и тайном, о том, что незаметно для глаз, но хорошо воспринимается внутренностями организма, которые находятся под грудной клеткой.
Начинаю догадываться, почему здешний лес переименовали в тайгу - от внутреннего содержания тайного смысла, а не по определению, которое дает В. Даль: "Тайга - обширные сплошные леса, непроходимая, исконная глушь, где нет никакого жилья на огромном просторе, кой-где зимовки лесовщиков, или кущника, поселяемого нарочно для приюта проезжим". Очень по-старинному сочно сказал Даль, но о главном умолчал - все это могло быть в лесу дремучем просто, а не в тайге. Даже если ты пока еще и не был в сибирской тайге, а видишь её только из окна вагона,, то и этого уже достаточно, чтобы почувствовать нечто особенное и волнующее.
За время пути успеваем выпить уже 48 стаканов чая. Надеемся довести этот результат к концу поездки до 55 стаканов. "Провожающий" продукт тает, но всё-таки не так быстро, как хотелось бы. Пиво в бутылках постепенно начинает выпадать в осадок. Игорь уже окончил свои занятия наукой и больше ни с котлетами, ни с чем другим не экспериментирует. Федя в коридоре дымит, как паровоз, и думает "за жизнь". По поездной трансляции хрипло и неуверенно поют:
Прощай, мы расстаёмся навсегда. Прощай и ничего не обещай!
К нашему сожалению, поездная бригада не спешит расстаться с нами. Поезд снова опаздывает больше чем на час. Колеса ритмично и чётко отбивают: Ти-ши-ны хо-чу, ти-ши-ны... ыы.
Башка обмелеет, как речка в зной,
Слипаются веки потом.
И сон, блаженный сон поездной,
Глотаешь раскрытым ртом.
А поезд качает тебя во сне
Каждым своим колесом.
И мир в окне остается вне,
Бесплотен и невесом.
Но ты из окошка о нём не суди:
Картинка -- поле и лес,
На дальней станции ты сойди,
ИI все обретет вес.
И собственный вес, и вес рюкзака
Почувствуешь ты, сойдя,
И станут весомыми облака,
Ударив каплей дождя...
Можно ли ездить в поездах долго? Можно, но не больше шести дней. В этот раз мы добира емся до Красноярска в общей сложности четверо суток, но всё равно уже начинаем чувствовать, что наездились почти под завязку. Пока езда, как часть путешествия, доставляла радость, но дальше уже начиналось бы просто издевательство над организмом. Даже четыре, а не шесть дней вполне достаточно: меньше может не хватить для осознания обширности поверхности планеты. Уже сейчас я верю, что Земля круглая лишь только потому, что перевел маленькую стрелку часов на четыре деления вперед.
Мелькание природы за окном не воспринимается уже, как реальность, а начинает казаться вымыслом, как телевизионное изображение. Сознание требовало восприятия конкретных объектов, чтобы сделать их привычными и запомнить.
Красноярск уже маячит в голубой дымке, или так только кажется. Нет, не кажется. Под колёсами вагона простучал мост, перекинутый через могучий красавец Енисей.
Попутчик студент-сибиряк сказал, что Енисей - широкая и поэтому противная река. Ему нравится сплавляться с друзьями по маленьким шумным речкам. Что бы он сказал об океане, где берегов вообще не видно? Разве можно судить о женщине только по размеру бюста? Какой неправильный студент мне попался и неуважительный к своей среде обитания. На великую реку он махнул рукой, как на обрыднувшую тещу. Как можно так о природе?! Большая река старается и уносит прочь воды, не давая затонуть его населенному пункту. Напряжение реки огромно, потому что северные моря далеко и воды много. Какой беспечный и нечуткий к стараниям реки повстречался мне студент.
Все-таки с прибытием мы опоздали ровно на час. Этот пустячок транспортников стоил нам ровно полусуточного ожидания самолёта.
На вокзале нас встречал заместитель начальника Красноярского УГА Анатолий Григорьевич Пермяков. Быстро разгрузили наш нехилый, достаточно объёмный и тяжёлый багаж. Тут же состоялась первая встреча и знакомство с Борисом Здориком и Володей Максимовских, которые приехали из аэропорта нас встречать. В аэропорт ехали на двух автомашинах: Волге и УАЗике.
Пермяков торопил, так как до отлёта самолёта на Подкаменную Тунгуску, на который нам были забронированы места, оставалось всего 25 минут. Через 15 минут мы были на месте. Срочно через депутатскую комнату оформили групповой билет, перетащили с улицы вещи наших челябинских друзей. Однако все наши потуги и старания и хлопоты Анатолия Григорьевича оказались напрасными: за 5 минут до отлёта наши места были отданы пассажирам, и самолёт взлетел без нас. Так всего один час железнодорожного и пять минут нашего опоздания оказались критическими для гражданской авиации.
Тихим и усталым шагом направляемся в помещение ВОХР аэропорта, где и оставляем, не сгружая с машины, до завтрашнего утра все наши вещи.
Анатолий Григорьевич звонит в гостиницу о нашем размещении на ночь, и мы отпускаем его, так как через 20 минут начнётся вручение переходящего Красного знамени Красноярскому УГА по итогам работы за полугодие.
Наконец, вся наша команда в полном сборе. Идём устраиваться на ночлег. К сожалению, нашу единственную даму обеспечить местом в женском номере не смогли. Ничего, разместим её в одном из выделенных нам двухместных номеров. В результате этой комбинации Здорику, как истинному джентльмену, пришлось ночь проспать у её ног на полу, укрыв свою красивую, но уже небритую голову штормовкой.
После завершения процедуры оформления был совершён культпоход в кино, на фильм "Дукаты призрака". Художественную ценность фильма переоценить было трудно.
Хлопотный и длинный день завершился маленьким товарищеским ужином и короткой сотенной Сочинкой, в процессе которых оформилось окончательное знакомство всех членов группы.
Завтра вылет в 4 часа 45 минут по Москве, поэтому берём на завтрак по бутылке кефира на брата. Игорь под влиянием пережитого за день половину ночи просидел на кровати по-турецки с сигаретой в зубах и мукой в задумчивых славянских глазах.
Короткая Красноярская ночь неслышно стояла за окнами нашего отеля.
2 Августа.
Проснулись мы, несмотря на позднее укладывание, вовремя. Кефир, купленный вечером, всю ночь стрелял пробками от комнатного тепла и приобрёл структуру непонятного состава и содержания. Пить его решился один Саня, остальные с робким хихиканьем слили этот состав в унитаз. К нашему счастью там взрывов не последовало.
Анатолий Григорьевич приехал проводить нас в аэропорт. Прямо с машины загрузили вещи общим весом килограмм на четыреста и объёмом в несколько кубов в стоящий на старте ЯК-40. Прощаемся с Анатолием Григорьевичем и взлетаем точно по расписанию.
В посёлок Бор (аэропорт Подкаменная Тунгуска) прилетаем через 80 минут ненавязчивого полёта.
Погода прохладная, но приятная. Нас встречает замещающий начальника аэропорта. Через несколько минут на машине руководителя полётов трое из нас отбывают на закупку недостающего продовольствия, то бишь соли, свежего хлеба и кое каких других мелочей.
Я направляюсь в штаб для решения всех вопросов, связанных с заброской на место. Пилоты вертолёта МИ-4, который должен везти нас на Бахту, уточняют на карте точку высадки и уходят готовить машину.
Около нас стонет представитель геологов: оказывается, мы перебиваем у них запланированный вылет на маршрут. Он предлагает уступить нам МИ-4, а нам лететь на МИ-8, который вот-вот должен прибыть. Милостиво соглашаемся, тем более что груза у нас для МИ-4 под самую завязку, да и ребята со своими закупками ещё не появились из посёлка.
Отказавшись от МИ-4, мы ничего не проиграли, так как вскоре в небе раздается переливистое гудение, и через пять минут на взлётной полосе уже стоял мощный красавец МИ-8, в котором кроме нас полетят еще четыре человека из партии.
Прибывают и наши снабженцы с мешками свеже выпеченного хлеба и соли. На местных сходствах механизации к вертолёту подвозят наши вещи.
Договариваюсь с руководством аэропорта о том, чтобы за нами 23 августа на стрелку Малой Бахтинки прислали вертолёт, отдаю для отправки тексты и адреса телеграмм.
Прощаемся с суетливым Микусевичем, так зовут исполняющего обязанности начальника аэропорта, и мы снова в воздухе.
Равномерно гудят турбины вертолета, хотя при взлёте наш "маленький" груз так подействовал на организм МИ-8, что ему пришлось взлетать с полным пробегом по ВПП, как настоящий ЯК-40.
Делаем круг над гостеприимным Бором, и вот мы уже летим над полноводной красавицей Подкаменной Тунгуской. Затем вертолёт сворачивает в сторону, и под нами заволновалось тысячекилометровое море Енисейской тайги. В отдельных местах в этом огромном зелёном море возникают серовато-грязные озёра непроходимых болот, единственным населением которых является гнус, мошка и комар. Вертолёт идёт достаточно низко, не более полутора тысяч метров над землёй, и нам хорошо видны бурные русла речек и ручьёв, впадающих в Тунгуску.
Мы летим совсем недалеко от места, известного во всём мире, как место падения знаменитого Тунгусского Метеорита.
Оказывается, еще за десять дней до падения Тунгусского метеорита на Средней Волге наблюдалось северное сияние, а во многих местах Евразии начались необычно ярки цветные зори и засияли серебристые облака. Кольцевая полоса пониженной концентрации озона охватила Северное полушарие планеты на средних широтах. Утром рокового дня в районе катаклизма началось дрожание земли. Еще был сильный шум при полном отсутствии ветра, источник шума перемещался в северо-западном направлении.
Около семи часов нижне карелинские крестьяне увидели довольно высоко в ясном небе цилиндрическое ярко светящееся тело, которое минут десять опускалось к горизонту. Потом образовался громадный клуб черного дыма, из которого стало вырываться пламя. Жители других селений видели огненный шар без хвоста, пролетевший перед началом канонады в направлении центра явления.
Многие видели на небе широкие разноцветные движущиеся полосы или огненные столбы и круги. Исчезли круги, начались взрывы. Жители фактории Ванавара в 7 часов 15 минут увидели в небе ослепительный шар, превратившийся затем в огненный столб. Земля вздрогнула, постройки стали раскачиваться, в реках поднялись высокие валы.
Старожилы-эвенки вспоминали, что вокруг все горело и падали деревья, из-под земли била вода, причем несколько суток, ощущался запах серы, торф был вырван и разметан клочьями.
Интересно, что сейсмический удар был зафиксирован приборами в Иркутске, Ташкенте, Тбилиси и даже в Йене (Германия). Воздушная волна дважды обошла земной шар.
Вот такая на самом деле была картина, которая вынуждает засомневаться в том, что пролетело что-то единое -- метеорит, болид или ядро кометы. Да и летело оно, если это было "оно", слишком медленно для космического посланца.
Кажется, сомнений не вызывает только тот факт, что севернее Ванавары на высоте пять-семь километров произошли взрывы суммарной мощностью от десяти до двадцати мегатонн тротила, что соответствует тысяче хиросимских бомб.
Первыми, как известно, были выдвинуты гипотезы, предполагавшие прилет космического тела. Их много, и они описаны во многих публикациях. Но в последние годы исследователи выдвинули несколько версий земного (тектонического) происхождения феномена. И теперь, похоже, что монополии "метеоритчиков" пришел конец.
О чем же толкуют тектонисты? Геолог Н. Кудрявцева считает, что тогда имел место случай мощного газово-грязевого вулканизма. Для такого предположения есть веские основания. Ведь в этом районе расположены древние вулканические трубки, способные к активизации в любой момент. А вот Д. Тимофеев предполагает, что перед тунгусским взрывом из-за тектонических процессов в этом районе произошел мощный выброс в атмосферу природного газа объемом около миллиарда кубометров.
В свою очередь А. Ольховатов на основе анализа различных видов тектонических движений считает, что некоторые из них кроме механических колебаний могут порождать и светящиеся атмосферные объекты, способные взрываться с выделением значительной энергии.
Известно много случаев, когда плазменные атмосферные явления предшествовали землетрясениям или их сопровождали. Так, во Франции в 1952 году пролетел огненный шар, сначала он имел ярко-белый цвет, затем стал красным и, наконец, черным. После этого он взорвался с грохотом, предварив землетрясение. В 1976 году перед тянь-шаньским землетрясением, погубившим полмиллиона китайцев, летали огненные шары, трансформировавшиеся в световые полосы, возникала красная дуга через все небо, слышался шум как от сильного ветра. Но без ветра.
Так что, на мой взгляд, тектонические версии лучше, чем метеоритные, объясняют всю совокупность обстоятельств тунгусского взрыва.
За многовековую историю лозоходства установлено, что планету пронзает некое излучение, имеющее лучевую структуру. Его часто называют теллурическим ( tellus по латыни -- земля). Оно без заметных потерь проходит через толщу Земли. На поверхности лучи образуют геопатогенные зоны, вызывающие у людей тяжелые болезни, включая рак.
Если в толще Земли есть очаги повышенной напряженности пластов коры, то происходит повышение интенсивности лучей в этом районе, на земной поверхности появляются аномалии, где люди не могут находиться долго, где отказывают приборы, где часты необычные световые явления в атмосфере.
Если напряженность горных пород получает плавную разрядку, то все аномальные эффекты постепенно сходят на нет. Но, если разрядка резкая, происходит подземная катастрофа. Тогда кроме чисто механических явлений -- землетрясений, подземных взрывов -- могут происходить различные нестационарные процессы и в теллурическом излучении, например, резкое усиление интенсивности, образование вихрей.
При высокой плотности энергии такой вихрь, вышедший в атмосферу, способен вызывать ионизацию воздуха с образованием движущихся плазмоидов разной формы (шаровая молния, огненный столб или диск).
Теллурические вихри и порожденные ими плазмоиды могут исчезать бесследно, как это было в Грозном в 1971--1972 гг. А могут и взорваться подобно тому, как в Польше около Кракова в 1993 году взрыв огненного шара уничтожил известняковую скалу, разбросав ее обломки на 200 метров.
Если это так, то с большой долей вероятности можно утверждать, что тунгусский феномен -- следствие разлома пластов земной коры, вызвавшего те явления, что описаны выше. Энергетические вихревые процессы, лежащие в основе такой версии, объясняют даже поворот упавших деревьев по часовой стрелке. Ведь замечено, что взрывы паровых молний часто поворачивают падающие предметы. И еще, биологи ломают голову, почему после катастрофы резко возросла скорость роста деревьев. Но давно известно, что многие породы деревьев угнетаются геопатогенных зонах.
Изменение напряженности земной коры результате сейсмической разрядки наверняка уменьшило интенсивность теллурического изучения, что и привело к ускорению роста деревьев. Предлагаемая версия объясняет и свечение ночного неба до и после катастрофы, и другие атмосферные возмущения на многих уровнях: в стратосфере (озоновый слой), в мезосфере (серебристые облака), в ионосфере (свечение неба и полярные сияния). Масштабность явления была такова, что свечение неба наблюдалось не только в Сибири, но и на западе континента. Взрыв не привел к полной развязке напряженности пластов, которое время подземный процесс еще продолжался... Продолжается и поиск истины. На смену небесным версиям Тунгусского дива пришли земные. Не менее увлекательные.
Уже в 15 часов 30 минут по местному времени вертолёт делает круг над обширным болотистым плоскогорьем, которое разделяет верховья самой Бахты и её первого притока.
Пилот вопросительно смотрит на нас: Садиться или нет? Киваю ему утвердительно.
И вот уже винты вертолёта потоками воздуха клонят к самой земле траву и кустарники на заросшей редкой травкой галечной косе у бурливых струй ещё неведомой для нас Бахты. Быстро сгружаем шмотки, проверяем, не забыто ли что на борту, благодарим пилотов, и вот высоко над нами уходит вдаль маленькая точка винтокрылой мамины. Мы остаёмся одни наедине с тайгой и рекой. Традиционное и радостнее Ураааа..., дикарское подпрыгивание на месте. Пора приниматься за дело.
Ставим лагерь, разбираем наше многочисленное снаряжение и продукты, оперативно собираем и снаряжаем орудия рыбной ловли: спиннинги и кораблик. Через каких-то двадцать минут шесть блёсен, сверкнув серебристыми рыбками на блеклом солнышке, вспенивают и без того бурные воды Бахты. Заброс следует за забросом, но, как принято говорить, крокодил не ловится. После получаса свиста блёсен рождается фраза - Река Бахта - рыбы нет.
Только безотказный кораблик приносит некоторое успокоение. К вечеру с его помощью мы имеем 9 приличных хариусов, а, следовательно, и первую в этом сезоне уху.
Бахта в своих верховьях очень напоминает Саянский Серлиг Хем, особенно в такую высокую воду, как в этом году. Правда, вода в ней намного теплее и имеет коричневатый оттенок. Причина этому болота, из которых она вытекает.
Сразу же за береговым срезом начинается кочковатый бурелом. Невысокие каменистые кочки покрыты редкими кустиками голубики. Ягоды с одного бока уже посиневшие. Нагибаюсь и срываю несколько штук. Они много мельче, чем бывают на Юге, в Саянах.
Кладу ягоды в рот, но почти сразу же выплёвываю - до того они кислы и невкусны. Хотя, как слабительное, наверное, весьма не плохи.
Тайга состоит здесь в основном из лиственницы и берёзы. Берега заросли высокой травой и медвежьей дудкой. В воде у берегов много водорослей и водяного лопуха. Это особенно заметно сейчас, в такую высокую воду.
Вокруг нас царство тишины и покоя. Я чую тишину всеми клеточками своего организма, она как бархатистое нежное существо находится везде вокруг и во мне внутри. Я могу ощупать ее. Такое чувство, как будто высунул руку из несущегося авто и ощутил тяжесть скоростного воздушного вещества.
Тишина - она главное, все из нее произошло. Она безмолвна, но вместе с тем от нее исходит странный звук, который я слышу не ушами, а мозгом. Тишина гораздо интересней, чем звук. В звуке нет глубины и содержания тишины, в то время как в тишине содержатся все звуки. Звуками можно наслаждаться, но любить можно только тишину.
Тишина, свобода, любовь, вечность - неразделимые понятия. Истинное бесстрашие есть бесстрашие перед вечностью и тишиной. Из этого должна возникнуть любовь и свобода. По-моему, так.
Вечером состоялся большой праздничный ужин сразу по поводу двух событий: нашей высадки на место и дня рождения Володи. В подарок ему была преподнесена бутылка чистейшей Сибирской водки, кстати, купленная в Москве, которая и была тут же распита расчувствовавшимися сотоварищами со словами: Спаивать новорождённых большой и непоправимый грех.
Украшением ужина была, конечно же, великолепнейшая и свежайшая уха из хариуса.
После ужина сытые, но не потерявшие спортивной формы и пагубной страсти, все снова бросились на отлов долгожданных ленков и тайменей. Счастливее всех, как и положено быть, оказался именинник. У впадения первого притока Бахты он с независимым видом вытащил таймениху килограмм на десять. На этом нами успехи окончились. Счастливые и завистливые все вернулись в лагерь. Хотя было уже за час ночи, темнота почти не наступала. В этих широтах ещё не кончились белые ночи. Спать легли только в два, а заснули ещё позднее, под мирный шепот бодрствующей Бахты.
3 Августа.
Чистейший таёжный воздух заставил наши ослабевшие за год организмы проспать почти до 11 утра.
На завтрак доедали то, что осталось после ужина. Но чай заварили свежий. Всегда так делаем и всегда крепкий - бальзам на душу.
Китаец Лу Ю в своей "Книге чая" советовал.- Для заваривания чая лучше всего пользоваться дождевой водой, а следом идет вода из колодца. Что до воды из ручья, то лучше всего брать воду из быстрого и чистого потока, бегущего среди камней. А воду из реки нужно брать подальше от человеческого жилья. Среди колодцев же наилучшие -- те, из которых постоянно берут воду.
Подогревая воду, нужно ждать, когда на поверхности воды появятся маленькие пузырьки, издающие тихое шипение. Это называется "первым кипячением". Когда по краям сосуда появляются большие пузыри, это называется "вторым кипячением", а когда вода начинает бурлить, это называется "третьим кипячением". Тогда кувшин с водой нужно не мешкая снимать с огня, ибо в противном случае вода станет "старой" и хорошего чая не получится.
Бедные и несчастные любители здорового образа жизни, которые отказываются от чая! Они считают, что чай излишне возбуждает организм, особенно сосуды, а это вредно. Ерунда! Чай греет душу - это главное. Что может быть лучше кружки крепкого горячего чая у костра?! Чай и костер. Чай греет изнутри, а костер - снаружи. Вы проникаетесь теплом огня полностью. Огонь - мощный мистический факт природы, и когда наполняешься его колдовскими чарами, то в мире свершается великое таинство. Те люди, которые запрещают пить чай, ничего не смыслят в природе. В процессе любви, например, сердце готово выскочить из грудной клетки. Говорить при этом, что учащенное сердцебиение вредно для здоровья, может только очень недалекий человек. Пейте чай у костра - это полезно!
Сегодня, когда я с наслаждением поглощал этот ароматный напиток, мне вспомнились строки из "Наставления о чае" Сюй Цзешу:
Чай можно пить в такое время:
когда ты празден;
когда слушаешь скучные стихи;
когда мысли спутаны;
когда отбиваешь такт, слушая песню;
когда музыка умолкает;
когда живешь в уединении;
когда живешь жизнью ученого мужа;
когда беседуешь поздно ночью;
когда занимаешься учеными изысканиями днем;
в брачных покоях;
принимая у себя ученого мужа или воспитанных певичек;
когда посещаешь друга, возвратившегося из дальних странствий;
в хорошую погоду;
в сумерки дня;
когда созерцаешь лодки, скользящие по каналу;
среди раскидистых деревьев и бамбуков;
когда распускаются цветы;
в жаркий день, у зарослей лотоса;
возжигая благовония во дворе;
когда младшие покинули комнату;
когда посещаешь уединенный храм;
когда созерцаешь потоки и камни, составляющие живописную картину.
Прав китайский мудрец: чай можно и нужно пить всегда и везде, а особенно когда созерцаешь потоки и камни. составляющие живописную картину мира.
После туалета и завтрака начинаем жить размеренной походной жизнью. Игорь чистит и потрошит таймениху. Делает это он с огромным удовольствием и нежностью, так как рыбы женского пола его слабость. Лида сортирует и учитывает продукты, которых у нас оказалась всего несколько мешков. Борис, Саша, Володя и Федя занимаются подготовкой к изготовлению, или как они называют этот процесс, вязке "Жабы": заготавливают жерди для рамы, режут и смачивают верёвки, накачивают воздухом баллоны, заправляют их в брезентовые предохранительные чехлы.
В результате всех этих манипуляций и операций должен получиться катамаран грузоподъёмностью в три тонны, который и понесёт по бурной Бахте пятерых из нашей группы. Двое оставшихся, а это я и Игорь, будут сплавляться на традиционном ЛАСе.
Жареная таймениха на завтрак была совсем не плоха. Общими усилиями мы осилили килограммов пять жаркого, остальные остаются, как дежурное блюдо.
По мнению Феди, это весьма слабое поглощение пищи после зимней сидячки, а, следовательно, настоящий жор к нам ещё не пришел.
После завтрака вся группа расходится по маршрутам. Игорь и Володя, вооруженные до зубов, уходят в самые верховья Бахты, Здорик, Саня и я переправляемся на другой берег и уходим вверх по притоку.
Сейчас уже август, а это значит. Что можно не беспокоиться о клещах, которые к этому времени практически теряют свою активность. Вот май, июнь и даже июль для них самое то. Тогда пришлось бы думать не о комарах, а о более опасных живностях.
В природе существует более десяти тысяч клещей различных видов. Из обитающих у нас наиболее опасны для человека два: Таёжный клещ, распространённый на территории России от середины Европейской части до Дальнего востока. Второй- европейский клещ, он же - лесной, он же "собачий", живущий ближе к западу.
Граница распространения обеих видов весьма условна: на территории Московской области, например, встречаются и те и другие особи. Цикл развития клеща может составлять от трёх до пяти лет. Таким образом, каждую весну-лето мы сталкиваемся с несколькими поколениями этих кровососов.
Кусаются клещи обоего пола, но самки пьют кровь семь дней своей жизни, а самцы - всего несколько минут.
Вопреки распространённому мнению, что клещ "буквально прилетает к вам на голову", клещи не летают. По деревьям они тоже не ползают, но могут пониматься вверх по кустам, высокой траве на высоту до полутора-двух метров.
Зато клещи умело планируют с порывами ветра, отлично ориентируясь на запах. Они чувствуют человека на расстояниях до десяти-пятнадцати метров, и на этот запах могут сползаться. Поэтому вдоль лесных троп их больше, чем в глубине леса.
Клещ не сразу присасывается к телу. Он довольно долго ползает по человеку, выбирая наиболее привлекательный для него участочек. Причём, ползёт клещ только вверх. Если человек одет правильно: Рубашка с плотно облегающими манжетами заправлена в брюки, брюки - в носки или сапоги, туго повязанная косынка на голове или плотно сидящая шапочка), то до кожи клещ никогда не доберётся.
Ребята идут со спиннингами, а я вооружился корабликом. После двух часов лова у меня уже было десять штук хариусов. Но вот при очередном запуске под сильным напором струи по карабинному перегибу лопается старая леса, и мой кораблик мирно покачиваясь на волнах, уходит вниз в Бахту. Пытаюсь зацепить его спиннинговой лесой, но только переворачиваю.
Обращаюсь за помощью к ребятам. Здорик успокаивает меня.- Никуда он не денется. Километра через три его всё равно прибьет к берегу. Там мы его бедолагу и выловим.
Возвращаемся в лагерь в полном миноре. Корабль ушел, у "спиннингуэйторов" не было ни одной поклёвки. Игорь и Володя возвращаются сверху только через семь часов. Кроме сбитых ног приносят с собой одного единственного ленка, которого поймал Игорь. Кроме этого, у Володи сошел таймень. Забирались они вверх километров на двенадцать.