Россия, Москва, муз. школа им. Льва Лысенко 25 июля 2011
Когда свечерело, и первые сумерки опустились на город, погружая суетливые улицы в мягкий полумрак, я сидел у себя в кабинете с включенным на столе светильником, нервно перебирая в руках ручку и устремляя бессмысленно-пустой взгляд в журнал. Никаких мыслей. Эмоций. Ничего, что хоть как-то бы заставило меня оторваться от изучения списка учащихся, столбиком записанного в алфавитном порядке. Перед глазами мелькают фамилии, но остановиться, зацепиться хоть за одну из них я не в состоянии.
Алфёрова, Антонов, Барышкина, Бондаренко, Васильева...Уже не в первый раз пробегаюсь глазами, пытаясь хоть как-то вникнуть в смысл того, что от меня требовалось. Хотя никто ничего сверхъестественного от меня и не просил. Просто выставить оценки ребятам за сегодняшнюю проверочную, так сказать, за повторение давно пройденного материала. Вот и всё.
Устало вздохнув, я притянул поближе кружку с горячим шоколадом и отхлебнул глоток в надежде, что хоть это меня как-то расслабит. Целый день проходил, словно сам не свой, где-то витая в своих мыслях. Всё-таки первый день на новом рабочем месте так изрядно вытрепывает нервы, что потом ходишь выжатый, словно лимон, до окончания рабочего дня, даже не зная, куда себя деть, а главное, что поделать со всем этим, как поднять свой настрой.
Когда я только-только прилетел в Москву, то всё мне казалось так просто и легко. А сейчас? Сейчас я даже начинал жалеть о том, что переехал сюда, в столицу, из маленького провинциального городка. Никого здесь не зная, хотя, в прочем, это даже и к лучшему. Хотелось каких-то радикальных перемен, чего-то нового в моей скучной и серой привычно-рутинной жизни, чего-то остренького, экзотического. Увы, вот только я этого пока так и не нашёл.
Неужели всё это зря?
Настенные часы пробили девять, и я от неожиданности переломил карандаш, сжатый между большим и указательным пальцами, когда попытался сделать набросок, чтобы хоть как-то отвлечься, одного образа, засевшего в моей голове, подобно занозе. Странной и притягательной девушки из моих сновидений.
Я никогда не видел её прежде, а если б даже и увидел, то, поверьте, ни за что не забыл бы эти одновременно сильные, но в то же время женственные черты лица.
Ее маленькие зубки были видны между ее чуть надутыми и пухлыми алыми губами, изогнувшимися в легкой, непринужденной, но хитрой улыбке. У нее была довольно смуглая, практически оливковая кожа, ярко выраженная линия скул. Глубоко посаженые темные глаза, в которых искрилось самое настоящее огненное пламя, жар которого оплавлял моё сознание, обрамленные длинными пушистыми и густыми ресницами. Одна бровь кокетливо была чуть приподнята вверх. Черный водопад густых волос, которые плавно спускались волнами к её стройной талии, был собран в одну длинную небрежно-заплетённую косу. Вот только несмотря ни на её красоту и столь самоуверенный настрой, она выглядела грустной, очень грустной. Я бы даже сказал, подавленной.
Разломанные части карандаша прямиком полетели в мусорное ведро, а я, поспешив закинуть в свой портфель стопку тетрадей и журнал, накинул на плечи длинный чёрный плащ, висевший на крючке. Хотелось поскорее покинуть этот кабинет, это здание, и, наконец, вдохнуть вечернего прохладного воздуха, которого мне так не хватало. Почему-то эта обстановка стала меня просто дико раздражать, и я задыхался в тесной духоте аудитории. Поспешно минуя длинный лестничный проём, я нечайно налетел на темноволосую с распущенными волосами женщину, которая была буквально на голову ниже меня, доставая еле-еле своей макушкой до моего подбородка. Всё то, что было в её руках, какие-то папки с бумагами, в беспорядочном порядке рассыпалось по полу.
-Дмитрий! - удивлённо воскликнула она, подняв свои ясные голубые глаза прямо на меня. Я резко опешил.
Я узнал её. Это была Наташа. Наташа Щербакова.
Я познакомился с ней в своём родном городе, Уссурийске, буквально года 2 назад, когда она въехала в небольшой домик, продававшийся практически за сущие гроши прямо по соседству со мной и моей семьёй. Район у нас был небогатым, но зато люди, населявшие его, были на вес золота, добрые, честные, а самое главное - дружные во всех отношениях. Все друг друга знали как облупленных.
Моя семья практически сразу прониклась к Наташе некой симпатией, и я частенько замечал эту женщину у нас, сидевшую в гостиной, попивавшую горячий чай в нашем тесном семейном кругу или читавшую какую-то книжку, расположившись на кресле-качалке рядом с камином, за решёткой которого ярко пылали языки оранжево-красного пламени.
Она была одинока, очень одинока здесь. Мне никогда не доводилось видеть, чтобы кто-то захаживал к ней в гости, пусть и просто так, по какому-нибудь пустяку, скажем, за советом в том, как же лучше ухаживать за розами в нашем суровом сибирском климате. Эти капризно-колючие красавицы нежно-кремовых, белоснежно-белых, лимонных, лиловых, синих, ало-красных оттенков заполоняли собой небольшой цветник под окнами её дома, и я не мог не наслаждаться этим зрелищем, проходя мимо её участка по дороге в город. Однажды одну из таких вот роз я обнаружил на ступеньках своего дома, мне не нужно было ломать голову над тем, от кого она? Вот только что она означала?
Она была не похожа ни на одну из роз Наташи, такой я никогда не видел у неё в саду. Кроваво-красная, с нежными гладкими лепестками, на длинном тонком стебельке, усыпанном с десяток иголочек, она пахла просто великолепно, что я не мог не восхититься этой прелестью, этой неприхотливой свежестью. Казалось, словно при соприкосновении с кончиками моих длинных пальцев в ней запульсировала какая-то невидимая энергия, такая чистая, что у меня даже дух перехватило.
-Наташа, здравствуй. Не ожидал увидеть тебя вновь.- помогая собирать женщине с пола рассыпанные бумаги, изрёк я вежливо, пытаясь выглядеть как можно менее озабоченным тем фактом, что, в конце концов, она делает здесь, в Москве, да ещё и именно в этой музыкальной школе. Она что, преследует меня?
-Как нестранно, Дима, и тебя никак не ожидала повстречать здесь, но безумно рада этому. - губы Наташи сложились в удовлетворённую, но хитрую улыбку, стоило мне только передать ей собранные воедино документы. - Может, сходим куда-нибудь? Отметим наше, так сказать, воссоединение? - добавила она после небольшой паузы, попытавшись напустить на свой тон побольше беспечности.
-Извини, но сегодня я не могу.
-Да ладно, Дим, я всё понимаю, не оправдывайся. У меня самой дел по горло, нужно перебрать все эти документы. - похлопав свободной от ноши рукой по стопке папок, сказала Наташа и поправила выбившуюся из-за уха прядь каштановых волос.
-Я понимаю. Ещё раз извини за то, что налетел на тебя.
-Да проехали уже. Если что, то мой кабинет находится на третьем этаже. Всегда буду рада видеть тебя. - помахав на прощание рукой, Наташа поспешила вверх по лестнице, тем самым оставляя меня в гордом одиночестве наедине со своими мыслями.
Спустя несколько минут я очутился на улице. Порывы холодного ветра рьяно били по лицу, я же теплее кутался в своё пальто, длинным шлейфом развивавшимся за моей спиной, хотя на дворе всё ещё было лето, конец июля. Но погода сегодня что-то явно не заладилась. С самого утра царила непривычная холодрыга, температура на градуснике резко упала до 10, небо всё заволокло хмурыми серыми тучами, не давая солнцу и шанса пробиться через эту тёмную пелену.
Свернув в небольшой переулок, я брёл в потёмках, чутко прислушиваясь к завыванию ветра, словно ожидая чего-то. Но вот чего? Того, что из-за угла неожиданно кто-то выскочит, тем самым напугав меня до полусмерти? Хм, а ведь меня не так просто-то напугать, скорее наоборот, это я могу запросто испугать кого-нибудь, а для этого мне ровным счёт ничего не нужно делать. Да один мой вид чего только стоит! Но довести свою мысль до конца, мне было не суждено...
Что-то странное, какое фосфорическо-неоновое сияние замаячило на горизонте, тем самым привлекая моё внимание. Поначалу я решил, что у меня оптический обман зрения, но, как доказала практика, а именно парочка ноу-хау приёмчиков "как же перестать видеть всякие глюки", ну, к примеру, банальное пощипывание кожи на тыльной стороне ладони, я заблуждался. Это было реально. Хотя я так и не хотел примиряться с этой, как мне казалось, глупой мыслью, осенившей мою голову.
Всё ближе и ближе я приближался к этому метаморфическому сиянию, чётче и чётче виднелись его контуры, напоминая по форме круг, состоящий из десятка разноцветных колец, тесно переплетённых невидимыми нитями друг с другом, при этом болтаясь в воздухе. Удивлённо потерев глаза, я убедился, что всё это не сон, и что то, что было перед моими глазами, не плод моего воображения. И я, в прочем, получил весомое доказательство этому, как только прикоснулся к полупрозрачным кольцам, ощущая кончиками пальцев лёгкое прохладное покалывание на коже. А потом...потом я мистическим образом начал таять, постепенно теряя свои очертания, растворяясь, как сахар в горячем чае , провалившись в тёмную глубь этой странной воронки, которая, подобно пылесосу, поглотила меня без остатка. Всего. И даже не подавилась.
Меня зовут Дмитрий Белозёров, и кто знает, может, это последнее, о чём я подумал перед тем, как от меня ничего не останется. Лишь пустота. Да и только. И никто обо мне и не вспомнит. Просто некому. Вот и всё.
Наверное, это и есть самые разумные мысли перед неминуемой гибелью...или же новой жизнью?