Кракотск, Заброшенный Особняк МакКуэллов • 9 августа 2011
Дом, милый дом!
Я снова в своей стихии, в месте, роднее которого в этих треклятых землях нет. Моя радость беспредельна: я готова была от счастья танцевать чечетку на раскалённых углях. Пока Мириам и Нейтан пялились на окружавшие их апартаменты и знакомились со своими жилплощадями, - мне пришлось выделить для каждого по отдельной комнате - я обшаривала кухню в поисках съестного. Дмитрий ,как ни в чём не бывало, развалился на диване в гостиной с книжкой в руках, размывая жирную черту между реальностью и грёзами в поисках уединения. Где бы ему сейчас не довелось находиться, там куда лучше, чем здесь.
До особняка мы добрались, слава богу, без приключений. На протяжении всего пути сохранялась такая гробовая тишина, что я периодически щипала себя за кожу на тыльной стороне ладони, чтобы убедиться в том, что это не сон. Происходящее казалось абсурдным, нереальным. Я ожидала всю дорогу слушать различные причитания, укоры, перепалки, но мои ожидания не оправдались. Даже не знаю, радоваться мне или нет.
Еды, как я и полагала, на кухне не оказалось. Придётся на охоту собираться - ничего другого мне не остаётся. Не с голода же помирать.
- Белозёров, ты остаёшься за старшего. - проинформировала я мужчину, собираясь уходить. - Если эти двое устроят погром, то пеняй на себя. Я ушла охотиться.
- Как скажете, ваша светлость. - съязвил он в ответ, не отрываясь от чтения.
Я промолчала, поскольку желания вступать с ним в очередную перепалку не было. Ну его нахрен. У меня и так настроения нет.
На то, чтобы набрести хоть на какую-то дичь в лесу, ушло не меньше полутора часа. Слишком много. Обычно за это время я успеваю пристрелить предостаточно, а тут только одна белка. Не помешало бы ещё пару птичек завалить, но, правда, сколько времени на это уйдёт? От Грейс мы отчалили рано утром, а уже к обеду оказались в особняке. Если учесть, сколько времени я проторчала, занимаясь поиском пищи на кухне и сборами на охоту, то часа два я точно на всё про всё потратила. Время неумолимо клонится к вечеру, и мне надо поторопиться. Теперь помимо Белозёрова мне кормить ещё двоих.
Ох, чувствую себя мамочкой какой-то, которая только и может, что печётся о своих непослушных детках. Выпороть бы их ремнём, и сразу легче станет. Ну, по крайней мере, мне точно полегчает.
Ещё пару часов я потратила на поиск иной дичи. Когда моя ноша стала просто неподъёмной, свечерело. На моём счету помимо белки числилось два тетерева, две куропатки и один заяц. Решив закругляться, я поспешила вернуться в особняк, пока окончательно не стемнело. Есть хотелось неимоверно, но готовить было совершенно лень. Поручать это дело кому-то другому рискованно. То не дожарят, то пережарят, в общем, испортят продукт. Нет, готовить буду я, я и только я.
Каково было моё облегчение, когда, переступив порог дома, я ни на кого не наткнулась. Толком не раздевшись, я добралась до кухни и занялась готовкой, решив попусту не терять время. Чем бы ни маялись мои новые сожители, лишь бы не мешались под ногами.
- Чем тут таким вкусным у нас пахнет? - в кухню вразвалочку ввалился сам Нейтан Нейман, сжимая в зубах зажжённую сигарету.
Ну, и какого хрена он сюда припёрся? Воздух портить?
- Поверь, ты ни за что в жизни не захочешь это услышать. - отмахнулась я. - И да, кстати, почему ты куришь в доме?
- А где, по-твоему, я должен это делать?
- На улице, например. Тебе в голову такой вариант не приходил?
- Ты серьёзно? - произнёс он таким удивлённым тоном, словно действительно не предполагал подобного.
- Более чем. Поэтому живо выметайся, пока я тебя чем-нибудь тяжёлым не приложила. Иди на крыльцо и копти там в своё удовольствие.
- Ну, чего ты такая злая? Того и гляди, ядом плеваться начнёшь.
Что он, этот будущий труп на костылях, сказал?
- Я чем начну плеваться? Ах, ты кабель недоделанный! Немедленно выметайся, иначе я снесу твою тупую башку ко всем чертям. - схватив нож со стола, я вся такая разъярённая развернулась лицом к Нейману, демонстрируя серьёзность своих побуждений.
Шатен неловко попятился назад, переводя взгляд от моей руки к моему лицу и наоборот. Сигарета опасно поникла, вот-вот грозясь шмякнуться прямо на пол из приоткрытого, удивлённого рта.
- Пошёл вон! - провопила я, и парень, от страха совсем позабыв об осмотрительности, с грохотом полетел в резко открывшуюся за спиной дверь и, удостаиваясь явно не мягкой посадки, расстелился на полу.
- Что здесь происходит? - спросил Дмитрий, не врубаясь в происходящее.
Ох, как же ты вовремя!
Пытливо переводя взгляд от меня к Нейману, он всё гадал, что же всё-таки произошло между нами.
- Не разыгрывай из себя Отелло, Белозёров. То, что было между нами, это сугубо наше личное дело. Да ведь, Нейтан? - всё ещё развалившийся на полу шатен закивал, как болванчик, испуганно глядя на меня.
Плутовская улыбка закралась в уголки моих губ: ну, вот, так-то лучше. Люблю, когда меня понимают с полуслова.
- Как ты меня назвала? - переспросил офигевший от моих слов Дмитрий.
- А разве это теперь важно?
- Всё, что слетает с вашего колкого на словцо языка, мисс Эванс, как нельзя важно для меня.
- Да что вы говорите, мистер Белозёров?! - я попыталась разыграть искреннее удивление. - Скажу вам честно: это пустая трата времени сил. - мой взгляд метнулся к Нейтану, который, видимо, решил здесь прописаться и не торопился ни с пола вставать, ни вообще сваливать отсюда подобру-поздорову. Думал, что я так быстро забуду о нём? - Ты всё ещё здесь?
Хватило нескольких секунд, чтобы этот новоявленный родственничек всех кракотских полов подорвался с места, словно ничего не веся, и испарился с глаз долой, как будто его здесь и не было вовсе.
Ну, вот, молодец! Какой послушный и бравый. Всегда бы так.
- Зачем ты запугиваешь парня?
- Ты пришёл сюда, чтобы его защищать? Не утруждайся. Он не маленький мальчик, за которого надо заступаться. Он взрослый молодой человек, который должен отвечать за свои слова и поступки. И повторюсь: то, что происходит между мной и им, не твоего ума дела.
- А я и не требую от тебя, чтобы ты мне скармливала подробности ваших отношений. Мне наплевать.
- Что-то не похоже. Чем это тут попахивает? - невинно захлопав глазками, я сделала вдох-выдох, обоняя воздух, витавший вокруг Белозёрова. - Оу, вы ревнуете меня, Дмитрий! Я это чувствую всеми фибрами своей многогранной души.
- Иди в задницу.
- Что? - от такого наглого оскорбления я даже дар речи потеряла, если не сказать, что собственный язык проглотила.
- Мне послышалось, или... - но договорить мне было не дано.
- Повторюсь: иди в задницу. - тёмные глаза хитро сощурились, пристально уставившись на меня. - Не смей говорить о том, о чём понятия не имеешь.
- Я буду говорить о том, о чём сочту нужным. - холодно отрезала я. - И вот ещё что: иди в задницу сам.
Вместо ожидаемой злости и очередного шквала споров и ругани со стороны моего собеседника послышался лишь истерический смех. Я ошалело уставилась на Белозёрова с застывшим на лице скептическим выражением.
Что это с ним?
У него определённо не все дома.
- Ты такая милая, когда сердишься. - отсмеявшись, выдало это наглое, совсем недавно хохотавшее надо мной существо, а после покинуло кухню.
Я опешила.
Что только что произошло?
Мир сошёл с ума, или у меня просто разыгралось воображение?
"Очнись, идиотка! Это не твои фантазии, а реальность. Ре-аль-ность.
Мать твою, ты меня слышишь? "
После того инцидента на кухне я больше не появлялась. Не знаю, спустился ли кто-нибудь к ужину или нет.
Плевать.
Заперевшись у себя в комнате с тарелкой, я развалилась на огромной двуспальной кровати, поглощая еду. Голова до сих пор шла кругом от того, что довелось мне пережить всего за каких-то 2 дня. Хотя, нет, подождите, всё началось гораздо раньше. С появлением Дмитрия Белозёрова.
Кто бы мог подумать, что моя ужасная жизнь станет ещё ужаснее, а всё только благодаря одному единственному человеку. Его поразительная "везучесть" попадать во всякого рода передряги взяла и перекинулась на меня. Где справедливость? Почему именно я?
"Потому что ты законченная чёрствая стерва, которая просто не в состоянии признать того факта, что реально на кого-то запала, причём не по-детски. Это нормально, особенно в твоём-то возрасте. Софи тебя, между прочим, предупреждала, а ты отмахивалась от её наставлений, как от назойливой мухи.
Ну, зря ты так вела себя, подруга!
Скажи спасибо, ведь именно ей удалось влить в твою отсталую башку хоть крупицу того, что должен знать каждый уважающий себя подросток, да и человек в целом. Иначе бы сейчас вместо животрепещущего фонтана слов, который так и норовит слететь с языка, из твоего рта вылетали бы только первобытно-примитивные звуки законченного дикаря.
Сегодня, кстати, 9 августа. Не пора бы кое-кого сходить и проведать? "
За окном начинали сгущаться сумерки, но, если честно, меня это беспокоило в последнюю очередь. То место, куда я собиралась отправиться, входило в число наиболее безопасных мест для привала в Кракотске. Спускаться на первый этаж я не горела желанием по многим причинам, поэтому решила воспользоваться старым добрым балконом, с которого я, собственно говоря, совсем недавно сигала, мчась спасать Белозёрова. Опытным путём мне удалось установить, что подобные полёты в стиле Бэтмена фактически безобидны. Главное - правильно приземлиться.
Бродить в такое позднее время мне давненько не приходилось. Зрение не сразу привыкло к полумраку, поэтому какое-то время пришлось идти, ориентируясь лишь по памяти и на слух. Каким бы однообразным на первый взгляд не казался Мрачный Лес, всё же каждое дерево, каждая тропинка в этом месте по-своему уникальна. То же самое касается и живых существ, населяющих лес. Нельзя встретить, к примеру, двух одинаковых белок: по тому, как они ведут себя, по окрасу их шёрстки можно заметить различия, стоит только приглядеться. Если б эти земли не были населены Охотниками, я бы могла назвать их раем. А так это самый что ни на есть ад.
Сущий ад.
Только представьте, сколько уже пролилось крови! А сколько прольётся в дальнейшем? Нет конца края всему этому. Это как замкнутый круг, пути из которого принципиально не существует. Чтобы прервать цепь столь жутких событий, нужно быть чуть ли не господом богом, но даже он может оказаться бессилен против таких порождений зла как Охотники.
Место, в которое я направлялась, располагалось за местным МакКуэльским кладбищем, именуемым Дорога Крови, где было похоронено более сотни людей. В основном, все те, кто оказался погребён в этих местах, умерли не от рук Охотников, а от болезней или каких-то иных вещей. Останки тех, кто был убит хладнокровными монстрами-нелюдями, обычно не находили, поэтому и хоронить-то было нечего. Я не оговорилась, упоминая, что направляюсь в одно из наиболее безопасных мест. Так и есть. Дорога Крови всегда славилась тем, что сюда не сунется не то что ни одна живая душа, даже Охотники обходили территорию кладбища стороной. Не знаю, чем им так не угодило это до жути мрачное и безлюдное место. Может, на эти земли наложено какое-нибудь заклятие, которое не позволяет жутким монстрам ступать на эти земли? Типа барьера или даже щита.
Могильные плиты из известняка, потрепанные временем, все в коррозии, как бы мрачно приветствовали меня, единственную, кто не боялся ступать по этим местам без какой-либо опаски провалиться под землю и быть утянутой безумным мёртвецом, который вдруг вздумает восстать из могилы. Пока я брела, минуя одно захоронение за другим, сильных порывов ветра, которые так любят задувать по периметру всей МакКуэльской территории, не наблюдалось. Здесь вообще редко бывает ветер. Воздух тут не сухой и затхлый, а морозный и влажный; его приятно вдыхать. Если б обстановка вокруг не была такой удручающе-пугающей, я бы с удовольствием проводила здесь как можно больше времени. По тому, в каком состоянии пребывает кладбище, да и сами могилы в целом, можно с уверенностью сказать, что здесь в течение нескольких десятков лет, а может, и целого столетия, не то что никого не хоронили, тут даже никто и не появлялся. Природа забрала своё: некогда существовавшие тропинки поросли густой травой, доходящей мне чуть ли не груди, а могильные плиты, и без того пребывающие в плачевном состоянии, оказались зажаты в силки всевозможной растительностью, которая только может произрастать на этой земле. Хоть радует, что это не вездесущие колючки: на Дороге Крови они почему-то не растут.
Из книг и дневников, найденных в особняке МакКуэллов, мне удалось достаточно подробно разузнать и о Кракотске в целом, и о каждой отдельно взятой части его. Вот почему я знаю так много об этом мире и о населяющих его существах, включая Охотников. Эти знания и по сей день выручают меня: они не имеют срока давности.
Оставив позади себя территорию кладбища, я побрела по вымощенной из булыжников тропинке, петляя между иссохшими скелетами некогда зеленевших деревьев. Ветки так и норовили выколоть глаз, от размахиваний ножом толку было не больше, чем от попытки прихлопнуть надоедливую муху. Пришлось полагаться на руки, которыми я пыталась защитить лицо.
Плевать на царапины и рваные раны.
Плевать.
На моих руках кожа на ощупь казалась шершавой и обветренной из-за обилия шрамов и корост, но я не заостряла на этом внимания. Вряд ли б я смогла выжить, если б в первую очередь заботилась о своей красоте, трясясь над каждой занозой и царапиной. Порой любуясь собой в зеркале, я пытаюсь представить, какой бы стала, если бы жила не здесь, а на Земле, в родной Америке. Внешне я, может быть, и была бы такой же, какая сейчас, но внутри? Насколько разительными были бы перемены во мне?
"До сих пор будешь в молчанку играть, а? Мне надоело, между прочим, тут с самой собой разговаривать.
Как ты можешь разговаривать с самой собой, если ты часть меня, причём не самая лучшая?
Может, как раз-таки наоборот? Ты упрямая и занудная, а я ласковая и податливая.
Ага, как анаконда, которая, обвив тело своей жертвы, намеревается переломать все кости и прекратить доступ кислорода, то есть придушить.
Язвить - явно не твоё ремесло. Завязывала бы ты с этим безнадёжным делом.
Не смей меня учить, ты, выкидыш моей больной садистско-извращенской фантазии! Я сама буду решать, что моё, а что нет. Твои советы мне нафиг сдались, да и вообще, постарайся не докучать меня хотя бы полчаса. Не думаю, что Софи была бы рада тому, что творится в моей голове, а всё благодаря тебе. Так что веди себя потише. Поняла меня?
Да поняла, поняла. Не тупая. Буду подражать Мистеру Заноза В Заднице в более ранней версии - молчать, терпеливо выдерживая различные нападки с твоей стороны, лишь изредка скрипя зубами.
Ой, да заткнись! "
Как только тропинка подошла к своему логическому концу, неожиданно прервавшись из-за возникшего на пути препятствия, я оказалась лицом к лицу с огромным валуном, в расщелину в котором лихо прошмыгнула. По ту сторону открывался живописный вид на Бескрайний Мрачный Лес, любоваться которым я, пожалуй, никогда не устану. Подойдя на опасно-близкое расстояние к месту, где земля под ногами неожиданно обрывалась, я позволила себе оглянуться по сторонам, наслаждаясь открывавшимся видом, впитывая каждую деталь окружающего пейзажа. Я не побоялась посмотреть в самый низ, в обрыв, откуда доносился шум воды. Водопад. Я стояла там, откуда несколькими метрами ниже с нечеловеческой силой и скоростью хлестали мощные потоки. Любой другой бы отшатнулся, перепугавшись не на шутку, но не я. Я осталась стоять там, где стояла, заворожено наблюдая за тем, как вода, вырываясь из тесных пещер, летела прямиком вниз, вдребезги разлетаясь об землю на миллионы и миллиарды брызг.
"Мы уже фактически на месте."
Чем ближе, тем сильнее дрожали мои коленки. Приняв левее обрыва, я слепо побрела, периодически запинаясь то об камень, то об корягу. Сюда если и забредали раньше люди, то крайне редко, только те, кто знает эти места. На смену безжизненным деревьям и растениям пришли зеленеющие кустарники и трава, и вот я снова оказалась во власти Бескрайнего Леса, ну, или, по крайней мере, в его части, отрезанной горами и водопадами.
Я давно здесь не бывала, но, впрочем, за прошедшее время кардинальных перемен не предвиделось. Та же привычная гробовая тишина, окутывающая всё вокруг, словно вакуум. Ни пения птиц, ни шороха листьев. Ничего. Только могилка, выкопанная на скорую руку, и тело, покоящееся в ней, уже превратившееся в груду костей.
- Ну, здравствуй, Софи. - промямлила я, приближаясь к захоронению всё ближе и ближе.
Груд налилась свинцом, и непрошеные воспоминания калейдоскопом пронеслись перед глазами. Я закусила до крови губу, боясь, что вот-вот разревусь. Лишь немой крик слетел с приоткрывшихся губ, на которых виднелись следы от зубов, ещё недавно впивавшихся в мягкую плоть. Я обессилено свалилась на колени буквально в метре от могилы и невидящим взглядом уставилась на неё, как будто надеясь, что силой мысли и недюжинного упрямства заставлю подняться мёртвую из могилы. Но ничего не произошло, что, в принципе, не удивительно. Такие фокусы-покусы только в книжках и в фильмах прокатывают, на самом же деле никакие покойники из могил не встают. В конце концов, им и на том свете неплохо живётся. А я, ну, что я...может, и мне туда намылиться? Тут же одёрнув себя, я со всей дури врезала себе по лбу кулаком, да так, что в глазах потемнело: за такие абсурдные мысли Софи меня по стенке бы размазала. Несмотря на то, что я превосходила её в силе, для неё не составило бы труда найти в себе смелость, чтобы меня отмутузить. Софи не приветствовала мыслей о самоубийстве, да и вообще о смерти предпочитала не задумываться. Это была не та тема, на которую бы ей хотелось с кем-нибудь подискутировать. Она никому, даже самой себе, не признавалась в том, что боялась умереть. Но я-то видела её насквозь...
Решив не ворошить прошлое, я захлопнула в своём сознании дверь с табличкой "воспоминания". Не хотелось вспоминать, что я пережила до и после смерти Софи. Бедняжка была больна раком, вследствие которого и умерла. Без дорогущих и более менее эффективных лекарств современного мира шансы на то, что ей удастся прожить чуточку больше положенного, сократились до минимума. Три месяца - ровно столько прожила Софи в Кракотске под одной крыше со мной. Чтобы там ни думал обо мне Дмитрий, называя бесчувственной стервой или ещё кем похуже, у меня были железные аргументы того, что я всё-таки человек, а не бездушная машина для убийств. То, как я ухаживала за больной, но всё ещё требовавшей от жизни всё и по максимуму, навеки выжжено клеймом в памяти. Почему-то именно себя я винила в том, что Софи угораздило попасть в этот ад и сгинуть в нём, оставив после себя лишь груду костей, захороненную в земле. Если б она не попала в Кракотск, то, возможно, всё ещё была бы жива.
Я редко приходила сюда и ещё реже думала о чём-то конкретном, связанным с умершей. Смотреть на могилу и вспоминать о том, как мои же руки несли сюда бездыханное, уже окоченевшее тело, а после вырвали яму метром в глубину и ширину и двумя в длину, не хотелось. Я дела всё на автомате, фактически не анализируя свои действия, подобно роботу. Так было проще, иначе бы в трезвом уме мне на подобное не хватило бы духу. Что-то зачерствело в моей душе в те мгновения, и я перестала быть самой собой, просто заблокировав собственные чувства, эмоции, переживания. А потом и вовсе их не стало. Потрясение от произошедшего просто-напросто высосало из меня всю жизнь, и я стала мрачной, холодной и жестокой, как сама смерть. Настолько ужасным безжалостным человеком, готовым самолично перегрызть вам глотку, что и пикнуть не успеете.
Сарказм - это маска.
Злость - невысказанная боль.
Жестокость - желание выплеснуть негатив.
Я никогда не плачу, потому что боюсь, что не смогу пережить того, что многолетняя стена, за которой я прятала остатки меня прежней, падёт. А что там покоится, по ту сторону, не могу знать наверняка. Может, и нет там ничего вовсе, а может, там что-то настолько ужасное, что не стоит ворошить вовсе?
На могиле Софи я пробыла от силы полчаса, на большее меня просто не хватило, да и за то время, что я гостила у неё, мыслями была явно не здесь. Самая лучшая терапия - просто не думать о действительности, уйти глубоко в себя. Мне это помогало и помогает держать в узде свой эмоциональный фон, который от случая к случаю скачет, как сумасшедший, с перебоями от позитива в негатив и наоборот.
Быть искренней? Пф, да никогда в жизни! Однажды я была откровенной с той самой Софи, а после она умерла. Её и до того слабый организм не выдержал всех моих россказней, которые похлеще любой страшилки будут. Нет, спасибо, больше не хочу. У Белозёрова, Неймана и Мор крышу не просто сорвёт, а разнесёт к чёртовой матери так, что потом и щепок не соберёшь.
Возвращение в особняк прошло без происшествий, что как нельзя кстати. Пока я шаталась по Кракотску, то проголодалась до жути, что, в прочем, принялась немедленно исправлять. На цыпочках прокравшись на кухню, я буквально-таки набросилась на еду, тихо-мирно покоившуюся в одной из кастрюль. По тому, что её содержимое поубавилось, я могла лишь предположить, что мои сожители не побрезговали и соизволили попробовать, так сказать, местные деликатесы, приготовленные самым охрененным кракотским поваром - мной.
- Как прогулочка?
Ложка, находящаяся в прострации, зависла в нескольких сантиметрах от моего широко раскрытого рта. Я застыла, словно парализованная, не в силах пошевелиться, а язык просто-напросто прирос к нёбу.
Зачем же так пугать? А если б у меня был полный рот, и я подавилась?
- Тебя не учили, что подкрадываться нехорошо? - наконец, вернув себе возможность изъяснятся, изрекла я, не оборачиваясь. Я знала, кто был за моей спиной, и мне не нужен был зрительный контакт для того, чтобы поставить на место того, кто посмел нарушить мою трапезу.
- Когда это проходили, я вроде бы отлынивал.
- Плохо. Очень плохо. Ты знаешь, что, не восполняя пробелов, можно нажить кучу неприятностей на самую аппетитную часть своего тела?
- Не знал, что ты считаешь аппетитным моего дружка. Ну, того, что в штанах. - невозмутимым тоном выдал он, словно озвучил не пошлый намёк, а результаты исследования в области ядерной физики.
- Я о заднице, извращенец недоделанный. Да и вообще, это образное выражение. Не обязательно принимать всё так буквально.
- Я так и подумал, красавица, но, несмотря на сообразительность, не смог удержаться и поддразнил тебя.
- Я тебе не собачка, чтоб ты меня дразнил, Нейман. Проваливай, дай поесть по-человечески.
В конце концов, ложка, достигнув пункта назначения, именуемого ртом, избавилась от всего содержимого и вернулась обратно в тарелку за добавкой.
- А если я не хочу?
Мои сладко-удовлетворённые причмокивания от процесса насыщения резко прервались, и не прожеванная толком еда колом встала в горле. Подавив возникшее недовольство, я поспешила освободить свой рот и, наконец, ответила:
- А я спрашивала у тебя? Если сказано валить, значит, вали. По-хорошему прошу.
- Угрозы, между прочим, преследуются по закону.
- Надо же, а я и не знала. - со злостью швырнув ложку на стол, я встала из-за стола, в упор сверля своим злым недовольным взглядом Нейтана, дурацкая манера которого перечить и выводить из себя заставляла кровь в моих жилах закипать, подобно гейзеру. - Ну, и где твой хвалёный закон, где служители порядка, которые меня, такую плохую, обязаны сцапать и засадить за решётку? Да, кстати, сколько мне полагается, если я тебе не просто пригрожу, но и так отметелю, что мало не покажется?
- Ты такая буйная, я бы даже сказал, непокорная. Но мне это нравится. - заговорщицки пробормотал он, сокращая расстояние между нами.
На смену привычной агрессивности пришёл примитивный страх: мне захотелось свернуться в клубок, забиться в угол, но лишь бы не ощущать на себе того изучающего взгляда, отдававшего явно сексуальным подтекстом, которым смотрел на меня Нейман. Ему явно доставляло удовольствие выходить меня из себя. С Белозёровым было всё иначе: несмотря на то, что он не отличался ангельской покорностью, его попытки бороться со мной выглядели просто жалкой шалостью по сравнению с тем, что делал Нейтан, который не просто умудрялся подавлять меня, но и пугать. До ужаса.
Я сама не заметила, как начала пятиться от парня до тех пор, пока не уперлась спиной в стену. Вот. Чёрт. Бежать было некуда. В изумрудных глазах Неймана вспыхнул шаловливый огонёк: он явно был доволен тем, что не просто смутил меня, но и запугал. Определённо я его недооценивала. Казался пофигистом и разгильдяем, на деле же оказался типом с синдромом маньяка, который не прочь загнать свою жертву в угол, а после сделать то, что только взбредёт в его воспалённый мозг. Думаю, я догадывалась, что именно ему хотелось от меня, но сдаваться просто так я не намерена. Пусть он умудряется подавлять психически, в физическом смысле он дилетант-таракан, раздавить которого для меня не составить особого труда.
- Девушки бесятся по двум причинам: первая - месячные, а вторая - сексуальная неудовлетворённость. Если учесть, что ты выходишь из себя ежеминутно, я бы даже сказал, ежесекундно, то напрашивается вывод, что это явно не первый вариант. Если судить по тому, что это место не богато особями противоположного пола, ну, не считая меня и Белозёрова, и живёшь ты тут охренеть-сколько-лет, то я склонен предполагать, что второй вариант как нельзя лучше отражает суть твоей постоянной раздражительности. Даже не пытайся отрицать.
- Вся современная молодёжь такие же извращенцы, как и ты? Или это ты один такой пошляк на всём земном шаре?
- Что?
- Что слышал, озабоченный. Иди ты знаешь куда со своими догадками?! Ещё докторскую напиши на эту тему, а потом, если, конечно, вернёшься на свою грёбаную планету, защити. Строй свои теории в другом месте и пробуй их на ком-нибудь другом, к примеру, на своей подружке Мириам.
- Она мне не подружка.
- Мне плевать. А теперь, с твоего позволения, я удаляюсь. - я предприняла попытку прошмыгнуть мимо не на шутку раззадорившегося шатена, но обломилась. Парень грозной стеной стоял на моём пути, возвышаясь надо мной головы на две, не меньше.
- Я не отпускал тебя. - резюмировал он, одарив меня дьявольской ухмылкой.
- А я и не спрашивала, остолоп. Ты мне не указ. Проваливай с дороги, иначе тараном пойду.
- Прямо бегу и спотыкаюсь.
- Ты что, не веришь? - в ответ Нейтан лишь замотал головой. - Ха, береги свои яйца, дружок, недолго осталось тебе их носить. - издав сей боевой клич, я набросилась на противника с намерением повалить его на пол или хотя бы нанести хоть какой-то урон. Я жаждала крови и отмщения.
Во власти бесконтрольной ярости, с которой я набросилась Неймана, мне так хотелось заставить его страдать, чтобы он молил о пощаде, но вместо ожидаемой мольбы встретила сопротивление. За считанные секунды Нейман умудрился скрутить мои руки так, что я застонала от боли, а после впечатал меня своим телом в ту самую стену, у которой совсем недавно мне довелось находиться.
- Теперь ты точно никуда не уйдёшь от меня. - с садистским наслаждением протянул он, упиваясь тем, как каждый дюйм моего тела трепетал от страха. - А теперь я бы не отказался помочь тебе "подобреть", да так, что на всю жизнь запомнишь - это я тебе уж обещаю.
Бешеные удары сердца эхом отдавались в ушах. Ох, определённо этот парень не шутил, бросаясь столь громкими репликами. Он сделает это в независимости от того, хочется мне этого или нет, буду я сопротивляться или нет. Сглотнув что-то большее, чем боль, я выдала самую убийственную порцию злости, на какую только могла быть способна. Я рычала и фыркала, словно дикая хищница, запертая в клетку, в моих глазах плескался обжигающий гнев, лицо исказилось в гримасе ярости, а руки всё ещё не оставляли попытки высвободиться из крепкой хватки.
- Какая неугомонная! Ты была бы не ты, если б оставила попытки всячески освободиться. Даже в самом безнадёжном положении не признаёшь поражения.
- Отпусти меня. - прошипела я. - Иначе я закричу.
- Давай, валяй, кричи. Всё равно никто тебя не услышит.
- Когда я освобожусь, то от тебя и мокрого места не останется. Я кастрирую тебя, ублюдок, так что можешь попрощаться со своим хозяйством.
- Перед смертью не надышишься, как говорится. Я живу моментом, поэтому то, что будет потом, меня не колышет. А сейчас мне бы хотелось занять и твой, и мой рот чем-нибудь более полезным, чем бессмысленные разговоры. - Нейман склонил своё лицо к моему для поцелуя. И вот тут-то я врезала нахалу со всей дури локтем. В живот.
Ожидаемого железного пресса, подобно белозёровскому, я не обнаружила - мне же лучше. Хотя синяк у меня наверняка появится. Эффект от удара возымел действие: парень внезапно отшатнулся, замешкавшись, дыхание у него сперло. Уличив удобный момент, я со всех ног ломанулась к двери, желая покинуть кухню как можно скорее. Но не тут-то было. Нейтан, грубо схватив одно из моих запястий, начал тянуть меня в противоположную сторону от двери, в нескольких шагах от которой я находилась. Размахивать оставшейся свободной рукой в попытках отбиться и освободить другую было бы полнейшей глупостью, но я приложила все силы, которые у меня ещё оставались, чтобы спастись.
- Эй, есть тут кто-нибудь? - послышался голос из гостиной.
Женский.
А вот и заветный буёк спасения.
- Ты не посмеешь. - изрёк Нейтан, отчеканивая каждое слово, и усилил хватку на запястье, заставляя меня испытывать мучительную боль, от которой я начинала задыхаться.
Хочет поспорить?
Я не сдамся. Никогда.
- Мириам! Мириам! Я здесь, на кухне! - из последних сил прокричала я, игнорируя тот факт, что мои волосы натянулись, словно тетива, оказавшись зажатыми в кулак, а после мой рот плотно закрыла ладонь Неймана.
Всё. У меня больше не было сил для борьбы. Я даже оставила жалкие попытки покусать руку своего мучителя, что было бы очень кстати. Тело ныло, как будто бы попало под танк, который соблаговолил несколько раз переехать его туда и обратно. Голова просто адски раскалывалась, а моё бедное многострадальное запястье так покраснело и опухло, что стало в два раза, а то и в три, больше.
Эх, Мор, Мор, где ты?
- Походу она нас не услышала. Ну, это даже к лучшему. Ведь так? - я благополучно промолчала, а всё потому, что не нашлось слов, которые можно было бы озвучить в сложившейся ситуации. - Нам не нужны лишние свидетели. Итак, думаю, что вы, дорогая Роуз, израсходовали весь ваш потенциал и просто-напросто выдохлись, и это опять же огромный плюс. Чем меньше ты противишься, тем проще...
- Ага, попались! - неожиданно дверь распахнулась, и в кухню на всех парах влетела Мириам, подобно торнадо.
Моё обмякшее тело лужицей стеклось на пол, как только ошалелый Нейтан внезапно ослабил хватку. Вылупив свои зеленющие глазюки на Мор, он готов был под землю провалиться. Готова поклясться, что он сначала покраснел, как рак, а потом побледнел, как мертвец. Я же, воспользовавшись его растерянностью, умудрилась по-тихому ползком слинять за порог и лишь в гостиной приняла вертикальное положение. Меня штормило так, что дунь, и я бы поцеловалась с полом, замертво свалившись.
Мне довольно часто счастливилось попадать в ситуации, участие в которых умудрялось покалечить меня, тем самым пытаясь выбить из колеи. Я боролась со многими вещами в Кракотске, тем более с подобными аспектами моей нелёгкой жизни. Разлёживаться, жалеть себя любимую и все свои синяки, ссадины и растяжения времени никогда не было. Хочешь жить - умей вертеться.
Плевать, что у тебя сломана рука или нога.
Плевать, что у тебя жар и головная боль.
Плевать, что у тебя месячные, а режущая боль в животе настолько невыносима, что хочется зубами дробить камни.
Ты умрёшь, обязательно умрёшь, если не будешь бороться со своими недугами, блокируя их. Нужно управлять самим собой и не позволять, чтобы кто-то или что-то управляло тобой. Ты хозяин своей судьбы, никто больше.
Еле переплетая ногами, я кое-как взобралась по лестнице на второй этаж. Оставаться в гостиной было крайне небезопасно, поскольку Нейман в любой момент мог настигнуть меня, и тогда мне однозначно не поздоровится. Никакое бегство не поможет избежать его общества.
Ну, и куда же податься?
Идти в свою комнату явно не вариант, поскольку этот придурок наверняка заявится в неё и, пока дверь не вынесет, не успокоится. Ни один замок не спасёт меня от него - даже ежу понятно. Раз этот больной вбил себе что-то в голову, так теперь эту дурь из него и молотком не вышибешь. Ничего мне не оставалось делать, кроме как подыскивать себе на ночь другой, более уединённый уголок. Лишь бы подальше от этого маньяка. Даже месту на чердаке или в чулане буду рада.
После получасовых шатаний по коридору от двери к двери, от комнаты к комнате, я пришла к выводу, что перекантоваться мне всё же негде, ну, по крайней мере, на этом этаже. Кое-где полы прохудились, а где-то холодрыга стоит, хотя, если честно, это так, мелочи. Я бы могла плюнуть на всё и, вскарабкавшись на крышу, уснуть прямо там, довольствуясь тёплой кофтой без полноценного одеяла, но горькая правда ударила меня под дых: никакое другое место ночёвки не обеспечит мне хорошего сна после сегодняшнего. Кошмары мне по-любому обеспечены. Так что какой смысл в этих поисках? Уж лучше буду всю ночь слоняться по дому, стараясь не нарваться на Неймана, который, как мне кажется, будет дрыхнуть, как убитый, до самого утра. На страдающего бессонницами этот куряга явно не тянет. После ещё где-то получасовых брожений, сопровождавшихся скрипом половиц, я, в конце концов, растеряла весь свой энтузиазм и готова была от монотонности сложившихся обстоятельств распрощаться с головой, которая без устали продолжала транслировать произошедшую сцену с Нейманом. Мало того, что моё состояние оставляло желать лучшего, так ещё и это треклятое напоминание об этом грязном сукине сыне доводило меня чуть ли не до истерики. Ноги сами привели к нему. Поначалу я нервно топталась на пороге его комнаты, толком не понимая, что здесь забыла. Рациональное объяснение столь странного факта отсутствовало, а может, его и вовсе не существовало. Мой мозг просто закоротило в попытках отыскать желанный ответ, и я не сразу обратила внимание на то, как робко постучалась в закрытую дверь, а после, приоткрыв, пробормотала в образовавшуюся щель:
- Можно?
На первый взгляд могло показаться, что в комнате и нет никого вовсе, но, приглядевшись, в полумраке можно было разглядеть внушительного размера тень на огромной кровати. Совсем недавно Дмитрий затеял у себя небольшую перестановку, по мелочам кое-что добавив и, соответственно, удалив из комнаты. Одноместную постель, по форме своей чем-то напоминавшую каноэ, сменила широкая двуспальная, на которой, наверное, когда-то возлежали именитые господа. Несмотря на физические дефекты за прошедшие годы, она выглядела не менее роскошно. Замысловатая резьба, выполненная в форме лозы, обвивавшей не только спинку кровати, но и сами ножки, с гроздьями винограда, служила напоминанием того, что когда-то в прошлом на Кракотске было разбито около десятка плантаций по его выращиванию.
- Проходи.
Медленными, мучительно долгими шагами, я добиралась до кровати Дмитрия и, не сказав ни слова, завалилась на свободную половину, тяжко выдохнув. Оказалось, что я машинально задержала дыхание, как только оказалась в комнате.
Почему я этого сразу не заметила?
Усталость мёртвым грузом свалилась на меня, чуть ли не раздавив собой, но я, пересилив себя, всё-таки нашла силы для того, чтобы бросить взгляд на Дмитрия. Отсутствие кое-каких вещей на нём (а именно, рубашки и штанов), присутствие одеяла, натянутого по пояс, взъерошенные волосы и прикрытые глаза - очевидно, Белозёров спал до того момента, пока я не рискнула нарушить его покой. Сейчас мир сновидений не собирался так скоропалительно забирать его из мира бодрствующих, поскольку мужчина сколько ни ворочался, заснуть вновь ему не удавалось. Пару раз зевнув, он, в конце концов, распахнул свои глаза, уставившись в потолок таким взглядом, словно в этом был заключён смысл его жизни.
- Так и будем молчать? - неожиданно выдал он, воззрившись на меня, и я ощутила крайнюю степень неловкости от того, что слишком пристально разглядывала его.
- Я...я не знаю, что я должна сказать.
- Ну, например, объясни, какими такими ветрами тебя ко мне занесло. Мне казалось, что ты меня на дух не переносишь.
- Так и есть.
- Так почему ты здесь?
- Разве это важно? Слушай, Дмитрий, ты, кажется, спал...
- Да, я спал. А ты меня разбудила. - недовольно пробурчал мужчина, ещё раз зевнув.
Он снова заёрзал на постели, заставляя её колыхаться подо мной, отчего я, лёжа на самом краю, чуть не грохнулась на пол.
- Я не хотела. Это вышло случайно. - промямлила я.
- Случайно? - прозвучало это с таким искренним удивлением, как будто бы понятия "я" и "случайно" антонимы.
Хотя, так и есть на самом деле. Но ведь Белозёрову знать об этом не обязательно, верно?
- Я правда не специально и раскаиваюсь за содеянное. - умоляющим взглядом я уставилась на Дмитрия, мысленно молясь его сжалиться надо мной. - Ну, так что, ты прощаешь меня?
Мужчина всё ещё недовольно косился на меня, но, тем не менее, кивнул в знак согласия.
- А теперь мне бы тоже хотелось попытаться вздремнуть, у меня был тяжёлый день.
Я вцепилась в свободный край одеяла и потянула на себя, как внезапно резкая хватка Дмитрия замерла прямо на моём искалеченном запястье. Не выдержав, я ойкнула от боли и прижала руку к себе. Видимо, мужчина был не согласен с тем фактом, что я собиралась на эту ночь поселиться в его постели.
Страх.
Я снова испугалась, что мне сделают больно.
- Что это? - поинтересовался он, кивком указывая на образовавшуюся опухоль.
- Да так, пустяки. - отмахнулась я. - Тебя это не касается.
- Ты разбудила меня, а сейчас самым наглым образом посягаешь на половину моей кровати. Разве я не заслужил хоть немного правды, а? Дай мне вескую причину, почему я не должен вышвыривать тебя за порог. - Просто я чертовски везучая девица, которая с лёгкостью найдёт приключения на своё мягкое место. Для меня подобные увечья уже давно вошли в привычку, так что твоя паника бессмысленна. Поболит да перестанет.
- А как ты объяснишь проступившие на коже тёмно-синие следы, чем напоминающие пальцы?
Как в таком мраке ему удалось разглядеть моё запястье так подробно? Или это проверка на вшивость?
- Я не собираюсь оправдываться перед тобой. Я устала и хочу отдохнуть, ты, думаю, тоже не прочь снова погрузиться в сновидения с головой. Так что, прошу, попридержи свои расспросы до утра. Окей? - ответом мне послужил взгляд, полный сомнений и недоверия. - Ну, что ты смотришь так на меня? Скажи хоть что-нибудь.
- Ты ведь всё равно не скажешь мне утром даже и толики правды. - с грустью изрёк Дмитрий. - Ты никогда ничего не говоришь, постоянно отмалчиваясь и уворачиваясь от всяческих расспросов.
- Белозёров, ты будешь шокирован, когда я расскажу тебе то, чего я никогда никому не рассказывала. Почти никому. Не знаю, в каком свете тебе видится правда, но то, что я сообщу, может прийтись тебе не по душе. Но мне плевать. Хочешь, верь этому, а хочешь не верь. Главное, что я знаю, что это искренне.
Ничего не сказав, мужчина повернулся ко мне спиной и спустя небольшой промежуток времени засопел, уткнувшись лицом в подушку. Я же, лёжа на спине, сложила крест-накрест руки на груди и уставилась в потолок, про себя мучительно отсчитывая утекающие в небытие секунды уходящего времени - обычно подобное меня успокаивало. Не помню, на какой по счёту секунде - то ли на 1006, то ли на 1010 - мои глаза, наконец, закрылись, хотя я всё ещё упрямо продолжала считать. Последней цифрой, пролетевшей в моём сознании, была, кажется, 1111, а потом под натиском сегодняшний событий я вырубилась, и цепочка чисел, выстроенная мною в голове, растворилась, словно её и не было вовсе.
Так хорошо и спокойно мне никогда не спалось.